содержание .. 8 9 10 11 ..

ВИНА в СОВЕТСКОМ УГОЛОВНОМ ПРАВЕ (Б.С. УТЕВСКИИ) - часть 10

Советский суД, ё соответствии с его классово-политической природой, при разрешении вопросов
вины (мы говорим здесь, как и ниже, о вине как основании уголовной ответственности) должен,
прежде всего, исходить из положения, что действие, виновное с точки зрения социалистического
уголовного права,—это действие виновное перед трудящимися, перед социалистическим
государством. А. Я. Вышинский в обвинительной речи по делу парохода «Советский
Азербайджан» говорил о подсудимых: «Они виноваты перед своими товарищами, перед нашей
страной, перед советской властью»'. Эти слова А. Я. Вышинского подтверждают, что вина в
советском уголовном праве — это вина перед всей нашей страной, перед социалистическим
государством.
Вина перед социалистическим государством имеет совершенно иной морально-политический
характер, иное классовое содержание, чем вина перед любым эксплоата-торским государством, в
частности, перед буржуазным государством. Вина трудящегося, совершившего преступление
перед социалистическим государством, — это вина перед своим классом, перед всеми
трудящимися, перед своей социалистической Родиной.
Каждый обвинительный приговор, выносимый советским судом, содержит в себе отрицательную
морально-политическую оценку подсудимого и совершенного им деяния. Уже самое признание
подсудимого виновным означает такую именно отрицательную оценку. В некоторых приговорах,
определениях и постановлениях по уголовным делам отрицательная политическая и моральная
оценка подсудимого и его деяния выражается в прямой форме, иногда развернутой, иногда   более
сокращенной.
В качестве примера развернутой политической оценки вины подсудимого можно привести
постановление Пленума Верховного суда СССР от 29 ноября 1946 г. по делу Озирянского.
Подсудимый по   этому  делу   пользовался

А. Я. Вышинский, Судебные речи, М., 1946 г., стр. 221.

В работе X. Шварца «Значение вины в обязательствах из причинения вреда», М., 1939 г., стр. 23, автор говорит: «Разве
мы не имеем всех ссноилний говорить, что тот гражданин социалистического общества, который нарушил закон
общества, хотя ему как члену социалистического общества был предоставлен необходимый простор для удовлетворения
его человеческих потребностей, виноват перед социалистическим обществом и перед тем, чье право и законный интерес
им нарушены».

Положением кустаря в качестве ширмы, чтобы при помощи ее скрыть действительный характер
своих преступных операций, выражавшихся в использовании им путем разных ухищрений
государственных и общественных организаций для своих частно-предпринимательских,
спекулятивных целей. Пленум Верховного суда СССР указал в постановлении по этому делу:
«Суд должен был особо учесть, что в условиях социалистического государства такие явления
представляют повышенную общественную опасность, так как преступные элементы, лишенные
возможности при социалистической системе хозяйства свободно развивать частную
предпринимательскую деятельность, пытаются приноравливаться к создавшимся условиям и
путем разных комбинаций, облеченных в форму внешней показной законности, предоставить
простор своей преступной хищнической спекулятивной деятельности» '. Вина в советском
уголовном праве имеет не только политический, но и моральный характер. В этом — одно из
существенных отличий вины в социалистическом уголовном праве от вины в буржуазном
уголовном праве.
Одной из причин неизбежного для буржуазных криминалистов сведения в теории и в
законодательстве вины к формально-психологическим определениям умысла и неосторожности
является внутренне присущий всякому эксплоататорскому государству разрыв между
представлениями народа, эксплоатируемых масс о должном, о моральном и неморальном и
представлениями о должном, о моральном и неморальном господствующих экс-плоататорских
классов. Содержание, вкладываемое господствующим в эксплоататорских государствах классом в
понятие виновного поведения, находится в противоречии С представлениями народа о моральном
и неморальном, ггреетушгом и непреступном.
Отношение рабочего в буржуазном государстве к буржуазным законам ярко выразил Маркс в
статье по поводу закона против кражи дров и объявления кражей собирания валежника. Он писал,
обращаясь к депутатам рейнского ландтага: «Вам не удастся заставить верить в наличность
преступления там, где нет преступления... Народ видит наказание, но он не видит преступления»

Право-

«Судебная практика Верховного суда СССР» 1946 г вып. X(XXXIV), стр. 7.

Маркс, Маркс и Энгельс, Соч., т. I, ст£. 224.

сознание рабочего в буржуазном ГоСуДарСтве не мйритСЯ с законом буржуазного общества.'По
словам Энгельса, «рабочий слишком хорошо знает и слишком часто испытал на опыте, что закон
для него — кнут, сплетенный буржуазией, и потому имеет с ним дело только тогда, когда его к
этому вынуждают» '.
Совершенно по-иному обстоит дело в социалистическом уголовном праве. Здесь нет и не может
быть никакого противоречия между содержанием, вкладываемым в понятие виновного поведения
уголовным законом и судами, с одной стороны, и моральными представлениями народа — с
другой. Поведение, которое советский законодатель считает морально-предосудительным, весь
советский народ, все трудящиеся считают противоречащим морали. Виновное поведение — это в
социалистическом уголовном праве поведение, получающее в глазах трудящихся отрицательную
моральную оценку

Какое большое значение имеет в СССР моральное осуждение виновного в совершении
преступления, с исключительной яркостью видно из требований товарища Сталина в связи с
необходимостью борьбы с хищениями социалистической собственности — «поднять такую
кампанию и создать такую моральную атмосферу среди рабочих и крестьян, которая исключала
бы возможность воровства, которая делала бы невозможным жизнь и существование воров и
расхитителей народного добра, «веселых» и «невеселых»

Энгельс, Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 509.

См. А. Я. Вышинский, «Социалистическая законность», 1939 г. № 6, стр. 9; см. также Т. Церетели, Причинная

связь и вина как основания  уголовной  ответственности:   «правовое  порицание  в  социалистическом государстве
означает в то же самое вреаля и нравственное порицание, ибо нарушение правового долга является у нас одновременно
и   нарушением   морального   долга»   (цит.   по рукописи,  любезно  предоставленной  автором).

И, Сталин, Соч., т. 8, стр. 136—137.

Обо все усиливающейся тенденции соблюдения в СССР писанных законов не в силу принуждения, а в силу давления
общественного мнения см. в статье Степа ньяна в журнале «Вопросы философии», 1947 г., № 2, стр. 35: «Соблюдение
писанных законов с течением времени станет привычкой. Для многих передовых людей оно уже сейчас становится
привычкой. И тогда, как указал М. И. Калинин, общественное мнение, приобретая силу ыеписанных законов, будет
давить сильнее, чем теперешние писанные законы.
79

Точно Так же как каждый обвинительный приговор, вынесенный советским судом, заключает в
себе отрицательную политическую оценку подсудимого и совершенного им деяния, так же
каждый приговор, признающий подсудимого виновным, заключает в себе и отрицательную
моральную оценку подсудимого и его деяния.
То обстоятельство, что преступление в социалистическом уголовном праве представляет собою и
нарушение морального и политического долга советского человека, было показано академиком А.
Я. Вышинским в его обвинительной речи по делу о гибели парохода «Советский Азербайджан».
Говоря о помощнике по политической части капитана парохода Могущенко, который не принял
никаких мер, чтобы заставить капитана парохода организовать спасение погибавших, А. Я.
Вышинский сказал: «Что вы могли и должны были сделать, гражданин Могущенко? Я, не
колеблясь, отвечаю, отвечаю со всей решительностью и категоричностью: «Вы должны были
властью комполита снять капитана с поста, вы должны были запереть его в каюту, как чумного,
как прокаженного, как врага корабля, как врага советского народа... Что должен был сделать
помполит в той обстановке? Он должен был потребовать у капитана исполнить свой долг,
действовать по всем правилам морской нравственности, морской службы, морского советского
долга» '.
Советский законодатель, устанавливая правила Общей части уголовного права, обрисовывая
составы преступлений и определяя санкции за отдельные преступления, исходит из оценки
опасности и вреда для социалистического государства различных актов человеческого поведения.
Законодательная деятельность в значительной мере — деятельность оценочная. Вся Особенная
часть советских уголовных кодексов и все отдельные законы, устанавливающие новые или
отменяющие старые составы преступлений, заключают в себе суждения о должном или
недолжном поведении. Введение каждого нового состава преступления — это результат оценки
тех или иных дей-

Уже сейчас многие формы 'воздействия общественного мнения на нарушителей коммунистической морали имеют
не менее важное воспитательное значение, чем суды, осуществляющие писанные законы».

А. Я. Вышинский,

Судебные речи, 1948 г., стр. 212.
80

ствий как представляющих опасность для социалистического государства '.
Статьи Особенной части содержат оценку советским законодателем различных действий с точки
зрения интересов социалистического государства. К тому же в самых диспозициях и санкциях в
ряде случаев дается политическая оценка преступления. Так, например, выпуск
недоброкачественной продукции оценивается в диспозиции ст. 128-а УК РСФСР как
«противогосударственное преступление, равносильное вредительству»; обмеривание и
обвешивание оцениваются в санкции ст. 128-в как «обворовывание потребителя и обман
советского государства».
К оценке различных обстоятельств, актов человеческого поведения, мотивов преступления и т. д.
законодатель прибегает и в Общей части уголовных кодексов. Так, например, результатом такой
оценки являются перечни обстоятельств, отягчающих и смягчающих вину (ст. ст. 47 и 48 УК
РСФСР). Результатом оценки различных обстоятельств является допущение при определенных
условиях необходимой обороны и крайней необходимости (ст. 13 УК) и т. д.
Наряду с определенной оценкой некоторых обстоятельств, действий, мотивов поведения и др.,
законодатель во многих случаях прямо предоставляет оценке суда те или иные обстоятельства.
Так, например, во многих случаях Уголовный кодекс РСФСР в диспозициях или санкциях статей
говорит об «отягчающих обстоятельствах» (ст. 47, ч. 2 ст. 61, ч. 2 ст. 151); «особо отягчающих
обстоятельствах» (ст. ст. 59

, 58

, 59

, ч. 2 ст. 59

, 58

, 59

, ч. 2 ст. 59

, 59

', 59, ч. 2 ст. 136, 193

10а

);

«смягчающих обстоятельствах» (ст. ст. 48, 58

1а

, 59

, п. «в» ст. 193

, п. «б» ст. 193

, п.

«б» ст. 193

и др.), «тяжелых последствиях» (ст. ст. 75

—75

, 108, 109

Совершенно правильно у Церетели и Б. Макашвили в статье «О понятии противоправности по советскому уголовному

праву»: «Когда мы говорим, что законодатель считает то или иное действие противоправным, то этим высказывается
следующее: законодатель в отношении определенного комплекса фактов выражает неодобрительное суждение, он
расценивает эти факты как опасные для социалистического порядка. Следовательно, суждение о противоправности
является оценивающим суждением» (цит. по рукописи, любезно предоставленной авторами).

О Зак. 5568. Б. С. Утевский. 81

и др.), «особо тяжелых последствиях» (ст. 58

)', «тяжелом ущербе» (ч. 2 ст. 79), «низменных

побуждениях» (п. «а» ст. 136, п. «г» ст. 47, п. «в» ст. 48), «позорящих» измышлениях (ст. 161) или
сведениях (ст. ст. 161, 174), «исключительном цинизме или дерзости» (ч. 2 ст. 74), о
«недобросовестном» отношении (ст. ст. 111, 128), о «личном достоинстве» (ч. 2 ст. ПО), об
«уважительных» причинах (ч. 2 ст. 70, ст. 157, 169-а).
Совершенно   очевидно',   что   признание   или   отрицание наличия в поведении обвиняемого
«позорящего» или «низменного»   характера и  т.   п.   является   результатом оценочной
деятельности, глубоко различной, с одной стороны, у судьи, внутреннее убеждение которого
«питается почвой   буржуазного  правосознания,   рассматривающего явления и действия людей и
самих людей с точки зрения интересов   частной   собственности,   купли-продажи,   экс-
плоатации»

, и, с другой — у судьи, внутреннее убеждение которого питается «соками

социалистической почвы, принципами социалистического отношения к обществу, к людям, к
своему долгу по отношению к государству»

. Примером отрицательной морально-

политической оценки,    исходящей    из    социалистического    отношения к обществу,  и  может
явиться  признание тех или  иных определенных    действий    «хулиганством»    (ст.    74   УК
РСФСР),  «злостными»   (ст. 59

3в

и др.), «оскорблением» (ст. ст. 76, ч. 2 ст. ПО, ст. 159),

«действиями, дискредитирующими власть в глазах трудящихся» и т. д. Суд оценивает «степень
серьезности» служебных упущений и проступков (прим. 1 к ст. 112 УК РСФСР). Оценке суда
предоставляется признание мотивов убийства «низменными» (ст. 136) и т. д. Суд может оценить
действие, формально подходящее под признаки какой-либо статьи Особенной части, как
«малозначительное» и «не повлекшее вредных последствий» и на этом основании прекратить дело
(прим. к ст. 6 УК). Суд может оценить обстоятельства дела как «исключительные» и на этом
основании смягчить наказание ниже низшего предела, указанного в соответствующей данному
преступлению статье Уголовного кодекса (ст. 51

А. Я. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве, М., 1946 г., стр. 143.

Там же.

УК РСФСР). Суд может оценить степень опасности осужденного, как не требующую его
изоляции, и на этом основании постановить об условном его осуждении (ст. 53 УК РСФСР).
Деятельность советского суда имеет оценочный характер прежде всего потому, что на суд
возлагается «оценка имеющихся в деле доказательств» (ст. 23 Основ уголовного судопроизводства
СССР и союзных республик). Но она носит оценочный характер, поскольку суд, собрав,
доказательства по делу, должен оценить их с точки зрения виновности или невиновности
подсудимого. Советский суд не применяет механически нормы закона к рассматриваемому
деянию. Он дает этому деянию оценку с точки зрения опасности и вреда для социалистического
государства. «Логическая работа, — пишет С. А. Голунский, — отнюдь не сводится только к
констатированию соответствия рассматриваемого судом общественного отношения той или иной
правовой норме. Задача суда — всесторонняя оценка рассматриваемого им общественного
отношения, оценка, в которой правовая норма является главным, но отнюдь не единственным
критерием»

При такой оценке советский суд исходит из социалистического правосознания. Верховный суд
СССР признал неправильной квалификацию действий Кауфмана, застрелившего из ревности гр-на
М., по ст. 138 УК РСФСР. Ленинградский городской суд усмотрел «тяжелое оскорбление
Кауфмана в самом факте измены жены Кауфмана с гр-ном М.». Судебная коллегия указала:
«Наличие тяжелого оскорбления, как признак состава преступления, предусмотренного ст. 138 УК
РСФСР, должно быть установлено судом, руководствующимся при оценке тяжелого оскорбления
своим социалистическим правосознанием, а не субъективной оценкой виновного».
Это же определение показывает принципиальное различие в оценке советским и буржуазным
обществом одних и тех же мотивов. В данном случае речь идет о ревности. Определение
Судебной коллегии решительно опровергает взгляд, в силу которого самый факт измены
является

С. А. Голунский, Основные понятия; учения о суде и правосудии, Труды Военно-Юридической академии, вып. II,

1943 г.,
стр. 8—9.

6* 'S3

тяжелым оскорблением Для другого супруга. В определении Судебной коллегии говорится:
«Такое понимание «тяжелого оскорбления» в корне противоречит советскому уголовному закону
и социалистическому правосознанию, опровергающим принцип буржуазной «морали», которой
свойствен взгляд на жену как на собственность. Советское уголовное право рассматривает
убийство из ревности как убийство из низменных побуждений (п. «а» ст. 136), и в целях более
действенной борьбы с пережитками капитализма в сознании людей советский закон установил за
это преступление более тяжелое наказание».
В советской юридической литературе было высказано мнение, что внесение в понимание вины
оценочного момента представляет собою чисто кантианскую концепцию. А. А. Пионтковский
говорил о «различии в понимании вины как определенного психического отношения субъекта к
совершенному преступному деянию, с одной стороны, и понимания вины как оценочной
категории, нормативное понимание вины — с другой. Последнее понятие-вины получило широкое
распространение в буржуазной теории уголовного права XX века. Нетрудно видеть, что в борьбе
взглядов по этому вопросу обнаруживается борьба различных мировоззрений. Понятие вины как
оценочной категории основывается на неокантианской философии. Сторонники такого понимания
открыто сливают свою борьбу против психологического понимания вины с общей борьбой против
материализма в теории права. Таким образом, основное понятие уголовного права — понятие
вины — не является обобщением соответствующего нормативного материала. Его конструкция
обосновывается криминалистами при помощи аргументов внеюридиче-ского порядка,
заимствованных из общего мировоззрения»

С этим утверждением нельзя согласиться, так как оно смешивает принципиально различные,
ничего друг с другом общего не имеющие явления.
Нельзя отрицать оценочную деятельность советского суда только потому (а так именно поступает
А. А. Пионт-

А. А. Пионтковский, К методологии изучения действующего права, Ученые записки Всесоюзного института

юридических наук, вып. VI, 1947 г., стр. 51.

содержание .. 8 9 10 11 ..