Вселенная и человечество. том 5 (Г. Кремер) - часть 23

высказал  твердо  и  ясно.  Не  менее  замечательны  были  изследования,  ИИроизведенныя 

Леонардо-да-Винчи  в  области  оптики.  Он  указал  на  то,  что  человеческий 

глаз  есть  не  что  иное,  как  сатега  оЬзсига;  далее,  он  объяснил,  что  тот  пе- 

пельный  свет,  в  котором  нам  видится  неосвещенное  полушарие  луны  при 

новолунии,  есть  двойное  отражение  солнечного  света,  который  отбрасывается  об- 

ратно  к  луне  от  земли.  Чрезвычайной  последовательностью  отличаются  его 

замечания  о  свойствах  воздуха.  Онь  познал  вполне  правильно,  что  воздухъ 

представляет  собой  упругое  тело,  состоит  из  составных  частей  и  обла- 

дает  весом.  Ту  область,  за  изучение  которой  теперь  только  взялась  но- 

вейшая  физика—учение  о  волнах,  Леонардо  разрабатывал  уже  с  величайшей 

обстоятелъностью,  и  все  без  исключения  его  выводы  совпадают  с  современными, 

также  как  его  взгляды  на  природу  пламеши  и  огня,  на  кипение  воды  и  т.  д. 

Из  сочинений  Леонардо-да-Винчи  сохранилась  толыю  часть,  но  и  она  рас- 

теряна  и  развеяна  ветром.  Правда,  теперь  болыпая  часть  .его  трактатов  уже 

сиова собрана знаменитой Амвросианской библиотекой в Милане, но все же многое 

утрачено,  а  многое  еще  не  разобрано.  Если  же  теперь  принять  во  впимание,  что 

мы  не  разсматривали  здесь  работ  Леонардо  в  области  космической  физики, 

достоинство  которых  разберем  в  другом  месте,  и,  сообразно  напией  задаче, 

оставляем  без  внимания  его  трактаты  по  другим  наукам,  то  мы  должны  придти 

к  заключению,  что  след  земных  дней  Леонардо  ж  помимо  занятий  его  искус- 

ством  не  могъ-бы  отойти  в  вечность.  На  духовное  направление  его  современ- 

ников  деятельность  Леонардо  в  обла^сти  физики  осталась  без  влияяия,  и  лишь 

в  позднейшия  времена  из  его  произведений  была  извлечена  польза.  Насколыю 

велика  была  польза,  какую  принесли его сочинения даже в настоящее время въ 

оеобенности  во  миогих  областях  совремеишой  техники,  оэ  этом  мы  уже  упоми- 

нали  выше.  Но  этим  никоим  образом  не  исчерпывается  влияние,  которое  ока- 

зали  труды  Леонардо-да-Винчи  в  области  физики  на  культурное  развитие  челове- 

чества.  Нет  ссшнения,  что  потомство  извлечет  из  его  изследований  еще  многое, 

когда  французская  академия  исполнит  лежащую  на  ней  священную  обязанность  и 

сделает  доступными  всему  человечеству  двепадцать  трактатов  этого  изследова- 

теля,  находящихся  в  Париже,  загладив  этим  свой  возмущающий  чувство  справед- 

ливости  всех  народов  захватт,  в  1796  году  части  произведений  Леонардо-да-Винчи. 

Среди  остальных  итальянских  физиков  той  эпохи  следует  прежде  всего 

упомянуть Тарталья, математяка по призвапию, взявшого на себя тщательное изу- 

ченио  законов  метания  и  пришедшого  вследствие  этого  к  важному  для  балли- 

стики  результату,  что  горизонталыюе  разстояние,  пролетаемое  брошенным  те- 

лом  бывает  наиболыпим  тогда,  когда  тело  брошено  под  углом  в  45  гра- 

дусов.  При  той  тесной  связи,  в  которой  находится  математика  с  физикой,  для 

развития  последной  было  в  высшей  степени  важно,  что  Тарталья  нашел  реше- 

ние  уравнений  третьей  степени,  благодаря  чему  физика  приобрела  в  этом  но- 

вом  сведении  по  математике  важное  вспомогательное  средство.  Хотя  это  от- 

крытие  многие  приписывают  итальянскому  математику  Джерояимо  Кардано 

(1501—76),  тем  не  менее  последний  получил  это  сведение  неправильным  пу- 

тем.  Имя  последняго  известно  как  по  его  математическим,  так  и  по  физи- 

ческим  работам,  а  именно,  благодаря  его  принципу  так  называемого  „Карда- 

нова  подвешивания",  который  представляет  нам  возможность  подвешивать  пред- 

метъ—главным образом физические приборы—так, чтобы они удерживались

 

всегда  в  горизонтальном  положении.  Это  Карданово  подвешиванио  применяетея 

как  в  обсерваториях,  так  и  в  физических  лабораториях,  а  равным  обра- 

зом  и  при  других  научных  измерениях,  преимущественно  для  корабельныхъ 

компасов.  Последние  при  этом  подвегаиваются  на  двух  кольцах,  так  что 

магнитная  стрелка  находится  в  горизонтальной  плоскости,  вследствие  чего  на 

нее не могут влиять какия бы то ни было качания корабля.

 

Выдающимся  изследователем   в   области оптики  в  эпоху итальянскаго 

возрождения был  Франц Мавроликус (.1494—1575), который виервые изучилъ

 

 

действие  очков  и  сумел  почти  верно  объяснить  его.  Он  прежде  всего  узнал, 

что  близорукость  и  дальнозоркость  происходят  вследствие  неправилыюй  выпук- 

лости  хрусталика  человеческого  глаза  и  точно  вычислил,  какюи  образом  эта 

неправильная  выпуклость  может  быть  исправлена  подходящим  выбором  стеколъ 

для  очков.  Распространение  света  по  прямой  линии  он  доказал  вполне  пра- 

вильным  объяснением  происхождения  круглых  солнечных  изображешй,  кото- 

рые    появляются  на  земле,  когда  солнце  просвечивает  сквозь  листву  дерева. 

Из  формы  этдх  солнечных  бликов  он  делает  вывод,  что  световые  лучи 

солнца  распространяются  по  прямой  линии,  что  в  маленьком  промежутке  между 

двумя  листьями  дерева  они  перекрещиваются  и  таким  образом  на  земле  должно 

появиться круглое изображение солнца.

 

0 физиках  того времени в других странах сказать   можно мало.  Един- 

ственным, кто выдвигался тогда своими изследованиями, имевшими значение для

 

учения  о  магнетизме,  был  англичанин  Роберт  Норман,  который,  в  качестве 

ыоряка,  имел  возможность  производить  различные    наблюдения  над  магнитной 

стрелкой  компаса.  Он  первый  обстоятельно  изучил  наклонение  магнитной 

стрелки  к  горизонту,  первый  научно  определил  величину  этого  наклонения  для 

многих  точек  земли  и  сделал  ее  наглядной  посредством  построенного  имъ 

инклинатора.

 

Кроме  него,  из  не  итальяндев  выдвинулся  еще  голландец  Симон  Сте- 

вин  своими  изсдедованиями  над  давлением  жидкости  на  дно  сосуда.  Сперва 

он  выставил  положение,  что  во  всяком  сосуде  давление  жидкости  на  дно  сосуда 

равно  произведению  площади  дна  на  высоту,  независимо  от  формы  сосуда.  Это 

положение  он  доказывал  такъ:  брал  сосуды  с  боковыми  поверхностями  различ- 

ноии  формы  и  наполнял  их  водой  до  известной  высоты;  в  дне  каждого  сосуда  онъ 

проделывал  отверстия  одинаковой  величины  и  доказывал  с  помощъю  весов,  что 

нужен  один  и  тот  же  вес,  чтобы  удержать  в  равновесин  давление  жидкости. 

Так  же  обстоятельно  и  осповательно  изучал  он  путем  опыта  закон  сооб- 

щающихся  сосудов.  Оба  эти  изследования  имели  громаднейшее  значение  въ 

гидротехнике  и  вместе  с  подобными  же  изследовашями  относителыю  бокового 

давления  жидкости,  уже  рапее  произведеяными  Стевином  являются  ныне  осно- 

ванием  всех  вычислений  при  гидравличесишх  сооружеииях  всякого  рода,  без- 

различно,  касаются  ли  эти  сооружеяия  дамб  или  постройки  водяных  резервуа- 

ров, каналов и т. п.

 

Прежде,  чем  снова  всрпуться  к  научным  светплам  эпохи  италъянскаго 

возрождения,  мы  должны  упомянуть  здесг,  о  двух  важнейших  открытиях  въ 

области  физики,  относящихся  к  коицу  XVI  и  началу  XVII  столетия,  которыя,  хотя 

история  и  не  может  быть  возстановлена  во  всех  деталях,  всетаки  оказали  на  на- 

правление последующпх изследований столь решвтельное влияние, что обстоятель- 

ное  разсмотрение  их  безусловно  необходимо.  К  открытиям  этим  принадлежатъ 

изобретение зрительноии трубы и микроскопа. Изследователи следующого периода 

отмечаются  тем,  что  все  оиш  умели  обстоятельнейшим  образом  пользоваться 

обоими  инструментами  и  благодаря  Июследним  им  удалось  открыть  новыя,  до 

тех  пор  неизвестныя,  истины.  Помимо  положителыиых  знаний,  которые    до- 

ставили  нам  эти  ипструментн,  они  имели  болъшое  зпачение  для  человечества 

и  в  другом  отношении.  Мы  уже  много  раз  указывали  на  то,  как  энергично 

схоластика  и  так  близко  стоящая  к  ней  церковь  ставили  препятствия  всякому 

новому  учепию.  Тем  людям,  которые  тогда  при  помощи  подзорной  •  трубы 

узнали  о  новых  мировых  явлениях,  довелось  в  своей  личной  жизни  пере- 

испытать  достаточно  опасностей,  связанных  в  те  мрачные    времена  с  позна- 

нием  истины.  Но,  несмотря  на  фанатизм  обскурантов,  путь  был  все  же  про- 

бит,  и  наука  после  долгой  и  упорной  борьбы  одержала  окончателъную  победу 

над схоластикой и.сделала ее безвредной для наукн.

 

Время  открытия  подзорной  трубы  покрыто  мраком  нсизвестности,  Многие 

признаки  и  мнения  дают  возможность  думать,  что  уже  в  древния  времена  от- 

дельные  физики  должны  были  знать  инструменты,  подобиые  телескопам.  Но 

были  ли  эти  инструменты  простыми  зрительными  трубами,  вставлены  ли  были 

в  них  стекла  или  зеркала,  вопрос  о.б  этом  остается  открытым.  Точ- 

ных  сведений  относительно  этого  до  сих  пор  еще  ИИе  имеется.  Первые    поло- 

жительные  сведения об устройстве подзорных труб относятся к конду XVI

 

 

столетия,  и  очень  правдоподобно,  что  Яков  Мециус,  знаменитый  математик, 

открывший  число  зт,  принимал  также  деятельное  участие  и  в  изобретении  под- 

зорной  трубы—по  крайней  мере,  известно,  что  в  1608  году  он  представил  въ 

генеральные  штаты  рукопись,  содержавшую  точное  описание  телескопа,  но  въ 

которой  одновремено  имеются  признаки,  на  основании  которых  можно  придтн 

к  заключению,  что  еще  до  него  подобный  инструмент  был  изготовленъ 

кемъ-то  другим.  Этим  другим  был,  кажется,  Ганс  Лиштерсей,  тоже  гол- 

ландец.  Вопрос  о  том,  были  ли  в  то  же  время  изобретены  подзорныя 

трубы  также  и  в  других  странахъ—в  настоящее  время  остается  открытым. 

В  виду  часто  происходящого  и  ставшого  Иючти  поговоркой  совпадения  открытий 

в  научной  и  технической  областях,  это  вполне  возможно,  тем  более,  что 

уже  с  самого  начала  ХУИИ  столетия  новые  инструменты  нашли  широкое  приме- 

нение  во  всех  странах  и  многие  ученые  этой  эпохи  имели  в  своем  распоря- 

жении  такие  инструменты.  Первые    подзорные    трубы,  вазванные    голландскими 

подзорными  трубаыи,  так  как  оне  получалис  из  Голландии,  имели  устройство 

иынешних  биноклей,  состояли  из  двояковогнутых  объективов  и  двоякопук- 

лых  окуляров.  Ове  давали  прямое  изображение  и  неболыпое  увеличение, 

при  чем,  кажется,  для  наблюдения  за  звездами  были  мало  приспособлены, 

так  как  вскоре  после  открытия  их  знамешитый  астроном  Иоган  Кеплеръ 

первый  соорудил  настоящий  астрономический  телескоп.  К  постройке  последняго 

его  побудили  изследования  хода  лучей  света  в  голландских  подзорных  тру- 

бах.  Произведенные    им  по  этому  случаю  изследования  оптических  свойствъ 

двояковыпуклых  стекол  имелц  следствием  то,  что  вместо  отдельных  линз  онъ 

приспособил  целую  систему  ихъ;  результатом  его  опытов,  в  конце-концов, 

получился  телескоп,  который  давал  очень  сильное  увеличение  небесных  тел. 

Хотя  сам  Кеплор  и  не  ыог  осуществить  своего  теоретически  разсчи- 

танного  телескопа  изъ-за  недостатка  средств,  тем  не  менее  другие  вскори. 

изготовили  предложеннын  им  прибор,  и  плоды,  которые  принесло  при- 

менение  этого  нового  инструмента,  должны  были  ИИривести  весь  мир  того 

времеии  в  изумление.  В  1611  году  Кеплер  дал  описание  своего  теле- 

скопа,  и  с  тех  пор  год  отот  стал  играть  выдающуюся  роль  в  истории 

развития телескопа.

 

Микроскоп  был  изобретен  приблизительно  в  то  же  время,  как  и  теле- 

скоп,  а  именно,  в  1590  году,  оптиком  Захарием  Янсеном  из  Миддельбурга 

в  Голландии.  Подробных  сведений  о  том,  как  был  устроеп  этот  микро- 

скоп,  мы  не  имеемъ;  нам  известно  только,  что  Янсен  подарил  свой  первый 

инструмент  Эрцгерцогу  Австрийскому  Альбрехту.  Много  времени  прошло,  прежде 

чем  употребление  микроскопа  получило  права  гражданства,  и  еще  целое  столетие 

спустя  выдающиеся  изследователи  производили  наблюдения  посредством  простыхъ 

стекляных  линз  и  капель  воды,  которые    впускали  в  маленькое  отвсрстие  ме- 

таллической  пластинки.  Самое  болыпое  увеличение,  которое  достигалось  та- 

ким  путем,  было  в  160  раз,  при  чем  если  мы  примем,  во  внимание, 

что  уже  древне-гречоским  философам  было  известно  свойство  стеклянаго 

шара,  наполненного  водой,  увеличивать  предметы,  то  доляшы  будем  признать, 

что  изооретение  микроскопа  в  начале  было  вовсе  уж  не  так  замечатольно.  Объ- 

ясняется  это  твм,  вероятно,  что  микроскоп  и  телескоп  были  изрбретены  почти 

одновременно. В то время телескопги устанавливал новый взгляд на

 

безконечность  небесного  пространства,  и  ученые  находилк  удовольствие  в  философ- 

ских  и  схоластических  разсуждениях  о  природе  безконечной  вселенной,  раз- 

суждениях,  которые    впоследствии  привели  к  борьбе  между  церковью  и  наукой, 

привлекавшей  к  себе  интерес  широких  кругов.  Очевидно,  что  благо- 

даря  увлечению  телескопом  и  великими  новыми  истинами,  представшими 

пред 

изумленным 

человечеством, 

был 

поза- 

быт 

микроскои, 

открывавший 

лишь 

мир 

безко- 

нечно 

малых, 

о 

которых 

в 

те 

времена 

имели 

еще 

смутное 

представление. 

Судить 

о 

пользе 

ми- 

кроскопа 

и 

оценить 

его 

въгаало 

на 

долю 

липпъ 

последующих столетий.

 

Первый,  кто  обстоятельнейшим  образомъ 

пользовался  телескопом  и  чья  жизнь  и  судьба 

неразрывно  связаны  с  ним  в  том  отношении, 

что,  с  одной  стороны,  телеокоп  дал  его  науч- 

ной  деятельности  совершенно  новое  направление 

и  сделал  безсмертяым  его  шия,  и,  с  дру- 

гоии стороны, принес ему в личной жизпп

 

несчастие,  был  самый  выдающийся  физик  своего  века  и  наиболее  выдающийся 

астроном  почти  всех  врзмен  —  Галилео  Галилей  (1564—1642  гг.).  До  того 

времени,  пока  Галилей  не  знал  об  открытии  телескопа  и  пока  это  открытие 

не  направило  его  исключительно  на  занятие  астрономией,  он  был  только  физи- 

ком.  Как  таковой,  если  оставить  в  стороне  его  открытия  в  области  физики, 

Галилей  пролагал  новые  пути  в  том  смысле,  что  поставжл  своей  первой  и 

главной  задачей  энергично  порвать  все  связи  со  старым  направлением,  которое 

опиралось на греческих философов н их толкования. В особеишости онъ

 

вооружился  против  сочинений  и  учений  Аристотеля,  при  чем  нападки  эти  ве- 

лись  с  такой  энергией,  что  в  ней  видна  даже  фанатическая  ненависть.  Но 

именно  эта  односторонняя  борьба  с  Аристотелем  должна  была  впоследствии  по- 

служить  основанием  к  тому,  что  Галилей  сделался  безсмертной  величаной. 

Старания  Галилея  низложить  учения  Аристотеля  и  привести  их.к  абсурду  — 

побуждали  его  самого  критически  относитъся  к  произведениям  этого  фшюсофа 

и  привели  к  открытиям  новых  истин  в  области  физики.  Так  как  въ 

сочинениях  Аристотеля  механика  занимает  больше  всего  места,  то  при  толъко 

что  отмеченных  отношениях  к  нему  Галилея,  естественно  последний  также 

обратил  главное  внимание  на  эту  отрасль  физики.  Сначала  он  изследовалъ 

выставленное  Аристотелем  положение  о  скорости  падения  тел,  а  именно,  что 

скорости  свободно  падающих  тел  пропорцианальны  их  весу,  и,  благодаря 

обстоятельному  изучению  свободного  падения  тел,  сделался  основателем  на- 

ших  нынешних  познаний  в  этой  области  физики.  Ошибочиюсть  положений 

Аристотеля  Галилей  будто  бы  доказал,  согласно  данным  его  ученика  и  био- 

графа  Вивиани,  за  верность  которых,  во  всяком  случае,  ручаться  нельзя,  тем, 

что  производил  целый  ряд  опытов  с  наклонной  башни  в  Пизе.  Если  бы 

положение  Аристотеля  было  верно  и  падение  тяжелого  тела  происходило бы скорее, 

чем  более  легкаго,  то  при  их  соединении  должна  бы  получиться  средняя 

скорость,  которую  можно  было  бы  точно  вычислить.  Этого  однако  не  получи- 

лось,  и  таким  образом  указанный  опыт  показал,  что  вышеприведенное  поло- 

жение  абсолютно  неверно.  Но  своими  стремлениями  низложить  авторитет  Ари- 

стотеля,  которым,  как  мы  подробно  излагали,  главным  образом  пользовались 

схоластики  для  доказательства  своих  церковных  истин,  Галилей  уже  въ 

1500  году,  навлек  на  себя  в  первый  раз  ненависть  схоластиков,  а  позд- 

нее  эта  ненависть  оказалась  для  него  роковой.  Естественно,  что  при  опытах, 

поставлеишых  в  том  грубом  виде,  как  это  было  сделано  на  башне  в  Пизе, 

между  теоретически  вычисленным  промежутком  времени  и  действительнымъ 

должна  была  получиться  некоторая  разнида.  Так  как  схоластики  ухватились 

за  эту  разницу,  чтобы  выставить  опыт  Галилея  неимеющим  значение,  то  онъ 

решил  доказать  это  другим  путем.  Последний  привел  его  к  открытию 

физического  закона,  отчасти  уже  известного  ему  раныпе,  который  долженъ 

быть  признан  за  наиболее  важный  из  когда-либо  установленных  законов. 

По  крайней  мере,  на  .этом  законе  покоится  все  наше  нынешнее  измерение 

времени,  и  он,  именно,  дал  нам  возможность  установить  точнейшимъ 

образом  единицу  времени,  основное  общечеловеческое  и  научное  понятие. 

Лишь  представив  себе  значение  единицы  времени  для  всей  культурной  жизни 

человечества,  мы  в  состоянии  себе  представить  ясно,  какое  огромное  и  важное 

значение  имело  открытие  Галилея.  Само  открытие  касается  законов  маят- 

ника.  Уже  в  1583  году  Галилей,  будучи  еще  студентом  медицины  въ 

Пизе,  наблюдал  в  соборе  этого  города  висящую  на  длинном  канате  люстру 

и  высчитывал  колебание  последней  по  ударам  своего  пульса.  Здесь  онъ 

должно  быть  сделал  наблюдение,  что  все  колебания  были  одинаковой 

продолжительности  по  времени  и  вследствие  этого,  на  основании  дальнейшихъ 

обстоятельных  трудов  и  вычислений,  исходной  точкой  которых  был  вопрос  о 

форме  линии  полета,  он  пршпел  к  установлению  закона  изохронности  коле- 

бания маятника—другими словами, он нашел, что маятники одинаковой длиньт