Алексиада (Анна Комнина) - часть 8

Анна Комнина «Алексиада» 

Крезом,  помешанным  на  золоте  Мидасом 

206

,  мелочным  человеком,  скрягой,  скупцом 

того,  кто,  имея  большое  богатство,  закапывает  его  в  землю  или  не  предоставляет  в 
надлежащей  мере  нуждающемуся.  Эти  мужи  давно  знали  Алексея,  как  человека, 
украшенного добродетелью, и поэтому горячо желали вступления его на престол. Алексей 
же,  обменявшись  клятвами  с  Умбертопулом,  поспешно  отправляется  домой  и  сообщает 
обо всем своим. 

Ночь, в которую мой отец обдумал свой план, была ночью сырного воскресенья 

207

. 

Рано утром следующего дня он со своими сообщниками покинул город. По этому случаю 
народ, которому нравились решительность и ум Алексея, как бы из самих его дел сплел на 
своем языке песенку в его честь. Эта песенка удачно начинается с описания замысла этого 
дела, показывает, как Алексей предчувствовал козни против него и что он предпринял в 
ответ. Вот текст этой песенки: το` σάββατον τη˜ς τυρινη˜ς χαρα` ’στ’ ’Αλέξιε ε’νόησές το ιαι` τη`ν 
δεευέραν το` πρωι`  υ’

  ´πα καλω˜ς γεράκιν μου 

208

. 

Смысл  этой  певшейся  повсюду  песенки  такой: «В  сырную  субботу,  слава  твоему 

быстрому  уму,  Алексей!  А  на  следующий  после  воскресенья  день,  ты,  как  летающий 
высоко сокол, улетел от злоумышляющих против тебя варваров». 

5.  Еще  до  всех  этих  событий  мать  Комниных  Анна  Далассина  обручила  дочь 

старшего из своих сыновей Мануила с внуком Вотаниата. Опасаясь, как бы его наставник, 
узнав об их замысле, не донес о нем императору, она придумывает  превосходный план. 
Анна,  которая  вообще  охотно  посещала  святые  храмы,  приказывает  всем  собраться 
вечером  якобы  для  того,  чтобы  идти  молиться  в  святые  божьи  церкви.  Все  происходит 
согласно ее приказу. Все, как и обычно, пришли, вывели из конюшен лошадей и сделали 
вид,  что  надевают  на  них  подходящие  для  женщин  седла.  В  это  время  внук  Вотаниата 
вместе со своим наставником спал в отведенных им особых покоях. 

В  первую  стражу  ночи  Комнины  закрыли  ворота;  готовые  уже  вооружиться  и 

выступить на конях из царственного го-{98} рода, они вручили матери ключи и бесшумно 
закрыли двери дома, в котором спал Вотаниат — жених ее внучки; при этом они неплотно 
сдвинули  створки,  чтобы  стуком  не  разбудить  спящего.  Во  всех  этих  приготовлениях 
прошла большая часть ночи. Раньше чем пропели первые петухи, они распахнули ворота, 
взяли  с  собой  мать,  сестер,  жен  и  детей  и  все  вместе  пешком  добрались  до  площади 
Константина 

209

.  Оттуда,  попрощавшись  с  женщинами,  они  быстро  побежали  к 

Влахернскому дворцу 

210

, а те поспешно отправились к храму великой Софии 

211

. 

В это время проснулся наставник Вотаниата. Узнав о случившемся, он с факелом в 

руках отправился за беглецами и немного не доходя храма Сорока святых 

212

 настиг их. 

Увидев {99} его,  Далассина,  мать  благородных  сыновей,  сказала: «Мне  стало  известно, 
что нас оговорили перед императором. Я иду в святую церковь, чтобы воспользоваться, 
пока  это  возможно,  ее  убежищем.  Оттуда  на  рассвете  я  отправлюсь  в  императорский 
дворец.  Поэтому  иди  и,  когда  стражи  будут  открывать  ворота,  сообщи  им  о  нашем 
приходе». Наставник тотчас отправился согласно приказу, а беглянки поспешили к церкви 
святителя  Николая,  которую  до  сих  пор  обычно  называют  «Убежищем» 

213

.  Этот  храм 

расположен  вблизи  Великой  церкви  и  был  когда-то  давно  сооружен  для  спасения 
обвиняемых.  Он  являлся  как  бы  частью  большого  святилища,  и  наши  предки,  как  я 
думаю, построили его для того, чтобы всякий подвергшийся обвинению, если он только 
успел войти в храм, освобождался от наказания, полагающегося ему по законам 

214

. Ведь 

древние императоры и кесари с большой заботливостью относились к своим подданным. 
Сторож храма сразу не открыл им двери, а стал выяснять, кто они и откуда пришли. Один 
из находившихся с ними слуг ответил: «Это женщины с Востока, они истратили все свои 
средства  и,  желая  вернуться  домой,  спешат  совершить  преклонение».  Сторож  сразу  же 
отворил ворота и позволил им войти. 

На следующий день самодержец созвал синклит и, уже зная о поступке Комниных, 

Анна Комнина «Алексиада» 

выступил против них с соответствующей речью и обрушился с нападками на доместика. 
В  то  же  время  он  посылает  к  женщинам  двух  человек:  Страворомана 

215 

и  некоего 

Евфимиана  и  призывает  беглянок  явиться  во  дворец.  Но  Далассина  ответила  посланцам 
императора: «Передайте  самодержцу  следующее:  дети  мои — верные  рабы  твоей 
царственности, они ревностно служат тебе во всем, не жалеют ни души, ни тела и всегда 
готовы  на  любой  риск  ради  твоего  владычества.  Однако  зависть  людей,  которые  не 
выносят  расположения  и  заботы,  проявляемых  к  моим  сыновьям  твоей  царственностью, 
ежечасно  подвергала  их  большой  опасности.  Поэтому,  узнав,  что  злоумышленники 
решили  выколоть  им  глаза,  они,  не  желая  подвергаться  столь  несправедливому 
наказанию, ушли из города. Они сделали это не как мятежники, а как твои верные слуги, 
которые  избегают  нависшей  над  ними  опасности,  вместе  с  тем  сообщают  твоему 
владычеству о кознях против них и просят помощи у твоей царственности». 

Послы  с  большой  настойчивостью  продолжали  звать  Анну  с  собой.  Тогда  эта 

женщина пришла в негодование и сказала им: «Позвольте мне войти в божью церковь и 
помолиться.  Ведь  нелепо  было  бы,  достигнув  ворот  церкви,  не  войти  в  нее  и  не 
воспользоваться заступничеством непорочной владычицы — {100} божьей матери перед 
богом  и  душой  императора».  Послы  уважили  законную  просьбу  этой  женщины  и 
позволили ей войти. 

Анна ступала медленным шагом, словно обессиленная старостью и горем, а вернее 

притворяясь  обессиленной;  она  приблизилась  к  входу  в  святой  алтарь,  два  раза 
преклонила  перед  ним  колена,  а  на  третий  опустилась  на  землю,  крепко  ухватилась  за 
святые  врата  и  закричала: «Если  мне  только  не  отрубят  руки,  я  не  выйду  из  этого 
священного храма, пока не получу в качестве залога безопасности крест от императора». 
Стравороман вынул крест, который носил на груди 

216

, и протянул ей. На что она: «Не от 

тебя  прошу  я  ручательство,  а  требую  защиты  у  самого  императора.  Я  хочу  получить  не 
просто маленький крестик, но крест большого размера» (она требовала его, чтобы иметь 
очевидное доказательство клятвенного ручательства императора, ведь если бы обещание 
было дано под залог маленького крестика, большинство людей даже не узнало бы о нем). 
«Я взываю к суду и состраданию императора, идите и сообщите ему об этом». 

В это время ее невестка 

217

 — жена Исаака (она успела войти в храм, как только 

ворота  открылись  для  утренней  службы)  сняла  покрывавшую  ее  лицо  вуаль  и  сказала 
послам: «Сама  она,  если  хочет,  пусть  идет,  мы  же  без  ручательств  не  выйдем  из 
святилища,  если  даже  нам  будет  угрожать  смерть».  Послы  видели  упорство  женщин, 
которые  стали  обращаться  с  ними  еще  более  дерзко,  чем  раньше;  боясь,  как  бы  не 
вспыхнул скандал, они ушли и сообщили обо всем императору. 

Он  же,  по  природе  человек  добрый,  был  тронут  словами  женщины,  отправил  ей 

требуемый крест и дал все ручательства. Когда Анна вышла из святой божьей церкви, он 
приказал заключить ее вместе с дочерьми и невестками в женском Петрийском монастыре 

218

,  что  близ  Железных  Ворот 

219

.  Кроме  того,  он  вызывает  из  Влахернского  храма, 

построенного  в  честь  госпожи  нашей  божьей  матери 

220

,  свояченицу  Анны — невестку 

кесаря  Иоанна  (протовестиариссу  по  сану) 

221

  и  приказывает  ей  также  находиться  в 

упомянутом  Петрийском  монастыре.  Император  приказал  также  хранить  в 
неприкосновенности все их погреба, амбары 

222

 и сокровищницы. 

Каждое  утро  обе  женщины  подходили  к  сторожам  и  спрашивали,  нет  ли  каких-

нибудь вестей от детей. Те стражи, которые с большей доброжелательностью относились 
к  ним,  рассказывали  обо  всем,  что  слышали.  Протовестиарисса,  женщина  добрая  и 
щедрая,  желала  привлечь  на  свою  сторону  сторожей  и  разрешила  им  брать  из  ее 
продуктов то, что они пожелают, ведь император позволил беспрепятственно доставлять 
жен-{101}щинам все необходимое. С этого времени стражи стали с большой готовностью 
передавать  вести,  обо  всем  им  сообщали  и  все  действия  Комниных  становились 

Анна Комнина «Алексиада» 

известными женщинам. 

6. Это о женщинах. Мятежники же достигли ворот, находящихся у переднего вала 

Влахерн 

223

, разбили замки и бесстрашно вошли в императорские конюшни. Часть коней 

они оставили там, предварительно по самые бедра мечом отрубив им задние ноги; часть 
же  показавшихся  им  получше  они  взяли  себе.  Оттуда  они  вскоре  прибыли  в 
расположенный вблизи столицы монастырь, называвшийся Космидием 

224

. 

Скажу  между  прочим,  для  большей  ясности  повествования,  что  они  застали  там 

упомянутую  выше  протовестиариссу;  до  того,  как  я  уже  говорила  об  этом,  ее  вызвал  к 
себе  император.  Покидая  монастырь,  они  попрощались  с  ней,  а  также  убедили  Георгия 
Палеолога 

225

 примкнуть к ним и заставили его отправиться вместе с ними. Ведь Комнины 

ранее не посвятили его в свои планы, ибо питали обоснованные подозрения к этому мужу. 
Дело  в  том,  что  его  отец 

226

  был  человеком  чрезвычайно  преданным  императору  и 

поэтому  было  небезопасно  обнажать  перед  Георгием  план  восстания.  Сначала  Палеолог 
не соглашался и очень противился предложениям братьев. Он был очень обижен тем, что 
Комнины проявили к нему недоверие 

227

 и, поздно, как говорится, спохватившись, зовут 

его  к  себе 

228

.  Но  после  того,  как  протовестиарисса,  его  теща,  стала  настойчиво 

принуждать  Палеолога  выступить  вместе  с  мятежниками  и  пригрозила  ему,  он  стал 
сговорчивее.  К  тому  же  его  заботила  судьба  обеих  женщин:  его  жены  Анны  и  тещи 
Марии,  которая  вела  свой  род  из  болгарской  знати 

229

  и  отличалась  такой  красотой  и 

соразмерностью частей и форм своего тела, что, казалось, в то время не было женщины 
красивее  ее.  Ее  судьба  равно  беспокоила  как  Палеолога,  так  и  Алексея.  Сообщники 
Алексея были согласны между собой в том, что женщин следует забрать из этого места, 
но  в  то  время  как  Палеолог  хотел  перевести  их  в  богородичный  храм  во  Влахернах, 
другие считали необходимым отправить их в какую-нибудь крепость. Восторжествовало 
мнение  Георгия.  Взяв  женщин  с  собой,  они  покинули  Космидий  и  поручили  женщин 
покровительству святейшей матери вседержащего Слова. 

Затем они вернулись назад и стали думать, что делать дальше. Палеолог сказал им: 

«Вы идите, я же возьму свое имущество и вскоре догоню вас» (все движимое имущество 
Палеолога  хранилось  в  этом  монастыре).  Они  без  промедления  пустились  в  путь. 
Палеолог же погрузил свое имущество на принадлежавших монахам вьючных животных 
и отправился вслед {102} за Комниными. Вместе с ними он беспрепятственно добрался до 
фракийского  селения  Цурула 

230

,  где  все  счастливо  соединяются  с  войском,  прибывшим 

туда по приказу доместика. 

Обо  всем  случившемся  они  решили  сообщить  кесарю  Иоанну  Дуке,  который 

находился тогда в своих собственных владениях в Моровунде, и отправили к нему посла с 
сообщением о восстании. 

Вестник  прибыл  туда  на  рассвете,  остановился  у  порога  дома  и  стал  спрашивать 

кесаря. Его увидел внук кесаря Иоанн, мальчик, не достигший еще юношеского возраста 
и потому постоянно находившийся при кесаре 

231

. Быстро вбежал он к кесарю, разбудил 

его  и  сообщил  о  восстании.  Иоанн  был  поражен  услышанным,  дал  внуку  пощечину  и, 
запретив  заниматься  болтовней,  выгнал  вон.  Прошло  немного  времени,  и  тот  снова 
вернулся,  принес  деду  ту  же  весть  и  передал  ему  письмо  Комниных.  В  этом  письме 
содержался  тонкий  намек  на  восстание: «Мы  приготовили, — сообщали  они, — очень 
хорошее кушанье с приправой; если ты хочешь разделить с нами угощение, приходи как 
можно скорее принять участие в пире». Кесарь приподнялся на ложе, оперся на правую 
руку и приказал ввести человека, явившегося от Комниных. Когда тот рассказал ему все, 
кесарь  с  возгласом  «горе  мне»  закрыл  лицо  руками.  Некоторое  время  он  теребил  свою 
бороду,  как  человек  напряженно  обдумывающий  что-либо,  и,  наконец,  принял  решение 
участвовать в восстании Комниных. 

Он  сразу  же  вызвал  к  себе  конюшенных,  сел  на  коня  и  отправился  по  дороге  к 

Анна Комнина «Алексиада» 

Комниным.  По  пути  он  встретил  некоего  византийца 

232

,  который  вез  с  собой  большой 

кошель золота и направлялся к столице. Кесарь спросил его гомеровскими словами: «Кто 
ты,  откуда  ты,  смертный 

233

?»  Узнав,  что  тот  везет  много  золота,  полученного  от  сбора 

налогов,  и  переправляет  его  в  казну 

234

,  кесарь  стал  принуждать  византийца  остаться 

ночевать  вместе  с  ним  и  обещал,  что  днем  тот  пойдет  куда  захочет.  Хотя  византиец 
сопротивлялся  и  сердился,  кесарь  все  больше  настаивал  и,  в  конце  концов,  убедил  его, 
ведь  Иоанн  обладал  бойким  языком  и  искусным  умом,  а  убедительностью  своих  речей 
мог сравниться с Эсхином и Демосфеном. 

Кесарь взял с собой этого человека, вместе с ним остановился на ночлег в одном 

домике  и  всячески  выказывал  ему  свое  расположение:  пригласил  к  своему  столу, 
позаботился о его отдыхе. Таким образом ему удалось удержать при себе этого мужа. Под 
утро,  перед  самым  восходом  солнца,  византиец,  торопясь  отправиться  в  Византий,  стал 
седлать коней. Увидев это, кесарь сказал ему: «Оставь это, поедем вместе со мной».{103} 
Византиец же не зная, куда тот едет, и понятия не имел о причинах, по которым кесарь 
удостаивал его такой милости. Поэтому он был недоволен и с подозрением отнесся как к 
кесарю,  так  и  к  милости  кесаря.  Последний,  однако,  настойчиво  увлекал  за  собой 
византийца. Тот не повиновался, и кесарь, изменив тон, в более суровых выражениях стал 
грозить  византийцу  наказанием,  если  тот  не  исполнит  его  приказа.  И  так  как  византиец 
упорно отказывался повиноваться, кесарь приказал все имущество этого человека вместе 
со  своим  собственным  погрузить  на  своих  вьючных  животных  и  продолжал  путь; 
византийцу  же  он  предоставил  право  идти,  куда  тому  вздумается.  Тот  решительно 
отказался от мысли идти во дворец, ибо опасался, что его арестуют, как только служащие 
императорской казны увидят его, явившегося с пустыми руками, возвращаться же назад 
он не хотел из-за смятения и неразберихи, возникших в результате начавшегося восстания 
Комниных. Таким образом, помимо своей воли византиец последовал за кесарем. 

Далее  обстоятельства  складываются  следующим  образом.  На  своем  пути  кесарь 

встретил турок, которые как раз переправлялись через реку Гебр 

235

. Осадив коня, он стал 

расспрашивать  их,  откуда  и  куда  они  идут.  Затем  кесарь  обещает  им  много  денег  и 
всевозможные милости, если они отправятся вместе с ним к Комнину. Турки соглашаются 
на это. Кесарь потребовал от турецких военачальников клятву, чтобы скрепить договор. 
Они сразу же на свой манер дали клятву в том, что будут верными союзниками Комнину. 
После этого кесарь берет с собой турок и отправляется к Комниным. 

Комнины,  еще  издали увидев  его,  пришли  в  восторг  от  своего  нового улова. Оба 

они,  а  особенно  мой  отец  Алексей,  от  радости  не  знали,  что  делать.  Алексей  вышел 
навстречу кесарю, обнял его и расцеловал. 

Что  же  дальше?  По  совету  и  настоянию  кесаря,  они  отправились  по  дороге, 

ведущей  к  столице.  Жители  всех  селений  переходили  на  их  сторону  и  провозглашали 
Алексея  императором.  Исключение  составили  лишь  жители  Орестиады;  из-за  того  что 
Алексей  в  свое  время  захватил  Вриенния,  они  издавна  враждебно  к  нему  относились  и 
теперь держали сторону Вотаниата 

236

. И вот мятежники, прибыв в Афиру 

237

 и отдохнув, 

на следующий день выступили оттуда и прибыли в Схизы (это фракийская деревня), где 
расположились лагерем. 

7.  Все  были  в  приподнятом  настроении,  с  нетерпением  ожидали  будущего  и 

страстно  желали  стать  свидетелями  вступления  на  трон  того,  на  кого  они  возлагали 
столько надежд. Боль-{104}шинство хотело видеть на престоле Алексея, но не дремали и 
сторонники  Иоанна,  которые  привлекали  на  свою  сторону  всех,  кого  только  можно. 
Противоречия,  казалось  бы,  были  непримиримы:  одни  желали,  чтобы  кормило 
императорской власти взял Алексей, другие — Исаак. 

Вместе с ними находились тогда родственники Алексея: упомянутый выше кесарь 

Иоанн Дука, человек, который был мудр в советах и ловок в делах (я имела случай видеть 

Анна Комнина «Алексиада» 

его немного 

238

), Михаил и Иоанн 

239 

— его внуки и их шурин Георгий Палеолог. Помогая 

друг  другу,  они  старались  всех  сделать  своими  единомышленниками,  применяли  все 
средства  и  пользовались  всевозможными  уловками,  для  того  чтобы  провозгласить 
императором  Алексея.  В  результате  они  всех  сделали  своими  единомышленниками,  и 
число  сторонников  Исаака  мало-помалу  стало  уменьшаться.  Ведь  где  бы  ни  был  кесарь 
Иоанн, ему никто не мог противостоять, никто не мог сравниться с ним в величии духа, 
росте и подобающей властителю внешности. 

Что только не делали Дуки! Чего они только не говорили! Каких только благ они 

не  обещали  военачальникам  и  всему  войску,  если  Алексей  достигнет  императорской 
власти! Они говорили, например, следующее: «Алексей наградит вас большими дарами и 
высокими  почестями  в  соответствии  с  заслугами  каждого,  а  не  так,  как  поступают 
невежественные и неопытные военачальники, награждающие своих воинов как придется. 
Ведь  он  уже  долгое  время  ваш  стратопедарх  и  великий  доместик  Запада,  он  разделяет 
ваши тяготы, храбро сражается вместе с вами в засадах и рукопашных битвах, не жалеет 
ради вас ни плоти своей, ни рук, ни ног, ни самой жизни; он часто проходил с вами через 
горы  и  равнины,  знаком  с  тяготами  битвы,  хорошо  знает  всех  вас  вместе  и  каждого  в 
отдельности  и,  будучи  сам  любезен  Арею,  чрезвычайно  любит  храбрых  воинов».  Так 
говорили Дуки. 

В  то  же  время  Алексей  удостаивал  Исаака  больших  почестей,  во  всем  оказывал 

ему  предпочтение,  делая  это  или  из  братской  любви  или,  скорее,  другой  причине,  о 
которой следует поведать. Все войско перешло на сторону Алексея Комнина и побуждало 
его взять в свои руки императорскую власть, к Исааку же воины не питали ни малейшей 
склонности 

240

. 

Алексей  обладал  властью  и  силой  и  поэтому,  видя,  что  события  развиваются 

согласно его ожиданиям, утешал брата, вселяя надежду на императорскую власть. Ведь он 
ничего  не  терял  оттого,  что,  будучи  сам  вознесен  до  высших  степеней {105} всем 
войском, на словах улещал брата и делал вид, будто уступает ему власть. 

Время  проходило  в  этих  спорах,  и  вот  наконец  войско  собралось  у  палатки;  все 

воины находились в сильном волнении, и каждый мечтал об исполнении своих желаний. 
Тогда поднялся Исаак, взял в руки пурпурную сандалию 

241

 и стал пытаться обуть брата. 

Так  как  тот  все  время  отказывался,  Исаак  сказал: «Позволь  мне  сделать  это,  с  твоей 
помощью  хочет  бог  восстановить  могущество  нашего  рода».  Он  напомнил  затем  о 
прорицании,  данном  Алексею  одним  человеком,  который  появился  перед  ними  где-то 
около Карпиан 

242

, когда оба брата возвращались домой из дворца. Когда Комнины дошли 

до этого места, им повстречался некий муж — посланец высших сил или во всяком случае 
человек,  наделенный  необыкновенным  даром  предвидения.  По  виду  этот  муж  казался 
священником: у него была обнаженная голова, седые волосы и косматая борода. Стоя на 
земле,  он  обхватил  колено  сидящего  на  коне  Алексея,  привлек  его  к  себе  и  на  ухо 
произнес ему следующее место из псалма Давида: «Поспеши: воссядь на колесницу ради 
истины,  кротости  и  правды» 

243

,  и  добавил  к  сказанному: «О,  самодержец  Алексей». 

Произнеся  эти  слова  как  предсказание,  он  бесследно  исчез.  Алексей  не  мог  остановить 
этого человека, хотя и озирался по сторонам, чтобы увидеть его, и во весь опор бросился 
вслед,  желая  догнать  его  и  точнее  узнать,  кто  он  и  откуда.  Однако  явление  исчезло 
бесследно. Когда  Алексей  вернулся,  брат  Исаак  стал упорно  его  расспрашивать  об  этом 
человеке и просил раскрыть тайну. Исаак настаивал, Алексей же сначала делал вид, что не 
хочет говорить, но затем открыл столь таинственным образом сообщенное ему. 

Публично и  в  разговорах  с  братом  Алексей  утверждал, что  эти  слова — обман  и 

выдумка,  но  сам  думал  об  этом  священном  муже  и  в  душе  уподоблял  его  Богослову — 
сыну грома 

244

. 

Так  как  Исаак  понял,  что  прорицания  старика  близки  к  осуществлению,  он 

Анна Комнина «Алексиада» 

настаивал и силой надел красные сандалии на ноги Алексея; он сделал это еще и потому, 
что видел, как горячо все войско было предано Алексею. Затем Дуки начали славословие 

245

; они поддерживали Алексея по многим причинам, а особенно потому, что одна из их 

рода — Ирина  сочеталась  с  ним  законным  браком.  Славословия  с  готовностью 
подхватила  их  родня.  Остальное  войско  также  присоединилось  и  вознесло  свои  голоса 
чуть не до самого неба. Можно было наблюдать тогда странное явление: те, кто прежде 
расходился  во  мнениях  и  предпочитал  скорее  умереть,  чем  обмануться {106} в  своих 
ожиданиях, в одно мгновение стали так единодушны, что не осталось и следа от прежнего 
разлада 

246

. 

8. В то время как все это происходило, распространился слух о том, что Мелиссин 

247

 во главе большого войска достиг Дамалиса 

248

, принимает славословия, как император, 

и  уже  облекся  в  пурпурные  одежды.  Комнины  сначала  не  поверили  этому  сообщению. 
Однако  Мелиссин  сам  узнал  о  действиях  Комниных  и  отправил  к  ним  послов,  которые 
при  прибытии  вручили  письмо  следующего  содержания: «С  божьей  помощью  я 
благополучно дошел вместе со своим войском до Дамалиса. Узнал я и о случившемся с 
вами,  о  том,  как  вы,  благодаря  божественному  провидению,  избежали  злого  умысла  и 
интриг рабов и позаботились о своей безопасности. Я с божьего соизволенья прихожусь 
вам  родственником  и — это  известно  высшему  судье — богу, — по  склонности  и 
постоянному к вам расположению не уступаю никому из близких вам по крови. Поэтому 
давайте  сообща  рассудим,  каким  образом  обеспечить  себе  безопасность,  чтобы  мы  не 
носились по воле волн, а хорошо управляли государственными делами и могли ступать по 
твердой  почве.  Это  нам  удастся  в  том  случае,  если  вы  с  божьей  помощью  захватите 
столицу  и,  после  того  как  один  из  вас  будет  провозглашен  императором,  станете 
управлять  делами  Запада.  Мне  же  вы  должны  дать  в  удел  Азию,  я  буду  носить  венец  и 
пурпур, буду, согласно императорскому ритуалу, провозглашен вместе с тем из вас, кто 
будет  провозглашен,  мне  должно  воздаваться  общее  с  ним  славословие.  И  хотя  нам 
придется распоряжаться разными землями и делами, наша воля будет едина. Если мы так 
сделаем, то будем вдвоем без всяких раздоров управлять империей» 

249

. 

Вот что сообщили послы. Однако они не получили тогда исчерпывающего ответа. 

На  следующий  день  Комнины  пригласили  их  к  себе  и  привели  много  доводов  в 
доказательство неосуществимости предложения Мелиссина. Комнины обещали послам в 
ближайшее  время  познакомить  их  со  своим  решением  через  Георгия  Мангана,  чьим 
заботам  послы  были  доверены.  Между  тем  Комнины  отнюдь  не  пренебрегали  осадой,  а 
насколько было возможно обстреливали и атаковали стены города. 

На следующий день Комнины призвали к себе послов и объявили им свое решение. 

Оно заключалось в следующем: возвести Мелиссина в сан кесаря, удостоить его короны, 
славословия  и  всего  прочего,  что  подобает  этому  сану 

250

,  и  отдать  ему  главный  город 

Фессалии  (в  этом  городе  воздвигнут  прекрасный  храм  великомученика  Димитрия,  из 
священного гроба кото-{107}рого постоянно стекает миро, чудесно исцеляющее всех, кто 
является к нему с верой) 

251

. Послы были недовольны таким ответом, ибо их предложения 

не были приняты. В то же время они видели, что Алексей усиленно готовится захватить 
город, что под его командованием находится огромное войско, а у них самих уже остается 
мало времени. Они боялись, как бы Комнины, осмелев после взятия города, не отказались 
исполнить  то,  что  обещают  сейчас,  и  поэтому  попросили  изложить  эти  обещания  в 
письменном виде в подписанном красными буквами хрисовуле 

252

. 

Новоявленный  император  Алексей  согласился  с  этой  просьбой,  тотчас  призвал  к 

себе  Георгия  Мангана,  который  исполнял  у  него  также  обязанности  секретаря 

253

,  и 

поручил  ему  составить  хрисовул.  Тот  в  течение  трех  дней  под  разными  предлогами 
оттягивал исполнение этого поручения: то он говорил, что устал за целый день и ночью 
не  смог  окончить  грамоты,  то — что  написанное  им  ночью  сгорело  от  упавшей  искры. 

Анна Комнина «Алексиада» 

Выставляя  эти  и  другие  предлоги  и  как  бы  мороча  голову 

254

,  он  всеми  способами 

затягивал дело. 

Между  тем  Комнины  выступили  и  скоро  достигли  так  называемых  Арет 

255

.  Это 

место  находится  вблизи  города,  возвышается  над  равниной  и  тем,  кто  стоит  внизу  и 
смотрит  на  него,  кажется  холмом.  Одна  сторона  его  обращена  к  морю,  другая — к 
Византию, две остальные — к северу и западу; этот холм обдувается всеми ветрами, там 
прозрачная  ключевая  вода,  но  нет  никаких  деревьев  и  растений,  так  что,  глядя  на  него, 
можно подумать, будто лесорубы оголили этот холм. Самодержец Роман Диоген выбрал 
это место из-за его красоты и мягкого климата и соорудил там пышные и вместительные 
покои,  предназначенные  для  кратковременного  отдыха.  По  прибытии  туда  Комнины 
отправили  отряды  с  приказом  атаковать  стену  не  гелеполами,  осадными  машинами  или 
камнеметными  орудиями 

256

  (на  это  у  них  не  было  времени),  а  силами  пельтастов, 

метателей стрел, копьеносцев и катафрактов. 

9.  Вотаниат  видел,  что  мятежное  войско  огромно,  состоит  из  разноплеменных 

отрядов  и  к  тому  же  приближается  уже  к  городским  воротам.  Он  видел  также,  что 
Никифор  Мелиссин,  который  обладал  не  меньшими  силами,  чем  Комнины,  уже  достиг 
Дамалиса  и  равным  образом  домогается  власти.  Вотаниат  не  знал,  что  ему  делать,  и  не 
мог бороться на два фронта, ибо от старости кровь его остыла и он стал боязливым, хотя в 
юности и отличался большим мужеством. И тем только он еще дышал, что находился под 
защитой стен, и все больше склонялся к мысли отречься от престола. Да и все граждане 
{108}  были  охвачены  смятением  и  паникой,  и  им  казалось,  что  город  уязвим  со  всех 
сторон. 

Захват  города  представлялся  Комниным  нелегким  делом  (их  войско  состояло  из 

различных чужеземных отрядов и из местных жителей, а где собирается разноплеменная 
толпа,  там  возникают  разногласия).  Поэтому  только  что  обувший  императорские 
сандалии  Алексей,  который  знал  неприступность  города  и  опасался  вероломства  своих 
воинов,  склонился  к  другой  мысли:  он  решил  лестью  и  обещаниями  привлечь  на  свою 
сторону кого-нибудь из городской стражи и, как бы похитив их расположение, захватить 
город.  Целую  ночь  думал  он  над  этим  планом,  а  наутро  явился  в  палатку  кесаря 

257

, 

поделился  с  ним  своим  замыслом  и  просил  пойти  вместе  с  ним,  чтобы  обследовать 
наружные  и  внутренние  стены  и  посмотреть  на  стражу,  которая  состояла  из  воинов 
разных национальностей, и выяснить, как можно захватить город, 

Кесарь с неудовольствием встретил этот приказ, ибо он только недавно постригся в 

монахи 

258

  и  понимал,  что  станет  предметом  насмешек  стоящих  на  стенах  воинов,  если 

только приблизится к городу. Так и случилось. Когда он вопреки своей воле последовал 
за  Алексеем,  воины  тотчас  со  стены  заметили  его  и  стали  кричать  ему: «Авва» 

259

, 

прибавляя  и  другие  обидные  прозвища.  Кесарь  нахмурил  брови  и,  хотя  был  в  душе 
уязвлен, не обращал на них никакого внимания и думал только о своей задаче. Ведь люди 
твердого характера обыкновенно сосредоточивают свое внимание на поставленной цели и 
пренебрегают  всем  происходящим  вокруг.  Кесарь  выяснил,  какие  воины  охраняют 
каждую  башню;  он  узнал,  что  в  одном  месте  стоят  так  называемые  бессмертные  (это 
специальный  отряд  ромейского  войска),  в  другом — варяги  из  Фулы 

260

  (так  я  называю 

вооруженных секирами варваров), в третьем — немцы 

261 

(это варварский народ, издавна 

подвластный  Ромейской  империи).  Кесарь  сказал  Алексею,  что  не  советует  ему 
обращаться ни к варягам, ни к бессмертным. Ведь эти последние — земляки императора 

262

, они, естественно, преданы ему и скорее расстанутся с жизнью, чем замыслят против 

него  зло.  Что  же  до  варягов,  носящих  мечи  на  плечах,  то  они  рассматривают  свою 
верность  императорам  и  службу  по  их  охране  как  наследственный  долг,  как  жребий, 
переходящий  от  отца  к  сыну;  поэтому  они  сохраняют  верность  императору  и  не  будут 
даже  слушать  о  предательстве.  Если  же  Алексей  попытается  обратиться  к  немцам,  то 

Анна Комнина «Алексиада» 

будет  недалек  от  достижения  своей  цели  и  ему  удастся  войти  в  город  через  башню, 
которую они охраняют. {109} 

Алексей согласился с кесарем и воспринял его слова как глас божий. Он отправил 

своего  человека,  чтобы  тот,  стоя  у  основания  стены,  постарался  вызвать  предводителя 
немцев.  Последний  выглянул  сверху  и  после  длительных  переговоров  согласился 
немедленно  предать  город 

263

.  Когда  возвратился  воин  с  этой  вестью  и  люди  Алексея 

услышали  такую  неожиданную  новость,  они  очень  обрадовались  и  стали  с  большим 
усердием седлать коней. 

10.  Тем  временем  послы  Мелиссина  с  большой  настойчивостью  требовали 

обещанного  им  хрисовула.  Тотчас  Мангану был  отдан  приказ  доставить  его.  Последний 
сказал,  что  хрисовул  уже  составлен,  но  что,  мол,  утеряны  специальная  чернильница  и 
перо, необходимые для императорской подписи. Этот Манган был человеком скрытным, 
одаренным  способностью  легко  предвидеть  будущее,  извлекать  выгоду  из  прошлого  и 
точно  оценивать  настоящее  положение  вещей;  он  умел  до  каких  угодно  пределов 
откладывать то или иное дело, а при желании мог и вообще похоронить его. Так и теперь 
Манган  откладывал  составление  хрисовула,  чтобы  держать  Мелиссина  в  ожидании.  Он 
боялся, что если раньше чем нужно отправить Мелиссину грамоту, утверждающую за ним 
достоинство кесаря, то тот откажется от этого сана, будет всеми силами домогаться, как 
он  сообщал  об  этом  Комниным,  императорской  власти  и  отважится  на  какую-либо 
дерзость. Хитрости и уловки Мангана заключались в том, чтобы оттягивать составление 
хрисовула на сан кесаря. 

Таким  образом  развивались  события,  и  близилось уже время  вступления  в  город. 

Между  тем,  послы,  которые  догадывались  об  интригах,  еще  более  настойчиво  стали 
требовать хрисовул. На это Комнины ответили им: «Город, можно считать, находится уже 
в наших руках, и мы идем, чтобы с божьей помощью овладеть им; вы же отправляйтесь и 
сообщите об этом своему властителю и господину. Передайте также ему следующие наши 
слова: „Если  все  произойдет  так,  как  мы  надеемся,  и  ты  явишься  к  нам,  то  все  хорошо 
устроится  согласно  нашей  и  твоей  воле“».  Вот  что  Комнины  сказали  послам.  Тем 
временем  они  послали  Георгия  Палеолога  к  предводителю  немцев  Гилпракту,  чтобы 
выяснить  его  настроение.  Если  окажется,  что  Гилпракт  готов,  как  и  обещал,  принять 
Комниных,  Георгий  должен  дать  условный  сигнал,  по  которому  Комнины  устремятся  в 
город, самому же Георгию надо быстро подняться на башню и открыть им ворота. 

Георгий  с  радостью  согласился  идти  к  Гилпракту,  ибо  был  человеком,  всегда 

готовым к ратным делам и разорению горо-{110}дов; его вполне можно было бы назвать 
«сокрушителем стен», как Гомер именует Арея. 

Между  тем  Комнины  вооружились,  с  большим  искусством  построили  войско  в 

боевые  порядки  и  медленно  отдельными  отрядами  стали  двигаться  к  городу.  Георгий 
Палеолог подошел вечером к городской стене, получил условный сигнал от Гилпракта и 
поднялся  на  башню  вместе  со  своими  спутниками.  Воины  Алексея  приблизились  к 
стенам,  поставили  частокол  и  удобно  расположились  лагерем.  Там  они  провели 
небольшую часть ночи. Затем Комнины встали в центр фаланги, где находились отборные 
конники  и  лучшие  воины,  построили  легковооруженное  войско  и  начали  пешим  строем 
продвигаться вперед. 

На рассвете все вместе остановились перед самыми стенами города. Построенные 

в  боевые  порядки  воины  стояли  в  полном  вооружении,  чтобы  устрашить  оборонявших 
город. Когда Палеолог сверху подал сигнал и открыл им ворота, воины, смешав ряды и 
нарушив строй, кто как мог вошли в город, неся с собой щиты, луки и копья. 

Это происходило в великий четверг (день, когда мы жертвуем и вкушаем тайную 

пасху) четвертого индикта 6589 года, в апреле 

264

. Все войско, состоявшее из чужеземцев 

и  местных  жителей  и  собравшееся  как  из  наших,  так  и  из  соседних  земель,  знало,  что