Соучастие. Социальные, криминологические и правовые проблемы (Бурчак Ф.Г.) - часть 9

чество лиц, инициатива в совершении антиобщественных
действий всегда принадлежит одному из них. При этом,
особенно когда речь идет о преступлении, совершаемом со-
исполнителями, инициатива, проявленная одним лицом,
может легко подхватываться другими соучастниками, кото-
рые, воспринимая эту инициативу <на лету>, вносят в нее
и свой собственный вклад. Чаще всего это бывает в пре-
ступлениях ситуационных, таких, например, как групповое
хулиганство. Отсюда нередко затруднительно, а то и просто
невозможно выявить инициатора преступления. Здесь сра-
батывает пресловутый механизм социально-психологиче-
ского заражения, который в условиях общности группового
настроя действует почти с неотвратимостью.

Иное дело те случаи совместного совершения преступле-
ния, в которых имеет место распределение ролей. И здесь
возможны ситуации, когда инициатива, выраженная подст-
рекателем, попадает на <благоприятную> почву, когда, на-
пример, совета, данного им человеку, переживающему опре-
деленную конфликтную ситуацию, может при определенных
условиях оказаться вполне достаточно для порождения у
него решимости совершить преступление. Но чаще всего
при распределении преступных ролей инициатору приходит-
ся прилагать определенные усилия к тому, чтобы добиться
от других соучастников выполнения желаемой для него их
функциональной роли.

Не все участники преступления, совершаемого с расп-
ределением ролей между ними, могут быть инициаторами
преступления. Так пособники - и интеллектуальный и
физический - ни при каких условиях инициативы в соверше-
нии преступления не проявляют. Наоборот, они сами обыч-
но выступают как объекты воздействия со стороны инициа-
тора. В роли этого последнего может выступать и исполни-
тель, который уговаривает конкретное лицо оказать ему
помощь в выполнении задуманного им, и подстрекатель,
который, являясь интеллектуальным автором преступления,
определяет к фунциональной роли и исполнителя и пособ-
ника. Может в этой роли выступать и организатор преступ-
ления. Возможны, конечно, и случаи, когда пособник, ока-
зывая помощь другому лицу в совершении преступления,
действует по собственной инициативе, но это уже откло-
нение от общего правила, касающееся, притом, только его
собственных действий.

3. Инициатор - всегда <родоначальник> преступления.
Но когда лицо действует в одиночку, эта его инициатива

входит как составная часть в совершаемые им действия.
Если же лицо лишь обнаружит во вне свою инициативу
(например, расскажет кому-либо о том, что собирается
совершить преступление), но не воплотит своего намерения
в конкретные действия, то по современным криминологичес-
ким воззрениям эта часть его поведения самостоятельной
опасности (по общему правилу)' не представляет. Несом-
ненно, она свидетельствует о направленности личности, о

системе ее ценностных ориентаций, о необходимости прове-
дения определенных предупредительных мероприятий, но
не о необходимости использования для борьбы с этой нача-
льной стадией преступления такой крайней меры, как уго-
ловная репрессия.

Иное дело, когда инициатор действует не в одиночку, а
совместно с другими лицами, выступающими рядом с ним
в роли ведомых. Он при этом может действовать и совмест-
но с ними как соисполнитель, но может, породив инициа-
тиву, оставаться в стороне. В обоих случаях он, проявив
инициативу, в дальнейшем может утратить контроль над
действиями других лиц, над развитием событий. Именно
это обстоятельство и требует того, чтобы его поведение,
направленное на порождение у других лиц намерения со-
вершить преступление, рассматривалось особо, как дейст-
вие, представляющее самостоятельную общественную опас-
ность. Осмысливание этой криминологической реальности
и должно быть положено в основу конструирования инсти-
тута соучастия в уголовном праве.

Степень общественной опасности инициатора преступле-
ния зависит от интенсивности и характера совершаемых им
действий. Именно различия в деятельности инициатора, ее
объеме дают объективные критерии, по которым может
быть установлена его функциональная роль как соучастни-
ка преступления и определена степень его общественной
опасности.

4. Все случаи действий инициаторов преступления мож-
но, как указывалось выше, разбить на две большие группы:
а) когда инициатор не только действует в этой своей роли,
склоняя к преступлению других, но и сам принимает актив-
ное участие в совершении общественно опасных противо-
правных действий, к которым он определяет и других лиц.
Говоря на языке уголовного права, речь идет о тех случаях,
в которых инициатор действует и как соисполнитель; б) в

Исключение представляет, например, состав, предусмотренный ст.
100 УК УССР и соответствующими статьями УК других союзных рес-
публик.

77

которых инициатор, склонив других лиц к преступлению,
сам остается в стороне от фактического участия в действиях
этих лиц.

Что касается первой группы случаев, то здесь, участвуя
в самом процессе осуществления порожденного им преступ-
ления, инициатор, по существу, действует как исполнитель.
Но сверх того, он еще вовлекает в эти действия и других
лиц. Тем самым степень его опасности повышается. И хотя,
в рамках уголовного права, такое его <двойное> участие в
преступлении к сожалению по сложившейся практике и не
отражается на квалификации его действий, оно, безуслов-

но, должно учитываться при определении избираемой меры
наказания, зависящей, в соответствии с законом, от его
<вклада> в сообща совершаемое преступление. Эта <допол-
нительная> доля его участия в преступлении по сравнению
с другими соисполнителями может быть разной величины.
Она зависит в основном от интенсивности его инициативы,
от того, сколько усилий пришлось ему приложить, чтобы
нарушить законопослушную инерцию других соучастников.
Именно в интенсивности его инициаторской деятельности
проявляется прежде всего уровень его антисоциальности, а
следовательно, и степень его общественной опасности, его
<вклад> в сообща совершенное преступление.

Вторая группа случаев охватывает лишь те, где инициа-
тор не выходит за рамки этой своей функции. Однако это
отнюдь не значит, что роль его во всех случаях одноплано-
вая. Наоборот, как уже подчеркивалось, и уровень его ини-
циативы и характер совершаемых им действий может
быть различным. Он, например, может ограничить свое
участие лишь тем, что склонит к совершению преступления
исполнителя, но может, сверх того, найти ему и помощни-
ков, склонить их к выполнению этой функции, может соста-
вить весь план преступления, не только породив тем самым
у своих соучастников намерение совершить преступление и
принять в нем участие, но и облегчив им их преступные
действия, продумав за них все детали преступного плана.
Он может, склоняя лицо к преступлению, в одних случаях
ограничивать свои действия лишь советами, уговорами, уве-
щеваниями, а в других - прибегать к шантажу, угрозам
и т. д. Ясно, что степень опасности совершаемых им дейст-
вий при этом будет неодинаковой.

Отсюда задача криминологического анализа должна
сводиться к тому, чтобы, изучая групповую преступность,
выявить все встречающиеся на практике формы поведения
инициатора, сгруппировать их в зависимости от степени об-
щественной опасности и дать обобщенную типизацию, ко-

торая могла бы служить базой для ее отражения в уголов-
ном законе. На современном этапе такое криминологичес-
кое осмысливание позволило выделить две функциональные
роли, в которые чаще всего воплощается деятельность ини-
циатора: подстрекателя и организатора преступления.

5. Однако в определенной ситуации инициатором может
быть, как уже указывалось, и один из соисполнителей пре-
ступления. Это возможно в тех случаях, когда его деяте-
льность (помимо самого участия в реализации преступного
намерения) не выходит за пределы того, чтобы высказать
лишь саму мысль о совершении преступления. Если же со-
исполнитель, высказавший мысль о совершении преступле-
ния, сверх того еще и прилагает усилия, чтобы склонить дру-
гих соучастников к совершению предложенных им действий,
то его поведение приобретает окраску подстрекательства.
Когда же он еще и берет на себя руководство действиями
других соучастников, разрабатывает план совместных дей-

ствий, он, неизбежно, превращается в организатора.

Инициатором в совершении преступления в широком
смысле может быть и лицо, вовлекшее других неустойчи-
вых лиц в преступную деятельность вообще, без ее надле-
жащей конкретизации по объекту. Осмысливание этой
ситуации на криминологическом уровне позволило законода-
телю выделить в Уголовном кодексе ряд составов, предус-
матривающих ответственность за такое <проявление ини-
циативы>. К их числу относится прежде всего вовлечение
несовершеннолетних в преступную или иную антиобщест-
венную деятельность. Именно с учетом того, что формиру-
ющаяся психика подростков весьма податлива посторонне-
му влиянию, особенно, когда такое влияние исходит от лиц
несколько старших по возрасту и в силу этого особенно
<авторитетных> для подростка, законодатель счел необхо-
димым, в целях создания надлежащих условий для их фи-
зического и нравственного формирования, запретить под
страхом наказания всякую деятельность, направленную на
вовлечение несовершеннолетних в преступную и антиобще-
ственную деятельность, даже тогда, когда такие действия
взрослого ни к какому негативному результату не привели.

В тех же случаях, когда разлагающее влияние антиоб-
щественных элементов направлено не на подростков, а на
взрослых лиц, но не конкретизировано по объекту, уголов-
ная ответственность по современным криминологическим
воззрениям исключается.

В последнее время в криминологической литературе бы-
ло, правда, высказано мнение о целесообразности включе-
ния этой проблемы в сферу внимания и криминологии и

уголовного права. Рассматривая проблему лидерства в
криминологии, Л. М. Вайсберг представляет <ситуацию,
когда лидер блокирующейся на сугубо ценностной основе
компании (<идеолог>) ' развивает и укрепляет в единомыш-
ленниках мизантропические или собственнические взгляды,
будучи далеким от мысли <наставлять> их на путь преступ-
лений> [86, 96]. Резонно отмечая, что уголовное преследо-
вание за такие поступки, не связанные причинно и виновно
с последовавшим преступлением, было бы отступлением
от установленных советским уголовным законом принципов
и подрывало бы социалистическую законность, Л. М. Вайс-
берг, вместе с тем, полагает, что ответственность за такие
действия, тем не менее, должна наступать, и что задача

криминологии и уголовного права заключается в исследо-
вании проблемы <склонения (побуждения, вовлечения) к
преступному образу действий, причинно и виновно не свя-
занного с конкретными преступлениями; лидерство в нега-
тивной группировке есть чистый, специальный случай скло-
нения к преступной деятельности> (курсив наш.- Ф. Б.)
[86,96].

Характеризуя действия лидера группировки с отрицате-

льной направленностью, сконцентрированные на создании
и идейном сплочении такой группировки, но не связанные
причинно с правонарушениями ее членов, Л. М. Вайсберг
приходит к выводу, что эти действия: 1) бесспорно, общест-
венно опасны; 2) связаны с воспоследовавшим преступле-
нием не причинным, но иным значимым для совершения
образом; 3)' не должны оставаться вне реагирования со
стороны уголовного закона или, во всяком случае, науки
уголовного права; 4) влечь уголовную ответственность в
строго определенных законом случаях и 5) поэтому отно-
сятся к явлениям, лежащим на границе между соучастием
и непреступной общественно опасной деятельностью, кото-
рые должны рассматриваться как прикосновенность [86,
99-100}.

Спору нет, теоретические изыскания, проведенные
Л. М. Вайсбергом в части проецирования понятия лидерст-
ва на криминологию и уголовное право, сами по себе ин-
тересны. Они позволяют в криминологическом плане высве-
тить такие виды деятельности, которые граничат с преступ-
ными, но не образуют их, выступая, скорее, как обусловли-
вающий вид детерминации [143, 58
, 144, 13-14]. Лицо,
занимающее в малой группе лидерские позиции и обладаю-

' Речь идет о типологии лидеров. <Лидер - это, прежде всего,
<идеолог>, и в этом непреложном факте исследователю открывается
<тайна> лидерства>,-пишет Л. М. Вайсберг [86, 80}.

щее, в силу этого, особым авторитетом среди ведомых, бе-
зусловно, имеет реальную возможность влиять на их наст-
рой, на определение их жизненных установок. Однако в тех
случаях, когда речь идет о взрослых, уже сформировавших-
ся людях, возможности такого влияния, естественно, огра-
ничены. И дело не только в том, что такие лица имеют
устоявшиеся взгляды, определенную жизненную позицию,
но и в том, что участвуя в общественной жизни, являясь
членами целого ряда других общностей, они испытывают
разнонаправленные влияния на макро-.мезо- и микроуров-
не, обладают в силу своего социального опыта способностью
взвешивать и оценивать эти влияния и сознательно опреде-
лять линию своего поведения.

При таких условиях криминализация неконкретизиро-
ванного негативного влияния лица, занимающего в малой
группе лидерские позиции, на членов этой группы едва ли
была бы оправдана. Не отрицая в принципе общественной
опасности таких неконкретизированных действий лидера,
трудно, однако, выявить их действительную роль в форми-
ровании асоциальной позиции личности, а отсюда, и сте-
пень их общественной опасности. Между тем, как известно,
для криминализации деяния необходима определенная, до-
статочно высокая степень общественной опасности. <Лишь
то деяние может быть правомерно криминализовано, обще-
ственная опасность которого достаточно (с точки зрения
уголовного управа) высока> [165, 216}. Но и этого недоста-

точно. Для криминализации деяния необходим также учет
относительной распространенности этих действий, положи-
тельных и отрицательных последствий их криминализации,
возможности четкого очерчивания в составе самого характе-
ра этих действий и многого другого [103, 115-118', 165,210-
242-, 136, 3-10}. Думается, что и автор в достаточной мере
понимал проблематичность постановки вопроса о кримина-
лизации таких действий, поскольку в качестве альтернати-
вы отнес их рассмотрение к сфере науки уголовного права.
Точнее же их следовало отнести к сфере криминологии, ибо
эти действия правомернее рассматривать с позиций усло-
вий, предопределяющих возможность совершения преступ-
лений, а в социально-психологическом плане - негативных
условий социализации индивидов и роли в этом групп не-
посредственного общения.

6. В тех же случаях, когда криминологический анализ
таких действий однозначно свидетельствует о высокой сте-
пени их общественной опасности, уязвимости объекта, ко-
торый следует от них охранять, наконец об относительной
их распространенности, законодатель решает вопрос и об

их криминализации, как это было в названном выше случае
установления ответственности взрослых за вовлечение не-
совершеннолетних в преступную или иную антиобществен-
ную (саму' по себе по общему правилу не преступную!)
деятельность.

Подтверждением правомерности такого решения явля-
ется многолетний опыт применения этой нормы, введенной,
как известно, в 1935 г. в соответствии с постановлением
ЦИК и СНК. СССР <О мерах по борьбе с преступностью
среди несовершеннолетних>. Вместе с тем, анализ судебной
практики и приведенные выше материалы конкретно-социо-
логических исследований, в которых важное место занима-
ло интервьюирование несовершеннолетних, отбывающих на-
казание в воспитательно-трудовых колониях, показали, что
возможности этой нормы для предупреждения преступности

несовершеннолетних используются далеко недостаточно. Из
100 изученных нами дел о вовлечении несовершеннолетних
в преступную или иную антиобщественную деятельность
лишь по 3 делам квалификация действий осужденного по
ст. 208 УК УССР (ст. 210 УК РСФСР) выступала в чистом
виде, да и то в двух из них речь шла о вовлечении несовер-
шеннолетних в пьянство. В остальных случаях квалифика-
ция действий взрослого соучастника по ст. 208 УК УССР
была результатом идеальной совокупности - совместного
участия с вовлеченным им несовершеннолетним в одном
преступлении. Это свидетельствует о том, что для пресече-
ния неконкретизированного негативного влияния взрослых
на несовершеннолетних, связанного с вовлечеием их в пре-
ступную или иную антиобщественную деятельность, и, сле-
довательно, для устранения этой причины преступности не-
совершеннолетних, названная норма используется слабо.

7. Полученные нами данные выборочного обследования
показывают, что каждое четвертое преступление несовер-
шеннолетних и каждое второе их групповое преступление
совершаются с участием взрослых. При этом в группах
подростков взрослые играют, как правило, весьма активную
роль. Н. Ф. Кузнецова отмечает и большую их роль в созда-
нии групп подростков, совершающих преступления. Следу-
ет, однако, отметить, что эти <взрослые> в основной своей
массе лишь ненамного старше остальных участников груп-
пы, По нашей выборке, как указывалось, 72 % таких взрос-
лых не достигли 20 лет. Близкие к этим данные дают выбор-
ки и других авторов. Если же в качестве предельного воз-
раста для взрослых соучастников преступных групп
несовершеннолетних установить 25 лет, то можно утверж-
дать, что 9/10 всех таких соучастников относятся к этой

возрастной категории. При этом, как уже отмечалось, по-
давляющее число преступлений несовершеннолетних носит
групповой характер, в связи с чем вопрос о преступных
группах и, прежде всего преступных группах несовершенно-
летних, нуждается в особом рассмотрении.

4. Криминологическая характеристика преступных групп

1, Одной из проблем, связанных с криминологическим
анализом совместной преступной деятельности, является
проблема формирования и функционирования преступных
групп'. Следует, однако, отметить, что криминологическое
понятие преступной группы не совпадает с уголовно-право-
вым. Если последнее охватывает групповую форму совер-
шения преступления, получившую отражение в нормах уго-
ловного закона, то в криминологии под преступной группой
понимают прежде всего группу непосредственного общения
(малую группу), объединяемую общими имеющими анти-
общественную направленность интересами и целями, свя-
занную единством преступных действий. Более того, крими-
нологическая характеристика преступной группы не исчер-
пывается тем, что этой группой совершено преступление^.
Поскольку криминологической анализ связан с выявлением
причин групповой преступной деятельности, в поле зрения
криминологии неизбежно попадают и все аспекты, связан-
ные с самим существованием преступной группы: формиро-
ванием, структурой, взаимодействием участников, способа-
ми и механизмами организации групповой деятельности,
словом, с выяснением вопросов, далеко выходящих за пре-
делы ее уголовно-правовой характеристики.

Являясь особым видом малой группы непосредственного
общения, преступная группа обладает рядом признаков,
присущих любой социальной группе. Основным, что отли-
чает ее от других контактных групп, является антисоциаль-

' Проблема групповой преступности - это не только проблема
групповых преступлений, но и проблема преступных групп, пишет
У. С. Джекебаев (86, 4].

' Судебная практика иногда использует криминологическое поня-
тие группы для квалификации деяний лица, действовавшего при совер-
шении преступления совместно с другими лицами, которые в силу по-
ложений уголовного закона (малолетство, невменяемость) не могут
рассматриваться как субъекты преступления. Так, в п. 10 постановле-
ния Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. <О судебной
практике по делам об изнасиловании> указывается, что <действия лиц,
организовавших изнасилование группой, следует квалифицировать по
ч. Зет. 117 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных
республик, независимо от того, что другие участники в соответствии со
ст. 10 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных рес-
публик не были привлечены к уголовной ответственности> [26, 197].

ная направленность, предопределяющая преступный харак-
тер действий как группы в целом, так и отдельных ее уча-
стников. Следует, вместе с тем, отметить что преступная
группа может сразу сформироваться, как группа, пресле-
дующая преступные цели (обычно формирование таких
групп связано с преступлениями против социалистической
собственности, где только объединение действий нескольких
лиц дает возможность преступникам осуществить свой за-
мысел), но может возникнуть и в результате трансформа-
ции стихийных групп непосредственного общения, в кото-
рых криминогенность вызревает постепенно под влиянием
либо преступных элементов, осуществляющих целенаправ-
ленное воздействие на такую контактную группу, либо оп-
ределенной криминогенной ситуации [57]. Второй путь воз-
никновения преступных групп типичен для противоправного
поведения несовершеннолетних.

2. Асоциальные группы несовершеннолетних, как пра-
вило, возникают не в связи с совершением преступных дей-
ствий, а для удовлетворения потребности подростков в меж-
личностном общении, компенсации их неудовлетворенности
своим социальным статусом в официальных группах обще-
ния по месту работы, учебы и т. д. [91, 59]. И лишь затем,
по мере углубления асоциальных настроений в группе под
влиянием ситуации или разлагающего влияния более опыт-
ных <взрослых друзей>, входящих в состав группы, или в
прошлом судимых несовершеннолетних, становятся на путь
преступлений. По данным, приводимым И. С. Полонским,
специально изучившим общение как действенный фактор
формирования личности подростков и юношей, такие <взро-
слые друзья> принимали участие в 40,8 % правонарушений
несовершеннолетних. Из них в 15,6 % они были руководи-
телями <операций>, в 25%- подстрекателями, стоящими
за спиной несовершеннолетних. <Многие из них,- пишет
И. С. Полонский,- обладают незаурядными организатор-
скими способностями, имеющими, однако, отрицательную
мотивационную направленность, половина - ранее суди-
ма> [178,67].

По общему правилу криминогенность группы, ее пред-
расположенность к антиобщественному поведению, к совер-
шению преступления ее членами <вызревает>, как указыва-
лось, постепенно. Возникнув для совместного времяпрепро-