Учение о соучастии по советскому уголовному праву (Бурчаг Ф.Г.) - часть 11

 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 524.

(действие или бездействие), а из всех возможных последствий

этого фактора лишь одно - преступное наказуемое послед-
ствие> . Как раз в этом и сказывается одно из преломлений ле-

нинского принципа искусственного изолирования отдельных сто-
рон единого мирового процесса в области уголовного права.

Однако деятельность людей, их общественное поведение

не, монополия уголовного права. Наоборот, общественная дея-
тельность людей является предметом всех социальных наук,

каждая из которых рассматривает ее под определенным углом
зрения.

Перед наукой уголовного права стоит задача выделить из всех

человеческих действий те из них, которые составляют предмет
ее исследования, имеют специфические черты, отличающие их

от человеческих действий, интересующих другие общественные
науки. Специфика уголовного права проявляется в том, что из

всех человеческих действий оно выделяет общественно опасные

человеческие действуя, а из всех последствий - преступные нака-
зуемые последствия.

Выделение общественно опасного человеческого действия в

качестве предмета исследования уголовного права - это только
первый момент в решении вопроса о причинной связи. В практи-

ке можно встретить сколько угодно случаев, когда определенный
преступный результат причиняется общественно опасной деятель-

ностью нескольких лиц, которая в силу этого также становится
предметом исследования уголовного права. Такая деятельность

нескольких лиц может объективно необходимо привести к насту-
плению преступного результата, как это имеет место при со-

участии во всех его видах. Однако наступление преступного ре-
зультата по отношению к деятельности отдельных лиц может

быть и объективно случайным, как в некоторых случаях стечения
преступников в широком смысле слова ".

Но и в первом, и во втором случае возникает необходимость

выделить лицо или лиц, интенсивность действий которых в наи-
большей степени способствовала наступлению результата. В пер-

вом случае это важно потому, что необходимо выяснить степень
участия каждого из лиц, причинивших своей совокупной деятель-

ностью результат, и с учетом субъективной стороны индивидуали-
зировать каждому из них наказание. Во втором случае необхо-

димо выяснить лицо или лиц, причинивших своей деятельностью
результат, и определить лиц, деятельность которых по отношению

к результату была объективно случайной и, следовательно, нена-
казуемой.

 А. Н. Т рай нин. Учение о соучастии, стр. 57.

" В этом случае лица, совершившие общественно опасные действия, по

отношению к деятельности которых наступивший результат тем не менее бу-
дет объективно случайным, несут ответственность лишь в пределах содеян-

ного ими.

? Говоря о причинной связи в уголовном праве, следует со всей
определенностью подчеркнуть, что его интересует лишь внешняя

причинная связь, берущая свое начало в действиях лица. Это об-
стоятельство, казалось, не вызывало никаких возражений в со-

ветской литературе. Однако авторы, выдвигающие причинную
связь в качестве общего основания уголовной ответственности,

сталкиваются с определенной трудностью: теория уголовного пра-

ва причинную связь считает элементом факультативным, установ-

ление которого необходимо лишь в так называемых материаль-
ных преступлениях, т. е. таких преступлениях, в состав которых,

кроме общественно опасного действия, в качестве обязательного
элемента включается и преступный результат. В преступлениях

же формальных, т. е. таких, где законодатель объявляет нака-
зуемым само действие (бездействие), совершение которого дает

законченный состав преступления, установления причинной связи
не требуется .

И вот для того чтобы вынести, однако, причинную связь за

скобки, выдвинуть ее в качестве общего основания уголовной
ответственности, эти авторы расширяют сферу применения такой

связи не только на связь между действием лица и наступившим
результатом, но и на связь сознания и воли лица с его действием.

Так, А. Н. Трайнин пишет: <Кажется бесспорным, что любое пре-
ступное действие и его результаты должны быть причинены

субъектом, должны явиться плодом его поведения; лишь лицо,
причинившее преступное действие и его результат, может нести

ответственность. Отсюда обоснован вывод, что причинение обра-
зует второе, объективное основание уголовной ответственнос-

ти> 8>.

Положение о том, что субъект причиняет действие, вызывает
серьезные возражения. Прежде всего возникает сомнение в воз-

можности установить причинную связь между сознанием и волей
лица, с одной стороны, и его действием,- с другой. В этом случае

действие отрывается от действующего субъекта и рассматри-
вается как результат его поведения. Говоря другими словами,.

поведение лица расчленяется на внутреннюю и внешнюю дея-
тельность.

 <Для возможности привлечения лица к уголовной ответственности за

совершение так называемых материальных- преступлений,- пишет А. А. Пионт-
ковский,- необходимо установить наличие причинной связи между его дей-

ствием или бездействием и наступившим преступным результатом. При со-
вершении преступлений, в которых наказывается само действие или без-

действие виновного безотносительно к вызванным им последствиям (так
называемые формальные преступления), этот вопрос не возникает, так как

здесь само действие или бездействие лица уже дает состав оконченного пре-
ступления>. (Уголовное право. Общая часть, М., 1948, стр. 300). Аналогично

решают этот вопрос А. А. Герцензон (см.: А. А. Г ерцензо н. Уголовное
право. Часть общая, стр. 235), В. Д. Меньшагин и 3. А. Вышинская.

1См.: Советское уголовное право. М., 1950, стр. 101).
 А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 95.

Между тем для уголовного закона механизм психофизических

процессов, протекающих в человеческом организме в ходе форми-

рования его воли до совершения им конкретного действия, пред-
ставляется безразличным.

<Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я

вступаю в область действительности, я вступаю в сферу, под-
властную законодателю,- писал К. Маркс.- Помимо своих дей-

ствий я совершенно не существую для закона, совершенно не
являюсь его объектом> Ї.

Это же обстоятельство подчеркивал и В. И. Ленин: <По ка-

ким признакам судить нам о реальных <помыслах и чувствах>
реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть

лишь один: действия этих личностей,- а так как речь идет только
об общественных <помыслах, и чувствах>, то следует добавить

еще: общественные действия чичностей, т. е. социальные фак-

ты> <1.

Исходя из этих указаний классиков марксизма-ленинизма,

необходимо признать попытку расчленения поведения лица не-

обоснованной .

Отсюда следует, что вопрос о причинной связи, как указыва-
лось выше, в уголовном праве возникает лишь тогда, когда на-

лицо общественно опасное действие и преступное последствие,
являющееся элементом состава конкретного преступления.

А. Н. Трайнин выдвигает против деления преступления на ма-

териальные и формальные и иное возражение. Суть этого возра-

"Ї К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 14.
Ї В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 1, стр. 423-424.

 На необоснованность такого расчленения указывает Н, Д. Дурманов.
Он пишет: <Советская наука уголовного права дает возможность решить

проблему конкретного поступка человека в плоскости признания единства
внешней и внутренней стороны его деятельности.

Концепция психофизического единства отрицает причинную связь между

актом воли и действием или бездействием... С точки зрения теории психофи-
зического единства поступок не слагается из нескольких этажей (акт воли,

е осуществление) и не представляет собой механического движения (или
воздержания от движения), лишенного элементов сознания. В поступке че-

ловека сознание и соответствующее телодвижение с его последствиями пред-
ставляют собой единство (отнюдь не тождество, как у вульгарного материа-

лизма), выражающее единство материи и сознания> (Н. Д. Дурманов.
Понятие преступления, стр. 50).

Правильной точки зрения придерживался и С. П. Мокринский. <Мы не

расцениваем волевых актов,- писал он,- отдельно от актов физических (те-
лодвижений). Мы ----- -.. ..--..""" п "иот-ни присткия и поизнаем послед-

нее преступным, пс
Покушение и при:

№ 1 (25), стр. 74).

\!, -у. 11,.

Советская психология под действиями понимает <отдельные акты пове-
дения, которые исходят из определенных мотивов и направлены на опреде-

ленную цель>. (Б. М. Тепло в. Психология. М., 1950, стр. 156). От действия
в указанном смысле необходимо отличать рефлекторные, инстинктивные и

импульсные действия.

расцениваем волевых актов,-писал он,-шАслип и. и..." ..-..-- - ,
лодвижений). Мы сливаем их воедино в понятии действия и признаем послед-

нее преступным, поскольку оно общественно опасно...> (С. П. Мокринский.
Покушение и приготовление в советском праве.- <Советское право>, 1927,

жения сводится к тому, что безпоследственных преступлений нет,

<что последствиями должны быть признаны не только изменения,
происходящие в сфере внешней физической природы, но и факты,

относящиеся к сфере политической, психической, моральной> .
Последствия, по мнению проф. Трайнина, всегда существуют

и всегда реальны, хотя иногда не носят материального характера.

Можно не оспаривать того обстоятельства, что каждое пре-
ступление причиняет определенный результат как в сфере физи-

ческой, так и в сфере политической, психической, моральной.
Однако это отнюдь не является аргументом против деления пре-

ступлений на материальные и формальные. На наш взгляд, это

обстоятельство и не противоречит такому делению. Деление пре-

ступлений на материальные и формальные носит исключительно
технический характер. В нем выражается данная законодателем

конструкция составов. Если законодатель ввел в качестве необ-
ходимого элемента состава преступления определенный резуль-

тат, налицо состав материального преступления, если не ввел -
налицо состав формального преступления. Конечно, такое разде-

ление проводится законодателем не произвольно. Конструируя
тот или иной состав, он неизменно считается с принципом обще-

ственной опасности, положенным в основу классового отбора со-
ставов.

Решение вопроса о причинной связи по ряду дел не представ-

ляет, как правило, каких-либо трудностей. В обыденной жизни
связь между действиями того или иного лица и наступившим

результатом бывает настолько очевидной, что и при судебном
исследовании дела этот вопрос не вызывает каких-либо осложне-

ний. Однако в отдельных случаях причинная связь превращается
в камень преткновения при решении конкретных дел, причем не-

верно понятая связь между событиями порождает ошибки.

По одному из дел, рассмотренных народным судом Подоль-
ского района г. Киева, К. была вменена смерть Б., происшедшая

при следующих обстоятельствах. К. и Б., поссорившись, затеяли
на улице драку. Почувствовав, что перевес на стороне К., Б. пус-

тился наутек и, перебегая улицу, попал под колеса автомашины.
К. был предан суду по обвинению в неосторожном убийстве. До-

воды адвоката, утверждавшего, что К. может нести ответствен-

ность только за хулиганство и что причинной связи между его
действиями и наступившим результатом нет, были отвергнуты

 А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 194. Возражения против

этой конструкции см.: Я. М. Б райни н. Некоторые вопросы учения о со-
ставе преступления в советском уголовном праве.- Ученые записки КГУ,

т. IX, Юридический сборник, №4, К., 1950, стр. 63-66; его же. Уголовная
ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М" 1963,

стр. 189-196.

7 9-679 97

судом, считавшим, что в данном случае вопрос может идти только"
о вине, а не о причинной связи. Ход мыслей суда понятен: если

бы К. не гнался за Б., тот не удирал бы и не попал бы под маши-
ну. На этом основании суд признал наличие причинной связи,

которой в действительности не было.

В приведенном случае мы как раз и столкнулись с пересече-
нием двух причинных рядов. Наступившие последствия не могли

быть вменены К., поскольку они не вытекали с необходимостью
из его действий. То обстоятельство, что в момент драки Б. бро-

сился бежать именно на мостовую и что в это время проезжала
автомашина, /1о отношению к действиям К. было случаем в объек-

тивном смысле. Естественно, что оно было случайным и в субъек-
тивном смысле, поскольку К. не мог предвидеть случайных по-.

следствий, наступивших от вклинения в его действия посторон-
него фактора.

Недоразумения и ошибки в судебной практике возникают

особенно часто по делам об авариях и несчастных случаях на
производстве, транспорте и т. д., поскольку здесь с оправданным

производственным риском иногда переплетается случайность, свя-

занная с недостатками в разработке новых конструкций, меха-

низмов и оборудования , а также по делам, в которых несчаст-
ный случай сопряжен с ненадлежащим выполнением отдельными

работниками своего профессионального долга.

Так, народный суд г. Алчевска Луганской области 14 октября
1961 г. осудил врача Ф. по ст. 167 УК. УССР. Ф. была признана

виновной в том, что, работая зав. терапевтическим отделением
медсанчасти треста <Алчевскстрой>, преступно халатно относи-

лась к исполнению своих служебных обязанностей. 16 июля
1961 г., узлав от медсестры Д. по телефону о поступлении в боль-

ницу А., Ф. без обследования больного назначила ему лечение
от острого гастрита, а после второго звонка медсестры назначила

введение платифиллина под кожу. 17 июля Ф. лично осмотрела А.
и пришла к выводу, что он страдает острым гастритом. Поскольку

к концу дня А. не стало лучше, Ф. решила устроить консилиум.
19 июля больного осмотрели врачи Н. и О. Н. подтвердила диаг-

ноз Ф., а О. пришла к выводу, что у А. острый ревматизм. По-
скольку состояние здоровья А. не улучшилось, ему 20 июня была

сделана операция, во время которой было установлено, что у него
заворот кишок. Ввиду того, что операция была сделана с опозда-

нием, А. скончался. Суд признал, что Ф., назначив лечение по
телефону, допустила халатность, результатом которой и была

смерть А. Луганский областной суд согласился с этим выводом.
Однако Верховный Суд Украинской ССР, рассматривая дело

в порядке надзора, прекратил его, так как признал, что между

 См.: П. Л а новенк о. Кримшальна в1дпов1дальн1сть, за порушення-
правил техшки безпеки у промисловост!. К., 1961, стр. 72.

халатностью, допущенной Ф., и смертью А. нет причинной связи.

Свою позицию Верховный Суд УССР мотивировал так: <Как
видно из заключения судебно-медицинской экспертизы, смерть А.

наступила не потому, что Ф. сама лично не осмотрела больного
в день его поступления и по телефону назначила лечение, а по-

тому, что Ф., как и врачи Н. и О., допустила диагностическую
ошибку>. Результатом этой диагностической ошибки и явилась

смерть А.

Еще больше затруднений вопрос о причинной связи вызывает
в делах, где преступление совершено объединенными усилиями

нескольких лиц, выполнявших в нем разные функции.

Проще всего обстоит дело с пособником, оказывавшим своими
действиями ту или иную помощь исполнителю в совершении пре-

ступления. Его действия в соответствии с развитыми выше поло-
жениями о причинной связи создают условия, облегчающие дея-

ния исполнителя и приводящие вместе с действиями последнего
к одному последствию.

Однако подстрекатель и психический (интеллектуальный) по-

собник непосредственно действий, причиняющих результат или
содействующих причинению результата, не выполняют. Их дея-

ния сводятся к воздействию на исполнителя, на его психику.
В этом смысле установить причинную связанность их действий

с наступившим последствием значительно труднее. Ведь испол-
нитель не является простым орудием в руках интеллектуального

соучастника, которое может быть приравнено к силам неживой
природы или к действиям невменяемого лица. Исполнитель об-

ладает сознанием и волей, в соответствии с которыми он и опре-
деляет свое поведение. Следовательно, чтобы включиться в цепь

причинности, стать в определенное отношение к результату, дея-
тельность интеллектуального соучастника должна преломиться

через сознание исполнителя, стать мотивом его сознательной, во-

левой деятельности.

Возникает вопрос: существует ли вообще причинная связь

между действиями интеллектуального соучастника и наступив-
шим результатом? Этот вопрос, неразрешимый для буржуазных

юристов, исходящих из индетерминистических теорий, признаю-
щих абсолютную свободу воли и тем самым отрицающих всякую

причинную обусловленность человеческих поступков, не возни-
кает в теории советского уголовного права.

Прочно базируясь на философии диалектического материализ-

ма, советское уголовное право исходит из детерминированности
человеческих поступков, которая не исключает ни свободы дей-

ствий, ни ответственности за собственные поступки .

 Архив Верховного Суда Украинской ССР, д. № 48-П-62.
 См.: Б. С. М а ньковски и. Проблема ответственности в уголовном

праве. М.- Л., 1949, стр. 43-54.

В отличие от метафизического детерминизма, отрицающего
какую-либо возможность господства человека над окружающей

природой и подчиняющего его действия слепой необходимости,
диалектический материализм признает за человеком определен-

ную свободу, основанную на познании объективных законов и ис-
пользовании их для своих целей.

Отношение марксизма-ленинизма к свободе воли с предель-

ной ясностью изложено Энгельсом в <Анти-Дюринге>. <Не в во-
ображаемой независимости от законов природы заключается

свобода, а в познании этих законов и в основанной на этом зна-
нии возможности планомерно заставлять законы природы дей-

ствовать для определенных целей. Это относится как к законам
внешней природы, так и к законам, управляющим телесным и ду-

ховным бытием самого человека,- два класса законов, которые
мы можем отделять один от другого самое большее в нашем

представлении, отнюдь не в действительности. Свобода воли озна-
чает, следовательно, не что иное, как способность принимать

решение со знанием дела> .

Таким образом, деятельность человека обусловливается ок-
ружающей средой, детерминируется законами природы и обще-

ственного развития.

Однако обусловленность, детерминированность человеческих
поступков не превращается в фатализм. <Детерминизм,- говорил

В. И. Ленин,- не только не предполагает фатализма, а, напро-
тив, именно и дает почву для разумного действования> .

Следовательно, детерминизм в марксистско-ленинском пони-

мании вовсе не отрицает свободы человека руководить своими
поступками, принимать то или иное решение. Он подчеркивает

лишь, что решение это человек не может принимать и осуще-
ствлять произвольно, без учета окружающего мира, законов при-

роды и общественного развития.

<Идея детерминизма, устанавливая необходимость человече-
ских поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли,-

учит В. И. Ленин,- нимало не уничтожает ни разума, ни совести
человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при

детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная
оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю> .

Руководствуясь этими указаниями классиков марксизма-ле-

нинизма, советская наука уголовного права строит свое учение
об уголовной ответственности вообще и об уголовной ответствен-

ности соучастников, в частности.

Путем сознательной волевой деятельности человек может вли-
ять на окружающую среду, подчинить ее закономерности своим

целям. Однако воля человека определяется не из пустоты, а из

окружающей его среды. Содержание воли человек черпает из
окружающего мира. В противоположность чисто механической

или химической причинности окружающий мир определяет волю
человека не непосредственно, а проходит через сознание и пере-

рабатывается им. Между моментом восприятия и действием ле-
жит сложный психический процесс, выяснение существа которого

позволяет установить механизм воздействия интеллектуальных
соучастников на исполнителя.

Советская психология, основываясь на ленинской теории от-

ражения, устанавливает следующие этапы, предшествующие со-
знательному волевому действию: 1) возникновение у человека

определенной потребности; 2) осознание этой потребности и воз-
никновение желания; 3) борьба мотивов; 4) принятие решения

и, наконец, 5) выполнение этого решения ЇЇ.

Таким образом, принятию решения всегда предшествует борь-

ба мотивов, <борьба между сознанием долга, чувством долга
и какими-то противоречащими долгу побуждениями> Ї. От того,

каков исход этой борьбы, какие мотивы - положительные или
отрицательные-возьмут верх, и зависит принимаемое челове-

ком решение. Отсюда следует, что волевой акт человека - это
акт избирательный.

Выбор между мотивами как раз и является сознательным

опосредствованием полученных извне представлений и опреде-
ляет характер решения человека, формирование его воли. Од-

нако поскольку сама воля человека детерминируется окружаю-
щим миром, определяется той или иной ситуацией в виде мотивов

человеческого поведения, она не начинает собой нового самостоя-
тельного причинного ряда, зачеркивающего все существующее до

него, а продолжает уже начатый причинный ряд.

Отсюда ясно, что лица, создающие в других мотивы, обус-
ловливающие их волю, их решение и, наконец, их поведение, тем

самым причинно связаны с этим поведением, а через него и с по-
следствиями, явившимися результатом этого поведения.

С этой точки зрения подстрекатель является лицом, возбудив-

шим в другом лице мотивы, которые определили его решение
совершить преступление. Создавая определенные мотивы у ис-

полнителя, подстрекатель принимает самое деятельное участие
в формировании его умысла. В соответствии с изложенным выше,

он тем самым включается в общую цепь причинности, развивае-
мую далее исполнителем.

В отличие от подстрекателя интеллектуальный пособник, кото-

рому в совершении преступления, как правило, принадлежит

о" К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр.
 В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 440.

""Там же, стр. 159.

ЇЇ См.: Б. Теплое. Психология, стр. 171; П. Шеверов. Психология.

М., 1946, стр. 175.

Ї Б. Тепло в. Психология, стр. 175.

более скромная роль, не создает у исполнителя решимости совер-
шить преступление. Его функция уже: он укрепляет возникшую

у исполнителя решимость совершить преступление, либо усиливая
мотивы, влекущие к нему, либо ослабляя противодействующие

ему мотивы. Тем самым интеллектуальный пособник облегчает
непосредственный переход от принятого решения к действию,

выражаясь другими словами, укрепляет волю исполнителя совер-
шить преступление. Отсюда вполне ясна причинная связь между

деятельностью интеллектуального пособника и действиями испол-
нителя, а следовательно, и его причинная связанность с наступив-

шим в результате этих действий последствием.

Глава IV

СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА
СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

. Субъективная сторона преступления

и соучастие. Содержание умысла
соучастников преступления

( Субъективная сторона состава преступления, выполненного

Б соучастии, неразрывно связана с самим понятием соучастия,
которое, как уже отмечалось, возможно лишь в умышленных

преступлениях. 

) Законодательное определение умысла включает три призна-
ка: сознание лицом общественно опасного характера своего дей-

ствия или бездействия, предвидение его общественно опасных
последствий и, наконец, желание или сознательное допущение

этих последствий. Именно по последнему признаку - волевому
элементу умысла - и происходит его подразделение на прямой

н косвенный .

При прямом умысле лицо не только сознает общественно
опасный характер своего деяния и предвидит его общественно

 В советской уголовно-правовой литературе высказывались взгляды, от-.

рицающие, с одной стороны, необходимость деления умысла на прямой и
косвенный и, с другой - самостоятельное существование таких форм вины, как

косвенный умысел и преступная самонадеянность, которые, по мысли сторон-
ников подобных взглядов, представляют единую форму вины - заведомвсть.

Суть первой точки зрения сводится к тому, что, поскольку разграничение

прямого и косвенного умысла основано исключительно на модификации эле-
ментов воли, а последняя, в конечном счете, включена в сознание, обуслов-

ливающее её, то и деление субъективной стороны преступлений по этому
основанию является нецелесообразным. Кроме того, само определение во-

левого элемента косвенного умысла как <сознательного допущения> не спо-
собно выражать содержания, вкладываемого в это понятие. (См.: В.Я.Лив-

шиц. К вопросу о понятии эвентуального умысла.- <Советское государство
и право>, 1947, №7).

Рассматривая слово <допускать> с этимологической точки зрения,

В. Я. Лившиц считает, что оно способно обозначать лишь бездействие, в то
время, как преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут заклю-

чаться как в действии, так и в бездействии.

Сторонники второй точки зрения считают, что практически немыслимо
определить <неуловимую грань между сознательным допущением и легко-

мысленной надеждой на избежание результата, а поэтому и нецелесообразно