некоторые части тела с развитием становятся менее совершенными, так что вполне зрелое
животное не может считаться выше своей личинки. Критерий, предложенный фон Бэром,
по-видимому, допускает наиболее широкое приложение и представляется наилучшим, именно
степень дифференцирования частей одного и того же организма (я бы прибавил – во взрослом
состоянии) и их специализация для различных функций, или, как выразился Мильн Эдвардс,
полнота физиологического разделения труда. Но мы увидим, насколько тёмен этот вопрос,
если обратимся, например, к рыбам, у которых одни натуралисты считают высшими тех,
которые, подобно акулам, всего ближе подходят к амфибиям, между тем как другие
натуралисты считают высшими обыкновенных костистых рыб, или Teleostei, потому что у них
наиболее ясно выражен тип рыбы и они наиболее отличаются от других классов позвоночных
животных. Запутанность этого вопроса станет для нас еще очевиднее, если мы обратимся к
растениям, к которым критерий умственных способностей, конечно, совершенно неприменим;
здесь некоторые ботаники считают высшими те растения, у которых все органы, как например
чашелистики, лепестки, тычинки и пестики, вполне развиты в каждом цветке; тогда как другие
ботаники, и, по всей вероятности, с большим основанием, признают высшими те растения, у
которых различные органы наиболее модифицированы, а число их сокращено.
Если мы примем в качестве стандарта высоты организации величину дифференциации и
специализации отдельных органов у взрослого организма (с включением сюда и степени
развития мозга, определяющей интеллектуальные способности), то естественный отбор ясно
ведет к этому стандарту: все физиологи допускают, что специализация органов, поскольку при
этом условии они лучше исполняют свои отправления, полезна для каждого существа, а
отсюда ясно, что кумулирование вариаций, ведущих к специализации, входит в круг действия
естественного отбора. С другой стороны, имея в виду, что у всех органических существ силы
напряжены для возрастания численности в геометрической прогрессии и захвата каждого
свободного или плохо занятого места в экономии природы, мы легко поймем, что
естественный отбор может градуально приспособлять существо к такой ситуации, где
некоторые органы окажутся излишними или бесполезными; в таких случаях обнаружится
упрощение организации. Повысилась ли действительно организация в целом со времени
отдаленнейших геологических периодов и до настоящего дня, удобнее будет рассмотреть в
главе, посвященной геологической последовательности.
Но можно возразить, что если все органические существа склонны подыматься на
высшие ступени, то каким образом еще существует в мире множество низших форм и каким
образом в пределах каждого большого класса некоторые формы гораздо более высоко развиты,
чем другие? Почему более высокоразвитые формы не вытеснили и не истребили повсеместно
форм низших? Ламарк, убежденный в присущем всем органическим существам врожденном и
неуклонном стремлении к совершенствованию, так сильно чувствовал это затруднение, что
пришел к предположению о постоянном возникновении новых и простых форм путем
самопроизвольного зарождения. Что бы ни предстояло раскрыть науке будущего, до
настоящего времени она, однако, не подтвердила истинности этого предположения. С точки
зрения нашей теории, продолжительное существование низших организмов не представляет
никакого затруднения, так как естественный отбор, или выживание наиболее
приспособленного, не заключает в себе неизбежного прогрессивного развития, он только
использует такие изменения, которые возникают и оказываются полезными для каждого
живого существа в сложных условиях его жизни. А спрашивается, какую пользу, насколько
мы в состоянии о том судить, могли бы извлечь из более высокой организации инфузория,
глист или даже земляной червь? А если в этом нет никакой пользы, то естественный отбор
совсем не будет совершенствовать эти формы либо усовершенствует их в очень слабой
степени, так что они сохранятся на бесконечные времена на их современном низком уровне
организации. И геология свидетельствует, что некоторые из самых простейших форм
(инфузории и корненожки) в течение громадных периодов времени сохранились
приблизительно в их современном состоянии. Но было бы крайне опрометчиво предполагать,
что большинство ныне существующих низших форм нисколько не подвинулось вперед с