Главная      Лекции     Лекции (разные) - часть 10

 

поиск по сайту            

 

 

 

 

 

 

 

 

 

содержание   ..  324  325  326   ..

 

 

Стилевые метаморфозы рока или путь к «третьей» музыке Сыров В. Н. Нижний Новгород. Изд-во Нижегородского университета, 1997 г. 209 с

Стилевые метаморфозы рока или путь к «третьей» музыке Сыров В. Н. Нижний Новгород. Изд-во Нижегородского университета, 1997 г. 209 с

Стилевые метаморфозы рока или путь к «третьей» музыке

Сыров В.Н.

Нижний Новгород. Изд-во Нижегородского университета, 1997 г. 209 с.

УДК 78Э

ББК 85.31

С 95

Рок-музыка рассматривается в широком контексте различных национальных и культурных традиций, в частности, европейской классики. Речь идет о стилевых направлениях, возникших в результате активной жанровой и стилевой интеграции (барокко-рок, арт-рок, авангард и др.). Книга адресована музыкантам, педагогам и всем интересующимся современной музыкой.


С 4905000000-396 без объявл . ББК 85 31

М 187 (03) - 97

ISBN 5 - 85746 - 308 - 4 ©Сыров В.Н., 1997

Содержание

Введение

Среди музыкальных явлений XX века рок-музыка занимает исключительное место. Уже с первых ее шагов поражает небывалая по силе и размаху волна экспансии, выплеснувшаяся из недр массовой культуры и грозящая подавить все иные проявления творческого и музыкального интеллекта. Рок-лихорадка, впервые охватившая Запад в 60-е годы, была не только симптомом обострения социальных противоречий. Музыка, родившаяся тогда, наряду с поэзией, философией и другими мировоззренческими формами молодежного движения, стала частью некоего духовного процесса, в своей основе неоднородного. В русле единого жанрового и стилевого течения сформировались резко полярные явления. На одном из полюсов концентрировалась негативная, разрушительная энергия, где наряду с социальным протестом, звучала неприкрытая враждебность к культуре, на другом - зарождался интерес к познанию мира в его сложности и многоцветии, молодые бунтари пытались по-своему осмыслить традиции европейского гуманизма, претворить их в ином, более интенсивном звуковом мироощущении. Это не могло не отразиться на исходной жанровой модели, сделало рок сложным по содержанию и разнообразным по форме. Однако внутренний дуализм сохранился и по сей день, о чем красноречиво свидетельствуют, с одной стороны, злобная энергия панка, с другой, - артистизм арт-рока.

Рок сегодня вряд ли существует имманентно, изолированно от социальной среды - пусть это не покажется трюизмом. Связи его с окружающим миром, обществом и культурой многоплановы, и тут возникают не только традиционные для этой сферы проблемы социологии музыки (феномен молодежного протеста, соотношения творчества и коммерции, массового и элитарного и т.д.). Но нас в данной работе интересуют, прежде всего, проблемы культурологические и стилевые. Одна из главных - и она рассматривается всесторонне - это проблема культурных и жанрово-стилевых контактов рока и мира «большой» музыки, то, как в этой сфере происходит интегрирование различных «языковых» и «речевых» потоков и традиций, в частности, традиций европейской классики. Иными словами, нас интересует в первую очередь то, как в рамках «низовой» («площадной», «стадионной», «подпольной» и проч.) культуры происходит преломление образов, мотивов, жанров и форм культуры «высокой» и как на этой основе формируются новые стилевые виды[1] .

Виды эти получили различные наименования, хотя и сохранили внутреннее сходство: «серьезный» рок (он же «интеллектуальный», «прогрессивный»), арт-рок, симфо-рок, классик-рок, техно-рок, авангард, «независимые» и т.д. Возникнув на стыке двух противоположных явлений - примитивного трехаккордового рок’н ролла и симфонической музыки, древних баллад и современного авангарда, - рок создал свой самобытный мир, и его лучшие произведения - а это «Сержант Пеппер» неувядаемых Beatles , « Atom Heart Mother » группы Pink Floyd , «При дворе Малинового короля» King Crimson , «Агнец на Бродвее» Genesis , альбомы Gentle Giant , Van Der Graaf Generator , Jethro Tull - не уступают лучшим произведениям современной музыки. Но, с другой стороны, в своем стремлении к художественному совершенствованию, рок породил массу эклектичной и претенциозной продукции, множество причудливых гибридов, сохранивших на сегодня чисто познавательный интерес - как неудачный опыт в овладении целостной художественной формой.

Сложность проблемы культурно-стилевых схождений и контактов прямо отражается в различии суждений и оценок этой музыки. Спектр их весьма широк: от восторженно-апологетических и одобрительных до скептически-неприязненных и резко-враждебных. Арт-рок и близкие явления в одном случае преподносятся как едва ли не высшее достижение во всей истории рок-музыки, в другом случае высказывается сомнение в плодотворности «охудожествления», опасение в том, что рок, становясь художественным, утрачивает самобытность и жизненную силу. С точки зрения наиболее радикальных критиков, арт-рок - это мертворожденное дитя, или, как пишет Д. Рокуэлл, «раковая опухоль, с которой надо беспощадно бороться». (58, с. 45).

Литература о рок-музыке не изобилует трудами, в которых бы раскрывалась природа жанрово-стилевых контактов, их происхождение и эволюция. В условиях дефицита обобщающих идей, особую методологическую ценность приобретают «культурологические» идеи В. Конен. Это, прежде всего, учение о музыкально-творческих видах, идея об интеграции культур Старого и Нового света, происхождении жанров афро-американского фольклора, джаза и рока (30, 33). В последней книге Конен «Третий пласт» рок-музыка соотнесена с широким историческим контекстом становления бытовых и массовых жанров, который автор обозначает понятием «третий пласт» (34). Подробнее об этом речь пойдет, когда, выстраивая историческую перспективу контакта культур и жанров, мы будем во многом опираться на выводы Конен.

Среди отечественных исследователей, плодотворно работающих над изучением жанровых контактов, и в частности, контакта композиторского творчества и рок-музыки, можно назвать А. Цукера. В своих многочисленных статьях, в книге «И рок, и симфония» автор рассматривает композиторское творчество и рок-музыку как взаимодействующие системы и приходит к интересным выводам об их жанровых и стилистических схождениях. Интересна, в частности, идея о «встречном движении» жанров. Импонирует убежденность, с которой отстаивается плодотворность этих схождений. И хотя основной акцент сделан на анализе творчества отечественных композиторов, сами идеи имеют более широкое значение.

Среди других работ отметим статьи Т. Диденко, А. Порфирьевой, в которых речь идет о значении крупных форм в становлении рока, кандидатские диссертации В. Ткаченко, Л. Чижовой, статьи и материалы П. Гамзатовой, Л. Переверзева, Д. Ухова, А. Троицкого, Н. Мейнерта, А. Козлова (см. список литературы).

В отечественном музыкознании - даже там, где рок не отождествляют с легкожанровой эстрадой и поп-музыкой, - в целом преобладает социологический подход. В этой связи привлекает внимание статья Г. Кнабе «Рок в контексте контр-культуры», где автор отмечает характерное для рока «противоречие между исходным жизнеощущением и художественным совершенствованием» (24, с. 46). Рок как часть западной массовой культуры - предмет размышлений Д. Житомирского, Т. Чередниченко, Г. Шестакова, хотя и здесь не везде дифференцируются понятия «рок» и «поп», что, впрочем, лишний раз свидетельствует о сложности определений. Многие ищут ответы в идеологии молодежного бунта (Ю. Давыдов, К. Мяло), в сфере массовой психологии. В частности, Л. Чижова привлекает учение К. Юнга об «архетипах коллективного бессознательного» и проводит параллели между роком и экстатическими обрядами шаманства, мистическими культами, карнавальностью (87), а П. Гамзатова предлагает свои взгляд на рок, как отражение некоторых традиций народной архаической культуры (9).

Небольшое количество собственно музыковедческих работ по рок-музыке - это островки в море журнальных и газетных публикаций и рубрик, рассчитанных на массового, прежде всего, молодежного читателя. Общая направленность подобных публикаций - информативно-рекламная. Как правило, это сведения из жизни рок-звезд, околомузыкальные разговоры, хит-парады и т.д. Среди «независимых» изданий, посвященных различным «альтернативным» течениям авангард-рока, заслуживает внимания отечественный журнал «Экзотика». Как и недолго просуществовавшая ночная программа на РТВ, он включает подборку разнокалиберных материалов - от аналитических эссе о судьбах андерграунда до кратких аннотаций отдельных альбомов.

На Западе исследования культурных контактов рока только начинаются. Важные источники и ценная информация рассеяны по страницам популярных монографий, журнальной периодики, энциклопедий и справочников. См., например, интересную статью Рокуэлла «Арт-рок» в «Иллюстрированной истории рок’н ролла». Как уже говорилось, тон статьи критический, и примеры, которые привлекаются автором, заставляют усомниться в полноте охвата материала. В частности, несколько тенденциозно освещается британский и европейский арт-рок. Глубокий аналитический этюд В. Эверетта, опубликованный в одном из номеров академического престижного «Musical Quarterly», посвящен мотивам «воспоминаний» в музыке Beatles (105). Автор предлагает оригинальный подход к анализу и пониманию сложной стилистики зрелого рока, которая находит свои аналогии в полистилистике современной музыки. «Индийские» и азиатские влияния в музыке Beatles - тема исследования Д. Река, которое выводит на широкий круг проблем ориентального в рок-музыке (117).

Также хотелось бы упомянуть небольшую по объему книгу Ричарда Маклира «Прогрессивный рок», которая посвящена британской и американской музыке рубежа 60-70 гг. Арт-рок в ней предстает в стадии зарождения (113). Исследование Тибора Кнайфа «Рок-музыка» (111) посвящено так называемой «новой волне», возникшей в конце семидесятых и ставшей, по мнению автора, вершиной художественных и авангардных устремлений рока. Историческую эволюцию, которую претерпел рок, Кнайф интерпретирует в свете двух тенденций: первая направлена от поздних Beatles и через арт-рок 70-х идет к «новой волне» и техно-року, характеризуясь непрерывным усложнением музыкальных форм и языка, вторая, ведя от рок’н ролла и ранних Beatles через хард-рок к панку, связана с упрощением языка. Пространство между расходящимися в стороны лучами Кнайф именует «майнстримом», очевидно, заимствуя его из джаза, к нему он относит большинство промежуточных форм рок-музыки. Внешне привлекательная и стройная концепция, однако, несколько выравнивает сложную и извилистую линию эволюции рока, в которой крайности часто сходятся и образуют парадоксальные сочетания и сплавы. Собственно, о них и пойдет речь в данной работе.

Интересное и своеобразное по жанру исследование итальянского автора Паоло Бертрандо посвящено английской группе King Crimson , крупнейшем представителе авангардного арт-рока (96). В книге приведена подробная хронология творчества группы и ее членов, прилагается подборка интервью и журнальных статей создателя и лидера группы, Роберта Фриппа, в которых вырисовывается крупная творческая фигура музыканта и экспериментатора. Достоинство книги Бертрандо - объективный уважительный тон, недостаток - отсутствие стилевого фона.

Среди популярных монографий зарубежных авторов - книги разного достоинства: «Pink Floyd Odyssey» Н. Шеффнера, где привлекает вводная глава с описанием общей атмосферы лондонского рок-андеграунда 60-х годов, «Авторизованная биография Yes» Ф. Меджеса, «Genesis» Г. Армандо, «The Saga of Frank Zappa & Mothers of Invention» Д. Вале (наиболее полная биография Фрэнка Заппы и его ансамбля с остроумными и ироническими интервью Заппы), «Roxy Music: Style and Substance» Д. Рогана. Интерес представляет и построенная на биографических материалах книга Джулии Корриэлл «Jazz-rock Fusion. The people, the music». Речь в ней идет о музыкантах и музыке, по своей стилистике тесно соприкасающихся с арт-роком. Именно на стыке этих явлений возникли неординарные The Mothers of Invention , Soft Machine , Gong , Caravan и др. Среди работ, посвященных, в основном, англоязычным образцам, особняком стоит обзор немецких авторов Г. Энерта и Д. Кинслера «Рок в Германии» со статьями о немецком авангарде (Can , Tangerine Dream , Faust , Triumvirat , Клаус Шульце и др.), а также недавно вышедшая книга П. Бусси и Э. Холла о группе Can (98).

В целом в западной литературе о роке преобладает информативно-биографический, справочный или рекламно-аннотационный подход. Он, как правило, далек от анализа музыки (как и от самой музыки), от проблем творчества. Тем не менее, автору этих строк пришлось пользоваться рядом подобных справочно-энциклопедических изданий: это «лексиконы» Шмидт-Джоса, Стамблера, Харди и Лайинга, Милла, Бейна, Вика - в каждом находились крупицы недостающей информации. Именно крупицы - ведь музыка, о которой идет речь в книге, в силу своей немассовой природы пока не нашла всестороннего отражения на страницах печати. Подспорьем при написании работы также послужило и общение со студентами Нижегородской консерватории в процессе подготовки дипломных исследований, таких как: «Рок-музыка. К вопросу об истоках» К. Колокшанского, «Арт-рок» Н. Кузнецовой, «Творчество Genesis» Л. Кислицыной, «Натурально-ладовые формы в музыке Beatles» И. Копеиной и др.

Сосредоточивая внимание на контакте рока и разнообразных культурных традиций, в частности, европейской композиторской, мы невольно обращаем свой взгляд к истокам самого явления - взаимодействию культур и музыкально-творческих видов. Его исторический аспект чрезвычайно интересен и важен, так как позволяет увидеть в объекте нашего внимания не случайный каприз моды или прихоть рок-интеллектуалов, а глубокую закономерность. И закономерность эта может быть определена категорией жанрово-стилевого диалога .

Глава I . Общие предпосылки жанровых контактов

Происхождение музыки теряется в бескрайних далях человеческой истории. Реконструировать это эпохальное событие вряд ли возможно. Следует признать справедливым мнение о том, что ранние формы музыки носили прикладной, синкретический и коммуникативный характер1 . Искусство, возникшее из звуковых сигналов и зовов, из обрядов и священнодействий, насчитывает не одну тысячу лет и достаточно рано расслаивается на виды и жанры. Это произошло до того, как данный факт попал в поле зрения средневековых теоретиков и Иоанн де Грохео поделил музыку на «гражданскую» (или народную), «профессиональную» и «церковную», первым наметив классификацию жанров по признаку их бытования (48, с. 237).

Известно, что уже в древности - в Египте, Китае, Индии, античной Греции и Риме - музыка подразделялась на храмовую и дворцовую, сопровождающую зрелища, состязания и празднества, а также связанную с жизнью простых пастухов и земледельцев. Возможно, что еще раньше, на стадии палеолита складывалось нечто похожее на разделение ритуальной магии и музыки трудовых процессов. Думается, что охотники из пещерных стоянок Альтамиры, оставившие удивительно живые наскальные изображения бизонов, занимались не только заклинаниями духов у костра.

Но дело даже не в том, существовала ли музыка и музыкальные инструменты у первобытных людей. Важно другое. Сегодня все большее сомнение вызывает идея первичного музыкального универсума - происхождения музыкальных видов и жанров от «единого древа» (может быть, более правомерная по отношению к языку). Действительно, была ли музыка когда-то однородна и едина? Не была ли она изначально разнофункциональной, бытуя в различных ситуациях? В последнем нас убеждают некоторые архаические культуры, доживающие свой век в удаленных уголках нашей урбанизированной планеты.

Лишь приближаясь к Новому времени, мы можем перейти от гипотез и предположений к историческим фактам и более определенно говорить о собственно бытовых жанрах. Их не следует отождествлять с жанрами массовыми . Последние - детище XX столетия, эпохи «массовых коммуникаций», «массового общества», «массовой психологии», тогда как бытовые жанры сложились гораздо раньше, как некое остаточное явление в процессе превращения музыки из ритуала в искусство, из игры и забавы в выражение духовного мира человека.

С этих позиций рождение бытовых форм и жанров - закономерный этап длительного расслоения музыки на ритуальную и неритуальную , церковную и светскую, профессиональную и непрофессиональную, сельскую и городскую. Последний пласт, который В. Конен именует «третьим», выделился еще в средние века, и особенно ярко заявил о себе в Новое время, вместе с ростом городов и формированием особой городской культуры2 . Поначалу культуру эту представляли бродячие музыканты - менестрели, жонглеры, шпильманы и их предшественники - позднеримские мимы и кельтские барды. Позже образуются цеховые сообщества городских музыкантов, занимающих видное положение в городской культурной иерархии. То были первые в истории «профессионалы», чья деятельность была полной противоположностью деятельности церковных композиторов.

Но разделение жанров неотъемлемо от их сближения, диалога. Так, выделение церковной музыки в особый вид, ознаменовавший раннее средневековье, идет параллельно с влиянием на нее народной песенности. Это особенно ярко прослеживается в мелодике григорианского хорала, в более поздних тропах и секвенциях, которые ввели в обиход монахи Санкт-Галленского монастыря, в литургической драме, явившейся откликом на «вольные» представления бродячих артистов. И это удивительно - если учесть, что внедрение фольклорного материала в литургический обиход и обмирщение культовых форм постоянно наталкивалось на яростное сопротивление «отцов церкви».

Встречное движение наблюдаем и в другой области: жанры уличной и площадной музыки средневекового города, музыка менестрелей воздействуют на становление ранней композиторской культуры. Имеется в виду творчество трубадуров, труверов и миннезингеров. Среди последних исследований по этой теме отметим прекрасную книгу М. Сапонова «Менестрели» (61), которая предлагает новый нетрадиционный взгляд на рыцарскую культуру как на менестрельную.3

Существовала традиция «снижения» высокой культуры, ведь последняя в сознании бродячего музыканта была связана с враждебными ему официальными государственными институтами (прежде всего, церковью и королевской властью)4 . Ее жанры и образы перефразировались, подвергались вольной интерпретации, пародированию («ослиные мессы») и, вместе с тем, испытывались на прочность. В связи с карнавальным духом того времени это хорошо показано М. Бахтиным. Возможно, формы контакта были не только пародийными, снижающими - ведь когорту странствующих артистов пополняли и образованные люди. В их числе были школяры, студенты, беглые монахи, обедневшие трубадуры и в особенности труверы, ближе всех стоящие к городской культуре.

В эпоху Ренессанса усиливаются контакты музыки придворно-аристократической и уличной. В пьесах композиторов XVI столетия все чаще фигурируют «низкие» жанры (вилланелла, фроттола, вильянсика), авторская фантазия черпает вдохновение в уличных мотивах («Посвист извозчика» Берда). В свою очередь, музыкальная мода, получив высочайшее благословение, широко расходится среди «третьего» сословия («елизаветинская» баллада). То же - и в отношении инструментария: аристократическая лютня, а позже, и клавикорд прочно входят в городской быт. Все это подробно рассмотрено в книге В. Конен.

Еще более активным и разносторонним диалог этот становится с наступлением новой эпохи, когда мощное развитие получают светские жанры и новые пути распространения музыки. Именно в XVII веке появилась возможность тиражирования музыкальных произведений благодаря изобретению нотопечатания. Это определяет интенсивное развитие форм бытового музицирования и влияние на него профессиональных жанров. Так, мелодии оперных арий проникают в музыкальный быт, наиболее популярные издаются в виде различных сборников, предназначенных для домашнего обихода. Особым спросом пользуются издания лютневых табулатур. Наряду с народными песнями и балладами все это вовлекается в уличный и ярмарочный фольклор, пополняет репертуар шарманщиков и бродячих артистов. Процесс культурной ассимиляции в это время очень активен.

Английская балладная опера, по мнению Конен, ярчайший представитель «третьего пласта», широко привлекает не только традиционные баллады и городской фольклор, но и фрагменты из Перселла, Генделя и других мастеров своего времени, тем самым прокладывая путь к адаптации классики в лоне бытовой развлекательной культуры5 .

Австрийская симфоническая традиция, ставшая во многом обобщением бытовых интонаций и жанров своего времени, во второй половине XIX века живет в музыке венского вальса, подобно тому, как симфонизм Чайковского, впитавший многообразные интонации быта, сам порождает многочисленные отголоски в советской массовой песне. Русский романс питает разнообразные пласты бытовой песенной культуры и проявляется в XX веке в творчестве Лещенко, Вертинского, песнях отечественных бардов от Окуджавы до Гребенщикова. Благодаря контактам и схождениям возникают новые жанры и сплавы: в XIX веке оперетта, в XX - мюзикл, рок-опера, течения серьезного джаза и рока.

Неудивительно, что композитор испытывает воздействие жанров народной, бытовой и массовой музыки. Часто творческий облик и стиль складываются в мощном энергетическом поле этих «низших» пластов. Примеры многочисленны: от Бетховена до Малера, от Шуберта и Чайковского до Гершвина, Гаврилина и Шнитке. И хотя все это очень интересно, предмет нашего внимания иной - «поведение» самих массовых жанров, т.е., то, как в этих разнообразных диалогах и перекличках они впитывают и преобразуют мотивы, образы, язык и лексику жанров «высоких». Преобразуют, не утрачивая при этом своей специфики.

Никогда прежде процесс подобного «речевого общения» - воспользуемся удачным выражением М. Бахтина - не был столь активен и насыщен, как в наши дни, когда обнажились небывалые контрасты между «элитарным» и «массовым» искусством, но одновременно, все настойчивее заявляют о себе тенденции к сближению, формированию некой «мировой» музыки в рамках планетарного мышления. Конвергенция несет с собой серьезные проблемы. А они порождают массу вопросов. Например, каковы первичные импульсы интеграции? Отчего возникает потребность в художественном совершенствовании того или иного песенного или танцевального жанра, стремление облечь незатейливый и наивный образец в более сложную и совершенную художественную форму? Да и нужно ли это? В отношении композиторского творчества, которое на протяжении нескольких веков развертывалось как поиск и обновление художественной формы (вспомним этимологию слова «композитор»!), подобный вопрос не возникает. Но в связи с бытовым или массовым жанром он стоит весьма остро - ведь речь идет о существенной трансформации прежнего жанрового стереотипа. Меняется ли он в ходе интенсивного диалога, если да, то как? Каким образом функционирует его «генетический код», испытывая влияние высокой традиции, академического профессионального творчества? Существует и аксиологический аспект проблемы. Как оценивать гибриды, возникающие в рамках массовой музыки, ведь в одном случае они естественны и оправданы ходом вызревания и усложнения жанра, в другом же - есть плод спекулятивных манипуляций в угоду моде, престижу и не создают ничего, кроме ощущения нарочитой оригинальности и псевдоартистизма (очевидные случаи откровенной пошлости и безвкусицы нами во внимание не берутся). Каков критерий оценки подобных смежных явлений? Чисто художественный? Социологический? Комплексный? Да и в какой степени здесь - в царстве субъективных пристрастий и массовых стереотипов - возможна объективность этой оценки? Не претендуя на исчерпывающее освещение этих проблем, остановимся на двух тенденциях «артизации» массовых жанров в XX веке.

а) Спекуляция и паразитирование : «золотая жила» классического наследия вырабатывается подчистую, при этом не предлагается ничего взамен. Бессмертные творения великих мастеров служат прикрытием духовного убожества, пошлости и делячества. Примеры мы находим в китчевых образцах современной песенной эстрады, апеллирующих к «вечным» сюжетам, христианским символам и претендующих на подлинность и художественность. Это также распространившаяся в последнее время практика использования классической музыки в рекламных клипах и телевизионных заставках.

Захват и подчинение чужих культурных «пространств», форм и жанров чаще всего происходит под знаком их гомогенизации6 . При гомогенизации все многообразие культурного, стилевого, жанрового и языкового опыта сводится к некоему усредненному, тривиальному, где выхолащивается всякое индивидуальное содержание. Гомогенизация проявляется и на уровне функционирования-восприятия музыки, что также характерно для массовой культуры, где благодаря новым средствам коммуникации формируется особая субкультура быта. В ее условиях бытование классического шедевра или фольклорного образца мало чем отличается от бытования поп-шлягера - и то, и другое воспринимается чаще всего рассеянно-поверхностно, в «пол-уха».

б) Творческое обогащение , диалог . Воспринимаемый объект не только не утрачивает эстетической и художественной весомости, но и насыщается новыми и неожиданными смыслами. Таковы, например, джазовые версии Баха, сделанные ансамблем Swingle Singers , барочные мотивы в мелодике авторской песни, преломление «шопеновского» в ранних песнях Таривердиева. Это и элементы ренессансной культуры в музыке арт-рока, восточно-тибетские символы в психоделическом роке и многое другое, о чем пойдет речь ниже.

Диалог с той или иной этнической, культурной или стилевой традицией в рамках массово-жанрового явления повышает требования к автору, выявляет его лицо, стиль, манеру, интонацию, и в этом смысле противостоит тотальной гомогенизации массовой культуры. На подобных примерах можно изучать культурно-стилевые контакты, таким образом вводя нетрадиционный материал в контекст актуальной культурологической проблематики. Предвосхищая разговор об этих контактах в сфере рок-музыки, отметим две основных формы: пародирование и претворение .

И пародирование, и претворение предполагают активность в переработке художественной «информации» в отличие от пассивного следования устоявшемуся стандарту в условиях гомогенизации. Пародирование базируется на объективации и отстранении от материала, претворение - на слиянии с ним и переплавлении в некую субъективно-личностную форму. Первое, как будет показано в следующей главе, связано с «ранними» стадиями стиля, второе - со зрелыми и «поздними». Различны и способы привлечения «чужого слова»: прямые заимствования, «перифразы», более тонкие аллюзии и намеки. Все эти вопросы будут развернуты в главе о стиле.

Прежде чем обратиться непосредственно к основному предмету нашего исследования, хотелось бы включить его в контекст родственных музыкальных видов XX века. И первое - это джаз, который всей своей историей предваряет историю рока.

Джаз: на пути к диалогу

Многое роднит джаз и рок, особенно на фоне музыки европейской профессиональной традиции: повышенный социальный тонус, тесная связь с жизнью, бытом, опытом, модой, это коллективный и по преимуществу устный характер творчества, рождение в легкожанровой среде с последующим размежеванием. Есть и другие аналогии: общий исток в виде негритянского блюза, приоритет ритмического, громкостно-динамического и тембро-сонорного начала. Вместе с тем, очевидны и различия: в одном случае, больший вес афро-американских жанров (джаз), в другом - европейских (рок), с одной стороны, импровизационное мышление, с другой, - мышление куплетно-строфическое. Ряд оппозиционных пар можно продолжить: инструментальное - вокальное, свинг - концентрированный метр, блюзовая гармония - натурально-ладовая гармония и т.д. И все же, если говорить о сходстве, то ярче всего оно выражается в самом ходе эволюции. Рассмотрим это подробнее.

В самых общих чертах становление джаза, как и развитие рока - это движение от элементарного, стихийного к сложному, высокоорганизованному: 1) от фольклорного - к профессиональному, 2) от легкожанрового и развлекательного - к серьезному, концептуальному, 3) от специфически афро-американского к интернациональному. Во всех этих метаморфозах расширение жанрово-стилевой системы и усложнение музыкального языка проходит красной нитью, особенно ярко проявляясь в течениях фри-джаза, авангарда, фьюжн, где джаз практически смыкается с другими явлениями современной музыкальной культуры7

Интересно было бы проследить влияние европейской культуры на джаз. Известно, что джаз изначально унаследовал наряду с африканскими и европейские гены, о чем могут свидетельствовать жанры, послужившие его основой, в первую очередь, рэгтайм. Ранний джаз немыслим вне этих бытовых жанров, которые имеют европейское происхождение - марши, польки, кадрили, галопы - все они нашли свое место под солнцем джазовых импровизаций ньюорлеанцев. Именно в этой стихии сформировался первый гений джаза - Луи Армстронг.

Достаточно рано, с конца 20-х годов, происходит обогащение инструментальных и тембровых ресурсов джаза. Усложняется музыкальный язык, в особенности гармония и аранжировка. С появлением «свинга» или стиля больших оркестров партитуры приобретают оркестровый вид, открываются выразительные возможности тембрового разнообразия, чего не позволял предшествующий ньюорлеанский стиль, сложнее становятся музыкальные формы - на смену Рэгам и Блюзам приходят Фантазии, Рапсодии, Концерты. Цитаты из музыки «высокой» традиции, перефразирование классических тем носят чаще всего фривольный и насмешливо-пародийный оттенок. И это естественно, если принимать во внимание юношеский возраст джаза и острое ощущение несовместимости двух языково-лексических материй. Так, в концовке «Черно-коричневой фантазии» Дюка Эллингтона, записанной на пластинку в 1927 году, неожиданно всплывает мотив шопеновского Траурного марша, а тема гершвиновской Рапсодии инкрустируется в канву озорной импровизации Армстронга на тему Фэтса Уоллера. И хотя последняя создает меньший стилистический перепад в сравнении с цитатой Шопена, воспринимается аналогично, как «культурное» заимствование.

В репертуаре джазовых оркестров, ансамблей и отдельных исполнителей появляются транскрипции и обработки классических пьес. Оркестр Пола Уайтмена, которому посвящена Рапсодия Гершвина, в 20-е годы особенно активно разрабатывает форму симфо-джазовых адаптаций классики. К сожалению, к подлинному джазу это имеет отдаленное отношение и скорее предвосхищает легкий эстрадный джаз («свит»-джаз, по терминологии Сарджента)8 .

В обработках преобладает музыка XIX века - Чайковский, Лист, Брамс, Дворжак, Григ, Массне и т.д. Вызывает настоящее восхищение парафраз «Юморески» Дворжака, автором которого является негритянский пианист Арт Тейтум. По жанру это юмореска на юмореску. То, что у Дворжака лишь намечено (покачивающийся свинговый ритм, блюзовая терция в заключении), у Тейтума заострено до шаржа. Тема претерпевает различные метаморфозы, то звучит как озорной вальс (при этом трехдольность каким-то чудом вмещается в джазовую четырехдольность), то преображается в четком ритме страйда9 . Все это сопровождается каскадами пассажей по всей клавиатуре в духе Листа (и в какой-то момент мелькнула тень ноктюрна «Грезы любви»). Тем не менее, это подлинно джазовое произведение, в нем царит дух настоящего лицедейства, передразнивания, и материал дворжаковской пьесы как никакой другой подходит для подобного эксперимента.

Классико-романтические реминисценции в раннем джазе возникают и вне конкретных цитат и заимствований. Например, в гармонии. Как уже говорилось, гармония джаза усложняется и вместе с фактурой становится пышной и красочной. Здесь особенно показательны композиции Эллингтона, в частности, «Прелюдия к поцелую» с ее настроением томления, последованием неразрешаемых нонаккордов - словно вагнеровский «Тристан», получивший столь необычайное воплощение. Или же музыкальные формы, заимствованные у классиков, например, одна из первых джазовых фуг Бенни Гудмена « Bach Goes To Town », записанная в 30-е годы. Упомянем и работы Стена Кентона, в частности, пьесу « Artistry in Rhythm » , которая построена на равелевской музыке из «Дафниса и Хлои». В подобных опытах джаз приближается к симфонической музыке. Композиция Кентона записана в 1943 году, а тремя годами позже состоялась премьера «Черного концерта» Игоря Стравинского, созданного по заказу другого энтузиаста крупных форм джаза - Вуди Германа. Пропасть между джазом и академической музыкой начала сокращаться. Попутно отметим, что наряду с европейской традицией в джазе 30-40 годов зарождается интерес к ориентальной музыке, что позже приведет к замечательным открытиям в «модальном» джазе. Джаз достаточно созрел и как самобытное явление настолько ассимилировался слухом, что перестал восприниматься как экзотическая новинка. Поэтому ориентализмы сразу же выделялись на фоне этого сформировавшегося стиля. Чаще пародирование и претворение здесь соединялись, как, например, в «Караване» Эллингтона-Тизола или же «Ночи в Тунисе» Гиллеспи. Все это подготавливало прорыв в сферу ориентального, который произойдет в 60-70-е годы.

Новая волна более глубокого и разностороннего интереса к европейской классике связана с постбоповской эпохой. Поначалу она оформляется в русле так называемого «прохладного» джаза, который возник на рубеже 40-50-х и открыл перед джазовым искусством новые горизонты. Одна из первых ласточек нового стиля - альбом « Birth of the Cool » , записанный ансамблем, в который вошли Майлс Дейвис, Джерри Мэллиген, Джон Льюис, Гантер Шуллер и др. В необычный по составу октет включены валторна, туба, баритон-саксофон, что усиливает неджазовый камерный характер звучания. Одна из самых выразительных пьес альбома - « Moondream » - мечтательный ноктюрн с мягкой тембровой палитрой «лунных» образов в духе Дебюсси, звуковыми «облаками», смутными мелодическими линиями и гармоническими блужданиями.

В контексте кул-джаза 50-х годов выделяются работы Майлса Дейвиса в сотрудничестве с оркестром Гила Эванса. Примером может послужить джазовая версия Концерта для гитары с оркестром испанского композитора Родригеса. Интересны также - каждый по-своему - пианисты Ленни Тристано (он любил предварять свои импровизации инвенциями Баха) и Дейв Брубек, ученик Дариуса Мийо, представитель калифорнийской школы джаза. Но наибольший успех на пути экспериментирования с европейскими формами выпал на долю ансамбля Modern Jazz Quartet , где музыкальным лидером и автором большинства композиций был негритянский музыкант Джон Льюис. Это профессионал высокого класса, имеющий консерваторское образование по двум специальностям (фортепиано и композиции), что помогло ему воплотить новые идеи в столь оригинальной художественной форме. Аскетично и графически скупо звучащая музыка Modern Jazz Quartet была принята в штыки консервативно мыслящими авторитетами того времени - см., например, уничтожающую критику ансамбля в книге Ю. Панасье «История подлинного джаза». По прошествии многих лет стало очевидно, что перед нами крупнейшее явление джаза, глубоко уходящее корнями в европейскую классическую традицию.

Один из наиболее важных пластов творчества Modern Jazz Quartet связан с полифонией и полифонической техникой. Но это не та стихийная полифония, что бурлила в коллективной импровизации ньюорлеанских ансамблей. Речь идет об имитационной полифонии, до того времени в джазе не встречавшейся. Не случайно она приобретает здесь баховскую окраску. Баховские мотивы и темы звучат во многих альбомах и композициях ансамбля. Например, альбом «Блюзы на фоне Баха», где Льюис использует клавесин, создавая с вибрафонистом Милтом Джексоном удивительный дуэт, выстроен по подобию программной сюиты, в которой баховские пьесы служат некими интерлюдиями, связывающими различные блюзы. При этом сами блюзы меняют свой облик, некоторые из них испытывают явную экспансию полифонического мышления и полифонизируются. Так, блюз « in A » , представляет собой басо-остинатную форму, напоминающую пассакалью, в которую включен контрастный серединный раздел.

Имитационная полифония проникает в тематические структуры композиций ансамбля, трансформирует форму, музыкальный язык. Как двухголосная инвенция звучит перекличка солистов в блюзе « Bags Grooves » , а пьеса « Vendom » напоминает фугу с характерным проведением «тема-ответ» и завершается типичным баховским мажором. Есть у ансамбля работы и иного рода, например, романтическая « Jango » (музыкальный портрет известного гитариста Джанго Рейнхарда), или же альбом « Third Stream Music » , давший наименование целому течению джаза. Здесь музыканты открывают новые пути, играя со струнным квартетом композиции в духе Веберна и Айвза. Это уже границы джаза, за которыми он смыкается с современной академической музыкой10 .

Как уже говорилось, в этот период пародирование европейской традиции уступает место ее вдумчивому усвоению, а цитирование и игра с моделями - опосредованному претворению. Обогащение словаря джаза вносит в восприятие джазовых опусов привкус полистилистики, готовя почву для очередной волны расширения жанровых и стилевых горизонтов. Это происходит на рубеже 60-70-х в джаз-роке и фьюжн-джазе.

К джаз-року вели разные пути. Один из них пролегал от рок-музыки (Soft Machine , Gong , Caravan , Mothers of Invention ), другой - от джаза (Майлз Дейвис и его последователи). Был и третий путь, когда в одном составе объединялись рок- и джазовые музыканты. Так возникли американские Chicago и Blood , Sweat & Tears - яркое событие тех лет. Обе группы не чуждались классического тематизма, экспериментировали с додекафонией и алеаторикой. Можно отметить также полистилистические опыты привлечения музыки Сати, Бартока, Прокофьева. Не всегда это органично соединялось с блюзово-импровизационным мышлением джаза, налет эклектики имеют даже лучшие записи Blood , Sweat & Tears , в меньшей степени это касается Chicago , создавшей эталонные образцы джаз-рока.

В рамках симбиоза джаза и рока вырабатывались схемы и средства, которые легли в основу стиля фьюжн. Изменения коснулись практически всех сфер языка, в первую очередь, ритмики . Ассимилируя латино-американский пласт, джаз-рок и фьюжн отходят от традиционной модели свинга, используют новые ритмические формулы, заимствованные из рок’н ролла и латиноамериканских танцев. Трансформируется ладо-гармоническая сфера. Блюз и блюзовый квадрат не являются обязательными атрибутами джазовой гармонии, взаимодействуя с гармонией натурально-ладовой , что, с одной стороны, продолжает завоевания модального джаза 60-х гг., а с другой, - открывает пути интеграции натурально-ладовых элементов рока. Обогащается инструментарий : с одной стороны, идет внедрение электрических инструментов (электро-гитара, орган, синтезатор), с другой, - расширяются тембровые ресурсы за счет «акустических» инструментов неджазового происхождения (скрипка, флейта), часто экзотических по природе, как например, многочисленная «перкуссия». И главное, расширяется стилевой диапазон ассимилируемых явлений, предметом диалога становится музыка всего мира, от испанских фламенко до индийской раги, от африканских «говорящих барабанов» до полинезийских напевов. В этой культурно-стилевой «мозаике» не мог затеряться только сильнейший - яркая творческая личность, обладающая неповторимой индивидуальностью. Во многих же случаях издержками стали эклектика, претенциозность, мнимо серьезный тон, - все это происходило и в арт-роке, что говорит об общих проблемах стилевого и языкового синтеза11 .

Гомогенизация никак не угрожала джазу в тот период. Скорее наоборот, была опасность раскола единого течения на ряд обособленных школ. Именно эту угрозу таил в себе фьюжн, доведя жанрово-стилевое расслоение музыки до предела. Казалось, рушатся сами устои джазового мышления, джаз теряет самобытность (свинг - блюз - импровизация) и растворяется либо в академических европейских формах, либо в экзотическом ориентализме. Сейчас, по прошествии двух с лишним десятилетий, мы смотрим на это более спокойно, нам нетрудно осмыслить те события как логически-закономерное продолжение эволюции джаза. Само течение фьюжн неоднородно и распадается на несколько стилевых линий, каждая со своим подходом к культурной ассимиляции. Рассмотрим основные из них в свете предстоящего разговора об аналогичных явлениях в арт-роке.

Европеизированная линия фьюжн не была ведущей, ее представляли белые джазмены, в том числе европейские, которые вдохновлялись опытами Modern Jazz Quartet и Эванса и испытывали влияние камерной и симфонической музыки. С этих позиций интересны некоторые вещи Джона Маклафлина, в частности, монументальный «Апокалипсис», записанный в 1974 году с Лондонским симфоническим оркестром. Многое в творчестве Маклафлина и его «Оркестра Махавишну» примыкает к ориентальной линии фьюжн-джаза с сильно выраженным индийским колоритом. Однако последнее не может полностью заслонить европейские черты. Музицирование одного из лучших гитаристов джаза, Джона Маклафлина в сопровождении клавишника Яна Хаммера, скрипача Джерри Гудмена и головокружительных пируэтов барабанщика Билли Кабема звучит порой как изысканный европейский камерный ансамбль. В пассажах гитары иногда проскальзывает нечто этюдное, виртуозное, идущее от жанра «перпетуум мобиле», от Каприсов Паганини.

Пианист Чик Кория в то же время соединяет наивные мелодии в духе детских пьес Бартока с изысканными электронными звучаниями. Скрипач Жан Люк Понти своими европейски элегантными композициями заставляет вспомнить лучших джазовых скрипачей Европы, в частности, Стефана Грапелли. К «европейской» линии примыкают ранние работы группы Weather Report , созданные пианистом Джозефом Завинулом (эмигрировал в Соединенные Штаты из Австрии в 1958 году). Свои параллели есть и в советском джазе - работы трио «Ганелин, Чекасин и Тарасов» (альбом «Кончерто-гроссо»), Германа Лукьянова и ансамбля «Каданс» . И Ганелин, и Чекасин, и Лукьянов - высокообразованные музыканты-профессионалы, последний, в частности, имеет консерваторское образование по двум специальностям: как пианист и композитор (ученик Арама Хачатуряна).

Афро-американская линия фьюжн - это иной сплав, ведущую роль в нем играют афро-американские жанры, прежде всего, блюз, которые соединяются с импульсивной ритмикой рока и его электрофицированными звучаниями. Вдохновителем и создателем этого направления был Майлс Дейвис, а продолжателями - цветные музыканты: саксофонист Уэйн Шортер, пианист Херби Хенкок, барабанщик Билли Кабем и многие другие. В этой музыке преобладает импровизационный джаз с опорой на блюз, свинг, граул-звучание. Влияние европейских инструментальных форм ее мало коснулось. Гораздо сильнее ощутимо в ней дыхание восточной музыки, в частности, логики мелодического развертывания и модальности, органично соединившихся с блюзовым колоритом (особенно у Дейвиса). Но это совсем иное «паломничество на Восток», нежели то, что мы видели в портретно-пародийных зарисовках Эллингтона, оно ближе к модальным композициям Джона Колтрейна «Индия», «Медитации», «Живой космос» и др. Примером такого медитативного самоуглубления могут послужить альбомы Майлса Дейвиса 70-х, в частности, альбом « Miles Davis Big Fun » с 30-минутной «Great Expectation».

Поэтому афро-американской линии фьюжн-джаза очень близка ориентальная . Порой их трудно разделить. Ярче всего последняя предстает в творчестве двух популярных в 70-е гг. групп - это Mahavishnu Orchersta и Weather Report .

Первая наряду с европейскими элементами ассимилирует пласты индийской музыки - сказалось серьезное увлечение Джона Маклафлина индуистской культурой, религией и искусством. Это ярко отразилось на языке «Оркестра», проявилось в модализмах, специфических «индийских» ритмах, изощренно-виртуозной технике, богатстве звучаний.

Еще более ориентально и совсем по-индийски звучат записи Маклафлина с группой Shakti , где он играет с индийским скрипачом Ли Шанкаром. Музыку Shakti можно было бы определять как стилизацию , если бы в ее создании не принимали участие сами индийские виртуозы. И все-таки на ее примере видно, как пародирующий подход раннего джаза уступает место более нейтральному, моделирующему. Музыканты, подобные Маклафлину, словно любуются экзотической культурой (впрочем, для них она уже и не является экзотической), воссоздают ее дух, соизмеряют с собственным видением, но соизмеряют так, что субъективное, личностное отступает на второй план.

Сказанное в полной мере относится и к творчеству фьюжн-группы Weather Report , которая в первой половине 70-х успешно разрабатывала пласты внеевропейского фольклора. Спектр их гораздо более широк, нежели у «Оркестра Махавишну»: мотивы африканские («Black Market», «Nubian Sundance»), средиземноморские («Gibraltar»), ближневосточные, полинезийские. Здесь и обобщенный Восток («Jungle Book»), который звучит по-гогеновски сочно и красочно.

Стилевые особенности музыки Weather Report обусловлены этой декоративностью и предстают в пентатонических попевках, рассредоточенном тематизме - сама музыкальная тема не экспонируется, как это принято в обычном джазе, а складывается из сегментов и разрозненных звуковых точек (как в живописи пуантилистов) - в чем преломился опыт свободного джаза. Перед нами пестрый многоцветный ковер, сотканный из орнаментов и арабесок. Но в музыке Weather Report можно встретить и урбанистические зарисовки, образы угловато-гротескные, импульсивные, построенные на жестких остинатных ритмах, а также фрагменты в духе «прохладного» джаза. Их достаточно много. Причем, если ранние опусы несут отпечаток влияния мощной индивидуальности Дейвиса, то со временем группа обретает свой стиль. Традиция «прохладного» джаза, в ее классических формах тяготеющая к европейскому началу, здесь переосмысляется в контексте медитативной созерцательности Востока. Время не просто замедляется, оно почти останавливается, на передний план выступает красота неторопливого размышления, наслаждения покоем и тишиной. Многие вещи такого плана перекликаются с ориентальной традицией западной музыки от Дебюсси до Кейджа и Райха. В этом синтезе воссоздания (стилизации) и претворения (ассимиляции)музыка Weather Report прокладывает свой путь среди множества других, ее интонации и звучания узнаются мгновенно, а экскурсы на «берега далеких цивилизаций» и по сей день воспринимаются свежо и с интересом. В частности, неповторимое сочетание синтезаторных и саксофонных звучаний - фирменный знак творческого тандема европейца Завинула и афро-американца Шортера, белого и негра - символизирует саму идею фьюжн - идею соединения рас, культур и стилей.

В целом эстетика фьюжн в зеркале артизации джаза смотрится двойственно. С одной стороны, в отдельных проявлениях эта музыка не чуждается европейских элементов, с другой, - элементы эти никак не назовешь определяющими, как не назовешь определяющей в целом «европеизированную» линию фьюжн-джаза. Эксперименты с европейскими жанрами и формами - здесь все-таки локальный эпизод в общем глобальном расширении культурно-стилевого ландшафта. Расширение это было столь мощным, что несло с собой опасность утраты самобытности. Недаром многие джазовые авторитеты так до сих пор и не считают фьюжн джазом или же, как Коллиер, высказывают осторожные сомнения на этот счет (27). Мнения традиционных джазменов о музыке фьюжн приводит в своей книге А. Азриэль (94). Скептические, критические, а порой и ругательные - все они свидетельствуют о том, с каким трудом входила в сознание широкого слушателя новая музыка.

Вопрос о границах джаза, как и о границах музыкального искусства (и вообще о границах человеческого познания), лишен всякого смысла вне исторического контекста. То, что в один момент кажется ниспроверженным, по прошествии времени становится органичной ветвью традиции, и даже самое радикальное новаторство со временем становится традицией - вся история авангарда в XX веке подтверждает это в полной мере. То же - и в джазе, где можно вспомнить историю авангардных течений, бопа, например. Последний также не был подлинным джазом в глазах ревнителей классического стиля. Сегодня же вряд ли кому придет в голову подвергать сомнению творчество Паркера, Гиллеспи, Монка и других новаторов, совершивших настоящую революцию в джазе 40-х годов.

В последние годы фьюжн отходит в тень. Эпоха «бури и натиска» сменилась эпохой «традиционных ценностей». Музыканты, с именами которых он сопряжен, сегодня интересуются иным. Да и общая ситуация изменилась. В 80-е годы в джазе наметилась мощная моностилевая тенденция, и отдельные находки и открытия предшествующих лет вливаются в некий однородный стиль. Это делает джаз 90-х гг. менее пестрым и многоцветным: музыка как бы замедлила свой стремительный бег в ожидании новых импульсов извне. Но, заметим, циклы «расширений» и «сжатий» по-видимому характерны не только для джаза. Они в природе музыкального искусства и мышления. Подобные же циклы мы увидим и в эволюции рока, которая, как будет видно из дальнейшего, также складывается из «приливов» и «отливов».

Основные направления стилевого расширения джаза - европеизированное, ориентальное, афро-американское - также найдут свои аналогии в рок-музыке, и в этом смысле джаз во многом является моделью интеграционных процессов в музыке. В русле этих процессов сформировались многообразные промежуточные явления, сплавы и гибриды. Были выработаны свои методы и приемы, формы контакта с «неджазовым» материалом, от прямых заимствований, стилизаций, имитаций и пародий до опосредованных преломлений, интерпретаций, «комментариев» и аллюзий. В последнем случае материал и традиция, которую он представляет, подвергаются глубинной ассимиляции и разглядеть подобный «молекулярный» уровень не так-то просто.

Гомогенизация - родовая черта массовой культуры - не получила своего развития в джазе. По крайней мере, в тех его сферах творческого поиска, о которых шла речь. Слишком мобильна была эта «третья» музыка в сравнении с другими массовыми жанрами, легко становящимися добычей коммерции и шоу-бизнеса, слишком больших усилий она требовала от слушателя, предполагая интенсивную работу слуха и музыкального интеллекта, широту культурных запросов. Если влияние гомогенизации как-то и коснулось джаза, то его «свит»-разновидностей. Точнее было бы назвать их джазово звучащей эстрадой или околоджазом - таких образцов джаз за свою историю накопил достаточно (от танцевального свинга 30-х годов до современного фанка). При внешней джазовости в них отсутствует главное определяющее качество истинного джаза - творческое, перифразирующее и импровизационное начало - отсутствует стилевое мышление.

Таким образом, расширение и артизация джаза, как выражение диалоговой сущности стиля позволяет поставить аналогичную проблему в рок-музыке. К рассмотрению ее мы и переходим.

Глава II . Стилевое расслоение рока. Метаморфозы «артизации»

Прежде чем подробно рассмотреть метаморфозы рока в зеркале отражения разнообразных культур и традиций (европейской классики, в частности), попытаемся выяснить сам феномен рока. Необходимость в этом есть, так как под роком многие понимают совершенно различные явления. Наиболее распространенные стереотипы: рок как а) музыка протеста, б) молодежная культура, в) «тяжелая» музыка (хард, хеви, треш), г) род музыкально-поэтического творчества, близкого бардовскому (бард-рок), д) музыка, где большое место занимают электрогитары и т.д.

Чаще всего отождествляют «рок» и «поп» - традиция, берущая свое начало в 60-е гг. , когда существовало понятие «молодежная поп-музыка». Этой очевидной путанице способствуют радио, телевидение, молодежная пресса, где в многочисленных хит-парадах граница между этими двумя музыкальными видами размыта, и сами они уже на уровне восприятия и бытования подвергаются сильнейшей гомогенизации. Это видно на примере бесконечной вереницы видеоклипов, где рядом с серьезной музыкой типа Pink Floyd можно встретить непритязательные песенки Bon Jovi или Scorpions , где Джимми Хендрикс пытается пробиться сквозь толпу сладкоголосых поп-певцов. Мало чем отличается ситуация и у нас - кто только не попадает в рубрику «рок» (или, как его еще неудачно называют, рок’н ролл): «Аквариум» и «Дюна», «Калинов мост» и «Браво», Цой и Пресняков и даже Агутин.

Частичное объяснение этой путаницы есть. Не будем забывать, что рок вышел из недр массовой культуры и во многом сохранил на себе ее отпечаток. Во-вторых, существует целый пласт музыкальной продукции, объединяемый словом «поп-рок», куда можно отнести далеко не худшие образцы: музыку Пола Маккартни, Элтона Джона, групп Bee Gees , Queen , лучших групп «хеви-поп» и т.д. В-третьих, рубрикацию нарушают и сами музыканты, непоседливые и легко меняющие свое амплуа, мигрируя из одной жанровой категории в другую. Чаще наблюдается стилевая и творческая модуляция в сферу «поп» (Genesis , Chicago , у нас - Владимир Кузьмин), реже - наоборот. Последнее происходило, например, во второй половине 60-х, когда жанрово-стилевой профиль рока оформлялся в противостоянии легкожанровой развлекательной музыке. Прекрасным примером могут послужить Beatles , которые в своем творчестве преодолевали развлекательность раннего рока и шли к глубоко индивидуальному и самобытному стилю1 . Поэтому не вызывает сомнения, что «рок» и «поп» - глубоко различные понятия. В чем же суть этого различия?

Начнем с того, что понятия эти из разных измерений. Если рок - феномен стилевой , обладающий внутренним единством или, по Асафьеву, «комплексом интонационных постоянств», то «поп» - феномен жанровый , то есть, категория, которая более всего раскрывается в особом характере бытования, типе коммуникации с ее ориентацией на «шлягер» (об этом свидетельствует и этимология слова «поп»). Для рока и всей его выразительно-языковой системы стилеобразующие факторы более важны, нежели для конформистской по своей эстетике поп-музыки, от которой он в конце 60-х годов отпочковался, противопоставив психологической установке на облегченно-расслабленное восприятие энергичную, доходящую до агрессивности манеру выражения, а сглаженно-отфильтрованному стилю (в большинстве случаев - его отсутствию) - резкость стилевых контрастов и шероховатость речевого сленга.

В отличие от языково-лексического разнообразия рока, лучшие образцы которого не утратили своего национального колорита, поп-музыка космополитична, апеллирует к усредненно-нивелированному языку. Интонационная характерность здесь сведена к минимуму. Отсюда - противоположный характер артизации в этих двух видах: в первом случае она способствует обогащению стилистических ресурсов, расширению стилевой системы, во втором - сведению многообразия фольклорных и профессиональных традиций мировой музыки к единому стереотипу.

Этим стереотипом может быть установка на поверхностно-рассеянное восприятие, определенный круг повторяющихся приемов: монотонно-убаюкивающий остинатный ритм, обладающий колоссальной магией воздействия, мелодика, вращающаяся в пространстве привычных и удобных (в данный момент ходовых) интонаций, аранжировка с явным приоритетом темброво-нейтральных звучностей, неумеренным использованием синтезаторов и т.д. Кстати, пение под фонограмму, в отличие от «живого» звука в роке, также говорит о «неподлинности», «иллюзорности» поп-музыки, что вполне устраивает ее создателей и потребителей («и сердца сладостный обман!»).

Рок-музыка всегда направлена на то, чтобы обратить на себя внимание, тогда как идеал хорошей поп-музыки - не мешать, а способствовать бытовым и жизненным функциям человека: приятной беседе или приему пищи, работе и даже сну. Изначальный синкретизм творчества рокеров, где композитор, поэт и исполнитель, как правило, выступают в одном лице, в корне отличен от принципа разделения ролей в поп-эстраде. Здесь есть «мелодимейкер» (сочинитель мелодий-хитов), аранжировщик, помогающий «приодеть» эти мелодии, есть, наконец, исполнитель, который эти мелодии записывает на пластинку и даже - самое парадоксальное и абсурдное! - артист, который на сцене может изобразить их с помощью «открывания рта». Практика пения «под фонограмму» подтверждает это. Глубоко различны вокальные манеры: в одном случае, форсированная «на разрыв аорты» интонация, в другом, - пение «вполголоса», напевание в микрофон («круннинг» стиль), создание интимной комфортной обстановки. Хотя следует заметить, что в последние годы поп-музыка приспособилась к новым условиям и «паразитирует» на интонациях и звучаниях рока - в ход идет все, что только может принести коммерческий успех.

И все же корректнее было бы сравнивать рок не с поп-музыкой в целом, а с ее отдельными стилевыми направлениями. Например, диско-музыка . Несмотря на множество жанровых разновидностей, она в целом сформировалась как стилевое течение в рамках танцевальной музыки. В отличие от рока с его центробежной направленностью, диско - стиль центростремительный. Он жестко организован вокруг «осевых» элементов: ритмических, фактурных, ладоинтонационных и т.д. Если рок в целом - это полистиль, то диско - моностиль. И жизнь этого моностиля постоянно подвергается испытаниям, так как в связи с гомогенизацией поп-культуры, диско-музыке гораздо в большей степени, нежели року, грозит опасность раствориться в общем потоке, стать частичкой в общей массе стандартизированной продукции. Чаще всего так и происходит (например, в техно-попе).

Аналогично соотносятся рок и соул , рок и рэп . Последний возник на стыке различных мелодекламационных культур, и блюзовая речитация здесь как бы возвращается к своему афро-американскому праистоку. Несмотря на активное смешение рэпа с другими стилями, он все же остается неким специфическим ответвлением современной поп-музыки, узнать его на слух не составляет труда.

Попробуем же теперь выявить специфические черты рока как творческого и стилевого направления. Некоторые из них тяготеют к контексту (социальная заостренность, важность поэтического слова), а некоторые реализуются собственно в «тексте», самом музыкальном материале. При этом вызывает большое сомнение бытующая точка зрения о том, что в рок-музыке музыка не столь важна, как поэзия и внешняя атрибутика (внешний облик, имидж рокера, умение общаться с залом). Достаточно изъять музыку из этого комплекса выразительных средств, как все сразу же развалится. И наоборот, даже не понимающий английского языка может более менее полноценно воспринимать музыку рок-групп.

Основные слагаемые рока четко просматриваются на трех уровнях, которые характерны для любого социокультурного явления - «социум - психология - стиль». То есть, перед нами явление, функционирующее в человеческом обществе, создаваемое человеком и обладающее внутренней структурой. Рассмотрим каждый элемент этой триады.

Итак, социальный контекст. В рок-музыке он неотделим от феномена контр-культуры как выражения молодежного протеста. Протест этот может быть направлен против тоталитаристских тенденций общества (независимо от его социального строя), а также против отдельных субъектов этого общества, в том числе, и на самого себя - своеобразный парадокс самоотрицания (впрочем, не имеющий ничего общего с мазохизмом). Он может быть выражен открыто, вплоть до бунта и баррикад, как это происходило летом 1968 г. в Европе и Америке, а может приобретать закамуфлированные, а порой изысканно-эзотерические формы. Формируется особый тип культуры, который именно как т и п был немыслим в прошлом, хотя само противостояние официальной и неофициальной культур наблюдается с давних времен2 . Ярче всего он предстает в карнавальном смехе средневековья, который по словам М. Бахтина «находился за порогом всех официальных сфер идеологии, строгих форм жизни общения» (5, с. 82). Подобный тип культуры получил название «андерграунд». Андерграунд шире чем рок-музыка, рок-культура и само молодежное движение, в рамках которого он оформился. Андерграунд проявляется и в «высоких» сферах: диссидентстве, авангарде, различных альтернативных, независимых и прочих направлениях, поведенчестве и атрибутике. Но именно рок - андерграунд сконцентрировал в себе самое типичное в наиболее демонстративной форме. И главное - это оппозиция официальной идеологии, образу жизни, мышлению и культуре. «Истеблишмент» - слово, вошедшее вместе с андерграундом, стало чуть ли не ругательным в лексиконе рокеров, так как именно с ним связан консервативный уклад жизни: лживая мораль, лицемерие политиков, мещанский быт основной массы законопослушных обывателей. Захватнические войны (Вьетнам, Афганистан) - также сильнейший возбудитель настроений андерграунда, которые переживает рок.

Есть и духовная сторона андерграунда, связанная с противостоянием обществу насилия и потребления. Это стремление расширить границы сознания, сбросить его оковы, перешагнуть порог возможного и дозволенного. Поэтическая метафора «The doors of the mind» возрождается в 60-е годы как символ в названии американской группы The Doors , в ярких и глубоких стихах ее лидера Джимми Моррисона. Здесь мы переходим во второму аспекту намеченной триады, который в рок-музыке воплотился в психоделии . Психоделия - это не только наркотики, хотя именно марихуана и ЛСД подтолкнули идеологов наркотического крыла молодежной контркультуры, подобных калифорнийцу Тимоти Лири, к весьма рискованным экспериментам3 . «Изменение сознания», как еще именуют психоделию, это широкоохватное явление, включающее различные формы иррациональности от раннехристианской мистики до дзен-буддистской медитации, от трансцендентальных идей романтиков до современного шаманства.

Поэтому «фармацевтический» аспект психоделии (наркотики, галлюциногены, алкоголь) имел локальное значение - с наибольшей очевидностью он проявился во второй половине 60-х - тогда как ее философски-этический аспект значительно шире и позволяет поставить рок-культуру в контекст современных духовных исканий. Нужно ли говорить, какую важную роль он приобретает в ходе усложнения и артизации рока, которая активно началась именно в эти годы. Психоделия разработала целую систему символов, намеков и шифров, которые скрыты в поэтических текстах, названиях рок-групп и которые стороннему наблюдателю просто непонятны. Очень важно, что этот язык «для посвященных» тесно связан с идеями андерграунда, в этой точке понятия «подпольная культура» и «психоделия» смыкаются. Хотя есть и исключения - не всегда психоделическое переживание несет в себе социальный подтекст.

Наконец, последний аспект намеченной триады - жанрово-стилевой. Он раскрывает существо генетического бытия рок-музыки, которое, как известно, определено в значительной степени блюзом. Блюз, блюзовость, как выражение настроений неудовлетворенности, тоски, раздвоенности сознания чрезвычайно органично соединяется с психоделией и андерграундом. Но блюз, а точнее ритм-энд-блюз, становится жанровым прародителем рок’н ролла и всего рока. Наряду с англо-кельтской балладой блюз проникает в самые потаенные уголки этой музыки, обнаруживается на всех ее уровнях.

Прежде всего, блюз фигурирует как жанр или жанровая основа музыки. Кроме того, он предстает как интонационный элемент, глубоко ассимилированный музыкальным языком рока подобно тому, как поэтические иносказания и метафоры старых баллад впечатываются в тексты песен и рок-композиций. Блюзовые «риффы», «блюзовые тона», как и сам блюзовый лад, интегрированный в натурально-ладовую систему европейского мышления, характерное ритмическое раскачивание («swing») - все это наложило неизгладимый отпечаток на музыкальную лексику рока, ярче всего воплотилось в одном из его самых влиятельных направлений - блюз-роке.

Итак, можно наметить стилеобразующий комплекс рок-музыки, который делает ее столь непохожей на другие жанры, виды и стили. Это - андеграунд (социум), психоделия (форма познания и творчества, иными словами, творческий метод рока) и блюз (жанровый и стилистический «знаменатель»). Для поставленной нами проблемы особое значение приобретает второй аспект триады, так как именно психоделия стала предпосылкой расширения горизонтов рока, почвой стилевого обогащения. Поначалу эти новые стилистические явления воспринимались как причуды (« Freak out » - не случайно так назывался дебютный альбом Фрэнка Заппы), плод распаленного воображения, болезненной фантазии, но впоследствии укоренились, образовав новый стиль, по своей типологии близкий барокко . Именно через психоделию входил в жизнь арт-рок с его многообразными «путешествиями» в Ренессанс и на Восток, классику и джаз, авангард и древность. Прежде чем рассмотреть важнейшие вехи этого процесса, остановимся на стилевой типологии рока.

Существуют различные классификации рок-музыки. Большинство из них страдает общим недостатком - отсутствием единого основания, при котором избираются различные подходы, не могущие существовать в одной системе координат. Рубрикация строится произвольно, смешиваются аспекты эмоционально-эмпирический (софт-рок, хард, глиттер), исторически-эволюционный («новая волна», «нео-классик-рок»), этно-географический (латин-рок, рага-рок, вест коуст-рок, мерси-бит), жанрово-языковой (блюз-рок, балладный рок, фолк, соул-рок, «прогрессивный», электронный, техно-рок) и т.д.

Пробиваясь сквозь эту мешанину, попытаемся наметить типологию стилевых направлений рока, исходя из принципа отражения им различных культурных и жанрово-стилевых традиций. Схема, которая предлагается ниже, это архетип «древа». Внизу (почва) располагаются культурные пласты, ассимилированные роком, вверху (крона) - стилевые направления, возникшие благодаря такой ассимиляции.

Не следует принимать эту классификацию как законченную - важен сам принцип. Во-первых, направления, представленные в схеме, далеко не исчерпывают всего многообразия контактов, во-вторых, в чистом виде встречаются довольно редко. Это скорее не направления, а стилевые компоненты, которые соединяются, смешиваются, спорят, а иногда и противостоят друг другу, создавая конфликтные напряжения. Более подробно разговор об этом пойдет в последней главе. Практика показывает, чем значительнее то или иное явление рок-музыки, тем разнообразнее, богаче стилистический и словарный состав. Правда, монолексическая ориентация также встречается. Например, если у Beatles отразился практически весь спектр представленных стилевых оттенков, то для Rolling Stones - не менее значительного явления в роке - он более избирателен.

Приведенная схема отражает в большей степени синхронический срез культурно-стилевых взаимодействий, наглядно раскрывает стилистический состав или «тезаурус» рока. Конечно, тезаурус этот исторически изменчив, движется во времени. И аспект эволюционный (диахронический) не менее интересен, так как по-своему подтверждает активность диалогового процесса в сфере рока.

Разговор о контактах рока с окружающим миром позволяет выделить крупным планом две проблемы. Во-первых, это трансформация легкожанровых истоков раннего рока и превращение его из прикладной музыки танцевальных залов в самостоятельное и самобытное искусство, стоящее на стыке эстрады, фольклора и профессионального творчества. Во-вторых, - преобразование контркультурных импульсов в пан-культурные, т.е., движение от нигилистического отрицания культуры к ее усвоению, от разрушения - к созиданию.

История рока - это своеобразное перерождение жанра в стилевую форму (явление, неоднократно возникавшее в истории музыки), перерождение рок’н ролла, как жанровой основы раннего рока, в элемент более широкой стилевой системы. Он существенно переосмысляется в различных стилевых модификациях; различен его вес в американском и британском роке, в направлениях джаз-рок, фолк-рок, рага-рок, барокко-рок и т.д. И в настоящее время рок, как некая разбегающаяся галактика, продолжает стремительно удаляться от рубежей развлекательной эстрады, становится альтернативой ее основным видам4 . Таким образом, зародившись в рамках массовой культуры как жанр, пройдя промежуточную стадию «биг-бита» в 60-е годы (на стыке жанра и стиля), рок, начиная с 70-х, определяется как стилевой феномен. Как уже говорилось, феномен этот по своей природе центробежен, устремлен вовне, к захвату и расширению территории. Прав Л. Переверзев: «... рок это не столько определенная форма, сколько общий подход или принцип музицирования и организации художественного материала, стремление к преодолению жанровых и видовых границ». (55, с. 21).

Было бы неверным представлять данный процесс как ровное и однонаправленное движение. Регулярные «выбросы энергии», связанные с периодами социальных потрясений, свидетельствуют о том, что рок все еще во многом питают «горячие» источники. Показательны в этом смысле рубеж 60-70 гг. (рождение хард-рока), вторая половина 70-х (панк), первая половина 80-х (хеви-металл) - не случайно в эти годы активизировались контркультурные настроения.

Вместе с тем наблюдаются стилевые этапы иного рода: барокко-рок второй половины 60-х, арт-рок первой половины 70-х, отдельные явления 80-х и 90-х - все они демонстрируют активное внедрение и музыкально-выразительную систему рока разнообразных пластов народной и профессиональной музыки.

Изобразим этот процесс в виде чередующихся волн5 . Вершины этих волн совпадают с моментами расширений жанрово-стилевой системы рока. В этих зонах располагаются явления, интересующие нас в первую очередь. Низины - это возврат рока к своим корням, «горячему» состоянию, к триаде «андерграунд - психоделия - блюз».

Самое интересное в этой схеме - не вершины и низины, а склоны и подъемы. Как уже говорилось, стилевые направления редко существуют в чистом виде, чаще они усложнены множеством иностилистических наслоений и добавок. Как и в большом искусстве, смена стилей в рок-музыке часто проходит через промежуточные стадии, которые отражают постепенную трансформацию того или иного стилевого эталона. И было бы очень интересно проанализировать подобные переходы. Например, движение «к Баху» в недрах бит-музыки 60-х (начиная с Beatles ), трансформация нео-барочных моделей в переходе к классическому хард-року (Deep Purple после «Концерта для группы с оркестром»), эволюöия King Crimson и ее лидера Роберта Фриппа от арт-рока к панку. Это также образцы артизации панка, хеви-металл в 80-90-е годы и многое другое.

На некоторых мы остановимся, но все же главная цель книги - выявить классические проявления рок-арта и дать им наиболее полную характеристику. Начнем с истории.

«Прото-арт» шестидесятых

В своем стремлении понять и осмыслить окружающий мир, вырвавшись за пределы, с одной стороны, легкожанровости, с другой, - контркультурных приоритетов, рок-музыка во многом повторяла путь джаза, как тот, в свою очередь, повторял историю многих европейских жанров народной и бытовой музыки в их приобщении к «высокому» искусству.

В плане культурно-стилевых взаимодействий это было, как и в джазе, движением от простых форм - разного рода имитаций, заимствований и пародий на классику - к глубокому постижению ее духа и формированию самобытного стиля.

Во многом этот путь был отличным. Склад детерминированного европейского мышления, далекого от стихийности и иррациональности, оказался созвучным балладно-повествовательной природе рока с его куплетно-строфическими построениями. Одновременно при этом психологическая раздвоенность европейской культуры, ее «невротическая», по определению Фрейда, сущность соответствовала атмосфере напряженных исканий, предельных контрастов духа и плоти, созерцания и действия, созидания и разрушения, апполонийства и дионисийства. Джаз в свои лучшие годы никогда не знал подобных контрастов, ему была чужда психология «комплексующего» невротика. Да и по внешним признакам рок ближе европейским бардам, менестрелям и бродячим музыкантам с их сагами, балладами, песнями. Негритянский блюз, попавший на столь благодатную почву в 60-е гг., оказался до такой степени переработанным, что в итоге возникла новая модификация «белого блюза» - гибрида собственно блюза и балладных форм6 . Именно он стал отправной точкой в развитии зрелого рока, сохранив свое значение по сей день. Большая заслуга в этом принадлежала лондонским музыкантам: Алексису Корнеру и Джону Майалу, в общении с которыми проходили школу практически все наиболее известные блюз-рокеры второй половины 60-х. Без их энтузиазма и творческого влияния вряд ли бы оформились блюз-роковые Rolling Stones , Cream , Yardbirds , Led Zeppelin и др.

В бурлящем водовороте событий второй половины 60-х, когда стремительно возникали и бесследно исчезали музыкальные моды, направления, стили и группы, лишь немногие шли уверенно к цели. Среди них были и Beatles , которые к тому времени отказались от концертных выступлений и уединились в студии на Abbey Road, где развернулась беспрецедентная по своему размаху работа над совершенствованием стиля. Итогом ее стала серия альбомов, по сей день остающихся эталоном, классикой жанра. И хотя об этом много написано, в том числе и на русском языке (см. библиографию), все-таки до сих пор остается загадкой феномен «поздних» Beatles , которые, будучи на гребне популярности, неожиданно изменили курс и отвергли многое из того, что провозглашали и утверждали в прежние годы, в частности, установку на развлекательность и иронию по отношению к так называемой «серьезной» культуре. Показательна в этом плане эволюция от рок’н ролла «Посторонись, Бетховен!» к «Земляничным полянам», от простенького шлягера «Люби меня» к авангардистской коллажной симфонии «Революция № 9». Чем же объяснить столь разительную перемену в творчестве, поворот от контркультурной ориентации к пан-культурной? Здесь возникают следующие соображения.

Первое - это взросление музыкантов, расширение их духовных и творческих интересов. Как известно, особой разносторонностью отличался Джон Леннон, кроме музыки и стихов он оставил после себя фильмы, книги, рисунки - и на всем сохранился отпечаток незаурядного и парадоксального таланта, глубоко карнавального по своей природе.

Второе - это непосредственное окружение Beatles . С группой работали серьезные творческие люди, профессионалы высокого класса. Один из них - Джордж Мартин, звукорежиссер, пианист и композитор. Именно после его советов Леннон и Маккартни стали включать с свои песни «классический» материал (впервые это произошло в песне «In My Life» из альбома « Rubber Soul » 1965 года, где квазиклассический коллаж на клавишных исполняет сам Мартин - см. нотный пример № 38). Вряд ли без его требовательного участия состоялись бы записи таких шедевров Beatles , как «Eleonor Rigby», «She’s Leaving Home», электронной элегии «Strawberry Fields Forever» и величественной звуковой фрески «Day in the Life»7 .

Многие изменения в творчестве Beatles вызваны и общим климатом культурной жизни Лондона. Американский «Тайм» окрестил Лондон «свингующим» городом, сравнивая британскую столицу середины 60-х с Парижем 20-х и Римом 50-х. Николас Шеффнер в своей книге о Pink Floyd пишет: «1966 год в Лондоне был полон открытий. Вслед за двумя мрачными десятилетиями послевоенного аскетизма начала расцветать экономика; у власти появилось прогрессивное правительство; идеализм и оптимизм стали обычным явлением. Казалось, даже классовая система сдавала свои позиции, меняя национальную психологию, поскольку новое поколение фотографов, дизайнеров, литераторов и поп-звезд были выходцами из рабочей среды и задавали тон и стиль в старом добром британском королевстве. Одежда и пластинки были дешевыми, и их доступность дала возможность молодежи превратить моду и музыку в средство для самого необузданного самовыражения, что было принято даже аристократией. И среди самых различных, в корне отличных друг от друга, групп музыкантов, поэтов, режиссеров, художников и политических деятелей в когда-то сонном городе началось творческое оживление - шли «шестидесятые» годы». (124, с. 3-4).

И все же, самое главное, что объясняет столь активный рост Beatles - это общие процессы, происходившие в рок-музыке в то время. Ее контекст был особенно пестрым и разноголосым, что создавало благоприятные предпосылки для экспериментов. Никогда так ярко не раскрывалась внутренняя диалоговая сущность рока, его центробежные потенции.

Социально-исторический фон, на котором развивалась молодежная культура того времени, тревожен: начало вьетнамской войны, антирасистские волнения, убийства президента Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Складывается движение хиппи с его лозунгами сексуальной революции, поисками «новой чувственности», раскрепощения сознания с помощью наркотиков и восточной медитации. Все более активными становятся студенческие выступления.

Достигший пика популярности рок’н ролл постепенно сдает свои позиции. Набирает силу фолк-рок: Боб Дилан, Джони Митчел, Саймон и Гарфункел, группы Birds , Fairport Convention , Incredible String Band и др. Возрождается подлинный ритм-энд-блюз - еще одна альтернатива коммерциализированному рок’н роллу. Растет интерес к негритянскому блюзу, оформившийся в самостоятельное течение блюз-рок. Развивается психоделик-рок, центрами его становятся Лондон (Pink Floyd , Soft Machine , Procol Harum ), Нью-Йорк (Velvet Underground ) и Калифорния (Birds , The Doors , Jefferson Airplane , The Mothers of Invention , Grateful Dead ). Под знаком «всеобщего братства» и блюз-психоделии проходит грандиозный фестиваль в Вудстоке, ставший заметной вехой, после которой рок вступил в новую фазу своей зрелости. Ее граница - распад Beatles и последовавшие друг за другом трагические смерти Хендрикса, Моррисона, Джоплен. Рок-музыка стояла на пороге нового десятилетия.

А пока, в середине 60-х, року еще предстояло подняться к этой первой вершине, познать горечь поражений и разочарований. Колоссальная энергия выплеснулась с небывалой щедростью, а разнонаправленные импульсы породили многоликие формы. Именно в это время бит-музыка, преодолевая свое легкожанровое происхождение, начинает насыщаться более серьезным содержанием. Поначалу расширяется тематика песен, поэтические тексты становятся проблемными, остросоциальными, вскоре возникает и самобытная поэтическая лирика. Выдвигаются поэтические дарования самоучек Боба Дилана, Джона Леннона, Джима Моррисона, Пола Саймона, Лу Рида, Сида Баррета. Позже рок привлечет к себе и профессиональных поэтов: Аллена Гинзберга, Кита Рита, Пита Синфилда, Дэвида Палмера-Джеймса, возникнет и будет успешно развиваться рок-поэзия.

В поэтические тексты Beatles той поры проникают социальные мотивы («Strawberry Fields Forever», «Taxman»), многое, о чем пелось раньше, получает ироническую интерпретацию («Girl», «Nowhere Man»), и главное, усиливается «ретроспективный» уклон - Эверетт связывает это с мотивами «воспоминаний» («remembrance»). То есть, впервые в рок-музыке заявила о себе категория «памяти», в том числе и «памяти культуры». Все это не могло не отразиться на музыке, аранжировке (введение «симфонических» инструментов), мелодике (привлечение интонационных символов классической музыки), музыкальной форме - здесь намечается отход от песенно-куплетного стереотипа и образование свободных строфических композиций, что сопровождается усложнением драматургии внутри самих песен. Параллельно идет усвоение техники европейского авангарда (как известно, Леннон одно время активно общался со Штокхаузеном), увлечение Востоком, в частности, индийской музыкой. Все эти перемены наиболее полно воплотились в поздних альбомах Beatles , среди которых первое место по праву занимает « Sgt . Pepper’s Lonely Hearts Club Band» .

Арт-эволюция Beatles не ограничивается лишь европеизацией, она разнонаправленна, включает в себя различные стилевые и жанровые формы. Здесь англо-кельтская баллада, индийская рага, негритянский блюз, латиноамериканская румба, джаз, легкожанровая эстрада, как песенная, так и танцевальная, а также образцы современного письма8 . Но, что очень интересно, - сохраняются и национальные истоки, и сам дух английской культуры, не всегда воспринимаемый на слух европейца. Стоит отметить поэтические парадоксы и «абракадабры» Леннона в духе традиционного английского нонсенса, жанры народной музыки, натурально-ладовую гармонию (особую любовь к миксолидийскому ладу) - все это делает Beatles национальным явлением.

Конечно, новый жанровый и стилевой профиль пока еще только намечается и в некоторых случаях вступает в противоречие с канонами легкожанровой эстетики. Может быть, требовался более смелый и решительный выход за их пределы? Beatles этого не сделали, оставшись в целом в русле песенного движения. Тем не менее, их разнообразные эксперименты имели огромное значение для последующих направлений рока, что не преминули оценить композиторы академического крыла, см., например, уважительные отзывы о Beatles Карлхайнца Штокхаузена, Леонарда Бернстайна, Эрнста Майера и др. (90, с. 109-110). Как отметил югославский критик Джозеф Вукоевич, «Beatles расставили максимальное количество «дорожных» знаков, указывающих, какими путями должна развиваться современная рок-музыка».

В преодолении ограниченных схем рок’н ролла, движении от лирики к социальным и философским мотивам Beatles прокладывали дороги в будущее. Многие группы, выдвинувшиеся на этой волне во второй половине 60-х, сразу же устремлялись вперед. Назовем блюзово-балладную Pink Floyd , барочно-балладную Procol Harum , джаз-роковые Soft Machine и Gong , психоделические Grateful Dead и Jefferson Airplane . В числе новых явлений также группа The Who , создательница первой рок-оперы «Томми», неистовый Джимми Хендрикс, стоящий у истоков остросоциального «харда», Боб Дилан, родоначальник фолк-рока, во многом повлиявший на поздних Beatles (90, с. 62-63). Можно упомянуть и дуэт Пола Саймона и Арта Гарфункела в русле утонченного софт-рока. Они шли к расширению рамок балладного стиля через усложнение поэтических текстов и музыкальных средств. Внимания заслуживает альбом « Bookends » с изумительной по красоте элегией «Старые друзья», в которую инкрустировано звучание симфонического ансамбля.

В связи с артизацией рока некоторые из них заслуживают отдельного разговора. Так, предвестники «арт»-обновления рока наиболее ярко проявились в британской музыке, которая, в отличие от американской, более тесно соприкасалась с европейской традицией. Увлечение классикой было столь сильным, что от соблазна не устояли даже монстры блюз-рока, например, Rolling Stones , о чем свидетельствуют их синглы «Слезы капают» и «Игра с огнем», записанные в 1965 году, и в особенности самый неординарный альбом - « Their Satanic Majesties Request » 1967 года - и тематически, и стилистически близкий битловскому «Сержанту»9

Злобой дня стал девиз «Назад, к Баху!». Старинная музыка притягивала к себе, манила своими неоткрытыми сокровищами. Критики заговорили о рождении нового направления - барокко-рок. В мае 1967 года выходит первая запись в этом стиле, «A White Shade of Pale» лондонской группы Procol Harum , содержащая аллюзию на знаменитую баховскую Арию Ре мажор10 . Группа избрала барочное амплуа, открыв новую выразительность звучаний «Хаммонд»-органа, хоральных гармоний и замедленных темпов. Здесь нашли свое слияние «классические» амбиции клавишника Мэтью Фишера, ариозно-роковый вокал Гари Брукера (впрочем, никогда не теряющий балладно-роковой почвы) и психоделический сюрреализм стихов Кита Рида с их «кладбищенскими» настроениями, что придавало облику «новорожденного» мрачноватый характер. Один из лучших альбомов, « Home » - он вышел в августе 1970 года - полон прекрасных мелодий («Barnyard Story»), которые соседствуют с пьесами в жанре «dance macabre» («О смерти», «Сон мертвеца»). Композиционно интересна «Whaling Stories» - драматическая пассакалья, где экзальтированный вокал Брукера находит свое полное самовыражение. В балладе «Salty Dog» из одноименного альбома 1968 года «арт» выступает в более сложном синтезе барочно-баховских реплик струнных и романтических соло фортепьяно (см. нотный пример № 24).

Другая линия «прото-арта», в большей степени связанная с применением симфонических красок, проходит через творчество Moody Blues , где выделяются фигуры клавишника Майка Пиндера и барабанщика Грэма Эджа. Именно эта группа первая широко использовала меллотрон, инструмент, имитирующий звучание струнной группы симфонического оркестра или хора. Впервые это произошло в 1967 году, приблизительно в те дни, когда Beatles записывали «Земляничные поляны», используя меллотрон для особых целей - создания психологически ирреальной атмосферы. Совершенно иное - у Moody Blues , ориентирующейся на симфо-рок, но симфо-рок в несколько аранжировочном плане. В большинстве своем многочисленные оркестровые наложения и вставки (в них используется и меллотрон, и запись настоящего симфонического оркестра) не трансформируют общего добротно-«попсового» характера этой музыки, хотя надо сказать, что в некоторых вещах, например, в альбоме « Days of Future Passed » , музыканты стоят на пороге открытия принципиально новой циклической формы, где симфонизация выступает элементом музыкальной драматургии сквозного типа. В целом значение Procol Harum и Moody Blues для всего последующего арт-рока велико. И King Crimson , и Yes , и ранний Genesis во многом вдохновлялись этими находками и направлялись дальше, «к новым берегам».

Ориентацию на классику в те годы демонстрируют также группы Move (впоследствии переименованная в Electric Light Orchestra ) и Nice . В состав последней вошел пианист Кит Эмерсон, позже создавший знаменитое трио Emerson , Lake & Palmer . Nice выбирают путь, который может показаться наиболее легким - это обработки и адаптации классики, старой и новой - если бы не опасности и соблазны, подстерегающие здесь. Обработки эти не всегда удачные, как, например, Скерцо из Шестой симфонии Чайковского. Большего внимания у Nice заслуживает «Сюита пяти мостов» - своеобразный альянс рок-группы и симфонического оркестра, где есть изящество и юмор и где царит объективистский дух музыки начала века.

Интересно, что арт-тенденции прослеживаются и в музыке групп, к арт-року номенклатурно не относящихся. И это заставляет дифференцировать арт-рок как стиль и как стилевую тенденцию. Такой группой является английская Cream , одна из основательниц хард-блюз-рока и одновременно предтеча арт-рока. В творчестве группы, в состав которой вошли действительно лучшие музыканты того времени - гитарист Эрик Клэптон, басист Джек Брюс и барабанщик Джинджер Бейкер - особое место занимает альбом « Wheels of Fire ». В нем, в частности, выделяются: «Passing the Time», построенная на теме «воспоминаний» с ее нежно-колыбельным звучанием струнных, а также «Pressed Rat and Warthog» в духе старой английской гальярды, где предвосхищается «ренессансное» направление арт-рока и даже стиль Gentle Giant .

Ранний период творчества Pink Floyd не богат арте-фактами, но общая психоделическая углубленность поисков приводит музыкантов к крупномасштабным композициям: «A Saucerful of Secrets» (68 г.), «Sysyphus» (69 г.) или же «Atom Heart Mother» из одноименного альбома 1970 года. Эта 20-минутная рок-симфония - одно из самых значительных созданий Pink Floyd наряду с « Dark Side Of the Moon » и « The Wall » . Кстати, в конце 1970 года французский хореограф Рональд Пети готовил постановку по мотивам «Поисков утраченного времени» Марселя Пруста, используя музыку Pink Floyd и, в частности, «Atom Heart Mother». Солистом в ней должен был выступить Рудольф Нуриев в сопровождении группы Pink Floyd и оркестра из 108 музыкантов. Крупные формы станут впоследствии характерны для «Флойдов», а 24-минутная «Echoes» из альбома « Meadle » предвосхищает рождение минимализма в электронном роке (в частности, западногерманскую Tangerine Dream ), причем независимо от авторитетов минимализма, американцев Терри Райли и Стива Райха.

Можно назвать и другие примеры, где в той или иной степени ощутим дух артизации. Она обнаруживается даже в творчестве одного из мастеров блюз-рока Джимми Хендрикса, что может показаться неожиданным. Тем не менее, отметим здесь расширение горизонтов рока за счет экспериментов со звукозаписью (технически изощренный альбом « Electric Ladyland » ), а также развернутые инструментальные композиции, сонористическое мышление (пьеса «Machinegun»).

Параллельно шли поиски в области театрально-сценических жанров. В 1968 году вышел двойной альбом группы The Who с записью первой в истории рока оперы. Это была «Томми» - история о слепоглухом юноше, ставшем «суперзвездой»-мессией, проповедующем добро и любовь, судьба которого складывается трагично - намек на евангельский сюжет. Премьера оперы прошла в Метрополитен-опера в 1970 году, а через пять лет ее экранизирует Кен Рассел, известный по фильму «Листомания», звуковую дорожку которого составляют рок-обработки Листа и Вагнера, сделанные органистом Yes Риком Уэйкманом. Впоследствии поиски театральных форм будут продолжены в творчестве Jethro Tull и Genesis (альбомы « Passion Play » и « Lamb Lies Down on Broadway » ).

В противоположность тенденции к укрупнению формы представитель джаз-рок-психоделии кентерберийская Soft Machine явно тяготеет к краткости и миниатюризму, сплетая свои ирреальные образы, порожденные психоделической фантазией, в своеобразные «аклассические» коллажи, где принцип свободного монтажа оттеняет идею некоего «потока сознания». Именно так воспринимаются первые альбомы группы, записанные в 1967-68 гг. Soft Machine вскоре распалась, но многие идеи и находки были подхвачены и продолжены в творчестве ее бывших участников - меланхоличного Роберта Уайатта и саркастического Дэвида Аллена, создавшего группу Gong , по стилистическому и поэтическому «дизайну» близкую Soft Machine .

Каковы же предпосылки арт-движения на американской рок-сцене? Кроме уже упоминавшегося дуэта Саймона и Гарфункела с их шедевром «Old Friends», к которому можно добавить некоторые вещи из альбома « Bridge Over Troubled Water » , ставшего событием 1970 года, отметим иные, не менее интересные факты. Хотя они в количественном отношении и не столь многочисленны.

В целом американский «прото-арт» совсем не похож на британский или европейский. Он менее всего связан с традициями классики и симфонизма, оперной и камерной музыки, а больше ориентирован на джаз, авангард, Восток, поп-арт, сюрреализм. В этой связи привлекает нью-йоркская Velvet Underground , возникшая в 1966 году под патронажем известного художника-модерниста Энди Уорхола. К моменту распада группы в 1969 году в ней выделялись две фигуры: певец и автор текстов Лу Рид и скрипач Джон Кейл. Последний имел за плечами классическую музыкальную школу (он учился в Лондоне), а на американской почве тесно общался с представителями мира авангарда (Янис Ксенакис, Терри Райли, Ля Монт Янг) и в целом ориентировался на синтез профессионально-академических традиций и рока. Именно струнные Кейла внесли в звучание «Бархатного подполья» многомерность, сделали ее интересной, несмотря на «безжалостно декаденский характер и безнадежно пессимистическое звучание» (58, с. 52). Мысль Рокуэлла в полной мере относится и к первому альбому группы с его разноплановыми пьесами, среди которых психоделическая «Героин», где ощущение нарастающего экстаза смешано с тревогой ожидания, «Песня черного ангела смерти», в чем-то близкая балладам Дилана и где жанровый профиль обычной баллады усложняет скрипичный фон с архаическими пустыми квинтами. Особенно эффектен Кейл в песне «Венера в мехах», где гитара вовсе отсутствует, а наложение струнных создает звучание гудящей волынки, и вещь в целом приобретает, в соответствии с «непристойным» содержанием текста, архаически-доцивилизованный характер.

Психоделический энтузиазм второй половины 60-х особенно охватил Западное побережье США. И если калифорнийские группы Birds , Jefferson Airplane , Grateful Dead не являются объектом нашего внимания, то The Mothers of Invention , возглавляемая разносторонне одаренным Фрэнком Заппой, заслуживает разговора, так как предвосхищает будущий арт-рок. Группа сделала ставку на сознательную эксцентричность, причудливость, пародийность. « Freak Out » - так был назван первый альбом - уже намечает общий профиль творчества: это смешение сатиры и пародии с экскурсами в классику и «поп», чередованием временами то смутных, то яростных импровизаций в духе модального джаз-рока. Как отмечает Рокуэлл, «их музыка представляла собой сложный коллаж стилей и наложила явный отпечаток на творчество таких разных музыкантов, как скрипач Жан Люк Понти, немецкий джаз-рокер Клаус Долдингер и даже Пол Маккартни, который однажды ссылался на первый альбом «Матерей изобретения» как на непосредственно вдохновляющую идею битловского «Сержанта» (58, с. 51).

Беглый обзор событий конца шестидесятых не позволяет задерживаться на многих других явлениях. Но даже и в таком виде «дайджеста» наиболее важных событий, он подтверждает мысль о том, что рок в эти годы расширяется стилистически и жанрово, углубляется духовно, что он отходит от основного потока танцевальной моды и через психоделию приходит к новым, порой изысканным и экспериментальным формам.

Импульсы, которые таились в этом движении, повлияли чрезвычайно благотворно на всю молодежную рок-музыку, рок-музыканты впервые начали соотносить себя с миром большой культуры, осознали себя созидателями, а не разрушителями. Не обошлось и без потерь и трагических последствий - слишком коварен был психоделический искус переделки внутреннего мира. Немногие прошли это испытание, сохранив творческий потенциал, немногие влились в последующий социокультурный и художественный процесс. Но важно другое - в недрах этого движения зрели ростки нового, того, что прорастет в первой половине 70-х в лучших образцах арт-рока.

Арт-рок 70-х. Концепции и направления

Прежде чем сосредоточиться на этом важнейшем периоде истории рока, вернемся к терминологии. Необходимость в этом есть, так как само название «арт-рок» мы выбираем из достаточно обширного ряда родственных понятий: серьезный рок, андерграунд, «прогрессив», авангард, электронный рок, симфо-рок, классик- и барокко-рок и т.д. Мы вынуждены отказаться от понятия «серьезный» рок как от излишне широкого и лишенного стилевого смысла, а смысл этот для нас очень важен. «Электронный» рок, авангард, барокко и классик, наоборот, излишне конкретны, представляют отдельные стилевые концепции, не исчерпывающие каждая по себе все многообразие жанрово-стилевых контактов. Да и не стоит изобретать новый термин: арт-рок подходит более всего, так как обладает и достаточной определенностью, и широтой. Кроме того, он уже апробирован в работах о рок-музыке, как европейских, так и американских.

Но, к сожалению, в большинстве случаев трактовка его заужена: арт-рок понимается чаще всего как форма заимствования и использования классической музыки в роке, что не отражает полноты явления. Для нас арт-рок предстает как минимум в трех смыслах: 1) усиление художественной функции в первоначально прикладном социокультурном феномене, как бы его «охудожествление», 2) расширение жанровых и стилевых границ, выводящее рок на орбиту различных европейских и неевропейских традиций и культур, 3) ориентация на европейскую классику и, еще более узко, - на музыкальный материал классических произведений. Таким образом, мы дифференцируем «арт» как творческую тенденцию и как стиль , материал которого отражает взаимодействия с безграничным миром музыкальной культуры. Иными словами, разделяем стилевой процесс и стилевую структуру.

Первый аспект очень важен, но чрезвычайно сложен для анализа, так как требует подключения специфических параметров из области психологии творчества, что не входит в задачи книги. Второй аспект более конкретен, но и он ставит множество проблем, связанных со спецификой стилевых структур рока. Они будут подробно рассмотрены в специальной главе.

Уже говорилось выше, что на рубеже 60-70-х гг. происходит рождение течения, окончательно превращающего рок во влиятельный и независимый музыкально-творческий вид, синтезирующий многообразные пласты мирового музыкального искусства (широкий смысл арт-рока) и, в частности, музыку профессиональной европейской традиции (узкий смысл). Переход от контркультурной ориентации к пан-культурной отдаляет этот новый стиль от его первоисточника (ритм-энд-блюза, кантри-блюза), уменьшает вес первичных стилевых элементов в общей системе. В этой ситуации альтернативой арт-року выступают, с одной стороны, хард-рок, немыслимый вне негритянского блюза и атмосферы контркультуры, с другой - вся легкая молодежная эстрада с ее единой установкой восприятия на развлекательность и комфорт.

Временной рубеж, отделяющий «прото-арт» от классического арт-рока, не столь велик. Большинство арт-рокеров формировались в атмосфере разнонаправленных поисков второй половины 60-х и, прежде чем влились в новое движение, имели большую практику игры в различных фолк, бит и джазовых составах. Тем не менее, разница в возрасте составляет примерно десятилетие, по существу, перед нами два разных поколения.

Так «прото-арт», как и вся музыка 60-х в целом, связан с именами музыкантов, появившихся на свет в начале 40-х годов. Вспомним некоторые из них: 1940 - родились Джон Леннон, Фрэнк Заппа, Лу Рид, Джинджер Бейкер; 1941 - Боб Дилан, Пол Саймон, Джон Лорд; 1942 - Пол Маккартни, Джимми Хендрикс, Джон Кейл, Майк Пиндер, Грэм Эдж; 1943 - Джимми Моррисон, Джек Брюс, Дженис Джоплен. Поколение арт-рокеров и близких к ним по духу музыкантов - это родившиеся в конце 40 - начале 50-х: 1946 год - Роберт Фрипп, Дэвид Гилмор; 1947 - Ян Андерсен, Дерек Шалмен; 1948 - Кит Эмерсон, Керри Миннер, Брайан Иноу, Жан-Мишель Жарр, Тис Ван Лир; 1949 - Рик Уэйкман, Рэй Шалмен; 1950 - Питер Гэбриэл, Тони Бэнкс; 1951 - Фил Коллинз, Стив Хиллидж; 1954 - Майк Олдфилд и т.д.

Первые были дилетантами-самоучками и развивались стихийно, благодаря собственной природной одаренности. Как правило, они были выходцами из простых рабочих семей. Вторые представляли иной социальный слой, будучи по преимуществу детьми из респектабельных семей, большинство получили художественное или гуманитарное образование, в том числе и музыкальное (Эмерсон, Уэйкман, Миннер и др.). Американский автор не без иронии отмечает: «...это было первое поколение формально образованных музыкантов, тех, кто хорошо разбирался и понимал классические музыкальные традиции. Эти представители среднего класса считали важным связать рок-музыку с устоявшимися культурными традициями (романтизм XIX в. и авангард начала XX в. были особенно чтимы). На смену студенту, отказавшемуся от университетского образования ради того, чтобы насладиться примитивным рок’н роллом, приходит личность образованного и эрудированного интеллектуала, лихорадочно изобретающего самое сложное из всего, что только можно себе вообразить в рок-музыке». (119, с. 480).

Это неукротимое стремление к художественному совершенствованию накладывало особый отпечаток на творчество, грозило разрывом с породившей средой (от чего был застрахован «прото-арт») и создавало опасность его поглощения системой академического истеблишмента - рок стал изучаться в университетах и консерваториях, зазвучал со сцен филармоний. Все это не могло не внести в арт-рок напряженность непреодолимого и трагического противоречия, сказалось на образном мире музыки таких грандов, как King Crinson и Van Der Graaf Generator . Поэтому основная часть рок-аудитории, особенно за океаном, не приняла «арт» - по крайней мере, в его суженой «европеизированной» форме (история повторилась - нечто подобное было в 50-е годы в джазе). И это вопреки общей эволюции рока от фольклорного к профессиональному, от контркультурного к панкультурному! Видимо существовал (и продолжает существовать по сей день) некий вирус отторжения «культурности», которая в глазах рок-музыканта ассоциируется с академическим истеблишментом. С такой культурностью надо беспощадно бороться (основная идея контркультуры), так как она угрожает самобытности стихийно рожденного таланта. И пафос этот, направленный против омертвелых догм, во многом понятен и приемлем - разве не с подобной «культурностью» боролись Мусоргский и Дебюсси, Айвз и Барток, новые авангардисты? Дело, однако, в том, что арт-рок не замыкается одной лишь европейской академической традицией и европейские модели фигурируют здесь наравне с иными.

Арт-рок очень неоднороден и расслаивается на различные стилевые линии: классическая европейская, авангардная, ориентальная, психоделик-джазовая, ренессансная, балладная и т.д. Все они сильно различаются по музыке. Поэтические тексты также сложно свести к «единому знаменателю», они отражают широту тематики и индивидуальных почерков. В стихах присутствуют социальные мотивы и философские размышления, субъективную лирику и протокольное воспроизведение жизни, мифологические образы и футуристические пророчества.

Особенно характерен для поэтических текстов символизм (мифологический, библейский, христианский, готический, романтический), он может соединяться с элементами сюрреалистической образности и психоделической зашифрованности. Ценится парадокс, нонсенс, абсурд - все это обнаруживает до-культурные истоки, уходящие своими корнями в карнавальную стихию средневековья, обряды язычества. Встречаются логическое творчество, «заумь», словесная эквилибристика. Приведем фрагмент текста «Knots» («Узлы» или, точнее «Сплетения») группы Gentle Giant (подстрочный перевод В. Сырова).

В конце концов в любом из нас - все.

Все люди - в любом человеке.

Он видит то, чего не может видеть она;

она может видеть то, что в состоянии увидеть,

чем бы это ни было.

Ему больно думать, что она причиняет себе боль тем,

что ему неприятно думать о том, что она считает,

что он страдает от того,

что заставляет ее чувствовать себя виноватой,

причиняя ему боль тем,

что она думает,

будто она хочет,

чтобы он желал ее11 .

Синкретическое единство слова и музыки, идущее от фольклорных истоков, блюза и баллады, постепенно в 70-е годы распадается, углубляется содержание каждой из этих сфер в отдельности. И особенно это касается поэзии. Часто в группе выделяется поэт (Procol Harum , King Crimson ), не редкость и сотрудничество с профессионалом. Поэтические тексты в таком случае могут создаваться отдельно и лишь потом перекладываться на музыку. Существует и обратный путь: музыкальный и звуковой план намечаемой композиции служит канвой к созданию текста. Таким образом, начиная с арт-рока, происходит постепенное разложение синкретизма составляющих элементов, в результате чего и поэзия, и музыка приобретают большую автономность и весомость. Это было не свойственно раннему року, у Beatles , например, подобная тенденция лишь зарождается.

Приступая к рассмотрению стилевых метаморфоз арт-рока, начнем с «европейской » линии. Именно в ней сосредоточились и наглядно предстали все наиболее острые проблемы культурно-стилевого синтеза. Надо заметить, что первоначально «европеизмы» возникли как парадокс , в котором аклассическая природа рока (карнавальность, абсурд, нонсенс, сюрреализм), тесно связанная с триадой «андерграунд - психоделия - блюз», вступает в резкое противоречие с европейской композиторской традицией. Классические аллюзии поначалу воспринимались причудливо-ирреально, как странности стиля, но странности привлекательные. С ними постепенно свыкались, им уже не удивлялись. И европеизация не заставила себя ждать, она углублялась, шла вширь, провоцируя на более смелые и серьезные решения. Опробывалось все: формы, жанры, методы тематического развития, риторические фигуры. Элементы барокко, классицизма и романтизма из сферы психоделических «trips» и «remembrances» переносились в объективную реальность. Материализованные таким образом структуры переплавлялись в контексте более широкой системы, связанной с европейской традицией. Появились группы, ориентирующиеся на эту традицию в большей степени.

Одна из них - Emerson , Lake & Palmer - в те годы воспринималась настоящим открытием, неким эталоном арт-рока. Группу сформировали музыканты, каждый из которых принес с собой многолетний опыт работы в разных составах: клавишник Кит Эмерсон до того времени возглавлял Nice , певец и гитарист Грег Лейк перешел из King Crimson , барабанщик Карл Палмер - из Atomic Rooster . Центральная фигура в этом необычном трио - Кит Эмерсон. Идеи, которые он осуществлял в Nice , а именно, соединение рока и классики, легли в основу концепции новой группы. Предпочтение отдавалось Баху и композиторам начала XX века, что расширяло стилевой диапазон заимствования (прото-арт, как правило, ограничивался классикой XVIII-XIX веков). Композиции ELP были настоящим сгустком энергии, которую извергал лидер, не только блестящий профессионал, но и прирожденный шоумен. Именно благодаря ему первые концерты ELP имели шумный успех в Европе и Америке (восторженная реакция американской аудитории особенно удивительна). Также успешным был и дебютный альбом, который открывался пьесой «Allegro Barbaro», передающей первозданную энергию музыки раннего Бартока.

Наиболее удачны те обработки, в которых первоисточник созвучен энергетике рока, например, Токката из фортепьянного концерта Хинастера из альбома « Brain Salad Surgery » . Привлекает также альбом « Tarkus » с его мифологией из времен бронтозавров, где выделяется центральная композиция «Aquatarkus», как и заключительное «Болеро» из альбома « Trilogy » , построенное на воинственных маршевых ритмах. Кстати, в ее маршевой поступи невозможно не услышать отголоски раннего Прокофьева, музыки «Скифской сюиты» и «Трех апельсинов».

Но самый грандиозный успех выпал на долю «Картинок с выставки», где представлены свободные транскрипции и парафразы Мусоргского. Конечно, наряду с интересными и остроумными прочтениями классического шедевра («Гном», «Избушка на курьих ножках») в альбоме много претенциозного и сомнительного. Эксцентрика, сама по себе характерная для рок-эстетики, здесь готова перерасти в крайность, что приводит к искажению музыки, например, «Старый замок» трансформируется в залихватскую жигу в духе ритм-энд-блюза, а «Богатырские ворота» распеваются на манер английских баллад.

Довольно скоро обнаружилось, что путь, который избрали Emerson , Lake & Palmer , был тупиковым, это впрочем не означает, что тупиковой была сама идея «европеизации». Острые пикантные эффекты не долго возбуждали слушательский интерес и быстро исчерпали себя. Эксцентрические манеры, помноженные на культурные амбиции, постепенно изживались, вытеснялись манерами благопристойными, возникла тяга к респектабельному творчеству, концертно-филармонической деятельности. В течение последующих лет стиль ELP академизировался, в 1976 году вышел альбом « Works » , где представлен трехчастный Концерт для фортепьяно с оркестром Эмерсона, звучащий как добропорядочное произведение консерваторского профессора. Подобная музыка уже не вызывала интереса, и ансамбль вскоре распался.

Группы, подобные Nice и Emerson , Lake & Palmer , Moody Blues и Ekseption , как и отдельные музыканты: Рик Уэйкман (создатель «Листомании» и «Шести жен короля Генриха VIII), Джон Лорд (клавишник Deep Purple ) прокладывали пути к объединению рока и классики. Процесс этот протекал не безболезненно, встречая активное сопротивление материала. Идеал «третьей» музыки, которая бы восприняла жизненную силу, энергию рока и интеллект, духовность европейской культуры, казалось, вот-вот будет достигнут. Увы, настоящий синтез осуществился не здесь. Механическое соединение чужеродных материй вызывает ответную реакцию отторжения - так реагирует любой живой организм на хирургическое вмешательство при пересадке тканей.

Сказанное можно отнести к Концерту для группы и симфонического оркестра Deep Purple . Произведение органиста Джона Лорда выстроено по стандарту трехчастного концертного симфонического цикла (Аллегро - Анданте - Аллегро) и изобилует стилевыми и жанровыми контрастами, которые призван уравновесить финал в характере рок-жиги12 . Можно было бы назвать и многие записи Electric Light Orchestra , которые также подтверждают мысль о том, что путь к органичной ассимиляции классики еще предстояло открыть.

В этом смысле заслуживает внимания опыт голландских музыкантов из групп Ekseption (здесь выделяется клавишник Ван дер Линден) и Focus . О последней группе из Амстердама хочется сказать особо. Она сложилась как творческий тандем гитариста Яна Аккермана и органиста Ван Тис Лира. Музыканты привержены европейской классической традиции, в их альбомах встречаются не только транскрипции Баха, Свелинка, Монтеверди (парафраз «Орфея» в альбоме « Moving Waves » ), но и опосредованное претворение ренессансных, барочных и романтических моделей, например, альбом « Gamburger Concerto » , заглавная композиция которого претворяет черты кончерто-гроссо. И хотя по степени популярности Focus не мог соперничать с трио Эмерсона, значение его находок с течением времени не утрачено.

Более опосредованно «европейская» линия прослеживается в творчестве английской группы Yes , где она соединяется с внеевропейскими пластами. Основанная в 1969 году, группа сразу же привлекла внимание мягким тоном, эмоциональной уравновешенностью, светлыми образами, что для рок-музыки тех лет, склонной к мрачным пророчествам и драматической патетике, было необычно. Обращала на себя внимание ориентация на европейскую гармонию, классические репризные формы. «Yes сочетают виртуозное музицирование с сюитоподобными неоклассическими структурами и гармонически-аккордовым вокалом. Они тщательно выверяли свои композиции, которые критики оценили как малоудачные и высокопарные, но которые были приняты и полюбились слушателям». (119, с. 607). Блюз, блюзовый шарм, основа основ в роке, почти отсутствуют у Yes , что впрочем характерно для «европеизированного» арт-рока. Привлекают внимание крупные постройки, возводимые на фундаменте символики, не лишенной психоделического подтекста («Close to the Edge» - своеобразное путешествие в запредельные области человеческого подсознания). Многое в этой символике восточного происхождения и навеяно тибетской культурой: «мы застываем, окруженные миллионами лет». «утро, зарождающееся в звучании долины», «вниз, по течению времени». Встречаются и прямые дзенские символы: «истинный путь», «внутренний свет» и т.д.

Говорить о Yes тех лет невозможно, не упоминая имен ее создателей. Лидер группы - Джон Андерсон, певец, чей контр-теноровый (словно с небес) вокал стал опознавательным знаком этой музыки; члены группы, клавишник Рик Уэйкман (музыкант с консерваторской подготовкой), гитарист-виртуоз Стив Хауи, бас-гитарист Крис Сквайр и один из лучших рок-барабанщиков 70-х Билл Бруфорд, которого позже сменил Алан Уайт.

Самые значительные работы в стиле арт-рок ансамбль сделал именно в этом составе: « Yes Album » , « Fragile » 1971 г., « Close to the Edge » 1972 г., « Relayer » 1974 г., « Going for the One » 1977 г. Среди них выделяется « Close to the Edge » с одноименной «симфонией» на первой стороне пластинки (ее подробный разбор - в следующей главе). Эксперименты Yes с крупными формами придали року запас прочности, а ассимиляция европейского интеллектуализма и дзенской мифологии сыграли положительную роль в преодолении прямолинейности европеизирующих тенденций арт-рока. Не обошлось и без издержек - претенциозности, космичности (двойной альбом « Tales » ), цветистости стиля13 . Возможно поэтому группа не сохранила лидерство в последующие годы, хотя высокий авторитет музыканты удерживали долго после того, как пути их разошлись. Yes , возрожденный в конце 80-х - это уже новая глава истории рока, и о ней - позже.

Полной противоположностью «европейской» линии стал так называемый авангардный арт-рок. Трактовка самого понятия арт-рок в этом случае расширяется, означая синтез различных культур: архаики и внеевропейского «ориента», фри-джаза и академического авангарда. Подобная метаморфоза зрела в недрах «прото-арта», готовилась такими экспериментальными вещами, как «Революция № 9», «Земляничные поляны» Beatles , альбомами «Два девственника» Джона Леннона, «Электрический звук» Джорджа Харрисона, записями Хендрикса, Pink Floyd , Soft Machine и др.

Многие из этих находок нашли свое обобщение в творчестве крупнейшего представителя авангардного арт-рока первой половины 70-х, группы King Crimson . Группа с самого начала избрала ориентацию на усложненные формы. Стиль ее во многом сформировали сложные стихи Пита Синфилда, в которых причудливо переплелись мифологизм и урбанистика, тонкая лирика и гротеск. Элементы, составляющие этот стиль, особенно разноообразны: остроэкспрессивный саунд хард-роковой гитары, доладовая архаика, свободный джаз и алеаторическая техника, ораториальные звучания барокко и простейшие бесхитростные напевы, восходящие к древнейшему кельтскому фольклору. Все это было очень необычно, вызывало раскол во мнениях. Обозреватели серьезных изданий вступили в спор по поводу новой музыки: «Rolling Stone» занял резко консервативную, критическую позицию, тогда как «Melody Maker» опубликовал рецензии, где дебютантов поддержали такие авторитеты, как Джимми Хендрикс и Пит Тауншенд.

По прошествии многих лет, с позиций сегодняшнего дня, мы начинаем осознавать истинные масштабы творчества King Crimson . По своему духовно-этическому и художественному потенциалу это было самое значительное явление всего десятилетия и наряду с Beatles может быть смело отнесено к вершинным достижениям за всю историю рока. Звуки «Кримзонов» стали своевременным откликом на запросы взрослевшей аудитории, поколения, начинавшего разочаровываться в розовых идеалах хиппи-революции, ответом на потребности в освобожденном от власти легкожанровости искусстве, которое бы утоляло духовную жажду идеала. Все это несла с собой музыка King Crimson . Более того, в ней витали предчувствия нелегких испытаний, отчего так тревожно звучал голос Грега Лейка в «Эпитафии»:

Стена с пророчествами мудрецов трещит по швам,

И солнца яркий луч играет на орудьях смерти.

И люди бродят в пустоте, неся кошмары ночи и тревоги дня,

Пока предсмертный крик не смолкнет навсегда в безмолвьи вечном.

Группа была создана в 1969 году и в первый состав вошли: Роберт Фрипп (гитара, меллотрон), Пит Синфилд (стихи), Грег Лейк (вокал, бас), Ян Макдональд (духовые), Майкл Джайлс (ударные). К 1973 году, за два года до первого распада, состав почти полностью обновился, и к Фриппу присоединились Дэвид Гросс (скрипка), Джон Уэттон (бас) и Билл Бруфорд (ударные), к тому времени покинувший Yes . Лидером в группе становится Фрипп, что было удивительно, если иметь в виду эксцентричность натуры этого музыканта и отсутствие организаторских качеств. Тем не менее, на фоне бесконечных изменений состава и интенсивной стилевой эволюции группа сохранила лицо. Хотя исходная «арт»-концепция постепенно усложнялась и уже не требовала обязательной «привязки» к классическим моделям, будь то Гендель или Барток14 . В одном из интервью Фрипп со свойственной ему рационалистичностью так сформулировал свое творческое кредо: «Фундаментальной задачей King Crimson является организация анархии, использование откровенных возможностей хаоса, а также изменение взаимного влияния с целью поиска стадий равновесия. Именно из этого и рождается музыка. Этого достаточно, чтобы развиваться в предварительно намеченном направлении» (96, с. 14).

Первый альбом «При дворе Малинового короля: обозрение King Crimson » по сути дела открывает новую главу в истории рока и сегодня воспринимается событием такой же важности, каким был для «прото-арта» и раннего рока «Сержант Пеппер». В нем преломились разносторонние интересы членов группы, от старинной английской музыки до Дебюсси, от Бартока до авангардного джаза. Он широко раздвинул жанровые и стилевые горизонты рока, ввел новые духовные измерения, наметил различные пути, главный из которых - превращение рока в серьезное и высокое искусство. Слушателя, привыкшего к простым песенкам раннего рока, поразили контрасты архаики первозданных напевов и гротеска урбанистических кошмаров («Шизоидмен XXI века»), звучания старинных хоралов и мелодий в духе колыбельных («Лунная нимфа»). Глубокая почвенность поэтических метафор Пита Синфилда преломилась сквозь призму причудливых видений, восходя к языческим временам кельтов: Малиновый король, Ночная королева, солнечный эльф, лунная нимфа... Уже в этом первом экскурсе в «открытый» мир отразились характерные приметы всего последующего арт-рока: серьезность тем и возвышенный тон высказывания, но без йесовской высокопарности, стилистическая широта истоков, но без эмерсоновского эклектизма, усложнение языка и формы, но с сохранением родовых «архетипов» рока. Именно блюзовость и хард-роковое звучание не позволили экспериментирующей группе потерять почву и оторваться от достаточно широкой аудитории, как это произошло со многими арт-роковыми командами15 .

В романтических тембрах меллотронов Фриппа таились трагические нотки одиночества, разлада личности, страдания («мир раскололся, и трещина прошла через мое сердце»). Разногласия в творческих намерениях членов группы, непонимание и неприятие сложной музыки основной массой рок-фанов - а Фриппу всегда претила мысль творить для избранных - создавало негативный фон, лихорадило группу и вело к неизбежному распаду. Путь от первого альбома к «Языкам жаворонка в заливном» («черный» перифраз романтического «Жаворонка» П. Шелли) и «Черной библии» на стихи Дилана Томаса сгущает и без того мрачный колорит, усиливает гротеск. В этой связи обращает на себя внимание настойчивое культивирование жанра «dance macabre». Как полюс негативной образности, он становится одним из устойчивых семантических знаков музыки King Crimson да и последующего сольного творчества Фриппа: от «Шизоидмена XXI века» и «Дьявольского треугольника» - к «Кровавому ночному кошмару» и «Языкам жаворонка...» часть III.

В 1975 году группа прекратила существование, предвещая тем самым кризис арт-рока. На короткое время Фрипп реанимирует ее в новом качестве, когда к нему и Бруфорду присоединились басист Тони Ливайн и бывший гитарист « Talking Heads » Адриан Белью. С 1981 по 1984 год новый состав записал три альбома, по стилистике близких к «новой волне», лучший из которых - « Three of a Perfect Pair » с римейком «Языков жаворонка». Но, тем не менее, уровень семидесятых годов так и не был достигнут. В восьмидесятые активизировалась сольная деятельность Фриппа, его контакты с разными музыкантами - Брайаном Иноу, Дэвидом Сильвайном, певицей Тойей Уилкокс, Калифорнийским трио гитаристов, он экспериментирует с так называемой «фрипатроникой» (особой системой ленточной звукозаписи гитары), разрабатывает свой вариант минимализма в духе столь чтимого им Стива Райха, выступает с лекциями и статьями о собственном творчестве (см. его статью о «фриппатронике» в «Студенческом меридиане», 1993 г., № 2), продюссирует группы панковского направления. Результатом бурной активности стали альбомы «League of Gentlemen», «Let the Power Fall», «I Advance Masked», «League of Grafty Guitarists», «Kneeling at the Shrine», «The First Day» (с Сильвайном), «The Bridge Between» (с Калифорнийским трио), «1999. Soundscapes » - все они раскрывают «поиск стадий равновесия» бывшего участника одной из самых ярких и значительных групп в истории рок-музыки - King Crimson 16 .

Авангардная линия, с еще большим весом джазовых элементов была продолжена музыкантами Henry Cow (в названии ансамбля - намек на известного американского экспериментатора Генри Кауэлла). Группа образовалась в конце 60-х в университетской среде Кембриджа, в состав вошли гитарист Фред Фрит, саксофонист Тим Ходкинсон, барабанщик Фриц Катлер, а также Джек Грейвз (бас, ф-но) и Линдсей Купер (фагот, гобой). Из альбомов Henry Cow известны « Legend » 1973 г. и « Unrest » 1974 г. с причудливо-загадочными композициями типа «Десятый зяблик», «Девять погребений Гражданского короля», «Аркады». Интеллектуальная изысканность музыки, ее элитарность были созвучны настроениям тех лет, что соприкасалось с творчеством другой элитарной группы - Soft Machine , влияние идей которой еще по-настоящему предстоит оценить. Одновременно это затрудняет стилевую и жанровую рубрикацию. По преимуществу инструментальные композиции Henry Cow - это не рок и не джаз, и даже не джаз-рок в привычном понимании. Слово «джаз-рок», которое употребляется по отношению к этой музыке, совершенно не отражает ее специфику - до такой степени и джаз, и рок здесь переплавлены в новую форму И правы авторы «Энциклопедии Rolling Stone »: «...решительный и бескомпромиссный эклектизм Henry Cow - они соединяют рок, фьюжн, свободную импровизацию, средневековые камерные формы, современную классику и «конкретную» музыку - и агрессивные социалистические воззрения ограничили число их поклонников, сузив их до небольшого круга посвященных» (121, с. 251)17 .

С авангардным арт-роком соприкасаются во-многом и эксперименты Pink Floyd в области «техно»-средств, об этом уже отчасти шла речь. Это многочисленные электронные эффекты многоканальной записи, включение «натуральных» феноменов: звуков машин, природы, биоритмов человека. Урбанистические мозаики и космические элегии Pink Floyd органично соединяются с минимальной техникой («Echoes»), медитативными состояниями, молчанием, тишиной. Хотя следует отметить, что в целом стилевое направление Pink Floyd в эти годы скорее блюзово-балладное. И здесь мы подходим к собственно «балладной » линии арт-рока, которая включает в себя ряд ярких явлений.

О значении баллады в становлении рок’н ролла можно говорить много. Став наряду с блюзом краеугольным жанром рок-музыки, баллада получила совершенно новую жизнь. Надо сказать, что и до того, ведя скрытое существование в потаенных слоях музыкальной культуры, баллада периодически возрождалась и становилась главным персонажем той или иной исторической эпохи. Так, например, было в начале XIX века, когда композиторы-романтики дали балладе совершенно необычную интерпретацию, в первой половине XX века, когда в недрах народной музыки США возникло целое направление, обязанное своим появлением именно балладе - музыка кантри .

То, что происходит в рамках рок-музыки - это очередная волна возрождения интереса к балладе, и этот интерес материализуется в самых несхожих формах от первых образцов рок’н ролла Элвиса Пресли до Боба Дилана и Beatles , от балладных композиций арт-рока до «металлических» баллад последних лет. Во многих образцах арт-рока баллада сохраняется как жанр , но часто претворяется в балладность . Для балладности характерен особый круг выразительных средств: повествовательный тон, спокойное размеренное движение, лишенное контрастов или перепадов, мягкие, по преимуществу трехдольные ритмы, натурально-ладовая гармония. Формообразование тяготеет к составным композициям или циклам, где логика - не классическая репризность, связанная со стереотипом трехчастной формы, а продвижение . Все это нашло богатое воплощение в ранних произведениях группы Genesis , ее альбомы первой половины семидесятых годов - значительное достижение рока на пути становления английского национального стиля, который открыли Beatles и продолжили King Crimson .

Genesis сформировалась в 1969 году, но свои классические арт-роковые очертания приобрела двумя годами позже, когда в ее состав вошли: Питер Гэбриел (вокал, флейта), Тони Бэнкс (клавишные), Стив Хаккет (гитара), Майкл Резерфорд (бас) и Фил Коллинз (ударные, вокал). Гэбриел покинул группу в 1974 году, Хаккет - в 1977, после чего начался новый период творчества, к арт-року имеющий весьма отдаленное отношение.

Нас интересует ранний Genesis , именно тогда группа подхватила и продолжила духовно-этические искания «Малинового короля», но без авангардистических крайностей и эмоциональных перехлестов. Тон музыки Genesis более мягкий, интонационный строй близок мелодекламации. Певец и лидер группы Питер Гэбриел, выпускник художественного колледжа, чьи идеи и послужили основанием творчества Genesis , ярко выделялся в те годы особым, «срывающимся» на вершинах фраз, вокалом, что вносило в музыку черты драматизации18 . Европейский академический пласт не является ведущим, но присутствует как фон, оживая то в хорально-барочных звучаниях органа Тони Бэнкса, то в специфически «клавишном» тематизме, во многом идущем от барочных риторических фигур. Преобладает, однако, балладное начало, приобретающее специфический национальный колорит. Поэтические сюжеты, рассказы, «истории», основным сочинителем которых был Гэбриел, чаще всего диалогичны. Склонность к диалогу, разыгрыванию сценок, представлению « в лицах» - в природе Genesis , прославившейся своими инсценировками и спектаклями. Ей чужды как архаизмы, так и авангардизмы King Crimson , а гораздо ближе дух специфически английского сентиментализма (см., например, изящный по художественному оформлению конверт пластинки « Trick of the Tail » с целой галереей традиционных персонажей английской литературы - словно мы попадаем в мир героев Диккенса), интерес к бытовым деталям и ситуациям, который прослеживается и в поэтических текстах, и в музыкальном языке. Подобное было нехарактерно ни для авангардистской Henry Cow , ни для высокопарной Yes , а скорее продолжает традицию, идущую от Procol Harum .

Лучшие альбомы группы - «Продавая Англию по фунту», «Агнец на Бродвее», «Проделки хвостатого», «Ветер и эрозия». Но уже в более ранних работах намечается профиль и тематика творчества, в частности, библейские и христианские мотивы, которые, как это было с древними кельтскими мифами у King Crimson , включаются в контекст сегодняшних реалий и приобретают социальную остроту (некоторые композиции альбома «Фокстрот»). Она впрочем заметно смягчается после ухода из группы Гэбриела. Но до того момента стилю Genesis свойственно тяготение к крупной составной форме, сочетанию диалогов и мелодекламации, и это создает благоприятные предпосылки для сценической интерпретации музыкального материала.

Особого внимания в этой связи заслуживает двойной альбом «Агнец на Бродвее» - история странствий юноши Раэла, пересказанная в лучших традициях британского «абсурдизма», от Свифта и Кэролла до Джойса. Угадываются и аллюзии на «Степного волка» Германа Гессе с его «психоделическим» аспектом приключений Гарри Галлера в магическом театре. Выстроенная в соответствии с единым сюжетом последовательность вокальных и инструментальных номеров, наличие сквозных лейттем придают этому циклу облик своеобразного сценического произведения. Но это не рок-опера. «Агнец на Бродвее» иной природы, восходит скорее к национальной традиции песенно-балладного спектакля, одной из разновидностей которого была английская балладная опера. И хотя аналогичные эксперименты по театрализации рока вели Who , Jethro Tull , Queen , в последующие годы эта линия не получила своего развития19 .

Параллельно Genesis происходило становление английской группы Van Der Graaf Generator , с самого начала ориентирующейся на балладный, с элементами авангарда, арт-рок. Группа эта была детищем Питера Хэммила, фигуры яркой и самобытной. Композитор-самоучка, поэт, исполнитель-инструменталист, певец, обладатель уникального голоса, Хэммил в своих исканиях привлекает вдумчивостью и серьезностью намерений. В его творчестве сильно лирико-драматическое начало, как и в музыке King Crimson , человеческая личность здесь дана в испытаниях, часто «на пределе» возможного. «Главное, что представляет для меня интерес, - признается автор - что оживляет мою жизнь - это элемент парадокса. Парадоксальное сочетание слов и музыки, хаотических ситуаций и упорядоченного движения. Темные подспудные аспекты существования, несомненно, представляют значительно больший интерес для размышлений, чем оазисы счастья и благополучия (заметим, совсем как у Толстого! - В.С .), которые почти всегда характеризуются душевной поверхностностью и отсутствием глубины переживаний». (Цит. по 7, с. 44). Творческий метод Хэммила близок романтическому. Не случайно его вдохновил сюжет Эдгара По «Падение дома Ашеров», и он создает оперу. Следующие слова, казалось бы, принадлежат Родерику Ашеру, поэту и музыканту: «...писать музыку и стихи для меня - это освобождение и, следовательно, средство быть более счастливым. И это как бы не я - тот, кто за столом выбирает тему и создает содержание песни. Это словно предопределено чем-то, что находится внутри меня и стремится освободиться, вырваться наружу и достигнуть абсолютного выражения, материализованного в словах и музыке». (7, с. 44)20 .

Стилевая и творческая ориентация VDGG на балладный сплав роднит ее с Genesis . Моделей европейской классики здесь еще меньше, они опосредованы, предстают в готических звучаниях «Хаммонд»-органа Хью Бэнтона, флейтовых интерлюдиях Джексона, в усложненности форм и развернутости высказывания. Присутствуют и элементы «свободного» джаза. Национальный колорит - а это наряду с Genesis и King Crimson одна из самых английских групп - проявляется, однако, вне какого-либо оттенка любования стариной, вне стилизации. Эстетство чуждо духу этой экзистенциалистской музыки. Глубоко самобытен музыкальный язык, где находит свое преломление традиция бурдонно-монодийного, догармонического мышления. Повышенная интонационная энергетика субъективированна, переведена в интровертный план, отсюда экзальтированность, экспрессия, которая может отпугнуть пассивного или поверхностного слушателя. Эта музыка требует встречного движения и редко захватывает с первого раза.

В композициях VDGG привлекают мотивы тишины, вслушивания в тишину, выделяются эпизоды покоя, безмолвия. Они особенно сильно контрастируют с общим драматическим настроением. Кстати, феномен тишины, молчания, длительного паузирования, нехарактерный в целом для рока, стал важным выразительным и стилеобразующим средством именно в арт-роке. И интересно отметить его драматургическое использование в звуковых партитурах столь разных представителей, как Pink Floyd , King Crimson , Genesis и др. Van Der Graaf Generator в этом перечне займет видное место.

Эволюция VDGG не претерпела существенных метаморфоз. Стиль ее, начиная с момента рождения и кончая распадом (1968-77 гг.), мало изменился. Шло лишь нарастание художественного качества. В этом целенаправленном развертывании творчества выделяются вехи: альбомы « Pawn Heart » 1971 г., « H to He Who Am Only One » 1970 г. (в названии альбома фигурирует формула солнечной энергии - перевод водорода в гелий), где в пьесе «Император» звучит неподражаемая гитара Роберта Фриппа. Лучшие достижения группы - это альбомы « Godbluff » 1975 г. и особенно « Still Life » 1976 г. с одноименной элегией, поразительно тонкой и лирически проникновенной.

Неменьший интерес вызывают и сольные работы Хэммила, хотя они и неравноценны. Например, 18-минутная авангардная «God Magog» на пластинке « In Camera » 1974 г., целиком лирический альбом « Over My Shoulder » 1976 г. (он еще раз подтверждает, что середина 70-х - вершина в творчестве лидера VDGG ), отдельные вещи 80-х: «Stranger Still» из альбома « Sitting Targets » 1981 г., многоплановая «Flight» из « A Black Box » , напоминающая ранний Genesis , «All Said And Done» из « Skin » , а также «Empire of Delight» из « And Close As This » 1986 г. И, конечно, уже упоминавшаяся опера «Падение дома Ашеров» с Хэммилом в главной партии Родерика, записанная в 1991 году.

Балладное, с уклоном в фолк-рок, направление развивала и группа Jet h ro Tull , возникшая в один год с Van Der Graaf Generator - то есть, в 1968 году. Если VDGG - это, прежде всего, сам Питер Хэммил, его голос, яркая и самобытная личность, то Jet h ro Tull - это, в первую очередь, Ян Андерсон, автор поэтических текстов и саг, разыгранных в музыке группы, композитор, певец, инструменталист, владеющий в совершенстве гитарой, флейтой и другими инструментами, что нашли свое применение в композициях группы, тяготеющих к «акустическому» стилю. Если про Хэммила говорят, что он «великий маргинальный поэт интровертного рока, который словно специально, был предназначен судьбой для ношения мантии отверженного интеллектуала, обреченного испытывать дефицит популярности и понимания», то Андерсон - полная противоположность. Это яркий экстраверт, которому с первых же шагов посчастливилось вкусить славу и признание. Чуть ли не каждый альбом Jet h ro Tull становился в 70-е гг. «золотым», получал высокие оценки экспертов-профессионалов, как у себя на родине, в Англии, так и в Штатах (и это удивительно, если иметь в виду кисло-скептическое отношение американцев к арт-року).

В 1969 году по опросу влиятельного «Melody Maker» только что дебютировавшая Jet h ro Tull заняла второе место, пропустив вперед лишь Beatles и обойдя Rolling Stones . Слушателей привлекало все: незаурядная личность самого Андерсона, эксцентричная манера поведения на сцене («танцующий фламинго»), необычный мягко-серебристый тембр голоса, высокая исполнительская техника, серьезность текстов и, конечно же, сама музыка, настоянная на чистых ароматах народных баллад и песен менестрелей, смесь нежных мелодий и воинственных ритмов. Jet h ro Tull возвратила арт-року то, что он уже начал было утрачивать, погружаясь в лабиринты саморефлексии - интерес к подлинной народной поэзии и музыке, причем без дешевой этнографичности, которой нет-нет, да и грешил фолк-рок. Сам Андерсон, выходец из Блэкпула, что на западном побережьи Англии, любил сравнивать себя с «неотесанной деревенщиной, который приезжает в город со всеми своими пожитками в маленьком узелке за спиной» (108, с. 273). Очевидно, не случайно и столь странное имя группы: Джетро Талл - английский аграрий XVIII века, изобретатель плуга новой конструкции, в которой якобы использовал педаль церковного органа.

Балладно-песенное начало в соединении с яркой роковой и импульсивной ритмикой очерчивают стилевые границы пространства, в пределах которого развивалась группа. Основная метаморфоза рока - преодоление легкожанровой развлекательности - здесь в первую очередь связана с концептуальностью поэтических текстов, которые наполняются разными жизненными сентенциями, размышлениями о жизни и смерти. Концептуальность эта менее всего напоминает блуждание в дебрях философской или психоделической символики, которое в целом было свойственно арт-року. В ней видится народная мудрость, хитро-лукавый взгляд человека, выросшего на земле, трезвое осознание и приятие жизни. Особое значение в воплощении такой поэтики принадлежит альбомам « Aqualung » 1971 г., главный герой которого - странник-бродяга, и особенно « Thick as a Brick » 1972 г. Эти многоплановые рок-композиции отразили философски-религиозный аспект духовного мира Андерсона, в частности, основная идея последней, по словам автора: «духовное равенство, поиски Бога в каждом человеке, в каждом живом существе» (108, с. 274). Иное - в альбоме « Passion Play » 1973 г. с его попыткой обыграть «Страсти Господни», преломив их в духе средневекового балаганно-ярмарочного представления (пародийный центр этой квази-рок-оперы - «История Зайчика, потерявшего свои очки», не может быть не сопоставлен с кэрроловской «Алисой»). «Менестрельная» линия продолжена в альбоме « Minstrel in the Gallery » 1975 г. Символично оформление конверта, первую сторону которого занимает старинная гравюра с изображением бродячих музыкантов в дворцовой зале во время торжественного пиршества, а вторую - фотография современных «менестрелей» в их студии.

В эти годы Андерсон начинает серьезно интересоваться аранжировкой и включает в свои композиции струнные. Подобная «симфонизация», трансформирующая изначальный «фолк», сегодня кажется несколько наивной, как некий артистический балласт к музыке, которая не нуждается в украшательстве. К концу 70-х уровень Jet h ro Tull заметно снижается, особенно это видно после удачных «Лесных песен» 1976 г. с заглавной композицией, возрождающей дух английского мадригала.

Даже богатейший фольклорный пласт не мог застраховать группу от потерь и кризиса, который постепенно охватил рок после 1975 года и не миновал Jet h ro Tull . Наступала новая эпоха музыки и стихов, «облитых горечью и злостью» - эпоха панка.

Говоря о возрождении средневековой и ренессансной культуры, ее ассимиляции в контексте рока, следует особо выделить экстраординарную Gentle Giant . Из тех скупых сведений, которыми мы обладаем, известно, что она сформировалась из музыкантов, имеющих профессиональную подготовку, и что состав ее на протяжении десятилетнего существования практически не менялся.

Авторы всех композиций Gentle Giant - выпускник Королевской музыкальной академии Керри Миннер (клавишные, вокал), Дерек Шалмен (вокал, саксофоны, флейта) и Рей Шалмен (вокал, бас, скрипка, гитара, ударные). Среди лучших альбомов группы - « Octopus » 1972 г., « In a Glass House » 1973 г., « Free Hand » 1975 г., « Interview » 1976 г., все они сопровождаются лейблом-картинкой с изображением гнома-великана, одновременно добродушного и злого - еще одно из преломлений кельтской мифологии после King Crimson 21

Как видно из приведенной дискографии, Gentle Giant просуществовала сравнительно недолго, но подобно яркой комете очертила широкий горизонт потенциальных возможностей рока, далеко неисчерпанных и по сей день. Во-первых, это стилизация и пародирование старинной музыки, в отличие от ее ассимиляции у King Crimson или VDGG . Во-вторых, сам «спектральный» ряд воссоздаваемых явлений смещен в область профессиональных, а не фольклорных традиций, как это было у Jet h ro Tull . Усвоение их происходит на почве самобытного мышления, истоки которого - в игровой и смеховой культуре Ренессанса. В творчестве Gentle Giant интересны не столько поэтические тексты, сколько музыкальные формы, что для рока, зависящего от слова и всего комплекса социо-культурных факторов, весьма необычно. Игровое начало возникает порой в добродушном подшучивании, диалоге фольклорного и профессионального, простонародного и изысканного, и это уже заложено в самом названии группы. Средневековые кводлибеты и стилистическая филигрань Gentle Giant близки современной полистилистике и продолжают традицию мышления стилями, которая в академической музыке нашла свое отражение у Дебюсси, Айвза, Стравинского и др.

Диалог этот, в отличие от драматических коллизий «Малинового короля», почти всегда окрашен в раблезианские тона. Само название группы, возможно, намекает на нежного великана - Пантагрюэля. Встречаются и прямые сюжеты из романа Рабле: «Рождение Пантагрюэля», «Появление Панурга». Не менее интересна и музыкальная сторона. Использование средневековых форм светской и духовной музыки: гокета, мадригала, хорала, британских граунда и фобурдона, далее, включение в тембровый арсенал флейты, саксофона, скрипки, клавесина, ксилофона, кроме того, виртуозное владение этими инструментами, наконец, высочайшая техника вокального многоголосия - все это чрезвычайно обогатило музыкальные ресурсы рока, позволило достигнуть высочайшего профессионального уровня, подключило к активному возрождению национальной культуры и, конечно же, сделало группу недосягаемой вершиной арт-рока.

Поиски стилистически рафинированных форм чуть ранее наблюдались в творчестве психоделической Soft Machine , о которой уже заходила речь. Именно с ней на заре существования сотрудничал австралийский поэт-битник Дэвид Аллен, который позже стал инициатором создания группы Gong . Она возникла в Париже в 1970 г. и включила в свой состав, кроме Аллена, певицу Жиль Смит и басиста Кристиана Трича. Позже к ним присоединились гитарист Стив Хиллидж, саксофонист Дидьё Малерб, клавишник Фрэнсис Бэкон и барабанщик Лурье Аллен.

В творчестве этой необычной группы интересны альбомы, входящие в своеобразную «трилогию»: « Angel s Egg » , « Flying Teapot » и « You » , где развивается направление «изысканного» психоделического рока. Группа обогащает его элементами джаза - подобный сплав в начале 70-х был еще популярен, кроме Soft Machine , его разрабатывали Caravan и уже упоминавшаяся The Mothers of Invention . Gong широко использовала синтезаторные эффекты, приемы электронного и «конкретного» микширования, накладывая на это тончайшую вязь модальных импровизаций, нетрадиционный вокал с разного рода загадочными постанываниями и попискиваниями невидимых «радио-гномов». Все это в сочетании с другими приемами создавало психоделический пейзаж. Психоделическая символика внедряется в названия композиций и альбомов (« Flute Salad », « Flying Teapot » ) и тексты, которые и поныне остаются образцос стихосложения в рок-музыке. В целом надо всем витает таинственная аура некоего франко-галльского изящества, что выделяет Gong среди многих представителей арт-рока.

Здесь мы касаемся такой сложной материи, как преломление в рамках арт-рока черт национальных культур. Принято считать, что рок - это явление внернациональное, лишенное признаков национальной формы или подавляющее эти признаки. Если это мнение и справедливо, то позволим себе отнести его скорее не к року (и тем более, не к арт-року), а к поп-музыке, которая, как уже говорилось во Введении, является наиболее ярким выражением массовой культуры с ее принципом гомогенизации.

Каковы же преломления национального стиля? Выше говорилось о почвенности английской рок-музыки, которая в корне переосмыслила американский рок’н ролл и негритянский блюз, ассимилировав их на почве самобытной балладно-песенной традиции. Также уже шла речь о голландских группах, наметивших пути к интеграции рока, нидерландских традиций фольклора и североевропейской полифонии. Отголоски французской культуры ощущаются в музыке Gong , которая сформировалась в университетской среде Сорбонны, а также Alpha Centaury , Ange , Art Zoyd , Magma , Universal Zero (о ней речь впереди) и Enigma . Последняя, пусть и не чисто роковая, оригинально соединила архаику григорианских хоралов времен Перотина и космические электронные звучания, инкрустировав их в сетку четко пульсирующего бита.

Немецкий вариант артизации неотделим от идей авангарда и экспериментов в области электронных и синтезаторных средств, что наблюдается в музыке Tangerine Dream , Klaus Schulze , Kraftwerk и др. Среди них выделяется Can , лучшая западногерманская группа десятилетия. Ее создатели: Холгер Зукей (бас), Майкл Кароли (гитара), Ирмин Шмидт (клавишные), Джеки Либецайт (ударные). В первоначальный состав входил негритянский певец Малькольм Муни, которого сменил японец Дамо Судзуки22 . Группе покровительствовал сам Карлхайнц Штокхаузен, а Зукей и Шмидт посещали «Курсы новой музыки» в Дармштадте, где кроме Штокхаузена общались с такими метрами академического авангарда, как Кейдж, Лигети и Берио.

Can широко разрабатывала различного рода этно- и стилевые пласты: европейские, африканские (шаманская «Yoo Doo Right» на первой пластинке «Monster Movies» ), ориентальные (альбом « Tago Mago » 1971 г., включающий тревожно-мистическую «Augmn» и экзотическую «Peking O», а также альбом « Ege Bamyasi »" 1972 г. с психоделической «Soup»). Их стиль свободно интегрирует древние арахаические песнопения, блюз, джаз, рок, панк, «регги», «новую волну». Такое обилие истоков, однако, не ведет к пестроте или эклектике - а это самое уязвимое место многих представителей арт-рока - полистилистика эта глубоко внутреннего свойства. Она порождена не модой, а широкими духовными и творческими устремлениями музыкантов, которые стали настоящими постмодернистами арт-рока. Единство стиля Can сохранилось на протяжении всей их десятилетней карьеры. Группа распалась в конце 70-х, но и после этого ее члены продолжали сольную деятельность: Холгер Зукей в 1981 г. появляется вместе с Либецайтом в составе « Phew » , а в 1989 году записывает авангардистский диск « Flux + Mutability » совместно с гитаристом Сильвайном и трубачом Маркусом Штокхаузеном. В том же году Can воссоединились в прежнем составе и выпустили « Rite Time » в лучших традициях прошлых лет.

Среди арт-роковых групп других стран заслуживают внимания: итальянские : PFM , New Trolls , Apoteos , Balletto di Bronzo , Dedalus , шведская Zamla Mammaz Manna , норвежская Prudence , канадская Rush , греческая Aphrodite ' s Child . Последнюю сформировали в конце 60-х в Париже эмигранты из Афин Вангелис Папатанасиу (клавишные, флейта, арфа), Демис Русос (вокал, гитара, бузуки, духовые) и Лукас Сидерас (бас, ударные). Синтез рока и эгейской средиземноморской культуры, восходящей к античности, ярче всего предстает в центральном создании Aphrodite ' s Child , двойном альбоме «666 или Апокалипсис по Иоанну» 1972 г. - впечатляющей симфонии-кантате, повествующей о днях Агнца и Зверя.

В 70-е гг. идеи арт-рока начали просачиваться в Восточную Европу, несмотря на суровые идеологические барьеры. Свидетельством тому стали альбомы польских групп, в частности, Чеслава Неймена, близкие электронно-синтезаторным опытам немцев, песенные циклы россиянина Давида Тухманова, ориентированные на симфо-рок (в особенности, «По волне моей памяти»). В современной отечественной музыке, продолжающей традиции арт-рока, интересны работы нижегородца Сергея Корнилова (экс-«Горизонт»), в частности, двойной альбом «Удар пылью». Альбом построен как семичастная сюита, в которой выделяются неоклассическое «Адажио», этюдно-токкатный «Темп-120» и, особенно, «Финал» в духе русского эпического распева, соединяющий электронно-синтезаторное звучание с богатырской поступью мелодического развертывания. Это истинно русская музыка!23

На американском континенте, родине рок'н ролла, арт-рок не получил столь широкого развития, как в Британии и Западной Европе. Это объяснимо рядом причин: во-первых, все развитие американской культуры шло особым специфическим путем, вне привычных для Европы социальных институтов. По определению В. Конен, это «второй путь постренессансной культуры», минующий в целом музыку «оперно-симфонической традиции», европейскую классику в широком смысле слова. Во-вторых, интеграционные процессы шли здесь больше в рамках взаимодействия афро-американских традиций ( и через этот диалог выходили на традиции европейские). Наиболее ярко это подтверждает американский джаз, который утвердился как самобытное искусство, минуя музыку оперно-симфонической традиции (и «европейская» линия джаза этому ничуть не противоречит). Во многом именно джаз заменил американским рокерам «высокую» культуру, и весь американский «арт» и «прогрессив» немыслимы вне джазового контекста. Вот почему здесь естественны и такие фигуры, как скрипач Джерри Гудмен, который до Маклафлина и Mahavishnu Orchestra играл в артгруппе Flock , или же ансамбль Blood , Sweat & Tears , который эволюционировал от европейских классицизмов первого альбома к горячему джаз-року с блюзовой основой.

Был и другой путь - синтез джаз-рока и психоделии, примером чему может послужить творчество Фрэнка Заппы (альбом « Hot Rats » 1970 г., где блюзовый тематизм органично соединяется со скрипкой Жана Люка Понти). Более поздние записи Заппы и его группы отражают эксперименты со сценическими формами, где пародийный талант музыканта раскрывается в полной мере.

Другой представитель калифорнийского рока - гитарист и певец Ван Влиит (он известен больше по псевдониму «Сaptain Beefheart» - «Капитан Бычье сердце»). Оставивший Калифорнийскую консерваторию ради занятий рок-музыкой, он также прокладывал в 70-е годы путь к соединению джаза, рока и блюза (не без влияния Заппы).

Альянс рока и авангарда, рока и поп-арта более характерен для нью-йоркской сцены. Уже говорилось о Velvet Underground , продюссируемой Энди Уорхолом. Особый интерес представляет сольная деятельность члена этой группы, композитора и скрипача Джона Кейла. Заслуживают внимания его сольные альбомы « Church of Antrax » (в содружестве с композитором-минималистом Терри Райли), « Paris 1919» и особенно « Academy in Peril » 1972 г. Многое в музыке Кейла продолжает европейские традиции, см., например, альбом « Wrong Way Up » 1991 г., записанный с Иноу, где в пьесе «Кордова» Кейл музицирует на виоле в духе старинной паваны24 .

Группа Kansas - пожалуй, единственная американская группа, откровенно ориентирующаяся на британские модели арт-рока, что вносит в ее творчество черты эпигонства. Она образовалась в 1970 году усилиями Керри Ливгрена (гитара, клавишные) и Стива Уолша (гитара, клавишные), они же - основные авторы музыки и текстов. Кроме того, в состав группы вошел Робби Стейнхард - скрипач с высшим музыкальным образованием, поработавший до того в европейских симфонических оркестрах. Именно он внес в музыку Kansas «симфонический» саунд.

Из лучших записей группы следует выделить альбом « Point of Know Return » 1977 г. с песней «Пыль на ветру», ставшей в США хитом. Но даже в лучших композициях видна зависимость от влияния гигантов арт-рока, таких как Genesis и Gentle Giant (пьеса «The Spider»). Группа не смогла преодолеть ее до конца, оставшись пестрой по стилю, что впрочем не мешало популярности. В начале 80-х она стала тяготеть к облегченно-коммерческому арт-року (альбом « Vinil Compression » ) и в таком качестве встретила 90-е годы - поразительный факт живучести для арт-роковой группы.

Завершая экскурс в семидесятые годы, следует отметить, что за рамками обзора остались по-своему интересные факты тех лет: Electric Light Orchestra и ее предтеча, группа Move , Barclay James Harvest , Mike Oldfield , Pavlov ' s Dog , Cressida , Straubs , Supertramp , группы арт-рока с «джазовой» ориентацией: Colloseum - II , Caravan , Camel , Hafield of the North и многие другие. Материал столь обширен, что охватить все невозможно. Ясно одно: в первой половине 70-х годов (а точнее, с 1969 по 1976 гг.) наблюдается концентрация творческой и духовной энергии рока, которая вылилась в огромный массив разнообразной музыки. Большая часть созданного заслуженно забыта и сохраняет интерес только для исследователя-архивиста, что-то продолжает оставаться в памяти лишь как свидетельство той эпохи перехода рока в новое качество. Многие же произведения - альбомы King Crimson , Jethro Tull , Genesis , Yes , Gentle Giant - имеют непреходящую ценность, и настоящее значение их со временем возрастает, как возрастает их непосредственное влияние на последующую интеллектуальную рок-элиту. Назовем этот период в истории арт-рока «золотым».

«Пост-арт» 80-90 годов

Как уже говорилось, судьба арт-рока во второй половине 70-х - начале 80-х драматична, как самостоятельный стиль он постепенно сходит со сцены, освобождая место для других направлений рок-музыки и молодежной эстрады. Не выдерживают натиска и распадаются Van Der Graaf Generator, Focus, Emerson, Lake & Palmer, Gentle Giant, Yes, Gong, Can . Облегчается стиль Genesis , изменяет свою арт-роковую ориентацию Jethro Tull , становясь все более хардовой. Меняется и возрожденный King Crimson , тяготея к «новой волне», но и в таком качестве распадаясь вновь в 1984 году.

Все громче раздаются голоса о том, что время артистических забав и интеллектуальных изысков прошло, что рок-музыке пора вернуться к строгой пестроте, к широкому слушателю. И особенно сильно в этой критике достается арт-року (58, 76).

В эти годы арт-рок как бы растворяется в других направлениях рок-музыки, подобно разбегающимся кругам на воде, он идет вширь, вступает в контакт со стилями, которые, казалось бы, всегда были к нему в оппозиции.

Так, влияние идей классической и старинной музыки уже отмечалось в связи с хард-роком , о чем свидетельствуют альбомы Cream , Deep Purple , Led Zeppelin и Uriah Heep , - лучших представителей этого стиля. Линия на хард-арт была подхвачена в 80-90-е гг. в модификациях «тяжелого» рока. Можно отметить работы экс-«Цеппелина» Роберта Планта, активно внедряющего в свои композиции приемы симфонической аранжировки (альбом « Fate of Nation » 1993 г. с композициями «The Greatest Gift», «If I Were a Carpenter»), медленные баллады групп Metallica , Whitesnake , Rainbow . Конечно, «арт» здесь фигурирует в простейших формах цитирования классики (например, музыка из григовского «Пер-Гюнта» в альбоме Rainbow 1995 г.) или фактурно-аранжировочных приемах и не преобразует существенно систему выразительных средств и форму, которая, как правило, остается строфически-куплетной.

В русле музыки «хард-энд-хеви» выделяется творчество гитаристов, черпающих идеи у классиков от Баха и Бетховена до Паганини и Листа - это Ингви Мальмстин, Эдди Ван Халлен, наш Виктор Зинчук с обработками классических «хитов». Сдвиги в творческом сознании рокеров очень заметны: уже никого не раздражает соединение рок-группы с симфоническим оркестром или скрипками, у гитаристов стало хорошим тоном говорить об образованности, о школе. Последнее из разряда ругательных слов перешло в разряд почитаемых.

«Новая волна » («New Wave»), как известно, явилась реакцией, с одной стороны, на панк, с другой - на переусложненные формы арт-рока. В конце 70-х она принесла с собой новую простоту25 . Это сказалось на музыке, ее характере, который стал более объективным, отстраненным, порой ироничным (остинатно-механические ритмы, сухие синтезаторные звучания). На фоне сравнительно чистых образцов стиля (Talking Heads , Police , Clash , Элвис Костелло) выделяются «арт»-экскурсы Dire Straits (альбом «Любовь - дороже золота»), Roxy Music с их пародийными выпадами в адрес арт-рока, многогранное творчество Брайана Иноу, который после ухода из Roxy Music сделал серию «сессий» с Фриппом, Кейлом и многими известными музыкантами арт-роковой ориентации. Привлекают также записи певицы Лорри Андерсон, работы Фриппа с Энди Саммерсом, Брайаном Ферри, записи Стинга последних лет - все это уже выходит за рамки «новой волны», впрямую соприкасается с арт-роком. Впрочем, и сама «новая волна» давно уже разбилась на множество подвидов и не существует как единство.

Совершенно неожиданно и удивительно преломление арт-тенденции в русле панка - ведь изначально декларируемая идея панка - это отрицание всяких намеков на культуру и культурность, последняя в глазах панкера не что иное, как отживший хлам, обычная благовоспитанность. Вместе с тем, за этим бунтом часто скрывался робкий интерес к музыке и культуре, и он проявился на самой ранней стадии предвосхищения панковской эстетики у Rolling Stones , Velvet Underground , о чем уже говорилось ранее.

Обогащение стилистики панка в 80-е годы за счет средств не-панковского происхождения наблюдается в музыке группы Coil . Альбомы « Gold Is the Metal » 1988 г., « Love s Secret Domain » 1991 г. и « Stolen & Contaminated Songs » 1993 г. содержат интересные явления, например, композиция «Chaostrophy» из альбома « Love s Secret Domain » . Наряду с изысканной звуковой инженерией, порой близкой электронному авангарду, встречаются элементы классики (звучание струнных смычковых, цитирование старинных баллад, как, например, «Зеленые рукава»), ориентализмы («Nasa-Arab»). В целом Coil демонстрирует высокий технический и творческий уровень. В альбомах словенской группы Laibach , которая интересна не только своей музыкой, но и философскими эссе и преамбулами к альбомам, также встречаются неожиданные реминисценции «арта» («Kinderreich» из альбома « Kapital » 1992 г.). Но в целом и панк, и вышедшие из него «независимые» (« Independante » ) больше соприкасаются с авангардом, и здесь можно обнаружить оригинальные явления, как, например, крайне жесткая Skinny Puppy с интересным альбомом « Last Rights » (1992 г.).

Другим жанровым полюсом арт-рока является поп-рок , тем не менее, и он прокладывает свои пути к «третьей» музыке. Надо сказать, что проявления «арта» в этой сфере носят самый безудержный и коммерческий характер. Разного рода вставки, коллажи и цитаты, предназначенные продемонстрировать «культурный уровень» поп-звезды, давно уже стали общим местом и на поверку чаще всего оказываются откровенной спекуляцией, а в лучшем случае, украшательством. Именно в этом - специфика интегрирующих тенденций в поп-эстраде: они всегда связаны с гомогенизацией. Хотя и здесь можно встретить музыку, достойную внимания искушенного меломана: некоторые композиции ABBA , в которых песенно-танцевальная стихия поп-рока органично соединяется с методами тематической разработки и тонально-гармонического развития (Интермеццо № 1), лучшие вещи Пола Маккартни, Элтона Джона, Стинга, Гэбриела, Саймона - все это образцы высокого профессионализма, имеющие не только прикладную ценность. По-своему оригинально творчество глэм-роковой группы Queen , которое стоит близко к арт-року. Это можно проследить на примере музыки разных лет, начиная со знаменитой «Богемской рапсодии» из альбома «Ночь в опере» 1975 г. и кончая альбомами последних лет: « A Kind of Magic », « Miracle » , « Innuendo » и, в особенности, « Barselona » , где вокал Фреди Меркюри и Монсеррат Кабалье сливается в удивительно гармоничный дуэт. Именно в них группа достигает наибольшей художественной убедительности, преодолевая изначально свойственную ей эклектичность26 .

К сожалению, в большинстве своем «арт» в поп-музыке нивелирован, ранжирован под шаблоны массовой культуры и китча, с его паразитированием на культуре высокой, стремлением к «благородному». В этом аспекте, все, что говорилось во Введении о гомогенизации, применимо и к подобным образцам: «классические» мотивы в рок- и диско-ритмах - всего лишь приятный фон для беседы, домашних дел и других бытовых и производственных функций.

Поэтому, говоря о явлениях последнего десятилетия, следует учитывать столь широкий и пестрый фон. Новейшая стадия «артизации» рока связана с явлениями двух родов. Во-первых, это пост-арт , создаваемый арт-рокерами старшего поколения. Именно в конце 80-х годов наблюдается оживление в этой сфере: возрождаются Yes , ELP , Can , активизируется творческая деятельность таких мастеров, как Роберт Фрипп, Питер Хэммил, Питер Гэбриел, Брайан Иноу, Джон Кейл, Холгер Зукей, Роберт Уайатт, Фред Фрит, Фриц Катлер и др. Во-вторых, и это особенно важно, выдвигаются новые фигуры, творчество которых сформировалось под непосредственным влиянием ветеранов арт-рока. Это нео-арт и к нему можно отнести группы Universal Zero , Presence , Dead Can Dance , Art of Noise , Cocteau Twins , отдельных музыкантов: Даниеля Дени, Джона Цорна, Дэвида Сильвайна, Марка Рибо и др.

В 90-е годы идет концентрация интеллектуальной энергии рока, он словно собирает силы для нового подъема. Изменяется стилевое мышление, оно становится более тонким и чувствительным, сами «арт-факты», попадающие на новую для них почву, обнаруживают большую вживляемость. Техника цитирования, став менее механичной и более сложной и изощренной, преодолела шокирующую новизну коллажей «прото-арта» и раннего арт-рока. Иной стала и психология восприятия, слух за двадцать лет привык к стилевым контрастам и его стало трудно чем-то удивить. Расширился спектр ассоциаций и символов. Кроме того, «пост-арт» демонстрирует и некоторую стилевую переориентацию. Изменяются культурно-стилевые приоритеты: в меньшей степени они ограничены классической эпохой (барокко, классицизм, романтизм), все больше подключаются культуры доклассические, ориентальные, а также классика и авангард века нынешнего. Диапазон ассимилированных явлений особенно широк: от нео-примитивизма Орфа до минимализма Райха, от додекафонии нововенцев до алеаторики и электронной музыки.

В музыке «пост»- и «нео-арта» отсутствует единая творческая платформа, единый «большой» стиль, как это было в арт-роке 70-х. Слишком различны по своим истокам явления, входящие сюда. Так, например, синтез европейской средневековой музыки и средиземноморских пластов, от мавританской Испании до ближнего Востока, осуществляет группа Dead Can Dance , которую составил дуэт английского музыканта Брэндона Перри и испанской певицы Лиз Геррард. Особенно богат «арт»-свидетельствами альбом « Aion » 1990 г., где звучит каталонская песня XVI века и итальянское сальтарелло XIV века, духовные напевы и восточные монодии. Всему этому соответствует и архаическая гармония, впитавшая в себя средневековые модализмы и натуральную диатонику, а также фактура - склонность к бурдонным звучаниям. Совершенно иное представляет собой франко-бельгийская группа Universal Zero , ориентирующаяся на европейский профессионализм бартовски-хиндемитовского толка. Universal Zero соединила традиции камерного музицирования, характерность сонорно-тембровой палитры с импульсивностью рок-ритмов и обостренной динамикой. Нетрадиционный для рока состав включает кларнет, гобой, фагот, струнные, что делает эту группу похожей на европейский камерный ансамбль. Развернутые многоплановые композиции Universal Zero менее всего похожи на композиции рока - настолько первоисточник опосредован. Скорее это некое пограничное явление, своеобразная «третья» музыка. Лучшие альбомы - « Ceux De Dehors » 1981 г. и « Used » 1988 г. (в последнем выделяются композиции «Странная микстура доктора Шварца», «Парад» и «Эманация»), хотя неплохие вещи есть и в раннем альбоме «1313» с 15-минутным «Рондо» и жестко-гротесковой «Карабос». Лидеры Universal Zero - барабанщик Дэниель Дени и гитарист Рожер Триго. После распада группы именно они создали новую группу Presence . Ее альбом « Tviskaidekaphonie » с 30-минутной психоделической композицией «Яд, который лишает рассудка» свидетельствует о том, что музыканты верны избранному ранее направлению, хотя и видят опасность его академизации. Отметим также и сольную работу Дени, альбом «Сириус и призраки» 1991 г., где европейская традиция не столь очевидна.

Еще больше усложнение языка мы наблюдаем в сольном творчестве бывших участников Henry Cow : гитариста Фреда Фрита и барабанщика Фрица Катлера. В альбоме «Совершенный мир» 1987 г. группы Cassiber , куда кроме Катлера вошли Кристоф Андерс и Хоней Гобелс, обращают на себя внимание названия композиций, собирающихся в единую развернутую сюиту: «Земля крестоносцев», «Зеркало Орфея», «Прометей». Фигурирует музыка «Героической» симфонии Бетховена, «Прометея» Скрябина, оперы «Иисус Христос суперзвезда» и др. Идея художественного беспорядка, которая питала в свое время творчество Henry Cow , оживает в альбоме Фрита « Helter Skelter » 1992 г. Интерес также представляют эксперименты последних лет Дэвида Сильвайна, в частности, сотрудничество с Робертом Фриппом, альбомы саксофониста Джона Цорна, гитариста Марка Рибо.

Если обобщать разрозненные явления «пост-арта» последних лет, то окажется, что сам спектр стилевых и жанровых перекличек очень широк: от цитирования и ссылок на классику (Cassiber ) до опосредованных реминисценций и аллюзий (Art of Noise ), от использования композиционных стандартов музыки XX века (Universal Zero ) до крайнего радикализма индетерминированных форм, и последнее впрямую смыкается с авангардом. На пути к новым стилевым и жанровым сплавам возникают многочисленные модификации и гибриды: арт-авангард, арт-индустриал (отпрыск урбанизма XX века), арт-электроника. Джаз менее характерен для стилистической «добавки» к этим сплавам, хотя опыты Цорна свидетельствуют об актуальности джазовых идей и в сфере арт-рок-авангарда.

Итак, подведем итоги обзора. Мы убедились, что эволюция рока имеет волновой рельеф: перед нами четко вырисовываются следующие друг за другом волны - «прото-арт», арт-рок, «новая волна», «пост-арт» - каждая, давая свои ответы в поиске интегрирующих путей, все же вносит свое, специфичное. Экспериментирующе-бунтарский «прото-арт» уступает место в целом более спокойному, порой более академичному арт-року, а тот, в свою очередь, освобождает место для авангардистских опытов «пост-арта». Последняя волна еще по-настоящему не реализовалась и развертывается на наших глазах. Идет накопление созидательной энергии. Необычность сложившейся ситуации в том, что действующие лица в ней - не только ветераны, но и музыканты молодого поколения., родившиеся в 50-60-х годах. «Пост-арт» - это не столько смена поколений, сколько их общение и диалог. Творческое содружество молодого Дэвида Сильвайна и многоопытного Роберта Фриппа - прекрасный тому пример.

Это дает надежду на то, что рок, несмотря на явный кризис, еще не утратил внутренней силы для движения вперед. При всей своей противоречивости (главная дилемма - это дуализм массового и элитарного), он обладает достаточно мощным иммунитетом к гомогенизирующим тенденциям современной музыки. Музыкально-творческий вид, возникший на почве народных жанров - баллады и блюза - и изначально спаянный с национальными традициями различных культур, не может и не должен раствориться в потоке культуры массовой . И сохранить себя как вид среди других массовых жанров и видов ему помогает активность стилевого мышления. Более подробно этот вопрос будет рассмотрен в одной из последующих глав.

Глава III . Жанры и формы

Одна из характерных особенностей рока - это изначальный синкретизм выразительных средств, нерасчленимость музыкального и поэтического, вокального и инструментального, композиторского и исполнительского. Рок-музыка объединяет в одном лице поэта и музыканта, творца и исполнителя. Понятие исполнительской интерпретации в привычном смысле здесь попросту отсутствует, так как отсутствует само понятие произведения , некоего эталона, закрепленного в нотном тексте. Музыкальнo-поэтическое созидание находится в постоянном процессе активного перефразирования, перепрочтения, истолкования. Конечно, и рок имеет собственные темы, сюжеты, свои «evergreen» мелодии. Но все это - лишь подсказка к активному жанрово-стилевому переосмыслению. Перед нами совершенно иной тип творчества и коммуникации, нежели тот, что сложился в сфере академической музыки и воплотился в известной триаде «композитор - исполнитель - слушатель».

Синкретизм рок-музыки выдает в ней фольклорные корни и роднит с древней бардовской традицией. Самые яркие представители рока - это личности, соединившие в себе талант поэта, композитора, певца, гитариста, актера, шоумена, продюсера и т.д. Таких универсальных личностей европейская музыка давно уже не знает.

По мере стилевого расслоения, движения от фольклорного к профессиональному, происходит и разложение синкретизма. Это ведет к разделению ролей поэта и композитора, композитора и аранжировщика. В рок-группе выдвигается поэт, иногда в состав приглашается поэт «со стороны», как это было у Procol Harum и King Crimson . На передний план выдвигается фигура музыканта-профессионала. В большинстве случаев это пианист с консерваторским или университетским образованием (Кит Эмерсон, Рик Уэйкман, Керри Миннер, Жан Мишель Жарр), иногда струнник (Джон Кейл, Дэвид Гросс, Джерри Гудмен), реже гитарист (Роберт Фрипп). Как же это влияет на музыкальные жанры и формы? Рассмотрим их развитие.

Как известно, ранний рок пребывал в русле песенного движения и опирался на жанры фольклорного происхождения. Так, например, песенно-балладная форма складывается из куплетов по восемь, шестнадцать и, реже, тридцать два такта (внутренняя структура куплета может варьироваться - ААВВ, ААВА, АВСА, но неизменным остается принцип соотношения основного и связующего материала, то есть «коруса» и «бриджа»). Блюзовый квадрат, на котором строится большинство рок’н роллов, имеет 12 тактов (ААВ). Но в ходе стилевой эволюции происходит активное переосмысление куплетного стереотипа. Это заметно как на куплетном уровне (трансформация квадратных структур внутри куплета), так и в масштабах всей песенной формы (сглаживание стыков за счет усиления сквозного развития).

Усложнение песенно-куплетных структур началось довольно рано. Свободное развертывание строфы, особенно характерное для английского стихосложения, естественно провоцирует отклонения от принципа квадратности. Да и сама композиция перестает быть слепком поэтического текста, музыка становится более активной в организации формы, приобретает гораздо большую автономию. Стихийно возникают развернутые инструментальные отыгрыши, связки, эпизоды, разработки. От этого - лишь один шаг к образованию собственно инструментальных форм, где слово выступает лишь как краткий комментарий или заголовок.

В этих поисках апробируются и оттачиваются свои специфические композиционные методы. Анализ их весьма поучителен, так как демонстрирует усвоение, с одной стороны, форм европейского арсенала, например, сюитной и сонатной, с другой, - форм неевропейских: статических, медитативных, мобильных и прочих. Начнем по порядку.

Так, уже у Beatles преодоление квадратности в рамках куплета становится ведущей тенденцией. Наряду с традиционными 12, 16, 32-тактовыми структурами встречаются в большом количестве и структуры асимметричные. Их образцы мы находим в лучших песнях: «Yesterday» (7-7-8 тт.), «Michelle» (6-6-16), «Eleonor Rigby» (5-5-4-4), «Strawberry Fields Forever» (9-8-9), «I Am the Walrus» (6-6-3-5-3), «Wait» (3-3-5-3-3) и во многих других.

Многообразие внутрикуплетных структур у Beatles столь велико, что ставит под сомнение попытку их типологии. Структуры эти интересны и с точки зрения тематизма. Особый интерес представляют разнотемные построения, что весьма необычно - ведь традиционная европейская песенная форма не тяготеет к тематическому контрасту. У Beatles куплет нередко развертывается и тематически, и тонально свободно, создавая эффект «плывущей» формы. Подобное свободное мышление близко к модальному, и оно порождает тональную переменность в таких песнях, как «Because», «блуждающую» тональность в «Happiness...», в последней, например, друг за другом следуют четыре самостоятельных тематических материала (8-17-11-8-10). Отметим также и свободный тональный план в «Martha My Dear» (4-7-1-6-7-9). Кстати, из приводимых примеров должно быть ясно, что речь идет не об обычных отклонениях из одной тональности в другую, что нередкость в песенном жанре европейской традиции, а о принципиально аклассическом формообразовании и ладовом мышлении. Последнее в музыке Beatles связано с натурально-ладовым аспектом гармонии, который подробно рассматривается в следующей главе.

Песенно-куплетный стереотип у Beatles подвергается трансформации и в макромасштабах, то есть, на уровне песенной формы в целом. Последняя может складываться в результате обыкновенного монтажа, как это происходит в «A Day in the Life», объединившей две темы, а также в суперколлажной «Revolution № 9» из двойного альбома 1968 года. Привлекают внимание и составные песенные циклы, например, воспринимаемая на одном дыхании супер-композиция на второй стороне альбома « Abbey Road » , включившая в себя пять номеров, идущих без перерыва.

Монтажный метод в европейской профессиональной музыке утвердил себя сравнительно поздно, в XX веке (Айвз, Прокофьев, Щедрин), как известно, обнаружив сходство с кадровым методом в кинематографе. Но не следует забывать о том, что сам по себе принцип комбинирования мотивных и тематических ячеек в музыке очень стар. На составной и комбинаторной логике были основаны многие жанры средневековья, в частности, кводлибет, этот предшественник танцевальных сюит, фантазий, рапсодий, отдаленный предок современных попурри и обработок классики в джазовых и рок-ритмах1 .

В послебитловской музыке кводлибетная логика пришлась ко двору в сфере психоделик-рока и дожила до наших дней. Так, мозаично выстроены альбомы « Naked City » и « Pain Killer » Джона Цорна, «

 

 

 

 

 

 

 

содержание   ..  324  325  326   ..