Анна Комнина «Алексиада»
стадиях от Хирин. По дороге его нагнал Мелиссин: он не успел прибыть к моменту {238}
битвы, ибо занимался отправкой самодержцу упомянутых новобранцев. Алексей и
Мелиссин, как полагается, радушно приветствовали друг друга и остаток пути беседовали
о событиях минувшей битвы со скифами.
Прибыв в Кала-Дендра, самодержец узнал о бегстве куманов и велел погрузить на
мулов все то, что он должен был отдать куманам согласно условиям договора, и приказал,
если удастся, настичь их до Данувия и вручить им их долю. Ведь Алексей нередко и со
многими людьми вел беседы о лживости и считал недопустимым не только лгать, но даже
казаться лживым. Так он распорядился относительно беглецов. Тех же куманов, которые
за ним последовали, Алексей щедро угощал весь остаток дня. Он решил, однако, не
отдавать куманам в тот день причитающегося им жалования, а подождать, пока они не
протрезвятся во сне и, придя в себя, не начнут отдавать себе отчет в происходящем. На
следующий же день Алексей призвал их всех к себе и заплатил им намного лучше, чем
обещал раньше. Император решил отпустить куманов домой, но взял у них заложников,
ибо опасался, что на обратном пути они рассеются во все стороны в поисках провианта и
нанесут немалый вред селениям, расположенным вдоль дороги. Так как куманы просили
обеспечить им безопасность в пути, Алексей поручил Иоаннаки (это человек
выдающегося мужества и ума) позаботиться о куманах и благополучно доставить их к
самому Зигу
850
. Так божественное провидение позаботилось о самодержце.
Полностью исполнив своей долг, самодержец в мае с трофеем победителем
возвращается в Византий.
Здесь я должна кончить свой рассказ о скифах, хотя из многочисленных событий я
коснулась лишь немногих и, можно сказать, погрузила только кончики пальцев в воды
Адриатического моря. Ведь о блестящих победах самодержца, о поражениях его врагов, о
собственных подвигах Алексея, о всех случившихся в то время событиях и о том, как
император всегда умел приспособиться к обстоятельствам и тем или иным способом
выпутаться из тяжелого положения, — обо всем этом не смогли бы рассказать ни новый
Демосфен, ни весь сонм ораторов, ни Академия вместе со Стоей, если бы они даже сочли
своей первой задачей восхваление деяний Алексея.
7. Через несколько дней после возвращения императора во дворце был раскрыт
заговор, составленный против самодержца армянином Ариевом и кельтом Умбертопулом
(и тот и другой знатные и воинственные мужи), привлекшими к себе немалое число
сторонников. Улики были налицо, и истина {239} обнаружилась. Заговорщики были
осуждены и приговорены к конфискации имущества и изгнанию. Следует отметить, что
самодержец полностью освободил их от полагающегося по законам наказания
851
.
Затем до самодержца донеслись слухи о нашествии куманов и о том, что Бодин
вместе с далматами намерен нарушить договор и вторгнуться в наши земли. Поэтому
Алексей пребывал в нерешительности, не зная, против какого врага обратить свое оружие.
Он решил выступить вначале против далматов, до их прибытия занять узкую долину
между нашими и их землями и, насколько будет возможно, укрепить ее. Он собрал всех
приближенных, открыл им свое намерение и, получив общее одобрение, выступил из
столицы, чтобы устроить дела на Западе.
Вскоре Алексей прибыл в Филиппополь, где получил письмо от болгарского
архиепископа
852
, в котором тот сообщал, что дука Диррахия Иоанн, сын севастократора,
вынашивает планы восстания. Весь день и всю ночь провел Алексей в душевном
волнении; из жалости к отцу Иоанна он откладывал расследование дела, но в то же время
опасался, что слух об Иоанне оправдается. Иоанн был еще юношей, и Алексей, зная
необузданный нрав людей этого возраста, боялся, что он поднимет мятеж и доставит
невыносимое горе как своему отцу, так и дяде. Поэтому император решил всеми
способами постараться сорвать замысел Иоанна, ведь он был необычайно привязан к