Главная Учебники - Разные Лекции (разные) - часть 19
|
„Орден иезуитов”
ПЛАН
Список использованной литературы.
1.
Сущность понятия «иезуит», историческая эволюция слова.
В словарях мы находим два смысла слова “иезуит”: 1) член Общества Иисуса - монашеского Ордена, основанного святым Игнатием Лойолой; 2) хитрый, двуличный, лицемерный человек. Бесцеремонность и уверенность, с какими эти характеристики даются словарями, вводят читателя в искушение и заставляют его принять их за чистую монету, поверить им, их повторять и повсюду распространять. Лишь обращение к истокам этого слова, как и рассмотрение его эволюции и всех тех манипуляций, какие оно претерпело на протяжении истории, позволит освободить слово “иезуит” от этого культурного рабства. Слово “иезуит” не было изобретено ни Игнатием, ни членами основанного им Общества Иисуса. Более того, оно даже не было принято к употреблению самим Обществом. Невозможно найти каких-либо следов этого слова ни в Конституциях Ордена, ни в официальных документах, принятых Обществом, начиная с его утверждения Папой Павлом III (1540) и вплоть до 1975 года. В написанных Игнатием Конституциях встречаются лишь выражения следующего типа: “те, кто живут в послушании Обществу”, “члены Общества”, “любой из нашего Общества” и другие им подобные. Даже в официальных документах Святого Престола, вплоть до наших дней, употребляются описательные выражения, как, например: “священники... монашествующие... регулярные клирики Общества Иисуса и “сыны святого Игнатия”. В начальную эпоху существования Общества народы Южной Европы по-разному именовали последователей Игнатия Лойолы. В письме, отправленном из Испании, отец Араоз утверждает: “Некоторые называют нас инигистами (от Inigo — мирское имя Игнатия Лойолы), иные - папистами, иные - апостолами, иные - театинцами или реформированными священниками”. Жители Рима часто называли их “реформированными священниками” или, еще чаще, - “театинцами”, смешивая их таким образом с монашеским Орденом, основанным в 1524 году Гаэтаном из Тьенны и кардиналом Джампьетро Карафа - будущим Папой Павлом IV. Португальцы называли их “апостолами” - в честь апостола Индии Франциска Ксаверия. Когда “сотоварищи Иисуса” прибыли в Австрию и Германию, их стали называть здесь “иезуитами”. 30 декабря 1544 года Петр Канизий в письме, отправленном из Кельна в Рим о. Фавру пишет: “...что касается нас, я могу тебе сказать, что здесь нас называют иезуитами” (Braunsberger, B. P. Canisii S. J. Episn. et acta. Vol. I, p. 112). Через год он возвращается к этой теме и утверждает: “Мы продолжаем успешно развивать деятельность нашего Института, несмотря на зависть и поношение со стороны некоторых, которые даже обзывают нас иезуитами” (Braunsberger, B. P. Canisii S. J. Episn. et acta. Vol. I, p. 144). Это было весьма оскорбительно. По прошествии двух столетий слово “иезуит” приняло смысл, далеко отстоящий от значения, которое оно имело изначально и которое получило от картезианца Людольфа Саксонского (см. его известный труд: Vita Domini Nostri Jesu Christi - ex quatour Evangeliis et approbatis ab Ecclesia Catholiva Doctoribus Sedule Collecta). В его книге, появившейся в Германии около 1350 года, то есть за 190 лет до основания и официального утверждения Общества Иисуса, в главе Х первого тома (с. 28) мы читаем: “Согласно Августину... имя Иисус есть имя личное, но слово Христос есть имя нарицательное и священное; имя Христос есть имя благодати, тогда как имя Иисус есть имя славы. Следовательно, если через крещальную благодать мы зовемся христианами, то в небесной славе мы будем называться - самим Иисусом - иезуитами, то есть спасенными во имя Его”. Итак, в тексте, где впервые упоминается слово “иезуит”, слово это обладает особенно положительным и воодушевляющим значением. Первое издание этой книги было осуществлено в 1474 году в Страсбурге. После этого книга была переиздана 400 раз; она часто издавалась в XV и XVI веке на разных языках: французском, каталонском (Валенсия, 1495), кастильском (Алкала, 1502), португальском (Лисбон, 1495) и т. д. К тому же эта книга получила достаточно широкое распространение еще до изобретения книгопечатания, особенно среди священников, для которых она была драгоценным источником духовных назиданий и размышлений. Такое широкое и быстрое распространение книги заставляет полагать, что слово “иезуит” было известно в Европе задолго до основания Общества Иисуса. Если святой Игнатий читал “Vita Christi” - об этом мы имеем его собственное свидетельство (см. “Автобиография, № 5 - когда он находился на излечении в Лойоле) - то, вероятно, слово “иезуит” не ускользнуло от его внимания. Не исключено, что во время своего пребывания в Париже он заметил, что слово “иезуит” обладает ироническим и отрицательным значением. Действительно, слово “иезуит” часто употреблялось в эту эпоху как синоним слов “лицемер” и “фарисей”. В книге “Confessionnal” Готтшалка Роремунда - практическом руководстве для готовящихся к исповеди, изданном в Антверпене в 1519 году, - верным предлагается задаться следующими вопросами: “Не уклонился ли я от научения Слова Божьего по страху быть осмеянным и названным фарисеем, иезуитом, лицемером, ханжой? (Ср.: Brou A. Les Jesuites de la legende. Paris, 1906. Vol. I, p. 25) Не был ли я фарисеем, иезуитом, лицемером, ханжой (beguin)”? (C.I.C. Les Jesuites. Paris, 1974, p.31) Значение, приданное термину “иезуит” через связь со словом “фарисей” и “лицемер”, более чем неприятно, но еще более оскорбительна и позорна его связь со словом “beguin”. Действительно, этот фламандский по своему происхождению термин указывает на ересь и извращение. В Италии, где в XIV и XV веках широкое распространение получило почитание имени Иисуса, народ давал имя “Gesuati” (Jesuites) членам Ордена “апостолических клириков Святого Иеронима” (основан в 1360 году Блаженным Джованни Коломбини), ибо члены этого Ордена, приветствуя друг друга, произносили фразу “Будь славен Иисус Христос”, этими же словами они начинали и заканчивали свои проповеди. По причине своей краткости и удобности (так оно непосредственно указывало на принадлежность к Ордену) наименование Jesuates было сразу же принято общественным мнением, которое никогда не вкладывало в него какого-либо отрицательного или кощунственного смысла. Лишь иногда гуманисты той эпохи наделяли это наименование духом тонкой иронии. В 1427 году святой Бернардин Сиенский был обвинен в ереси за то, что с великим рвением и пышностью насаждал и распространял культ и монограмму имени Иисуса во всех городах, куда он приходил проповедовать. Насаждаемое им благочестие казалось очень многим каким-то дерзким и недозволенным новшеством. Великий гуманист Поджио Браккиолини, апостолический писатель Римской Курии, жаловался на Jesuiete (иезуитство) Бернардина, к которому очень многие римские монахи относились как к еретику и идолопоклоннику. Предъявленные Бернардину обвинения были отданы на рассмотрение Папе Мартину V. Дело завершилось скорым и блистательным оправданием Бернардина. Верховный Понтифик Дал ему право и попросил его проповедовать и распространять почитание имени Иисуса, как и прежде вознося хоругвь с монограммой IHS (Pastor L. Storia dei Papi. Vol. I, p. 215). Семантическая эволюция термина “иезуит” в период, предшествующий созданию Общества Иисуса, неудивительна и вполне нормальна. Естественным образом семантическая эволюция слов отражает эволюцию человеческого поведения. Однако семантическая эволюция термина “иезуит” после образования Общества Иисуса носит совершенно иной характер. Общее рассмотрение того исторического периода на протяжении которого происходила эта эволюция, почти заставляет полагать, что она была продумана, к ней стремились, ее программировали и поддерживали с величайшей настойчивостью. При этом в ее основу неизменно укладывались три следующие требования: 1) употреблять слова “иезуит” - “иезуиты” исключительно для обозначения одного или нескольких членов Общества Иисуса; 2) усваивать иезуитам разнообразные злодеяния; 3) сделать слово “иезуит” синонимом коварства и лицемерия, следовательно - бесчестности. Как бы то ни было, даже если эволюция термина “иезуит” и не была запрограммирована, ее действительно поощряли и “задействовали” чрезвычайно успешно. Ее выпестовали прежде всего: протестантская Германия, галликанская Франция, янсенисты и иллюминаты и отчасти Англия. Порожденный всем этим антииезуитизм распространился по всей Европе и привел к упразднению Общества Иисуса. После исчезновения иезуитов антииезуитизм успокоился, но сразу же воспрянул, как только Орден был восстановлен, и вызвал многочисленные иезуитофобские манифестации во Франции, Испании и Германии. Годы шли, времена менялись. Постепенно антииезуитизм потерял свою остроту, однако словари продолжают твердить, что слово “иезуит” означает: “член Общества Иисуса и хитрый, коварный и лицемерный человек”. Антииезуитизм прилагал усилия к тому, чтобы отождествить термин “иезуит” с позором, бесчестием. В то же время католики заметили, что слово “иезуит” - в силу присущей ему краткости, лаконичности и свойственного ему этимологического значения - есть лучшая замена для двух объемных выражений: “сотоварищ Иисуса” и “член Общества Иисуса”. Укоренение термина “иезуит” в качестве специального термина, обозначающего того, кто принадлежит новому, основанному Игнатием Лойолой, Ордену, произошло чрезвычайно быстро. Создается впечатление, что употребление этого термина было разрешено и поддержано Тридентским Собором; и хотя он не пользовался им в своих постановления, тем не менее употреблял его в ходе своих работ. Действительно, Деяния Собора свидетельствуют о том, что соборные отцы обычно называли “иезуитами” членов Общества Иисуса. Отца Диего Лаинеса именовали “генералом иезуитов”. В Деяниях также содержится фраза Jesuitae fovendi sunt (следует поощрять, поддерживать иезуитов); Лиджи Фирмано, помощник Магистра соборных церемоний, в своей дневниковой записи, где говорит о распределении мест на соборном заседании 21 августа, употребляет выражения: Generali Jesuitarum Ordinem и Religionem Jesuitarum. Быстрое и широкое распространение слова “иезуит” в католическом мире не было ни поддержано, ни осуждено Обществом Иисуса. По-прежнему иезуитам давалась рекомендация избегать употребления этого слова, но Общество Иисуса признало, что для католического мира слово “иезуит” есть не что иное, как верное и наиболее лаконичное истолкование выражений “Сотоварищество Иисуса” и “сотоварищ Иисуса” и, следовательно, заслуживает уважения. В связи с этим небесполезно процитировать принадлежащие отцу Юлию Негроне “Толкования общих правил”, первое издание которых восходит к 1б13 году: “Наименование иезуит происходит не от нас, и поэтому мы никогда не пользуемся им - ни в официальном, ни в частном порядке... Мы принадлежим Сотовариществу Иисуса, мы - сотоварищи Иисуса... Хотя слово иезуит стало обиходным, мы, тем не менее, не принимаем его, так как оно не было нам дано ни Блаженным Игнатием, ни Святейшим Престолом; однако мы не отвергаем его, ибо не в наших силах приостановить или задержать порыв общественного мнения” (Negronius Julius. Regulae Communes. Tomus I, p. 338-341. Cracoviae, 1913). Однако постепенно слово “иезуит” вошло в быт и широко распространилось во всех католических кругах - мирских и церковных. Это принудило Общество примениться к духу времени. Таким образом, термин “иезуит” стал применяться внутри Ордена, но исключительно в частном порядке. Оно появилось в официальных документах лишь несколько лет назад, когда священники и монашествующие испытали необходимость вновь обрести и углубить свою духовную самобытность. Первое официальное употребление слова “иезуит” восходит к тридцать второй Генеральной Конгрегации Общества, которая проходила в 1975 году - 435 лет спустя после основания Общества Иисуса. В одном из постановлений этого собрания (№ 2.1) мы читаем: “Что значит быть иезуитом? - Осознать, несмотря на свою греховность, что ты призван стать сотоварищем Иисуса, каким был Игнатий, Игнатий, который умолил Деву Марию „утвердить его с Ее Сыном” и который узрел тогда Самого Отца, Который попросил Иисуса, обремененного крестом, взять с собой этого странника”. “Звуковой барьер” был преодолен, и на тридцать третьей Генеральной Конгрегации в 1983 году, также без каких-либо колебаний было официально употреблено слово “иезуит”: “Генеральная Конгрегация настойчиво просит всех иезуитов прилагать все усилия к тому, чтобы с еще большей полнотой соединять - как в личном, так и в общинном плане - духовную жизнь и апостольское служение” (Постановление 1.11). 2. История основания и существования Ордена иезуитов.
События, разыгравшиеся в Западной Европе в первой четверти XVI века, ясно показали, насколько успела ослабеть к тому времени католическая церковь. Ее позиции были подорваны или вовсе уничтожены не только в Германии, но и в Англии, Швейцарии, Шотландии. Реформация имела своих сторонников в Скандинавии, Польше, Венгрии, Франции, Италии. Эпоха реформации показала массам верующих не только то, что феодальная собственность без всякой божьей кары может быть отнята у церкви, но что и «священное писание» не безупречно - об изложенных там правилах жизни, оказалось, можно и должно спорить. Это был тяжкий удар по авторитету Библии и католической церкви, которая исключает самую мысль о свободном толковании «писания». Отсюда - характерные черты контрреформации. В политике она означала феодально-католическую контрреформацию, в области идеологической - попытку подавления и истребления передовой науки и свободной мысли, попытку восстановления «святости» Библии в ее католическом истолковании, а вместе с тем, попытку полной реабилитации феодализма и папской церкви. Чтобы решить такие обширные политические и идеологические задачи, требовались новые силы, специально подобранные и обученные. В этом отношении папство не могло уверенно опереться на прежние монашеские ордена. Они, во-первых, были плохо приспособлены к столь «высокой» политике, а во-вторых, своим невежеством, алчностью и прочими неблаговидными качествами давно успели осрамить себя в народе. Не было полной опоры также в инквизиции. Хоть она уже зарекомендовала себя как сильнейшее орудие против религиозной и политической травли - теперь уже было недостаточно одного террора; требовалось опорочить и опровергнуть реформацию, найти средство укрепить крепостническое ярмо, вернуть в лоно католической церкви миллионы порвавших с нею людей, склонить королей отпавших от католицизма стран к возвращению под иго Ватикана и окружить папство еще более ослепительным, чем во времена его расцвета, ореолом святости и силы. Основателем ордена иезуитов был испанский дворянин Иниго де Лойола. Он родился в 1491 году в замке Лойола в стране Басков в Испании. В молодости он бывал при испанском дворе и поступил на службу к вице-королю Наварры. Раненный во время осады Памплоны 28 марта 1521 года, он был перевезен в замок Лойола. Там он обратился, читая книгу "Жизнь Христа", и решил отправиться в Иерусалим, нищенствующим паломником. Вылечившись, он покинул замок, по пути остановился в бенедиктинском аббатстве Монсеррат в Каталонии, потом провёл некоторое время в городе Манреза, где и получил свой решающий духовный опыт. Впоследствии этот опыт ляжет в основу текста Духовных упражнений. 1523 год он провёл в Иерусалиме, исследуя пути Иисуса, "Которого он желал все лучше узнавать, Которому стремился подражать и следовать". По возвращении он учился в Барселоне, потом в городе Алькала. Сложные отношения с инквизицией (он даже просидел несколько дней в тюрьме) заставили его покинуть Алькала и отправиться в Саламанку, а затем в Париж, где он учился в Сорбонне. Ему в это время было 37 лет. Мало-помалу вокруг этого человека, излучающего любовь и веру, собирается небольшая группа студентов. Это Пьер Фавр из Савойи, Франциск Ксаверий из Наварры, португалец Симон Родригес, некоторые испанцы. Один за другим они решают, под руководством Игнатия, выполнить Духовные упражнения. Они часто встречаются, они озабочены состоянием Церкви, идейными движениями, которые волнуют мир парижских студентов. Они беседуют о "божественном" и часто молятся вместе. Две вещи кажутся им необходимыми и неотложными в современной им ситуации: "знать Иисуса Христа, подражать ему и следовать за ним" и вернуться к подлинной евангельской бедности. Они составляют план, который намерены осуществить сразу же по окончании своей учебы: они вместе отправятся в Иерусалим. Но если они не смогут этого сделать, они пойдут в Рим, чтобы предоставить себя в распоряжение папы для "всякой миссии среди верных или неверных". 15 августа 1534 года, ранним утром семеро сотоварищей взбираются на холм Монмартр, возвышающийся над Парижем, и в часовне Мучеников запечатлевают свой план личными обетами, во время мессы, которую служит Пьер Фавр, принявший сан священника несколькими месяцами ранее. В конце 1536 года сотоварищи, которых теперь уже десять, отправляются из Парижа в Венецию. Однако из-за войны с турками в Святую Землю не отплывает ни одно судно. Тогда они идут в Рим и, в ноябре 1537 года, принятые папой Павлом III, поступают на службу Церкви для выполнения любой ее миссии. Теперь, когда их могут разослать "по всему миру", сотоварищи предчувствуют, что их группа может распасться. Перед ними встает вопрос о том, какие отношения они должны отныне установить между собой. Напрашивается очевидное решение: раз Господь собрал их из столь разных стран, людей столь различного образа мыслей, то "лучше было бы для нас быть таким образом объединенными и связанными в единое тело, чтобы никакое физическое разделение, сколь бы велико оно ни было, не могло нас разделить". Однако в ту эпоху отношение к монашеским орденам было самым неблагоприятным. На них возлагалась значительная часть ответственности за упадок в Церкви. Тем не менее, после долгого размышления принято решение основать новый монашеский орден. Написан проект устава, который представлен папе. Последний утверждает его 17 сентября 1540 года. В апреле следующего года товарищи Игнатия избирают его своим настоятелем ("praepositus"). В течение оставшихся пятнадцати лет своей жизни Игнатий руководит Обществом (он поддерживает впечатляющую переписку: 6.800 писем) и составляет Конституции нового института. Ко дню его смерти они практически завершены. Первая Конгрегация, которая изберет его преемника, внесет в этот труд последние штрихи и официально его утвердит. Члены Общества, число которых стремительно растет, разосланы по всему миру: в христианскую Европу, взбудораженную различными движениями Реформации, а также в земли, открытые испанцами и португальцами. Франциск Ксаверий отправляется в Индию, потом в Японию и умирает у врат Китая. Нобрега в Бразилии, прочие - в Конго и Мавритании служат зарождающейся Церкви. Четыре члена Общества участвуют в Тридентском соборе, который занимается реформой Церкви. Первое столетие существования Общества отмечено замечательным развитием, в частности, в области науки. Коллегии множатся. Это тяжелая ноша для ордена, но они вносят свой вклад в численный рост Общества и в его общественное влияние: в 1565 году орден насчитывал 2.000 членов; в 1615, когда умер пятый генерал ордена, - 13.112. Продолжается миссионерская деятельность. Иезуиты появляются во Флориде, в Мексике, в Перу, на Мадагаскаре, на Филиппинах, в Тибете... Многие их них пытаются помочь индийцам, с которыми бесчеловечно обращаются европейские колонизаторы. В этом же духе основаны "редукции" Парагвая. В Азии иезуиты пользуются большим успехом. В 1614 году более миллиона японцев-христиане (до того как Общество в этой стране подверглось преследованиям). В Китае иезуиты получают от императора право провозглашать Евангелие благодаря своим знаниям в области астрономии, математики и других наук. Успехи Общества на протяжении первого века его существования возбуждают против иезуитов соперничество, зависть и интриги. Во многих случаях борьба была столь ожесточенной, что орден едва не прекратил свое существование. В эпоху, обуреваемую движением самых противоречивых идей, таких как янсенизм, квиетизм. Просвещение, иезуиты принимали участие во всех спорах. Но эти научные баталии, в которых прославляли себя богословы, не должны заслонять от нас продолжающуюся работу по евангелизации. В XVII и XVIII веках в разных европейских странах растет число "народных миссий", целью которых было развитие христианского образования там, где население, будучи христианским, на самом деле не было катехизировано. Оппозиция Обществу дворов великих католических монархов Европы (Испании, Португалии, Франции) вынудила папу Климента XIV упразднить орден в 1773 году. Последний генерал ордена заключен в римскую тюрьму, в которой и умер через два года. Упразднение ордена продолжалось сорок лет. Закрылись коллегии, миссии, остановлены разнообразные начинания. Иезуиты были присоединены к приходскому клиру. Однако, по различным причинам, Общество продолжало свое существование в некоторых странах: в Китае и в Индии, где сохранилось несколько миссий, в Пруссии и, прежде всего, в России, где Екатерина II отказалась публиковать декрет папы. То, что было предпринято Обществом на территории Российской империи, могло дальше существовать и действовать. Общество было восстановлено в 1814 году. Вновь началась традиционная апостольская работа. Новый расцвет испытывают коллегии. В условиях "промышленной революции" проводится усиленная работа в области технического образования. Когда в конце XIX века появляются движения мирян, иезуиты принимают участие в руководстве ими. Продолжается интеллектуальная деятельность, в числе прочего создаются новые периодические издания. Необходимо, в частности, отметить французский журнал "Etudes", основанный в 1856 г. о. Иваном-Ксаверием Гагариным. Важной инициативой становится создание центров общественных исследований для изучения новых социальных феноменов и воздействия на них. В 1903 г. была создана организация "Народное действие" (Action Populaire), для того, чтобы способствовать изменению социальных и международных структур и помочь рабочим и крестьянским массам в их коллективном развитии. Многие иезуиты также занимаются фундаментальными исследованиями в области естественных наук, переживающих свой подъем в XX веке. Из этих ученых наиболее известен палеонтолог Пьер Тейяр де Шарден. Иезуиты работают также в мире массовой коммуникации. Они работают на радио Ватикана со времени его основания по сегодняшний день (в частности, в русской секции). Вторая мировая война стала для Общества, так же как и для всего мира, переходным периодом. В послевоенное время возникают новые начинания. Иезуиты участвуют в создании "рабочей миссии": священники работают на заводе, чтобы разделить условия, в которых живут рабочие и сделать Церковь присутствующей там, где ее не было. Развиваются теологические исследования. Французские иезуиты изучают богословие Отцов Церкви и предпринимают первое научное издание греческих и латинских святоотеческих писаний, которое приходит на смену старому изданию отца Миня: это собрание "Христианских источников". Работа над ним продолжается и сегодня. Другие богословы становятся знаменитыми в связи со Вторым Ватиканским Собором: о. Карл Ранер в Германии, о. Бернард Лонерган, преподававший в Торонто и Риме. Другая важная сфера - экуменическая деятельность. II Ватиканский собор дал ей мощный импульс. Одним из пионеров в этой области был о. Августин Беа (впоследствии кардинал). Через 10 лет о. Педро Аррупе решает собрать 32-ю Генеральную Конгрегацию, чтобы более глубоко задуматься о миссии Общества в сегодняшнем мире. Эта Конгрегация, утвердив в своих декретах первостепенное значение миссии "служения веры", которая была определена 31-ой Конгрегацией, выдвинула и другую задачу - участие Ордена в борьбе за справедливость в мире. И ранее многие члены Общества Иисуса, как бы выходя за привычные пределы своего и без того разностороннего призвания, включались в разные сферы общественной деятельности для установления более справедливого общественного строя и защиты прав человека. Но то, что в прошлом считалось делом отдельных членов, отныне после официальных декретов Конгрегации, стало церковной миссией Ордена наряду с миссией противостояния атеизму. Поэтому 4-й декрет, принятый этой Конгрегацией носит название: "Наша миссия сегодня: служение веры и содействие справедливости". Многократно высказывалось суждение, что вместе с исчезновением веры в Бога исчезает и уважение к человеку, что гуманизм и социальная справедливость имеют христианские корни. Но впервые в истории Церкви религиозный орден соединил в своем служении эти две миссии: защиту веры и защиту достоинства человека и установление справедливости повсюду, во всех частях света, среди любых народов, независимо от вероисповедания, культуры, политического строя, расовой принадлежности. В количественном плане, послевоенный период был эпохой стремительного развития. Но в 60-е годы заметно значительное уменьшение числа членов, особенно в странах "первого мира" (максимальное число было достигнуто в 1965 г. - 36.038) Сегодня ситуация несколько стабилизировалась. Надо добавить, что на бывших территориях миссий, в частности, в Азии и в Африке, возникли новые провинции. Некоторые из провинций испытывают небывалое развитие. 3. Великие генералы Ордена.
Святой Игнатий Лойола
Игнатий Лойола (Ignacio de Loyola) родился в 1491 г. в родовом замке в Басконии. Был тринадцатым ребенком в семье. В соответствии с обычаями своего времени получил домашнее воспитание. Юность провел при дворе - был пажем Хуана Веласкеса, казначея испанского короля. Вместе с королевской свитой много путешествовал по стране. После смерти покровителя перешел на службу к вице-королю Наварры. Во время франко-испанских сражений оказался в осажденной Памплоне, где и произошли события, предопределившие его дальнейшую судьбу. 20 мая 1521 г. Игнатий получил серьезное ранение в ногу. Длительный период выздоровления проходил в его родовом замке. Игнатий много читал и размышлял. Именно тогда происходит его обращение. Игнатий решается оставить светскую жизнь, блеск и мишура которой стала его тяготить, и посвятить себя служению Богу. Пока еще не представляет четкой и ясной картины своих действий, но в его душе уже появились первые ростки духовного прозрения, которые впоследствии воплотились в Духовных Упражнениях. Воодушевленный посещением Пресвятой Девы, Игнатий окончательно вступает на путь христианского совершенствования. Прежде всего, мечтает посетить землю, по которой ступала нога Спасителя. Подобное решение требовало основательной подготовки, и Игнатий отправился в знаменитое аббатство Монтсеррат. Дальнейший путь лежал в Барселону – крупнейший порт Средиземного моря, однако, по неизвестным причинам Игнатий остановился поблизости, в Манресе. Одиннадцать месяцев, проведенных в Манресе – это напряженная внутренняя борьба, мнительность и искушения, доводящие до исступления, и вместе с тем моменты необыкновенного духовного просветления. Одним словом, это время взлетов и падений души, из которых важнейшим событием можно считать озарение на Кардонере. Именно в этот период Игнатий возмужал и окреп духовно. Накопленный опыт станет ключом к дальнейшим действиям и позднее ляжет в основу Духовных Упражнений. В 1523 г. Игнатий отправляется в Рим, откуда через Венецию наконец-то добирается до Святой Земли. Его желанием было остаться навсегда там, но по требованию папского посланника завершил свое паломничество и вернулся домой. В тридцать три года сел на школьную скамью, чтобы выучить латынь. Потом в Алкале и Саламанке слушал лекции философии. Там Игнатия поджидало новое испытание – обвинение в ереси. Слишком бросались в глаза его нищенская одежда и аскетический способ жизни. Ко всему, Игнатий учил и проповедовал, не имея официального позволения. Все это вызвало подозрение инквизиции, что он может быть одним из alumbrados, членов секты, которая чрезвычайно беспокоила церковные власти в Испании. Хотя после расследования обвинения Игнатий не сдавался. В 1528 г. приехал в Париж. Продолжал там изучение гуманитарных наук и слушал лекции по теологии. Учеба давалась Игнатию нелегко. Жил на милостыню, исходившую от богатых испанских купцов. Но, несмотря на все трудности, нашел в Париже преданных друзей, разделявших его взгляды. Это были Франциск Ксаверий, Пьер Фавр, Диего Лаинес, Симон Родригес, Николай Бобадилья, Алфонсо Сальмерон. 15 августа 1534 г. на Монмартре они дали торжественные обеты – нестяжания, целомудрия и безоговорочного послушания Папе – Наместнику Христа на земле. Кроме того, друзья приняли решение совершить паломничество в Святую Землю. Вскоре Игнатий был вынужден оставить своих товарищей и выехать в Лойолу, чтобы укрепить пошатнувшееся здоровье. Остальные тропой паломников отправились в Венецию. Там планировали встретиться и сесть на корабль, идущий в Палестину. Но отношения Венецианской Республики с Востоком изменились, поездка в Святую Землю стала невозможной, и они вынуждены были остаться на месте. Готовились к рукоположению, все свободное время отдавали больным в лечебницах, выполняя самую грязную и тяжелую работу. Игнатий, вернувшийся после лечения из Лойоли, был рукоположен 24 июня 1536 г. Затем все вместе отправились в Рим, надеясь там найти ответы на то, что не давало им покоя. На пути в Вечный Город, Игнатий снова пережил потрясшее его до глубины души явление: в Ла Сторта Христос, придавленный тяжестью креста, утвердил его намерение основать новый орден. К воплощению этого пришли после глубоких размышлений и длительных совместных обсуждений. Тогда появились первые наброски Конституций, так называемые Уложения, с которыми и предстали в Ватикане. Павел III торжественно огласил их 27 сентября 1540 г. - от этой даты начался новый отсчет в истории. Вскоре Игнатия выбрали настоятелем, и он вместе со своими сподвижниками дал вечные обеты С этого момента постоянно пребывал в Риме. Заботился о самых бедных, униженных и оскорбленных. С особой теплотой относился к сиротам, больным, падшим женщинам. Много времени посвящал духовному наставничеству и переписке. Однако в первую очередь занимался проблемами разрастающегося ордена, представители которого появились во многих европейских странах и на миссиях. Решал вопросы организации учебы, заботясь о духовном и интеллектуальном развитии молодых иезуитов. Защищал орден от различных нападок. Был гениальным настоятелем. С людьми работал самозабвенно, требовательно, притом доброжелательно, с отеческой терпеливостью и пониманием. В Конституциях, рождавшихся среди молитвы, мистического восторга и слез, в образе идеального настоятеля, без сомнения, запечатлелся его портрет. Конституции Общества - своего возлюбленного детища, создавал в течение многих лет. Дни и ночи проводил в молитве, испрашивая совета с небес, и помалу, отбросив излишнее, вытесал систему гибкую и непоколебимую, действующую в любых условиях. Игнатий не щадил себя в своем служении, не считаясь с тем, что неуклонно подрывает свое здоровье. Угас в одиночестве 31 июля 1556 г. Потомкам оставил в наследство весь свой опыт, дошедший до нас в рукописях, размышлениях и тысячах писем к различным лицам, три из которых – о послушании, бедности и монашеском совершенстве - вошли в список обязательного чтения во многих орденах. Был также Рассказ паломника, - часть автобиографии, написанная под его диктовку. Сохранился фрагмент Духовного Дневника, который является бесценным свидетельством игнатианской мистики. Однако наибольшее значение в истории монашеской жизни и в развитии христианской духовности приобрели два основных его дела - Конституции и Духовные Упражнения, - та маленькая книжечка, вот уже несколько веков вдохновляет и оживляет тысячи верных сынов Игнатия по всему миру. Иньиго Лойола – имя Игнатий
он взял около 1540 года из почтения к антиохийскому епископу-мученику – был обращенным, который, однажды уверившись в том, какова воля Бога в отношении всей его жизни, продолжал искать этой воли в каждой ее детали. Он был младшим сыном в баскской дворянской семье, которая была достаточно влиятельна, жаждала приключений и совершала свою “законную” долю греха. Он предавался мирской славе и удовольствиям до 23 лет, когда во время болезни в Лойоле ему открылась жизнь в Духе. Прочитал тогда две книги, которые сосредоточили его мысли на Христе, Чьим выдающимся служителем ему предстояло стать, и на святых, на которых ему хотелось походить. Он размышлял и задавался вопросами о “духах”, которые, как он чувствовал, действуют внутри него, некоторые – тревожа его, другие – утешая, и научился распознавать истинное и ложное. Этот опыт “распознавания” сопровождал его всю жизнь. Отказавшись от своих надежд, он оставил мир людской славы, чтобы проводить свою жизнь в молитве и аскетизме в Манресе, терзаясь искушениями и сомнениями. Это тяжкое учение, в котором Бог относился к нему, “как учитель к ребенку”, помогло ему преодолеть свою склонность к несдержанности и неблагоразумию. Глубоко сожалея о своих грехах и беспорядочной жизни, он попросил о милости испытывать отвращение к миру, но его духовное самолюбие не было болезненным. Игнатий лицом к лицу увидел распятого Христа, умершего за его грехи. Все его существо жило одним ощущением чуда, что он прощен и спасен, и тем, что он позже стал называть “близостью с Богом”. “Что я делаю для Христа?”, “Что я буду делать для Христа?” Эти беседы господина со слугой, друга с другом простираются за пределы жизни Игнатия, так что его грехи вместе с грехами всего человечества объемлются искупительным замыслом пресвятой Троицы. Его размышления и мистический опыт, дарованный ему Богом, помогли ему стать апостолом с твердым намерением ради любви ко Христу спасать души и вести их к совершенству. Позже его идеалы разделили другие люди, его товарищи, которые, в свою очередь, стали распространять и защищать веру проповедью и служением в мире, таинствами и всевозможными делами милосердия. Игнатий непрестанно призывал их к чистой любви к Иисусу Христу, уча их искать Его славы и спасения душ, пока они не достигнут совершенства в любви к Богу и в служении Ему. Деятельная натура обращенного приобрела твердое и определенное направление. Новообращенный решил стать паломником – человеком, который считает себя странником на земле и хочет таким быть. Он уповал на одного лишь Бога. В течение 14 лет он пешком путешествовал по Испании, Франции, Италии, Фландрии и Англии, и совершил паломничество в Иерусалим, где хотел остаться. Его понимание собственного внутреннего состояния со всеми его взлетами и падениями прояснилось благодаря встречам со множеством разных людей. Озарение, посетившее его на берегу Кардонера, многому научило его в духовном и умственном смысле. Он увидел жизнь в новом свете, и это так потрясло его, что он часто говорил об этом в последующие годы. Увидел, что все хорошее и все дары даются свыше мудрым и всемогущим Богом, что они возвращаются к Нему и что человек должен сделать со своей стороны все возможное, чтобы вернуть Ему их. Нельзя сказать, что это новое видение полностью изменило его. Умножая свои связи с людьми и постепенно, с большим или меньшим успехом находя верные образцы поведения благодаря своему жизненному опыту, он продолжал учиться искусству благоразумия и осуществлял la discreta caridad, умение, без которого не обойтись человеку, чья жизнь требует стольких важных решений. Даже желая “жить с одним лишь Богом” в мире, Игнатий проявлял свою потребность в общении с другими людьми: потребность отдавать и получать. Бог хотел, чтобы он шел именно этим путем, но он знал, что не сможет быть настоящим апостолом для других, если не будет в то же время “добродетельным и ученым”, как будет позже написано в “Конституциях” (“Уставе”) иезуитов. Когда Игнатий учился, ему пришлось встретиться со многими представителями церковных властей; исповедниками, экзаменаторами, инквизиторами, монахами и епископами, а также с мирянами – мужчинами и женщинами; все они помогали ему конкретизировать желание “помогать душам”. Его молитва, апостольство и учеба постепенно слились в единое целое. Его забота о личном совершенстве стала неотделима от его заботы о совершенстве каждого человека, которого он встречал. Будучи студентом, в Алкале, Саламанке и Париже, он едва ли подозревал, что станет основателем монашеского ордена. Ему нужно было обрести зрелось, стать совершеннее, извлечь пользу из встреч, которые даровал ему Господь на жизненном пути, прежде чем он смог собрать вокруг себя “сотоварищей Господа” и они решили никогда не расставаться и образовать религиозную организацию, основанную на послушании. Общество Иисуса, которое сначала было основано неформально, позднее стало частью церковных структур, чтобы осуществлять в жизни все связанное с его особой харизмой. Кроме того, юридический статус Общества был духовной движущей силой, заставлявшей его членов устремляться все дальше на пути служения нашему Господу. Закон любви и милосердия Святого Духа, который при определенных обстоятельствах может действовать и без правил, тем не менее, является тем пульсом, оживляющим письменные уставы. Игнатий не придавал “Конституциям” (“Уставу”) вида замкнутой системы: рожденные из “распознавания”, они не только определяют идеал Ордена, но и отражают его жизнь. Они – продукт опыта иезуитов, но в то же время они побуждают иезуитов к распознаванию, индивидуальному и общинному. Игнатий основал орден священников, которым помогают другие монашествующие. Апостольская цель общества была воплощена в священстве, которое считалось в то время лучшим источником помощи душам. Игнатий хотел, чтобы в его ордене состояли священники, которые отличались бы чистотой своей христианской жизни и ученостью. Для него, поборника частого причащения, литургия была священной жертвой, которую он просил Бога принять за его благодетелей; также, как показывает его “Духовный дневник”, она была для него событием, посредством которого его настойчивая молитва восходила через размышление об Иисусе Христе к Отцу Света, помогая ему обрести те милости, в которых он нуждался, чтобы хорошо исполнять свою работу. В литургическом календаре Католической Церкви день памяти св. Игнатия приходится на 31 июля. Диего Лаинес
(Diego Lainez) ...невысокого роста и утонченный; его большие глаза были светлы и полны жизни, его ум - быстр и точен, его фигура - благородна, глубока, серьезна, великодушна, решительна и непоколебима" До собрания первой Генеральной Конгрегации прошло два года после смерти Игнатия. Напряженные отношения между папой Павлом IV и Филиппом II, королем Испании, создавали непреодолимые препятствия для приезда испанцев в Рим. Папа был калабрийцем и неприязненно относился к испанцам. Начало конфликта с Филиппом 2 ознаменовалось обыском иезуитских домов (это случилось еще при жизни Игнатия). Иезуитов подозревали в хранении оружия и участии в заговоре. Люди, близкие Обществу, так сказали о Павле 4; "..четверти часа было бы достаточно, чтобы уговорить его запретить Общество". Правление Павла IV ознаменовалось также приостановкой Триденского собора, возобновлением деятельности Инквизиции и изданием в 1557 г. "Index Librorum Prohibitorum" (Индекса запрещенных книг), который "запрещал все, что не было строго католическим". В индекс вошли все произведения Эразма. "Так как его грамматические книги были были основой иезуитского образования, эта мера вызвала ропот". Второй причиной задержки оказались сами иезуиты. В 1554 г., во время своей болезни, Игнатий назначил Иеронима Надаля вице-генералом. В 1556, в виду приближающейся смерти, Игнатий предал управление Обществом Поланко, так как Надаль отбыл в Испанию. После смерти Игнатия Поланко собрал в Рим некоторое число профессов, которые избрали его вице-генералом. Возникли разногласия по поводу того, кого из двух вице-генералов следует сделать преемником, но Надаль разрешил все споры, сказав, что поддержит кандидатуру Лаинеза, если он будет избран Конгрегацией генеральным настоятелем. Николас Бобадилья, этот святой, но непредсказуемый и непостоянный человек, выступил против того, чтобы Общество управлялось одним человеком, предлагая главой "кабинет отцов-основателей". Он направил Папе меморандум с критикой Конституций и своим видением Общества, но при слушании дела, которое был назначен разрешать кардинал Гизлиери (Ghislieri), доминиканец, Надаль с легкостью опроверг все аргументы Бобадильи, так что последний в конце концов признал свою неправоту и отступил. Генеральная Конгрегация обратилась к нему с письмом, в котором в вежливой и недвусмысленной форме заявила о своем единодушном решении следовать Конституциям. Павел IV пришел в негодование и вызвал к себе отца-генерала. На аудиенции, данной Лаинезу и Сальмерону, категорически потребовал пения Литургии часов в хоре и избрания генерала лишь на три года, как во всех прочих орденах. Иезуиты вынуждены были подчиниться, хотя в Конституции, одобренные 1-ой Генеральной Конгрегацией и изданные как "Constitutiones Sotietatis Iesu", изменения никогда внесены не были, была лишь добавлена 159-ая страница с комментариями о вышеупомянутых воапросах. Через год, 18 августа 1559 г. Павел IV умер. Лаинез был выдвинут одним из кандидатов на пост Папы и на первом голосовании получил 12 голосов, но спешно покинул Рим, чтобы избежать возможного избрания Папой. Кардиналы избрали Джованни Анджело Медичи (Giovanni Angelo Medici), Пия IV, который объявил распоряжение Павла IV о хорах и генерале в Обществе Иисуса его личным мнением, а не исходящим от Святого Престола. 159-ая страница была изъята из издания, с комментариями же Лаинеза, создаваемыми при деятельной помощи Надаля, Конституции становились все более жизненными, Лаинез, в 1546 и в 1547 участвовавший в Тридентском соборе и оставивший значительный след в работе собора в Болонье (1547), был напрвлен Пием IV сначала на религиозный диспут в Пуасси, во Франции, где пытались достичь примирения католики с протестантами, а затем на завершающую сессию собора в Триденте, где он первым среди папских богословов говорил о Евхаристии. Сам он не мог посвятить много времени выполнению своих обязанностей генерального настоятеля, но он мог всецело положиться на неутомимого путешественника Иеронима Надаля, который продолжал важнейшую работу, изначально порученную ему Игнатием: посещал общины иезуитов и, используя свой необычайный ум и мудрость, объяснял людям различных национальностей цель, структуру и дух Конституций. В те ранние дни не было человека, который бы больше потрудился ради созидания единства разума и сердца среди иезуитов, чем этот человек, наделенный способностью вдыхать в страницы Конституций жизнь самого Игнатия. Лаинез, человек большого ума, о котором Рибаденейра (Ribadaneira) сказал "..невысокого роста и утонченный; его большие глаза были светлы и полны жизни, его ум - быстр и точен, его фигура - благородна, глубока, серьезна, великодушна, решительна и непоколебима", издал несколько работ, среди которых важнейшая - "Disputationes Tridentinae". В период исполнения Лаинесом обязанностей генерала количество провинций Карл V, король Испании, требует Франциско Борджиа в свое личное подчинение, чему Лаинез сопротивляется и оказывается сильнее, принуждая короля разрешить Борджиа работать в Испании. Начинаются преследования иезуитов в Венеции, возникают трудности в Германии, погибают несколько иезуитов в Индии. В 1559 г. в "Индекс" добавлены несколько новых книг, среди них "Audi, Filia" Иоанна Авильского, "Молитвенник" Луис де Гранада, архиепископа Толедского и "Труды христианина" Франциска Борджиа. Генерал инквизиции включил в "Индекс" эти книги по настоянию Мелькор Кано, который везде подозревал ересь и был открыто враждебен к иезуитам. Борджиа, чтобы избежать ареста, на долгих 12 лет покинул Испанию. В 1559 Индекс запретил все религиозные книги на испанском языке, в особенности рукописные. Под запрет попали и "Духовные Упражнения", которые еще не были напечатаны в Испании. Ректор иезуитской коллегии в Севилье в спешном порядке собрал все экземпляры этой книги, имевшиеся у послушников, и сдал их Инквизиции. "Духовные Упражнения" смогли быть изданы в Испании лишь в 1615 году. Лаинез умер 19 января 1565 года в Риме. Лоренцо Риччи
О. Лоренцо Риччи родился 2 августа 1703 г. во Флоренции, второй из пятерых детей в дворянской семье. Вступил в Общество 16 XI 1718 г. в Риме. Профессор философии в Сиене и Риме и богословия в Римской коллегии. Секретарь Общества (1755-1758). Избран генералом 21 V 1758 г. на XIX Генеральной Конгрегации. Управлял Обществом до его ликвидации 21 VII 1773 г. В период его правления папа Климент XIII подтвердил Уложения Института Общества и защищал Орден во время нападок на него в Португалии (1759), Франции (1762) и Испании (1768). В 1773 г. генерал арестован и заключен в Замок Архангела Михаила, где и умер через два года. 21 мая 1758 года XIX Генеральная Конгрегация избрала главой Ордена пятидесятипятилетнего флорентийца Лоренцо Риччи. Риччи преподавал риторику, философию и богословие, и проявлял на этом поприще быстрый и острый интеллект. Также он был секретарем Общества в течение двух с половиной лет, но ни разу - настоятелем. Человек широкого академического профиля, он принял свои новые обязанности, не обладая практическим опытом административной работы. Лоренцо Риччи был избран 21 мая 1758 года, как раз в этот период напряженных отношений между Португалией и Ватиканом. Чуть раньше, 3 числа того же месяца, умер Папа Бенедикт IV, а его преемник, Климент XIII, сразу же выказал свое отношение к португальской проблеме, объявив о своем желании, чтобы Салданья провел инспекцию с должным тщанием и милосердием по причине огромного вклада Общества в дело Церкви. Риччи возглавлял Общество в то время, когда Церковь потерпела это сокрушительное поражение. На долю нескольких генералов до него, особенно Аквавивы и Тамбурини, выпали долгие и тяжелые страдания, Португалия стала первой на этом пути. Главной фигурой тут был Себастяьн Жозе де Карвалью, который пользовался полным доверием короля Иосифа I. Ситуация, сложившаяся в отношениях между Климентом и Карвальо получила неожиданный поворот 3 сентября 1758 года. В ту ночь было совершено покушение на жизнь короля. Монарх остался в живых, но Карвальо ухватился за блестящую возможность. Нападение было окутано покровом тайны, а слухи лишь сгущали этот покров. Одна из версий связывала покушавшуюся сторону с благородной фамилией Де Тавора. Государственный чиновник и лакей Карвальо, Игнасио Ферейра, обвинял Общество. Спустя три месяца, 13 декабря 1758 года, полиция арестовала несколько членов семьи Де Тавора, а все иезуитские дома были окружены войсками. 11 января 1759 г. десять иезуитов, обвиненных на основании показаний, полученных под пытками от герцога Авейро и других, были арестованы как заговорщики против Иосифа I‚ а через шесть дней король издал приказ о конфискации всей собственности иезуитов. Голословные обвинения Общества не убедили Ватикан. Нунций пытался добиться четкой и точной информации от Салданьи, но у него ничего не вышло. Король объявил, что разрешит тем, кто еще не принес окончательных обетов, остаться в Португалии, если те попросят кардинала Салданью освободить их от первых обетов. Сдались лишь немногие. Считая тех, кто был в миссиях за океаном, из 1700 членов Португальской ассистенции около шести седьмых остались верны Обществу. Следующей страной, в которой было уничтожено Общество, стала Франция. Расшатавшимся камешком, который привел в движение эти глыбы и начал лавину бедствий, стали необдуманные и опрометчивые действия одного-единственного иезуита. Антуан Лавалет, настоятель миссии на Мартинике, запутался в финансовых проблемах, и Обществу было вызвано в суд. Как только парижский Парламент посадил иезуитов на скамью подсудимых, янсенисты и галликанцы объединились и, пользуясь юридическими тонкостями, добились уничтожения Общества. Весь процесс, от неудачи Лавалета до королевского декрета о роспуске, длился девять лет. Аббат Шовелан, в глубине души питавший к Обществу самые враждебные чувства, обратился к судьям ‚ нарисовав мрачную картину Конституций. Хотя периодические пересмотры Конституций, проводившиеся французским Парламентом аж с 1660 года, сводили речь Шовелана к абсурду, судьи приказали иезуитам предоставить экземпляр на рассмотрение. Затем вмешался король. Решительно продемонстрировав свою власть, 30 мая он сообщил Парламенту, что сам намерен изучить Конституции Общества.Их он передал специальной комиссии Королевского совета и таким образом добавил еще один инцидент в длинный ряд разногласий между королем и Парламентом. 6 августа 1761 года, через три месяца после вынесения решения суда по вопросу финансовых обязательств Общества не в пользу последнего, Парламент, вновь перехватывая инициативу, приказал публично сжечь произведения двадцати трех иезуитов‚ и запретил Обществу принимать новых послушников. Далее, он постановил, чтобы в городах, где есть какие-либо школы, кроме иезуитских, Общество должно закрыть свои колледжи к 1 октября 1761 года; там, где других школ нет, - к 1 апреля 1762 года. Королевский совет сделал несколько неуклюжих попыток спасти Общество. При одной из них, весьма замысловато разработанной, играя на патриотизм, члены королевского совета обрисовали образ иезуитов как преданных сынов Франции. Они составили декларацию, которую попросили иезуитов подписать. В этом документе были заверения и в отрицании При всем этом хождении по краю пропасти он не только не спас Общество, но и получил уничтожающий выговор от Риччи. Генерал отчитал французских иезуитов в том, что они отреклись от принципа особой преданности Папе; напомнил, что подписавшие предстанут пред Божьим судом; объявил, что для Общества лучше погибнуть, чем выжить благодаря греху, и что, начав свое бытие как орудие служения Святому Престолу, оно должно окончить свою жизнь так же. На этих злосчастных иезуитов также обрушился гнев Папы Климента XIII, который выразил свое негодование по поводу их торжественных заверений в том, что он назвал "противоречащим правам и власти Святого Престола". Никогда еще Общество во Франции не оказывалось в столь плачевном положении - всеми покинутое, приговоренное Парламентом к уничтожению и получившее серьезные порицания от генерала и Папы. В январе 1762 года монарх, будучи в миролюбивом настроении, попытался подойти к делу с другой стороны: изменить статус Общества, исказив его Устав. Герцог Шуазель, занимавшейся иностранной политикой правительства, безапелляционно заявил Риччи, что единственной надеждой генерала спасти Орден во Франции было бы отказаться от своей власти по причине несовместимости ее с законами этой страны и назначить французского генерального викария, который правил бы французскими провинциями в соответствии с законами королевства. Шуазель настаивал на немедленных действиях, угрожая, что в противном случае король бросит Общество на съедение парламентским львам. Риччи ясно понимал не только то, что требуемое Шуазелем превышало его полномочия, но и то, что это подвергло бы французские провинции опасности возникновения в них своего особого духа, чуждого основной части Общества. Генерал категорически отверг это предложение. Папа Климент XIII полностью поддержал его. 6 августа 1762 года, тот же самый Парламент объявил, что так называемое Общество Иисуса, во Франции запрещается. Этот общий декрет был дополнен несколькими конкретными директивами: всем иезуитам предписывалось выйти из своих общин и разорвать всякие связи с Обществом где бы то ни было; далее, каждый иезуит должен был воздерживаться от занятий в университетах, а также от Испания была третьей страной, в которой объявили об упразднении Общества. Избегая французского изнурительного юридического маневрирования и португальских скандалов и неразберихи, испанское правительство действовало тихо и быстро. 26 марта 1766 года в Мадриде вспыхнуло антиправительственное восстание. Людей возмущала финансовая политика властей. Некоторые иезуиты защищали право людей протестовать против инфляции. Пользуясь этими немногочисленными высказываниями, власти превратили вспышку общественных беспорядков в выпад иезуитов против короля. На особом заседании суда под названием "Чрезвычайный Совет Кастилии", где все - и судьи, и свидетели, и сама процедура - было покрыто завесой секретности, враги Общества выработали план действий. Из Неаполя маркиз Бернардо Тануччи, близко знавший Карла III, еще когда тот был королем Неаполя, упорно навязывал испанцам свое мнение. Он убеждал их последовать "блестящему примеру" Португалии и Франции, воспользоваться благоприятным моментом и изгнать подстрекателей мятежа. 27 февраля 1767 года Карл III издал тайный декрет об изгнании иезутов. Затем начался процесс, незабываемый в своей основательности, эффективности и секретности. У графа де Аранды, назначенного руководителем операции, имелись копии королевского повеления и конкретных указаний по его исполнению, составленных лично самим графом. 20 марта они были разосланы в запечатанных пакетах должностным лицам городов, в которых были дома иезуитов. В полночь отряд военных забарабанил в дверь Императорскокого мадридского Колледжа; разбуженных иезуитов собрали в трапезной и зачитали им королевский декрет об изгнании; им приказали уехать немедленно, взяв с собой лишь одежду, которая была на них, требники, молитвенник, немного нюхательного табака, шоколада и смену платья, если она у них была. Еще до рассвета все двести изгнанников Мадрида уже были в пути. Два дня спустя еще около 2700 иезуитов направлялись к указанным им портам. Не прошло и года, как 2300 иезуитов из Мексики, Южной Америки, с Филиппин безжалостно согнали на корабли, отплывающие в Европу. Опустели 188 колледжей и 31 семинария, как в самой Испании, так и за ее пределами.Как и в Португалии, в Испании дальнейшими действиями правительства стало открытое выступление против Церкви. На следующий год Карл III издал высочайший указ, по которому все папские буллы, бреве и эдикты, касающиеся испанских государств, за исключением вопросов совести, перед обнародованием должны были быть представлены на рассмотрение Совету Кастилии. Рода в своем письме Де Шуазелю выразил настроение правительства Испании: "Мы убили сына. Теперь нам ничего не остается, кроме как совершить подобное деяние против матери, нашей Святой Римской Церкви". В июле 1967 года Тануччи объяснял Роде придуманный им дипломатический силлогизм: "то, что делают Испания и Франция, следует делать и Неаполю; но Испания и Франция распустили Общество, следовательно, Неаполь также должен его распустить. В лице шестнадцатилетнего короля Фердинанда I, оставшегося при своем мнении, Тануччи столкнулся с неожиданным препятствием. Тогда он создал "Комиссию по злоупотреблениям", набрав в нее своих политических приспешников, которые послушно, как попугаи, повторили любимые обвинения министра против Общества и призвали короля последовать примеру своего отца, Карла III Испанского. Фердинанд уступил. 20 ноября 1767 года войска оцепили все дома иезуитов в Неаполе. Небольшое бурбонское государство Парма не могла позволить себе отстать от более знаменитых членов королевской семьи. Гийом дю Тийо, переписывавшийся с Вольтером, бывший близким другом Роды, восхищавшийся Карвальо и являвшийся первым министром при шестнадцатилетнем герцоге Фердинанде, не мог стерпеть того, что политика Пармы не повторяет в точности испанскую. Поэтому в ночь с 7 на 8 февраля 1768 года войска окружили дома иезуитов, собрали членов общин и препроводили их, числом около ста семидесяти человек, к границе. Большинство отправилось в Болонью. Герцог де Шуазель, ставленник Мадам Помпадур, обладавший большим опытом дипломатической работы в Риме, Вене и Париже, продвигал идею, согласно которой дворы Бурбонов должны были объединиться и "настаивать и принуждать Папу" распустить Общество. Карвальо замахивался еще шире и предлагал Лиссабону и Вене присоединиться к всеобщему давлению на Рим. 21 апреля 1767 года Де Шуазель написал маркизу д'Убетерре, французскому министру в Ватикане: "Если бы Папа был сильной, просвещенной и благоразумной личностью, он непременно пришел бы к следующему решению: Общество следует распустить..."42 Тем не менее Климент XIII, хотя и был робким, неуверенным в себе человеком, смог почерпнуть силы в своем государственном секретаре, кардинале Луиджи Торриджиани, и целеустремленно встал на защиту Общества. За это он много пострадал в последний год жизни - с января 1768 года по февраль 1769. Ситуация обострилась после того, как возникла проблема, изначально не имевшая отношения к иезуитам. Герцог Пармы издал серию указов, направленных против Церкви. Папа Климент в булле от 30 января 1768 года аннулировал эти указы. Бурбоны истолковали этот случай, как нападение Папы на светских правителей и, в свете Семейного Договора от 15 августа 1761 года, встали на защиту одного из меньших членов своего альянса. Де Шуазель призывал к оружию: "Честь монархов - участников Семейного Договора требует, чтобы мы не позволяли безнаказанно оскорблять князей королевского дома."43 Через шесть месяцев Франция и Неаполь начали открытые действия против Папы. Неаполитанские войска взяли папские города Беневенто и Понтекорво, а Авиньон и Венсан пали пред натиском французских войск. Дипломаты признавали, что, благодаря своим завоеваниям, Бурбоны получили важное преимущество перед Папой, чтобы получить от него приказ о роспуске Общества. В январе 1769 года испанские, неаполитанские и французские послы передали Клименту категорические и безапелляционные требования своих владык: принять их королевскую волю. С потрясающей смелостью семидесятишестилетний понтифик ответил прямо и коротко: "нет"‚ заметив, что скорей согласится отрезать себе обе руки, чем позволит распустить Общество. Через несколько дней после аудиенции с Д'Убетерре, 2 февраля 1769 года, отважный Папа скончался от сердечного приступа. Через тринадцать дней начались заседания конклава, и "иезуитский вопрос" не был забыт заседателями. Разные кардиналы были осторожно и всесторонне рассмотрены, а для Бурбонов отношение кандидата к иезуитам стало одним из основополагающих факторов для оценки его пригодности на роль папы. Ганганелли не согласился распустить Общество в обмен на избрание его Папой, но туманно заметил, что если каноническое право не будет попрано, то он рассмотрит возможность роспуска Ордена Иезуитов. 18 мая 1769 года Ганганелли был избран, и принял имя Климента XIV. Де Шуазель рекомендовал оказывать на Папу постепенное и осторожное давление. Памятуя о том, что папский Авиньон был захвачен французскими войсками, он боялся, что Климент предложит обмен - роспуск Общества взамен на возвращение территорий. Исповеднику Карла III не терпелось приблизить канонизацию испанской монахини Марии де Агреда и ускорить догматическое определение Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, и он убедил короля ослабить давление - хотя бы ненадолго. В остальных странах Европы Бурбоны были заинтересованы в как можно скорейшей развязке. 30 ноября 1769 Климент сдался и официально, в письменном виде пообещал Карлу III распустить Общество. Развязка не заставила себя ждать. В июне Моньино усилил давление. Чтобы заставить Папу побыстрее принять решение, он подкупил двух ближайших советников Климента. Оказавшись в тисках дипломатии Бурбонов, Папа в конце концов сдался, и 8 июня он подписал буллу о роспуске Общества во всем мире. Он озаглавил этот указ Dominus ac Redemptor. Вторым указом Gravissimis ex causis Климент создал особую комиссию из пяти кардиналов, которой он поручил сообщить иезуитам об их судьбе и заняться решением многочисленных процедурных проблем, которые неизбежно должны были всплыть в ходе такой обширной операции. 9 августа Папа встретился с этими кардиналами и назначил 19 августа 1773 г. датой выпуска Dominus ac Redemptor. Декрет Dominus ac Redemptor - весьма длинный документ, состоящий из сорока пяти параграфов. В первом параграфе Климент задает тон: наш Господь и Искупитель пришел на Землю как Князь Мира. Климент считал, что его обязанностью является сохранить эту миссию мира, переданную Христом Его апостолам, сохранить ее в Церкви, не только путем поощрения учреждений, способствующих этой миссии, но и посредством уничтожения учреждений, мешающих мирному существованию. Декрет делится на две основные части: в первой Папа перечисляет причины, которые, согласно его суждению, вынуждают его распустить Общество, и вторая, функциональная часть, в которой он заявляет о роспуске и перечисляет разные способы претворения решения в жизнь. В первой части Климент называет различные случаи в истории Церкви и выводит следующее: роспуск монашеского ордена может произойти не только в результате серьезных преступлений, совершенных его членами, но и в том случае, если оно ставит под угрозу гармонию и спокойствие в Церкви. Он привел длинный список обвинений против Общества, но не сказал ни слова о весомости этих обвинений. Он сообщил, что в истории Общества оно зачастую встречалось с серьезной критикой, и поэтому происходили жесткие споры и разногласия, но не сказал, что критика была заслужена. Он припомнил беспокойство предыдущих пап насчет волнений среди католиков по поводу доктринального учения иезуитов, но не обвинил в этом Общество. Декрет Dominus ac Redemptor распустил Общество, не осудив его. И при этом, под влиянием Испании, в декрете были перечислены только те неприятные моменты истории, которые напоминали о раздорах и разногласиях, и ни слова не было сказано о длинном списке иезуитов - мучеников и исповедников. Риччи окончил свои дни заключенным в Замке Святого Ангела. Моньино, стремящийся к торжественному завершению дела, заставил Папу взять под стражу генерала и его ассистентов по обвинению в преступлениях. 23 сентября 1773 года врата Замка Святого Ангела закрылись за семидесятилетним Риччи. Этот замок ему предстояло покинуть только после смерти, через два года. Ему не позволяли писать, забили окна, установили вооруженную охрану, зимой не позволяли даже небольшого огня, лишили утешения совершения Мессы. Злонравный, скупой чиновник урезал отпущенное ему продовольствие вдвое. На нескольких тайных заседаниях до января 1774 года должностные лица допрашивали его относительно Общества. Ничто не свидетельствовало против Риччи. И все же следователи тянули время и отказывались объявить приговор, который требовала справедливость. Риччи апеллировал к комиссии кардиналов по роспуску Общества‚ и получил ответ: "Провидение разберется". Когда Пий VI был избран в 1775 году, Риччи в трогательной простоте обратился к нему за правосудием. Новый Папа решил освободить его и его ассистентов, но Бурбоны через Флоридабланку возразили, что честь их королевских домов находится под угрозой. Несмотря на протесты Испании, Пий выпустил некоторых ассистентов в июле и августе, но прежде, чем он смог сделать тот же самое для Риччи, генерал умер 24 ноября 1775 года. За несколько дней до смерти Риччи принял Святое Причастие. Пред Святыми Дарами в руках священника Риччи зачитал торжественное заявление, объявляя, что, полностью сознавая, что вскоре ему предстоит предстать на суд перед Богом Истины, он говорит, что Общество не подавало никаких причин для роспуска, как и он - для заключения. Так завершилась одна из жесточайших трагедий в старой крепости на Тибре. Список использованной литературы.
1. Быков А.А. И. Лойола, его жизнь и общественная деятельность. – М.,1990. 2. Губер Ж. Иезуиты. – М., 1998 3. Михневич Д.Е. Очерки из истории католической церкви (Иезуиты). – М., 1983. 4. Лотц Йозеф. История церкви. – М., 1999. 5. Тальберг Г. Орден иезуитов. – М., 2000 6. Фарузи Ф. Иезуит: семантическая эволюция этого слова.//«Символ»,-1991, - № 26.
| |||||