§ Некоторые вопросы теории и терминологии Российская академия наук Институт востоковедения КРЫЛОВ Александр Борисович РЕЛИГИЯ И ТРАДИЦИИ АБХАЗОВ (по материалам полевых исследований 1994-2000 гг.) Москва 2001 Ответственный редактор д.и.н. Ланда Р.Г. Рецензенты д.и.н. Зубов А.Б. д.и.н. Кобищанов Ю.М. СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ ............................................................................................5 § 1. Особенности этногенеза: кто такие абхазы и грузины? ………...5 § 2. Социально-экономическое положение современной Абхазии ...18 § 3. Фактор “непризнанности” и общество ………………………..45 § 4. Некоторые вопросы теории и терминологии ……………………..50 Глава 1. ЭВОЛЮЦИЯ ТРАДИЦИОННЫХ ИНСТИТУТОВ АБХАЗОВ В ХХ В. ................................................................................75 § 1. Традиционные институты в ХIХ в. ...............................................75 § 2. Традиционные институты в 1920-1980-х гг. …..…….................80 § 3. Роль традиционных институтов в социальной жизни абхазского этноса после распада СССР .................................................................86 § 4. Сословно-феодальное деление абхазского общества в XIX в. и его роль в современных условиях .....................................................97 § 5. Особенности земельных отношений в постсоветской Абхазии ..113 § 6. Традиционное право, кровная месть и проблема поколений .....117 § 7. Сельские сходы, старейшины .......................................................133 Глава 2. ТРАДИЦИОННАЯ РЕЛИГИЯ АБХАЗОВ ........................140 § 1. Религиозная ситуация в непризнанном государстве ….............140 § 2. Представления, нормы и каноны традиционной религии абхазов .................……………………………………………....159 § 3. Особенности положения традиционной религии абхазов после распада СССР ...........................................................................185 Глава 3. СВЯТИЛИЩА БЗЫБСКОЙ АБХАЗИИ .........................190 § 1. Дыдрыпш-ныха ...........................................................................191 Снятие произнесенного в святилище проклятия ...............................224 Моление о прощении за нарушение принесенной в святилище клятвы ................................................................................................. 238 Ежегодное моление жреческой фамилии Чичба ...............................248 Снятие греха кровосмешения и ложной клятвы ..............................253 Снятие нескольких грехов и проклятий ............................................259 Общеабхазское моление ………………………………………………271 § 2. Лдзаа-ныха ...................................................................................282 Ежегодное моление жреческой фамилии Гочуа ...............................293 § 3. Лых-ныха ...................................................................................... 299 Ежегодное моление жреческой фамилии Шакрыл ............................303 § 4. Аергъ-Лапыр-ныха .......................................................................311 Ежегодное моление жреческой фамилии Цымцба .............................315 § 5. Осетинское святилище Ирон дзуар .............................................326 Ежегодное осетинское моление в святилище Ирон Дзуар .................331 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ..................................................................................337 ПРИЛОЖЕНИЯ .................................................................................358 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ..........................3 67 SUMMARY …………………………………………………………… 386 ВВЕДЕНИЕ § 1. Некоторые особенности этногенеза: кто такие абхазы и грузины? Абхазы и грузины издавна населяют регион Восточного Причерноморья. В течение многих веков их отношения были самыми разнообразными и колебались от самой горячей дружбы до самой жестокой вражды. Так что современный грузино-абхазский конфликт, как и любой конфликт подобного рода, имеет глубокие исторические корни. Его предыстория описана во многих работах, авторы которых дают различные оценки событиям давнего и недавнего прошлого. Все многообразие имеющихся политологических и исторических трактовок сводится, по сути, к обоснованию исторического права абхазов на независимую от Грузии государственность, либо к его отрицанию. До сих пор за рамками анализа оставались проблемы этногенеза абхазов и грузин, и, что особенно важно, не принимался во внимание тот уровень национальной консолидации, на котором в настоящее время находятся эти народы. А без этого невозможно адекватно осмыслить суть происходящих в постсоветской Грузии процессов, понять их истинные, но скрытые от постороннего взгляда, механизмы. Кто же такие современные абхазы и грузины? Прежде всего, это – не родственные народы. Абхазы, насчитывающие в настоящее время около 100 тыс. чел., говорят на одном из языков абхазо-адыгской группы. Вместе с близкородственными народами, проживающими ныне в регионе Западного Кавказа (абазины, адыги, кабардинцы, черкесы, шапсуги и др.) они являются частью северо-кавказского этнокультурного сообщества, ощущают себя его неотъемлемой частью. Вместе с тем, проживание абхазов в прибрежных районах на южных склонах Кавказского хребта обусловило более широкие, чем у северокавказских народов, связи с малоазийскими и средиземноморскими цивилизациями. Географическая расположенность этнотерритории абхазов на Черноморском побережье сделала этот народ важнейшим субъектом исторического процесса в масштабах всего западнокавказского региона, обусловила роль Абхазии в качестве экономического и культурного моста, соединявшего Северный Кавказ и лежащую далее степь с внешним миром. Национальной трагедией для абхазов стало махаджирство – массовое переселение горцев в Турцию после окончания Кавказской войны. В 1860-х – 1870-х годах из родных мест уехало более половины абхазов. Покинутые ими земли начали активно заселяться греками и армянами из Турции, крестьянами разных национальностей из европейской части России и выходцами из соседних районов Грузии (в основном мегрелами), что привело к формированию полиэтничного по характеру населения современной Абхазии. Важнейшим фактором в этногенезе абхазов было их давнее историческое соседство с проживавшими южнее картвельскими народами. Часть абхазского этноса в Самурзаканской Абхазии (нынешний Гальский район) к настоящему времени полностью ассимилирована соседними мегрелами. Сильное мегрельское влияние испытали и абхазы современного Очамчирского района. До сих пор сохраняются обусловленные мегрельским влиянием определенные диалектные и культурно-бытовые различия между жителями северо-западной и юго-восточной части Абхазии, но подобные различия в целом незначительны и в современной ситуации имеют тенденцию к быстрому исчезновению. В конце ХХ в. былое деление абхазов на исторические субэтносы не имеет сколько-нибудь важного значения в жизни страны, оно дает о себе знать в первую очередь на бытовом уровне. К настоящему времени процесс национальной консолидации абхазского этноса завершился: абхазы представляют собой небольшую по численности, но очень сплоченную нацию, объединенную собственным национальным самосознанием, общими устремлениями, общностью культуры, языка и уклада жизни. К тому же абхазы представляют собой единую конфессиональную общность. Господствующее до сих пор представление о том, что часть абхазов является христианами, а часть - мусульманами, имеет мало общего с реальной действительностью. Абхазы и грузины являются соседями с незапамятных времен. В настоящее время общая численность грузин составляет около 4 млн. чел. Процесс национальной консолидации грузинской нации еще далек от завершения: под общим названием объединено около 20 субэтносов, причем проживающие в Западной Грузии сваны и мегрелы настолько отличаются в языковом и культурном плане от остального грузинского населения, что правильнее было бы рассматривать их как отдельные народы. Поэтому является вполне обоснованным мнение тех ученых (Дж. Хьюитт и др.), которые предлагают использовать для обозначения формирующейся грузинской нации не термин “грузины”[1] , а самоназвание “картвелы”, которое включает в себя говорящих на языках картвельской группы (но не взаимопонятных между собой) грузин, мегрелов и сванов. Не высокий уровень консолидации грузинской нации объясняется тем обстоятельством, что как справедливо констатирует историк и видный политический деятель постсоветской Грузии Г. Мамулия, она начала зарождаться совсем недавно: лишь в XVIII в., после того, как находившаяся в течение нескольких столетий (с ХIII в.) в тупике социального развития Грузия была включена в пределы Российской империи (165, с.153-155). Формирование грузинской нации имело многочисленные и специфические особенности, которые оказали самое непосредственное влияние на современный грузино-абхазский конфликт и на происходящие в постсоветской Грузии общественно-политические процессы. К моменту включения в состав Российской империи население современной Грузии отличалось чрезвычайной дробностью. Историческая Восточная Грузия была населена многочисленными субэтническими группами (картлийцы, кахетинцы, мохевцы, мтиулы, пшавы, тушины, хевсуры и др.), в основном говорившими на взаимопонятных диалектах грузинского языка. Проживавшие в Западной Грузии мегрелы и сваны имели собственную самобытную культуру и уклад жизни, отличные как от грузинского населения Восточной Грузии, так и от соседних абхазов, они говорили на собственных языках, которые не являются взаимопонятными ни между собой, ни с современным грузинским языком. Различия между мегрелами, сванами и грузинами Восточной Грузии настолько велики, что правильнее было бы называть их тремя разными народами. Наряду с картвелами в Грузии проживали многие другие народы (как дисперстно, так и в собственных гомогенных национальных районах). Сформировавшееся после присоединения к России грузинское просветительское, а затем национальное движение (первоначально дворянское, а затем разночинно-интеллигентское) имело своей целью духовное возрождение собственного народа, преодоление его многовековой культурно-языковой раздробленности и формирование единой грузинской нации и государства. Источником вдохновения и важнейшей частью идеологии грузинского национального движения (движение “Тергдалеули”, Общество распространения грамотности среди грузин и т.д.) стало богатое историческое прошлое Грузии, особенно времена существования так называемой “идеальной Грузии” - средневекового Грузинского царства Х-ХШ вв. Исторические события, заново переосмысливаемые с точки зрения современных реальностей и сиюминутных задач, приобрели в грузино-абхазском конфликте настолько важное значение, что необходимо хотя бы вкратце остановиться на средневековой истории. Как ни парадоксально, единое Грузинское царство (точнее – Абхазо-Грузинское царство) появилось благодаря абхазам. В VIII в. абхазские феодальные княжества были объединены в единое Абхазское царство, которое начало свою экспансию в юго-восточном направлении. После того, как в его состав была включена вся Западная Грузия, сюда, в г. Кутаиси, была перенесена столица Абхазского царства. В Х в. династия абхазских царей прервалась и престол перешел к Баграту Ш (грузину по отцу и абхазу по матери). Династия Багратиони продолжила политику территориальной экспансии, ее результатом стало объединение Западной и Восточной Грузии. В ХШ веке после монгольского нашествия Абхазо-Грузинское царство распалось, воцарилась феодальная междоусобица и страна на многие века оказалась в том “тупике социального развития”, о котором упоминает Г.Мамулия. Почему же события столь давнего средневековья приобрели столь большую актуальность в современных условиях? Дело в том, что разделенное на бесчисленные группы и течения грузинское национальное движение XIX-XX вв. было едино в определении границ “исторически принадлежавшей грузинам территории”: ими стали именно границы “идеальной Грузии” - средневекового Абхазо-Грузинского цартва периода его максимального расцвета. Согласно официальной грузинской версии истории, уже авторы Х в. под названием “Картли” подраземевали всю Грузию – “обширную страну, где христианское богослужение ведется на грузинском языке. Объединение феодальной Грузии в XI-XII вв. в еще более значительной степени способствовало укреплению этих элементов общности и фактически завершило процесс формирования единой грузинской народности” (71, с.248). На протяжении многих поколений в грузинских школах именно границами “идеальной Грузии” определяются “исконные грузинские земли”, именно они являются справедливыми на уровне современного грузинского массового сознания. Порочность данного подхода заключалась в том, что данное средневековое царство (подобно всем аналогичным царствам и империям древности и средневековья) изначально было многонациональным, что, в частности, было закреплено и в титулатуре его правителей: “царь абхазов, картвелов, эгров, кахов … ”. Поэтому не только грузины, но и все проживавшие на его территории народы, имеют собственные и неоспоримые в их глазах исторические права на те земли, где они ныне проживают. Противоположная трактовка вопроса о том, кто на территории современной Грузии является “хозяином”, а кто – “гостями” в середине ХХ в. стала предметом острой дискуссии в обществе, способствовала ухудшению отношений между грузинами и проживавшими на территории Грузии этническими меньшинствами. Наряду с объявлением меньшинств “гостями на исконных грузинских землях”, грузинская общественно-политическая мысль изначально включила мегрелов и сванов в состав единой грузинской нации и отказалась признавать за ними право на собственное национальное существование. Это крайне затруднило задачу национальной консолидации грузин уже в силу многочисленности мегрелов, чей удельный вес в составе грузинского этноса составляет по разным оценкам от 20 до 30 процентов. Первая попытка осуществить на практике права грузин на “свои исторические земли” была предпринята после распада Российской империи, в период существования независимой Грузинской республики. В то время население Грузии сохраняло свою этническую пестроту: общая численность грузин (с мегрелами и сванами) составляла в нем лишь 64,8% (171, с.43). Уже одно это обстоятельство требовало проведения очень осторожной национальной политики. Но власти страны, стремившиеся добиться национальной консолидации в максимально сжатые сроки, проводили по отношению к этническим меньшинствам откровенно шовинистическую политику. Вот как характеризовал эту политику очевидец: “в Грузии усиленно культивируется национализм в очень диких формах. В Учредительном собрании армянам не разрешают говорить по-армянски … Все время велась резкая борьба против стремления Аджарии к автономии. Осетинов страшно преследуют и выселяют. Сильная национальная борьба идет и в Абхазии. Национализм доходит до курьезов. Так, в учебнике, по которому в школах изучается история, рассказывается, что Грузия была еще в древности самой культурной страной, так что из нее Греция получила свою культуру. В детях с малых лет воспитывается презрительное отношение к армянам и т.п.”(171, с.44). В ноябре 1917 г. на съезде абхазского народа было принято решение о присоединении Абхазии к Северо-Кавказскому Горскому государству. Однако Грузия, в условиях начавшейся гражданской войны и при поддержке германских войск, смогла установить свой контроль над Абхазией, а некоторые ее представители даже заявили о своих претензиях на все Черноморское побережье до устья реки Кубань (на основании того, что оно якобы в ХI-XIII вв. принадлежало Грузии). В Абхазии начала осуществляться политика “национализации”: грузинский был объявлен государственным языком, на который переводилось делопроизводство и преподавание в школах, началось массовое переселение в страну грузинского населения и т.п. Подобная политика, в сочетании с бесчисленными грабежами и бесчинствами грузинских войск, вызывала недовольство и протест со стороны населения Абхазии (в том числе и со стороны местных мегрелов). Поэтому установление в Абхазии советской власти в марте 1921 г. было воспринято населением страны в первую очередь как избавление от национального гнета и грузинской оккупации. В 1921-1931 гг. Абхазия имела статус союзной республики, которая объединялась с Грузией на основе особого союзного договора. В феврале 1931 г. ее статус был понижен до уровня автономной республики в составе Грузии. В середине 1930-х гг. начинается особенно трагический период истории Абхазии. В это время “в целях грузинизации Абхазии проводились такие акции, которые в своей совокупности по существу означали геноцид в отношении к ее коренному населению: физическое истребление абхазской интеллигенции; изгнание из всех руководящих государственных органов и общественных организаций, а также с предприятий и учреждений всех руководителей абхазов и замена их грузинами; закрытие абхазских школ и насильственное определение абхазских детей в грузинские школы; изъятие из программы средней школы преподавания абхазского языка; перевод абхазской письменности на грузинскую основу; замена множества абхазских топонимов грузинскими; поощрение замены абхазских фамилий их грузинизированными формами; затруднение социального продвижения для лиц абхазской национальности с одновременным созданием в этом неписанных привилегий для грузин; массовое заселение Абхазии грузинами; перевод делопроизводства на грузинский язык; всяческое свертывание самобытной культуры абхазского народа; фальсификация истории Абхазии и объявление абхазского народа грузинским племенем” (179, с.3-4). Несмотря на то, что грузинские республиканские власти с середины 1950-х годов были вынуждены отказаться от наиболее одиозных форм национальной дискриминации абхазов, массовое переселение грузинского населения в Абхазию продолжалось. В результате, в конце 1980-х гг. доля абхазов в составе 525-тысячного населения автономной республики сократилась до 18%, в то время как доля грузинского населения составила более 45%. В настоящее время период пребывания Абхазии в составе Грузинской ССР оценивается абхазскими и грузинскими учеными с диаметрально противоположных позиций. Абхазская сторона связывает все беды своего народа с союзными руководителями грузинского происхождения (И.В.Сталин, Л.П.Берия и др.) и политикой республиканского руководства, которые совместно проводили политику грузинизации населения в масштабах Грузинской ССР. Грузинская сторона связывает все беды с политикой союзного руководства, которое во имя “господства Москвы” сознательно разъединяло и противопоставляло братские народы. Грузинские авторы склонны рассматривать все достижения Абхазии советского периода в качестве результата патерналистской политики руководства ГССР по отношению к меньшинствам, особым, “толерантным” отношением грузин к малочисленным народам и т.п. “Грузинский народ никогда не притеснял абхазов. В Абхазии были созданы максимально возможные в ту пору условия для развития экономики и культуры … В Грузии абхазы не только не были дискриминированы, наоборот – им были созданы все возможные условия для национально-культурного, социально-политического и экономического развития. Более того, в Абхазии сложилась парадоксальная ситуация – остро встал вопрос о необходимости защиты прав и свобод грузин” (91, с.38-39, 43). Как показывают социологические исследования, в настоящее время подобные взгляды разделяются подавляющим большинством грузинского населения: “грузины считают, что нигде в СССР столь малочисленному этносу не была предоставлена такая широкая автономия, как абхазам. В грузинском массовом сознании большинство предков сегодняшних абхазов – это спустившиеся с гор племена, заселившие территорию Абхазии, где до этого жили более близкие к грузинам по происхождению настоящие абхазы” (178, с.128). Подобные взаимоисключающие взгляды отражают одно принципиально важное явление. В течение всего советского периода важнейшей задачей руководства Грузинской ССР (как и их предшественников в 1918-1921 гг. и последователей в постсоветские времена) было достижение национальной консолидации грузин в максимально короткие исторические сроки. В период правления И.В. Сталина, в условиях политики жестокой дискриминации малочисленных народов в масштабах всего СССР и во время максимального влияния грузинского лобби в Кремлевских кабинетах, эта задача решалась откровенно репрессивными методами: некоторые народы были выселены за пределы Грузии (греки, курды, турки-месхетинцы). Другие, даже не родственные картвелам – были объявлены “грузинскими племенами” и должны были быть грузинизированы. После смерти И.В. Сталина позиции грузинского лобби в союзном руководстве ослабели. Под давлением Москвы, предпринявшей определенные меры по защите малочисленных народов, руководство Грузии было вынуждено отказаться от наиболее одиозных форм национального угнетения и сделало упор на политику переселения грузинского населения в районы проживания меньшинств (которые должны были рано или поздно раствориться в море грузинского населения). Закономерно, что именно в середине 1950-х гг. в грузинской исторической науке в качестве идеологического обоснования подобного переселения появляется теория, противопоставляющая исторических абхазов (древнее культурное грузинское племя, проживавшее на территории Абхазии) и современных абхазов (потомков отсталых “горцев-апсуйцев[2] ”, якобы переселившихся в Абхазию в XVII в.). Теория о “переселении апсуйцев” была совершенно антиисторической (в этом она мало отличалась от прежних взглядов на абхазов как на грузинское племя), но она восторжествовала в грузинской науке и общественном сознании. Широкая пропаганда этой теории вызвала резкий протест со стороны абхазской интеллигенции, привела к обострению межэтнических отношений. В Абхазии грузино-абхазские противоречия наиболее ярко проявились во время массовых выступлений абхазского населения (1957, 1964, 1967, 1978 гг.), когда лишь экстренное вмешательство союзных властей позволило предотвратить дальнейшее разрастание конфликта. В конце 1980-х гг., в условиях нараставшего кризиса союзной власти, грузино-абхазские противоречия приобретали все более острые формы. Грузинское национальное движение требовало отделения от СССР и открыто провозгласило своей целью создание моноэтничного грузинского государства в его “исторических границах”. Абхазы активно противодействовали грузинскому сепаратизму и выдвинули требование включить Абхазию в состав Краснодарского края Российской Федерации. В 1989-1991 гг. по Грузии прокатилась волна межэтнических конфликтов, в которых грузинские радикалы увидели “руку Москвы”. На самом деле рост межнациональной напряженности объяснялся в первую очередь неприемлемостью для негрузинского населения выдвинутых сторонниками независимости Грузии требований “деарменизации”, “деазербайджанизации”, упразднения всех автономий, и даже необходимости государственного регулирования рождаемости негрузинского населения с целью его ограничения (см. подробнее: 61, с.29-46). Приход к власти в Грузии в 1990 г. ультра-радикального лидера Звиада Гамсахурдиа превратил лозунг построения моноэтничного грузинского государства в официальную политику. Была ликвидирована автономия Южной Осетии, в стране началась откровенная травля негрузинского населения, из нее были высланы авары, русские духоборы, лезгины, и те немногочисленные турки-месхетинцы, которые сумели вернуться на свою историческую родину (61, с.29-30). В Абхазии после произошедших в 1989 г. массовых столкновений между грузинами и абхазами, противоборство перешло в законодательную область. Под лозунгом возврата к независимой республике 1918-1921 гг. власти Тбилиси отменили все государственно-правовые акты советского периода. Тем самым были отменены и акты о союзном единстве Грузии и Абхазии (1921 г.) и об автономном статусе Абхазии в составе Грузинской ССР (1931 г.). В ответ сессия Верховного Совета Абхазии в августе 1990 г. приняла Декларацию о государственном суверенитете Абхазской АССР. Она объявляла Абхазию “суверенным социалистическим государством, обладающим всей полнотой власти на своей территории вне пределов прав, добровольно переданных ею Союзу ССР и Грузинской ССР на основании заключенных договоров” (3, с.12-15). На фоне “войны законов”, когда все принимавшиеся законодательными органами Абхазии акты и решения последовательно отменялись властями Грузии, в республике продолжал углубляться паралич расколовшейся по национальному принципу власти, ситуация все более выходила из-под контроля тбилисского руководства. Вслед за свержением З.К. Гамсахурдиа в январе 1992 г., произошло новое обострение ситуации в Абхазии. Война 1992-1993 гг. стала высшей стадией грузино-абхазского конфликта, в основе которого с одной стороны лежит стремление абхазов обеспечить свое национальное, да и физическое выживание, а с другой – стремление грузин добиться в кратчайшие сроки национальной консолидации собственного этноса и создать мононациональное грузинское государство на территории с многонациональным населением и внутри совершенно искусственных границ. Продолжавшаяся более года грузино-абхазская война была чрезвычайно кровопролитной и разрушительной. Общие людские потери составили около 20 тыс. чел., экономике Абхазии был нанесен огромный материальный ущерб в 11,5 млрд. долл. (288, 29.09.2000). Война привела к существенному изменению содержания и состава участников грузино-абхазского конфликта. Местное грузинское население, несмотря на имевшиеся различия в отношении к войне между грузинами, мегрелами и сванами, в целом поддержало военную акцию по силовому решению абхазской проблемы (только мегрелы Гальского района занимали подчеркнуто нейтральную позицию). Остальное население (армяне, русские, греки и др.), в основном остававшееся до войны на позициях нейтралитета, после ее начала в своем подавляющем большинстве заняло проабхазскую позицию. Таким образом, с 1992 г. грузино-абхазский конфликт вышел за рамки конфликта двух народов и приобрел характер противоборства между грузинским государством - с одной стороны, и всем остальным полиэтничным населением Абхазии – с другой. § 2. Особенности социально-экономического положения современной Абхазии Распад СССР оказался поворотным пунктом в истории Абхазии. Рухнула привычная многим поколениям людей картина мира. В течение короткого времени в этой маленькой советской автономии произошла поляризация населения по этническому признаку. Грузинская община связала свои надежды на счастливое будущее с отделением от единого Союза и созданием собственного национального государства. В целом она поддержала ультра националистическую платформу лидера оппозиции, а затем - первого президента независимой Грузии Звиада Гамсахурдиа, который, по выражению российского политолога О.Васильевой, “в открытую провозгласил принципы национал-социализма” (61, с.10). Откровенно шовинистический курс грузинских властей, выраженный в лозунге “Грузия - для грузин”, был неприемлемым для негрузинского полиэтничного населения Абхазии. Часть людей (как и многие этнические грузины) предпочла остаться вне схватки, переехала в Россию и другие страны. Оставшиеся в своем большинстве поддержали абхазов в их противодействии политике тбилисских властей. Высшей точкой конфликта стала грузино-абхазская война. Поражение грузинской армии повлекло за собой массовое бегство грузинского населения и коренным образом изменило этническую карту современной Абхазии. Одной из задач проведенных автором полевых исследований в Абхазии было выявить сложившиеся в постсоветский период особенности самосознания и социально-экономического положения местного населения. В 1997 г. нами было проведено анкетирование населения северо-западной или исторической Бзыбской (по названию протекающей тут реки Бзыбь) части Абхазии. Анкетирование проводилось в Гагрском и Гудаутском районах: в городах Гагра и Гудаута, поселках Пицунда, Рыбзавод и Цандрипш, а также в селах Ачандара и Лыхны. Несколько десятков анкет было также заполнено в столице Абхазии городе Сухум, селе Мерхеул Сухумского района и селе Кутол Очамчирского района. Анкетирование проводилось несколькими путями. Большинство анкет было распространено через школы и заполнено родителями учащихся девяти школ: в Гагре - школы № 2 (русская), № 3 (армянская), № 5 (абхазская), в Гудауте - № 2 (абхазская с русским сектором), № 4 (русская), в Пицунде №2 (русская) и №3 (абхазская), а также двух абхазских школ в селах Ачандара и Лыхны и двух армянских школ в поселках Рыбзавод и Цандрипш. Родители учащихся проживают не только в вышеперечисленных населенных пунктах, но и в близлежащих селах, где не имеется собственных школ. Это позволило значительно расширить ареал проживания анкетируемого населения. В то же время, анкетирование через школы привело к потере значительного количества из числа отпечатанных трех тысяч анкет во время их распространения и сбора. Многие анкеты пришлось выбраковывать в ходе последующей обработки, так как они были заполнены самими школьниками, либо, по разным причинам, были заполнены в нескольких вариантах одними и теми же людьми. В этом плане типичной была картина, когда мать нескольких детей сама заполняла все принесенные из школы анкеты и таким образом все они полностью дублировали друг друга, так что при обработке приходилось оставлять лишь одну из них. Наряду с распространением анкет через школы использовался прямой опрос местных жителей в различных населенных пунктах, а также было проведено анкетирование учащихся Гагрского филиала Новочеркасского промышленно-гуманитарного колледжа. В опросе использовались анкеты двух видов. Первая анкета состояла из пятнадцати вопросов и предназначалась для опроса всех жителей Абхазии. Вторая имела целью выяснить степень влияния фамильных и родовых структур, а также традиционной дохристианской религии на абхазское население. Она предназначалась только для абхазов и состояла из шести вопросов: о фамилии и роде (абипаре) опрашиваемого, о степени его участия в фамильных и родовых сходах, о наличии собственного фамильного (родового) святилища, о случаях обращения самого респондента или его родственников к традиционным святилищам - "аныхам" и о полученном после такого обращения результате. Анкетирование было строго добровольным. Анкеты первого вида были анонимными и не содержали в себе вопроса о точном адресе респондентов, указывавших лишь город, поселок или село своего проживания. Респонденты имели полную свободу заполнять или не заполнять предложенную анкету, либо отказаться от ответов на какие-либо из содержавшихся в ней вопросов. На вопросы первой анкеты ответило 1448 респондентов в возрасте от 15 до 87 лет и принадлежащие к 23 национальностям. Из них респонденты абхазской национальности составили 852 человека, армянской - 369, русской - 142, грузинской - 30, украинской - 17, мегрельской - 8, осетинской - 4, сванской - 4, греческой - 3, турецкой - 2, черкесской - 2, белорусской - 2, немецкой - 2, цыганской - 2, адыгской - 1, азербайджанской - 1, даргинской - 1, греческой - 1, лазской - 1, латышской - 1, литовской - 1, польской - 1 и эстонской - 1. На вопросы второй анкеты ответило 852 респондента абхазской национальности. Хотя население Абхазии продолжает оставаться многонациональным, в постсоветский период в численности и этническом составе населения республики произошли очень большие изменения. Согласно данным последней всесоюзной переписи 1989 г., в Абхазии проживало 525,1 тыс. чел., принадлежавших более чем к 100 различным национальностям (подобная этническая пестрота маленькой автономии как бы олицетворяла собой дружбу всех народов СССР и была тогда предметом гордости как ее властей, так и местного населения). В результате последовавших вслед за распадом СССР драматических событий численность населения Абхазии резко сократилась. По данным Управления государственной статистики Абхазии за 1995 г., в стране проживало немногим более 313 тыс. чел.: 91.162 абхаза, 89.928 грузин, 61.962 армян, 51.573 русских, 8.177 украинцев, 3.535 греков и 6.947 представителей других национальностей (14). Несмотря на произошедший после 1995 г. некоторый количественный рост населения в основном за счет частично возвратившихся в Гальский район мегрелов, есть все основания полагать, что большинство из зарегистрированных в советское время национальностей к настоящему времени либо целиком выехали из Абхазии, либо количество их представителей составляет совсем незначительные величины. В данной работе наряду с полученными в ходе анкетирования данными будут использованы многие сведения и цифры, полученные в статистических органах Абхазии осенью 1997 г. Кроме того, для сравнения будут привлекаться результаты опроса беженцев из Абхазии, проведенного в Грузии Норвежским советом по делам беженцев в 1994 г. (12). Разница в национальном составе населения современной Абхазии в целом и его проанкетированной части объясняется несколькими обстоятельствами. Прежде всего тем, что анкетирование охватывало (и это было сделано сознательно) преимущественно наиболее социально активную часть населения - родителей, имеющих детей школьного возраста. Соответственно, национальности, в которых эта часть населения находится в меньшинстве, а численно преобладают люди старших возрастов - то есть все общины, за исключением абхазов и армян, оказались представлены в проведенном анкетировании в наименьшей степени. Некоторые общины - например, подавляющее большинство из ныне проживающих в Абхазии греков и грузин проживают за пределами Гагрского и Гудаутского районов, что объясняет их скромный удельный вес в составе проанкетированных. К тому же часть опрошенных отнесла себя по национальности к лазам, мегрелам и сванам - то есть к народам, которые, начиная с 1926 г. включались при переписях в состав единой грузинской нации. Аналогичных примеров у представителей других общин в ходе анкетирования отмечено не было, хотя, к примеру, местные армяне, происходящие из Турции и объединенные общим самоназванием амшены, сохраняют в быту собственный язык и сильно отличаются по своему быту, культуре и обычаям от армян собственно Армении[3] . К тому же внутри амшенов сохраняется определенное влияние былого деления по местностям проживания этих групп в прошлом: на трабзонцев, урдуссцев и дженикцев (подробнее см.: 133). Большинство из опрошенных в сельской местности мегрелов отличается собственным национальным самосознанием, ярко выраженным культурным своеобразием, говорит только на своем языке и не владеет грузинским[4] . Скорее всего, та же картина наблюдается и у сванов (мы не имели возможности уточнить этот вопрос на месте, так как район, в котором ныне проживает большинство сванов - так называемая Абхазская Сванетия, находится вне контроля как абхазского, так и грузинского, правительства). Отраженное анкетированием этническое самосознание лазов, мегрелов и сванов свидетельствует о незавершенности процесса национальной консолидации грузинского этноса. Данные анкетирования еще раз доказывают, что в Грузии (как и на Кавказе в целом) в реальности существует гораздо большее число этносов, чем об этом заявляла прежде официальная советская статистика. Данная проблема настолько важна, что требует специального и подробного изучения, которое позволит несколько по-новому проанализировать многие из событий, происходящих в регионе после распада СССР. Ведь, как известно, наступательный и крайне агрессивный национализм характерен именно для периода национальной консолидации этносов, выступает одним из важнейших средств подобной консолидации и обуславливает как агрессивную внешнюю политику (поиск внешнего врага), так и подавление меньшинств внутри собственных границ (поиск внутреннего врага). Первые десятилетия постколониального развития афро-азиатских государств с многочисленными внутренними войнами и жесточайшим подавлением национальных меньшинств были тому (а кое-где продолжают оставаться) яркой иллюстрацией. Как свидетельствуют полученные в ходе анкетирования данные, большинство опрошенных местных жителей - 87% родилось в Абхазии и лишь 13% переехало на ее территорию из разных районов бывшего СССР. О данных по различным национальным общинам, о масштабах и направлении миграции в Абхазию из других республик бывшего СССР и зарубежных стран позволяет судить таблица 1: Таблица 1 Место рождения абхазы армяне грузины русские украинцы прочие Абхазия 97,7% 86,2% 76,7% 46,5% 11,8% 55,3% Азербайджан 1,4% Армения 5,7% 0,7% Белоруссия 2,6% Грузия 0,1% 2,4% 20% 2,1% 10,5% Казахстан 1,4% Литва 0,7% Россия 1,2% 5,7% 3,3% 45,1% 5,9% 29% Туркмения 0,1% Турция 0,1% Украина 0,2% 2,1% 82,3% 2,6% затр.отв. 0,6% Сравнение места рождения респондентов с их нынешним местом проживания позволяет сделать вывод о высоком уровне миграции населения внутри Абхазии, что вызвано как длительными по времени процессами (стремлением сельского населения переехать в город, переездом взрослых сыновей из дома родителей, жен в дом мужа и т.п.), так и непосредственными последствиями распада СССР и грузино-абхазской войны 1992-1993 гг. Доля респондентов, переехавших с места своего рождения в Абхазии на новое место жительства внутри РА (по отношению ко всем опрошенным представителям собственного этноса) у абхазов составила 58,3%, у армян - 45,5%, у грузин - 40% и у русских - 12,7% , что свидетельствует о высоком уровне внутренней миграции населения. Полученные данные показывают также, что некоторые районы и населенные пункты являются в глазах местного населения особенно привлекательными для переезда. Так, в Пицунде из числа 169 респондентов абхазской национальности в самом поселке родилось только 10 человек, в то время как 154 указали, что родились в окрестных селах либо в других районах Абхазии. О половозрастной структуре миграции в Абхазию и из нее в течение 1996 г. позволяют судить цифры, полученные в Управлении Госстатистики РА. Они дополняют данные анкетирования и содержатся в приведенной ниже таблице 2. Таблица 2 миграция в Абхазию в 1996 году Число прибывших мужчин женщин мальчиков до 16 лет девочек до 16 лет всего 1912 608 969 161 174 абхазов 1007 313 487 99 108 армян 301 109 148 21 23 греки 9 4 5 грузины 100 28 61 3 8 русские 369 110 203 31 25 прочие 126 44 65 7 10 миграция из Абхазии в 1996 году Число выбывших мужчин женщин мальчиков до 16 лет девочек до 16 лет всего 7175 3170 3378 316 311 абхазов 622 337 233 18 34 армян 2869 1277 1429 81 82 греки 107 51 46 3 7 грузины 1267 702 426 84 55 русские 1813 629 989 91 104 прочие 497 174 255 39 29 (источник: 9, 10) Приведенные цифры позволяют заключить о продолжавшемся в 1996 г. интенсивном оттоке населения из Абхазии. При этом, однако, удельный вес абхазов в числе выехавших составлял лишь незначительную часть - менее 9% от общего числа, а количество возвратившихся в Абхазию представителей коренного населения даже превысило количество выехавших. Данные Управления Госстатистики РА свидетельствуют, что интенсивность оттока населения из разных районов Абхазии является различной (см. таблицу 3). Таблица 3 количество прибывших и выехавших по отдельным районам Абхазии в 1996 году прибыло выбыло г.Сухум 680 1663 Гагрский р-н 395 1929 Гудаутский р-н 156 808 Сухумский р-н 87 369 Гульрипшский р-н 181 945 Очамчирский р-н 230 733 Ткварчельский р-н 135 430 Гальский р-н 48 298 (источник: 6) Доля прибывших во все районы Абхазии в 1996 г. составляла в большинстве районов около 20% от числа выехавших, но в Сухуме этот показатель был в два раза выше - более 40%, что свидетельствует о явной большей привлекательности столицы в глазах населения. Проведенное анкетирование позволяет судить о конфессиональном составе населения современной Абхазии, а также об особенностях религиозного сознания местного населения. На вопрос о своей религиозной принадлежности 55% респондентов всех национальностей заявили, что они христиане, 17% назвали себя мусульманами, 14,6% опрошенных считают себя неверующими, а 7,4% затруднились определить свою религиозную принадлежность. При этом, однако, большинство “неверующих” выразили “положительное” или “нормальное” отношение к религии, а некоторые написали, что собираются креститься или просто “веруют” без какого-либо уточнения. Сознательных атеистов оказалось лишь 3%, еще 2% заявили, что они язычники, придерживаются “абхазской веры” или верят в традиционные абхазские святилища - "аныхи". Согласно собственной самоидентификации респондентов число приверженцев различных религий в среде национальных общин распределилось следующим образом (таблица 4): Таблица 4 христиане мусульмане язычники Абхазская вера неверу- ющие атеисты Затр.отв. абхазы 49,3% 28,7% 2% 1,2% 10,2% 1,9% 6,7% армяне 62,1% 23,8% 4,6% 9,5% грузины 73,3% 6,7% 3,3% 6,7% 10% русские 72,5% 17,6% 5,7% 4,2% украинцы 70,6% 17,6% 5,9% 5,9% прочие 57,9% 15,8% 5,8% 2,6% 7,9% Вопрос о том, каким образом в сознании современных абхазов сочетается традиционная религия их предков с христианством, исламом и атеизмом и можно ли называть ее языческой (как это сделали некоторые из респондентов) будет подробно освещен в последующих главах. Полученные данные свидетельствуют о том, что в сфере семейно-брачных отношений в современной Абхазии явно преобладают мононациональные браки: на них приходится 87% и только 13% - на смешанные. В то же время необходимо отметить, что мононациональные браки характерны только для абхазов и армян, составивших подавляющее большинство опрошенных, для остальной же части населения более характерны межнациональные браки. О соотношении мононациональных и смешанных браков в среде различных народов Абхазии позволяет судить таблица 5: Таблица 5 браки абхазы армяне грузины русские украинцы прочие мононацио- нальные 93,4% 95,9% 46,2% 44,2% 16,6% 19,4% смешанные 6,6% 4,1% 53,8% 55,8% 83,4% 80,6% Сфера семейно-брачных отношений в Абхазии находится под влиянием многочисленных факторов. Наибольшая доля смешанных браков приходится на те этнические группы, которые в своем подавляющем большинстве переселились в Абхазию во второй половине ХХ в. Сформировавшиеся в Абхазии относительно недавно национальные общины были немногочисленными, что не могло не затруднять заключение мононациональных браков в их среде. Поэтому закономерно, что доля смешанных браков в таких общинах составила более 80 процентов. В среде русских и грузин, также в своем большинстве переселившихся в Абхазию относительно недавно, но составляющих ныне довольно многочисленные национальные общины, доля межнациональных также довольно велика - они составляют более 50 процентов. Это позволяет сделать вывод, что для приезжавших в Абхазию переселенцев и их потомков этнический фактор не играл заметного влияния при заключении брака. Исключение в этом плане составляли лишь местные армяне-амшены, поселившиеся в Абхазии в конце ХIХ - начале ХХ вв. Господство у абхазов и армян мононациональных браков объясняется многими причинами. Эти общины в своем подавляющем большинстве продолжают проживать в сельской местности и отличаются свойственным крестьянам консерватизмом понятий и уклада жизни. Отличительной чертой этнопсихологии этих народов продолжает оставаться известный этноцентризм, безусловный приоритет собственной национальной сущности над внешним миром, стремление оградить свой внутренний мир от чуждых влияний, без которого само существование небольших по численности этносов и сохранение ими своего самобытного лица было бы весьма проблематичным. Отсюда проистекает и свойственное для патриархальной крестьянской психологии неодобрительное отношение к бракам с “чужаками”. В этом отношении характерным является мнение абхазского ученого П. Квициния, высказанное им в беседе с автором летом 1995 г.: “Хотя никакого запрета на браки с грузинами и представителями других народов никогда не было, абхазы, на основании своего исторического опыта сделали вывод о возможных в будущем печальных последствиях таких смешанных браков. В первую очередь из-за неопределенного будущего рожденных в них детей: им трудно решить, чью сторону принять и это в полной мере проявилось в ходе грузино-абхазской войны”. Большинство опрошенных нами абхазов объясняло свое отрицательное отношение к межнациональным бракам тем обстоятельством, что выходцы из других общин не только не знают абхазского языка и традиций, но и не проявляют никакого желания к их изучению. Подобный упрек не всегда верен. Наоборот, именно знанием абхазских традиций некоторые из опрошенных весьма красноречиво объясняли невозможность вступать в брак с абхазами: “для меня является совершенно неприемлемым положение невестки в абхазской семье, прежде всего запрет разговаривать со свекром и другими родственниками мужа, “стоять по стенке”[5] и тому подобное” (М. Акопян, Пицунда). Играют определенную роль и сложившиеся исторически этнические стереотипы, возможно не столько говорящие о реальных качествах того или иного народа, сколько о сложившемся отношении к представителям этого народа со стороны его инонациональных соседей. Исторически у абхазов и армян сложилось разное отношение к труду на земле. Для находившегося в течение многих поколений под инонациональным гнетом и извечно страдавшего от недостатка земли армянского крестьянина труд на ней - основное содержание и счастье жизни. Подобная граничащая с фанатизмом любовь к земле выражена в армянской поговорке: “Если хочешь смерти армянина - дай ему столько земли, сколько он хочет”. У абхазов же земледелие в прошлом занимало подчиненное положение по отношению к скотоводству. Как отмечал признанный знаток современной ему Абхазии конца прошлого века Г.А. Рыбинский, “преобладающим родом занятий у абхазов в старину было скотоводство, а земледелие имело подсобный характер. С утверждением здесь русской власти, с тех пор как создались стесненные условия насчет земель и пастбищ, скотоводство принимает характер подсобный в хозяйственной деятельности абхаза, а земледелие является конечной целью его хозяйственного благополучия” (190, с.110). Еще в ХIХ в. существовавшие у абхазов традиции и понятия о нравственности заставляли их сторониться городов, где их было совсем мало. Влияние былых представлений чувствуется до сих пор: труд на земле воспринимается многими абхазами как повседневная, монотонная и вынужденная необходимость, даже как “мучение”, что, по-видимому, и объясняет сложившееся преувеличенное представление об абхазской “лености”. Довольно прохладное отношение к труду на земле особенно сильно контрастирует с наблюдавшейся нами бурной энергией, проявляемой абхазами в таких предприятиях, как война и охота, организация похищений невест, свадеб и всевозможных застолий. Русские и шире - русскоязычные женихи и невесты не слишком высоко оценивались представителями других народов ввиду того, что “они слишком много пьют и с ними лучше не связывать своей судьбы”. К тому же под влиянием свободных нравов, бытовавших в среде курортниц “всесоюзных здравниц”, у многих абхазов и армян сложилось устойчивое представление о распущенности женщин из России. То обстоятельство, что многие из постоянно проживающих в Абхазии русских женщин в своем повседневном поведении стремятся продемонстрировать свободу и независимость собственной личности, также не слишком соответствует распространенному на Кавказе представлению о роли женщины в семье и обществе. Это также не может не сказываться на сфере семейно-брачных отношений и отчасти объясняет весьма незначительную долю браков абхазов и армян с представителями русскоязычного населения. Данные Управления Госстатистики РА о браках и разводах за 1996 г. позволяют сравнить уровень брачности в среде различных национальных общин (таблица 6). Таблица 6 число вступивших в брак по национальности в 1996 году всего абхазы армяне греки грузины русские прочие в целом по Абхазии 823 328 264 10 52 121 48 г.Сухум 219 124 37 4 3 37 14 Гагрский р-н 213 48 97 4 47 17 Гудаутский р-н 105 59 20 2 2 15 7 Сухумский р-н 49 13 28 1 5 2 Гульрипшский р-н 94 19 55 3 3 9 5 Очамчирский р-н 93 48 27 1 9 7 1 Ткварчельский р-н 22 17 2 1 2 Гальский р-н 28 28 (источник: 16) Как видно из таблицы, численность зарегистрированных браков у абхазов (даже несмотря на то, что в их среде чрезвычайно распространены гражданские, не зарегистрированные в государственных учреждениях браки), намного выше аналогичных показателей у представителей других общин: на их долю приходится 40% от числа всех зарегистрированных в 1996 г. браков. Довольно высок уровень брачности у армян - 32% от числа всех зарегистрированных. У остальных народов уровень брачности намного ниже. Это связано с произошедшим в постсоветский период массовым отъездом из Абхазии молодежи, в результате которого в настоящее время в русской, грузинской, греческой и других общинах (в отличие от абхазов и армян) численно преобладают люди среднего и пожилого возраста. Данные Управления Госстатистики Абхазии о разводах позволяют сделать заключение, что в этой сфере также имеется определенная региональная и национальная специфика (таблица 7). Таблица 7 число разводов в 1996 году место проживания всего абхазы армяне греки грузины русские прочие в целом по Абхазии 817 102 496 1 34 138 46 г.Сухум 166 47 47 10 44 18 Гагрский р-н 399 17 300 1 7 59 15 Гудаутский р-н 82 16 47 15 4 Сухумский р-н 60 3 52 2 3 Гульрипшский р-н 59 2 40 1 11 5 Очамчирский р-н 28 6 10 5 6 1 Ткварчельский р-н 22 11 8 3 Гальский р-н 1 1 (источник: 17) В приведенной таблице 7 не может не вызвать удивления высокий уровень разводов у армян, который намного превысил число заключенных в тот же период времени браков. Этот факт никак не вяжется с общеизвестной прочностью армянских браков. Можно предположить, что армяне, являющиеся, пожалуй, наиболее социально мобильным “торгово-предпринимательским” слоем населения современной Абхазии, регистрируют разводы преимущественно не по причине реального распада семей, а в силу вынужденной необходимости. К примеру, когда они хотят заключить фиктивный брак в России чтобы получить нужную прописку и таким образом легализовать свое пребывание на территории РФ, когда хотят юридически закрепить за своей семьей несколько приобретенных объектов недвижимости (квартир, домов, земельных участков и т.п., в настоящее время баснословно дешевых в Абхазии) и в тому подобных случаях. Поэтому вполне объяснимым становится тот факт, что три четверти зарегистрированных у армян разводов приходится на Гагрский район - наиболее вовлеченный в приграничную "челночную" торговлю с Россией через КПП на реке Псоу. Данные анкетирования свидетельствуют о явном преобладании многодетности в постсоветской Абхазии: на долю родителей с одним ребенком приходится лишь 10,5%, в то время, как на семьи с двумя детьми - 42%, с тремя - 31%, четырьмя - 11%, пятью - 4% и на имеющие шесть и более детей - 1,5%. Уровень рождаемости в среде различных народов показывает таблица 8: Таблица 8 количество детей 1 2 3 4 5 6 и более абхазы 10% 37% 31,9% 13,4% 5,7% 2% армяне 8% 47,4% 34,1% 7,7% 2% 0,8% грузины 24% 36% 16% 16% 4% 4% русские 20,8% 58,4% 20,8% украинцы 18,8% 62,4% 18,8% прочие 8,9% 58,8% 23,6% 2,9% 2,9% 2,9% О демографической ситуации в Абхазии и особенностях положения в этой области отдельных общин позволяет судить данные Управления Госстатистики РА за 1996 г., которые содержатся в таблице 9. Таблица 9 родилось умерло естественный прирост всего маль-чиков Дево-чек всего муж-чин жен-щин всего муж- чин жен- щин всех нац-тей 1457 749 708 1022 609 413 435 140 295 абхазов 921 494 427 221 157 64 700 337 363 армян 382 182 200 273 170 103 109 12 97 греки 8 1 7 27 15 12 -19 -14 -5 грузины 24 14 10 71 52 19 -47 -38 -9 русские 105 53 52 326 161 165 -221 -108 -113 прочие 17 5 12 104 54 50 -87 -49 -38 (источник: 13) Из таблицы следует, что подавляющее большинство родившихся - 89,4%, приходится на абхазов и армян - у которых в общинах наиболее высок удельный вес лиц репродуктивного возраста. В то же время обращает на себя внимание тот факт, что число родившихся у абхазов более чем в два раза выше, чем у армян, что намного превышает чисто арифметическую разницу в численности этих общин. Вряд ли дело тут сводится только к отъезду части армянской молодежи из Абхазии. Можно предположить, что одной из причин столь отличающихся показателей рождаемости является выявленная в ходе анкетирования разница в числе многодетных семей: у абхазов число родителей, имеющих четырех и более детей, в два раза выше, чем у армян, у которых явно преобладают семьи с двумя детьми. У абхазов распространены поздние браки, к тому же особенно велика доля представителей репродуктивных возрастов, не имеющих желания и возможности вступать в брак (как по материальным и личным соображениям, так и в силу определенных традиций: полного запрета браков между однофамильцами и родственниками, "нежелательности" браков с соседями и т.п.). В этих условиях сохранение значительного количества многодетных семей позволяет абхазам если не добиться значительного прироста населения, то хотя бы обеспечивать его воспроизводство и даже некоторый численный рост. Сравнивая показатели смертности и рождаемости в среде различных народов Абхазии, можно убедиться, что наиболее высокий процент естественного прироста населения в 1996 г. был у абхазов. При этом необходимо учитывать, что в действительности этот показатель гораздо выше: в сложившейся ситуации многие крестьянские семьи не имеют средств оплачивать медицинские услуги и женщины вынуждены рожать у себя дома, что ведет к росту официально неучтенного абхазского населения. Армяне, хотя и сильно уступали абхазам по показателям рождаемости, также имели положительный естественный прирост. Наиболее неблагополучная демографическая ситуация наблюдается у русских и представителей немногочисленных национальностей, объединенных под общим названием "прочие", что объясняется уже отмечавшимся преобладанием в их среде людей старшего возраста. К тому же именно эта часть населения оказалась после распада СССР в наиболее уязвимом социальном положении. Большинство молодежи уехало, в городах, где проживает подавляющее большинство представителей этой группы населения, сложно найти сколько-нибудь значительный заработок, назначенные старикам абхазским правительством пенсии составляют менее 0,5 доллара[6] в месяц. Отсутствие каких-либо связей с селом не позволяет русскоязычному населению выращивать продукты для собственного пропитания, как это делают на земле родственников многие живущие в городах абхазы и армяне. Зимой старики не имеют возможности купить дров для отопления и становятся крайне уязвимыми от погодных условий и перебоев с электроэнергией. Закономерным следствием сложившегося положения является чрезвычайно высокая смертность у русских (по данным Комитета Госстатистики РА на них приходилась почти треть от общего числа умерших в 1996 г.) и оказавшихся в аналогичной с ними ситуации представителей других народов, превышающий в несколько раз аналогичные показатели у абхазов и армян. На демографической ситуации в Абхазии еще долго будет негативно сказываться прошедшая грузино-абхазская война, большинство погибших в которой составили молодые мужчины репродуктивного возраста. На вопрос о наличии погибших во время войны в своих семьях утвердительно ответили 150 респондентов или 10% всех опрошенных (таблица 10). Таблица 10 имеют погибших не имеют абхазы 13,4% 86,6% армяне 6,8% 93,2% грузины 100% русские 5,6% 94,4% украинцы 100% прочие 7,9% 92,1% Как видно из таблицы, наибольший уровень потерь - у абхазов, к тому же они гораздо чаще респондентов других национальностей указывали, что в семье имеется несколько погибших (варианты таких ответов: 2 брата; 4 брата; брат и муж; муж и отец и т.п.). Уровень людских потерь за тринадцать месяцев грузино-абхазской войны (около 20 тыс. чел.) превосходит по своим размерам потери Абхазии в длившейся четыре года Великой Отечественной войне, составлявшие более 17 тыс. чел. (295, 24.12.1999). Это наглядно свидетельствует о степени ожесточенности грузино-абхазской войны и о нереальности расчетов на возможность скорого примирения сторон. Положение, в котором оказалась Абхазия в силу своего непризнанного статуса и из-за введения российскими властями жестких ограничений на пересечение ее границы для граждан и грузов, привело к кризису в экономике и резкому сокращению рабочих мест. В этих условиях возросло значение сельского хозяйства, которым вынуждены заниматься не только сельские жители, но и горожане. В результате, несмотря на то, что большинство опрошенных проживает в городах и поселках городского типа, наиболее распространенным ответом на вопрос об источнике существования был "огород" и "ведение собственного подсобного хозяйства" - 28% от общего количества респондентов. Лишь 15% заявило, что живут на зарплату, еще 5% опрошенных занимается торговлей и предпринимательством, причем большинство из них определяло свою деятельность формулой "купи-продай". Многие респонденты указали, что имеют несколько источников дохода, поэтому в большинстве случаев итоговая сумма превышает 100% (таблица 11). Таблица 11 Источник дохода абхазы армяне грузины Русские украинцы прочие подсобное хозяйство 50,1% 34,4% 36,7% 8,5% 21% зарплата 17,5% 7,3% 3,3% 33% 47% 13,2% коммерция 6,3% 11,1% 10% 3,5% 7,9% безработные, не имеющие дохода 11,9% 22,4% 6,7% 12% 17,6% 10,5% затруднились ответить 8,9% 9,8% 13,3% 7% 5,9% 7,9% пенсия 1,6% 2,2% 10% 2,1% 5,9% 2,6% работа (без указания какая) 2,7% 2,4% 13,3% 4,9% 11,8% случайные заработки 1,5% 2,2% 4,9% 5,9% 2,6% иждивенцы 6,9% 11,7% 3,3% 31% 5,9% 13,2% помощь родственников 2,9% 0,3% 3,3% 1,4% колхоз, совхоз 0,2% 1% 0,7% 2,6% пособие, гуманитарная помощь 0,1% 0,3% 0,7% 2,6% домохозяйка 0,3% 11,8% 10,5% табаководство 0,5% подаяние 7,9% Как видно из таблицы 11, подсобное хозяйство (это понятие имело для большинства респондентов очень широкий смысл и включало в себя такие значения, как вообще труд на земле, сад, огород, скотоводство и т.п.) сохраняет наибольшее значение у абхазов, армян и грузин, в своем большинстве продолжающих проживать в сельской местности. Показатель лиц занимающихся бизнесом и торговлей у армян почти в два раза выше, чем у абхазов, что можно объяснить особенностями национального характера каждого из этих народов. У патриархально воспитанных абхазов еще недавно торговля считалась постыдным занятием, у армян же - почетным и уважаемым, так что в этом плане исторические особенности национальной психологии все еще продолжают сказываться. Несмотря на экономический кризис и безработицу зарплата как основной источник существования продолжает сохранять свое значение для русских. Доля респондентов, живущих на зарплату, у русских в 2 раза выше, чем у абхазов и в 4,5 раза выше, чем у армян. Все опрошенные, которые указали, что они занимаются нищенством и попрошайничеством, были цыганами, проживающими в столице и промышляющими на сухумском рынке. Данные опроса грузинских беженцев показывают, что 17,5% из них имеет постоянную работу (в Тбилиси - 29%), многие имеют свой бизнес (сводящийся в большинстве случаев все к той же купле-продаже). Общее число занятых (работающих на государственной службе, имеющих временную работу или работающих неполный рабочий день) составляет 47,5% от числа опрошенных (12, с.4-5). Так что в отношении занятости ситуация у находящихся в Грузии беженцев выглядит в целом благополучнее, чем у жителей Абхазии. По некоторым другим показателям беженцы в Грузии также оказались в более благоприятном положении, чем жители непризнанной Абхазии. Если в Абхазии как на источник дохода указали на пенсию, пособие и гуманитарную помощь лишь несколько процентов от общего числа опрошенных, то этот показатель у грузинских беженцев составляет 92%. Жизнь беженцев облегчает также материальная поддержка родственников, которую имеют 32,8% опрошенных (12, с.6). В изолированной же от внешнего мира Абхазии на получение такой поддержки указало лишь около 3% респондентов. Ответы опрошенных на вопрос о том, какую проблему они считают наиболее важной для Абхазии в настоящее время (многие из них имели несколько вариантов) дали следующие результаты: из числа всех опрошенных 49% указали на блокаду Абхазии, 33% - на экономический кризис и безработицу, 13% - на нынешний неопределенный политический статус РА и только 10% - на сложную криминогенную ситуацию и разгул преступности (таблица 12). Таблица 12 абхазы армяне грузины русские украинцы прочие блокада 53,5% 45,3% 40% 38% 29,4% 44,7% экономический кризис, безработица 31,7% 30,4% 30% 46,5% 64,3% 34,2% непризнанный статус РА 15,1% 8,9% 13,3% 9,9% 5,9% 2,6% криминогенная ситуация 9% 9,2% 10% 16,9% 23,5% 26,3% мир 2.2% 1% 13,3% 2,1% 2,6% неопределенность 3,3% 2,4% 10% 0,7% проблема беженцев 0,5% 3,3% 1,4% неэффективность госмеханизма 0,4% 6,6% социальные 1,8% 0,7% политическое урегулирование 0,6% 0,8% 1,4% военная угроза 0,8% низкий уровень жизни 0,6% 2,8% 5,9% изоляция от мира 0,2% 0,8% 0,7% 5,3% Обращает на себя внимание, что большинство опрошенных явно видит основные проблемы Абхазии во внешних факторах: блокаде, порождающей экономический кризис, непризнанном статусе республики. Внутренние же проблемы, в том числе политика властей и деятельность существующего государственного механизма занимают незначительное и явно подчиненное положение в глазах опрошенных. Процент обеспокоенности криминогенной ситуацией является наименьшим у абхазов и армян, которые могут рассчитывать на эффективную поддержку соседей и родственников в критической для себя ситуации. Более высокие показатели у представителей других национальностей свидетельствуют об их наибольшей уязвимости от криминальных элементов в силу этнической разобщенности, численного преобладания одиноких людей преклонного возраста и тому подобных факторов. Очень небольшое количество респондентов указало на важность для Абхазии решения проблемы беженцев. Большинство продолжает видеть в них враждебную силу и, опасаясь возобновления войны, не желает их возвращения. К тому же по данным опроса самих беженцев, лишь небольшая часть из них - 22% от числа всех опрошенных в 1994 г., имеет в Абхазии родственников. В отличие от проживающего в Абхазии населения, для беженцев возвращение продолжает оставаться основной проблемой: 74,1% из них выражает желание вернуться в места своего прежнего проживания (12, с.5-6). Сложившаяся вокруг Абхазии ситуация прямым образом сказывается на определении жителями своих основных проблем семейного и личного характера: на материальные затруднения указали 54% опрошенных, на невозможность найти работу - 14%, проблемы, связанные с воспитанием детей, со здоровьем своим, либо родственников - 8%, на отсутствие возможности выезда - 3% (таблица 13). Таблица 13 абхазы армяне грузины русские украинцы прочие материальные 59,5% 31,4% 43,3% 38% 58,8% 55,3% безработица 12,9% 10% 6,6% 12,7% 11,8% 10,5% дети 12% 1,4% 6,6% 7% 5,3% здоровье 1,8% 0,8% 3,3% 2,8% зарплата 3,9% 2,2% 3,3% 4,2% 11,8% 5,3% духовный голод 1,4% 0,5% 1,4% пенсия 0,6% 0,3% 10% 2,1% 2,6% блокада 1,2% 0,8% 3,3% 2,1% 7,9% отсутствие свободы выезда 0,6% 3,5% 2,1% отсутствие постоянной работы 0,5% 0,5% 0,7% 2,6% выживание 0,5% 4,9% 3,5% 2,6% поступление в ВУЗ 0,5% 1,4% 2,6% отсутствие паспорта 0,4% 1% 2,8% нет проблем 2,1% 3,3% 3,3% 3,5% разобщенность семьи 10% 0,7% 2,6% Как видно из таблицы 13, основные проблемы в семейной и личной жизни у всех народов являются примерно одинаковыми. Обращает на себя внимание гораздо большая степень озабоченности здоровьем и воспитанием детей у абхазов, в чем можно увидеть проявление респондентами обостренного сознания малочисленности собственного народа, тревоги за его этническое, да и физическое выживание в нестабильной политической ситуации. Анкетирование отразило наличие в Абхазии такой специфической проблемы, как отсутствие паспортов у молодежи. После того, как запасы старых бланков паспортов граждан СССР были исчерпаны, достигшие шестнадцатилетнего возраста юноши и девушки не имеют возможности их получить, что автоматически лишает их права на выезд из Абхазии после достижения совершеннолетия. По вопросу определения основных проблем в сфере семейных отношений результаты в Абхазии во многом сходны с данными, полученными при опросе грузинских беженцев. Среди последних также основными трудностями названы финансовые проблемы, низкий уровень доходов и отсутствие постоянной работы. Однако закономерны и имеющиеся различия: многих беженцев угнетает проживание не в своем доме, 2,7% из них указали на враждебное отношение к себе местного населения (12, с.5). В современной Абхазии проблема межнациональных отношений является особенно острой. Об ответах респондентов на вопрос о том, приходилось ли им сталкиваться с проявлениями национальной дискриминации и неприязнью к себе, либо к своей национальности после окончания грузино-абхазской войны, позволяет судить таблица 14: Таблица 14       да нет затруднились ответить абхазы 8,7% 90,7% 0,6% армяне 14,9% 83,2% 1,9% грузины 6,7% 93,3% русские 15,5% 83,8% 0,7% украинцы 17,6% 82,4% прочие 7,9%