"Человек природы" в русской литературе XIX века и "цыганская тема" у Блока

"Человек природы" в русской литературе XIX века и "цыганская тема" у Блока - часть 8

Здесь уже не намеками лирического стихотворения, а

прямо и детально раскрыты те черты "цыганского" харак-

тера, которые противопоставляют Фаину современному го-

роду. Эта "цыганка" прекрасна, она страстная и сильная

натура, презирающая буржуазную мораль, слабость и без-

волие современного человека:

Над красотой, над сединой,

Над вашей глупой головой -

Свисти, мои тонкий бич! (4, 129)

"Разве вы - мужчина?" - презрительно кричит она

Спутнику (4, 143). Фаина требует от человека не слов, а

дел, - эта черта героини связывается в сознании Блока в

конечном итоге с потребностью полного переустройства

жизни. Фаина гневно кричит "современному человеку" Гер-

ману: "Я бью тебя за слова! Много ты сказал красивых

слов! Да разве знаешь ты что-нибудь, кроме слов?" - и

тут же ее потребность в реальной, полнокровной жизни

раскрывается как жажда бури, пожара: "Даль зовет! Смот-

рите - там пожар! Гарью пахнет! Везде, где просторно,

пахнет гарью!" - она страстно молит "мать-землю": "Ро-

димая! Родимая! Бури! Бури!" (4, 163, 143, 145). Так

народное начало, прекрасная, гармоническая дочь народа,

оказывается связанной с мечтами поэта о коренном преоб-

ражении современной жизни. Так идеал, уходящий корнями

в прошлое народной жизни, в патриархальную древность,

оказывается связанным с будущим России - России народ-

ной.

Так же трактуется образ цыганки и в статье "Безвре-

менье". Здесь речь идет о путях выхода из современной

"паучьей" жизни. Выход найден в уходе в народ, в беск-

райние поля России. В этом нетрудно заметить влияние

характерного для прогрессивной, демократической (допро-

летарской) мысли представления о том, что выход из

несправедливого современного строя - в возвращении к

"естественным" нормам исконной народной жизни. И вот на

этом-то вьюжном пути, трудном пути вперед к истокам

жизни, и возникает среди метелей Родины образ цыганки.

"Исчезает лицо, и опять кутается в снежное кружево,

и опять возникает мечтой о бесконечной равнине. Мель-

кнувший взор, взор цыганки, чей бубен звенит, чей голос

сливается с песнями вьюги, зовет в путь бесконечный"

(J, 72). С этим образом цыганки оказывается связанной и

героиня приведенного здесь же стихотворения "Там, в

ночной завывающей стуже...", у которой тоже есть и

"взлетающий бубен метели", и возникающее "из кружев ли-

цо", и "вьюжные трели" и которая тоже связана с поэти-

ческим идеалом Блока этого периода: она - "от века за-

гаданный друг" поэта (5, 72). Но через это стихотворе-

ние (как и через песню Фаины в "Песне Судьбы") протяги-

вается мост к циклу "Фаина", ко всему тому, чем наделя-

ло поэтическое воображение Блока Фаину, - Н. Н. Волохо-

ву - "цыганку" и "русскую душой" одновременно.

Но Фаина, как и Млада, неразрывно связана не только

с русским национальным характером, но и с народным об-

разом жизни. В пьесе детально, несколько раз рассказы-

вается о ее жизни в деревне (4, 115-117, 139, 144 и

др.). И вновь звучит столь важный для понимания "цы-

ганской темы" мотив:

яркая цыганка Фаина - дочь народа; тусклость, безли-

кость современных людей - следствие отклонения совре-

менной жизни от ее естественных, воплощенных в народной

жизни норм. Блок подчеркивает эту мысль своеобразной

композицией (обратной тому, что мы видели в стихотворе-

ниях первого тома), в которой понятия "народ" и "толпа"

становятся полярными: дитя народа, яркая Фаина - в пь-

есе - одна, прекрасная и неповторимая. А сегодняшние

"отдельные" люди, собственники - серая и безликая тол-

па. Фаина смело и решительно противопоставляет себя,

свои настроения окружающим - городская "толпа" говорит

безликим хором:

Старичок (громче)

Вы убедитесь воочию, сколь неутомима деятель-

ность человеческого ума...

Толпа

Ума! Ума!

Старичок

И сколь велика сила человеческого таланта...

Толпа

Таланта! Таланта! 0-го-го! (4, 123)

Или ("интеллигентный" вариант той же "толпы"):

Знаменитый писатель

...Да здравствует красота!

Все (ревут)

Да здравствует красота! Да здравствует Иван

Иванович! (4, 132)

Однако подобный прием не только не отражает романти-

ческой конструкции поэтического сознания, но, по сути,

полемичен по отношению к нему: героиня противопоставле-

на современной "толпе" именно потому, что связана с

"настоящим" народом.

Но образ Фаины в "Песне Судьбы" связан не только с

представлением о "настоящей" жизни, о субстанции народ-

ного характера. Кроме Фаины прошлой и Фаины будущей в

пьесе есть и Фаина настоящая: шантанная певица, испол-

няющая "общедоступные куплеты" с пошлыми словами. Фаина

- сегодняшняя Русь, сопровождаемая загадочным спутником

- Витте, по словам Л. Д. Блок. Фаина-Русь, великая в

своих возможностях, сегодня сама еще не знает истинных

путей, ищет, но не находит Жениха, изменяет ему с ей

самой ненавистным "спутником". И здесь начинает распу-

тываться тот новый круг проблем, с которыми связан тре-

тий - последний - этап в развитии "цыганской темы" у

Блока. Этот последний этап тоже не дает однолинейного

решения интересующих нас вопросов. Как увидим ниже, ли-

рика 1909-1911 и 1912-1913 гг. будет существенно разли-

чаться пониманием "цыганского". Необходимо учитывать и

то, что в живой хронологии творчества всякого писателя

(а Блока в особенности) рамки отдельных "периодов" не-

избежно оказываются размытыми. Типологически разные (в

динамике развития поэта) произведения на самом деле

часто оказываются синхронными. Но тем не менее, пос-

кольку эволюция художника - не фикция, мы можем по ряду

наиболее общих признаков говорить о 1910-х гг. как о

целостном периоде в развитии "цыганской темы" у Блока.

Демократически-"антропологическое", гуманистическое

мышление, оказавшее заметное влияние на все творчество

Блока, никак не могло, однако, стать ведущим в его ми-

роощущении. Причин для этого было более чем достаточно:

демократизм уже больше десяти лет как перестал быть ве-

дущей формой общественного сознания; антропологический

материализм с его метафизической нормативностью все яс-

нее обнажал в век диалектики свою наивность; все ясней

становилась и нежизненность, антиисторичность патриар-

хальных идей. Да и сам характер блоковского таланта в

те годы был уже отнюдь не таков, чтобы поэт остановился

на нормативной, устойчивой антитезе "естественной при-

роды человека" и ее искажения в современном обществе.

Блок все неуклоннее идет к истории, к сегодняшнему

дню Родины, к познанию закономерностей сложной и проти-

воречивой реальной жизни.

Но это уже не были зыбкие очертания современности,

преломленной через призму "мистицизма в повседневности"

"Распутий" и "Города". Чувство "нераздельности" слож-

нейших противоречий жизни неотделимо теперь от ощущения

"неслиянности" - поэт уже не может покрыть добро и зло

единым флером красоты, "дымносизого обмана". Счастье и

горе человека в современной действительности - уже не

предмет "эстетизации" в стихах поэта, впитавшего воз-

действие Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасова, Л. Н.

Толстого. Острая потребность видеть Родину, народ прек-

расными и счастливыми, "негодование" и призыв к револю-

ционному "возмездию", "угрюмство" при взгляде на Россию

сегодняшнего дня и светлая надежда на будущее - все

1 Медведев П. В лаборатории писателя. Л., 1960. С.242.

эти противоречия Блок теперь и не думает примирять. На-

оборот, именно в показе этих противоречии действитель-

ности - сила позднего Блока.

Но теперь противоречия эти не расчленяются наивно и

механически на "естественное" и "современное" в челове-

ке.

Именно в современности, в самом "страшном мире", на-

до было найти силы для его преодоления. И современ-

ность, и современник занимают все более важное место в

лирике А. Блока.

Свой новый, более историчный взгляд на жизнь (отра-

зившийся в третьем томе лирики) Блок определяет в за-

писной книжке 3 июля 1911 г.: "Страшный мир. Но быть с

тобой странно и сладко!" Вот с этой-то мыслью о слож-

ности сегодняшней жизни, о переплетении в ней "страшно-

го и прекрасного" (7, 86) и связываются "цыганские об-

разы" в творчестве Блока этих лет. Не случайно размыш-

ление о страшном мире идет после такого рассказа: "Вче-

ра в сумерках ночи на Приморском вокзале цыганка дала

мне поцеловать свои длинные пальцы, покрытые кольца-

ми"2.

Художественная природа "цыганских" образов третьего

тома сложна. Исследователи указывают на романтические

традиции, особенно очевидные в стихотворениях с романс-

ными интонациями. Действительно, центральное настроение

лирики третьего тома, особенно заметное в "цыганских"

стихотворениях, - чувство "нераздельности" "страшного и

прекрасного" в жизни - ведет к традициям романтической

лирики, впервые внесшей в русскую поэзию ощущение

единства, разорванной и противоречивой цельности бытия.

Однако пристальный взгляд на художественную структуру

лирики Блока 1910-х гг. приводит к выводу о том, что

связи с романтизмом здесь - не единственное. Очень час-

то с традициями романтизма связана тема, но не ее ос-

мысление (это мы увидим, когда будем говорить о мотиве

любви-страсти в лирике третьего тома). Часто встречаем-

ся мы и с тем, что сам Блок в публицистических и теоре-

тических высказываниях осмысляет какие-то важные осо-

бенности своих произведений в терминологии романтичес-

кой, хотя в его творчестве эти особенности имеют иной

смысл (таково, например, представление Блока об интуи-

тивном, стихийном характере творчества, на деле оказы-

вавшееся в 1910-х гг. отказом от всех известных ему

буржуазно-либеральных "теорий", но никак не от познания

социального мира и его законов). В целом можно смело

утверждать, что традиции Гоголя, Достоевского, Некрасо-

ва и Л. Толстого в третьем томе лирики А. Блока претво-

рены не менее органически, чем романтические, и ощуща-

ются не менее заметно. Действительно, для романтической

лирики (как и для Вл. Соловьева и для Блока "Стихов о

Прекрасной Даме") основная антитеза - "небо" и "земля",

"я" и "не-я". Мир "я" противостоит миру социальному,

"среде", или "я" растворяется в народе, теряя себя. Не-

повторимое художественное значение третьего тома лирики

Блока - в том, что "герои" цикла повторяют в своем

Блок А. А. Записные книжки. С. 183.

2 Там же. В. Н. Орлов связал этот эпизод с сюжетной

канвой стихотворения "Седое утро" (см.: 3, 573).

духовном облике, в своих интимнейших взаимоотношениях

"кричащие противоречия" эпохи, впитывают их в себя.

Потому-то наиболее близким Блоку этого периода оказыва-

ется Аполлон Григорьев, в противоречивом творчестве ко-

торого неразрывно сплелись традиции позднеромантические

и тот стихийный демократизм, который сближал его с реа-

листическим искусством.

"Цыганская тема" в лирике третьего тома имеет нес-

колько поворотов. Первый связан с вопросом о путях и

стремлениях лирического героя, "я". "Цыганская тема"

здесь возникает в связи с одной из основных проблем

позднего творчества Блока - с проблемой "народа" и "ин-

теллигенции". Соотношение образа поэта и цыганки отчет-

ливо выражено в строках из стихотворения "Седое утро",

не вошедших в канонический текст:

"Любила, барин, я тебя...

Цыганки мы - народ рабочий..."

(3, 572; курсив наш. - Ю. Л., 3. М.)

Герой блоковских стихов, погружаясь в "темный морок

цыганских песен", в "поцелуев бред", сливается с народ-

ной стихией. Приблизительно так же осмыслялась и любовь

Германа к Фаине. Однако здесь есть и существенное раз-

личие. Герои "Песни Судьбы" стремятся к "окончательной"

встрече, для которой Герман еще не созрел. Герой лирики

третьего тома погружается в стихию сегодняшней народной

жизни, так как иного пути в завтра он не знает. А пос-

кольку сегодняшняя народная жизнь - это и есть "страш-

ный мир" в его противоречиях, то слияние с ним для ли-

рического героя третьего тома есть вместе с тем разрыв

с "красивыми уютами" прошлого. Герой приобщается к на-

роду в его страдании, быть может, - гибели, и сам он

при этом "опускается". Но его "опускание" - это однов-

ременно "возмездие" и укор виновникам "позорного

строя". "...Человек, опускающий руки и опускающийся,

прав. Нечего спорить против этого. Все так ужасно, что

личная гибель, зарывание своей души в землю - есть пра-

во каждого. Это - возмездие той кучке олигархии, кото-

рая угнетает весь мир", - писал Блок в 1911 г. в плане

продолжения "Возмездия" (3, 465). "Опускание" героя -

форма протеста. В этой мысли А. Блока, по-видимому,

особенно укрепил "Живой труп" Л. Толстого, постановка

которого произвела на Блока очень сильное

Можно сказать, конечно, что и любой герои любого

романтического произведения объективно отражает ка-

кие-то черты человека эпохи, его внутреннего мира. Это

бесспорно. Но в задание поэта-романтика входит нечто

совершенно иное - создание образа, не "детерминирован-

ного" средой, эпохой, а противопоставленного им. Поэти-

ческое мышление Блока третьего тома включает в себя

представление о том, что и лирическое "я" автора, и

другие образы цикла погружены в эпоху и определены ею.

содержание .. 104 105 106 107 108 109 110 ..