Главная Учебники - Разные Лекции (разные) - часть 18
поиск по сайту правообладателям
|
Образец русского предпринимателя
Сергей Васильевич Перлов
Каким современному образованному человеку представляется идеал христианина-благотворителя? Это должен быть человек богатый, но живущий не ради своего богатства. Человек, призревающий нищих и убогих, жертвующий значительные средства на ремонт и строительство храмов, – и вместе с тем не афиширующий свои благие деяния, а смиренно склоняющий голову перед теми людьми, кто их принимает. Когда-то, при трех последних государях, в России был «Золотой век» благотворительности. Повторить его все никак не получается. Причина проста: российское предпринимательство от мультимиллионеров до провинциальных лавочников было все-таки на порядок более христианизировано, чем сейчас. Соответственно, из его среды вырастали порой миллионеры-праведники, служившие этическим образцом для тысяч богатых людей. К концу XIX века благотворительность в России стала настолько масштабным общественным явлением, что в 1892 году была создана специальная комиссия, в ведении которой были законодательные, финансовые и даже сословные аспекты благотворительности. Важнейшим итогом работы комиссии можно считать обеспечение прозрачности благотворительной деятельности в России, открытости и доступности всей информации, включая финансовую, для всех слоев общества. С конца XIX века в стране устанавливается общественный контроль над благотворительностью, результатом чего явился рост доверия в обществе к деятельности благотворителей и, как следствие, новый небывалый рост числа жертвователей. К началу XX века общественная и частная благотворительность становится в царской России явлением повсеместным, не на словах, а на деле доказывая широту Великой Русской Души. Музеи, библиотеки, школы, картинные галереи, выставки – вот спектр благотворительной деятельности русских меценатов, фамилии которых навсегда вошли в историю России: Третьяковы, Мамонтовы, Бахрушины, Морозовы, Прохоровы, Щукины, Найденовы, Боткины и многие другие. 1902 год стал, по истине, знаковым для Российской благотворительности: Савва Морозов жертвует 300 тысяч рублей (гигантские по тем временам деньги) на постройку нового здания Московского художественного театра (так тогда назывался МХАТ), а его двоюродный брат Викула – 400 тысяч рублей на строительство детской больницы, которая с тех пор носит название «Морозовская». Благотворительность в Советской России − раскол между государством и обществом
Традиция российской благотворительности была нарушена революцией 1917 года. Идеология революции не допускала никаких форм благотворительности. Официальная идеологическая позиция по отношению к благотворительности была отражена в Большой советской энциклопедии, изданной в 1927 году. Там благотворительность трактовалась как «явление, свойственное лишь классовому обществу», тогда как «социальному строю СССР чуждо понятие благотворительности». Благотворительные общества и учреждения
Деятельность благотворительных обществ (речь о 1890-1900 годах) сводилась к оказанию помощи нуждающимся деньгами или вещами, а также к учреждению и содержанию различного рода благотворительных заведений в рамках направлений деятельности общества. Благотворительные общества иногда объединялись в союзы, а иногда они имели довольно сложную многоступенчатую структуру, возглавляемую центральными органами, дающими направление деятельности всей системе. В России к 1902 году функционировало 11040 благотворительных учреждений (4762 благотворительных общества и 6278 благотворительных заведений). Все благотворительные учреждения, действовавшие на территории России, несмотря на их общественный характер, состояли в ведении и надзоре министерств и ведомств, таких как Министерство внутренних дел, Ведомство православного исповедания, Министерство финансов, Министерство юстиции. Благотворительные учреждения России оказывали помощь взрослым и детям путем организации дешевого бесплатного обучения (школы, мастерские, классы), проживания (ночлежки, квартиры, комнаты, общежития), питания (столовые, чайные), трудоустройства (работные дома, рукодельни), лечебной помощи (больницы, амбулатории, врачебные пункты). Как правило, одна благотворительная организация оказывала сразу несколько видов помощи. Специальным законодательным актом, общим для всех благотворительных организаций, был «Устав об общественном призрении» в России. Он регулировал деятельность благотворительных учреждений, создаваемых частными лицами. В Уставе предусматривалось, что создание благотворительных обществ и частных благотворительных заведений должно производиться в разрешительном порядке (ст. 175 Устава). Право утверждения уставов благотворительных обществ и частных благотворительных заведений предоставлялось Министерству внутренних дел с тем, однако, чтобы уставы были представлены в Кабинет Министров в случаях включения в них каких-либо правил, льгот и преимуществ, не предусмотренных названным законодательством и требующих Высочайшего разрешения (ст. 443 Устава). Частные благотворительные организации, в отличие от государственных, «не дозволялись к открытию, пока они не будут иметь своих средств, необходимых для их содержания» (ст. 442 Устава). Разрешительный порядок учреждения благотворительных обществ и учреждений был усовершенствован в 1897 г. Были разработаны нормальные (примерные) уставы, такие, как Примерный устав общества пособия бедным, Устав попечительского общества о доме трудолюбия. После принятия этих нормативных актов порядок создания благотворительных организаций стал явочно-нормативным. Нормативные уставы определяли общий порядок организации и деятельности благотворительных обществ и учреждений. В уставах предусматривались цели организации, состав членов, порядок формирования средств, органов управления, порядок прекращения. Благотворительное общество могло состоять из неограниченного числа членов, уплачивающих членские взносы или обязывающихся содействовать обществу личным трудом в достижении его целей. Члены, в зависимости от участия в делах общества, делились на почетных, действительных и соревнователей (сотрудников). Почетными признавались «лица, оказывающие обществу услуги выдающимися пожертвованиями или иным образом способствующие успешному развитию деятельности общества». В некоторых уставах они именовались благотворителями. Действительные члены – лица, участвовавшие в деятельности общества денежными взносами не ниже определенного размера, которые уплачивались единовременно или ежегодно. Все действительные члены образовывали общее собрание общества, которое являлось высшим его органом. Общее собрание для непосредственного ведения дел избирало правление общества (комитет, совет) и ревизионную комиссию. Нередко для надзора за определенными заведениями общества избирались попечители этих заведений. Денежные средства общества делились на части, которые именовались «капиталы». Капитал, который образовывался из пожертвований с точно определенным назначением, носил название − специальный. Запасной капитал − часть, на образование которой отчислялись суммы по усмотрению Общего собрания. Расходный капитал состоял из поступлений, не перечисленных в специальный и запасной капиталы. В состав специального капитала мог входить неприкосновенный капитал, который образовывался за счет поступлений, сделанных под условием неприкосновенности. Из него можно было заимствовать средства лишь по специальному решению общего собрания членов общества. Расходование остальных капиталов осуществлялось также по решению общего собрания посредством утверждения сметы общества на каждый год или по особым постановлениям. Часть средств благотворительных обществ могла обращаться в государственные или гарантированные правительством процентные бумаги. Из средств благотворительных обществ выдавались пособия нуждающимся. Решение о выдаче и предельном размере такого пособия принималось общим собранием. В исключительных случаях пособие могло быть выдано по разрешению председателя правления под его личную ответственность с последующим обязательным доведением до сведения правления. Во время Первой мировой войны 1914 г. благотворительность в России приняла еще более массовый характер. Возникла большая сеть благотворительных организаций, носивших патриотический характер, оказывающих помощь русским солдатам и офицерам (например, Всероссийский союз помощи больным и раненым воинам). Выражением идеала русского благотворителя на рубеже XIX−XX столетий стал Сергей Васильевич Перлов, выходец из московской купеческой среды. Ради величайшей заповеди – любви к ближнему – он фактически оставил свое дело, чайную торговлю, и целиком посвятил жизнь служению христианским идеалам. С.В. Перлов был, несомненно, очень крупной фигурой своего времени. На это указывает хотя бы тот факт, что о нем, в связи с одной масштабной благотворительной затеей, вспоминает в 1898 году граф Л. Н. Толстой. Тем не менее, сведения о жизни и делах С.В. Перлова скудны, их приходится собирать буквально по крупицам: он отнюдь не стремился увековечить свое имя для потомков. Чаеторговец
Все началось в далеком XVIII веке. Московский купец Иван Михайлович, прихожанин церкви Алексия Митрополита, что в Рогожской слободе, имевший собственный дом на Большой Алексеевской улице, записался в купеческую гильдию. То были самые первые петровские купеческие гильдии, предшественники екатерининских. Его сын Алексей в 1787г. Открыл в Москве розничные чайные лавки, а в 1807г. принял загадочную фамилию Перлов. Так и неизвестно от чего она произошла, но в дворянском гербе Перловых изображены 6 жемчужин – перлов. Возможно, фамилия и явилась от жемчуга. Важно отметить, что Перловы, в отличие от многих известных в Х1Х веке купеческих кланов, имели корни не в одном из старообрядческих «согласий», но в православии. Исторической заслугой купцов Перловых была популяризация чая в России и его широкое распространение среди простого народа. Утром, наливая к завтраку свежезаваренный чай, как-то не задумываешься, сколько трудов было положено на то, чтобы чай стал привычным, доступным, естественным каждому русскому человеку. Дорогой, «аристократический», очень полезный напиток стал не только известен простому населению, но и превратился в «православный», истинно национальный символ традиционной бытовой культуры, который в XIX веке при поддержке властей намеренно противопоставлялся водке. Сергей Васильевич Перлов родился в 1835 году в семье потомственного почетного гражданина Василия Алексеевича Перлова. Династия Перловых берет начало с 1700 года, когда родился Иван Михайлович Перлов, прадед Сергея Васильевича. В 1752 году он значился в приходской исповедной ведомости церкви Алексия Митрополита в Рогожской слободе как московский купец 2-й гильдии. Его сын Алексей Иванович в 1787 году начал в Москве розничную торговлю чаем, а в 1807 году распоряжением Сената ему было позволено принять фамильное прозвище «Перлов» (от «перл» – жемчуг) в качестве официальной фамилии. Дела А. И. Перлова шли успешно, по объявленному капиталу (5 тысяч 20 рублей) он состоял во второй гильдии, что давало ему право оптовой и розничной торговли по всей России. Именно Алексей Иванович сделал первые шаги в области популяризации чая в среде городских «обывателей», ему же принадлежали первые успехи в этом непростом предприятии. А. И. Перлов стал продавать чай только в розницу, к тому же – по более низкой цене, чем конкуренты. Снизить цены ему позволил отказ от услуг посредников и – небывало рискованный шаг – открытие в забайкальской Кяхте собственной конторы по закупке чая у китайцев. Отцом же Сергея Перлова был Василий Алексеевич Перлов – один из сыновей Алексея Ивановича, который вместе с братьями наследовал семейное дело, открывая все новые лавки и продолжая завоевывать столичные и провинциальные рынки. В 1823 году в Москве было открыто сразу несколько фирменных магазинов Перловых, первый из них – на Ильинке. В 1830 году Василий Перлов перешел в первую, высшую, купеческую гильдию, вступление в которую дало ему возможность вести оптовую торговлю по России и за границей, а также право устраивать фабрики и заводы. А в 1836 году он был удостоен звания потомственного почетного гражданина. По указу Александра III в 1887г. – год столетия фирмы Перловых им было пожаловано дворянство – «во внимание к 100-летней деятельности рода московских купцов Перловых на поприще торговли и в воздаяние их заслуг». Фамильным символом стал чайный куст, украсивший нашлемник герба, 6 крупных жемчужин ознаменовали фамилию, а девиз был избран «Честь в труде». Перловы получили и звание Поставщиков Двора с правом изображения государственного герба на этикетках и надписи «придворный поставщик». Немногие купеческие фамилии удостаивались такой чести! Свои фирменные вывески Перловы украшали невероятно красивыми лепными двуглавыми орлами, воспринимавшимися частью архитектурного оформления здания. Кроме Российского двора, Перловы удостоились почетного звания поставщика двора императора Австрийского, короля Румынского, князя Черногорского и Великого Герцога Нассауского. В таких банках продавали чай Перловы
Поистине всемосковские торжества 1 января 1887 года, когда отмечали столетие чайной фирмы Перловых, проходили на 1-й Мещанской при огромном стечении народа. Они начались праздничным богослужением в приходской церкви Адриана и Натальи. Пел лучший в Москве Чудовский хор. А затем в помещении главного магазина был отслужен соборне благодарственный молебен перед образом Спасителя, Иверской иконой и образом св.Пантелеймона. Протоиерей Петр Казанский в своем слове обратился к Перловым: «Столетние юбилеи частных дел − явление слишком редкое в нашем Отечестве… Да благословит же всеблагий Господь ваши добрые начинания, вашу ревность и честность в деле, а более всего да преумножит в вас служение Господу в исполнении Его святых заповедей, и чрез то да продолжит ваш дом и род на многие и многие годы». Не каждая фирма в России удостаивалась такой похвалы. Служение Господу, о котором говорил пастырь, выражалось у Перловых в широчайшей фамильной благотворительности, как социальной , так и церковной. Она началась с деятельности создателя фирмы Василия Алексеевича, который помимо прочего занимал пост заседателя Приказа общественного призрения, члена-благотворителя Московского коммерческого училища, и еще в 1856 году удостоился Высочайшей благодарности за пожертвование на устройство памятников и храма на Севастопольском кладбище. Семен Васильевич на протяжении 27 лет был ктитором церкви Адриана и Натальи на 1-ой Мещанской. А его сыновья устроили великолепный храм во имя Донской иконы Божией Матери в родовом имении Перловка, создавали приюты, именные стипендии для нуждавшихся сирот, открывали бесплатные народные столовые, убежища для престарелых и раненых воинов. Финансировали комиссии по устройству народных чтений. Опекали нищих, гимназисток. Их благотворительность развивалась под патронажем св. великой княгини Елизаветы Федоровны и Императорского Человеколюбивого общества. Сергей Васильевич, также занимавший общественные должности, вроде председательства Яузского попечительства о бедных и агента московского комитета о просящих милостыню, более всех преуспел на ниве церковной благотворительности. Он всю жизнь помогал Оптиной пустыни и Шамординскому монастырю. Современники называли Сергея Васильевича Перлова человеком «доброго старого времени», человеком глубоко религиозным, деятельным, энергичным. Идя в ногу с эпохой, он в то же время был натурой очень цельной и чистой: из современности он черпал только лучшие достижения, а вся грязь и скверна, все бесы, терзавшие ставрогиных и верховенских, обходили его душу стороной. Превыше всех других добродетелей Сергей Васильевич ценил в людях трудолюбие – качество, которым был щедро наделен от Бога он сам и которое досталось ему в наследство от предков-купцов. К середине XIX века Перловы владели множеством магазинов и амбаров как в Москве, так и за ее пределами. В. А. Перлов привлекал покупателя в свои магазины не только более низкой, чем у конкурентов, ценой, но и высоким качеством продаваемого чая. Перлов использовал прием конкурента А. Губкина – нормировку чая, то есть его продажу только по сортам, когда для каждого сорта была установлена своя цена. А в 1860 году Василий Алексеевич открыл под своим именем фирму – Товарищество чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями». Фирма принесла семейству не только российскую, но и европейскую известность: его сыновья, Семен и Сергей Перловы, развивая дело отца после его смерти в 1869 году, открыли магазины торгового дома в Вене, Берлине, Париже и Варшаве. Таким образом, С.В. Перлов по праву рождения обладал высоким общественным статусом. Образование Сергей Васильевич получил в доме отца: его обучили азам грамоты и ведению дел семейной фирмы, как это еще было в 1840-е годы принято в купеческой среде. В 1861 году, в возрасте 26 лет, он женился на 18-летней Анне Яковлевне Прохоровой, породнившись, таким образом, с семьей крупных мануфактурщиков Прохоровых. Как уже было сказано, после смерти Василия Алексеевича в 1869 году семейная фирма перешла к его сыновьям, купцам первой гильдии Семену и Сергею Васильевичам, − и просуществовала под названием Товарищество чайной торговли «Василий Перлов с сыновьями Семеном и Сергеем» до 1891 года, пока Сергей Васильевич не вышел из ее состава. Тогда же появилась на свет его собственная фирма – Товарищество чайной торговли «Сергей Васильевич Перлов и Ко».
Фирма Сергея Перлова занималась главным образом внутренней торговлей. Отделения Товарищества были разбросаны по различным городам Российской империи (к 1915 году их насчитывалось более сорока), только на главных улицах Москвы насчитывалось до десятка магазинов. Основная часть его паев принадлежала самому С. В. Перлову, его жене, трем дочерям – Варваре, Любови и Елизавете, а также зятьям И. И. Казакову, В. А. и Н. П. Бахрушиным. Зятья являлись директорами правления фирмы, а главный офис ее располагался в доме на Мясницкой, 19. В том же доме находилась чаеразвесочная фабрика. С тех пор обе перловские фирмы существовали параллельно, конкурируя друг с другом на рынке колониальных товаров. Любопытно, что они сделали ставку на разные категории потребителей: в то время как Семен Васильевич рассчитывал на массового покупателя, которому можно было продать чай в бумажных или картонных упаковках, Сергей Перлов держал марку за счет состоятельной части городского населения: гильдейского купечества и аристократии. В перловских магазинах впервые стали продавать чай в красиво оформленных жестяных баночках с надписями, сообщающими о пользе чайного напитка. Для наиболее состоятельных покупателей выпускались хрустальные чайницы. Ставка на зажиточные слои общества выручила Сергея Васильевича в начале XX века, когда фирма «В. Перлов с сыновьями» переживала продолжительный кризис, закончившийся лишь к 1917 году. Соперничество двух фирм предельно обострилось в 1896 году, когда Москва готовилась к коронации будущего императора Николая II. Ожидали приезда множества почетных гостей, в том числе чрезвычайного посла и канцлера Китайской империи Ли-Хунь-Чжана. Для чаеторговцев его приезд таил в себе возможность заключения новых выгодных контрактов на поставки чая из Китая, поэтому каждый стремился принять посла в своем доме. Сергею Васильевичу Перлову пришла в голову оригинальная мысль, для осуществления которой он пригласил известного архитектора Карла Гиппиуса и которая заключалась в переделке фасада здания на Мясницкой в традиционном китайском стиле. В результате дом стал напоминать китайскую пагоду; общий эффект был дополнен восточным оформлением магазинного интерьера.
«Чайный домик» на Мясницкой
Сыновья же Семена Васильевича Перлова не стали перестраивать дом на 1-й Мещанской, где размещалась их контора. Они лишь украсили здание в китайском стиле: повсюду были выставлены китайские растения, а по стенам развешаны шелковые панно с китайскими надписями и красные бумажные фонарики. Приезжий сановник остановился в доме на Мещанской, у представителей старшей ветви Перловых. Гостя встретили по русской традиции – хлебом-солью и поднесли ему в дар серебряное блюдо с гравюрой дома Василия Перлова и фигурную солонку. Зато «чайный домик» Сергея Перлова украшает Москву и в наши дни, привлекая покупателей ярким, необычным обликом. Он стал самым любимым чайным магазином в Москве. Если посмотреть на «послужной список» Сергея Васильевича, то к началу 1890-х этот человек ничем не выделялся среди членов рода Перловых, живших на исходе века. Время предпринимателя распределялось между устроением дел фирмы и различными общественными, в том числе благотворительными, служениями. Так, по архивным данным, в разное время С. В. Перлов был выборным московского купечества и Московского биржевого общества, с 1881 по 1893 год − гласным Московской городской думы. В 1870−1877 годах он состоял агентом Московского комитета о просящих милостыни, то есть занимался приисканием рабочих мест для нищих и неимущих. По-видимому, эта должность в наибольшей мере отвечала отличительной черте характера С. В. Перлова – его уважению к труду, как своему, так и чужому. Перлов всегда старался помогать окружающим, если это было в его силах, но людей праздных не любил. Везде, где мог – в своих имениях, в торговых домах, а позже и в Шамордино, – Перлов старался пристроить к делу как можно больше народа, иногда даже специально придумывая особые «общественные» работы. Сергея Васильевича часто попрекали тем, что он набирает рабочих больше, чем требуется для дела. В разговоре с людьми посторонними он отшучивался, а на попреки близких отвечал: «Как вы не хотите понять, что я стараюсь бедным людям дать кусок хлеба». Кроме того, с 1880 года С. В. Перлов числился почетным членом благотворительного Санкт-Петербургского дома милосердия – учреждения, оказывавшего материальную и психологическую помощь «жертвам распутства» и раскаявшимся «публичным женщинам», в том числе несовершеннолетним; средствами их исправления были религиозно-нравственные беседы, занятия домохозяйством и рукоделием, обучение грамоте и общеобразовательным предметам. Широкая благотворительная деятельность Сергея Васильевича Перлова не осталась без высочайшего внимания. В 1880 году он получил Знак Красного Креста – менее чем через полгода после учреждения этой награды. А еще через три года за активное содействие проведению Всероссийской промышленно-художественной выставки, состоявшейся в Москве в 1882 году, С. В. Перлов был всемилостивейше пожалован золотой медалью с надписью «За полезное» для ношения на шее на Владимирской ленте (1883). Незначительная на первый взгляд награда эта предоставляла ее владельцу весьма существенные преимущества. Ему, купцу и почетному гражданину, была открыта дорога к получению орденов «за неслужебные отличия» – без нее же, не имея тогда еще дворянского звания, Перлов был начисто «отрезан» от любых «статских» орденских наград. Любопытна последовательность дальнейшего получения наград С. В. Перловым: орден Святого Станислава III степени (1887), Святой Анны III степени (1890), Святого Станислава II степени (1894). То есть сначала он получает самую низшую в иерархии орденов награду, а потом с каждым разом его статус повышается на одну «ступень». Орден Святой Анны Перлов получил за активную благотворительную деятельность: «в воздаяние особых трудов и заслуг», оказанных им на должности члена московского комитета «Христианская помощь» − одного из подразделений Московского местного управления Российского общества Красного Креста, оказывавшего вспомоществование раненым и больным воинам. Точную причину получения Перловым ордена Святого Станислава III степени назвать трудно: указанная в архивном деле формулировка очень расплывчата — «в воздаяние особых трудов и заслуг, оказанных им»; вообще же орден выдавался как за военные, так и за гражданские отличия, в том числе за благотворительность. Зато награждение Станиславом 2-й степени имеет, по-видимому, весьма интересную причину, о которой будет сказано ниже. Кроме названных наград, Перлов был пожалован иностранным Орденом князя Даниила I 3-й степени (1884), на принятие и ношение которого последовало высочайшее государя императора соизволение (без которого подданный Российской империи не мог принять и носить орден). Награда была произведена «за особые заслуги, оказанные Черногорскому народу» в виде помощи продовольствием и, отчасти, финансовыми средствами, которую Сергей Васильевич оказал Черногории во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Среди прочего была вручена С. В. Перлову награда невеликая, но приятная: серебряная медаль для ношения в петлице на Андреевской ленте (1896), учрежденная в честь коронования Николая II. Особняком стоит знак с вензелевым изображением императрицы Марии, полученный Перловым в качестве служебного отличия (1897): Сергей Васильевич состоял действительным членом Комитета при Почтамтской церкви Елизаветинского благотворительного общества. Общество входило в «ведомство учреждений императрицы Марии», ведавшего государственной системой приютов, богаделен, спасательных станций и прочих благотворительных учреждений. Все перечисленные выше знаки отличия показывают Сергея Васильевича как человека деятельного, удачливого в собственных и общественных делах, небезразличного к людям. Но этим коммерсант мало выделяется на фоне других Перловых. Они также удостаивались наград за предпринимательскую и благотворительную деятельность. Но все, чего Сергею Васильевичу удалось достичь к 1891 году, было для него лишь приготовлением к исполнению главного дела его жизни. «Божий человек»
Супруга Сергея Васильевича, Анна Яковлевна, многие годы находилась под духовным водительством старца Амвросия Оптинского. Того самого, который в 1884 году основал на средства своей духовной дочери монахини Амвросии (Ключаревой) Шамординскую Казанскую женскую пустынь. Именно сюда отец Амвросий, к которому стекался народ со всей земли Русской, отправлял одиноких, больных или просто не имеющих средств к существованию женщин. Здесь же его стараниями была устроена богадельня, а также приют для сирот и брошенных детей.
С.В.Перлов с супругой
При жизни старца над пустынью постоянно висел вопрос: кто будет в дальнейшем давать деньги на развернувшееся здесь масштабное строительство? Старец спокойно отвечал: «Придет человек и все сделает». Действительно, промысел Божий не оставил обитель и ее сестер. Как это часто бывает, благочестивая жена указует мужу дорогу, ступив на которую, он с каждым шагом приближается к Богу. Будучи духовной дочерью отца Амвросия, Анна Яковлевна регулярно ездила из Москвы в Оптину пустынь одна, без мужа. В первую же ее поездку в Оптину, во время беседы с отцом Амвросием, Анна Яковлевна рассказала ему о Сергее Васильевиче. «Никогда не зови его с собой в Оптину, – строго сказал старец. – Он сам приедет». Предсказание старца сбылось. В 1885 году 50-летний С. В. Перлов, к большой радости жены, выразил желание поехать вместе с ней в Оптину. Эта поездка и в наши дни, по асфальтовой трассе, занимает пять часов на автобусе, а в конце XIX века, на лошадях, была путешествием не из легких. Анна Яковлевна, зная горячность натуры мужа, опасалась, что он не выдержит тягот долгого пути по плохой погоде и повернет назад, но Сергей Васильевич доехал до обители, всю дорогу пребывая в самом благодушном расположении духа. Возле кельи старца, как всегда, толпился народ. Внимание Перлова привлекла бабушка с мальчиком. «Зачем ты приехал к отцу Амвросию? – спросил он мальчика. – Ты хочешь просить у него помощи?» Тот обиделся: «У меня умерла мать, и мы с бабушкой приехали спросить батюшку, как нам теперь жить». Серьезный ответ ребенка поразил Сергея Васильевича. С этих пор он сам стал спрашивать отца Амвросия, как ему жить, советоваться с ним во всяком начинании. В первый же приезд С. В. Перлова в Оптину он пожелал посетить общину сестер шамординских. Ныне, приезжая в Шамордино путешественник видит величественный монастырь, состоящий из множества построек. Тогда же, в 1885 году, обитель состояла из небольшой церкви и четырех-пяти домиков. Перлову небольшая эта пустынька понравилась, он внес первое пожертвование на ее нужды «из любви к старцу Амвросию» и… уехал с тем, чтобы вновь ненадолго вернуться сюда лишь через четыре года, когда отец Амвросий гостил по летней поре в Шамордине. По прошествии еще двух лет обитель оказалась придавлена тяжкой глыбой несчастья. После Пасхи 1891 года настоятельница обители, мать Евфросиния, тяжело заболела и ослепла. Она хотела подать в отставку, но Амвросий не благословил: «Сама не подавай, а если велит подать начальство, то подай». А когда через полгода над обителью разразился еще один тяжкий удар – скончался ее основатель, устроитель и покровитель, старец Амвросий, сестры остались круглыми сиротами. Более 300 человек, почти вся беднота, больные, убогие; средств у обители никаких, недоконченные постройки, полное неустройство, лишенная зрения настоятельница, связанная запрещением старца подавать на покой, – вот картина, какую представляла из себя Шамординская община в момент кончины старца Амвросия. И вот с этого-то времени и полагается начало нового чуда милосердия Божия. Со дня кончины старца, с 11 октября (по старому стилю) по самое Рождество 1891 года, Шамординская пустынь жила, всецело уповая на милость Божию. Можно себе представить, как трудно приходилось игуменье и монахиням на протяжении двух с половиной холодных месяцев. Кто знает, может, именно смирением сестры обители и заслужили ее будущее процветание?.. С. В. Перлов всю жизнь трудился в поте лица. Для него семейный девиз «Честь – в труде!» был отнюдь не пустым звуком. И Сергей Васильевич поразился тому, что увидел в обители: игуменья не посылала сестер за «сбором», не заставляла выпрашивать деньги или жаловаться начальству. Обитель ждала избавления единственно от Бога − и дождалась. До наших дней дошло свидетельство о большом чуде, изменившем судьбу коммерсанта. Сергею Васильевичу во сне явилась Божия Матерь и велела принять на себя попечение о Шамординской обители. Перлов ответил, что на нем лежит бремя чайной торговли. Богоматерь обещала ему взять эту торговлю на себя. Наутро Сергей Васильевич сказал жене: «Поедем в Шамордино, теперь нам нужно утешить матушку». С тех пор Перлов не щадил сил, помогая Шамординской обители, пуская на нее все свои доходы. Жизнь Сергея Васильевича стала воплощением не только идеала российского купца, но и христианина-семьянина. Позже Сергей Васильевич признался монахиням: «С тех пор, как я женился, я не знал, как бы и чем порадовать Анну Яковлевну: доставлял ей разные удовольствия, наряжал ее… И вот когда уже состарились мы, я наконец нашел то, чего искал всю жизнь, чтобы доставить ей настоящую радость. Это – Шамордино».
Казанский собор и трапезная Шамординской обители
Итак, взявшись устраивать дела Шамордина, первым делом Перлов позаботится о материальном устроении обители. При нем завершается возведение по проекту архитектора С. В. Шервуда 15-главого собора во имя Казанской иконы Божией Матери, выполненного в «русском стиле». В том же стиле, из красного кирпича, возводятся и другие постройки обители: трапезная палата, храм в честь преподобного Амвросия Оптинского, богаделенный и больничный корпуса. Если раньше, приезжая в Шамордино, Сергей Васильевич стеснялся монахинь и вел себя на территории обители как скромный гость, то теперь он быстро входит в роль рачительного хозяина. Он не только разговаривает с монахинями, осведомляясь у них о средствах, запасах и нуждах обители, но и сам всюду ходит, осматривает постройки, примечает каждую мелочь. Очень быстро из чужого человека он превращается в «ангела-хранителя» Шамординской обители. Посещения его сделались настолько частыми, что он испрашивает у архиерея разрешения на строительство за оградой монастыря отдельного домика для себя и супруги. Ведение дел крупной фирмы приучило Перлова подмечать мельчайшие детали, просчитывать необходимость тех или иных нововведений. Так как монастырь располагался на возвышенном месте, монахиням долгое время приходилось в любую погоду спускаться к источнику за водой по крутому склону холма и подниматься обратно по узкой тропинке, с тяжелыми ведрами наперевес. Сергей Васильевич очень скоро исправил эту ситуацию, распорядившись о сооружении водонапорной башни. Человек по натуре своей практичный, Сергей Васильевич хорошо понимал необходимость такого устройства обители, при котором она могла бы сама себя обеспечить средствами к существованию. Движимый стремлением сделать будущее обители безоблачным, он устраивает при ней разнообразные мастерские: живописную, чеканную, переплетную, коверную, а также фотографию и типографию. Кроме того, он нанимает учителей для монахинь, присылает в Шамордино всевозможные инструменты, пособия и образцы, необходимые для освоения того или иного ремесла. Наивысшей наградой для Перлова были успехи монахинь. Значительная часть интерьера Казанского собора, освященного в 1902 году, – иконы, позолота иконостасов, иная утварь – были выполнены их руками. Трудились сестры не покладая рук, и не только в мастерских. По свидетельству дочери М. Н. Толстой, сестры Л. Н. Толстого, все работы на монастырском огороде и на поле, за исключением пахоты, исполнялись монашками. Видимо, любовь «шамординок» к непрестанному труду больше всего остального сближала их духовно со своим покровителем. Потому что участие Сергея Васильевича не ограничивалось только материальным содействием процветанию обители. Не менее ревностно он опекал самих монахинь, вникал во все их беды и печали, был им заботливым отцом. В праздничные дни Перлов приглашал к себе в домик детей из приюта, певчих, сестер, поил их чаем (фирменным, перловским, – его было принято пить и в Шамординской, и в Оптиной пустыни) со всевозможными лакомствами и больше всего радовался оттого, что мог доставить своим гостям удовольствие. Перлов очень любил встречать в обители Рождество и Новый год. Он старался приехать в эти дни в Шамордино, посетить всенощную и новогодний молебен, служившиеся в игуменских кельях, и выпить с инокинями праздничного чая. С.В. Перлов не чуждался чисто светских увлечений. Так, он увлекался искусством Китая и собрал в доме на Мясницкой целую коллекцию китайской живописи и фарфора. Там же по праздникам домочадцы и друзья Перлова принимали участие в постановках его домашнего театра. Но, пожалуй, сильнее всего остального он любил музыку, особенно духовную, а из светской − произведения Чайковского. Любовь к музыке он принес и в Шамордино. Перлов сам выписал регента для создания хорошего монастырского хора взамен прежнего, сам подбирал для него музыкальные произведения, слушал спевки, указывал на недостатки. А когда о его хоре заговорили как о лучшем в округе, очень радовался и благодарил сестер за то, что они вознаградили его труды. Помощь обители Перлов совершал с поистине христианским смирением. Торжественных благодарностей Перлов не любил, и в Казанском соборе на службе он стоял не на видном месте, а среди других людей. Кроме того, он нигде не позволял выставлять своего имени в связи с обителью − вплоть до того, что просил переиздать одно из описаний Шамординского монастыря, где была упомянута его фамилия. Даже ближайшие родные не знали подлинных масштабов благотворительности Перлова: многие деяния он совершал тайно, о них стало известно лишь после его смерти. Смирение Перлова заключалось и в том, что он никогда не вмешивался во внутренние дела обители, всегда строго соблюдал распоряжения монастырского начальства. Отзывчивое на всякое людское страдание, любящее сердце Сергея Васильевича начинает приходить в движение. Своей чуткой душой он обнимает всю полноту и безысходность нужды этой обители. При этом его поражает, что обитель не посылает за сбором, не вымогает, не жалуется, но готова подклониться под испытающую десницу Божию и от Него Одного ждет избавления. Он снова является в эту обитель. Перед самым Рождеством Сергей Васильевич говорит своей жене: «Поедем в Шамордино, теперь нам нужно утешать матушку». Оставив все близкое своему сердцу, все свои личные радости и утешения, он отдал себя совершенно неизвестным ему людям, но людям скорбным и страдающим, которые через это стали ему близки. Посещения его сделались частыми. Он мало-помалу совершенно сроднился с сестрами, и вот в это-то время и развернулось во всю ширь его великое сердце. Надо было видеть и знать Сергея Васильевича в Шамордине, чтобы вполне понять, что это был за человек. Его не знающая границ любовь и доброта шли об руку с поражающей простотой и скромностью, так что не знал даже чему больше удивляться – тому ли как много он делает, или тому, как мало он себя ценит. Чего только не присылалось в Шамордино! Всюду проникал его любящий взор и чуть примечал в чем-нибудь недостаток, он тотчас спешил его устранить. Но при этом он все делал с такой деликатностью, с таким христианским смирением, что буквально все преклонялись перед этим человеком. Бывало, заметит Сергей Васильевич, что такая-то постройка пришла в совершенную негодность, он все обдумает, рассчитает и, придя к матушке, скажет: «Матушка, я заметил, что у вас вот такое-то здание нужно заменить новым, позвольте вот так устроить». Матушка, с полными слез глазами, хочет подняться и благодарить, но Сергей Васильевич уж на ногах, удерживает матушку и тоже взволнованным голосом говорит: «Что вы, матушка. Я должен вас благодарить, что вы принимаете мою жертву». Однажды некоторые сестры, растроганные его щедростью, сказали ему: «Сергей Васильевич, вы так много делаете для Шамордина, да еще и отдельно каждую утешаете, ведь этак монашенки вас совсем разорят». У Сергея Васильевича блеснули слезы на глазах, и он серьезно сказал: «Не говорите этого. Вы не знаете, что с тех пор, как я стал возиться с монашенками, мои торговые дела пошли так, как никогда. Я понимаю, что это за них Господь меня благословил». И не раз он после подтверждал, что чем больше он давал вообще на добрые дела, тем больше ему Господь посылал. А сколько он сделал добра, подсчитать никому не придется, – даже его ближайшие родные о многом узнали только после его смерти, да самые его похороны отчасти приподняли завесу его тайных благодеяний. Да и самая его торговая деятельность не имела цели наживы и обогащения. Его родные рассказывают. Что один год был особенно благоприятен и принес ему прибыли много больше обыкновенного – так Сергей Васильевич положительно испугался этого, говоря: «Я не хочу богатства, на что оно мне», – и поспешил все излишки раздать на добрые дела. Есть в Шамордине много зданий и учреждений, которые говорят сами за себя. Так один из замечательнейших в России грандиозный собор, великолепная трапезная со всеми хозяйственными приспособлениями и снабженная полным столовым и чайным инвентарем, корпус с церковью для неизлечимо больных, больница на 60 кроватей – все это воздвигнуто его рукой. Но сколько кроме этого рассеяно по всей обители его дел менее заметных. Но существенных, полезных и практичных. Когда в 1904 г. Умерла игуменья Евфросинья, и некоторые по неразумию предполагали, что Сергей Васильевич может иметь давление на выбор новой настоятельницы, он категорично уклонился от всякого участия в этом и решительно заявил, что признает безусловно ту, на которую укажет старец Иосиф, духовный руководитель обители, к которому и он после старца Амвросия всегда обращался за советами и благословением. При всей своей глубокой религиозности и патриархальном образе жизни, это был человек просвещеннейший, всесторонне развитый, умный и обаятельный. Люди высокого положения, ученые, деловые – все находили удовольствие в беседе с ним и относились к нему с искренним уважением; люди маленькие чувствовали себя у него как дома, просто: задушевная его речь бодрила и поднимала их. Как хозяин дома это был типичный представитель доброго старого времени, настоящий русский хлебосол. У благочестивых людей большим, нежели у инокинь был шанс ответить на великую помощь Перлова чем простые благодарственные слова. Стоит вспомнить о недосказанном сюжете про орден Святого Станислава II степени, полученный Сергеем Васильевичем в 1894 году. По-видимому, сестры шамординские сообщили о своем благодетеле епархиальному начальству, а то и в Синод. И, как значится в архивных документах, Перлов удостоился ордена… «по засвидетельствованию Духовного начальства об отличном усердии и особых трудах». Это был высший орден изо всех, полученных коммерсантом. Роль, которую Сергей Васильевич играл в театре жизни, – роль трудную, благую, столь важную для страны, постепенно терявшей прежнее благочестие, увлекавшейся атеизмом и разного рода оккультными премудростями, современники видели. Видели, понимали и высоко оценивали. Перлов сыграл роль того светоча, поставленного на горе, который сокрыть невозможно. В последний год жизни, предчувствуя близкую кончину, Перлов заложил в обители часовню-усыпальницу для настоятельницы обители, где завещал похоронить и свое тело – с тем, чтобы потомки, посещая его могилу, не забывали монастырь. Умер Сергей Васильевич Перлов в Москве в 1911 году, на 76-м году жизни. Кончина его была поистине христианской: исповедовавшись и причастившись Святых Тайн, он с улыбкой на устах отдал душу Богу. Гроб с его телом был перевезен в Шамордино, где и был торжественно похоронен. После смерти Сергея Васильевича все заботы на себя берет Анна Яковлевна. В.П.Быков в своей книге «Тихие приюты» называет ее «великой женщиной», той женой, которою спасается муж. Присущая ей глубокая вера сочеталась с силою и твердостью характера. Связь с Оптиной пустынью продолжалась до последних дней. Семья Перловых – дочери, зятья, внуки, племянники ездили в Шамордино вплоть до его закрытия, исполняя завет Сергея Васильевича приезжать к нему на могилу и таким образом не прерывать связь с обителью. В сохранившихся дневниках внучки Сергея Васильевича Нины Владимировны Бахрушиной есть страницы, посвященные Шамордину, пронизанные любовью и привязанностью к этому святому месту, игумениям, монахиням, с описанием приездов в монастырь всей семьей, которые всегда были праздником. Уже взрослой девушкой в 1910г., потеряв сначала отца, а затем дедушку (Сергея Васильевича), она пишет в дневниках: «Только, когда вспоминаешь Шамордино и то, что я скоро туда поеду, делается радостно и хочется улыбаться». Судьба Сергея Васильевича – достойная судьба, судьба доброго христианина. Эпоха, которую С.В. Перлов почтил своим присутствием, знала много ярких купеческих характеров. Купцов-самодуров и купцов – тонких знатоков искусства. Самоотверженных меценатов, благодаря которым появлялись новые театры и картинные галереи, и, рядом с ними, – жестко-прагматичных предпринимателей, ни в чем не жалевших ближнего своего. И все-таки класс коммерсантов России занимался благотворительностью как правило, а не в виде исключения. В людях той поры христианский идеал боролся со многими мудрованиями и соблазнами, но все еще держался. Однако. Перлов из всех людей своей социальной среды, своего поколения и своего миросозерцания один поднялся на такую духовную высоту. Он в какой-то степени стал оправданием для целого поколения русских купцов, великим нравственным образцом, до которого люди пытались дотянуться тогда и – хорошо бы, чтоб тянулись и ныне. Он один показал – столь ясно, столь жертвенно, столь прозрачно, – каким путем следует русскому богатому человеку идти в Царствие Небесное и как много трудов предстоит ему совершить, чтобы слова Христа об «игольном ушке» не висели над его душой гибельною угрозой.
Благотворительность остается для богатого человека делом нравственно достойным и даже необходимым, поскольку она все еще является частью общественного идеала. А идеал этот, в свою очередь был результатом многовековой христианской судьбы России. И в наши дни все большую признательность образованного класса обретают люди, исполненные прямой и стойкой праведности когда-то явленной русскому миру Сергеем Васильевичем Перловым. Потомки Перловых обратились к мэру с просьбой о передаче им фамильного дома в аренду. Согласие было получено. И ныне созданное ООО «Перловы и К» возглавила правнучка Сергея Перлова, Жанна Юрьевна Киртбая. Она поставила две задачи: восстановить исторический облик здания и возобновить фамильное дело – чаеторговлю. Знаменательно, что вторая жизнь дома Перловых снова началась с церковной благотворительности, с помощи Оптиной Пустыни, и Шамординскому монастырю, Высоко-Петровскому монастырю и Марфо-Мариинской обители. За это Ж.Ю.Киртбая удостоилась золотой медали. Список литературы 1.http://decalog.livejournal.com/ 2.http://www.belrussia.ru 3.http://www.pravoslavie.ru 4.http://www.shamordino-m.ru 5.http.//www.proza.ru/2008/04/08/579 6.http://images.yandex.ru
| |||||