Гражданско-правовой режим культурных ценностей в российской федерации САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи Александрова Мария Александровна ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЙ РЕЖИМ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Специальность 12.00.03 – гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право Диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук Научный руководитель кандидат юридических наук, доцент Н.Ю. Рассказова Санкт-Петербург – 2007 ОГЛАВЛЕНИЕ Оглавление ……………………………………………………………………….2 Список сокращений …………………………………………………………….3 Введение …………………………………………………………………………..6 Глава 1.Культурные ценности как объект гражданских прав Параграф 1.Понятие и сущность культурных ценностей…………………….13 Параграф 2. Виды культурных ценностей по законодательству России……38 Глава 2. Право собственности на культурные ценности Параграф 1. Некоторые особенности приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности……………………………………....66 Параграф 2. Содержание и осуществление права собственности на культурные ценности……………………………………………………….....116 Глава 3. Культурные ценности как объект обязательственных правоотношений Параграф 1. Особенности купли-продажи культурных ценностей………..142 Параграф 2. Иные обязательства в отношении культурных ценностей…...155 Заключение ……………………………………………………………………166 Библиографический список ...................…………………………………….168 СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 1. Гаагская конвенция - Конвенция об охране культурных ценностей в случае вооруженного конфликта от 14 мая 1954 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. М., 1960. Вып. XIX. 2. Конвенция ЮНЕСКО 1970 г. – Конвенция о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности от 14 ноября 1970 года // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. М., 1990. Вып. XLIV. 3. Конвенция ЮНЕСКО 1972 г.– Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия от 16 ноября 1972 года // Международные нормативные акты ЮНЕСКО. М., 1993. 4. Конвенция УНИДРУА - Конвенция об украденных и незаконно перемещенных культурных объектах от 24 июня 1995 года // Международное частное право. Сб. документов. М., 1997. 5. ГК РСФСР 1922 г. – Гражданский кодекс РСФСР 1922 года. 6. ГК РСФСР 1964 г. – Гражданский кодекс РСФСР 1964 года. 7. ГК РФ – Гражданский кодекс РФ. 8. ЗК РФ – Земельный кодекс РФ. 9. УК РФ – Уголовный кодекс РФ. 10. УПК РФ – Уголовно-процессуальный кодекс РФ. 11. Закон СССР об охране памятников - Закон СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры» от 29 октября 1976 года №4692-IX // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. №44. ст. 628. 12. Закон РСФСР об охране памятников - Закон РСФСР «Об охране и использовании памятников истории и культуры» от 15 декабря 1978 года // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1978. N 51. ст. 1387. 13. Основы законодательства о культуре - Закон РФ «Основы законодательства РФ о культуре» от 9 октября 1992 года №3612-I // Ведомости РФ. 1992. №46.ст.2615. 14. Закон о вывозе - Закон РФ «О вывозе и ввозе культурных ценностей» от 15.апреля 1993 года №4804-1 // Российская газета. 15 мая 1993 года. 15. Закон о музейном фонде - Закон РФ «О музейном фонде РФ и музеях в РФ» от 26 мая 1996 года №54-ФЗ // СЗ РФ.1996. №22. ст. 2591. 16. Закон о регистрации - Закон РФ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» от 21 июля 1997 года № 122-ФЗ // СЗ РФ. 1997. №30. ст.3594. 17. Закон о перемещенных культурных ценностях - Закон РФ «О культурных ценностях, перемещенных в союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории РФ» от 15 апреля 1998 года № 64-ФЗ// СЗ РФ. 1998. №16. ст. 1799. 18. Закон о приватизации - Закон РФ «О приватизации государственного и муниципального имущества» от 21 декабря 2001 года № 178-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №4. ст. 251. 19. Закон об ОКН - Закон РФ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» от 25 июня 2002 года №73-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №26. ст.2519. 20. Положение об охране памятников - Положение об охране и использовании памятников истории и культуры, утвержденное Постановлением Совета Министров СССР от 16 сентября 1982 года N 865 // СП СССР. 1982. N 26. ст.133. 21. Инструкция о порядке учета недвижимых памятников - Инструкция о порядке учета, обеспечения сохранности, содержания, использования и реставрации недвижимых памятников истории и культуры, утвержденная Приказом Министерства Культуры СССР от 13 мая 1986 г. №203 (официально опубликована не была). 22. Инструкция о порядке учета движимых памятников - Инструкция о порядке учета и хранения движимых памятников истории и культуры, находящихся в личной собственности граждан, утвержденная Приказом Министерства Культуры СССР от 12 февраля 1986 г. №53 (официально опубликована не была). 23. Постановление №3020 - Постановление Верховного Совета РФ «О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность» от 27.12.91 № 3020-1 // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР от 16 января 1992 г., N 3. ст.89. 24. Положение об особо ценных ОКН - Положение об особо ценных объектах культурного наследия народов РФ, утвержденное Указом Президента РФ от 30 ноября 1992 г. N 1487 // Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1992. N 23. Ст. 1961. 25. Указ о перечне объектов - Указ Президента РФ «Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения» от 20.02.1995 № 176 // СЗ РФ. 1995. N 9 ст. 734. 26. Положение о музейном фонде - Положение о Музейном Фонде Российской Федерации, утвержденное Постановлением Правительства РФ от 12 февраля 1998 г. №179 // СЗ РФ. 1998. №8. ст. 949. 27. КС РФ – Конституционный суд РФ, 28. ВАС РФ, ФАС – Высший Арбитражный суд РФ, Федеральный Арбитражный суд. 29. Министерство культуры – Министерство культуры и массовых коммуникаций РФ. 30. Росохранкультура – Федеральная служба по контролю за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Понятие «правовой режим» вызывает все больший интерес в теории права[1] . Активно используется указанное понятие и в современной цивилистике[2] . В рамках настоящего исследования мы исходим из того, что под правовым режимом объекта понимается «система юридических правил, устанавливающих положение объекта гражданского права, его правовую характеристику, «статику и динамику правового существования» объекта, особенности возникновения, осуществления и прекращения гражданских прав применительно к объекту»[3] , «возможность или невозможность совершения с объектом определенных действий»[4] . Особый интерес к исследованию гражданско-правового режима культурных ценностей обусловлен, в первую очередь, тем, что указанные ценности традиционно являются предметом повышенного общественного интереса. Они привлекают к себе внимание как средоточие творческого потенциала человечества, незаменимая часть материального мира, лежащая в основе культурного разнообразия. Пристальное внимание к вопросам гражданско-правового режима культурных ценностей объясняется и спецификой рассматриваемых объектов. С одной стороны, культурные ценности являются объектами гражданских прав, следовательно, отношения, складывающиеся по поводу них, регулируются гражданским правом на основании присущего ему принципа диспозитивности. С другой стороны, большая значимость исследуемых объектов предопределяет особое отношение государства к вопросам охраны культурных ценностей. Следствием этого является применение к указанной сфере отношений норм административного права, в котором преобладает императивный метод. Таким образом, при рассмотрении вопросов гражданско-правового режима культурных ценностей мы сталкиваемся с той областью частного права, в которой элементы и цели, присущие праву публичному, выражены достаточно явно. Происходящие в современной России преобразования не могли не отразиться и на правовом регулировании отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей. Произошла существенная либерализация гражданского оборота культурных ценностей, во многом изменилось отношение государства к задачам и способам охраны культурного наследия России. На протяжении последнего десятилетия в России велась активная работа по формированию новой системы законодательства о культурных ценностях. Только на федеральном уровне сегодня насчитывается более двухсот нормативно-правовых актов, затрагивающих интересующую нас тематику. Регулирование данной сферы общественных отношений, в целом, носит межотраслевой и, подчас, неоднородный характер. Следует признать, что нормы российского законодательства, посвященные особенностям правового режима культурных ценностей, не имеют системного характера и содержат целый ряд пробелов и коллизий. Это создает значительные трудности для их применения. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что проблемы гражданско-правового режима культурных ценностей являются актуальными с точки зрения теории, позитивного права и правоприменительной практики. Степень научной разработанности темы. Долгое время вопросы, затрагивающие исследуемую нами проблематику, оставались предметом изучения лишь философов, историков, искусствоведов. Проблемы правового режима культурных ценностей учеными-юристами исследовались недостаточно активно. До революции в некоторых учебниках и курсах гражданского права указывалось на то, что в российском законодательстве проблема правового режима культурных ценностей не имеет последовательного решения. Отмечалось, в частности, что законодателем не установлено достаточных ограничений права собственности в интересах культуры: сохранения памятников древности, охраны ландшафтов и т.п[5] . Тем не менее, указанные вопросы так и не стали предметом самостоятельного исследования дореволюционных правоведов. В советское время проблематика правового режима культурных ценностей нашла свое отражение в работах Н.Д. Бобоедовой[6] , М.М.Богуславского[7] , Л.Н. Галенской[8] , Л.А. Стешенко[9] и ряда других авторов. Однако указанные авторы затрагивали лишь международно-правовой и административный аспекты правового режима культурных ценностей. Цивилистическая проблематика правового режима культурных ценностей выступила объектом монографического исследования лишь дважды. В 1989 году вышла в свет кандидатская диссертация М.В. Васильевой «Гражданско-правовые средства охраны и использования памятников истории и культуры»[10] . В 1990 году была опубликована монография А.П. Сергеева «Гражданско-правовая охрана культурных ценностей в СССР»[11] . В последние годы вопросы гражданско-правового режима культурных ценностей также были незаслуженно обойдены вниманием цивилистов. В 1995 году вышла в свет кандидатская диссертация Р.Б. Булатова «Культурные ценности: правовая регламентация и юридическая защита»[12] , рассматривающая указанные объекты с точки зрения теории права. Годом позже, в 1996 году, появилась работа Е.Ю. Егоровой, посвященная государственно-правовой защите культурных ценностей[13] . В 2000 году была опубликована кандидатская диссертация С.Г. Долгова «Культурные ценности как объекты гражданских прав и их защита: гражданско-правовой и криминалистический аспекты»[14] . Широта и межотраслевой характер заявленной темы не позволили автору подробно остановиться на основных аспектах цивилистической проблематики исследования. Очевидно, что проведенных до настоящего времени исследований недостаточно для решения теоретических и практических вопросов гражданско-правового режима культурных ценностей. Цель и задачи исследования. Целью работы является комплексное изучение теоретических и практических проблем гражданско-правового режима культурных ценностей в нашей стране. В соответствии с целью для разрешения в диссертационном исследовании ставятся следующие задачи: · Охарактеризовать культурные ценности в качестве объектов гражданских прав, выявить специфику указанных объектов, сформулировать определения основных понятий, необходимых для осуществления правового регулирования общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей. · Дать характеристику основным видам культурных ценностей, предусмотренным российским законодательством. · Исследовать вопросы приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности, проблемы содержания и осуществления права собственности на культурные ценности и наметить возможные пути совершенствования законодательства в указанной сфере. · Рассмотреть культурные ценности как объект обязательственных отношений. Выявить специфику названных обязательств, осветить тенденции развития законодательства в рассматриваемой сфере. Методология исследования. Методология исследования основана на использовании как общенаучных, так и частнонаучных методов. К общенаучным методам относятся: диалектический метод, логические методы (анализа, синтеза, индукции и дедукции). К числу специальных методов относится сравнительный и формально-юридический. При анализе действующего законодательства использовались следующие приёмы толкования: грамматическое, систематическое, историческое, телеологическое, сравнительно-правовое. Теоретическую основу исследования составили труды таких отечественных ученых, как С.С. Алексеев, М.М. Богуславский, М.И. Брагинский, Л.Н. Галенская, Н.Д. Егоров, В.А. Лапач, А.Л. Маковский, М.Г. Масевич, В.В. Ровный, А.П. Сергеев, К.И. Скловский, Ю.К. Толстой, Б.Л. Хаскельберг, Л.В. Щенникова и другие. В диссертации нашли широкое применение научные разработки Р.Б.Булатова, М.В. Васильевой, Е.Ю. Егоровой, А.М. Кулемзина, Д.В. Мазеина, И.Э. Мартыненко, Н.В. Михайловой, С.Н. Молчанова, К.Е. Рыбака, И.В. Савельевой, А.И. Чудинова и других. Научная новизна исследования. На защиту выносятся следующие положения и выводы, отражающие новизну проведённого исследования: 1. Культурными ценностями следует считать созданные человеком или подвергнутые его целенаправленному воздействию уникальные неодушевленные вещи, способные удовлетворять духовные потребности людей. 2. Понятие «культурные ценности» и понятие «объекты культурного наследия народов РФ» (далее – объекты культурного наследия) соотносятся как целое и часть. Под объектами культурного наследия следует понимать культурные ценности, взятые под охрану государства в установленном законом порядке. К объектам культурного наследия должны относиться как движимые, так и недвижимые вещи. 3. Необходимо законодательно закрепить правило о том, что лица, обнаружившие клад или археологическую находку, обязаны предъявлять обнаруженные вещи компетентным государственным органам для решения вопроса об их постановке на государственный учет и о передаче права собственности на указанные предметы обнаружившим их лицам. 4. На культурные ценности должны распространяться общие нормы ст. 234 ГК РФ о приобретательной давности. Необходимо исключить из Закона РФ «О вывозе и ввозе культурных ценностей» (далее – Закон о вывозе) ст. 43, устанавливающую по отношению к движимым культурным ценностям норму о двадцатилетнем сроке приобретательной давности. 5. Нормы, посвященные выкупу бесхозяйственно содержимых культурных ценностей (ст. 240 ГК РФ), должны распространяться лишь на объекты культурного наследия. 6. При отчуждении объектов культурного наследия общим правилом следует признать государственную регистрацию перехода права собственности на указанные объекты, а не договора купли-продажи объекта культурного наследия, как предусмотрено п.4 ст. 48 Закона РФ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» (далее – Закон об ОКН). 7. Выдача охранных обязательств как отдельных документов, содержащих совокупность требований по сохранению объекта культурного наследия, не должна являться обязанностью собственников и арендаторов объектов культурного наследия. Указанные требования регистрируются как ограничения (обременения) права собственности на объекты культурного наследия, а также подлежат включению в соответствующие договоры аренды. 8. Сделки, заключаемые в отношении движимых культурных ценностей, обладающих сравнительно высокой стоимостью (например, выше 50 тыс. МРОТ), нуждаются в специальной государственной регистрации. 9. Государство должно быть наделено преимущественным правом покупки отчуждаемых объектов культурного наследия и движимых культурных ценностей, обладающих сравнительно высокой стоимостью (например, выше 50 тыс. МРОТ). Практическая и теоретическая значимость диссертации заключается в возможности использования её положений, выводов и рекомендаций для совершенствования законодательства, судебной и договорной практики, дальнейшего исследования проблем, связанных с гражданско-правовым режимом культурных ценностей в России. Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, на котором проведено её обсуждение и рецензирование. Отдельные положения диссертации опубликованы в ряде отечественных журналов. Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, были использованы в учебном процессе при чтении курса «Правовое обеспечение музейной деятельности в РФ», а также представлялись в виде докладов на научно-практических конференциях, в частности: на IV Международной научно-практической конференции «Рериховское наследие» – «Охрана культурных ценностей: петербургские традиции» (Санкт-Петербург, 2004 год), на научно-практической конференции «Культурная собственность: проблемы правового регулирования» (Санкт-Петербург, 2004 год), на Международной научно-практической конференции «70 лет Международному договору об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакт Рериха)» (Санкт-Петербург, 2005 год), на Международной научно-практической конференции «Инновационная политика в сфере сохранения культурного наследия и развития культурно-познавательного туризма» (Москва, 2005год). ГЛАВА 1. КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ КАК ОБЪЕКТЫ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ Параграф 1. Понятие и сущность культурных ценностей Многозначность понятия «культурные ценности» очевидна. Проблема философского понимания категории «культурные ценности» подробно освещалась в предшествующих работах по данной тематике[15] . Исходя из этого, представляется целесообразным лишь вкратце сформулировать основные постулаты указанной философской проблематики. Философское содержание категории «культурные ценности» раскрывается в рамках культурологии и аксиологии. У понятия «культура» существует множество разнообразных толкований. Предложены уже сотни его определений, но универсального, сущностного, до сих пор нет. Можно лишь констатировать, что вне культуры невозможна жизнь человека и общества. Каждое новое поколение начинает свою жизнь не только в окружении природы, но и в мире благ, созданных предшествующими поколениями. Если человек создает культуру, то и культура создает человека. В общем смысле культуру можно рассматривать, как «неразрывное единство двух взаимосвязанных и взаимозависимых начал – создаваемого людьми предметного богатства мира и формируемых человеческих способностей, навыков, знаний и потребностей людей…[16] » Принято различать культуру материальную и духовную. К материальной культуре относятся, прежде всего, средства производства и предметы труда, вовлеченные в водоворот общественного бытия. Понятие материальной культуры охватывает широкий круг вещей и процессов, которые служат человеку. Материальная культура является показателем уровня практического овладения человеком природой. К духовной культуре относятся искусство, наука, религия, нравственные нормы поведения людей в обществе, богатство языка и многое другое. Таким образом, культура охватывает все достижения человечества в области как материального, так и духовного производства. Кроме того, для осознания феномена культуры большое значение имеет принцип преемственности. Культура существует не как пассивное хранение материальных и духовных ценностей, созданных предшествующими поколениями, а как активное творческое их использование человечеством для социального прогресса. Понятие «ценность» также остается в центре внимания философов и правоведов на протяжении многих веков[17] . В философской литературе существуют разные точки зрения по вопросу о природе ценности. В частности, ценность рассматривается как предмет, имеющий пользу и способный удовлетворить ту или иную потребность человека; как идеал; как норма; как значимость чего-либо для человека или социальной группы и т. д[18] . В правовой же литературе отмечается, что понятие «ценность» обладает яркой субъективной окраской. Указывается, что ценность - это предмет, субъективно осмысленный с точки зрения интересов человека[19] . Упомянутые аспекты понятия «ценность» следует рассматривать не как взаимоисключающие, а как взаимодополняющие общую концепцию ценностей. Обобщая приведенные определения, ценность, в самом общем виде, можно определить как осознанную людьми значимость объектов окружающего мира, которая определяется возможностью ценности удовлетворять потребности людей. Среди множества классификаций ценностей, существующих в философской науке, представляется необходимым выделить следующие. Во-первых, нельзя обойти вниманием классификацию, предложенную Гегелем. Все ценности, по мнению Гегеля, следует делить на утилитарные (экономические) и духовные. Экономические ценности выступают как товары: «Поскольку вещи имеют ценность, мы рассматриваем их как товары. Их значимость состоит в ценности, и только в ценности, не в специфических качествах»[20] . Во втором смысле ценности связываются со свободой духа. Большой интерес для целей настоящего исследования представляет и классификация, разработанная советским ученым В.П. Тугариновым, согласно которой ценности подразделяются на ценности жизни и ценности культуры[21] . Ценности жизни – все то, что дано человеку природой, - здоровье, окружающая среда и т.д. Ценности же культуры создаются самими людьми. Такова, в самом кратком изложении, философская трактовка явления, описываемого как «культурные ценности». Не менее сложен и вопрос о правовой сущности исследуемых объектов. Общепризнанно, что правовым регулированием охватываются далеко не все общественные отношения, связанные с культурными ценностями в философском понимании. Вне права происходит, например, сохранение и использование эстетических ценностей, ценностей морали и т.п. Таким образом, существуют такие культурные ценности в философском понимании названной категории, отношения по поводу которых, в принципе не могут быть урегулированы правом. Общественные отношения по поводу иных материальных и духовных культурных ценностей в философском понимании поддаются правовому регулированию. Изложенное позволяет очертить круг вопросов, требующих рассмотрения на данном этапе исследования. В первую очередь, необходимо ответить на вопрос, совпадает ли содержание юридического понятия «культурные ценности» с содержанием соответствующего философского понятия. Следует также определить, существует ли необходимость в разработке нового определения указанного юридического понятия. Для решения поставленных задач необходимо проанализировать имеющиеся в российском законодательстве определения понятия «культурные ценности», произвести обзор определений исследуемого понятия, содержащихся в международно-правовых документах, а также изучить определения рассматриваемого понятия, сформулированные в доктринальных источниках. Итак, обратимся к изучению существующих в России нормативно-правовых документов на предмет выявления и анализа содержащихся в них определений понятия «культурные ценности». Однако прежде чем приступить к выполнению указанной задачи следует хотя бы в общих чертах определить состав законодательства о культурных ценностях . В состав законодательства о культурных ценностях входят следующие законодательные акты: Основы законодательства о культуре; Закон об ОКН; ст. 20, 24, 31, 35, 40, 42 Закона РСФСР об охране памятников (остальные утратили силу); Закон о вывозе; Закон о музейном фонде; Закон о перемещенных культурных ценностях и некоторые другие. Кроме того, в состав законодательства о культурных ценностях включаются специальные подзаконные нормативные акты: Положение об охране памятников, Положение о музейном фонде и многие другие. Помимо названных актов, которые практически целиком посвящены регулированию отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, к законодательству о культурных ценностях могут быть причислены и отдельные статьи кодифицированных отраслевых актов, в частности, Гражданского, Земельного, Градостроительного, Уголовного и иных кодексов. Правовое регулирование рассматриваемых нами вопросов осуществляется и иными законодательными и подзаконными нормативно-правовыми актами. Например, вопросы разграничения государственной собственности на памятники истории и культуры решаются на основе целого блока специальных подзаконных нормативно-правовых актов[22] . Отнесение названных актов к источникам законодательства о культурных ценностях определяется характером соответствующих норм. Таким образом, в состав законодательства о культурных ценностях входят как нормативные акты, специально посвященные их охране и использованию, так и отдельные статьи иных нормативно-правовых актов, которые содержат нормы той же направленности. Достаточно беглого взгляда на специальные нормативные акты в рассматриваемой нами сфере, чтобы определить, что в их состав входят нормы различной отраслевой принадлежности. В основной своей массе это гражданско-правовые и административно-правовые нормы. (Однако в кодифицированных актах встречаются и иные нормы, например, уголовно-правовые.) Большинство указанных норм может быть сгруппировано в относительно самостоятельные блоки. Так, к административно-правовому блоку можно отнести, например, нормы, регулирующие отношения по поводу выявления и учета культурных ценностей, нормы, касающиеся отношений, складывающихся по поводу государственной охраны и сохранения культурных ценностей. Кроме того, к указанному блоку следует отнести и нормы, регулирующие порядок вывоза и ввоза культурных ценностей, таможенные правила перемещения культурных ценностей через границу РФ, нормы об административной ответственности за правонарушения, связанные с культурными ценностями, некоторые градостроительные нормы и т.д. К гражданско-правовому блоку следует причислить нормы, отражающие гражданско-правовые особенности приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности; нормы, устанавливающие ограничения права собственности на культурные ценности; нормы, посвященные особенностям оборота культурных ценностей. Таким образом, следует признать, что законодательство о культурных ценностях представляет собой относительно обособленную в системе российского законодательства общность нормативных актов и их частей, регулирующих отношения, складывающиеся по поводу культурных ценностей. Тем не менее, состав исследуемого массива норм неоднороден. В этой связи представляется правильным рассматривать законодательство о культурных ценностях в качестве комплексной отрасли законодательства, являющейся частью более общего массива законодательства РФ о культуре[23] . Итак, обратимся к обзору и анализу определений рассматриваемого понятия, содержащихся в российских законодательных актах . Конституция РФ, а также кодифицированные нормативно-правовые акты содержат лишь упоминания об исследуемом нами понятии, но не раскрывают его содержания, отсылая правоприменителя к специальному законодательству. В то же время специальное законодательство носит весьма противоречивый характер. Определение культурных ценностей, данное в основополагающем правовом акте в указанной сфере - Основах законодательства о культуре, никак нельзя назвать удачным[24] . Под культурными ценностями в ст. 3 Основ понимаются «нравственные и эстетические идеалы, нормы и образцы поведения, языки, диалекты и говоры, национальные традиции и обычаи, исторические топонимы, фольклор, художественные промыслы и ремесла, произведения культуры и искусства, результаты и методы научных исследований культурной деятельности, имеющие историко-культурную значимость здания, сооружения, предметы и технологии, уникальные в историко-культурном отношении территории и объекты». В сущности, указанная норма вводит в закон одно из возможных философских определений понятия «культурные ценности». Приведенное определение оказывается в значительной степени декларативным, поскольку такие явления как, например, «нравственные и эстетические идеалы» трудно представить в качестве объектов правового регулирования. Например, статья 188 УК РФ предусматривает ответственность за контрабанду культурных ценностей. Очевидно, что совершить контрабанду «нравственных и эстетических идеалов, норм и образцов поведения» или же «языков, диалектов и говоров» невозможно. Таким образом, представляется, что определение, содержащееся в Основах законодательства о культуре, нуждается в изменении: оно должно включать в себя лишь основные сущностные признаки правового явления, описываемого как «культурные ценности». Именно в этом случае нормы иных нормативно-правовых актов, содержащие отсылку к специальному законодательству о культурных ценностях, обретут смысл. Определение понятия «культурные ценности» содержится и в Законе о вывозе. Данное определение следует выводить из содержания ст.6 и ст. 7 Закона. Для целей Закона о вывозе под культурными ценностями понимаются «движимые предметы материального мира, находящиеся на территории РФ», перечисленные в ст.7 Закона (к ним, в частности, относятся: исторические ценности; предметы и их фрагменты, полученные в результате археологических раскопок; художественные ценности и многое другое). Таким образом, Закон содержит не общее определение понятия «культурные ценности», а перечень предметов, имеющий сугубо утилитарный характер и введенный в целях издания Закона о вывозе. Такое решение законодателя вполне оправдано целями принятия данного Закона. Однако трудно объяснить тот факт, что в принятых позднее нормативно-правовых актах, законодатель ссылается именно на сугубо специальное определение, содержащееся в Законе о вывозе, а не на «универсальное» определение Основ законодательства о культуре. В частности, ст. 3 Закона о музейном фонде и ст. 4 Закона о перемещенных культурных ценностях по вопросу определения понятия «культурные ценности» содержат отсылку к ст.7 Закона о вывозе. Суммируя сказанное, можно констатировать, что в законодательстве РФ используется два основных подхода к определению понятия «культурные ценности». Законодатель либо дает «универсальное» определение понятия «культурные ценности» с недопустимо широким содержанием, либо ограничивается перечнем объектов, относящихся к рассматриваемому понятию «для целей настоящего закона». В современном международном праве действует более 60 специальных правовых актов универсального и регионального характера, регулирующих вопросы правового режима культурных ценностей. Обратимся к нескольким наиболее значимым международно-правовым актам, в каждом из которых также применяется свое определение исследуемого нами понятия, сформулированное, обычно, «для целей данного акта»[25] . Рассмотрим определение культурных ценностей, содержащееся в ст.1 Гаагской конвенции. Согласно этому документу культурными ценностями признаются независимо от их происхождения и владельца: (а) ценности, движимые или недвижимые, которые имеют большое значение для культурного наследия каждого народа, такие как памятники архитектуры, искусства или истории, религиозные или светские, археологические месторасположения, архитектурные ансамбли, произведения искусства, рукописи, книги и некоторые другие объекты; (b) здания, главным и действительным назначением которых является сохранение или экспонирование движимых культурных ценностей, указанных в п. (а), такие как музеи, крупные библиотеки, хранилища архивов, а также укрытия, предназначенные для сохранения в случае вооруженного конфликта движимых культурных ценностей, указанных в п.(а); (с) центры, в которых имеется значительное количество культурных ценностей, указанных в пп. (а) и (в), так называемые центры сосредоточения культурных ценностей. Согласно ст.1 Конвенции ЮНЕСКО 1970 года под культурными ценностями понимаются ценности религиозного или светского характера, которые рассматриваются каждым государством как представляющие значение для археологии, доисторического периода, истории, литературы, искусства и науки и которые относятся к перечисленным в Конвенции категориям. К таким категориям, в частности, относятся: редкие коллекции и образцы флоры и фауны, минералогии, анатомии, палеонтологии; ценности, касающиеся истории, включая историю науки и техники, историю войн и обществ, а также связанные с жизнью национальных деятелей, мыслителей, ученых и артистов и с крупными национальными объектами; археологические находки, этнологические материалы, художественные ценности и т.п. (всего 11 категорий предметов). На региональном уровне, в частности, в рамках Совета Европы, также ведется активная работа по регулированию отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей. Так, например, Постановление Совета Европейских сообществ «О вывозе культурных ценностей» вместо определения соответствующего понятия содержит классификацию движимых культурных ценностей[26] . Все указанные объекты поделены на 14 категорий. В этот перечень входят, например, следующие объекты: археологические предметы более чем 100-летней давности из различных археологических источников; составные части памятников искусства и архитектуры или религиозных памятников, которые выделены в результате их разделения и насчитывают более чем 100 лет; картины и полотна, изготовленные из любого материала и на любом носителе, полностью ручной работы (в т.ч. акварели, гуаши и пастели); и многое другое. Таким образом, во многих международных документах, посвященных регулированию отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, используется метод перечисления категорий. В специальной иностранной литературе справедливо отмечалось, что определение исследуемого понятия через перечни не может способствовать выработке единого универсального критерия для определения понятия культурной ценности[27] . Возникает закономерный вопрос, почему в текст международно-правовых документов не включаются общие определения исследуемого понятия? Полагаем, что причиной использования подобного подхода является объективная сложность выработки универсального содержательного определения, причем не только для целей международного права, но и в рамках национального законодательства. Проиллюстрировать приведенный тезис можно на примере разнообразных доктринальных определений , предлагаемых в правовой науке для уяснения понятия «культурные ценности». Как отмечалось выше, с общефилософской точки зрения культурные ценности могут быть подразделены на материальные ценности культуры и духовные культурные ценности. В правовой доктрине нет единства взглядов в отношении объема юридического понятия «культурные ценности». Часть ученых полагает, что в содержание юридического понятия «культурные ценности» должны включаться как материальные, так и духовные объекты. Например, Е. Александров указывает, что культурными ценностями, с позиции права, должны считаться не только материальные предметы, но и любые произведения духовного творчества, независимо от того имели ли они материальное воплощение или нет[28] . Подобный вывод был сделан, по собственному признанию ученого, на основе анализа легального определения понятия «памятник истории и культуры», содержавшегося в тексте Закона СССР об охране памятников[29] . В названное понятие помимо прочего включались «произведения материального и духовного творчества, представляющие историческую, научную, художественную или иную культурную ценность». В правовой науке постсоветского периода аналогичной позиции придерживается А.И. Чудинов. Культурными ценностями, по мнению указанного автора, признаются любые произведения, являющиеся результатом творческого самовыражения человека в прошлом или настоящем, которые имеют большое значение для науки, истории, образования членов общества и способствуют развитию современной и будущей культуры[30] . К сожалению, остается неясным, какой смысл вкладывает автор в используемый им термин «произведение»: понимается ли под произведением лишь некий нематериальный объект, его материальное воплощение, или же «синтез» духовного содержания и воплощающей его формы. В отличие от предыдущего автора, Е.Ю. Егорова отмечает, что под культурными ценностями следует понимать «формы синтеза материальных и духовных результатов человеческой деятельности, за которыми признано обществом историческое, научное, художественное или иное культурное значение в силу их уникальности и способности выступать в качестве объединяющего начала для представителей народа одной страны, в том числе между их различными поколениями»[31] . Более убедительной представляется позиция тех ученых, которые полагают, что юридическое понятие «культурных ценностей» неизбежно сужает философскую дефиницию лишь до рамок материальных предметов культуры. Результаты же духовной деятельности человека получают в праве иной режим - режим объектов интеллектуальной собственности[32] . Последней позиции придерживаются многие современные правоведы. Так, А.Л. Маковский указывает: «Гражданское право в данном случае защищает культурные ценности не потому, что они представляют для нас огромный интерес с точки зрения истории, культуры, представлений о красоте, не потому, что имеет место замечательное сочетание желтых и синих тонов на картинах Эль Греко, и не потому, что замечательно изображено осеннее северное небо на пейзажах Рейсдаля, а потому, что они являются материальными ценностями, предметом оборота, гражданско-правовых сделок, договоров, наследования и т. д.[33] » Аналогичное мнение высказывается и в иностранной литературе. Например, немецкий ученый Франк Фехнер полагает, что объектами права культурной собственности (в российском контексте – культурными ценностями) могут выступать только физические объекты. Иные объекты не должны, по мнению Фехнера, признаваться объектами права культурной собственности[34] . Представляется, что справедливость суждения о том, что юридическая наука сужает границы философской дефиниции культурных ценностей, в частности, может быть подтверждена международным опытом регулирования указанных вопросов. По сложившейся в международном праве традиции правовое регулирование общественных отношений, складывающихся по поводу «материальных» культурных ценностей и объектов интеллектуальной собственности, всегда производится раздельно[35] . Полагаем, что подобный подход объясняется, в первую очередь, существенными различиями в правовой природе названных объектов, а также практическими соображениями: совместное регулирование столь массивных нормативных блоков весьма затруднительно. Полагаем, что под культурными ценностями в праве следует подразумевать именно материальные объекты . Духовные же культурные ценности, в принципе охватываемые сферой правового регулирования, признаются произведениями литературы, науки, искусства, открытиями и т.д. и подчиняются правовому режиму объектов интеллектуальной собственности. Итак, мы пришли к выводу, что культурными ценностями, с точки зрения права, следует признавать лишь материальные объекты. Здесь необходимо отступить от общей логики изложения и обратиться к вопросу о наименовании исследуемых объектов. Озвученный нами вывод неизбежно порождает вопрос о том, насколько оправданно использование для описания соответствующего правового явления термина, аналогичного философскому[36] . Дело в том, что в последнее время стали раздаваться голоса в пользу отказа от использования в законодательстве термина «культурные ценности»[37] . Аргументы сторонников данной позиции таковы. Во-первых, речь идет только о материальных объектах, соответственно содержание правового понятия отличается от содержания философского понятия. Во-вторых, терминология, используемая российским законодателем, все равно неоднородна. Так, помимо термина «культурные ценности», в нормативно-правовых актах России используются и другие термины, например, «ценные предметы», «объекты культуры», «предметы, имеющие особую ценность» и т.п.[38] В-третьих, как отмечалось ранее, понятие «ценность» имеет субъективную окраску. По мнению противников использования термина «культурные ценности», именно указанное обстоятельство предопределяет то, что на практике вопрос отнесения тех или иных предметов к категории культурных ценностей отдан сегодня на откуп исключительно субъективному мнению экспертов. Действительно, правоприменительная практика демонстрирует немало примеров того, как аморфность легального определения понятия «культурные ценности» и системные недостатки правового регулирования указанной сферы общественных отношений приводят к злоупотреблениям со стороны экспертов и, в целом, не позволяют экспертам в нормальном режиме осуществлять экспертизу соответствующих объектов[39] . В связи с этим некоторые авторы предлагают внедрить на российскую почву новый термин, предназначенный для обозначения исследуемых нами объектов – «культурная собственность»[40] . Этот термин заимствован из международного права. Терминология, используемая в международных правовых документах, в целом, неоднородна. Так, в некоторых актах используется понятие «cultural heritage» -«das Kulturerbe» – «patrimoine culturels», обычно переводимое на русский язык как «культурное наследие»[41] . В иных международных документах применяется сравнительно новый термин «объекты культуры» или «культурные объекты»[42] . Большое распространение в международном праве получил и термин «cultural property» - «das Kulturgut» – «biens culturels» (дословно - «культурная собственность»)[43] . В зависимости от контекста и по причине отсутствия в нашем законодательстве подобной конструкции указанный термин обычно переводится на русский язык как «культурное достояние» или «культурные ценности»[44] . В англоязычной юридической литературе, действительно, термин «property» постоянно используется в значении «объект», «вещь»[45] . Современные российские правоведы также часто используют термин «собственность» в самых разнообразных значениях. Однако в специальной литературе подобный подход подвергается критике[46] . Кроме того, известно, что в российском и в англо-американском праве представления о понятии «собственность» («право собственности») существенно различаются[47] . Невозможно не согласиться с утверждением о том, что на сегодня вопрос отнесения определенных объектов к культурным ценностям во многих случаях решается сугубо субъективно, а решение практических задач цивилизованного оборота культурных ценностей существенно затруднено бессистемностью понятийного аппарата законодательства о культурных ценностях. Тем не менее, на наш взгляд, отказ от традиционного термина «культурные ценности» и замена его каким-либо иным термином все же нецелесообразны в условиях российской правовой системы. Представляется, что даже кардинальная смена термина не устранит известной условности и элементов субъективизма, всегда присущих подобного рода отношениям. Усовершенствование правового механизма регулирования отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, не может произойти лишь за счет смены используемого термина. По нашему мнению, устоявшийся традиционный термин «культурные ценности», в содержание которого включаются лишь материальные объекты, может быть с успехом использован как для целей гражданско-правового регулирования, так и для решения межотраслевых задач. Необходимо лишь разработать четкие критерии, по которым тот или иной объект должен быть отнесен к категории культурных ценностей, сформулировать адекватное современным реалиям определение указанного понятия, а также унифицировать терминологический аппарат исследуемой комплексной отрасли законодательства, избавив действующее законодательство от существующего терминологического хаоса[48] . Однако вернемся к освещению вопроса об определении юридического понятия «культурные ценности». Мы пришли к выводу, что указанное понятие относится лишь к материальным объектам. Далее необходимо определить, каковы критерии признания соответствующих материальных объектов культурными ценностями. Приходится с сожалением констатировать, что лишь немногие ученые, выступающие за сужение объема юридического понятия «культурные ценности» и распространение его только на материальные объекты, смогли сформулировать указанные критерии. Так, В.Г. Горбачев, В.Г. Растопчин, В.Н.Тищенко определили культурные ценности как « особый вид ценностей, способный в той или иной мере удовлетворять духовные или эстетические потребности человека, одновременно содержащий в себе художественную, научную и т.д. ценность. Под культурными ценностями…понимаются как движимые, так и недвижимые объекты. К движимым объектам относятся предметы, находящиеся в недвижимых объектах или извлеченные из них и способные представлять ценность сами по себе. К недвижимым объектам относятся местности природного, этнического, археологического, исторического и другого научного значения; архитектурные сооружения, ансамбли, представляющие научную, мемориальную, художественную или иную культурную ценность»[49] . Приведенное определение, на наш взгляд, содержит, по меньшей мере, один важнейший критерий отнесения материальных объектов к категории культурных ценностей: способность в той или иной мере удовлетворять духовные или эстетические потребности людей. Нельзя, однако, не заметить, что в предложенной дефиниции искомый объект определяется idem per idem (ценности есть ценности). Настораживает и жесткая привязка движимых объектов к недвижимым. Представляется, что первые могут существовать вне всякой связи со вторыми. Наконец, авторы смешивают понятия «памятники культуры» и «памятники природы», несмотря на то, что указанные объекты и в советском и в российском законодательстве регулируются обособленно, о чем речь пойдет во втором параграфе настоящей работы. В свою очередь, М.В. Васильева и И.В. Савельева, говоря о критериях, позволяющих сегментировать культурные ценности в кругу иных объектов, предлагают выделять общую и специальную социальную значимость исследуемых объектов. Под общей значимостью авторы понимают роль объекта в формировании культурных потребностей граждан. Специальная значимость, по мнению авторов, должна определяться на основе научных достижений[50] . Очевидно, что указанные критерии являются слишком размытыми. Наиболее содержательные критерии выделения культурных ценностей, с нашей точки зрения, были предложены А.П. Сергеевым. Во-первых, по мнению автора, рассматриваемые объекты являются вещественным результатом всеобщего труда, создающим связь между людьми через производство конкретного определенного предмета труда. Во-вторых, они обладают признаком всеобщности, внешним проявлением которого обычно выступает уникальность тех объектов, которые признаются культурными ценностями. В-третьих, как правило, осознание истинного значения рассматриваемых объектов происходит лишь со временем. И, наконец, в четвертых, культурные ценности осуществляют очень важную социальную функцию: они являются связующим звеном между разными поколениями и народами и играют важнейшую роль в формировании необходимого обществу типа личности[51] . Однако на наш взгляд, не все из предложенных А.П. Сергеевым критериев могут быть использованы для сегментирования культурных ценностей в кругу иных материальных объектов. Во-первых, нельзя отрицать, что исследуемые объекты имеют вещественный характер, то есть являются вещами. Однако тезис о том, что культурные ценности являются результатом всеобщего труда, по нашему мнению, не следует выделять отдельно. Представляется, что не только культурные блага, а вслед за ними и культурные ценности, являются результатом всеобщего труда. Другие результаты человеческой деятельности, носящие не культурный, а какой-либо иной (экономический, политический, военный и т.п.) характер также могут быть признаны результатом всеобщего труда. Кроме того, указанный признак, с нашей точки зрения, вытекает из более общего тезиса о том, что культурные ценности являются результатами человеческой деятельности, то есть речь идет о тех объектах, к которым «приложил руку» человек. Именно «очеловеченность» культурных благ, а вслед за ними и культурных ценностей, является, на наш взгляд, одним из основополагающих свойств рассматриваемой категории объектов. Во-вторых, как отмечал сам автор, прошествие определенного времени для осознания ценности определенного объекта является возможным, но не обязательным признаком культурных ценностей, который должен быть включен в определение этого понятия[52] . В-третьих, признак всеобщности, по нашему мнению, также не подлежит обязательному включению в определение исследуемого понятия. Действительно, рассматриваемые объекты обязательно должны выделяться как значимые в культурном отношении существенной частью общества. Тем не менее, на наш взгляд, говорить о всеобщности, как об обязательном критерии выделения исследуемых объектов все же не следует: всегда существуют индивиды, не разделяющие мнения большинства. Таким образом, анализ основных российских законодательных актов, посвященных регулированию отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, показал, что существующие легальные определения исследуемого понятия не соответствуют современным правовым реалиям и нуждаются в пересмотре. Обзор международных правовых норм, посвященных определению понятия «культурные ценности», выявил наличие лишь определений-перечней, сформулированных для целей принятия соответствующих международно-правовых актов. Российская правовая доктрина, к сожалению, также пока не выработала четкого перечня критериев, необходимых для отнесения тех или иных объектов к категории культурных ценностей. Отталкиваясь от опыта предшествующих исследователей, мы попытаемся выявить указанные критерии и сформулировать определение исследуемого понятия, используя цивилистический инструментарий. Представляется, что отправной точкой при «конструировании» определения понятия «культурные ценности» следует считать то, что культурные ценности суть вещи. Однако культурные ценности, очевидно, являются вещами sui generis. Соответственно для того, чтобы определить понятие «культурные ценности» необходимо выявить, в чем состоит отличие вещей, относящихся к указанной категории, от иных вещей. Известно, что вещи занимают лидирующие позиции среди иных объектов гражданских прав. Однако, несмотря на свое значение, категория «вещь» никогда не получала определения в отечественном законодательстве. Еще Д.И. Мейер говорил о «несчастливой судьбе категории «вещь»[53] . В доктрине гражданского права также нет единства по вопросу определения понятия «вещь». Существует несколько критериев, позволяющих сегментировать вещи в кругу других объектов гражданских прав. Отечественная юридическая наука почти единодушно признаёт телесность (материальность) вещей[54] . Однако, как верно указывал Б.В. Покровский, вещи становятся объектами права в силу волевого отношения собственника, которое признаётся другими лицами[55] . Поэтому сущность вещи как объекта права не может быть определена лишь указанием на её естественное свойство – телесность. Присоединимся к позиции тех авторов, которые полагают, что в определение понятия «вещь» необходимо также включать критерий ценности, то есть доступности обладанию человека и способности удовлетворять те или иные потребности людей[56] . Этот критерий имеет особое значение по отношению к культурным ценностям. Он позволяет отделить культурные ценности от других вещей. Культурные ценности способны удовлетворить не только материальные, но и духовные потребности людей[57] . Полагаем, что именно способность культурных ценностей к удовлетворению не только материальных, но духовных потребностей человека является одним из важнейших признаков рассматриваемых объектов, позволяющим сегментировать их в кругу иных вещей. Тем не менее, указанной способностью обладают не только культурные ценности, но и иные вещи. Например, многие животные, являющиеся согласно российской цивилистической традиции одушевленными вещами, также способны удовлетворять не столько бытовые, сколько духовные, эстетические потребности людей. В этой связи при определении понятия «культурные ценности» необходимо подчеркнуть, что к культурным ценностям могут быть отнесены лишь неодушевленные вещи. Помимо разделения вещей на одушевленные и неодушевленные, в доктрине гражданского права разработано множество иных классификаций вещей. В частности, вещи могут быть разделены на созданные самой природой и произведенные трудом человека. Так, упоминавшиеся выше животные являются примером вещей, порожденных самой природой. Наличие в наименовании исследуемых объектов термина «культурные» подразумевает, что под культурными ценностями должны пониматься лишь вещи, созданные деятельностью человека. Ведь в узком смысле под природой понимают естественную среду возникновения и существования человека и всего живого. Известно, что к культуре относится все то, что «противостоит» натуре, то есть девственной природе, как нечто возделанное и созданное трудом человека. В действительности, культура и природа не могут противостоять друг другу. Культуру создает человек, но человек принадлежит и тому и другому. И человек создает культуру из того же вещества - из природы. Заметим, что во многих законодательных актах и международных документах среди иных культурных ценностей называются и объекты флоры и фауны, минералогии, анатомии. В научной литературе справедливо обращалось внимание на то, что обычно речь в таких случаях идет о препарированных, обработанных человеком предметах, поэтому не следует рассматривать их в качестве «чистых» природных объектов[58] . Представляется, что даже изъятие человеком естественных объектов из природной среды, порождением которой они являются, само по себе является целенаправленным воздействием человека на указанные объекты. По нашему мнению, изъятые из недр земли палеонтологические, геологические и иные природные объекты, ставшие препаратами, объектами изучения человеком, являются вещами, подвергнутыми целенаправленному воздействию на них человека, и могут быть отнесены к культурным ценностям. Таким образом, лишь вещи, созданные человеком или подвергнутые его целенаправленному воздействию, могут быть отнесены к категории культурных ценностей. Одной из наиболее значимых классификаций вещей является их деление на индивидуально определенные и определямые родовыми признаками. В литературе обосновывается тезис об индивидуальной определенности вещей, относящихся к культурным ценностям[59] . В гражданско-правовой доктрине для обозначения круга индивидуально-определенных вещей, как правило, используют способ перечисления. К индивидуально-определенным вещам относят: а) уникальные вещи (вещи, единственные в своем роде); б) вещи, отличающиеся от им подобных по ряду признаков; в) вещи, выделенные из массы однородных им вещей; наконец, г) недвижимое имущество, пополнившее этот перечень в законодательстве РФ сравнительно недавно[60] . Согласно данной классификации, культурные ценности, с нашей точки зрения, представляют собой особую разновидность индивидуально-определенных вещей - уникальные вещи. Сама уникальность может иметь различную природу, в частности она может: 1) иметь естественное происхождение (например, отдельные экземпляры драгоценных камней); 2) быть опосредована человеческой деятельностью (например, известное произведение искусства; 3) быть связана с неким специфическим человеческим фактором (например, личные вещи известного человека)[61] . Речь идет о том, что культурная ценность как уникальная вещь не может быть воспроизведена, так как при любом воспроизведения она теряет присущие ей особые свойства. Таким образом, следует признать, что уникальность также является важнейшим признаком рассматриваемых объектов, позволяющих выделить их из всей совокупности иных вещей. Базируясь на описанных признаках можно предложить следующее определение понятия «культурные ценности». К культурным ценностям относятся созданные человеком или подвергнутые его целенаправленному воздействию уникальные неодушевленные вещи, способные удовлетворять духовные потребности людей. Полагаем, что приведенное определение понятия «культурные ценности» может быть использовано в качестве легального определения исследуемого понятия и включено в статью 3 Основ законодательства о культуре. Определения понятия «культурные ценности», включенные в иные специальные нормативно-правовые акты, должны быть унифицированы в соответствии с предложенным определением. Соответствующие изменения следует, в частности, внести в Закон о музейном фонде, Закон о перемещенных культурных ценностях. В текст указанных законодательных актов должны быть включены ссылки на определение, предлагаемое к включению в ст.3 Основ законодательства о культуре. Параграф 2. Виды культурных ценностей по законодательству России Разнообразие культурных ценностей придает большую актуальность вопросу о классификации рассматриваемых объектов. В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века было предпринято несколько удачных попыток разработать научно обоснованную классификационную систему изучаемых объектов[62] . Однако полезные предложения по совершенствованию законодательства в данной сфере не были восприняты законодателем. При классификации культурных ценностей можно выделить следующие критерии: критерий «естественных свойств культурных ценностей» (движимые и недвижимые культурные ценности); критерий культурной значимости (культурные ценности мирового, национального и местного значения); критерий формы собственности на культурные ценности (культурные ценности, находящиеся в государственной, муниципальной или частной собственности); критерий места нахождения культурных ценностей (культурные ценности, сосредоточенные в музейном, библиотечном, архивном и т.д. фондах и культурные ценности, находящиеся вне указанных фондов), критерий оборотоспособности культурных ценностей[63] и некоторые иные. Помимо собственно классификаций культурных ценностей существует и практика выделения из всей совокупности объектов особых категорий. Так, все ученые единодушно выделяют в отдельную категорию объекты культурного наследия народов РФ (далее – объекты культурного наследия) (в терминах советского законодательства - памятники истории и культуры), как наиболее значимый вид культурных ценностей. С теоретической и практической точек зрения, в рамках настоящего параграфа представляется целесообразным остановиться подробнее на делении культурных ценностей на движимые и недвижимые, исследовать содержание понятия «объект культурного наследия», рассмотреть вопрос о «сложных» и «простых» культурных ценностях, а также изучить особенности оборотоспособности культурных ценностей. Известно, что одним из наиболее значимых в гражданском праве является деление вещей на движимые и недвижимые , долгие годы не признававшееся советским законодателем[64] . В настоящее время в гражданском законодательстве произошла полная «реабилитация» названной классификации вещей. В соответствии со ст. 130 ГК РФ недвижимостью признаются все те объекты, которые прочно связаны с землей и перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно. Вещи, не относящиеся к недвижимости, являются движимыми. Следует отметить, что основополагающий нормативно-правовой акт в рассматриваемой нами сфере - Основы законодательства о культуре, не содержит даже упоминания о разграничении культурных ценностей на движимые и недвижимые. Более того, долгожданное принятие в 2002 году Закона об ОКН не только не внесло ясность в сложившуюся ситуацию с разграничением культурных ценностей на движимые и недвижимые, но, наоборот, осложнило ее. К движимым культурным ценностям могут быть отнесены ценности, входящие в состав музейного фонда РФ, то есть музейные предметы, и ценности, не относящиеся к музейному фонду РФ. Наиболее значительная часть вещей, относимых к движимым культурным ценностям, сосредоточена в музейном фонде РФ, под которым в соответствии со ст.3 Закона о музейном фонде понимается совокупность постоянно находящихся на территории РФ музейных предметов и музейных коллекций, гражданский оборот которых допускается только с соблюдением ограничений, установленных Законом. Под музейным предметом в Законе понимается культурная ценность, качество либо особые признаки которой делают необходимым для общества ее сохранение, изучение и публичное представление. В составе музейного фонда РФ Закон выделяет две части: государственную и негосударственную. В состав государственной части музейного фонда РФ входят музейные предметы и музейные коллекции, находящиеся в федеральной собственности и в собственности субъектов РФ, независимо от того, в чьем владении они находятся. Негосударственную часть музейного фонда РФ составляют музейные предметы и музейные коллекции, находящиеся в собственности физических и юридических лиц, а также муниципальных образований. Остальную массу движимых культурных ценностей составляют те ценности, которые не были включены в состав музейного фонда РФ. Следует, в целом, отметить, что вопросы правового режима движимых культурных ценностей, не находящихся в государственной собственности, изложены в российском законодательстве весьма противоречиво. Например, оставшаяся в силе ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников предусматривает, что предметы старины, произведения изобразительного и декоративно-прикладного искусства, другие предметы и документы, находящиеся в личной собственности граждан и представляющие значительную историческую, научную, художественную или иную культурную ценность, признаются памятниками истории и культуры и подлежат государственному учету. Таким образом, оставшимся в силе советским Законом предусмотрена обязанность граждан по постановке принадлежащих им ценностей на государственный учет. В то же время, Закон о музейном фонде устанавливает, что единственным видом учета музейных предметов, находящихся в государственной, муниципальной или частной собственности, является внесение записи в Государственный каталог музейного фонда РФ[65] . Согласно ст.20 Закона о музейном фонде включение предмета в негосударственную часть музейного фонда происходит по заявлению собственника предмета, то есть постановка движимой культурной ценности на учет является правом, но не обязанностью ее собственника. Отмеченные проблемы, касающиеся учета движимых культурных ценностей и их оборота, будут подробно рассмотрены нами в следующих главах настоящей работы. Переходя к изучению вопроса о недвижимых культурных ценностях, необходимо отметить, что по смыслу Закона об ОКН недвижимые культурные ценности могут существовать только в форме объектов культурного наследия. В связи с этим, вопросы, связанные с недвижимыми культурными ценностями освещаются нами в рамках изучения вопроса об объектах культурного наследия . Статья 3 Закона об ОКН относит к объектам культурного наследия «объекты недвижимого имущества со связанными с ними произведениями живописи, скульптуры, декоративно-прикладного искусства, объектами науки и техники и иными предметами материальной культуры, возникшие в результате исторических событий, представляющие собой ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии или антропологии, социальной культуры и являющиеся свидетельством эпох и цивилизаций, подлинными источниками информации о зарождении и развитии культуры»[66] . Будучи более подробным, чем определение, содержавшееся в Законе СССР об охране памятников, «новое» определение, тем не менее, имеет ряд существенных недостатков[67] . Во-первых, остается неясным, почему Закон об ОКН использует двойную терминологию. Да, в советском законодательстве традиционно использовался термин «памятник истории и культуры», но уже с начала 90-х годов прошлого века в законодательных актах стал появляться его синоним – «объект культурного наследия»[68] . Таким образом, термин «объект культурного наследия» не является новым для российского законодательства: на протяжении последнего десятилетия оба термина, включенные в название вновь принятого Закона, фактически, использовались параллельно. В связи с этим переход к использованию нового термина не вызвал бы непонимания в правоприменительной практике[69] . Во-вторых, важнейшим недостатком приведенного определения является сужение объема регулирования рассматриваемой сферы общественных отношений лишь до объектов недвижимого имущества «и связанного с ним движимого». Это новелла в отечественном законодательстве, так как советский закон включал в понятие «памятник истории и культуры» как движимое, так и недвижимое имущество. В соответствии с новым российским Законом движимое имущество само по себе не может являться объектом культурного наследия. Подобное решение законодателя может быть объяснено тем, что отношения, складывающиеся по поводу движимых культурных ценностей, попадают в сферу регулирования принятого в 1996 году Закона о музейном фонде, согласно ст.5 которого музейные предметы и музейные коллекции, включенные в состав музейного фонда РФ, являются неотъемлемой частью культурного наследия народов РФ. Тем не менее, предусмотренный Законом об ОКН критерий отнесения движимых культурных ценностей к объектам культурного наследия - их «связанность» с недвижимыми объектами культурного наследия – не выдерживает критики. Нельзя не согласиться с С.Н. Молчановым, который утверждает, что термин «связанность» в данном случае не имеет содержательного юридического наполнения, отсюда само понятие «объект культурного наследия» предстает аморфным и искусственным образованием[70] . Даже если придать термину «связанность» некое юридически квалифицированное содержание, например, нахождение на территории недвижимого объекта культурного наследия или учет в инвентарной книге, описи и т.д., то и это не спасет положение. Нельзя забывать, что любая движимая культурная ценность и, тем более, относимая к музейным предметам, является таковой sui generis, то есть имеет культурную значимость уже в силу факта своего бытия. Следовательно, совершенно не важно, где эта ценность находится в тот или иной момент. Подобная формулировка Закона об ОКН вызывает существенные трудности в теории и правоприменительной практике. Возникает вопрос, к какой категории объектов относятся движимые культурные ценности, не связанные с недвижимыми? Налицо противоречие: Закон об ОКН не относит музейные предметы к объектам культурного наследия. По нашему мнению, музейные предметы, включенные в состав музейного фонда, то есть поставленные на государственный учет в установленном законодательством порядке, должны считаться объектами культурного наследия. Возможно, правовое регулирование общественных отношений, складывающихся по поводу движимых и недвижимых культурных ценностей, и должно осуществлять раздельно, но Закон об ОКН не должен исключать значимые движимые культурные ценности из перечня объектов культурного наследия. В-третьих, в рассматриваемом определении отсутствует указание на тот особый правовой режим, который устанавливается в отношении исследуемых объектов. В то же время, как следует из самого содержания Закона об ОКН, наиболее важной особенностью правового режима объектов культурного наследия является то, что указанные объекты подлежат принятию на специальный государственный учет. В соответствии с Законом в нашей стране должен вестись единый государственный реестр объектов культурного наследия народов РФ (далее – Реестр). Реестр будет представлять собой государственную информационную систему, включающую в себя банк данных об имеющихся в стране объектах культурного наследия[71] . Законом предусмотрено также проведение государственной историко-культурной экспертизы (далее – ГИКЭ). Все значимые решения, принимаемые в отношении правового режима объектов культурного наследия, производятся на основании заключения ГИКЭ[72] . Объекты, которые представляют собой историко-культурную ценность и в отношении которых вынесено заключение ГИКЭ о включении их в Реестр, относятся к выявленным объектам культурного наследия[73] . Следует подчеркнуть, что в Реестр могут быть включены вновь выявленные объекты, с момента создания которых или с момента исторических событий, связанных с которыми, прошло не менее сорока лет. (Исключение составляют лишь мемориальные квартиры и дома)[74] . Как видим, содержание норм Закона об ОКН показывает, что законодатель вкладывает в исследуемое нами понятие особый смысл, к сожалению, не нашедший отражения в легальном определении. В соответствии с Законом объектами культурного наследия признаются не любые культурные ценности, а лишь те из них, которые признаны таковыми в установленном законом порядке. В-четвертых, недочетом приведенного в Законе определения является неясная по смыслу формулировка о том, что рассматриваемые объекты возникли в результате «исторических событий». В связи с неопределенностью указанного термина возникает множество вопросов. Является ли жизнь, например, известного композитора историческим событием, и может ли быть отнесена по этому критерию к объектам культурного наследия его мемориальная квартира? Складывается парадоксальная ситуация. Если в период проживания в указанной квартире им были написаны прославившие его произведения, вероятно можно говорить о том, что создание данных произведений можно считать историческими событиями. Если же, например, в данной квартире известный композитор родился и жил в детстве, но не написал ни одного из прославивших его произведений, то вопрос об историческом событии вызывает затруднения. Представляется, что данный признак является факультативным и должен быть исключен из легального определения. В-пятых, подробное перечисление в законе различных сфер человеческой культуры («объекты…, представляющие ценность с точки зрения истории, археологии, архитектуры, градостроительства, искусства, науки и техники, эстетики, этнологии или антропологии, социальной культуры…») также может, на наш взгляд, привести к усложнению восприятия данного определения. Непонятно, является ли приведенный перечень закрытым? Приведенные термины не определены в законе: что, с точки зрения законодателя, входит в понятия «искусство», «социальная культура» и др.? В доктрине разрабатываются альтернативные варианты определения искомого понятия[75] . Например, А.М. Кулемзин определяет памятники истории и культуры как «объекты, возникшие в результате важных исторических событий или несущие на себе следы их воздействия, являющиеся источниками подлинных знаний, исторической и эстетической информации. Они служат целям развития науки, культуры, просвещения, формирования высокой духовности общества. Памятники истории и культуры являются достоянием народов России и составляют часть мирового культурного наследия»[76] . Данное определение, на наш взгляд, не может быть признано удачным, так как автор не упоминает об одном из основных, с нашей точки зрения, свойств указанных объектов – их вещественном характере. Кроме того, в приведенном определении, как и в легальном определении, отсутствует указание на тот особый правовой режим, который устанавливается в отношении рассматриваемых объектов. Подведем итог сказанному: расплывчатость легального определения понятия «объект культурного наследия», по нашему мнению, затрудняет реализацию Закона. Подтверждением данного тезиса может служить тот факт, что приятие данного Закона не смогло кардинально улучшить регулирование правоотношений, складывающихся по поводу объектов культурного наследия[77] . Доктрина также пока не выработала адекватного современным реалиям определения. Каким же должно быть искомое определение? Не случайно вопрос об определении понятия «объект культурного наследия» рассматривается нами в параграфе под названием «Виды культурных ценностей по законодательству России». Мы полностью разделяем неоднократно высказывавшееся в литературе суждение о том, что по большинству характеризующих их признаков понятия «культурные ценности» и «объекты культурного наследия» идентичны[78] . Отличие состоит лишь в том, что понятию «объекты культурного наследия» законодатель придает особый охранительный смысл, значение которого заключается в том, что подобные объекты подчиняются специальному правовому режиму и находятся под охраной государства[79] . Соответственно при конструировании определения «объект культурного наследия» следует исходить из того, что указанные объекты являются видом культурных ценностей. Определение понятия «объект культурного наследия» при помощи понятия «культурные ценности», во-первых, приведет к значительной экономии юридико-технических средств, так как позволит избежать включения в определение объемных перечней. Во-вторых, как отмечалось выше, вещи, относящиеся к культурным ценностям, могут быть как движимыми, так и недвижимыми. Следовательно, подобное решение позволит расширить сферу применения Закона, распространив его действие и на движимые объекты. Наконец, в третьих, использование категории «культурные ценности», позволит указать в определении понятия «объект культурного наследия» на особый правовой режим, которому подчиняются данные объекты. Суммируя сказанное, предлагаем под объектами культурного наследия понимать культурные ценности, взятые под охрану государства в установленном законом порядке. Приведенное определение может быть использовано в качестве легального определения понятия «объект культурного наследия народов РФ». Представляется целесообразным изменить статью 3 Закона об ОКН путем изложения определения понятия «объект культурного наследия народов РФ» в предложенной нами редакции. Кроме того, считаем необходимым изменить легальное определение понятия «культурное наследие», содержащегося в ст.3 Основ законодательства о культуре. В указанном нормативно-правовом акте, помимо уже рассмотренного определения понятия «культурные ценности», нуждающегося, по нашему мнению, в изменении, содержится также не менее противоречивое определение понятия «культурное наследие». Культурное наследие народов РФ в соответствии с Основами законодательства о культуре включает в себя «материальные и духовные ценности, созданные в прошлом, а также памятники и историко-культурные территории и объекты, значимые для сохранения и развития самобытности РФ и всех ее народов, их вклада в мировую цивилизацию». Как видим, в данном случае имеется существенное противоречие между приведенной нормой и нормами вновь принятого Закона об ОКН. Названный Закон предполагает, что к объектам культурного наследия могут быть отнесены лишь материальные объекты, а термины «объект культурного наследия» и «памятник истории и культуры» идентичны. Таким образом, налицо клубок понятийных противоречий, требующих скорейшего разрешения. В целях совершенствования понятийного аппарата рассматриваемой отрасли законодательства предлагаем исключить из ст.3 Основ законодательства существующее определение понятия «культурное наследие» и изложить определение указанного понятия в следующей редакции: Культурное наследие народов РФ - совокупность культурных ценностей, взятых под охрану государства в установленном законом порядке. В ст.3 Основ законодательства о культуре содержится также определение понятия «культурное достояние народов РФ». Под «культурным достоянием народов РФ» понимается «совокупность культурных ценностей, а также организации, учреждения, предприятия культуры, которые имеют общенациональное (общероссийское) значение и в силу этого безраздельно принадлежат РФ и ее субъектам без права их передачи иным государствам и союзам государств с участием РФ». Таким образом, Основы законодательства устанавливают, что наиболее широким понятием сегодня является понятие «культурное достояние». Полагаем, что в приведенном определении законодатель необоснованно смешивает воедино культурные ценности и организации, учреждения, предприятия. Представляется, что отсутствие единого основания при определении исследуемого понятия делает его выделение в законе нецелесообразным[80] . В связи с этим полагаем, что понятие «культурное достояние народов РФ» и его определение необходимо изъять из ст. 3 Основ законодательства о культуре. Итак, нами было исследовано деление культурных ценностей на движимые и недвижимые. Мы пришли к выводу, что нормы законодательства, посвященного правовому режиму движимых культурных ценностей, сформулированы скупо и противоречиво, а также что понятие «недвижимые культурные ценности» полностью охватывается понятием «объекты культурного наследия». Анализ легального определения названного понятия выявил ряд существенных недостатков, в связи с чем нами было предложено новое определение понятия «объект культурного наследия». Объекты культурного наследия как вид культурных ценностей, в свою очередь, также могут быть классифицированы по различным основаниям. В частности, в самом Законе, по международной традиции, предусмотрено подразделение объектов культурного наследия на следующие виды : памятники, ансамбли, достопримечательные места. Под памятниками Закон понимает отдельные постройки, здания и сооружения с исторически сложившимися территориями (в том числе памятники религиозного назначения: церкви, колокольни, часовни, костелы, кирхи, мечети, буддистские храмы, пагоды, синагоги, молельные дома и другие объекты, специально предназначенные для богослужений) и многое другое. К ансамблям Закон относит четко локализуемые на исторически сложившихся территориях группы изолированных или объединенных памятников, строений и сооружений различного назначения и другие объекты. Под достопримечательными местами подразумеваются творения, созданные человеком, или совместные творения человека и природы, в том числе места бытования народных художественных промыслов; центры исторических поселений или фрагменты градостроительной планировки и застройки; памятные места и т. д.[81] В качестве одного из наиболее важных классификационных критериев законодатель выделяет категорию историко-культурного значения объекта культурного наследия. Все исследуемые нами объекты подразделяются на следующие категории: 1) объекты культурного наследия федерального значения - объекты, обладающие историко-архитектурной, художественной, научной и мемориальной ценностью, имеющие особое значение для истории и культуры Российской Федерации, а также объекты археологического наследия; 2) объекты культурного наследия регионального значения - объекты, обладающие историко-архитектурной, художественной, научной и мемориальной ценностью, имеющие особое значение для истории и культуры субъекта Российской Федерации; 3) объекты культурного наследия местного (муниципального) значения - объекты, обладающие историко-архитектурной, художественной, научной и мемориальной ценностью, имеющие особое значение для истории и культуры муниципального образования. Следует особо подчеркнуть, что разграничение объектов культурного значения на категории историко-культурного значения не следует смешивать с формой собственности на указанные объекты. Так, объект культурного наследия федерального значения может находиться в собственности субъекта РФ и т.д. Проблемы разграничения права собственности на объекты культурного наследия будут рассмотрены нами во второй главе настоящей работы. Здесь же нельзя не отметить, что в последнее время все чаще раздаются предложения вообще отказаться от указанного деления объектов культурного наследия. Действительно, зачастую применение данной классификации на практике вызывает определенные трудности. Например, в Петербурге существуют объекты, относящиеся к памятникам федерального значения, но находящиеся в собственности субъекта Федерации – города С.-Петербурга. Такая ситуация вызывает вполне объяснимые трудности с финансированием содержания указанных объектов. Кроме того, сами специалисты органов государственной охраны объектов культурного наследия (далее – органы охраны) признают, что многие объекты, отнесенные к памятникам федерального значения, на самом деле не нуждаются в таком высоком уровне охраны. Напротив, многим памятникам регионального значения можно было бы присвоить категорию «объект культурного наследия федерального значения»[82] . В связи с этим нельзя не упомянуть о классификации недвижимых памятников истории и культуры, предусмотренной в уже упоминавшейся Инструкции о порядке учета недвижимых памятников. Недвижимые памятники истории и культуры подразделялись на группы по характеру возможного использования. На основании указанной классификации определялись условия содержания памятников. Всего было предусмотрено 4 группы памятников. К первой группе относились памятники, которые должны были использоваться только в научных, культурно-просветительных, учебно-воспитательных целях. Во вторую группу входили памятники, которые могли использоваться исключительно в музейных и иных целях, обеспечивающих их оптимальную сохранность и доступность для экскурсионного и туристического осмотра. Третью группу составляли памятники, которые сохранили в значительной мере свое функциональное назначение и могли быть использованы в современных условиях для тех же или близких им общественных, хозяйственных и иных целей. Наконец, в четвертую группу входили памятники, которые утратили в значительной мере свое функциональное и историко-художественное значение и могли быть использованы в хозяйственных целях без ущерба для их сохранности и историко-художественной ценности. В силу ряда недостатков указанное деление памятников практически не применялось на практике ни в советское время, ни сегодня[83] . Представляется, однако, что сама идея разграничения недвижимых памятников на группы по возможности хозяйственного использования актуальна именно в современных условиях. Полагаем, что, при условии определенной модернизации, данная классификация вполне могла бы заменить собой современное подразделение недвижимых памятников на категории историко-культурного значения. Кроме рассмотренного деления объектов культурного наследия на виды и категории, из всей совокупности объектов культурного наследия Закон выделяет особо ценные объекты культурного наследия. Данная группа объектов культурного наследия составляет наиболее значимую часть культурного наследия страны. Решение о признании объекта культурного наследия федерального значения, включенного в Реестр, особо ценным объектом культурного наследия принимается Правительством РФ. Кроме того, объекты культурного наследия, представляющие собой выдающуюся универсальную историческую, археологическую, архитектурную, художественную, научную, эстетическую, этнологическую или антропологическую ценность, могут быть отнесены к объектам всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО. Следует обратить внимание на то, что объекты, отнесенные к числу особо ценных, включаются в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов РФ. Таким образом, помимо Реестра в нашей стране предусмотрено также ведение Государственного Свода особо ценных объектов культурного наследия народов РФ. Указанная категория объектов появилась в российском законодательстве задолго до принятия действующего ныне Закона об ОКН. В 1992 году было принято Положение об особо ценных ОКН. В оставшемся в силе Положении под особо ценными объектами культурного наследия понимаются историко-культурные и природные комплексы, архитектурные ансамбли и сооружения, предприятия, организации и учреждения культуры, а также другие объекты, представляющие собой материальные, интеллектуальные и художественные ценности эталонного или уникального характера с точки зрения истории, археологии, культуры, архитектуры, науки и искусства. В то же время, определение понятия «объект культурного наследия», данное в Законе об ОКН, не позволяет рассматривать в качестве соответствующих объектов предприятия, организации и учреждения культуры. Таким образом, налицо требующее скорейшего устранения противоречие между определениями понятия «особо ценный объект культурного наследия», содержащимися в Законе об ОКН и Положении об особо ценных ОКН. По нашему мнению, указанное противоречие должно быть решено в пользу более поздней нормы Закона об ОКН. Полагаем, что речь в данном случае должна идти именно об объектах права, но не о субъектах, каковыми являются предприятия, учреждения и организации. Таким образом, нами были исследованы основные виды, категории и группы объектов культурного наследия - наиболее значимого вида культурных ценностей. Проведенный анализ показал, что не все из классификационных критериев, предусмотренных Законом для объектов культурного наследия, адекватны современным правовым реалиям. Определения некоторых понятий сформулированы противоречиво и нуждаются в усовершенствовании. Обратимся теперь к изучению вопроса о «простых» и «сложных» культурных ценностях. Культурные ценности, как вещи sui generis, значимы сами по себе. Тем не менее, в литературе справедливо отмечается, что одной из особенностей вещного статуса культурных ценностей является весьма частое вовлечение культурных ценностей в гражданский оборот в виде сложных вещей[84] . Так, применительно к движимым культурным ценностям в российском законодательстве употребляется термин «коллекция». Под коллекцией культурных ценностей в Законе о вывозе понимается совокупность однородных либо подобранных по определенному признаку разнородных предметов, которые, независимо от культурной ценности каждого из них, собранные вместе имеют историческое, художественное, научное или иное культурное значение. Определение музейной коллекции дается в Законе о музейном фонде: «Музейная коллекция - совокупность культурных ценностей, которые приобретают свойства музейного предмета, только будучи соединенными вместе в силу характера своего происхождения, либо видового родства, либо по иным признакам»[85] . Приведенные определения практически совпадают с легальным определением понятия «сложная вещь». Согласно ч.1 ст.134 ГК РФ, если разнородные вещи образуют единое целое, предполагающее использование их по общему назначению, они рассматриваются как одна вещь (сложная вещь). Данное определение критически оценивается в литературе[86] . Удачным представляется определение, предложенное Н.Н. Аверченко, согласно которому под сложной вещью понимается определенное множество материальных предметов, используемых по общему назначению ввиду интегральной (функциональной и/или физической) связи между ними. Важнейший особенный признак сложных вещей - их интегральность (целостность), под которой понимается возникновение у комплекса новых качеств, не присущих его компонентам[87] . Коллекции культурных ценностей образуются путем соединения многих предметов, обладающих самостоятельной ценностью, в единство, созданное представлением о цели: например, собрать как можно более полное собрание произведений какого-либо художника, или живописи определенного периода и т. д. Следовательно, коллекции культурных ценностей, с позиций гражданского права, могут являться сложными вещами. В то же время, следует помнить, что понятие сложной вещи носит характер относительности и условности, зависящей от воли субъектов. Таким образом, коллекционное собрание может представлять собой сложную вещь, а может являться неким набором, комплектом культурных ценностей. Основным вопросом в данном случае является вопрос о делимости коллекций. Физически вещи, входящие в состав коллекции, вполне могут быть разъединены. Однако при этом коллекция утрачивает свое значение. В ч.2 ст.134 ГК РФ указывается, что действие сделки, заключенной по поводу сложной вещи, распространяется на все ее составные части, если договором не предусмотрено иное. Данная диспозитивная норма предполагает, что, например, владелец коллекции самостоятельно определяет возможность разъединения предметов, составляющих его собрание[88] . Таким образом, если между сторонами в обязательстве нет спора по поводу делимости коллекции, то она может быть разделена в любом случае. Однако из этого правила есть исключения. Так, согласно ст.15 Закона о музейном фонде музейная коллекция является неделимой. Данная норма является одной из гарантий обеспечения сохранности музейного фонда РФ. Не секрет, что в последнее время стала появляться информация о том, что некоторым государственным музеям угрожает закрытие. В подобных случаях предполагается, что музейные предметы должны распределяться по другим государственным музеям и учреждениям. Полагаем, что, базируясь на приведенном выше определении понятия «музейная коллекция», норму ст. 15 названного Закона можно применить и в отношении всей совокупности музейных предметов, собранных в одном музее. В состав коллекций культурных ценностей, обычно, входят лишь движимые вещи. В то же время, сложные вещи могут состоять и из разнообразных недвижимых культурных ценностей или же из совокупности движимых и недвижимых культурных ценностей. Часто помещения, являющиеся самостоятельными объектами культурного наследия, или составными частями здания – объекта культурного наследия, содержат отделимые или неотделимые архитектурно-художественные элементы интерьера, предметы декоративно-прикладного искусства, живописи, скульптуры и т. п[89] . На практике весьма часто в случае наличия в помещении подобных элементов и предметов в договоры и охранные обязательства, о которых речь пойдет в следующей главе настоящей работы, включается положение о том, что «указанные элементы составляют единое целое с памятником». Возникает вопрос, какова правовая природа указанных объектов? Ответ на поставленный вопрос зависит от того, являются ли данные элементы и предметы неотделимыми. Под неотделимыми элементами мы понимаем такие элементы декора, изъятие которых из указанного помещения, влечет ухудшение их физического состояния и утрату ими своего значения. «Вырванные» из интерьера помещения, данные элементы практически не могут быть использованы по своему назначению. Речь идет о таких элементах, как, например, лепнина, настенные панели или росписи и т.п. Думается, что помещение, декорированное подобными элементами, не является сложной вещью, так как указанные элементы не имеют самостоятельной ценности и не могут использоваться отдельно. Следовательно, помещение, содержащие подобные элементы, следует рассматривать как простую неделимую вещь. Иначе обстоит дело с теми предметами интерьера, которые исторически находились в данном помещении, но физически могут быть изъяты из него без ущерба для их значения и состояния. Вопрос о признании помещений, содержащих указанные предметы, сложными и неделимыми вещами зависит от определения так называемого «предмета охраны» объекта культурного наследия. В соответствии с п.8 ст.17 Закона об ОКН под предметом охраны понимается описание особенностей объекта, послуживших основаниями для включения его в реестр и подлежащих обязательному сохранению. Для уяснения содержания указанного термина приведем следующий пример. Объектом культурного наследия, включенным в реестр, является здание, внешний облик которого не менялся с момента его постройки. В то же время планировка помещений, находящихся в здании, их внутреннее убранство не сохранились в первозданном виде и в современном состоянии не нуждаются в государственной охране. Таким образом, предметом охраны в данном случае является лишь внешний облик здания. Вернемся к рассматриваемому вопросу. Представляется, что если указанные физически вполне отделимые предметы интерьера входят в предмет охраны данного объекта, это означает, что рассматриваемое помещение и его интерьер представляют собой сложную и неделимую вещь[90] . В определение объекта культурного наследия Закон, среди прочего, включает произведения ландшафтной архитектуры и садово-паркового искусства (сады, парки, скверы, бульвары), культурные и природные ландшафты, историко-культурные заповедники и исторические поселения[91] . В тексте Закона об ОКН нет прямого указания на правовую природу указанных объектов. Такое указание содержится в ст.29 Закона о приватизации, устанавливающей, что отнесенные к объектам культурного наследия архитектурные ансамбли, усадебные и дворцово-парковые комплексы являются сложными вещами[92] . Согласно п.2 ст. 54 Закона об ОКН памятники и ансамбли , находящиеся в общей собственности, включая памятники и ансамбли, относящиеся к жилищному фонду, а также земельные участки, в границах которых расположены указанные памятники и ансамбли, разделу не подлежат. Выдел собственникам их доли в натуре не осуществляется. Таким образом, Закон признает данные сложные вещи неделимыми. В состав объектов культурного наследия, являющихся сложными вещами, могут входить земельные участки, многолетние насаждения, здания и сооружения и иные объекты. Очень часто подобные сложные вещи содержат как природные, так и антропогенные объекты. Например, историко-культурные заповедники, как вид достопримечательных мест, представляют собой историко-культурные и природные комплексы, нуждающийся в особом режиме содержания. Как видим, подобные объекты неразрывно связаны со средой их нахождения, в силу чего охрана таких объектов должна иметь комплексный характер. В то же время, российское законодательство, как в свое время и советское, идет, в основном, по пути раздельного правового регулирования отношений, связанных с охраной и использованием объектов культурного наследия, с одной стороны, и объектов природы, с другой[93] . Тем не менее, Закон об ОКН, следуя международным тенденциям, большое внимание уделяет охране объектов культурного наследия, включающих как антропогенные, так и природные объекты[94] . Например, в советском законодательстве использовался только термин «природный ландшафт»[95] . Закон об ОКН дополнил российское законодательство уже упоминавшимся понятием «культурный ландшафт». Вероятно, используя в Законе оба термина, законодатель желал подчеркнуть распространение мер государственной охраны на все объекты, вне зависимости от природного или антропогенного происхождения объектов. При этом нельзя не упомянуть о том, что понятие «культурный ландшафт» никак не раскрывается в Законе, что, вряд ли, можно признать правильным, тем более что данное понятие в последние годы активно изучается и используется в специальной литературе[96] . Кроме того, в текст Закона об ОКН включена ст.34, посвященная зонам охраны объектов культурного наследия. Подобная норма содержалась и в Законе СССР об охране памятников, однако, в отличие от существовавшего ранее законодательства, в новейшем отраслевом кодифицированном законодательстве появились достаточно четкие специальные нормы, коррелирующие с законодательством об объектах культурного наследия[97] . Итак, мы рассмотрели деление вещей, относящихся к культурным ценностям, на простые и сложные. Нами был сделан вывод о том, что коллекции культурных ценностей, а также многие объекты культурного наследия могут быть признаны сложными и неделимыми вещами. Перейдем к исследованию вопроса об особенностях оборотоспособности культурных ценностей. В соответствии с абз.1 п.2 ст. 129 ГК РФ виды объектов гражданских прав, нахождение которых в обороте не допускается (объекты, изъятые из оборота), должны быть прямо указаны в законе. Согласно ст. 50 Закона об ОКН особо ценные объекты культурного наследия, памятники и ансамбли , включенные в Список всемирного наследия , историко-культурные заповедники и объекты археологического наследия не подлежат отчуждению из государственной собственности. В соответствии с абз.1 ст.15 Закона о музейном фонде музейные предметы и музейные коллекции, включенные в состав государственной части музейного фонда РФ, также не подлежат отчуждению из государственной собственности, за исключением случаев утраты, разрушения либо обмена на другие музейные предметы и музейные коллекции. На основании изложенного к изъятым из оборота вещам причисляют культурные ценности, относящиеся к объектам государственной собственности и находящиеся в общественном пользовании [К1] , например, Государственный Эрмитаж и т.д.[98] Известно, что объекты культурного наследия, не подлежащие отчуждению из государственной собственности, тем не менее, активно сдаются в аренду, выступают предметом иных обязательств. Очевидно, ответ на вопрос, изъяты ли указанные вещи из оборота, напрямую зависит от того, какой смысл вкладывается законодателем в понятие «оборот». Указанное понятие, к сожалению, не имеет легального определения. В доктрине понятие «оборот» выводят, обычно, из п. 1 ст. 129 ГК, который гласит: «Объекты гражданских прав могут свободно отчуждаться или переходить от одного лица к другому в порядке универсального правопреемства (наследование, реорганизация юридического лица) либо иным способом, если они не изъяты из оборота или не ограничены в обороте». Таким образом, в целях определения оборотоспособности объекта законодатель рассматривает оборот как переход права на вещь от одного лица к другому. Подобная трактовка оборота позволяет сделать вывод о том, что перечисленные в законе культурные ценности, не подлежащие отчуждению из государственной собственности, являются изъятыми из оборота вещами [99] . Согласно абз.2 п.2 ст. 129 ГК РФ виды объектов гражданских прав, которые могут принадлежать лишь определенным участникам оборота либо нахождение которых в обороте допускается по специальному разрешению (объекты, ограниченно оборотоспособные), определяются в порядке, установленном законом[100] . Согласно ст.12 Закона о музейном фонде указанные предметы могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому в порядке универсального правопреемства либо иным способом только по специальному разрешению федерального органа исполнительной власти, на который возложено государственное регулирование в области культуры. Таким образом, к категории ограниченно оборотоспособных вещей по прямому указанию закона относятся музейные предметы, включенные в состав негосударственной части музейного фонда РФ . Полагаем, что подобное решение законодателя спорно, так как создает необоснованные препятствия для оборота движимых культурных ценностей. Отмеченная проблема будет рассмотрена нами в третьей главе настоящей работы. Подобных ограничений в отношении иных культурных ценностей законодательством в настоящее время не предусмотрено. Иные вещи, относимые к культурным ценностям, могут принадлежать любым субъектам гражданского права без каких-либо ограничений. Также не требуется никаких специальных разрешений на их нахождение в гражданском обороте. Следует, однако, отметить, что вплоть до вступления в 2002 году в силу Закона об ОКН сохранял свое действие п.19 уже упоминавшегося Положения об охране памятников, согласно которому собирание старинных документальных памятников, произведений древней живописи и древнего декоративно-прикладного искусства организациями либо гражданами допускалось только при наличии специальных разрешений. В настоящее время в соответствии с п.1 ст.63 Закона об ОКН в силе остались лишь не противоречащие Закону нормы Положения, касающиеся охраны, реставрации и использования памятников истории и культуры. Упомянутый п.19 входил в раздел, посвященный государственному учету памятников истории и культуры, который утратил силу. Помимо описанных выше случаев изъятия и ограничения культурных ценностей в обороте, в законодательстве можно найти и иные нормы, отражающие особое отношение законодателя к исследуемым нами объектам. В частности, законодательством предусмотрены: специальное основание возникновение у государства права собственности на вновь обнаруживаемые памятники истории и культуры (п.2 ст.233 ГК РФ); возможность принудительного выкупа бесхозяйственно содержимых культурных ценностей у собственника (ст.240 ГК РФ); специальные правила перемещения движимых культурных ценностей через границу РФ (ст.19, 23 Закона о вывозе); увеличенные сроки для приобретения движимых культурных ценностей в собственность по давности владения (ч.3 ст.43 Закона о вывозе); возможность применения государством преимущественного права покупки культурных ценностей, отчуждаемых собственником (ч.1 и 2 ст.25 Закона о музейном фонде), при государственной регистрации договора купли-продажи объекта культурного наследия или вновь выявленного объекта собственник принимает на себя обязательства по сохранению указанного объекта, которые являются ограничениями (обременениями) права собственности на данный объект (п.4 ст. 48 Закона об ОКН). Полагаем, что перечисленные нормы не устанавливают ограничений оборота культурных ценностей. Тем не менее, анализ приведенных норм позволяет сделать вывод о наличии существенной специфики в правовом регулировании общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей. Обозначенная специфика связана, прежде всего, с четко выраженным публичным интересом в сохранении культурных ценностей, и, как следствие, - со значительным количеством императивных норм, направленных на обеспечение данного интереса. По нашему мнению, в большинстве перечисленных случаев, речь идет об ограничениях права собственности и иных вещных прав на культурные ценности. Любая вещь может удовлетворять как «бытовые», так и духовные потребности человека. Однако, обычно, для общества безразлично, что делает с вещью собственник. В то же время есть вещи, которые имеют для общества такое значение, что «духовная» функция получает перевес, в этом случае ради её исполнения может ограничиваться право собственности. Эти ограничения, о которых речь пойдет во второй главе настоящей работы, являются важным элементом правового режима культурных ценностей. ГЛАВА 2. ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ НА КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ Параграф 1. Некоторые особенности приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности Основания возникновения права собственности на культурные ценности весьма разнообразны[101] . В частности, право собственности может возникнуть в результате создания (производства) культурной ценности, обращения в собственность специальных видов бесхозяйного имущества (кладов, результатов археологических раскопок), приобретательной давности, приватизации, приобретения культурной ценности по гражданско-правовым договорам, в порядке наследования и т.д. Некоторые из названных способов, например, производство и наследование, не имеют, применительно к тематике нашего исследования, каких-либо существенных особенностей по сравнению с общим установленным законом порядком, а потому не будут рассматриваться в настоящей работе. Иные, такие как приобретение права собственности на культурные ценности по гражданско-правовым договорам, тесным образом связаны с вопросами, которые будут рассмотрены в следующей главе настоящей работы. В то же время некоторые способы приобретения права собственности на культурные ценности являются весьма специфичными и нуждаются в специальном исследовании в рамках данного параграфа. К указанным способам, безусловно, следует отнести приобретение права собственности на культурные ценности вследствие обнаружения клада. Под кладом в ст. 233 ГК РФ понимаются зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные предметы, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. По общему правилу найденные предметы поступают в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не предусмотрено иное. Однако в п. 2 ст. 233 ГК РФ установлено: «В случае обнаружения клада, содержащего вещи, относящиеся к памятникам истории и культуры, они подлежат передаче в государственную собственность. При этом собственник земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, и лицо, обнаружившее клад, имеют право на получение вместе вознаграждения в размере пятидесяти процентов стоимости клада». Представляется, что приведенная норма имеет ряд существенных недостатков. В первую очередь, рассмотрим вопрос о том, что именно законодатель понимает под кладом. Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в ст.233 ГК РФ законодатель использует как синонимы три термина: предметы, ценности, вещи. Нам не удалось найти убедительного объяснения подобному «богатству» терминологии. Более того, термин «вещи» используется законодателем в п.2 названной статьи, где говорится о «вещах, относящихся к памятникам истории и культуры». В то же время Закон РСФСР об охране памятников, наоборот, использует термин «предметы, представляющие…ценность». В связи с этим представляется, что для целей юридико-технической экономии достаточным было бы использование в тексте указанной статьи лишь одного термина – вещи. По смыслу нормы, содержащейся в п.1 ст.233 ГК РФ для того, чтобы обнаруженные вещи могли считаться кладом необходимо наличие трех обязательных условий. Во-первых, кладом могут быть признаны только деньги или «ценные предметы». Закон не раскрывает критериев «ценности» предметов. Таким образом, круг указанных вещей может быть весьма широким: к ним могут быть отнесены культурные ценности, а также иные вещи: изделия из драгоценных металлов и камней современного образца и многое другое. Представляется, что речь в данном случае должна идти именно об «экономической» ценности данных вещей, наличии у них высокой стоимости[102] . Вторым обязательным условием признания обнаруженных вещей кладом является их сокрытие. Способы сокрытия указанных вещей весьма разнообразны: они могут быть обнаружены в земле, под полами старых квартир, в заброшенных колодцах, подвалах, чердаках и иных местах. В литературе отмечается, что сокрытие указанных вещей должно быть намеренным[103] . Мотивы, которые побудили спрятать эти вещи, не имеют правового значения: они могли быть спрятаны от воров или грабителей или же от правоохранительных или иных государственных органов. Не имеет правового значения и время, прошедшее между сокрытием вещи и ее обнаружением. Сокрытие вещи может быть произведено как угодно давно. С другой стороны, если вещь не была сокрыта, то она не является кладом, сколько бы времени ни прошло с момента ее сокрытия до момента ее обнаружения. Третьим условием является содержащееся в законе указание на то, что собственник соответствующих вещей не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. Здесь возникает вопрос, почему режим находки и клада так различаются в вопросе о необходимости установления лица, уполномоченного на получение утраченных вещей? Как известно, нормы о находке требуют, чтобы нашедший уведомил компетентные органы для выявления лица, уполномоченного на получение найденных вещей, и подробно описывают процедуру подобного уведомления. Использование законодателем в ст. 233 ГК РФ термина «установлен», с одной стороны, предполагает, что вывод об отсутствии у вещей собственника должен быть сделан компетентным органом, однако, с другой стороны, процедура подобного установления в законе не раскрыта. Таким образом, представляется, что законодатель не требует от лица, обнаружившего клад, обращения к компетентным органам для установления собственника найденных вещей, несмотря на то, что клад мог быть сокрыт недавно, и еще существует возможность установить его собственника. Полагаем, что наиболее вероятной причиной установления в новом гражданском законодательстве подобного правила, является то, что государство не одобряет действия лиц по намеренному сокрытию ценных вещей. Следует обратить внимание и на то, что в п. 2 ст. 233 ГК РФ речь идет о содержащихся в составе клада вещах, имеющих статус памятников истории и культуры. Как отмечалось выше, с 2002 года в силу вступил Закон об ОКН, согласно которому движимые объекты не могут сами по себе рассматриваться в качестве объектов культурного наследия. Подобное сужение понятия «объект культурного наследия» существенно затрудняет реализацию приведенной нормы о кладе. Представляется, что в данном случае следует руководствоваться оставшейся в силе ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников, которая устанавливает, что предметы старины, находящиеся в личной собственности граждан и представляющие значительную историческую, научную, художественную или иную культурную ценность признаются памятниками истории[104] . Нельзя обойти вниманием и то, что, как справедливо указывается в литературе, законодатель оставляет отрытым вопрос о том, каким критерием должно руководствоваться нашедшее клад лицо, определяя ценность обнаруженных предметов или отсутствие таковой[105] . Как отмечалось в первой главе настоящей работы, основным отличием объектов культурного наследия от иных культурных ценностей является то, что объекты культурного наследия должны быть признаны таковыми государством с соблюдением соответствующей процедуры: на основе проведения ГИКЭ принимается решение о включении указанных объектов в Реестр. Лица, обнаружившие ценные вещи, как правило, не обладают специальными познаниями в рассматриваемой сфере и не могут самостоятельно определить, какие вещи относятся к объектам культурного наследия, а какие - нет. О реализации указанной нормы речь пойдет далее. Второй блок недостатков исследуемой статьи касается непосредственно вопросов приобретения права собственности на клад. Советский закон не допускал обращения обнаруженных кладов в собственность граждан[106] . Сегодня общим правилом при обнаружении клада является поступление его в собственность лица, обнаружившего клад, и собственника имущества, в котором клад был сокрыт. В государственную собственность передаются лишь обнаруженные в составе клада вещи, относящиеся к объектам культурного наследия. Анализируя содержание исследуемой статьи весьма трудно ответить на один из важнейших вопросов: в чьей собственности первоначально, то есть с момента обнаружения и до момента передачи публичному субъекту, находятся вещи, обнаруживаемые в составе кладов и относящиеся к объектам культурного наследия? Мыслятся три возможных варианта ответа на этот вопрос. Во-первых, указанные вещи могут считаться государственной собственностью. Во-вторых, возможен вариант, при котором данные вещи с момента их обнаружения рассматриваются как находящиеся в частной собственности. Наконец, в-третьих, данные вещи могут считаться бесхозяйными. Первой из изложенных позиций придерживается Д.В. Мазеин. По его мнению, п.2. ст. 233 ГК РФ устанавливает презумпцию государственной собственности на вновь обнаруживаемые памятники истории и культуры[107] . Подобный подход позволяет говорить о гиперболизации роли публичного элемента в правовом регулировании рассматриваемой сферы общественных отношений. В связи с этим автор указывает, что установление государственной собственности на объекты культурного наследия, если они были найдены на участке или имуществе, находящимся, например, в частной собственности, не соответствует Конституции РФ, а включение данной нормы в ГК РФ объясняется «рудиментарным» мышлением законодателя: «Ни один современный развитой правопорядок (кроме российского – прим. М.А.) подобной презумпции не знает»[108] . Не можем согласиться с приведенным высказыванием. Даже если бы российский законодатель действительно устанавливал подобную презумпцию, то такое законодательное решение не следовало бы именовать «рудиментарным». В некоторых странах законодательно закреплена как раз модель первоначального приобретения государством права собственности на вновь обнаруживаемые особо ценные объекты. Например, мексиканский закон определяет, что все вновь найденные предметы, относящиеся к доколумбовой эпохе, являются собственностью государства[109] . Жесткие нормы действуют и в Италии. Несмотря на традиционное для этой страны уважение к институту частной собственности, для вновь найденных даже в частных владениях ценных предметов, относящихся к историко-культурному наследию нации, делается исключение - они являются государственной собственностью[110] . Достаточно жесткая система существуют в Великобритании: все вновь обнаруженные ценные в историко-культурном отношении предметы принадлежат Короне[111] . Второй из изложенных выше позиций придерживается М.Г. Масевич. В отличие от находки, указывает автор, вещи, обнаруживаемые в составе клада, давно вышли из владения собственника, и теперь он не может быть установлен. Поэтому закон немедленно признает возникновение права собственности на клад указанными в законе лицами[112] . Таким образом, М.Г. Масевич полагает, что с момента обнаружения указанные вещи являются собственностью лица обнаружившего клад и собственника имущества, в котором клад был обнаружен. Модель, предусматривающая примат частноправового элемента в правовом регулировании общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, предусмотрена американским законодательством. Правда, указанная модель действует только в отношении тех кладов, которые обнаруживаются на земле, находящейся в частной собственности. Лицо, обнаружившее ценные предметы в земле или ином имуществе, принадлежащем частному владельцу, не несет никаких обязанностей перед государством[113] . Полагаем, что приведенные мнения ошибочны. Во-первых, систематическое толкование п.1 и 2 ст. 225 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что клад является одной из разновидностей бесхозяйных вещей. Во-вторых, в п.1 ст.233 прямо говорится о том, что у данных вещей нет собственника: «собственник…не может быть установлен или в силу закона утратил…право». Наконец, в третьих, неслучайными представляются формулировки ст.233 ГК РФ, касающиеся обращения обнаруженных вещей в собственность: «клад…поступает в собственность…; …клад / вещи подлежат передаче». Таким образом, представляется, что указанные вещи с момента их обнаружения и до момента их передачи лицам, указанным в законе, являются бесхозяйными. Мы приходим к выводу, что российским законодателем избран «нейтральный» вариант разрешения данного вопроса: у обнаруженных вещей нет собственника до тех пор, пока в соответствии со ст. 233 ГК РФ не будет решена их судьба. Тем не менее, решить судьбу обнаруженных вещей весьма непросто: особенно неудачно законодателем урегулирован механизм приобретения права собственности на объекты культурного наследия, обнаруживаемые в составе кладов. Во-первых, как отмечалось ранее, лицо, обнаружившее клад, не может само определить, относятся ли найденные им вещи к объектам культурного наследия. Отсюда следует вывод, что любые обнаруживаемые в составе клада вещи необходимо предъявлять компетентным государственным органам для решения вопроса о том, являются ли указанные предметы объектами культурного наследия или нет. Однако обязанность предъявлять обнаруженные вещи соответствующим органам законом в настоящее время не установлена, следовательно, шансов, что обнаруженные в составе клада особо ценные вещи попадут в государственную собственность, практически нет. Подобные шансы тем более невелики, если принять во внимание установленный законом размер вознаграждения, полагающегося лицу, обнаружившему объект культурного наследия. Нельзя не согласиться с Д.В. Мазеиным в том, что право на вознаграждение в размере лишь половины стоимости найденных культурных ценностей не стимулирует лиц, открывших клад, заявлять о его обнаружении и передавать ценности государству. Напротив, у лица, обнаружившего клад, может возникнуть вполне объяснимое желание сбыть ценности на черном рынке и получить за них полную стоимость, но уже в обход нормы ГК РФ[114] . В законодательстве многих зарубежных стран вопрос о размере вознаграждения, выплачиваемого за обнаружение ценных предметов, решается иначе. Так, в Турции, лицо, обнаружившее клад имеет право на получение до 80% от рыночной стоимости найденного[115] . Нормы законодательства Великобритании устанавливают, что между лицом, обнаружившим клад, и собственником земли, на которой клад был обнаружен, делится полная рыночная стоимость найденных предметов[116] . В качестве примера более справедливого решения данного вопроса следует привести и норму российского дореволюционного гражданского законодательства. Так, в соответствии со ст. 539 Свода законов гражданских (ч.1 т.Х Свода законов Российской империи), «лица, представившие подлежащему начальству найденные старые монеты или другие древности» получали «всю настоящую цену золота, серебра или иного вещества, из которого они сделаны»[117] . Суммируя сказанное, следует согласиться с весьма точным высказыванием по данному поводу известного американского исследователя Джозефа Сакса: «Знаменитый скандал вокруг так называемых «Свитков Мертвого моря» и здравый смысл подсказывают, что люди, обнаруживающие столь ценные предметы, обычно нуждаются в весьма щедром вознаграждении. В противном случае вне зависимости от строгих норм закона у широкой общественности практически нет шансов ознакомиться с находкой»[118] . Важнейшим недостатком механизма приобретения права собственности на обнаруженные в составе кладов объекты культурного наследия является и то, что, как ни странно, государство, далеко не всегда заинтересовано в приобретении права собственности на некоторые из указанных объектов (например, объекты, аналогичные найденному, уже представлены в собраниях государственных музеев). Пункт 1 ст.48 Закона об ОКН устанавливает, что объекты культурного наследия независимо от категории их историко-культурного значения могут находиться в федеральной собственности, собственности субъектов РФ, муниципальной собственности, частной собственности, а также в иных формах собственности, если иной порядок не установлен федеральным законом. Исследуемая норма ГК РФ как раз и устанавливает иной порядок: обнаруживаемые в составе кладов вещи, относящиеся к объектам культурного наследия, всегда должны передаваться в государственную собственность. Полагаем, что данный механизм нуждается в совершенствовании. В самом общем виде предлагаемая схема выглядит следующим образом. Государство ставится в известность о факте обнаружения клада, содержащего культурные ценности. Компетентные государственные органы в установленном законом порядке проводят экспертизу обнаруженных вещей и делают один из следующих выводов. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы не относятся к объектам культурного наследия, они поступают в собственность обнаружившего их лица и собственника имущества, в котором клад был сокрыт, в равных долях, если иное не установлено соглашением между ними, с выдачей указанным лицам документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если обнаруженные вещи по заключению государственной экспертизы относятся к объектам культурного наследия, осуществляется их постановка на государственный учет в установленном законом порядке. В течение четко определенного срока компетентным государственным органом должно быть принято решение, определяющее судьбу данных вещей. В том случае, если государство не заинтересовано в поступлении указанных вещей в государственную собственность, ценности поступают в собственность лица, их обнаружившего и собственника соответствующего имущества с выдачей документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на указанные предметы. Если государство обращает указанные вещи в государственную собственность, обнаружившему клад лицу и собственнику имущества выплачивается вознаграждение в размере рыночной стоимости данных вещей. В случае возникновения спора по вопросу определения стоимости вещей, спор передается на рассмотрение суда. В предлагаемом варианте государство, не заинтересованное в приобретении конкретной обнаруженной вещи, признав ее объектом культурного наследия, возьмет его под охрану, но будет избавлено от несения бремени по содержанию данного объекта за счет государственных средств и от выплаты вознаграждения нашедшему. В свою очередь лицо, обнаружившее клад, и / или лицо, в имуществе которого клад был найден, при отказе государства от приобретения права собственности на него путем предъявления указанного объекта компетентным государственным органам, легитимирует свое приобретение, становится законным собственником обнаруженного объекта культурного наследия и может распорядиться им по своему усмотрению, в частности, продать по рыночной цене. Таким образом, подобные правила позволят государству получать информацию о большинстве вновь обнаруживаемых на его территории движимых объектах культурного наследия, а также приобретать в собственность только те объекты, в которых имеется действительная необходимость. В то же время у лиц, обнаруживших ценные предметы, появится стимул довести информацию об их обнаружении до государственных органов, так как подобные действия позволят указанным лицам легитимировать свое приобретение. Суммируя сказанное, считаем необходимым изменить п.п. 1,2 ст. 233 ГК РФ изложив их в следующей редакции: Статья 223. Клад «1. Кладом являются зарытые в земле или сокрытые иным способом деньги или ценные вещи, собственник которых не может быть установлен либо в силу закона утратил на них право. Лица, обнаружившие клад, обязаны уведомить компетентные государственные органы об обнаружении указанных вещей для решения вопроса об их постановке на государственный учет в качестве объектов культурного наследия в установленном законом порядке. 2. В случае если компетентным государственным органом в установленном законом порядке принято решение об отказе в постановке обнаруженных вещей на государственный учет в качестве объектов культурного наследия, указанные вещи поступают в собственность лица, которому принадлежит имущество (земельный участок, строение и т.п.), где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное. В случае если компетентным государственным органом в установленном законом порядке принято решение о постановке обнаруженных вещей на государственный учет в качестве объектов культурного наследия, компетентный государственный орган должен в течение одного месяца с момента принятия соответствующего решения принять решение об обращении указанных вещей в государственную собственность или о передаче данных вещей в собственность лица, которому принадлежит имущество, где клад был сокрыт, и лица, обнаружившего клад, в равных долях, если соглашением между ними не установлено иное. В случае обращения указанных вещей в государственную собственность лицу, которому принадлежит имущество, где клад был сокрыт, и лицу, обнаружившему клад, в равных долях, если иное не предусмотрено соглашением между ними, выплачивается вознаграждение в размере рыночной стоимости обнаруженных вещей. При возникновении между сторонами разногласий в отношении стоимости указанных вещей данный спор передается на рассмотрение суда. Если указанные вещи были обнаружены лицом, производившим раскопки или поиск клада, без согласия собственника земельного участка или иного имущества, где клад был сокрыт, данные вещи или причитающееся за их обнаружение вознаграждение подлежат передаче в собственность лицу, которому принадлежит имущество, в котором был обнаружен клад.» В контексте настоящей работы нельзя не затронуть и вопрос о приобретении права собственности на археологические находки . Столь пристальный интерес к проблемам археологической проблематики именно сегодня представляется вполне закономерным. Не секрет, что в последние годы страну захлестнула волна грабительских раскопок, ставящих под угрозу само существование национального археологического наследия[119] . В то же время, несмотря на все возрастающую актуальность указанных проблем, нормы законодательства в исследуемой сфере сформулированы весьма скупо, не получила данная тематика развернутого освещения и в юридической литературе. Закон об ОКН содержит определение понятия «объект археологического наследия». К таким объектам относятся частично или полностью скрытые в земле или под водой следы существования человека, включая все движимые предметы, имеющие к ним отношение, основным или одним из основных источников информации о которых являются археологические раскопки или находки. Таким образом, мы делаем вывод, что объекты археологического наследия могут быть как недвижимыми, так и движимыми. В подавляющем большинстве случаев археологические находки (движимые объекты) обнаруживаются при раскопках недвижимых археологических памятников[120] . Помимо норм Закона об ОКН нам не удалось обнаружить в российском законодательстве иных существенных положений, регулирующих правовой режим археологических объектов[121] . Таким образом, именно на основании анализа норм Закона мы попытаемся определить, какова гражданско-правовая природа археологической находки, а также, в чем состоят недостатки существующего механизма приобретения права собственности на археологические находки. Правовая природа археологической находки отчасти схожа с природой клада. Предметы археологии до момента их обнаружения, как и клады, всегда сокрыты от людских глаз в земле или иным способом. Собственник и тех и других вещей отсутствует. Тем не менее, между археологической находкой и кладом существуют и весьма примечательные различия. Во-первых, как отмечалось выше, клады лишь иногда содержат в своем составе культурные ценности. Любая же археологическая находка всегда является особо значимой культурной ценностью – объектом культурного наследия. Во-вторых, вещи, обнаруживаемые в ходе археологических раскопок, обычно не были намерено сокрыты. Их сокрытие в подавляющем большинстве случаев явилось следствием естественного хода истории или иных обстоятельств[122] . Следовательно, отсутствует один из основных признаков клада – намеренность на стороне сокрывшего. Но главным, на наш взгляд, отличием археологической находки от клада является то, что ценность археологических находок, обычно носит весьма специфический, научный характер. Например, к археологическим находкам могут быть отнесены останки людей и животных или, с обывательской точки зрения, «испорченные», «некондиционные» предметы. Соответственно, археологические находки, в отличие от кладов, могут не обладать высокой «экономической» ценностью. Таким образом, есть все основания разделять понятия «археологическая находка» и «клад». В подтверждение данной позиции приведем мнение, высказанное в одной из авторитетных работ: «Правила ГК РФ о кладе неприменимы к археологическим раскопкам, в результате которых обнаруживают старинные предметы – глиняную посуду, каменные изделия, разрушенные постройки, печи и.т.п… На практике иногда возникают споры по разграничению указанных древних предметов от клада. Критерием должна служить их имущественная ценность»[123] . Археологические объекты не могут, с нашей точки зрения, рассматриваться и в качестве находки, так как под находкой в соответствии со ст. 227 ГК РФ понимается потерянная вещь. В данном случае, нет возможности выяснить, были ли обнаруженные предметы кем-либо потеряны или нет. Кроме того, лица, которое, возможно, потеряло указанные предметы и управомочено получить их, давно не существует. По этой же причине нельзя, по всей видимости, отнести подобные предметы и к категории брошенных вещей. Представляется невозможным установить, выбросил ли владелец данные вещи, оставил ли собственник их иным способом с целью отказа от них (ст.226 ГК РФ). Клад, находка, брошенные вещи являются особыми разновидностями бесхозяйных вещей. Вопрос о том, являются ли археологические находки особой разновидностью бесхозяйных вещей, весьма сложен. Согласно п.6 ст. 18 Закона об ОКН объекты археологического наследия считаются выявленными объектами культурного наследия со дня их обнаружения. Данные объекты в соответствии со ст.4 и п.3 ст.49 того же Закона относятся к объектам культурного наследия федерального значения и находятся в государственной собственности. Согласно п.9 ст.45 Закона об ОКН физические и юридические лица, проводившие археологические полевые работы, в течение трех лет со дня выполнения работ обязаны передать все обнаруженные культурные ценности на постоянное хранение в государственную часть музейного фонда РФ. В приведенной норме не говорится о том, что исследуемые объекты «передаются» в собственность государства (как, например, указано в ст. 233 ГК РФ). В ней лишь указывается, что они должны передаваться на хранение в музейный фонд. В названной норме ст. 49 Закона говорится, что такие объекты «находятся» в государственной собственности. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что Законом установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые объекты археологического наследия Обнаружение указанных объектов производится посредством «работ по выявлению и изучению объектов археологического наследия (так называемых археологических полевых работ)», проводимых в соответствии с п.8 ст.45 Закона об ОКН на основании выдаваемого сроком не более чем на один год в порядке, устанавливаемом Правительством РФ, разрешения (Открытого листа). Представляется, что обнаружение археологических объектов в результате проведения раскопок является одним из способов приобретения права собственности. В литературе указывалось, что согласно ст. 218 ГК РФ указанные в ней основания приобретения права собственности носят исчерпывающий характер, хотя они не охватывают всех возможных оснований приобретения права собственности. Подобного недостатка можно было избежать, если бы ст. 218 ГК РФ была дополнена указанием, что кроме перечисленных в ней оснований возможны другие способы приобретения права собственности[124] . Рассматриваемый нами способ приобретения права собственности на культурные ценности является весьма специфичным. Во-первых, осуществлять соответствующие работы по поиску указанных объектов имеют право лишь квалифицированные лица, получившие на это разрешение в установленном законом порядке. Во-вторых, в отношении всех указанных объектов специальным законодательством установлена «презумпция государственной собственности». В-третьих, данные предметы всегда признаются объектами культурного наследия народов РФ исключительно федерального значения. К сожалению, скупость и противоречивость правового регулирования рассматриваемых вопросов, приводит к тому, что механизм приобретения права собственности на археологические объекты вызывает на практике множество вопросов и все чаще дает сбои. Во-первых, из действующего законодательства однозначно следует лишь запрет на проведение археологических работ без их «санкционирования» государством. В связи с этим возникает вопрос: установлена ли в России «монополия» государства на проведение работ по поиску археологических объектов, то есть, могут ли негосударственные организации или частные лица получить разрешение на ведение археологических раскопок? Закон об ОКН содержит размытую формулировку: в нем говорится лишь о неких «физических и юридических лицах, проводивших археологические полевые работы». В ныне действующем Положении о производстве археологических раскопок указывается, что раскопки могут производиться лишь специализированными научными и научно-реставрационными учреждениями, высшими учебными заведениями, музеями и государственными органами охраны памятников истории и культуры[125] . Таким образом, Положение, формально, не допускает выдачу разрешений негосударственным организациям и частным лицам. В то же время на практике указанные разрешения выдаются и негосударственным организациям и частным лицам. Полагаем, что практика в данном случае идет по правильному пути. Указанные разрешения, с нашей точки зрения, должны выдаваться любым квалифицированным лицам при условии соблюдения ими норм Закона об ОКН[126] . Остается открытым и вопрос получения разрешения собственника земельного участка на проведение раскопок. Эта проблема не столь актуальна в случаях, когда земельный участок, на котором государственной организацией проводятся археологические работы, находится в государственной собственности. (Большая часть официальных археологических работ на сегодняшний день производится на землях историко-культурного назначения, находящихся в государственной собственности.) Однако нам не удалось обнаружить в законодательстве ни одной нормы, регулирующей проведение раскопок на частной или муниципальной земле[127] . Полагаем, что Закон об ОКН следует дополнить нормой о том, что лица или организации, желающие проводить археологические полевые работы на участках, находящихся в муниципальной или частной собственности, могут заключать гражданско-правовые договоры с собственниками соответствующих земельных участков об условиях проведения археологических раскопок. Кроме того, в законодательстве следует предусмотреть существенные льготы, стимулирующие муниципалитеты и частных лиц к предоставлению земельных участков для проведения раскопок (например, ослабление налогового бремени, предоставление льготных субсидий и т.д.)[128] . Однако важнейшей проблемой правового регулирования археологической деятельности является то, что основная масса археологических объектов в настоящее время обнаруживается и присваивается в обход установленного Законом механизма приобретения права собственности на них. Причем наибольшая опасность, с нашей точки зрения, заключается не столько в том, что вновь обнаруживаемые объекты не поступают в государственную собственность, сколько в том, что несанкционированные раскопки способны нанести непоправимый ущерб археологическому наследию России. В археологии первостепенное значение имеют не только сами обнаруженные предметы, но и так называемый «контекст находки»: какие вещи встречены вместе, при каких обстоятельствах они попали в землю и т.д. Если вещь варварски изъята из «контекста», ее археологическое значение, фактически, утрачено, и восстановить его невозможно[129] . В связи с этим в советское время основные усилия законодателя были направлены на сохранение именно недвижимых памятников (поселений, могильников, древних крепостей и т.п.), а не отдельных предметов. В условиях господства государственной собственности подобный подход был действенным. В настоящее время ситуация изменилась: произошла либерализация оборота земель, в то же время на черном рынке сформировался устойчивый спрос на археологические находки[130] . Такое введение археологических объектов в оборот недопустимо ввиду незаконности первоначального их приобретения. В последние годы активно обсуждаются вопросы усовершенствования мер юридической ответственности за проведение несанкционированных раскопок и присвоение обнаруженных предметов[131] . Однако становится все более очевидным то, что борьба с незаконным присвоением указанных объектов исключительно карательными методами обречена на неудачу: слишком велики прибыли от занятия указанной деятельностью. Представляется, что при помощи гражданско-правового инструментария необходимо разработать механизм стимулирования лиц, осуществляющих археологическую деятельность, к предъявлению обнаруженных ими вещей компетентным государственным органам. Во-первых, необходимо развивать практику выдачи разрешений на производство археологических работ не только государственным организациям, но и иным квалифицированным лицам, удовлетворяющим требованиям Закона[132] . Во-вторых, следует разработать схему, аналогичную предложенной нами для приобретения права собственности на клады, при которой некоторые наименее ценные объекты могут передаваться из государственной собственности в собственность частных лиц. Обратившись вновь к зарубежному опыту, мы увидим, что России не следует перенимать предельно либеральный американский опыт регулирования указанных отношений[133] . В то же время следует отметить, что в тех странах, где установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые археологические объекты, государство выплачивает вознаграждение лицам, их обнаружившим[134] . Представляется, что любые лица, по специальному разрешению производящие археологические раскопки, обязаны передавать все обнаруженные предметы в специально уполномоченный государственный орган. В компетенцию данного органа должно входить проведение экспертизы найденных предметов, постановка их на учет в качестве объектов археологического наследия и решение их дальнейшей судьбы. Если предметы были обнаружены «государственными» археологами, они во всех случаях остаются в собственности государства и передаются на хранение в государственную часть музейного фонда РФ.. Если же предметы обнаружены «частными» археологами, то есть лицами, получившими в установленном Законом порядке разрешение на соответствующие работы и выполнившими все требования Закона по оформлению результатов раскопок, уполномоченным государственным органом может быть принято решение о передаче указанным лицам части обнаруженных археологических объектов (наименее ценных или аналогичных тем, которые уже содержатся в государственной части музейного фонда РФ). Передача соответствующих объектов в частную собственность должна сопровождаться выдачей документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на данные объекты. Предложенные положения могут быть закреплены в п.п.8-9 ст. 45 Закона об ОКН, а также в подзаконных нормативно-правовых актах по указанной тематике, принятие которых отнесено Законом об ОКН к компетенции Правительства РФ. Каковы преимущества предлагаемой системы? Во-первых, выдавая разрешения не только государственным, но и частным организациям, государство будет иметь информацию о большинстве производимых на своей территории археологических раскопок и сможет контролировать их ход. Во-вторых, возможность на легальном основании приобрести право собственности на часть обнаруженных объектов будет стимулировать лиц, производивших раскопки, предъявлять их соответствующим государственным органам. В-третьих, подобная система позволит начать формирование легального рынка археологических объектов, в рамках которого оборот археологических находок, не имеющих государственного сертификата, будет невозможен. Безусловно, внедрение предлагаемой системы возможно лишь в условиях усовершенствования норм уголовного законодательства в указанной сфере и наличия реального контроля за его исполнением. Перейдем к исследованию вопроса о приобретении права собственности на культурные ценности по давности владения . Применительно к данной теме основным представляется вопрос о том, требуют ли особые свойства культурных ценностей, о которых шла речь в первой главе настоящей работы, применения к указанным объектам специальных правил о приобретательной давности, отличающихся от общих норм, предусмотренных ст. 234 ГК РФ. В соответствии с указанной статьей ГК РФ для приобретения права собственности по давности владения необходимо добросовестно, открыто и непрерывно владеть недвижимым имуществом на протяжении пятнадцати лет, а движимым – на протяжении пяти лет. В то же время, норма ст. 43 Закона о вывозе - «Права добросовестного приобретателя культурных ценностей» - устанавливает, что в случае приобретения добросовестным приобретателем незаконно ввезенных из других государств, похищенных или утерянных культурных ценностей, указанные ценности подлежат возврату законному собственнику с выплатой справедливой компенсации добросовестному приобретателю. Часть 3 рассматриваемой статьи гласит, что физическое или юридическое лицо, не являющееся собственником культурной ценности, но добросовестно и открыто владеющее ею как собственной не менее 20 лет, приобретает право собственности на эту культурную ценность. Как видим, норма специального закона существенно отличается от норм ст. 234 ГК РФ. Так, срок приобретательной давности, установленный Законом о вывозе, на 15 лет больше общего срока приобретательной давности, установленного ст. 234 ГК РФ для приобретения в собственность движимых вещей. Другим отличием специальной нормы от аналогичной нормы ГК РФ является отсутствие в первой условия о непрерывности владения вещью. Налицо коллизия правовых норм. Норма ГК РФ является общей, так как в ст.234 ГК РФ речь идет о движимых вещах вообще. В свою очередь норма Закона о вывозе является специальной, так как в ней речь идет об особом виде вещей – движимых культурных ценностях. Если исходить из правила приоритета специальной нормы над нормой общей, то приоритет остается за нормой Закона о вывозе. Однако Закон о вывозе посвящен регулированию не общих вопросов правового режима культурных ценностей, а лишь узкому вопросу ввоза и вывоза культурных ценностей. В связи с этим включение в данный Закон общих положений о давности владения культурными ценностями представляется ошибочным. Полагаем, что приоритет имеют нормы ГК РФ. В соответствии с положением, содержащимся в абз.2 п.2 ст. 3 ГК РФ, нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ[135] . Представляется, что вне зависимости от разрешения вопроса о приоритете норм, необходимо понять, существует ли необходимость в установлении для культурных ценностей увеличенного срока приобретательной давности. По вопросу об установлении конкретного срока для приобретения права собственности по давности владения Б.Б. Черепахин писал: «…Продолжительность этого срока не может быть обоснована какими-то неопровержимыми доводами, например, что надо три, а не четыре года, четыре года, а не пять лет. Одно бесспорно, этот срок не может быть кратким. Было бы совершенно недопустимо установить срок давности в шесть месяцев или в один год»[136] . При определении общего срока приобретательной давности законодатель, вероятно, исходил из политико-правовых соображений, из соображений общей пользы и положительного воздействия гражданского права на регулируемые отношения. Представляется, что установленный для движимых вещей пятилетний срок, с одной стороны, в достаточной степени длителен, чтобы у действительного собственника было время отыскать вещь, и, с другой стороны, достаточно непродолжителен, чтобы не лишить фактического владельца желания нести в течение него издержки и риск изъятия предмета собственником. Полагаем, что особая значимость культурных ценностей в данном случае не должна служить поводом к увеличению установленного ГК РФ общего срока. Напротив, рачительный хозяин, с нашей точки зрения, должен с еще большим вниманием следить за сохранностью этих объектов и с большей энергией их отыскивать. То есть, у культурных ценностей как у вещей особо рода, больше шансов быть обнаруженными при условии, что фактический владелец действует в соответствии с иными реквизитами давностного владения. Не случайно, при переходе права собственности на культурные ценности обычно выясняется так называемый «провенанс» - «история» культурной ценности. То есть, вещи подобного рода весьма заметны, их судьбу отслеживают столетиями. Таким образом, полагаем, что оснований для увеличения общего срока исковой давности, установленного ст.234 ГК РФ, нет. Что касается условия о непрерывности владения культурными ценностями, то, как справедливо указывалось в литературе, данное отличие, вероятно, является последствием тривиальной ошибки, произошедшей на стадии разработки или принятия Закона о вывозе[137] . Если предположить обратное, то есть намеренное исключение законодателем условия о непрерывности владения, то для возникновения права собственности на культурную ценность в силу приобретательной давности, необходимо владеть ей 20 лет в общей сложности, при этом культурная ценность может менять владельца и снова возвращаться к первоначальному владельцу. Перерывы же во владении правового значения иметь не будут, а сроки владения должны складываться. Такая ситуация не будет соответствовать самому духу норм о приобретательной давности. В научной литературе ведутся дискуссии по поводу содержания понятия «непрерывность владения», однако обязательность указанного реквизита для давностного владения под сомнение не ставится[138] . Суммируя сказанное, делаем вывод о том, что норма ст. 43 должна быть исключена из текста Закона о вывозе. К отношениям, возникающим по поводу культурных ценностей, должны применяться общие нормы ст. 234 ГК РФ о приобретательной давности. К нормам о приобретательной давности достаточно часто прибегают при разрешении практических вопросов, связанных с культурными ценностями. Известно, что в условиях советской системы управления культурой музейные ценности часто перераспределялись между различными государственными организациями, иногда, без должного оформления указанных процессов. В настоящее время арбитражными судами часто рассматриваются дела по искам организаций, лишившихся культурных ценностей в процессе указанного перераспределения и пытающихся вернуть изъятые ценности. Организации же, получившие культурные ценности благодаря соответствующему перераспределению, обосновывают свое право собственности ссылкой на нормы о приобретательной давности. Так, санаторий им. Орджоникидзе, имущество которого является федеральной собственностью, предъявил к Управлению культуры г. Сочи и Сочинскому художественному музею иск об истребовании 22 картин – произведений известных художников, которые были приобретены санаторием в 1950 году, находятся в его хозяйственном ведении и числятся на балансе санатория. В 1977 году картины были переданы в Выставочный зал изобразительного искусства г. Сочи на 6 месяцев и не возвращены санаторию. Выставочный зал был преобразован в Художественный музей, который не является юридическим лицом, поэтому надлежащим ответчиком по этому делу выступало Управление культуры администрации г. Сочи. Ответчик ссылался на то, что приобрел право собственности на указанные картины по давности владения. Арбитражный суд, руководствуясь ст. 301 ГК РФ, удовлетворил исковые требования о возврате картин из чужого незаконного владения их законному владельцу – санаторию. Ссылка на приобретательную давность была признана необоснованной, так как истец не владел картинами «как своими». Между сторонами постоянно шел спор о возврате картин. В 1991 году исполком Сочинского городского совета принял решение о передаче картин в муниципальную собственность. Это решение в 1994 году было признано недействительным арбитражным судом. Следовательно, течение приобретательной давности не было непрерывным, и незаконный владелец не мог относиться к картинам как к своему имуществу и приобрести на них право собственности[139] . Проблемы, связанные с приобретением права собственности на культурные ценности по давности владения, остро стоят и применительно к так называемым перемещенным культурным ценностям[140] . В 1999 КС РФ по делу о проверке конституционности Закона о перемещенных культурных ценностях признал, что в отношении имущества, которое не перешло в собственность РФ на основе компенсаторной реституции, действуют общие нормы о защите права собственности[141] . В п. 7 данного Постановления подчеркивается, что для приобретения права собственности на бесхозяйные вещи по приобретательной давности необходимо добросовестное открытое и непрерывное владение, без которого не могут быть гарантированы законные права и интересы собственника. Между тем, находящиеся на территории РФ культурные ценности, в том числе и такие, государственная принадлежность которых не установлена, как правило, находились в закрытых фондах музеев и других учреждений культуры, что не отвечает требованиям закона о добросовестном открытом владении для приобретения права собственности на бесхозяйные вещи. В связи с этим КС РФ признал необходимым составление полного перечня находящихся на территории РФ перемещенных культурных ценностей, государственная принадлежность которых не установлена. Заинтересованные лица должны иметь возможность заявить свои претензии в разумный срок. До истечения данного срока и завершения работы вопрос об отнесении так называемых бесхозяйных перемещенных культурных ценностей к федеральной собственности не может быть разрешен. Приведенная позиция КС РФ активно критикуется в научной литературе. Так, М.Г. Масевич указывает, что требования, установленные данным пунктом Постановления в отношении открытости владения, являются чрезмерными: «Многие заинтересованные лица знали или должны были знать о местонахождении их имущества в России…»[142] . А.Д. Рудоквас также называет данный пункт Постановления «небесспорным». «…Причиной хранения картин в закрытых хранилищах, а не в открытых экспозициях вполне может быть простой недостаток музейных площадей, а не стремление утаить сам факт обладания картинами, точно также как отсутствие общедоступного реестра этих перемещенных ценностей вполне объяснимо традиционной бедностью отечественных учреждений культуры, которые в большинстве случаев просто не в состоянии финансировать составление подобных баз данных в масштабах всей страны…»[143] . Следует согласиться с тем, что открытость владения не подразумевает совершения активных действий для демонстрации владения. В то же время, полагаем, что позиция КС РФ по данному конкретному вопросу заслуживает поддержки. Представляется, что в данном случае от государства не требуется демонстрации владения. В обязанности государства как давностного владельца входит лишь обеспечение доступа к информации о перемещенных культурных ценностях. Не секрет, что не только заинтересованным лицам, но во многих случаях и Министерству культуры долгие годы не было в точности известно местонахождение многих из указанных предметов. В некоторых государственных хранилищах за прошедшие шестьдесят лет даже не была полностью проведена инвентаризация соответствующих ценностей. Представим себе, как трудно было получить указанную информацию иностранным заинтересованным государствам и лицам. Более того, известны случаи, когда государственные учреждения культуры отказывались предоставлять сведения по соответствующим запросам о том, хранятся ли в их фондах указанные предметы[144] . Таким образом, отсутствие необходимой информации, фактически, лишает лиц, имеющих в соответствии с Законом о перемещенных культурных ценностях право претендовать на возврат указанных предметов, возможности обратиться с требованием о возвращении культурных ценностей. Среди производных способов приобретения права собственности на культурные ценности, с нашей точки зрения, наибольший интерес представляет приватизация культурных ценностей. Речь в данном случае идет о такой разновидности культурных ценностей как объекты культурного наследия. Общая возможность приватизации объектов культурного наследия вытекает из содержания ст. 50 Закона об ОКН, ст.29 Закона о приватизации[145] . Как отмечалось ранее, в соответствии с п.1. ст.50 Закона об ОКН некоторые категории памятников истории и культуры забронированы от отчуждения из государственной собственности. К ним относятся особо ценные объекты культурного наследия, памятники и ансамбли, включенные в Список всемирного наследия, историко-культурные заповедники и объекты археологического наследия. Остальные категории объектов культурного наследия, находящиеся в государственной собственности, могут быть приватизированы. Тем не менее, в п.2 ст.63 Закона об ОКН было указано, что впредь до принятия федерального закона, разграничивающего объекты культурного наследия, находящиеся в государственной собственности, на федеральную собственность, собственность субъектов РФ и муниципальную собственность, приостановлена приватизация объектов культурного наследия федерального значения, а также приостановлена регистрация права федеральной собственности и права собственности субъектов РФ на объекты культурного наследия, находящиеся в государственной собственности. Установление данного моратория явилось поводом для широкой общественной дискуссии в отношении приватизации памятников истории и культуры федерального значения. Сторонники приватизации утверждали, что содержание указанной категории объектов – непосильное финансовое бремя для государства, а привлечение существенных инвестиций возможно лишь при передаче названных объектов в частную собственность. Указывалось также, что передача объектов культурного наследия в частную собственность не будет «безоговорочной»: объекты культурного наследия будут передаваться с соответствующими обременениями и т.д.[146] Противники приватизации памятников истории и культуры обоснованно опасались «завуалированного» уничтожения приватизированных памятников путем сноса и реконструкции. Кроме того, указывалось, что велика вероятность того, что приватизированные памятники, перейдя в частные руки, несмотря на все законные предписания, будут недоступны общественности[147] . Вернемся к вопросу об установленном моратории. Помимо широкой общественной дискуссии о целесообразности приватизации указанных объектов, приведенная норма имела и важные правовые последствия. Ведение моратория на регистрацию права государственной собственности ограничило оборот соответствующих объектов, что вызвало существенные трудности в правоприменительной практике. Возник закономерный вопрос: оборот каких объектов культурного наследия ограничивается в связи с принятием рассматриваемой нормы? Приостановление приватизации и регистрации права государственной собственности, очевидно, было связано с необходимостью разработки федерального закона о разграничении объектов культурного наследия, находящихся в государственной собственности, на федеральную собственность, собственность субъектов РФ и муниципальную собственность[148] . Не секрет, что после распада СССР и образования новых независимых государств вопрос разграничения государственной собственности встал со всей остротой. В советское время этой проблемы, фактически, не существовало. Закон СССР об охране памятников указывал, что памятники истории и культуры находятся в собственности государства, а также колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений и в личной собственности граждан (ст. 4). Считалось, что находящиеся в государственной собственности культурные ценности принадлежат советскому народу в целом, народам союзных республик, автономных республик, других автономных и административно-территориальных образований. Однако вопрос о том, какому конкретному государственному образованию принадлежали те или иные находящиеся в собственности государства культурные ценности, не имел особого практического значения. Большее значение придавалось тому, на чьем балансе находились эти ценности, на ком лежала обязанность по их содержанию. В начале 90-х годов прошлого века началось правовое закрепление процесса разграничения государственной собственности на памятники истории и культуры. Среди наиболее значимых документов по указанной тематике необходимо выделить ранее упоминавшиеся: 1)Постановление №3020; 2)Распоряжение Президента РФ «Об утверждении положения об определении пообъектного состава федеральной, государственной и муниципальной собственности и порядке оформления прав собственности» от 18.03.1992 № 114-рп[149] (далее – Положение); 3)Указ о перечне объектов. Неопределенные формулировки указанных актов породили серьезные проблемы в правоприменительной практике[150] . Так, коллизия, возникшая по поводу толкования п.2 ст.63 Закона об ОКН, стала предметом кассационного рассмотрения в ФАС Северо-Западного округа. На основании распоряжения КУГИ между Фондом имущества С.-Петербурга и истцом был заключен договор купли-продажи нежилого здания, а также соответствующего земельного участка. Фонд имущества совместно с истцом обратились с заявлением о регистрации перехода прав на спорные объекты к истцу. Своим решением регистрирующий орган отказал в государственной регистрации перехода прав, сославшись на невозможность в силу п. 2 ст. 6 и п. 2 ст. 13 Закона о регистрации государственной регистрации перехода права собственности к истцу на спорные объекты до регистрации ранее возникшего права собственности С.-Петербурга на указанные объекты, невозможность государственной регистрации права С.-Петербурга в силу ст. 63 Закона об ОКН, а также невозможность в силу п. 4 ст. 35 ЗК РФ проведения государственной регистрации перехода права собственности на земельный участок до регистрации права собственности истца на здание. Полагая, что отказ регистрирующего органа противоречит закону и нарушает права истца, он обратился в суд. Удовлетворяя требования заявителя, суд первой и апелляционной инстанций указал, что положения п. 2 ст. 63 Закона об ОКН распространяются на объекты недвижимости, право собственности на которые возникло до введения его в действие; право собственности С.-Петербурга возникло в силу пп. 3, 6, 8 Постановления N3020 и пункта 8 Положения, следовательно, регистрирующий орган неправомерно отказал истцу в регистрации перехода прав. Кассационная инстанция признала вывод суда первой и апелляционной инстанций о возникновении права собственности С.-Петербурга на спорный объект до введения в действие Закона об ОКН правильным. В обоснование своей позиции суд указал, что в силу п. 1 ст. 6 Закона о регистрации права, возникшие до момента вступления в силу названного закона, признаются юридически действительными при отсутствии их государственной регистрации, в связи с чем несостоятельна ссылка регистрирующего органа на п.1 ст. 2 этого Закона. Поскольку п. 2 ст. 6 указанного Закона предусмотрена государственная регистрация ранее возникшего права при государственной регистрации перехода данного права, отсутствие такой регистрации не препятствует заключению собственником договора купли-продажи объекта недвижимости, права на который возникли до введения в действие Закона о регистрации до регистрации прав на него. Кроме того, п.2 ст. 63 Закона об ОКН не содержит ограничений на приватизацию объектов культурного наследия регионального значения. Кассационная инстанция сочла правильным вывод суда о том, что норма п. 2 ст. 63 Закона распространяется не на все объекты культурного наследия, а только на объекты недвижимости, не отнесенные до момента введения его в действие к формам собственности, предусмотренным статьей 8 Конституции РФ[151] . Как видим, арбитражный суд исходил из того, что разграничение государственной собственности на определенные объекты культурного наследия в соответствии с приведенными выше актами следует признать состоявшимся. Подтверждением состоявшегося разграничения, в первую очередь, является внесение соответствующих объектов в реестр государственной собственности (в данном случае - в реестр государственной собственности С.-Петербурга). Тот факт, что право государственной собственности на указанные объекты не было зарегистрировано в установленном законом порядке, не свидетельствует о том, что указанные объекты не могут быть отчуждены из государственной собственности. Таким образом, п.2 ст.63 Закона об ОКН не должен был распространяться на данный случай. Указанная норма подлежала применению лишь по отношению к тем объектам, государственная собственность на которые до сих пор не разграничена. Приведенная позиция арбитражного суда, с нашей точки зрения, заслуживает поддержки, так как существовавшая неопределенность в правовом регулировании указанных отношений могла привести к неоправданному ограничению оборота объектов культурного наследия, которые в соответствии с законом могли отчуждаться из государственной собственности. Следует обратить внимание на то, что с 1 января 2007 года вступила в силу новая редакция исследуемого п. 2 ст. 63 и п.4 ст.2 Закона об ОКН[152] . Законодатель установил правила оформления права собственности РФ, субъектов РФ и муниципальных образований на объекты культурного наследия федерального значения. В частности, предусмотрен особый порядок оформления права собственности на те объекты культурного наследия федерального значения, которые являлись недвижимыми памятниками истории и культуры государственного (общесоюзного и республиканского) значения до 27 декабря 1991 года, и необходимы для обеспечения осуществления субъектами РФ и муниципальными образованиями установленных федеральными законами полномочий. Правительство РФ утверждает перечни соответствующих объектов культурного наследия, которые необходимы для обеспечения осуществления субъектами РФ, муниципальными образованиями установленных федеральными законами полномочий, а также в отношении которых должно быть оформлено право собственности РФ[153] . В Законе также указывается, что оформление права государственной и муниципальной собственности на объекты недвижимого имущества, отнесенные к недвижимым памятникам истории и культуры республиканского значения, недвижимым памятникам истории и культуры федерального (общероссийского) значения либо к объектам исторического и культурного наследия федерального значения после 27 декабря 1991 года, осуществляется по основаниям, не связанным с отнесением указанных объектов недвижимого имущества к объектам исторического и культурного наследия федерального значения. Как видим, новая редакция рассматриваемых статей устанавливает правила, в соответствии с которыми заинтересованные стороны (федерация, субъекты и муниципальные образования) должны осуществить разграничение государственной собственности на объекты культурного наследия федерального значения. Право собственности на объекты культурного наследия, признанные памятниками соответствующего значения до принятия Постановления №3020 и используемые субъектами РФ и муниципальными образованиями, «по договоренности» заинтересованных сторон может быть зарегистрировано за указанными субъектами или за РФ. Оформление права собственности на те объекты культурного наследия федерального значения, категория историко-культурного значения которых была определена после принятия Постановления №3020, не зависит от указанной категории объекта. Следует, в целом, отметить, что исследуемая редакция указанных норм Закона оставляет еще больше вопросов, чем предшествующая их редакция. В частности, из содержания исследуемых норм весьма непросто сделать вывод о том, ограничен ли оборот указанных объектов, продолжает ли действовать мораторий на приватизацию объектов культурного наследия федерального значения. Буквальное толкование рассматриваемых норм Закона, на наш взгляд, позволяет сделать два вывода. Во-первых, объекты, в отношении которых внесены предложения по включению их в соответствующие перечни, не могут отчуждаться или включаться в перечни объектов, не подлежащих отчуждению из федеральной собственности, до утверждения соответствующего перечня Правительством РФ, следовательно, оборот указанных объектов временно ограничивается (абз.6 п.2 ст. 63). Во-вторых, мораторий на приватизацию объектов культурного наследия федерального значения, формально снят, так как указанное положение изъято из п.2 ст. 63 Закона. По нашему мнению, даже при условии разрешения спорных вопросов разграничения государственной собственности на объекты культурного наследия федерального значения, говорить о снятии моратория на их приватизацию представляется преждевременным. Полагаем, что приватизация указанных объектов возможна только после осуществления целого комплекса иных подготовительных мероприятий. Во-первых, до сих пор не разработаны и не утверждены Правительством Положение о Едином государственном реестре объектов культурного наследия и Положение о государственной историко-культурной экспертизе. Сегодня далеко не во всех регионах установлен и проверен пообъектный состав памятников, утверждены границы территорий памятников, то есть во многих случаях просто отсутствует предмет охраны. После вступления в силу указанных документов и начала регистрации памятников в Реестре, которая, как раз, и включает в себя уточнение пообъектного состава, установление территории и предмета охраны, можно будет начать подготовку к приватизации объектов культурного наследия федерального значения. Во-вторых, серьезным стимулом для будущих собственников объектов культурного наследия должна явиться норма с п.3 ст. 14 Закона об ОКН, которая устанавливает, что собственники объектов культурного наследия, производящие за счет собственных средств работы по их сохранению, имеют право на получение компенсаций произведенных ими затрат при условии выполнения таких работ в соответствии с Законом. Порядок указанных выплат определяется Правительством РФ. К сожалению, соответствующее Постановление Правительством также пока не принято. Наконец, важнейшей задачей при приватизации подобного рода объектов является разработка таких условий приватизации, которые бы не позволили новому собственнику лишить приватизированый объект своей историко-культурной значимости. В настоящее время законодательством установлены довольно жесткие требования по отношению к будущему собственнику (обязательства по сохранению объекта культурного наследия, о которых речь пойдет далее, являются ограничениями (обременениями) права собственности на объект; лица, причинившие вред объекту культурного наследия, обязаны возместить стоимость восстановительных работ и т.д.). Тем не менее, очевидно, что указанных мер недостаточно для гарантированного сохранения объектов культурного наследия. Основная опасность заключается в том, что уже после оформления сделки приватизации, памятник под благовидным предлогом ремонта, реставрации может быть фактически уничтожен. Согласно п. 23 Положения о подготовке и выполнении охранных обязательств при приватизации объектов культурного наследия[154] , в случае выявления нарушений условий охранного обязательства орган охраны объектов культурного наследия направляет собственнику предписание об устранении нарушений условий охранного обязательства, а в случае их неустранения собственником в установленный срок обращается в суд с иском о понуждении собственника выполнить условия охранного обязательства в натуре и (или) о взыскании с него убытков, причиненных нарушением условий охранного обязательства. Таким образом, объект культурного наследия не может быть возвращен в государственную собственность безвозмездно. Указанное обстоятельство должно быть учтено при выборе способа приватизации указанных объектов. Законом о приватизации предусмотрены различные способы приватизации государственного и муниципального имущества. В соответствии со ст. 29 рассматриваемого Закона объекты культурного наследия, а также выявленные объекты культурного наследия могут приватизироваться в порядке и способами, которые установлены настоящим Законом, при условии их обременения обязательствами по содержанию, сохранению и использованию. Представляется, что единственной «безопасной» схемой для приватизации рассматриваемых объектов является продажа указанного имущества на конкурсе. П.16 ст.20 Закона о приватизации предусматривает, что передача имущества победителю конкурса и оформление права собственности на него осуществляются в порядке, установленном законодательством РФ и соответствующим договором купли-продажи, не позднее чем через тридцать дней после дня полной оплаты имущества и выполнения условий конкурса. Таким образом, право собственности на приватизируемое имущество переходит к покупателю только после выполнения им условий конкурса (например, по реставрации объекта культурного наследия). Суммируя сказанное, следует отметить, что приведенный нами перечень мер – лишь первая ступень в процессе подготовки условий для приватизации столь ценных объектов. Хотелось бы, чтобы грядущая приватизация была продуманной и поэтапной, с обязательным анализом промежуточных результатов. В противном случае, приватизация объектов культурного наследия может привести к совершенно иному результату: вместо сохранения памятников к их искажению и утрате. Обратимся к исследованию некоторых способов прекращения права собственности на культурные ценности, наиболее специфичным из которых является выкуп бесхозяйственно содержимых к ультурных ценностей ( ст. 240 ГК РФ). В научной литературе рассматривался вопрос об отраслевой принадлежности института бесхозяйственного содержания имущества. Некоторые авторы придерживались мнения об административно-правовой природе норм, посвященных бесхозяйственному содержанию имущества[155] . Данная позиция обосновывалась доводом об административно-правовом характере обязанностей собственника по надлежащему сохранению имущества. Позволим себе присоединиться к противоположному мнению о том, что характер обязанности по должному обращению с культурными ценностями предопределяется природой тех отношений, которые связывают собственников со всеми третьими лицами[156] . Поскольку гражданско-правовая природа последних не вызывает сомнений, необходимо признать таковой и обязанность собственника по надлежащему содержанию культурных ценностей. Долгие годы дискуссионным оставался и вопрос о юридической природе санкции за бесхозяйственное содержание имущества. В период действия ГК РСФСР 1922 года в литературе указывалось, что изъятие бесхозяйственно содержимого имущества по своей правовой сущности является одним из видов конфискации[157] . Позднее, в период действия ГК РСФСР 1964 года, некоторые авторы отмечали, что подобное изъятие имущества следует рассматривать как реквизицию[158] . Согласно ст. 240 ГК РФ принудительное прекращение права собственности на бесхозяйственно содержимые культурные ценности путем их выкупа или продажи с публичных торгов является санкцией, носящей исключительно возмездный характер. Указанная санкция не должна рассматриваться как реквизиция, в силу того, что реквизиция, по общему правилу, предусматривает отсутствие противоправности в действиях собственника имущества. Напротив, в данном случае нельзя изъять культурные ценности, если собственник не допускает их бесхозяйственного использования. Согласимся с высказывавшимся в литературе мнением о том, что выкуп бесхозяйственно содержимых культурных ценностей – самостоятельная гражданско-правовая санкция, не сводимая ни к одному из известных юридических способов воздействия[159] . По своей правовой природе бесхозяйственное содержание культурных ценностей следует рассматривать как злоупотребление правом. Как справедливо отмечает О.Н. Садиков, бесхозяйственное содержание культурных ценностей относится к «иным формам злоупотребления правом», упоминаемым в ст. 10 ГК РФ[160] . В учебной литературе указывается, что злоупотребление правом - особое гражданское правонарушение, специфика которого заключается в том, что действия нарушителя формально опираются на принадлежащее ему право, однако при конкретной его реализации они приобретают такую форму и характер, что это приводит к нарушению прав и охраняемых законом интересов других лиц[161] . В то же время, обоснованной представляется позиция А.П. Сергеева, который полагает, что, несмотря на двойственный характер бесхозяйственного содержания культурных ценностей (наряду с выходом собственника за установленные законом пределы осуществления права им нарушаются конкретные юридические обязанности по надлежащему обращению с культурными ценностями), бесхозяйственное обращение с культурными ценностями не всегда образует правонарушение. «Конечно, всякое злоупотребление правом, как и нарушение конкретной юридической обязанности, противоправно. Но противоправность, лишь один из необходимых признаков правонарушения, которое наряду с этим характеризуется наличием вреда, причинной связи между наступившим вредом и противоправным поведением, а также вины правонарушителя. Указанное практически общепризнанное теоретическое положение применимо и к бесхозяйственному содержанию культурных ценностей. Отсутствие в его составе любого из названных признаков не позволяет квалифицировать его в качестве правонарушения. Так, при отсутствии вины собственника в бесхозяйственном содержании культурных ценностей его поведение образует объективно-противоправное деяние»[162] . В советской литературе неоднократно указывалось на постоянный рост числа случаев бесхозяйственного содержания памятников[163] . Однако в постсоветский период рассматриваемая проблема приобрела еще большую актуальность. Тем не менее, налицо практически полное отсутствие судебной и арбитражной практики по данному вопросу[164] . Подобное положение дел, с нашей точки зрения, может быть объяснено несовершенством законодательного регулирования рассматриваемой сферы общественных отношений. Объектом принудительного отчуждения согласно ст. 240 ГК РФ являются не любые культурные ценности, но только те из них, которые, «в соответствии с законом, отнесены к особо ценным и охраняемым государством», иными словами, речь идет о культурных ценностях, которые охраняются государством и признаны особо ценными. Для уяснения смысла приведенной формулировки необходимо обратиться к специальному законодательству о культурных ценностях. Как отмечалось в первой главе настоящей работы, культурные ценности, взятые под охрану государства, суть объекты культурного наследия. Закон об ОКН выделяет специальную категорию объектов культурного наследия – особо ценные объекты культурного наследия. Предположим, что законодатель, формулируя ст. 240 ГК РФ, имел в виду именно особо ценные объекты культурного наследия. Однако если ст. 240 ГК РФ должна применяться только к таким объектам, это означает, что применение указанной нормы полностью блокировано. Ведь особо ценные объекты культурного наследия не могут отчуждаться из государственной собственности. Остается непонятным, почему законодатель именно так сформулировал норму ст. 240 ГК РФ? Объяснением подобному решению законодателя могло стать то, что часть первая ГК РФ была принята значительно раньше, чем Закон об ОКН. Но, как указывалось выше, само понятие «особо ценный объект культурного наследия» появилось в законодательстве РФ еще до принятия части первой ГК РФ. Таким образом, очевидно, что редакция ст. 240 ГК РФ нуждается в изменении. Нельзя согласиться с высказанным в литературе мнением о необходимости распространения нормы ст. 240 ГК РФ на любые культурные ценности, так как тотальный контроль со стороны государства за состоянием всех культурных ценностей объективно невозможен[165] . Таким образом, распространение действия указанной нормы на все без исключения культурные ценности будет означать придание данной норме сугубо декларативного характера. В связи с этим полагаем, что исключению подлежит лишь формулировка об особой ценности объектов, тогда как положение о том, что данные объекты должны охраняться государством необходимо оставить в силе. На наш взгляд, данная норма должна применяться лишь к тем культурным ценностям, надлежащее содержание которых обязаны контролировать соответствующие государственные органы. Предлагаем распространить действие ст. 240 ГК РФ на культурные ценности, поставленные на государственный учет в установленном законом порядке. В таком случае норма ст. 240 ГК РФ будет распространяться на объекты культурного наследия, а также на музейные предметы, включенные в музейный фонд РФ. Различаются два способа принудительного прекращения права собственности на бесхозяйственно содержимые культурные ценности в судебном порядке: изъятие культурных ценностей путем их принудительного выкупа государством и изъятие культурных ценностей путем их продажи с публичных торгов. В ст.240 ГК РФ круг субъектов, имеющих право выступать с требованием о принудительном изъятии бесхозяйственно содержимых культурных ценностей, не очерчен. Ю.К. Толстой полагает, что иск об изъятии бесхозяйственно содержимых культурных ценностей может предъявить государственный орган, к ведению которого относится обеспечение сохранности соответствующего имущества, прокурор, общественная организация, заинтересованная в их сохранности и располагающая для этого необходимыми возможностями (например, фонд культуры, союз писателей)[166] . М.Г. Масевич расширяет круг субъектов подобного обращения и указывает, что с требованием о принудительном отчуждении указанного имущества могут выступать «государственные или иные организации, в задачу которых входит охрана такого рода объектов – учреждения культуры, музеи, архивы и другие организации и граждане, заинтересованные в сохранности этого имущества»[167] . Позволим себе согласиться с мнением М.Г. Масевич. Полагаем, что обращаться в суд с подобным требованием могут любые субъекты, в том числе и граждане. В ст. 142 ГК РСФСР 1964 года прямо указывалось, что с требованием об изъятии бесхозяйно содержимых культурных ценностей могли выступать лишь «государственные организации, в задачи которых входила охрана такого рода имущества», которые должны были предварительно сделать гражданину предупреждение о недопустимости бесхозяйственного обращения с соответствующим имуществом. В связи со сказанным представляется, что законодатель специально в ст.240 ГК РФ не очерчивает круг субъектов, имеющих право на обращение с соответствующим требованием. В соответствии с пп.2, 3 ст.44 Конституции РФ каждый имеет право…на доступ к культурным ценностям. Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры. Отметим, что, на наш взгляд, указанные требования вполне могут предъявляться и в отношении государственного имущества, в частности, в отношении объектов культурного наследия, находящихся в государственной собственности. Не секрет, что примеров бесхозяйственного содержания государством принадлежащих ему культурных ценностей великое множество. В литературе нет единого мнения и о том, кто должен принимать решение о выборе способа отчуждения культурных ценностей. М.Г. Масевич полагает, что выбор способа отчуждения культурных ценностей (принудительный выкуп государством или продажа с публичных торгов) полностью предоставлен суду[168] . В то же время, Д.В. Мазеин указывает, что правом требовать принудительного выкупа изымаемых культурных ценностей наделено лишь государство, иные лица вправе требовать лишь продажи данного имущества с публичных торгов[169] . Нельзя согласиться с позицией Д.В. Мазеина. Полагаем, что у государства далеко не всегда имеется возможность выкупить изымаемые культурные ценности. В подобном случае государство может ходатайствовать о продаже указанного имущества с публичных торгов. Следует отметить, что в рассматриваемой статье нет ясности и по поводу соотношения между решением суда и, например, выкупом вещи государством. Как обоснованно утверждает А. А. Рубанов, выкуп подразумевает наличие договора между государством, в лице соответствующих органов, и собственником. На это прямо указывает ч.2 ст.240 ГК РФ, которая определяет, что размер возмещения устанавливается соглашением сторон[170] . Не совсем ясно, в каких случаях должно состояться решение суда. Из абз.2 исследуемой статьи можно сделать вывод, что решение суда должно быть вынесено, когда стороны не в состоянии достигнуть соглашения, необходимого для заключения договора. Однако, из абз.1 вытекает, что сам выкуп должен иметь место по решению суда. На основании буквального толкования исследуемой нормы делаем вывод, что первоначально суд должен вынести решение об изъятии бесхозяйственно содержимых культурных ценностей, а затем собственник и государство должны приступить к заключению договора, опосредующего выкуп культурных ценностей. В случае если им не удается достичь соглашения, их спор может быть передан на рассмотрение суда. Принудительное отчуждение бесхозяйственно содержимых культурных ценностей направлено на сохранение культурных ценностей. В связи с этим нельзя не согласиться с мнением Ю.К. Толстого о том, что было бы правильнее продавать ценности с публичных торгов, проводимых в форме конкурса. «При продаже ценностей крайне важно, чтобы они попали в хорошие руки»[171] . Представляется, что статья 240 ГК РФ должна распространяться как на движимые культурные ценности, так и на объекты культурного наследия. Однако по отношению к объектам культурного наследия действует еще одна норма. В соответствии со ст. 54 Закона об ОКН в случае, если собственник объекта культурного наследия, включенного в реестр, не выполняет требований к сохранению объекта культурного наследия или совершает действия, угрожающие сохранности данного объекта и влекущие утрату им своего значения, в суд с иском об изъятии у собственника бесхозяйственно содержимого объекта культурного наследия, включенного в реестр, обращаются: в отношении объектов культурного наследия федерального значения - федеральный орган охраны объектов культурного наследия (далее – орган охраны); в отношении объектов культурного наследия регионального значения и объектов культурного наследия местного (муниципального) значения – орган охраны субъекта РФ, орган местного самоуправления, уполномоченный в области охраны объектов культурного наследия. В случае принятия судом решения об изъятии объекта культурного наследия у собственника, содержащего данный объект ненадлежащим образом, по представлению перечисленных выше органов соответствующий орган по управлению государственным или муниципальным имуществом выкупает данный объект или организует его продажу с публичных торгов. Собственнику объекта культурного наследия возмещается стоимость выкупленного объекта в порядке, установленном ГК РФ. Представляется, что рассматриваемая норма Закона об ОКН не может быть названа специальным случаем выкупа бесхозяйственно содержимых культурных ценностей, так как между приведенной нормой Закона и нормой ст. 240 ГК РФ имеются существенные отличия. Во-первых, норма Закона об ОКН формулирует иной круг противоправных действий, за совершение которых может быть применена исследуемая санкция. Новеллой ГК РФ является норма о том, что основанием принудительного прекращения права собственности на культурные ценности является только такое неисполнение собственником культурных ценностей обязанностей по их надлежащему содержанию, которое угрожает утратой ими своего значения. (В ст. 142 ГК РСФСР 1964 года говорилось лишь о бесхозяйственном обращении гражданина с принадлежащим ему имуществом.) Норма Закона об ОКН, в отличие от нормы ст.240 ГК РФ, предусматривает ответственность не только за совершение действий, угрожающих сохранности объекта и влекущих утрату им своего значения, но и за невыполнение любых требований к сохранению объекта культурного наследия. Во-вторых, норма Закона об ОКН, в отличие от ст. 240 ГК РФ, сужает круг лиц, которые имеют право обращаться в суд с требованием об изъятии объекта культурного наследия. По Закону этими полномочиями наделены лишь государственные и муниципальные органы. Такое решение представляется неоправданным. В-третьих, Законом об ОКН предусмотрена иная, по сравнению со ст. 240 ГК РФ, процедура изъятия и решения дальнейшей судьбы изымаемых культурных ценностей. Так, в ст. 54 предусмотрено, что судом принимается решение об изъятии бесхозяйственно содержимых объектов культурного наследия. После вынесения судебного решения орган по управлению государственным имуществом соответствующего уровня по представлению соответствующего органа охраны организует выкуп объекта культурного наследия или продажу его с публичных торгов. Таким образом, решение о выборе способа изъятия объекта культурного наследия принимается не судом, а органом по управлению государственным имуществом. Как указывалось ранее, в соответствии со ст. 240 ГК РФ решение об изъятии бесхозяйственно содержимой культурной ценности либо путем ее выкупа государством или путем ее продажи с публичных торгов принимается судом. Суммируя сказанное, следует отметить, что норма ст. 54 Закона об ОКН нуждается в совершенствовании. Так, круг лиц, которые в соответствии с названной статьей могут обращаться с требованием об изъятии, необходимо расширить по аналогии с нормой ст. 240 ГК РФ. В связи с этим полагаем, что в ст. 54 Закона об ОКН необходимо внести изменения, направленные на обеспечение права любых заинтересованных лиц (граждан, организаций) обращаться в суд с требованием об изъятии бесхозяйственно содержимых объектов культурного наследия. Данное положение особенно актуально в отношении объектов культурного наследия. Не секрет, что наиболее часто государство бесхозяйственно содержит именно недвижимые культурные ценности. Кроме того, представляется, что вопрос о том, кем должно приниматься решение о выборе способа изъятия бесхозяйственно содержимого объекта также требует единообразного решения в ГК РФ и Законе об ОКН. Считаем, что в исследуемую статью Закона об ОКН необходимо внести изменения, заключающиеся в наделении суда правом принимать решение о выборе способа изъятия объекта культурного наследия (путем выкупа или путем продажи с публичных торгов). Орган по управлению государственным имуществом должен лишь осуществлять указанное решение суда, но не принимать его. Большой интерес вызывает и прекращение права собственности на культурные ценности в результате их гибели или уничтожения. Такой способ прекращения права собственности на имущество предусмотрен п.1 ст. 235 ГК РФ. Как справедливо отмечается в литературе, понятия «гибель» и «уничтожение» разделены в ГК союзом «или», что означает их противопоставление. В других статьях ГК редко говорит о гибели вещи (например, в п. 1 ст. 352 ГК РФ). Гораздо чаще используется понятие «случайной гибели» (ст. 595, 600, 696, 742 ГК РФ). Это позволяет сделать вывод, что в рассматриваемой статье «уничтожение имущества» представляет собой результат целенаправленного действия третьих лиц (или самого собственника), в то время как гибель является следствием случая[172] . В силу того, что культурные ценности являются объектами, особо значимыми для общества в целом, случаи уничтожения культурных ценностей всегда получают большой общественный резонанс. В случаях же, когда сами собственники уничтожают или повреждают принадлежащие им культурные ценности, их частные интересы входят в прямое противоречие с общественным интересом в сохранении культурного наследия. В связи с этим полагаем целесообразным рассмотреть данный аспект исследуемой нами проблематики в рамках вопроса об ограничениях права собственности на культурные ценности в следующем параграфе настоящей работы. Параграф 2. Содержание и осуществление права собственности на культурные ценности Главной задачей правового регулирования общественных отношений, складывающихся по поводу культурных ценностей, является, с одной стороны, недопущение произвола со стороны собственников в отношении принадлежащих им культурных ценностей, а с другой стороны, отсутствие неоправданного стеснения в осуществлении собственниками культурных ценностей своих прав. Как отмечается в литературе, современная концепция гражданского общества должна быть основана на признании необходимости обеспечения оптимального, гармонического сочетания частных и общественных интересов[173] . Например, ст.14 Конституции ФРГ устанавливает: «Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу»[174] . Таким образом, перед законодателем в рассматриваемой нами сфере правового регулирования стоит задача очертить пределы права собственности на культурные ценности и установить его ограничения. Согласимся с высказанным в литературе мнением о том, что переделы права собственности делают возможным само его существование, ибо очерчивают его границы и позволяют конкретизировать, выделить данное субъективное право из числа других. Безграничность свободы субъекта в осуществлении им своих прав привела бы к ущемлению публичных интересов и прав третьих лиц[175] . Однако и в пределах права собственности могут существовать и реально всегда существуют различные ограничения, связанные с временным запретом для собственника осуществлять свои правомочия или сужающие возможности их осуществления. «Ограничения права собственности не изымают из его содержания каких-либо правомочий, они лишь сдерживают собственника в осуществлении тех интересов, которые могут входить в противоречие с интересами общества, государства и других субъектов правового регулирования. Таким образом, пределы права собственности есть категория более широкая по отношению к ограничениям права собственности»[176] . Пределы права собственности на культурные ценности совпадают с общими пределами осуществления гражданских прав, установленными ст. 10 ГК РФ. В соответствии с данной статьей при осуществлении гражданских прав запрещена шикана, злоупотребления правом в иных формах. Пределы осуществления гражданских прав связываются с категориями «разумности действий» и «добросовестности участников» гражданских правоотношений[177] . Ограничения права собственности на культурные ценности весьма разнообразны и могут касаться любого правомочия собственника (владения, пользования, распоряжения) в отношении принадлежащих ему движимых или недвижимых культурных ценностей. Применительно к рассматриваемым нами объектам чаще всего встречаются ограничения права пользования и права распоряжения. Ограничение правомочия владения культурными ценностями, обычно, сочетается с ограничением какого-либо иного правомочия. Примером ограничения правомочий собственников недвижимых культурных ценностей могут служить некоторые нормы статей 48 -53 Закона об ОКН. Например, нормы ст. 52 устанавливают конкретный перечень требований, с обязательным выполнением которых должен использоваться объект культурного наследия, включенный в реестр. Например, собственник объекта культурного наследия не может самостоятельно изменить облик или интерьер объекта. Для совершения указанных действий необходимо получить согласие органов охраны. Собственник обязан также обеспечивать доступ к объекту культурного наследия, условия которого должны также согласовываться с органом охраны и т.д. Полагаем, что установление в Законе подобных ограничений отражает желание законодателя достигнуть баланса между интересами частных собственников объектов культурного наследия и публичным интересом в охране культурного наследия страны. Подобные ограничения содержатся в законодательстве многих зарубежных стран. Так, по законодательству Франции правовой режим памятника истории и культуры обязывает собственника обеспечивать его сохранность. Собственники лишены права производить какие-либо работы, которые могут изменить облик памятника или ландшафта. Охраняемые памятники не могут быть разрушены, перемещены, реставрированы, перестроены или достроены без специальной санкции министра по делам культуры[178] . Согласно Закону земли Гессен (ФРГ) в случае необходимости органы защиты памятников после предварительного оповещения собственников в целях выполнения задач по охране памятников могут посещать земельные участки, на территории которых находятся памятники, осматривать их. Посещение жилых помещений возможно только с согласия собственника, за исключением случаев, когда необходимо срочное предотвращение грозящей памятнику опасности. Доступ к памятникам должен быть по возможности более широким для общественности. Для осуществления разрушения или устранения памятника, существенного изменения его облика, перестройки или ремонта, снабжения всякого рода надписями и т.п. необходимо получить разрешение органов защиты памятников. Разрешение выдается, если это не противоречит преимущественным интересам общественности[179] . Как видим, во всем мире лица, приобретающее недвижимое имущество, относящееся к объектам культурного наследия страны, должны осознавать, что право собственности на это имущество обязывает как никакое другое. Помимо установления указанных выше ограничений ст. 53 того же Закона предусматривает, что в отношении объектов культурного наследия в целях обеспечения сохранности и использования данного объекта и соблюдения прав и законных интересов граждан Правительством РФ могут быть установлены ограничения при использовании данного объекта культурного наследия. Указанные ограничения при использовании объекта культурного наследия действуют до момента полного устранения обстоятельств, явившихся основанием для введения данных ограничений. В случае несогласия физического или юридического лица с введением установленных Правительством РФ ограничений физическое или юридическое лицо может обжаловать такое решение в суд. Представляется, что установление возможности введения данных ограничений права собственности на объекты культурного наследия не соответствует абз.2 п.2 ст.1 ГК РФ, где указывается, что гражданские права могут быть ограничены в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства лишь на основании федерального закона. Согласимся с высказанным в литературе суждением о том, что такое ограничение прав и свобод не должно производиться по решению Президента или Правительства РФ[180] . Сам Закон об ОКН, устанавливающий возможность введения подобного ограничения, не является федеральным законом по смыслу приведенной статьи, так как конкретные ограничения будут содержаться в Постановлении Правительства РФ. В связи с этим полагаем, что в норму ст. 53 Закона необходимо внести изменения, заключающиеся в том, что указанные ограничения могут быть введены лишь на основании федерального закона. Перечисленные выше требования Закона, в соответствии с которыми собственник должен осуществлять использование принадлежащего ему объекта культурного наследия, являются в соответствии с Законом «обязательствами по сохранению объекта культурного наследия». Так в п.4 ст. 48 Закона указывается, что новый собственник принимает на себя указанные обязательства, которые являются ограничениями (обременениями) права собственности на данный объект. Таким образом, Законом об ОКН введено новое понятие – «обязательства по сохранению объекта культурного наследия». В целом, нормы Закона, касающиеся данного понятия, сформулированы противоречиво: во-первых, Закон не дает определения рассматриваемому понятию, во-вторых, остается неясным, как указанный новый термин соотносится с еще одним используемым в Законе термином - «охранное обязательство» (см. например, абз.2 п.4 ст.48 в редакции, вступающей в силу с 1 января 2008 года[181] ). Согласно п.3. ст.63 того же Закона, впредь до включения объекта культурного наследия в реестр в порядке, установленном данным Законом, в целях обеспечения сохранности объекта культурного наследия применяются охранно-арендные договоры, охранные договоры и охранные обязательства, установленные Положением об охране памятников. В соответствии с п.59 указанного Положения порядок и условия использования памятников истории и культуры устанавливаются государственными органами охраны памятников и определяются для каждого памятника, находящегося в пользовании или собственности предприятий, учреждений, организаций и граждан, соответствующим охранным документом. Таким образом, в настоящее время собственники объектов культурного наследия продолжают выдавать органам охраны охранные обязательства. При помощи буквального толкования норм, содержащихся в заключительных и переходных положениях Закона об ОКН, можно было сделать вывод о том, что в будущем, когда будет закончен процесс формирования реестра объектов культурного наследия, практика выдачи собственниками охранных обязательств должна быть прекращена. Сами составители Закона указывали, что «требования по обеспечению сохранности объектов культурного наследия введены непосредственно в Закон, что должно избавить органы охраны от заключения охранных обязательств с каждым конкретным субъектом»[182] . Тем не менее, законодатель отказался от своего первоначального решения постепенно отойти от практики выдачи собственниками охранных обязательств, и с 1 января 2008 года, как отмечалось выше, вступит в силу новая редакция п.4 ст. 48 Закона, согласно которой все обязательства собственника по сохранению объекта культурного наследия должны содержаться в охранном обязательстве. Систематическое толкование приведенных норм законодательства позволяет сделать следующий вывод о соотношении понятий «обязательства по сохранению объекта культурного наследия» и «охранное обязательство». Под «обязательствами по сохранению объекта культурного наследия» законодатель понимает те требования, которые предъявляются к использованию объекта культурного наследия. То есть, «принимая на себя обязательства по сохранению объекта», собственник соглашается с использованием объекта в соответствии с установленными требованиями. Полагаем, что указанное понятие является одним из основополагающих терминов Закона и нуждается в развернутом определении. На основании анализа основных требований по сохранению объектов культурного наследия можно предложить следующее определение указанного понятия: п од обязательством по сохранению объекта культурного наследия понимается совокупность требований к сохранению объекта культурного наследия, включающих условия доступа к объекту культурного наследия, порядок и сроки проведения реставрационных, ремонтных и иных работ по его сохранению, а также иные обеспечивающие сохранность объекта требования, обязательные для лиц, в собственность или пользование которых передаются объекты культурного наследия, включенные в реестр, или выявленные объекты культурного наследия. Используя понятие «охранное обязательство» законодатель, по-видимому, имеет в виду сам документ, в который должны быть включены указанные требования по сохранению объекта. Таким образом, охранное обязательство – это тот документ, в который, когда того требует Закон, должны быть включены сами обязательства по сохранению объекта культурного наследия. Анализ содержания выдаваемых органам охраны современных охранных обязательств показывает, что указанный документ составляется в форме договора между собственником и государственным органом охраны, в котором содержатся условия обеспечения сохранности объекта культурного наследия. В охранном обязательстве требования, предусмотренные законом, конкретизируются на основании актов осмотра технического состояния объекта, актов текущего осмотра применительно к виду недвижимого имущества (здания – объекта культурного наследия целиком, части здания – объекта культурного наследия - отдельных жилых или нежилых помещений). Примечательно, что содержание охранных обязательств составляют лишь обязанности собственника объекта культурного наследия. Все предусмотренные меры ответственности возлагаются также только на собственника. Полагаем, что использование законодателем двух приведенных терминов без раскрытия их содержания недопустимо: это затрудняет восприятие указанных норм Закона, порождает дискуссии в доктрине, вызывает трудности в правоприменительной практике. Наиболее дискуссионным является вопрос о правовой природе данных обязательств. Как отмечалось выше, в п.4 ст.48 Закона об ОКН указано, что обязательства по сохранению объекта культурного наследия либо выявленного объекта культурного наследия являются ограничениями (обременениями) права собственности на данный объект. Однако законодатель непоследователен: включение в Закон понятия «охранное обязательство» в смысле документа, подписываемого сторонами (согласно новой редакции исследуемой статьи «охранное обязательство собственника оформляется уполномоченными органами охраны»), порождает вопрос о наличии в данном случае самостоятельного гражданско-правового обязательства. Постулат о договорной природе охранного обязательства подтверждается материалами обширной арбитражной практики. Например, в одном из дел, рассмотренных ФАС Северо-Западного округа, орган государственной охраны памятников, полагая, что охранное обязательство является гражданско-правовой сделкой, просил взыскать неустойку, предусмотренную выданным ответчиком охранным обязательством за неисполнение обязанностей по надлежащему содержанию памятника. Ответчик же настаивал на том, что отношения, сложившиеся между ним и органом государственной охраны памятников, носят административный, публичный характер, и за указанное нарушение на него должны быть наложены меры административной ответственности. Арбитражный суд, руководствуясь ст.ст. 51, 55 Закона об ОКН, пп.59, 63 Положения об охране памятников, пришел к выводу, что охранное обязательство является гражданско-правовой сделкой в смысле ст.ст. 153, 154 ГК РФ, в которой стороны определили ответственность в виде неустойки[183] . Таким образом, суд пришел к выводу, что подобная неустойка носит характер договорной неустойки, а указанное обязательство является гражданско-правовым. Арбитражная практика располагает и иными примерами, подтверждающими позицию арбитражных судов по данному вопросу. Так, в материалах одного из дел, рассмотренных ФАС Северо-Кавказского округа, указывается, что ответчик отказался от выдачи охранного обязательства, ссылаясь на то обстоятельство, что ни ГК РФ, ни Закон об ОКН не устанавливают обязанности по выдаче охранного обязательства. В ходе судебного разбирательства встал вопрос о том, является ли на сегодняшний день выдача охранного обязательства обязанностью собственников / пользователей объектом культурного наследия. Суд разъяснил, что в соответствии с п.1 ст. 421 ГК РФ понуждение к заключению договора не допускается за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена ГК, законом или добровольно принятым обязательством. П. 2 ст.48 Закона об ОКН предусматривает, что особенности владения, пользования и распоряжения объектом культурного наследия определяются настоящим Законом, гражданским, земельным и градостроительным законодательством РФ. В соответствии с пп.1 п.3. ст.63 Закона остаются в силе нормы Положения об охране памятников об охранных договорах и обязательствах. П. 59 указанного Положения устанавливает, что порядок и условия использования памятника устанавливаются государственным органом и охраны и закрепляются охранным документом. Таким образом, арбитражный суд пришел к выводу о том, что выдача охранного обязательства является обязанностью пользователя[184] . Как видим, арбитражный суд, в подтверждение своей позиции прямо ссылается на норму ГК РФ, регулирующую порядок заключения договоров. Таким образом, арбитражная практика не ставит под сомнение гражданско-правовую природу указанных обязательств. В советской литературе не было единства мнений по вопросу о правовой природе охранного обязательства. Существовало три варианта решения указанного вопроса. Во-первых, охранное обязательство рассматривалось как совокупность возлагаемых на собственника административных обязанностей. Во-вторых, обосновывалась его гражданско-правовая природа. В-третьих, делался вывод об отсутствии каких-либо дополнительных административных обязанностей или гражданско-правовых обязательств[185] . В одной из работ, в частности, указывалось, что обязанности лиц, выдавших охранные обязательства, несмотря на их императивный характер, не имеют под собой административной основы, поскольку не вытекают из административных отношений органов охраны и пользователей (собственников) памятников, а основываются на гражданско-правовом договоре (аренды, безвозмездного пользования) или субъективном гражданском праве собственности. В работе был сделан вывод о том, что охранное обязательство представляет собой нетипичное гражданско-правовое обязательство[186] . Соглашаясь с приведенным мнением о гражданско-правовой природе рассматриваемых отношений, отметим, что концепция обязательства по сохранению объекта культурного наследия как ограничения (обременения) права собственности на объект культурного наследия, нашедшая отражение в Законе об ОКН, по нашему мнению, в наибольшей степени отражает существо рассматриваемых отношений. В поддержку данной позиции можно привести следующие аргументы. Во-первых, даже в тех случаях, когда охранные обязательства имеют не негативное, а позитивное содержание, то есть, когда охранным обязательством на правообладателя накладывается обязанность произвести определенные действия (например, реставрацию объекта), в результате соответствующей деятельности не происходит товарного перемещения материальных благ из хозяйственной сферы собственника в хозяйственную сферу государства. В большинстве случаев собственник производит улучшение принадлежащего ему имущества. Таким образом, концепция охранного обязательства как самостоятельного гражданско-правового обязательства не соответствует разделяемому нами определению понятия «обязательство», которым признается относительное правоотношение, опосредующее товарное перемещение материальных благ, в котором одно лицо (должник) по требованию другого лица (кредитора) обязано совершить действия по предоставлению ему определенных материальных благ[187] . Во-вторых, в соответствии с п.3 ст.423 ГК РФ договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное. Выдаваемые в настоящее время охранные обязательства вообще не регулируют вопрос о встречном предоставлении за выполнение их условий. Следовательно, обязанное лицо вправе требовать вознаграждения от государства, поручившего ему выполнение работ, например, по реставрации объекта. Но в случае, если обязанность по выполнению таких работ возложена на собственника объекта культурного наследия, он в соответствии со ст.210 ГК РФ самостоятельно несет бремя расходов по содержанию своего имущества. Наконец, прибегнув к телеологическому толкованию норм Закона об ОКН, мы увидим, что концепция охранного обязательства как ограничения права наиболее полно отвечает целям и задачам государственной охраны объектов. Указанная концепция позволяет говорить о том, что при переходе права собственности на вещь право переходит с соответствующими ограничениями. Например, любой покупатель обязан с момента перехода к нему права собственности на объект соблюдать установленные законом условия охраны, и государство, как публичный субъект, вправе требовать от нового приобретателя соблюдения соответствующих условий. В случае если охранное обязательство признается самостоятельным обязательством, при смене собственника каждый новый покупатель должен заключить с уполномоченным государственным органом соглашение об охране, если иное не предусмотрено законом. Таким образом, до момента заключения охранного обязательства собственник не обязан выполнять требования по охране объекта. По нашему мнению, нельзя положительно оценить тот факт, что законодатель, признавая указанные обязательства ограничениями права собственности, в то же время опять возвращается к установлению рудиментарной практики по выдаче собственниками отдельных охранных обязательств. Обязательства по сохранению объекта культурного наследия ограничивают право собственности на данный объект и обременяют само имущество[188] . Как справедливо отмечалось в литературе: «…тот, к кому переходит недвижимость, получает ее вместе с соответствующими ограничениями (обременениями), даже если на этот счет ничего не говорится в сделке, на основе которой этот переход происходит»[189] .Требования по сохранению объектов культурного наследия содержатся в самом Законе. Обязательства по сохранению объектов закрепляются непосредственно в третьем разделе ЕГРП. Следовательно, выдачи отдельного охранного обязательства не требуется. Нам могут возразить, что требования по сохранению объектов культурного наследия сформулированы в Законе весьма размыто, а в каждом случае требуется учитывать особые качества конкретного объекта культурного наследия. Контраргументом в данном случае может являться то, что указанные требования в любом случае должны быть конкретизированы в Законе, иное положение дел может привести к злоупотреблениям со стороны органов охраны. В частности, в действующей редакции Закона вообще не раскрыты условия обеспечения доступа к объектам и т.п. Кроме того, в случаях, когда действительно имеется необходимость в конкретизации указанных в Законе требований, между собственником и органом государственной охраны может быть заключено соглашение об установлении соответствующего ограничения. Однако содержание указанного соглашения должно серьезно отличаться от существующих ныне охранных обязательств. Данные соглашения не могут носить односторонний характер: государство должно стимулировать собственников к выполнению соответствующих требований. Еще в литературе советского периода отмечалось, что силовые (административно-командные) методы не в состоянии решить проблему охраны памятников[190] . Действительно, сколько бы обязанностей и санкций не устанавливалось законодательством, собственники памятников не будут обеспечивать их сохранность, если они сами не заинтересованы в этом или не имеют к этому реальной возможности. Представляется, что, передавая объекты культурного наследия в собственность частным лицам, государство, в лице органов государственной охраны, должно всячески содействовать делу сохранения культурного наследия страны. Например, известно, что любые действия собственников в отношении объектов культурного наследия должны быть согласованы с органами охраны (должна быть получена разрешительная документация, выдано техническое задание и т.д.) Не секрет, что иногда получение необходимой документации задерживается по вине государственных органов охраны. В таком случае собственники объектов несут, подчас, значительные убытки. Тем не менее, ни Закон, ни современные охранные обязательства не содержат обязанности госорганов по своевременному предоставлению собственникам необходимой документации и, соответственно, не устанавливают ответственности за неисполнение указанной обязанности, что представляется неправильным. Необходимо отметить, что согласно абз.2 п.3 ст.8 Закона о регистрации органы охраны должны направлять в учреждения юстиции, осуществляющие государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, сведения о режиме объектов (о включении или невключении их в реестр выявленных объектов, объектов культурного наследия, об особенностях их охраны) и об обязательствах по их сохранению. Перечень ограничений (обременений) в ст.1 Закона о регистрации сформулирован предельно широко, таким образом, к ним могут быть отнесены и решения органов охраны памятников. Согласно абз.6 п.6. ст.12 того же Закона сведения об обязательствах по сохранению объекта культурного наследия включаются в подраздел III ЕГРП, то есть относятся к числу ограничений (обременений) прав на недвижимость. В связи с этим А.А. Иванов указывает, что, если объект недвижимости до его приобретения считался объектом культурного наследия с возложением определенных обязательств на правообладателя, о чем последнему было (или должно было быть) известно, то внесение в ЕГРП соответствующих сведений может производиться совершенно свободно. Если объект недвижимости стал памятником впоследствии, например, был признан вновь выявленным объектом культурного наследия, тогда ограничение (обременение) вносится в ЕГРП помимо воли правообладателя, причем туда же попадают его «обязательства», на которые он мог и не дать своего согласия. К сожалению, никаких данных о том, что для внесения записи о наличии соответствующего ограничения (обременения) необходимо согласие правообладателя, абз.6 п.6 ст.12 Закона о регистрации не содержит. Впрочем, нет и противоположной по смыслу нормы. Поэтому исходя из гражданско-правового принципа автономии воли сторон, автор приходит к выводу, что получение согласия необходимо[191] . Не можем полностью согласиться с приведенным мнением. Если встать на изложенную позицию, остается неясным, что следует делать в том случае, когда правообладатель не дает своего согласия на включение указанных сведений в ЕГРП? Полагаем, что указанное ограничение соответствует норме п.3 ст.55 Конституции РФ, а также абз.2 п.2 ст.1 ГК РФ: ограничение прав устанавливается федеральным законом в целях защиты прав и законных интересов других лиц (в данном случае - общества в целом). Тем не менее, не секрет, что в настоящее время нередки случаи, когда собственники объектов культурного наследия узнают о том, что на принадлежащее им право наложены ограничения (обременения) совершенно случайно, получая выписку из ЕГРП. В связи с этим представляется, что правообладатель должен во всех случаях быть уведомлен о придании принадлежащему ему недвижимому имуществу соответствующего статуса и регистрации соответствующих ограничений (обременений) в ЕГРП. Более того, любое законное ограничение может причинить правообладателю убытки. Должны ли быть возмещены убытки, которые могут возникнуть в связи с наложением подобного ограничения? Согласимся с А.А. Ивановым в том, что ограничение существующего права на объект недвижимости в публичных интересах должно производиться в том же порядке, что и лишение данного права (принудительное отчуждение имущества для государственных нужд), т.е. при условии «предварительного и равноценного возмещения»[192] . Именно к такому возмещению обязывает ст. 35 Конституции РФ[193] . Одним из наиболее ярких примеров ограничения правомочий пользования и распоряжения движимыми культурными ценностями в публичных интересах является установленный в России порядок вывоза культурных ценностей . Его правовым основанием является норма, содержащаяся в ч.2. ст. 74 Конституции РФ, допускающая возможность введения ограничений перемещения товаров и услуг в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения охраны культурных ценностей, а также корреспондирующий этой норме п.3. ст.1 ГК РФ, устанавливающий возможность введения ограничения перемещения товаров и услуг, если это необходимо для обеспечения охраны культурных ценностей. В связи с либерализацией гражданского оборота культурных ценностей, развитием и бурным ростом антикварного рынка перед собственниками культурных ценностей часто встает необходимость в вывозе принадлежащих им ценностей за границу. Применительно к возможности вывоза культурных ценностей за границу РФ все указанные предметы могут быть разделены на три категории. К первой категории следует отнести те культурные ценности, вывоз которых из России запрещен. К таким культурным ценностям в соответствии со ст. 9 Закона о вывозе относятся: во-первых, движимые предметы, отнесенные в соответствии с действующим законодательством к особо ценным объектам культурного наследия; во-вторых, движимые предметы, охраняемые государством и внесенные в охранные списки и реестры; культурные ценности, созданные более 100 лет назад, если иное не предусмотрено законом. Ко второй категории относятся культурные ценности, вывоз которых может осуществляться на основе свидетельства на право вывоза, выдаваемого после проведения экспертизы[194] . Подзаконными нормативно-правовыми актами установлен перечень культурных ценностей, подпадающих под действие Закона, вывоз которых осуществляется на основании свидетельств на право вывоза культурных ценностей. К таковым, в частности относятся: художественные ценности (за исключением живописных, скульптурных и графических работ, предметов декоративно-прикладного искусства, дизайнерских проектов, инсталляций, предметов детского творчества, созданных менее 50 лет назад, а также предметов быта независимо от времени их создания, не находящихся на государственном учете и отнесенных по результатам экспертизы к предметам культурного назначения); печатные издания, созданные более 50 лет назад и некоторые другие предметы и т.д.[195] . Третьей категорией культурных ценностей являются те культурные ценности, которые могут быть вывезены на основании справки, подтверждающей, что на вывоз указанных в ней предметов не требуется свидетельства на право вывоза. Как утверждается в одной из авторитетных работ, указанная справка выдается по желанию лица, вывозящего предметы, не указанные в перечне культурных ценностей, например, художественные произведения созданные менее 50 лет назад, а также предметы быта независимо от времени их создания, не находящиеся на государственном учете и отнесенные по результатам экспертизы к предметам культурного назначения[196] . Следует, с сожалением отметить, что имеющиеся в штате таможенных органов искусствоведы не всегда способны на месте атрибутировать предмет при прохождении лицом, его вывозящим, таможенного контроля. Таким образом, фактически, в отношении любого предмета культурного назначения, заявленного к вывозу с территории РФ, необходимо проведение экспертизы для определения, не является ли данный предмет культурной ценностью, не подлежащей вывозу. Практика применения рассмотренных выше норм показывает, что процесс вывоза любых культурных ценностей из России сегодня существенно затруднен, что является значительным ограничением в осуществлении правомочий собственников по пользованию и распоряжению принадлежащими им культурными ценностями. В этой связи в последнее время большую актуальность получил вопрос о том, насколько оправдано установление столь жестких ограничений? В законодательстве зарубежных стран действуют различные нормы, касающиеся ввоза и вывоза культурных ценностей[197] . Так, в Италии действуют достаточно жесткие ограничения на вывоз культурных ценностей. В Италии существует полный запрет на вывоз определенных античных произведений искусства, владельцы которых обязаны не только информировать власти об их местонахождении, но и сообщать об изменении его в пределах Италии. Для культурных ценностей, принадлежащих государству, корпорациям публично-правового характера установлен абсолютный запрет вывоза. Ведется реестр особо важных культурных ценностей, в отношении которых установлен запрет вывоза. В него занесено примерно 36 млн. культурных ценностей. Для иных культурных ценностей, в отношении которых подается ходатайство о выдаче разрешения на вывоз, предусматривается право выкупа их государством. Свободное отчуждение таких ценностей и их экспорт возможны лишь в том случае, если государство в течение двух месяцев не воспользуется указанным правом. Без экспортной лицензии могут вывозиться произведения современных авторов или созданные не ранее чем 50 лет назад. Следует отметить, что жесткость приведенных норм итальянского законодательства о вывозе культурных ценностей не раз становилась причиной рассмотрения Конституционным судом Италии вопроса о соответствии указанных норм Конституции. В Германии, наоборот, действует система, которую условно можно назвать «системой регистрации». Все художественные произведения и другие культурные ценности, (включая архивные материалы), вывоз которых будет рассматриваться как «невосполнимая потеря для германского культурного наследия», должны быть занесены в «Перечень культурных ценностей, являющихся национальным достоянием». Разрешение на вывоз указанных ценностей дается на основе экспертного заключения. Без разрешения такие ценности не могут вывозиться. В Великобритании действует несколько иная система. Великобритания входит в число стран, являющихся мировыми центрами торговли произведениями искусства. Достаточно упомянуть о том, что именно в этой стране находятся штаб-квартиры таких всемирно известных аукционных домов, как Сотбис и Кристис. По английскому законодательству в отношении некоторых произведений, цена которых превышает границу допустимой стоимости, требуется индивидуальная лицензия на вывоз. Если предмет не соответствует определенным критериям, в его вывозе может быть отказано. Если государственный музей в течение шести месяцев не приобретет такой предмет по рыночной цене, считается, что предмет может быть вывезен [198] . Анализ зарубежного законодательства, посвященного вопросам вывоза культурных ценностей, позволяет утвердиться в выводе о несовершенстве российской системы вывоза культурных ценностей. Так, обоснованной критики, на наш взгляд, заслуживает норма Закона о вывозе, устанавливающая, что не подлежат вывозу движимые предметы, представляющие историческую, художественную, научную или иную культурную ценность и отнесенные в соответствии с действующим законодательством к особо ценным объектам культурного наследия народов РФ. Выше отмечалось, что в специальном законодательстве термин «особо ценные объекты культурного наследия» применяется в отношении недвижимых объектов и связанных с ними движимых. В то же время вывозу подлежат лишь движимые культурные ценности, следовательно, указанный термин неприменим к рассматриваемым отношениям. Кроме того, второй категорией не подлежащих вывозу культурных ценностей являются вещи, внесенные в охранные списки и реестры. Особо ценные объекты в любом случае покрываются приведенной формулировкой. Нелогична, на наш взгляд, и норма Закона о вывозе, устанавливающая запрет на вывоз культурных ценностей, возраст которых превышает 100 лет. Как справедливо отмечалось в литературе, «формальная хронология в данном случае ничего не дает»[199] . Например, гражданин выезжает за рубеж, и хотел бы вывезти с собой несколько картин известного художника (предметы, попадающие в разряд культурных ценностей). Одна из них датирована 1906 годом, вторая - 1908. По действующему законодательству картину, написанную в 1908 году, выезжающий гражданин при определенных условиях может вывезти, а датированную 1905 годом - обязан оставить в России. Столетний рубеж, как критерий возможности вывоза культурной ценности за границу, применяется в международных правовых документах (в частности, в Конвенции ЮНЕСКО 1970 года, участником которой является и наша страна). Однако новейшая международная и зарубежная практика свидетельствует о целесообразности введения дополнительного стоимостного критерия[200] . Кроме того, представляется, что планка стоимостного порога должна быть достаточно высокой. (Таким стоимостным порогом может являться, например, сумма, эквивалентная 150 тыс. евро (примерно 50 тыс. МРОТ), как наиболее высокая, из тех, что установлены указанным Приложением к Постановлению ЕЭС.) Безусловно, для введения стоимостного критерия для вывоза культурных ценностей необходим целый ряд условий. В стране должна существовать развитая сеть профессиональных оценочных организаций, в упорядочении нуждается система антикварной торговли, о чем речь пойдет в следующей главе настоящей работы. Наличие не только возрастного, но и стоимостного критериев при вывозе культурных ценностей, а также продуманная государственная политика в отношении правил ввоза культурных ценностей в страну могут дать мощный импульс развитию цивилизованной антикварной торговли в России. Согласимся с высказанным в литературе суждением о том, что норма п.2 ст. 37 Закона о вывозе, предусматривающая возможность вывоза гражданами, принадлежащих им на праве собственности культурных ценностей, вывоз которых по правилам ст.9 рассматриваемого закона запрещен, имеет рудиментарный характер[201] . Данная норма устанавливает: «…при вывозе гражданами, выезжающими за пределы РФ на постоянное место жительства, коллекций культурных ценностей, Межведомственный совет по вопросам вывоза и ввоза культурных ценностей имеет право принимать решения о возможности вывоза культурных ценностей, не подлежащих вывозу, если их владельцами заключен договор о передаче в дар государственным музеям, архивам, библиотекам предметов из свой коллекции, имеющих особое культурное, историческое или иное значение, либо договор о передаче данных предметов указанным учреждениям на установленных этими учреждениями условиях». Фактически, приведенная норма предусматривает своеобразную «плату», которую должен уплатить гражданин, выезжающий на постоянное место жительства за рубеж, для того чтобы вывезти хотя бы наименее ценную часть коллекции. Такое положение вещей очень схоже с принудительным отчуждением имущества в пользу государства без равноценного возмещения, хотя принудительный характер этого отчуждения тщательно скрывается договорной конструкцией. Представляется, что нормы ст. 37 не соответствуют ч.3 ст.35 Конституции РФ, в соответствии с которой принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено лишь при условии предварительного и равноценного возмещения, а также п.1 ст. 421, провозглашающему свободу договора. Как указывалось выше, в законодательстве многих стран предусмотрена возможность выкупа государством культурных ценностей, не подлежащих вывозу из страны. Подобная практика, на наш взгляд, заслуживает одобрения. Статья 38 Закона о вывозе также содержит норму, согласно которой при принятии решения о необходимости приобретения для государственного музейного, архивного, библиотечного фондов РФ культурных ценностей, заявленных к вывозу, компетентный государственный орган имеет право купить культурную ценность, заявленную к вывозу по цене, назначенной собственником этой ценности при подаче заявления на право ее вывоза. В этих случаях может устанавливаться отсрочка платежа сроком до одного года, в течение которого государство изыскивает средства для приобретения данной культурной ценности. В случае если культурная ценность заявлена к вывозу гражданином РФ, выезжающим на постоянное место жительства, вопрос о приобретении ее для государственных музейного, архивного, библиотечного фондов РФ решается без установления отсрочки. Следует отметить, что в абз. 3 указанной статьи данное право государства названо преимущественным. Как справедливо указывалось в литературе, термин «преимущественное право» в данном случае нельзя признать удачным[202] . По общему правилу преимущественное право покупки применяется при совершении сделок по отчуждению какого-либо имущества. В данном случае собственник культурных ценностей не совершает каких-либо сделок по их отчуждению, но имеет намерение вывезти их за рубеж. Таким образом, правильнее было бы вести речь о принудительном выкупе государством заявленных к вывозу культурных ценностей, но не о преимущественном праве их покупки[203] . Суммируя сказанное, следует отметить, что существующая на сегодня система вывоза культурных ценностей за границу существенно ограничивает собственников культурных ценностей в осуществлении принадлежащих им правомочий по пользованию и распоряжению культурными ценностями. Для законодательства, стран, участвующих в Конвенции ЮНЕСКО 1970 года общим в отношении вывоза является то, что: 1) предусмотрено составление реестра (описи) значимых культурных ценностей, как государственных, так и частных, вывоз которых означал бы значительное обеднение культурного наследия; 2) вводится система экспортных сертификатов (свидетельств) на вывоз культурных ценностей, без наличия которых не может осуществляться вывоз; 3) предусматривается приоритетное право государства на покупку культурных ценностей, не подлежащих вывозу. Именно на этих принципах должна, по нашему мнению, строится система вывоза культурных ценностей из России. Тем не менее, пока в нашей стране даже не существует единого полного реестра значимых культурных ценностей, забронированных от вывоза[204] . Полагаем, что круг культурных ценностей, в отношении которых установлен запрет вывоза из РФ, должен быть сужен. К данной категории должны относиться лишь культурные ценности, поставленные на государственный учет и хранящиеся в государственных учреждениях. В отношении иных категорий культурных ценностей, например, имеющих сравнительно высокую стоимость (более 50 тыс. МРОТ) может быть установлено ограничение права на вывоз, заключающееся в праве государства на выкуп данной культурной ценности по цене, заявленной собственником. В случае спора вопрос о цене должен передаваться на разрешение суда. При раскрытии вопроса об ограничениях права собственности на культурные ценности нельзя не затронуть весьма интересного, с нашей точки зрения, вопроса о том, вправе ли собственник распорядиться культурной ценностью путем ее уничтожения. По общему правилу уничтожение вещи собственником, если это не затрагивает ничьих интересов, вовсе не требует юридического нормирования[205] . Однако уничтожение некоторых объектов, в частности, определенных культурных ценностей, затрагивает интересы общества в целом. История человечества знает множество примеров варварского уничтожения культурных ценностей[206] . Путем длительной эволюции общественного сознания мировое сообщество пришло к убеждению о том, что люди, владеющие культурными ценностями, должны выступать в качестве хранителей, «опекунов» принадлежащих им культурных ценностей. В то же время, признание права собственности священным правом приводит к тому, что законодательство многих государств, не устанавливает ответственности за уничтожение частных культурных ценностей их владельцами. В начале 80-х годов законодатели штата Калифорния первыми в США начали разрабатывать закон о защите прав авторов произведений искусства от уничтожения, искажения и изменения их собственниками. Однако реакцией законодателей других штатов стали заявления о том, что культурные ценности, находящиеся в частной собственности, «находятся полностью во власти их собственников, которые могут портить и уничтожать их по своему усмотрению»[207] . Российский законодатель традиционно придерживается противоположного подхода и устанавливает юридическую ответственность за уничтожение и повреждение культурных ценностей. Помимо гражданской ответственности в виде выкупа бесхозяйственно содержимых культурных ценностей, в нашем законодательстве установлена и уголовная ответственность за соответствующие действия. Ст. 243 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за уничтожение или повреждение памятников истории, культуры, взятых под охрану государства, а также предметов или документов, имеющих историческую или культурную ценность. Безусловно, данная статья, в первую очередь, рассчитана на случаи уничтожения культурных ценностей, находящихся в государственных хранилищах и являющихся общественным достоянием. Однако субъектом данного преступления могут выступать любые лица, в том числе и сами собственники культурных ценностей. Кроме того, в качестве объекта преступления в ст. 243 УК РФ указаны памятники истории, культуры, взятые под охрану государства, а также предметы или документы, имеющие историческую или культурную ценность. Таким образом, теоретически, к уголовной ответственности в нашей стране сегодня можно привлечь любого собственника культурных ценностей, уничтожающего или повреждающего принадлежащие ему ценности. Причем, уголовная ответственность может наступать как за повреждение или уничтожение предметов, относящихся к объектам культурного наследия, так и за те же действия, совершенные с предметом, не поставленным на государственный учет. Следует, на наш взгляд, положительно оценить стремление законодателя осуществлять уголовное преследование за действия собственников по уничтожению или повреждению принадлежащих им культурных ценностей. Однако тотальный государственный контроль за состоянием всех культурных ценностей объективно невозможен. В связи с этим, полагаем, что применение подобной нормы возможно лишь в отношении культурных ценностей, поставленных на государственный учет, например, в отношении музейных предметов, зарегистрированных в негосударственной части музейного фонда РФ. Исходя из этого, указанная норма УК РФ должна распространяться лишь на культурные ценности, взятые под охрану государства. ГЛАВА 3. КУЛЬТУРНЫЕ ЦЕННОСТИ КАК ОБЪЕКТ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕННЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ Параграф 1. Особенности купли-продажи культурных ценностей Исследование гражданско-правового режима культурных ценностей предполагает рассмотрение не только проблем регулирования отношений собственности на культурные ценности, но и отношений, возникающих в сфере гражданского оборота культурных ценностей. Особой правовой формой, адекватной товарно-денежным отношениям гражданского оборота, выступает гражданско-правовое обязательство[208] . В научной литературе выделяются категории, типы, группы, виды и подвиды обязательств[209] . Цели настоящей работы не требуют столь детальной дифференциации обязательств, имеющих своим предметом культурные ценности. Анализ действующего законодательства в исследуемой сфере и практики его применения показывает, что большинство обязательств, опосредующих участие культурных ценностей в гражданском обороте, составляют обязательства по передаче культурных ценностей в собственность и в пользование, на рассмотрении которых мы и остановимся подробнее. Удельный вес обязательств иного характера (по производству работ, оказанию услуг, перевозке и т.д.) сравнительно мал, указанные обязательства не имеют применительно к культурным ценностям особой специфики в правовом отношении. В этой связи полагаем целесообразным в настоящем параграфе рассмотреть некоторые особенности наиболее распространенного обязательства по передаче культурных ценностей в собственность - купли-продажи культурных ценностей. В целом, к договорам купли-продажи культурных ценностей применяются общие положения параграфа 1 главы 30 ГК РФ. В то же время п.3 ст. 454 ГК РФ установлено, что в случаях, предусмотренных ГК РФ или иным законом, особенности купли и продажи товаров отдельных видов определяются законами и иными правовыми актами. Культурные ценности действительно являются «товаром отдельного вида», обладающим не только экономической стоимостью, но и большой социальной значимостью. Указанным обстоятельством обусловлена специфика некоторых элементов рассматриваемых нами договоров. Так, большой интерес представляет вопрос об оформлении сделок по купле – продаже культурных ценностей. ГК РФ не содержит специальных правил о форме и государственной регистрации сделки в отношении движимых культурных ценностей. Однако изучение специального законодательства о культурных ценностях позволяет сделать вывод о том, что в отношении оформления сделок с движимыми культурными ценностями установлены особые правила. Так, согласно ст. 45 Закона о вывозе сделки в отношении культурных ценностей, подпадающих под действие Закона (а это практически все движимые культурные ценности), должны заключаться в письменной форме. Сделки, совершенные с нарушением установленного порядка признаются недействительными. Таким образом, для указанного вида сделок письменная форма имеет конститутивное значение (п.2 ст.162ГК РФ). По нашему мнению, указанное правило лишено смысла: оно не решает проблему учета движимых культурных ценностей, так как информация о совершении указанных сделок не будет поступать в компетентные государственные органы. Кроме того, остается неясным, почему указанная норма помещена в специальный нормативно-правовой акт, касающийся исключительно вопросов вывоза и ввоза культурных ценностей, а не в общий нормативно-правовой акт, посвященный регулированию рассматриваемых отношений, например, в Основы законодательства о культуре? Резюмируя, делаем вывод о том, что норма ст.45 Закона о вывозе, устанавливающая правило об обязательности письменной формы сделки в отношении движимых культурных ценностей под страхом ее недействительности, подлежит исключению из названного специального Закона. На протяжении трех лет (с 2000 по 2003 год) в Налоговом кодексе РФ содержались статьи, посвященные финансовому контролю над расходами физических лиц[210] . Примечательно, что ст. 86.2 устанавливала правило о том, что нотариус обязан не позднее 15 дней после удостоверения сделки купли-продажи культурных ценностей направлять в налоговый орган по месту своего нахождения информацию об указанной сделке. Российское законодательство не предусматривает правила об обязательном нотариальном удостоверении сделок с движимыми культурными ценностями. В соответствии с п.2. ст. 163 ГК РФ нотариальное удостоверение может быть предусмотрено соглашением сторон. Вероятно, именно на эти редкие случаи и была рассчитана указанная статья. В отношении движимых культурных ценностей, зарегистрированных в государственной или негосударственной части музейного фонда РФ, действуют нормы Закона о музейном фонде, предусматривающие обязательную регистрацию сделок с музейными предметами и коллекциями в Государственном каталоге музейного фонда РФ. Каталог представляет собой электронную базу данных, содержащую основные сведения о каждом музейном предмете и каждой музейной коллекции, включенной в состав музейного фонда РФ. В электронной базе данных Каталога выделяются две части: реестр сделок (в нем регистрируются: купля-продажа, дарение, мена, передача во временное или бессрочное владение или пользование, наследование культурных ценностей) и информация о хищениях и утрате музейных предметов и музейных коллекций, включенных в состав музейного фонда. Приведенные нормы Закона соответствуют общим положениям ГК РФ о государственной регистрации сделок: п.2 ст. 164 ГК РФ устанавливает, что законом может быть установлена государственная регистрация сделок с движимым имуществом определенных видов. Вопрос о государственной регистрации сделок с движимыми культурными ценностями напрямую связан с вопросом учета указанных объектов. Выше неоднократно указывалось на то, что проблема учета движимых культурных ценностей в нашей стране до сих пор не решена. Думается, что законодатель может выбрать один из двух путей решения указанной проблемы. Первый путь – либерализация оборота движимых культурных ценностей. В этом случае постановка движимых культурных ценностей на учет – право, но не обязанность частных лиц. Формулировки Закона о музейном фонде, казалось бы, дают все основания полагать, что российский законодатель избрал именно эту модель. Однако для успешного функционирования данной модели необходимо «намерение государства» использовать данный вид учета не только в качестве очередного механизма осуществления мер финансового контроля, но как реальный способ получения информации о составе и состоянии объектов культурного наследия страны. Для этого государству следует стимулировать собственников движимых культурных ценностей к постановке принадлежащих им предметов на государственный учет. В ст. 24 Закона о музейном фонде предусмотрено, что уполномоченные государственные и муниципальные органы могут (но не должны – прим. М.А.) оказывать поддержку негосударственной части музейного фонда, в том числе, предоставлять государственные реставрационные учреждения для проведения реставрации указанных культурных ценностей; обеспечивать передачу, в случае необходимости, данных предметов на хранение в государственные хранилища. Однако на практике указанные меры не выполняются, а коллекционеры по-прежнему опасаются афишировать состав своих коллекций. Кроме того, выбор законодателем либеральной модели учета движимых культурных ценностей в Законе о музейном фонде проведен непоследовательно. Например, как отмечалось выше, согласно ст. 12 названного Закона для совершения сделки с музейными предметами, включенными в негосударственную часть музейного фонда, необходимо получить специальное разрешение уполномоченного государственного органа. Кроме того, в силе остались нормы, предусматривающие обязанность постановки культурных ценностей на учет: (Неоднократно упоминавшаяся норма ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников, устанавливающая, что ценные предметы, находящиеся в собственности граждан подлежат государственному учету, отменена не была.) Нельзя не отметить и тот факт, что описанное выше катастрофическое положение дел с оборотом объектов археологического наследия, а также масштабы развития теневого антикварного рынка в современной России позволяют говорить о том, что наша страна не готова к существенной либерализации гражданского оборота движимых культурных ценностей. Второй вариант – модель «контролируемого оборота». Государство объективно не может и не должно ставить своей целью тотальный контроль над всеми заключаемыми в отношении движимых культурных ценностей сделками. В то же время, как отмечалось выше, число движимых культурных ценностей, зарегистрированных в негосударственной части музейного Фонда РФ, по перечисленным выше причинам ничтожно мало. В связи с этим представляется разумным расширить круг движимых культурных ценностей, в отношении которых должно быть установлено правило об обязательной специальной регистрации сделок. Полагаем, что обязанность специальной государственной регистрации сделок целесообразно установить в отношении более широкой категории культурных ценностей - культурных ценностей, обладающих сравнительно высокой стоимостью (например, выше 50 тыс. МРОТ) [211] . Последствия невыполнения требования о государственной регистрации соответствующих сделок должны определяться в соответствии с правилами ст. 165, 167 ГК РФ. Таким образом, изменению подлежит сама концепция Закона о музейном фонде. Во-первых, необходимо исключить из Закона норму ст. 12, предусматривающую получение специального разрешения на совершение сделки с культурными ценностями, как устанавливающую необоснованные ограничения права собственности на указанные объекты. Во-вторых, включение в Закон нормы о государственной регистрации сделок с культурными ценностями, обладающими повышенной стоимостью, позволит компетентным государственным органам получать информацию о сделках, совершаемых с наиболее ценными движимыми культурными ценностями, и решать вопрос о постановке указанных предметов на государственный учет, не испрашивая согласия их собственников. Весьма серьезным контраргументом в данном случае является то, что участники сделок с культурными ценностями, естественно, будут стремиться к занижению их реальной цены. Очевидно, что предлагаемый вариант, тем более, не будет действовать, если государство не сможет обеспечить внушительную государственную поддержку «частного сектора» культурного наследия. Думается, что для успешной реализации предлагаемого варианта необходимо предусмотреть специальные механизмы, стимулирующие собственников к соблюдению данной процедуры: в частности, положения об ослаблении налогового бремени, покрытии расходов на реставрацию и т. п. Обратимся к исследованию особенностей оформления сделок по купле-продаже недвижимых культурных ценностей. К договорам купли-продажи объектов культурного наследия применяются общие правила о продаже недвижимости параграфа 7 главы 30 ГК РФ. Следовательно, для объектов культурного наследия, как и для недвижимости вообще, предусмотрена государственная регистрация перехода права собственности по договору продажи недвижимости. Как отмечалось в предыдущей главе настоящей работы, п.4 ст.48 Закона об ОКН предусматривает, что при государственной регистрации договора купли-продажи объекта культурного наследия либо выявленного объекта культурного наследия новый собственник принимает на себя обязательства по сохранению объекта культурного наследия либо выявленного объекта культурного наследия, которые являются ограничениями (обременениями) права собственности на данный объект. Формулировка приведенной нормы вызывает целый ряд возражений. Во-первых, законодатель, на наш взгляд, необоснованно связывает принятие собственником указанных обязательств с моментом регистрации договора купли-продажи. Закон о регистрации в развитие ст.131, 164, 223, других положений ГК РФ, действительно, обязывает регистрировать не только наличие, возникновение, прекращение, переход, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество, но и сделки с ним. При этом государственная регистрация сделок происходит только в тех случаях, когда это прямо предусмотрено законом (необходимость государственной регистрации сделки и перехода права на недвижимость в результате такой сделки возникает в случаях оформления следующих видов сделок: ипотеки (ст. 339 ГК РФ); залога, возникающего в силу закона (ст. 489, 587 ГК РФ); купли-продажи жилого помещения, в том числе его части (ст. 558 ГК РФ) и некоторых иных). Таким образом, далеко не все сделки, совершаемые в отношении объектов культурного наследия, подлежат государственной регистрации. Например, сделка в отношении объекта культурного наследия, имеющего нежилое назначение, не нуждается в государственной регистрации. В связи с этим представляется нецелесообразным связывать регистрацию ограничений (обременений), налагаемых на собственника объектов культурного наследия с регистрацией самого договора. Во-вторых, приведенная норма по непонятной причине содержит указание только на договоры купли-продажи объектов культурного наследия? Представляется, что соответствующие ограничения (обременения) должны налагаться на нового правообладателя вне зависимости от основания приобретения им прав на указанное имущество. Суммируя сказанное, предлагаем изложить указанную норму в следующей редакции: «П ри государственной регистрации перехода права собственности на объект культурного наследия либо выявленный объект культурного наследия государственной регистрации подлежат и возлагаемые на нового собственника обязательства по сохранению объекта культурного наследия либо выявленного объекта культурного наследия, которые являются ограничениями (обременениями) данного права». Помимо вопроса об особенностях оформления сделок по купле-продаже культурных ценностей, большой интерес применительно к теме, исследуемой в настоящем параграфе, вызывает и проблема наличия у государства преимущественного права покупки отчуждаемых культурных ценностей. Купля-продажа культурных ценностей опосредует смену их собственника, а также нередко связана с их пространственным перемещением. Эти обстоятельства обусловливают желание законодателя проследить за судьбой указанных вещей. Так, ГК РСФСР 1964 года содержал ст. 137.1., которая специально регулировала порядок отчуждения памятников истории и культуры. В соответствии с этой статьей продажа или иное отчуждение памятников истории и культуры допускалось с обязательным предварительным уведомлением государственных органов охраны памятников. При продаже памятников государство имело преимущественное право покупки. Сделки в отношении памятников истории и культуры, совершенные в нарушение установленного порядка, признавались недействительными. В действующем ГК РФ норма о преимущественном праве государства на приобретение отчуждаемых культурных ценностей отсутствует. Норма о преимущественном праве покупки определенных культурных ценностей государством содержится в ст. 25 Закона о музейном фонде. О возможности применения государством указанного права упоминается также и в Законе о вывозе, однако, как отмечалось ранее, норма данного Закона, в сущности, устанавливает не право преимущественной покупки, а право принудительного выкупа государством вывозимых культурных ценностей. Таким образом, сегодня государство имеет преимущественное право покупки лишь в отношении отчуждаемых музейных предметов, зарегистрированных в негосударственной части музейного фонда. Попытаемся определить, оправданно ли установление преимущественного права покупки государством отчуждаемых культурных ценностей именно по отношению к данному их виду, и целесообразно ли установление подобного права по отношению к иным видам отчуждаемых культурных ценностей. Дополнительной трудностью при решении поставленных вопросов является то, что, как справедливо отмечается в литературе, теоретическая модель преимущественных прав разработана в российской цивилистической доктрине достаточно слабо[212] . В самом общем виде сущность преимущественного права состоит в праве одного лица приобрести отчуждаемое имущество (вещь или имущественное право) в первоочередном по отношению к другим лицам порядке, на условиях, предложенных лицом, отчуждающим имущество. Этому праву корреспондирует «обязанность» лица, отчуждающего имущество, в первую очередь предложить заключить сделку лицу, обладающему преимущественным правом[213] . Таким образом, сущность преимущественного права покупки состоит в специфическом ограничении права лица, отчуждающего вещь, на распоряжение ею. Несмотря на отмеченную недостаточность теоретической разработки указанных вопросов, случаи установления в действующем отечественном законодательстве так называемых преимущественных прав крайне разнообразны. Сюда можно, в частности, отнести права участников (учредителей) хозяйственных обществ на приобретение долей, акций, продаваемых другими их участниками (например, ст.100 ГК РФ), права вкладчиков товарищества на вере при продаже одним из вкладчиков своей доли в складочном капитале (ст. 85 ГК РФ), права залогодержателя на удовлетворение своих требований из стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами (ст. 334 ГК РФ), преимущественное право покупки доли участника долевой собственности (ст. 250 ГК РФ) и др. Как видим, целью установления преимущественных прав, содержащихся в ГК, является защита частных интересов. Преимущественные права, установленные специально для защиты публичных интересов, в настоящее время в ГК отсутствуют. На этом основании в литературе делается вывод о том, что включение в Кодекс нормы о преимущественном праве покупки государством культурных ценностей вряд ли будет соответствовать общей парадигме защиты права частной собственности, а также принципу равенства всех субъектов гражданских правоотношений[214] . Следует отметить, что в современном гражданском законодательстве все же имеются примеры установления преимущественного права покупки и в публичных интересах (например: преимущественное право субъекта РФ (муниципального образования) на покупку земельного участка из земель сельскохозяйственного назначения (ст. 8 Закона РФ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»)[215] . В советской научной литературе необходимость наличия у государства преимущественного права покупки отчуждаемых культурных ценностей не подвергалась сомнению. Более того, высказывалось мнение, что указанное право должно применяться не только в случаях отчуждения памятников истории и культуры, но и иных культурных ценностей. Данная позиция подтверждалась тем, что в соответствии с Законом СССР об охране памятников правовой режим памятников мог быть распространен на любой вновь выявленный объект, представляющий культурную ценность[216] . Действительно, преимущественное право покупки отчуждаемых культурных ценностей может применяться лишь к тем культурным ценностям, о которых государственным органам становится известно, то есть к тем из них, которые поставлены на государственный учет, или, по крайней мере, выявлены. Таковыми в настоящее время являются музейные предметы, зарегистрированные в негосударственной части музейного фонда, и объекты культурного наследия. Как было показано выше, сегодня преимущественное право покупки государством отчуждаемых культурных ценностей установлено лишь по отношению к музейным предметам, зарегистрированным в негосударственной части музейного фонда. Представляется излишним говорить об обоснованности подобного решения законодателя. Государство, безусловно, заинтересовано в возможности приобретения ценностей, которые уже были предъявлены компетентным государственным органам и признаны ими в качестве объектов, заслуживающих особого внимания. Тем не менее, таких культурных ценностей очень немного. Учитывая отмеченную выше необходимость установления правила о государственной регистрации сделок с движимыми культурными ценностями, стоимость которых превышает 50 тыс. МРОТ, полагаем, что преимущественное право покупки государством отчуждаемых культурных ценностей следует распространить на указанную категорию культурных ценностей, закрепив данное правило в Законе о музейном фонде. П.12 Положения о музейном фонде устанавливает, что в целях обеспечения преимущественного права покупки государством отчуждаемых музейных предметов, собственник обязан уведомить уполномоченный государственный орган в письменной форме за три месяца до совершения сделки-купли-продажи. В то же время в законодательстве не установлен срок, в течение которого государство должно принять решение об осуществлении своего права или об отказе от его осуществления. Полагаем, что подобная неопределенность должна быть устранена: законодателем должен быть установлен срок, в течение которого государство должно принять указанное решение и уведомить о нем собственника. Причем указанный срок не должен быть длительным, дабы не создавать необоснованных препятствий для оборота культурных ценностей. Но в чем принципиальное отличие движимых культурных ценностей, поставленных на государственный учет, от объектов культурного наследия? Почему Закон об ОКН не содержит норм, устанавливающих преимущественное право покупки государством отчуждаемых объектов культурного наследия?[217] Полагаем, что ответом на данный вопрос может послужить то, что подавляющее большинство указанных объектов в советское время находилось в собственности государства, и в настоящее время идет процесс частичного «разгосударствления» объектов культурного наследия. Следовательно, государство может не допускать обращения указанных объектов в частную собственность. Однако, как указывалось выше, результаты первой волны приватизации объектов культурного наследия до сих пор не оценены. Очевидно лишь то, что приватизация объектов культурного наследия не всегда приводит к улучшению их сохранности. Если собственник нарушает требования по сохранению указанных объектов, совершает противоправные действия, влекущие утрату объектами своего значения, государственные органы могут обратиться в суд с требованием об изъятии объекта культурного наследия. Полагаем, что наряду с указанной возможностью изъятия данных объектов, государство следует наделить и преимущественным правом покупки отчуждаемых объектов культурного наследия. Во-первых, установление данного правила позволит государству приобрести те объекты культурного наследия, разгосударствление которых в начале 90-х годов было «необдуманным». Во-вторых, установление преимущественного права покупки государством отчуждаемых объектов культурного наследия позволит избежать традиционного занижения цены сделок с указанными объектами. Указание заниженной цены объекта культурного наследия будет невыгодным из-за возможности осуществления государством своего права. Наконец, в-третьих, введение данной нормы установит единообразный порядок решения указанного вопроса как для движимых, так и для недвижимых культурных ценностей. Должна быть разработана и соответствующая процедура осуществления указанного права. Так, необходимо установить, что собственник объекта культурного наследия за определенный срок обязан письменно уведомить уполномоченный государственный орган о намерении совершить соответствующую сделку по отчуждению объекта. Уполномоченный государственный орган также в течение определенного срока должен уведомить продавца о намерении государства осуществить предоставленное ему право или отказаться от его осуществления. Таким образом, полагаем, что главу VIII Закона об ОКН - «Особенности владения, пользования и распоряжения объектами культурного наследия» - необходимо дополнить нормой, предоставляющей государству преимущественное право покупки отчуждаемых объектов культурного наследия. Параграф 2. Иные обязательства в отношении культурных ценностей. Помимо обязательств по передаче культурных ценностей в собственность, культурные ценности в гражданском обороте могут выступать и в качестве объекта иных обязательств. Например, договор аренды опосредует отношения по передаче культурных ценностей во временное владение и пользование, договор комиссии опосредуют отношения по оказанию услуг по приобретению и реализации культурных ценностей и т.д. Как отмечалось выше, правовое регулирование большинства общественных отношений, объектом которых являются культурные ценности, не отличается какими-либо особенностями и осуществляется при помощи общих правил, закрепленных гражданским законодательством. В этой связи, полагаем, что в особом рассмотрении нуждаются лишь те гражданско-правовые обязательства, в которых отражается специфика участия культурных ценностей в гражданском обороте. Обязательства по передаче культурных ценностей в пользование очень распространены в нашей стране. Обеспечение рационального использования культурных ценностей – одна из важнейших задач государства. В этой связи обязательства по передаче культурных ценностей в пользование призваны выполнять несколько функций. С одной стороны, данные обязательства опосредуют рациональное использование, вовлечение культурных ценностей в гражданский оборот. С другой стороны, рассматриваемые обязательства всегда отражают правила охраны культурных ценностей в процессе их использования. Наибольшее распространение в настоящее время имеют договоры аренды и договоры безвозмездного пользования культурными ценностями, находящимися в государственной собственности. Данная группа обязательств имеет отношение к недвижимым культурным ценностям, то есть к объектам культурного наследия. Движимые культурные ценности также могут передаваться в пользование (например, собственники произведений искусства могут предоставлять принадлежащие им культурные ценности для экспонирования). Однако удельный вес обязательств по передаче недвижимых культурных ценностей в пользование значительно выше. Названная группа обязательств охватывает собой как возмездные, так и безвозмездные отношения по пользованию культурными ценностями. В большинстве случаев возмездность или безвозмездность указанных договоров ставится в зависимость от юридического положения лиц, которым передаются культурные ценности в пользование. Например, в соответствии с п.1.ст.56 Закона об ОКН объект культурного наследия, находящийся в федеральной собственности, предоставляется в безвозмездное пользование общественным объединениям, уставной целью деятельности которых является сохранение объектов культурного наследия, детским общественным объединениям, общественным организациям инвалидов, благотворительным организациям и т.п. Правовое регулирование обязательств по передаче культурных ценностей в пользование осуществляется в соответствии с правилами, предусмотренными ГК РФ, и с учетом требований специального законодательства об использовании и охране объектов культурного наследия. Ранее в литературе совершенно обосновано отмечалось, что указанные «требования специального законодательства» почти исключительно содержались в подзаконных нормативных актах (Положении 1982 года, Инструкциях), что не способствовало их четкому исполнению[218] . Следует с сожалением отметить, что принятие нового Закона об ОКН не только не изменило ситуацию, но, наоборот, появились дополнительные трудности, связанные с необходимостью толкования противоречивых норм вновь принятого Закона. Закон об ОКН содержит главу Х - «Существенные условия договора аренды объекта культурного наследия и договора безвозмездного пользования объектом культурного наследия», содержащую специальные нормы, касающиеся условий указанных договоров. Так, п.2 ст.55 устанавливает, что в договоре аренды объекта культурного наследия обязательно указываются включенные в реестр сведения об особенностях, составляющих предмет охраны данного объекта культурного наследия, и требования к сохранению объекта культурного наследия в соответствии с данным Законом независимо от формы собственности данного объекта. Подобная формулировка Закона, очевидно, должна была ориентировать правоприменителя на необходимость включения требований по сохранению объекта культурного наследия непосредственно в сам договор аренды. Таким образом, законодатель, фактически, возрождал практику заключения «охранно-арендных» договоров в их новом качестве, не зависящем от того, кто и на каком основании пользуется объектом. Тем не менее, в декабре 2005 года ст. 55 Закона об ОКН была дополнена п.5, который установил, что обязательным условием заключения договора аренды объектов культурного наследия является охранное обязательство пользователя объектом культурного наследия[219] . В Законе указывается, что охранное обязательство пользователя объектом культурного наследия должно включать в себя требования к содержанию объекта культурного наследия, условиям доступа к нему граждан, порядку и срокам проведения реставрационных, ремонтных и иных работ по его сохранению, а также иные обеспечивающие сохранность объекта требования. В то же время, пп.3 п.3 ст. 63 Закона об ОКН гласит, что договоры аренды, безвозмездного пользования, закрепляющие за физическими и юридическими лицами – пользователями объекта культурного наследия соответствующие объекты, находящиеся в государственной собственности, подлежат переоформлению с участием соответствующих органов охраны объектов культурного наследия и с учетом требований рассматриваемого Закона. Таким образом, Закон, с одной стороны, предусматривает, что требования по сохранению объектов культурного наследия должны быть включены непосредственно в сам договор аренды, кроме того, указанные договоры подлежат переоформлению с участием органов охраны объектов культурного наследия. С другой стороны, законодатель явно отступает от первоначального замысла об отказе от охранных обязательств и вновь закрепляет необходимость их выдачи. Кроме того, в абз.1 п.5 ст.55 не уточняется, о каких конкретно договорах аренды идет речь. Путем систематического толкования абз.2 и 3 п.5 ст.55 можно придти к выводу о том, что законодатель все же имеет в виду договоры аренды, в которых арендодателем выступает государство, так как оформление соответствующих охранных обязательств возлагается на уполномоченные органы субъекта РФ или муниципальные органы. Очевидно, что отмеченные коллизии не способствуют совершенствованию системы охраны объектов культурного наследия и вызывает существенные трудности в правоприменительной практике. Полагаем, что механизм оформления отношений по охране объектов культурного наследия при передаче их в аренду или безвозмездное пользование должен соответствовать модели, изложенной нами выше применительно к собственникам объектов культурного наследия. Если собственником объекта культурного наследия является частное лицо, то обязательства по сохранению объекта культурного наследия предусмотрены непосредственно Законом и отражены в ЕГРП. В данном случае, между собственником и арендатором, как справедливо предусматривается в Законе, должен заключаться договор аренды, в котором указываются включенные в реестр сведения об особенностях, составляющих предмет охраны объекта и требования к его сохранению. Арендатор, подписывая договор, соглашается с необходимостью использовать указанный объект с учетом обременений, наложенных на него. При этом арендатор, естественно, не должен выдавать органам охраны никаких охранных обязательств, так как соответствующие ограничения наложены на право собственности, и именно собственник несет ответственность перед государством за соблюдение требований по охране объекта культурного наследия. Как отмечалось выше, Закон требует переоформления соответствующих договоров с участием органов охраны. Полагаем, что в данном случае, достаточной мерой могло бы послужить лишь требование об обязательном уведомлении собственником объекта культурного наследия органов охраны о заключении им договора аренды. В случае если собственником объекта культурного наследия является государство, соответствующие ограничения (обременения) в виде обязательств по сохранению объекта должны налагаться на право государственной собственности. Если соответствующие ограничения наложены, следовательно, арендодателю и арендатору также достаточно лишь заключить договор аренды, включающий в себя все сведения об особенностях, составляющих предмет охраны объекта и требования к его сохранению. В таком варианте, государство несет указанные обязательства перед самим собой, а арендатор несет ответственность только за нарушение условий договора аренды. В варианте, предусмотренном Законом, арендатор обязан выдать охранное обязательство пользователя. При этом выдача указанного охранного обязательства не означает того, что арендатор принимает на себя обязательства по сохранению объекта культурного наследия, которые будут являться ограничением его прав на указанный объект. (В таком варианте имело бы место ограничение ограничения.) Таким образом, остается непонятным, в чем смысл выдачи указанных охранных обязательств? В данном случае, на наш взгляд, имеет место лишь дублирование соответствующих требований по сохранению объекта культурного наследия в двух документах: договоре аренды, оформленном в соответствии с требованиями Закона, и охранном обязательстве. Суммируя сказанное, предлагаем исключить из ст. 55 Закона об ОКН п.5, устанавливающий, что охранное обязательство пользователя объектом культурного наследия является обязательным условием заключения договора аренды. Одним из наиболее мощных двигателей оборота культурных ценностей является антикварная торговля[220] . Однако активное развитие «цивилизованных» форм антикварной торговли, к сожалению, сдерживается рядом факторов. Одной из основных причин сложившейся ситуации, по мнению экспертов, является практически полное отсутствие законодательного регулирования указанной сферы общественных отношений[221] . Рассматриваемые отношения опосредуются договорами комиссии . Аукционные дома и антикварные галереи, как специализированные организации, обычно, не являются собственниками выставляемых на продажу культурных ценностей, обязуясь по поручению комитента (продавца культурной ценности) за вознаграждение совершить от своего имени, но за счет комитента сделку по продаже культурной ценности. К указанным отношениям применяются общие правила ГК РФ о договоре комиссии (ст. 990 – 1004 ГК РФ). Помимо общего гражданского законодательства в советское время в отношении указанных обязательств всегда действовали специальные правила, устанавливаемые подзаконными актами[222] . Сегодня осуществлению антикварной торговли посвящена лишь одна отсылочная норма специального законодательства – п. 11 Правил комиссионной торговли непродовольственными товарами, в котором указывается, что прием на комиссию и продажа предметов антиквариата производится в соответствии с Правилами и с соблюдением требований законодательства РФ, регулирующего порядок реализации предметов антиквариата[223] . Однако в настоящее время такой порядок законодательством не установлен. До недавнего времени действовал Указ Президента «О реализации предметов антиквариата и создании специального уполномоченного органа государственного контроля по сохранению культурных ценностей», который устанавливал обязательное лицензирование деятельности по реализации предметов антиквариата[224] . Однако в 2002 году данный Указ был отменен[225] . Нельзя не отметить, что уполномоченными государственными органами принимается целый ряд мер по предотвращению незаконного оборота культурных ценностей. Так, в 2001 году Правительством РФ было утверждено Положение «Об общероссийском мониторинге состояния и использования памятников истории и культуры, предметов музейного фонда РФ, документов библиотечных фондов, архивного фонда РФ, а также кинофонда», в соответствии с которым соответствующие государственные учреждения обязаны ежегодно предоставлять информацию о сохранности и состоянии культурных ценностей в уполномоченные государственные органы управления культурой[226] . Как отмечалось выше, в нашей стране функционирует электронная регистрационно-поисковая автоматизированная система по регистрации культурных ценностей (ЭРПАС), содержащая информацию о похищенных, утраченных, незаконно вывезенных культурных ценностях. Сожаление вызывает тот факт, что на сегодняшний день в законодательстве РФ отмечается правовой вакуум в отношении норм, регулирующих вопросы антикварной торговли, и предпринимаемые законодателем меры по предотвращению незаконного оборота культурных ценностей вообще не затрагивают антикварную торговлю. Очевидно, что осуществление антикварной торговли остро нуждается в скорейшем законодательном регулировании[227] . В первую очередь, правового закрепления требуют сами правила осуществления антикварной торговли. О том, что подобные правила должны быть приняты указывалось в упоминавшемся Постановлении Правительства РФ «Об утверждении правил комиссионной торговли непродовольственными товарами». Тем не менее, данные правила так и не были приняты. Полагаем, что Правила осуществления антикварной торговли в РФ должны быть разработаны и утверждены Постановлением Правительства РФ. С учетом сделанных в работе предложений, представляется целесообразным включить в указанные правила следующие положения: · В отношении предметов, у которых отсутствует документальное подтверждение их ценности, требующих подтверждения авторства произведения, а также в силу редкости или уникальности представляющих музейную или историческую ценность, должна проводиться специализированная искусствоведческая экспертиза, осуществляемая экспертом, имеющим государственный сертификат установленного образца. · Культурные ценности, источник поступления которых или предоставленная информация о происхождении которых вызывает сомнения, имеющие инвентарные номера, штампы, печати и другие идентификационные признаки, должны проходить обязательную проверку по ЭРПАС. · В случае если на комиссию принимается предмет, оценочная стоимость которого превышает 50 тыс. МРОТ, комиссионер обязан уведомить об этом соответствующий государственный орган в целях решения вопроса о постановке указанного предмета на государственный учет и вопроса о реализации государством преимущественного права покупки. · Прием на комиссию и продажа предметов археологии осуществляется на основании предоставления документов, в которых указана информация о том, когда, где и по какому Открытому листу был найден представленный на продажу предмет археологии и на основании какого документа был передан в частную собственность. В рассматриваемые Правила целесообразно также включить нормы, устанавливающие порядок продажи принимаемых на комиссию культурных ценностей через аукцион, определяющие положения по созданию специальной аукционной комиссии для его проведения, публикации объявления об аукционе, регистрации участников, ведению протокола, составлению аукционной ведомости и т. п. Принятие предлагаемых Правил позволит, по нашему мнению, существенно упорядочить антикварную торговлю. Еще одной заметной проблемой, касающейся оборота движимых культурных ценностей в России, является огромное количество поддельных предметов искусства, буквально заполонивших отечественный рынок антиквариата[228] . Одной из основных причин сложившейся ситуации является практически полное отсутствие законодательного регулирования деятельности в области экспертизы и атрибуции культурных ценностей. До последнего времени участники рынка движимых культурных ценностей чаще всего обращались за экспертными заключениями в крупные государственные музеи и иные учреждения: именно эти организации могут предоставить наиболее солидную кадровую, технико-технологическую базу, а также сопоставительный материал для проведения подобных исследований[229] . Однако осенью 2006 года государственные музеи были лишены права на оказание платных услуг по экспертизе культурных ценностей[230] . Следует, по нашему мнению, поддержать данное решение законодателя. Действительно, закрепление указанного права в уставе государственного учреждения, оформление заключений на бланках государственного музея, заверяемых подписью руководителя соответствующего отдела музея и печатью музея, свидетельствует о том, что экспертное заключение выдается не конкретным исполнителем, а самим государственным учреждением. Таким образом, государство как учредитель государственного музея, должно нести субсидиарную ответственность в случае предъявления музею иска о возмещении ущерба, причиненного выдачей «недостоверного» заключения[231] . В других странах государственные музеи не наделены правом осуществлять коммерческую деятельность по экспертизе культурных ценностей. Осуществление подобной деятельности музеями не приветствуется Международным советом музеев[232] . В то же время российский рынок культурных ценностей был абсолютно не готов к введению указанного запрета. Статус эксперта, имеющего право производить экспертизу культурных ценностей, законодательно не разработан. По нашему мнению, деятельность по оказанию платных услуг по экспертизе культурных ценностей может осуществляться негосударственными организациями или индивидуальными предпринимателями. Указанная деятельность подлежит обязательной сертификации соответствующим государственным органом с выдачей государственного сертификата установленного образца. Известно, что деятельность по экспертизе художественных произведений является, безусловно, «рискованной». Любой, даже самый опытный, эксперт может допустить ошибку. Цена подобной ошибки может быть очень значительной. Для минимизации указанных рисков весьма успешно может быть использован институт страхования гражданской ответственности. Например, ст. 17 Закона РФ «Об оценочной деятельности в РФ» установлено требование об обязательном страховании гражданской ответственности оценщиков[233] . Полагаем, что по аналогии с указанным правилом следует на законодательном уровне закрепить обязанность сертифицированных экспертов заключать договоры страхования гражданской ответственности. Заключение Исходя из задач представленного диссертационного исследования, нами были рассмотрены основные проблемы гражданско-правового режима культурных ценностей. Так, в работе была предпринята попытка охарактеризовать культурные ценности в качестве объектов гражданских прав, исследовать основные виды культурных ценностей, сформулировать определения основных понятий, необходимых для осуществления правового регулирования данной сферы общественных отношений, а также внести предложения по совершенствованию понятийного аппарата законодательства в рассматриваемой области. Кроме того, в настоящем исследовании были рассмотрены некоторые вопросы приобретения и прекращения права собственности на культурные ценности, основные проблемы осуществления права собственности на указанные объекты, а также очерчен круг вопросов, касающихся культурных ценностей как объектов обязательственных правоотношений. В ходе изучения законодательства о культурных ценностях нами была выявлена совокупность правовых норм, отличающихся различной отраслевой принадлежностью и общей несогласованностью. Противоречивость терминологии, очевидные изъяны юридической техники, использование неадекватных современным правовым реалиям механизмов – вот лишь неполный список характеристик современного состояния законодательства в указанной сфере. Данные обстоятельства позволяют сделать вывод о том, что российский законодатель, к сожалению, рассматривает исследуемую сферу общественных отношений как «второстепенную» и не спешит принимать меры к совершенствованию законодательства о культурных ценностях. Такое положение дел объясняется, на наш взгляд, объективными трудностями в регулировании рассматриваемых отношений, связанными с их комплексным характером, а также тем, что «рутинная неопределенность» в решении многих важных вопросов выгодна некоторым членам нашего «несовершенного» гражданского общества. Изложенное позволяет сделать вывод о том что, исследование проблем гражданско-правового режима культурных ценностей на протяжении длительного времени не утратит своей актуальности. Представленная работа может рассматриваться лишь в качестве одного из первых шагов на пути исследования данной темы. Дальнейшая научная разработка проблем гражданско-правового режима культурных ценностей представляется весьма важной в силу особой общественной значимости исследуемых объектов. Библиографический список Международные правовые акты 1. Парижская Конвенция по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 года // Ведомости Верховного Совета СССР.1968. №40. 2. Бернская конвенция по охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 года // Международная конвенция об авторском праве. М., 1982. 3. Международный договор об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников (Пакт Рериха) от 15 апреля 1935 года // Пакт Рериха. 70 лет. СПб. 2005. 4. Конвенция об охране культурных ценностей в случае вооруженного конфликта от 14 мая 1954 года // Международные нормативные акты ЮНЕСКО. М., 1993. 5. Конвенция ЮНЕСКО о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного вывоза, ввоза и передачи права собственности на культурные ценности от 14 ноября 1970 года // Международные нормативные акты ЮНЕСКО. М., 1993. 6. Конвенция ЮНЕСКО об охране всемирного культурного и природного наследия от 16 ноября 1972 года // Международные нормативные акты ЮНЕСКО. М., 1993. 7. Конвенция УНИДРУА об украденных и незаконно перемещенных культурных объектах от 24 июня 1995 года // Международное частное право. Сб. документов. М., 1997. 8. Постановление ЕЭС №3911/92 от 9 декабря 1992 года «О вывозе культурных ценностей» и приложения А и В к нему (на англ. языке) // Cultural Heritage Statutes. Leicester. 1999. Законодательные и подзаконные нормативно-правовые акты 1. Конституция РФ. 2. ГК РФ. 3. УК РФ. 4. ЗК РФ. 5. Градостроительный Кодекс РФ. 6. Таможенный кодекс РФ. 7. Закон СССР «Об охране и использовании памятников истории и культуры» от 29 октября 1976 года №4692-IX // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. №44. ст. 628. (Утратил силу.) 8. Закон РСФСР от 15 декабря 1978 года // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1978. №51. ст. 1387. 9. Закон РФ от 9 октября 1992 года №3612-I «Основы законодательства РФ о культуре» // Ведомости РФ. 1992. №46.ст.2615. 10. Закон РФ «О недрах» от 21 февраля 1992 №2395-1 // Российская газета от 05.05.1992 г. 11. Закон РФ от 15 апреля 1993 года №4804-1 «О вывозе и ввозе культурных ценностей» // Российская газета. 15 мая 1993 года. 12. Закон РФ от 14 марта 1995г. №33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях» // СЗ РФ. 1995. №12. ст.1024. 13. Закон РФ от 26 мая 1996 года №54-ФЗ «О музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации» // СЗ РФ. 27.05.1996. №22. ст. 2591. 14. Закон РФ от 21 июля 1997 года № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» // СЗ РФ. 1997. №30. ст.3594. 15. Закон РФ «О несостоятельности (банкротстве)» от 8 января 1998 года №6-ФЗ // СЗ РФ. 1998. №2. ст. 222. (Утратил силу.) 16. Закон РФ от 15 апреля 1998 года N 64-ФЗ «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» // СЗ РФ. 20.04.1998. №16. ст. 1799. 17. Закон РФ от 29 июля 1998 г. N 135-ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. №31. Ст.3813. 18. Закон РФ от 09 июля 1999 №154-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в часть первую Налогового кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. №28. ст. 3487. 19. Закон РФ от 21 декабря 2001 года № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества»// СЗ РФ. 2002. №4. Ст. 251. 20. Закон РФ от 10 января 2002г. №7-ФЗ «Об охране окружающей среды» // СЗ РФ. 2002. 32.ст.133. 21. Закон РФ от 25 июня 2002 года №73-ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации // СЗ РФ. 2002. №26. ст.2519. 22. Закон РФ от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3018. 23. Закон РФ «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №43. ст. 4190. 24. Закон РФ от 7 июля 2003 года №104-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации и некоторые другие акты законодательства Российской Федерации, а также о признании утратившими силу отдельных актов законодательства Российской Федерации о налогах и сборах» // СЗ РФ. 2003. №28. ст. 2873. 25. Закон РФ от 31 декабря 2005 года №199-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием разграничения полномочий» // СЗ РФ. 2006. №1. ст.10. 26. Закон РФ от 3 ноября 2006 года №174-ФЗ «Об автономных учреждениях» // СЗ РФ. 2006. №45. ст. 4626. 27. Закон РФ от 29 декабря 2006 года. N258-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием разграничения полномочий» // СЗ РФ. 2007. №1 (ч.1). ст. 21. 28. Постановление Совета Министров СССР от 16 сентября 1982 года N 865 «Об утверждении Положения об охране и использовании памятников истории и культуры» // СП СССР. 1982. N 26. ст.133. 29. Постановление Верховного Совета Российской Федерации «О разграничении государственной собственности в Российской Федерации на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе Российской Федерации, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и Санкт-Петербурга и муниципальную собственность» от 27 декабря 1991 года № 3020-1 //Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР от 16 января 1992 г., N 3. ст.89. 30. Указ Президента РФ от 30 ноября 1992 г. N 1487 «Об утверждении Положения об особо ценных объектах культурного наследия народов РФ // Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1992. N 23. Ст. 1961. 31. Указ Президента Российской Федерации от 22 декабря 1993 N 2265 «О гарантиях местного самоуправления в Российской Федерации» // Российская газета. 25. декабря 1993 года. №237. 32. Указ Президента РФ от 24 декабря 1993 г. N 2296 «О доверительной собственности (трасте)» // Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1994. №1. Ст.6. (Фактически прекратил действие.) 33. Указ Президента РФ от 30 мая 1994 года №1108 «О реализации предметов антиквариата и создании специально уполномоченного органа государственного контроля по сохранению культурных ценностей» // СЗ РФ. 1994. №6. ст.587. 34. Указ Президента РФ №2121 от 26 ноября 1994 года «О приватизации в Российской Федерации недвижимых памятников истории и культуры местного значения» // СЗ РФ. 1994. №32. ст. 3330. 35. Указ Президента РФ «Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения» от 20.02.1995 № 176 // СЗ РФ. 1995. N 9 ст. 734. 36. Указ Президента от 18 февраля 2002 года «О внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам лицензирования отдельных видов деятельности и признании утратившим силу Указа Президента Российской Федерации от 30 мая 1994 г. N 1108» // СЗ РФ. 2002. №8. ст. 809. 37. Указ Президента РФ от 9 марта 2004 года №314 «О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти» // СЗ РФ. 2004. №11. Ст.945. 38. Распоряжение Президента Российской Федерации «Об утверждении положения об определении пообъектного состава федеральной, государственной и муниципальной собственности и порядке оформления прав собственности» от 18 марта 1992 № 114-рп // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета РФ. 1992 г., N 13. ст. 697. 39. Постановление Правительства РФ от 03 ноября 1994 №1205 «Об утверждении Положения о государственном мемориальном и природном заповеднике «Музей усадьба Л.Н. Толстого «Ясная Поляна» // СЗ РФ. 1994. №29. ст.3034. 40. Постановление Правительства РФ от 6 июня 1998 г. N 569 «Об утверждении Правил комиссионной торговли непродовольственными товарами» // СЗ РФ. 1998. N 24. ст. 2733. 41. Постановление Правительства РФ N 179 от 12 февраля 1998 года «Об утверждении Положения о Государственном каталоге Музейного фонда Российской Федерации и Положения о Музейном фонде РФ» // СЗ РФ. 1998. №8. Ст. 949. 42. Постановление Правительства РФ от 27 апреля 2001 г. N 322 «Об утверждении Положения о проведении экспертизы и контроля за вывозом культурных ценностей» // СЗ РФ. 2001. № 19. ст. 1938. 43. Постановление Правительства РФ от 5 июля 2001 года №504 «Об общероссийском мониторинге состояния и использования памятников истории и культуры, предметов музейного фонда РФ, документов библиотечных фондов, архивного фонда РФ, а также кинофонда» // СЗ РФ. 2001. №29. ст. 3015. 44. Постановление Правительства РФ от 16 декабря 2002 года № 894 «Об утверждении Положения о порядке подготовки и выполнения охранных обязательств при приватизации объектов культурного наследия» // СЗ РФ. 2002. №51. ст. 5086. 45. Постановление Правительства РФ от 17 июня 2004 г. N 301 «О Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия» // СЗ РФ. 2004. №25. ст. 2573. 46. Инструкция о порядке учета, обеспечения сохранности, содержания, использования и реставрации недвижимых памятников истории и культуры, утвержденная Приказом Министерства Культуры СССР от 13 мая 1986 г. №203. Текст Инструкции не был официально опубликован. 47. Инструкция о порядке учета и хранения движимых памятников истории и культуры, находящихся в личной собственности граждан, утвержденная Приказом Министерства Культуры СССР от 12 февраля 1986 г. №53. Текст Инструкции не был официально опубликован. 48. Инструкция по организации охраны объектов, хранящих культурные ценности, подразделениями вневедомственной охраны при органах внутренних дел РФ, утвержденная совместным Приказом Министерства Внутренних Дел, Министерства Культуры и Федеральной Архивной Службы от 25 мая 1998 года №315/225/38 // Сборник законодательных и нормативных актов об архивном деле. М., 2002. 49. Приказ Министерства культуры от 7 августа 2001 года №844 «Об уточнении порядка оформления документации на право вывоза культурных ценностей и предметов культурного назначения с территории РФ» // Российская Газета от 06.09. 2001 года №173. 50. Приказ Министерства культуры и массовых коммуникаций от 3 декабря 2004 года №108 «О мерах по предотвращению незаконных вывоза, ввоза и передачи права собственности на культурные ценности». Официально опубликован не был. Материалы судебной, арбитражной и следственной практики 1. Постановление КС РФ от 20 июля 1999 г. N 12-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. №30. Ст.3929. 2. Постановление КС РФ от 16 мая 2000 г. N 8-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited» // СЗ РФ. 2000. №21. Ст. 2258. 3. Постановление КС РФ от 29 июня 2004 г. N13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СЗ РФ. 2004. №27. ст. 2804) 4. Определение КС РФ от 6 апреля 2006 г. N36-О «По делу о проверке конституционности положений пункта 3 раздела I приложения 1 к Постановлению Верховного Совета РФ от 27 декабря 1991 года N3020-1 «О разграничении государственной собственности в РФ на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе РФ, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и С.-Петербурга и муниципальную собственность» и Указа Президента РФ от 20 февраля 1995 года N176 «Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения» в связи с запросами Московской городской Думы и Правительства Москвы» // Вестник КС РФ. 2006. №4. 5. Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 29 июня 1925 года «О презумпции (предположении) права собственности государства на спорное имущество» // Сборник циркуляров и важнейших разъяснений Пленума Верховного Суда РСФСР. 1925-1926 гг. М., 1927. 6. Постановление Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 N 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Вестник Высшего Арбитражного суда. 1998. №10. 7. Постановление Арбитражного суда Краснодарского края от 19 ноября 1998 года по делу N А32-9901/98-31/189 // Справочная правовая система «Гарант». 8. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 08 мая 2001 года № А56-29593/00 // Справочная правовая система «Гарант». 9. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 18 сентября .2002 года №А56-18973/02 //Справочная правовая система «Гарант». 10. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 3 сентября 2003 г. N А56-1772/03 // Справочная правовая система «Гарант». 11. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 25 ноября 2003 года по делу №А56-37665/02// Справочная правовая система «Гарант». 12. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 14 октября 2004 года по делу №А-56-8791/04. // Справочная правовая система «Гарант». 13. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10 июня 2004 года №А56-22190/03 // Справочная правовая система «Гарант». 14. Постановление ФАС Северо-Западного округа от 1 апреля 2005 №А56-29957/04 // Справочная правовая система «Гарант». 15. Материалы следственного дела №4-2000 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области. 16. Материалы следственного дела №52-2004 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области. Монографии, научные статьи, диссертации и автоы диссертаций 1. Аверченко Н.Н. Гражданско-правовой режим сложных вещей. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. СПб., 2005. 2. Аверченко Н.Н. Понятие и признаки вещи как объекта гражданских прав // Журнал российского права. 2004. №5. 3. Аверченко Н.Н. Соотношение термина «вещь» и смежных понятий в гражданском праве // Юрист. 2003. №11. 4. Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Избранные труды по гражданскому праву. Т.2. М., 2002. 5. Александров Е. Международно-правовая защита культурных ценностей и объектов. София. 1978. 6. Александрова М.А. Состав и отраслевая принадлежность российского законодательства о культурных ценностях // Культура: право, управление, экономика. 2006. №10. 7. Амбрасене Д.И. Право граждан СССР на пользование достижениями культуры // Советское государство и право. 1984. №9. 8. Андрюхина Э. Законодательство о культуре в Российской Федерации // Право и экономика. 2002. №12. 9. Анисимов А.П. Клад как основание приобретения права собственности // Юридический мир. 2004. №12. 10. Базанов В.Л. Проблемы сохранения историко-культурного наследия в условиях обновления общества (на примере материальных памятников истории и культуры РФ). Автореф. дисс. канд. филос. наук. М. 1991. 11. Белов В.А. Эволюция понятия обязательства в российском гражданском праве // Гражданско-правовые обязательства. Вопросы теории и практики. Владивосток. 2001. 12. Бобоедова Н.Д. Административно-правовые проблемы охраны памятников истории и культуры. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1988. 13. Богуславский М.М. Культурные ценности в международном обороте. Правовые аспекты. М., 2005. 14. Богуславский М.М. Международная охрана культурных ценностей. М., 1979. 15. Богуславский М.М. Пакт Рериха и защита культурных ценностей // Советское государство и право. 1974. №10. 16. Борисевич Ф.В. Развитие советского законодательства об охране памятников истории и культуры. Минск. 1976. 17. Булатов Р.Б. Культурные ценности: правовая регламентация и юридическая защита. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. СПб., 1995. 18. Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1997. 19. Васильев Г.С. Ограничения оборота вещей // Правоведение. 2006. №1. 20. Васильев Г.С. Переход права собственности на движимые вещи по договору. Дисс. канд. юрид. наук. СПб. 2006. 21. Васильева М.В. Гражданско-правовые средства охраны и использования памятников истории и культуры. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1989. 22. Васильева М.В. Савельева И.В. Памятники истории и культуры как объект гражданско-правовой охраны // Советское государство и право. 1985. №10. 23. Васин Б.Н., Кудимов И.С., Мушников А.А., Яцкин Д.М. Современные методы управления объектами культурного наследия // Справочник руководителя учреждения культуры. 2005. №5. С.13-20 24. Веденин Ю.А., Кулешова М.Е. Культурный ландшафт как объект культурного и природного наследия // Известия АН. Географическая серия. 2001. №1. 25. Галенская Л.Н. Музы и право. Л., 1987. 26. Гегель Ф. Философия права. М., 1990 27. Долгов С.Г. Культурные ценности как объекты гражданских прав и их защита: гражданско-правовой и криминалистический аспекты. Дисс. канд. юрид. наук. М., 2000. 28. Дьячков А.Н. Памятники истории и культуры в системе предметного мира культуры // Памятник и современность. М., 1987. 29. Егорова Е.Ю. Государственно-правовая защита культурных ценностей. Дисс. канд. юрид. наук. М., 1996. 30. Есенина О. Проблемы разграничения собственности на памятники истории и культуры // Право и экономика. 2001. №4. 31. Загоруйко К.Ф. Правовые проблемы охраны памятников истории и культуры. Научно-аналитический обзор. М., 1989. 32. Зинченко С.А., Бондарь Н.С. Собственность – свобода – право. Ростов-на-Дону. 1995. 33. Иванов А.А. Изменения в законодательстве о регистрации прав на недвижимость // Цивилистические записки. Выпуск 4. Екатеринбург. 2005. 34. Игнатьева Е.Л. Культура и право // Справочник руководителя учреждения культуры. 2003. №10, 12. 2004. №8. 2005. №6. 35. Иконникова Г.И. Аксиология и философия права: методологические основания // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. №2. 36. Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2000. 37. Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000. 38. Красавчиков О.А. Система отдельных видов обязательств //Советская юстиция. 1960. №5. 39. Круглый стол «Сохранение археологического наследия России» в Совете Федерации ФС РФ // Российская археология. 2005. №1. 40. Кудряшев С. Произведения архитектуры как объекты охраны международного и национального авторского права // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2004. №4. 41. Кузнецова Л.В. Преимущественное право: понятие и правовая природа // Журнал российского права. 2004. №10. 42. Кулемзин А.М. Понятие «памятник истории и культуры» в современном отечественном законодательстве // Материалы научно-практической конференции «Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края». Барнаул. 1996. 43. Куликова И.П. Право собственности: вопросы соотношения неприкосновенности и ограничений. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Саратов. 2003. 44. Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб., 2002. 45. Мазеин Д.В. Некоторые проблемы правового регулирования гражданского оборота движимых культурных ценностей // Актуальные проблемы гражданского права. Вып.8. М., 2004. 46. Мазеин Д.В. Совершенствование системы охраны археологических памятников // Вестник молодых ученых. 2004. №3 Серия: Исторические науки. 47. Маковский А.Л. Проблемы реституции и добросовестного приобретения культурных ценностей // Трудная судьба культурных ценностей. Материалы международной конференции «Частное право и проблемы реституции перемещенных культурных ценностей». М. 2002. 48. Малько А.В., Родионов О.С. Правовые режимы в российском законодательстве // Журнал российского права. 2001. №9. С.19. 49. Манукян А.А. Ограничения права собственности по законодательству РФ. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1997. 50. Мартыненко И.Э. Правовая защита культурного наследия. Минск. 2003. 51. Мартынов А.И. О зарубежном опыте охраны и использования археологических памятников // Материалы научно-практической конференции «Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края». Барнаул. 1996. 52. Марьянкова Н. Споры, связанные с применением законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры // Муниципальное право. 2000. №4. 53. Масевич М.Г. Основания приобретения права собственности на бесхозяйные вещи // Проблемы современного гражданского права. М., 2000. 54. Мечетина Т.А. Ограничения права собственности: проблемы публичных и частных интересов. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Рязань. 2001. 55. Михайлова Н.В. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия России во второй половине ХХ века. М., 2001. 56. Михеева И.В. К проблеме формирования понятия «памятник истории и культуры» в законодательстве Российской Империи. // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование. Т.1., Н.Новгород. 2001. 57. Молчанов С.Н. Об использовании понятий «культурные ценности» и «культурное наследие (достояние)» в международном праве // Московский журнал международного права. 2002. №2. 58. Неновски Н. Право и ценности. // Пер. с болг. М., 1987. 59. Ойгензихт В.А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве. Душанбе. 1984. 60. Покровский Б.В. Понятие имущества в науке права // В кн.: Покровский Б.В. Избранные труды по гражданскому праву. Алматы. 2003. 61. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. 62. Поленина С.В. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М., 1979. 63. Рабец А.М. Интеграция и дифференциация в праве // Труды МГЮА. М., 2002. 64. Разгон А.М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России // История музейного дела в СССР. М., 1957. 65. Разумов А.А., Овчинников Г.А., Александрова М.А., Изотова С.В. Круглый стол «Применение законодательства об объектах культурного наследия» // Арбитражные споры. 2005. №3 (31). 66. Райхер В.К. Общественно-исторические типы страхования. М., 1947. 67. Рудоквас А.Д. О непрерывном, открытом и добросовестном давностном владении // Цивилистические исследования. Вып.1. М., 2004. 68. Рябова Н.А. Ситуационный анализ применения законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры // Советское государство и право. 1986. №11. 69. Сабитов Т.Р. Охрана культурных ценностей: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Дисс. канд. юрид. наук. Омск. 2002. 70. Садиков О.Н. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. №2. 71. Сергеев А.П. Гражданско-правовая охрана культурных ценностей в СССР. Л., 1990. 72. Сергеев А.П. Юридическая природа бесхозяйственного содержания имущества // Вестник Ленинградского Университета. 1982. №23. 73. Скловский К., Смирнова М. Институт преимущественной покупки в российском и зарубежном праве // Хозяйство и право. 2003. N 10. 74. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. 75. Стародубцев Г.Ю., Зорин А.В., Шпилев А.Г. О проблеме сохранения археологического наследия // Российская археология. 2004. №1. 76. Стешенко Л.А. Охрана памятников истории и культуры в СССР // Советское государство и право. 1975. №11. 77. Толстой Ю.К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение. 1957. №1. 78. Толстой Ю.К. Признание строений бесхозяйственными и бесхозяйственно содержимыми. Л., 1958. 79. Толстой Ю.К. Приобретательная давность // Правоведение. 1992. №3. 80. Тугаринов В.П. Теория ценностей в марксизме. Л., 1968. 81. Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. М., 2004. 82. Хохлов С.А. Право собственности и другие вещные права // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М., 1998. 83. Черепахин Б.Б. Приобретение права собственности по давности владения // Труды по гражданскому праву. М., 2001. 84. Черноморец А.Е. Некоторые теоретические проблемы права собственности в свете Гражданского кодекса РФ // Государство и право. 1996. №1. 85. Чудинов А.И. Защита культурных ценностей от незаконного ввоза, вывоза за пределы государств и передачи права собственности на них. Автореф. дис. канд. юрид. наук. Л., 1991. 86. Щенникова Л.В. Культура и право. М., 1992. 87. Щенникова Л.В. О вещи в философии, имущественных отношениях вообще и вещно-правовых в особенности // Юридическая наука в современном мире: фундаментальные и прикладные проблемы. Сборник научных трудов юридического факультета. Часть 1. Пермь, 2000. 88. Эсаулова Д.В. Арбитражная практика по вопросам собственности в отношении культурного наследия // Справочник руководителя учреждения культуры. 2004. №4. Учебные пособия, комментарии, справочная литература 1. Алексеев С. С. Теория права. Москва. 1994. 2. Белов В.А., Пестерева Е.В. Хозяйственные общества. М., 2002. 3. Боярский П.В. Введение в памятниковедение. М., 1990 4. Брагинский М.И. Комментарий к Федеральному закону «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». М., 1998. 5. Братановский С.Н., Рождествина А.А. Комментарий к ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». М., 2005. 6. Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. Часть общая. Санкт-Петербург, 1911. 7. Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1966. 8. Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т.1. М., 2004. 9. Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. Д.М. Генкина. М., 1944. 10. Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М., 2002. 11. Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2000. 12. Дяченко С.Н. Вывоз культурных ценностей: законодательство и судебная практика США. М., 1994. 13. Горбачев В.Г., Растопчин В.Г., Тищенко В.Н. Культурные ценности: понятие, порядок приобретения, хранения и обращения. Справочное пособие. М., 1994. 14. Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М., 1999. 15. Иоффе О.С. Советское гражданское право. М., 1967. 16. Комментарий к части первой ГК РФ / Под ред. Т.Е. Абовой., А.Ю. Кабалкина. М., 2003. 17. Комментарий к части первой ГК РФ / Под ред. Н.Д. Егорова, А.П. Сергеева. М., 2005. 18. Комментарий к части первой ГК РФ / Под ред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. М., 2004. 19. Комментарий к части первой ГК РФ / Под ред. О.Е. Садикова. М., 1999. 20. Конституции зарубежных государств. М., 1997. 21. Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 1997. 22. Международные нормативные акты ЮНЕСКО. М., 1993. 23. Охрана культурного наследия в документах XVII – XX вв. Хрестоматия. Т.I. М., 2000. 24. Постатейный комментарий к Федеральному закону «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» / Под общ. ред. П.В. Крашенинникова. М., 1999. 25. Право Европейского Союза. Воронеж. 2001. 26. Рузавин Г.И. Логика и аргументация. Учебное пособие. М., 1997. 27. Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. 28. Советское гражданское право: Учебник. Т.1.// Под ред. В.П. Грибанова и С.М. Корнеева. М., 1979. 29. Советское гражданское право. Учебник / Под ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого. Т. 1. Л., 1971. 30. Советское гражданское право. / Под ред. О.А. Красавчикова. Т.1. М., 1985. 31. Сухов П.А. Археологические памятники, их охрана, учет и первичное изучение. М., 1941. 32. Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть: Курс лекций. Чебоксары. 1997. 33. Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. 34. Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. 35. Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т.1 Полутом 2. М., 1950. Иностранная литература 1. Berman A. Art Destroyed, Sixteen Shocking Case Histories // Connosseur. 1989. №7. 2. Blake J. Export Embargoes and International Antiquities Market – the Turkish Experience // Art, Antiquity, and Law. 1997. №3. 3. Cookson N. Treasure Trove: Dumb Enchantment or New Law? // Antiquity. 1992. № 2. 4. Coughlan P. Property Law. Dublin, 1995. 5. Cultural Heritage Statutes. Leicester. 1999. 6. Duboff L.D. & King C.O. Art Law in a Nutshell. St. Paul, Minn. 2000. 7. Duffy P.K. & Lofgren L.A. Jurassic Farce: A Critical Analysis of the Government’s Seizure of «Sue», a Sixty-Five-Million-Year-Old Tyrannosaurus Rex Fossil // South Dakota Law Revue.1994. №5. (478) 8. Gimpel R. Diary of an Art Dealer. New York. 1966. 9. Failing P. The Case of the Dismembered Masterpieces // ARTnews. 1980. №9. 10. Fechner F.G. The Fundamental Aims of Cultural Property Law // International Journal of Cultural Property. 1998. №2. (Vol. 7.) 11. Held J. Alteration and Mutilation of Works of Art // South Atlantic Quarterly. 1963. №1. 12. Hewison R. Commerce and culture // Enterprise and Heritage. London. 2004. 13. Lazerwitz D.J. Bones of Contention: The Regulation of Paleontological Resources on the Federal Public Lands // Indiana Law Journal. 1994. №2. (601, 607). 14. Milstein M. Battle for Bones // High Country News. 1992. September, 21. 15. O’Keefe P.J. & Prott L. Law and Cultural Heritage. Oxford. 1984. 16. Pasternak J. Monstrous Bones of Contention // Los-Angeles Times. 1992. October, 2. 17. Patel T. Passions Run High over French Cave Art // New Scientist. 1996. May, 4. 18. Prott L.V. & O'Keefe P.J. Handbook of national regulations concerning the export of cultural property. UNESCO doc. CC. 88/WS 27. 1988. 19. Prott L.V. & O'Keefe P.J. National Legal Control of Illicit Traffic in Cultural Property. UNESCO doc. CLT-83WS/16. 1993. 20. Roberts D. Digging for Dinosaur Gold // New York Times. 1997. September, 15. 21. Saltzman C. Portrait of Dr. Gachet: The Story of a van Gogh Masterpiece. New York. 1998. 22. Sax J.L. Playing Darts with the Rembrandt. Public and Private Rights in Cultural Treasures. The University of Michigan Press. 1999. 23. Siehr K. A Special Regime for Cultural Objects in Europe // Uniform Law Revue. 2003. №1/2. 24. Smith J.C. Rewards for the return of lost or stolen property: the civil and criminal law // The recovery of stolen art. A collection of essays edited by N. Palmer. London. 1998. 25. Treasure Act of 1996. Draft Code of Practice // Art, Antiquity, and Law. 1997. №1. 26. Wylie A. Ethical Dilemmas in Archaeological Practice: Looting, Repatriation, Stewardship, and the Transformation of Disciplinary Identity // Perspectives on Science. 1996. №2. Информационные и аналитические материалы, размещенные в периодической печати и сети Интернет 1. «Абрамовичи разрушат памятники мгновенно». Интервью с председателем Ассоциации реставраторов при Фонде культуры России С. Ямщиковым от 13 октября 2005 года. Материал размещен в сети Интернет на сайте www.rtr-vesti.ru. Информация по состоянию на 10 ноября 2005 года. 2. Антикварный рынок России и антикварные аукционы //Антикварный электронный журнал «Гелос». Адрес в сети Интернет: www.gelos.ru Информация по состоянию на 19 ноября 2005 года. 3. Буткевич Д. Победа Культуры над музеями // Независимая газета от 13 ноября 2006 года. 4. Герусова Е. Парадный портрет коллекционера // Коммерсантъ. 18 октября 2002. 5. Добкина Е., Хмелев Т. Средство есть // Экперт Северо-Запад №35 (240) от 19 сентября 2005 года. 6. Если надо вывезти картину. Редакционная статья // Русский антикваръ. 2002. №1. 7. Как сохранить памятники старины? Интервью с директором Института искусствознания А. Комечем // Российская газета. 19 июля 2004 года; 8. Макаров Н.А. Грабительские раскопки как фактор уничтожения археологического наследия России. Материал размещен в сети Интернет на сайте: http://www.archaeology.ru. Информация по состоянию на 10 октября 2005 года. 9. Маркина Т. Госмузеям запрещают частную экспертизу // Коммерсантъ. 23 октября 2006 года. 10. Мартовицкая А., Сокольская А., Ковалева Н. Время делить камни // Газета «Культура» от 17.07.2001. №26. 11. Молчанов С.Н. Заключение на проект Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ», подготовленное для Минкультуры Свердловской области (исх.№25-11 от 2 апреля 2001 г.). Материал размещен в сети Интернет на личном сайте автора: http://smolchanov.narod.ru/zak|FZsog|SF.htm Информация по состоянию на 23 ноября 2004 года. 12. Назаревская Н. Владение и собственность – не синонимы: в Москве прошла Международная конференция по реституции // Газета «Культура». 15 сентября 2004 года. 13. Началова Н., Маркина Т. Это отнюдь не примитивные подделки // Коммерсантъ. 29 ноября 2005. №224. 14. Открылась постоянная экспозиция коллекции Голод. Редакционная статья // Антикварiат. Январь. 2002. 15. Приватизация памятников не будет массовой. Интервью с председателем КГИОП С.-Петербурга В.А. Дементьевой // Деловой Петербург. 11 апреля 2005 года. 16. Проект «Петербургская стратегия охраны наследия», представленный Комитетом по государственному использованию и охране памятников истории и культуры С.-Петербурга. Размещен на официальном Интернет - портале Администрации С.-Петербурга: www.gov.spb.ru. Информация по состоянию на 13 ноября 2005 года. 17. Пущин А. Покупайте российское // Журнал «Профиль». 2003. №44 (3) 18. Российский арт-рынок процветает? // Антикварный электронный журнал «Гелос». Адрес в сети Интернет: www.gelos.ru Информация по состоянию на 19 ноября 2005 года, 19. Руины продавать опасно. Интервью с председателем КГИОП Санкт-Петербурга В.А. Дементьевой // Санкт-Петербургские Ведомости. 26 мая 2004 года. 20. Синочкин Д. Охрана под градусом кипения // Недвижимость Петербурга. 23 марта 2005 года. 21. «Скандал на XIX Российском антикварном салоне». Материал размещен в сети Интернет по адресу: www.radiomayak.ru. Информация по состоянию на 25 марта 2006 года. 22. Трояновский В. Наступит ли «райская жизнь» для черных археологов? // Северный рабочий от 10.08.2004 года. 23. Тягунов А.А., Семенова Г.В. Приватизация памятников истории и культуры: спасение или приговор? // Доверительное управление культурным и природным наследием России: прецеденты, аргументы, документы. М., 2005. 24. Экспертиза – дело крупных музеев. Интервью с Е.Н. Петровой, заместителем директора Государственного Русского музея // Антик-инфо. Ноябрь 2003. 25. Этический кодекс ICOM. Адрес в сети Интернет: www. icom.org. Информация по состоянию на 13 сентября 2006 года. [1] См. напр.: Алексеев С.С. Теория права. М., 1994. С.171; Малько А.В., Родионов О.С. Правовые режимы в российском законодательстве // Журнал российского права. 2001. №9. С.19. [2] В.И. Сенчищев даже усматривает в правовом режиме смысл категории объектов гражданских правоотношений. См.: Сенчищев В.И. Объект гражданского правоотношения. Общее понятие. // Актуальные проблемы гражданского права. М.. 1998. С. 139. [3] Там же. С. 109, 110, 140. [4] Гражданское право. Учебник. Т.1. / Отв. ред. Е.А. Суханов. М., 1998. С.295. [5] См.: Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С.212. [6] Бобоедова Н.Д. Административно-правовые проблемы охраны памятников истории и культуры. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1988. [7] Богуславский М.М. Международно-правовая охрана культурных ценностей. М.,1978. [8] Галенская Л.Н. Музы и право. Л., 1987. [9] Стешенко Л.А. Охрана памятников истории и культуры в СССР // Советское государство и право. 1975. №11. [10] Васильева М.В. Гражданско-правовые средства охраны и использования памятников истории и культуры. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1989. [11] Сергеев А.П. Гражданско-правовая охрана культурных ценностей в СССР. Л., 1990. [12] Булатов Р.Б. Культурные ценности: правовая регламентация и юридическая защита. Автореф. дисс канд. юрид. наук. СПб., 1995. [13] Егорова Е.Ю. Государственно-правовая защита культурных ценностей. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1996. [14] Долгов С.Г. Культурные ценности как объекты гражданских прав и их защита: гражданско-правовой и криминалистический аспекты. Дисс. канд. юрид. наук. М., 2000. [15] См.: Сергеев А.П. Указ соч. С. 2-58; Долгов С.Г. Указ. соч. С. 17-21. [16] Сергеев А.П. Указ. соч. С.13. [17] Обзор наследия великих философов и правоведов по указанному вопросу см.: Иконникова Г.И. Аксиология и философия права: методологические основания // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. №2. С.193-204. [18] См.: Рузавин Г.И. Логика и аргументация. Учебное пособие. М., 1997. С.335 [19] См.: Неновски Н. Право и ценности. // Пер. с болг. М., 1987. С.176. Л. Эннекцерус применительно к объектам права указывал: «Следует различать объективную и субъективную ценность. Объективной является такая ценность, которую предмет имеет для каждого человека с учетом времени и места. Субъективная ценность – это ценность, которую имеет предмет именно для данного лица. Предмет, ценный для одного индивида, может не представлять никакой ценности для другого». (См.: Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Т.1 Полутом 2. М., 1950. С. 62-63.) Здесь уместно вспомнить, что многие цивилисты в контексте проблемы нематериальных интересов в гражданском праве указывали на то, что часто малоценные и даже некондиционные, с объективной точки зрения, предметы приобретают большую субъективную ценность для конкретных индивидов. (Например, сломанная детская игрушка, единственная сохранившаяся фотография покойной матери и т.д.) См.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. С.139; Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть: Курс лекций. Чебоксары. 1997. С.38-39. [20] Гегель Ф. Философия права. М., 1990. С.404. [21] Тугаринов В.П. Теория ценностей в марксизме. Л., 1968. С.23-24. [22] См.: Постановление №3020, Указ о перечне объектов и иные акты. [23] Вопрос о составе и отраслевой принадлежности законодательства о культурных ценностях освещен нами в работе: Александрова М.А. Состав и отраслевая принадлежность российского законодательства о культурных ценностях в России // Культура: право, управление, экономика. 2006. №10. С.13. В литературе последнего времени обосновываются предложения по выделению новых отраслей права - «культурного права» и «музейного права». (См.: Молчанов С.Н. Культурное право. Екатеринбург. 2002; Рыбак К. Е. Музейное право. М., 2005.) На основе изучения работ В.К. Райхера (Общественно-исторические типы страхования. М., 1947.С.189-190), Ю.К. Толстого (О теоретических основах кодификации гражданского законодательства // Правоведение. 1957. №1. С.42-45), С.В. Полениной (Теоретические проблемы системы советского законодательства. М., 1979. С.50-72), Н.Д. Егорова (Гражданско-правовое регулирование общественных отношений. Л., 1988. С.25-29), А.П. Сергеева (Указ. соч. С.94-103) мы приходим к выводу о необоснованности подобных предложений. [24] Основы законодательства о культуре, по замыслу законодателя, призваны были выступить своеобразным «Кодексом культуры» и выработать определенный понятийный аппарат указанной области общественных отношений, дабы все последующие нормативные акты, затрагивающие эту сферу, могли воспользоваться готовыми терминологическими наработками. См. об этом.: Андрюхина Э. Законодательство о культуре в Российской Федерации // Право и экономика. 2002. №12. С.21; Игнатьева Е.Л. Культура и право // Справочник руководителя учреждения культуры. 2003. №10. С.62; №12. С.7; 2004. №8. С.46; 2005. №6.С.34. [25] Интерес к изучению международной практики регулирования рассматриваемых нами отношений объясняется тем, что именно в недрах действующего международного права зародилась концепция всемирного культурного достояния (наследия). (См. об этом подробнее: Богуславский М.М. Пакт Рериха и защита культурных ценностей // Советское государство и право. 1974. №10. С.113.) Исходным пунктом становления концепции всемирного культурного и природного наследия стало выдвижение во второй половине 60-х годов в доктрине международного публичного права понятия «общее наследие человечества». Изначально этот термин употреблялся применительно к морскому дну и его ресурсам за пределами национальной юрисдикции. Затем сфера применения указанного термина расширилась. Суть концепции всемирного культурного и природного наследия вкратце можно сформулировать следующим образом: · культурные ценности, являющиеся национальным культурным наследием (достоянием) признаются всемирным наследием (достоянием) человечества. Право собственности на эти ценности не может быть присвоено другим народом (государством) · государства в соответствии с внутренним законодательством имеют право объявлять некоторые культурные ценности неотчуждаемыми · государства обязаны содействовать возвращению заинтересованным государствам ценностей, незаконно вывезенных с их территории ». (См. об этом подробнее: Молчанов С.Н. Об использовании понятий «культурные ценности» и «культурное наследие (достояние)» в международном праве // Московский журнал международного права. 2002. №2. С.20.) [26] Постановление № 3911/92 Совета Европейских сообществ от 09.12.1992 года «О вывозе культурных ценностей» и приложения А и В к нему (на англ. языке) // Cultural Heritage Statutes. Leicester. 1999. P.42. См. об этом также: Право Европейского Союза. Воронеж. 2001. С.64. В настоящей работе данный документ используется в переводе С.Н. Молчанова. Материал размещен в Интернете на сайте: http://www.patrimony.ru. Информация по состоянию на 13.11. 2005 года. [27] См. напр.: Reihelt G. Internationaler Kulturguterschutz – rechtliche und kulturpolitische Aspecte. Saarbrucken. 1988. S.14-15. Цит. по: Богуславский М.М. Культурные ценности в международном обороте. Правовые аспекты. М., 2005. С.23 [28] Александров Е. Международно-правовая защита культурных ценностей и объектов. София. 1978. С.9-10, 14. [29] Понятие «памятник истории и культуры» (объект культурного наследия народов РФ) будет подробно рассмотрено нами во втором параграфе настоящей главы. [30] Чудинов А.И. Защита культурных ценностей от незаконного ввоза, вывоза за пределы государств и передачи права собственности на них. Автореф. дис. канд. юрид. наук. Л., 1991. С.9. [31] Егорова Е.Ю. Указ. Соч. С.8. Автор распространяет данное определение не только на культурные ценности, но и на памятники истории и культуры, в то время как с точки зрения закона духовные результаты деятельности человека не подпадают под категорию «памятники истории и культуры», о которой речь пойдет ниже. [32] Сергеев А.П. Указ соч. С.20-21. Полемизируя с Е.Александровым, позиция, которого освещалась выше, А.П. Сергеев отмечал: «…ничего кроме неточности не может скрываться за формулировкой советского закона, и под произведениями в данном случае подразумеваются не объекты авторского права как нематериальные ценности, а лишь их материальные «носители». [33] Маковский А.Л. Проблемы реституции и добросовестного приобретения культурных ценностей // Трудная судьба культурных ценностей. Материалы международной конференции «Частное право и проблемы реституции перемещенных культурных ценностей». Москва. 27-28 мая 2002 года. С.315. [34] Fechner F.G. The Fundamental Aims of Cultural Property Law // International Journal of Cultural Property. Vol. 7. №2. 1998. PP. 376-394. Название работы может быть дословно переведено на русский язык как «Фундаментальные задачи права культурной собственности». [35] Международные акты по названной тематике могут быть четко разделены на два самостоятельных блока. Первый блок – конвенции о «материальных культурных ценностях», в частности: Гаагская конвенция, Конвенция ЮНЕСКО 1970 года, Конвенция ЮНЕСКО 1972 года, Конвенция УНИДРУА и т.д. Второй блок Конвенции о «нематериальных культурных ценностях», в частности: Парижская Конвенция по охране промышленной собственности от 20 марта 1883 года // Ведомости Верховного Совета СССР.1968. №40, Бернская конвенция по охране литературных и художественных произведений от 9 сентября 1886 года // Международная конвенция об авторском праве. М., 1982 и т.д. [36] Например, в законодательстве Республики Беларусь эти объекты прямо обозначены как материальные культурные ценности. В соответствии со ст.3 Закона Республики Беларусь «Об охране историко-культурного наследия» все ценности делятся на следующие виды: 1) материальные ценности, материальное воплощение которых составляет их сущность; 2) духовные ценности, возможное материальное воплощение которых не оказывает существенного влияния на их сущность. Материальные ценности делятся на следующие подвиды: 1а) недвижимые материальные ценности, перемещение которых в пространстве связано с осуществлением ряда инженерных мероприятий и ведет к частичной или полной утрате ими отличительных ценных достоинств; 1б) движимые материальные ценности, перемещение которых в пространстве не связано с изменениями их сущности и технического состояния. Духовные ценности делятся на следующие подвиды: 2а) фиксированные духовные ценности, сущность которых может быть полностью зафиксирована и не зависит от дальнейшей судьбы их создателей; 2б) воплощенные духовные ценности, сущность или отличительные ценные достоинства которых полностью либо частично утрачиваются с исчезновением их создателей, носителей или изменением социальных условий их существования. (Закон от 13 ноября 1992 года №1940-XII // Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь. 1992. №30. ст.504). Нельзя не признать, что само построение системы культурных ценностей выглядит вполне логичным, однако формулировки основных понятий в Законе далеки от совершенства. Неслучайно рассматриваемый Закон неоднократно подвергался критике как противоречивый и, в целом, устаревший нормативно-правовой акт. (См.: Талимончик В.П. Обзор зарубежного законодательства, регулирующего отношения, связанные с культурными ценностями // Доклад, представленный на конференции «Культурная собственность: проблемы правового регулирования». С-Петербург. Государственный Эрмитаж. 3 ноября 2004 года. Материалы конференции опубликованы не были) Использование термина «материальные культурные ценности» в тексте конкретного законодательного акта выглядит, на наш взгляд, излишне тяжеловесно. [37] См.: Галенская Л.Н. Конвенционное регулирование международного сотрудничества в сфере сохранения культурного наследия // Доклад, представленный на научно-практической конференции «Культурная собственность: проблемы правового регулирования». С.-Петербург. Государственный Эрмитаж. 3 ноября 2004 года. (Материалы конференции опубликованы не были.) [38] Следует, тем не менее, отметить, что подобное терминологическое разнообразие в указанной сфере вполне традиционно для российского законодательства. Так, в дореволюционном российском законодательстве применительно к исследуемым объектам никогда не существовало единой терминологической системы. В различные исторические периоды в разрозненных законодательных актах рассматриваемые объекты обозначались в Российской империи по-разному: их называли «старинными редкостями», «куриозными или диковинными вещами», «древностями», впоследствии – «памятниками». Кроме того, в дореволюционной России так никогда и не был принят основополагающий специальный законодательный акт, посвященный регулированию исследуемых общественных отношений. Лишь к середине ХХ века уже в советском законодательстве сформировался комплексный массив законодательства о культуре, и закрепились основные термины: «культурные ценности» и «памятники истории и культуры». (См. подробнее: Охрана культурного наследия в документах XVII – XX вв. Хрестоматия. Т.I. М., 2000; Разгон А.М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России // История музейного дела в СССР. М., 1957; а также Михеева И.В. К проблеме формирования понятия «памятник истории и культуры» в законодательстве Российской Империи. // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование. Т.1., Н.Новгород. 2001. С.530.) Не случайно, в одной из работ указывается, что состояние понятийного аппарата российском законодательстве по этой тематике всегда дает благодатную почву для терминологических исканий. (Михайлова Н.В. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия России во второй половине ХХ века. М., 2001. С.23.) Терминологию, используемую в зарубежном законодательстве, также нельзя назвать однородной. См. об этом подробнее: Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М., 1999. С.15, а также: Богуславский М.М. Указ. соч. С.167-168; Prott L.V. & O'Keefe P.J. Handbook of national regulations concerning the export of cultural property. UNESCO doc. 1988. [39] Наиболее показательными в данном отношении являются материалы из практики правоохранительных органов. Например, гражданке И. было предъявлено обвинение в контрабанде культурных ценностей. В соответствии с действующим законодательством эксперт вынужден был признать предметы, которые указанная гражданка намеревалась переправить за границу, культурными ценностями. Общий список выявленных при досмотре предметов превысил пятнадцать наименований. (В почтовом отправлении гражданки И. были обнаружены несколько дореволюционных икон и книг, сломанные столовые приборы из серебра, фрагменты материи.) При этом общая примерная стоимость всех предметов, обнаруженных в ходе таможенного досмотра, составила по экспертной оценке не более 8 тысяч рублей. (Материалы следственного дела №52-2004 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области). В другом случае уголовное дело было возбуждено в отношении участника поискового отряда, на законном основании осуществляющего поиск и захоронение останков воинов, погибших на полях сражений Великой отечественной войны. В данном случае к категории культурных ценностей экспертным заключением были отнесены останки сбитого английского самолета времен Великой отечественной войны. (См. материалы следственного дела №4 -2000 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области.) [40] Галенская Л.Н. Указ соч. [41] Как отмечалось, термином «культурное наследие» пользуется один из наиболее фундаментальных актов международного права, посвященных указанной тематике - Конвенция ЮНЕСКО 1972 года (UNESCO Convention for the Protection of World Cultural and Natural Heritage). [42] См. Конвенцию УНИДРУА (UNIDROIT Convention on Stolen and Illegally Exported Cultural Objects). [43] См. Гаагскую конвенцию (Convention for the Protection of Cultural Property in the Event of Armed Conflict). [44] Подробнее см. об этом: Молчанов С.Н. Об использовании понятий «культурные ценности» и «культурное наследие (достояние)» в международном праве // Московский журнал международного права. 2002. №2. С.20-27. [45] См. например: Smith J.C. Rewards for the return of lost or stolen property: the civil and criminal law // The recovery of stolen art. A collection of essays edited by N. Palmer. London. 1998. P.171. [46] См. об этом подробнее: Аверченко Н.Н. Соотношение термина «вещь» и смежных понятий в гражданском праве // Юрист. 2003. №11. С.2, Черноморец А.Е. Некоторые теоретические проблемы права собственности в свете Гражданского кодекса РФ // Государство и право. 1996. №1. С.96-99.) В то же время, К.И. Скловский полагает, что понимание собственности и как «права», и как «вещи», отражает фундаментальное свойство этого явления, состоящее в том, что собственность, являясь правом, в то же время выступает главным условием и способом существования лица и в этом качестве переносится на все его имущество. (См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С.14.) [47] См. об этом: Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т.1. М., 2004. С.312, а также: Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1966. С.173.) Тем не менее, сторонники внедрения обсуждаемого термина отмечают, что такой противоречивый термин «как интеллектуальная собственность» все же прижился на российской почве и даже получил легальное закрепление в качестве объекта гражданских прав в ст.128 ГК РФ. Указывается, что термин «собственность» как раз в большей степени мог бы подойти для обозначения материальной составляющей культурных ценностей, так как именно исследуемые объекты в силу их материальной сущности могут являться полноценными объектами права собственности. [48] Известно, что специалисты в области общей теории права давно призывают законодателя к унификации терминологического аппарата. Так, в специальной литературе отмечается: «Представляется необходимой, насколько это возможно с учетом специфики целей конкретных правовых отраслей, унификация терминологического аппарата. Разумеется, невозможно полностью избежать многозначности правовых терминов. Однако нельзя согласиться и с таким положением, когда формулировкой «в целях настоящего закона» прикрывается неоправданный разнобой в значении правовых терминов, а иногда и попросту их безграничное употребление. На практике такое положение приводит к тому, что правоприменитель исходит из того значения соответствующего термина, какое его больше всего устраивает в конкретной ситуации, независимо от того, в каком отраслевом законодательном акте этот термин применяется. См.: Рабец А.М. Интеграция и дифференциация в праве // Труды МГЮА. М., 2002. С.56. [49] Горбачев В.Г., Растопчин В.Г., Тищенко В.Н. Культурные ценности: понятие, порядок приобретения, хранения и обращения. Справочное пособие. М., 1994. С.3. [50] Васильева М.В., Савельева И.В. Памятники истории и культуры как объект гражданско-правовой охраны // Советское государство и право. 1985. №10. С.109. [51] Сергеев А.П. Указ. соч. СС.29-32. [52] Указанный признак был перечислен автором в числе критериев отнесения объектов к категории культурных ценностей, но не был включен в определение понятия «культурные ценности». См. Сергеев А.П. Указ. соч. С.29. [53] Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 1997. С.139. [54] См. напр.: Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 189; Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. Часть общая. СПб., 1911. С. 57; Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. Тула, 2001. С. 127; Советское гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. О.С. Иоффе, Ю.К. Толстого. Л., 1971. С. 135; Гражданское право. Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. 1. 2-е изд. М., 2000. С. 300; Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого, М., 2002. С. 254. (автор главы – А.П. Сергеев); Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: теория и судебная практика. СПб., 2002. С.311; Щенникова Л.В. О вещи в философии, имущественных отношениях вообще и вещно-правовых в особенности // Юридическая наука в современном мире: фундаментальные и прикладные проблемы. Ч. 1. Пермь, 2000. С. 47; Валеев М.М. Вещи как объекты гражданских правоотношений. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1997. С. 12. [55] Покровский Б.В. Понятие имущества в науке права // В кн.: Покровский Б.В. Избранные труды по гражданскому праву. Алматы, 2003. С. 263 и след. [56] Указанная позиция нашла свое отражение во многих работах, см. например: Щенникова Л.В. Указ соч. С. 44-54, Сергеев А.П. Указ. соч. С.254, Валеев М.М. Указ. соч. С.12. Другие авторы, наоборот, обосновывают отсутствие необходимости в выделении критерия ценности (см. напр.: Аверченко Н.Н. Понятие и признаки вещи как объекта гражданских прав // Журнал российского права. 2004. №5. С.86-92.) или же предлагают использовать иные критерии, например, критерий назначения (см.: Васильев Г.С. Переход права собственности на движимые вещи по договору. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. СПб. 2006. С.6.) [57] О духовных потребностях общества см. подробнее: Щенникова Л.В. Культура и право. М., 1992. С.5-16. [58] См.: Muller Katzenburg A. Internationale Standarts im Kulturguteverkehr und ihre Bedeutung fur das Sach- und Kollisionsrecht. Berlin. 1996. S.142. Цит. по: Богуславский М.М. Указ. соч. С.29. [59] Мазеин Д.В. Некоторые проблемы правового регулирования гражданского оборота движимых культурных ценностей // Актуальные проблемы гражданского права. Вып.8. М., 2004. С. 147. [60] Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Индивидуальное и родовое в гражданском праве. М., 2004. С.21. [61] При этом не только уникальность сама по себе может индивидуализировать культурную ценность. Действительно, в тех случаях, когда уникальные вещи выступают в своем уникальном качестве, их индивидуализирует сама их уникальность. Так, каждая из картин художника N сама по себе была и остается уникальной, но если покупателем выбрана одна из десяти его картин, выставленных на продажу, данная уникальная вещь одновременно будет и индивидуализированной вещью. Таким образом, обеспечивающая индивидуально-определенный статус вещи уникальность связана с самой вещью как объектом вещного права. В то же время об индивидуализированности (признак индивидуализированности выделял О.А. Красавчиков. См.: Советское гражданское право. / Под ред. О.А. Красавчикова. Т.1. М., 1985. Гл.7. С.181-182), также обеспечивающей ее индивидуально-определенный статус, следует говорить в рамках обязательства с участием данной вещи, то есть в контексте обязательственного права. См. подробнее: Хаскельберг Б.Л., Ровный В.В. Указ. соч. С. 32-34. Об этом О.С. Иоффе писал: «Даже уникальная вещь (например, письма, дневники и т.п.), если в данном конкретном правоотношении она выступает не в своем уникальном, а в ином качестве (например, письма и дневники реализуются на бумажный утиль), преобразуется из индивидуально-определенной вещи в вещь, определенную родовыми признаками». (См.: О.С. Иоффе. Советское гражданское право. М., 1967. С.229.) Все это еще раз доказывает, что деление вещей на индивидуально-определенные и родовые достаточно условно и весьма подвижно. В основе гражданско-правового деления вещей на индивидуально-определенные и родовые лежит степень определенности вещей самими участниками гражданского оборота. В то же время, свобода в придании вещи индивидуального или родового статуса возможна постольку, поскольку она не противоречит индивидуальной или родовой природе конкретного правоотношения. Данный постулат в полной мере относится и к культурным ценностям. [62] См. Васильева М.В., Савельева И.В. Указ. соч. С.109; Сергеев А.П. Указ. соч. С. 33. [63] Данный критерий выделяется М.М. Богуславским. См.: Богуславский М.М. Указ. соч. С.23. [64] Не секрет, что в советский период разграничение вещей на движимые и недвижимые официально не признавалось, однако естественные различия между рассматриваемыми объектами не могли игнорироваться даже советским законодателем. Так, в советский период были приняты: Инструкция о порядке учета недвижимых памятников и Инструкция о порядке учета движимых памятников. Данные подзаконные нормативно-правовые акты не были официально отменены, следовательно, продолжают действовать и сегодня в части, не противоречащей новейшему законодательству. [65] См.: Положение о Государственном каталоге Музейного фонда РФ, утвержденное Постановлением Правительства РФ N 179 от 12 февраля 1998 года // СЗ РФ. 1998. №8. Ст. 949. [66] Как видим, российский законодатель пошел по пути формулирования общего объемного определения указанного понятия, в то время как законодатели некоторых стран предпочитают использовать принцип перечня критериев, при помощи которых объект может быть отнесен к рассматриваемой категории. Так, уже упоминавшийся Закон Республики Беларусь «Об охране историко-культурного наследия» содержит статью 19 - «Критерии отбора ценностей» (по терминологии белорусского Закона под культурными ценностями понимаются объекты культурного наследия.), в которой перечислено более 20 признаков, по которым объекты должны признаваться культурными ценностями. В частности, ценности должны: 1) являться: одним из факторов формирования национального менталитета; редким либо ценным свидетельством существования исчезнувшей цивилизации; и созданным либо существенно переосмысленным и видоизмененным народом Беларуси эпическим произведением; созданным на территории Беларуси или под влиянием белорусской истории, действительности, менталитета, среды и т. п.; 2) быть непосредственно связанными с: событиями или идеями и убеждениями, оказавшими значительное влияние на ход исторического развития вселенной и многонационального народа Беларуси; жизнью и деятельностью выдающихся лиц мира и Беларуси; 3) считаться связанной: с народными преданиями, легендами, иными эпическими произведениями, народными обрядами; с материальным объектом, наделенным превосходными сверхъестественными свойствами и т.п. Полагаем, что попытка описать в законе все возможные критерии отнесения объектов к рассматриваемой категории заранее обречена на провал, что и доказывают порой несуразные формулировки рассматриваемой нами статьи (по меньшей мере, удивление вызывает, например, подпункт о связи «с материальным объектом, наделенным превосходными сверхъестественными свойствами»). [67] Ранее действовавший Закон СССР об охране памятников относил к числу таких объектов «сооружения, памятные места и предметы, связанные с историческими событиями в жизни народа, развитием общества и государства, произведения материального и духовного творчества, представляющие историческую, научную, художественную или иную культурную ценность». [68] См. напр.: Положение об особо ценных ОКН, а также Указ Президента о перечне объектов. [69] Кроме того, как будет показано ниже, среди видов объектов культурного наследия, Закон об ОКН на первом месте указывает памятники. Складывается парадоксальная, с точки зрения нормативной лексики, ситуация, при которой «памятник» является одним из видов «памятников». [70] Молчанов С.Н. Заключение на проект Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ», подготовленное для Минкультуры Свердловской области (исх.№25-11 от 02.04.2001 г.). Материал размещен в сети Интернет на личном сайте автора. http://smolchanov.narod.ru/zak|FZsog|SF.htm. Информация по состоянию на 23.11.2004 года. [71] В советский период основными формами учета памятников истории и культуры являлись «Список» («Сводный перечень») памятников истории и культуры, состоящих под государственной охраной, а также «Паспорт» памятника. «Списки» составлялись в целом по области, краю, автономной республике и т.д. Законом об ОКН предусмотрено ведение Реестра. В соответствии с п.1.ст. 63 рассматриваемого Закона Правительству РФ в срок не позднее 31 декабря 2010 года предстоит утвердить Положение о Реестре. Впредь до утверждения указанного нормативно-правового акта сохраняется прежний порядок отнесения объектов, представляющих историко-культурную ценность, к объектам культурного наследия, установленный Положением об охране памятников. [72] В соответствии со ст. 30 Закона к объектам ГИКЭ, в частности, отнесены: объекты, обладающие признаками объекта культурного наследия; земельные участки, подлежащие хозяйственному освоению; документы, обосновывающие включение или исключение объектов культурного наследия из реестра; и т.д. В настоящее время, впредь до 31 декабря 2010 года, если ранее не начнется проведение ГИКЭ в установленном Законом порядке, сохраняются порядок согласования градостроительной и проектной документации и порядок согласования и выдачи разрешений на проведение земляных, строительных и иных работ, установленные действующими статьями Закона РСФСР об охране памятников. [73] Существенной новеллой Закона об ОКН является введение годичного срока для решения вопроса о включении выявленного объекта в реестр в качестве объекта культурного наследия либо об отказе включить такой объект в реестр. Ранее выявленные объекты могли оставаться в указанном качестве десятилетиями. Нельзя, однако, не отметить, норма ст.19 Закона в ее настоящем виде не решает существующих проблем. Из текста Закона непонятно, какие последствия наступают после истечения годичного срока: происходит ли изменение статуса объекта автоматически после истечения года, или же необходима определенная дополнительная процедура. [74] В первом параграфе нами были рассмотрены признаки культурных ценностей. Мы пришли к выводу, что временной фактор (то есть прошествие определенного времени с момента создания) не должен включаться в перечень «обязательных» признаков, присущих культурным ценностям. В данном случае законодатель устанавливает, что государство берет под охрану лишь те объекты, с момента создания которых прошло определенное время. К этой проблеме возможны различные подходы. Некоторые ученые полагают все же данный признак обязательным. Например, И.Э. Мартыненко негативно расценивает тот факт, что белорусское законодательство специально не устанавливает никаких ограничений во времени с момента создания объекта (или связанных с ним событий) до включения в государственные списки. Автор полагает, что в результате «происходит определенная девальвация понятия «памятник» (историко-культурная ценность), так как в принципе возможно признание памятником недавно возведенного объекта». (См.: Мартыненко И.Э. Правовая защита культурного наследия. Минск. 2003. С.54.) Существуют, однако, и иные аргументы. Например, во многих городах, помимо заботы об охраняемых исторических памятниках, культивируется и авторское архитектурное строительство. (Достаточно вспомнить оригинальную пирамиду – вход в Лувр, парижский район «Ля Дефанс».) Схожие эксперименты ожидают, вероятно, в недалеком будущем и нашу страну. Представляется, что подобные объекты после неких «общественных слушаний» могут быть внесены в реестр и до истечения определенного срока. [75] Следует отметить, что поиски наиболее удачного определения понятия «памятник истории и культуры» ведутся постоянно и не только в рамках юридической науки. Так, культурологи предлагают свои определения. Например, А.Н. Дьячков в работе «Памятники истории и культуры в системе предметного мира культуры» дает следующее определение: «Памятник истории и культуры – это одна из функций элементов предметного мира культуры, используемая человеком для передачи общественно значимых культурных традиций из прошлого в будущее». (См.: Дьячков А.Н. Памятники истории и культуры в системе предметного мира культуры // Памятник и современность. М., 1987. С.52.) П.В. Боярский предлагает такое определение: «Памятниками истории и культуры называется совокупность материальных объектов и памятных мест, составляющих условно непрерывный ряд, отражающий все стороны исторического развития человеческого общества в системе биосферы». (См. Боярский П.В. Введение в памятниковедение. М., 1990. С.17.) Философ В.Л. Базанов полагает, что «памятники истории и культуры выступают в нескольких ипостасях: как элемент историко-культурного наследия, как историческая и культурная ценность и как носитель культурной традиции и новаторства». (См.: Базанов В.Л. Проблемы сохранения историко-культурного наследия в условиях обновления общества (на примере материальных памятников истории и культуры РФ). Автореф. дисс. канд. филос. наук. М., 1991. С.8). [76] Кулемзин А.М. Понятие «памятник истории и культуры» в современном отечественном законодательстве // Материалы научно-практической конференции «Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края». Барнаул. 1996. С.24. [77] Указанные проблемы были подробно освещены нами в работе: Александрова М.А. Закон РФ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ»: проблемы реализации. Круглый стол журнала «Арбитражные споры»: Применение законодательства об объектах культурного наследия // Арбитражные споры. 2005. №3. С.. См. также на эту тему: Братановский С.Н., Рождествина А.А. Комментарий к ФЗ «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ». М., 2005. [78] Некоторые ученые, например Е.Ю. Егорова, полагают, что понятия «культурные ценности» и «памятники истории и культуры» являются абсолютными синонимами. См. об этом: Е.Ю. Егорова. Указ. соч. С.15. [79] Сергеев А.П. Указ. соч. С.34., Долгов С.Г. Указ. соч. С.16. [80] Вопрос о соотношении основополагающих понятий весьма последовательно решался в советское время. Советская доктрина выделяла три основные группы объектов: достижения культуры (культурные блага), культурные ценности и памятники истории и культуры. В научной литературе отмечалось, что культурные блага есть самая широкая категория. В нее принято было включать не только те блага, которые признаны культурными ценностями, но и те, которые находятся в процессе совершенствования и освоения, а также те, которые появятся в будущем. Понятие «культурные ценности» признавалось более узким по отношению к понятию «культурные блага». Оно относилось не к любому результату культурной деятельности, а лишь к тому, который обладал значительной ценностью. Понятие «памятник истории и культуры» отличалось от предыдущих понятий тем, что под данную категорию подпадали не любые культурные ценности, а лишь те, которые были признаны в качестве памятников компетентными государственными органами и поставлены на государственный учет. См. об этом: Амбрасене Д.И. Право граждан СССР на пользование достижениями культуры // Советское государство и право. 1984. №9. С.20.; Сергеев А.П. Указ. соч. С. 26; Богуславский М.М. Международная охрана культурных ценностей. М., 1979. С.23. [81] Подобное подразделение объектов культурного наследия существенно отличается от классификации, содержавшейся советском законодательстве. В Законе РСФСР об охране памятников под подразделением на виды памятников понималось подразделение на памятники истории, памятники археологии, памятники градостроительства и архитектуры, памятники искусства и документальные памятники. В научной литературе указанная классификация неоднократно подвергалась обоснованной критике. (См. Сергеев А.П. Указ. соч. С.44-45., Долгов С.Г. Указ. соч. С.46.) Действительно, данная классификация, и на наш взгляд, является довольно условной, так как почти каждый из перечисленных видов памятников включает такие объекты, которые могут быть одновременно отнесены и к другим видам памятников. Так, например, многие памятники архитектуры и градостроительства могут являться как памятниками истории, так и памятниками археологии или искусства. Законодатель, как видим, изменил свою позицию и не включил данную классификацию в текст нового Закона. Признак ценности с точки зрения истории, археологии и т.п. был включен в само определение объекта культурного наследия, а не выделен в качестве особого критерия классификации. [82] В литературе отмечается, что разделение памятников на различные категории не имеет научно-обоснованных критериев, система мер государственной охраны не зависит от категорий историко-культурного значения. Определить, имеет ли тот или иной памятник федеральное, региональное или местное значение очень трудно. К примеру, здание рядовой застройки в Петербурге в другом городе сразу станет памятником федерального значения. Поэтому предлагается использовать общее понятие «объекты культурного наследия», а среди них определить группу памятников общенационального значения, не подлежащих отчуждению из государственной собственности. В Петербурге к этой категории помимо Эрмитажа, Русского Музея, Смольного Собора, Адмиралтейства и т.д. должны быть отнесены сотни объектов. См. об этом подробнее: В.А. Дементьева. Руины продавать опасно // Санкт-Петербургские Ведомости. 26 мая 2004 года, а также: Д. Синочкин. Охрана под градусом кипения // Недвижимость Петербурга. 23 марта 2005 года; Проект «Петербургская стратегия охраны наследия», представленный Комитетом по государственному использованию и охране памятников истории и культуры (далее – КГИОП). Размещен на официальном портале Администрации С.-Петербурга. Адрес в сети Интернет:www.gov.spb.ru. Информация по состоянию на 13 сентября 2006 года. [83] В советской научной литературе указывалось на некоторые недостатки приводимой классификации. Так, очень близки и практически неразличимы были первая и вторая категории памятников. Отличие между ними можно было усмотреть лишь том, что памятники второй группы должны были использоваться исключительно в указанных целях. Получалось, что для первой группы это не обязательно. Представляется, что этот вывод противоречил бы законодательству и предоставлял бы неограниченные возможности для произвольной трактовки закона. Во избежание этого предлагалось объединить названные группы в одну группу памятников, которые должны были использоваться исключительно в культурно-просветительских и воспитательных целях. См.: Сергеев А.П. Указ. соч. С. 54-55. [84] См.: Мазеин Д.В. Указ. соч. С. 147. [85] Существуют и доктринальные определения понятия «коллекция». Так, А.П. Сергеев под коллекцией понимает подобранную по какому-либо признаку систематизированную совокупность взаимосвязанных предметов, служащую целям удовлетворения духовных, эстетических и культурных потребностей граждан. (Сергеев А.П. Указ. соч. С.127.) [86] Часть авторов полагает, что в состав сложной вещи могут включаться как разнородные, так и однородные объекты (мебельный гарнитур, сервиз, специальная библиотека). (См.: Комментарий к Ч.1 ГК РФ / Под ред Н.Д. Егорова, А.П. Сергеева. М., 2005. С.310.) Другие же, вслед за составителями ГК, утверждают, что сложная вещь может состоять только из разнородных вещей, поэтому в качестве сложной не может рассматриваться совокупность однородных вещей (стадо коров, библиотека) (См.:Комментарий к Ч.1 ГК РФ / Под ред. О.Е. Садикова. М., 1999. С. 283.) Однако определить, однородными или разнородными являются предметы, входящие в состав коллекционных собраний, порой бывает весьма сложно. Например, известный ленинградский коллекционер Валентина Голод собирала весьма разнообразные предметы, составляющие колорит дворянского быта определенной эпохи: картины, шкатулки, ларчики, табакерки и многое другое. См. об этом: Открылась постоянная экспозиция коллекции Голод. Редакционная статья. // Русскiй Антикварiат. 28. 01.2002. С.2. В работе Б.Л. Хаскельберга и В.В. Ровного «Индивидуальное и родовое в гражданском праве» (М., 2004. С.58-59) указывается, что при всем диспозитивном характере гражданского права имущественный род не может быть произвольно широким, напротив, всякий раз он должен подчиняться некоторому предметному единству и быть в достаточной степени унифицированным. В целом, представляется, что определяющим критерием выделения категории сложных вещей должен быть не столько признак однородности либо разнородности предметов, сколько признак цели (назначения) имущества. [87] См. Аверченко Н.Н. Правовой режим сложных вещей. Автореф. дисс. канд .юрид наук. СПб. 2005. С.6. [88] Нередко коллекционеры в завещании указывают на невозможность разъединения предметов из собранных ими коллекций. Например, известный ленинградский коллекционер Г. Д. Душин, посвятивший свою жизнь собиранию русского исторического портрета, опасаясь разъединения собранной им коллекции, завещал передать свое собрание в полном объеме в отдел русского искусства Государственного Эрмитажа, что и было исполнено наследниками коллекционера. См. об этом: Герусова Е. Парадный портрет коллекционера // Коммерсантъ. 18.10. 2002. №190. С.11. В то же время, не секрет, что для создания своих коллекций собиратели нередко вынуждены создавать обменный фонд и избавляться от некоторых ценных предметов. [89] В таких случаях органом охраны составляется подробная опись указанных предметов, и на собственника возлагаются дополнительные обязанности. В частности: собственник обязан обеспечивать сохранность указанных предметов; собственник не вправе без разрешения органа охраны перемещать предметы, перечисленные в описи, с места, на котором они находятся на момент составления описи; в случае утраты данных элементов и предметов, собственник обязан в срок, установленный государственным органом охраны, воссоздать утраченное, а при невозможности воссоздания – уплатить государственному органу охраны стоимость утраченного, согласно установленной оценке. Подробнее об обязанностях собственников по сохранению объектов культурного наследия речь пойдет во второй главе настоящей работы. [90] В последнее время в материалах судебной и арбитражной практики все чаще встречаются споры, касающиеся судьбы указанных предметов. Так, в арбитражный суд обратился орган охраны с просьбой обязать ответчика (гостиницу) получить у истца задание и осуществить реставрацию рамы зеркала – элемента декоративно-прикладного искусства, являющегося предметом охраны данного помещения. Ответчик против иска возражал, ссылаясь на то обстоятельство, что до выдачи охранного обязательства ответчик обращался к истцу с просьбой о передаче в музей города мебели (в том числе и спорной рамы), которая не может быть использована в интерьерах гостиницы. Более того, ответчик выразил согласие на безвозмездную передачу рамы истцу либо иной организации по указанию истца, но истец как уполномоченный государственный орган, осуществляющий контроль за соблюдением правил охраны и использования объектов культурного наследия, отказался рассматривать данную просьбу истца. Арбитражным судом была удовлетворена кассационная жалоба ответчика. См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 08.05.2001 года № А56-29593/00 // Справочная правовая система «Гарант». [91] Нормы, посвященные, указанным объектам, прямо закреплены в Законе. Тем не менее, на территории нашей страны имеются созданные в советский период и образованные недавно иные «сложные» объекты, соединяющие в себе и особо охраняемые природные объекты, и памятники истории и культуры. К таковым относятся различные музеи-заповедники, мемориальные и природные заповедники. (См. напр.: Постановление Правительства РФ от 03 ноября 1994 №1205 «Об утверждении Положения о государственном мемориальном и природном заповеднике «Музей усадьба Л.Н. Толстого «Ясная Поляна» // СЗ РФ. 1994. №29. ст. 3034.) К сожалению, регулирование деятельности указанных объектов (кроме историко-культурных заповедников) не нашло отражения во вновь принятом Законе. См. об этом подробнее: Мартовицкая А., Сокольская А., Ковалева Н. Время делить камни // Еженедельная газета «Культура» от 17.07.2001. №26. С.6; а также: Мартынов А.И. О зарубежном опыте охраны и использования археологических памятников // Материалы научно-практической конференции «Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края». Барнаул. 1996. С.12-18. [92] Законодатель называет указанные объекты комплексами и сложными вещами. В то же время с гражданско-правовой точки зрения между понятием комплекс и сложная вещь имеются различия. В литературе указывается, что комплексы следует отличать от сложных вещей как системы более высокого порядка, характеризующиеся не столько общим назначением входящих в них объектов, сколько определенным в законе составом имущества, образующего комплекс, а также функциональной взаимозависимостью и иерархичной организацией элементов внутри комплекса…В состав комплексов могут входить и объекты, вообще не являющиеся вещами, и сам комплекс может не иметь ни прямой, ни опосредованной связи с землей …(См.: Лапач В.А. Указ. соч. С.355.) Полагаем, что законодатель в данном случае не имеет в виду, что указанные объекты по своей правовой природе являются имущественными комплексами, а лишь подчеркивает, что данные объекты являются сложной совокупностью вещей, объединенных их общим назначением. [93] Сегодня одними из основных нормативно-правовых актов по вопросам охраны и использования объектов природы являются: Закон РФ от 10.01.2002г. №7-ФЗ «Об охране окружающей среды» // СЗ РФ. 2002. 32.ст.133 и Закон РФ от 14.03.1995г. №33-ФЗ «Об особо охраняемых природных территориях» // СЗ РФ. 1995. №12. ст.1024. [94] Необходимость подобного расширения мер охраны памятников истории и культуры неоднократно подчеркивалась и в советской литературе. См. напр.: Стешенко Л.А. Охрана памятников истории и культуры в СССР // Советское государство и право. 1975. №11. С.44, Рябова Н.А. Ситуационный анализ применения законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры // Советское государство и право. 1986. №11. С.142. [95] См. ныне не действующую ст.6 Закона РСФСР об охране памятников. [96] См. напр.: Веденин Ю.А., Кулешова М.Е. Культурный ландшафт как объект культурного и природного наследия // Известия АН. Географическая серия. 2001. №1. С.7, а также: Кулешова М.Е, Столяров В.П., Гаукстад Э., Моен Э. Сравнительный анализ практики управления культурными ландшафтами в Норвегии и России // Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М., 1999. С.50, [97] Например, ЗК РФ посвящает ст.ст. 99 и 100 подробному описанию режима земель историко-культурного назначения и особо ценных земель соответственно. Новый Градостроительный Кодекс РФ также включает себя нормы, касающиеся охраны объектов культурного наследия. Зоны охраны объектов культурного наследия Кодекс относит к зонам с особыми условиями использования (ст.1). В отношении указанных зон устанавливаются особые виды разрешенного использования земельных участков и объектов капитального строительства. Следует, однако, обратить внимание на то обстоятельство, что Градостроительный Кодекс использует термин «территория объекта культурного наследия», определение которого не содержится в Законе об ОКН, что затрудняет практику применения указанных норм. [98] См.: Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. С.260-261. Автор главы – А.П. Сергеев. [99] В доктрине указывается, что причина необоротоспособности заключается либо в естественных свойствах вещей либо в том назначении, которое придается вещам людьми. (См.: Regelsberger F. Pandekten (Systematisches Handbuch der deutschen Rechtswissenschaft). Band 1. Leipzig. 1893. S. 405-406. Цитируется по: Лапач В.А. Указ соч. С.291-292.) Согласимся с тем, что «нетоварность» вещей, изъятых из оборота и находящихся в собственности государства, имеет искусственный характер, и такая приверженность к субъективному фактору довольно опасна, поскольку снимает всякие ограничения на пути возможных злоупотреблений власти или тех, кто эту власть использует. (См.: Аверченко Н.Н. Соотношение термина «вещь» и смежных понятий в гражданском праве // Юрист. 2003. №11. С.3; Валеев М.М. Указ соч. С. 21.) [100] В литературе справедливо указывается на неудачность приведенной формулировки: случаи ограничения вещей в обороте не должны исчерпываться двумя вариантами, предусмотренными п.2 ст.129 ГК. См. подробнее: Васильев Г.С. Ограничения оборота вещей // Правоведение. 2006. №1. С.117-128. [101] Известно, что все способы приобретения права собственности могут быть поделены на первоначальные и производные. В доктрине гражданского права нет единства мнений о том, какой критерий (критерий воли или критерий правопреемства) должен быть положен в основу указанного деления. Позволим себе согласиться с мнением Ю. К. Толстого по указанному вопросу, который полагает, что в основу данного деления должен быть положен критерий правопреемства. (См.: Гражданское право. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т.1. М., 2002. С.416. Автор главы – Ю.К. Толстой.) [102] О соотношении понятий «ценность» и «стоимость» вещи см. подробнее: Васильев Г.С. Переход права собственности на движимые вещи по договору. Дисс. канд. юрид наук. СПб., 2006. С.22. [103] См. напр.: Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т.1. М., 2002. С. 424. (автор главы – Ю.К. Толстой). В то же время обнаружение клада может произойти случайно или же быть результатом целенаправленной деятельности. Следует помнить, что обязательным условием целенаправленного поиска клада является получение согласия собственника имущества, в котором предположительно находится клад. Поиск клада в условиях отсутствия согласия собственника имущества влечет передачу клада указанному собственнику. [104] Об ущербности законодательного решения об исключении из сферы действия Закона об ОКН движимых объектов и сохранения силы за ст. 20 Закона РСФСР об охране памятников мы говорили в первой главе настоящей работы. Следует также отметить, что речь в данной статье идет лишь об объектах, находящихся в личной собственности граждан, что существенно сужает сферу применения настоящей статьи. [105] См.: Анисимов А.П. Клад как основание приобретения права собственности // Юридический мир. 2004. №12. С.75. [106] Статья 148 ГК РСФСР 1964 года предусматривала передачу государственным органам всех денег или ценных предметов, составлявших клад. Лицу, обнаружившему и сдавшему ценности государственным органам, полагалось вознаграждение в размере 25% их стоимости. Подобная норма вытекала из существовавшей в советском гражданском праве презумпции государственной собственности, заключавшейся в том, что пока иная принадлежность имущества не доказана, собственником имущества предполагается государство. Это положение было закреплено еще Пленумом Верховного Суда РСФСР в Постановлении от 29 июня 1925 года «О презумпции (предположении) права собственности государства на спорное имущество» // Сборник циркуляров и важнейших разъяснений Пленума Верховного Суда РСФСР. 1925-1926 гг. М., 1927. С.114. [107] Мазеин Д.В. Указ. соч. С.149. [108] Там же. С.150. [109] Sax J.L. Playing Darts with the Rembrandt. Public and Private Rights in Cultural Treasures. The University of Michigan Press. 1999. P.185. (Джозеф Л. Сакс «Рембрандт как мишень. Публичные и частые права по отношению к культурным ценностям» (перевод с англ. – М.А.). Объясняется такая жесткость мексиканского законодательства во многом тем, что поток нелегально вывозимых из Мексики (в основном в США) предметов доколумбовой эпохи не иссякает, а стоимость ежегодно нелегально вывозимых находок превышает 20 млн. долларов. См. об этом: Дяченко С.Н. Вывоз культурных ценностей: законодательство и судебная практика США. М., 1994. С.2. [110] Sax J.L. Ibid. p.186. [111] Coughlan P. Property Law. Dublin, 1995. P. 3. [112] Масевич М.Г. Основания приобретения права собственности на бесхозяйные вещи // Проблемы современного гражданского права. М., 2000. С.179. [113] Sax J.L. Ibid. pp.179-180. [114] Мазеин Д.В. Указ. соч. С.150. [115] Blake J. Export Embargoes and International Antiquities Market – the Turkish Experience // Art, Antiquity, and Law. 1997. №3. P. 233-241. [116] Treasure Act of 1996. Draft Code of Practice // Art, Antiquity, and Law. 1997. №1. P. 632; Cookson N. Treasure Trove: Dumb Enchantment or New Law? // Antiquity. 1992. №2. P.399. [117] Свод Законов Российской Империи / Под ред. Ф. Волкова, Ю. Филиппова. СПб. 1897. [118] Sax J.L. Ibid. P. 185. Автор в данном случае имеет в виду скандал, разгоревшийся вокруг так называемых «Свитков Мертвого Моря» или «Кумранских Рукописей», найденных в Палестинской пустыне в конце 40 – начале 50 гг. ХХ века. Часть этих документов, являющихся бесценным источником информации по истории иудаизма и раннего христианства, была скрыта от широкой публики на протяжении многих десятилетий. [119] См. подробнее: Мазеин Д.В. Некоторые проблемы правового регулирования оборота движимых культурных ценностей. Диссертация на присвоение степени магистра частного права. Материал размещен в сети Интернет по адресу: http://www.altladoga.narod.ru/knigi/elv/mazein/diser1.htm. Информация по состоянию на 12.05.2006 года. [120] К археологическим памятникам, в частности, могут быть отнесены: древние поселения (стоянки эпохи палеолита, неолита и т.д.); древние погребения (курганы, могильники, дольмены и пр.); прочие археологические памятники (например, жертвенные и обрядовые места, древние горные выработки, арыки и т.д.) См. об этом подробно: Сухов П.А. Археологические памятники, их охрана, учет и первичное изучение. М., 1941. [121] Указанные вопросы регулируются также уже упоминавшимся Положением об охране памятников. Однако нормы Закона об ОКН фактически дублируют нормы названного Положения. [122] Например, ценнейшие археологические находки, обнаруживаемые, в курганах и иных древнейших погребениях были действительно намеренно помещены в землю, но не с целью их сокрытия, а с ритуальной целью погребения вместе с усопшим. [123] Масевич М.Г. Указ. соч. С.180. Представим себе ситуацию: гражданин в ходе проведения земляных работ на принадлежащем ему на праве собственности земельном участке обнаруживает некие древние предметы. Подобная ситуация вполне реальна. В соответствии с Законом РФ «О недрах» (Закон РФ от 21.02.1992 №2395-1 // Российская газета от 05.05.1992 г.) «собственники, владельцы земельных участков имеют право, по своему усмотрению, в их границах осуществлять… строительство подземных сооружений для своих нужд на глубину до пяти метров, а также устройство и эксплуатацию бытовых колодцев…» По свидетельствам археологов мощность культурного слоя, например, на большинстве средневековых поселений в центральной и северной части Европейской России не превышает 40 см. (См. об этом: Макаров Н.А. Грабительские раскопки: продолжение разговора. Материал размещен в сети Интернет: http://archaeolog.ru/guarding/thiefs2.shtml. Информация по состоянию на 10.10. 2005 года.) В то же время, по оценкам специалистов масштабы пока невыявленного археологического наследия России очень велики: на территории Ленинградской области выявлено и зарегистрировано не более 10% археологических памятников, по всему Северо-Западу происходит множество находок, свидетельствующих о незафиксированных памятниках - от неолита до XVII века. (См. Об этом: Добкина Е., Хмелев Т. Средство есть // Экперт Северо-Запад №35 (240) от 19 сентября 2005 года.) Вернемся к приведенному нами примеру. Вопрос о выплате вознаграждения за обнаружение указанных предметов может быть решен по-разному, в зависимости от того, как будут квалифицированы данные находки: как клад или как археологические объекты. Например, в случае, если были обнаружены древние золотые украшения, они могут быть квалифицированы двояко. Приведенный пример, на наш взгляд, отнюдь не доказывает, что клад и археологическая находка – идентичные понятия. Как было показано выше, есть все основания различать их. Однако полагаем, что отсутствие в законодательстве нормы о выплате вознаграждения за случайное обнаружение археологической находки нельзя признать правильным. [124] См. об этом: Масевич М.Г. Указ. соч. С.173 – 174, а также Хохлов С.А. Право собственности и другие вещные права // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика. М., 1998. С.396. [125] Положение о производстве археологических раскопок и разведок и о выдаче открытых листов, утвержденное Институтом археологии РАН в 2001 году. В ранее действовавшей Инструкции к Открытому листу на право производства археологических разведок и раскопок 1991 года, утвержденной Институтом археологии РАН, указывалось, что полевые исследования археологических памятников могут производиться лишь «в научных целях специализированными учреждениями, музеями, ВУЗами, государственными органами охраны памятников и общественными организациями, связанными с такой охраной». Указанные документы не были официально опубликованы. Их текст размещен в сети Интернет на сайте: http:// www.archaeology.ru. Информация по состоянию на 08.09. 2006 года. [126] Нормой ст. 45 Закона об ОКН установлено, что порядок выдачи разрешений на проведение археологических работ должен быть установлен Правительством РФ, и в настоящее время разработан проект соответствующего Постановления Правительства РФ, утверждающего Положение о порядке выдачи Открытых листов. (С текстом указанного проекта можно ознакомиться на сайте: http://www.archaeology.ru. Информация по состоянию на 08.10.2006 года.) В проекте содержится несколько иная формулировка: «правом на получение Открытого листа и руководство полевыми археологическими работами обладают исследователи, имеющие специальную подготовку, владеющие современными методами ведения раскопок и разведок и фиксации их итогов в форме Научного отчета». Приведенная формулировка по нашему мнению удачна. [127] По признанию многих археологов эта проблема является весьма острой в настоящее время. Часто археологи, работающие под эгидой РАН, в ходе раскопок, производимых на землях историко-культурного назначения, находящихся в государственной собственности, по расположению и составу обнаруженных объектов получают веские основания полагать, что наиболее ценные археологические объекты предположительно находятся на примыкающих к государственному земельных участках, находящихся в частной собственности. Собственники земельных участков совершенно резонно обосновывают свое нежелание предоставлять земельные участки для проведения археологических работ, невозможностью дальнейшего использования своих участков по назначению. [128] Следует отметить, что цена упомянутых договоров и размер предполагаемых льгот должны носить действительно существенный характер, так как неудобства, причиняемые собственникам земельных участков археологическими раскопками весьма значительны. Так, п.1 ст. 49 Закона об ОКН предусмотрено, что в случае, если в пределах земельного участка или участка водного объекта обнаружен объект археологического наследия, со дня обнаружения данного объекта собственник земельного участка или пользователь им либо водопользователь владеет, пользуется или распоряжается принадлежащим ему участком с соблюдением условий, установленных Законом об ОКН для обеспечения сохранности выявленного объекта. Кроме того, следует отметить, что необходимость проведения археологических раскопок не является в соответствии со ст.49 ЗК РФ основанием для принудительного выкупа земельного участка для государственных нужд. Закон об ОКН также не содержит положений, относительно изъятия земельных участков, на территории которых находятся объекты археологического наследия. Пп.2 и 3 ст. 49 Закона устанавливают, что объект археологического наследия и земельный участок или участок водного объекта, в пределах которых он располагается, находятся в гражданском обороте раздельно. [129] См. об этом: Макаров Н.А. Грабительские раскопки как фактор уничтожения археологического наследия России. Материал размещен на сайте: http://www.archaeology.ru. Трояновский В. Наступит ли «райская жизнь» для черных археологов? // Северный рабочий от 10.08.2006 года; Стародубцев Г.Ю., Зорин А.В., Шпилев А.Г. О проблеме сохранения археологического наследия // Российская археология. 2004. .№1. С.120-125; Круглый стол «Сохранение археологического наследия России» в Совете Федерации ФС РФ // Российская археология. 2005. №1. С.5-6. [130] В развитых странах «черная археология» не имеет такого значительного распространения, как в России. Объясняется такое положение дел тем, что в этих странах сформирован легальный рынок культурных ценностей. В случае несанкционированного обнаружения лицом движимого археологического объекта, практически нет возможности сбыть указанный предмет. Ни аукционные дома, ни независимые арт-дилеры не приобретут нелегально полученную вещь по выгодной для продавца цене, так как последующая ее перепродажа будет сопряжена с большими трудностями. См. об этом: Богуславский М.М. Указ. соч. С.173. Дела: «U.S. v. Hollinshead» и «U.S. v. McClain». [131] Так, в одной из работ совершенно обоснованно, на наш взгляд, предлагается включить в УК РФ статью «Незаконное завладение культурными ценностями, не имеющими собственника, или собственник которых неизвестен». (См.: Сабитов Т.Р. Охрана культурных ценностей: уголовно-правовые и криминологические аспекты. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Омск. 2002. С.12.) Д.В. Мазеин предлагает создать отдельный государственный реестр археологических объектов в РФ, ввести запрет на свободную продажу металлодетекторов. (См.: Мазеин Д.В. Совершенствование системы охраны археологических памятников // Вестник молодых ученых. 4’03 (Серия: Исторические науки. 2’03). С.73-74.) А.А. Чубур указывает на необходимость введения законодательного запрета на хранение подлинных археологических и палеонтологических экспонатов, представляющих научную ценность в негосударственных (частных, школьных, сельских, муниципальных) собраниях и т.д. (См. Чубур А.А. Проблема незаконных раскопок и подпольной торговли древностями и возможные пути ее решения. Материал размещен в сети Интернет: http://fennecfox.narod.ru/blackarch.htm. Информация по состоянию на 10.10. 2005 года) [132] С одной стороны, не секрет, что государственное финансирование работы археологов оставляет желать лучшего. С другой стороны, труд археологов в современных условиях весьма востребован. Так, ощущается острая нехватка археологов для проведения так называемых «предстроительных раскопок». В соответствии с нормами Закона об ОКН земельные участки, подлежащие хозяйственному освоению, являются объектом историко-культурной экспертизы. На практике это означает, что застройщики, готовящие под застройку территории в охранных зонах, должны предварительно финансировать проведение археологических раскопок. Профессиональное археологическое сообщество не всегда способно предложить свои услуги в должном объеме. Археологов не хватает, в небольших городах они работают сезонно, но строительная индустрия так работать не может. [133] Археологические раскопки на частных землях возможны по законодательству США с разрешения их собственника. Обнаруженные археологические объекты поступают в частную собственность. При этом на лицах, осуществляющих раскопки, не лежит никаких обязанностей перед государством. (См. подробнее: Wylie A. Ethical Dilemmas in Archaeological Practice: Looting, Repatriation, Stewardship, and the Transformation of Disciplinary Identity // Perspectives on Science. 1996. №2. P. 154.) Проиллюстрировать действие американского законодательства можно на так называемом «Деле тираннозавра Сью». В 1990 году исследователь Сью Хендриксон - сотрудник частного исследовательского института обнаружила на земле, принадлежавшей индейцу Вильямсу, самый крупный и лучше всех сохранившийся скелет тираннозавра из всех обнаруженных в мире. Перед началом раскопок организация, сотрудником которой являлась Хендриксон, выплатила собственнику земли пять тысяч долларов США за разрешение на проведение раскопок на частной земле. При обычных обстоятельствах, согласно законодательству США, собственник земли в данной ситуации не получил бы ничего, кроме уже уплаченных пяти тысяч долларов, а исследователи, сделавшие открытие, смогли бы самостоятельно, без уведомления каких бы то ни было государственных органов, распорядиться бесценной находкой. Однако в этом деле обнаружилась примечательная юридическая тонкость. Земельный участок индейца Вильямса, как оказалось, имеет в соответствии с законодательством специальный статус «индейских земель», доверительным собственником которых является государство. В связи с тем, что государство не одобрило совершенную сделку, она была признана недействительной. Переданные государству останки тираннозавра были проданы на аукционе Сотбис более чем за восемь миллионов долларов США. Доходы от продажи были обращены в пользу индейца-собственника земли. Приведенный случай вызвал очередную волну критики со стороны американской научной общественности в адрес американского законодательства. Было абсолютно неизвестно, кто станет покупателем бесценного скелета, то есть «Сью» могла стать недоступной для исследователей, что нанесло бы непоправимый вред науке. К счастью, «Сью» приобрел Чикагский музей естественной истории. См. об этом: Milstein M. Battle for Bones // High Country News. 1992. September, 21; Pasternak J. Monstrous Bones of Contention // Los-Angeles Times. 1992. October, 2; Roberts D. Digging for Dinosaur Gold. // New York Times. 1994. September, 15; Lazerwitz D.J. Bones of Contention: The Regulation of Paleontological Resources on the Federal Public Lands // Indiana Law Journal. 1994. (32) Р.34.; Duffy P.K.& Lofgren L.A. Jurassic Farce: A Critical Analysis of the Government’s Seizure of «Sue», a Sixty-Five-Million-Year-Old Tyranosaurus Rex Fossil // South Dakota Law Revue. 1994. (478). Р.49. [134] Иллюстрацией к данному тезису может послужить случай, имевший место во Франции. В 1994 году группа французских археологов-любителей открыла одну из наиболее крупных и ранее неизвестных пещер, содержащую наскальные рисунки доисторического человека. Земля, на которой находилась пещера, принадлежала на праве собственности четырем частным лицам. Пещера была признана археологическим памятником по законодательству Франции, находящимся в собственности государства. Соответствующие земельные участки были изъяты с выплатой компенсации за невозможность сельскохозяйственного использования земли. Лица, обнаружившие пещеру, получили скромное вознаграждение за свое открытие. В печати активно муссировался вопрос о том, что государство несправедливо обошлось с указанными лицами: размер вознаграждения был очень небольшим. См. об этом: Sax. J. Ibid. P. 186-191; Patel T. Passions Run High over French Cave Art // New Scientist. 1996. May, 4. [135] Аналогичный вопрос, касающийся приоритета норм УПК РФ, стал предметом рассмотрения в КС РФ. В п.2 Постановления КС РФ от 29 июня 2004 г. N13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» (СЗ РФ. 2004. №27. ст. 2804) указывается, что УПК, будучи обычным федеральным законом, не имеет преимущества перед другими федеральными законами с точки зрения определенной Конституцией РФ иерархии нормативных актов. В то же время, УПК РФ как систематизированный свод правовых норм, во взаимосвязи и содержательном единстве регулирующих уголовное судопроизводство в целом и отдельные его части, этапы, стадии, институты, … призван обеспечить единообразие и согласованность нормативно-правовых установлений и складывающейся на их основе правоприменительной практики, чем и обусловливается закрепление приоритета данного Кодекса в качестве закона, регулирующего производство по уголовным делам. Появление в регулировании уголовного судопроизводства нормативных положений, противоречащих УПК РФ, может создать неопределенность в правовом положении участников судопроизводства, привести к нарушениям прав и законных интересов граждан и, в конечном счете, - к дестабилизации единого правового пространства в сфере уголовного судопроизводства. При установлении правила о приоритете норм УПК РФ законодатель исходил из особой роли, которую выполняет в правовой системе РФ кодифицированный нормативный правовой акт, осуществляющий комплексное нормативное регулирование тех или иных отношений…Вместе с тем приоритет УПК РФ перед другими обычными федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специального предмета регулирования, которым, как это следует из его статей 1-7, является порядок уголовного судопроизводства. Аналогичным способом, по нашему мнению, должна быть разрешена и рассматриваемая нами коллизия. [136] Б.Б. Черепахин Труды по гражданскому праву. М., 2001. С.165. [137] Мазеин Д.В. Некоторые проблемы правового регулирования гражданского оборота движимых культурных ценностей // Актуальные проблемы гражданского права. Вып.8. М., 2004. С.153. [138] См. напр.: Толстой Ю.К. Приобретательная давность // Правоведение. 1992. №3. С.26; Рудоквас А.Д. О непрерывном, открытом и добросовестном давностном владении // Цивилистические исследования. Вып.1. М., 2004. С.148 [139] Постановление Арбитражного суда Краснодарского края от 19.11.1998 года по делу N А32-9901/98-31/189. Справочная правовая система «Гарант». [140] Рассмотрение проблематики перемещенных культурных ценностей, в целом, выходит за рамки содержания настоящей работы, так как, на наш взгляд, в большей степени тяготеет к предмету изучения международного частного права. Тем не менее, не можем, хотя бы вкратце, не затронуть обнаружившихся в ходе исследования данной проблемы вопросов внутригосударственного частноправового регулирования. [141] Постановление КС РФ от 20 июля 1999 г. N 12-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» // СЗ РФ. 1999. №30. Ст.3929. (Далее – Постановление.) [142] Масевич М.Г. Указ. соч. С.183-184. [143] Рудоквас А.Д. Указ. соч. С.175-176. [144] В данном случае уместно вспомнить, например, о судьбе ценнейшего архива известного немецкого политика-либерала В. Ратенау, погибшего от рук фашистов. На протяжении многих лет наследники В. Ратенау не могли получить точную информацию о местонахождении архива. См. подробнее: Назаревская Н. Владение и собственность – не синонимы: в Москве прошла Международная конференция по реституции // Газета «Культура». 15 сентября 2004. [145] В настоящее время на государственной охране в России состоят более 90 тысяч объектов культурного наследия и более 140 тысяч выявленных объектов. Более точную цифру назвать не представляется возможным, так как в масштабе страны не уточнен пообъектный состав памятников и не проведена полная инвентаризация указанных объектов. По имеющейся информации, в хорошем состоянии находятся примерно 30% объектов, в удовлетворительном состоянии - 20% объектов. Остальные объекты находятся в неудовлетворительном и аварийном состоянии. Состав объектов по сложившейся типологии показывает, что здания и сооружения, приватизация которых возможна, составляют примерно 21% от общего числа объектов культурного наследия. Приведенные данные содержатся в работе: А.А. Тягунов, Г.В. Семенова. Приватизация памятников истории и культуры: спасение или приговор? // Доверительное управление культурным и природным наследием России: прецеденты, аргументы, документы. М., 2005. С. 36. [146] Позиция сторонников процесса приватизации памятников истории и культуры может быть проиллюстрирована следующими материалами: «Как сохранить памятники старины?» Интервью с директором Института искусствознания А. Комечем. Российская газета. 19 июля 2004 года; «Приватизация памятников не будет массовой». Интервью с председателем КГИОП С.-Петербурга В.А. Дементьевой. Деловой Петербург. 11 апреля 2005 года и многие другие. [147] См. напр.: «ЮНЕСКО против приватизации памятников в Петербурге». Интервью с постоянным представителем России в ЮНЕСКО В. Каламановым. Газета. ру. 31 октября 2005 года; «Абрамовичи разрушат памятники мгновенно». Интервью с председателем Ассоциации реставраторов при Фонде культуры России С. Ямщиковым от 13 октября 2005 года. Материал размещен в сети Интернет на сайте www.rtr-vesti.ru. Информация по состоянию на 10 ноября 2005 года. Необходимо отметить, что Россия имеет более чем десятилетний опыт приватизации памятников местного (регионального) значения, осуществлявшейся на основании Указа Президента №2121 от 26 ноября 1994 года «О приватизации в РФ памятников истории и культуры местного значения» (СЗ РФ. 1994. №32. ст. 3330). Однако, к сожалению, промежуточные итоги «первой волны» приватизации не были озвучены, как не был проведен и анализ состояния приватизированных объектов. Данная информация могла бы значительно облегчить решение вопроса о путях и способах приватизации иных объектов культурного наследия, помочь в создании общей нормативно-правовой базы по приватизации объектов культурного наследия. [148] В данном случае уместно вспомнить о том, в каких условиях принимался Закон об ОКН. Указанный нормативно-правовой акт стал одним из рекордсменов по путешествиям в коридорах парламентской власти: на его подготовку ушло более десяти лет. Известно, что Закон в результате был принят в редакции согласительной комиссии, образованной Советом Федерации и Государственной Думой по предложению Совета Федерации при участии представителей Правительства РФ и органов государственной власти субъектов Федерации. Основной причиной отклонения Советом Федерации первоначального текста проекта данного закона, принятого Государственной Думой в 2001 году, в значительной степени стала нерешенность вопроса законодательного разграничения государственной собственности на объекты культурного наследия. В связи с этим, по взаимной договоренности всех участвовавших в согласительной комиссии сторон в Закон была внесена исследуемая норма пункта 2 ст. 63. Включение указанной нормы в текст рассматриваемого Закона должно было выступить в роли определенного компромисса. Однако неудачная формулировка исследуемой статьи не позволяла сделать однозначный вывод о том, на какие именно объекты культурного наследия она распространяется. [149] Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета РФ. 1992 г., N 13. ст. 697. [150] См.: подробнее: Марьянкова Н. Споры, связанные с применением законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры // Муниципальное право. 2000. №4. С. 44-56; Есенина О. Проблемы разграничения собственности на памятники истории и культуры // Право и экономика. 2001. №4. С. 3-7, а также Эсаулова Д.В. Арбитражная практика по вопросам собственности в отношении культурного наследия // Справочник руководителя учреждения культуры. 2004. №4. С. 65-70. Представители Московской городской думы и Правительства Москвы в 2005 году обратились в КС РФ с вопросом о соответствии Конституции РФ пункта 3 раздела I приложения 1 к Постановлению №3020 и Указа о перечне объектов. (См.: Определение КС РФ от 6 апреля 2006 г. N36-О «По делу о проверке конституционности положений пункта 3 раздела I приложения 1 к Постановлению Верховного Совета РФ от 27 декабря 1991 года N3020-1 «О разграничении государственной собственности в РФ на федеральную собственность, государственную собственность республик в составе РФ, краев, областей, автономной области, автономных округов, городов Москвы и С.-Петербурга и муниципальную собственность» и Указа Президента РФ от 20 февраля 1995 года N176 «Об утверждении Перечня объектов исторического и культурного наследия федерального (общероссийского) значения» в связи с запросами Московской городской Думы и Правительства Москвы» // Вестник КС РФ. 2006. №4.) Однако заявители ходатайствовали об отложении слушания дела на том основании, что федеральные органы исполнительной власти приняли предложение заявителей о создании рабочей группы для определения перечня объектов культурного наследия, относящихся к собственности города Москвы. Через год с подобным ходатайством, поддержанным заявителями, к суду обратились представители Государственной Думы, то есть стороны связали необходимость осуществления конституционного судопроизводства не с необходимостью выявления действительного, конституционно-правового, смысла этих актов, а с результатами переговорного процесса по урегулированию возникших разногласий по вопросу о принадлежности конкретных объектов культурного наследия. На этом основании КС РФ, не соглашаясь с доводами представителя Президента РФ о том, что в вопросе о соответствии Конституции оспариваемых актов неопределенность отсутствует, прекратил производство по делу. В то же время КС РФ не исключил возможность повторного рассмотрения указанного вопроса. Таким образом, описанные спорные вопросы не были рассмотрены судом по существу. [151] Постановление ФАС Северо-Западного округа от 01.04.2005 №А56-29957/04 // Справочная правовая система «Гарант». [152] См.: ст. 18 Закона РФ от 29 декабря 2006 года. N258-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием разграничения полномочий» // СЗ РФ. 2007. №1 (ч.1). ст. 21. [153] Указанные перечни объектов формируются по предложениям высших исполнительных органов государственной власти субъектов РФ и органов местного самоуправления федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по управлению федеральным имуществом. Предложения по перечням объектов оформляются на основании данных государственного учета соответствующих объектов, и должны быть представлены в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по управлению федеральным имуществом, не позднее 1 июля 2007 года. Право собственности субъектов РФ, муниципальных образований на объекты, включенные в утвержденные Правительством РФ перечни объектов, считается возникшим со дня государственной регистрации указанного права собственности в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее – ЕГРП). В случае, если право собственности на объект культурного наследия было зарегистрировано субъектом РФ или муниципальным образованием до 1 января 2007 года, то: если объект включен в перечень объектов, на которые в соответствии с решением Правительства РФ право собственности субъекта РФ или муниципального образования сохраняется, перерегистрация указанного права в ЕГРП не требуется; если объект включен в перечень объектов, на которые в соответствии с решением Правительства РФ должно быть оформлено право собственности РФ, указанное право оформляется после отказа соответствующего субъекта РФ или муниципального образования от права собственности на данный объект. Данный отказ может быть оформлен в трехмесячный срок со дня вступления в силу решения Правительства РФ. В случае если субъектом РФ или муниципальным образованием в указанный срок не оформлен отказ от права собственности на объект культурного наследия, РФ вправе требовать государственной регистрации ее права собственности на данный объект в судебном порядке. В случае, если соответствующие предложения органов государственной власти субъектов РФ или органов местного самоуправления по перечням объектов не поступили в установленный срок в федеральный орган исполнительной власти, осуществляющий функции по управлению федеральным имуществом, РФ вправе: в установленном порядке зарегистрировать в ЕГРП право собственности РФ на объекты культурного наследия, на которые не зарегистрировано право собственности субъектов РФ или муниципальных образований, а также осуществлять пользование, владение и распоряжение указанными объектами, в том числе включение таких объектов в перечни объектов, не подлежащих отчуждению из федеральной собственности; требовать государственной регистрации права собственности РФ в судебном порядке на объекты культурного наследия, на которые зарегистрировано право собственности субъектов РФ или муниципальных образований, если до 1 октября 2007 года соответствующий субъект РФ или муниципальное образование не оформили отказ от права собственности на указанные объекты. [154] Положение, утвержденное Постановлением Правительства от 16.12. 2002 года № 894 // СЗ РФ. 2002. №51. ст. 5086. [155] См. напр.: Толстой Ю.К. Признание строений бесхозяйственными и бесхозяйственно содержимыми. Л., 1958. С.67. [156] Сергеев А.П. Указ соч. С.176. [157] Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. Д.М. Генкина М., 1944. С.239.; Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Избранные труды по гражданскому праву. Т.2. М., 2002. С.380. [158] См. напр.: Стешенко Л.А. Правовая охрана памятников культуры в СССР. М., 1974. С.45. [159] Сергеев А.П. Указ.соч. С.183. [160] Садиков О.Н. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. №2. С.40. [161] Гражданское право. Учебник. Т.1. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. С.320. (Автор главы – А.П. Сергеев) [162] См.: Сергеев А.П. Юридическая природа бесхозяйственного содержания имущества // Вестник Ленинградского Университета. 1982. №23. С.112-117, а также: Сергеев А.П. Гражданско-правовая охрана культурных ценностей в СССР. Л., 1990. С.175-176. [163] См. напр.:Загоруйко К.Ф. Правовые проблемы охраны памятников истории и культуры. Научно-аналитический обзор. М., 1989; Рябова Н.А. Ситуационный анализ законодательства об охране и использовании памятников истории и культуры // Советское государство и право. 1986. №11. С. 140-143. [164] См. один из немногих примеров арбитражной практики по данному вопросу: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 3 сентября 2003 г. N А56-1772/03 // Справочная правовая система «Гарант». [165] Мазеин Д.В. Указ соч. С.166-167. Примечательно, что советский законодатель не ограничивал круг объектов бесхозяйственного содержания лишь памятниками истории и культуры. Норма ст. 142 ГК РСФСР 1964 года - «Бесхозяйственное содержание культурных ценностей» распространялась на «имущество, имеющее значительную историческую, художественную или иную ценность для общества». В то же время ответственность за бесхозяйственное содержание культурных ценностей предприятиями и оргнаизациями в соответствии со ст.16 Закона СССР об охране памятников наступала только в случае, если бесхозяйственно содержимые культурные ценности были признаны памятниками истории и культуры. [166] Гражданское право. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т.1. М., 2002. С.444. (Автор главы – Ю.К. Толстой). [167] Комментарий к Гражданскому Кодексу РФ, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1998. С386. (Автор главы – М.Г. Масевич) [168] Масевич М.Г. Указ. соч. С.387. [169] Мазеин Д.В. Указ соч. С.165. [170] Комментарий к Гражданскому Кодексу РФ части первой / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. М. 2003. С.558. (Автор главы – А.А. Рубанов) [171] Гражданское право. Учебник. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Т.1. М., 2002. С. 444. (Автор главы – Ю.К. Толстой). [172] См.: Комментарий к части первой ГК РФ / Под ред. проф. Т.Е.Абовой и А.Ю.Кабалкина. М., 2004. [173] Зинченко С.А., Бондарь Н.С. Собственность – свобода – право. Ростов-на-Дону. 1995. С.39. [174] Конституции зарубежных государств. М., 1997. С.42. [175] См.: Постатейный комментарий к Федеральному закону «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» / Под общ. ред. П.В. Крашенинникова. М., 1999. С.19 (автор раздела – Б.М. Гонгало). [176] См.: Куликова И.П. Право собственности: вопросы соотношения неприкосновенности и ограничений. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Саратов. 2003. С.18-19, а также: Мечетина Т.А. Ограничения права собственности: проблемы публичных и частных интересов. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Рязань. 2001. С. 12; Манукян А.А. Ограничения права собственности по законодательству РФ. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. М., 1997. С.14. [177] См. подробнее: Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения. М., 2000. С.79. [178] См.: Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М., 1999. С.17-18. [179] Указ соч. С.41-42. [180] Комментарий к части первой ГК РФ / Отв. Ред. О.Н. Садиков. М., 1995. С.14. (Автор - В.Н. Литовкин). [181] Указанная редакция вступит в силу в соответствии со ст. 18 упоминавшегося Закона от 29 декабря 2006 года. [182] Семенова Г.В. Проблемы совершенствования законодательства в сфере сохранения памятников культуры // Материалы конференции «Инновационные технологии в охране культурного наследия и культурно-познавательный туризм». М., 2006. С.38. [183] См.: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 10.06.2004 года №А56-22190/03 // Справочная правовая система «Гарант». [184] Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 14.10. 20 04 года по делу №А-56-8791/04. См. также: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 25.11. 2003 года по делу №А56-37665/02, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 22.07.2002 года по делу №3055 // Справочная правовая система «Гарант». [185] См.: Сергеев А.П. Указ соч. С.124. [186] Сергеев А.П. Указ соч. С.124, 125, Ойгензихт В.А. Нетипичные договорные отношения в гражданском праве. Душанбе. 1984. С.3. [187] Гражданское право. Учебник. Т.1 / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., С. (автор главы – Н.Д. Егоров). [188] См.: Постатейный комментарий к Федеральному закону «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» / Под общ. ред. П.В. Крашенинникова. М., 1999. С.19. (Автор раздела – Б.М. Гонгало) [189] Брагинский М.И. Комментарий к Федеральному закону «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». М., 1998. С.11. [190] Сергеев А.П. Указ. соч. С. 125. [191] Иванов А.А. Изменения в законодательстве о регистрации прав на недвижимость // Цивилистические записки. Выпуск 4. Екатеринбург. 2005. С.206-207. [192] Там же. С.208. [193] На правильность приведенной позиции указывает и Постановление КС РФ от 16 мая 2000 года №8-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited» // СЗ РФ. 2000. №21. ст. 2258. Названная норма Закона, определяя правовой режим имущества должника, которое не включается в конкурсную массу, устанавливает, в частности, что жилищный фонд социального использования, детские дошкольные учреждения и объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, подлежат передаче соответствующему муниципальному образованию по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий. (Закон РФ «О несостоятельности (банкротстве)» от 8 января 1998 года №6-ФЗ // СЗ РФ. 1998. №2. Ст. 222. Данный Закон утратил силу в связи с принятием Закона РФ «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ // СЗ РФ. 2002. №43. Ст. 4190.) КС РФ пришел к выводу, что исключение названных объектов из конкурсной массы и передача их - в силу прямого предписания закона - муниципальным образованиям является допустимым ограничением права частной собственности должника, которое осуществляется в целях защиты прав и законных интересов других лиц (п.3 ст. 55 Конституции РФ). При этом, однако, не могут не учитываться и частные интересы, в том числе интересы должника и кредиторов в рамках конкурсного производства. Должнику – собственнику указанного имущества должна выплачиваться «разумная» компенсация» за переданные социально значимые объекты. [194] Экспертизу культурных ценностей, заявленных к вывозу и временному вывозу, а также при их возврате после временного вывоза осуществляет Росохранкультура. См. Постановление Правительства РФ от 17 июня 2004 г. N 301 // СЗ РФ. 2004. №25. ст. 2573. Экспертиза проводится по заявлению собственника культурных ценностей либо уполномоченного им лица на платной основе. По результатам экспертизы принимается решение о возможности их вывоза и определяется вид разрешительной документации на такой вывоз (свидетельство или справка). [195] См. Постановление Правительства РФ от 27 апреля 2001 г. N 322 «Об утверждении Положения о проведении экспертизы и контроля за вывозом культурных ценностей» // СЗ РФ. 2001. № 19. ст. 1938; Приказ Министерства культуры №844 «Об уточнении порядка оформления документации на право вывоза культурных ценностей и предметов культурного назначения с территории РФ» // Российская Газета от 06.09. 2001 года №173. [196] Богуславский М.М. Указ соч. С.187-188. [197] Причем общая направленность законодательства в данной сфере зависит от того, является ли рассматриваемое государство страной, откуда культурные ценности активно и, прежде всего, нелегально вывозятся, или же речь идет о стране, в которую культурные ценности, по большей части, ввозятся. В зарубежной литературе страны, относящиеся к первой группе, часто весьма образно именуются «source states» (страны-источники), а государства второй группы – «market states» (страны рынка). К государствам первой группы следует отнести Италию, Грецию, страны Латинской Америки и некоторые другие. К государствам второй группы можно отнести США, Швейцарию и др. См. об этом: Siehr K. A Special Regime for Cultural Objects in Europe // Uniform Law Revue. 2003. №1/2. P. 553. [198] .Материалы, касающиеся зарубежного законодательства о вывозе культурных ценностей, приводятся по работе: Богуславский М.М. Указ. соч. С. 168-177. [199] Если надо вывезти картину. Редакционная статья // Русский антикваръ. 2002. №1. С.16. [200] См. уже упоминавшееся Постановление ЕЭС №3911/92 от 9 декабря 1992 года «О вывозе культурных ценностей» и приложения А и В к нему. Указанные правовые документы Европейского Союза устанавливают критерии, согласно которым осуществляется перемещение культурных ценностей. При этом используются «хронологический» (все предметы разделены на 4 категории: возраст которых не устанавливается, возрастом более 50, 100 и 200 лет) и стоимостной критерии (установлены 4 стоимостных категории: независимо от стоимости, стоимостью более 15, 50 и 150 тысяч евро). Стоимостной критерий используется и во внутреннем законодательстве некоторых зарубежных стран. Например, в Австрии этот критерий применяется при решении вопроса о выдаче разрешения на вывоз. См.: Spaun S. Der Herausgabenspruch bei Diebstahl oder illegalen Export von Kulturgutern. F.a.M., 2003. S. 53. Цитируется по: Богуславский М.М. Указ. соч. С.26. [201] Мазеин Д.В. Указ. соч. С.155. [202] Мазеин Д.В. Указ соч. С 157. [203] Подробнее о преимущественном праве покупки государством культурных ценностей речь пойдет в следующей главе настоящей работы. [204] 3 декабря 2004 года Министерством культуры был издан Приказ №108 «О мерах по предотвращению незаконных вывоза, ввоза и передачи права собственности на культурные ценности» (официально опубликован не был), согласно которому Росохранкультуре было поручено создание электронной регистрационно-поисковой автоматизированной системы по регистрации культурных ценностей утраченных в годы Второй мировой войны, похищенных, незаконно вывезенных из РФ, а также не подлежащих к вывозу из РФ (далее - ЭРПАС). Все государственные учреждения, осуществляющие хранение культурных ценностей обязаны сообщать информацию о похищенных и пропавших культурных ценностях; информацию о культурных ценностях, приобретаемых для государственных фондов; информацию о культурных ценностях, поступивших на экспертизу или реставрацию; информацию о возвращении культурных ценностей, ранее заявленных, как похищенные или пропавшие.Процесс формирования данной системы пока не завершен. [205] Гражданское право. Учебник. Т.1. // Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. С.453. (Автор главы – Ю.К. Толстой). [206] Несомненно, в наибольшей степени культурные ценности страдают во время многочисленных войн и вооруженных конфликтов. Тем не менее, нередки и случаи, когда собственники самостоятельно уничтожают или наносят значительный ущерб принадлежащим им культурным ценностям. Известный парижский галерист Рене Жимпель в своей книге «Дневник арт-дилера» описывает весьма примечательные случаи. Так, один из ведущих французских собирателей живописи XIX века, предчувствуя близкую гибель, пытался сжечь свою бесценную коллекцию. И только своевременное вмешательство близких помогло спасти большую часть шедевров. В другом случае, владелец одной из известнейших картин Тулуз-Лотрека, упражняясь в стрельбе из пистолета, использовал шедевр великого француза в качестве мишени. (См.: Rene Gimpel. Diary of an Art Dealer. New York. 1966. P.76, 112.) Шоком для общественности явилось и заявление японского мультимиллионера Риоэйя Саито, ставшего в 1990 году собственником двух наиболее дорогих на тот момент произведений изобразительного искусства, когда-либо продававшихся на аукционе. Приобретенные им за 160 миллионов долларов «Мулен де ля Галлет» кисти Ренуара и «Портрет доктора Гаше» Ван Гога хранятся, спрятанные от людских глаз, в Токийском поместье Саито. Магнат публично заявил о том, что им были сделаны распоряжения на случай смерти о кремации указанных картин вместе с ним. (См.: Saltzman C. Portrait of Dr. Gachet: The Story of a van Gogh Masterpiece. New York. 1998. P. 320.) Кроме того, существует бесчисленное множество примеров, когда ценнейшие произведения искусства расчленялись и продавались по частям из-за желания получить большую выгоду. Так, в 20-х годах прошлого века один из коллекционеров по «экономическим соображениям» разрезал картину Тулуз-Лотрека «Ля Барак де ля Гулу» на десять фрагментов. Этому шедевру повезло: в настоящее время картина отреставрирована и находится в Лувре. Судьба многих других «расчлененных» произведений трагична. (См. об этом: Failing P. The Case of the Dismembered Masterpieces // ARTnews. September 1980. P.71; Held J. Alteration and Mutilation of Works of Art. South Atlantic Quarterly. 1963. №1. P.14; Berman A. Art Destroyed., Sixteen Shocking Case Histories. Connosseur. July 1989. P. 74.) [207] Sax J.P. Ibid. P. 21. [208] Как отмечалось выше, мы разделяем позицию тех ученых, которые понимают под обязательством относительное правоотношение, опосредующее товарное перемещение материальных благ, в котором одно лицо (должник) по требованию другого лица (кредитора) обязано совершить действия по предоставлению ему определенных материальных благ. См.:Гражданское право. Том 1. Учебник / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 2002. С.572. (Автор главы – Н.Д. Егоров.) Обзор различных взглядов на понятие обязательства см.: Белов В.А. Эволюция понятия обязательства в российском гражданском праве // Гражданско-правовые обязательства. Вопросы теории и практики. Владивосток. 2001. С.336. [209] Егоров Н.Д. Гражданско-правовое регулирование общественных отношений. Л., 1988. С97-113, Красавчиков О.А. Система отдельных видов обязательств //Советская юстиция. 1960. №5. С42-43 [210] Данная статья была введена в Налоговый Кодекс РФ Законом от 09. 07. 1999 №154-ФЗ // СЗ РФ. 1999. №28. ст. 3487. Вступила в силу с 01.01. 2000 года. Законом от 07.07.2003 года №104-ФЗ данная статья была признана утратившей силу // СЗ РФ. 2003. №28. ст. 2873. [211] При решении вопроса о том, какая сумма должна являться критерием «высокой» стоимости культурных ценностей, за основу нами были приняты нормы уже упоминавшегося Постановления ЕЭС №3911/92 от 9 декабря 1992 года «О вывозе культурных ценностей (товаров)» и приложения А и В к нему. Как отмечалось, в указанном документе все культурные ценности для целей вывоза и ввоза разделены на стоимостные категории. К наиболее высокой стоимостной категории отнесены предметы, стоимостью выше 150 тыс. евро, что на сегодняшний день примерно эквивалентно 50 тыс. МРОТ. [212] Как отмечает В.А. Белов, «вопрос о природе и месте преимущественных прав в системе субъективных прав (являются ли они разновидностью прав абсолютных или относительных, а в их рамках самостоятельны ли они или представляют собой подвид уже известных прав - вещных, обязательственных, корпоративных и т.д.) до настоящего времени не изучен». См.: Белов В.А., Пестерева Е.В. Хозяйственные общества. М., 2002. С. 130. [213] Некоторые авторы полагают, что речь в данном случае должна идти не об обязанности, а о «связанности» лица преимущественным правом другого лица. О различных взглядах на правовую природу преимущественных прав см.: Кузнецова Л.В. Преимущественное право: понятие и правовая природа // Журнал российского права. 2004. №10; Скловский К., Смирнова М. Институт преимущественной покупки в российском и зарубежном праве // Хозяйство и право. 2003. N 10. С. 96. [214] Мазеин Д.В. Указ. соч. С.170. [215] Закон РФ от 24 июля 2002 г. N 101-ФЗ // СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3018. [216] Сергеев А.П. Указ соч. С.137-138. [217] Норма о преимущественном праве государства на покупку отчуждаемых памятников истории и культуры содержится в п.4 Положения об охране памятников. Напомним, что в соответствии с п. 1 ст.63 Закона об ОКН в силе остались лишь нормы Положения, посвященные охране, реставрации и использованию объектов культурного наследия. Следовательно, положения п.4 утратили силу в связи с принятием Закона об ОКН. [218] Сергеев А.П. Указ соч. С.148. [219] Закон от 31 декабря 2005 года №199-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ связи с совершенствованием разграничения полномочий» // СЗ РФ. 2006. №1. ст.10. [220] Объем антикварного рынка в России, по оценкам экспертов, составляет более 1 млрд. долларов США в год. Структура российского антикварного рынка отличается определенной спецификой: в настоящее время наиболее многочисленным сегментом данного рынка являются частные дилеры, которые с различной периодичностью покупают и продают произведения искусства. Средний уровень занимают антикварные магазины, галереи, салоны, которые также покупают и продают старинные вещи. Сейчас, в России насчитывается около 400 подобных организаций (из них – более половины расположены в Москве и Петербурге.) Для сравнения, только в Лондоне – одном из центров антикварной торговли, насчитывается около 2 тысяч антикварных магазинов, 40 аукционных домов. Лидирующие позиции на мировом рынке антиквариата занимают аукционные дома, так как политика ценообразования на данном рынке определяется, в основном, результатами аукционных торгов. Между тем, доля аукционной торговли в структуре антикварного рынка России, в отличие от Европы, весьма мала. В 90-е годы прошлого века в России возобновились аукционные торги, однако пока данная форма не получила большого распространения в нашей стране. См. об этом подробнее: Российский арт-рынок процветает ? // Антикварный электронный журнал «Гелос». Адрес в сети Интернет: www.gelos.ru Информация по состоянию на 19 ноября 2005 года, а также: Антикварный рынок России и антикварные аукционы // Там же. [221] См. напр.: Пущин А. Покупайте российское // Журнал «Профиль». 2003. №44 (363). [222] Например, Инструкцией о порядке оценки в комиссионных магазинах произведений изобразительного и прикладного искусства, а также отбора и покупки произведений для комплектования фондов музея от 15 июня 1971 года, утвержденной Министерством культуры СССР и Министерством торговли СССР // Основные правила торговли. М., 1976. С. 405-407. Инструкция утратила силу. [223] Правила утверждены Постановлением Правительства от 6 июня 1998 года // СЗ РФ. 1998. N 24. ст. 2733 [224] Указ Президента РФ от 30 мая 1994 года №1108 // СЗ РФ. 1994. №6. ст.587. О лицензировании антикварной торговли за рубежом см.: Duboff L.D. & King C.O. Art Law in a Nutshell. St. Paul, Minn. 2000. P.50. [225] Отменен Указом Президента РФ от 18 февраля 2002 г. N 184 // СЗ РФ. 2002. №8. ст. 809. [226] Утверждено Постановлением Правительства РФ от 5 июля 2001 года №504 // СЗ РФ. 2001. №29. ст. 3015. [227] Как видим, с одной стороны, налицо практически полное отсутствие законодательного регулирования антикварной торговли. С другой стороны, совокупность норм таможенного и налогового законодательства не ориентирована на интеграцию России в мировое антикварное сообщество. На протяжении длительного времени ввоз в страну культурных ценностей был ограничен очень высокими пошлинами. Размер таможенных пошлин и сборов за купленный за границей предмет искусства вынуждал коллекционеров отказываться от ввоза дорогих культурных ценностей в Россию или искать «альтернативные» пути ввоза. Беспошлинно (для некоммерческих целей) можно было ввезти вещь стоимостью не более 1 тыс. долларов США. Новый Таможенный Кодекс РФ в ст. 282 несколько ослабил таможенное бремя. Во-первых, более чем в два раза (до 65 тыс. руб.) увеличилась не облагаемая пошлинами стоимость ввозимых для личного использования предметов искусства. Во-вторых, п.5 ст.282 ТК РФ предусмотрел, что «в отношении культурных ценностей, ввозимых физическими лицами, предоставляется полное освобождение от уплаты таможенных пошлин, налогов при условии их письменного декларирования, а также специальной регистрации, предусмотренной законодательством РФ о вывозе и ввозе культурных ценностей». Налицо либерализация ввоза культурных ценностей в Россию. Однако термин «для личного использования» является весьма расплывчатым. Право собственности на ввезенную вещь, фактически, ограничивается невозможностью дальнейшего распоряжения ею. [228] См. напр.: Скандал на XIX Российском антикварном салоне. 31.10.2005. Материал размещен в сети Интернет по адресу: www.radiomayak.ru. Информация по состоянию на 25.03. 2006 года, а также: Н Началова, Т. Маркина. Это отнюдь не примитивные подделки // Коммерсантъ. 29.11.2005. №224. [229] См. подробнее: Экспертиза – дело крупных музеев. Интервью с заместителем директора Государственного Русского музея Е.Н. Петровой // Антик-инфо. Ноябрь 2003. С.2-4. [230] По требованию Росохранкультуры указанное право было изъято из уставов государственных музеев. Документ, на основании которого музеи должны были утвердить новые редакции уставов, официально опубликован не был. См. подробнее: Маркина Т. Госмузеям запрещают частную экспертизу // Коммерсантъ от 23 октября 2006 года; Буткевич Д. Победа Культуры над музеями // Независимая газета от 13 ноября 2006 года. [231] Если указанное учреждение не является автономным. См.: п.5 ст.2 Закона РФ от 3 ноября 2006 года №174-ФЗ «Об автономных учреждениях» // СЗ РФ. 2006. №45. ст. 4626. [232] См.: Этический кодекс ICOM. Адрес в сети Интернет: www. icom.org. Информация по состоянию на 13 сентября 2006 года. [233] Закон РФ от 29 июля 1998 года № 135-ФЗ // СЗ РФ. 1998. №31. Ст.3813. [К1]