Анна Комнина «Алексиада»
он случайно заснул и во сне увидел святого, одетого в священническую одежду. Василий
возликовал и решил, что видит его не во сне, а наяву. Узнав святого, он исполнился
страха и робко попросил его сообщить, какие события возвещает эта звезда. На это святой
ответил, что звезда предвещает нашествие кельтов. «Ее сгорание свидетельствует, что они
найдут здесь погибель», — сказал он. Вот что я хотела рассказать о появившейся звезде.
Император же, прибыв, как я уже говорила, в Фессалонику, готовился к переправе
Боэмунда, обучал новобранцев натягивать лук, стрелять в цель и прикрываться щитом. Он
также отправлял письма, намереваясь обеспечить себе чужеземных союзников, которые
смогли бы, когда потребуется, быстро явиться на помощь. Большое внимание уделял он
также Иллирику, укрепил город Диррахий и назначил его правителем Алексея
1235
—
второго сына севастократора Исаака. Вместе с тем он приказал завершить снаряжение
флота на Кикладских островах, в приморских городах Азии и в Европе. Многие тогда
отговаривали его сооружать флот на том основании, что Боэмунд не спешит с переправой,
Алексей, однако, не обращал на эти советы внимания и говорил, что полководец должен
{327} быть неусыпным стражем и не только готовиться к непосредственной опасности, но
и смотреть дальше, дабы не оказаться из-за скупости неподготовленным в нужный
момент, когда уже придет весть о наступлении врага.
Распорядившись самым разумным образом, он выступает из Фессалоники и
прибывает в Струмицу, а оттуда к Слопиму
1236
. Узнав о поражении сына севастократора,
Иоанна, высланного вперед против далматов, Алексей отправляет ему на помощь
значительные силы. Однако негодный Вукан немедленно предлагает императору мир и
высылает требуемых заложников. Алексей провел там год и два месяца, а затем, узнав,
что Боэмунд еще находится в пределах Лонгивардии, уже зимой
1237
распустил воинов по
домам, а сам прибыл в Фессалонику. В то время как Алексей совершал свой путь к
Фессалонике, у императора порфирородного Иоанна
1238
в Валависте
1239
родился мальчик
— первенец; вместе с ним появился на свет и другой ребенок — девочка. В Фессалонике
император почтил память великомученика Димитрия
1240
и затем вернулся в столицу.
В это время случилось следующее. В центре площади Константина, на видимой
отовсюду багряного цвета колонне, стояла бронзовая статуя, обращенная лицом к
востоку; в ее правой руке находился скипетр, в левой — сделанный из бронзы шар.
Говорят, что это была статуя Аполлона, но жители Константинополя, как я полагаю,
назвали ее Анфилием. Великий император Константин, отец и властитель города, дал ей
свое имя — имя самодержца Константина. Однако первоначальное название пересилило,
и все продолжали именовать статую Анилием или Анфилием.
Неожиданно поднявшийся сильный юго-западный ветер сорвал статую с
пьедестала и сбросил ее на землю
1241
— солнце в это время находилось в созвездии
Тельца. Многие, а особенно те, кто враждебно относился к самодержцу, восприняли это
как дурное предзнаменование и принялись распространять слухи, что падение статуи
предвещает смерть императора. На это Алексей говорил: «Я знаю только одного
господина над жизнью и смертью и не могу поверить, что падение изображений влечет за
собой смерть. Если, к примеру, Фидий или какой-либо другой скульптор, обтесывая
камень, создавал статуи, то разве он оживлял мертвецов и творил живых людей? Если бы
это было так, что оставалось бы на долю творца всех? Ведь „я умерщвляю и я оживляю,
— говорит творец
1242
, — а не падение или возведение той или иной статуи“». Император
возлагал все надежды на великий промысел божий. {328}
5. Новая беда опять грозила самодержцу, на этот раз уже не от простого народа.
Некие мужи, чванящиеся доблестью и славой рода, снедаемые жаждой убийства,
покушались на жизнь самодержца.
Дойдя до этого места своего повествования, я останавливаюсь в удивлении, откуда
только свалилось на императора такое множество бед. Ведь не было ничего, поистине