содержание   ..  17  18  19 

О науке. Том I (В.И. Вернадский) - часть 19

Фр.Реди (1626-1698) - выдающийся флорентийский врач - принадлежал к кругу ученых, давших нам Академию del Cimento (1657- 1667), оставившую такой блестящий след в истории физики. По- видимому, он был одним из ее членов, хотя это подвергалось сомнению. Несомненно, с 1670-х годов Реди играл видную роль в придворном, ученом и литературном кругах Флоренции, он был одним из видных членов литературной Academia della Crusca, редактором издававшегося ею итальянского словаря. [...] Наряду с сочинениями по естественной истории и медицине, изложенными прекрасным итальянским языком, Реди писал, как обычно было в этой среде, сонеты и поэмы, не выдававшиеся, впрочем, среди других, и оставил веселую поэму о Тосканском Вакхе - тосканских винах, - снабженную им же учеными историческими и поэтическими примечаниями. Она доставила ему наибольшую известность в местной итальянской среде, сохранившуюся до настоящего времени. Это был человек широкообразованный, начитанный и в поэтической, и в медицинской, и в научной философской литературе не только своего времени, но и древности, и средних веков. Он знал языки - романские, немецкий, арабский; интересовался провансальской поэзией, был страстным собирателям книг и рукописей. Он был не только поэт, но и музыкант. Но это был не только выдающийся, но добрый и хороший человек. [...] Сам Реди, воспитанник иезуитов, близко стоявший ко многим деятелям Ордена, был глубоко верующим человеком. И это видно не из внешних проявлений, отвечавших резко католическому характеру Двора, но из документов его семейной жизни, из интимной переписки, раскрывающей мягкую, добрую природу этого человека. Реди происходил из верующей семьи. [...] Мы видим здесь одного из тех

лиц, которые составляли ту духовную среду, в которой произошла

глубокая духовная драма его более молодого современника, друга Реди, которому он материально помогал, - Н. Стенона (Стенсена),

перешедшего из протестантства в католичество, сделавшегося монахом и бросившего блестяще начатую научную деятельность. Реди был более уравновешенной натурой. Его вера - вера слепая - не мешала его свободному научному творчеству [...] Реди не провозглашал принципа вечности живого. Он допускал, в полном согласии с церковной традицией, акт Творца, вызвавшего в Мире первые живые существа, от которых произошли все остальные поколения. Реди не считал это противоречием учениям церкви и священному преданию, хотя оно и не отвечало широко распространенным в это время пониманиям зарождения жизни при "гниении зерна", которое получило теологическое значение благодаря упоминанию его в Евангелии (Иоанна) и у апостола Павла в текстах, имевших большое значение в установлении теологического учения о воскресении из мертвых.

Очевидно, считаясь с ними и в то же время в полном согласии с основами своих религиозных убеждений, Реди указывал на тщетность и ненужность попыток охватить разумом тайну воскресения из мертвых и воскресения Христа, с разъяснением которой связывал апостол Павел идею гетерогенеза растения при гибели зерна.

1920-1921

Из книги: В.И. Вернадский. Живое вещество. М.: 1978, с. 313-314.

П.А. Земятченский

Петр Андреевич родился 20 ноября 1856 г. "в с. Липовке Моршанского у. Тамбовской губ.", как он пишет в своей официальной биографии. Отец его, как он мне говорил, был учителем. Семья очень нуждалась, и он только в 12 лет был отдан учиться в духовное училище в г. Липецке, от которого Лесное училище, где жила семья, находилось в 8-9 км.

"По окончании училища последнее направило меня в Тамбовскую духовную семинарию, взявшую меня на полуказенное содержание". С тех пор он уже стоял на своих ногах. "Средства на одежду и обувь пришлось зарабатывать уроками. Из семинарии я ушел с 4-го курса с целью получить иное высшее образование. Заработав за лето уроками несколько десятков рублей, я поехал в Москву с целью поступить в Сельскохозяйственную Петровско-Разумовскую академию".

Но, как он пишет дальше, "пришлось продолжать маршрут до С.- Петербурга, так как Москва была переполнена нуждающимся студенчеством"[14].

В С.-Петербурге он держал вступительный экзамен в качестве экстерна и был зачислен студентом естественного отделения физико- математического факультета Петербургского университета. "Первый год жил исключительно перепиской лекций и рисунками к ним. Так шли дела до 1882 г. Надо было специализироваться в какой-либо

лаборатории, чтобы написать кандидатскую работу".

Через своего однокурсника и друга - позже одного из крупнейших почвоведов и геологов, ученика В.В. Докучаева, проф. Н.М. Сибирцева, очень талантливого, самостоятельно мыслившего ученого, работа которого была, к сожалению, прервана в самом разгаре ранней

смертью, - Петр Андреевич "получил место для работы в минералогической лаборатории молодого доцента В.В.Докучаева".

Университет помещался тогда, как и теперь, в длинном старинном здании петровских коллегий меньшиковского времени. Вдоль всего здания шел длинный коридор перпендикулярно Неве. Часть, соприкасающуюся с Минералогическим кабинетом, окна которого выходят на Неву, В.В.Докучаев переделал в узкую лабораторию, где в это время шла огромная научная работа молодежи.

В автобиографии Земятченский пишет: "Никакой темы для кандидатской работы у нас не было. Однако случай вывел нас из затруднительного положения совершенно неожиданно". Весной 1882 г. В.В.Докучаев взял на себя изучение естественно-исторических условий почв Нижегородской губ. и предложил работавшим у него студентам - П.А.Земятченскому, Н.М.Сибирцеву и А.Р. Ферхмину - принять участие в этих работах.

Работа велась по инициативе и на средства Нижегородского губернского земства и сыграла огромную роль в истории почвоведения, и как мы теперь видим, и почвоведения вообще, создав кадры почвоведов с новой методикой работы, созданной Докучаевым и его сотрудниками. Значение земства в истории науки в нашей стране в царское время недостаточно оттенено.

За Нижегородским земством последовало губернское Полтавское земство и несколько уездных земств.

Любопытно, что такую же роль инициаторов сыграло Тверское земство в 60-70-х годах для геологической карты Европейской России, а для глубоких скважин и железных руд - Курское губернское земство перед войной по инициативе проф. Э. Лейста.

Огромную роль сыграли наши земства в истории медицины и гигиены, в создании земской статистики и экономического описания нашей страны. Точно так же, как и в почвоведении, это было научное творчество, не исходящее от западной науки, а пролагавшее новые пути.

"Этим моментом определялся дальнейший путь моей жизни", - говорит Земятченский. "Работа длилась в течение трех лет". "Так как средства экспедиции были малы, а камеральные работы не оплачивались, то приходилось думать о дополнительном заработке, который скоро представился в виде должности хранителя Минералогического кабинета Университета (23 р. 33 к. в месяц)".

Через год Петр Андреевич получил место преподавателя естествознания в женском пансионе у А.Е. Докучаевой, жены В.В.Докучаева, который тоже начал свою трудную материальную жизнь с работы в этом пансионе, на директрисе которого он позже

женился и которой он был очень обязан. Она была его незаменимой помощницей в научной работе, так как В.В.Докучаев не знал иностранных языков, которыми она прекрасно владела. Детей у них не было. Смерть ее оказалась для него роковой, и он ее не намного пережил. П.А.Земятченский принадлежал к тому блестящему и мощному кадру учеников Докучаева (1876-1903 гг.) - "докучаевцев", которые вызвали большое мировое научное движение, происходившее в нашей стране в 1870-1890-х годах, но вначале не сознававшееся в ней как таковое и которое окончательно выяснилось и получило мировое признание после международных съездов почвоведов в 1920-х годах.

Сейчас осталось немного в живых из его участников - непосредственных учеников Докучаева. Умерли Н.М.Сибирцев (в блеске сил), А.Н. Краснов, А.Р. Ферхмин, акад. К.Д. Глинка, Г.Н. Высоцкий, В.П. Амалицкий, Ф.Ю. Левинсон-Лессинг и др.

Плоды работы В.В.Докучаева и его учеников, среди которых П.А.Земятченский занимал видное место, сказались в мировой научной работе уже после смерти Докучаева.[...]

Почвенные исследования Петра Андреевича дали ему тему для обеих диссертаций: магистерской и докторской. Хороший геолог, изучавший главным образом биосферу, он был в то же время прекрасным аналитиком-химиком. Обе диссертации его тесно связаны с его почвенными исследованиями. Они относятся к области химической минералогии и исходят из геологического изучения окружающих почв, необходимого для почвенной карты.[...]

Натуралист-эмпирик, он неуклонно всю жизнь шел по тому же пути и охватил своей минералогической работой всю область Европейской России.[...]

Его педагогическая деятельность в высших учебных заведениях не ограничивалась Ленинградским университетом. Он "читал лекции частью одновременно, частью последовательно в Институте гражданских инженеров, в Технологическом институте, в Женском медицинском институте, на Фребелевских педагогических курсах". В связи со своей профессорской деятельностью он написал два учебника по минералогии и один по кристаллографии, выдержавший пять изданий.[...]

До самой своей смерти П.А.Земятченский был профессором грунтоведения, новой науки, кафедра которой была создана в Ленинградском университете по его инициативе и при поддержке Дорожного института. Впоследствии эта кафедра перешла в ведение Наркомпроса, в ней было до 10 преподавателей.

Достигнув большой старости, умирая на 86-м году своей жизни одиноким и бессильным стариком среди чужих, он, сохранив все силы ума, в осажденном Ленинграде, вдали от родной семьи, о которой он в последние годы ничего не знал и знать не мог, даже не мог знать, живы ли его дочь и внук, ему дорогие, - он все же мог умереть со спокойствием мудреца, который исполнил поставленную им самим жизненную цель честно и до конца.

Я думаю, что для многих, знавших Петра Андреевича, окажется

неожиданным тот блестящий жизненный путь творческой научной работы и достижения его исканий, которые так легко воссоздаются при мысли о нем и которые так резко прерваны были несчастным случаем. Он с юношеских лет шел впереди, до конца жизни опираясь только на самого себя.

Круг его интересов чрезвычайно велик и далеко выходил за пределы научного знания. Он интересовался и общественной жизнью, и вопросами философии и религии. И всюду он мыслил самостоятельно, не считаясь ни с какими рамками. Он любил искусство, музыку, до известной степени вел светскую жизнь в свободное время. Он много читал и свободно читал (но не говорил) на нескольких иностранных языках. Очень оригинален он в некоторых своих пониманиях окружающего. Это был верный друг. Его личная жизнь была очень ярка. Он делал добро, но не зло.

1943

Из статьи "Памяти профессора Петра Андреевича Земятченского, члена- корреспондента Академии наук СССР (1856-1942)". Печатается по книге: В.И. Вернадский. Избранные труды. Кристаллография. М.: 1988, с. 318-323.

Сноски.

[1] Названия фрагментов, включенных в этот раздел, даны составителями.

[2] В.В.Докучаев родился в 1846 г. Первая его научная работа вышла в свет в 1869 г. См. о нем: А.А.Ярилов. Докучаев [как педагог]. Сборник статей. СПб., 1903.

[3] Насколько эти идеи тогда были новыми, видно, например, из возражений проф. П.А.Костычева: Почвы черноземной России, [их происхождение, состав и свойства]. СПб., 1886, [ч. 1], с. 95 сл.

[4] О значении биографии Колумба, написанной его сыном, см.: S.Ruge. Geschichte d. Zeitalters d. Entdeckungen. S. 315.

[5] В Индию, которая считалась христианской, стремились в это время не только католики. В поисках правильным образом "поставленных" священников, туда хотели посылать миссию и гусситы-табориты (моравские братья) в середине ХV столетия. См.: H.Ch.Lea. Histoire de Inquisition au Moyen Age. Paris, 1900-1901. t. II, p. 677.

[6] Теория Колумба о грушевидной форме Земли была встречена сейчас же современниками с сомнением. Так ее, например, излагает П. Мартир Англериус. См.: I.Bernoys. Peter Martir Anglerius u. sein Opus Epist. Str., 1891, S. 224.

[7] По мнению С. Руге, Колумб выступал публично со своим планом, обращаясь к королю Иоанну после 1481 г., может быть, не ранее 1483 г. (S.Ruge. Columbus. 2 Aufl., S.85). Переписка его с Тосканелли - после 1479 г.

[8] О бегстве Колумба, запутавшегося в каких-то делах, см.: S.Ruge. Jbidem, S. 87.

[9] О Региомонтане см.: J.Aschbach. Geschichte der Wiener Universitat [im ersten Jarhundert ihres Bestehens, Festschrift zu ihrer 500 Jhar], S.537; P.Gassendiae. Georgii Peurbachii et Joannis Regiomontani [astronomorum celebrium] vita. Paris, 1654: I.G.Doppelmaier. Nachricht von den Nurnberg Mathemfticus u. Kunstlern. Nurnberg, 1730.

[10] J.Aschbach. Geschichte der Wiener Universitat [ im ersten Jahrhundert ihres Bestehens, Festschrift zu ihrer 500 Jhar], S. 538.

[11] О Насирэддине см.: A.Braunmuhl. [Vorlesungen uber] Geschichte der Trigonometrie. Leipzig, 1900, S. 65.

[12] О научных работах в Нюрнберге и состоянии в нем техники в это время см.: S.Gnther, Stockbauer u. Kopf. - В кн.: Nurnberg. Festschrift [Dargeboten den Mitgliedern und Teilnehmern der 65. Versammlung der] Geselschaft Deutscher Naturforscher und Artze vom Stadtmagistrate Nurnberg. Nurnberg, 1892, S. 1, 514; I.Doppelmaier. Nachricht von den Nurnberg. Mathematicus u. Kunstlern. Thl. 1. 2. Nurnberg, 1730, S.1, 514.

[13] Насколько полно были заменены таблицы Региомонтана более точными коперниковыми, видно, например, на работах Т. Браге: он всюду исходит из более широких Альфонсиновых и более точных коперниковых, региомонтановы им уже не упоминаются. (Cp.:I.L.E.Dreyer. Tycho Brahe. Deutsche Uebersetzung von M.Brahus.

Karisruhe, 1894, S.17, 19). Недоконченная работа Региомонтана для астрономов все- таки не заменила Альфонсиновы таблицы, их окончательно не заменили еще труды Коперника и его учеников.

[14] Яркое описание студенческой жизни Петровско-Разумовской академии и ее значение в жизни молодежи того времени дает его старший современник В.Г. Короленко (1853-1920) в "Истории моего современника", т.1.

О ЛОГИКЕ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ

1. Логика или, вернее, логические дисциплины далеко не занимают в системе наук то место, которое им по существу принадлежит. Они не достигли в некоторых своих частях того углубленного развития, которое так характерно для математических наук XVI-XX столетий. В частности - логика и методология естествознания, которые нас здесь в особенности интересуют, мне, кажется, еще не построены.

   
   

   Логика, которая должна особенно привлекать натуралиста, это не логика слов или понятий. Несомненно, мысль - и научная в том числе - не может обойтись без слов и понятий. Законы этой логики были разработаны Аристотелем и переданы нам исторической традицией.

   Они легли в основу философской логики, и полное и глубокое их развитие привело к математике, сливающейся в охвате своих основных понятий с логикой.

   
   

   Но эта логика понятий ничего не может дать нового для натуралиста нашего времени - он не нуждается в логическом анализе рассуждений - комбинаций слов и понятий.

   
   

   Натуралист имеет дело с естественным телом, логическое обоснование которого, конечно, важно, но правильно сделанное, всегда явится только первым приближением к природному явлению.

   
   

   Логика рассуждений - логика Аристотеля - исходила из вековой работы над правильным пользованием понятиями - это логика здравого смысла, выработанная поколениями греческих мыслителей.

   
   

   В Западной Европе она царила одна долгие столетия. Из нее произошли философские и метафизические о ней представления, которые по характеру научного материала естествознания не имеют

   для нее основного интереса. Логика естествознания должна прежде всего научить правильно строить - описать понятием - естественное тело или естественное явление, причем совсем не безразлично, где оно имеет место - в биосфере или в небесном пространстве.

   
   

   Медленно - помимо философской (или метафизической) и связанной с ней психологической логикой - в ХIX в., опираясь корнями в XVI-XVIII вв. - т.е. в новую философию и новую науку, создались другие понимания логики.

   
   

   Они пробивали себе путь с трудом и вызывали споры.

   
   

   Но как бы то ни было, создалась "точная", математическая логика, сливающаяся с математикой. Нельзя провести границу, где мы имеем здесь математику и где логику.

   
   

   В XIX в. создалась эмпирическая, индуктивная логика, большую роль в создании которой играли англичане - философ и математик Уильям Юэл и экономист Д.-С. Милль.

   
   

   Но все же в эмпирической логике, учитывая ее новые достижения XIX-XX столетий, исчезла та критика понятий, которая связана с особенностями понятий о естественных телах и о явлениях естествознания, главным образом, проявлений нашей планеты и ее биосферы (во всем ее проявлении в структуре наук, в частности). Она осталась вне кругозора логики - она не исследована и не обработана.

   
   

   

   В 1911 г. в американском словаре Д.Болдуина[1] видный логик Пирс и ученый Х. Лэдд-Франклин (Пирс один из оригинальных и интересных логиков-мыслителей) свели те 8 источников знания о том, что хорошо и что скверно (good and bad) в логических заключениях.

   Среди источников их логических рассуждений нет места данным естествознания. Они верно представили положение дел: логика начала ХХ в. обращалась: 1) к прямому указанию сознания, 2) к психологии, 3) к языку (изодия), 4) к метафизической психологии, 5) к истории, 6) к ежедневному наблюдению (т.е. здравому смыслу), 7) к математике, 8) к разным процессам диалектики. Они указали правильно, что многие логики возражают против математики как критерия правильности рассуждений.

   
   

   Мы не видим в этом перечислении, правильно излагавшем состояние знаний, того, что нужно в естествознании, и того, что сейчас, как мы увидим, требует новая отрасль знания - биогеохимия, - изучающая явления жизни в биосфере и ноосфере. (1).

   
   

2. Логика должна дать нам возможность правильно делать выводы

Естествознание в собственном смысле этого слова мощно развилось с XVIII в. и в прошлом веке охватило глубочайшим образом человеческую мысль. Сейчас происходит такой глубокий поворот и рост знаний в биологических и геологических науках, который

совершенно не учтен логической мыслью.

Можно сказать, что логики естествознания нет. А между тем, может быть, нигде как здесь, необходимо с этим считаться, так как здесь выступают явления, не принятые во внимание логикой.

Описательное естествознание имеет дело не со словами и понятиями, а с выраженными словами и понятиями реальными объектами биосферы, целиком доступными проверке всех его органов чувств[2].

Это - естественные тела (будут ли то организмы, минералы, почвы, горные породы и т.д.), которые могут и должны быть исследуемы и уточняемы не только логическим выводом из неизменного слова или понятия, а из реального естественного тела, главное содержимое которого не охвачено понятием или словом, - но только оно интересует натуралиста и во всяких спорных случаях он возвращается к самому научному факту, а не углубляется в слово или в понятие, его обозначающее.

По-видимому, к этому стремились - в первом приближении - логики-эпикурейцы, ничего не давшие, так как они были не натуралистами, а философами, да еще философами, у которых интерес моральный преобладал. Они говорили, что задача логики - точное рассуждение и изучение вещей, а не слов.

Логики, так связанной с объектами естествознания, с научными фактами и естественными телами, нет.

А между тем едва ли в нашей другой области выдвигается необходимость логического углубления в необычной для логики обстановке, как в биогеохимии. Ибо в ней созданы совершенно новые понятия - понятия о таких сложных телах, как совокупности организмов живого вещества, связанные вместе в изучаемом эффекте, хотя они существуют раздельно, независимо друг от друга работающие, или понятие биосферы, - входящее во всякое понятие биогеохимии, - так как организмы от нее не отделимы.

1. Биогеохимия указывает на теснейшую связь биосферы, как среды жизни, с жизнью, в частности с человеческим разумом (ноосферой). Она доказывает теснейшую связь всех основных биологических явлений со структурой биосферы.

   
   

   От нее, очевидно, зависит и научная работа человека, а, следовательно, это не может не отразиться и на той науке, которая занимается условиями точности и методологии научного знания и логики.

   
   

   

   Я не мог в своей научной работе сразу с этим не столкнуться, и мне пришлось в одной из первых своих работ встретиться с необходимостью внести новые понятия, оставленные в стороне, или ясно не формулированные - понятия об эмпирических обобщениях[3].

   
   

   Я не мог найти им равных в логике, насколько она мне была известна. А между тем типичным примером эмпирического обобщения

   - наряду с другими - является периодическая система Д.И. Менделеева,

   теоретическая обработка которой началась через 50 лет после ее создания. К эмпирическим обобщениям в конце концов сводится вся естественная классификация естественных тел в отличие от классификации случайной или формальной.

   
   

   

   Но помимо общего вопроса о недостаточной разработанности логики естествознания в биогеохимии мы должны считаться с огромным значением - в логическом аспекте - понятия биосферы. Не только в биогеохимии - но и во всем [...][4] - естествознании.

   
   

   В действительности надо считаться с тем, что в логической обработке научных фактов естествознания, в том числе и биогеохимии, во-первых] нельзя отойти от биосферы. Ее строение должно быть учтено при таком логическом охвате в науках о Земле и ее жизни. Во- вторых, научные факты естествознания и связанные с ними научные понятия в корне отличаются от словесных понятий философии и части гуманитарных наук. Логическая работа над ним (строением биосферы) в основных чертах очень отличается от обычной логической работы над научными или философскими понятиями.

   
   

   Остановимся сперва на этом последнем, мне кажется, основном по значению, явлении.

   
   

2. Когда мы имеем дело со словесным понятием, не имеющим за собой конкретного реального тела или конкретного реального процесса в биосфере, например, отвлеченным математическим, научным, философским понятием (энергия, сила, личность, ум, человек, лошадь, зверь, птица и т.д.), мы можем считать, что словами можем его охватить до конца и можем совершенно спокойно и безопасно из этих] слов, слов, отвечающих таким понятиям (идеям), делать логические выводы тоже до конца.

   
   

   

   Выводы, сделанные логически правильно сейчас или сто лет назад, не будут в чем-нибудь существенном один от другого] отличаться[5].

   Говоря в общей форме, разница между понятиями - "вещами", отвечающими реальным предметам и явлениям природы, и понятиями - "идеями", построениями ума, несомненна.

   
   

   В первом случае слово, отвечающее понятию, не охватывает его до конца, остается не захваченный им остаток, и в разное время этот остаток разный. Логически можно прийти к ложным или неполным выводам.

   
   

   Натуралист это всегда учитывает - он постоянно возвращается к непосредственному реальному предмету или явлению - делает научный опыт или повторяет наблюдение над отвечающим понятию объектом. "Слово", данное Линнеем в XVIII в., сохраняется неизменным и сейчас

   - но отвечающий ему диагноз (а следовательно - выводы) отличаются иногда резко.

   
   

   Натуралист неустанно возвращается к источнику словесного понятия - к отвечающей ему реальности.

   
   

   Логика должна учитывать эту разницу своих заключений, всегда производимых над понятиями словесными.

   

   Словесные понятия естествознания варьируют в своей точности до бесконечности, чего нет, скажем, в абсолютно точных понятиях[6] математических наук и формально - логически точных понятиях философских.

   
   

3. Вернемся теперь к биосфере. Биосфера в рассуждениях старых натуралистов, поскольку они говорили о наземных явлениях или предметах, всегда, а для подземных в большинстве случаев, отвечает природе, для жизни - среде жизни.

При этом среда жизни представляется для жизни чем-то для нее] внешним, а для природы чем-то неизмеримо и несравненно бльшим, чем жизнь.

Биосфера неразрывно связана с жизнью и от нее не отделима. А между тем жизнь создает, как увидим, основные черты биосферы[7].

В каждом явлении отражается биосфера как целое, так как чрезвычайно характерно для биосферы, что ее жидкие тела в подавляющей массе являются единым огромным водным равновесием[8]. Также связаны и газообразные части биосферы уединенных газов нет] и все живые ее вещества.

Нет той инертной, безразличной, с ним не связанной среды для живого вещества, которое логически принималось во внимание при всех наших представлениях об организме и среде; организм - среда; и нет того противопоставления: организм - природа, при котором то, что происходит в природе, может не отражаться в организме, а есть неразрывное целое; живое вещество - биосфера, причем совокупность организмов представляет живое вещество.

Целый ряд следствий, которые можно было делать, когда говорилось об организме-среде, не может иметь места, когда мы имеем отношение: живое вещество - биосфера.

Какие следствия могут иметь место и какие не могут иметь места при такого рода соотношении, должно быть выяснено в логике естествознания.

Теоретически это можно было бы наблюдать для всякого инертного, косного, естественного тела биосферы. Но этот случай мы можем для получения достаточно точного ответа оставить спокойно - для живого же организма мы этого сделать не можем, так как для косного тела ошибка скажется в явлениях в течение геологического времени в подавляющем ряде случаев, а для живого связь непрерывна и интенсивна - она] скажется тотчас же.

Логика биологических наук должна нам указать, когда это надо принимать во внимание.

Мы видим здесь еще одно проявление жизни по сравнению с косными естественными телами.

Ниже в отдельной главе я коснусь этого вопроса более подробно. Надо оставить для нашей цели и логику, связанную с методологией

гуманитарных наук (в значительной мере это логика Милля), и эмпирическую логику, и логику философскую, совсем точному знанию чуждую Переработать.

[1936]

Текст не завершен; написан предположительно в Лондоне в октябре 1936 года, куда В.И.Вернадский приехал для работы в библиотеках. Сообщая 18 сентября А.Е.Ферсману о предполагаемой поездке, он пишет: "В Лондоне буду работать дальше - над первой главой (о необходимости выяснения логики естествознания в связи с понятием биосферы)..." (Письма В.И.Вернадского А.Е.Ферсману. М., 1985, стр.180). В письмах к Б.Л.Личкову этого периода В.И.Вернадский сообщает о работе над логикой естествознания.

Публикуется по кн.: В.И.Вернадский. Философские мысли натуралиста. М. 1988.

1. В отрывке впервые в научном тексте употреблено понятие ноосферы. 15 ноября 1936 года, сразу после возвращения из-за границы В.И.Вернадский сообщал Б.Л.Личкову: "Ввожу новое понятие "ноосферы", которое предложено Леруа в 1929 году и которое позволяет ввести исторический процесс человечества как продолжение биогеохимической истории живого вещества". (Переписка В.И.Вернадского с Б.Л.Личковым. М., 1979, с.185).

Сноски.

[1] Dictionary of Philosophy and Psychology, written by Many Hands and edited by J.M.Baldwin. New York - London, 1905. Словарь за 1911 г. в библиотеках Москвы не найден.

[2] A.Marquand. The Logic of the Epicureans. In: "Studies Logic", Boston, 1883, p.203.

Слова - знание вещей, а не идей.

[3] См.: В.И.Вернадский. Биосфера. Л., 1926, с.19 (во французском издании: La Biosphre. Paris, 1929, p.232). [В.И.Вернадский. Живое вещество и биосфера. (М., 1994, с.315-401.

[4] Неразборчиво в тексте подлинника одно слово. Может быть, "современном".

[5] В действительности отличие есть, - но слово не изменилось. Однако кое-какие выводы, логически правильно сделанные - по законам логики, например, для понятий сила, энергия, да и для таких конкретных общих понятий, как человек или птица, сейчас, в 1930-х и в 1890-х годах будут различны. Но это все ничтожно и несравнимо с теми понятиями (научными фактами), с какими каждодневно в своей работе, в своем мышлении работает натуралист. "Мысль изреченная есть ложь..." Далее неразборчиво в тексте подлинника.

[6] Абсолютно точными я буду называть явления, предел точности которых может быть учтен.

[7] См.: В.И.Вернадский. Проблемы биогеохимии, вып. 1. Л., 1935. (В.И.Вернадский. Значение биогеохимии для познания биосферы. - Труды по биогеохимии и геохимии почв. М., 1992, с.208-240

[8] См.: В.И.Вернадский. Водное равновесие земной коры и химические элементы. -

Природа. 1933, № 8-9, с.22-27.

+++