СОВЕТСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ (Н.А. Селиванов) - часть 21

 

  Главная      Учебники - Разные     СОВЕТСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ (Н.А. Селиванов) - 1978 год

 

поиск по сайту            правообладателям  

 

 

 

 

 

 

 

 

содержание   ..  19  20  21  22   ..

 

 

СОВЕТСКАЯ КРИМИНАЛИСТИКА. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ (Н.А. Селиванов) - часть 21

 

 

того   или   иного   тактического   приема.   Нарушение   норм   закона
влечет   применение   процессуальных   санкций,   а   неправильное
применение тактического приема — нет.

Критерием   разграничения   процессуальных   правил   и

тактических   приемов   выступает,   таким   образом,   природа
способа   действия,   составляющего   содержание   про-
цессуального правила или тактического приема.

В первом случае природа способа действия  —  правовая, и,

следовательно,   этот   способ   обязателен   во   всех   случаях.   Его
применение обеспечено процессуальным принуждением.

Во   втором   случае   природа   способа   действия  —  кри-

миналистическая,   альтернативная.   Его   применение   ос-
новывается на усмотрении в зависимости от целесообразности,
он представляет собой научную рекомендацию.

Поэтому нельзя  располагать в одной плоскости тактические

приемы (криминалистические  рекомендации) и процессуальные
правила   (веления   закона).   Закрепляемый   законом   способ
действия утрачивает криминалистический характер.

Базирование   советского   уголовного     процесса   на   принципе

законности,   который   определяет   допустимость   тактических
приемов,   дополняется   требованием   об   их   соответствии
этическим основам деятельности органов расследования и суда.
Речь идет о допустимости тактических приемов с точки зрения
требований морали'.

Соответствие   нравственным   представлениям,   моральным

нормам, действующим в советском обществе, является таким же
необходимым   требованием,   предъявляемым   к   тактическим
приемам, как и требование их законности. В советском обществе
нравственные   начала   с   неукоснительностью   проявляются   во
всех сферах жизни и деятельности. «В процессе перехода к ком-
мунизму все более возрастает роль нравственных начал в жизни
общества, расширяется сфера действия морального фактора...»,
—говорится в Программе КПСС,

1

  Этика—наука о морали (лат. тогаИэ—нравственность). Судебная этика  —

наука   о   применении   норм   морали,   нравственности   в   специфических   условиях
деятельности   органов   расследования   и   суда,   об   осуществлении   нравственных
принципов   и   требований   в   расследовании   и   разрешении   уголовных   дел   (см.:
Строгович М. С. Судебная этика, ее предмет и сущность.—<  Сов. государство и
право»,  1971, № 12,  с.  91).  Судебная этика, таким образом, является наукой о
профессиональной нравственности следователя, судьи и др.

Нравственная,   этическая   сторона   в   деятельности   органов
расследования и суда имеет очень важное значение, потому что

162

этим органам вверяются такие моральные ценности, как честь и
достоинство человека, его доброе имя, благополучие, свобода, а
иногда и жизнь.

Общие   этические   представления   и   принципы   комму-

нистической   нравственности   выражены   в   моральном   кодексе
строителя коммунизма, сформулированном в Программе КПСС, в
решениях   высших   органов   партии.   Р1ми   руководствуются   все
советские   люди.   Однако   эти   сложившиеся   в   социалистическом
обществе   нравственные   представления   и   требования   носят
обобщенный   характер.   Нравственные   установления,   какой   бы
конкретный   вид   они   ни   имели,   дают   лишь   общий   ориентир
поведения. Эти общие нравственные требования предоставляют
широкие   возможности   для   их   приспособления   и   конкретизации
применительно   к   бесконечному   многообразию   жизненных
ситуаций

1

. Обобщенное нравственное требование «не заключает

в себе такого содержания,—пишет А. А. Гусейнов,—которое само
по себе без дополнительных, часто весьма существенных уточ-
нений,   видоизменений   и   преобразований   может   быть
реализовано   в   индивидуальной   жизнедеятельности,   оно   дает
лишь общее направление, предполагая и возбуждая в индивиде
способность к самостоятельной деятельности»

2

.

Этим   и   объясняется   то,   что   на   протяжении   длительного

времени в практике советского уголовного судопроизводства на
основе   общих   нравственных   норм   сформировались
специфические   нравственные   установления,   совокупность
которых   составляет   профессиональную   мораль-следователя,
прокурора, судьи.

Некоторые   нравственные   установления   получили   прямое

законодательное закрепление в уголовно-про-цессуалыюм праве
в   виде   запретов   аморальных   поступков.   Например,   закон
запрещает   домогаться   показаний   обвиняемого   путем   насилия,
угроз и иных незаконных мер (ст. 20  УПК РСФСР); производство
следственного эксперимента допускается при условии, если при
этом

1

 См.: Гусейнов А. А. Социальная природа нравственности. М., 1974, с. 89.

2

 Там же, с. 89.

И*

163

не   унижается   достоинство   и   честь   участвующих   в   нем   лиц   и
окружающих и не создается опасности для их здоровья (ст.  183
УПК РСФСР); наводящие вопросы при допросе не допускаются
(ст.  158  УПК   РСФСР);   суд,   прокурор,   следователь   и   лицо,
производящее   дознание,   не   вправе   перелагать   обязанность
доказывания   на   обви-няегуюго   (ст. 

20 

УПК   РСФСР).

Нравственное значение имеют и многие другие нормы закона. Но,
как   правильно   заметил   Л.   Ароцкер,   даже   самая   подробная   и
жесткая регламентация профессиональной деятельности  судей,
следователей   и   прокуроров   не   может   охватить   всю   их
деятельность   полностью.   В   ней   всегда   остается   сфера
возможного   и   сфера   должного.   Вот   здесь-то   особенно
необходимы этические нормы и нравственные начала, которыми
должны   руководствоваться   судьи,   прокуроры   и   следователи

1

.

Исходя   из   них,   лицо,   производящее   дознание,   следователь,
прокурор, судья определяют, может ли быть использован тот или
иной   тактический   прием,   допустим   ли   он   в   данной   ситуации   с
точки   зрения   нравственности.   Гуманизм,   справедливость,
уважительное   отношение   к   человеку,   попавшему   в   орбиту
уголовного   процесса,   должны   быть   присущи   действиям   лица,
производящего   дознание,   следователя,   прокурора   и  судьи.   Это
постоянно   подчеркивается   не   только   в   специальных   работах,
посвященных   нравственным   проблемам   уголовного   судопроиз-
водства,   но   и   во   всей   уголовно-процессуальной,   крими-
налистической и судебно-психологической литературе. Однако в
некоторых   случаях,   когда   рассматриваются   вопросы   о
содержании отдельных норм профессиональной судебной этики,
излагаются конкретные рекомендации относительно тех или иных
тактических приемов (особенно тактических приемов, основанных
на   психологических   «ловушках»   и   «хитростях»),   сделанные
предложения   не   соответствуют   общим   принципам   нра-
вственности. По нашему мнению, профессиональная мораль не
должна находиться в противоречии с этими принципами.

Уточняя, детализируя и преобразуя применительно к условиям

процессуальной   деятельности   общие   нормы   морали,
профессиональная мораль не вносит суще-

* См.: Ароцкер Л, Судебная этика,—«Соц. законность», 1969, №. 9, с. 34.

164

164

ствекных   изменений   в   природу   и   содержание   нравственных
принципов   и   представлений   о   совести   и   чести,   долге   и
справедливости, добре и зле, положительном и отрицательном.
Поэтому   мы   не   разделяем   взгляда,   получившего   в   последнее
время   некоторое   распространение   в   нашей   юридической
литературе,   что   «дополнения»   и   «ограничения»   действия
некоторых   общих   принципов   морали   в   предварительном
расследовании  могут  касаться  такого,   например,   нравственного
требования,   как   правдивость,   когда   речь   идет   о   сведениях,
составляющих   следственную   тайну'.   Указанное   «ограничение»
общего   морального   принципа   приводит   к   выводу,   что   якобы
следователь   при   расследовании   уголовного   дела   может
допустить ложь и обман. Справедливости ради следует сказать,
что   при   этом   делается   оговорка,   состоящая   в   том,   что   обман
подследственного   производится   не   путем   прямых   ложных
утверждений,   а   посредством   его   как   бы   «случайного»
ознакомления   с   информацией,   доказательственная   ценность
которой равна   нулю,  но  которая  вызывает  определенные  ассо-
циации,   связанные   с   фактом   преступления,   и   дезинформирует
подследственного

2

.   Думается,   что   форма   обмана   в   данном

случае значения не имеет, так как суть его не меняется. Обман
остается обманом, что всегда отрицательно оценивается с точки
зрения   нравственности.   Основанный   на   обмане   тактический
прием   не   может   быть   допустим   также   и   с   позиций
профессиональной   судебной   этики.   Попытки   обосновать   такого
рода отступления от общих норм морали спецификой профессио-
нальной (судебной) морали и ссылками на закон представляются
плодом недоразумения, неправильного истолкования требования
закона. Так, по убеждению Ю. М. Зархина, «применение приёмов,
маскирующих   цели,   степень   осведомленности,   доказательства,
имеющиеся   в   распоряжении   следователя,   не   противоречит
закону.   Статья  139  УПК   РСФСР   устанавливает,   что   данные
предварительного следствия могут быть преда-

' См.: Р а т и н о в А., 3 а р х и и Ю. Следственная этика. — «Соц. законность»,

1970, № 10, с. 35.

2

 См.: Дулов А. В., Нестеренко П. Д. Тактика следственных действий. Минск,

1971,  с.  88;  Зархин Ю. М. Нравственные основы предварительного следствия в
советском уголовном процессе. — Канд. дисс. М., 1974, с. 67.

1С5

165

мы   гласности   лишь   в   том   объеме,   в   каком   признает   это
возможным прокурор или следователь. Значит, если следователь
сочтет   тактически   целесообразным   в   интересах   раскрытия
истины,   чтобы   представление   о   данных   следствия   в   сознании
обвиняемого   или   иного   лица   временно   не   соответствовало   бы
действительному   объему   этих   данных,   он   вправе   принять   для
создания   такого   ошибочного   представления   нравственно-
допустимые меры»'. Ю. М. Зархин не замечает содержащегося в
его   суждениях   логического   противоречия.   Для   достижения
безнравственной цели, каковой является умышленное создание у
обвиняемого   или   иного   лица   ошибочного   (ложного)
представления, пользоваться нравственно-допустимыми мерами
невозможно, ибо это будет аморально.

Анализ   ст.  139  УПК,   РСФСР   показывает,   что   право

следователя   и   прокурора   оглашать   данные   предварительного
следствия в том объеме, в каком они признают возможным, не
означает  и   не   предполагает   их  права   на   создание   ошибочного
представления   у   обвиняемого   ни   об   объеме,   ни   о   содержании
доказательств,   имеющихся   по   делу.   Тайна   следствия,   являю-
щаяся одной из гарантий успеха расследования, обеспечивается
не тем, что следователь или прокурор должны создавать путем
использования   соответствующих   тактических   приемов   ложные
представления у обвиняемого  о  доказательствах,  имеющихся в
их распоряжении, а тем, что до определенного законом момента
ни следователь, ни прокурор не обязаны информировать о них
обвиняемого.   Иногда   приходится   сталкиваться   с   такими
суждениями,   что   обвиняемый,   мол,   как   правило,   лжет,
изворачивается, клевещет на других и никакой ответственности
за это  не  несет,  потому  что  это  предусмотрено  его  статусом в
советском   уголовном   процессе.   Поэтому   в   данном   случае
следователь может пользоваться тем же оружием и «сражаться»
с   преступниками   на   равных.   Ясно,   что   такие   утверждения
противоречат закону.

Для   обоснования   правомерности   тактических   приемов,

основанных   на   обмане,   иногда   ссылаются   на   приемы,
используемые в военной тактике, допускающей,

* 3 а р х и II Ю. М. Указ. дисс., с. 75.

166

166

например,   дезинформацию   противника'.   Перенося   их   в   сферу
уголовного процесса, сторонники такого взгляда проявляют явную
вульгаризацию   и   упрощенчество,   ставя   на   одну   доску   войну   и
расследование   преступлений.   В   войне   противник   предстает   в
неприкрытом обличье злейшего, смертельного врага, стремление
которого к порабощению и угнетению не вызывает ни малейших
сомнений. Поэюму разглашение военной, государственной тайны
представляет здесь не «буквальное, догматическое проведение в
жизнь   принципа   честности   и   правдивости»,   а   предательство,
преступление,   караемое   законом.   Нельзя   рассматривать
следователя   и   обвиняемого   как   непримиримых,   смертельных
врагов,   хотя   между   .ними   порой   возникают   сложные,
конфликтные ситуации, моральные кол-лизин. Нельзя забывать и
о принципе презумпции невиновности. Следует помнить, что пока
лицо только обвиняемое, оно не может считаться преступником,
так как невиновность его не исключается. Создание у виновного
ложного   представления   о   якобы   имеющихся   против   него
доказательствах   может   породить   у   него   убеждение   о
безвыходности   положения,   бесполезности   защиты,   может
повлечь   у   лица   намерение   признать   себя   виновным   в
преступлении,   которого   оно   не   совершало.   Иначе   говоря,   это
может   привести   к   грубейшему   нарушению   законности   и   к
безнравственному,   аморальному   акту.   Даже   если   обвиняемый
действительно   совершил   преступление   и   следователь   глубоко
убежден   в   этом,   то   и   тогда   неэтично   опускаться   до   уровня
психологии   преступника   и   прибегать   к   использованию   тех   же
средств,  которыми он иногда  пользуется, пытаясь увильнуть от
ответственности, т. е. ко лжи.

Наряду   с   законностью   и   нравственностью   в   литературе

называются и другие требования, предъявляемые к допустимости
тактических приемов, в частности их научная обоснованность и
целесообразность.   Думается,   что   эти   требования   хотя   и
характеризуют   допустимость   тактических   приемов,   однако   не
являются   определяющими.   Тактический     прием     может   быть,
например, обоснован не научными данными, а данными практики
расследования преступлений.

' См.: 3 а р х и и Ю. М. Указ. дисс., с. 62.

167

167

Целесообразность тактического приема—это возможность его

эффективного   использования   в   условиях   определенной
следственной   или   судебной   ситуации

.   Указанная   возможность

диктуется   практикой   или   наукой   (криминалистикой)   путем
выявления типичных ситуаций и указания оптимальных ' условий,
при   которых   применение   тактического   приема   представится
наиболее   целесообразным.   Выбор   и   применение
нецелесообразного   тактического   приема,   так   же   как   и
недостаточно   научно   обоснованного   приема,   не   влечет   столь
тяжких   последствий,   как   нарушение   требований   законности   и
нравственности.   Однако   это   не   значит,   что   можно   пренебречь
этими   требованиями.   Самым   ценным   с   точки   зрения
допустимости будет, разумеется, тот тактический прием, который
отвечает всем рассмотренным требованиям.

168

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДИКИ РАСКРЫТИЯ И 
РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

§ 1. Понятие и предмет методики раскрытия и 
расследования преступлений

Рассмотрение   вопросов   о   формировании   общей
методики раскрытия и расследования преступлений, ее
определении,   соотношении   общей   и   частных   методик,
понятии   раскрытия   преступления   представляется
чрезвычайно важным.

Не   менее   актуально   обсуждение   унифицированной

структуры,   которая   может   быть   рекомендована   для
построения   методик   раскрытия   и   расследования
преступлений   отдельных   групп   («частных»   методик),   в
частности, такие проблемы, как:

1)  методическое   значение   уголовно-пра-вового

понятия   состава   преступления   и   криминалистической
характеристики преступления;

2) 

методическая   значимость  

 

  уголовно-

процессуального   понятия   предмета   доказы-вания   и
криминалистического  понятия обстоятельств,  имеющих
значение для дела;

3)  отражение   поэтапности   расследования   при

конструировании методики;

4)  методическое   значение   вопросов   организации

расследования;

5) 

построение   версий   и   планирование

расследования   в   деятельности   правоохранительных
органов по раскрытию (расследованию) преступлений;

6)  использование   специальных   познаний   в   рамках

методики раскрытия (расследования) преступлений;

7) 

участие   общественности   в   раскрытии

(расследовании) преступлений;

169

 

 

 

 

 

 

 

содержание   ..  19  20  21  22   ..