Вселенная и человечество. том 5 (Г. Кремер) - часть 24

независимо  от  их  тяжести  и  материала,  из  которого  опи  приготовлены, 

совершают  свои  колебания  в  равные  промежутки  времени.  Это  одно  из  важ- 

нейпшх  ученш  физики,  имеющих  для  практической  жизни  огромнейшее  зна- 

чение.  Стоит  лишь  вспомнить,  что  часы  с  маятником  были  в  течение  сто- 

летий  единственнымъ-  и  главным  средством  для  измерения  времени,  да  и  те- 

перь  еще  один  только  иаятник  дает  нам  возможность  установить  единицу 

времени,  а  именно  секунду,  с  абсолютной  точностыо  для  научных  измерений. 

С течепием времеии была точнейшим образом вычислена длина секунд-

 

 

ного  маятлика,  т.  е.  длина  такого  маятника,  который  совершает  одно  коле- 

бание  в  одпу  сокунду,  для  каждого  градуса  широты  нашей  земли.  Лишь  благо- 

даря  такому  приспособлению  сделалось  возможным  привести  к  полному  согла- 

сованию  научные    наблюдения,  произведенные    в  различных  точках  поверх- 

ности  земного  шара.  Далее,  благодаря  этому  приспособлению,  была  выработана 

для  всех  физических  и  астрономических  наблюдений  постоянная  единица, 

которая  уже  не  могла  никогда  затеряться,  и,  помимо  того,  получилас  воз- 

можность  создать  для  мореплавания  надежную  опору,  путем  постоянного  срав- 

нения  хронометра  корабля  с  секундным  маятником.  На  всех  обсерваторияхъ 

различных  наций  всего  мира  установлены  часы,  основиой  частыо  которыхъ 

является  маятник.  Здесь  невозможно  перечислить  все  те  научные    наблюдения 

и практическия применения, которые  основываются на знаниж свойств маятника, 

и  путем  математического  обоснования  которых  Галилей  оказал  безконечную 

услугу человечеству (сравн. т. III).

 

Но  поистине  гениальным  образом  сумел  Галилей  при  помощи  закона  о 

маятнике  доказать  также  усиленно  оспариваемые  законы  свободного  падения  телъ 

и  этим  заставил  замолчать  своих  противников.  Он  указал  на  то,  что  маят- 

ники  одинаковой  длины,  независимо  ни  от  веса,  ни  от  материала,  из  какого 

они  приготовлены,  имеют  соверБИенно  одинаковую  продолжительность  колебания. 

Далее,  он  показал,  что  колебания  маятника  в  сущности  представляют  изъ 

себя  не  что  иное,  как  падение  по  окружности  и,  так  как  тела  маятника 

падают  всегда  с  одинаковой  скоростью,  все  равно  легче  ли  они  иля 

тяжелее,  то  и  падающия  по  вертжкальному  пути  тела  должны  подчи- 

нятъся  тем  же  законам.  Если,  правда,  птичье  перо  падает  на  землю 

медленнее,  чем  кусок  свинца,  то  это  зависит,  как  Галилей  уже  объ- 

яснил  вполяе  верно,  от  сопротивлепия  воздуха.  Несмотря  на  то,  что  эти  дока- 

зательства  Галилея  законов  свободного  падения  тел  не  были  опровергнуты  схо- 

ластиками,  ему  пришлось  все-таки  обратиться  еви;е  к  наклонной  плоскости,  при- 

чем  помощью  особого  щТиспособления  с  желобом  для  ската  он  наглядяо  дока- 

зал  своим  противникам,  что  также  и  на  наклонной  плоскости  скорость  па- 

дения  тел  при  одинаковом  наклоне  плоскостей  —  одинакова.  На  основании 

э

тих  подробных  изследований  Галилей  установил  закон  падения  телъ: 

длины  путей  падения  относятся  как  квадраты  времен  их  падения  —  закон, 

абсолютная  верность  которого  была  доказана  с  еще  болыпей  точностью 

лиш  сто  лет  сииустя,  посредством  остроумно  устроенной  Атвудовой  машины 

для  показания  скорости  движения  тел.  Из  этого  закона  Галилей  вывелъ 

дадьнейшие  важные  законы  наклонной  плоскости  и  маятника.  Такое  изучение 

движения,  скорости  движения  и  времени  движения  привели  Галилея  к  на- 

блюдениям  вад  линией  падения.  Он  установил,  что  всякое  тело,  брошен- 

ное  БО  горизонтальному  направлению,  пролетает  по  линии,  имеющей  форму 

полупараболы.  Положение  это  еще  и  теперь  имеет  громадное  практи- 

ческое  звачение  в  той  именно  части  физики,  которая  выделилась  в  особую 

науку  под  названием  „баллистики",  и  занялась  учением  о  бросании;  она 

пользуется  только  что  изложенным  законом  Галилея,  как  основанием  для 

своих  вычислений.  Эти  вычисления  касаются  важной  проблемы:  определения 

траектории (линии полета) пули.

 

Борясь  против  Аристотелевских  учений,  Галилей  яашел  новый  важный 

закон.  Аристотель  утверждал,  что  способност  тел  плавать  зависит  от  ихъ 

формы.  Галилей  же  сразу  признал  это  положение  ложным  и  его  изыскания,  после 

долгих  трудов,  раскрыли  истинный  закон  плавания  тел.  Он  доказал  на 

болыпом  числе  примеров,  что  способность  тел  плавать  является  исключительно 

следствием  их  уделъного  веса  и  не  зависит  от  их  формы.  Совершенно 

излишне  указывать  на  важность  этого  закона  для  обыденной  жизни.  Выше 

мы  охарактеризовали  важнейшие  труды  Галилея  в  области  механики, 

ниже  мы  покажем,  что  он  в  значительной  степени  двинул  впе- 

ред  акустику  своим  изследованием  высоты  тонов,  и  особенно  своими 

замечательяыми  изыскавиями  по  физиологии  слуха.  Ему  же  мы  обязаны  разно- 

образными  изследованиями  в  области  магнетизма.  Особеняо  верно  объя- 

снил  он  причину  усиления  естественного  магнита,  оправленного  в  сталь. 

Один  из  таких  магнитов  в  стальной  оправе  хранится  во  Флореатийскомъ 

музее. Труды Галилея по части астрономии и история его жизни уже описаны

 

яами   настолько    подробно   (т.   III),    что   здесь   мы   можем    не    останавли- 

ваться на них.

 

Первые  изследования в той области физики, которой суждено было ознаме- 

новать  наш  век,  а  именно,  в  области  электричества  —  относятся  к  тому  же 

времени,  когда  были  изобретены  телескоп  и  микроскоп,  эти  новые    важныя 

вспомогательные    средства  для  научных  изысканий.  Как  ни  странно,  но  изсле- 

дования  электрических  свойств  тел  были  предприняты  не  в  Италии,  где 

в  те  времена  науки  получили  столь  блестящее  развитие.  В  той  самой  Англии,  въ 

которой в то время было сделано так мало научных изследований, жил лейбъ-

 

 

медик  королевы  Елизаветы—ВилъямъГильберт  (1540—1603  гг.):  вот  он  то  спе- 

циально  Июсвятил  себя  изучению  магнетизма  и  алектричества  и  в  обеих  этихъ 

областях  создал  нечто  выдающееся.  Его  изследования  свойств  магнитной 

стрелки  привели  к  верному  выводу,  что  земля  представляет  из  себя  маг- 

нит.  И  если  при  этом  он  сделал  ошибку,  приняв  магнитный  полюс  и  по- 

люс  географический  за  одно  и  то  же,  то  винит  его  в  этом  нелъзя,  так  какъ 

магнитный  полюс  возможно  было  найти  только  при  помощи  научных  экскурсий. 

Гильберт  открыл  также  свойство  стали  становитъся  магнитом  при  известныхъ 

условиях  нод  влиянием  земного  магнетизма.  Он  же  первый  стал  пользоваться 

для  опытов  магнитной  стрелкой,  висящей  на  тонкой  нити.  Та  тесная  связь  между 

магнетизмом  и  электричеством,  которая  была  прочно  установлена  лишь  въ 

XIX  столетии,  но  которая  и раньше, по одному лишь сходству многих явлений, 

становилась  очевидной  всякому,  работавшему  в  этих  обеих  областях  —  эта 

связь  заставила  Гильберта  обратит  внимание  на  электрическия  явления.  Так  какъ 

главное  свойство  магнита  —  его  притягивающая  сила,  и  так  как  янтарь,  на- 

гретый  треяием,  притягивает  к  себе  мелкия  тела  (что  Гильберту  было  известно). 

то он старался прочно установить зависимость между притягателъшш силой маг-

 

пита  и  такой  же  силой  янтаря.  Установить  такую  зависимость  Гильберту  не  уда- 

лось,  зато  он  открыл,  что  свойства  янтаря  присущи  целому  ряду  другихъ 

тел  —  в  особенности  различного  рода  стеклу,  опалу,  горному  хрусталю  и  т.  д. 

Наоборот,  другия  тела,  как,  например,  мрамор,  известь,  металлы  и  т.  д.,  этимъ 

свойством  не  обладают.  Гильберт  точно  отличал  тела,  приобретающия  отъ 

трения  электрическия  свойства,  от  тел,  которым  эти  свойства  .  не  сообщаются. 

Равным  образом,  он  основательно  изучил  влияние  на  электрическия  свойства 

тел  воздуха,  влажности  и  т.  д.  Далее,  он  дал  перечень  всех  тел,  которыя 

наэлектризовываются  от  трепия  и  указал,  чем  отличается  электрическая  сила 

от  магнетизма.  Гильберт  также  объяснил  и  притягательную  силу  земли,  о  ко- 

торой до него не имели ясного представления, а равно и взаимное влияние другъ 

на,  друга  небесных  тел,  как  следствие  их  магнитной  силы.  Изложенные 

нами  вышо  взгляды  Гильберта  содержат  в  себе  много  истиннаго,  при  чемъ 

нас  удивляст  в  нем  замечательная  наблюдательность.  Ему  же  обязано  сво- 

им  проиехождением  слово  „электричество",  так  часто  теперь  употребляемое, 

хотя  сам  он  никогда  не  говорил  об  „электричестве",  а  всегда  употреблялъ 

выражение  „электрическая  сила",  слово  же  „электрический"  производил  от  гре- 

ческого названия яиитаря „электронъ". Изследования Гильберта по электричеству 

вызывали  в  то  время  мало  интереса;  к  ниы  обратились  лншь  впоследствии. 

Тогда  внимание  изследователей  было  обращено  преимущественно  на  изучение 

магнетизма,  потому  что  со  времени  путешествий  Колуаиба  с  целью  открытий, 

компас  и  магнитная  стрелка  приобрели  чрезвычайную  важность  для  мореила- 

вания.  Правители.  тех  городов,  которые  вели'  обширную  морскую  торговлю, 

всячески  поощряли  изыскания,  полезные    для  мореплавания.  Так,  советъ 

города  Венеции  назиачил  премию  за  изследоваиие  в  области  магнетизма.  Ре- 

зультатом  такого  интенсивного  изучения  магнетизма  явилось  в  1635  г.  изо- 

бретение  способа  телеграфирования  при  помощи  магеита,  который  был  впо- 

следствии  забыт.  Однако  интересно  отметить  то  обстоятельство,  что  уже  в  то 

время  думали  о  способах  устаповить  телеграфные    сношения  при  помощи  маг- 

иитов.  Способы  эти  основывались  на  применении  магнитных  стрелок  и  опи- 

еаны  в  одном  сочинении  Афанасия  Кирхера,  но  на  практике  они  Иючти  нопри- 

менимы и являлись лишь забавой.

 

Афанасий  Кирхер  усердно  занимался  оптикой  (сравни  том  I):  он  пер- 

вый  заговорил  о  свойствах  цветов  и  первый  же  оишсал  явления  флуо- 

ресценции,  т.  е.  свойства  жидкостей  показывать  в  падающем  свете  другой 

цвет,  чем  в  проходящемъ;  однако  объяснить  этого  явления  ему  не  удалось. 

Кирхеру  же  мы  обязаны  первыми  сведениями  о  так  называемых  фосфоресци- 

тах,  т.  о.  о  веществах,  светящихся  в  темноте.  В  наше  время  общеизвестпо 

пользование  такими  веществами для изготовления светящихся ночыо циферблатов, 

спичечных  коробок  и  пр.  Кирхер  описывает  минералы,  которые  обладаютъ 

свойством  светиться  в  темноте,  если  они  днем  были  на  свету;  этому  явлению 

он  дает  объяснение,  мало  отличающееся  от  наших  теперешних  воззрений, 

при  чем  утверждает,  что  в  томноте  излучается  то  световое  вещество,  котороо 

всосалось  днем.  В  конце  нашего  обзора  развития  физики,  а  также при оишсании 

берилловых  лучей,  мы  еще  остановимся  более  подробно  над  разбором  совре- 

менных  теорий  лучеиспуекания.  Говоря  об  оптических  изследованиях  того 

времени, мы не можем ИИе упомянуть о великом астрономе Кеплере, о заслугахъ

 

которого в усовершенствовании телескопа мы говорили  выше.  Он очен  много

 

сделал для определения   фокусных  разстояний   оптических  стекол и для по-

 

строения воспроизводимых ими изображений.   Но его основные  положения нужда-

 

лись в значительных поправках.     Зато Кеплер первый изследовал явления

 

полного  отражения  света  и  так блестяще описал их,   что его труды могутъ

 

считаться в этом отношении классическими даже с точки зрения современныхъ

 

знаний,  так  далеко   ушедших   вперед.    Кеплер   указал на то,  что внутри

 

стекла каждый световой луч, угол падения которого более 42°, не может выйти

 

из   стекла,   но   должен   целиком    отразиться   внутрь   и,   таким   образом,

 

возвратиться в стекло. Этот закон приобрел громадное значение для оптической

 

техники, и в настоящее время изготовлоние оптических инструментов и аппа-

 

ратов часто основывается на применении указанного закона. Чтобы не приводить

 

много  примеров,  укажемъ

 

только на так называемые

 

видоискатели   фотографиче-

 

ских ручных камер, для

 

которых, в   большинстве

 

случаев, применяются отра-

 

жающия  призмы. Рисоваль-

 

ные приборы, надеваемые на

 

новейшие микроскопы точно

 

также   представляют   изъ

 

себя   известную    комбина-

 

цию    призм   с   полнымъ

 

отражениемъ;   при   помощи

 

этих приборов можно по-

 

лучить на бумаге изображе-

 

ние разсматриваемого пред-

 

мета. срисовать Июторое не

 

представляет   уже    ника-

 

ких затруднений.    Закон 

полного отражения получил самое широкое применение

 

в двух изобретениях самого последняго  времени.    На  применении  призм съ

 

полным отражением основано повейшее  усовершенствовапие  полевого бияокля,

 

имеишо триэдеръ-бинокля. Системой подобных же призм снабжены также подвод-

 

ные  лодки, над которыми производились опыты в начале XX столетия во флотахъ

 

почти всех цивилизованных государствъ; такое приспособление дает возможность

 

командиру   подводного   судна   обозревать   поверхыость моря   на болыном   про-

 

странстве.    Таким   образом,   Кеплер  оказал громадное влияние не только на

 

астрономию, но и на современную технику.

 

Знаменитым  современником  Кеплера  и  Галилея  был  немецкий  патеръ 

иезуит  Христофор  Шейнер  (1575—1650),  один  из  виднейших  оптиковъ 

всех  времен,  который  совместно  с  Галилем  разрешил  некоторые  науч- 

ные  споры.  Главная  его  заслуга  состоит  в  том,  что  он  соорудил  изобре- 

тепный  Кеплером  телескопъ;  сам  Кеплер  не  мог  этого  сделать  вследствие 

стесненного  материалыиого  Июложения.  При  помощи  телескопа  Шейнер  произ- 

вел  важные    изследования,  главным  образом,  природы  солнечной  поверх- 

ности. Он же первый стал пользоватъся микроскопом чаще кого либо изъ

 

 

своих  совремевлшков.  Конечно,  результаты,  достигнутые  при  помощи  этого 

инструмента,  не  имеют  никакого  научного  значения:  Шейнер  просто  разсказы- 

вает,  что  под  микроскопом  можно  видеть  муху  величиной  со  слона,  а  блоху— 

с  верблюда.  Но  тем  не  менее  своими  хотя  и  не  научными,  но  порождающими 

любопытство  наблюдениями,  он  возбудил  иитерес  ученых  своего  времени  къ 

микроскопу,  вследствие  чего  пследний  вскоре  стал  применяться  для  научныхъ 

изследований  очень  часто—в  особенности  ученым  Лёвенгоком.  Важнейшия  изсле- 

дования  Шейнера  относятся  к  области  физиологической  оптитш;  в  ней  можно  при- 

знать  его,  в  известном  смысле,  предшественником  Гельмгольца.  Он  очень 

точно  различал  жидкости  в  глазу  и  определия  угол  их  преломления,  а  равно 

произвел  классический,  часто  и  теперь  еще  применяемый,  опыт  над  сетчатой 

оболочкой  глаза  и  убедился  в  том,  что  изображения  предметов  получаются 

именно  на  ней.  Этим  открытием  Шейнер  впервые  направил  по  верному  пути 

все  изследования  в  области  зрения.  Опыт  этот  заключался  в  следующемъ: 

он  брал  глаза  различных  животных,  тщательно  снимал  с  вих  все  внеш- 

ния  оболочки  вплоть  до  сетчатой  и  находил  на  последней  изображение  предмета. 

Изображение  это,  как  известно,  получается  в  обратном  виде,  и  Шейнер  объ- 

яснил  указанное  явление  пересечением  световых  лучей  в  зрачке.  Чтобы  до- 

казать  это,  он  прожзвел  следующий  блестящий  опытъ:  прокалывал  иглой  бумагу 

и  разсматривал  через  полученное  отверстие  острие  пламени;  затем  помещалъ 

между  глазом  и  отверстием  бумаги  лезвие  ножа,  отчего  прежде  всего  исчезало 

острие  пламени;  лучи,  исходящие  от  пламени,  пройдя  через  бумажное  отверстие, 

должны были прийтись внизу, а, следовательно, в отверстии бумаги произошло пе- 

ресечение  лучей.  Наконець,  Шейнер  первый  установил  связь  между  расширениемъ 

и сужением зрачка и способностью глаза приспособляться (аккомодацией).

 

Среди  всех  оптиков  того  времени  болыпе  всех  прославился  Виллебрордъ 

Снеллиус  (1591—1626  г.),  главньш  образом,  открытием  названного  его  име- 

нем  снеллиусова  закона  преломления.  В  этом  законе  Снеллиус  впервые  даетъ 

математический  вывод  и  формулу  для  величины  угла,  на  который  световой  лучъ 

отклоняется  от  своего  первоначального  направления  при  переходе  из  одной 

среды  в  другую.  Если  этот  закон  не  интересен  для  не  специалиста,  то  онъ 

приобрел громадное, чреватое последствиями, значение для развития оптики. Вы- 

числения  при  изготовлении  всех  наших  оптических  приборов,  аппаратов  и 

инструментов, какого бы рода они ни были, основываются на законе Снеллиуса. 

Без  знания  этого  закона  было  бы  невозможно  в  наше  время  изготовление микро- 

скопов  и  болыпих  телескопов,  которыми  пользуется  наука  наших  дней,  аравно 

лечение органа зрения—офтальмология—не было бы доведенодотеперешнягосостояния 

и многия космическия явления остались бы для нас навсегда неясными и неподдаю- 

щимися  учету.  На  этом  примере  яснее,  чем  где  бы  то  ни  было,  обнаруживается 

громадяая  зависимостьуспехов  знанийот  состояния  тех  вспомогательных  средств, 

которыми  пользуется  изследователь.  Если,  например,  в  наше  время  лечение  сыво- 

роткой,  на  основании  бактериологических  изследований,  возбуждает  в  нас  лучшия 

надежды  на  будущее,  то  мы  должны  вспоминать  с  благодарностью  изследователя  Снел- 

лиуса, которому мы обязаны тем, что можем изготовлять стекла, отражающия спо- 

собности  Еоторых  дозволяют  нам  не  только  сильно  увеличивать  предметы,  но  вме- 

сте  с  тем  получать  еще  такое  ясное  поле  зрения,  что  нашему  наблюдению  становятся 

доступны мельчайшия в мире существа—бактерии—в их жизненных проявлениях.

 

Подобно  тому,  как  Снеллиус  оказал  громадное  влияние  на  изучение  оп- 

тики,  так  известный  и  возбудивший  потом  так  много  споров  Франциск  Бэкон, 

или,  как  его  обыкновенно  называют,  Бэкон  Веруламский,  оказал  огромяое  влия- 

ние  на  развитие  учения  о  теплоте.  Конечно,  он  не  раз  .заблуждался  в  свожхъ 

изследованиях,  благодаря  ложным  взглядам.  К  тому  же  его  разсуждения  но* 

сят  чисто  философский  характер,  хотя  он  вполне  оценил  громадное  значение 

опыта  и  всячески  старался  внушить  другим  сознание  его  важности.  В  прожзведени- 

ях  этого  ученого  так  переплетается  истинное  с  ложным,несостоятельные    гипотезы 

с 

верными 

теориями, 

что 

они 

лишены 

всякого 

практиче- 

ского 

значения. 

Его 

неоспоримые 

 

заслуги 

в 

области 

физики 

заключаются 

в 

двух 

вещах. 

— 

Во 

первых, 

Бэкон вел самую энергичную борьбу со схоластикой; его

 

сочинения,  которые    читались  и  высоко  ценились,  благодаря  занимаемому  имъ 

высокому  положению  в  качестве  государственного  человека  Англии,  оказали  реша- 

ющее влияние на дальнейшее направление физических изследований. Во вторых, 

Бэкон  был  творцом  теории  теплоты,  которая  была  относителъно  верна.  Эта  тео- 

рия,  получившая  впоследствии  дальнейшее  развитие  благодаря  трудам  других  изсле- 

дователей,  открыла  эпоху  новрй  плодотворной  работы  в  той  области,  которая  до 

Бэкона  была  в  полном  пренебрежении,  но  которой  позже  суждено  было  сыграть 

выдающуюся  роль  в  технике.  Бэконовское  определение  теплоты  гласитъ:  „Теплота 

ест  распшряющееся  движение,  которое  преграждается  и  происходит  в  меньшей 

части."—Хотя  это  грубое  определение  далеко  стоит  от  наших  современных  воз- 

зрений, но оно послужило основой всему тому, что нам теперь известно о теплоте. 

Не  менее  великим  умом,  чем  Бэкон  Веруламский,  был  Рене  Декартъ 

(1596—1650  г.).  Подобио  Бэкону,  он  был,  главным  образом,  фшюсофомъ 

и  приобрел  влияние  более  своими  сочинениями,  чем  открытиями.  Его  фило- 

софское  учение  теперь  давно  уже  опровергнуто,  но  в  то  время,  когда 

оно излагалось им, и еще долгое время спустя, сочинения его ока-

 

 

зывали существеишое влияние на направление нзследоваБИй в самых различныхъ 

областях  и  не  на  последнем  месте  —  в  области  физики.  В  виду  важ- 

ности  этого  учения  для  дальнейшого  развития  физических  наук,  нам  необхо- 

димо  познакомиться  с  ним,  по  крайней  мере,  в  его  основных  чертах,  темъ 

более,  что  из  опровержения  Декартовских  догм  возникли  новые    истины.  По- 

добно  Бэкону,  который  был  не  только  философом,  но,  благодаря  своим  воззре- 

ниям  на  природу  тепла,  занимает  выдающееся  положение  среди  физиков,  Де- 

карт  был  выдающимся  оптиком  и,  рядом  с  косвенным  влиянием  его  фило- 

софии, изследования Декарта по оптике приобрели громадное значеыие. Прежде всего 

Декарт  был  метафизиком.  Сущность  его  учения  такова:  абсолютной  истины 

нетъ;  все,  что  когда  либо  казалось  человечеству  истинным,  должно  впослед- 

ствии  подвергнуться  сомнению.  Истшшым  он  считал  лишь  одно  положение— 

самое  знаменитое  из  всех,  которые    когда  либо  им  высказывались  —„со^Но, 

ег^о  вит",  т.  е.  „я  мыслю,  следовательно,  существую".  Именпо  это  отрица- 

ние  всякой  истины  и  побуждало  изследователеп  того  времени  к  особо  интенсив- 

ному  мышлению,  и  в  этом  заключается  влияние  Декартовой  философии.  Нача- 

лась  более  тщательная,  чем  когда  бы  то  ни  было,  проверка  всех  известныхъ 

тогда  истин,  при  чем  в  результате  многия,  считавшияся  до  сих  пор  истинными, 

положения  были  признаны  неоснователъными.  Вот  в  этом  то  усилении  скепти- 

ческого анализа и кроется его значение, его сила; но философския разсуждения Де- 

карта  о  физических  свойствах  тел  не  имели  за  собой  будущаго,  хотя  подчасъ 

он  и  без  экспериментов  извлекал  крупицы  истины.  Цеиь  его  логическихъ 

выводов,  которые  в  конце-концов  приводят  его  к  правильному  познанию, 

отличаются всепобеждающей ясностью.

 

Философия Декарта охватывала все области известной тогда физической науки, 

но она была в то же время философией религии и философией неизвестнаго; значи- 

тельная  част  его  объяснений  физических  явлений,  как  мы  уже  говорили,  неосно- 

вательна.  Несмотря  ыа  это,  още  долгое  время  после  Декарта,  преподавали  фи- 

зику,  как  во  Франции,  так  и  в  Англии  исключительно  по  его  сочинениям,  а 

появившимся  вслед  за  ним  изследователямъ—главным  образом,  Ньютону— 

пришлось  выдержать  упорную  борьбу,  прежде  чем  их  воззрения  одержали  верхъ 

над  Декартовским  учением.  В  некотором  отпошении  Декарта  можно  срав- 

нить  с  Аристотелем.  Подобно  Аристотелю,  Декарт  столетиями  господствовалъ 

над  умами  физиков  и  находил  себе  многочисленных  последователей,  которыо 

слепо  преклонялись  перед  нимъ;  при  Декарте,  как  и  при  Аристотеле,  велись  боль- 

шая  борьба  и  споры  за  и  против  верности  его  учения,  при  чем  в  этихъ 

спорах  принимали  самое  деятельное  участие  лучшие  умы  того  времепи.  И,  наконед, 

подобно  этому,  как  до  сих  Июр  еще  не  исчезло  влияние  Аристотелевской  фило- 

софии  в  области  физикж,  так  и  нааю  мышление  все  еще  находится  в  изве- 

стной степени под влиянием учения Декарта; это влияние сказывается, главнымъ 

образом,  в  приобретенной  нами  лривычке  исходить  в  наших  умозаключони- 

ях из безусловно прочно устаповлеиных фактов.

 

Как  прекрасный  знаток  оптических  явлений,  Декарт  дал  объяснение  ра- 

дуги,  ставшее  знаменитым.  Отчасти  путем  опыта,  отчасти  при  помощи  вычис- 

лений  ои  безусловно  верно  определил  путь  световых  лучей  в  капле  дожде- 

вой  воды.  Он  не  сумел  объяснить  ни  явления  спектра,  ни  порядка  расположения 

в нем цветов, но зато установил их тождество с цветами от пре-