Теоретическая грамматика современного английского языка (И.Иванова)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предлагаемый курс теоретической грамматики ставит целью описание грам-

матического строя английского языка как системы, части которой взаимно связаны
определёнными взаимоотношениями различной степени сложности и неодинаковой
степени свободы или обязательности.

Отличие теоретической грамматики от практического курса грамматики за-

ключается в том, что практическая грамматика предписывает определённые пра-
вила употребления, учит, как надо говорить (писать), в то время как теоретиче-
ская грамматика, анализируя факты языка, излагает их, не давая никаких предпи-
саний.

В отличие от школьной грамматики, теоретическая грамматика не во всех

случаях дает готовое решение. В языке существует ряд явлений, интерпретируе-
мых  по-разному  различными  лингвистами.  В  значительной  мере  эти  расхождения
обусловлены  тем,  что  в  лингвистике  существуют  разные  направления,  каждое  со
своим методом анализа и отсюда — со своим подходом к материалу. Но в ряде слу-
чаев это объясняется и тем, что некоторые факты языка вызывают трудности анали-
за,  и  тогда  предлагается  только  возможный,  но  не  окончательно  доказанный
путь к их решению. Именно этим обстоятельством обусловлено существование раз-
личных теорий одного и того же явления языка, тогда как в практических грамма-
тиках таких расхождений нет или они минимальны.

Теоретическая грамматика современного языка учитывает существующие

теории языка; разумеется, давая им оценку, авторы ни в коей мере не считают
себя непогрешимыми арбитрами. Вместе с тем, определённая позиция автора неиз-
бежно  проявляется  явным  или  неявным  образом  в  критическом  анализе  тех  или
иных  теорий  и  самого  лингвистического  материала.  Более  того,  предлагаемая
здесь  книга  написана  тремя  авторами,  взгляды  которых  не  всегда  идентичны;
поэтому, хотя мы постарались избежать прямых противоречий, метод анализа
в трех частях не абсолютно одинаков.

Приведённые в книге примеры отобраны, в основном, из произведений худо-

жественной литературы второй половины XX в. В тех случаях, когда примеры
взяты не из литературы, они отражают общеизвестные, общеупотребительные кон-
струкции.

Раздел «Морфология» написан И. П. Ивановой, «Словосочетание» — В.В.

Бурлаковой, «Предложение» — Г. Г. Почепцовым.

Авторы благодарят кафедру английской филологии Горьковского пединсти-

тута иностранных языков и проф. Л. С. Бархударова (МГПИИЯ им. Мориса
Тореза) за ценные критические замечания. Авторы В. В. Бурлакова и И. П. Ива-
нова благодарят проф. Г. Г. Почепцова, взявшего на себя труд прочесть руко-
пись целиком и высказать несколько полезных советов.

МОРФОЛОГИЯ

ВВЕДЕНИЕ

1.0.1. Структура слова. Морфология — раздел граммати-

ки, изучающий форму слова. Слово является основной едини-
цей морфологии, и, следовательно, необходимо начать с его
определения.

Как известно, в языкознании не существует определения

слова,  которое  было  бы  справедливо  для  данной  единицы  в
языках  типологически  различных.  Однако  существуют  рабо-
чие  определения  слова  для  флективных  языков,  из  которых
наиболее  удачным  представляется  предложенное  Ю.  С.  Мас-
ловым  определение  слова  как  м и н и м а л ь н о й   е д и н и -
ц ы  я з ы к а ,  о б л а д а ю щ е й   п о з и ц и о н н о й  с а м о -
с т о я т е л ь н о с т ь ю .   Это  вполне  точное  определение  под-
черкивает,  с  одной  стороны,  подвижность  слова  в  предложе-
нии  (в  различных  предложениях  одно  и  то  же  слово  может
занимать  различные  позиции)  и,  с  другой  стороны,  тот
факт,  что  слово —  наименьшая  дискретная  (т.  е.  существую-
щая  раздельно)  единица  языка.  Можно  ещё  добавить,  что  сло-
во —  н а и м е н ь ш а я   е д и н и ц а ,   с п о с о б н а я   к  с и н -
т а к с и ч е с к о м у   ф у н к ц и о н и р о в а н и ю ,   и  с а м а я
к р у п н а я   е д и н и ц а  м о р ф о л о г и и .

Сам термин «слово» за последние годы незаслуженно под-

вергся остракизму со стороны ряда лингвистов, полагающих,
что  этот термин неточен, многозначен. Следует действительно
внести следующее уточнение: слово — обобщенный представи-
тель  всех  словоформ,  в  которых  оно  может  выступать.  Так,
говоря  о  слове  река,  мы  подразумеваем  все  возможные  сло-
воформы —  реки,  рекой,  реку  и  т.  д.  Следовательно,  слово-
форма — частная форма словоизменения, слово — представи-
тель всех возможных словоформ.

Ещё одно уточнение касается теории так называемого «ана-

литического  слова» — теории, время от  времени  встречающей-
ся  в  лингвистической  литературе.  Под  аналитическим  словом
обычно  подразумеваются  сочетания  типа  put on, take hold,
формально дискретные (раздельные), но составляющие единую
смысловую единицу. Такая трактовка, следовательно, базиру-
ется  исключительно  на  смысловом  критерии.  Формально  мы
имеем здесь дело несомненно с двумя словами, первое из кото-
рых  сохраняет  свойственную  глаголу  изменяемость:  (he) puts
on, took hold. Между  компонентами  этого  сочетания  можно
вставить третье слово: put it on, take firm hold.

Сочетания  такого  типа  являются,  несомненно,  типовыми,  но
приравнивание их к слову, хотя бы и «аналитическому», озна-
чает  отказ  от  объективных  формальных  критериев.  Границы
«слова»  при  этом  оказываются  бесформенными,  размытыми;
формальный  признак  переплетается  с  семантическим.  Таким
образом,  понятие  «аналитического  слова»  нельзя  признать
правомерным.

Выше было сказано, что слово — наиболее крупная единица

морфологии. Наименьшая единица морфологии — морфема.
Это — наименьшая значащая единица, не имеющая позицион-
ной самостоятельности.

А. И. Смирницкий определяет морфему как наименьшую

языковую  единицу,  обладающую  существенными  признаками
языка, т. е. имеющую как внешнюю (звуковую), так и внутрен-
нюю  (смысловую)  стороны.  Следовательно,  м о р ф е м а  —
м е л ь ч а й ш а я   л и н е й н а я   з н а ч а щ а я   е д и н и -
ц а ,   и м е ю щ а я  з в у к о в о е  в ы р а ж е н и е .

Следует заметить, что понятие морфемы, впервые предло-

женное русским лингвистом И. А. Бодуэном де Куртенэ именно
как  обобщеннее  обозначение  линейных  компонентов  слова —
корня  и  аффиксов,  подверглось  значительным  изменениям  в
некоторых лингвистических  направлениях.  Так,  Ж.  Вандри-
ес  понимает  морфему  как  любой  способ  выражения  грамма-
тических отношений; следовательно, сюда входят и служебные
слова,  и  части  речи,  например  предлоги,  и  порядок  слов.  Лин-
гвисты  копенгагенской  школы  называют  морфемой  граммати-
ческое  содержание  отношения,  выражаемого  тем  или  иным
формантом: так, согласно принципам копенгагенских лингвис-
тов, окончание -ом в словоформе лесом содержит три морфе-
мы —  падежа,  числа  и  рода.  Американские  дескриптивисты
рассматривают  морфему  как  единицу  линейную,  или  сег-
ментную,  т.  е.  единицу,  находимую  при  сегментации  слов
(словоформ).  Особо  отмечаются  единицы  суперсегмент-
ные —  ударение,  интонация,  которые  тоже  рассматривают-
ся как морфемы.

Морфемы, как указано выше, включают корень и аффик-

сы — префиксы и суффиксы.

Аффиксы имеют двоякое назначение в языке: одни исполь-

зуются в

словообразовании, т. е. при образовании новых слов от

производящих основ той или другой части речи; другие служат
для  образования  различных  форм  одного  и  того  же  слова,  т.  е.
словоизменения.  Словообразование  и  словоизменение  имеют
каждое свой собственный набор аффиксов: совпадение их может
быть только случайной омонимией (ср. -еr в агентивных сущест-
вительных — writer и -еr в форме сравнительной степени прила-
гательных —  longer).  Об  отдельных  случаях  перерождения
словоизменительного  суффикса  в  словообразовательный  см.
ниже (1.6.21.5).

Префиксы в английском имеют только словообразователь-

ные функции и здесь рассматриваться не будут. Суффиксы же
подразделяются на словообразовательные и словоизменитель-
ные; последние имеют прямое отношение к грамматическому
строю.

Корневая морфема, по определению В. Н. Ярцевой, — это то,

что едино в словах, принадлежащих к различным лексико-
грамматическим разрядам (black, blackish, blacken). В этом ряду вы-
делима корневая морфема black-.

Морфема реально представлена в языке своими вариантами, назы-

ваемыми а л л о м о р ф а м и ,  имеющими определённую звуковую и
смысловую общность. Алломорфы той или иной морфемы могут аб-
солютно совпадать по звуковому оформлению, как, например, корне-
вая морфема в словах fresh, refreshment, freshen, суффиксы в словах
speaker, actor (/э/), суффикс наречия — great-ly, quick-ly, nice-ly. Но
часто  алломорфы  не  абсолютно  идентичны:  сравните,  например,
корневую  морфему  в  словах  physic —  physician  /'fizik —  fi'ziSn/,
come —  came;  суффиксальную  морфему  в  словах  quiet-ude, serv-
itude, dream-ed /d/, walk-ed /t/, load-ed /id/.

Таким образом, термин «морфема» обозначает обобщенное поня-

тие, сумму всех алломорфов данной морфемы, объединенных частич-
ной звуковой и смысловой общностью. Необходимость именно зву-
ковой и смысловой общности логически вытекает из приведённого
выше определения морфемы.

Наряду с корнем, важной единицей является основа. В. Н. Ярце-

ва определяет основу как то, что едино в формах слова, входящего
в определённый лексико-грамматический разряд. На этом определе-
нии следует несколько задержаться.

Дело в том, что, если определение корня имеет характер универ-

сальный,  определение  основы  или,  правильнее,  характер  основы
зависит от строя языка, и сам во многом определяет его. Так,
в русском глаголе играть корень игр- встречается и в игрушка, иг-
ривый, игрун; в глаголе же основа игра- повторяется в играть, иг-
раю,  играл,  играющий.  Основа  игрушк-  повторяется  во  всех  падеж-
ных словоформах — игрушку, игрушкой и т. д. В английском осно-
ва  слова  совпала  с  его  назывной  (исходной)  формой

: так, в

словоформе  street  основа  street  совпала  с  назывной  формой  слова
street;  в  глаголе  walk  основа,  выделяемая  в  словоформах  walked,
walking, по  звуковой форме идентична  с  назывной  формой — инфи-
нитивом  walk.  Случаи  несовпадения  весьма  редки;  это —  реликто-
вые  формы,  отражающие  существовавшие  ранее,  но  исчезнувшие
типы —  man — men, child — children, а  также  некоторые  формы  не-
стандартных  глаголов.  В  громадном  же  большинстве  случаев  ос-
нова и назывная форма слова идентичны в звуковом оформлении,

Под назывной, или исходной формой имеется в виду та форма, которая дает-

ся в словарной статье (рука, а не руке; hand, а не hands). Следует заметить, что не
все лингвисты признают существование исходной формы, считая все формы слова
равноправными  (например,  А.  И.  Смирницкий),  однако  все  лингвисты  фактиче-
ски  постулируют  существование  исходных  форм.  Это  следует  из  общепринятых
формулировок  типа  «форма  множественного  числа  образуется  прибавлением
окончания  к  форме  единственного».  При  действительном  признании  равноправия
всех форм были бы вполне возможны формулировки «единственное число образу-
ется  путем  отбрасывания  окончания  множественного  числа», «настоящее  время
образуется отбрасыванием окончания прошедшего времени» и т. п. Однако практи-
чески такие формулировки не встречаются.

хотя, разумеется, различаются функционально: слово (словоформа)
функционирует в предложении, основа же — лишь в пределах сло-
воформы.

В современной лингвистике существует понятие нулевой мор-

фемы. Нулевая морфема усматривается в словоформах, не имеющих
окончания, но способных в других формах той же категории прини-
мать окончания. Так, в существительном стол в форме именитель-
ного падежа присчитывается «нулевая морфема», в противопоставле-
нии формам косвенных падежей, имеющим линейно выраженное
окончание. А. И. Смирницкий находит три морфемы в словоформе
teacher, поскольку во множественном числе оно имеет окончание -s.

Вполне очевидно, что те лингвисты, которые принимают опреде-

ление морфемы как линейного отрезка, имеющего звуковую форму,
впадают здесь в явное противоречие. «Нулевая» морфема не имеет
звуковой формы. Вместе с тем, несомненно то, что отсутствие оконча-
ния в словоформе, способной принимать аффиксы, является смысло-
различительным. Представляется удачным термин Ю. С. Macлова
«нулевой экспонент», т. е. «нулевой показатель», который указывает
на то, что отсутствие окончания (нуль окончания) передает грамма-
тическое значение, это — нуль значащий (ср. стол-, но стол-а,
стол-у и т. д.).

Тем самым нулевой экспонент оказывается функционально в од-

ном  ряду  с  морфемой;  поэтому  трактовка  его  дескриптивистами
как нулевого алломорфа морфемы не лишена основания. Однако су-
щественное их различие заключается в том, что морфема— единица
линейная,  имеющая  эксплицитную  звуковую  форму  и  представляю-
щая собой одну из составляющих общей суммы морфем данной сло-
воформы;  нулевой  экспонент  нелинеен,  не  имеет  эксплицитной  зву-
ковой  формы,  синтагматически  невыделим,  и  присчитывание  его  к
общей сумме морфем является искусственной схематизацией.

Для английского, однако, характерно особое положение. Как

указано  выше,  в  английском,  как  правило,  основа  совпадает  с  на-
зывной формой слова. Аффикс не входит при этом положении ве-
щей в минимальную структуру слова, он оказывается чем-то внеш-
ним по отношению к ней. Если мы сравним русскую словоформу
окно и  английское window, мы увидим, что  окончание  именитель-
ного падежа единственного числа -о в русском языке входит в мини-
мальную структуру слова, основа окн- не является словом без этого
окончания.  В  английском  слове  основа  полностью  совпадает  с
назывной  формой  слова,  и  аффикс  как  бы  присоединяется  к  ней
как нечто внешнее. Назывную форму слова мы будем в дальней-
шем называть «базисной» формой. Так как базисная форма — преоб-
ладающий тип структуры английского слова, понятие нулевого экс-
понента  вряд  ли  приложимо  к  нему.  Иначе  нам  пришлось  бы  при-
знать, что отрицательный признак в английском является ведущим
грамматическим признаком.

Несомненно, использование понятия «нулевой морфемы» создает

весьма эффектную симметрию в изображении парадигмы; однако
Для английского, с его особой структурой слова, оно

представляется  непригодным;  а  для  языков  с  развитой  флективной
системой, видимо, понятие нулевого экспонента  более чётко пере-
дает  сущность  явления,  чем  понятие  «нулевой  морфемы»,  и  не
приводит к переплетению линейных и нелинейных признаков.

1.0.2. Служебные морфемы. Служебные морфемы, т. е. словоиз-

менительные  аффиксы,  отличаются  в  английском  от  того,  что
обычно  понимается  под  термином  «флексия».  В  языках  флективных
флексия  передает  несколько  грамматических  значений  в  одном  и
том  же  аффиксе.  Так,  в  русском  окончание  -ом  (топором,  домом,
лесом)  передает  значения  творительного  падежа,  мужского  рода,
единственного числа; окончание -аем (бегаем, стираем, играем) пе-
редает значение настоящего времени, первого лица, множественного
числа  глагола.  Английские  словоизменительные  аффиксы  передают
только одно значение. Так, -s в словоформе rooms передает только
значение множественного числа или значение посессива, -ed ука-
зывает только на прошедшее  время (или причастие второе), -ing —
на  причастие  первое  или  герундий.  Наряду  с  этим  широко  распро-
странена омонимия служебных морфем: -s — окончание множествен-
ного  числа  существительных  и  третьего  лица  единственного  числа
глагола  (в  последнем  случае  как  будто  совмещаются  несколько
значений,  но  об  этом  см.  ниже, 1.6.8); омонимичны,  как  показано
выше,  окончания  -ed, -ing. Набор  словоизменительных  морфем
весьма  скуден;  он  ограничивается  приведёнными  выше  аффиксами;
можно ещё прибавить -еп — показатель некоторых причастий вторых
от  нестандартных  глаголов  и  множественного  числа  существитель-
ных ox-en, childr-en.

Тот факт, что словоизменительный формант, как указано выше,

не  входит  в  минимальную  структуру  слова  и,  следовательно,  явля-
ется как бы внешним добавлением к базисной форме, приводит
к  тому,  что иногда  словоизменительные  форманты  могут  оформлять
единицы  большие,  чем  слово.  Так,  в  словосочетании  His daughter
Mary's arrival формант - ' s  относится ко всему словосочетанию в це-
лом;  сравните  русское  приезд  его  дочери  Марии,  где  флексия  роди-
тельного  падежа  повторяется;  между  тем,  *His daughter's Mary's
arrival  в  английском —  невозможная  структура.  Подробнее  мы  вер-
немся к этому позднее (1.2.6).

Единственность грамматического значения, передаваемого каж-

дым  аффиксом,  и  его  внешнее  положение  по  отношению  к  мини-
мальной  структуре  слова  явились  причиной  того,  что  некоторые
лингвисты  употребляют  термин  «агглютинация»  для  обозначения
способа  присоединения  аффикса  к  основе.  Действительно,  эти  два
свойства весьма напоминают свойства словоизменительных прилеп
в  агглютинирующих  языках.  Однако  на  этом  сходство  кончается,
возникает  принципиально  важное  расхождение.  Агглютинативные
прилепы  наслаиваются  одна  на  другую:  прилепа,  обозначающая
падеж,  на  прилепу  множественного  числа,  так  что  вся  форма  снаб-
жена  показателями  ряда  категорий.  В  английском  такое  наслаива-
ние невозможно, сосуществование нескольких словоизменительных

аффиксальных формантов в одном слове совершенно исключено. Со-
четание  внутренней  флексии  (чередования  гласного)  со  словоизме-
нительным  формантом  наблюдается  в  глаголах  типа  keep —  kept,
ride —  rode —  ridden,  а  также  в  единичной  форме  men's.  Наряду с
этим  существует  также  реликтовая  форма  children's,  где  сочетается
аффиксальный формант множественного числа и аффикс посессива -
's.  Формы  этих  существительных  являются,  прежде  всего,  нети-
пичными,  исключениями,  стоящими  вне  системы.  Кроме  того,  фор-
мант посессива -'s присоединяется к единицам самой разнообразной
структуры (1.2.6) и  вообще  вряд  ли  может  рассматриваться  как
падежная  флексия (1.2.6). В  тех  случаях,  когда  происходит  види-
мость наслоения (buildings), аффикс, исторически когда-то бывший в
этом слове словоизменительным, переходит в словообразовательный
ряд. Вернее, само присоединение словоизменительного аффикса ока-
зывается возможным именно в силу того, что предшествующая ему
морфема приобрела  словообразовательный  статус. Наряду  с  упоми-
навшейся выше  омонимией аффиксов,  следует также отметить рас-
пространённость  омонимии  состава  основ  различных  частей  речи
и — поскольку основы в огромном большинстве совпадают по зву-
ковой форме с базисными формами — омонимии частей речи. Это
обстоятельство  является  причиной  того,  что  отношения в  предло-
жении передаются в основном синтаксическими средствами.

1.0.3. Проблема бинарности. Широко распространённая в совре-

менном языкознании методика описания языка основывается на
теории бинаризма и изоморфизма. Эта теория возникла на базе ре-
зультатов, полученных фонологией, и, с другой стороны, как реали-
зация принципов пражского структурализма в описании языка.

Фонологией установлены системные отношения между фонемами,

находящимися в отношении противопоставления. Фонология разли-
чает несколько типов оппозиций, из которых наиболее важны би-
нарные привативные оппозиции, т. е. оппозиции, основанные на на-
личии признака у одной единицы из двух и отсутствии его у дру-
гой.

Учение об изоморфизме трех иерархических уровней — фоноло-

гического, морфологического и синтаксического — предполагало
однотипность единиц и отношений между ними на всех трех уровнях.
Отсюда вытекал логически обусловленный механический перенос
отношений,

характерных

для

незнакового

уровня—

фонологического, на уровень знаковый — грамматический. Одна-
ко  требование  рассматривать  грамматический  строй  как  систему
обязательно бинарных отношений противоречит фактам языка. Без-
условно,  бинарные  отношения  прослеживаются  в  определённых
случаях, например: единственное и множественное число существи-
тельных (однако, как известно, в ряде языков прослеживается исто-
рически наличке в древние эпохи двойственного числа, что наруша-
ет бинарную схему). Но и факты современных языков, в частности

английского,  показывают  необязательность  бинарных  отношений.
Так, существуют три времени глагола — настоящее, прошедшее и бу-
дущее; три лица местоимений — первое, второе и третье. В русском
языке существуют три грамматических рода. Разумеется, эти языко-
вые факты можно, при желании, искусственным образом втиснуть в
бинарную  схему, сгруппировав  их как  два  против одного: например,
будущее время в противопоставлении настоящему плюс прошедшее,
но  можно  и  по-другому —  прошедшее  время  в  противопоставлении
настоящему и будущему; все зависит от субъективной направленно-
сти  исследования.  Объективным,  однако,  остается  существование
трех форм.

Отношение лингвистов к теории обязательности бинарных отно-

шений во всех явлениях и сферах языка неодинаково. Она является
основой учения американских структуралистов; среди советских
лингвистов придерживаются этой схемы, в частности, А. И.
Смирницкий, Л. С. Бархударов, Б. А. Ильиш; не пользуются мето-
дом чисто бинарного анализа В. Г. Адмони, В. Н. Ярцева, А. В.
Бондарко; категорически отрицает его Г. С. Щур.

Без сомнения, схематическое описание языка в виде бинарных

оппозиций,  находящихся  на  иерархически  расположенных  уровнях,
весьма  удобно,  создает  симметрию  изображения  и  известную  про-
зрачность  структуры.  Зато  те  сложные  связи  и  взаимоотношения,
которые  существуют  между  единицами  морфологии,  синтаксиса  и
лексики,  передаются  упрощенно,  причем  учитывается  только  отно-
шение  инвариантов.  Стремясь  к  логической  непротиворечивости
описания,  эти  схемы  не  раскрывают  подлинных  отношений  между
единицами  языка,  которые  зачастую  весьма  противоречивы  по
своей природе. В языке существует ряд явлений и единиц, не укла-
дывающихся  в  рамки  схематического  описания,  основанного  на
теории  обязательной  бинарности:  сближение  единиц  одной  части
речи  с  единицами  другой  (например,  субстантивация  прилагатель-
ных);  возможность  категориальных  форм  для  какой-то  группы
единиц данной части речи и невозможность их для другой (например,
отсутствие формы множественного числа  для ряда существительных
вещественных  и  абстрактных);  наличие  единиц,  совмещающих  при-
знаки различных частей речи (например, much, many, little, few, об-
ладающие  признаками  прилагательных,  числительных  и  местоиме-
ний);  взаимодействие  грамматической  формы  и  лексико-
грамматической семантики целого ряда единиц.

Одновременно с тезисом о бинаризме в морфологию было перене-

сено из фонологии понятие о п п о з и ц и и .  Это понятие приложи-
мо в тех случаях, где имеется действительно бинарное отношение. В
случаях  трехчленных  категорий,  однако,  этот  термин  приобретает
неточное, размытое значение. (То же самое наблюдается в фоноло-
гии, где так называемые эквиполентные оппозиции вряд ли можно
считать оппозициями.)  В морфологии  при трехчленных  категориях
этот термин означает даже не «противопоставление», а скорее «со-
отнесённость». Поэтому в нашем тексте предпочтение отдается этим
терминам.

В современной морфологии принято заимствованное также из

фонологии  понятие  «маркированного» (сильного)  и  «немаркиро-
ванного» (слабого)  члена  оппозиции.  Маркированный  член  имеет
формально  выраженный  признак  (например,  окончание  множе-
ственного  числа  у  существительных)  и  обладает  более  узким  и
четким  грамматическим  значением,  чем  немаркированный
член. Однако в морфологии — на знаковом уровне, где мы име-
ем дело не только с планом выражения, но и с планом содержа-
ния, —  применение  этого  понятия  связано  с  рядом  трудностей.
Дело в том, что в морфологии  немаркированный  член  оппозиции
способен  передавать  и  значение  маркированного  члена:  The oak
is a tree. The mouse is a rodent. Речь идет здесь обо всем множестве
данных единиц, и данное значение может быть выражено и формой
множественного числа (маркированного члена): Oaks are trees. Mice
are rodents. Далее,  что  очень  важно, «немаркированный»  член
(единственное число существительных, действительный залог гла-
гола и т. п.) включает ряд единиц, неспособных иметь маркирован-
ную форму (1.2.5.1, 1.6.20.2), и, следовательно, для них вообще не
существует  противопоставления  по  маркировке.  И,  наконец,  в
трехчленных  категориях  применение  понятия  маркированности
означало  бы  внесение  бинарного  подразделения  по  субъектив-
ным критериям.

Таким образом, в морфологии понятие маркированности ока-

зывается  весьма  условным,  если  относить  его  к  грамматическому
значению формы; в плане же выражения «маркированный» озна-
чает  просто  «имеющий  грамматический  формант».  В  последнем
значении  этот  термин  применим  к  любой  форме,  включающей
формант.

В своем описании мы будем исходить из принципа полевой

структуры  частей  речи,  о  чем  подробнее  см.  ниже (1.1.2). Ис-
ходя  из  этого  принципа,  лингвист  имеет  возможность  описывать
язык  с  учётом  реальной  его  сложности,  внося  известную  гиб-
кость в описание.

1.0.4. Грамматическая категория. Грамматическое значе-

ние. Основными понятиями грамматики являются грамматическая
категория, грамматическое значение и грамматическая форма.

Г р а м м а т и ч е с к а я к а т е г о р и я — объединение двух

или более грамматических форм, противопоставленных или соотне-
сенных  по  грамматическому  значению.  Данное  грамматическое
значение  закреплено  за  данным  набором  форм  (парадигмой).  Вне
постоянных  формальных  показателей  грамматической  категории
не существует. Грамматическая категория включает не менее двух
противопоставленных форм, но возможно и большее их количество.
Так,  существует  три  формы  времени —  настоящее,  прошедшее  и
будущее,  четыре  глагольных  разряда —  основной,  длительный,
перфектный и перфектно-длительный, но две формы числа сущест-
вительных,  два  залога  и  т.  д.  Не  существует  категорий,  имею-
щих  только  одну  форму:  не  может  быть  одного  артикля,  одного
падежа,  одного  залога  и  т.  д.  Противопоставление  внутри  катего-
рии необходимо, хотя не обязательно бинарно.

Г р а м м а т и ч е с к о е з н а ч е н и е — обобщенное, весьма

абстрагированное  значение,  объединяющее  крупные  разряды
слов  и  выраженное  через  свойственные  ему  формальные  по-
казатели или — в противопоставлении — через отсутствие по-
казателей.  Очень важным его свойством является то, что грамма-
тическое  значение  не  названо  в  слове.  Формальные  показатели
специфичны  для  каждого  языка  и  передают  грамматическое  зна-
чение только в соединении с основами определённых разрядов —
частей речи. Так, показатель -s в английском, будучи присоединен
к  основе  существительного, передает  значение  множественности:
tables, boys; в немецком данное значение передается другими по-
казателями: Tisch-e, Knabe-n; в русском мы находим показатели -
ы, -и: столы, мальчики.

Грамматическая категория, как правило, является своеоб-

разным  отражением  явлений  объективно  существующего  мира:
так, категория числа отражает количественные отношения, кате-
гория времени — отношение действия к моменту речи и т. д. Но
существуют и категории, не основанные на явлениях объективно-
го мира. Такова, например, категория рода в тех языках, где она
имеется; она несет в них чисто синтаксическую функцию органи-
зации  атрибутивного  словосочетания  путем согласования. Ника-
ких  реальных  логических  оснований  она  не  имеет  (вероятно,
именно  этим  объясняется  общеизвестная  трудность  запоминания
родовой  принадлежности существительного): ср. русск. письмо —
ср. р.; нем. der Brief — м. р.; фр. la lettre — ж. р.; русск. дом —
м. р.; нем. das Haus — ср. р.; фр. la maison — ж. р.

Несомненно, при своем возникновении категория рода от-

ражала некую классификацию предметов объективной действи-
тельности, отвечавшую миропониманию носителей языка данной
эпохи. В дальнейшем она утратила свое понятийное содержание
и превратилась в чисто формальный прием согласования.

Словарный состав языка может реагировать определённым об-

разом на ту или иную категорию, в зависимости от грамматиче-
ского

значения

категории

обобщенного

лексико-

грамматического разряда, к которому относятся данные лексиче-
ские  единицы:  лексика  может  «сопротивляться»  той  или  иной
форме или же модифицировать её значение. Так, многие сущест-
вительные,  обозначающие  предметы,  не  поддающиеся  счету  (су-
ществительные  вещественные  и  абстрактные),  не  имеют  формы
множественного  числа  (gold, silver, oxygen, gratitude).  С  другой
стороны, возможно, что при употреблении в данной форме лекси-
ческой  единицы,  по  своему  обобщенному  значению  противореча-
щей значению формы, происходит модификация грамматического
значения  формы.  Так,  глаголы  мгновенного  действия,  неспособ-
ные  обозначать  процесс,  в форме длительного  разряда  получают
значение  повторного  действия  (was jumping, was shooting, was
winking).

Хотя «сопротивление» лексической единицы грамматиче-

ской форме непосредственно связано с её лексическим значени-
ем, дело не в частном лексическом содержании. Лексические
значения таких существительных, как gold, silver, hydrogen,

gratitude,  весьма  далеки друг от друга, однако они в равной сте-
пени  не  могут  иметь  форму  множественного  числа.  Они  все  объе-
динены обобщенным понятием неисчисляемости, которое, правда,
вытекает  из  их  лексического  содержания,  но  охватывает  самые
различные по лексическому значению единицы. Это значение не
является  для  них  родовым  (родовым  для  понятий  «золото,  сереб-
ро» явилось бы понятие «металл»); обозначаемые ими предметы от-
носятся к самым разнообразным, не связанным между собой в экс-
тралингвистической  реальности  областям.  С  другой  стороны,  по-
нятие неисчисляемости отражается в грамматической форме не че-
рез собственную, эксплицитную форму, а через неприятие или мо-
дификацию значения грамматической формы. Таким образом, зна-
чения  неисчисляемости,  мгновенности  действия  и  т.  п.,  не  имея
своей  эксплицитной  грамматической  формы,  взаимодействуют  с
грамматическими  формами.  Они  являются  звеном,  соединяющим
лексический состав и грамматическую форму. Они могут поэтому
быть  обозначены  как  з а в и с и мые  г р а м м а т и ч е с к и е
з н а ч е н и я ;

часто

их

называют

также

лексико-

грамматическими значениями. Здесь мы будем обозначать их «за-
висимые грамматические значения».

В тех случаях, когда зависимое грамматическое значение вы-

зывает  модификацию  значения  формы,  оно  является  одной  из
причин вариантов основного грамматического значения, т. e. так
называемого  и н в а р и а н т а .   Определить  же  основное  грам-
матическое значение возможно, исследуя форму в очень широком
контексте  или  совсем  без  контекста.  Иначе  говоря,  инвариант —
это  грамматическое  значение,  не  подверженное  изменению  под
влиянием  зависимого  грамматического  значения  или  каких-либо
дополнительных условий.

1.0.5. Морфологические средства передачи грамматическо-

го значения. Морфологические средства передачи грамматическо-
го значения заключены в форме слова, иначе говоря, в комплексе
его словоформ. Для языков флективных это следующие средст-
ва:

1) Флексия, т. e. словоизменительный формант; флексия мо-

жет  быть  внешней,  т. e. это —  суффикс,  несущий  грамматиче-
скую нагрузку: street-s, approach-ed; флексия может быть внутрен-
ней,  это —  чередование  гласных:  foot —  feet;  find —  found.  В  со-
временном  английском  существует  флексия  особого  типа,  спо-
собная оформлять единицы, большие, чем одна словоформа, т. e.
словосочетания: ту aunt and uncle's arrival. Это — так называе-
мая  м о н о ф л e к с и я .   Обычная  флексия  присоединяется  к  ос-
новам:  ту uncle's arrival. Монофлексия  оформляет  сочетание
слов, а не основ, что позволяет рассматривать её как синтакси-
ческий формант (1.2.6).

2) Словоформы грамматического ряда могут быть суппле-

тивными; в современных языках, в частности в английском, это —
пережиточные формы, однако весьма стойкие: to be — am — was;
good — letter — the best.

3) Аналитические формы. Аналитические формы возникли

позднее, чем флексия. Они включают не менее одного служебного

слова и одного лексически наполненного, но возможно и боль-
шее количество служебных компонентов: is coming, has been
asked, is being built.

Аналитические формы внешне похожи на словосочетания, и

поэтому важно указать на некоторые критерии их распознава-
ния:

1) Общее грамматическое значение складывается из сочета-

ния  всех компонентов, составляющих данную форму; вспомога-
тельный  глагол  передает  более  частные  внутрипарадигматиче-
ские значения лица и числа (если эти значения отражены в фор-
ме), но общее видовременное, залоговое и модальное значение
складывается только из всех компонентов вместе. Вместе с тем,
каждый  компонент,  взятый  в  отдельности,  не  несет  информации
об общем значении формы. Так, has и given не информируют о
значении перфекта, так же как и had, been, sent.

2) Аналитические формы исторически сложились из синтак-

сических  сочетаний,  в  основном  из  определённых  типов  со-
ставного  сказуемого.  Они  превратились  в  аналитические  формы
только  тогда,  когда  их  грамматическое  объединение  стало  на-
столько  тесным,  что  синтаксические  отношения  между  ними
исчезли.  Отсюда  следует  весьма  важный  вывод:  между  компо-
нентами  аналитической  формы  не  может  быть  синтаксических
отношений.

3) Синтаксические отношения с окружением в тексте воз-

можны  только  для  всей  формы  в  целом;  компоненты  форм  в
отдельности  не  могут  иметь  синтаксических  отношений  по-
рознь. Так, в сочетании was driving the car элемент the car являет-
ся  дополнением  ко  всей  глагольной  форме;  в  had often remem-
bered  элемент  often  является  обстоятельством  к  сказуемому,
выраженному аналитической формой в целом.

1. ЧАСТИ РЕЧИ

1.1. ТЕОРИЯ ЧАСТЕЙ

РЕЧИ

1.1.1. Теория классификации частей речи. Весь словарный со-

став  английского,  как  и  всех  индоевропейских  языков,  подраз-
деляется  на  определённые  лексико-грамматические  классы,  на-
зываемые  традиционно  частями  речи.  Существование  таких
классов не вызывает сомнения ни у кого из лингвистов, хотя, как
мы  увидим  ниже,  трактовка  их  неодинакова  у  разных  уче-
ных.

Основные принципы этого подразделения на разряды, суще-

ствующего  с  давних  времен,  были  эксплицитно  сформули-
рованы  Л.  В.  Щербой:  это —  лексическое  значение,  морфологи-
ческая форма и  синтаксическое  функционирование.  Подразде-
ления, принятые в разных школах, не совпадают — как по коли-
честву выделяемых частей  речи,  так  и  по  их  группировке, —  но
перечисленные  принципы действительно лежат в основе выделе-
ния  классов  слов.  Имплицитно,  однако,  в  ряде  случаев  (и  в  наи-
более принятых классификациях) выделение классов основыва-
лось не на всех указанных трех признаках одновременно. Это

особенно  ясно  в  отношении  английского  языка,  однако  это
справедливо  и  в  отношении  языков  флективных.  Ниже,  при
описании  отдельных  частей  речи,  мы  будем  каждый  раз оста-
навливаться на этом вопросе. Здесь только упомянем  те  приме-
ры,  которые  приведены  в  статье  на  эту  тему  М.  И.  Стеблина-
Каменского. Числительные объединяются своим лексическим зна-
чением — значением точного количества. В остальном они ведут
себя так, как существительные или прилагательные, с той же па-
радигмой и синтаксическими позициями. Местоимения отличают-
ся  тем,  что,  обладая  предельно  обобщенным  значением,  они
указывают на любые предметы, существа, абстрактные понятия,
не  называя  их;  в  остальном  они  ведут  себя  сходно  с  существи-
тельными или прилагательными. Такого рода скрещивание, несо-
вместимое со строгой логикой, не должно вызывать удивление:
далеко не все в языке укладывается в логические правила.

В языкознании имеется ряд попыток построить такую клас-

сификацию  частей  речи  (лексико-грамматических  разрядов),  ко-
торая  отвечала  бы  основному  требованию  логической  клас-
сификации,  а  именно —  была  бы  основана  на  одном  едином
принципе. Как мы увидим ниже, эти попытки не оправдали се-
бя.  Классификация  частей  речи  продолжает  быть  спорным  во-
просом;  существуют  расхождения  между  лингвистами  относи-
тельно количества и номенклатуры частей речи.

Г. Суит, автор первой научной грамматики английского языка,

делит части речи на две основные группы — изменяемые и неизме-
няемые.  Таким  образом,  он  считает  морфологические  свойства
основным принципом классификации. Внутри группы изменяемых
(«declinables») он придерживался традиционного подразделения —
существительные,  прилагательные,  глаголы.  Наречия,  предлоги,
союзы  и  междометия  объединены  в  группу  неизменяемых («inde-
clinables»).

Наряду с этой классификацией, однако, Суит предлагает

группировку, основанную на  синтаксическом  функционировании
определённых  классов  слов.  Так,  группа  именных  слов (noun-
words)  включает,  кроме  существительных,  сходные  по  функцио-
нированию  «именные»  местоимения (noun-pronouns), «именные»
числительные (noun-numerals), инфинитив  и  герундий;  в  груп-
пу  адъективных  слов входят, кроме прилагательных, «адъектив-
ные»  местоимения (adjective-pronouns), «адъективные»  числи-
тельные (adjective-numerals) причастия.  Глагольная  группа
включает личные формы и вербалии; здесь опять ведущим ока-
зывается  морфологический  принцип;  все  неличные  формы,  так
же  как  и  личные,  обладают  глагольными  категориями  времени
(tense) и залога.

Таким образом, вербалии — инфинитив и герундий — ока-

зываются причисленными к именным словам на основании их
синтаксического функционирования, а по своим морфологиче-
ским свойствам они оказываются и в группе глагола.

Как мы видим, Суит видел несогласованность морфологиче-

ских и синтаксических свойств частей речи; но его попытка соз-
дать согласованную группировку привела к тому, что по

синтаксическому  признаку  были  раздроблены  разряды,  лексиче-
ски и морфологически объединенные, и, с другой стороны, объеди-
нены  осколки  разрядов,  лексически  и  морфологически  несходных.
Что  же  касается  группы  «неизменяемых»,  то  в  ней  объединены  со-
вершенно  разнородные  элементы:  наречия,  которые  являются  чле-
нами предложения, и союзы, предлоги и междометия, которые ими не
являются;  предлоги,  функционирующие  внутри  предикативных
единиц, и союзы, соединяющие предикативные единицы.

О. Есперсен, датский лингвист, автор «Философии грамматики»,

многотомной «Грамматики современного английского языка» и ряда
других работ, полностью отдавал себе отчёт в трудности прими-
рить два основных принципа — форму и функцию, т. e. морфоло-
гию и синтаксис, даже не учитывая лексическое значение. Он спра-
ведливо замечает, что, если за основу классификации принять мор-
фологию (изменяемость и неизменяемость), то такие слова, как
must, the, then, for, enough должны быть отнесены к одному клас-
су; как показано выше, это действительно самая слабая сторона суи-
товской классификации.

Есперсен предложил двойственную систему: наряду с описанием

традиционных частей речи, которые он рассматривает в их морфоло-
гическом оформлении и понятийном содержании, эти же классы ана-
лизируются с точки зрения их функционирования в синтаксических
сочетаниях  (предложениях  и  словосочетаниях).  То  или  иное  слово
может являться первичным (primary), т. e. быть ядром словосочета-
ния,  или  подлежащим  предложения;  вторичным (secondary), т. e.
непосредственно  определяющим  первичное,  и  третичным (terti-
ary),  т. e. подчинённым  вторичному.  Так,  в  словосочетании  a
furiously barking dog существительное dog — первичное, barking, не-
посредственно  определяющее  его, —  вторичное,  а  наречие  furi-
ously — третичное. Это так называемая теория трех рангов; Есперсен
особо останавливается далее на тех отношениях, которые передаются
этими рангами, о чем см. ниже, в разделе синтаксиса (2.2.6). Однако
Есперсен не отвергает ни традиционного деления на части речи,
ни  традиционных  синтаксических  позиций.  Таким  образом,  теория
трех  рангов  оказывается  в  несколько  промежуточном  положении,
между морфологией и синтаксисом, хотя, как видно из вышеописан-
ного,  она  ближе  к  синтаксису.  Вероятно,  справедливо  сказать,
что теория трех рангов — одна из первых попыток дать единую клас-
сификацию,  основанную  на  позиции  (функции)  слова  в  единицах
больших,  чем  слово;

однако морфологическая классификация, син-

таксические функции и три ранга все время перекрывают друг друга,
переплетаясь  и  создавая  избыточные,  ненужные  единицы  анализа.
Среди работ, авторы которых пытаются найти единый принцип клас-
сификации частей речи, особого внимания заслуживает книга Ч. К.
Фриза «Структура английского языка» (Ch. Fries. «The Structure of
English»).  Фриз  отвергает  традиционную  классификацию  и  пы-
тается построить систему классов, основанную на позиции слова в
предложении.  Посредством  подстановочных  таблиц  Фриз  выделяет
слова четырех классов, традиционно называемые

существительными,  глаголами,  прилагательными  и  наречия-
ми. Так, к классу 1 принадлежат все слова, способные занимать
позицию слова  concert  в  предложении  The concert was good
и  слова  tax  в  предложении  The clerk remembered the tax; слова
класса 2 занимают  позицию  слова  is/was, remembered в  тех  же
предложениях; слова класса 3 стоят в позиции good в модели The
(good)concert was good, и  слева  класса 4 — в  позиции  there  в
модели

3 1

3 4

The is/was there

Эти модели разбиваются на подтипы, которые мы не приводим
здесь. Фриз последовательно придерживается позиционного прин-
ципа, и, таким образом, к классу 1 относятся не только сущест-
вительные, как можно на первый взгляд вывести из приведённой
выше схемы. Любое слово, способное занять позицию concert в
приведённом примере, относится к классу 1; как указывает Фриз,
к классу 1 относятся любые слова, способные занять позицию пе-
ред словами класса 2, т. e. перед глаголом в личной форме; так,
слова man, he, the others, another относятся к классу 1, так как они
способны занять позицию перед словом второго класса came.

Креме четырех классов, Фриз выделяет 15 групп. В них также

используется последовательно позиционный принцип, и в эти
группы попадают слова самых разнообразных типов". Фриз назы-
вает эти группы «function words», и, действительно, часть слов,
входящих в эти группы, в общем очень близки к тем разрядам, ко-
торые мы называем служебными частями речи (1.11—15).

Так, в группе А оказываются все слова, способные занимать

позицию  the,  т. e. быть  определением,  или  определителем.  Вот
перечень  слов  одного  столбца  группы  А,  приведённого  Фри-
зом:  the, no, your, their, both, few, much, John's, our, four,
twenty...

Фриз указывает, что некоторые из этих слов могут в других

высказываниях  оказаться  в  позиции  слов  класса 1, но  это  не
должно смущать читателя; важно то, что все они могут занимать
позицию the.  Мы  не  будем  перечислять  здесь  все  группы; ука-
жем  только,  что  есть  группы,  включающие  одно  или  два  слова
(группы  С,  Н, N включают  слова not, there — there is, please соот-
ветственно).  Морфологические  свойства,  как  мы  видим,  полно-
стью игнорируются, но и синтаксические функции, строго говоря,
не принимаются во внимание: так, модальные глаголы отделены
от  класса 2 (полнозначных  глаголов);  ко  модальные  глаголы
группы  В  выступают  так  же  в  предикативной  функции,  как  и
лексически полнозначные глаголы.

Из вышеизложенного видно, что попытка классификации Фри-

за, интересная по идее, не достигает цели; он не создает собственно
классификации, и предлагаемое подразделение оказывается очень
запутанным, классы и группы взаимно перекрываются, одно и то
же слово оказывается в нескольких разрядах. Вместе с тем, мате-
риал Фриза содержит интересные данные относительно дистрибу-
ции разрядов слов, их синтаксической валентности. Интересен
также подсчёт относительной частотности классов и групп:

Теоретическая грамматика современного английского языка (И.Иванова) - часть 1