Вселенная и человечество. том 5 (Г. Кремер) - часть 3

другими  громадными  преимуществами,  которые    не  выпали  на  долю  ни  одного 

другого  земного  существа  и  которые    дали  ему  возможность  подчинить  себе  все 

живое  на  земле»  сделаться  властелином  ея  и  даже  заставить  силы  природы 

служять себе.

 

Наблюдение  показывает  нам,  что  чем  сильнее  развиты  и  выделяются  у 

животнаго,  —  безразлично,  какое  бы  мы  ни  взяли,  —  одни  качества,  тем  въ 

более  несовершенной  степени  развития  находятся  другия.  Таким  образом, 

строение  и  фунЕции  тела  у  животнаго,  при  всей,  зачастую,  весьма  высокой  сте- 

пени  развития,  представляются  всегда  более  односторонними,  приспособленяыми 

к  его  специалъному  роду  жизни.  Иное  мы  видим  у  человека,  представляющаго 

во  всех  направлениях  золотую  средину;  у  него,  правда,  отдельные    свойства  не 

так  резко  выражены,  но  зато  целый  ряд  их  объединяется  в  одно  гармони- 

ческое  целое.  Одного  этого,  однако,  еще  не  было  бы  достаточно,  чтобы  человекъ 

завоевал  себе  господствующее  положение  в  мироздании;  природа  одарила  его, 

сверх  того,  особенностями,  вознесшими  его  высоко  над  всеми  прочими  живыми 

обитателями  нашей  земли:  она  дала  ему  вертикальную  походку,  позволяющую 

свободно  распоряжаться  верхними  конечностями,  она  позаботилась  о  развитии 

этих  верхних  конечностей,  в  особенности  ручной  кисти  с  ея  столь  необы- 

чайно  удобным  и  целесообразным  строением,  она  поместила  на  прямо  постав- 

ленной  голове  глаза  так,  чтобы  человек  мог  охватить  взором  широкое  про- 

странство,  она  наделила  его  громадным,  по  отношению  к  общей  массе  тела, 

мозгом,  возложив  на  него  заведывание  правильным  распределением  духовныхъ 

и  физических  сил  и  их  наилучшим  пользованием.  Правда,  мозг  этот, 

столь  высоко  поставивший  человека  над  остальным  животным  миром,  вначале  не- 

сомненно  не  обнаруживал  своего  нынешняго  развития,—он,  как  и  все  на  свете, 

развивался  и  совершенствовался  постепенно;  но  уже  первый  человек,  или, 

скажем,  первобытный  человек,  обладал  безспорно  относительно  гораздо  болыпимъ 

мозгом,  чем  наиболее  одаренное  животное.  Да  если  бы  разница  эта  и  не  была 

чрезмерно  велика,  если  бы  мозг  первобытного  человека,  быть  может,  и  былъ 

не  болыпе  мозга,  положим,  обезъяны-человека,  РШИесапиИИгорИИз  егесиив  (Дюбуа, 

^  ср.  т.  II,  стр.  190),  то  и  этого  было  бы  уже  достаточно,  чтобы  обезпечить  ему 

*;*  превосходство  над  окружающим  его  животным  миром  и  подчинить  его  себе. 

г  Итак,  человека,  как  мы  видели,  отличают  от  животнаго—вертикальная  по- 

г

-  ходка,  болыной  мозг  и,  наконец,  дар  речи.  Говоря  о  вертикалъной  походке!, 

?  мы  разумеем  ту  походку,  которая  своиственна,  именно,  человеку.  Ведь  и  неко- 

Е

  торые    из  человекоподобных  обезъян,  как,  напр.,  гиббон  или  орангъ-утан, 

могут  ходить  вертикально,  но  само  собой  понятно,  что  жалкое  переваливание 

с  боЕу  на  бок  гиббона,  пользующагося  своими  длинными  руками  в  качестве 

балансирующих  Ипеетов,  или  раскачивание  орангъ-утана  или  гориллы,  совер- 

шающееся  при  помощи  рук  и  в  действительности  сводящееся  к  ходьбе  на 

четвереньках,  не  может  идти  в  сравнение  с  свободным,  гордым  хождениемъ 

человека.на  обеих  крепких  ногах.  Речь  также  приписывают  многим  живот- 

ным,  в  недавнее  время  даже  рыбам,  у  которых  одия  рыбовод  признаетъ 

существование  семи  высших  чувств,  в  том  числе  и  речи  (Сопеетрогагу 

Ке ие\ ,  1903).  Но  если  животные    и  издают  звуки,  помощью  которых  они  до 

известной  степени  изъясняются  друг  с  другом,  то,  во  всяком  случае,  это 

только скудные крики зова и предостережения, столь же далекие от человеческой

 

речи,  как  далеко  вертикальное  хождение  названных  обезьян  от  вертикальной 

походки  человека.  Речь  есть  выражение  человеческого  разума,  имеющого  свою 

локализацию  в  мозге,  болыпе  того  —  она  представляет  главное  проявление  его, 

служа  способом  общения  с  другими  людьми  и  давая  возможность  не  только 

знакомит других с своими наблюдениями, но даже передавать им свои мысли.

 

Но  между  человеком  и  животным  существует  еще  дальнейшее,  весьма 

резЕое,  различие.  „Человек,—говорит  Ф р а н к л и н , —есть  существо,  способ- 

ное  создавать  орудия".  Этою  способностью  опять-таки  определяется  обособленное 

положение  человека  в  мироздании.  Когда  павиан  полъзуется  камнем,  чтобы 

разбить  крепкий  орех,  то  это  уже  является  очень  удивительным  для  живот- 

ного  актом,  но  ни  одна  обезъяна  еще  не  создала  сознательно  орудия,  предмета 

определенной  формы  и  определенного  назначения,—это  может  сделать  только 

человек.  Его  громадный  мозг  научил  или  сделал  его  способным  применять 

и  утилизировать  свои  силы  в  наиболее  совершенной  форме,  он  же  —  было  ли 

то  делом  случая,  или  инстинкта,  или  соображения—показал  человеку,  какимъ 

образом  последний  может  путем  употребления  орудий  увеличить  свои  от  природы 

слабые    физическия  данныя.  Правда,  человек  не  вырос  сразу  с  готовыми  ору- 

диями,  каковы,  напр.,  наши  сверлилъные    или  строгальные    машины,  и  даже  не 

с  каменным  топоромъ;  потребовалось  безконечно  много  времени,  пока  первобыт- 

ный  человек  додумался  до  простейшаго,  имеющого  специальное  назначение,  ору- 

дия,  но  он  несомненно  уже  очень  рано  —  вначале,  быть  может,  только  чисто 

инстинктивно  —  узнал,  в  какой  степени  увеличивает  силу  его  удара  камень, 

взятый  в  руку;  и,  таким  образом,  мы  можем  сказать,  что  первый  человекъ 

был  и  первым  техником.  Утверждение  это  звучит  смело,  но  оно  вполне 

обосновано,  если  мы  примем  во  внимание  наблюдения  столь  серьезного  изследо- 

вателя,  как  Швейнфурт,  показавшия,  что  даже  павиан,  занимающий  среди 

обезьян  далеко  не  первое  место,  пользуется  „орудиемъ",  когда  он  разбиваетъ 

камнем твердые орехи (ср. т. II).

 

На  заре  своего  существования  человечество,  конечно,  пользовалось  не  спе- 

циально  изготовленными  орудиями:  сорваеный  ветром  сук,  лежавший  под  рукою 

подходящий  камен  —  таковы,  кроме  зубов  и  рук,  были  первые    орудия,  долгое, 

очень  долгое  время  функционировавшия  в  качестве  таковых.  Но  мало-по-малу 

выясншюс,  что  особенные    формы  оказываются  особенно  пригодными  для  извест- 

ных  манипуляций;  первобытный  человек  сумел  сделать  это  наблюдение, 

а  когда  оно  достигло  его  сознания,  на  что,  понятным  образом,  потребовалось 

очень  продолжительное  время,—то  он  сперва  выбрал  среди  множества  имев- 

шихся  в  его  распоряжении  камней,  отломков  дерева  и  костей  те  куски,  кото- 

рые  всего  более  удовлетворяли  тому  или  иному  назначению,  а  впоследствии, 

опять-таки  по  прошествии  весьма  долгого  периода  времени,—остановился  уже  на 

одном  подходящем  для  несколъких  целей  куске,  который  оставалось  только 

•  приспособить  помощью  известной  обработки.  Способам  этой  обработки  научило 

его  изнашивание  выбранных  им  кусковъ:  он  видел,  как  при  употреблении 

камня,  дерева  или  кости  отскакивали  от  удара  осколки,  как  вследствие 

соприкосновения  с  острыми  краями  соскабливались  частицы,  при  чем  форма  и 

очертания  данного  тела  изменялись.  Что  же  удивительнаго,  если  человек,  въ 

конце-концов,  научился  утжлизировать  это  наблюдение,  вначале  приспособляя 

для употребления имевшиеся под руишю предметы посредством откалывания и

 

отщеииления,  а  впоследствии  переходя  уже  к  нарочитому  приготовлению  „орудий" 

из более или менее подходящих кусковъ!

 

Мы  знаем,  что  на  древнейшей  и  первой  ступени  своего  культурного  раз- 

вития  человек  не  умел  ни  добывать  металлов,  ни  обрабатывать  их.  При 

изготовлении  своих  орудий  и  утвари  он  должен  был  довольствоваться  такими 

материалами,  которые  природа  всюду  предоставляла  в  его  распоряжение—дере- 

вом,  рогом,  костями  и  камнем.  Из  этих  материалов  он  отдавал  пред- 

почтение  главным  образом  камню,  по  причине  его  значительной  сопротивляе- 

мости  механическим  влияниям,  вырабатывая  из  него  всевозможные  режущие 

инструменты:  топоры  без  рукояток  и  с  таковыми,  долота,  ножи,  наконечники 

стрел, пилы, буравы и скребцы.

 

Органическия  вещества  распались,  древнейшия  деревянные    изделия  не  сохра- 

нились  до  наших  времен,  дошедшая  до  нас  костяная  утварь,  как  мы  уви- 

дим  ниже,  датирует  лишь  от  палеолитического  периода,  и  только  один  не- 

тленный,  вечный  кремень  стоит  пред  нами  свидетелем  самой  ранней  эпохи 

человечества.  Ознакомление  человека  с  техникою  кремня  так  обстоятельно  и 

наглядно  изложено  профессором  Клаачем  во  II  томе  настоящого  сочине- 

ния,  что  мне  можно  было  бы  только  отослать  читателей  к  соответствен- 

ному  отделу,  но,  в  интересах  лучшого  уразумения  этой  отрасли  челове- 

ческой  деятелъности,  имеющей  неизмеримо  важное  для  всего  человечества  зна- 

чение  и  являющейся,  собственно,  основою  для  всех  других  отраслей,  я  считаю 

необходимым  несколько  подробнее  осветить  способы  обработки  кремня,  этого 

столь ценного для многих орудий и утвари материала.

 

Известно,  что  еще  до  не  очень  давняго  времени  каменную  эпоху  делили 

на  палеолитическую,  или  древнейшую,  каменную  и  неолитическую,  или  новейшую, 

каменную  эпохи.  К  ним  присоединяется  (ср.  т.  II,  стр.  242),  в  качестве  пред- 

шествующого  периода,  одними  защищаемая,  другими  отвергаемая,  эолитическая 

эпоха  (во  Франции  она  признана  с  1867  г.  Б у р ж у а ,   в  Англии  примерно 

18  лет,  а  в  Бельгии  несколько  лет  тому  назад  —  Р  ю  т  о),  „эпоха  зари" 

человеческой  деятельности,  эпоха,  вдохновенным,  общепризнанным  толковате- 

лем которой в Германиж явился Герман К л а а ч .

 

Если  оставить  в  стороне  геологическое  расположение  этих  трех  отде- 

лов  каменной  эпохи  и  обратиться  только  к  техническим  особенностям,  то 

уже  в  них  одних  мы  можем  найти  весьма  резкие  отличительные  признаки. 

Эолиты  представляют  несомненно  бывшия  в  человеческой  руке  кремневые    ору- 

дия,  на  которых  обнаруживаются  лишь  следы  отломов,  образовавшихся  при 

их  употреблении,  или  в  которых,  самое  болынее,  удалены  неровность,  выступъ 

или  нарост,  с  целью  лучше  приспособить  камень  к  руке.  Палеолиты,  это— 

кремни,  которым  придана  их  форма  путем  ударов  камнями,  с  специальнымъ 

назначением  служить  орудием.  Наконец,  неолиты  суть  равным  образомъ 

специально  приготовляемые    орудия,  для  получения  коих,  однако,  изготовители 

пользовались  и  строганием  посредством  костей,  оленьяго  рога  и  т.  д.,  подъ 

конец также точением.

 

Нужно,  однако,  иметь  в  виду,  что  этим  различным  способам  обработки 

подвергались  совершеннейшия  орудия  своего  времени  и  что,  кроме  того,  старые 

способы  продолжали  существовать  и  в  последующия  эпохи,  на  ряду  с  улучшен- 

ными и усовершенствованными; по крайней мере, в продолжение палеолитической

 

и  неолитической  эпох  старый  способ  обработки,  битье  камнем,  несомненно 

применялся  в  болыпей  или  меныпей  степени  к  каждому  отдельному  куску, 

прежде  чем  получилась  возможность  воспользоваться  новейшими  способами. 

Там,  где  прежний  способ  удовлетворял  своей  цели,  применяли,  конечно,  только 

его,  не  говоря  уже  о  старых  пережитках  многих  орудий.  Ведь  находим  мы, 

например,  хотя,  правда,  и  очен  редко,  кремневые  наконечники  стрел  въ 

гробницах  и  жилищах,  принадлежащих  железному  веку  или  даже  вендской 

эпохе.  Болыпе  того,  изделия  из  кремня  встречаются  еще  и  в  наши  дни  у  такъ 

наз.  джких  народов,  эскимосов  или  южно-океанийских  племен,  а  на  материке 

Австралии  находят  даже  чисто  палеолитическия  орудия  и  утварь;  в  Бельгии  и 

Англии  еще  и  поныне  полъзуются  кремнем  для  ружей,  отсылаемых  в  даль- 

ния местности.

 

Перейдем  теперь  к  описанию  самой  обработки  кремня.  Кремен  в  до- 

историческое  время  обрабатывался,  как  мы  уже  упомянули  выше,  различными 

способами:  во-первых,  отбиванием  осколков  (обтесываниемъ)  помощъю  кремне- 

вых  же  или  иных  камней;  во-вторых,  отщемлением  или  отдавливаниемъ 

(строганиемъ)  мелких  стружек  помощью  костей,  оленьяго  рога  и  т.  п.;  въ 

третьих,  точением.  Удобный  случай  основательно  познакомитъся  с  обоими 

первыми  способами  после  многолетних  собственноручных  опытов  дало  мне 

посещение  мною  многих  индийских  народов,  эскимосов  и  племени  печересовъ 

( егЪап<11.  сиег  Веги.  апШгороИ. О-езеИИвсИИаЙ, 1881). У первых я наблюдал об- 

работку  кремня  ударами  камней;  огнеземельцы  изготовляли  весьма  искуснымъ 

образом  из  стекла  разбитых  бутылок  и  пивных  кружек  наконечники 

стрел  очекь  целесообразной  формы.  В  качестве  материала  они  отдавали  пред- 

почтение  стеклу,  потому  что  его  было  гораздо  легче  обрабатывать;  после  того 

как  с  течением  времени  мы,  благодаря  пантомимам,  угощению  сигарами  и 

т.  п.,  сблизились  несколько  больше,  они  стали  пользоваться  и  привезенными 

мною  осколками  кремня,  хотя  и  неохотно,  ибо  последние  требовали  несравненно 

большей  затраты  сил,  так  что,  в  конце-концов,  они  снова  вернулись  къ 

стеклу.

 

Обработка  стека  производилас  следующим  образом.  Рабочий  ударами 

придавал  куску  стекла  форму  наконечника  стрелы,  прибегая  под  конец  къ 

помощи  зубов,  которыми  он  откусывал  или  отламывал  полоски  по  краю 

стекляного  куска,  обернутого  предварительно  в  шерстяное  одеяло  или  шкуру 

лшвотнаго.  Затем  он  приступал  к  отдавливанию  или  отщемлению  мелкихъ 

стружек  с  целью  сперва  получить  оба  лезвия  на  наконечниках  стрел  или 

копий  и  после  того  придать  им  форму,  удобную  для  укрепления  в  рукоятке. 

Работа  эта  производилась  палочкой  из  китовой  кости.  Может  показаться 

странным,  каким  образом  твердый  камень  обрабатывается  более  мягкой  костью, 

но  это  несомненный  факт.  Огнеземельцы  часто  изготовляют  свои  рабочие  ин- 

струменты  для  этой  цели  из  наконечников  гарпунов,  сделанных  из  этого 

материала,  но  вследствие  отлома  или  толчка  потерявших  свой  заостренный  тон- 

кий  конец.  На  этих  инструментах  часто  остаются  зубцы,  служившие  крюч- 

ками  гарпуна;  эти  зубцы  ввели  в  заблуждение  Р у д о л ь ф а   Вирхова,  вы- 

сказавшого  предположение,  что  ими,  именно,  и  пользуются  для  отщемления  мелкихъ 

стружек  ( егЪапсИИ.  <1ег  Веги.  апШгороИ.  ОевеИИйсЬаЙ,  1881),  тогда  как  операция 

эта 

производится исключительно совершенно тупым концом палочки. Прилагаемый

 

рис.  1  изображает  такой  гарпунный  наконечник,  длиною  в  45  стм.,  рис.  2  — 

приготовленный  из  него  инструмент,  а  оба  верхних  правых  рисунка—сде- 

ланные из стекла этим инструментом наконечники гарпуна и копья.

 

Эскимосы  на  Аляске  пользуются  для  той  же  цели  куском  наружной  твер- 

дой  оболочки  рога;  так  как  она  доволъно  тонка,  то  сделать  из  нея  весь  ин- 

струмент  нельзя;  только  работающий,  тупой 

наконеч- 

ник  или  передняя  част  его  состоит  из  рога,  ру- 

коятка же, в которую всажена эта передняя часть, 

приготовлена  из  ископаемой  слоновой  кости, 

встре- 

чающейся  на  Аляске  очень  часто.  Инструментъ 

имеет  в  длину  17  стм.  (рис.  3).  Роговой  рабо- 

тающий  конец  укрепляется  в  желобке  ру- 

коятки  из  слоновой  кости  тонким  шнуром, 

скрученным  из  сухожилий.  Задняя  часть  кверху 

изогаута  и  несколько  шире;  назначение  ея  — 

служить  при  работе  большому  пальцу  ложемъ; 

при  необходимости  применить  очень  сильное 

давление,  ее  упирают  в  плечо,  так  что  тогда 

работающий  надавливает  всею  верхнею  полови- 

ною  тела.  Действие  этого  инструмента,  как  у 

огнеземельцев,  так  и  у  эскимосов,  мы  мо- 

жем  представить  себе  в  следующем  виде  (см. 

рис. стр. 23).

 

Рисунок  помещ.  на  стр  23,  изображаетъ 

инструмент  в  действии,  при  чем  левая  рука, 

с  целью  защиты,  обернута  одеялом  (на  ри- 

сунке  последнее  опущено).  Инструмент  приста- 

вляют  тупым,  работающим  концом  к  краю, 

от  которого  требуется  отделить  стружки,  и 

довольно  крепко  прижимают  в  направлении 

стрелки  с.  Вследствие  этого  край  стекла  или 

кремня  несколъко,  хотя  и  в  минимальной  сте- 

пени,  вдавливается  в  кость  или  рог  и  обра- 

зует  там  маленькое  углубление,  как  это  пред- 

ставлено  на  нижнем  рисунке,  конечно,  в  зна- 

чительно  увеличенном  масштабе.  Углубление 

это  можно  уподобит  промежуточнОму  месту 

между 

двумя 

зубцами 

пилы. 

Действие 

места 

можно 

сравнить 

примерно 

с 

действием 

зубца 

пилы  (или  приблизительно  с  действием  долота),  ибо  для  того,  чтобы  полу- 

чить  отлом  при  а  (при  чем  пунктированная  линия  представляет  разрезъ 

через  поверхность  расщепления),  инструмент  нужно  крепко  прижимать  въ 

направлении  стрелки    и,  вместе  с  тем,  в  направлении  с,  стало  быть  поступать 

совершенно  так,  как  и  при  применении  пилы,  но  только  с  гораздо  болыпею 

силою.  Выступ  й  маленького  углубления  заступает  место  зубца  пилы  и 

действует  сходно  с  ним,  но,  понятно,  в  соответствии  с  более  сильнымъ 

давлением и иным характером материала.

 

 

Такой  способ  действия  инструмента  объясняет  нам,  почему  как  огне- 

земельцы,  так  и  эскимосы,  прежде  чем  приступить  к  работе,  держат  тупой 

конец  данного  инструмента  долгое  время  в  воде,  а  эскимосы,  кроме  того,  высохшее 

орудие  погружают  на  известное  время  наконечником  в  горячую  воду.  Кость  или 

рог  становятся  от  этого  мягче,  стало  быть  край  стекла  или  кремня  получаетъ 

достаточно  глубокую  впадину,  и,  благодаря  этому,  могут  отдавливаться  более 

толстые    стружки.  Сухая,  следовательно,  твердая  кость,  как  я  убедился  лично 

при  собственных  опытах,  скользит  черезчур  легко  пр  краю,  не  отщемляя 

никаких  стружекъ;  в  такой  кости  углубление  слишком  ничтожно,  чтобы  оно 

могло  служить  достаточною  опорою  для  края  камня.  Рис.  на  стр.  21  изобра- 

жает  изготовленный  этим  инструментом  эскимосами  Аляски  кремневый  нако- 

нечник гарпуна.

 

Но  не  только  кость  и  рог  могут  служить  для  обработки  кремня;  твер- 

дое  тело  также  годится  для  этой  цели,  как  я  установил  это  новейшими  опы- 

тами.  Роговым  инструментом  я  получил  при  обработке  кремня  стружгш 

длиною  до  8  мил.,  а  при  обработке  стекла  даже  до  2 ^  стм.,  считая  длину  въ 

направлении  давления.  Эти  последния  стружки  обнаруживали  на  поверхности 

отделения  совершенно  вид  нижней  поверхности  призматических  ножей, 

именно,  известный  раковистый  излом,  и  на  месте  давления  так  наз.  ударную 

луковицу,  которая  возникает,  таким  образом,  не  только  от  удара,  но  и  отъ 

давления.

 

Познакомившись  со  способами  обработки  кремня  (за  исключением  точения, 

которое  повсюду  производится  одинаково),  мы  обратимся  теперь  к  дальнейшимъ 

следам  технической  деятельности  человека,  к  эолитам,  подробно  разсмотримъ 

их  форму  и  узнаем,  чему  они  обязаны  последнею  —  естественным  ли  влияни- 

ям или давлению, удару и т. п.

 

Как  скоро  форма  камня  обнаруживает,  что  он  служит  орудием  для 

определенной  работы  и  на  нем  находят  отломы,  делающие  его  более  пригод- 

ным  для  этой  цели,  мы  имеем  все  основания  признать  его  камнем,  обрабо- 

танным  человеческою  рукою,  в  особенности,  если  имеется  ряд  одинаковыхъ 

типов  и  каждый  отдельный  камень  носит  следы  соответствующей  его  назна- 

чению  систематической  обработки.  Окончательно  убедителъным  доводом  яв- 

ляется  нахождение  тех  же,  совершенно  аналогично  обработанных,  форм  въ 

различных  местах  и  в  различные,  отстоящие  далеко  друг  от  друга,  периоды 

времени.

 

Раз  такие  экземпляры,  как  тот,  который  найден  был  в  Ложери-Бассъ 

(стр.  25,  рис.  17),  могут  считаться  орудиями,  и  действительно,  всеми  прини- 

маются  за  таковыя,  то  с  таким  же  правом  это  относится  и  к  другим  экзем- 

плярам  более  древняго  происхождения,  изображенным  на  той  же  таблице. 

Они  обнаруживают  совершенно  тот  же  характер  обработки,  посколько  по 

обеим  сторонам  верхушки  с,  предназначенной  для  начертания  знаков  на  де- 

реве  или  кости  или  для  сверления,  сделаны  вогнутости  а  или  выемки  6,  острыя 

грани  которых  делают  их  весьма  удобными  в  качестве  скребцов  для  закру- 

гления  и  разглаживания  дерева  или  костяных  палочек  (древки  стрел,  наконеч.- 

ники  стрел  и  гарпунов  и  т.  д.).  Сравнивая  ряд  наших  рисунков,  мы  на- 

ходим  в  форме  краев,  предназначенных  для  работы,  повсюду  один  и  тотъ 

же тип, при чем наталкиваемся на то удивительное явление, что второе место

 

после  последняго  по  времени  орудия  занимают,  как  в  отношении  целесообраз- 

ности  формы,  так  и  в  отношении  способа  обработки  вообще,  два  третичныхъ 

орудия.  И  в  том,  и  в  другом  направлении  они  представляют  собою  наибо- 

лее  законченные  экземпляры  из  всего  ряда.  С  установлением  факта  искус- 

ственнаго,  сознательного  воспроизведения  формы,  орудия  эти,  собственно,  выходятъ 

из  ряда  „эолитовъ"  и  должны  бы  считаться  „палеолитами",  ибо  это,  именно,  ору- 

дия,  специально  изготовляемыя,  тогда  как  эолиты  представляют  собою  камни, 

носящие  лишь  следы  употребления.  Каменные    орудия  вплоть  до  месвинской  эпохи 

обозначают именем „эолитовъ".

 

Для  решения  вопроса,  могли  ли  непрерывные 

ряды  прилегающих  друг  к  другу  следов  отлом- 

ков,  в  особенности  те,  которые  от  какой-либо 

поверхности  идут  все  в  одном  направлении,  воз- 

никнуть  естественным  путем,  или  же  они  обязаны 

своим  происхождением  человеческой  руке,  в 

высшей 

степени важно выяснить, какие процессы в природе 

могут  обусловить  такие,  похожие  на  них,  отломы, 

каким  образом  это  происходит  и  каковы  резуль- 

таты этого воздействия.

 

Прежде  всего  я  остановлюсь  на  часто  при- 

водимом  влиянии  термических  разниц,  въ 

зависимости  от  котораго,  по  мнению  многихъ 

изследователей,  нужно  поставить  даже  возник- 

новение  так  назыв.  „ослиных  подковъ"  въ 

Египте.  При  этом  принимают,  что  камни, 

днем  накаленные  знойными  лучами  солнца, 

охлаждаются  затем  под  влиянием  ночной 

прохлады  и  росы  до  такой  степени,  что  отъ 

ядра  их  отделяются  осколки.  Соответственно 

форме  ослиного  копыта,  образовавшиеся  этимъ 

путем  ОСЕОЛКИ  представляются  будто  бы  совер- 

шенно  сходными  с  так  наз.  „призматическими 

ножами". 

При 

частом 

повторении 

подобнаго 

процесса  остакщийся  кусок  должен  принять  форму,  похожую  на  форму  ядерныхъ 

кусков,  получивших  название  „Ишсиеи",  стало  быть,  между  прочим,  и  форму 

так называемого „ослиного копыта".

 

Такое  объяснение  следует  считать  ошибочным  по  различным  основани- 

ям.  Прежде  всего,  является  непонятным,  почему  при  столь  медленном  нагре- 

вании,  какой  бы  высокой  степени  оно  ни  достигало,  и  последующем  медленномъ 

охлаждении  должно,  вообще,  происходить  раскалывание  камня.  Последнее  могло 

бы  иметь  место  только  тогда,  когда  камень  после  предварительного  сильнаго 

раскаления  внезапно  сильно  охладился  бы  поливанием  водой  или  погружениемъ 

в  воду.  Но  подобных  разниц  в  температуре  не  бывает  даже  и  в  Египте, 

и,  во  всяком  случае,  если  бы  и  встречались  достаточно  значителышя  терми- 

ческия  разницы,  то  без  таких  внезапных  скачков.  Последние  возможны 

были  бы  здесь  лишь  при  внезапном  наступлении  дождя  и  притом  в  такой 

момент, когда камни представлялись бы после многочисленного воздействия сол-

 

 

нечных  лучей  еще  очень  горячими.  Но  этого  не  случалось  никогда  ни  въ 

ЕгиИИте,  ни  в  другом  месте  земной  поверхности,  и  всего  меныпе  под  нашими 

широтами,  и  хотя  в  третичную  эпоху  наш  современный  умеренный  пояс  и 

обладал  несколько  более  теплым  климатом,  тем  не  менее,  это  незначитель- 

ное различие нисколько не меняет дела.

 

Скажем,  допустимо  было  бы  другое  предположение,  именно,  что  отколы 

эти  образуются  не  вследствие  однократного  накаливания  с  последующим  охла- 

ждением,  а  под  влиянием  продолжительной  непрерывной  смены  нагревания  и 

охлаждения.  Нельзя  отрицать,  что  этим  путем  может  возникать  отщемление 

камня,  в  особенности,  если  нагреванию  подвергается  только  верхндя  его  поверх- 

ность,  тогда  как  нижняя  относительно  холодна  и,  быть  может,  вследствие  поч- 

венных  испарений,  также  несколько  влажна.  Но  мы  не  видим  никаких  осно- 

ваний,  почему  отломки  эти  должны  принимать  форму  призматических  ножей  или 

тех  известных  раковиноподобных  осколков,  какие  образуютсяна  краю  камня, 

при  обработке  его  ударами  другим  камнем.  Как  выглядят  отломки  нака- 

ленных  камней,  возникающие  при  внезапном  охлаждении,  это  мы  имеем  воз- 

можность  часто  наблюдать  в  ямах  для  варки  кушанъя,  принадлежащих  до- 

историческим  поселениям.  В  этих  ямах  находят  сплошь  и  рядом  въ 

черной  золе  булыжники  величиною  в  двойной  кулак  и  меньше,  обнаруживаю- 

щие  явственные  следы  действия  огня.  Среди  них  встречаются  не  очень  редко 

такие,  от  когорых,  вследствие  внезапного  охлаждения  горячих  камней,  в  дан- 

ном  случае  —  очевидно,  случайного  поливания  водою,  откололись  чашечковид- 

ные  куски,  окончательно  еще  не  утратившие  связи  с  материнским  камнем. 

Нередко  также  находят  и  совершенно  отколовпииеся  куски.  Все  они  отличаются 

совершенно  своеобразною,  неизменно  повторяющеюся  формою.  Прежде  всего,  они 

обнаруживают  плоско-кругловатую  вогнутую  поверхность,  наиболыцую,  и  затемъ 

основную  поверхность,  которою  они  прилегали  к  материнскому  камню.  ИИроти- 

воположная,  стало  быть  наружная,  поверхность  либо  довольно  выпукла,  либо  со- 

стоит  из  двух  выпуклых  двуконечных  поверхностей  (сферические  двухъ-угодь- 

ники),  сходящихся  в  тупой  край,  так  что  продольный  разрез  через  такой 

чашечковидный  кусок  представляется  всегда  плоско-полулунным,  а  поперечный 

в  первом  случае  —  также  полулунным,  а  во  втором  —  плоско-треугольнымъ 

с  вогнутым  основанием  и  выпуклыми  боковыми  сторонами.  Всегда,  однако, 

такие  отломки  имеют  кругловатую  форму,  а  не  продолговатую,  как  призмати- 

ческие  ножи;  всегда  они  окружены  острым  краем  и  ни  разу  не  обнаружи- 

вают  своеобразного  ударного  знака,  свойственного  призматическим  ножам  и 

другим  отломкам,  образовавшимся  вследствие  удара  камнем  или  отдавливания. 

Но  Итвторное  откалывание  таких  чашечковидных  отломков  от  кругловатаго 

камня  никогда  не  может  повести  к  образованию  „шисиеи",  какие  мы  далеко  не- 

редко  находим  в  мастерских,  где  обрабатывались  кремни;  всегда  получаются 

только  кругловатыя,  иногда,  быть  может,  и  несколько  угловатые    тела,  на  кото- 

рых,  однако,  ни  разу  нельзя  заметить  оттиска  так  наз.  ударных  луковиц. 

Правда,  изображенные  Г.  Ш в е й н ф у р т о м   в  „2еН8сЬгШ  Шг  ЕШпо1о§1е"  ,1903, 

табл.  XIII  и  XIV,  кольцеобразные  отломки  так  называемых  морфилитовъ 

Еоказывают  нам,  что  некоторые  камни  особых  очертаний  необъяснимымъ 

пока  образом  разбиваются  в  жарком  египетском  климате  на  отломки  опре- 

деленной формы; но здесь нужно допустить существование наклонности къ