Записки энтомолога (Гребенников В.С.) - часть 1

МОИ ДРУЗЬЯ НАСЕКОМЫЕ 

Стремительно убегает под колесо мотовелосипеда упругая 

серая лента дороги, ровно стучит маленькое стальное сердечко 

безотказного «Д-4». Проплывают мимо березовые перелески, 

темнеют вспаханные поля, а дорога, прямая как стрела, ухо­

дит в дальнюю даль, теряется в переливах весеннего марева. 

Появится впереди встречная машина, с гулом пронесется ми­

мо, и только когда останется далеко позади, мой легонький 

двухколесный «вездеход» мотанет направо-налево сильной 

струей воздуха. 

Уже много дней так хотелось вырваться за город, вдоволь 

поохотиться на насекомых, понаблюдать за ними, но мешали то 

дела, то дожди. Наконец погода установилась, и в долгождан­

ный выходной день я сложил в рюкзак провизию, складной 

сачок, коробки, банки, залил бачок бензином под самую проб­

ку, подкачал шины, усадил на заднее сиденье, прилаженное 

вместо багажника, своего шестилетнего Сережку, и — здравст­

вуй, природа! Безбрежные поля раскинулись во все стороны, 

светлоголубой купол весеннего неба с парящим в вышине кор­

шуном распростерся над нами, а мы, как выпущенные на волю 

птицы, улетаем все дальше и дальше. 

Уже скрылся за пологим горбом земного шара Исилькуль, 

небольшой городок у границы Омской области с Казахстаном, 

только в круглом зеркальце, что на руле, все еще дрожит вид­

неющийся из-за горизонта далекий силуэт элеватора, 

Белыми и розовыми облаками проплыли мимо сады боль­

шого села, закончилась длинная полоса лесопосадки вдоль до­

роги, а где-то впереди, еще невидимая, уже угадывается доли­

на. Она обозначается сначала синими мазками далеких озер, 

потом открывается вся. 

-

3 

Горизонт раздвигается, становится видно далеко-далеко, а 

дорога плавно наклоняется вниз. Нужно оглядеться, да и «Д-4» 

пусть немного поостынет — останавливаю машину, помогаю 

слезть сынишке, глушу мотор. 

Сразу наступает торжественная степная тишина. Но вот 

теплый весенний ветер донес до слуха серебристую переливча­

тую песню жаворонка. Прожужжал летящий жучок, за ним 

другой. Это хорошо: значит, насекомых в степи уже много, зна­

чит, поехал я не зря. 

И что это за нужда такая у человека — тащиться куда-то 

за десятки километров, жариться на солнце, мокнуть под дож­

дем— все ради того, чтобы увидеть или поймать несколько мел­

ких, иногда едва заметных глазом, шестиногих созданий? 

Высиживать часами у гнезд и норок, копаться в земле, тратить 

свободное время, которого, кстати сказать, не так и много. 

Откуда у меня такое? 

Энтомологией — наукой о насекомых — я увлекся еще в дет-

стве в Крыму. А вот когда именно — сказать трудно. Может 

быть, тогда, когда прочитал книгу знаменитого французского 

ученого Жана Анри Фабра о насекомых. Или когда изумился 

при виде множества ночных жуков и бабочек, налетевших в 

комнату на свет лампы. А может быть — в тот день, когда 

отец сводил меня к своему приятелю, Сергею Ивановичу Заб-. 

4 

нину, известному крымскому краеведу и натуралисту — само­

го его я почти не помню, зато могу до мельчайших подробно­

стей восстановить в памяти его рабочую комнату, где в клетках 

и садках ползали насекомые, ящерицы и змеи, в аквариумах 

жили моллюски, плавали морские коньки и другие рыбы, а на 

стенах висели приводившие меня в трепет коллекции огромных 

усатых и рогатых заморских красавцев-жуков. 

В неменьший восторг приводили меня многочисленные 

ящики, которые мне, десятилетнему мальчишке, разрешали вы­

двигать из стеллажей сотрудники симферопольского музея, 

Там были собраны насекомые разных стран — огромные, бле­

щущие всеми цветами радуги бабочки, жуки самой невероятной 

формы и окраски, гигантские цикады, палочники, фонарницы и 

прочие необыкновенные представители самого обширного клас­

са животного мира нашей удивительнейшей планеты. Но к то­

му времени у меня самого уже были собраны небольшие энто­

мологические коллекции и прочитана не одна книга о насеко­

мых— в те годы я уже был, что называется, «энтомологом со 

стажем», с собственной домашней лабораторией, оснащенной 

всем необходимым, вплоть до самодельного микроскопа. 

У микроскопа я просиживал дни напролет. Маленький его 

глазок-окуляр стал для меня заветным окошком в совершенно 

иной, таинственный мир — мир необыкновенных явлений, уди­

вительных форм и красок. Через это окошко можно было сле­

дить за чудесными превращениями насекомых, разглядеть, как 

они устроены, и без конца убеждаться в том, что природа, этот 

величайший, многогранный и смелый художник, не пожалела 

красок для отделки своих живых творений. 

Потом меня потянуло к рисованию, к изображению того, 

что видел, и рядом с микроскопом появились кисти и краски, 

Первое, что я нарисовал, написал красками и вылепил с нату­

ры, были насекомые. И хотя у красок явно не хватает яркости, 

чтобы передать великолепие моих маленьких «натурщиков», за­

нятия этого я не бросаю и по сей день. 

Сейчас насекомые учат меня не только рисовать: они за­

ставляют наблюдать и мыслить, чувствовать и даже мечтать, 

Благодаря им, благодаря моей близости к природе, я понял, 

что жизнь, именно жизнь со всеми ее свойствами, есть необык­

новенное и сложное явление, достойное настоящего восторга, 

внимания и пристального изучения. А тогда, в детстве, я не 

мог разобраться, чем привлекает меня энтомология. Было лишь 

безотчетное чувство какого-то особенного уважения к этой нау­

ке, но я не мог придумать ему должных оправданий и даже, 

помнится, стыдился своего увлечения. Никому из школьных 

5 

товарищей я не показывал своих коллекций, а если отправлял­

ся на экскурсию, то обязательно один и в совершенно безлюд­

ные места. Мои сверстники играли в войну и «чижика», а я 

часами просиживал у муравейников. Мальчишки все лето за­

пускали в небо хвостатых змеев и летающие модели самолетов, 

а я зачем-то срисовывал жилки с крыльев микроскопических 

мошек. 

Как ни странно, тогда я был даже сам убежден, что занятие 

это никчемное, несерьезное и бесперспективное, но что-то все 

равно тянуло меня к насекомым. Это «что-то» — смутное, вол­

нующее, неосознанное чувство, вернее даже предчувствие чего-

то значительного — приходило всякий раз, когда я сталкивался 

с удивительными превращениями насекомых, со сложнейшими 

их инстинктами, с особым устройством их организмов, с див­

ной, своеобразной окраской. Ничего сколько-нибудь похожего 

на эти чудеса в окружающем меня мире я не находил и поэто­

му, уже борясь с собой, снова и снова приникал к окуляру 

микроскопа. Но возможностей заниматься энтомологией стано­

вилось все меньше, и я оставил ее, как мне тогда казалось, 

навсегда. 

Прошли годы, и я понял, что сделал тогда великую, непро­

стительную ошибку. То самое безотчетное чувство "указывало 

мне правильный путь. Но я не умел тогда далеко видеть, а 

видеть нужно было далеко. Стоя на правильной тропинке, я 

не видел проторенной дороги — ее тогда еще не было. 

Она родилась много позже, эта новая наука. Родилась на 

стыке нескольких наук — биологии, кибернетики, биофизики, 

биохимии — и техники. Имя ей — бионика. Ученые поняли, что 

настало такое время, когда уже нельзя проходить мимо неис­

числимых «изобретений и открытий», используемых в природе 

живыми существами. Они увидели, что живые организмы — но­

сители множества «патентов», тщательно отбиравшихся и 

улучшавшихся в миллиардах поколений на протяжении миллио­

нов лет — ключ к будущей технике. «Учиться у живой приро­

ды»— таков девиз биоников. Бионика делает пока первые ша­

ги, но у нее большое будущее — ведь кладовая природы неис­

черпаема. 

Огромная часть этих замечательных патентов принадлежит 

насекомым. Здесь и различные системы управления и связи, 

узлы и детали подвижных механизмов, покрытия и смазочные 

материалы, оптические, локационные и навигационные прибо­

ры, землеройные машины, бурильные, сверлильные, хирурги­

ческие инструменты, летательные и плавательные аппараты, 

методы передачи, переработки и хранения информации, целая 

б