Записки энтомолога (Гребенников В.С.) - часть 21

Одна из паутинок зацепилась за высокий березовый пенек — 

колышется в струях теплого воздуха, серебрится на солнце, и 

я замечаю, что она будто в длину вытягивается. Неужели ее 

ветер так растягивает? Веду взглядом по нити до пенька — а 

там паучок серый на самой верхушке сидит! Да сидит по-осо­

бенному: поднял на вытянутых ногах свое короткое туловище, а 

паутинка — она вовсе не зацепилась за пенек, а из конца круглого 

паучиного брюшка струится: паук ее прямо в воздух выпускает. 

Паутина стала длинной-длинной, ветерок ее вдаль относит, 

того и гляди паука с пенька стащит. Занятно! Я подсел к пау­

ку поближе — чем все это кончится? Гляжу, ему уже совсем 

,трудно удерживаться, хоть он и крепко уцепился за пенек все­

ми восемью ногами. 

И тут свершилось чудо. Паучишко, невзрачный серый пау-

,чишко, враз отпустил ноги —и полетел! Поплыла паутинка над 

поляной, плавно взмыла вверх, даже не задев вершин березок, 

а паучок — маленький темный комочек — словно растаял в си­

неве. 

«Рожденный ползать — летать не может»... А паук только 

сейчас улетел в небеса, покорив воздушную стихию наперекор 

всем нашим понятиям и представлениям о полетах. 

Когда я внимательно всмотрелся в небо, то увидел еще не­

скольких «воздухоплавателей», пролетавших надо мной. Один 

из них проплыл совсем рядом, и я успел разглядеть, что он 

держался за середину паутиновой нити,—видимо, на лету пе­

реполз по ней — и паутинка прогнулась углом под его тяжестью. 

Паук преспокойно сидел на своем «аэростате», а плавные тече­

ния воздушного океана несли его над полянами, над колками в 

голубую осеннюю даль. 

Захочет паук приземлиться — начнет ножками паутину сма­

тывать, она тихонько к земле опустится. Прилетел, значит. А 

паутинка, полегчавшая без пассажира, снова взмоет в воздух. 

Большей частью мы и видим эти спутанные белые паутинки: 

летящую ровную нить, даже с пауком, заметить гораздо труд­

нее. 

Так погожими осенними днями совершают маленькие бес­

крылые путешественники свои удивительные перелеты. За лето 

многочисленное паучиное потомство подрастает, и приходит 

пора расселяться: нельзя же им жить и размножаться всем в 

одном месте — так и мошкары на пропитание не хватит, а пеш­

ком далеко не уйти, да и утомительно. Природа подсказала им 
простое, но мудрое решение, и тонкие паутинки каждый год 

уносят пауков-воздухоплавателей за много километров от мес­

та старта. Это происходит в теплые дни «бабьего лета», когда 

улетают в далекие страны журавли. 

83 

Учеными установлено, что таким оригинальным способом 

расселяются не только мелкие паучки, но и пауки некоторых 

крупных видов, например, ядовитые каракурты. Разумеет­

ся, летят не взрослые увесистые паучищи, а их молодь. 

У известного знатока ядовитых пауков профессора П. И. Ма-

риковского маленькие каракуртята на паутинках взмывали в 

восходящих токах теплого воздуха у батарей центрального 

отопления до самого потолка квартиры. 

Ну а как с приметой — действительно ли паутинки предве­

щают хорошую погоду? Конечно. Предстоящие изменения пого­

ды очень хорошо чувствуют многие насекомые, не чужды «ме­

теорологии» и пауки. Им нужно твердо знать, стоит ли отправ­

ляться в дальний полет, не испортится ли в пути погода. Пока 

неизвестно, каковы их «барометры», но можете им верить смело. 

Только примета требует уточнения: отслужившие свою службу 

белые комки паутины во внимание брать не нужно — их можно 

увидеть еще многие недели спустя в воздухе и на деревьях, а 

уж если летят на ровных, не спутанных нитях и сами пауки-воз­

духоплаватели— быть вёдру. 

Желтый дьявол 

Молодой сирф никого не боялся. Да и кого ему бояться, 

если природа наделила эту крупную лесную муху-журчалку не­

обычным нарядом! Будто какой художник положил сирфа ря­

дом со злющей осой и, глядя на нее, провел тонкой кистью по 

черному телу мухи яркие желтые полоски, точь-в-точь такие же, 

как у осы. Сирфу, совершенно беззащитному, не нужно было 

прятаться от острых клювов птиц и от страшных челюстей хищ­

ниц-стрекоз. Заметный даже издали черно-желтый узор, будто 

скопированный у жалоносной осы, сбивал с толку каждого лю­

бителя полакомиться насекомыми. А ос в лесу боялись все: кто 

хоть раз испытал на себе ядовитый укол острого осиного жала, 

тот на всю жизнь запоминал яркие черно-желтые полоски и, 

завидя осу, первым обращался в бегство. Русское название 

сирфа — журчалка — передает самое характерное: неумолкаю-

щий, ровный и чуть переливчатый звук его полета. 

Сирф появился на свет недавно: всего три дня прошло с тех 

пор, как он выполз из кокона. Сирф был тогда слаб, крылья 

его были нежными и липкими, а на лбу красовался большой 

водянистый пузырь. Рядом остался лежать ненужный теперь 

спальный мешок мухи — кожистый кокон с отделившейся круг­

лой крышкой, в котором сирф — бледная, неподвижная кукол­

к а — провел долгие дни. Посидел тогда сирф у кокона, пообсох

: 

84 

неказистый пузырь на голове втянулся — нужен он был только 

для того, чтобы при выходе из кокона поддать изнутри его 

крышку. Обтер сирф свои лапки, повел усиками, глянул на мир 

своими огромными глазами, состоящими из тысяч крохотных 
глаз-фасеток, прожужжал немного, испытывая уже почти ок­

репшие крылья, и взмыл в голубое небо. 

Л где-то неподалеку выходили из коконов и разлетались по 

лесу его братья и сестры. 

Было еще и такое время, когда журчалка даже и не была 

мухой. Длинная цепкая личинка ползала тогда по дереву и 

наводила страх на медлительных тлей, которыми были усеяны 

снизу листья. Ловко изгибаясь то вправо, то влево, она хвата­

ла толстых полупрозрачных тлей одну за другой. Но это было 

уже совсем давно — прошлой осенью. 

Молодой сирф был, что называется, «знатного» рода: много 

лет назад один из предков сирфа угодил в сачок энтомологу и 

теперь, наколотый на булавку, расправленный и засушенный, 

находился в одном из застекленных ящиков, которые украша­

ли стены кабинета энтомологии в большом университете. 

Коллекция эта была не совсем обычная. В других ящиках 

насекомые были подобраны по родственным группам — отдель­

но бабочки, отдельно жуки, отдельно стрекозы. А в ящике, где 

находился засушенный сирф, ровными парными рядами, идущи­

ми сверху вниз, разместились насекомые совершенно разных от­

р я д о в — и перепончатокрылые, и жуки, и мухи. Под каждым 

насекомым была приколота маленькая этикетка, а поверху шла 

крупная надпись  — « М И М И К Р И Я У НАСЕКОМЫХ» 

На первый взгляд, насекомые в каждой паре выглядели 

85 

совсем одинаково. Но из двух мохнатых шмелей лишь один ока­

зывался настоящим шмелем, а другой — здоровенной толстой 

мухой, настолько похожей на. соседа-шмеля, что отличить их 

неспециалисту почти невозможно. Были здесь и несколько мух-

пчеловидок, повторяющих форму и окраску пчел — иллюзия 

почти полная. Все это — наглядные примеры мимикрии, одного 

из видов самозащиты, когда безобидные и беззащитные живот­

ные похожи по форме и окраске на несъедобных или опасных. 

Полосатым осам подражают многие. Рядом с осами были 

наколоты и похожие на них жуки-усачи, и тонюсенькие мушки-

сферофории, и головастые мухи-львинки, и бабочки-стеклянни­

цы с прозрачными узкими крыльями, и ближайшие родственники 

сирфа — мухи-журчалки разных видов. Насекомые каждой па­

ры казались настолько похожими друг на друга, что многие не 

отличали мух от ос до тех пор, пока не узнавали, что надо про­

сто посчитать крылья: у ос и пчел по две пары, а у мух — толь­

ко по одной. 

Первый день взрослой жизни сирфа прошел без особых при-

ключений. Он набирался сил — на лесной полянке, где он ро­

дился, цвели душистые цветы, и сладкого нектара всех сортов 

и всех запахов было сколько душе угодно. Покормившись на 

цветах, сирф свечой взмывал в небо: крылья его совсем окреп­

ли, и оказалось, что с их помощью можно не только переле­

тать с цветка на цветок. Поднявшись над поляной, можно было 

замереть на одном месте и подолгу висеть в воздухе, словно на 

невидимой нитке, спущенной с неба, совсем неподвижно или 

слегка покачиваясь. Можно было молниеносно рвануться вдаль, 

улететь далеко-далеко, а потом вернуться назад, мгновенно ра­

зыскать прежнее место над поляной и повиснуть в воздухе в 

прежней точке. Овладев в совершенстве искусством полета, 

можно было, вися в одной точке, как бы выполнять на месте 

команды «направо», «налево» и даже «кругом» и вообще про­

делывать самые немыслимые фигуры высшего пилотажа. 

Так прошел еще один день. Благополучно переночевав в 

кроне березы, сирф проснулся с первыми лучами солнца. Пест­

рокрылые бабочки-шашечницы уже порхали над розовыми и 

белыми шапками тысячелистника, над душистыми соцветиями 

зонтичных. Работяга-шмель хлопотал у золотистых гроздьев 

льнянки. Облетая их с коротким басовитым жужжанием, шмель 

по-хозяйски раздвигал венчик каждого цветка, погружая свою го­

лову с длинным хоботком в его недра, к переполненной за ночь 

нектаром прозрачной медовой трубочке, и выкачивал тягучую 

сладкую жидкость до дна. 

Слетев вниз, к цветам, сирф насытился, отлетел недалеко и, 

сев на ветку, тщательно обтер ножки, глаза, усики, почистил 

86