Вселенная и человечество. том 5 (Г. Кремер) - часть 42

 

 

ласти  химии  неоспоримо,  и  сейчас  оно  еще  более  заметно,  чем  когда-либо. 

Вслед  за  Францией  существенно  преобразовалось  учебное  дело  и  в  другихъ 

государствах,  и  по  французскому  образцу  были  основаны  реальные    школы  й 

гимназии.  Лишь  недавно  и  в  Германии  после  продолжительной  борьбы  эти 

заведения  приобрели  права,  одинаковые    с  правами  гуманитарных  заве- 

дений  во  Франции,  положившей  почин  в  этом  деле.  Отношение  химии 

к  медицине  со  времени  Лавуазье  также  изменилось.  С  упадком  иатро- 

химии  химики  умышленно  отстранялись  от  изследования  медицинских  вопро- 

сов.  Работы  Лавуазье  над  дыханием  показали,  что  систематическая  разра- 

ботка  физиологических  процессов  принадлежит  также  к  задачам  химии,  и 

тогда образовалась новая отрасль химии, физиологическая химия, которая посвя- 

тила  себя  исключительно  только  что  указанной  задаче.  Жизненный  процесс  ра- 

стений  с  этого  времени  усиленно  привлекает  внимание  химиков,  при  чем  из- 

следование  физиологических  процессов  в  растениях  послужило  основаниемъ 

подробного и систематического занятия агрономической химией.

 

Быстро  и  неудержимо  учение  Лавуазье  приобретает  себе  новьих  по- 

следователей;  прежде  всего  во  Франции,  где  Бертолле,  Гюитен  де  Морво 

и  Фуркруа  причисляются  к  его  вдохновенным  ученикам.  Гюйтенъ 

де  Морво  сделался  основателем  научной  химической  номенклатуры.  До  сихъ 

пор  для  обозначения  химических  тел  и  процессов  употребляли  всевозможныя 

названия,  которые    были  взяты  частью  из  арабскаго,  частью  из  латинского  и 

греческаго,  частью  из  полного  таинственности  и  темноты  языка  монастырскихъ 

алхимиков  средних  веков.  Чтение  химических  рукописей  было  трудною  ра- 

ботою:  отсутствовала  всякая  связь  в  названиях  химических  тел  и  процессов. 

Гюйтен  де  Морво  положил  конец  всему  этому.  Он  просмотрел  все  учение 

о  химии  своего  времени  с  практической  точки  зрения  и  установил  для  каждаго 

отдельного элемента и химического процесса вполне определенное название. Избран- 

ные  им обозначения скоро признаны были Иштернациональными, и успехи химии 

в  немалой  степени  можно  приписать  тому  обстоятелъству,  что  каждый  химии^, 

благодаря  единству  названий,  мог  свободно  читать  любое  сочинение,  яаписанное 

на  иностранном  языке,  еели  только  он  знаи  общепринятые    обозначения.  Въ 

виду  той  пользы,  которую  приносит  интернациональность  химических  выражений, 

следует  сильно  бороться  с  малодушпой  попыткой  известных  кругов  в  Гер- 

мании,  желавших  для  этих  выражений  создать  немецкия  названия^-напр.,  „Рег- 

ии^зиюШеЪге"  (учение  о  готовой  материи)  вместо  неорганической  хймии,  или 

„\ ег- 

сИезиоШеЪге" (учение об образовании материи) вместо органической химии.

 

В  то  время,  как  Гюйтен  де  Морво  своею  номенклатурой  значительно 

способствовал  распространению  химических  знаний  во  всех  странах,  Фуркруа 

был  решительным  и  страстным  поборником  антифлогистической  теории  Ла- 

вуазье.  Он  назвал  антифлогистическую  теорию  „французской  химией",  и  его 

энергичное  выступление  в  защиту  этой  теории  быстро  сделало  ее  известной  во 

всех  странах.  Третьим  союзником  был  Клод  Луи  Бертолле  (род.  в  1748  г. 

в  Таллуаре  в  Савойе,  ум.  в  1822  г.  в  Париже),  который  так  же,  как  и 

его  учитель  Лавуазье,  считал  весы  основой  каждого  химического  изследования, 

и  таким  путем  открыл  закон  химического  сродства,  т.  е.  закон  способ- 

ности  двух  веществ  вступать  в  соединение  друг  с  другом.  Некоторыя 

тела соединяются с одною весовою частью другого, некоторые  — с двумя или

 

тремя,  при  чем  эту  различную  способность  вступать  в  соединение  Бертолле 

назвал  химическим  сродством  и  установил  законы  химического  сродства. 

Последние  весьма  важны  для  химических  вычислений  всех  родов,  все  равно  — 

касаются ли они технических процессов или химических анализов.

 

В  1875  году  Бертолле  предпринял  обстоятельные    изследования  открытаго, 

как  мы  уже  упоминали,  Шееле  хлора.  Он  сначала  заметил  его  белильное  дей- 

ствие  и  указал  методьт,  пользуясь  которыми  приступили  к  белению  раститель- 

ных  волокон  в  слабом  растворе  хлора  в  воде.  Вводя  хлор  в  растворъ 

поташа,  Бертолле  получил  впервые  хлорновато-калиеву  соль  (бертоллетова  соль), 

которая  в  настоящее  время  является  не  только  очень  употребителъным  ле- 

карственным  средством,  но  также  и  весьма  важным  техническим  продуктом, 

применяющимся  при  составлении  химических  препаратов,  а  равно  при  ситце- 

набивном  производстве  и  при  фейерверочном  искусстве.  Бертолле  открылъ 

также  гремучее  серебро,  тело  весьма  взрывчатое,  которое  и  до  настоящого  вре- 

мени  часто  применяется  в  разного  рода  пистонах  и  воспламеняющихся  со- 

ставах  и  т.  п.  Отчасти  продолжением  работ  Лавуазье  и  Бертолле  являются 

труды  Джона  Дальтона  (род.  в  1806  г.  в  Игльсфильде,  ум.  в  1844  г.),  осно- 

вателя,  названной  его  именем,  атомистической  теории.  Он  создал  теорию,  соста- 

вляющую  основу  наших  современных  хжмических  воззрений,  по  которой  каждый 

элемент  состоит  из  нескольких  атомов,  при  чем  один  или  несколько  атомовъ 

одного  элемента  всегда  соединяются  с  одним  или  несколькими  атомами  другого. 

Так,  напр.,  один  атом  углерода  соединяется  с  одним  или  двумя  атомами 

кислорода.  Со  времен  Дальтояа  вводится  в  употребление  сокращенное  обозна- 

чение  для  атомов  отдельных  элементов,  которым  мы  пользуемся  теперь  обык- 

новенно  в  наших  химических  формулах.  Так,  напр.,  формула  С0

2

  говоритъ 

нам,  что  углекислый  газ  состоит  из  одного  атома  углерода  (С)  и  двух  ато- 

мов  кислорода  (0).  На  основании  теории  атомов  Дальтона  современные  химики 

получили  возможность  построить  и  самым  легким  способом  производить  все 

вычисления.  Гей-Люссак  перенес  затем  теорию  атомов  на  химию  газов,  а 

Бе-рцелиус,  как  мы  потом  увидим,  самым  широким  образом  усовершен- 

ствовал  ее.  Если  мы  обязаны  толыю  что  упомянутым  изследователям  систе- 

матическою  разработкою  наших  самых  важных  химических  теорий,  то  Луи 

Николай  Вокелен  (род.  в  1708  г.  в  Гебертоте  в  Нормандии,  умер  в  1824  г. 

там  же)  и  Мартин  Генрих  Клапрот  (род.  в  1743  г.,  в  Вернигероде,  ум. 

в  1817  г.  в  .Берлине)  принадлежат  к  тем  химикам,  которые  в  начале 

XVIII  столетия  оказали  выдающияся  услуги  человечеству  в  области  аналитиче- 

ской  химия;  Клапрот  научил  нас  так  назывяемому  разложению  тел. 

Существуют  известные    руды,  которые    противостоят  всем  попыткам  аналя- 

зировать  их  влажным  способом,  благодаря*  своей  нерастворимости.  Оне  не 

растворяются  ни  в  щелочи,  ни  в  кислоте,  ни  в  воде,  ни  в  других  раство- 

рителях,  ни  при  нагревании,  ни  при  охлаждении,  вследствие  чего  химику  пред- 

стояла  очень  трудная  задача,  если  он  хотел  получить  соединения  их.  Клап- 

рот  впервые  показал,  что  все  эти  руды,  а  также  другия  трудно  разлагающияся 

тела,  можно  получить  в  растворе,  сплавив  их  вместе  с  едкими  или  углеки- 

слыми  щелочами;  сплав  становится  тогда  легко  растворимым  в  воде  или  въ 

разведенной  соляной  кислоте,  при  чем  анализ  влажным  способом  после  раз- 

ложения удается уже без особенных трудностей. Самые  трудные  химическия

 

операдии  особенно  пржвлекали  внимание  Клапрота.  Он  много  занимался  такъ 

называемымИИ редкими землями, т. е. почвами, которые  встречаются только въ 

очень  ограниченном  количестве  на  поверхности  земного  шара  и  о  которых  до 

сих  пор  почти  совсем  ничего  не  знали.  Во  время  этих  занятий  ему  удалось 

получить  в  металлическом  виде  два  новых  элемента,  именно,  титан  и  дерий, 

из  которьих  последний  значительпо  поздпее  приобрел  болыпое  значение  в  тох- 

нике.  Химик  Ауэр  из  Вельсбаха  применил  присущее  окислу  церия  свойство 

испускать  свет  и,  воспользовавшись  раствором  его,  устроил  названную  его 

именем аузровскую горелку.

 

Также  Вокелен,  заслуги  которого  относятся,  главныы  образом,  к  ана- 

лизу  металлов,  открыл  новый  элемент,  именно,  хром,  который  впоследствии 

приобрел  весьма  важное  значевие  в  чугунноплавильном  деле.  Примешанный 

в  неболыпом  количестве  к  стали,  он  сообщает  ей  свойства  совершенно 

особенной  твердости.  Хромистая  сталь  находит  себе  в  настоящее  время  въ 

различных  ветвях  техники  разнообразное  применение;  во  Франции  из  нея  де- 

лают броню для военных судов.

 

К  началу  XIX  столетия  относятся  также  первые  зачатки  развития  одной 

из  самых  важных  отраслей  современной  химии,  именно  —  электрохимии.  При 

обзоре  развития  физики,  мы  уже  упоминали  о  вольтовом  столбе  —  приспособлв- 

нии,  которое  в  то  время  было  главным  источником  для  получения  сильнаго 

гальванического  тока.  При  том  шуме,  который  наделало  всюду  открытие  галь- 

ванического  электричества,  ясно,  что  и  химики  им  скоро  заинтересовались  и, 

поэтому, начали изучать действие гальванического тока на химическия соединения. 

На  пороге  нового  столетия,  а  именно  в  1800  году,  англичане  Никольсон  и 

Карлисль обратили внимание на то, что вода, прж прохождении электрического тока, 

разлагается  на  свои  составные    части.  Таким  образом,  узнали,  что  гальвани- 

ческий  ток  может  оказывать  химическое  действие.  В  том  же  году  только  что 

упомянутые  химики  открыли  следующий  фактъ: они заметили, что пастойка лак- 

муса,  Июдвергнутая  действию  гальванического  тока  в  том  месте,  где  в  нее 

входит  положительяый  электрод,  окрашивается  в  красный  цвет.  Круикс- 

ганк  разложил  также  ыекоторые    другия  химическия  соединения.  Берцелиусъ 

и  Гизингер  произвели  новые  опыты  в  только  что  указанном  направлении 

и  узнали,  что  на  отрицательжш  электроде  отлагаются  всегда  щелочи,  а  на 

положительном  —  кислотные  остатки,  кислород  и  окиси..  Несмотря  на  все  эти 

труды,  все  же,  в  общем,  электрохимия  еще  не  была  далеко  подвинута,  и  лишь 

Гёмфри  Дэви  (род.  в  1778  г.  в  Пенцансе  в  Корнваллисе,  умер  в  1829  г. 

в  Женеве)  принадлежит  почин  в  этом  деле:  благодаря  своим  трудамъ 

он  имеет  право  считаться,  настоящим  основателем  научной  электрохимии. 

Уже  с  1800  года  Дэви  занимался  изысканиями  в  области  электричества,  но 

лишь  в  1806  году  он  напечатал  свой  первый  обширный  труд.  До  техъ 

пор думали, что вода при прохождении тока разлагается на кислоту и основание. 

Дзви  показал  в  своем  труде,  что  выделение  кислоты  и  основания,  как  след- 

ствие  электрического  разложения,  возможно  только  в  нечистой  воде,  при  упо- 

треблении  же  чистой  воды  результатом  разложения  являются  толыю  ея  состав- 

ные  части, а именно: кислород и водородъ; наблюдение это было сделано, впро- 

чем,  за  несколько  лет  до  него,  также  немецким  химиком  Симоном,  труды 

которого были позабыты. Далее, он показал, что происходит много недора-

 

зумений  вследствие  содержания  некоторыми  сортами  стекла  хлористого  натрия. 

После  этого,  богатого  последствиями  открытия,  Дэви  перешел  к  изучению  дей- 

ствия  гальванического  тока  особенно  сильного  вольтова  столба  на  тела,  составъ 

которых  уже  раныпе  предполагался,  но  разложение  которых,  тем  не  менее,  не 

удавалось..  Эти  опыты  увенчались  необыкновенным  успехом.  В  1807  г.  онъ 

получил  в  металлическом  виде  два  новых  элемента  —  калий  и  натрий,  а  въ 

следующем  году  ему  удалось  получить  барий,  стронций,  калъдий  и  магний. 

Таким  образом,  Дэви  открыл  не  менее  шести  элементов  и  притом  элемен- 

тов,  имеющих  весьма  важное  значение.  При  своих  опытах  он  впервые 

заметил  свойство  угля  гореть  ярким  светом  под  влиянием  электрическаго 

тока,  и,  таким  образом,  сделался  изобретателем  электрической  светящейся 

дуги,  которая  представляет  теиер  светящуюся  часть  наших  лампочек  нака- 

ливания.  На  развитие  химических  теорий  своего  времени  Дэви  также  повлиял, 

как  реформатор.  Прежде  всего,  он  до  основания  изменил  некоторые    воз- 

зрения  Лавуазье.  Лавуазье  установил  положение,  что  каждая  кислота  должна 

содержать  кислород,  —  Дэви  же  доказал,  что  содержание  кислорода  вовсе  не 

является  характерным  признаком  кислоты.  Он  показал,  что  имеется  много 

тел,  которые    по  характеру  своему  принадлежат  к  кислотам,  а  тем  не  менее 

совсем  не  содержат  кислорода.  Дэви  затем  дал  следующее  определение  ки- 

слотамъ:  оне  представляют  собою  химическия  соединения,  в  которых  одинъ 

или  несколько  атомов  водорода  могут  быть  заменены  основанием,  при  чемъ 

образуются  соли.  Эта  теория,  установленная  Дэви,  оказалась  впоследствии  верной 

во  всех  отношениях  и,  несмотря  на  авторитет  Лавуазье,  была  вскоре  призиана 

всеми  современниками.  Из  теоретических  трудов  Дэви  заслуживает  вни- 

мания  его  электрохимичеокая  теория  сродства,  которую  мы,  тем  не  менее,  можемъ 

здесь  пропустить,  так  как  позднее  она  была  совершенно  изменена.  Для  теоре- 

тического  развития  электрохимии,  напротив,  приобрели  значение  труды  Михаила 

Фарадея  (род.  в  1791  г.  в  Лондоне,  умер  в  1867  г.).  Он  открыл  законъ 

электрохимической  эквивалентности;  с  помощью  очень  остроумно  устроеннаго 

измерительного  прибора  он  достиг  возможности  измерять  точно  отношение 

между  количеством  электричества,  пропущенного  через  раствор,  и  количе- 

ством  разложенного  им  тела.  Фарадей  нашел,  что  весовые    количества,  кото- 

рыя>  с  помощью  электрического  тока,  выделяются  из  соединений,  находятся 

в  точном  отношении  с  молекулярным  весом  .соединений  или  с  весомъ 

эквивалентов.  Открытие  этой  закономерности  было  весьма  важно  для  всего 

развития  электрохимии.  Фарадей  оказал  этим  едва  ли  не  такое  же  влияние 

на  электрохимию,  как  Дальтон  своими  трудами  на  химию.  Он  создал  основ- 

ной  закон,  который  доиускает  самые    точные    электрохимическия  вычисления 

и  с  помощыо  которого  электрохимик  еще  до  начала  какого-нибудь  опыта  можетъ 

теоретически  вычислить  как  необходимую  силу  тока,  так  и  количество  полу- 

ченного  вещества;  хотя,  как  мы  уже  вйдели  при  обзоре  развития  физики,  центръ 

тяжести  трудов  Фарадея  лежал  в  области  физики,  все  же  он  способствовалъ 

развитию  химии  установлением  электрохимических  законов  эквивалентности  и 

еще  некоторыми  изследованиями,  имеющими  важное  значение.  Между  ними  къ 

числу  самых  важных  принадлежит  изследование,  которое  он  произвел  вме- 

сте  с  Стодартом  над  сталью.  На  основании  целого  ряда  тщательных  труд- 

ных опытов, производившихся с 1820 года, в течение большого промежутка

 

вромени,  он  старался  узнать,  какою  примесыо  можно  придать  стали  возможно 

болыпую  степень  твердости  и  эластичности.  Эти  старательные    и  образцовыя 

изследования  имели  широкое  значение  для  всей  сталъной  промышленности.  Они 

были  некоторым  образом  первым  научным  трудом  о  свойствах  стали, 

и  если  мы  в  настоящее  время  знаем  точно,  что  имешго  должио  быть  предпри- 

нято для получения сорта стали с вполне определенными свойствами, то обязаны

 

упомянутому  труду  Фарадея  и 

Стодарта  нашим  зианиеи и  въ 

этой  области  и  нашею  уверен- 

ностыо  в  необходимости  извест- 

ных  операций  для  получения 

желаемых результатов.

 

Бредыдущия разсуждения по- 

Ишали  нам,  что  труды  Лаву- 

азье  прежде  всего  были  оце- 

ИИепы  за  границей,  и  что  глав- 

пые    заслуги  в  далыиейшей 

разработке  их  принадлежатъ 

в  особенности  французским  и 

английским 

химикам. 

Дей- 

ствителъно,  мы  должны  ска- 

зать,  что  в  Германии,  в  по- 

следние  годы  XVIII  и  в  на- 

чале  XIX  столетия,  мало  было 

сделано  для  успешного  разви- 

тия  химии.  Для  занятий  химией 

в  духе  Лавуазье  в  Германии 

не  было  еще  благоприятной  поч- 

вы.  Здесь  все  еще  находились 

слишком  под  влиянием  натур- 

философской  школы,  о  важней- 

ших  представителях  которой, 

Альбрехте  фон  Галлере  и  Геге- 

ле,  мы  уже  говорили  раныпе. 

• Натурфилософская школа повлия- 

ла  на  развитие  химии  так  же  не- 

благоприятно,  как  и  на  развитие 

физики. Оназадержала все успехи 

естествознания 

на 

десятки 

лет, 

и 

вот 

несколько 

примеров  тому,  какия  воззрения  она  установила  на  химию  в  Германии  в  то  время, 

когда  труды  Лавуазье  были  уже  общепризнаны  во  Франции  и  Англиж.  Предста- 

вители  натурфилософского  направления  разсматривали  алмаз,  как  „самоусовер- 

шенствовавшийся  кварцъ"  („аиз  еипеп  2ит  ЗеИЪзЙюл пззизет  ^еиадттепеп  (^иагг"). 

Платина  была  для  нихъ—„парадоксом  серебра,  уже  готового  воспринять  въисшую 

степень  металличности,  свойственную  лишь  золоту"  („сиие Рага(1охие сиез ЗииЪегз, 

всииоп  йие  ЬбсЬ.8ее  ЗидИГе сиег МеиаИИШи; еиппеиитеп ги \ оПеп, (иие пдг (иет 

СгоШе 

^еЪШИги").  Таких  примеров  мы  могли  бы  привести  множество,—они  наглядно 

показывают нам, против каких воззрений должны были бороться представи-

 

тели  точного  естествоведения,  пока  они  добились  победы  над  могущественяымъ 

и  имевшим  болъшое  влияние  натурфилософским  направлением.  ЕслиГермания  ещо 

десятки  лет  оставаласьв  области  химии  позади  других  стран,  то  тем  более 

уважения  заслуживают  старания  немецких  ученых,  которые,  едва  было  побе- 

ждено влияние натурфилософии, заняли руководящее положение и удержали его за 

собою  также  в  продолжение  десятков  лет.  Из  того  периода  времени,  когда  пред- 

ставители  химии  во  Франции  и  в  Англии  находились  всецело  под  влиянием  заме- 

чательных  трудов  Лавуазье,  в  Германии  надо  упомянуть  только  одно  событие 

из  области  химии,  которое  имело  важное  значение  для  будущаго.  Это  —  осно- 

вание  значительной  отрасли  химической  промышленности,  именно,  свеклосахарнаго 

производства. До конца XVIII столетия, весь необходимый для потребления сахаръ 

добывался  из  сахарного  тростника  и  доставлялся  из  Вестъ-Индиж.  Интересно, 

что  тростниковый  сахар  был  известен  уже  древним.  Еще  египтяне  и  римляне 

употребляли  его,  как  лекарственное  средство,  точно  также  и  арабские  доктора  и 

вышедшие  из  их  школы  западные  медики.  В  XII  столетии  в  Сицилии  про- 

цветало  производство  тростникового  сахара,  которое  однако,  с  тех  пор,  какъ 

в  середпне  XVI  столетия  начался  усиленный  вывоз  из  Вестъ-Индии,  посте- 

пенно  падало  и,  наконец,  совсем  упало.  Со  временем  различные  химики  и, 

между  прочим,  Глаубер,  пробовали,  нельзя  ли  из  европейеких  растений 

получать  сахар,  но  попытки  эти  были  безуспешыы.  В  1747  году  превосходный 

берлипский  химнк  Маргграф  сделал  сообщение  академии  наук  и  изящныхъ 

искусств  в  Верлине,  что  ему  удалось  получить  сахар  из  трех  различнаго 

рода  растений,  именно  —  из  белой  свекловицы,  сахарного  индейского  корня  и 

красной  свекльт.  Он  сам  пишет  в  своем  достопамятном  докладе  академии: 

„Корни  этих  трех  упомянутых  здес  растоний  доставили  мне  чрезвычайно 

чистый  сахар  и  в  болыиюм  количестве.  Первые  и  характерные  признаки 

содоржания  сахара  в  этих  растениях  состоят  в  том,  что  их  корпи,  будучи 

разрезаны  на  куски  и  высушены,  обладают  очень  сладким  вкусом  и  обыкно- 

венно,  особенно  при  микроскопических  изследованиях,  обнаруживают  присут- 

ствие  белых  кристаллических  тел,  которые    по  своему  виду  похожи  на  сахаръ". 

Доказывая  выгоду  свосго  открытия  для  всеобщого  благосостояния,  Маргграф  про- 

должает  такъ:  „Бедный  крестьянин  вместо  того,  чтобы  пользоваться  дорогимъ 

сахаром  (разумеется,  яесомненно,  тростниковым  сахаромъ)  ИЛЕ  плохой  патокой, 

мог  бы  употреблять  наш  растительный  сахар,  если  бы  он  с  помощью 

известпых  машин  выдавливал  сок,  несколько  очищал  его  и,  накоиец,  сгу- 

щал  до  концентрации  патоки.  Этот  сгущенньш  сок  был  бы,  конечно,  чище, 

чем  обыкновенная  темнокоричневая  сахарная  патока  и,  может  быть,  можно 

было  бы  использоват  еще  и  прессованные  остатки.  Из  изложенных  здесь  опы- 

тов,  кроме  того,  ясно  видно,  что  эта  сладкая  соль  (надо  заметить  для  по- 

яснения,  что  во  времена  Маргграфа  думали,  что  сахар  принадлежит  к  классу 

солей)  может  быть  приготовляема  таким  же  способом  на  нашей  родине, 

как  и  в  странах,  где  произрастает  сахарный  тростникъ".  Только  что  цити- 

рованное  место  показывает  нам,  как  дальновиден  был  Маргграф.  Все 

последствия  развития  свеклосахарной  промышленности,  продажу  остатков  и  пр., 

он  уже  предвидел  отчетливо  и  ясно.  К  сожалению,  Маргграф  был  слиш- 

ком  большим  теоретиком  для  того,  чтобы  изследовать  свое  открытие  также  и 

с практической точки зрения. Приведение его идей к осуществлению, в дей-

 

ствителъности,  принадлежит  его  ученику  Францу  Карлу  Ахарду  (род.  20  апреля 

1753  г.  в  Берлине,  умер  20  апреля  1821  г.  в  Кунерне).  Он  устроил  при 

поддержке  короля,  в  имении  Кунерн,  в  Силезии,  которое  он  с  этою  целью 

купил  у  графа  Пюклера,  первый  свеклосахарный  завод.  Ему  пришлось  вначале 

бороться  с  затруднениями.  Как  мы  уже  упоминали,  еще  раньше  делали  всевоз- 

можные    попытки  получить  из  различных  видов  растений  сахар  и  нашли,  что 

клен  тоже  выделяет  сок,  из  которого  можно  приготовлять  род  сахара.  Та- 

ким  образом,  культура  клена  явилась  энергичным  врагом  еще  юной  культуры 

сахарной  свекловицы.  Особенно  Вильгельм  фон  Гумбольдт  в  своем  имении 

Тегель  под  Берлином  развел  обширные    ИИлантации  клена,  чтобы  из  него  по- 

лучать  сахар.  После  того,  как  химик  Гермбштедт  высказал  свою  уверен- 

ность  в  том,  что  кленовый  сахар  будет  гораздо  дешевле,  чем  свеклович- 

ный,  Гумбольдт,  при  посредстве  статского  советника  Кунта,  выписал  из  Ка- 

нады  болыное  количество  гюбегов  клена  и  насадил  их  в  Тегеле.  Ахардъ 

очень боялся этой конкурренции, но скоро произошли два события, которые  изба- 

вили  его  от  всякого  безпокойства.  Зайцам  пришлись  необыкновенно  по  вкусу 

молодые  клены,  и  в  короткое  время  они  уничтожили  болъшую  площадь  их, 

так  что  Гумбольдт  с  досады  скоро  совсем  оставил  свои  опыты.  Далее, 

Наполеон  в  1806  году  объявил  континентальную  систему  в  Европе,  такъ 

что  ввоз  тростникового  сахара  сделался  очень  затруднителъным  и  почти  не- 

возможным.  Неболыпое  количество  тростникового  сахара,  которое  поступало 

на  рынок,  имело  недоступную  цену;  вследствие  этого,  быстро  начал  про- 

цветать  свеклосахарный  завод  в  Кунерне  и  вскоре  появились  повсеместно 

свеклосахарные  поля  и  заводы.  Когда  континентальная  система  снова  была 

отменена, уже так привыкли к употреблению свекловичного сахара, что ввозъ 

тростникового сахара уже не мог подняться до прежней высоты.

 

Свеклосахарное  производство,  между  тем,  сделало  неслыханные  успехи, 

особенно  в  Германии,  и  оно  составляет  важный  фактор  в  научно-хозяй- 

ственной  жизни  последней.  Какая  роль  принадлежит  ему,  как  таковому,  при- 

мером  тому  могут  служить  следующия  данныя.  В  1900  году,  последнем, 

о  котором  имеется  в  настоящее  время  оффициальнаа  статистика,  Германия 

обладала  453  сахарными  заводами,  из  которых  308  ыаходятся  в  Пруссии. 

Все  вместе  они  перерабатывали  12.439,301  тонн  свекловицы  и  получали  изъ 

нея  1.691,258  тонн  сахара;  исключительно  действовавшия  на  этих  фабри- 

ках  паровые    машины  развивали  до  120,465  лошадиных  сил.  Основание 

этой  огромной  промышленности  Ахардом  составляет  эпоху  в  развитии 

химии  в  Германии.  После  смерти  Ахарда  и  его  учителя  Маргграфа,  Германия 

так  обеднела  выдающимися  химиками,  что  не  яаходшюсь  никого,  кто  бы  могъ 

занять  каеедру  Маргграфа.  Должно  было  пройти  еще  много  времени,  прежде 

чем  Германия  также  и  в  области  химии  могла  не  только  вступить  в  состя- 

зание с другими странами, но и выйти из него победительницею.

 

Поощрение развития и процветания химии пришло в Германию из Швеции. 

Так  как  в  Германии  нельзя  было  получить  хорошого  химического  образования, 

то  немецкие  студенты-химики  уезжали,  болынею  частью,  за  границу.  Они  отпра- 

влялись  во  Францию  или  Швецию,  и  в  последней  делалис  учениками  самаго 

известного  после  Лавуазье  химика  того  периода.  Этим  химиком,  слава  кото- 

рого привлекала учениковъ-хнмиков из всех могущественных стран, былъ