Теоретическая грамматика современного английского языка (И.Иванова)

группы, содержащие, в основном, служебные части речи, имеют
высокую частотность.

Фриз — единственный структуралист, пытавшийся создать клас-

сификацию лексико-грамматических разрядов на базе одного после-
довательно применяемого признака. Дж. Трейджер и Г. Смит, пред-
ложили двойную классификацию — по морфологической парадиг-
матике и по синтаксическим функциям. Этот двойственный анализ
не абсолютно параллелен, но именно поэтому четкой картины он
не создает.

Ниже мы остановимся на классификациях, предложенных струк-

туралистами Г. Глисоном и Дж. Следдом.

Г. Глисон справедливо критикует обычные школьные дефини-

ции  частей  речи,  основанные  на  их  семантическом  содержании;
при этом,  однако, он  упускает  из  виду то,  что  сама классификация
имплицитно основана не на этих дефинициях, а на тех трех призна-
ках, о которых говорилось в начале этого раздела. Глисон предлага-
ет  классификацию,  исходящую  из  двух  формальных  признаков —
морфологической  формы  и  порядка  слов.  Он  делит  весь  словарный
состав  на  две  крупные  группы:  группу,  имеющую  формальные
признаки  словоизменения,  и  группу,  не  имеющую  таких  признаков.
Первая группа, естественно, включает имена существительные, при-
лагательные, глаголы и наречия. Однако, строго следуя  признаку
наличия  парадигмы,  Глисон  исключает  из  этой  группы  все  те
слова, которые в силу тех или иных причин данной парадигмы не
имеют. Так, прилагательное beautiful не входит в эту группу, так
как оно не имеет формы *beautifuller, *beautifullest. Вторая груп-
па  включает  классы,  отличаемые  по  позиционному  признаку,  но
сюда  же  входят  и  слова  парадигматических групп,  исключенные
из них, как описано выше. Так, beautiful, которое занимает те же
позиции,  что  и  прилагательное  fine,  входит  во  вторую  группу;  оно
принадлежит  к  более  широкому  классу,  называемому «adjectivals»,
включающему и собственно прилагательные («adjectives»). По то-
му  же  образцу «pronominals» — более  широкий  класс,  нежели «pro-
nouns».  Классы,  встречающиеся  в  одинаковых  позициях,  образуют
«конституентные» («constituent») классы.  Однако  Глисон  не  дает
их  точного  определения  или  перечисления;  неясно  также,  включает
ли он в эти группы служебные части речи, хотя, видимо, он считает
предлоги особым классом.

Нетрудно видеть, что классификация, предложенная Глисоном,

ещё менее систематизирована, чем классификация Фриза: одно и
то же слово может одновременно принадлежать к двум классам,
другие — к одному; классы не находятся в системных отношениях
один к другому.

Классификация Дж. Следда очень близка принципам Глисона.

Он также различает «флективные» и «позиционные» классы. Основ-
ные позиционные классы: nominals, verbals, adjectivals, adverbials;
к ним присоединяются восемь более мелких классов: вспомогатель-
ные глаголы, определители, предлоги, союзы, различные разряды
местоимений. Здесь мы находим такие же неясные критерии, как

у  Глисона;  некоторые  местоимения  занимают  те  же  позиции,
что  и  существительные,  но  выделены  в  особый  класс;  вопроси-
тельные  местоимения  позиционно  не  отличаются  от  других  (на-
пример, указательных), но  выделены  в  особый  класс  явно на  ос-
новании их лексического значения и т. д. Классификация Следда
так же неубедительна, как и предыдущие.

Вместе с тем, нельзя пройти мимо двух весьма положительных

моментов  в теориях  Глисона  и  Следда.  Во-первых, оба  они отме-
чают  важность  словообразовательных  аффиксов  как  показателей
частей  речи;  во-вторых, —  и  это  важнее  всего —  оба  эти  лин-
гвиста  обратили  внимание  на  неоднородность  свойств  тех  или
иных  единиц  внутри  определённых  лексико-грамматических
разрядов.  Именно  на  этом  и  основывается  предлагаемое  ими
подразделение  на  более  узкие  группы,  содержащие  те  единицы,
которые по всем своим признакам имеют право быть причислен-
ными к данной части речи, и более широкие, куда входят и еди-
ницы, обладающие только частью необходимых признаков.

Таким образом, все попытки создать классификацию языко-

вых единиц, основанную на едином принципе, не увенчались ус-
пехом. Традиционная классификация не хуже (хотя, возможно, и
не лучше) всего того, чем её пытались заменить, и имеет то
преимущество, что она широко известна. Мы будем поэтому да-
лее исходить из традиционной классификации, с одной сущест-
венной модификацией в трактовке частей речи внутри каждой
группы.

1.1.2. Теория полевой структуры частей речи. Та сложность

соотношения единиц внутри каждой части речи, о которой гово-
рилось выше и которая была замечена Глисоном и Следдом, хо-
рошо укладывается в теорию грамматического поля, разработан-
ную В. Г. Адмони на материале немецкого языка и изложенную
в книге Г. С. Щура «Теория поля в лингвистике» (М., 1974)

. Тео-

рия  морфологического  поля  заключается  в  следующем.  В  каж-
дой  части  речи  существуют  единицы,  полностью  обладающие
всеми  признаками  данной  части  речи;  это,  так  сказать,  её  яд-
ро.  Но  существуют  и  такие  единицы,  которые  не  обладают
всеми  признаками  данной  части  речи,  хотя  и  принадлежат  к
ней.  Поле,  следовательно,  включает  центральные  и  периферий-
ные  элементы,  оно  неоднородно  по  составу.  Задача  лингвиста
заключается в том, чтобы определить состав поля, выявить цен-
тральные и периферийные элементы и определить, по каким при-
знакам они близки к другим частям речи.

1.1.3. Части речи знаменательные и служебные. Наиболее

крупное подразделение частей речи — это две большие группы:
знаменательные и служебные части речи. Знаменательные части

Теория семантического поля была ранее разработана И. Триром, Л. Вайсгер-

бером и другими западными лингвистами. Теория функционального лексико-
грамматического поля связана в основном с именами советских лингвистов
(E. В. Гулыга и E. И. Шендельс, А. В. Бондарко, М. М. Гухман), В, Г, Адмони рас-
сматривает собственно-морфологические поля,

речи включают такие единицы, которые имеют лексическое зна-
чение, т.е. называют понятия: table, dog, joy, strength; to bring, to
cry, to enumerate; big, difficult; soon, well. Иначе  говоря, они обо-
значают  постоянные  денотаты.  Обладая  лексическим  значением,
слова  знаменательных  частей  речи  способны  занимать  те  или
иные  синтаксические  позиции  в  предложении,  т. e. функциони-
ровать в качестве членов предложения, а также быть ядром сло-
восочетания. Таким образом, при отграничении знаменательных
частей речи от служебных лексические и синтаксические крите-
рии  совпадают.  Морфологические  свойства  также  в  известной
степени  присоединяются  к  ним:  словоизменением  обладают
только  знаменательные  части  речи.  Однако  среди  знаменатель-
ных  частей  речи  не  все  имеют  парадигму  словоизменения;  по-
этому  морфологический  признак  не  во  всех  случаях  является
ограничительным.

Служебные части речи не обладают свойством быть предметом

мысли, т. e. не обладают самостоятельным лексическим значени-
ем.  Так,  не  могут  обозначать  предмет  мысли  такие  единицы,
как  of, and, since, the, ибо  они  не  называют  отдельных  понятий
(ср. такие слова, как relation, meaning и т. п., которые называют
данные  понятия).  Назначение  служебных  частей  речи  в  язы-
ке —  указывать  на  те  или  иные  отношения  между  словами зна-
менательных частей речи, между предложениями или словосоче-
таниями,  или  же  уточнять  грамматическое  значение  знамена-
тельных  частей  речи:  the colour of the sky, dogs and cats, the
dog, a dog.

Выделение тех или иных частей речи, как знаменательных,

так и служебных, является дискуссионным; есть такие «основ-
ные» части  речи, в существовании которых не сомневается ни
один лингвист (например, имя существительное, глагол, имя при-
лагательное, наречие); среди служебных частей речи не вызывает
сомнения существование таких разрядов, как предлоги, союзы. С
другой стороны, многое остается сомнительным в отношении пра-
вомерности  выделения  слов  категории  состояния  и,  отчасти,
модальных  слов  в  знаменательных  частях  речи;  не  совсем
ясны  границы  частиц  в группе служебных частей речи. Далеко
не  все  лингвисты  согласны  с  выделением  артиклей  как  служеб-
ной  части речи; может вызывать  сомнение причисление  постпо-
зитива к служебным частям речи.

Следует чётко разграничивать служебные части речи и слу-

жебные  слова.  Служебные  слова  относятся  к  знаменательным
частям речи, но в определённых условиях утрачивают свое лекси-
ческое  содержание  и  сохраняют  только  свою  грамматическую
функцию.  Наиболее  типичным  случаем  такого  рода  являются
вспомогательные  глаголы.  Это —  глаголы,  способные  выступать
со своим собственным лексическим содержанием, например, гла-
гол have в предложении I have a new television set. Однако в форме
перфекта  этот  же  глагол  утрачивает  свое  лексическое  значение,
выступая  как  вспомогательный: I have lost my gloves. Он  не
превращается  при  этом  в  служебную  часть  речи,  но  функ-
ционирует как служебное слово.

1.2. ИМЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ

1.2.1. Грамматическое значение имени существительного.
Имя

существительное — знаменательная часть речи, обладающая зна-
чением  предметности.  Предметность —  грамматическое  значе-
ние,  в  силу  которого  словесные  единицы —  названия  как  собст-
венно  предметов,  так  и  не-предметов  (абстрактных  понятий,
действий, свойств и т. д.) — функционируют в языке сходным об-
разом с названиями собственно предметов. Словообразовательные
средства  отглагольных,  отадъективных  существительных  созда-
ют возможность для названий состояний, свойств, качеств и т. п.
функционировать синтаксически наряду с названиями предметов:
movement, strangeness, activity. Эти  образования  называются
синтаксич е с к и м и   дериватами.  Морфологическое  их
функционирование  во  многих  случаях  ограничено:  не  все  син-
таксические дериваты способны участвовать в морфологических
категориях  имени.  Это —  одна  из  важнейших  черт  полевой
структуры имени существительного.

1.2.2. Словообразование существительного. Словоизменитель-

ный  аппарат  существительных  весьма  беден.  Что  касается  его
морфемной структуры, то здесь следует отметить, что очень рас-
пространена  однослоговая  структура,  в  которой  совпадают  по
звуковому  оформлению  (хотя  функционально  они  различают-
ся) корень, основа и слово. Вместе с тем, существительное име-
ет  словообразовательный  аппарат,  значительно  превосходящий
по  разнообразию  аппарат  словоизменения.  В  грамматическом
плане  это  немаловажно  потому,  что  суффиксы,  помимо  своей
семантической  функции,  являются  показателями  принадлеж-
ности данного слова именно к существительным.

Суффиксальная структура наблюдается, в основном, в двух

больших группах: в существительных лица и в существительных
отвлеченных.

Наиболее характерны следующие суффиксы лица: -er, -ist, -

ess, -её — singer, naturalist, authoress, legatee. Из суффиксов отвле-
ченных существительных самые характерные: -ness, -ion, (-
ation, -ition), -ity, -ism, -ance, -ment — lateness, rotation, ignition,
security, socialism, elegance, movement.

П р и м е ч а н и е : Здесь приведены только наиболее часто встречающиеся

суффиксы. Частотность установлена по книге «Структура английского имени суще-
ствительного» (М., 1975).

1.2.3. Подклассы существительного. Существительные под-

разделяются на имена нарицательные и имена собственные. Нари-
цательные имена представляют собой обобщающее название лю-
бого предмета, обозначаемого ими: river может относиться к любой
реке,  dog —  к  любой  собаке,  pleasure —  к  любому  ощущению
удовольствия.  Имена  собственные,  в  противоположность  этому,
не имеют обобщающего понятийного содержания; они являются

названием,  кличкой  отдельных  индивидуальных  существ  или
предметов, они закреплены именно за данной особью, но не рас-
пространяются  на  остальные  сходные  явления.  Так,  John —  ско-
рее  всего  имя  человека  мужского  пола,  но,  в  сущности,  может
быть закреплено и за собакой, слоном и т. д.; Spot может быть
именем собаки, кошки, лошади и  т. п.; the Cutty Sark — назва-
ние известного английского клипера (быстроходного океанского
судна), но оно не содержит указания на эту отнесенность и мог-
ло бы быть названием кафе, кино, коттеджа. Имена собственные
не  лишены  грамматических  категорий,  свойственных  существи-
тельным  нарицательным;  однако  грамматика  в  первую  очередь
занимается  именами  нарицательными,  обладающими  обобщаю-
щим значением.

Поскольку существительные называют предметно любые яв-

ления  языковой  действительности,  они  представлены  самыми
разнообразными  лексическими  группами.  Взаимодействуя  с
грамматическими  категориями,  эти  группы  создают  разветвлен-
ную полевую структуру существительного.

Набор морфологических грамматических категорий сущест-

вительного  весьма  беден.  Бесспорно  существует  категория  чис-
ла.  Чрезвычайно  спорным  представляется  существование  кате-
гории  падежа.  Грамматической  категории  рода  в  английском  не
существует.

1.2.4. Проблема категории рода. Категория рода в англий-

ском  исчезла  окончательно  уже  к  концу  среднеанглийского
периода. Обозначение биологического пола существует в языке,
но при этом используются средства чисто лексические или сло-
вообразовательные: boy — girl, cock — hen, bull — cow; waiter —
waitress, lion — lioness; he-goat — she-goat. To же самое наблю-
дается  в  ряде  индоевропейских  языков  при  обозначении  разли-
чия  пола:  учитель-ница,  доктор-ша,  тигр-ица;  нем.  Löwe —
Löwin, Lehrer — Lehrerin.

Б. Стрэнг, автор книги «Modern English Structure», и некото-

рые другие  авторы утверждают, что  в английском  имеется  ка-
тегория  рода  существительного  на  том  основании,  что  возможна
субституция  имени  местоимением,  указывающим  на  биологиче-
ский  пол  или  неодушевленность:  he, she, it. Такая  точка  зрения
представляется  совершенно  неприемлемой,  так  как  речь  идет  о
субституции  имени  другой  частью  речи  и  о  перенесении  при-
знака  этой  другой  части  речи  на  существительное,  не  обла-
дающее  этим  признаком.  Да  и  для  местоимений  указанное
значение  является  чисто  лексическим  и  к  грамматическому
значению отношения не имеет.

1.2.5. Категория числа. Основное значение категории чис-

ла —  противопоставление  одиночности  и  множественности
предметов.  Под  множественностью  имеется  в  виду  количество
свыше одного. Единственное число  передается базисной фор-
мой,  т. e. формой,  не  имеющей  окончаний  и  совпадающей  с
основой (1.0.1.) Множественное  число  обозначается  на  письме
формантом  -s,  который  реализуется  как  ряд  алломорфов —
/z/, /s/, /iz/ в зависимости от характера финального звука ос-
новы

(dogs /z/, potatoes /z/; books, cats /s/; classes, bushes /iz/). Такова
продуктивная словоизменительная модель формы множественного
числа; её можно назвать «открытой моделью», так как новые сло-
ва, появляющиеся в языке, оформляются во множественном чис-
ле именно этим способом.

Авторы, стремящиеся максимально формализовать описание

языка,  в  частности  структуралисты,  обычно  рассматривают  от-
сутствие  окончания  в  единственном  числе  как  наличие  нулевого
суффикса.  Однако  нулевой  суффикс  не  является  морфемой,  т. e.
линейно выделимым отрезком, имеющим звуковую форму (1.0.1).
Представляется,  однако,  возможным  говорить  о  нулевом  экспо-
ненте (1.0.1) без записи его как морфемы.

Наряду с открытой моделью, существует ряд закрытых

групп; входящие в них существительные образуют формы множе-
ственного  числа  с  помощью  непродуктивных  средств,  закреп-
ленных  только  за  данными  существительными.  Это  суффиксы,
функционирующие только в пределах данных групп: а) суффикс -
еп, закрепленный за двумя существительными — oxen, children; б)
суффиксы латинских форм множественного числа, заимствованные
вместе  с  теми  существительными,  которые  они  оформляли  в  ла-
тыни: -i (nucleus — nuclei); -a (stratum — strata); -ae (antenna —
antennae).  Список  этих  существительных  невелик,  и,  что  очень
важно,  у  существительных,  имеющих  широкое  употребление,
появляются  собственно-английские  формы:  наряду  с  termini —
форма terminuses; наряду с antennae — antennas. Дескриптивисты
Хэррис,  Хоккетт  и  другие  рассматривают  суффикс  -еп  как  алло-
морф  (вариант)  морфемы  s/z,  основываясь  на  их  одинаковой
функции; очевидно, если принять эту точку зрения, сюда же сле-
дует  причислить  и  приведённые  выше  окончания  латинских  за-
имствований. Такая точка зрения возможна только в том случае,
если  морфема  определяется  как  элемент  чисто  функциональный,
безотносительно  к  её  звуковому  оформлению.  Между  тем,  алло-
морф  устанавливается  на  основании  звуковой  и  смысловой  общ-
ности (1.0.1). С  другой  стороны,  функциональную  общность  раз-
личных  суффиксов  множественного  числа  нельзя  отрицать.  Мы
предлагаем  термин  «функциональные  синонимы»,  которым  будут
обозначаться  те  или  иные  грамматические  средства,  сходные
функционально, но не являющиеся алломорфами.

Наряду с суффигированными формами, в языке существует

небольшая,  но  очень  стойкая  группа  существительных,  исполь-
зующих  чередование  гласных  для  образования  множественного
числа: /u:/ — /i:/ — tooth — teeth, foot — feet; /au/ — /ai/ — mouse —
mice, louse — lice; /u/ —  /i/ —  woman —  women;  /ae/ —  /e/ —
man —  men.  Чередование /ai/ — /i/  существует  также  в  основе
child —  children,  наряду  с  суффиксацией.  Это  чередование  отра-
жает древний способ образования грамматических форм и сохра-
нилось,  как  видно  из  перечня  слов,  у  очень  немногих  сущест-
вительных.

Наконец, у некоторых существительных отсутствует формаль-

ный признак множественного числа: sheep, deer, swine. Так, в
предложении The sheep fell into the ditch определить форму числа
sheep невозможно, если оно не подсказано более широким кон-
текстом.

1.2.5.1. Подклассы имен существительных по категории
числа.

Выше были перечислены формальные способы образования форм
множественного числа существительных, способных противопос-
тавляться по одиночности/множественности. Однако далеко не
все существительные обладают этой способностью, и отсюда воз-
никает

наиболее

важное

подразделение

на

лексико-

грамматические подклассы: на и с ч и с л я е м ы e и н е и с -
ч и с л я е м ы е («countables — uncountables»).

К исчисляемым относятся существительные, обозначающие

дискретные (отдельные) предметы, существа, явления, ощуще-
ния или их проявления: bench, girl, storm, breakfast, departure,
illness, joy, wish.

Подкласс неисчисляемых неоднороден. В него входят 1) на-

звания  веществ,  материалов,  не  являющихся  дискретными:  air,
brass, oxygen, sugar и  т.д.; 2) имена  абстрактные,  называющие
обобщенные  понятия,  не  распадающиеся  на  дискретные  едини-
цы:  greatness, validity, anger, gratitude. Граница  между  исчисляе-
мыми  и  неисчисляемыми  может  проходить  между  лексико-
семантическими  вариантами  существительных:  если  речь  идет  об
отдельном проявлении ощущения, чувства и  т.д., то  форма мно-
жественного числа возможна. То же самое относится к существи-
тельным,  обозначающим  вещества;  если  речь  идет  о  различных
сортах,  типах  данного  вещества  или  об  указании  на  их  большое
количество, возможна форма множественного числа: the horrors of
the war; his rages (= fits of rage) were terrible; the wines of Arme-
nia; the snows of Kilimanjaro.

Значение исчисляемости/неисчисляемости является зависи-

мым грамматическим значением (1.0.4). Оно не имеет собственной
формы,  но  реагирует  определённым  образом  на  морфологиче-
скую  форму  числа.  Образуемые  им  подклассы  входят  в  полевую
структуру  существительного:  исчисляемые  обладают  всеми  при-
знаками  категории  числа  и  входят  в  ядро  поля,  тогда  как  неис-
числяемые находятся на его периферии.

Имена с о б и р а т е л ь н ы е обозначают некое множество

единиц как одно целое. В принципе они могут не отличаться от
обычных  существительных  исчисляемых,  т. e. имеют  форму  мно-
жественного числа. Они передают о б ъ е д и н и т е л ь н у ю  со-
бирательность: a crowd — crowds, an army — armies. Однако соби-
рательные  могут  обозначать  множество  отдельных  индивидов;
это —  существительные  р а з д е л ь н о й   собирательности:  the
peasantry, the cavalry, the gentry. Они употребляются только в фор-
ме единственного числа, с глаголом-сказуемым в форме множе-
ственного числа.

Наконец, существует ещё подтип собирательных, способных

передавать  как  объединенность,  так  и  дискретность  единиц,  со-
ставляющих  данное  множество;  в  зависимости  от  задания  гла-
гол-сказуемое имеет форму единственного или множественного
числа: The group works well (вся  группа  в  целом),  но  The group
were assigned different tasks (отдельные  члены  группы);  The jury
consists of twelve members (коллектив присяжных заседателей), но
The jury were divided concerning the verdict (речь  идет  о  мнениях
отдельных заседателей).

Особую группу составляют так называемые «pluralia tantum»,

обозначающие предметы, состоящие не менее, чем из двух частей;
pluralia tantum не имеют формы единственного числа: shorts, scis-
sors, spectacles, trousers (ср. русск. ножницы, очки, сани).

1.2.5.2. Соотношение форм единственного и множественного

числа. Определение категории числа, приведённое в начале этого
раздела, как категории, передающей отношение одиночно-
сти/множественности, учитывает только основное формальное со-
отношение. Фактически это соотношение гораздо сложнее и, кро-
ме того, оно асимметрично.

Из двух форм числа для всех существительных, кроме pluralia

tantum, обязательна только форма  единственного числа.  Причи-
на  этой  обязательности  кроется  в  том,  что  форма  единственного
числа способна передавать не только наличие количества (один),
но и отсутствие количественных  измерений для неисчисляемых.
Форма же множественного числа всегда передает некое количест-
венное  отношение;  именно  поэтому  форма  множественного  числа
способна передавать конкретизацию абстрактного понятия: суще-
ствительное,  обозначающее  обобщенный  признак  (свойство,  ощу-
щение)  способно  также  передавать  отдельные  его  проявления
(attentions, joys) (1.2.5.1).

Но этим не исчерпывается асимметрия форм числа. Форма

единственного числа способна называть и вполне конкретное еди-
нично-предметное  понятие  наиболее  обобщенным  образом,  совер-
шенно отрешенно от количества. Существительное в  форме един-
ственного  числа  может  называть  предмет,  рассматриваемый  как
представитель  данного  класса:  The badger, for example, builds the
most complicated burrow. He случайно в энциклопедиях, справоч-
никах,  словарях  предмет,  подлежащий  дефиниции,  всегда  пред-
ставлен  существительным  в  форме  единственного  числа.  Таким
образом,  форма  единственного  числа  может  передавать  как  коли-
чественное, так и абстрагированное от количества значение; фор-
ма  множественного  числа  всегда  имеет  количественное  значение,
хотя бы и весьма неопределённое: Badgers build complicated bur-
rows.

1.2.6. Категория падежа. В противоположность чётко выра-

женной категории числа, проблема падежа сводится к вопросу,
существует ли в английском падеж.

Ответ на этот вопрос зависит прежде всего от того, рассмат-

ривать  ли  падеж  как  форму  или  только  как  содержание,  переда-
ваемое теми или иными средствами. Мы исходим из положения, что
падеж —  морфологическая  категория,  передающая  отношения
имени в предложении. Отсюда следует, что те или иные отноше-
ния, передаваемые падежом, должны передаваться формой самого
имени.  Все  другие  средства,  не  заключенные  в  форме  имени
(предлоги,  порядок  слов),  не  являются  морфологическими  и  по-
этому не могут рассматриваться как формы падежа. Отсюда сле-
дует также, что не может быть менее двух падежей (1.0.4).

Обычно принято говорить именно о двух падежах в английском:

об общем падеже (Common Case) и притяжательном (Possessive
Case). Принято также считать, что оба эти падежа совершенно
равным образом функционируют в формах единственного и множе-
ственного числа. Парадигма изображается обычно следующим обра-
зом: ,

Ед. ч.

Мн. ч.

Общ. п.

the boy

the boys

Притяж. п. the boy's the boys'

Так называемый «общий падеж» не имеет морфологического

оформления; его нулевой экспонент (1.0.1) не передает никакого от-
ношения; существительное вне контекста передает только значение
числа,  но  не  отношение  к  другим  членам  предложения.  Сравните:
the house was comfortable; the walls of the house; we approached
the house; behind the house. Изолированная словоформа house ни о чем
не говорит; следовательно, в форме «общего» падежа трудно ус-
мотреть  какое-либо  грамматическое  значение  падежа.  Вместе  с
тем,  если  существует  противопоставление  общий/притяжательный
падеж, то, возможно, общий падеж можно будет отрицательно оха-
рактеризовать  как  форму,  не  передающую  отношений,  свойствен-
ных притяжательному падежу.

Авторы грамматик указывают, как правило, на то, что притяжа-

тельный (родительный) падеж употребляется в основном с существи-
тельными лица, хотя возможно окказиональное его употребление с
существительными — названиями неодушевленных предметов,
традиционно закреплено употребление его с существительными —
названиями периодов времени, расстояния, цены: a week's notice;
at a mile's distance; a shilling's worth of sugar.

Существование притяжательного падежа было поставлено под

сомнение некоторыми советскими лингвистами (Г. Н. Воронцовой,
А. М. Мухиным и др.). Они указывали на особый характер форманта -
's,  способного  оформлять  не  только  отдельные  существительные,
но и словосочетания. Г. Н. Воронцова предлагала считать формы
на -'s формами категории притяжательности, а сам формант — агглю-
тинативным формантом. Термин «агглютинативный» все чаще исполь-
зуется в зарубежной и отечественной литературе в применении
к  английский  словоизменительным  аффиксам,  свободно  присоеди-
няющимся к основам. Мы предпочитаем не употреблять его, так как
английские  словоизменительные  форманты  не  наслаиваются  один
на другой (1.0.2). Что же касается  «категории притяжательности»,
то,  если  принять  существование  такой  категории,  следует  предпо-
ложить,  что  форма  «общего  падежа»  является  по  противопоставле-
нию  формой  «непритяжательности».  Вряд  ли  это  вносит  большую
ясность, чем понятие общего падежа.

Такое употребление формы посессива, как St. Paul's, at the baker's и т. п.,

Б. А. Ильиш справедливо рассматривает как лексикализацию существовавшего
ранее родительного падежа; сюда же, несомненно, можно отнести и фразеологизмы
типа a week's respite и т. д.

Однако основное положение Г. Н. Воронцовой и А. М. Мухи-

на — отрицание существования притяжательного падежа в англий-
ском — совершенно справедливо и нуждается только в дальней-
шем подкреплении. Действительно, форма на -'s, которую мы бу-
дем далее называть посессивом, функционирует в рамках ограни-
чений, совершенно не свойственных падежным формам.

Во-первых, употребление посессива ограничено лексически;

как  упомянуто  выше,  в  этой  форме  употребляются  существитель-
ные, обозначающие живые существа: the girl's voice, the dog's bark.
Редкие  случаи  употребления  посессива  и  с  неодушевленными  су-
ществительными  ограничены  значением  конкретного  предмета:
the car's roof, the door's support. Существительные  абстрактные  в
этой форме не употребляются: невозможно *his action's result.

Во-вторых, посессив ограничен позиционно: он всегда сто-

ит в препозиции, если он не репрезентирует атрибутивное сло-
восочетание (it was not my idea, it was Tom's); также при опре-
делителе — неопределённом артикле или указательном место-
имении, относящемся к определяемому: an idea of Tom's, this idea
of Tom's.

В-третьих, парадигма посессива ущербна: как указыва-

ет  Б. Стрэнг, посессив практически не употребляется во множест-
венном  числе  в  устной  речи,  ибо  на  слух  эту  форму  невозможно
отличить от формы единственного числа: ср. the boy's room и the
boys' room. Разумеется, как замечает Б. А. Ильиш, возможны слу-
чаи  однозначной  интерпретации  his mother's voice, the boys' heads,
но они не определяют общей картины. Она объясняется омоними-
ей форм типа boy's, boys, boys'. Единственное исключение — фор-
мы  men's, children's, сохранившие  внутреннюю  флексию  во  мно-
жественном  числе,  а  в  случае  children —  ещё  и  нестандартный
формант множественного числа. Эти два случая стоят за пределами
общей модели (1.2.5).

Наконец, не менее важна отмеченная Г. Н. Воронцовой способ-

ность форманта посессива оформлять единицы большие, чем слово;
формантом -'s оформляются не только словосочетания, ведущим
членом которых является существительное — John and Tom's
room, the Prime Minister of England's speech, — но и такие, в ко-
торых вообще нет существительного: somebody else's car.

Посессив выступает только в одной синтаксической функ-

ции —  определения.  Следовательно,  к  перечисленным  выше  огра-
ничениям  присоединяется  ещё  одно —  посессив  функционирует
только  в  пределах  именного  словосочетания.  В  этой  функции,  од-
нако,  может  функционировать  и  базисная  форма («общий  па-
деж»). Семантическое различие между этими синтаксически иден-
тичными  формами  достаточно  чётко:  посессив  передает  индиви-
дуальную  характеристику  определяемого,  тогда  как  базисная
форма  обозначает  обобщенное  свойство,  не  приписываемое  како-
му-то  одному  носителю.  Именно  поэтому  в  форме посессива  чаще
выступают существительные, обозначающие живые существа: ту
friend's arrival, Shakespeare's sonnets, Ibsen's plays.

По этой же причине употребление существительных лица в этой

функции в базисной форме нехарактерно; оно возможно только в
случаях обобщенной характеристики, отрешенной от носителя
свойства: the Shakespeare National Theatre, the Ibsen manner.

Этим же объясняется и нехарактерность употребления в по-

сессиве существительных, обозначающих неодушевленные пред-
меты; однако, если необходимо выделить индивидуальное свойство
предмета, такое употребление возможно: ср. the car's roof 'крыша
данного автомобиля' и the car roof 'крыша (любого) автомобиля'.

Основываясь на вышесказанном, представляется необходимым

пересмотреть  проблему  английского  падежа.  Посессив  и  соотне-
сенная с ним базисная форма функционируют только в узких рам-
ках  атрибутивного  словосочетания.  За  пределами  атрибутивного
сочетания базисная форма не соотнесена с посессивом. Такая огра-
ниченность  функционирования  позволяет  считать,  что  в  пределах
атрибутивного  сочетания  посессив  и  базисная  форма  реализуют
категорию  более  узкую,  чем  падеж,  которую  можно  назвать  ка-
т е г о р и е й  и м е н н о й  х а р а к т е р и с т и ки.

Эта категория, несомненно, относится к синтаксису. Значитель-

ное затруднение вызывает отнесение посессива к морфологии или
синтаксису. Можно, однако, предположить, что наличие монофлек-
сии, оформляющей синтаксические группы (Тот and Harry's room),
свидетельствует о том, что посессив подвергся процессу синтакси-
зации: монофлексия, оторванная от основы, оформляющая сочета-
ние слов, видимо, превращается в синтаксический показатель, и
эта синтаксичность сохраняется и тогда, когда он оформляет одну
единицу: the children's voices.

Предположение относительно «просачивания» ранее морфоло-

гического  показателя  в  синтаксис  может  рассматриваться  как
спорное;  но,  если  продолжать  считать  его  морфологическим,  то
следует  признать, что в морфологию проникают  единицы бóльшие,
чем  слово,  не  являющиеся  аналитическими  формами.  Признание
словосочетания  морфологической  единицей  не  менее  спорно,  чем
высказанное выше предположение.

С другой стороны, базисная форма, свободно функционирую-

щая  в  предикативной  структуре  предложения,  не  обладает  морфо-
логическими признаками падежа и за пределами атрибутивного со-
четания ничему не противопоставлена. Её функция в предложении
реализуется  неморфологическими  средствами;  она  соотнесена  с
членами  предложения.  Следовательно,  категория  падежа  в  анг-
лийском распалась, утратив свои морфологические свойства.

1.2.7. Синтаксические функции существительных. Имя су-

ществительное из всех частей речи имеет наиболее разнообраз-
ный набор синтаксических функций. Самые характерные его
функции — позиция подлежащего и позиция дополнения: The
dog wagged its tail. I like d о g s.

Существительное может быть также частью сказуемого — его

предикативным членом: She is a singer.

Особой чертой английского языка, отличающей его от других

индоевропейских  языков,  является  способность  существительно-
го выступать в функции препозитивного определения (см. 1.2.6) в
неизменяемой форме: a stone wall, the speed limit, the sea breeze. Та-
кого  рода  атрибутивные  словосочетания  оценивались  лингвиста-
ми  по-разному.  Некоторая  часть  лингвистов  склонна  видеть  в
них спонтанно возникающие и распадающиеся сложные слова (А.
И.  Смирницкий);  другие  считают,  что  в  этой  позиции  существи-
тельное переходит в прилагательное. Такая точка зрения нередко
отражена в  словарях, где существительное отмечено также и по-
метой  прилагательного:  stone, n., а., & v. t.; brick, n., а. —  The
Concise Oxford Dictionary,

Последняя точка зрения основана только на окказиональном

употреблении существительного в данной функции и предполага-
ет,  что  такого  употребления  достаточно,  чтобы  конституировать
новую часть речи. Между тем, никаких других признаков прила-
гательного атрибутивное существительное не приобретает: оно не
может передавать степень качества (1.3.3), не сочетается с на-
речием  и  т.  д.  Что же касается теории сложного слова, то, хотя
такие сочетания действительно близки к нему и в ряде случаев
трудно  провести  грань  между  словосочетанием  и  сложным  сло-
вом,  все  же  представляется,  что  слово —  устойчивая  единица  и
вряд  ли  можно  согласиться  с  теорией  его  спонтанного  воз-
никновения и распада.

Таким образом, мы считаем, что тип stone wall — атрибутивное

словосочетание с существительным в функции определения.

1.2.8. Проблема артикля. Английское существительное, как

известно, сопровождается артиклем — определённым (the) или
неопределённым (a, an); может и не иметь при себе артикля.

Проблема грамматического значения артикля и его

места в языке — один из самых сложных вопросов английской
грамматики, и решается он различными авторами далеко не од-
нозначно.

Проблема места артикля в языке представлена двумя основ-

ными  теориями:  одна  из  них  рассматривает  сочетание  артикля  с
существительным  как  аналитическую  форму  существительного,
другая относит артикль к служебным частям речи и трактует ар-
тикль  плюс  существительное  как  сочетание  особого  типа.  Пред-
ставители  теории  аналитической  формы  приравнивают,  таким  об-
разом, артикль к вспомогательной части аналитической формы. В
пользу  этого  взгляда  выдвигаются  в  основном  следующие  дово-
ды: артикль является морфологическим показателем имени суще-
ствительного; он не обладает лексическим значением. Доводы эти
довольно  серьёзны;  однако  они  представляются  недостаточно
убедительными.  Хотя  артикль  действительно  является  морфоло-
гическим показателем имени, и в этом его основное  формальное
назначение в языке, все же он не составляет вместе с именем та-
кой неразделимой единицы, как, например, аналитическая  форма
глагола.  Прежде  всего,  он  является  определителем  имени,  т. e.
между  ним  и  именем  существует  синтаксическая  связь,  невоз-
можная между компонентами аналитической формы.

Артикль может быть заменен местоимением: определённый артикль -
указательными  местоимениями  this, that, неопределённый —  место-
имением some; вспомогательный глагол аналитической формы ничем
заменен быть не может. Кроме того, хотя артикль действительно
не  имеет  лексического  значения,  он  имеет  собственное  грамматиче-
ское  значение  или  даже  значения.  На  этом  основании  представля-
ется правильным рассматривать его как компонент сочетания и как
служебную часть речи.

Мнения расходятся также в отношении количества артиклей.

За последние годы получила широкое хождение теория трех артик-
лей:  определённого,  неопределённого  и  так  называемого  нулевого
(отсутствие  артикля).  Теория  нулевого  артикля,  разумеется,  непо-
средственно  связана  с  теорией  нулевой  морфемы  (см. 1.0.1). Од-
нако признать  существование  нулевого  артикля,  т. e. его нулевого
экспонента, можно лишь в том случае, если артикль рассматривает-
ся не как отдельное слово, а как морфема, т. e. является фактически
структурным  компонентом  существительного,  наравне  со  словоиз-
менительными и словообразовательными суффиксами. Это означало
бы  признание  существования  аналитического  слова,  компонент  ко-
торого —  морфема —  свободно  передвигается  (a question — an im-
portant question — an urgent important question) и может заменяться
семантически  значащим  словом  (some important question, that
question).  Но  тогда  возникает  возможность  рассматривать  любое
сочетание лексически полного слова с тем или иным словом служеб-
ной части речи как аналитическое слово, например сочетание суще-
ствительного с предлогом: the violence of the storm. Совершенно оче-
видно, что при такой трактовке все формальные критерии просто иг-
норируются и сама концепция структуры слова, а также граммати-
ческих категорий становится зыбкой и бесформенной.

Если же рассматривать артикль как слово, то, по справедли-

вому указанию Б. А. Ильиша, независимо от того, как относиться
к понятию нулевой морфемы, понятие нулевого слова не представля-
ется приемлемым. Слово — самостоятельная единица, которая мо-
жет или присутствовать, или отсутствовать в предложении или сло-
восочетании, но не может быть представлена нулевым экспонентом.
Поэтому мы будем в дальнейшем изложении придерживаться теории
двух артиклей и говорить об отсутствии артикля в соответствующих
случаях. Нередко встречается термин «опущение артикля», но это,
как замечает Б. А. Ильиш, недоразумение: никакого опущения, т. e.
пропуска, здесь нет. Термин «опущение артикля» применим в слу-
чаях стилистически обусловленных, например, в газетных заго-
ловках, телеграммах: CONGRESSMAN MAKES STATEMENT.

Что касается значения артикля, большинство авторов склоня-

ются к мнению, что артикль представляет категорию определённо-
сти/неопределённости. Термины эти весьма малосодержательны и
поэтому удобны, ибо вряд ли можно определить значение артиклей
одним словом, которое охватывало бы всю сложность их семанти-
ки.

Как указано выше, морфологическая функция артикля за-

ключается  в  том,  что  он  является  показателем  имени  существи-
тельного. Синтаксическая его функция заключается в том, что он
определяет  левую  границу  атрибутивного  словосочетания:  the
leaves, the green leaves; the glossy dark green leaves. В этой функции
он  может  быть  заменен  любым  другим  определителем  имени:
those glossy dark green leaves, its glossy dark leaves...

Основной семантической функцией артикля, как указы-

вает  С.  Д.  Кацнельсон,  является  актуализация  понятия;  иначе
говоря, артикль соотносит то или иное понятие с действительно-
стью, представленной в данном тексте (текст — любое выска-
зывание  независимо  от  его  объема  и  содержания).  Следует  за-
метить, что  любой  текст  актуализирует  языковые  единицы:  в
предложении  Не is here элемент  he  указывает  на  какое-то  из-
вестное  собеседникам  лицо,  is  относит  действие  к  настоящему,
here указывает на место, известное  собеседникам.  В  отрыве  от
текста  эти  единицы —  he, is, here — не имеют соотнесенности с
действительностью.  Актуализация,  возникающая  при  употребле-
нии артикля, отличается тем, что она отражает субъективное за-
дание  говорящего  (пишущего).  По  справедливому  замечанию  С.
Д.  Кацнельсона,  форма  числа  также  является  способом  актуали-
зации существительного, и этот способ всегда объективен: мы не
можем  употребить  форму  множественного  числа,  говоря  об  од-
ном предмете, и  наоборот. Артикль же избирается  согласно  си-
туации.

Существует набор правил, определяющих желательность

употребления того или иного артикля в определённых ситуа-
циях.

Неопределённый артикль обычно вводит нечто новое:
A sharp stinging drizzle fell, billowing into opaque grey sheets...

(G. Durrell) Behind the wheel sat a short, barrel-bodied individual...
(G. Durrell) I heard an edge coming into my voice. (Snow) This table
was covered with a most substantial tea... (Snow).

Определённый артикль идентифицирует уже известные

предметы;

A notice came round, summoning a college meeting... The meeting

was called for 4.30... (Snow) A peasant had tethered his donkey just over
the hedge. At regular intervals the beast would throw out its head... (G.
Durrell)

Однако для идентификации однажды упомянутого предмета

достаточно  было  бы  употребить  определённый  артикль  один
раз. Между тем, он продолжает сопровождать данное существи-
тельное  при  каждом  его  упоминании;  такое  употребление  явля-
ется  по  существу  плеоназмом.  С.  Д.  Кацнельсон  указывает,  что
определённый  артикль  занимает  все  то  лингвистическое  про-
странство,  которое  ие  принадлежит  неопределённому  артиклю
как вводящему новое. Эта теория объясняет многие трудности в
соотношении артиклей.

Ещё раз возвращаясь к субъективности употребления артик-

ля, следует указать на возможность использования его в

художественной литературе для того, чтобы ввести читателя сра-
зу в данную обстановку как знакомую, без предварительных пояс-
нений. Это — весьма распространённый стилистический прием,
особенно характерный для современной литературы. Таково, на-
пример, начало романа Ч. Сноу «The Masters»: "The snow had only
just stopped and in the court below my room all sounds were dulled."
Приводим ещё одно начало романа: "The boys, as they talked to the
girls from Marcia Вlainе School, stood on the far side of their bicy-
cles..." (M. Spark. «The Prime of Miss Jean Brodie»).

Определённый артикль может употребляться и в тех случаях,

когда данный предмет не был упомянут ранее, но он настолько
связан с ситуацией, что специально вводить его не нужно:

We walked along Sidney Street in the steady rain. Water was

swirling, ... in the gutters; except by the walls, the pavements were
clear of snow by now, and they mirrored the lights from the lamps and
shop-fronts on both sides of the narrow street. (Snow) The large map had
been rolled down over the blackboard because they had started the geog-
raphy lesson. (M. Spark)

Обращаясь к подклассам существительных, мы находим, что

оба  артикля  свободно  употребляются,  в  зависимости  от  требова-
ния  ситуации,  с  именами  нарицательными,  обозначающими  от-
дельные  конкретные  предметы  (лиц),  т. e. с  теми  существитель-
ными,  которые  имеют  обе  формы  числа: The door was open. The
doors were open. The child is playing. The children are playing. Не-
определённый артикль, как известно, во множественном числе от-
сутствует, в силу остаточного значения «один», которое у него со-
храняется: I thought we were going to get a car... (G. Durrell) He said
the forests were full of serpents... (G. Durrell). Вместе  с  тем,  Б.  А.
Ильиш  справедливо  указывает,  что  в  некоторых  случаях  он  за-
меняется во множественном числе местоимением some, как в при-
водимых им примерах: ср. I have read a novel by Thackeray и I have
read some novel's by Thackeray.

Артикль отсутствует при именах абстрактных и веществен-

ных, т. e. тех, которые обладают формой множественного числа
только в определённых условиях. Совершенно то же самое мож-
но сказать об употреблении артикля с такими существительными.
Определённый артикль возможен тогда, когда существительное
сопровождается определением, так или иначе ограничивающим
его (например, указанием на носителя свойства, ощущения или ка-
ким-либо иным путем):

I couldn't help showing the resentment which flared up

within me. (Holt) He was immersed in the drama, showing the frankness
which embarrassed so many. (Snow)

Неопределённый артикль также возможен с именами абст-

рактными, если речь идет о каком-то новом проявлении данного
качества (ощущения). Ср:

That will be all for this morning, I said with d i g n i t y (Holt). —

She looked several years younger and there was a new d i g n i t y
about her. (Holt)

My sympathy was tinged with impatience. (Holt) — When

I arrived that afternoon it was to find them awaiting me and I sensed a n
i m p a t i e n c e in them both. (Holt)

Следует особо остановиться на обобщающем употреблении ар-

тикля,  с  существительным  в  форме  единственного  числа:  The (a)
nightingale is a singing bird. В примерах такого типа возможен любой
из двух артиклей. Если же речь идет о свойствах, проявляющихся
в  определённых  условиях,  предпочтительно  употребляется  неопре-
делённый  артикль:  An elephant is very dangerous when wounded.
Целый  ряд  частных  случаев  употребления  артикля  или  же  его  от-
сутствия  закреплен традицией. Так, отсутствует артикль при  обоб-
щенном  значении  существительного  man  («человечество»),  с  назва-
ниями времен года — in summer, in spring и др. Название предмета,
существующего в природе как единственный в своем роде, употреб-
ляется с определённым артиклем, но если ему приписывается осо-
бое качество, оно может сопровождаться любым из артиклей:

The sun was shining out of a g e n t i a n - b l u e s k y. (G. Dur-

rell) Bu t it was a cha n ged w i n d, a m ad , bellowing ,
h o o t i n g wind. (G. Durrell). The s h a l l o w s e a in the
bay... (G. Durrell)

В заключение суммируем все вышесказанное об артикле.

Артикль — это способ соотносить предметное понятие с речевой

ситуацией; неопределённый артикль вводит новое, ранее  не упомя-
нутое;  определённый  артикль,  идентифицируя  упомянутое  ранее,
формально  повторяется  и  тогда,  когда  идентификация  является
уже  повторной.  Идентификация  возможна  и  тогда,  когда  данный
предмет не был назван, но из ситуации вытекает необходимость или
возможность  его  наличия.  Имена  отвлеченные  и  вещественные  до-
пускают употребление артикля при наличии в предложении ограни-
чивающих определений.

Имена собственные употребляются без артикля. Однако упот-

ребление определённого артикля возможно при обобщенном назы-
вании (обычно семьи), а также при необходимости особо выделить
данное лицо:

We had dined with the Q a i f e s several times before. (Snow)

It was the D a v i d R u b i n I knew very well. (Snow)

Неопределённый артикль также возможен при подчеркнутом

введении имени лица как нового (в значении «некий»):

There have been two telephone calls... And the other was a foreigner,

a Mr. H e r с и l e P о i r о t. (Christie) Mrs. Gulliver, was that
it? But she didn't remember a Mrs. Gulliver. (Christie) A made-
moiselle M add у was there, I think. (Christie)

2 И. П. Иванова и др. 33

Теоретическая грамматика современного английского языка (И.Иванова) - часть 2