альберт Эйнштейн Федеральное агентство по образованию Управление начального профессионального образования Администрация Томской области Профессиональный Технико-коммерческий лицей №1. Альберт Эйнштейн. Выполнила: Студентка гр. 24-06 Думина Валерия Валерьяновна. Проверила Преподаватель: Тарасенко Ольга Яковлевна. г. Томск – 2008. Содержание Введение……………………………………………………………..................3 I. Глава 1. Детство великого ученого………………………………………...4 II. Глава 2. Начало творчества………………………………………………..7 III. Глава 3. Ньютон – профессор в Кембридже……………………………12 IV. Глава 4. Смена деятельности. Конец Ньютона………………………...16 Заключение…………………………………………………………………...24 Список литературы……………………………………………………..........25 Введение Исаак Ньютон, английский математик, механик, астроном и физик, создатель классической механики, член (1672) и президент (с 1703) Лондонского королевского общества. Фундаментальные труды «Математические начала натуральной философии» (1687) и «Оптика» (1704). Разработал (независимо от Г. Лейбница) дифференциальное и интегральное исчисления. Один из основоположников современной физики, сформулировал основные законы механики и был фактическим создателем единой физической программы описания всех физических явлений на базе механики; открыл закон всемирного тяготения, объяснил движение планет вокруг Солнца и Луны вокруг Земли, а также приливы в океанах, заложил основы механики сплошных сред, акустики и физической оптики. Исаак Ньютон открыл дисперсию света, хроматическую аберрацию, исследовал интерференцию и дифракцию, развивал корпускулярную теорию света, высказал гипотезу, сочетавшую корпускулярные и волновые представления. Построил зеркальный телескоп. Сформулировал основные законы классической механики. Дал теорию движения небесных тел, создав основы небесной механики. Пространство и время считал абсолютным. Работы Ньютона намного опередили общий научный уровень его времени, были малопонятны современникам. Был директором Монетного двора, наладил монетное дело в Англии. Известный алхимик, Ньютон занимался хронологией древних царств. Теологические труды посвятил толкованию библейских пророчеств. Глава 1. Детство великого ученого. Исаак Ньютон появился на свет в небольшой деревушке в семье мелкого фермера, умершего за три месяца до рождения сына. Младенец был недоношенным; бытует легенда, что он был так мал, что его поместили в овчинную рукавицу, лежавшую на лавке, из которой он однажды выпал и сильно ударился головкой об пол. Об отце Ньютона известно немного. По словам отчима: Исаак-старший был «слабый, странный, диковатый человек». Мать Ньютона, Анна Эйскоу, происходила из Трансона в Линколшьншире, сейчас угасшего, а тогда весьма богатого. Она была женщиной необычной и понимающей, живой и доброй. По теперешним стандартам была не слишком ученой женщиной – писала с трудом, долго и тяжело. Оставаясь в судьбе Ньютона, как бы за кулисами, в тени, брат Анны Вильям, получивший степень магистра в Кембриджском университете, сыграл решающую роль в ньютоновском начальном образовании. В раннем возрасте Ньютон рос пугливым, сторонился шумных детских игр. С тоской оглядывал, слаб живописнейшие окрестности Вулсторпа, и каждый раз его взгляд упирался в колокольни церкви Северного Уитэма – церкви, недалеко от которой жила мать и в которой служил его отчим. А иногда он думал о том, что лишь смерть может прекратить его тоску и страдания. Когда ребёнку исполнилось три года, его мать вторично вышла замуж и уехала, оставив его на попечении бабушки. Ньютон рос болезненным и необщительным, склонным к мечтательности человеком. Его привлекала поэзия и живопись, он, вдали от сверстников, мастерил бумажных змеев, изобретал ветряную мельницу, водяные часы, педальную повозку. Трудным было для Ньютона начало школьной жизни. Учился он плохо, был слабым мальчиком, и однажды одноклассники избили его до потери сознания. Переносить такое унизительное положение было для самолюбивого Ньютона невыносимо, и оставалось одно: выделиться успехами в учебе. Упорной работой он добился того, что занял первое место в классе. Маленький Исаак постоянно чувствовал себя одиноким, он не играл с другими, не только потому, что не хотел, но и потому, что они были, не слишком хорошо настроены. С ним было неинтересно – он всегда выигрывал в шашки, не требующие сообразительности. Он их раздражал, придумывая новые правила к старым играм, компенсирующие его телесную немощь. Молодому Ньютону не удалось подружиться ни с кем из этой ребятни, никогда не бегал он в веселой компании, не был участником шумных детских игр. Так началось его одиночество – от рождения и до смерти... Не смотря на явные способности Исаака, успехами в учении он не отличался, по успеваемости он находился на предпоследнем месте, опережая лишь одного человека. Следующим вверх в списке успевающих был Артур Сторер – сын женщины, у которой жил Исаак. Ньютон страшно ненавидел Артура и однажды избил его. Эта история не представляла бы никакого существенного интереса, если бы не имела свое продолжение – не удовлетворившись триумфом над Артуром Сторером, Ньютон решил обойти его и в списке, совершенно без натуги обошел не только Артура, но и всех остальных учеников в классе. Интерес к технике заставил Ньютона задуматься над явлениями природы; он углубленно занимался и математикой. Об этом позже написал Жан Батист Био: «Один из его дядей, найдя его однажды под изгородью с книгой в руках, погруженного в глубокое размышление, взял у него и нашел, что был занят решением математической задачи. Пораженный таким серьезным и деятельным направлением столь молодого человека, он уговорил его мать не противиться далее желанию сына и послать для продолжения занятий». После серьезной подготовки Ньютон в 1660 поступил в Кембридж в качестве Subsizzfr'a (так назывались неимущие студенты, которые обязаны были прислуживать членам колледжа, что не могло не тяготить Ньютона). Еще вчера – робкий деревенский мальчик с чувствами, заполненными голосами сельской жизни, еще вчера нерешительный и подозрительный, проводивший дни в уединении наполненной старыми книгами мансарде, вдруг в центре напряженной жизни крупного университетского города, где была пуританская скука и тревожное безделье, властвовавшие в Кембридже тайны, но всеобщим разгулом, в который активно включились богатые «вестминстерцы». Превыше всего стали цениться умение пить, курить и обращаться с дамами. Первые три года пребывания Ньютона в Кембридже никак не отмечены, он не отличался в занятиях, не получал стипендии. Теперь ему нужно было попасть в число «сколеров», т.е. студентов старших курсов. Выборы в число «сколеров» проводились раз в четыре года. За всю университетскую жизнь он смог использовать один единственный шанс – выборы 1664 года. Если бы он не был избран в тот раз, он не был бы избран никогда. И пришлось бы ехать в Вульсторп. Однако чудо свершилось, и 28 апреля 1664 года Ньютон стал сколером и впервые получил стипендию. Теперь для него окончилась позорная жизнь сайзера. Учение стало страстью его жизни. Работая, он забывал о еде и сне. Его сосед по комнате не раз засыпал при свете свечи и, просыпаясь рано утром к службе, видел при свете кембриджского утра фигуру сидящего в той же позе в углу за столом. Бессонница, голод и слабость одолевали его. Он потерял представление о времени и способность что-либо воспринимать. Он был совершенно счастлив. Ньютон прощается с детством. Не с юностью – это понятие изобретения в душе, в его сознании – непрерывная и яростная борьба. Воспитание тянет его к устоявшимся постным ценностям пуританской морали. Сосредоточившись в мыслях, он смог разглядеть на солнечных часах своего детства наступление времени просвещения и науки. Ньютона охватывает новое увлечение – математика, и новая черная мантия с белым воротничком все больше отдаляли его от детской мечты. Сейчас он чувствовал себя способным решать проблемы, которые веками волновали человечество. При одной только мысли он ощущал глухой и мощный ток в крови, бешеное нетерпение и ненависть первооткрывателя. Конечно, он останется в Кембридже навсегда. Потом он станет магистром, затем членом колледжа, может быть, профессором, но членам колледжа запрещено жениться. Ньютон не жалел об этом. Его любовь – математика… Глава 2. Начало творчества. За шесть лет Ньютоном были пройдены все степени колледжа и подготовлены все его дальнейшие великие открытия. В 1665 г. Ньютон стал магистром искусств. В этом же году, когда в Англии свирепствовала эпидемия чумы, он решил временно поселиться в Вулсторпе. Именно там он начал активно заниматься оптикой. Поиски способов устранения хроматической аберрации в линзовых телескопах привели Ньютона к исследованиям того, что теперь называется дисперсией, т.е. зависимости показателя преломления от частоты. Многие из проведённых им экспериментов (а их насчитывается более тысячи) стали классическими и повторяются и сегодня в школах и институтах. Лейтмотивом всех исследований было стремление понять физическую природу света. Сначала Ньютон склонялся к мысли о том, что свет – это волны во всепроникающем эфире, но позже он отказался от этой идеи, решив, что сопротивление со стороны эфира должно было бы заметным образом тормозить движение небесных тел. Эти доводы привели Ньютона к представлению, что свет – это поток особых частиц, корпускул, вылетающих из источника и движущихся прямолинейно, пока они не встретят препятствия. Корпускулярная модель объясняла не только прямолинейность распространения света, но и закон отражения (упругое отражение), и – правда, не без дополнительного предположения – и закон преломления. Это предположение заключалось в том, что световые корпускулы, подлетая, к поверхности воды, например, должны притягиваться ею и потому испытывать ускорение. По этой теории скорость света в воде должна быть больше, чем в воздухе (что вступило в противоречие с более поздними экспериментальными данными). Бесплодные споры, затянувшиеся на долгие годы, не приносили молодому Ньютону ничего, кроме больших потерь времени и резкого ухудшения характера, который стал еще более подозрителен и скрытен, молчалив и беспощаден к коллегам. Вскоре, однако, Ньютон потерял терпение и не выдержал. Он считал, что его открытия всем понятны и ясны, и все тут же должны принять их. Он был не против споров, но полагал, что в споре идей, как в скрещении шпаг, должна была рождаться искра нового знания; здесь же этого явно не происходило. Он слишком сильно превосходил своих соперников, а в некоторых случаях, увлекшись борьбой, и сам не видел их сильных сторон и здравых мыслей. Ньютоном двигала чистая страсть к познанию, которая не позволяла ему допускать малейших отклонений от научной истины. Любая критика выводила его из себя, повергала его в тревогу и беспокойство, которые он мог погасить лишь яростной атакой на покушающихся. Он готов был испепелить, уничтожить тех, кто мешал пробиться росткам научной истины. Духовное ученое богатство, братство, о котором одиноко мечтал Ньютон в Кембридже, оказалось составленным из врагов, подозрительных и недоброжелательных. Дружная оппозиция статье Ньютона со стороны Гюйгенса, Гука, Пардиза, льежских иезуитов оказалась для Ньютона тяжелой травмой. Он решил навсегда отказаться от дальнейшей публикации своих работ. Он ревниво считал, что открытие принадлежит ему навечно, если даже оно было запрятано лишь в его голове. Он искренне полагал, что своевременная публикация не приносит никаких прав. Первооткрывателем перед Богом всегда останется тот, кто открыл первым… С раннего детства у Ньютона наблюдается склонность к систематизации, поискам связей между предметами и явлениями. Ньютон не придерживается никаких гипотез. Мысль четко регистрирует результаты эксперимента, эксперимент устраняет малейшие сомнения мысли. Каждое предположение тут же сопровождается его экспериментальным изучением. Эксперименты приводят к теоремам, теоремы проверяются опытом, они дают возможность предсказывать будущие явления. Ньютон ничему не верит на слово, строго следуя и девизу Королевского общества: «Ничто на слово», и Бэкону, и Декарту, начавшему свою книгу: «Начала философии» с призыва все подвергнуть сомнению. Ньютон полностью отказался от физики. Он связал конкретные цвета с законом преломления и тем самым превратил их оценку из субъективной в настоящую. Кропотливо, шаг за шагом проникал он в глубь свойств света и проверял каждый этап доказательным экспериментом. Гипотезы Гука и теории Ньютона, несмотря на уверения Ньютона, не имели между собой ничего общего. Первые были плодом раскованным, чрезвычайно остроумным, чаще – фантазией художника, вторые были реальностью, соком самой жизни. Теории Ньютона делали возможными законы физики как точной науки. Она стала все больше приближаться к математике и все больше отдаляться от философии. Законы Ньютона: На формирование корпускулярных представлений о свете явным образом повлияло, что в это уже, в основном, завершилась работа, которой суждено было стать основным великим итогом трудов Ньютона – создание единой, основанной на сформулированных им законах механики физической картины Мира. В основе этой картины лежало представление о материальных точках – физически бесконечно малых частицах материи и о законах, управляющих их движением. Именно законченность. Первый из этих законов был, фактически, определением инерциальных систем отчета: именно в таких системах не испытывающие никаких воздействий материальные точки движутся равномерно и прямолинейно. Любое тело, до тех пор, пока оно остаётся изолированным, сохраняет состояние покоя или равномерного прямолинейного движения. ( Закон инерции). Второй закон механики играет центральную роль. Он гласит, что изменение количества, движения (произведения массы на скорость) за единицу времени равно силе, действующей на материальную точку. Масса каждой из этих точек является неизменной величиной. Вообще все эти точки «не истираются», по выражению Ньютона, каждая из них вечна, т.е. не может ни возникать, ни уничтожаться. Материальные точки взаимодействуют, и количественной мерой воздействия на каждую из них и является сила. Задача выяснения того, каковы эти силы, является корневой проблемой механики. Если на частицу с массой m окружающие тела действуют с силой F , то эта частица приобретает такое ускорение a, что произведения её массы на ускорение будет равно действующей силе: ma = F Аристотель 2,5 тыс. лет назад связал F и V. Ньютон связал F и a. Наконец, третий закон – закон «равенства действия и противодействия» объяснял, почему полный импульс любого тела, не испытывающего внешних воздействий, остаётся неизменным, как бы ни взаимодействовали между собой его составные части. Действие равно противодействию. Силы взаимодействия любых двух частиц всегда равны по модулю и направлены в противоположенные стороны вдоль соединяющей её прямой: -F 2-1 = F 1-2 Следствия из законов Ньютона: I. Сила взаимодействия других тел на частицу убывает до нуля при увеличении расстояния до этой частицы. II. Сила, с которой разные тела действуют на частицу равна сумме этих сил. F = F 1 + F 2 + F 3+… - принцип независимости взаимодействия, принцип суперпозиции (наложения) сил. F р =F т + F упр +F тр F т . = сила тяжести; F упр . = сила упругости; F тр . = сила трения; F р . = сила равнодействующая. III. Сумма всех внутренних сил, действующих в любой системе всегда равна нулю. Внутренние силы – силы, действующие между телами самой системы: Σ F внутр. = 0 IV. Отношение модулей ускорения, полученных двумя телами в результате взаимодействия, равно обратному отношению их масс. a1 m2 m1∙a1 = m2∙a2 F1 = F2 Тело с большей массой более инертно. V. Масса системы тел равна сумме масс всех тел этой системы. Н сист = m 1 + m 2 + m 3 … - свойство аддитивности. VI. Одни законы для всех сил. Fт. = mg – сила тяжести; g = 9, 81 м/с² (ускорение свободного падения). Fупр. = К ∆f – сила упругости; ∆f – удлинение; К – жесткость пружины. Fтр. = MN – сила трения; M – коэффициент трения; N – реакция опоры. Закон всемирного тяготения. Ньютон узнал, что радиуса Земли, которым он пользовался при расчетах, было неверным. Повторив вычисления с более точным значением этого радиуса, Ньютон получил прекрасное совпадение результата. Поставив проблему изучения различных сил, Ньютон сам же дал первый блистательный пример её решения, сформулировав закон всемирного тяготения: сила гравитационного притяжения между телами, размеры которых значительно меньше расстояния между ними, прямо пропорциональна их массам, обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними и направлена вдоль соединяющей их прямой. Закон всемирного тяготения позволил Ньютону дать количественное объяснение движению планет вокруг Солнца и Луны вокруг Земли, понять природу морских приливов. Это не могло не произвести огромного впечатления на умы исследователей. Прошло четыре года, и лишь тогда, многократно убедившись, что ошибки нет, Ньютон публикует свое великое открытие – постижение тайны всемирного тяготения. Ньютон предпочитал заявлять о своем открытии лишь тогда, когда его уже невозможно будет смести потоком неизбежной критики. Программа единого механического описания всех явлений природы – и «земных», и «небесных» на долгие годы утвердились в физике. Более того, многим физикам в течение двух столетий сам вопрос о границах применимости законов Ньютона представлялся неоправданным. Интересно, что Ньютон никогда не пытался опубликовать свой октябрьский трактат 1666 года. Он хранил свои секреты, как ремесленник или алхимик. Он решил пользоваться своими открытиями в одиночку и тем временем усовершенствовать метод флюксий. Он считал себя слишком молодым для того, чтобы занимать собой публику, а свой метод – слишком уязвимым для критики. Ньютон стал знаменитостью. Однако известность несла ему не только венец славы, но и терновый венец, о котором он размышлял в детстве. Его радужное настроение сменилось глубокой депрессией. Он старался замкнуться в своей скорлупе, не желая ввязываться в многочисленные споры, на которые его открыто вызывали. Он не был приспособлен для этих ожесточенных баталий, для бесконечных словопрений и фехтования цитатами из классиков. Но его упорно выволакивали каждый раз на свет Божий, заставляя снова и снова отражать очередные критические удары. Ньютон стал полноправным членом европейского сообщества естествоиспытателей. Уже в начале мая, всего лишь через четыре месяца после того, как он послал свой телескоп в Лондон, он получил двенадцать писем и написал одиннадцать ответов. Все они касались или телескопа или цветов. Его одиночество окончилось, но нельзя сказать, чтобы столь резкая перемена его радовала. Для Ньютона необходимость спорить и доказывать то, что казалось ему очевидным, оборачивались душевной травмой, приступами беспокойства и отчаяния. Ещё никогда в жизни он не был в центре внимания – столь обостренного и в целом недоброжелательного. Он мечтал о том, чтобы его оставили в покое. Глава 3. Ньютон – профессор в Кембридже. В 1668 Ньютон вернулся в Кембридж и вскоре он получил Лукасовскую кафедру математики. Эту кафедру до него занимал его учитель И. Барроу, который уступил кафедру своему любимому ученику, чтобы материально обеспечить его. К тому времени Ньютон уже был автором бинома и создателем (одновременно с Лейбницем, но независимо от него) метода флюксий – того, что ныне называется дифференциальным и интегральным исчислением. Вообще-то был плодотворнейший период в творчестве Ньютона: за семь лет, с 1660 по 1667 сформировались его основные идеи, включая идею закона всемирного тяготения. Не ограничиваясь одними лишь теоретическими исследованиями, он в эти же годы сконструировал, и начал создавать телескоп-рефлектор (отражательный). Эта работа привела к открытию того, что позже получило название интерференционных «линий равной толщины». Ньютон, поняв, что здесь проявляется «гашение света светом», не вписывавшееся в корпускулярную модель, пытался преодолеть возникавшие здесь трудности, введя предположение, что корпускулы в свете движутся волнами – «приливами». Второй из изготовленных телескопов (улучшенный) послужил поводом для представления Ньютона в члены Лондонского королевского общества. Когда Ньютон отказался от членства, сославшись на отсутствие средств на уплату членских взносов, было сочтено возможным, учитывая его научные заслуги, сделать для него исключение, освободив его от их уплаты. Будучи по натуре весьма осторожным (чтобы не сказать робким) человеком, Ньютон, помимо его воли оказывался порой втянутым в мучительные для него дискуссии и конфликты. Та, его теория света и цветов, изложенная в 1675, вызвала такие нападки, что Ньютон решил не публиковать ничего по оптике, пока жив Гук, наиболее ожесточенный его оппонент. Пришлось Ньютону принять участие и в политических событиях. С 1688 до 1694 он был членом парламента. Трудно представить себе двух более различных по научному стилю исследований, чем Ньютон и Гук. Романтически настроенному Гуку противостоял несколько медлительный пронзительно-зоркий и основательный Ньютон. Будущему Ньютона и Гука способствовало и их различное положение. Изолированно живущий в научной пустыне Кембриджа, ничем, кроме науки не озабоченный Ньютон, имеющий возможность погрузиться в самые глубины научного исследования, способный сосредоточиться на любом факте, покуда они не становились для него кристально ясны. Пока он не мог пользоваться помощью выдвигаемых им основных гипотез, пока он не мог подтверждать прогнозы с помощью специально поставленных экспериментов. Все, что он делал, он делал основательно, точно, раз и навсегда. В написанном Гуком продолжении «Новой Атлантиды» Бэкона есть статья об идеале. Он хотел бы сделать как можно больше новых научных открытий с целью их немедленного практического применения. У Ньютона же практически все открытия всегда были укутаны легкой дымкой перспективы. Даже занятия принципом тяготения имели четкую практическую направленность: с их помощью он хотел решить проблему определения точной долготы на море. Ньютон, отгадав загадку тяготения, больше думал о Системе Мира. Ньютон – упорный труженик, никогда не отвлекался от темы, пока не доходил до конца. Если он и думал в это время о чем-то другом, он считал это отдохновением, дивертисментом. Научные работы Ньютона и Гете не нужно долго сравнивать, что профессионал, другой – дилетант. Гете, больше вдохновенный мечтатель, чем физик, много вольно выдумывал, домысливал, фантазировал, не имея мысль эксперимента. Гете больше играл в науку, украшал себя ею. Ньютон был поглощен наукой, считал себя её слугой. Его научное мировоззрение было глубоко материалистическим, он знал, что настоящее понимание природы сильнее пустых рассуждений. Ньютон победил по праву. Века подтвердили силу его научного кредо. Его законченные работы – это слепок с законов природы, а рассуждения Гете о происхождении цветов лишь живопись импрессиониста, открывающая в дымке субъективных представлений, такой, какой ему хочется – поэтичной и несколько растрепанной. В 1687 году вышел в свет его основной труд «Математические начала натуральной философии» - основа механики всех физических явлений, от движения небесных тел до распространения звука. На несколько веков вперед эта программа определила развитие физики, и её значение не исчерпало и поныне. С 1689 года Гемфри Ньютон стал основным помощником великого сородича. Именно он оставил после себя воспоминания, в 1685-1689 годах, то есть во время создания «Начал» и непосредственного их выхода. По его словам, Ньютон в те годы был весьма скромным, любезным человеком. Он никогда не смеялся и никогда не раздражался. Все его время заполнялось работой. Она была его единственным увлечением. Он в те годы спал не более четырех-пяти часов в день, причем засыпал иной раз лишь в пять-шесть утра. Не только «Начала» стали предметом его увлеченных занятий. Нет, отнюдь! Скорее наоборот. «Начала» он создавал как бы из-под палки, по необходимости, под давлением ученых маячивших на горизонте очередными спорами и приоритетами. Впрочем, будь его ревность и напад, не будь его прозрений и намеков, Ньютон никогда не собрался бы написать эту книгу. Именно желание доказать подлинное авторство великих законов мира двигало им наряду с понятиями Галлея… Главное же внимание свое, заботы свои и труд свой обращал он на занятия. Ньютон был человеком своего времени. У него не было ни учеников, ни друзей. Говорили, что живое общение с людьми ему заменяли книги, он редко пользовался обширной библиотекой. Размышляя, он погружался в себя; натыкаясь на мебель, ходил по комнате, к смерти он был тогда безразличен и не боялся её – однажды он заболел, очень страдал, но ни разу страх смерти не испортил ему настроение. Во время болезни, он оставался абсолютно безразличен к ней, знал, что останется жив. Он не знал иного отдыха кроме перемены занятий. Не ездил верхом, не пользовался своим законным правом на игру в шары на зеленых лужайках, не играл в кегли и не занимался каким-либо видом гимнастики. Всякий час, оторванный от занятий, считал потерянным. Жизнь Ньютона после издания «Начал» резко изменилась. Если до этого бывали случаи, когда он месяцами не разговаривал с людьми, не выходил из дома, посвящая время лишь размышлениям, когда он забывал, казалось, о своём суетном и мирском, о сне и еде, когда он переходил для отдыха от математики и от астрономии к физике, от физики к Богословию, когда вся жизнь его казалась решением великих загадок, которые доверены были ему Господом, то теперь Ньютон был на виду – он был центром научной жизни. Он стал известен, более того, в каком-то смысле – он стал, открыт, уязвим для критики, лишился защитных створок. Он изменился, но и мир изменился, хотя лишь мудрецы могли вникнуть в суть медленно происходящих и внешне неявных событий. Главная черта Ньютона, которая упорно всплывает в воспоминаниях Кембриджских лет жизни – это рассеянность. Однажды, пригласив гостей за стол, он пошел в чулан за бутылкой вина. Там его осенила некая мысль, он с ней вернулся. Гости не раз уходили, не попрощавшись, не желая тревожить уткнувшегося в бумаги. Он не знал иного времяпрепровождения, кроме научных занятий. Он не посещал театров и уличных зрелищ, не гулял по живописным окрестностям, не купался. Он не особенно жаловал литературу и поэзию, живопись и скульптуру. Влиятельных членов Королевского общества – Ньютон называл не иначе, как «красивыми куклами». Все дни его проходили в размышлениях. Он редко свою команду, не выходил в Тринити-холл обедать вместе с другими членами колледжа, кроме обязательных случаев. И тогда каждый имел возможность обратить внимание на его стоптанные каблуки, спущенные чулки, не застегнутые у колен бриджи, не соответствующую случаю одежду и всклоченные волосы. В разговоре за «высоким столом» он обычно участия не принимал. Когда его оставляли в покое, он безучастно сидел за столом, изучал пространство, не пытаясь вникнуть в разговор соседей, не обращая на них внимания. Обычно блюда уносили до того, как он успевал что-нибудь заметить и съесть. Экономя время, он теперь редко ходил на утреннюю службу, предпочитая оставить это время для плодотворных утренних занятий. Так же, впрочем, он поступал и по отношению к вечерней службе, поскольку любил заниматься и вечером. Зато в воскресенье обязательно ходил в церковь святой Марии. Викторианские биографии Ньютона много места уделяют его умеренным вкусам в еде, представляют его отшельником, живущим на воде и овощах. Что мало трогало Ньютона – так это лондонские развлечения. Кондуит говорил, что он вообще никогда не интересовался музыкой или искусством. Это не вызвало замечаний, потому что известен отзыв Ньютона, рассказывавшего о просмотре оперы: «Первый акт я прослушал с удовольствием, во втором акте моё тело истощилось, а с третьего я сбежал…». Интерес его к живописи и скульптуре не имел утилитарного толка – он смотрел на них лишь как на предметы-украшения жилища. В библиотеке Ньютона нет следов более или менее известной ему литературы, в частности английских классиков – Чосера, Шекспира и Мильтона. Поэзия отсутствовала начисто. Это свидетельствовало его определенной позиции – Ньютон считал поэзию хотя и исполненной, но наивной чепухой. И все же он позавидовал своему сочлену по Королевскому обществу – поэту Джону Донну, сумевшему сказать великие слова: «Никогда не спрашивай, по ком колокол: он звонит по тебе». Его увлечением по-призванию была наука, а любимым занятием – посещения королевского общества. Каким был Ньютон в глазах современников? Невысокий плотный человек с седыми волосами. Большей частью он бывал, погружен в свои думы. Развлекался он чрезвычайно редко. Мог часами сидеть среди приглашенных им людей, в молчаливом и глухом размышлении. Некоторые даже считали, что он молится. Говорил он немного, но каждое слово его было взвешено и попадало точно в цель. Страсть к научным занятиям не покидала его и в поздние лондонские вечера, творческий возраст его давно уже миновал, он строго соблюдал раз и навсегда установленный им для себя режим занятий. Никто и никогда не видел его без работы. Работа служила ему бальзамом от душевного беспокойства. Когда он не знал чем заняться, он переписывал старый текст. Глава 4. Смена деятельности. Конец Ньютона. Вступление Ньютона в общественную жизнь, его парламентское место делало его слишком заметным, непривычно незащищенным. Он имел страшное беспокойство. Пропал сон, работа не спорилась. Ему казалось, что его хотят убить, хотят разграбить его лабораторию, украсть его труды. Причины он находил самые разные – зависть, ревность, месть, религиозный фанатизм. Точной причины он не знал, но знал, что его преследуют… Временами ему казалось, что он сходит с ума. Впрочем, это казалось не ему одному. Некоторые исследователи творчества Ньютона связывают его временное нездоровье с происшедшим в 1691-1692 годах пожаром в его лаборатории, в котором якобы сгорели ценные рукописи по оптике и алхимии. Ньютон снова решил покончить с философией. Затем снова пробуждается бешеная энергия: он вдруг начинает бурно переписываться с Бентли. Темы исключительно богословские. Темп переписки все время менялся: с 1692 года – апатия, сонливость, перемежающиеся с мучительной бессонницей; с 1693 года – глубокая меланхолия, бессвязность мыслей. К концу 1694 постепенно выздоравливает, а через некоторое время начинает понимать собственные «Начала». Наступление у Ньютона депрессии связано с наступлением некоторого критического возраста – её признаками являются нарушение аппетита, меланхолия, тревожные видения. Обычно эта болезнь проходила безвозвратно за год-два. На эти обстоятельства у Ньютона могли повлиять выборы, в парламент, неблагоприятные внешние обстоятельства. Болезнь знаменует серьезный душевный перелом Ньютона. Ньютон всерьёз задумывается о смене научной деятельности на административную. Здесь и влияние Монтегю и парламентские сидения Ньютона. И его временное помутнение сознания, и возможность, что главные научные открытия уже позади. Вестфалл считает, что в целом Ньютон стоял в моральном плане выше, чем в котором он жил, обществе, в котором «овцы поедали людей». И все же был он человеком своего круга, своего времени, которому время от времени приходилось делать моральный выбор, лежавший в иной плоскости, чем главное занятие его жизни – наука. Он оказался политиком, склонным и способным ко многим компромиссам. Епископ Бэрнет сказал как-то, что он ценит Ньютона «за нечто более чем философия. А именно за то, что он является самой чистой душой, которую он знал, самым непорочным человеком». Вряд ли Епископ был прав. Он был человеком из плоти и крови. Бури, которые сеяла в его душе наука, встречали непорочные в том веке моральные препятствия. Вряд ли он смог бы быть зачинщиком новой Реформации, вторым Лютером, о чем мечтали многие его ученики и он сам. После смерти Гука в марте 1703 года, Общество стало испытывать потребность в Ньютоне. Дальновидные члены Общества понимали, что без должного руководства оно быстро придет к окончательному упадку. Так в конце 1703 года Ньютон был избран президентом общества. Ньютон в своей обычной обстоятельной манере сначала внимательно изучил историю Королевского общества. Он перелистывал все протоколы и «Философские труды». После чего уже полностью был готов к тому, чтобы взвалить нелегкую на себя работу. И первое, что он решил сделать – это лично вести все заседания совета и тем самым доказать Обществу, что обладает способностью не только говорить, но и кое-что делать своими собственными руками. Он часто приносил в Общество свои приборы. Видя, что главный недостаток в работе Общества заключается в пустой болтовне, Ньютон решил разработать «Схему укрепления Королевского общества». Он четко сформулировал, какого сорта дискуссии должны вестись в Обществе. «Натуральная философия – писал Ньютон, заключается в раскрытии явлений природы и сведении их, насколько это возможно, к общим занятиям, устанавливая эти законы посредством наблюдений и экспериментов, делая выводы о причинах и действиях». Что касается религиозных взглядов и высказываний Ньютона, он был предельно осторожен. Ему не следовало забывать о «Акте» 1698 года – подавить богохульство и профанацию, которым автоматически изгоняли с государственного поста и лишали публичной должности всякого, кто не признавал божественность троицы: а ведь Ньютон был как раз одним из таких. Ньютон продолжал работать и в других направлениях. Написал немало статей, доказывая в которых преимущество юлианского календаря перед григорианским, причем создал «симметричный» вариант календаря, разделив год на шесть зимних месяцев по тридцать дней, пять летних месяцев по тридцати одному дню и один месяц по тридцать дней, который в високосный год мог иметь и тридцать один день. Ощущение реальности ему не изменяло: он написал, что вряд ли можно установить число дней в месяцах без согласия доброй части Европы и поэтому, его календарь, видимо, будет иметь место между двумя этими календарями, которые были в употреблении. Несмотря на то, что собственный календарь казался ему совершенным, для Англии, по его мнению, лучше всего было бы принять континентальный календарь. Так, в конце концов, и поступили. Подводя итоги научной работы Ньютона в последние годы, нужно принять к сведению, что она и не была чрезмерно активной, но охватывала новые области философии освоенные им ранее. Теперь, к концу жизни, он объял всю физику, механику, теплоту, молекулярную массу, электрические и магнитные явления. Он почувствовал, что не может с прежней страстью заниматься наукой. Ньютон часто говорил, что, отдыхая от занятий физикой и математикой, он занимался теологией и историей. Этого не скажешь, глядя на Ньютоновский «каталог» знаний – издания по теологии и истории занимают поистине львиную часть. Время, которое Ньютон придавал своим трудам по теологии и истории, соответствует их современной ценности. Даже современные теологи утверждают, что чтение этих работ можно было практиковать в качестве изощренного наказания. То, что Ньютон вообще занимался этими вопросами, вовсе не удивительно. Воспитывался он в затхлой Кембриджской атмосфере, где именно так можно было доказать истинную ученость. И он увлеченно работал над этими проблемами всю жизнь, лишь иногда полностью от них отключаясь. Он создавал статьи о свете или «Квадратуры», «Анализ», наконец – «Начала», «Оптика». Ньютон ценил свои теологические и исторические труды, особенно «Начала» и «Оптику». Ньютон был правомерным протестантом, представляя крайнее крыло. Отказываясь от церкви римской, как и все протестанты, он призывал вернуться к доисторическому, примитивному, христианству. Основные принципы этой первичной и когда-то единственной для народов религии просты: «вера в то, что мир создан верховным Богом, не управляется. Любовь к Нему и почитание Его, почет воздаваемый Ему. Любить ближнего своего как самого себя, сострадание даже к диким зверям – древнейшая из всех религий». Когда произошло расселение народов, истинная религия была, по мнению Ньютона, искажена. Многие народы стали отождествлять с Богами своих царей. Протестантизм упразднял посредничество между Богом и человеком, а сектанты, доводя процесс до логического конца, устраняли все, что было между Богом и человеком. Включая и троицу – унитарии, арианцы, социнианцы видели рецидив языческого многобожия. Уже давно, с Кембриджа, вокруг Ньютона стал складываться кружок его единомышленников. Однако Ньютон боялся, что слухи о безбожии могут ему навредить, и поэтому стремился держаться подальше. Множество сект протестантизма – тринитарианцы, социнианцы, арианцы, гуманитарианцы, антитринитарианцы – опирались впоследствии на него, и он все-таки стал знаменем новой Реформации, хотя и не широкой. Ньютон, тем не менее, был злейшим врагом папства, католицизма. Это особенно заметно в его работе «Толкование к Пророчествам Даниила и путь к Апокалипсису». Говоря об этом сочинении, Вольтер заметил, что Ньютон хотел утешить род человеческий в том превосходстве, что это превосходство было очень велико. В то же время нельзя отрицать, что это сочинение обнаружило эрудицию Ньютона и подтверждает его исключительное остроумие. Для Ньютона характерна вера в значительный ясный смысл Библии, не искаженный переводчиками. В первичном же тексте, особенно в пророчестве Ньютону слышится метафорическая речь самого Бога. Образный язык он переводит на язык географии истории. Основной идеей библейского труда Ньютона было устранение расхождений между хронологией светской и хронологией Ветхого Завета. Причем за жестокое сопоставление бралась именно Библия. Таким образом, Ньютону нужно было привести в полное соответствие библейскую историю. Его основной тезис – все народы сильно преувеличивают свою древность и хотят выделиться друг перед другом. «Все нации, прежде чем они начали счет времени, были склонны возвеличить свою древность. Эта склонность видна больше в результате состязания между нациями». Чтобы подтвердить свою несуществующую древность, считает Ньютон, жрецы пошли даже на то, чтобы пустить в ход миф об Атлантиде. Ньютон отказывался верить в то, что во времена египетского Древнего Мира правило, чуть ли не триста царей. Ньютон поступает с царями просто – находит в этом длинном списке их имена и сходные жизнеописания, считает обоих царей за одного и вычеркивает промежуточных. Так Ньютон сократил сразу чуть не сотню царей и сократил историю древности на несколько тысячелетий. Он пошел и дальше, приняв продолжительность царствования не 33 года, а 18-20 лет. Это сократило историю еще почти вдвое. Для того чтобы египетская история стала ещё короче, он делает смелый шаг, отождествляя египетского царя Сесостриса с Осирисом. Египетское государство начинается с XI века до нашей эры. Такими приёмами ему удалось жестко совместить библейскую и светскую хронологию и найти связующие их имена и исторические события. Здесь со стороны Ньютона не мало произвола, неточностей и натяжек. Но в то время, когда не знали ценных археологических раскопок, не расшифровали клинописных табличек, его идея выдавалась среди других благодаря его остроумию, а также владению астрономическими, математическими и филологическими методами страсти, которую он вложил в эти изыскания. И, тем не менее, методические достижения Ньютона в установлении правды весьма существенны: он не использовал астрономические данные, сократил раздутые царствования, сблизил сходные мифы, использовал сходство культов. Он смог снять урожай и с этого бесплодного поля. Теперь, когда основные враги умерли, важные дела сделаны, боли его не мучили, а слава – тепло грела. Ньютон стал гораздо менее раздражительным, угрюмым, напротив, он стал приветливым, словоохотливым, с ним стало интересно беседовать. Исчезла диковатость и постоянная озабоченность юностным самолюбием зрелого возраста. К нему стекались ученики и посетители, которым он оказывал самый радушный прием. В последние годы жизни за Ньютоном стала замечаться склонность к сентиментальности. Кондуитт вспоминал: «Печальные истории часто вызывали у него слёзы. Его крайне шокировали всяческие акты жестокости к людям или животным. Сострадание к ним было одной из любимых тем его разговоров, так же как и доброты и человечности. Свои нередкие слезы он оправдывал просто: «Зачем ещё Бог снабдил человека слезными железами». В свои последние годы он много времени проводил с Китти, своей внучатой племянницей, играл с ней в своем кабинете. Китти через полвека вспоминала о Ньютоне как о приветливом старичке, читавшем без очков и любившем детскую компанию. В поисках родного тепла он вновь и вновь возвращался, как говорил Грэнтэм, к местам своего рождения и детства. Говорят, попадая на двор детства, он незаметно садился сбоку и сидел в одиночестве до тех пор, пока его не выгонят. Он не упускал случая посетить свадьбу любого, даже самого дальнего родственника. Там он освобождался от дум, был свободен, приятен. Теперь ньютон мог свободно сосредоточиться на Библии. В конце жизни он смог, наконец, поведать миру о главном откровении Господнем, сошедшем к нему о доселе тайных представлениях, о религии и Христе. Он редко расставался с Библией. Большинство посещавших его отмечали, что он постоянно заглядывает в неё, читает и отчеркивает написанное желтым старческим ногтём. Обожатель и родственник Джон Кондуитт так описывал его в последние его годы: «В его действиях и внешних выражениях проявляется врожденная скромность и простота. Вся его жизнь была неразрывной к количеству его терпения, добродеяния, щедрости, умеренности, набожности, благочестивости, великодушия и других достоинств, без наличия чего-нибудь противоречивого. Он награжден от рождения очень здоровой и сильной конституцией, был полноват в его последние годы. У него был очень живой проницательный взгляд и любезное выражение лица, прекрасные волосы, белые, как серебро, без признаков лысины. Когда он снимал парик, он приобретал необычайно почтенный вид. До последней болезни у него был прекрасный румянец, хороший цвет лица. Он никогда не пользовался очками, к концу жизни потерял всего один зуб». Попытка выявить связи юношеских увлечений Ньютона с его научными достижениями предполагает, что ранее мастерское владение Ньютоном механическими приспособлениями и его мастерство в рисовании и проектировании сослужило хорошую службу в его экспериментальном пути в философии и подготовке фундамента для развития его пытливого ума. Проникновенные исследования метода, глубокие суждения, настойчивость в нахождении решений и доказательства в экспериментах, громадная сила ума в построении размышлений, неустанная привязанность к вычислениям, неповторимый талант не позволили бы ему создания других подобных методов анализа. И все это объединилось в одном человеке, в такой необычной степени, что стало архитектором, воздвигнув в фундаменте опыта, и оно будет стоять столь же вечно, сколь и материальные создания. Механические игрушки, искусство рисования сильно помогло в проведении экспериментов. Те, кто обладает этим талантом, понимают его идею более сильно и более точно, чем другие. Это искусство расширяет их кругознание глубже и дальше. Этот талант помогает выпестовать и ускорить их. Многие философы, тихо сидя в своих студиях и изобретая гипотезы, нуждаются в талантах. Но путь сэра Исаака – это путь использования экспериментов. Важно ещё одно. Ньютон с детства твёрдо осознал, что знание – необоримая сила, понял, что именно знание дает власть над вещами и людьми. С другой стороны, Ньютон считал, видимо, что знание – цена. Часто он рассматривал его как божественное откровение, даваемое избраннику Божию. Отсюда его ревнивое отношение к знанию, его секреты, шифрованные языки, скрытность. Он хотел бы обладать знаниями один, но ему в целях самоутверждения приходилось время от времени демонстрировать мощь этого знания и тем самым раскрывать его для других. За открытием Ньютона стояли не только его талант и одержимость. Зная практические потребности техники, торговли и мореплавания, механику Декарта, астрономия Коперника и Кеплера, математическое свободословие и его последователей. Сделать свое открытие Ньютон смог, лишь повернувшись спиной к прошлому и находя подтверждение новым методам не в строгих доказательствах, а в обилии полученных им и подтверждающих этот факт результатов. Телескоп, конструкция которого была скрыта Ньютоном под шифрованной анаграммой, вызвал громадный интерес и в свое время в одно мгновение возвел Ньютона в число известных и почитаемых людей. И дело заключалось не только и, может быть в самом Ньютоне, сколько совсем в ином: Англия в те времена стремилась демонстрировать всему миру свое величие, в том числе и научное. Биографы Ньютона до сих пор и, скорее всего, уже никогда не придут к однозначному выводу о том, что же послужило мотивами его творчества. Можно бесконечно долго спорить и гадать, но настоящие причины, по словам Ньютона, как истинного гения, отдать целиком и полностью свою жизнь, останутся великой тайной, точно так же, как много лет назад во время, когда никто не знал причин, по которым молодой Исаак выбежал на улицу. Он совершил свой первый научный эксперимент! Никто сейчас с уверенностью не скажет, почему молодой Ньютон оставил единственную любовь и тем самым, отказавшись от безоблачного счастья, выбрал тернистый и далеко не светлый путь – поиск научной истины, оказавшийся для него самым большим счастьем! Некоторые исследователи склонны видеть в числе одних из многих качеств личности Ньютона глубокое одиночество, сопровождающее его всю жизнь. Действительно, именно оторванность от людей, стала следствием его обделённости и несправедливости судьбы – отсюда и глубокая меланхолия, злоба и недоверие к людям, стремление доказать свое превосходство в ранней юности, такое поведение было неосознанным и только впоследствии понятное ему, как решительный отказ от «человеческого счастья». Однако считать одиночество решающим фактором нельзя, что же было, увы, сложно. Вполне возможно, что даже сам Ньютон до конца не мог понять свой образ жизни. Многое из того, что он сделал, совершенно не имеет мотивов – он делал это потому, что не мог этого не делать. Ненасытная страсть к науке и новым знаниям вела Ньютона вперед, остановиться он просто не мог, ибо это для него означало смерть. Для его неутомимого существа вечное движение было, пожалуй, самым важным, выбор своей будущей судьбы имел меньшее значение и в некотором даже случаен… Ньютон был одним из тех немногих людей, кто раз и навсегда знал границу личного счастья и цели в жизни. Последнее для него значило служить идее фундаментальной науки и в какой-то степени обществу, забывая о себе. У Ньютона была манера не цитировать предшественников, исключая разве, что совсем уж неизбежные случаи. Он позабыл или не захотел упомянуть, например, «Микрографию» Гука, оказавшую громадное влияние на его исследования по цветам в тонких пленках и пластинах. Он не вспомнил и Гримальди, открывшего дифракцию света. То же можно сказать о многих других исследователях. А ведь он тщательнейшим образом изучал оптиков прошлого и многое у них взял. В его библиотеке были все главные труды по оптике. Многие идеи были подсказаны ему чтением. И все же использование трудов других ученых не умаляет заслуг Ньютона. Он построил из их сырого материала великолепное здание, на архитектурное авторство которого уже никто не смог бы претендовать. Вольное использование слов было заменено Ньютоном оперированием тщательно избранными и выверенными понятиями, основанными на экспериментах. Он настойчиво предостерегал против путаницы, которая неизбежно возникает, если первичные понятия будут определены нечетко. Окончательно формировался и укреплялся его научный метод. Пора активного творчества позади, и Ньютон ограничивается подготовкой издания «Оптики», переиздания «Начал» и толкованием Священного Писания (ему принадлежит толкование Апокалипсиса, сочинение о пророке Данииле). Ньютон был похоронён в Вестминстерском аббатстве. Надпись на его могиле заканчивается: «Пусть смертные радуются, что в их среде жило такое украшение человеческого рода». Заключение И в заключение, подводя итоги, необходимо отметить, что о Ньютоне у физиков существует твердое и единодушное мнение: он дошел до пределов познания природы в такой степени, в какой только мог дойти человек его времени. И в этом ключ к трагедии последних лет жизни. Он, который всю жизнь боролся с беспочвенным фантазированием натурфилософов. Он, высмеявший утверждения без доказательств, верящий только опыту и математике, вдруг говорит о силе, которая невидимо управляет движением небесных тел без посредника и которую он не в состоянии назвать конкретно! Он ввел в науку теорию, которая приписывает природе новое необъяснимое, загадочное свойство. К чему свелась борьба с натурфилософами, которые в бессилии вынуждены были ограничиваться констатацией того, что материи свойственны магнетизм, теплота, подвижность, и не могли пойти дальше. Ньютон, как и Декарт, вводит Бога в науку, в физическую теорию. В последние годы жизни Ньютон писал сочинения о пророке Данииле и толковал Апокалипсис. Он, раньше решительно возражавший против дальнодействия, теперь приписывает его Богу: «…Бог пребывает всюду, также и в вещах». «Это Он является посредником между телами, Он соединяет воедино составляющие мир тела…». Человек, который многие века утвердил в физике царство точного эксперимента и бесконечных формул, конец жизни отдал самой голословной, самой ненаучной науке о Боге. Так угас великий разум… Список литературы 1. Владимир Карцев «Ньютон», Москва «Молодая гвардия», 1987, серия «Жизнь замечательных людей». 2. Творчество и эвристика М., 2001. 3. Ирина Радунская «Предчувствия и свершения», Москва «Детская литература».