Лекция по истории на тему «Гатчинское подполье» по истории на тему «Гатчинское подполье». Выполнила ученица 10 класса Высокоключевой школы Аносова Юля. Руководитель: Синявская Л.И. МОУ «Высокоключевая школа» Гатчинский район, Ленинградская обл. 2005 год Оглавление. 1. Вступление……………………………....1 2. Молодежная антифашистская группа………………………………………..3 3. Повассар…………………………………6 4. Предательство………………………….16 5. Память…………………………………..18 6. Заключение……………………………..19 7. Список использованной литературы…………………………………21 8. Приложение…………………………….22 «Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас. Придет день, когда настоящее станет прошедшим, Когда будут говорить о великом времени о безымянных героях, Творивших историю...» Юлиус Фучик. Вступление. Издавна и отовсюду доносится заклинание: мы ненавидим войну, мы сделаем все для сохранения мира. Столь привычно стало слышать эти слова, что воспринимаются они как абстракция или аксиома, а изначальный смысл их поневоле выхолащивается и замещается порыв души всего лишь неприятным, но пустым звуком. Постепенно мельчает страх перед фашизмом, обесценивается ненависть к расизму. Это порождает новые трагедии, людские беды, национальные распри. Казалось бы, прям и прост заповеданный путь: помни к чему приводит зло, как разрушительна ненависть. Как несколько десятилетий назад злоба и тщеславие одного тирана изранили мир. Но все ли прислушиваются к этому? Хочется сказать что все, но я не буду лгать. Есть люди у которых отсутствуют моральные принципы. Люди, которые ради собственной выгоды не остановятся ни перед чем. Но все же подавляющее большинство современников чтят и помнят тех, кто спасал мир от зла, спасал, не жалея себя. И поминают добрым словом давно ушедших людей. Помнят о них и ученики нашей школы. Я работаю экскурсоводом Зала Боевой Славы школы. С моими единомышленниками мы собрали большой материал о Гатчине в годы Великой Отечественной войны. Но особенно меня поразила судьба 25 героев-подпольщиков. Им было немногим больше лет, чем мне, но какие испытания они вынесли. Чтобы подробнее узнать об их судьбе я изучила материалы Гатчинского краеведческого музея, познакомилась с книгами И.Х Любецкого, прочла газетные материалы о гатчинском подполье. В парке «Сильвия» есть мемориальная доска. На белом мраморе выби­ты имена 25 юношей и девушек, расстрелянных 30 июня 1942 года гитлеров­скими палачами. В памятные дни у памятника проходят митинги, жители возлагают цветы. Трудно найти сейчас в Гатчине человека, который не знал бы трагической истории. Шел 1942 год. В Гатчине у Коннетабля и на базарной площади стояли виселицы, на которых ветер раскачивал трупы повешенных гатчинцев. В гес­таповском застенке в доме № 19 по Замковой улице (так немцы называли Красноармейский проспект) фашистские палачи пытали советских людей. Малейшее подозрение в сочувствии к Красной Армии, к партизанам было достаточным поводом для неминуемого физического уничтожения. Пальцы фашистских убийц лежали все время на спусковых крючках автоматов. И в эти дни свирепого террора, когда фашисты расстреливали и вешали советских людей лишь за одно выражение сочувствия к Красной Армии, большая группа молодых гатчинцев и советских военнопленных решила, по­хитив у гитлеровцев автоматы и пулемет, уйти в лес к партизанам, чтобы с оружием в руках сражаться с ненавистными захватчиками. Девизом молодых партизан были гордые слова: «Свобода или смерть». Мечте не удалось осуществиться. Патриотов выдала предательница Ворон­цова, и после трехдневного допроса фашисты казнили патриотов. На стенах оккупированной гитлеровцами Гатчины появилось тогда зловещее объявле­ние, в котором сообщалось о расстреле участников партизанской группы. Среди документов СД, захваченных нашими войсками в годы Великой Отечественной Войны сотрудники Комитета госбезопасности в 1961 году нашли спецсообщение за подписью штурмбанфюрера СС Зайделя. В нем фашистский палач доносил начальству о том, что ему удалось раскрыть и уничтожить в Красногвардейске партизанскую группу. В это время Зайдель был начальником управления оперативного отдела СД. Он сообщает: «В Красногвардейске организованы две группы, которые 27июня 1942 года должны были объединиться, чтобы 28 июня в 13 часов на­правиться к Волховскому котлу, в южном направлении от Красногвардейска, через Суйду и Вырицу для присоединения к другому партизанскому отряду. Одной группой руководил Степанов, второй - некая Шура Дрынкина. Сообщение Зайделя было немногословным, но, тем не менее, из него можно было составить представление о задачах, которые ставили перед со­бой подпольщики. Узнать о том, как вели себя ребята во время допросов, удалось из запи­сей Зайделя от 26 июня 1942 года. Предательница Воронцова выдала под­польщиков. Казнь состоялась 30-го. Арестованные, несмотря на зверские истязания, вели себя с большим достоинством, не унижались, не просили о пощаде, отказывались давать нужные фашистам показания. Сообщая о провале попытки выведать что-либо у одной из организаторов подпольной группы Надежды Федоровой, ко­торая подозревалась фашистами в связях с Ленинградом, Зайдель был выну­жден прошипеть сквозь зубы: «Вопрос о ее связях с Ленинградом не удалось установить. Несмотря на длительные допросы, очные ставки и перекрестные допросы, она настойчиво молчала». «Настойчиво молчала»! Надо только представить обстановку фашист­ского застенка для того, чтобы понять, какой огромной силой нужно было обладать, чтобы так вести себя с фашистскими палачами. А ведь Наде было всего 20 лет. Недавно среди трофейных документов обнаружено дело с подлинни­ками протоколов допроса участников подпольной патриотической группы. В них значительно более подробно, чем в уже известном донесении Зайделя, излагаются обвинения, которые фашисты предъявили участникам группы. Мы узнаем о таких сторонах деятельности молодых патриотов, о которых раньше ничего не было известно. Так, из найденных документов явствует, что, кроме попытки уйти к партизанам, некоторым подпольщикам предъявлялись обвинения в диверси­онной деятельности в пользу Красной Армии. Начавшаяся 22 июня 1941 года Великая Отечественная война прервала мирную жизнь гатчинцев, как и всех людей нашей страны. В первые же дни в военкоматы, мобилизационные пункты пришли тысячи трудящихся города и района, просивших направить их в действующую армию. Среди них были рабочие и крестьяне, юноши и девушки, люди разных возрастов и профессий. Но силы были неравны, и Гатчина попала в руки врагов. Более двух лет жители Красногвардейска и района находились под гне­том фашистских оккупантов, испытывали на себе все ужасы гитлеровского террора. В городе и районе был создан ряд концентрационных лагерей, в ко­торых погибли десятки тысяч людей. Повсеместно был введен рабский при­нудительный труд. Невыход на работу рассматривался как преступный сабо­таж и в большинстве случаев карался расстрелом. Гитлеровцы подвергли разграблению и разрушению выдающиеся памятники русского зодчества, на­ходившиеся на территории района. Несмотря на бесчеловечный репрессивный режим, не угасала борьба советских патриотов против немецких захватчиков. Десятки жителей Крас­ногвардейска и района сражались с фашистами в составе партизанских отря­дов и подпольных организаций групп, сотни участвовали в срыве экономических, политических и военных мероприятий оккупационных властей. Многие пали в неравной борьбе с врагом. Светлая память героям. Несмотря на жестокий гитлеровский режим и террор, многочисленные карательные отряды и широкую сеть осведомителей, на протяжении всего периода оккупации Гатчины и района советские патриоты вели борьбу с фа­шистскими захватчиками и их прислужниками. Среди них был Е.М. Повассар. Повассар Евгений Мартынович Повассар. Гатчинцы старшего поколения хорошо знали этого физически крепкого, жизнерадостного и красивого человека. Незадолго до Великой Отечественной войны он был избран секретарем Красногвардейского райкома партии. С начала Великой Отечественной войны на плечи секретаря Красногвардейского райкома партии Е. М. Повассара об­рушилась огромная работа. Получилось так, что один за другим в ряды дей­ствующей армии было призвано большинство секретарей, заведующих отде­лами и инструкторов райкома и горкома. Евгений Мартынович работал за десятерых. Сейчас известно, что в трудные дни фашистского вторжения секретарь Красногвардейского райкома формировал партизанские отряды. Повассар был назначен заместителем ко­миссара весной 1942 года по приказу начальника Ленинградского штаба пар­тизанского движения М. Н. Никитина. Из отчетов мы можем узнать, как самоотверженно воевали Повассар и его товарищи. Из дневника Михаила Абрамова: "Вчера на наш лагерь, где мы встре­тились с Повассаром и Гульоном, напал большой отряд карателей. Отходя, мы несколько раз занимали оборону, но все неудачно. Открытые болота с ред­кими лесистыми островками давали карателям возможность окружить нас. Сковывают руки раненые, дает себя знать истощение. Одним словом, гнали нас километров пятнадцать. Но Повассар и его товарищи - командир испан­ского отряда Гульон не падали духом и всячески поддерживали бойцов".Из десятков других радиограмм вырисовывается довольно подробная картина боевых действий отряда. Сообщаются фамилии и имена бойцов, по­гибших при исполнении свого долга во время почти беспрерывных боев с гитлеровскими оккупантами и их прихвостнями, подробности героических дел отдельных партизан. В радиограммах сообщается о трудном положении с продовольствием, содержатся просьбы выслать в указанные квадраты самолеты с оружием, боеприпасами, снаряжением. Регулярно докладывается о передислокации отряда, указываются насе­ленные пункты, возле которых разгорались жаркие бои с карателями. Особое чувство вызывает радиограмма с таким текстом: "Гульон на по­стройку танка собрал 6100 рублей." (Радиограмма 189 от 14.01.43). Подумать только! Находящиеся в исключительно тяжелом положении, почти без продовольствия и боеприпасов, партизаны находят в себе силы жить теми же думами и устремлениями, что и все советские люди за линией фронта! Далее из отчета и радиограмм следует, что после нападения 5 марта 1943 года на партизанский отряд крупного карательного отряда фашистов бой длился более суток. Под натиском превосходящих сил врага партизаны начали отступать. Сильно поредевший отряд Гуйона и Повассара при­крывал отход и поэтому нес наибольшие потери. После отрыва от карателей в район старой партизанской базы собрались лишь шестеро: Гуйон, Повас-сар, Гомес, Сухишин, Семенов и Альберка. Их положение было поистине от­чаянным. Не было продуктов, не было боеприпасов. Они приняли единст­венно правильное решение - идти к линии фронта и пробиться к своим на большую землю. Этот изнурительный девятидневный поход по раскисшим от таявшего снега болотам и лесам отнял, казалось, у людей все оставшиеся силы. Тем не менее 19 марта 1943 года остатки отряда перешли линию обо­роны противника в районе Мясного Бора. К сожалению, в самый последний момент, уже на нейтральной полосе, гитлеровцы обнаружили партизан и от­крыли по ним шквальный пулеметный огонь. Перед самыми окопами наших передовых подразделений замертво упали комиссар отряда Повассар и парти­зан Альберка. Здесь, у новгородской деревни Орефино, в общей братской могиле спят вечным сном наш земляк Повассар из солнечной Испании, бесстрашный боец-интернационалист Альберка. Гитлеровцы согнали в Красногвардейск большое количество жителей из городов и населенных пунктов, расположенных под блокированным Ле­нинградом Именно по этой причине здесь оказалась довольно большая груп­па юношей и девушек из Пушкина. Были среди них Александра Дрынкина, Екатерина Шилова, Игорь Рыбаков и другие. Шура Дрынкина - комсомолка, жена командира Красной Армии Анд­рея Дрынкина. Маленькая комната Шуры в доме на улице Радищева превра­тилась в штаб сопротивления. Наиболее частыми гостями здесь были Екате­рина Шилова, Валентина Дмитриева, комсомолка Евдокия Потапова. Чтобы как-то поддержать умиравшую с голода семью, Дуся Потапова нанялась на работу в немецкий полевой госпиталь. Здесь же работала Валя Дмитриева. В комнате у Шуры и было принято решение в начале связаться с Со­ветскими военнопленными, а затем, похитив у врача оружие, попытаться бе­жать из города и связаться с партизанами. Через некоторое время Дусе Пота­повой и Вале Дмитриевой удалось познакомиться, а затем привлечь в свою группу двух пленных советских воинов - Алексея Куприянова и Алексея Ни­колаева, работавших в том же полевом госпитале. Шура Дрынкина через военнопленного Михаила Матвеева связалась с группой военнопленных, работавших на городском хлебозаводе. Это была огромная удача. Похищаемый на пекарне хлеб патриоты передавали слабым узникам гитлеровских концлагерей. Ценой этого же хлеба приобреталась гражданская одежда, медикаменты. Группа Дрынкиной разрасталась. Зимой 1941-42 года к ней примкнул Сергей Степанов, боец народного ополчения из Ленинграда. Когда часть, в которой он служил, была разбита под Лугой, ему удалось вырваться из окру­жения, переодевшись в гражданскую одежду, пробраться в Красногвардейск. В трофейном гестаповском документе Степанов упоминается как руко­водитель группы из десяти человек. Так оно в сущности и было. Возле Сер­гея объединились заместитель политрука Игорь Иванов, рядовые Иван Мак-симков, Николай Александров и другие военные. Все они числились на бир­же труда как рабочие разных специальностей, и все страстно мечтали вер­нуться в ряды Красной Армии и беспощадно бить врага. Как выяснилось, связь группы Сергея Степанова с группой Шуры Дрынкиной была установлена через Надю Фёдорову. Всего в гатчинских лагерях погибло около 10 тысяч пленных советских воинов. В руках Нади сосредотачивались изготовленные военнопленными разные игрушки из дерева. Надя Мобилизовала многих Загвоздинских маль­чишек, которые обменивали их у немецких солдат на хлеб, консервы и сига­реты. Добытое таким путём продовольствие передавалось пленным. Кто зна­ет, скольким советским солдатам сохранила жизнь Надя и её подруги. Мюллер приступает к допросу военнопленных. Сначала он собирается вести на каждого отдельный протокол, но потом, поняв, что здесь ничего не удастся добиться, записывает для краткости все показания. Вот текст этого документа: "Евгений Кушенльницкий- военнопленный говорит: "Да, девуш­ки время от времени приходили к нам. Я с ними танцевал, играл на гитаре. О планах побега ничего не знаю" Григорий Горбачёв, военнопленный, даёт такие же показания, как и его предшественник. Анатолий Баринов, военнопленный, говорит то же, что и допрошенные ранее. Показания военнопленных неправдоподобны, хотя и одинаковы. Очевидно, военнопленные договорились между собой в камере "Дулага-154" (лагерь военнопленных), где сидели одну ночь из-за отсутствия свободных помещений". Верные военной присяге, солдаты ничего не сказали врагу, не раскры­ли замыслов группы, не выдали своих подруг. Так же поступил коммунист Игорь Иванов. Он ни единым словом не обмолвился о замысле группы, отри­цал все предъявленные обвинения. Стало известно, что одним из руководите­лей комсомольско-молодёжного партизанского подполья был Игорь Иванов-коммунист, заместитель политрука част, которая осенью 1941 года приняла на себя танковый удар фашистов под Гатчиной. По-иному, но не менее мужественно, вёл себя комсомолец Иван Мак-симков, сын коммуниста-слесаря завода имени Рошаля. До войны Иван рабо­тал помощником механика на невском пароходе "Пятилетка". Он был душой этого маленького отряда. Протоколы допроса проливают новый свет на роль Максимкова в антифашистском подполье. Максимкова допрашивали дважды, во время второго допроса, уже на­кануне казни, Иван, понимая, что жить осталось считанные часы заявил сле­дователю: "Да, я хотел уйти в лес для того, чтобы перейти на сторону крас­ных. Я знал, что меня сразу же призовут в Красную Армию, я этого хотел". Тогда Мюллер потребовал чтобы Максимков назвал фамилии военно­пленных, которых, по имеющимся у него сведениям Максимков завербовал для ухода к партизанам. Иван ответил: "Я ведь получу пулю в лоб. Зачем же мне впутывать в это дело еще и других". И он не назвал Мюллеру имён. После подобных допросов, пишет в своём спецсообщении штурмбанфюрер СС Зайдель, "...когда было установлено соучастие вышеназванных лиц в организации партизанской группы над ними 30.06.42 года, была произ­ведена расправа". Вот список тех, кто беззвёздной июньской ночью отдал родине в труд­ную для неё пору самое дорогое-жизнь. Цитирую список в том виде, как он представлен в спецсообщении гестаповца: 1. Надежда Фёдорова родилась 24.09.21 г. 2. Александра Дрынкина родилась 23.04.16 г. 3. Евдокия Потапова родилась 05.03.23 г., бухгалтер, ранее была комсоргом. 4.Валентина Дмитриева родилась 23.02.20 г. 5.Катя Шилова родилась 28.10.20 г., парикмахер. 6.Сергей Степанов-18.01.18 г. 7.Иван Максимоков-06.01.19 г. 8.Николай Александров- 21.11.24 г., рабочий. 9.Константин Ловинецкий- 28.09.12 г., рабочий. 10.Ю.Борис Соколов-27.04.16 г., столяр. 11.П.Михаил Стоваленков 14.10.24. г., рабочий. 12.Юрка Черняков 21.06.19. г., рабочий. 13.Борис Мавринский 02.07.16. г. 14.Иван Ключков 02.07.16. г., маляр. 15. Игорь Иванов 05.03.15. г., рабочий. Пленные советские воины, входившие в Гатчинскую комсомольско-молодёжную группу партизан и подпольщиков. 1.Куприянов Алексей 20.03.20 г. 2.Николаев Алексей 30.03.20 г. З.Матвеев Михаил 25.10.15. г. 4.Орлов Алексей 1912 г. 5.Крушеницкий Евгений 15.01.16. г. 6.Лебедев Михаил 15.09.12. г. 7.Раевский Василий 1921 г. 8.Горбачёв Григорий 13.06.16. г. 9.Гололобов Александр 12.08.14. г. Ю.Баринов Анатолий 17.04.15. г. Надежда Федорова работала кладовщицей на фашистском аэродроме в Гатчине. Надя собирала сведения о противнике и передавала их советскому командованию, держала связь между гатчинскими подпольщиками и Ленин­градом. До войны семья Нади жила на Детскосельской улице в Загвоздке. До сих пор сохранилась часть некогда большого дома. Отец, Иван Федорович, работал кочегаром на ленинградской фабрике «Пролетарский труд», мать ра­ботала в столовой граммофонной фабрики в Гатчине. В семье было пятеро детей. Надя, старшая из них, не окончив учения (училась она во 2-й школе, ныне школа № 4, что на улице Чкалова), вынуждена была с 14 лет пойти ра­ботать ученицей в магазин для того, чтобы помогать семье. Когда началась Великая Отечественная война, Надя работала продав­цом в хлебобулочном отделе продовольственного магазина в доме №1 по Со­ветской улице. Когда осенью 1941 года немецко-фашистские войска оккупи­ровали Гатчину, Наде было 19 лет. Понимая, что в условиях безудержного фашистского террора отец и мать, в случае ее провала будут обвинены в соучастии и подвергнутся самым жесточайшим репрессиям, Надя решила съехать с квартиры родителей и, хо­тя бы внешне, порвать с ними. Она поселилась в отдельной комнате на вто­ром этаже дома № 25 по улице Герцена. Эта комната была удобна для Нади и потому, что там, как это сейчас установлено, она могла незаметно встречаться с товарищами по подпольной работе. Жившая этажом ниже Евгения Сергеевна Кирсанова вспоминает, что к Наде иногда приходили незнакомые ей молодые люди и девушки. Иногда среди подпольщиков, кроме гатчинцев, были также ленинградцы и пушкинцы. Беспокойство об отце и матери, о малолетних братьях и сестрах не ос­тавляло Надю. Когда родители высказали мысль о том, чтобы перебраться на родину, в Псковскую область, Надя поддержала родителей. В начале 1942 года семья уехала. У фашистов имелись показания о том, что во время налетов советской авиации она записывала сведения о бомбовых попаданиях и вызванных ими повреждениях для того, чтобы сообщить об этом Красной Армии, а также ве­ла и другие записи, характер которых тщательно скрывала от своих подруг. Они располагали данными о том, что собранные Надей сведения и ка­кие-то важные документы были доставлены в Ленинград двумя ее подругами, перешедшими линию фронта. Гитлеровцы были также обеспокоены най­денной у Федоровой фотографией одного из тайных агентов СД. Они на­стойчиво добивались объяснения, как эта фотография попала в ее руки. На­конец, фашисты требовали, чтобы подпольщики выдали им своего радиста, который, якобы находясь в Сиверской, поддерживал связь с партизанами. Немецкий следователь штурмбанфюрер СС Мюллер, палач, который допрашивал и пытал героев, записал дословно (такова была его обязанность) все, что отвечали на его вопросы участники подпольной группы. Диалог за­плечных дел мастера с гатчинскими патриотами невозможно читать без глу­бокого волнения: сколько душевной красоты, гордости за свой подвиг, пре­зрения к фашистским захватчикам и смерти в ответах героев. Не случайно в своем специальном сообщении штурмбанфюрер Зайдель вынужден был от­метить стойкость комсомолки Нади Федоровой. Ее допрашивали три раза. В перерывах между допросами, когда изби­тую и окровавленную девушку бросали в камеру, к ней подсаживали женщин провокаторов. Но ни пытки, ни ухищренные приемы предательниц не смогли сломить Надину стойкость. Во время первого допроса Мюллер пытается заставить Надю расска­зать об Александре Дрынкиной - организаторе группы военнопленных. Надя отвечает: «С Шурой не имела ничего общего и поэтому не могу говорить о ее делах». На вопрос о связях с Ленинградом Надя заявляет: «У меня нет связи с Ленинградом, никакого задания оттуда не получала и никаких сообщений туда не посылала». Следователь предъявляет Наде неопровержимые доказательства того, что ей известно о переходе линии фронта двух девушек. Возражать тут труд­но, и Надя отвечает: «Да, я знаю об этом, но это не мои подруги. Находясь ранее здесь, в бункере, вместе с одной девушкой, я услышала от нее, что две ее знакомые ушли в Ленинград». Следователь хватается за телефон, хочет проверить правильность заяв­ления Федоровой, но, услышав ответ секретаря, со злобой бросает трубку. Следующее примечание Мюллера к словам Нади раскрывает причину этой ярости: «Заключенная, находившаяся с Федоровой в бункере - это Полякова, которую уже казнили». Надя, конечно, знала о смерти своей подруги по тюрьме и поэтому могла смело ссылаться не погибшую, той уже ничего не грозило. Из протокола первого допроса Нади мы узнаем два неизвестных ранее обстоятельства. Во-первых, Надя уже не первый раз попадает в лапы СД, это также подтверждает и протокол второго допроса, где есть такие слова На­ди, обращенные к следователю: «Когда я однажды была арестована вашей службой...". Значит, Надя была уже знакома с ужасами фашистских застенков, но это не смогло остановить бесстрашную девушку, вступившую на путь бес­пощадной борьбы с врагом. И, во-вторых, нам становится известной фамилия еще одной патриотки, павшей от рук фашистских извергов девушки по фа­милии Полякова. Допрос продолжается. Мюллер требует, чтобы Надя сообщила ему о подпольной деятельности Евдокии Потаповой, Екатерины Шиловой и Юрия Черникова. Надя отвечает, что она с этими лицами ни о каких делах не гово­рила. Второй допрос Нади также оканчивается для Мюллера неудачей. Де­вушка отрицает все обвинения, в том числе, что вела записи разрушений, причиненных советскими авиабомбами. К концу допроса Надя заявляет: «То, что от меня требуют сказать, я не скажу. Если даже вы станете убивать меня, я все равно все буду отрицать». Третий допрос Нади начинается с того, что она заявляет: «Да, я гово­рила в камере какой-то Вере (речь идет о провокаторе, возможно, это была сама Воронцова, которую Надя в лицо не знала), что никаких показаний да­вать не буду. Это могу еще раз подтвердить». И заканчивает: «Никаких показаний давать не буду». Рассвирепевший Мюллер пишет очередное примечание: «Показания Нади неправдоподобны, установлено, что она хотела перейти к красным. На­дя знала Шуру, Дусю, Катю, а также Юрку. Все эти люди собирались в лес. Шура встречалась с Надей и, определенно, разговор шел об этом плане». Бросается в глаза, что Мюллер не употребляет трудных русских фами­лий, а пишет лишь имена арестованных, причем в уменьшительной форме, очевидно так, как они сами обращались друг к другу. Эта фамильярность па­лача со своими жертвами, которых он завтра пошлет на казнь, воспринимает­ся как изощренный садизм. Итак, Мюллер не верил ни в одно Надино слово, но, хотя у штурмбанфюрера имелись веские доказательства причастности Федоровой к патриоти­ческому подполью, ему так и не удалось заставить девушку рассказать о ее антифашистской деятельности. Теперь мы знаем, что означали слова Зайделя: «Она настойчиво молчала!». Не менее мужественно вела себя в гестаповском застенке Шура Дрынкина - 25-летняя патриотка с совсем не военной профессией парикмахера. «Из надежных документальных данных явствует, - сообщает Зайдель, - что она принимала активное участие в комсомоле. После допроса было видно, что она использовала все пути, чтобы оказать активную помощь большевикам». Позицию полного отрицания объявленных обвинений заняло и боль­шинство военнопленных. Александра Дрынкина, Евдокия Потапова, Екате­рина Шилова и Валентина Дмитриева встречались с военнопленными на хле­бозаводе, и вовлекли их в свою группу для того, чтобы вместе уйти к парти­занам. Через Надю установили связь со второй группой подпольщиков, кото­рой руководили Игорь Иванов и Сергей Степанов. Эта группа решила про­рваться к партизанам совместно с девушками и военнопленными. Гатчинцы Алексеев и Васильева вспоминают, что из лагерей грузовики ежедневно вы­возили сотни трупов военнопленных, умерших от недоедания и болезней. Предательство. Каким же образом были арестованы подпольщики? Кто же выдал их? МЫ узнаем из записок того же Зайделя. Долгое время не было известно имя человека с черной совестью, человека передавшего в лапы гестапо гатчинских комсомольцев-подпольщиков. Но оно стало известным. Гатчинские Комсомольцы вместе со всеми жителями Гатчины потребовали суда над предательницей. И справедливое возмездие настигло платного агента фашистской разведки. В спецсообщении штурмбанфюрера СС Зайделя указано имя предательницы. К сожалению, русское имя и фамилия: Вера Воронцова. В полевую жандармерию предательница попала естественным путем для людей такого пошива: немцы арестовали её за мелкую рыночную кражу. В основу розыска предательницы, который был осуществлен сотрудниками КГБ через 19 лет после совершения ею преступления, легла обычная житейская логика: «Если она воровала при немцах, значит, воровали после войны». Это заключение было подтверждено Министерством Внутренних Дел. «Да, Вера Воронцова, профессиональная воровка и дочь вора - профессионала, отбывает очередное наказание за очередную краж.». На допросе в управлении КГБ в Ленинграде она призналась: "Была в Гатчине тайным агентом гес­тапо по выявлению партизан, сочувствовавших им лиц и коммунистам." Рано утром 27 июня 1942 года Евгения Кирсанова видела из окна своей квартиры идущего через двор офицера в форме гестапо. Офицер поднялся по лестнице на второй этаж, где жила Надя, потом спустился и зашёл в комнату Кирсановой. "Где Фёдорова? - спросил он - её нет у себя. Кирсанова не знала, где Надя. Офицер подвинул к окну стул и задвинул занавеску так, что остался лишь уз­кий просвет, сквозь который ,однако, был виден двор и подход к крыльцу. Потом приказал Кирсановой - Оставайтесь в комнате, никуда не выходите. Потянулись долгие часы ожидания. Наконец офицеру надоело молча­ние, он вдруг заговорил, обращаясь к Кирсановой: "Вы знаете, что Федорова партизанка?" Евгения Кирсанова обернулась к окну и похолодела. Через двор, направляясь к крыльцу, шла Надя. Видя волнение Кирсановой, и боясь, что она предупредит Федорову, офицер злобно прошипел: "Не трогайтесь с места, тихо". Когда Надя подня­лась к себе, гестаповец вышел из комнаты, ступеньки лестницы заскрипели под его сапогами. Через несколько минут Кирсанова увидела, как офицер и Надя вышли из дома. Потом Кирсанова прочитала немецкое объявление, извещавшее о рас­стреле очередной группы советских людей. Среди них была Надя. Их расстреляли белой июньской ночью в парке Сильвия, там, где берет начало Комсомольская улица. Еще летом 1941 года здесь между двух старых елей гатчинцы вырыли щели, в которых спасались от бомбежки фашистской авиации. На краю уже начавших осыпаться ям палачи поставили Надю ее друзей. В кирпичной стене парка до сих пор находят засевшие в ней пули не­мецких автоматов. Когда родная гатчинская земля укрывала в своих объяти­ях истерзанное девичье тело, Надя уже входила в бессмертие. Она примкнула к героям, отдавшим жизнь за священное дело Родины. Светлая тень Нади встала в одну шеренгу с Зоей Космодемьянской, Лизой Чайкиной, Любовью Шевцовой. Немало героических страниц вписали в историю боев Великой Отече­ственной Войны комсомольцы Гатчины. Мы все хорошо знаем бесстрашную деятельность в годы ВОВ гатчинского молодежного антифашистского под­полья. Их было 25, и для каждого из них не было другой цели, кроме борьбы за свободу и независимость нашей Родины. Стену в парке "Сильвия", испещренную пулями, теперь знает каждый юноша, каждая девушка. Здесь оборвалась жизнь молодых патриотов, здесь они были расстрелены фашистскими палачами. Это и к ним относятся бес­смертные слова, выбитые на граните Марсова поля: "Не жалость, а зависть рождает судьба ваша в сердцах всех благородных потомков. В красные страшные дни славно вы жили и умирали прекрасно". Память В 1964 г. на средства, заработанные молодежью на субботниках, в пар­ке "Сильвия" установлен памятник бесстрашным комсомольцам. Его авторы архитектор В. С. Васильковский и скульпторы В. С. Иванов и А. А. Королюк. На стене перечислены 25 фамилий. Рядом стоит бронзовая коленопре­клоненная фигура девушки, олицетворяющая юность. Памятник установлен на место предполагаемого расстрела патриотов 30. 07. 1942 года.. Молодежная антифашистская патриотическая группа дей­ствовала в оккупированной Гатчине в 1941 -1942 годах. Парк Сильвия. Из проволоки Старинная аллея. Клетка у стены. Ночной листвы Шаги. Ведут гестаповцы Обманчивый покой. Заключение С начала Великой Отечественной войны минуло шесть десятилетий. Но только сейчас для нас начинают приоткрываться страницы подлинной исто­рии войны. До сих пор мы не знаем самого главного - цены Победы. Рано или поздно мы обязательно признаем, что войну мы выиграли количеством, не­слыханным по массовости жертвоприношением. Не имеет аналогов в новейшей истории и трагедия, постигшая Ленин­град. Один лишь Ленинградский фронт в 1944 году потерял 650 тысяч чело­век убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Оборонительное и наступа­тельное движение сражения за Гатчину (Красногвардейск) были составной частью Ленинградской битвы. О мужестве и стойкости гатчинцев в военные годы немало рассказыва­лось в центральных и Ленинградских газетах, в местной печати. В 1986 году вышла книга "На ближних подступах к Ленинграду", освещавшая вклад тру­дящихся Гатчины в борьбу с врагом в период Великой Отечественной войны. Она была тепло встречена читателями, давно разошлась. Сейчас написана новая книга. В ней продолжен рассказ о драматиче­ской обороне Красногвардейска в августе - сентябре 1943 года, борьбе гат­чинцев с врагом в период оккупации, об освобождении города и района в ян­варе 1944 года. Гатчина в основном залечила свои тяжелые раны. Там, где гремели бои, высятся новые жилые дома, построены кинотеатры и клубы, восстанов­лен Гатчинский дворец, другие архитектурные сооружения. Вдоль бывших рубежей, на которых сражались защитники , воздвигну­ты величественные памятники, установлены мемориальные доски. Продол­жается поиск имен забытых героев, конкретизируются подробности минув­ших боев. Большую работу по уточнению фактов, связанных с обороной Красногвардейска, борьбой подпольщиков и партизан, ведет журналист И. Г. Любец-кий. Им установлено общее количество отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов, входивших в Красногвардейский и Слуцко-Колпинский укрепленные районы, выяснены многие неизвестные страницы их боевого пути. Тем огорчительнее узнавать о случаях забвения памяти воинов, павших в боях за Родину. До сих пор не отмечены обелисками и стелами многие поля былых сражений. В лесах и болотах области ежегодно обнаруживаются все новые и новые непогребенные воинские останки. Растет количество заброшенных захоронений. Бывают случаи, когда братские могилы запахиваются, сносятся, сравниваются с землей. Горькой иронии полны известные всем слова: "Никто не забыт, ничто не забыто." Па­мять о ратных и трудовых делах гатчинцев в военные годы должна быть на­всегда в сердцах потомков. Список используемой литературы. 1.Ветеран. Лениздат, 1984. 396с. 2. Дороги наши фронтовые. Стихотворение и поэмы ле­нинградских поэтов - фронтовиков.- Л.:,Лениздат, 1990.-174с,ил 3. На ближних подступах к Ленинграду: Гатчина в го­ды Великой Отечественной войны, Сост. И.Т.Любецкий. Л.:Лениздат,1986.-302с. 4. Памятники боевой славы на Гатчинской земле. Гатчина, 1990.78с. 5. Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны. Л..Лениздат, 1992,300с.