Вселенная и человечество. том 5 (Г. Кремер) - часть 22

в  1212  году  битва  при  Тулузе  положила  конец  мавританскому  владычеству  на 

испанском  полуострове,  арабская  наука  перешла  понемногу  к  христианским  и 

еврейским  ученым  Испании,  которые,  не  смотря  на  все  преследования,  верно 

хранили  ее  и  развивали  далее.  Правда  в  начале  иа  свободное  научное  изследова- 

ние накладывало свою печать влияние церкви, и даже греческие философы, изучееие ко- 

торых  церковь  допускала,  были  только  средством  для  достижения  цели,  т.  е.  при 

помощи  заключающихся  в  их  сочинениях  суждений  и  взглядов  пытались  дока- 

зать истинность церковного учения. Благодаря этому обстоятелъству значение грече- 

ских  философов  в  те  времена  не  было  совсем  утрачено,  но  тем  не  менее 

изучение  их  уже  не  идет  по  пути  свободного  изследования  и  скептическаго 

толкования,  а  обращается  исключительно  к  схоластике.  Последняя  видела  свою 

величайшую  цель  в  том,  чтобы  посредством  софистических  доводов  вывести 

из  взглядов  языческих  философов  доказательство  в  пользу  церковных  уче- 

ний.  Но,  несмотря  на  эту  мертвую  и  одностороннюю  точку  зрения,  греческая 

философия  все  же  оказала  свое  живительное  и  плодотворное  влияние.  За  тесными 

монастырскнми  стенами  приобретала  опа  —  сначала  с  трудом  —  друзей,  которые 

скоро  становилис  ревностнейшими  последователями  „языческихъ"  истин.  Тогда 

то  из  монастырских  стен  стало  распространяться  дальше  влияние,  которое  ока- 

зывало  на  мысли  и  чувства  изучение  греческих  учителей—конечно,всегда  в  схо- 

ластическом смысле. Вскоре проявились и Иилоды этого влияния в виде основания 

первых  христианских  университетов.  Правда,  это  был  тернистый  путь,  ко- 

торый  привел  к  окончательному  освобождению  от  церковной  схоластики,  но 

еще  несколько  столетий  спустя  религиозные  фанатики  считали  своей  важнейшей 

задачей ставить препятствия свободному развжтию науки.

 

Когда  в  начале  XVII  столетия  иезуитский  патер  Шейнер  хотел  пока- 

зать  своему  начальнику  вновь  открытые    солнечные    пятна,  последний  сказалъ: 

„К  чему,  сын  мой?  Я  прочел  два  раза  Аристотеля  и  Ишчего  подобного  тамъ 

не  нашел.  Следовательно,  эти  пятна  ошибка  или  твоих  глаз  или  твоихъ 

стекол."  Подобно  этому  иезуиту,  также  и  влиятельные    духовные    лица  постоянно 

старались  привлечь  греческих  философов  для  доказательства  одностороннимъ 

схоластическим  способом  церковных  истин.  Так,  например,  святой  Фома 

Аквинский  доказывал,  ссылаясь  на  Аристотеля,  что  звезды  движутся  не  ми- 

ровыми  силами,  а  ангелами.  Хотя  наука,  несмотря  на  затруднения,  разор- 

вала  связывавшия  ея  путы  и  освободилас,  наконец,  от  схоластики,  но  мы 

должны  смотреть  на  последнюю  как  на  переходную  стадию,  которая  оказала 

плодотворное влияние в том отношении, что она верно сохраняла приобретенныя 

познания  греческих  философов  я  передала  их  потомству,  как  основание  для 

дальнейших  изследований.  Даже  во  времена  схоластики  физика  сделала  шагъ 

вперед  и  отдельные  люди,  которые  опередили  свой  век,  сделали  в  области 

физики открытия, имевшия большое значение.

 

Важнейшим  представителем  точной  науки  в  схоластический  период  былъ 

известный  Альберт  Магнус  (1193—1280),  выдающийся  химик  и  физик,  осно- 

вательный  знаток  математики,  тогдашней  астрономии  и  греческой  философии. 

Главнейшим  изобретением  в  области  физики,  которым  ему  обязано  челове- 

чество,  был  компас.  Хотя  достоверно  известно,  что  китайцы  гораздо  ранее 

него  были  знакомы  со  свойствами  магнитной  стрелки,  но,  благодаря  равнодушию, 

которым этот народ, как жзвестно, сумел уже с давних пор оградиться

 

от  внешняго  мира,  его  познания,  а  в  том  числе  и  знание  компаса,  никогда  не 

сделались  известными  другим  народам,  несмотря  на  то,  что  они  умели  поль- 

зоваться  компасом,  с  целью  ориентироваться  в  морских  путешествиях.  Теперь 

уже  ыельзя  установит,  получил  ли  Альберт  Магнус  какимъ-нибудь  путем, 

быть  может,  изучая  арабския  сочинения,  сведения  о  компасе  китайцев,  или  же 

он  открыл  его  заново,  самостоятельно;  заслуга  его  пред  человечеством  отъ 

этого  нисколыю  не  умаляется,  и  если  судоходство  и  международные    торговыя 

сношения  с  течением  времени  непрерывно  развивались  все  болыне  и  больше,  то 

этим  мы  всецело  обязавхи  Альберту  Магнусу.  Кроме  открытия  компаса,  въ 

области физики им было мало сделано; но зато при разсмотрении истории химии, 

нам  придется  не  раз  возвращаться  к  нему.  Правда,  современники  его  извле- 

кли  мало  пользы  из  его  великого  изобретения,  и  прошло  много  времени,  прежде 

чем компас получил всеобщее распространоние.

 

Еще  более  знаменитым  своими  познаниями  и  выдающимся  как  физик, 

чем  Альберт  Магнус,  был  гениальный  Роджер  Бэкон  (1214—94),  одинъ 

из  величайших  естествоиспытателей  всех  времен.  Ему  выпало  на  долю 

песчастье,  на  собствешгой  жизни  восчувствовать  нетерпимость  церкви.  Этому 

универсальному  ученому  было  не  толъко  запрещено  его  церковньш  начальствомъ 

(Вэкон  был  францисканским  монахоыъ)  всякое  занятие  науками  и  всякое  об- 

щение  с  другими  учеными,  по,  в  конце  концов,  он  должен  был  еще  то- 

миться  десять  лет  узником  и  лишь  незадолго  перед  смертью,  уже  старым, 

разбитым  человеком,  был  осеобожден  из  заключения.  Бзкон,  подобно  Аль- 

берту  Магнусу,  постиг  все  знания  своего  времени  и  его  естественно-научные 

труды  обиимают  физику,  химию,  алхиыию,  медицину,  астрологию  и  физико-мате- 

матичсскую  географию.  Как  физик,  он  проложил  новый  путь  тем,  что  во 

всех  своих  произведениях  придавал  наибольшее  значепие  эксперименталь- 

ным  доказательствам  всех  научных  положений.  Производимые  им  многочи- 

сленные  опыты  были  причиной,  почему  Бэкон  прослыл  колдуном,  а  благо- 

годаря  заточению  была  прекращена  •  возможность  дальнейших  изследований  на 

экспериментальной  почве,  так  как  это  было  опасным  для  церковных  учений. 

Физическия  изследования  Бэкона  касаются  прежде  всего  оптики.  При  ИИомощи 

простой  дедукции  он  доказал,  что  фокус  зажигательного  зеркала  должен  на- 

ходиться  в  определенной  точке  оси  зеркала;  он  констатировал  также  такъ 

называемое  продольную  аберрацию  сферического  зеркала.  Кроме  того,  Бэконъ 

описал  очки  и  их  применение,  при  чем  обратил  внимание  на  то,  какую  они 

приносят  пользу  для  слабых  глаз.  Однако,  сделанное  им  предложение  при- 

менять очки не нашло никакого отклика среди его современников, и очки были 

изобретены  лишь  после  его  смерти,—во  всяком  случае,  толыю  тогда  они  были 

повсеместно  введены.  По  всей  вероятности,  настоящим  изобретателем  очковъ 

является Сальвино дельи Армати во Флоренции (^ 1317), который ничего не зналъ 

об  изследованиях  Бэкона.  Особенно  обстоятельно  изучал  Бэкон  явления  ма- 

гнетизма  и  даже  производил  опыты  над  тем,  могут  ли  они  оказывать  влия- 

ние  на  растения.  Наиболее  богатую  фантазию  Бэкон  проявил  в  области  ме- 

ханики,  где  он  взялся  за  постройку  самодвижущихся  экипажей  и  кораблей, 

кроме того летательной и водолазной машин, приспособления для поднятия боль- 

ших  грузов  и  т.  д.  Существовали  ли  когда-нибуд  все  эти  машины  усгано- 

вить нельзя, так как Бэкон в своих произведениях высказывает лишь

 

идею  устройства  последних,  о  подробностях  же  не  распространяется.  Но,  во 

всяком  случае,  уже  высказанные    им  идеи  доказывают,  что  Бэкон  старался 

проложить  путь  к  применению  известных  в  то  время  законов  механики  въ 

пратстической  жизни.  Должно  быть  Бэкон  построил  и  телескоп,  но  относи- 

тельно  этого  не  имеется  никаких  достоверных  сведений.  Необходимо  помнить, 

что  жизнь  Вэкона  протекала  в  монастырских  стенах  и  что,  быть  может,  во 

время  заключения  многия  из  его  книг  и  записок,  которые    считались  опас- 

пыми,  были  уничтожены.  Разсматривая  изследования  Бэкона  по  химии,  мы 

будем  еще  иметь  случай  говорить  о  том,  что  он  был  человеком,  смелая 

фантазия  и  выдающийся  эксперименталъный  талант  которого  создали  бы,  навер- 

ное,  еще  много  более  замечательнаго,  если  бы  его  деятелыгости  и  стремлениямъ 

не  был  уготован  преждевременный  конец  заточением.  Заточение  было  при- 

чиною  того,  что  эсперименталъное  направление  в  области  физического  изследо- 

вания,  к  которому  Бэкон  с  таким  искусством  проложил  путь,  не  принесло 

сначала  никаких  плодов.  Его  произведепия  утаивались,  вследствие  чего  о  немъ 

не  знают  и  не  упоминают  пи  ученые  его  времепи,  ни  даже  ученые  последую- 

Ицих  столетий.  Только  позже,  лишь  около  середины  XVI  столетия,  сочинения  Бэ- 

кона  появились  в  печати,  конечно,  в  отрывках,  но  тем  не  менее  они  ока- 

зали влияние на ученых и их деятельность.

 

Роджер   Бэкон   был последним   из немногих   знамепитых физиковъ

 

XIII  столетия.  С  началом  XIV  столетия  для  физики  наступил  период, 

безотраднее  которого  нельзя  себе  представить.  Ие  взирая  на  то,  что  схоластика 

была  в  полном  расцвете  и  что  ея  влияние  никогда  не  сказывалось  пастолько 

сильно  и  интенсивно,  как  именно  в  течение  этого  века,  церков  нашла  въ 

инквизидии  новое  средство  для  подавления  всякого  свободного  изследования,  сред- 

ство  для  того,  чтобы  убивать  в  зародыипе  ненавистное  ей  учеиие.  Именно  поэтому 

мы  можем  получить  очень  мало  сведений  об  успехах,  сделанных  физиками  въ 

в  те  времена  и  если  при  этом  укажем,  что  доминиканец  Теодорих  верно 

объяснил  расположение  световых  лучей  в  радуге  ж  что  немецким  часовщи- 

ком  Генрихом  фонъ-Виком  были  установлены  на  здании  парламента  в  Париже 

первые  точные  часы  с  механизмом  для  боя,  то  этим  исчерпаем  все  успехи 

физики в течение целого столетия.

 

Много времени   прошло,   прежде   чем  наука и ея  представители   сумели 

освободиться   от   оков,   в   которые   ее заключила клерикалъная нотерпимость

 

XIV  столетия,  и  еще  в  течение  первой  половины  XV  столетия  длилось  это  состояние 

застоя  в  науке,  с  которым  мы  только  что  ознакомилис.  Конечпо,  некоторые 

изследователи  находили  ту  или  иную  истину,  но  страх  перед  пыткой  удержи- 

вал  их  от  предания  гласности  добытых  знаний.  Замечателъно  что  открыть 

ряды  тех  людей,  которые,  несмотря  на  ужасы  инквизиции,  находили  наслажде- 

ние  в  занятии  наукой  и  имели  отвагу  громко  и  открыто  провозглашать  по- 

знанные    ими  истины,  пришлось  вменно  духовному  Ишязю.  Изследователем  этимъ 

был  кардинал  Николай  Кузанский  (1401—64),  немец,  несмотря  на  свое 

иностранное  имя,  сын  рыбака,  по  имени  Николай  Кребс  из  Куз  на  Мозеле. 

Он  написал  много  естественнонаучных  и  философсишх  сочинений,  из  кото- 

рых  более  всего  выделяется  его  главное  произведение  „Ве  сиосиа  и^погапеиа" 

(об  ученом  невежестве).  Кроме  Кузанскаго,  можно  назвать  из  известныхъ 

физиков XV столетия еще Региомонтануса (собственно Иоган Мюллер из Ке-

 

нигсберга  во  Франконип),  который  способствовал  распрострапениио  в  более  ши- 

роких  кругах  произведений  древних  физиков  тем,  что  перевел  их  съ 

греческого  на  латинский  язык,  например,  Герона,  Птоломея  и  Аристотеля,  а 

равным  образом  исправнл  уже  существовавший  перевод  сочинений  Архи- 

меда. Приобретенными благодаря этому обстоятельству знаниями в области оптики 

и  механики  Региомонтанус  воспользовался  для  того,  чтобы  в  1471  г.

;

  вместе  съ 

патрицием Бернардом Вальтером, основать в Нюренберге обсерваторию —

 

 

первую  в  Европе  со  времени  арабского  владычества.  Правда,  эта  обсерватория 

не  имела  ни  одного  телескопа,  тем  не  менее  инструменты  отличались  своей 

точной механической постройкой.

 

Два  болыпих  события,  которые    наложили  свой  отпечаток  на  вторую  поло- 

вину XV столетия — изобретение книгопечатания и открытие Америки — не прошли 

без  глубокого  влияния  на  развитие  физики.  Как  ,и  другия  науки,  физика  бла- 

годаря  распространению  искусства  книгопечатания,  сделалась  доступной  более  ши- 

роким  кругам.  Тогда  как  до  сих  пор  ею  занимались  только  богатые  и  не- 

зависимые  дворяне,  а  также  духовные    лица,  теперь  она  сделалась  всеобщимъ 

достоянием.  Ея  ученики  скоро  стали  вербоваться  из  всех  сословий  и  темъ 

самым  для  нея  открывались  новые  пути.  В  то  время  как  духовенство  и  дво- 

ряне  (часто  оба  эти  звания  соединялись  в  одном  лице),  находились  подъ 

сильным  влиянием  духовных  отцов,  в  позднейшее  время  работниками  в  обла- 

сти  физики  являются  люди,  которые  вышли  из  других  слоев  населения  и  при- 

несли с собою другие взгляды, новые  идеи, а главное—преданный забвению методъ

 

свободного  суждения  в  деле  научного  изследования.  Хотя  искусство  книгопечатания 

было немецким изобретением и хотя первые  произведения были напечатаны въ 

Германии,  тем  не  менее  наиболее  значительное  влияние  оно  оказало  прежде  всего 

на  развитие  физики  в  Италии.  Страна,  эта  достигшая  в  век  возрождения 

недосягаемой  до  тех  пор  высоты  в  области  искусства,  и  в  области  вауки 

заняла впоследствии на долгое время руководящее положение. На причины этого явле- 

пиями укажем дальше. В Гермапии началось великое дело реформации, и новое уче- 

ние Лютера заполонило всецело души и заняло все умы. Политическия неурядицы, 

ирисоединившияся  к  реформационному  времени,  не  могли  быть  благоприятной 

почвой  для  занятия  наукой,  и  вот  почему  величайшее  и  важнейшее  для  страны 

время, которое она когда либо переживала, прошло, ИИе оставив в области есте- 

ственных  наук  заметного  следа.  НаИИротив  того,  в  Италии  эпоха  возрождения 

находилась  в  зените  своего  развития  и,  так  как  на  ИИервый  план  было  поста- 

влено  изучение  эллинского  искусства,  то  не  могло  не  случиться,  что  занятие  элли- 

иизмом  должно  было  повести  к  обстоятелъному  изучеыию  греческих  философов, 

которое,  в  свою  очередь,  так  часто  оказывало  оживляющее  действие  в  области 

научного  изследования.  Неудивителъно,  что  при  подобных  обстоятелъствах  ве- 

личайшии  художеик  итальянского  возрождения  был  в  то  же  время  величай- 

шим  физиком  своего  времени.  Как  высоко  стояла  тогда  Италия  в  отношении 

изучения  наук  по  сравнению  с  Германией  и  насколько искусство кпигопечатания 

выиюлнило  впервые  в  Италии  свою  кулътурную  задачу,  видно  из  того,  что  за 

время  от  1470  до  1500  года  в  одной  толыю  Венеции  было  напечатано  2,885 

книг,  между  тем  как  в  Гермаыии  в  тот  же  промежуток  времени,  ихъ 

еще не было напечатано и 1,500.

 

Не  мепее  важнъш,  чем  изобретение  жскусства  книгопечатания,  было  для 

физики  открытие  Америки:  оно  означало  ни  более,  ни  менее,  как  коыец  схо- 

ластического  периода.  Мы  ул;е  упоминали,  что  последователи  схоластики  ви- 

дели  свою  главную  задачу  в  том,  чтобы  доказывать  церковные    учения  на 

основании  взглядов  древне-греческих  философов.  И  вот,  когда  Колумбъ 

изложил  свои  мысли  относительно  морского  пути  в  Индию  пред  схоластиче- 

ским  собранием  в  Саламанке,  то  последнее,  на  основании  церковных  учений, 

доказало  ему  твердо  и  ясно,  что  он  никогда  не  будет  в  состоянии  вернуться 

назад,  так  как  этого  не  допускает  форма  земли.  Этот  взгляд  высшого  цер- 

ковного  учреждения  считался  в  то  время  неопровержимымъ:  и  ему  слепо  верили 

всюду.  Когда  же  Колумб  все-таки  возвратился  и  церковные    учония  того  времени 

были блестяще приведены аи аЪвигсИИшИ путем фактического опровержения взгля- 

дов  их  главных  последователей,  тогда  начали  сомневаться  в  учении  схо- 

ластиков.  Но  уже  в  природе  этого  учепия  был  залог  падения,  что  должыо 

было случиться, как скоро родилось сомнение.

 

Колумб  также  и  в  другом  отношении  проложил  новые  пути  для  физики. 

Он  первый  сделал  во  время  своего  морского  путешествия  научные    наблюдения 

над  магнетизмом  и  его  отношением  к  компасу.  Мы  уже  ушшинали,  что 

китайцы  первые  полъзовались  этим  важным  инструментомъ;  равным  обра- 

зом,  как  мы  теперь  знаем,  им  было  уже  известно  свойство  магнитной 

стрелки  устанавливаться  не  точно  по  направлению  с  севера  на  Иог, а уклоняться 

от  Июследняго  на  один  градус.  Знание  этого  свойства  магнитной  стрелки 

с течением времени было утрачено и Альберт Магнус в своем произве-

 

дении  о  компасе  также  ничего  не  упоминает  об  этом.  Позднее  компасомъ 

пользовались,  как  важным  вспомогательным  средством  при  мореплавании, 

но  вследствис  указаняого  отклонения  магнитной  стрелки  иногда  сбивались  съ 

пути,  не  задаваясь  вопросомъ:  „почему"?  Лишь  спустя  известное  время,  неза- 

долго  перед  тем,  как  Колумб  отправился  в  свое  путешествие,  было  заме- 

чено,  что  стрелка  отклоняется  несколько  к  востоку.  Но  тем  не  менее  никто 

не  потрудился  отдать  себе  отчет,  чем  было  вызвано  это  явление.  Конста- 

тировать западное отклонение магнитной стрелки выпало на долю Колумба и онъ 

определил  величину  этого  отклонения  так  точно,  что  мог  утверждать,  основы- 

ваясь  на  своем  наблюдении,  что  величина  магнитного  отклонения  никогда  не 

бывает  одной  и  той  же,  но  что  для  различных  точек  земной  поверхности  она 

различна.  Этим  было  положено  основание  точному  ориентированию  в  мор- 

ских  путешествиях  при  помощи  компаса,  поэтому,  когда  мы  будем  перечи- 

слять  тех  физиков,  труды  которых  имели  значение  для  человечества,  то 

но должны забывать и Колумба.

 

Обратимся  теперь  к  разсмотрению  новой  эры,  которая  началась для физики 

в копце XV столетия. Мы уже указывали на то, что начало отныне неудержимо 

возраставшого  развития  физики  надо  искать  в  Италии  и  что  по  времени  оно 

совпадает  с  расцветом  возрождения.  В  величайшем  художнике  этой  славной 

эпохи  проявляется  также  и  величайший  физик  который  настолько  стоялъ 

выше  своего  времени  и  так  все  опередил  современное  ему,  что  вполне  оце- 

нить  его  выпало  ыа  долю  лишь  позднейшей  эпохе.  В  свое  же,  находившееся 

в  оковах  схоластикж,  время  он  оставался  непонятым.  Этот  выдающийся 

художник,  проложивший  своими  научными  изследованиями  новые  пути  в  обла- 

сти  физики  и  отделяющий  старый  схоластический  век  от  нового  времени  сво- 

бодного  изследования,  подобпо  пограничному  камню  на  рубеже  двух  эпох  исто- 

рии  физшш,  был  не  кто  иной,  как  Леонардо  да  Винчи.  Леонардо  был  универсаль- 

ным  гением  в  полном  смысле  этого  слова.  Хотя  бозсмертным  на  все  времена 

сделали  его  имя  ироизведения  его  в  области  искусства,  тем  не  менее  и  науч- 

ные    дарования  Леонардо  наверное  стояли  не  ниже  художественных.  Может  быть, 

пе  будь  даже  первых,  Леонардо  все-таки  остался  бы  незабытым.  Он  зани- 

мался  обстоятелыиейшим  образом,  практически  ИИ  научно,  математикой,  астро- 

номией,  описательными  естественными  науками,  а  главным  об^азом  физикон.  Его 

основательные    знания  в  этих  областях  тем  более  достойны  удивления,  что, 

как  известно,  Леонардо  вел  скитальческую  жизнь  д  его  богатая  деятельность 

по  части  искусства  мало  оставляла  ему  досуга  для  научиых  занятий.  Лишь  въ 

более  поздние  годы,  когда  он  бросил  бродячую  жизнь  и  обосновался  при  дворе 

французского  короля  Франциска  I,  внешния  обстоятельства  стали  благоприятными  для 

его  научных  занятий.  Но  этой  беззаботной  и  созерцательной  жизнью  ему  при- 

шлось  наслаждаться  лишь  два  года,  так  как  его  постигла  скорая  смерть.  Такимъ 

образом,  все,  чего  достиг  Леонардо  как  ученый,  и  особенно  его  труды  въ 

области  физики,  относятся  к  годам  его  скитаний.  Он  умел  везде,  где  только 

останавливался,  извлекать  из  своих  познаний  пользу  для  практической  жизни. 

Такъ

?

  в  1497  году  он  начал  величайшее  дело  канализации  Ломбардии  и, 

благодаря своим выдающимся познаниям в области гидравлииш, обратил по-

 

лосу  земли,  бывшую  до  тех  пор  пустыней,  в  цветущие  поля  и  сады.  При 

дворе  герцога  Чезаре  Борджиа  он  сооружал  военные    машиыы  и  строил  укреп- 

ления.  В  Риме  мы  находжм  его  занятым  сооружением  станка  для  чеканки 

папской  монеты.  Такиы  бразом,  всюду  куда  только  приводит  его  непостоян- 

ная,  скиталъческая  жизнь,  он  оставляет  следы  своего  знания  физики,  а  в  осо- 

бенности  следы  знаний  в  области  механики.  Однако  практическое  применение 

физики  составляет  лишь  меньшую  часть  деятельности  Леопардо  в  этой  области. 

Он  оставил  тринадцать  томов  сочинений,  между  которыми  опять-таки  сочинение 

по  физике  занимают  выдающееся  место.  Подобно  другим  великим  физикам, 

Леонардо  видпт  в  приложении  к  физике,  с  одной  стороны,  математики,  а  съ 

другой  —  опытов  единственный  путь  для  дальнейшого  процесса  этой  науки. 

Перейдем  теперь  к  разсмотрению  физических  истин,  вайденных  Леонардо. 

В  механике  усмотрел  он  настоящий  рай  математических  наук,  и  потому  она 

привлекала  его  больше  всего.  Прежде  всего  им  было  расширено  положение 

Архимеда  о  действии  рычага  и  установлен  закон  для  того  случая,  когда  силы 

действуют  на  плечи  рычага  в  наклонном  положении.  Найденные    им  важныя 

научные    положения  в  учении  о  рычаге  он  применшг  затем  к  открытию 

условий  равновесия  для  случаев  блока,  наклонной  плоскости  и  клина.  До  ка- 

кой  степени  Леонардо  были  знакомы  законы  рычага,  видно  лучше  всего  из  того, 

что  он  представил  совету  города  Флорендии  проект  передвинуть  флорентийскую 

церковь  Св.  Марии  посредством  рычагов  на  300  метров,  проект,  смелость  ко- 

торого  возбудила  величайшии  ужас  и  для  которого  у  его  современников  не 

хватило  понииания.  Не  менее  основательно,  чем  законы  рычага,  изучилъ 

Леонардо  и  законы  свободного  падения  тел  и  значительно  расшырил  в  этой 

области  наши  знания.  В  особенности  производил  он  точные    изследования  па- 

дения  тел  по  наклонной  плоскости.  Таким  образом,  этот  великий  художник, 

еще  задолго  до  Галилея  и  его  учеников,  изучил  почти  все  основные  законы 

статики  твердых  тел.  Не  менее  обстоятельнейшим  образом  изучал  Лео- 

нардо  один  еице^и  до  ныне  наиболее  выдающийся  по  интересу  принщгаъ—прин- 

цип  полета.  От  гениального  еге  ума  не  могло  оставаться  скрытым,  что  изъ 

трех  измерений  пространства  человек  собственно  владеет  лишь  двуые    и  что 

третье  достуишо  ему  лишь  до  известной  высоты.  Из  этих  размышлений  ро- 

дилось  в  нем  желание  построить  машину,  с  помощью  которой  он  маг  бы  под- 

ниматъся  на  воздух,  подобно  птице.  В  протжвоположность  многям  изобретате- 

лям  специально  в  этой  области,  и  верный  своему  убеждению,  что  основаниемъ 

всякой  физической  задачи  должпы  оставаться  опыт  и  математика,  он,  прежде 

чем  перейти  к  постройке  летательной  машины,  занялся  подготовительными 

изысканиями о природе птичьяго полета, изследованиями, которые  и до нынешняго 

времени  считаются  классическими  и  нашими  совремешшками,  научно  работаю- 

щими  в  этой  области  техники,  как,  например,  Карлом  Буттенштедтом,  все 

еще принимаются в основание их работ.

 

Леонардо  при  своих  изысканиях  объяснения  закона  равновесия  на  на- 

клонной  шюскости  и  прилолгенных  к  ней  под  острым  углом  сил  и  такъ 

далее,  переходя  к  полету  птиц,  обращает  внимание  на  то,  что  перья  с  уда- 

лением  от  точки  прикрепления  становится  постепенно  гибче  и  эластичнее.  Концы 

маховых  перьев  лежат  всегда  выше  точки  прикрепления,  вследствие  чего 

движение долдшо дроисходить по направлению наиболее тяжелой части, так какъ

 

кости  крыльев  при  складывании  последних  устанавливаются  ниже,  чемъ 

какая-либо  другая  часть  их,  в  то  время  как  при  развертывании  крыльевъ 

оне  находятся  выше  остальных  частей.  Работы  над  изучением  полета  привели 

Леонардо-да-Винчи  таиже  к  изобретению  одного  из  наиболее  важных  вспомо- 

гательных  средств  нашего  воздухоплавания—парашюта,  который  несправедливо 

приписывают французу Ленорману, тогда как это простое, но очень интересное

 

 

приспособление  было  уже  подробно  описано  в  трудах  Леонардо.  Какой  ясиости 

достигала  мысль  этого  великого  изследователя  в  области  физики,  лучше  всего 

видно  из  того,  что  еще  за  целое  столетие  вперед  он  указывал,  что  многократно 

предпринимаемое тогда уже разрешение проблемы „регреидшт гаоЫИе"—невозможно 

и  проблема  эта  никогда  не  будет  разрешена.  К  сожалению,  его  слова  не  были 

приняты к сведению и эта задача занимала изследователей еще в продолжение 

целого  столетия;  на  ея  разрешение  тратились  время  и  деньги  до  тех  пор,  пока, 

наконец,  новая  физика,  основываясь  на  установленном  в  XIX  столетии  учении 

Роберта Майера, не привела к тому самому выводу, который Леонардо-да-Винчи

 

ОО

 

Вседеишая ИИ человечество    V 

*--