Анна Комнина «Алексиада»
ночам плавать вдоль берега, скрытно высаживаться, а в тех случаях, когда число турок
ненамного превышает их собственное, нападать на безбожников и затем сразу же
возвращаться обратно. Зная их абсолютную неопытность в военном деле, Алексей
приказал объявить гребцам, чтобы они гребли бесшумно и остерегались варваров,
засевших в расщелинах скал.
Воины Алексея делали это в течение нескольких дней, и варвары мало-помалу
стали отступать из приморских областей в глубь страны. Узнав об этом, самодержец
приказал посланным им войскам захватить городки и поместья
392
, которые раньше
занимали турки, остаться в них на ночь, а утром, когда враги по обыкновению отправятся
за провиантом или еще за чем-нибудь, разом на них напасть. Он велел им
удовлетвориться даже незначительным успехом, не стремиться к большому и не
подвергать себя опасности, чтобы не придать этим мужества врагам, а тотчас повернуть
назад и возвратиться в укрытие. Вскоре варвары отступили еще дальше. Это вдохновило
самодержца, и он приказал пехотинцам сесть на коней, орудовать копьем и совершать
многочисленные набеги на неприятеля уже не тайно по ночам, а среди бела дня. Прежние
декархи стали пентеконтархами
393
, а воины, которые прежде едва осмеливались в пешем
строю и ночью напасть на противника, теперь доблестно сражались с ним по утрам и в то
время, когда солнце достигало зенита.
Таким образом, положение варваров ухудшалось, а затухавшая было искра
могущества Ромейской державы мало-помалу {137} разгоралась. Комнин далеко отогнал
турок не только от Боспора и приморских областей; он вытеснил их из Вифинии, всей
Финии, из пределов Никомидии и вынудил султана настойчиво просить о мире. Алексей с
радостью принял предложение о мире, ибо к нему со всех сторон поступали сообщения о
неудержимом натиске Роберта, который собрал огромное войско и уже спешил
приблизиться к берегам Лонгивардии
394
. Ведь если, как говорится в пословице, Геракл не
мог сражаться сразу против двух противников
395
, то как мог это сделать молодой
правитель, который не имел ни войска, ни денег и только недавно приступил к
управлению государством, шаг за шагом двигавшемуся навстречу гибели и дошедшему
уже до крайности, ибо вся государственная казна была растрачена без какой бы то ни
было пользы. Вот почему, после того как, пользуясь всеми средствами, Алексей изгнал
турок с Дамалиса и из соседних прибрежных земель, он, задобрив врагов дарами,
принудил их заключить мир
396
и установил для них границу по реке Дракону. Он убедил
турок не переходить эту реку и не вступать в пределы Вифинии.
12. Таким образом были улажены восточные дела. Между тем Палеолог по
прибытии в Диррахий отправил скорохода с сообщением о Мономахате, который, узнав о
приходе Палеолога, поспешно перекинулся на сторону Бодина и Михаила
397
. Ведь
Мономахат был напуган тем, что ослушался приказа императора и отправил с пустыми
руками посланца, которого Алексей с просьбой о деньгах прислал к нему, еще до того как
начал замысленное им восстание. В действительности же император не задумал против
Мономахата ничего дурного и только собирался по указанной уже причине
398
лишить его
власти. Узнав об этих действиях Мономахата, самодержец отправил ему хрисовул,
гарантирующий полную безопасность
399
. Получив этот хрисовул, Мономахат вернулся во
дворец
400
.
Тем временем Роберт явился в Гидрунт, передал своему сыну Рожеру
401
всю
власть над этим городом и самой Лонгивардией, затем выступил из Гидрунта и прибыл в
порт Бриндизи. Там стало ему известно о прибытии Палеолога в Диррахий; он сразу же
приказал соорудить на больших кораблях деревянные, обитые кожей башни
402
, доставить
на суда все необходимое для осады, а также погрузить на дромоны коней и вооруженных
всадников. Торопясь с переправой, Роберт очень быстро собрал отовсюду необходимое
для войны снаряжение. Он рассчитывал, подойдя к Диррахию, обложить город с моря и с