Записки энтомолога (Гребенников В.С.) - часть 26

Странный деликатес 

А вот кобылки, из тех, что неумолчно стрекочут в траве 

дни напролет и десятками выпрыгивают из-под ног, задали мне 

трудную задачу — так я ее и не разгадал. 

Намаявшись как-то после охоты на насекомых в жаркий-

прежаркий день, я очень устал и расположился на отдых в те­

ни деревьев. Сиял свои доспехи, растянулся на траве и, по 

обыкновению, стал наблюдать за суетливой жизнью мелких 

тварей, что копошились в непролазных травяных джунглях. 

Рядом лежал и мой берет — старенький, выцветший, видавший 

виды,—то я закатывал в него ежа, то в кузовок превращал: 

вырезал ручку-ветку с тремя отростками, вставлял эти отрост­

ки в берет, привязывал их -за края и складывал в импровизи­

рованную корзину грибы или ягоды. 

Небольшая кобылка, серенькая, крепконогая, забралась на 

берет, уткнулась в ворс и стала... жевать шерстинки. Она об­

стукивала фетр усиками, кусала жвалами, переползала не то­

ропясь на другое место и снова копалась в шерсти. Я достал 

лупу и долго наблюдал за кобылкой. Казалось, она пробовала 

шерстинки на вкус, будто среди них выискивала какую-то по-

вкусиее. 

Через некоторое время на берет заползли еще две кобылки 

и занялись тем же. Подивился я странному поведению кобылок, 

отложил лупу и принялся за еду. 

Прошло минут двадцать, а кобылки все еще ползали по бе­

рету и с видимым наслаждением копались в выгоревшем ворсе. 

Чем он понравился кобылкам? Ведь они растительноядны — 

4* 

99 

что им далась эта шерсть? То ли запах какой учуяли, то ли 

показалось им, что это не шерсть, а травка съедобная — так я 

и не понял. 

К сожалению, так бывает часто — или пронаблюдать труд­

но, или внимания не хватает. А в тот раз — просто из-за лени. 

Изучение жизни и повадок насекомых требует долгого време­

ни, очень тонких наблюдений, огромного терпения. Много ли 

узнаешь, развалившись в холодке и поглядывая на насекомое 

всего каких-то несколько минут? Нужно было бы отнестись 

тогда к кобылкам повнимательнее. 

И не только к кобылкам. А ко всему чудесному зеленому 

миру, в который я попадаю каждый раз, отправляясь на охоту 

за насекомыми. 

На дне воздушного океана 

Она появилась из глубины темных зарослей, тихо скользя 

по воздуху на неподвижно распластанных крыльях. Темный, 
почти черный силуэт бабочки с белым узором на каждом кры­

ле, слегка покачиваясь, плавно реял в воздухе. Медленно оги­

бая высокие кусты, поворачивая и снова возвращаясь, бабочка 

парила, как орел. Лишь изредка сделав два-три взмаха, она 

вновь распластывала легкие крылья, будто наслаждаясь спо­

койным парящим полетом в теплых струях воздуха, поднимав­

шегося от нагретой солнцем земли, мимо деревьев и кустар­

ников. 

Отдыхая, я глядел в голубое небо, следил, как где-то в под­

небесье гоняются за мошкарой стрекозы, как тает белый след, 

оставленный пролетевшим самолетом. Вдруг надо мной появи­

лась эта довольно редкая в наших краях бабочка-пеструшка, 

по-научному нептис ривулярис, любительница потаенных угол­

ков леса. 

А когда красавица-планеристка скрылась за кустами и я 

снова посмотрел вверх, там мелькнула темная точка. Мелькнула 

и пропала. Могло и показаться: далеко, это уже предел моего 

зрения. Да нет же, точка вновь появилась. Какая-то боль­

шая ширококрылая птица забралась в самое поднебесье и па­

рит в почти недосягаемой для глаз вышине. Она кружит: по­

явится точка — значит, крылья ко мне всей шириной поверну­

лись, исчезнет — значит, ребром ко мне стали. Высоко забрался 

пернатый планерист! 

А вон еще одна такая же птица — как я ее раньше не за­

метил? Она не успела еще забраться так высоко, ее видно 

100 

лучше—будто крохотная палочка-чаинка плавает кругами в 

небесном голубом блюдце. Так могут летать только крупные 

хищники — орлы, редкое украшение неба окрестностей Исиль-

куля. Наверное, эта пара орлов совершает дальний перелет. 

Там, за лесом, разогретые солнцем поля, от них несутся вверх 

невидимые потоки горячего воздуха, вознося все выше и выше 

чету гордых ширококрылых птиц. 

Описав последний величавый круг, орлы один за другим ло­

жатся на курс — на юго-запад, к солнцу. Не шелохнув крылья­

ми, обе птицы тихо плывут в синеве. Я уже совсем запрокинул го­

лову, а они все скользят и скользят по небосводу, пока не скры­

ваются за вершинами деревьев. 

Да, чудесные это приборы — глаза человека! 

И представилось тут мне, будто лежу я на дне океана, без­

брежного, глубокого, и в толщах его плывут птицы, стрекозы, 

бабочки. Я мысленно разделил этот небесный океан по-своему, 

на несколько слоев-этажей. 

Самый верхний, недосягаемый для птиц, это где протянулся 

белый шлейф самолета: человек, конечно, выше всех, он уже 

умеет летать даже в космосе. 

Ниже — владения царственных орлов. Обитателям осталь­

ных этажей заказано подниматься выше, у каждого свой «по­

толок». А у орлов — широкие 

крылья, они возносят птиц 

к самым кучевым обла­

кам. 

Еще ниже — более насе­

ленный слой. Он отдан для 

полетов средним и малым 

птицам — вот и этим чайкам, 

что пролетают сейчас над 

лесом к ближним озерам. 

А придонный слой воз­

душного океана в несколько 

сотен метров — царство насекомых, самых мелких и самых 

многочисленных крылатых созданий. И самых древних: не 

было еще на нашей планете ни птиц, ни летающих ящеров, а 

насекомые уже осваивали воздушную стихию. Изо всех живших 

на Земле существ это у них впервые появились крылья. 

У насекомых — первые крылья? Это навело меня вот на какую 

мысль. Если у них летательные аппараты самые древние, зна­

чит, конструкции их улучшались, отшлифовывались, совершен­

ствовались путем естественного отбора гораздо дольше, чем 

крылья птиц, и поэтому именно к крыльям насекомых должны 

101 

особенно внимательно присмотреться ученые-бионики и инже­

неры-авиаконструкторы. 

Устройство крыльев насекомых, их аэродинамика, механизм 

полета изучены, в общем, довольно обстоятельно. Крыло насе­

комого не просто машет вверх-вниз,— это ничего бы не дало,— 

а в каждой точке взмаха поворачивается под определенным 

углом, описывает сложную замкнутую кривую, гонит воздух на­

зад и вниз, создавая направленную тягу, которая поддерживает 

насекомое в воздухе и посылает его вперед иногда с огромной 

скоростью. Такой полет называется гребным. 

Есть у насекомых и другие виды полета. Только сейчас я 

любовался парящим полетом красавицы нептис, а раньше не 

раз видел, как подолгу парили на неподвижно распластанных 

крыльях бабочки-парусники и крупные стрекозы. Это — плани­

рующий полет. Видел еще, как подёнки, поднявшись вверх и 

тоже расставив крылья, медленно опускались вертикально вниз, 

как парашюты. И всегда с большим удовольствием наблюдаю 

бражников и журчалок, когда эти воздушные фигуристы, быст­

ро трепеща крыльями, висят на одном месте в так называемом 

«стоячем» полете. 

Среди насекомых есть и подлинные мастера высшего пило­

тажа. Они могут летать и вперед брюшком, и «вверх колеса­

ми», и даже делать в воздухе мертвые петли. Крылья иных дву­

крылых летунов совершают до шестисот колебаний за одну се­

кунду. Расстояния, покрываемые в полете, бывают огромными: 

известно, например, что олеандровый бражник иногда переле­

тает из Крыма в Прибалтику и даже в Карелию. Что же каса-

102