Записки энтомолога (Гребенников В.С.) - часть 19

лей гусеница озимой совки, зарывшаяся на глубину нескольких 

сантиметров. Как она чует ее, какими «приборами» пользует-

ся — неизвестно. Фабр установил, что это не зрение, не слух и 

не обоняние. Вполне возможно, что аммофила руководствуется 
такой методикой обнаружения предметов, лежащих под землей, 

о которой человек пока не подозревает. 

А способ заготовки аммофилой пищи впрок с помощью свое­

образного наркоза разве не интересен? 

Или когда оса тащит гусеницу по земле, помогая крылья­

м и — что если этот метод транспортировки использовать чело­

веку? Такой «вездеход» с жужжащими сверху крыльями не за­

вяз бы ни в каком болоте! 

У аммофилы — обладательницы необычайно чувствительных 

навигационных и локационных приборов, точнейших хирурги­

ческих инструментов и других интересных аппаратов и уст­

ройств— есть чему поучиться. 

Сто лет назад, сопровождаемый насмешками и суеверной 

боязнью провинциалов, Фабр каждую свободную минуту от­

давал наблюдениям и опытам над шестиногими загадками. Мо­

жет быть, просто чудачество, странность? Но он оставил нам 

вещие слова: «А кто сказал вам, деловые люди, что бесполез­

ное сегодня не сделается полезным завтра?». 

Инстинкт и разум 

Я стою на коленях возле земляного бугорка и наблюдаю, 

как умница-аммофила роет норку. Стройная, молодцеватая, 

поджарая оса жужжа вгрызается в землю — в нее уже ушла 

голова и половина груди землекопа. Поскребла в норке и задом 

пятится, а сама передними ногами охапку земли держит. Вы­

л е з л а — и в воздух, только крылья блеснули, вильнула разма­

шистой быстрой петлей, выпустив груз в полуметре от входа — 

земля так веером и рассыпалась, застучала по опавшим листь­

ям (этот звук и навел меня на осу). 

Роет аммофила норку, взлетает, землю отбрасывает, только 

шум идет. Работа подвигается быстро — оса скрылась в земле 

уже по брюшко. Еще немного, и скроется вся: глубина каждой 

норки аммофилы должна быть около пяти сантиметров. 

Вечереет. Я знаю, что если аммофила и отправится за гусе­

ницей, то не раньше, чем завтра утром. Только тогда можно бу­

дет, разрыв норку, осторожно достать гусеницу с прикрепленным 

к ней яичком и дома наблюдать, как личинка будет поедать 

свою оригинально заготовленную пищу. Хорошо заметив место, 

•собираюсь уже встать, как вижу, что аммофила, выйдя из нор-

75 

ки, подбирает крупный земляной комочек и закладывает им 

вход. В чем же дело? Ведь работа не окончена — как правило, 

рытье норки выполняется за один прием, на завтра не откла­

дывается. Неужели, отступив от стандарта, аммофила решила 

сделать норку короче? 

А она повернулась к норке задом и, быстро-быстро переби­

рая ножками, стала забрасывать ее сверху мелкой землей — ми 

дать ни взять собачонка, спрятавшая недогрызенную кость. По-

сидела, почистилась — и улетела. 

До заката часа полтора, может, еще вернется? 

Но оса у норки больше не появилась. Что делать? Сумею ли: 

прийти сюда завтра — вдруг погода испортится? Эх, была не 

была, вскрою норку сейчас — подозрительная она, короткая уж 

очень. 

Подрыв сбоку, обнаруживаю, что норка действительно не 

готова—глубина ее не более двух сантиметров. И самое глав­

ное, в конце ее нет расширения — каморки для гусеницы. В чем 

же дело? 

А дело вот в чем: земля-то дальше сырая! Не захотела ам-

мофила рыться во влажной почве. И ноги у нее для этого не 

приспособлены, и потомству, вероятно, сырость противопока­

зана. Вот и бросила она неудачный земляной холмик, казав­

шийся на первый взгляд таким сухим. 

Но вот что странно, подумал я. Для чего тебе, мудрое насе­

комое, понадобилось негодную норку закладывать камешком и 

засыпать землей? Ну пусть поработала ты зря, не зная, что 

земля сухая только сверху — не повезло и только, бывает вся­

кое,— так бросила бы норку, какой с нее прок? От кого ее, такую, 

76 

нужно прятать? Так ведь нет, поди ж ты, и эту закупорила. Та­

кая, казалось бы, умница — и напрасный труд. 

Факт, казалось бы, незначительный, а говорит о многом. 

«Мудрость» насекомых —только кажущаяся. Рамки инстинкта — 

программы, полученной насекомым по наследству от предков — 

ограничены. Ведь оса не могла даже сообразить, что ни к чему 

маскировать негодную нору: в инстинктах такое условие не было 

запрограммировано. Попав в необычное положение, она не в 

состоянии была принять самое простое, но разумное решение, 

и занималась никчемной, бестолковой работой. 

Инстинкт — не разум. Он строг, точен, но слеп. Инстинкт 

гласит: «закрывай вырытую норку» — и все тут. Даже такую, в 

в которой не будет лежать гусеница с яичком аммофилы. 

Наблюдения над другими промахами роющих ос Фабр по­

дытоживает словами: «Инстинкт непогрешим в той неизменной 

области действий, которая ему отведена. Вне этой области он 

бессилен. Его участь — быть одновременно и высочайшим 

знанием, и изумительной глупостью, в зависимости от того, в 

каких условиях действует насекомое: в нормальных или слу­

чайных». 

ПАУЧЬИ ТАЙНЫ 

Пауки, наверное, на меня в обиде. С одной стороны, им, 

- можно сказать, везет — во время моих экскурсий ни один из них 

не угодил в морилку, а случайно попавших в сачок я выпускаю 

на волю. Но, с другой стороны, обижаться им есть на что: в 

моих коллекциях совсем нет пауков (я думаю, что это большая 

честь— попасть в коллекцию: таким образом обретешь 

в некотором роде «бессмертие»), пауков я почти не рисовал, да 

и вот еще ничего о пауках мной не написано. Знал я о пауко­

образных совсем немного: что у них не шесть ног, как у насеко­

мых, а восемь, что занимается ими не энтомология, а ее сестра — 

арахнология (арахна— паук), что некоторые пауки приносят 

пользу, истребляя мух и комаров, да еще убедился однажды на 

горьком опыте, как больно кусаются живущие в земляных нор­

ках тарантулы. И только. А ведь, видя пауков, столько раз 

сталкивался со странным и непонятным. 

Однажды заметил паучью сеть, раскинутую между двумя 

высоченными скалами. Перебраться с одной скалы на другую, 

чтобы протянуть первую нить, паук не имел никакой возможно­

сти: внизу тек ручей. Как же она была все-таки переброшена 

через глубокое ущелье? 

Не раз видел сложнейшие по конструкции и идеально пра­

вильные охотничьи сети пауков, но никогда не удавалось за-

77 

стать хотя бы одного из них за работой. Какими же расчетами 

и измерительными инструментами они пользуются? 

Не имел никакого понятия о том, что за странные круглые 

мешочки некоторые пауки таскают за собой. 

Не придавал значения старой примете — если осенью летят 

паутинки, значит, быть хорошей погоде, и вовсе не задумы­

вался над тем, откуда эти паутинки берутся. 

Немногие загадки паучьей жизни мне все же довелось 

раскрыть, правда, совершенно случайно и потому далеко не 

полно,— так для меня и остался мир пауков почти непознан­

ным, даже таинственным. 

Чудо-сеть 

Ночь. Я лежу у костра. А надо мной подсвеченная сни­

зу его неровным светом, раскинулась в развилке большой вет­

ки паучья сеть. Она еще не готова — растянут каркас-треуголь­

ник из толстой прочной нити, от него к центру сбегаются мно­

гочисленные прямые стрелы-радиусы. Паук — довольно крупный 

крестовик — работает. Перебирая ногами нити-радиусы, он мед­

ленно ползет по ним кругами, а за пауком тянется тонкая 

клейкая нить. Короткий «кивок» брюшком, и паутинка приклеи­

лась к радиусу. Еще шаг, кивок — приклеилась к следующему. 

Паук начал закладывать круги снаружи — середина сети ими 

еще не заткана. Уже готовы около десятка кругов — нити их 

лежат друг от друга на совершенно одинаковых расстояниях. 

Как паук отмеряет эти расстояния? Вижу — вот он отставил 

ногу вбок, ползет, а сам нащупывает ногой нити соседнего, уже 

готового круга. Выходит, эталоном паук избрал свою ногу, 

Понятно! 

А интересно, как он закончит работу над этим кругом и 

где начнет следующий? Терпеливо жду. Паук был тогда в верх­

ней части сети, сейчас он прополз полкруга и работает уже вни­

зу, словно механизм: шаг, кивок, шаг, кивок — нить ложится, 

ложится... 

Начал паук поворачивать кверху — и тут я понял, что имел 

совершенно ошибочное представление об устройстве паучьих 

сетей, хотя перевидел их немало. Никогда не сомневался в том, 

что паук накладывает нить на радиусы кругами, что каждый 

круг замкнут и сделан особо. 

Но, оказывается, начинает он только один раз, прикрепив 

нить в дальней точке сети. А потом пошел перебирать радиусы, 

нить свою к ним приклеивать, но сам все время чуть-чуть сдви­

гается к центру, и получаются у него вовсе никакие не круги, 

78