Действие советского уголовного закона в пространстве (М.И. Блум) - часть 18

республик имеются соответствующие коллизионные нор-
мы

Не возникает никаких трудностей и коллизий при применении уголовного законодательства
союзных республик, когда два различных преступления совершены одним лицом на территории
двух союзных республик. В соответствии со ст. 4 Основ уголовного законодательства к каждому
из этих преступлений применяется уголовное законодательство той союзной республики, на
территории которой оно совершено, а наказание назначается по совокупности преступлений в
соответствии со ст. 35 Основ уголовного законодательства и соответствующих статей уголовных
кодексов союзных республик.
Однако одно преступление может быть фактически совершено частично на территории одной
союзной республики и частично на территории другой или других союзных республик, когда
установить фактически единое место совершения преступления невозможно, ибо таковего не
существует. Если, например, наркотические вещества незаконно изготавливались в Таджикской
ССР, а продавались в Туркменской ССР, если оружие изготовлено в Эстонской ССР, а хранилось в
Латвийской ССР, если незаконно скупались дефицитные товары в Литовской ССР, а продавались
в Грузинской ССР — во во всех случаях имеются две «потерпевшие» союзные республики, на
территории двух союзных республик нарушен установленный правопорядок, на территории двух
союзных республик совершены преступления. Из этого факта и следует исходить при решении
вопроса о пределах применения республиканского уголовного законодательства.
По каким уголовным законам должна определяться ответственность лица, совершившего единое
преступление в двух (или более) местах, расположенных на территории различных республик, —
на этот вопрос ст. 4 Основ уголовного законодательства ответа не дает. Уголовные кодексы
союзных республик этого вопроса также непосредственно не решили, так как Основами
уголовного законодательства им такое право не было предоставлено. Если бы вопрос о месте
совершения преступления союзные республики в таких случаях решали различно, то могли бы
возникнуть серьезные затруднения в применении уголовного законодательства, вплоть до того,
что к некоторым деяниям нельзя было бы применить уголовный закон ни одной союзной
республики

Поскольку речь идет о коллизии между уголовными законами союзных республик, ее решение
может быть дано только в общесоюзном законодательстве. Поэтому de lege ferenda речь

138

может идти только о создании общесоюзных интерлокальных коллизионных норм.
В науке советского уголовного права различно решается вопрос об установлении места
совершения преступления, когда оно фактически совершено на территории двух или более
союзных республик. Различно он решается и в судебной практике, поскольку Пленум Верховного
Суда Союза ССР не дал в таком плане толкования ст. 4 Основ уголовного
законодательства.
Проблема определения места совершения преступления, если оно совершено на территории
нескольких союзных республик, очень сложна. В советской науке уголовного права в той или
иной связи предлагалось решение только отдельных аспектов этой проблемы, главным образом,
применительно к материальным составам преступлений с отдаленными в пространстве
последствиями, к длящимся или продолжаемым преступлениям, причем иногда давались весьма
противоречивые и непоследовательные решения.
Прежде чем дать комплексное решение проблемы, мы попытаемся показать, как различные
представители советской науки уголовного права предлагают решить проблему определения места
совершения преступления внутри Союза ССР, и проанализируем их взгляды. Поскольку
высказывания советских авторов касаются различных по конструкции ссставов преступлений, мы
изложим их взгляды с учетом этого обстоятельства^/
А. Больше всего высказываний в советской уголовно-правовой литературе имеется по вопросу
определения места совершения дистанционного преступления с отдаленным в пространстве
результатом, когда действие (бездействие) имело место на территории одной союзной республики,
а последствия ■— на территории другой. На вопрос о том, территория какой союзной республики
должна быть в этом случае признана местом совершения преступления, даются различные ответы
и приводятся различные обоснования.
Так, часть советских ученых считает, что местом совершения преступления (определяющим
применение уголовного законодательства) является та территория, где виновный окончил
совершение самого преступного деяния, а не та, где наступили предусмотренные законом
общественно опасные последствия

. Высказывается и противоположная точка зрения

. Имеется и

третье мнение, согласно которому местом совершения преступления является место воздействия
на потерпевшего (независимо от места совершения преступления и места фактического
наступления последствий преступления

Мнения советских ученых об определении места совершения

неоконченного дистанционного преступления с отдаленным в пространстве результатом также не
совпадают. Часть ученых считает местом совершения неоконченного преступления только ту
территорию, где имели место действия, непосредственно направленные на совершение
преступления, независимо от того, где по замыслу виновного должны были наступить желаемые
общественно опасные последствия

. Другие авторы заняли противоположную позицию —

признали местом совершения преступления при покушении, совершенном на территории двух
республик, территорию той республики, где по замыслу виновного должны были наступить
предусмотренные законом общественно опасные последствия

Каждую из изложенных точек зрения с позиции de lege lata можно обосновать, более детально
аргументировать, но можно и опровергнуть, так как ни одна из них непосредственно не вытекает
из действующего уголовного законодательства. Преступление же в рассматриваемых случаях
частично совершено в каждой из этих республик. Это фактическое положение никем из авторов не
может быть оспорено, ввиду чего может быть обосновано право каждой из заинтересованных
республик наказывать совершившее преступление лицо по своим уголовным законам. Однако
никому из авторов, обосновавших право только одной из заинтересованных союзных республик
применить свои уголовные законы к виновному в совершении преступления, не удавалось
оспорить такое же право другой заинтересованной союзной республики, ибо это сделать с позиции
de lege lata невозможно. Мы полагаем, что попытка найти в цепи единого преступного деяния
звено, за которым можно было бы признать значение фактора, определяющего место совершения
преступления и обусловливающего применения уголовного закона только одной союзной
республики, бесперспективно. Следует ставить вопрос не о том, какой элемент или звено
преступного деяния следует признать решающим для обоснования применения уголовных законов
одной из заинтересованных союзных республик, а о том, как наилучшим образом согласовать
безусловное право каждой из заинтересованных союзных республик применять свои уголовные
законы. Ответить на этот вопрос может только общесоюзный уголовный закон — Основы
уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, где должна быть предусмотрена
на этот счет специальная интер-лскальная коллизионная норма. Назначение такой коллизионной
нормы — способствовать максимальному утверждению суверенитета и равноправия всех союзных
республик в интересующей нас области, наилучшему осуществлению уголовкой юрисдикции

140

я обеспечению наиболее успешной борьбы с преступлениями, совершенными на территории двух
или более союзных республик. Мы полагаем, что общесоюзная интерлокальная коллизионная
норма должна признать право каждой союзной республики применять свое национальное
уголовное законодательство к каждому преступлению, частично совершенному на территории,
если уголовная юрисдикция осуществляется в этой союзной республике. В этом случае не имеет
значения, совершено ли на территории данной республики само общественно опасное действие
(допущено бездействие), наступили ли там общественно опасные последствия или имело место
воздействие на правоох-раняемый объект. Каждой из этих союзных республик должно быть
предоставлено право применять свои уголовные законы также к виновным в совершении
неоконченного преступления, так как в одной из них нарушен установленный ею правопорядок
совершением запрещенных законом действий, во второй — правопорядок поставлен в опасность.
Практически таксе решение означало бы, конечно, что в большинстве случаев применялся бы
уголовный закон той союзной республики, где пресечено общественно опасное деяние, потому что
на территории этой союзной республики, как правило, возбуждается уголовное дело, ведется
следствие, виновный предается суду и судом рассматривается уголовное дело. Возможна, однако,
и другая практика применения уголовных законов союзной республики.
С позиции предлагаемого нами решения вопроса об установлении места совершения
дистанционного преступления, посягающего на правопорядок двух или более союзных республик,
известный интерес представляет судебная практика Латвийской ССР по делам о хищении
государственного и общественного имущества, когда общественно опасные действия,
направленные на безвозмездное завладение государственным или общественным имуществом,
были совершены на территории Латвийской ССР, а общественно опасные последствия —
реальное уменьшение государственного или общественного имущества — имели место на
территории других союзных республик, что охватывалось умыслом виновных. Уголовные дела, о
которых идет речь, возникли в связи с разработкой буреломного и ветровального леса на
территории Латвийской ССР колхозами и совхозами различных областей РСФСР, УССР и других
союзных республик. Хотя по фабуле уголовные дела этой категории отличаются одно от другого,
общее для них заключается в том, что последствия умышленного незаконного безвозмездного
изъятия государственного или общественного имущества

141

территориально не совпадают с местом осуществления преступного умысла

Изучение уголовных дел этой категории показывает, что следственные органы и суды Латвийской
ССР применяют уголовные законы Латвийской ССР к лицам, которые частично совершили
хищение на территории Латвийской ССР, т. е. сами преступные действия имели место на этой
территории, а охватываемые составом преступления последствия наступили вне ее пределов. Если
же на территории Латвийской ССР только было вскрыто хищение, совершенное на территории
других республик, то в этом случае хищение квалифицируется по уголовным кодексам тех
союзных республик, где оно было совершено

В постановлении Пленума Верховного Суда Союза ССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике
по делам о хищениях государственного и общественного имущества» дается руководящее
указание о применении республиканского уголовного закона к лицам, совершившим хищение
государственного или общественного имущества в особо крупных размерах на территории
нескольких республик, однако речь не идет о совершении дистанционного преступления с
отдаленным в пространстве результатом. В нем говорится о совершении нескольких
самостоятельных хищений любым способом, причиняющих ущерб социалистической
собственнсст". каждой из союзных республик; а в совокупности составляющих хищение в особо
крупных размерах.
Но единообразного применения республиканского уголовного закона можно будет добиться
только тогда, когда законодателем будет установлена соответствующая общесоюзная
интерлокальная коллизионная норма. Предлагаемое нами содержание этой коллизионной нормы,
как мы показали, соответствует судебной практике Латвийской ССР.
Однако этот вариант решения вопроса о месте совершения дистанционного преступления
оставляет без ответа вопрос о применении республиканского уголовного закона к материальным
дистанционным преступлениям, совершенным на территории двух (или более) республик, если
уголовное дело об этом преступлении рассматривается не судом одной их этих союзных
республик, а судом третьей союзной республики, на территории которой данное преступление
вообще не совершалось

. Для этого случая должна быть установлена дополнительная

интерлокальная коллизионная норма.
Мы полагаем, что следует рекомендовать законодателю установить применение уголовного закона
той союзной респуб-

142

лики, где преступление было окончено (если не только сами последствия, но и место их
наступления охватывается предвидением виновного) или пресечено. Это не единственное из
возможных решений, но оно может быть обосновано практическими соображениями, так как дает
возможность более глубоко оценить всю преступную деятельность виновного, в том числе и
причины, в силу которых эта деятельность была прекращена.
Б. Место совершения т. н. формального состава преступления в советской уголовно правовой
литературе не обсуждалось. Мы полагаем, это объясняется тем, что случаи осуществления
формального состава преступления на территории двух союзных республик встречаются нечасто.
Судебная практика знает случаи, когда на территории двух республик совершается коммерческое
посредничество

, занятие запрещенным промыслом

, посредничество во взяточничестве

, не

говоря уже о совершении различных преступлений с использованием почтовой или иной связи
(оскорбления, клеветы, вымогательства, ложного доноса, даже хулиганства, взяточничества).
Во всех этих случаях единое преступление совершается на территории двух союзных республик, и
должен быть решен вопрос, уголовное законодательство какой из них следует применить, причем
возможны две противоположные позиции. Однако мы не видим оснований для того, чтобы
признать только одну из союзных республик местом совершения преступления, дающий
исключительное право на применение уголовного законодательства этой союзной республики.
Решение этой коллизии под силу только общесоюзному законодателю. Это относится также к
неоконченному формальному дистанционному преступлению (состав которого не требует
определенных последствий).
В. Некоторые советские ученые высказали свое мнение по вопросу об определении места
совершения дистанционного преступления с двумя действиями, т. е. преступления, объективную
сторону оконченного состава которого составляют два обязательных действия, осуществляемые на
территории различных республик. Таким преступлением является в первую очередь спекуляция в
тех случаях, когда скупка товаров имет место на территории одной союзной республики, а
перепродажа — на территории другой союзной республики. Поскольку с этой категорией
уголовных дел судебная практика встречается наиболее часто, вопрос о применении уголовного
законодательства одной или другой союзной республики представляет особый практический
интерес. В литературе на этот вопрос имеется единый взгляд. Преступление считается
совершенным на территории

143

той республики, где имела место перепродажа скупленных для этой цели товаров

. Однако единая

позиция ученых по данному вопросу, т. е. авторитетное толкование ст. 4 Основ уголовного
законодательства применительно к данному составу преступления, не является основанием для
решения спорного вопроса о применении уголовных законов только одной союзной республики,
когда преступление фактически совершалось на территории по крайней мере двух союзных
республик. К сожалению, авторы, отстаивающие применение к случаям спекуляции
законодательства только той союзной республики, где перепродавались товары с целью наживы,
ке обосновывают свою точку зрения, а выдают ее как бесспорную, якобы не нуждающуюся в
обосновании. Сделанная же отдельными авторами попытка обосновать эту позицию недостаточно
убедительна

Если коснуться сущности самого преступления и его опасности для установленного правопорядка,
то трудно сказать, 'какой из нескольких союзных республик спекуляцией причиняется больший
вред — той, где товары скупаются, или той, где они продаются. Поскольку объектом спекуляции
являются интересы советской торговли в сфере снабжения потребителей товарами, а также
материальные интересы потребителей

, то закономерно вопрос поставить так: на территории

какой республики нарушается нормальная деятельность и интересы советской торговли, на
территории какой республики действиями спекулянтов вызывается искусственный недостаток
товаров з торговой сети и в связи с этим причиняется реальный ущерб интересам потребителей.
Придется признать, что такой республикой является та, в которой скупаются и с территории
которой вывозятся товары, а не наоборот.
На территории союзной республики, где продаются товары по завышенным ценам, происходит
другой отрицательный процесс — отдельные лица получают возможность незаконно обогащаться
за счет граждан, скупающих товары по завышенным ценам (хотя и с их ведома и согласия). Таким
образом, вызывает сомнение, обосновано ли категорическое утверждение о том, что местом
совершения преступления должно быть признано только место перепродажи товаров.
Однако для вывода о том, что местом совершения преступления следует признать только место
скупки товаров для их последующей перепродажи, также нет достаточных оснований. Мы имели в
виду показать, что предлагаемая схема — «куплено в одной республике, перепродано в другой —
применяется закон этой второй республики» — во-первых, вовсе не бесспорна и, во-вторых,
слишком упрощена. Она не дает основания для

144

решения вопросов применения уголовных законов в наиболее сложных случаях спекуляции,
совершаемой на территории нескольких республик.
Как следует из судебной практики, лица, виновные в оконченной спекуляции,

как правило,

привлекаются к уголовной ответственности и предстают перед судом той союзной республики, на
территории которой они перепродают скупленные в другой республике товары. Вполне понятно,
что следственные органы и суд применяют уголовные законы той союзной республики, где дело
расследуется и рассматривается судом, т. е. уголовные законы той союзной республики, где
совершается перепродажа товаров, где спекуляция окончена.
Исходя из сложившейся судебной практики (по нашему мнению, совершенно правильной),
советские ученые пришли к решению вопроса о применении уголовных законов союзных
республик в пользу закона, действующего в месте перепродажи товаров. Но следственные органы
и суды знают случаи применения к лицам, скупившим товары на территории одной союзной
республики и перепродавшим их на территории другой, уголовных законов той республики, где
совершалась скупка товаров, а не их перепродано. Такие случаи известны судебной практике
Латвийской ССР

. Исходя из ныне действующего уголовного законодательства, вряд ли есть

основание признать, что суды неправильно применили закон. Ст. 4 Основ уголовного
законодательства не содержит соответствующего запрета.
Все высказанные нами выше соображения относятся и к неоконченному дистанционному
преступлению

, для наличия оконченного состава которого требуется совершение двух

самостоятельных действий. Интерлокальная коллизионная норма должна решить и этот вопрос,
исходя из закрепленного в законе права каждой союзной республики применять к преступлениям,
совершенным в пределах ее территории, действующие на ее территории уголовные законы. Для
решения этого вопроса значительный интерес представляет постановление Пленума Верховного
Суда СССР от 13 октября 1972 г. по делу Зобновой и Шпа-кова

, в особенности принципиальное

положение, содержащееся в обосновании постановления по этому делу о.том, что действия
виновных, поскольку они совершались и в месте задержания виновных, должны
квалифицироваться по законам союзной республики, на территории которой они были пресечены.
Мы согласны с такой позицией и полагаем, что она по существу совпадает с нашим положением о
том, что следственные и судебные органы союзной республики применяют действующие в дайной
республике уголовные законы, если преступление частично

10 - шб 145

содержание .. 16 17 18 19 ..