Светоносная Змея: Движение Кундалини Земли и восход священ­ной женственности Мельхиседек Друнвало Светоносная Змея: Движение Кундалини Земли и восход священ­ной женственности © М.: ООО Изда­тельство «София», 2008. — 352 с. © “Morgan&Flint Co”, 2009 Вычитка и сканирование Друнвало Мельхиседек был послан на нашу планету с не­сколькими миссиями. Одна из них — помогать Матери Земле в процессе Великого Перехода, который случается каждые 13 ООО лет. Сейчас как раз наступило это время. В своей новой книге Друнвало рассказывает о том, как происходило смеще­ние планетарной Кундалини от Белой Пирамиды в Тибете к ее новому «дому» в горах Чили. В результате этого грандиозного события в течение следующего 13000-летнего цикла на Земле будет править энергия священной женственности. Стараясь максимально облегчить процесс Великого Перехода для нашей планеты, Друнвало побывал во многих странах и проделал огромную, хотя и невидимую непосвященным, работу на внутренних планах. Читая "Светоносную Змею», будьте готовы войти в мир, где чудеса в порядке вещей. Содержание Введение ................................................ 7 Глава первая Раскрытие.......................................... 11 Глава вторая Древняя космология и современные преобразования...................... 19 Глава третья Светоносная Змея и Большая Белая Пирамида Тибета.................. 29 Глава четвертая Наккальская Пирамида............................. 45 Глава пятая Балансировка женского аспекта Единой Решетки Сознания........................... 53 Глава шестая Балансировка женского аспекта решетки над Землей. Юкатан и восемь храмов. Часть первая ................... 71 Глава седьмая Балансировка женского аспекта решетки над Землей. Юкатан и восемь храмов. Часть вторая .................. 101 Глава восьмая « Ты опять нам нужен ».............................. 127 Глава девятая Остров Муреа, сорок две женщины н сорок два кристалла............................... 133 Глава десятая Остров Кауаи и четырехмерная церемония передачи власти от мужчины к женщине............. 145 Глава одиннадцатая Анасази и шаманское колесо для Новой Мечты...... 167 Глава двенадцатая Церемония, сопровождаемая молнией............... 207 Глава тринадцатая Путешествие в страну майя…. 217 Глава четырнадцатая Очищение страны майя............................. 241 Глава пятнадцатая Кольцевая радуга.................................... 257 Глава шестнадцатая Кохунлич и «третий глаз». Интеграция мужских и женских энергий............. 269 Глава семнадцатая Паленке и световое шоу в Ушмале................... 283 Глава восемнадцатая Инки приглашают меня в Перу...................... 295 Глава девятнадцатая Остров Луны и остров Солнца...................... 305 Глава двадцатая Кауачи — город, занесенный песками................ 311 Глава двадцать первая Вайтаха и маори из Аотеароа (Новая Зеландия)...... 319 Глава двадцать вторая Безусловная Любовь. Образы в сердце............... 341 Введение Какая удивительная штука — жизнь! Каждые 13 ООО лет на Земле происходит тайное и священное событие, изменяющее всё — вплоть до хода истории. Это редкост­ное событие совершается как раз сейчас, но об этом знают лишь немногие. И даже знающие до последнего времени не разглашали эти сведения. Я говорю о Кундалини Земли. С центром нашей пла­неты Земля связана особого рода энергия, которая во многом похожа на змею. Она движется, подобно змее. В человеческом теле точно так же движется энергия, на­зываемая Кундалини. Именно эта планетарная Кундалини пробуждает по всей Земле духовные искания — не только в ашрамах, храмах и монастырях разных стран, но и у обычных, мирских людей, которые тоже по-своему ищут Бога. Кун­далини Земли — это тайная энергия, связанная с сердцем каждого человека. Кундалини Земли всегда привязана к какому-то одно­му месту на поверхности Земли и пребывает там при­мерно 13 ООО лет. Затем она перемещается в новое место, где и обитает последующие 13 ООО лет — в соответствии с циклом так называемой прецессии, или предварения равноденствий*. Когда происходит это перемещение, изменяется само наше понимание «духовности». И причи­ной тому служат новые энергии, энергии будущего цик­ла, выводящие нас на более высокую духовную стезю. ___*Прецессия в астрономии — медленное движение оси вращения Земли по круговому конусу, ось симметрии которого перпендикулярна к плоскости эклиптики, с периодом полного оборота около 26 ООО лет. Прецессию называ­ют также предварением равноденствий, поскольку она вызывает медленное смещение точек весеннего и осеннего равноденствий, обусловленное движе­нием плоскостей эклиптики и экватора (точки равноденствия определяются пинией пересечения этих плоскостей). — Здесь и далее прим. ред. В более широком масштабе эта картина выглядит так. У планетарной Кундалини есть два полюса, и один из них находится точно в центре Земли. Другой же рас­положен на поверхности — и это может быть любое ме­сто нашего мира. Сознание самой планеты решает, где именно должен располагаться этот полюс. Каждые 13 ООО (точнее, 12 920) лет на Землю приходит некий импульс, под воздействием которого полярность Кундалини ме­няется на противоположную. Одновременно изменяется положение того полюса Кундалини, который находится на поверхности Земли. Новое местоположение этого по­люса быстро пробуждает людей, живущих поблизости, а также передает особую вибрацию в электромагнитную решетку, окружающую нашу планету. Та, в свою очередь, воздействует на энергетические решетки сознания, и это воздействие обусловлено ДНК Земли. Таким образом, мы развиваемся по тщательно разработанному плану. Тем немногим, кто знает об этом событии и о проис­ходящем вокруг нас, передается мудрость; они обретают состояние умиротворения, ибо знают эту потрясающую истину. Посреди хаоса, войн, голода, мора, экологическо­го кризиса и нравственного падения, свидетелями кото­рых мы являемся на Земле сегодня, в конце цикла, эти люди — единственные, кто понимает смысл нынешнего переходного периода и потому не ведает страха. Такое состояние бесстрашия и есть тайный ключ к трансфор­мации, которая на протяжении миллионов лет всегда со­провождала это сакральное космическое событие. На определенном уровне это означает, что в духов­ном отношении теперь наступает черед женщины возглавлять человечество и вести его к Новому Свету. И в конце концов духовный свет утвердится во всех сферах человеческой деятельности: женщины будут руководить бизнесом и занимать посты глав госу­дарств. К 2012-2013 годам женский духовный свет станет настолько сильным, что сделается очевидным для всех живущих на этой прекрасной планете, и на протяжении тысяч лет он будет продолжать расти и усиливаться. Многим из вас, возможно, это не будет понятно, пока вы не прочтете вторую и третью главы этой книги. Вто­рая глава посвящена Космическому Знанию о том, что совершается в природе и на звездах, и о том, как это со­относится с новым циклом света. В третьей же главе рас­сказывается о том, как древние культуры понимали это сакральное событие. Эти материалы подготовят вас к восприятию основной части книги. Начиная с четвертой главы я буду рассказывать исто­рии, основанные на моем собственном личном опыте. Я поведаю о своей работе со Светоносной Змеей и о том, как люди, принадлежащие к сотням разных племен и культур, тайно помогали направлять эту духовную энер­гию из Тибета в ее новый дом в Южной Америке. Пере­местившись из Тибета в Индию, она, подобно змее, пере­ползла затем через многие страны мира, пока не достигла Чили, нового дома Кундалини Земли, «Нового Тибета». То, что происходило на этом пути перемещения Кун­далини Земли, поистине невероятно. Люди различных стран и культур действовали сообща, словно их коор­динировала и направляла некая высшая сила, действо­вавшая во благо человечества. И без этой духовной поддержки, считаю я, человечество будет неспособно подниматься на следующий уровень сознания, чрезвычайно важный для самого нашего выживания. Что касается меня, то призыв ступить на этот жизненный путь был настолько силен, что я почувствовал: иного выбора у меня нет. Как только я последовал зову с моего внутреннего наставника, все начало происходить вокруг меня само по себе. И я такой был не один. Начиная с 1949 года и по сей день десятки тысяч людей, по большей части представители древних племенных культур Земли, руководствуясь глубоким внутренним чувством, помогали этой непобедимой Белой Змее пере­мещаться к новому месту обитания, расположенному высоко в Андах, на территории Чили, где она теперь и пребывает. Это перемещение знаменует не только пере­ход от мужской духовной энергии к женской, но и сдвиг фокуса духовной силы из Тибета и Индии в Чили и Перу. Свет Мира, который взращивали, питали и пестовали тибетская и индийская духовные культуры, теперь про­явлен. Отныне наступил новый период его господства, только что начавшийся в Чили и Перу. И вскоре он за­тронет сердца всех людей. В этой книге я рассказываю истории моих личных переживаний, выпавших на мою долю, когда я последо­вал зову своего внутреннего наставника и стал помогать установлению равновесия в нашем беспокойном мире. Меня научили поддерживать связь с Матерью Землей и Отцом Небом в тайном пространстве моего сердца. Это очень просто. А когда ты связан таким образом с Боже­ственными Матерью и Отцом, жизнь начинает препод­носить тебе одно чудо за другим. Такие истории невоз­можно придумать из головы. Они рождаются вне меня, в окружающей нас природе. Некоторые из них, казалось бы, попирают все законы физики — но не законы нашей Матери. В общем, жизнь — и впрямь удивительная штука! Глава первая Раскрытие В1971 году в комнату, где я медитировал, влетели два лучащихся мягким светом шара, один ярко-зеленого цвета, другой темно-фиолетового, и представились мне следующим образом: «Мы не существуем отдельно от тебя. Мы — это ты». С этого момента мое сердце раскрылось навстречу новым возможностям жизни и каждый день продолжа­ет раскрываться все больше и больше. Да, меня волнуют те же повседневные проблемы, что и всех других людей. У меня есть жена и дети. Я должен оплачивать счета за коммунальные услуги и много энергии отдавать своим отцовским обязанностям, но эти существа, которые сами себя называют ангелами и предстают в виде прекрасных светящихся шаров, помогают мне сохранять связь с вну­тренним Светом, таящимся в моем сердце, и этот Свет постоянно ведет меня через все внешние препоны и обстоятельства — причем так, что любой наблюдатель, взирающий на эти события со стороны, просто не поверил бы своим глазам. Однако знайте: тот же внутренний Свет таится и в ва­шем сердце! В глазах Бога все равны, никто не выше и не ниже другого. Все мы одинаковы, ибо существует только Единый Дух, пронизывающий абсолютно все и вся. Это та простая Истина реальности, которую выразил святой Фома в своем Евангелии: «Бог вокруг вас и внутри вас». И современном мире с его телевидением и Интернетом, образы которых буквально наводняют наш ум, очень легко забыть эту Истину. Однако достаточно лишь взглянуть на луну — я имею в виду по-настоящему взглянуть, — и вы легко почувствуете непостижимость нашего существования. Так что Истина всегда Истина, сколь бы человек ее ни извращал. С 1972 по 1994 год я вместе с этими световыми ша­рами — моими ангелами — изучал предмет, называемый в этом мире сакральной геометрией. Суть этой науки — в том, что все сущее возникло из единой матрицы, так называемого Цветка Жизни (и я лично в этом убедился). В ходе своих штудий я получил доказательство, в кото­ром так нуждался мой ум. Доказательство того, что в этой Единой Вселенной есть только Одно, Единое Сознание. И под действием этого неопровержимого доказательства мой ум покорился сердцу. В конце концов, жизнь ведь начинается с чего-то очень простого — с того, что мож­но назвать изначальным путем. Если вы хотите узнать, кто я такой, пожалуйста. Я за­кончил Калифорнийский университет в Беркли, получив ученую степень магистра изящных искусств и бакалав­ра в области физики и математики. Я изучал различные аспекты человеческого сознания под руководством более семидесяти учителей со всех концов мира, представляв­ших практически все религии и духовные дисциплины. Первый том моей книги «Древ­няя тайна Цветка Жизни» был опубликован в 1998 году, а второй — в 2000 году. В тече­ние нескольких лет эти книги были переведены на многие языки мира и выпущены на всех континентах, более чем в 100 странах. В 1994 году (то есть задолго до публикации книг) я открыл первую школу, в которой обучали медитации Мер-Ка-Ба (технологии развития человеческого Тела Света). Вскоре подобные школы появились в более чем 60 странах мира, и преподают в них более 150 опытных учителей. К 2004 году была опубликована моя новая книга — «Живи в сердце». В этой работе приводится новая инфор­мация о человеческом сознании, которая была, да и до сих пор остается малоизвестной человечеству, посколь­ку все духовные и религиозные учителя мира хранят ее в тайне. Эта книга также разошлась по всему миру. Постепенно я начал откликаться на приглашения преподавать это знание на теоретических и практиче­ских семинарах, освещать его в лекциях, журнальных статьях, на веб-сайтах, а также по радио и телевидению. И к настоящему времени в рамках этой деятельности я посетил более 50 стран мира. Знание о Светоносной Змее приходило ко мне мед­ленно — впрочем, в последние пять лет более активно. (Сначала я не понимал всей важности того, что мне пере­давалось. И только после наступления третьего тыся­челетия я начал по-настоящему понимать, что со мной происходит и что это за энергия такая, которую называ­ют Светоносной Змеей. (Восточный вариант названия — Великий Белый Змей.) Когда вы будете читать истории, которые я пове­даю в этой книге, воспринимайте их сердцем, а не умом, ибо умом никогда не понять, как люди на протяжении многих тысяч лет могут успешно координировать свои усилия и как сложнейшие события человеческого мира могут происходить без какого-либо планирования со стороны людей. Только сердцем вы поймете это. В вашем с ердце уже заключено всё знание и вся мудрость. Действительно, только сердцем вы постигнете Исти­ну и, как я надеюсь, откликнетесь на нее. Я привожу здесь истории из своей жизни, чтобы вдохновить вас на поиск того, что таится и в моем, и в вашем сердцах. Когда вы пребываете в своем сердце, вам ничего не нужно предпринимать, чтобы вызвать измене­ния: они происходят автоматически и с пользой для вас. Но чтобы добраться до своего сердца — и об этом мне рассказывали представители всех коренных племен, — вы должны вначале вспомнить о своей Божественной Матери. Если вы воскресите в памяти это первичное понятие всех коренных народов Земли, то внутри вас проявится внутренний смысл того, о чем вам ныне со­общается. Ваша Мать жива и невероятно разумна — на­много разумнее, чем может себе представить человек индустриального общества XXI века. Земля — не мертвый камень. В Космосе у нее есть личность и собственное имя. И поверьте: ей известно ваше имя. И именно ее дух, дух Матери Земли, стоит за каждой из приведенных здесь историй. Именно она породила эти истории, которые, сплетясь с тысячами историй других людей по всему миру, несомненно, при­ведут к полному преображению человечества. Когда вы закончите их читать, то не сможете не почувствовать, сколь сильно Мать вас любит. И в благодарность вы просто не сможете не предложить ей свою помощь и служение! Церемония И, наконец, несколько слов о неизмеримой важно­сти священных обрядов, которые мы называем здесь це­ремониями. Давным-давно человечество жило не умом, а сердцем. Именно его совокупные мечтания* создали этот мир, а ныне его коллективное мышление придает форму всему образу нашей жизни. Но прежний образ жизни обладает невероятной силой (силой, о которой большинство из нас давно забыли), и, как мы убедимся на примере этих историй, пока мы не вспомним о нем — вероятно, так и будем жить среди дисбаланса и неста­бильности, которые не сможем преодолеть, пока не вос­кресим эти воспоминания. _____* Английское слово dream , которое употребляет автор, может переводиться на русский и как «мечта», и как «сон», «сновидение»; соответственно, dreaming может означать и «мечтание», и «сновидение». Переводчик будет употреблять оба варианта перевода, но мы просим читателя помнить о том, что в контексте данной книги «мечта» и «сон» — понятия синонимичные. Со времен сотворения Адама и Евы их основной, так сказать, унаследованной целью был уход за «садами». И на протяжении неисчислимых сотен тысяч лет своего медленного, поступательного развития эта изначальная цель не изменилась и не изжила себя. Забота о Матери Земле в конце концов выкристал­лизовалась в то, что сейчас распознается как церемония. А церемония, как она всегда понималась и понимается в примитивных и туземных культурах по всему миру, со­держит в себе квинтэссенцию ответственности племени перед предками — вплоть до первого мужчины и первой женщины. Ответственности, которую члены племени в своих сердцах пронесли через века. В моем собственном племени, таос пуэбло, такая це­ремония проводилась каждый год 30 сентября, в День святого Иеронима. Племя верило, что совершение этой церемонии было абсолютно необходимо, иначе Земля в буквальном смысле сошла бы со своей оси и все люди на планете погибли бы. На эту церемонию со всех концов мира стекались гости, чтобы посмотреть, как индейцы карабкаются по невероятно высокому шесту, сделанно­му из ствола тридцатиметрового дерева, очищенного от всех веток и вкопанного в землю на глубину трех метров так, чтобы он стоял вертикально, как росло и само дере­во. По свисающим веревкам четверо индейцев пытались взобраться на вершину этого шеста, давая с помощью этой церемонии возможность Земле еще один год совер­шать обороты вокруг Солнца. Это была прекрасная, но опасная церемония, притя­гивавшая в пуэбло (индейский поселок) людей со всего света; но верил ли кто-нибудь из них по-настоящему в то, что, если индейцы не вскарабкаются на шест, все че­ловечество погибнет? Вряд ли. Возможно, один или двое, не больше. Однако чуть ли не весь мир верил в то, что эта церемония есть плод суеверия туземцев и не имеет под собой никакого научного обоснования. Однако для самих индейцев (коренных американцев, как их называ­ют сегодня) это была неоспоримая истина их собствен­ной реальности, и они верили в нее каждой клеточкой тела. Но человечество ушло от сердца мира к логике ума и теперь верит химикам, физикам и математикам. Наука убедила их в том, что вера древних в церемонию обу­словлена простым невежеством. И тем не менее современный человек со всей своей наукой, рассматриваемой как «истина в последней ин­станции», создал мир, стоящий на грани полного раз­рушения. Существованию современного человека очень скоро может наступить конец, если не будут приняты кардинальные меры, тогда как человек древности с его «глупыми церемониями» мог кормиться и поддержи­вать окружающую среду в порядке хоть миллионы лет. Вероятно, если мы вообще хотим выжить, нам необхо­димо серьезно рассмотреть эту древнюю мудрость или хотя бы попытаться понять (даже при нашем логическом уме), как такое возможно: чтобы церемония помогала созидать равновесный мир. Как коренной американец, пребывающий в теле бе­лого человека, я естественным образом ступил на путь своих предков, на котором мне открылась тайна творе­ния. Велик не ум, а Свет Мира, исходящий из сердца. Творение всегда начинается в сердце и лишь потом пере­водится на план ума. Мы предали забвению собствен­ную суть, и, если только не вспомним о ней (причем чем быстрей, тем лучше), наш великий технократический ум заведет нас в мир, полный непреходящей боли и гло­бальных разрушений. Мир без сердца — это мир меха­нистический, отделенный от Реальности. Итак, в этой книге я буду рассказывать истории, ко­торые напомнят вам о нашей нерасторжимой внутрен­ней связи с Богом и процессом творения. Я дарю вам эти рассказы, чтобы вы могли вспомнить о гармонии Все­ленной и вновь вернуться в ее поток. Любовь — вот ответ на все вопросы, даже на те, что задает ум. Глава вторая Древняя космология и современные преобразования Чтобы постичь суть этих историй и понять их, необ­ходимо вначале хотя бы немного представлять себе, что такое космология. Космология, служащая своего рода опорным ландшафтом для всего, о чем рассказывается на этих страницах, основывается на прецессии и связанных с ней циклах перемен. Прецессия Возможно, вы думаете, что знаете, что такое прецес­сия. Однако с этим циклом связано нечто такое, о чем вы наверняка никогда не слышали. Насколько мне известно, об этом никогда прежде не писали, поскольку эти сведе­ния лишь передавались из уст в уста в древних племен­ных культурах разных стран. Я говорю о так называемой Светоносной Змее. Если говорить предельно просто, прецессия (или предварение равноденствий) — это всего лишь коле­бание земной оси. На завершение полного цикла этого колебания, или одного оборота оси, уходит чуть меньше 26 ООО лет (а точнее — 25 920 лет). У земной оси наблюдаются также и дополнительные колебания, описанные в книге «Древняя тайна Цветка Жизни». Однако здесь мы рассматриваем только основ­ную, или первичную прецессию. По мере того как земная ось в своем колебании опи­сывает круг, она последовательно указывает на все две­надцать зодиакальных созвездий. Это означает, что пре­цессия указывает на каждое новое созвездие (или, об­разно говоря, «входит» в него) каждые 2160 лет. Другими словами, цикл прецессии состоит из двенадцати частей, каждая из которых представляет отдельное зодиакаль­ное созвездие и, следовательно, особый тип энергии. Древние цивилизации — даже самая древняя из извест­ных нам, шумерская, существовавшая около 6000 лет тому назад, — знали и о прецессии, и об этих двенадцати делениях ночного небосвода. Я хочу специально подчеркнуть: на выявление того факта, что даже у земной оси есть колебания, требует­ся 2160 лет постоянных астрономических наблюдений и математических расчетов. Если верить нашим археоло­гам, то до шумеров мы, люди, были волосатыми варва­рами, не обладавшими ни необходимым разумением, ни дисциплиной, требующимися для того, чтобы наблюдать за звездным небом и описывать его столь долгий период времени. Тем не менее шумерам уже на заре их цивилиза­ции был в точности известен цикл прецессии Земли. По­добный факт приводит в смущение ученых-археологов, изучающих этот предмет, но именно так обстоят дела. Совсем недавно в ходе археологических раскопок были обнаружены тысячи глиняных табличек — культурные останки древних шумерских городов, ныне похоронен­ных глубоко под землей. Покрытые древнейшим клинописным письмом, эти таблички восходят к началу шумерской цивилизации и в точности, до мельчайших подробностей, описывают цикл прецессии. Древние шу­меры владели этим космическим знанием, хотя с точки зрения истории, как мы ее понимаем сегодня, это кажет­ся невозможным. Как такое может быть? В своей книге «Древняя тай­на Цветка Жизни» я предлагаю ответ на этот вопрос, но здесь не буду приводить эту информацию, посколь­ку она не имеет непосредственного отношения к нашему рассказу. Линия, вокруг которой за 26 000 лет совершается прецессия Рис. 2. Схема прецессии Тибетцы и индийцы тоже с древнейших времен опи­сывали движения земной оси. Обе культуры придавали важное значение двенадцати делениям звездного небо­свода, называя эти деления югами, то есть «периодами времени». Мудрецы Индии и Тибета связывали каждую югу с отдельным зодиакальным созвездием и свойствен­ными ему особыми воздействиями на жизнь человече­ства. Таким образом, учение о югах является неотъемле­мой частью восточной астрологии. Все мы уже много раз слышали, что человечество входит в эпоху Водолея. Это действительно так. 21 дека­бря 2012 года ось Земли будет указывать на край этого созвездия. И впервые за 12 920 лет она начнет смещаться к центру галактики, а не от него. На протяжении после­дующих 2160 лет земная ось будет двигаться через созвездие Водолея. Что будет потом» большинству людей в целом неизвестно; но это астрономическое явление, не­сомненно, окажет воздействие на нашу жизнь. Современная астрология Сегодня подавляющая часть населения Земли не ве­рит в астрологию. К ней относятся как к бабушкиным сказкам и обычно связывают с «предсказанием судьбы» индивидуума по положению планет в момент его рожде­ния. Но когда-то астрология была совершенно иной. На заре цивилизации человеческое сознание тоже воспринимало астрологию как науку, с помощью кото­рой можно было постигать и предсказывать различные аспекты будущего. Однако большая часть астрологиче­ских знаний не имела к личности человека никакого от­ношения. В Древнем Египте, 6200 лет тому назад, расчеты движения звезд и планет использовались для улучшения благосостояния народа и его правителей. «Гороскопная» астрология, рассчитанная на потребности отдельно­го индивидуума, появилась лишь в 332 году до н. э., во времена завоевания Египта Александром Македонским. Ближайшая к Земле звезда — Солнце — играет в астро­логии важнейшую роль. Солнце также влияет на земную погоду и своими вспышками подвергает опасности наши искусственные спутники и коммуникационные сети. И еще оно воздействует на магнитное поле Земли. Без солнечной радиации на нашей планете вообще не было бы жизни. Земля представляла бы собой просто огром­ный камень, летящий в космическом пространстве. Луна приводит в движение земные океаны, вызывая приливы. Она также оказывает колоссальное воздей­ствие на погоду, влияет на биологическое созревание и закономерности рождения форм жизни по всей Земле и даже воздействует на человеческие эмоции. Об этом свидетельствуют, например, полицейские отчеты о динами­ке преступности в больших городах. В день полнолуния, а также в дни до и после него совершается больше преступлений, чем за весь остальной месяц. И это далеко не случайно. Во время полнолуния люди становятся более эмоциональными и совершают поступки, которые им обычно не свойственны, когда влияние Луны слабее. Итак, нельзя оговорить, что небеса не оказывают на земных людей никакого влияния. Но если вышеописанные воздействия действитель­но существуют, уместно задаться вопросом: а когда сама Земля, образно говоря, «поворачивается лицом» в разных направлениях небосвода, не следует ли ожидать каких-то мощных перемен, затрагивающих человека? Для древних цивилизаций это было совершенно очевид­но. Да, наша жизнь изменяется каждый раз, когда земная ось меняет угол наклона и «входит» в новое зодиакаль­ное созвездие. Светоносная Змея Кундалини Земли меняет свое положение на по­верхности планеты в двух очень специфических точках цикла прецессии. Это не апогей, когда земная ось наи­более удалена от центра Галактики, и не перигей, когда она ближе всего к центру Галактики. Нас интересуют две другие точки: в одной земная ось начинает склоняться к центру Галактики, а в другой — начинает отворачи­ваться от центра Галактики. 21 декабря 2012 года ось начнет двигаться к центру Галактики. И тогда Кундалини Земли начнет менять свое местоположение на поверхно­сти Земли. Жизнь органична и поэтому отнюдь не всегда матема­тически совершенна. Все дело в том, что большая часть процессов жизни основывается на ряде Фибоначчи (0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13...), который является лишь приближением к Золотой Середине. Поэтому, хотя 21 денание еще только начинается; его пик нам еще предстоит ощутить на себе. Вот в какое замечательное время нам довелось жить! Итак, в обеих этих точках, о которых я сказал выше, Кундалини Земли перемещается из одного фиксирован­ного положения на поверхности планеты в другое. В ре­зультате на планете происходят гигантские изменения в понимании и практике духовности, пронизывающие все сферы земной жизни — вплоть до повседневности са­мых обычных людей. Оба географических места — как то, откуда Кун­далини только что ушла, так и то, куда она перемеща­ется, — испытывают особенно грандиозную встряску. Ибо из места, откуда Кундалини ушла, вместе с ней уходит и духовная энергия. И, возможно, она уже очень не скоро туда вернется. А в месте, куда земная Кундали­ни перемещается, вдруг возникает обновленная духов­ная энергия, оказывающая бурное воздействие на всех местных обитателей. А они, в свою очередь, своими вновь обретенными мудростью и светом воздействуют на весь мир. Энергия Кундалини Что же представляет собой Кундалини Земли? Веро­ятно, лучше всего суть Кундалини можно было бы объ­яснить с позиции самого человека, поскольку Земля и человеческое тело энергетически почти идентичны. Но не только энергия Кундалини Земли очень сходна с энергией человеческого тела; даже такие мощные энергетиче­ские поля, как планетарное поле Мер-Ка-Ба (Тело Света планеты) и человеческое поле Мер-Ка-Ба (Тело Света человека), абсолютно одинаковы, если не обращать вни­мания на их сравнительные размеры. Любое электро­магнитное геометрическое поле внутри поля Мер-Ка-Ба Земли совершенно идентично такому же полю любого человеческого существа. Что касается человека, то у него есть пять возможных энергетических потоков, берущих начало у основания позвоночника, и у каждого потока на различных стадиях развития человека есть своя особая цель. Один из этих потоков — сексуальная энергия, которая хорошо знакома большинству из нас. Мы даже знаем, что она собой пред­ставляет: когда мы испытываем оргазм, то чувствуем, как эта сексуальная энергия поднимается вверх по нашему позвоночнику. Помимо нее, есть еще четыре энергетиче­ских потока, и один из них называется Кундалини. Боль­шинство людей ощущает Кундалини непосредственно сразу после оргазма, правда не всегда; есть и такие, кто ощущает эту энергию до оргазма. Когда энергия Кунда­лини поднимается по позвоночнику, она меняет наш спо­соб «видения» (или интерпретации) окружающего мира в зависимости от того, где именно в энергетической си­стеме человека она движется. Энергия Кундалини весьма сходна с сексуальной энергией в том смысле, что как первая, так и вторая — энергии очень мощные и неконтролируемые, особенно когда они поднимаются по позвоночному столбу. Но если сексуальная энергия связана с процессом создания и вос­производства себе подобных, то энергия Кундалини связана с процессом духовного роста. В конце концов, после тот как мы постигнем сексуальную энергию и энергию Кундалини, мы со временем откроем в себе и три других энергетических потока, хотя в этой жизни такое откры­тие вряд ли возможно. (Я не буду здесь распространяться об этих трех энергетических потоках, поскольку они не имеют непосредственного отношения к теме книги.) В данный момент земной истории Кундалини начала перемещаться и менять место своего обитания, приво­дя в действие новую вибрацию. И этот энергетический сдвиг повлияет на каждого человека на Земле. Именно эту земную Кундалини и называют Светоносной Змеей. Важное примечание Чтобы лучше понять, насколько для нас важна та точка цикла прецессии, которой мы достигнем 21 дека­бря 2012 года, давайте рассмотрим следующие научные факты. 13 ООО лет тому назад ближайшая к центру Галактики точка в цикле прецессии, точка Северного полюса, из­менила свою позицию. Считается, что она перемести­лась из Гудзонова залива на нынешнее свое место в Се­верном Ледовитом океане. Таким образом, произошло смещение оси вращения Земли, и это событие научно подтверждено. И еще за 13 ООО лет до этого, то есть 26 ООО лет на­зад, когда мы находились в той самой точке цикла ПР, где и сейчас, земная ось претерпела такое же кардинальное смещение. Некоторые ученые прогнозируют возмож­ность нового смещения полюса, и их прогнозы основа­ны на том, что прошлые два смещения полюсов Земли приходились как раз на эти временные точки. Природа всегда действует циклично. Еще одна проблема, которой сегодня озабочены мно­гие ученые: во время упомянутых выше смещений физи­ческого полюса магнитное поле Земли тоже смещалось. Видимо, мы и теперь стоим на пороге такого же сдвига. Магнетизм Земли в настоящий момент кажется наименее стабильным на протяжении последних 13 ООО лет. Научно установлено, что примерно 2000 лет назад магнитное поле Земли начало постепенно ослабевать. А 500 лет на­зад это ослабление магнитного поля резко ускорилось. Примерно 35-40 лет тому назад в магнитном поле Земли стали обнаруживаться аномалии, отразившиеся на миграции птиц и животных, которые ориентируются именно по магнитным силовым линиям. Так вот, одно время мигрирующие птицы и животные сбивались с пути, поскольку магнитное поле либо изменяло свое на­правление, либо вовсе исчезало. Году примерно в 1997 магнитное поле начало обна­руживать новые признаки нестабильности, причем на­столько сильные, что сажать самолеты с помощью авто­пилота стало очень опасно. Так называемые девиации, или отклонения, от истинного направления на север оказались слишком многочисленными. Поэтому во всех аэропортах мира пришлось переписать магнитные кар­ты, чтобы привести их в соответствие с новой реально­стью. (Это вы можете сами проверить.) В 2005 году ученые-геологи начали сообщать о не­вероятных магнитных аномалиях, зарегистрированных по всему миру. Они предположили, что, возможно, в ближайшем будущем магнитные полюса Земли поменя­ются местами, то есть Северный полюс станет Южным и наоборот. Научные дебаты длились одиннадцать дней, прежде чем правительствам удалось их пресечь. Но в 2006 году они вспыхнули с новой силой, ибо те же уче­ные, не на шутку взбудораженные экстремальностью магнитных аномалий, предсказали, что смена полюсов может произойти в любую минуту. Их дебаты снова были пресечены, на этот раз по прошествии пяти дней. Истории, которые вы прочтете ниже, основаны имен­но на этой космической информации. Эти истории прав­дивы, хотя с точки зрения современного мировоззрения они могут показаться невероятными. Они приводятся здесь для того, чтобы вдохновить вас на восприятие возможности иного, прекрасного будущего, которое насту­пит по завершении этого цикла тьмы, охватившей, каза­лось бы, весь мир. Но я прошу вас не смотреть на тьму, а обратить все свое внимание на Свет. Чистое, не замутненное тьмой руководство — вну­три вас самих. Жизнь может казаться вам таинственным путеше­ствием, но, если воспринимать из глубины сердца, она окажется не более чем детской игрой. Глава третья Светоносная Змея и Большая Белая Пирамида Тибета Согласно научным данным, 16 ООО лет тому назад в Атлантический океан у побережья нынешнего амери­канского штата Джорджия упали три огромных обломка астероида. С этого момента, поняли жрецы Атлантиды, стал приближаться конец их великой страны. Платон, 2000 лет назад описавший некий затонувший континент и назвавший его Атлантидой, воздал должное его красоте и культуре, но большинство современных археологов по-прежнему считают Атлантиду всего лишь красивой легендой. Хотя на протяжении многих лет ве­лись поиски и исследования, имевшие целью доказать ее существование, ни к какому конкретному выводу уче­ные так и не пришли, ибо, когда Атлантида скрылась в водах Атлантического океана, она унесла с собой на дно все свидетельства своего существования. Так что правдивость этой истории в нынешнее время доказать невозможно. Но в будущем, возможно, это все же удастся. Знаменитый «спящий пророк» Эдгар Кейси в 1920-х годах предсказал, что незадолго до наступления 1970 года Атлантида вновь поднимется из океанских вод близ островов Бимини, и очень вероятно, что так оно и было. В январе 1970 года в журнале «Лайф» была опубли­кована статья, где говорилось, что в декабре 1969 года на поверхности Атлантики близ Бимини появилось мно­жество островков общей протяженностью более мили, поднявшихся со дна океана. Многие из них вскоре опять затонули, но некоторые торчат над поверхностью воды до сих пор. Сбудется ли пророчество Кейси? Время по­кажет. (Кейси сделал более 12 ООО пророчеств, касающих­ся периода времени до 1970 года, и лишь одно из них не сбылось.) Духовный Свет Мира, Кундалини Земли, змееподоб­ная энергия, свернувшаяся кольцами глубоко в недрах планеты, обитала внутри этого древнего континента тысячи лет. Именно эта духовная энергия привлекала к себе представителей других культур, которые стекались в Атлантиду со всех концов Земли, ища там просветле­ния, — подобно тому, как современные искатели истины едут со всего света с той же целью в Индию и Тибет. Падение с неба огромных обломков астероида за 3000 лет до гибели Атлантиды стало не только предзнамено­ванием конца этого континента, но и, собственно, физи­ческой причиной начала катастрофы. Вскоре после это­го события Кундалини Матери Земли, или Светоносная Змея, начала перемещаться в новое место, чтобы приве­сти в равновесие то, чему суждено было стать новым ми­ром. Однако рождение этого нового мира было прежде всего ознаменовано затоплением и гибелью Атлантиды. Никогда не забывайте о том, что природа не делает ошибок. Все, что ни происходит, происходит по причи­нам, которые неумолимо воздействуют на всякую жизнь, где бы и в чем бы она ни таилась. «Внутреннее» жречество древнего континента Ат­лантиды, Наккальское братство, благодаря своему инту­итивному знанию обладало точными сведениями о том, куда переместится Светоносная Змея и где она осядет, свернувшись кольцами, подобно кобре, в недрах Зем­ли, чтобы провести там долгий 13000-летний цикл. Они знали и то, что эта смена позиции на поверхности Земли изменит сам способ интерпретации жизни людьми. Наккальское братство знало, что им придется покинуть Ат­лантиду и последовать в то место, где Светоносная Змея обретет свой новый дом. Знали они и то, что там, где закрепится Свет Мира, местные люди станут великими духовными учителями планеты. Так было всегда, ибо этот Свет воздействовал на тех, кто жил поблизости от свернувшейся кольцами Змеи, и естественным образом подводил их к состоянию просветления — естественно, в зависимости от уровня их способности воспринимать этот Свет. Обитатели но­вого местопребывания Змеи начинают духовно пробуж­даться и вспоминать о своей неразрывной связи со всем сущим и с Богом. И в конце концов вспоминают о свя­щенной обители в своем сердце — о том месте, где оби­тает Бог и откуда начинается всякое творение. И, вспом­нив об этом, они становятся, в силу самого своего суще­ствования, немеркнущим духовным светочем для всего человечества. Итак, Наккальское братство начало готовиться к отъ­езду из любимой Атлантиды, чтобы последовать за ис­точником своего познания. У них не было выбора. Они планировали свой уход и готовились к нему почти два столетия до того, как Атлантида затонула, а ее жители оказались в пучине хаоса. Наккальское братство после­довало за Великим Белым Змеем — земной Кундалини — до высокогорного района Гималаев в западной части ре­гиона, называемого ныне Тибетом. Когда примерно 13 000 лет тому назад Атлантида на­чала опускаться на дно морское, «внешнее» жреческое сословие (но не Наккальское братство) в спешном по­рядке покинуло континент на специально построенных кораблях. Эти люди были вынуждены эвакуироваться, поскольку землетрясения, вулканическая деятельность, затопление земель и наводнения, не прекращаясь, следовали одно за другим. Но их путешествие было недолгим. Жрецы пристали к берегам полуострова Юкатан в Мек­сике, и сегодня мы знаем их потомков как народ майя. Это истинная правда, и не только потому, что сами майя так утверждают, но и потому, что археологами на Юката­не был найден древний документ, в котором зафиксиро­вано это событие, — так называемый Троанский кодекс. По оценкам исследователей, этому документу не меньше 3500 лет; его письмена, подробно описывающие гибель Атлантиды, были переведены историком Огюстом Ле Плонжоном. Так называемый майянский календарь, разработан­ный еще в те времена, когда Атлантида жила и процве­тала, также был перенесен на Юкатан жрецами, которым удалось избежать верной смерти. Наследники этого внешнего жречества живы и по сей день; они называют себя майя, и один из них — май­янский жрец и шаман Хунбац Мен, о котором речь пой­дет ниже. В 1980-х годах он был избран «тайным советом старейшин» в качестве глашатая и посредника между ними и внешним миром. Теперь в этой должности его сменил смиренный служитель дон Педро Пабло, также избранный старейшинами. Еще одна из самых значи­мых фигур в жреческом сословии майя — дон Алехандро Синло Перес Ошлах, хранитель древних майянских знаний и культуры. Ныне дон Алехандро — президент Высшего майянского совета, куда входят 400 старейшин из Мексики, Белиза и Гватемалы. Время обязательно рас­кроет глубину его знания и мудрости. Большая Белая Пирамида Наккали, «внутренние» жрецы Атлантиды, с преве­ликими трудностями добравшись до Тибета, начали воз­водить там одну из величайших пирамид мира, материалом для которой служили массивные белые камни. Даже сегодня эта пирамида выглядит так, словно ее построи­ли совсем недавно: ее состояние настолько идеально, что она кажется новенькой, точно с иголочки. Большая Белая Пирамида строилась с двоякой це­лью — указывать точное местоположение Кундалини Земли и фокусировать эту энергию на благо челове­чества. Действительно, пирамида концентрировала в себе огромное, простиравшееся на большие расстояния энергетическое поле, под влиянием которого умы, тела и сердца людей, живших в этом регионе, претерпели су­щественные преобразования. Причем одни изменились больше, чем другие, благодаря особым упражнениям, ибо, где налицо упражнения, там преобразования неиз­бежны. Влияние поля привело к тому, что эти люди ста­ли великими духовными учителями, чье просветленное сознание осеняло остальной мир, Тибет, часть Китая, Индии и Непала сделались новым центром Света Мира (хотя во времена строительства пирамиды ни одной из этих стран еще не было и в помине). Почти 6000 лет минуло с тех пор, как Атлантида опу­стилась на дно океана, и очень нескоро род человеческий начал понемногу вспоминать о том, что он собой пред­ставляет, а цивилизация вновь возродилась и расцвела. На протяжении всех этих тысячелетий жрецы наккали были хранителями Большой Белой Пирамиды и благо­денствовали в ее просветляющей энергии. Именно нак­кали являются родоначальниками тибетской расы, в виде ее потомков благополучно дожив до наших дней. Постепенно под влиянием Светоносной Змеи стали рождаться такие великие души, как Лао-цзы, автор трак­тата «Дао дэ цзин», одного из величайших философских трудов, когда-либо созданных на Земле. И, конечно же, знаменитая «Книга Перемен» тоже была создана в этом регионе. На этой же территории энергетического влия­ния жил Будда основатель буддизма, мировой религии, которая, по моему личному ощущению, больше чем любая другая религия проникнута глубоким понимани­ем энергетических полей человека и высших измерений сознания. Тибетский буддизм — единственная живая религия, сохранившая воспоминания о Мер-Ка-Ба, Теле Света человека и — что еще более важно — о том, что оно собой представляет, как его формировать и исполь­зовать. (Мер-Ка-Ба — это энергетическое поле человека, имеющее сферическую форму и простирающееся за пре­делы обычного тела на 8-9 метров во всех направлени­ях.) В этом регионе рождались многие великие мужчины и женщины; рождались потому, что в недрах Земли, под Большой Белой Пирамидой, построенной древним Наккальским братством, обитала свернувшаяся кольцами Белая Змея. Но вскоре опять произойдут великие перемены. Благодаря своему удивительному календарю, самому точному из всех, что создало человечество, современные майя знают, что это знаменательное время не за горами. Подобно величественному солнцу, встающему над гори­зонтом и озаряющему утреннее небо и красоту живого мира, в недрах Земли начинают происходить великие сдвиги, которые раскроют нечто невиданное, фантасти­ческое, давно потерянное для человеческой души. Глубо­ко в чреве Матери из стороны в сторону, подобно змее, скользящей по поверхности, начала медленно шевелить­ся древняя энергия. По мере того как созвездие Водолея постепенно распространяет свое влияние в мире, эта змееподобная энергия тоже понемногу пробуждается, движимая неодолимой потребностью в поисках нового жилища и нового способа выражения жизни. Это пробуждение непреодолимо и происходит каж­дые 12 920 лет! Захват Тибета Китаем. Светоносная Змея приходит в движение Панчен-лама, второй по рангу священник после Далай-ламы, тогда еще одиннадцатилетний мальчик, в 1949 году обратился к Китаю с просьбой «объединить родину», имея под этим в виду, чтобы Китай взял Тибет под свое покровительство. Глава коммунистического Китая Мао Цзэдун откликнулся на эту просьбу, объявив о намерении Китая «освободить Тибет от иностранных империалистов». Так в 1949 году Китай вторгся в Тибет. Мир к этому времени еще не оправился от лишений и бед Второй мировой войны, завершившейся за четыре года до этого. Англичане, прежде заявлявшие с трибуны ООН, что они «заинтересованы в том, чтобы Тибет со­хранил свою автономию», даже не помышляли воспро­тивиться Китаю. Они не поддержали тибетцев и не вста­ли на их защиту. В 1959 году, после восстания тибетцев в Лхасе и же­стокого подавления его китайцами, Далай-лама в поис­ках убежища переехал в Индию, а за ним последовали тысячи беженцев, волны которых буквально захлестну­ли индийско-тибетскую границу. Как раз в это время, после 13000-летнего покоя, Све­тоносная Змея начала выбираться из-под Большой Бе­лой (Наккальской) Пирамиды на поверхность Земли. Поначалу медленно, а потом все быстрей и быстрей эта энергия Кундалини стала двигаться через Тибет. Затем буквально за один день она вместе с Далай-ламой поки­нула страну и переместилась в Индию. Создавалось та­кое впечатление, будто сам Далай-лама пригласил Змею вместе с ним покинуть Тибет. Но это перемещение Светоносной Змеи в Индию было лишь началом очень долгого земного пути, кото­рый пролегал через большую часть планеты, — в точности так же, как это было 13 ООО лет тому назад, когда эта энергия покинула древнюю Атлантиду и перебралась высоко в горы Тибета. Великий совет На другом полушарии планеты старейшины Мекси­ки, Белиза и Гватемалы созвали все майянские племена на Великий совет. В новейшие времена такой совет был созван впервые, и это стало событием невероятной зна­чимости. Совет был созван потому, что в майянском календа­ре ясно указывалось: Светоносная Змея должна прийти в движение в 1959 году и это потребует помощи корен­ных народов Северной и Южной Америки. Старейшины встретились, чтобы вместе провести церемонию, поскольку майянский календарь пророче­ски возвещал: близится конец предыдущего великого цикла и начало нового цикла и нового мира — мира, где человечеству откроются все небеса и где мы сможем сво­бодно исследовать естественную среду — пространство, время и измерения за пределами Земли. Это пророче­ство предсказывало наступление чудесной эпохи мира и духовного прогресса. Начало нового цикла, согласно предсказаниям гватемальских майя, придется на 19 фев­раля 2013 года. Почему именно 19 февраля 2013 года, а не 21 дека­бря 2012 — дата вхождения Земли в созвездие Водолея, вычисленная по циклу прецессии? Прошу прощения, но этого я вам сказать не могу. Этот вопрос следует задать самим гватемальским майя, поскольку только они знают, откуда взялась эта двухмесячная разница. Как и Наккальское братство до них, майянцы устрои­ли этот грандиозный съезд с намерением поделиться меж­ду собой знанием и пророчествами и как единая культура приготовиться в срок и должным образом принять на себя космическую ответственность за руководство этим движением вечной Светоносной Змеи. На встрече выяс­нилось, что равнинные майя, то есть племена, жившие в Мексике и Белизе, утратили — под натиском испанских завоевателей, а потом под влиянием времени — почти все свои знания и пророчества; наследие их предков по­просту было утеряно. Но, к великому облегчению Матери Земли, оно не погибло окончательно. Высоко в горах Гва­темалы, недалеко от древнего города Тикаль, майянские старейшины, многим из которых было уже больше ста лет от роду, по-прежнему хранили знания и пророчества, вы­везенные из Атлантиды 13 ООО лет тому назад. Гватемальские старейшины вручили равнинным майя некие «пятнадцать книг», наказав изучить и усво­ить это знание, после чего они дадут другие книги. Имен­но так равнинным майя были возвращены майянский календарь, другие знания и пророчества. Внешний мир в это время ничего не знал об этой пе­редаче, да его это и не беспокоило, ибо мир находился под властью материализма. Вмешательство человека индустриального общества Из лучших побуждений Хосе Аргуэльес и другие ис­следователи древних знаний начали изучать майянский календарь, убежденные в том, что мексиканские майя со­хранили свои знания неприкосновенными. Но на самом деле это не так. Их знание, полученное от гватемальских майя, было ограниченным. Поэтому, хотя о майянском календаре написано много книг, все они на самом деле несовершенны и неточны и останутся таковыми до тех пор, пока гватемальские горные майя не завершат пере­давать равнинным соплеменникам полное знание. По словам гватемальских майя, у них есть еще пять книг для передачи равнинным майя, которые те должны прочесть и понять, и только в шестнадцатой книге, но­сящей название «Книга насекомых и неподвижных звезд», приводятся расчеты космических циклов. Именно поэ­тому дата 21 декабря 2012 года так никогда и не была по-настоящему понята, а дата 19 февраля 2013 года и вовсе оставалась неизвестной. Светоносная Змея стремится в новый дом Светоносная Змея последовала за Далай-ламой в Ин­дию, но здесь не остановилась. Она продолжила свое медленное движение через все страны Земли. Это движение продолжалось примерно десять лет — с 1959 до конца 1960-х годов. Наконец, уже на последнем отрезке своего пути, энергия Кундалини Матери Земли переместилась из Канады в Соединенные Штаты, затем в Мексику, Белиз, Гватемалу и дальше на юг. Когда она добралась до Панамы, случилось нечто такое, чего не ожидало большинство коренных племен Америки, за исключением майя. Когда Светоносная Змея достигла Панамского канала, она не смогла перебраться через него. Дело в том, что Панамский канал — величай­шая геомантическая структура, когда-либо искусственно созданная на Земле. Он в буквальном смысле энергетиче­ски отделил один континент от другого и насильно пре­градил путь Кундалини на ее пути в Южную Америку. Энергия земной Кундалини наткнулась на непреодо­лимую преграду и застопорилась. Многие считают, что именно эта остановка Светоносной Змеи стала причи­ной внутренних проблем и междоусобных войн в Ко­лумбии и других близлежащих странах. Кундалини Зем­ли не смогла перебраться через канал, создав тем самым огромный энергетический дисбаланс. (Та же проблема может возникнуть и у человека. Когда Кундалини под­нимается по позвоночному столбу, а одна из чакр блокирована, движение энергии стопорится и она не может подниматься выше, несмотря на все попытки. Если эта проблема не будет устранена, она может стать причи­ной боли, болезни и даже смерти.) Это стало настоящей проблемой для коренных жителей этого региона и всего мира, — проблемой, которую не могли решить многие годы. Никто, кроме майя, не знал, что делать. В Перу откликаются на приход нового цикла Тем временем высоко в горах Перу некий просветлен­ный муж по имени Оскар Ичасо* и двенадцать человек его свиты, окружавших его, подобно ученикам Иисуса, готовились к завершению странствия земной Кундалини и наступлению Новой Эры. Они надеялись, что до конца 1960-х годов Светоносная Змея доберется до северных гор Чили и осядет там, и именно к этому времени они приурочили начало своей работы. ______ * В русской литературе может упоминаться как Ичазо. Оскар и один из его последователей, Клаудио Наранхо, в середине 1960-х приехали в Соединенные Штаты, чтобы познакомить индустриальный мир с древним знанием, основанным на науке, мало кому известной в то время, — сакральной геометрии, которую Оскар на­зывал арикой. Клаудио же готовился представить современному миру другую форму знания, основанную на трудах вели­кого российского суфия Гурджиева. Это знание было выведено из так называемой эннеаграммы — системы, увя­зывающей процессы преобразования человека со звуком и музыкой. Клаудио хотел представить малоизвестный аспект этого знания, суть которого в том, что челове­ческую личность можно подразделить на двадцать семь форм. Его цель была проста: дать индустриальному миру орудие, с помощью которого люди могли бы выбраться из порочного круга «эго-типов» и войти в высший мир просветления. Он считал, что благодаря этому весь мир начнет обновляться, так что мы наконец освободимся от материализма и сможем раскрыть в себе высшие чакры и огромный человеческий потенциал. Рис. 3. Эннеаграмма Все кончилось через несколько лет после того, как началось. Однажды Оскар закрыл возглавляемую им школу, имевшую филиалы по всей Америке, и вернулся в Перу. Почему? Просто потому, что Светоносная Змея была блокирована, ее путь не был во время завершен (или, по крайней мере, не был завершен так, как ожида­ли мудрецы древних народов мира) и никто не знал, ког­да он завершится. Никто, кроме майя: только они знали, в чем проблема, как ее решить и даже когда ее можно бу­дет решить. Но они молчали и выжидали. Ритуал Орлана и Кондора Майя знали, что эту проблему не удастся решить, пока не будет проведена особая церемония — ритуал Орлана и Кондора. Так возвещал майянский календарь. Им было также известно, что, для того чтобы привести в движение текучий поток энергии Великой Светонос­ной Змеи, потребуется гораздо больше человеческой энергии, чем та, которая имелась в наличии в Централь­ной и Южной Америке. Им нужна была дополнительная энергия — энергия Северной Америки. Эта церемония должна была воссоединить Северную Америку (Орлана) и Америку Южную (Кондора), чтобы они могли действо­вать заодно и помочь энергии Кундалини Земли достичь конечного пункта назначения. Многие племена, включая и белых людей, подражаю­щих коренным жителям, считали, что смогут провести эту церемонию, и даже несколько раз ее выполняли. Но им было неведомо, что эта церемония должна быть про­ведена в один из будущих строго определенных дней и что совершить ее могут только майя. 19 февраля 2001 года, как и предсказывал майянский календарь, представители майя и еще сотен двух абори­генных племен Северной, Центральной и Южной Аме­рики сошлись в Гватемале, где и совершили истинный ритуал Орлана и Кондора. Он был заснят на пленку, и этот прекрасный фильм носит название «Белая дорога. Мечты коренных жителей обеих Америк»*. ___* The White Road: Visions of the Indigenous People of the Americas. Cm . www . the - white - road . com . По окончании церемонии осталось совершить еще одно действо, прежде чем Светоносная Змея сможет отыскать место своего упокоения в глубинах Земли, где и будет отдыхать, свернувшись кольцами, последующие 13 ООО лет, одаривая мир новым духовным знанием и энергией, столь необходимыми для продолжения рода человеческого. Две птицы летят как одна В тот же год коренные народы обеих Америк, вклю­чая эскимосов, хопи, представителей многих племен из Соединенных Штатов и, разумеется, майя — всего свыше 500 племен с обоих континентов, — начали совместную работу с единой целью: помочь Великой Белой Змее ми­новать Панамский канал и завершить свое путешествие. Майя попросили меня оказать посильную помощь, поскольку я корнями связан с североамериканским пле­менем таос пуэбло из Нью-Мексико. Были назначены три дня (насколько я помню, в сентябре 2001 года), что­бы представители каждого племени в свойственной им манере провели эту работу во имя общей цели. Абори­гены обоих материков, действуя сообща, начали церемо­нию повсеместно в один и тот же день. Помню, что на эти три дня я полностью забросил свои дела и все это время предавался медитации. Следуя традиции своего племени, я выбрал технику Мер-Ка-Ба — метод использования Тела Света человека; я поме­стил живое поле Мер-Ка-Ба над Панамским каналом и погрузился в глубокую медитацию, используя все свои познания, чтобы помочь Кундалини Земли преодолеть канал. Первый и второй дни прошли, не принеся, каза­лось бы, ничего нового. Я ощущал огромную энергию, сконцентрированную усилиями многих людей, дей­ствовавших сообща, но не заметил никаких изменений в положении Змеи. Во мне зашевелилось сомнение (не ошибаемся ли мы все?), но я отогнал его и продолжал медитировать. Светоносная Змея и Большая Белая Пирамида Тибета По истечении третьего дня это наконец случилось. Поначалу была лишь маленькая струйка энергии, подоб­ная крошечной течи в запруде, но эта энергия ширилась и набирала мощь и силу, и в конце концов Светонос­ная Змея освободилась и начала энергично извиваться из стороны в сторону, как она делала при движении по миру. С огромной силой и решимостью она вошла в Ко­лумбию и продолжила свой путь по Южной Америке, двигаясь через страны и регионы. Все коренные народы вздохнули с облегчением и воз­ликовали от радости, напоенной духовной атмосферой обоих материков. Две величественные птицы летели как одна. Именно благодаря этому единству и соверши­лось чудо. Майя знали, что это случится, ибо так было возвещено в их священном календаре, но календарь ка­лендарем, а когда это происходит в реальной жизни, то поистине потрясает. Отныне это событие стало частью человеческого опыта. Одновременно высоко в Андах, в северной части Чили, представители 112 племен уселись в огромный круг. Точное место прибытия было предсказано наро­дом майя, и индейцы, образовав в этом месте круг, пели и плясали, ожидая прибытия Змеи. Эта церемония была самым значительным событием в истории человечества за последние тысячелетия. Этот крошечный клочок зем­ли они превратили в самое священное место на поверх­ности планеты. Эти чистые сердцем мужчины и женщины продол­жали свой обряд на протяжении многих месяцев, пока Светоносная Змея наконец не добралась до нового дома и не заняла священное место своего упокоения в недрах Земли. Отныне здесь будет то место, откуда начнут осу­ществляться великие преобразования, превращая терри­торию Чили и Перу в новую Индию и новый Тибет, ме­сто, где родятся великие учителя — те наставники, которые станут в этом мире такими же сияющими маяками человечества, какими были учителя из Тибета и Индии. Мое собственное участие в этой весьма продолжи­тельной саге только-только началось. До ее завершения предстоит сделать еще очень многое, и у меня пока нет предчувствия, что в моей жизни грядут перемены. Мать Земля только готовится включить меня в Радужное Пле­мя носителей свободы и просветления. И какая-то ча­стичка моей жизни тоже готовится раскрыться неиспо­ведимыми путями, о которых я даже и не помышляю. Что же мне остается, кроме как начать служить это­му великому делу? Глава четвертая Наккальская Пирамида Однажды утром (это было в 1985 году) я проснулся в безлюдной пустыне штата Нью-Мексико на высоте 2600 метров над уровнем моря. Серо-зеленые кустики шафрана, подобно необозримому океану, протянулись до самого горизонта во всех направлениях, за исключением восточной части, где возносили к небу свои вершины величественные горы Сангре-де-Кристо («Кровь Хри­стова»). Снег, венчавший их пики этим ранним летним утром, был не таким уж необычным явлением. Иногда он не сходит с гор весь год напролет. К западу, невидимый глазу, лежит глубокий каньон реки Рио-Гранде, тайно и прихотливо извивающейся через ту часть пустыни, где вряд ли когда-либо ступала нога человека. К северу, в тридцати километрах от моего дома, высится вторая по высоте гора в мире (среди одиноко стоящих) — Юте. Именно на этой горе в XIX веке американская ка­валерия пыталась истребить племя индейцев юте. По­скольку юте предпринимали попытки защитить себя от страшного беззакония и несправедливости со стороны правительства США, они были объявлены опасными разбойниками, которых следовало уничтожить. Кавалерия преследовала индейцев сотни километров, пока они не достигли этой горы, которую впоследствии в их честь так и назвали — Юте. И те и другие знали, что на горе нет воды, однако, несмотря на это, доведенные до отчаяния юте вскарабкались на нее, ища укрытия. Кавалеристы окружили гору и стали ждать. Они не были полностью уверены в том, что именно здесь укрылись индейцы, но тем не менее выжидали, полагая, что если юте здесь, то из-за отсутствия воды им рано или поздно придется спуститься. Как гласит предание, юте страстно молились Мате­ри Земле, прося ее послать воду, ибо знали, что без воды им придется либо умереть, либо против воли спуститься вниз, где их истребит кавалерия, причем всех — муж­чин, женщин и детей. Так или иначе, они были обречены на уничтожение. И Мать Земля, жившая в сердцах индейцев юте, от­кликнулась на их молитвы. Из горы забил родник, напо­ивший их водой и сохранивший им жизнь. По прошествии примерно трех месяцев кавалеристы решили, что племя, должно быть, не стало укрываться на горе, и прекратили погоню. Поэтому индейцы юте суще­ствуют и поныне, существуют благодаря горе и явленно­му ею чуду, энергия которого наполняет всю эту долину, посреди которой я жил в далеком 1985 году. Я лежал, думая о том, почему это утро казалось мне каким-то особенным, и так ничего и не придумал. Но это чувство не покидало меня весь день. Я был частью небольшой группы мужчин и женщин, членов эзотерической школы, которая называлась «Наккальская школа мистерий». Это имя дали ей ангелы, кото­рые так и не сказали мне, по какой причине они ее так на­звали. Я знал только, что наккали были жрецами древней Атлантиды, но, помимо этого, не имел о них ни малейше­го представления. Я просто принял предложенное назва­ние, поскольку оно исходило из высшего источника. Наша община занимала от силы восемьсот соток земли, а вокруг простирались в буквальном смысле де­сятки километров пустынных земель. В нашем владении имелось два дома, сложенных из необожженного кир­пича, природный сад, небольшие апартаменты, рабочая площадка, гараж, очень красивый конференц-зал с вы­соким, метров в семь, потолком, выстроенный в форме пятиугольника, и — что самое важное — расположенная ниже уровня земли чудесная комната для молитв, назы­вавшаяся, по индейскому обычаю, кива. Эта школа была идеальным местом для преподавания и учебы. Полная изоляция от цивилизации значительно об­легчала нашу работу, поскольку вокруг не было никого, кто мог бы подвергнуть критике наши действия, которые отдельным представителям так называемой современ­ной культуры показались бы в высшей степени странны­ми. Например, каждое новолуние мы устраивали обряд «индейской парной», разжигая для этой цели огромный костер, чтобы нагреть камни. Перед обрядом все члены нашей общины, состоявшей примерно из сорока чело­век, по меньшей мере сутки воздерживались от пищи, а затем в течение многих часов, ожидая, пока камни раска­лятся докрасна, насытившись красно-оранжевым огнем жизни, били в барабаны и пели песни, выкликали имя Матери и призывали Великий Дух, не забывая при этом обращаться к своим сердцам. После этого мы смиренно и без одежд в полной тем­ноте входили в подземную кива, как того требовала исконная индейская традиция, чтобы в священнодействии соединиться с Матерью. Это было все равно что пре­бывать в ее утробе. Прана, пустота, земля, вода, огонь и воздух — все шесть стихий мироздания разом присут­ствовали в этой церемонии. Однажды вечером я вдруг услышал, как кто-то сна­ружи громко воскликнул: «Ух ты!», и выскочил посмо­треть, что же там такое. До полного захода солнца оста­валось, вероятно, еще полчаса, и прямо на востоке, на­против горы, накрапывал мелкий дождик. Это «Ух ты!» было явно к месту. Над горами Сангре-де-Кристо, словно обрамляя их разноцветной рамкой, сияла самая удивительная радуга, какую я когда-либо видел в своей жизни. Причем не одна радуга, а целых три — первая внутри второй, а вторая внутри третьей. Ослепительные, яркие цвета вибрировали так, словно были наэлектризованы. От такой красоты я лишился дара речи. Пока я стоял, созерцая это чудо, мной овладело то же чувство, которое я испытывал этим утром, когда про­снулся. Не знаю почему, но этот день был каким-то осо­бенным. Однако ничто, кроме радуги, не указывало на то, что он отличался от всех других. Тем не менее чув­ство необычности меня не покидало. На следующее утро к конференц-залу подкатила бе­лая, ничем не примечательная малолитражка. Посколь­ку мы были далеко от всякого рода праздной публики и укрывались в безлюдной местности, казалось невероят­ным, что кто-то отыскал нас в то время, когда мы не про­водили никаких семинаров. Из автомобиля выскочили четверо молодых людей и направились прямо к конференц-залу, где находился только я: стоя на маленькой кухне, я готовил завтрак. Один из них открыл входную дверь, посмотрел на меня и спросил: — Не знаете, где нам найти человека по имени Друнвало? Я сказал, что это я и есть, и он сразу перешел к делу. — Вы когда-нибудь видели такой рисунок? — спросил он и протянул мне изображение Цвет­ка Жизни. Эти девятнадцать кру­гов были мне знакомы, как паль­цы собственной руки. Впервые я обнаружил та­кой рисунок на древней стене в Египте (ее возраст специалисты оценивали в 6000 лет) и с тех пор наталкивался на него по всему миру — в Индии, Англии, Ирландии, Турции, Израи­ле, Швейцарии, Греции, Китае, Японии, Мексике и еще примерно в пятидесяти странах, причем почти всегда в местах, сохранившихся с очень древних времен. И каж­дый год к перечисленным странам добавляются новые. Однако самое знаменательное открытие, имеющее непо­средственное отношение к нашей истории, я сделал в Ти­бете — такой же рисунок я обнаружил и там. Поскольку с 1984 года я провел немало семинаров, посвященных этому рисунку и его истолкованию, и счи­тался экспертом по этой части, эти молодые люди узна­ли, где я нахожусь, и приехали узнать, в чем его смысл. Я спросил их, почему они так интересуются Цветком Жизни. Они расселись вокруг меня и начали рассказы­вать длинную-предлинную историю о том, как группа исследователей несколько месяцев тому назад обнару­жила в Тибете очень необычную пирамиду. То, что они рассказывали, походило на чудо. Это было так давно, что я уже забыл имена этих мо­лодых энтузиастов, но помню, что один из них, по всей видимости, их руководитель, был настолько взволнован, что сразу перешел на доверительный, хотя и авторитет­ный тон. Он достал карты и фотографии, разложил их на столе, разгладил и посмотрел мне в глаза. Он начал рассказ о первой в истории исследователь­ской экспедиции, пытавшейся добраться до тибетской пирамиды. Однако, сказал он, его спутники были не готовы к столь долгому странствию по горам. До пира­миды, находившейся высоко в Западных Гималаях, им удалось добраться лишь за шесть месяцев. У них не было точных карт, никто не знал местности, да и в целом эн­тузиасты недооценили трудность похода и даже не пред­полагали, что путешествие к этому месту займет столько времени. Проблема осложнялась тем, что пирамида была не просто белая, но и круглый год, за исключением двух-трех коротких недель, вся покрыта снегом, так что экс­педиции нужно было точно рассчитать время, чтобы суметь найти это сооружение и по возможности проник­нуть в него. Экспедиции все-таки удалось преодолеть весь марш­рут и даже подойти к отвесному обрыву у края горы, от­куда открывался вид на долину и расположенную там удивительную пирамиду, но дальше идти они были не в состоянии: заканчивались продовольственные запа­сы и продолжение экспедиции грозило смертью всем ее участникам. Поэтому им поневоле пришлось вернуть­ся. Это случилось, насколько я помню, в самом начале 1980-х годов. И только спустя несколько лет эти люди, сидевшие за моим столом, решились предпринять вто­рую попытку. На этот раз они подготовились гораздо лучше и по­дошли к тибетской пирамиде как раз тогда, когда снег со­шел и она была доступна для обследования. Их порази­ло, что эта пирамида, в отличие от пирамиды Хеопса в Египте, была не «запечатана»: в ней имелось одно отвер­стие, через которое команда беспрепятственно проникла внутрь. Больше двух дней они рассказывали мне историю от­крытия этого сооружения, которое они назвали Большой Белой Пирамидой. Мне поведали о том, как она выгля­дит, и о том, что нигде — ни внутри, ни снаружи, ни на поверхности, ни на стенах пирамиды — не было никаких знаков, письмен, иероглифов или чего-то подобного, за исключением единственного изображения, красовавше­гося высоко на центральной стене в главном помещении. Это было изображение... Цветка Жизни! Вот почему они бросились искать меня и наконец нашли посреди этой безлюдной пустыни. Они хотели, чтобы я растолковал им смысл Цветка Жизни, рассчитывая на то, что эта информация так или иначе выведет их на строителей этой пирамиды. Поверьте, за час или два я просто не смог бы объяс­нить им «истинный смысл» Цветка Жизни. Вот почему они задержались у нас на два дня. Цветок Жизни — сим­вол творения Вселенной и всего сущего в ней, включая и живых существ. Но это также и символ тех аспектов Вселенной, которые не соотносятся с вещами или мате­рией, то есть эмоций и чувств. Я сделал все, что было в моих силах, и провел для них настоящий церемониаль­ный мини-семинар, исключая разве что такие его атри­буты, как ритуалы, молитвенные круги, долгие истории и, конечно же, «индейскую парную». Мои гости говорили о выпавшем на их долю неве­роятном счастье собственными руками прикоснуться к этой необычной пирамиде. Они сказали, что пирами­да находится в недоступном районе Гималайских гор и полностью изолирована от мира; никому не известно о существовании другой такой же. Молодые люди не умолкая говорили о том, сколь странно то обстоятель­ство, что подобная пирамида расположена в месте, где не было и в помине никакой цивилизации. Чувство чего-то необычного, которое я испытывал днем раньше и продолжал испытывать сейчас, меня не подвело. Я знал, что эта информация очень важна, но тогда даже предположить не мог, насколько важна. Когда гости, необычайно возбужденные и взволно­ванные, покинули Наккальскую школу мистерий, пока­занные ими фотографии этой удивительной пирамиды вновь и вновь воскресали в моей памяти. Я почти на вкус ощущал, насколько важны эти сведения, но, опять-таки, ничего конкретного на ум мне не приходило. Наконец несколько дней спустя, когда я сидел, погру­женный в медитацию, перед моим внутренним взором появились два ангела и сказали: «Эта пирамида называ­ется Наккальской. Мы знаем, это название сегодня тебе ничего не говорит, но со временем ты все поймешь. В бу­дущем перед тобой все откроется». Но почему пирамид а называется Наккальской? И по­чему школа мистерий тоже Наккальская? В то время мне было лишь известно, что наккали были верховными жрецами Атлантиды, но я не знал, что они каким-то об­разом связаны и с Тибетом. Было много такого, чего я не знал. Но я поверил ан­гелам и хранил их слова и образы в своем сердце. Когда они заговаривали со мной, я чувствовал себя как малый ребенок, пытающийся понять мир вокруг, иногда совер­шенно растерянный, иногда не в меру восторженный, но по большей части восхищенный жизнью и тем, как нена­вязчиво и мягко ангелы преподносят это знание моему неискушенному уму. Со временем Наккальская школа мистерий распа­лась, как распадаются все школы, но воспоминания об экспедиции и найденной ею пирамиде меня не покидали. И со временем ангелы поведали мне всю историю, кото­рую я непременно когда-нибудь расскажу. К этому времени Светоносная Змея уже покинула свой дом — Наккальскую Пирамиду — и беспрепятствен­но «ползла» к своему новому дому, по всей видимости, новой пирамиде, а Единая Решетка Сознания над Землей была близка к своему равновесию. В 1989-1990 годах, то есть через четыре года после того, как я узнал о пирами­де, эта решетка уже достигла первого уровня балансного равновесия, а Светоносная Змея все еще стремилась к месту своего нового обитания в недрах Земли, завершая спираль Космической ДНК. Воистину, жизнь совершенна! Глава пятая Балансировка женского аспекта Единой Решетки Сознания В большинстве духовных традиций психические (или экстрасенсорные) способности обычно не рассматри­ваются как важный фактор, однако, чтобы «переправить­ся на ту сторону», необходимо миновать и эту область человеческого сознания. Поэтому во времена Наккаль­ской школы мистерий я под руководством ангелов изучал различные уровни психических способностей. Однако не забывайте и о том, что эта сфера созна­ния — психические способности — во многих духовных традициях считается весьма опасной, поскольку человек может добиться очень высоких уровней проявления пси­хических феноменов и при этом продолжать цепляться за свое эго. Здесь надо действовать осторожно, но все же действовать. Это необходимый этап на пути к духовно­му просветлению. Как ученики, мы начали с простых вещей вроде уме­ния видеть ауру. Аура — это электромагнитные энергии, обрамляющие тело в виде цветного яйцевидного кокона. Ее можно увидеть как с помощью научных приборов и компьютеров, так и посредством собственного трениро­ванного сознания. Начиная от плеч и выше аура в основном представля­ет ваши мысли. От плеч до коленей это преимуществен­но эмоции и чувства. Если в теле коренится болезнь, то пораженные части тела испускают излучения определенного вида и цвета; по мере того как состояние человека улучшается или ухудшается, формы и цвета меняются. Видеть ауру — значит уметь считывать ее, то есть знать, что означают цвета. Благодаря этому можно по­нять, о чем думают люди и какие эмоции ими владеют. Но путь к этому знанию начинается с преодоления тон­кого мостика — с перехода от мысли о том, что вы инди­видуальны и отделены от внешнего мира, к осознанию того, что есть только Единое Сознание и, следовательно, все можно испытать и познать. В Единой Вселенной нет тайн и секретов. Во время учебы я начал убеждаться, что могу об­щаться с людьми на далеких расстояниях. Под словом «общаться» я не имею в виду тот вид общения, когда вы, например, разговариваете по телефону; скорее это похо­же на видеофон — с той лишь разницей, что я разгова­риваю телепатически и чувствую все, что скрывается за словами. Мой первый опыт телепатической связи произошел в 1971 году. Эта был контакт с индийской женщиной по имени Бупи Наопендара. Она предстала передо мной в виде яркой точки света, подобной крошечному солнцу, которое, казалось, возникло из ничего. Обычно, нахо­дясь всего в полуметре прямо передо мной, это крошеч­ное солнце расширялось, тускнело, а затем принимало овальную форму чуть больше метра в поперечнике и чуть меньше метра в высоту. Центр овала раскрывался так, будто крошечное солнце вдруг расширялось, и в са­мой середине появлялось окошко, через которое я мог заглядывать в другое место. Через это окошко я мог ви­деть Бупи и разговаривать с ней, словно мы находились в одной комнате. Однако я мог видеть не только ее, но и всех, с кем она хотела меня познакомить. Иногда там мелькала даже ее собака. Это общение с Бупи происхо­дило ежедневно в течение примерно полутора лет. Итак, я знал об этом аспекте сиддхи (это санскрит­ское слово, означающее «психические силы») задолго до того, как начал учиться в Наккальской школе мистерий. Но даже в то время, когда начинается наша история, то есть в 1985 году, я считал себя новичком. Весь курс психического обучения был по большей части интригующим для меня — иногда немного пу­гающим, но преимущественно ментально насыщенным. И так как я уже немного свыкся с этими столь необыч­ными идеями, мои внутренние наставники ввели меня в мир Матери Земли, чтобы она использовала и, возмож­но, испытала меня. Я и в самом деле очень многого не знал. Но, очевидно, все же было что-то такое, что я мог сделать для Вознесенных Учителей и наставников, помо­гавших исцелению мирового сознания. Кто же эти внутренние и внешние наставники? Это немного трудно объяснить, поэтому начну с себя. Два световых шара, или ангела, о которых я рассказывал в первой главе, были звеньями нити, связывающей воеди­но полотно моей жизни, но, кроме них, было и много других наставников: одни — живые, другие — нет. Боль­шинство учителей, которые в 1985 году были живыми, теперь уже перешли на более высокие уровни бытия. Сейчас я большую часть времени одинок, если не счи­тать ангелов, которые продолжают руководить мной и задавать курс моей жизни. Почти все мои наставники тем или иным образом были связаны с Великим Белым Братством и Вознесен­ными Учителями. Это такие же люди, как вы или я, но опередившие в духовном развитии большую часть чело­вечества и живущие обычно в других измерениях созна­ния Земли. Впрочем, в Великом Белом Братстве и среди Вознесенных Учителей есть люди, которые воспринима­ют трехмерную Землю и напрямую воздействуют на нее. Таковы, например, Сен-Жермен и Тот. На тот момент у меня было, пожалуй, девяносто основных учителей, представлявших все основные рели­гии и большую часть духовных дисциплин мира. Одна­ко не скажу, чтобы я был способным учеником. Я очень медленно все усваиваю и считаю себя скорее ленивым, нежели прилежным. Я искренне уверен, что вы справи­лись бы со всем гораздо лучше меня. Лично я наделал множество ошибок, изучая и припоминая свою связь со Всеобщей Жизнью. И не могу даже сказать, что всегда прилагал к этому все силы и способности; если я и усвоил что-либо, так только то, что Жизнь прекрасна, целостна, совершенна и полна и в ней нет ни единого изъяна. Лучи Света, Единая Решетка Сознания и Светоносная Змея Когда в 1987 году я приехал на Юкатан, произошло нечто такое, что было тесно связано с Наккальской Пи­рамидой и помогло мне значительно расширить мое со­знание. Это случилось, когда майя познакомили меня с 7 лучами Света, генерируемыми шишковидной железой. Если человек духовно здоров, вокруг его головы появля­ются эти самые Лучи Света. Мои учителя и наставники считали этот этап развития сознания необычайно важ­ным для того, чтобы человек сознательно приступил к процессу вознесения. Лучи Света связывают между собой ум и сердце; их появление знаменует важный этап на пути припомина­ния истинной связи с нашим Создателем. Чтобы свя­заться с энергией Светоносной Змеи на высших уровнях, необходимо, чтобы эти Лучи Света функционировали хотя бы немножко. Но эта тема слишком сложна, чтобы объяснять ее в настоящей книге, поэтому в будущем я непременно напишу книгу именно об этом уровне понимания; если же вам не терпится изучить эту тему прямо сейчас, то примите к сведению, что я преподаю ее на се­минарах, которые провожу по всему миру. На таких ме­роприятиях я смогу объяснить эту информацию персо­нально каждому. Тот Один из моих внутренних наставников, которого я называю Тотом, писцом из Египта, начал появляться передо мной за несколько лет до открытия Наккальской Пирамиды. В учителя мне его назначили ангелы, и его опыт и мудрость, без сомнения, оказались бесценными для развития моего сознания. В 1985 году Тот сказал: «Единая Решетка Сознания, окружающая Землю, находится в неуравновешенном состоянии. Особенно это касается ее женского аспекта. Нам нужна твоя помощь, а тебе этот опыт даст возмож­ность вырасти духовно. Согласен?» Прежде всего, что такое Единая Решетка Сознания? Большинству людей эти слова ничего не говорят, хотя эта информация известна многим влиятельным прави­тельственным структурам. Существуют электромагнит­ные поля правильных геометрических форм, которые окружают всю нашу Землю. Таких полей миллионы, и они возникают в космическом пространстве вокруг Зем­ли подобно огонькам света. Каждый отдельный вид жи­вых существ, даже клопы, имеет — обязан иметь — свою решетку энергии, окружающей Землю и поддерживаю­щей существование данного вида. Люди — не исключение, причем с человеческим со­знанием взаимодействуют целых три решетки. Первая связана с древними аборигенными народами всех стран мира, такими, например, как аборигены Австралии. В основании геометрической формы второй решетки лежат треугольники, и эта решетка определяет качествен­ную специфику (склонность к добру или злу) человече­ского сознания на Земле. Третья — это Единая Решетка Сознания, в основании которой пятиугольный додека­эдр, внутренне связанный с икосаэдром; это новая ре­шетка сознания, которая ныне развивается на Земле. Без этой Единой Решетки Сознания человечество было бы вечно привязано к материальному миру, пока в конце концов полностью себя не истребило. Без нее оно бы ни­когда не смогло подняться к более высоким уровням со­знания, поэтому ее значение для человечества очевидно. Вторую решетку открыли в Соединенных Штатах, а Единую Решетку Сознания — в России. Единая Решетка Сознания «конструировалась» при­мерно в течение 13 200 лет, то есть начала возводиться еще до «грехопадения» (падения сознания в пучину ма­териальности), о котором сказано в Библии. И уже после грехопадения Жизнь постоянно пыталась восстановить эту жизненно важную для всего сущего решетку, чтобы человечество могло вернуться на стадию эволюции, на которой оно пребывало до падения. Как видите, на опре­деленном уровне все очень просто. Эта решетка состоит из трех энергетических частей, или аспектов: мужского (он расположен в Египте), жен­ского (он расположен в огромной круглой зоне с центром на полуострове Юкатан) и детского, или нейтрального (он расположен в Тибете). Из всех аспектов именно женский оказался не совсем сбалансированным и требовал особого внимания. И именно на женском аспекте Единой Решетки Сознания мы и будем фокусироваться в дальнейшем. Это поможет вам понять, что Единая Решетка Созна­ния и Светоносная Змея глубоко взаимосвязаны между собой. Единая Решетка Сознания — это своего рода ма­трица, оберегающая человеческое сознание и позволяю­щая ему проявляться на специфическом уровне, то есть как ныне свойственное человеку сознание добра и зла. Кундалини же, или Светоносная Змея, — это энергия, которая направляет поиски человечества к отысканию этой решетки и доступу к ней. Без этой новой, специфи­ческой вибрации, создаваемой Светоносной Змеей, чело­вечество блуждало бы во тьме и никогда не нашло путей к высшему сознанию. Великая Змея дает нам все необхо­димое, причем идеальным образом. Лишь очень немногие люди напрямую связаны с этой Единой Решеткой Сознания и способны отражать ее. Для того чтобы она существовала, требуется как ми­нимум два человека. На деле же эту решетку использу­ют, причем сознательно, по меньшей мере 8000 Возне­сенных Учителей. Лично я считаю, что в то время, пока я пишу эти строки, процессом трансформации и под­ключения к Единому Сознанию занято гораздо больше людей. В обозримом будущем — и это самое важное для человеческих существ — мы как человеческая раса го­товимся к глобальному сдвигу именно в направлении этой решетки сознания. Вознесение не обязательно под­разумевает уход с Земли, как полагают' некоторые. Нет, это прежде всего изменение сознания или сдвиг в мен­тальности, связанный с тем, как человек интерпретирует Единую Реальность. Восемь храмов и восемь кристаллов Итак, мне нужно было что-то ответить Тоту. Согласен ли я взяться за эту задачу? Немного робея, я ответил: — Ладно, я помогу. Но я в самом деле не знаю, что делать. — Не беспокойся, Друнвало, просто следуй указани­ям своего сердца. Процедуры всегда одни и те же. — Хорошо. Что именно мне нужно сделать? Тот без всякого промедления ответил: — Ты должен посетить восемь майянских храмов в Мексике и Гватемале и в каждом, в специальном месте, поместить кристалл. Каждый кристалл должен быть по­мещен абсолютно идеально, с точностью до нескольких нанометров, иначе он не будет функционировать и все твои попытки окажутся напрасны. Мы покажем тебе, где поместить первых четыре кристалла, а что касается остальных четырех, то место для них ты должен опреде­лить сам. Прислушивайся к своему сердцу — только оно поможет тебе справиться с этой задачей. На следующий день мне сообщили названия восьми кристаллов, сказали, что они должны быть очень высо­кого качества, и рассказали, где их можно приобрести в тот же день. Я тут же поспешил в известный мне ма­газин кристаллов и обнаружил, что покупка обойдется мне очень недешево. В то время я находился в крайне стесненном финансовом положении, но делать было не­чего, и я их купил. Вернувшись домой, я завернул кристаллы в синюю ткань и вновь отправился в комнату для медитаций. На сей раз мне сказали, чтобы я отправился к Катрине Ра­фаэль, с которой очень дружил в то время, и спросил у нее, для какого храма какой кристалл предназначен. Мне это показалось ужасно глупым, и я до нынешнего дня не знаю, почему я должен был спрашивать об этом именно Катрину. Неужели Тот сам не мог сказать? Поскольку Катрина, как и я, жила в Таосе (штат Нью-Мексико), это задание не доставило мне особого тру­да. Я сел в машину и отправился к ней в гости. Но для Катрины этот день был необычным. Она крупный спе­циалист по кристаллам и последнее время работала над своей первой книгой по этой специфической отрасли знаний, которая называется «Просветление с помощью кристаллов»*. Так вот, в тот самый день ее издатель потребовал, чтобы рукопись была у него на руках к пяти часам вечера. Поэтому, едва я появился в дверях, Катри­на сказала: ______* Katrina Raphaell , Crystal Enlightenment . — Нет, Друнвало, только не сегодня. Я слишком за­нята, чтобы беседовать с тобой. Уходи! Я поднял указательный палец левой руки и сказал: — Катрина, пожалуйста, мне нужно только пять минут. — Умоляю, Друнвало, мне сегодня не до тебя. В лю­бое другое время, но только не сегодня. Но мне ясно сказали, что информацию о кристал­лах — какой из них в каком храме должен быть поме­щен — я получу именно сегодня. Поэтому я настаивал, и Катрина в конце концов сдалась: — Хорошо. Пять минут, и ни секундой больше. Быстро, как только мог, я рассказал ей о восьми хра­мах и кристаллах и протянул лист бумаги с их названия­ми в той последовательности, как они были мне даны. Катрина в считанные секунды пробежала его глазами, развернула ткань, в которую были завернуты кристал­лы, и, не задумываясь, стала указывать пальцем на каж­дый храм поочередно и называть кристалл, который ему соответствует. На каждую пару у нее уходило всего не­сколько секунд. — А теперь до свиданья, Друнвало, мне нужно рабо­тать. — Хорошо, хорошо, — заныл я, — только дай мне за­писать то, что ты сказала. Оглядываясь назад на это событие, я не могу не удив­ляться тому, сколь поистине великое вдохновение руко­водило выбором Катрины. Ибо, когда я ездил от храма к храму, оказывалось, что цвет каждого выбранного ею кристалла всегда в точности соответствовал основному цвету отделки храма или цвету его энергии. Я до сих пор не понимаю, почему мне прямо не сообщили эту инфор­мацию, а послали к Катрине. Думаю, таким образом меня учили верить. Пока я путешествовал по Мексике и Гватемале, вы­полняя задачу, которая имела какое-то отношение к пси­хическим феноменам и решетке над Землей, начала раз­ворачиваться вторая часть этой истории. Однако, прежде чем перейти к ней, я должен вернуться к самому началу. Таос пуэбло В последней из моих прошлых жизней на Земле (1850-1890) я был женщиной, знахаркой из небольшого индейского племени в Нью-Мексико, которое называет­ся таос пуэбло. Я помню ту жизнь в подробностях и мог бы рассказать о ней целую историю, но это выходит за рамки данной книги. Важно то, что мой отец в то время был вождем пле­мени, а мать была из числа тех, кого таос называли «ве­ликими душами». В сегодняшней жизни моя бывшая мать является моей старшей сестрой по имени Найта Пэйдж, а мой отец — ее ребенком, Кеном Пэйджем. Я ему прихо­жусь дядей, хотя разница в возрасте между нами всего че­тыре года. (Моя сестра на шестнадцать лет старше меня.) В этой жизни сильный и чистый духом святой чело­век по имени Хуан Конча, бывший в 1985 году духовным главой племени таос, в течение более сорока лет каждый год ездил к моей сестре в Калифорнию, чтобы убедить­ся в том, что Найта, Кен и я не забываем своих корней. Воистину, мы нужны племени (ибо в будущем нам пред­стоит потрудиться ради его блага), и оно не хочет терять с нами связь. Три медведя пробуждаются Моя сестра пробудилась первой. Это случилось дав­но, в начале 1960-х годов: сразу после конфирмации пле­мя взяло ее к себе и начало обучать по особой программе, разработанной специально для нее. Одно большое племя таос разделяется на двенадцать малых племен, и у каждого есть своя кива и свой собственный духов­ный путь. Подготовкой и обучением Найты занималось племя Кристального Фетиша; занятия проходили в их собственной кива глубоко под землей. Это было весьма и весьма необычно, поскольку в кива, как правило, до­пускались только мужчины. Но для Найты, учитывая то, кем она была в прошлом, сделали исключение и готови­ли ее согласно древним обычаям. Я пробудился вторым. Это произошло в 1971 году, когда мне явились два световых шара, мои ангелы, но отправиться в племя таос для прохождения там специ­альной подготовки они наказали мне только в 1980 году. Я воображал, что, как только появлюсь там, племя вы­бежит мне навстречу и примет меня с распростертыми объятиями, но не тут-то было. Когда я заявил, что пришел, чтобы начать подготов­ку по освежению своей памяти, они лишь взглянули на меня и сказали: «Отправляйся в город и жди. Мы сами придем к тебе, когда настанет час». Спустя два года, когда я практически забыл, зачем в свое время посещал племя, мой наставник Джимми Рей­на заявился ко мне домой и сказал, чтобы я отправился с ним на церемонию. Так началась двенадцатилетняя про­грамма подготовки, где в меня вложили многие из тех духовных знаний, которыми я ныне обладаю. Большую часть времени я обучался у сестры Хуана Конча, Крэдл Флауэр (Цветок Колыбели); она посвяти­ла меня в секреты духовной работы племени и научила пользоваться кристаллами, фетишами и сновидения­ми для сотворения желаемой реальности. Всему этому я учился, живя непосредственно среди самого племени, ибо моей задачей было научиться реализовывать свою силу в повседневной, будничной жизни. Эта подготовка стала своеобразным переходом по мостику между двумя мирами, между столь различными путями жизни, и я должен был одолеть этот переход. Пробуждения Кена мы с сестрой ждали много лет. Мы думали, что это может случиться в любой момент, но годы шли, а ничего не происходило. Кен воспитывался в католических традициях, но настоящим Богом для него были деньги. Он был очень богатым человеком — владел торговыми центрами, прогулочными катерами, рестора­нами, автосалонами и так далее. Думаю, с полным пра­вом можно сказать, что Кен был мультимиллионером и основным стержнем его мира являлся материализм. Шли годы. Мы с Найтой уже начали терять надежду на то, что Кен когда-либо пробудится. В конце концов, должен признаться, я махнул на все рукой и, следуя зову собственной жизни, из Колорадо, где я жил в то время, переехал в штат Нью-Мексико. За многие годы я почти забыл о существовании Кена, поскольку жили мы в па­раллельных, непересекающихся мирах. И вот однажды, то ли в 1983, то ли в 1984 году, то есть через год или два после обнаружения Наккальской Пирамиды, Кена вдруг проняло. Как я сказал, Кен не имел ни малейшего представле­ния о тех предметах, которые мы сейчас с вами обсужда­ем. Он жил в мире, полностью возведенном на матери­альном изобилии, он обладал этим изобилием и купал­ся в нем. Для него важнее всего в жизни было ездить на дорогих «тачках», носить костюмы от известных фирм и жить в престижном районе. Духовная сторона жизни его совершенно не интересовала. Психические способности? Кен в них попросту не верил, как не верил и в возмож­ность влияния на судьбу. В сущности, если бы кто-то за­ставил какой-либо предмет летать по комнате, Кен мгно­венно счел бы это происками дьявола. Как настоящий католик. Но однажды жизнь Кена изменилась, и навсегда. Его пригласили на вечеринку — из тех, где подают дорогое вино и сыр, а гости беседуют стоя. Но Мать Земля реши­ла, что это тот самый момент, когда Кен должен наконец пробудиться. К Кену подошла молодая женщина и спросила, не хо­чет ли он, чтобы она ему «почитала». — Почитала? — не понял Кен. — И что ты хочешь мне почитать: книгу или газету? Она усадила его за столик, разложила карты Таро и начала их «чтение» — первое в его жизни. Думаю, можно сказать, что так он и лишился своей духовной девствен­ности. Эта женщина начала рассказывать Кену вещи, кото­рые знал только он. Не одну и не две, а все глубоко запрятанные в тайниках его подсознания переживания, причем в обескураживающих подробностях. Кен испы­тал изрядное потрясение. Никто, тем более незнакомый человек, никогда не рассказывал ему о нем самом гак, как эта молодая леди. Это полностью изменило его взгляд на жизнь. К концу сеанса Кен раскрылся и буквально внимал каждому ее слову. Перед ним разворачивалось настоя­щее чудо. Наклонившись вперед, гадалка нацелила ука­зательный палец в лоб Кена, в то место, где расположен «третий глаз», понизила голос и сказала: — Кен, у тебя есть дядя, который живет в Нью-Мексико, и тебе нужно навестить его. Он кое-чему тебя научит. Ты должен провести у него три дня. Это была последняя капля. Кен знал, что я живу в Нью-Мексико, но понять, откуда об этом знала та девуш­ка, было выше его сил. Он ушел с вечеринки и на сле­дующее утро позвонил своей матери, чтобы узнать мой телефон. Это событие было из разряда тех, от которых невозможно просто отмахнуться. Оно мощно притяги­вало к себе, и любопытство Кена по поводу того, чему же это я могу научить его, взорвалось подобно вспышке сверхновой звезды. Воссоединение В то время я жил со своей подругой в старом лати­ноамериканском городке неподалеку от Таоса. У нас был очень неказистый домик: всего две комнаты без ванной и душа. Мы оба были художниками и, чтобы заработать себе на пропитание, писали колоритные пейзажи Юго-Запада США. У меня уже была степень магистра искусств, и мною двигала страсть к прекрасному. Соб­ственно, она никогда меня не покидала, а если и покида­ла, то ненадолго. Живя очень скудно и обходясь мини­мумом удобств, я был очень счастлив. И вот однажды мне позвонил Кен, с которым я не раз­говаривал почти десять лет, поскольку наши жизни шли в абсолютно разных направлениях. Он рассказал мне о «чтении» и под конец спросил, нельзя ли ему приехать навестить меня «на три дня». — Конечно, Кен, я буду рад видеть тебя. Через неделю он подкатил к моему скромному до­мишку в новеньком черном «линкольне», который вы­глядел совершенно неуместно в этом затрапезном горо­дишке. Когда Кен вышел из машины, на нем был костюм-тройка и специальные солнцезащитные очки, которые становились прозрачными, стоит повернуться спиной к солнцу. Я открыл дверь. Вместо того чтобы поздороваться, Кен заглянул внутрь, внимательно осмотрел комнату, за­тем уставился на меня и наконец спросил: — Ты что, здесь живешь? Привыкнув к собственному образу жизни, он не мог поверить, что я действительно живу в таком доме. Что я мог ему сказать? — Кен, я знаю, обстановка выглядит простоватой, но я тут радуюсь жизни. Заходи, не бойся. Он подошел к стулу, с отвращением смахнул с него пыль и сел. Посмотрев мне прямо в глаза, он сказал: — Итак, ты знаешь о «чтении», но не знаешь одного: она сказала, что ты чему-то должен научить меня и что на это потребуются три дня. Так что же это? — Спокойно, Кен. У меня нет ни малейшего пред­ставления о том, чему я должен научить тебя. Если во­обще должен. Но если ты подождешь меня несколько минут, возможно, я смогу ответить на твой вопрос. Я направился в заднюю комнату, где оборудовал себе место для медитаций, сел и очень быстро, насколько по­зволяла подготовка, вошел в состояние измененного со­знания. Перед моим внутренним взором предстали два ангела. Я спросил, что должен сделать для Кена. «Расска­жи ему все, что знаешь о кристаллах», — ответили они и исчезли. Я встал и с минуту раздумывал. Я много лет изучал кристаллы и даже проводил практические семинары по этой теме, чтобы заработать себе на жизнь. (Естествен­но, одних лишь занятий живописью для этого не хвата­ло.) Если мне нужно обучить Кена всему, что я знаю о кристаллах, то на это действительно уйдет три полных дня, каждая минута которых будет предельно заполнена. Я вернулся в комнату к Кену. — Ну, теперь ты знаешь, чему будешь учить меня? — спросил он. Так же прямолинейно, как спрашивал сам Кен, я от­ветил: — Да, кажется, я должен научить тебя всему, что знаю о кристаллах. Глаза Кена вылезли из орбит, а на лице отразилось потрясение. — Чего?! Ты собираешься рассказывать мне о кам­нях? Но это же смешно! На кой они мне сдались? — Кен, кристаллы — это не просто камни, — от­ветил я и начал рассказывать, что кристаллы на самом деле живые и обладают сознанием, что, как я понимаю, совершенно не укладывается в рамки обычного сознания, но совсем не противоречит науке. Я подошел к пе­риодической таблице химических элементов, висевшей на стене, и показал, почему шестой элемент, углерод, лежит в основе всей органической химии и, стало быть, всей жизни. Прямо под углеродом, на октаву ниже, на­ходится кремний, основной элемент кристаллов квар­ца, составляющий 80 % минерального состава земной коры. Я рассказал об открытии, сделанном учеными в 1950-х годах: они установили, что кремний в точности отвечает тем же принципам жизни, что и углерод, и что, как сегодня известно, углерод и кремний — те самые эле­менты, из которых соткана жизнь. Я сказал, что ученые в глубинах океана обнаружили наделенные сознанием ре­продуктивные формы жизни, чьи тела на 100 % состоят из кремния без всякого содержания углерода. Поэтому, говоря о кристаллах, следует понимать, что «эти камни» смыслят гораздо больше, чем мы, люди, привыкли счи­тать. Кристаллы способны воспринимать и передавать человеческие мысли и эмоции. Это обнаружил Марсель Фогель, всемирно известный ученый, который, работая в компании «Белл», запатентовал свыше 200 изобретений, включая компьютерную дискету. И это не противоречит здравому смыслу, особенно если принять к сведению, что самое первое радио в мире было «кристаллическим»: на стол просто помещали кристалл кварца, подсоединя­ли к нему проволоку и слушали радиосигнал через гром­коговорители. В этом случае кристалл выступал прием­ником, воспринимавшим электромагнитный сигнал на частоте радиоволн. Но в электромагнитном диапазоне частот действуют также и человеческие мысли. Мысли — это очень, очень длинные волны в сравнении с радиоволнами, которые, за исключением длины, абсолютно схожи с последними. Так почему бы кристаллам не воспринимать мысли? Кен, естественно, никогда раньше об этом не думал. — Ты хочешь сказать, — спросил он, — что кристал­лы знают, о чем ты думаешь? — Да, Кен, знают. Но это далеко не всё. Как, по-твоему, работают компьютеры? Ведь компьютеры — не что иное, как кристаллы, так что, не будь кристаллов, не было бы и компьютеров. Именно жизненная природа кристаллов позволяет компьютерам делать то, что они делают. Понимаешь? Природные кристаллы содержат не­кую «программу», так называемую мысленную матрицу, и могут прокручивать эту программу бесконечно долго, пока кто-нибудь ее не сотрет. Кристалл, запрограммиро­ванный должным образом, может оказывать влияние на обширные области человеческого мира и изменять их. Так Кен и я начали обмениваться идеями по поводу кристаллов. Наша дискуссия длилась три дня, пока я не почувствовал, что Кен вполне усвоил мысль о том, как кристаллы воздействуют на человеческое сознание. На четвертый день Кен крепко обнял меня и вернулся назад, в свой мир, слегка изменившимся человеком. Во всяком случае, как мне кажется, он понял, что кристаллы — это нечто большее, чем просто камни. Глава шестая Балансировка женского аспекта решетки над Землей Юкатан и восемь храмов Часть первая Дух Хуана Кончи входит в тело Кена Когда Кен уехал, у меня возникло чувство, что я никог­да больше его не увижу. Только подумать, десять лет прошло с тех пор, как мы встречались в последний раз! К счастью, разделявшая нас дистанция, видимо, начала сокращаться. Спустя две недели Кен опять позвонил мне. Он был так взволнован, что едва мог говорить. Дрожащим го­лосом он поведал, что недавно останавливался в отеле «Хилтон» в Уолнат-Крике (штат Калифорния) и, уже выписываясь из номера, заметил в холле витрину с кри­сталлами. Потрясающую витрину с отборными кристал­лами, которые были выставлены на продажу! Уже немного зная о кристаллах, Кен обратил вни­мание на огромный генерирующий кварц — кристалл, который во всех отношениях был просто идеальным, — и купил его. Этот кристалл мог фокусировать энергию человека и задействовать ее в зависимости от его наме­рений. Он был примерно 25 сантиметров в длину и до 10 сантиметров в ширину, так что, если его использовать должным образом, мог вмещать огромный энергетиче­ский потенциал. Направляясь домой (он жил по ту сторону гор, ближе к океану), Кен левой рукой сжимал кварц, а правой вел машину. Он ехал по шоссе со скоростью 100 километров в час, когда мимо него вдруг пронеслась машина, вкли­нилась в полосу прямо перед его носом и начала безумно вилять из стороны в сторону, пытаясь выровнять ход. Чтобы избежать столкновения, Кену ничего не остава­лось, как выехать на полосу встречного движения. Следующее, что он помнит, — это автомобиль с жен­щиной за рулем, который несся прямо на него. Обе ма­шины мчались на высокой скорости, и их разделяли уже буквально метров пять-шесть. Кен видел, как женщина закричала и в ужасе закрыла лицо руками. Сам Кен, видимо, в этот момент потерял сознание, потому что когда он опомнился и пришел в себя, то об­наружил, что едет в нормальном правом ряду со скоро­стью 25 километров в час, а перед ним никого нет. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел метрах в пя­тистах позади себя множество машин, смешавшихся в беспорядке, как это обычно бывает при крупной аварии. Кен был не в состоянии объяснить случившееся. Он смотрел на кварц в руке и спрашивал себя: не имеет ли этот кристалл отношения к тому, что он остался жив? — Друнвало, — спросил Кен по телефону, — почему я остался жив? Как получилось, что я не врезался в ту женщину? Это же просто невозможно! У меня не было ответов на эти вопросы, поэтому я сказал, что перезвоню позже. Я повесил трубку и напра­вился в комнату для медитаций, чтобы пообщаться с ан­гелами. Они сказали, что Кен и Хуан Конча когда-то, давным-давно, заключили между собой соглашение, что в этот день они поменяются местами, то есть дух Кена перейдет в то тело, в котором ныне обитает дух Хуана, а дух Хуа­на перейдет в тело Кена, но ненадолго, а затем они вновь поменяются. Это соглашение было заключено сроком на два года. Это еще одна тема, о которой широкая публика, как правило, не имеет совершенно никакого представления, но которая известна во многих частях мира. Высокораз­витые духи при определенных условиях могут входить в тела других людей, выступая в роли «заместителей»*. Это обычно происходит тогда, когда один человек уми­рает и покидает этот мир (в случае, если эта смерть дей­ствительно неизбежна). Входящий дух-заместитель воз­вращает тело к жизни. Все не так просто, конечно, но это происходит очень быстро, буквально за одно дыхание. От чего бы ни погибло или ни умерло тело, оно мгновен­но оживает под воздействием духа, обладающего глубо­ким знанием процесса творения. (Поверьте, жизнь на планете Земля совсем не такая, какой кажется!) ______* Англ. walk - hu Я назову лишь некоторые причины, по которым дух идет на замещение. Первая и самая очевидная — эконо­мия времени. Если дух высокоразвит, то ему не нужно проходить начальные этапы жизни и развития на Зем­ле и он может войти в тело уже взрослого человека, хотя иногда процесс замещения совершается и в очень юном возрасте. Вторая причина — специфические качества выходящего человека. Если этот индивидуум обладает особым умением, знанием или положением в структуре земной иерархии, которые необходимы входящему духу, тот овладевает его телом, чтобы выполнить какую-то особую миссию на Земле. Этот процесс используется во всей Вселенной. Могу сослаться на свой личный опыт. Я вошел в мое нынешнее тело 10 апреля 1972 года. Прежде чем совершить этот акт, я в течение почти девяти лет телепатически общался с обитавшим в нем человеком, чтобы подготовить его к этому событию. Затем, как только он испустил последнее дыхание, я впервые вошел, вернее, вдохнул свой дух в это тело, причем во мне пробудились все свойственные лишь мне воспоминания. Но в течение суток я полностью забыл, кто я такой, и мною на целых три года овладели воспоминания, хранившиеся в этом теле. Мне в самом деле казалось, что я — тот человек, ко­торый и родился в этом теле. Но однажды ангелы сказали мне: «Пришло время кое-что вспомнить». Они попросили меня лечь на кро­вать и приготовиться. Не знаю, что именно они мне го­ворили, но я почти сразу же начал вспоминать все, что хранила моя память: как я прибыл из другого мира, как попал в эту галактику через Крабовую туманность (за средней звездой в Поясе Ориона), как встретился со сво­им прапрапрапрапрадедушкой Мачивентой Мельхиседе­ком, как переместился в Плеяды, затем на Сириус, затем на Венеру и наконец, в 1840 году, на Землю. (Через десять лет я воплотился в свое первое человеческое тело в про­цессе обычных родов.) Теперь я понял трудности, с кото­рыми столкнулся Кен. По соглашению, которое заключили между собой Кен и Хуан, последний вошел в тело Кена на два года, после чего Кен вновь вернется в свое тело и продолжит в нем жизнь. Подобные соглашения весьма и весьма необыч­ны. Хуан умер несколько лет тому назад, так что Кену предстояло перенестись в иной мир, чтобы выполнить свою часть соглашения, что далеко не просто. В общем, ангелы попросили меня сообщить все это Кену. Помню, я сидел, сжимая в руке трубку, не в силах набрать номер телефона, поскольку не знал, как ему ска­зать такое. По опыту трехдневного общения с ним я знал, что он понятия не имеет о каком-то там высшем сознании. Наконец я решил выложить все как естьталлах, я готов поверить чему угодно. — Хорошо. Кен, если верить моим внутренним на­ставникам, то случилось вот что. И я рассказал о Хуане Конче и о том, что в тот мо­мент Кен был уже не настоящим Кеном, а Хуаном. Я по­ведал ему все, вплоть до того, что Хуан будет жить в его теле два года, пока Кен не вернется. В трубке царило полное молчание. — Кен, ты меня слушаешь? Кен вздохнул и отчеканил: — Старик, да ты и в самом деле сумасшедший! И повесил трубку. Я думал, что никогда больше о нем не услышу, но я поступил так, как сказали мне мои вну­тренние наставники; так, как мне казалось разумным и правильным: я сказал правду. А заботиться о результа­тах предоставил Великому Духу. Хуан жив Прошло какое-то время, но от Кена не было никаких вестей. Я решил идти своим путем, полагая, что в нуж­ный момент он сам все вспомнит. Я готовился к поезд­ке в Мексику, на полуостров Юкатан, где никогда еще не был в этой жизни, чтобы разместить в затерянных сре­ди джунглей храмах специально запрограммированные кристаллы. Я считал, что отныне и впредь справлюсь со всем сам, без чьей-либо помощи, полагаясь лишь на собственное сердце. Тем более что это первое путешествие в древний мир должно было проходить втайне. О нем никому не полагалось знать, за исключением моей семьи и несколь­ких друзей. В этом смысле я был одинок. Однажды утром, незадолго перед поездкой, когда я упаковывал вещи, зазвонил телефон. Это была Ронда, жена Кена, которую я не видел десять лет. Судя по голо­су, она была очень рассержена. — Друнвало, — начала она, — я знаю, мы не обща­лись много лет, но мне нужно кое-то сказать тебе прямо сейчас. Это меня очень беспокоит. — Привет, Ронда, — отозвался я. — У тебя все в по­рядке? Что ты хочешь сказать? — Мне известно, что ты работаешь с Кеном, — ска­зала она, — и я хочу знать, что ты с ним сделал. Ты давал ему наркотики или что-то в этом роде? Я сразу же внутренне напрягся. — Нет, — ответил я, — что ты имеешь в виду? Она заторопилась: — Друнвало, прямо сейчас Кен находится наверху, у себя в спальне, совершенно голый, с орлиным пером в волосах, стучит в барабан и танцует по кругу. Он сошел с ума, и мне кажется, это ты что-то с ним сделал. Что я мог сказать? Как я мог объяснить ей то, что рассказал Кену? Никак. Поэтому я сказал правду: — Кен был сам не свой, когда я разговаривал с ним последний раз. И выразил надежду, что с ним будет все в порядке. Ронда повесила трубку, а я сидел, пытаясь понять, чем все это кончится. Где-то через неделю, за несколько дней до моего отъ­езда, мне позвонил Кен (Хуан) и сказал: — Друнвало, я знаю, что ты собираешься поехать на Юкатан, а ты знаешь, что в этой поездке тебя должен со­провождать я. Я не ожидал такого поворота событий и не сразу на­шелся, что ответить. Затем сказал, что мне нужно это проверить, что и сделал. Мой наставник Тот сообщил мне в медитации, что Кен действительно должен быть вместе со мной в этом мексиканско-гватемальском путешествии, ибо нам обоим есть чему поучиться друг у друга. Путешествие начинается Кен решил ехать на машине из Калифорнии в Аль-Букерке, где мы должны были встретиться и сесть на са­молет. Дело в том, что эта дорога проходит через Аризону, которая славится своей знойной, сухой пустыней и магазинами камней», то есть лавками, в которых старые горняки продают камни и кристаллы, которые они находят среди кустов шалфея и поблизости от рек и гор­ных кряжей. И действительно, эти места иначе как магазинами, прекрасными и изысканными, не назовешь, поскольку именно там большинство из нас приобретает камни. И хотя эти лавки старые, а их ассортимент неказист, иногда там все же удается обнаружить удивитель­ные кристаллы. Кен остановился у одной из таких лавок и начал рассматривать витрину с камнями, самые драгоценные из которых были снабжены системой защиты. И тут его взгляд упал на маятник, сделанный из черного оникса. Движимый любопытством, он попросил старика, хозяи­на лавки, показать его. Вы действительно хотите посмотреть этот маят­ник? - с недоверием спросил тот. - Почему бы нет?» — с удивлением подумал Кен, а вслух сказал: - Да, пожалуйста. - Я сделал этот маятник еще в двадцатых годах, — сказал старик. — Его заказал один человек, но он за ним так и не пришел. Вы первый, кто за все эти годы попросил показать его. Кен воспринял это как знак свыше и воскликнул: — Вы его сделали для меня! Просто раньше я не мог прийти и забрать его. Он купил маятник, свято веря в то, что тот и в самом деле был сделан по его заказу. Когда он показал мне камень, я вначале не поверил, что это маятник. Большинство маятников, которыми пользуются люди, легки и компактны. Этот же имел 15-18 сантиметров в длину и по меньшей мере 5 санти­метров в ширину на более широком, конусообразном конце. В нем была сделана большая дырка, чтобы при­вязывать шнур. Видимо, веревка должна быть толстой и прочной — под стать самому маятнику, поскольку кри­сталл оникса, матово-черный и отполированный до бле­ска, был достаточно тяжелым. Кстати, именно оникс вы­брала Катрина для первого храма — в Ушмале. Кен явно гордился своим приобретением. А я не знал, что делать. У меня просто язык не поворачивался сказать ему, что такими большими психическими инструмента­ми никто не пользуется. Или я не прав? Восемь храмов Мы приземлились в Мериде и провели там всего одну ночь. Нам хотелось пойти осмотреть город и немного развлечься, прежде чем приступать к работе, но мы бук­вально сгорали от нетерпения, желая начать как можно скорее, а потому махнули на все рукой. Мы взяли напро­кат небольшую красную «тойоту» с кондиционером; это, сказали нам, обойдется намного дороже, но на что не со­гласишься, лишь бы избавиться от жары! Я подробно объяснил Кену, что нам предстоит сде­лать. Я показал ему карту Мексики и лист с названия­ми восьми храмов и даже дал подержать чудесные кри­сталлы, которые домой вместе с нами уже не вернутся. Каждый из них был особо запрограммирован Тотом для предназначенного ему храма. Я объяснил Кену, что те места, где стоят восемь храмов, которые нам предстояло посетить, выбраны далеко не случайно, а образуют рас­ширяющуюся спираль. Центр этой спирали находится именно в Ушмале, причем этот центр, как мне сказали, очень мал — меньше атома! Каждая из этих удивительных пирамид, возведенных в особом месте, служит накопителем и проводником энергии Земли. Энергия же каждого из этих специфиче­ских храмов соответствует одной из чакр человеческого тела. Это соответствие выглядит так: 1. Ушмаль (Мексика): основная чакра нового цикла. 2. Лабна (Мексика): сексуальная чакра, единство про­тивоположностей. 3. Каба (Мексика): третья чакра, сила воли. 4. Чичен-Ица (Мексика): чакра сердца, бескорыстная любовь. 5. Тулум (Мексика): горловая чакра, звуковые потоки и центр творения. 6. Кохунлич (Мексика): чакра третьего глаза, гипо­физ, психические способности. 7. Паленке (Мексика): шишковидная чакра, подго­товка к переходу в следующий мир. 8. Тикаль (Гватемала): основная чакра нового цикла. Майя знали об этом очень, очень давно. Они знали гораздо больше того, что знает современный мир. Они знали, что женский аспект Единой Решетки Сознания связан с гораздо большим числом спиралей женской энергии, что Тикаль связан с началом следующей октавы, то есть следующих восьми храмов, а та — со следую­щей, то есть с храмами, расположенными дальше на се­вер, благодаря чему образуется огромный круг, вектор движения которого направлен с юга на север. Чтобы лучше понять сказанное, представьте себе, как именно расположены в человеческом теле восемь основных чакр. Затем сравните их с храмовыми комплексами, и вы поймете, что их энергии взаимосвязаны по одному образцу. Каждый храм соответствует энергии специфи­ческой чакры. Например, четвертая чакра в человече­ском теле — это чакра сердца, поэтому четвертый храм хранит и накапливает ту же энергию сердца. Относительно Единой Решетки Сознания вокруг Земли и ее целей имеется обширная эзотерическая ин­формация. Именно эти храмы и другие священные ме­ста и являются той движущей силой, которая формирует эту решетку. Без них мы просто не смогли бы подняться к более высоким уровням сознания. Каждый раз, добравшись до октавы из восьми хра­мов, эти спирали храмовой энергии поворачивают в об­ратном направлении. Так, с юга, из Гватемалы, они пере­ходят в Никарагуа, Коста-Рику, Панаму, Колумбию, а за­тем в Перу. В Перу, на озере Титикака, в районе между островом Солнца и островом Луны, энергия делает по­ворот на 90 градусов и устремляется к Тихому океану че­рез территорию Чили. Затем по дну Тихого океана жен­ская энергия достигает острова Пасхи, а оттуда тянется к невероятно красивому острову, который называется Муреа. Центр оси Единой Решетки Сознания приходит­ся как раз на середину этого острова. Если вы продолжи­те эту ось сквозь Землю, то она выйдет на поверхность в Египте, примерно в 2,4 км от пирамиды Хеопса. Это ме­сто у древних египтян было ясно обозначено. Остров Муреа имеет важное значение для челове­чества. В самом центре своего массива, формой напо­минающего сердце, он фокусирует всю энергию Единой Решетки Сознания. У меня такое чувство, что Муреа — самая «женская» область в мире. От храма Тикаль в Гватемале энергия устремляется на север, к другим майянским храмам, а от них к ацтек­ским, проходя через территорию Мексики до границы Соединенных Штатов. За этой границей, на территории штата Нью-Мексико (так мне рассказывали апачи), жен­ская энергия продолжает двигаться до трех пирамид, возведенных коренными американцами много веков на­зад. От этих пирамид, служащих своего рода мостом, эта энергия тянется дальше на север, поскольку здесь нет никаких природных энергетических полей. Добравшись до Таоса и одноименной горы, энергия тянется до Голубого озера, самого священного озера ин­дейцев таос пуэбло, где она делает поворот на 90 граду­сов — так же, как на острове Титикака, только в обрат­ном направлении. Голубое озеро, хотя оно гораздо мень­ше Титикаки, проводит эту женскую энергия абсолютно так же и с той же силой. От Голубого озера энергия движется к горе Юте, той самой священной горе, о которой мы рассказали выше. Из этой точки она тянется на запад, от одного сакраль­ного места к другому, вплоть до озер Тахо, Доннер и Пи­рамидного в Калифорнии и Неваде. Затем она устремля­ется к Тихому океану, проходит через подводные горы и различные энергетические точки, пока не достигает острова Мауи с вулканом Халеакала. Отсюда она берет курс на юг, следуя через цепь островов, некогда бывших частью континента Лемурии. А заканчивает она свой путь снова на острове Муреа, завершая тем самым круг. Этот гигантский круг женская энергия Единой Ре­шетки Сознания делит на две более или менее равные части, которые смыкаются на острове Муреа. Муреа — очень интересный и невероятно красивый остров. Свои­ми очертаниями он напоминает сердце, и окружающий его коралловый риф имеет такую же форму. Каждый дом на улицах острова тоже имеет в плане форму сердца, так что вы всем телом ощущаете там любовь. Вознесенные Учителя, сказал я Кену, заинтересова­ны в коррекции решетки только на территории Мекси­ки и Гватемалы. Именно этот церемониальный акт мы и должны совершить. На лице Кена отразилось недоверие: — Насколько я понял, создание Единой Решетки Сознания началось тринадцать тысяч лет тому назад и теперь близится к завершению. Честно говоря, это энер­гетическое поле настолько сложно, что просто не умеща­ется у меня в голове. — О чем ты говоришь, Кен! Речь идет всего лишь о маленькой части всей сети пирамид, церквей, монасты­рей, синагог, ашрамов, храмов, священных сооружений, мечетей, кругов из камней и так далее, включая и при­родные явления, такие, как горы, долины, родники, реки, озера, водоемы, а главное — энергетические воронки. И все это было сознательно видоизменено при помощи методов геомантии так, чтобы они выступали как единое целое, формирующее Единую Решетку Сознания, кото­рая окружает планету. Если бы ты действительно узнал о всех сложных внутренних взаимосвязях между этими сакральными местами (а их более восьмидесяти трех ты­сяч по всему миру), не говоря уже о прочих природных объектах, то пришел бы в ужас. Особенно если бы понял, что эту поразительную Сеть Жизни, которую в мире на­зывают «решетками», задумало, организовало и создало чье-то сознание. Насколько я понимаю, Кен, эта Единая Решетка Со­знания — единственная вещь, которая удерживает чело­века от исчезновения и ведет к вознесению. Ибо, воис­тину, в данной точке цикла развития должно произойти либо то, либо другое. Надеюсь, теперь ты понимаешь важность нашего путешествия. Женский аспект Единой Решетки Сознания должен быть непременно сбаланси­рован, и тогда в ней произойдут геометрические измене­ния, благодаря которым новое, сакральное женское со­знание станет жизненной реальностью, чтобы все жен­щины на Земле вспомнили о своей сокровенной связи с Богом и в точности знали, что им делать и как привнести в этот мир, и не только в этот, требуемое равновесие. Срок завершения цикла прецессии, Кен, уже близок. Осталось всего двадцать восемь лет и наступит 2012 или 2013 год — время, когда, согласно майянскому календа­рю, этот долгий цикл завершится. После этого перемены будут нарастать стремительно. А поскольку женщина получит власть и право решать, в каком направлении должна двигаться Земля, ей нужно быть готовой к этому. И мы в этом можем помочь. Ушмаль Кен завел двигатель «тойоты» и выехал с территории отеля. Мы заранее позаботились обо всем, что необходи­мо для столь долгого путешествия: о картах, бутылках с водой, еде и солнцезащитном экране, ибо знали, что нам придется провести в машине длительное время. В сущности, когда мы только-только отправились в это путешествие, мы думали, что оно продлится от силы недели две или даже меньше, а на деле оно заняло боль­ше месяца. Ездить по Мексике и Гватемале нелегкое дело, посколь­ку дороги во многих местах совершенно жуткие. Амери­канец, взглянув на карту дорог, скажет: «Пустяки, путь займет час, не больше». А на деле ему потребуется три или четыре часа. Мы бы с радостью проехали по Мексике, не снижая скорости, но, увы, это было невозможно. Мы рассчитывали добраться до первых трех храмов в течение дня, поскольку все они были расположены в начале спирали и находились не очень далеко друг от друга, и уже вечером вернуться в Мериду. А оставшиеся пять храмов объехать в течение следующих двенадцати дней. Ушмаль находится километрах в ста от Мериды, по­этому, чтобы насладиться поездкой и не мешать Кену, который вызвался вести машину, я сел на заднее сиденье. Это был мой первый визит на полуостров Юкатан, и я был удивлен тем, насколько он плоский и равнин­ный, ибо рассчитывал увидеть горы и джунгли. Горы и джунгли в Мексике действительно есть, но только не на Юкатане. Растительность в здешних местах такая густая, что без мачете через нее невозможно пробиться, однако джунгли начинаются только после того, как основатель­но углубишься в страну. До Ушмаля мы доехали легко и без проблем. Это было время, когда мексиканское правительство еще не начало строить стены вокруг храмов, чтобы контролировать поток желающих взглянуть на пирамиду. В те дни храмы мало кого заботили. Мы могли войти в эти святилища, по крайней мере в большинство из них, без всякого кон­троля и оставаться там, сколько захотим. Но мы выпол­няли особую миссию, а потому чувствовали, что с пер­выми тремя храмами нужно управиться за один день. Когда мы ступили на священные земли Ушмаля и приблизились к храму Магов, я почувствовал, как по моей спине прошла дрожь. Здесь таилась энергия, кото­рая явно отличалась от тех, которые до этого я ощущал в Мексике. Нечто подобное я испытал только в Егип­те, в пирамиде Хеопса. Эта энергия воздействует на вас каким-то особым образом, но это воздействие трудно описать. Стоя у основания храма, я запрокинул голову, чтобы посмотреть на вершину пирамиды. Она была великолеп­на. Я держал в руках оникс, и тут Кен сказал: — Друнвало, иди-ка сюда. Он облокотился о пирамиду, пристально что-то рас­сматривая. — Взгляни, — продолжил он и указал на раствор, которым были сцементированы камни. Вот она, причи­на, по которой для этого храма был выбран оникс: серо-черный цвет раствору — а им была покрыта вся пирами­да — придавали землистые вкрапления оникса. Это, естественно, придало нам сил. В тот момент мы знали наверняка: мы делаем именно то, что должны были сделать, что бы это ни было. И мы радостно засмеялись. Когда же мы приехали к месту расположения дру­гой пирамиды и увидели, сколь велика территория этого храма, то нам уже стало не до смеха. Мы знали, что пира­мида, в которой мы должны были разместить кристалл оникса, называлась Большой Пирамидой, но в тот мо­мент поразились тому, сколь колоссально по своим раз­мерам это священное место. Оно простиралось на целые километры, и мы не знали, откуда начинать и где искать этот храм. К счастью, вскоре мы нашли человека, который точ­но знал, где находится Большая Пирамида. И мы от­правились к ней кратчайшим путем — по прямой. Идти пришлось изрядное расстояние, но мы дошли — и вот она, царственно стоящая перед нами впечатляющая гро­мадина! От Тота я знал, что кристалл нужно закопать в каком-то месте прямо напротив северного фасада пира­миды, поэтому мы захватили с собой компас, чтобы точ­но определить, какой из фасадов северный. Перед северным фасадом простиралась совершенно плоская лужайка, обрамлявшая всю пирамиду. Она была прямоугольной и составляла, насколько я мог судить, не имея перед глазами каких-то отчетливых ориентиров, примерно 30 метров в длину и 12 метров в ширину. Кен вытащил свой маятник, к которому он привязал веревку около метра длиной. Я еще раз лишился дара речи. Скрывая улыбку, я сел на ступени пирамиды и стал наблюдать за Кеном, который активно действовал, хотя по всему было видно, что с ма­ятником он никогда прежде не работал. Он лишь слышал, что я рассказывал о маятниках в Таосе, объясняя, как с их помощью можно найти все что угодно. Он не знал, что для маятников обычно выбирают камни величиной от двух до пяти сантиметров, а цепочку или шнур — длиной сантиметров двадцать. То есть чтобы найти энергетиче­ски благоприятное место или получить ответы на вопро­сы, обычно используют небольшие маятники. Этот же маятник не отвечал ни одному из этих па­раметров. Однако Кен доверял своему сердцу и работал на Бога! Этот 18-сантиметровый маятник на метровой веревке начал вращаться по кругу, почти ударяя Кена по ногам, когда он ходил. Но Кен выглядел как человек, который точно знает, что делает, и я не стал вмешивать­ся. Кто я такой, чтобы говорить, что он действует непра­вильно?! Кен возился с маятником минут двадцать, расхажи­вая взад и вперед, и несколько раз пересек лужайку. За­тем, проходя мимо меня, он вдруг перестал качать маят­ником, остановился и спросил: — Друнвало, а как узнать, что я нашел то самое ме­сто, где мы должны зарыть кристалл? Сохраняя невозмутимое лицо, я сказал: — Доверься своему сердцу, Кен, и ты узнаешь. Я действительно верил в него, а он подверг немалому испытанию не столь уж и широкую стезю моего духов­ного понимания и терпения. Кен, казалось, все понял и вновь с удвоенной энерги­ей принялся качать своим маятником, придавая ему все более широкие размахи. Это длилось минут двадцать, и вот, наконец, это случилось! Когда Кен подошел к одному месту, маятник, описав спираль, застыл, а затем его начало сильно притягивать к земле. Кен дернул его вверх и буквально встал на цы­почки, вытянув руки на всю длину, чтобы поднять его как можно выше, и в этот момент веревка оборвалась, и оникс, с силой ударившись о землю, зарылся в нее санти­метров на семь. Повернув голову, Кен взглянул на меня так, словно хотел сказать: «Здесь нет моей ошибки», но вместо этого произнес: — И что теперь? — Ты нашел это место, Кен, в этом я нисколько не со­мневаюсь. Я поднял маятник с земли, в которой он оставил иде­альное коническое углубление. У меня не было никакого сомнения: это именно то место, где мы должны закопать кристалл. Я постоял с минуту, глядя на это место и оценивая его по отношению ко всему комплексу, и мне все стало ясно. Место приходилось точно по центру пирамиды, так что, если провести воображаемую линию вдоль сте­ны здания слева от пирамиды, она как раз пересекала эту точку. В будущем не составит особого труда найти его, если это будет необходимо. Мы совершили первую мини-церемонию: зарыли оникс в маленьком углублении и забросали его землей. Место выглядело совершенно нетронутым. Интересно, что спустя десять лет после этого собы­тия майянский жрец и шаман Хунбац Мен попросил меня провести в Ушмале церемонию вместе с ним и его племенем. Я отыскал это место, чтобы посмотреть, как оно ощущается энергетически. К своему удивлению, я обнаружил, что на том самом месте, где был зарыт кри­сталл, выросло небольшое деревце, единственное на всем пространстве вокруг пирамиды. Видимо, Мать за­хотела дать мне доказательство того, что никто не при­касался к кристаллу и не сдвигал его. Что ж, с природой не поспоришь — у нее свои пути! Каба Мы поспешили в другие два храма. Следующим была Лабна, но по дороге туда мне вдруг явился Тот и сказал, чтобы мы изменили порядок посещения и сначала пое­хали в Кабу. Когда мы приближались к Кабе, центру силы воли, небо потемнело и начал накрапывать мелкий дождик. Территория храма была окружена цепной железной из­городью и казалась чуждой, почти тюрьмой. Я не хотел входить на нее, но знал, что должен. Будь моя воля, я бы вообще обошел это место стороной. У входа нас встретили два старика — ворчливых до безобразия. Они пытались прогнать нас, говоря, чтобы мы приходили в другой день, но, как вы понимаете, мы должны были завершить свое дело, ибо каждый храм должен быть обработан в определенной последователь­ности, так, как нас проинструктировали. Наконец, не без некоторого пренебрежения, они раз­решили нам пройти на территорию комплекса. Он был гораздо меньше ушмальского, и, насколько я помню, ме­сто, где должен быть зарыт кристалл, мы отыскали менее чем за пятнадцать минут. На этот раз я воспользовался своим собственным, «обычным» маятником, так что мы отыскали место в считанные минуты. Мы зарыли кри­сталл за древней стеной и покинули это место со всей возможной быстротой. Лабна Мы умчались из Кабы так, словно только что ограби­ли магазин, и поехали в Лабну, находившуюся буквально в нескольких минутах езды. Когда мы приближались к месту назначения, небо очистилось и нас, подобно тума­ну, окружил необыкновенно красивый розоватый свет. Лабна — сексуальный центр Юкатана, и его энергия ощущается без труда. У храма нас встретила молодая очаровательная пара, которая, судя по всему, была просто влюблена в жизнь. Молодые люди со всей возможной любезностью при­гласили нас «войти в их дом» и сказали, что мы можем ходить, где и куда нам вздумается, и оставаться здесь, сколько захотим. Для этого храма был выбран красноватый сердолик; пыль и дорожки в этом храмовом комплексе были того же цвета. Помню, как только мы зарыли камень в зем­лю, тут же и потеряли это место, ибо и камень, и почва были совершенно одного цвета. Как было не вспомнить Катрину! И опять место для захоронения камня мы нашли бы­стро: за пятнадцать-двадцать минут. «Ха, как просто! — сказали мы. — Да при таких темпах мы, должно быть, за­вершим все путешествие за семь или восемь дней». Боже, как мало мы знали! Мы вернулись в Мериду вечером и, наскоро пере­кусив, отправились спать. И уже через несколько минут крепко заснули. В этот день мы затратили гораздо боль­ше энергии, чем рассчитывали, а потому, не успев как следует осознать это, быстро оказались в стране снов. Чичен-Ица На следующий день мы снова были в пути, и Кен опять вел нашу маленькую красную машину, ставшую для нас домом. Мы надеялись быстро управиться с Чичен-Ицей и отправиться в Тулум, на побережье Ка­рибского моря, где рассчитывали провести третью ночь. Но этот день пошел совсем не так, как мы планировали. Все чаще и чаще стали возникать задержки, делая наше путешествие куда более сложным, нежели мы полагали. Прекрасное синее небо и зеленые джунгли все более гипнотизировали нас по мере того, как проходили часы. Аромат джунглей вызвал во мне небывалое чувство оживления. Я даже начал вспоминать детство, проведен­ное в Калифорнии. Самое живое воспоминание, которое я вынес из него, — это запахи лугов и полей той местности, где я тогда жил. Эти воспоминания пробудил во мне аромат здешних тропических цветов. Естественно, эти воспоминания относились к тому периоду жизни мое­го нынешнего тела, когда я еще не вошел в него (апрель 1972 года), но они все это время дремали в его клетках, а потому ощущались как мои собственные. Неожиданно я был возвращен назад, в действитель­ность — со мной пытался связаться Тот. Появившись в поле моего внутреннего зрения, он сообщил, что решил изменить местоположение кристалла в Чичен-Ице. Он общался со мной телепатически, а этот метод общения способен раскрывать гораздо более глубокий смысл, чем произнесенные слова. Тот говорил о том, что местоположение камня в Чичен-Ице очень и очень важно для того, чтобы рабо­та совершалась должным образом, и он, естественно, не хотел, чтобы кто-то узнал о нем. Поэтому он с самого на­чала дал мне «ложный адрес» на тот случай, если кто-то прочтет мой список. Тот посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Я прошу тебя, Друнвало: раскрой пошире глаза, и я укажу тебе место, где должен быть зарыт камень». Я сделал так, как он сказал, и тут же передо мной возникло яркое пятно света вроде того, через которое я впервые много лет назад увидел Бупи Наопендару. Этот световой шар превратился в яйцо, и в нем открылось окно в другое место Земли. Когда шар завершил свои ме­таморфозы, он напоминал очень яркое, лучистое кольцо золотистого света примерно полметра высотой и метр в поперечнике. Вне этого лучистого кольца находилась та реальность, в которой мы ехали на машине, а внутри кольца — нечто совсем иное. Я увидел небольшое озеро или пруд с изумрудной во­дой, через которую не мог проникнуть взор. Вдоль даль­него берега озера возвышалась белая скалистая гряда высотой метров двенадцать, а к самому его краю подхо­дили джунгли, так что воды озера отражали нависавшие над ним цветы и растения. Картина была изумительно красивой. Я все еще продолжал вглядываться в эти ро­мантические глубины водоема, когда меня прервал Тот, сказавший: «Видишь, что внутри золотого кольца?» Я описал ему пруд и высокие белые скалистые стены, и Тот, удовлетворенный, сказал: «Кристалл нужно по­местить не у северной грани Замковой Пирамиды, как я сказал вначале, а бросить в этот пруд. Понятно?» Я спросил его, где именно находится этот пруд. Он ответил: «Тебя приведут к нему. Самому тебе ничего не нужно делать» — и исчез. Я вышел из состояния медитации, повернулся к си­девшему за рулем Кену и рассказал обо всем, что случи­лось. Казалось, это его нисколько не удивило. Он просто бросил на меня мимолетный взгляд и сказал: — Хорошо, никаких проблем. Думаю, после того как маятник сам упал на землю в Ушмале, старина Кен был готов ко всему. Когда мы подъехали к дорожному знаку «Чичеп-Ица. Стоянка для автомобилей», Кен свернул и начал выиски­вать место, где бы припарковаться. Затем повернулся ко мне и сказал: — Слушай, Друнвало. Во время посещения грех хра­мовых комплексов мы едва не заблудились. Я читал, что территория этого комплекса очень большая, и подумал, не взять ли нам проводника. Ты как, не против? — Почему бы нет? — ответил я, пока он въезжал на свободное место и глушил мотор. Мы стали собирать вещи, и в это время к машине с той стороны, где сидел Кен, подошел старик индеец и по­стучал в стекло. Увидев невесть откуда взявшегося ста­рого индейца, который просил открыть стекло, Кен от неожиданности чуть не повалился на меня. Он приспустил стекло и спросил старика, что ему нужно. Чуть усмехнувшись, тот спросил: «Вам нужен про­водник?» Оглядываясь назад, теперь я могу уверенно сказать, что этот старик был вовсе не старик, а человек, по­сланный нам Вселенной и точно знавший, что он делал. Кен, совершенно пораженный, повернулся ко мне с таким видом, словно этот старик только что сотворил чудо. А кто знает, может, и сотворил! Мы вышли из ма­шины к нашему проводнику. Этот старый майянец излу­чал энергию, которую я ощущал прежде много раз: она исходила от некоторых моих учителей. Я сразу понял, что старик был не просто гидом, который показывает любопытствующим земли храма, а кем-то большим, и поклонился, выказывая подобающее ему уважение. Старик был очень дружелюбно настроен и действи­тельно «показал» нам весь храмовый комплекс. Часа четыре он водил нас от храма к храму, рассказывая пол­ные тайн истории, связанные с каждым из них. В конце концов он привел нас к Замковой Пирамиде, фокальной точке всего комплекса, где Тот и просил нас вначале по­местить кристалл. Эта пирамида, сказал старик, являет­ся входом в человеческое сердце и ключом к пониманию культуры майя. Но затем он сказал нечто, весьма удивившее меня. Он повернулся и, серьезно глядя нам в глаза, произнес, указывая рукой на Замковую Пирамиду: — Эта пирамида и весь этот огромный комплекс су­ществуют здесь по одной причине. И эта причина не име­ет никакого отношения к зданиям, возведенным нами, народом майя. В этих джунглях есть нечто гораздо более мощное и значимое. Пойдемте, я покажу вам. Повернувшись, старик пошел прочь от храма, и через несколько минут мы оказались в мексиканских джун­глях. Он полкилометра продолжал вести нас сквозь эти плотные заросли; вдруг они словно раздвинулись, и мы очутились на открытом пространстве, том самом, кото­рое я уже видел внутренним взором. Да, да, прямо перед нами предстала та самая картина, которую показал мне Тот на пути в Чичен-Ицу. И пруд с изумрудной водой, и стены из белого камня за ним — все они были такими же и в реальности. Абсолютно такими же, как их показал Тот. До мелочей. Мы с Кеном застыли в немом изумлении, а старик воспользовался этим и начал говорить. Он казался не­много взволнованным, а его голос — исполненным силы. — Этот водоем, — сказал он, — по-испански назы­вается сенот, и для нас, майя, он является священным местом, ведущим прямо в сердце Матери. В древние времена, как и теперь, мы, майя, верили, что этот водо­ем святой, и именно по этой причине мы возвели в этом месте Чичен-Ицу. Ни с какой иной целью, а только для того, чтобы почтить этот святой водоем. — В 1950 году, — продолжал он, — сюда прибыли со­трудники журнала «Нэшнл Джиогрэфик», они расчисти­ли дно и нашли кости более трехсот майянцев, принес­ших себя в жертву этой воде. Здесь совершали обряд, и человек, удостоенный великой чести быть принесенным в жертву, получал возможность столь почетным образом вернуться к Матери. За то время, пока журналисты чи­стили сенот, они нашли среди костей несколько тысяч кристаллов — кристаллов, которые когда-то были на­молены нашими древними праотцами, — и забрали их. И, словно этого было мало, чтобы сломить наш дух, че­рез несколько лет они снова явились сюда и снова стали расчищать сенот, пока не выбрали все кристаллы до еди­ного, и только после этого ушли. Безмерна печаль моего народа, но нам ведомо, с какой целью вы здесь. С вели­ким уважением и почтением я оставляю вас наедине с этим священным сенотом. Пусть Великое Солнце благо­словит ваше дело! С этими словами он повернулся и исчез в необозри­мых джунглях. Кен посмотрел на меня. Мы оба знали, что нужно делать. Мы достали кристалл и развернули материю, выставив его на свет дня. Мы знали, что Тот запрограм­мировал этот камень словами, которые должны были скорректировать Единую Решетку, но чувствовали, что за этим кроется нечто гораздо большее. Не знаю, какие мысли вызывал кристалл у Кена, но для меня он являлся олицетворением внутренней сущности старика, которому было отдано мое сердце. Благодаря ему я смог постичь и почувствовать красоту души народа майя, и мне очень хотелось помочь этим людям. И я горячо молился над кристаллом о том, что­бы оставшиеся в живых майя пробудились и вспом­нили свое древнее славное прошлое, вспомнили свои сакральные знания и мудрость и снова привнесли эту силу в жизнь. Это была молитва, исходившая непо­средственно из сердца, а не та, которую я составил за­ранее, и ее слова по-прежнему отзываются эхом в моем сердце. Когда я таким образом намолил кристалл, Кен раз­махнулся и бросил его в самую середину сенота. Пока ка­мень шел ко дну и вода заряжалась магическими словами этой молитвы, я понял (не знаю как, но понял), что мои отношения с майя только-только начинаются. И запла­кал слезами радости, зная, что этот кристалл вернет на­роду майя жизнь. Пока слезы градом катились по моему лицу, я чувствовал, как в эту землю возвращается сила. И испытывал смирение перед тем, чему предстояло свер­шиться в будущем, смирение, смешанное с небывалым волнением. Хан Ха Церемония закончилась, и мы снова вошли в джунг­ли, собираясь вернуться в отель. Однако как только мы вышли из джунглей, то сразу же увидели Замковую Пи­рамиду и, едва взглянув на нее, тут же решили взобрать­ся на ее вершину. Теперь мы были всего лишь туристами. Но что с того? Для нас это было развлечение, не больше. На вер­шине пирамиды было четыре входа. Три из них связывал между собой внутренний коридор U-образной формы. А в углублении U был еще один коридор, ведший на се­вер, по которому можно было добраться до самого цен­тра пирамиды. Почему майя разместили входные прое­мы подобным образом, я, увы, не знаю. Мы вошли с востока через три связанных между собой дверных проема. Как только мы оказались внутри, начал накрапывать дождь. Рассудив, что нам лучше поторопиться, пока дождь не зарядил всерьез и надолго, мы быстро прошли в четвертую дверь, чтобы про­сто еще раз почувствовать это место. Рис. 5. Четыре входа на вершине пирамиды На мой взгляд, энергия этой пирамиды — одна из са­мых мощных в мире. Если пирамида Хеопса в Египте служит энергетическим проводником умственного (муж­ского) аспекта Единой Решетки Сознания, то Чичен-Ица служит проводником ее сердечного (женского) аспекта. И когда этот древний аспект Кундалини Земли вновь начнет течь и струиться через тела людей, а оттуда в ре­шетки, мы все преобразимся. Поэтому я должен был ощутить эту энергию еще раз. Мы находились там около пятнадцати минут, на­питываясь его энергией, а затем сильный дробный шум дождя вернул нас к реальности. Понимая, что нужно уходить, мы посмотрели друг на друга и устремились к выходу, но было слишком поздно. С небес низвергались ливневые потоки дождя, такого мощного, что на рассто­янии тридцати метров ничего не было видно. Все ушли, и мы остались на вершине этой невероятной пирамиды в одиночестве, если не считать одной маленькой соба­чонки, которая неизвестно как сюда забрела. Путь вниз был отрезан! Потоки дождя струились по ступеням пирамиды, по­добно маленьким водопадам. Чтобы понять сказанное, вам действительно следовало бы здесь побывать. Ступе­ни майянской пирамиды (в отличие от ступеней пира­миды Хеопса в Египте, которые просто огромны, эти — шириной всего сантиметров 25) были отполированы, как стекло, ногами тысяч людей, ежегодно взбирающихся на нее. Под градом дождя они стали такими скользкими, что по ним было невозможно спускаться. Даже собака не пыталась это сделать. Нам ничего не оставалось, как переждать, когда дождь кончится. По прошествии часа или около того Кен начал прояв­лять признаки нетерпения, но сделать что-либо было не в наших силах. Я посмотрел вниз, на обширную лужай­ку, окружавшую пирамиду, и увидел, что она полностью исчезла под водой. Казалось, что мы сидели на вершине пирамиды посреди большого озера. Джунгли были пол­ностью скрыты от нашего взора за завесой дождя, и един­ственное, что было доступно глазу, — это вода, изливаю­щаяся с небес на землю перед отверстием, у которого мы стояли. Не думаю, что когда-либо забуду эту картину. Пока Кен, беззаботно прислонившись к стене у двер­ного проема, наблюдал за дождем, я решил сходить в центр пирамиды и помедитировать. Удерживая в памяти образ пирамиды посреди озера, я сел там, где, по моим ощущениям, должен был находиться центр, лицом к дверному проему, где стоял Кен, дожидаясь освобожде­ния, и закрыл глаза. Я начал ощущать, как по моему Телу Света — полю Мер-Ка-Ба, как его называли древние египтяне и иу­деи, — струится энергия, и несколько минут сидел спо­койно, просто воспринимая движение этого потока. Затем, не ставя перед собой какой-либо цели, я стал погру­жаться в более глубокие состояния сознания. В какой-то момент я ощутил все энергетическое поле пирамиды и почувствовал себя неразрывно связанным с майя. То, что случилось дальше, было весьма необычно для меня. Я забыл, где нахожусь, и, подобно маленькому ре­бенку, решил мысленно спуститься в пирамиду, чтобы отыскать потайную комнату. Я не спрашивал на это раз­решения, да и не имел какой-либо цели. Ясно помню, как мимо меня проносились пласты земли, пока мои дух и тело сознания все больше и боль­ше погружались во внутреннее пространство пирамиды. Я видел, как по мере спуска менялась структура камня и почвы. И затем произошло нечто. В сущности, произошли две вещи, причем одновре­менно. Неожиданно из потока дождя вынырнула боль­шая черная летучая мышь, пролетела мимо Кена и соба­ки и устремилась прямо к моему лицу. Она застыла бук­вально в нескольких сантиметрах от него, пронзительно закричала и слегка царапнула меня за щеку. В этот самый момент из внутреннего пространства пирамиды на расстоянии нескольких сантиметров от мо­его левого уха мужской голос вдруг прокричал: «НЕТ». Эти два события случились одновременно, и под их влиянием мое сознание со страшной силой вновь верну­лось в тело. Возможно, слова «меня выбросило назад в тело» лучше бы передали смысл случившегося. Как бы то ни было, я вернулся в тело. Летучая мышь все еще сидела на моем лице. Чисто инстинктивно я поднял руку, чтобы согнать ее; мышь перелетела на каменный выступ, поерзала на нем, словно ища точку равновесия, после чего затихла и стала смотреть на меня. Я тоже смотрел на нее, пока не убедился, что она не со­бирается атаковать меня вновь, а затем закрыл глаза, пы­таясь вернуть себе равновесие после такого потрясения. Через несколько минут мое дыхание выровнялось и замедлилось, и я вновь вернулся в духовное тело. Мне было немного стыдно из-за того, что я попытался войти в это священное место, не спросив разрешения, хотя и знал, что делать этого не следует. Как я вообще решился на подобный поступок? Мужской голос, прокричавший «Нет», заговорил вновь. «Мы можем заглядывать в твое сердце, — сказал он, — поэтому не упрекай себя. Мы знаем, что ты не хо­тел ничего плохого, однако тебе пока еще нельзя входить в это священное место». Голос говорил со мной очень добрым, уважительным тоном, и мое сердце открылось навстречу ему. Явно этот человек в духовном отношении был безукоризненно чист. В жизни мне редко приходилось встречать кого-либо, достигшего этого уровня осознания. Я спросил, как его зовут, и он ответил: «Хан Ха». В свою очередь, он спросил, как зовут меня, и я назвал ему свое имя. Хан Ха начал беседовать со мной как со старым дру­гом. Он представился зодчим, построившим эту пирами­ду, и одним из ее хранителей. Я ответил, что он проделал грандиозную работу. Он засмеялся как ребенок и сказал, что был также зодчим и пирамиды в Паленке, той, ко­торую мы называем Храмом Надписей. «Но, — добавил он, — я возвел только эти два храма». Я услышал, как Кен издает какие-то звуки, и понял, что нужно идти. Я распрощался с Хан Ха и отдал долж­ное уровню его просветленности. Открыв глаза, я уви­дел, как Кен, просунув голову в отверстие, зовет меня, говоря, чтобы я поднимался и выходил отсюда. Я ощу­щал энергию и мысли Хан Ха как свои собственные — так, словно я был им. Как жаль, что я, возможно, никогда больше его не встречу! Так как дождь прекратился, мы без особого труда спу­стились вниз, тем более что Кен дождался, пока ступени более-менее высохнут. Через несколько минут мы вернулись в отель, где я поведал Кену обо всем, что со мной слу­чилось в центре пирамиды, и, естественно, о Хан Ха. А через несколько дней я полностью забыл о госпо­дине Ха. Историческая справка Мы с Кеном решили задержаться в Чичен-Ице еще на один день, поскольку, как нам сказали, на следующий день, вечером, на закате, здесь должен был произойти один таинственный майянский феномен. А следующий день был 21 марта 1985 года, то есть день весеннего рав­ноденствия. Почему это событие было так важно? Дело в том, что у основания северного фасада Замковой Пирамиды на­ходится огромный камень, вытесанный в форме змеи­ной головы. Он обращен на север. Но если в этот день, на закате, вы сядете лицом к западному фасаду пирамиды, то случится нечто удивительное, поверить во что можно, только увидев это собственными глазами. В этот день ступени пирамиды отбрасывают тень, которая в течение краткого времени заката соединяется с каменной змеи­ной головой и придает ей очертания змеиного тела, пол­зущего у края пирамиды. Это грандиозно! Именно эта «змея» и сообщала майя о времени наступления весен­него равноденствия, о времени посева семян и прочих духовных занятиях. Но есть в этом событии нечто еще более важное, о чем не мешало бы знать читающему эту книгу. Число духовно пробуждающихся людей в мире стремительно растет, однако Мексика — это та страна, где вы можете видеть, насколько быстро происходит этот процесс про­буждения. Судите сами. Мы с Кеном были там в 1985 году, и власти Мексики специально для туристов, приезжающих посмотреть на это явление, построили в этом месте открытую трибуну с железными скамьями. В тот день там сидело от силы человек сто, поэтому скамьи пустовали. Спустя десять лет, в 1995 году, майянский жрец Хун-бац Мен попросил меня провести вместе с ним церемо­нию в Чичен-Ице, которая должна была произойти в тот же самый день — 21 марта. Расширение и рост духовного осознания были налицо, так как в тот раз там собралось до 42 ООО человек. В 2005 году меня вновь попросили провести в Чичен-Ице церемонию с представителями народа майя (правда, у других храмов), и там уже собралось 80 000 человек. (См. главу 13.) Это было целое море людей. При виде столь огромного числа собратьев, чье сознание пробу­дилось, мое сердце запело, а ум преисполнился уверен­ности в том, что человечество начало наконец, подобно лотосу, медленно раскрываться навстречу раннему свету зари. Кому-то жизнь может показаться столь же деловой и хлопотной, как обычно, но это не так. Мы без сомнения эволюционируем на фоне будничной, повседневной жиз­ни, которая, видимо, знать не знает, куда она движется, но тем не менее продолжает осуществлять этот процесс с безупречной точностью. Космическая ДНК делает ви­ток — и жизнь откликается на это. Глава седьмая Балансировка женского аспекта решетки над Землей Юкатан и восемь храмов Часть вторая Остальные четыре храма Время все более замедлялось — настолько, что я поте­рял всякое представление о том, какой сегодня день. И даже о том, что я думаю. Я осознавал только секунды — как они отсчитываются одна за другой, слагаясь в вечное Сейчас. Все мои чувства были широко распахнуты, ибо после посещения каждого храма привычные пути бы­тия становились все менее реальными и в свете нового знания мой дух все медленнее воспринимал этот трех­мерный мир. Мы все так же находились здесь, среди будничной повседневности на плотноматериальной планете Зем­ля, но жили от секунды к секунде. Жизнь для нас была сплошным открытием: одно открытие неизменно приво­дило к другому. Я чувствовал себя великолепно и едва мог дождаться, когда мы поедем в Тулум. Тулум — это горловая чакра, связанная с миром звуковых потоков, одной из первич­ных энергий творения. Путешествуя от храма к храму, мы поднимались ко все более и более высоким уровням сознания женского аспекта Единой Решетки Сознания. Я это чувствовал, хотя настроиться на ее восприятие все еще стоило мне большого труда. Тулум расположен на побережье Карибского моря, у самой воды. Если с Чичен-Ицей было проще связаться, поскольку она ощущалась как родная, то Тулум обладал вибрационным полем, находившимся на гораздо более высоком уровне. Выглядел он чарующе: трава, живые камни, синее небо и глубокие синие воды. Я собствен­ными глазами увидел, зачем майя выбрали это место для строительства храма, и знал, что третьим глазом, «единственным оком души», скоро увижу на энергети­ческом уровне, с какой целью они сюда пришли. Еще до моего отъезда из Соединенных Штатов Тот сказал, что укажет нам места, где должны быть размеще­ны или зарыты первые четыре кристалла; что же каса­ется остальных четырех храмов, то мы с Кеном должны были сами найти точное местоположение для камней, чтобы они вернули в каждый храм жизнь или вознесли его на иной уровень вибрации. В Тулуме, приступив к поискам нужного места, я поначалу был немного самоуверен, но время шло, и я все более склонялся к мысли о том, что эта задача выше моего понимания и способностей. Чтобы ощу­тить и воспринять древние энергии, я пользовался ма­ятником, как это делал Кен, но в Тулуме любое место ощущалось как энергетически очень мощное, так что отыскать какую-нибудь одну точку среди множества таких же других казалось невыполнимой задачей. Я по­жаловался Кену: это все равно что пытаться расслышать партию одной скрипки в ансамбле из ста скри­пичных голосов. Все они ощущались одинаково — как мощные и звучные! Мы искали пять часов без всякого результата, сделав только один перерыв, чтобы перекусить. Кен то и дело повторял, что он совершенно сбит с толку и что если мы не сумеем найти это самое место, то лучше уж нам вернуться домой. А поскольку я чувствовал то же самое, то его слова действовали на меня угнетающе. — Хорошо, — сказал я, — давай помедитируем и по­смотрим, нет ли внутри нас чего-то такого, что может откликнуться на новый уровень восприятия. И без того ясно: то, чем мы занимаемся сейчас, — это не работа. Мы подыскали подходящее местечко, уселись ря­дышком и погрузились в себя. И примерно через полчаса я «обрел знание». Не могу сказать, как именно я пришел к такому заключению, но, положившись на свою интуи­цию и избавившись от нежелательных вторжений своего ума с помощью зудящего звука, который я воспроизво­дил горлом, я, «следуя» за этим звуком, смог найти место для кристалла. В конце концов, мы были не где-нибудь, а в горловой чакре. — Вот что, — сказал Кен. — Ты босс, ты и ищи, а я буду просто ходить за гобой! И этот метод сработал! Я начал бродить без всякой мысли, прислушиваясь лишь к звуку, издаваемому моим горлом. И уже через несколько минут мы подошли к кро­шечному храму у края скалы, нависшей над океаном, — к месту, которое мы прежде не заметили. Когда я удалял­ся от этого места, в котором мы рассчитывали зарыть кристалл, звук становился тише и менял тон, а когда я приближался к этому месту, звук усиливался. Как только мы вошли в это маленькое сооружение, занимавшее площадь чуть больше квадратного метра, звук в моем горле совершенно замер. Я понял: это то самое место! В этом мы убедились с абсолютной точ­ностью, когда, вытащив кристалл, увидели, что древ­няя живопись, покрывавшая стены собора, — того же цвета, что и наш камень. Мы закопали кристалл под храмом, и на этом наша работа в этом месте была за­вершена. Кохунлич Мчась по прибрежному шоссе к следующему храму, мы хранили полное молчание. В Тулуме мы убедились, что дело, за которое взялись, — куда более серьезное и трудное, чем нам грезилось в Нью-Мексико. Придет­ся ли нам перестраиваться психически при посещении каждого храма? Есть ли у нас на это способности? У всех ли людей есть они? Что этот опыт даст нам как челове­ческим существам? Есть ли у нашего пребывания здесь какая-то иная цель помимо той, о которой сообщил Тот? Эти вопросы непрерывно вертелись в моем мозгу. Океан все время был по левую руку от нас, пока мы добирались от восточного побережья Мексики до ма­ленького городка под названием Четумаль, что у грани­цы с Белизом. Поначалу мы сомневались, где именно на­ходится Кохунлич — в Белизе или в Мексике. Его совсем недавно обнаружили и отметили на карте; казалось, что он расположен на самой границе. В Четумале жители говорили нам; нет-нет, Кохунлич находится в Мексике. Для нас это было большое счастье, ибо, как мы вскоре убедились, мексиканские власти не позволили бы нам выезжать в Белиз на арендованной машине. «Вы что, с ума сошли? — сказали нам. — Если вы приедете в Белиз на машине, ее в первый же день, еще до вечера, разберут до винтика и раскрадут». Так что нам пришлось смириться с неизбежной за­держкой, и ночь мы провели на какой-то гасиенде, рас­положенной у дороги. Чтобы расслабиться и дать отдых нашим уставшим телам, мы решили выпить немного те­килы. И это действительно помогло! Впрочем, я если вы­пиваю, то совсем немножко. На следующее утро мы про­снулись с радостными улыбками на лицах и были готовы ко всему. Во всяком случае, так мы думали. Мы побросали вещи в нашу старенькую красную «тойоту» и, взволнованные, тронулись в путь так, словно шествовали по Дороге из Желтого Кирпича. Нас не покидало чувство, что в этот день случится что-то не­обыкновенное. Если уж Тулум такое невероятное место, то Кохунлич и подавно. В энергетическом спектре он стоял значительно выше. Мы купили крупномасштабную карту окрестностей, на которой были обозначены даже небольшие дороги и города. Значился на ней и Кохунлич, и дорога к нему казалась совсем несложной. Так что, судя по всему, нас ждал довольно приятный день. Однако, когда мы прибыли в то место, где на карте был обозначен Кохунлич, его там не оказалось. Там во­обще ничего не было! Местные жители смотрели на нас так, словно мы были полными болванами или, по мень­шей мере, тупицами. Смущенные, мы вернулись в Чету­маль, не зная, что делать. Наконец мы решили расспросить кого-нибудь из местных: кто-нибудь наверняка знает, где именно распо­ложен Кохунлич. У старого, неприглядного на вид мек­сиканского ресторана стоял какой-то человек в военной форме, и Кен вступил с ним в разговор, так как тот знал английский. Когда Кен спросил его о Кохунличе, у воен­ного загорелись глаза. — Си (да), — сказал он, — не далее как в прошлом ме­сяце я был в Кохунличе с семьей и детьми и точно знаю, где он находится. Он посмотрел на нашу карту и захохотал. Тот, кто на­чертил ее, сказал он, не имеет никакого понятия, где нахо­дится Кохунлич. По его словам, на этой стороне карты его вообще быть не могло. Он перевернул карту и отметил на обратной стороне то место, где действительно должен на­ходиться храм, и подробно рассказал, как туда добраться. Мы поблагодарили его и поехали в Кохунлич, чувствуя, что наконец-то сможем начать эту часть нашего путешествия. Минут через сорок пять мы прибыли туда, где, по сло­вам военного, должен был находиться Кохунлич. Но его там не было. Причем никто не понимал, о чем мы спрашиваем. Да, Кохунлич становился для нас настоящей проблемой. Мы еще раз вернулись в город, размышляя по пути, у кого бы спросить дорогу, и наконец остановили свой выбор на таксисте: уж кто-кто, а он должен знать это ме­сто лучше всех. Перед красивым отелем мы обнаружи­ли целую очередь из такси и направились к ним, чтобы расспросить о Кохунличе. Мы выбрали одного таксиста и спросили у него дорогу. Он взял нашу карту и подо­звал к себе еще пятерых таксистов. Они начали что-то быстро обсуждать на испанском, после чего наш таксист выбрался из толпы и сказал: — Буэно (все в порядке), мы можем точно показать на карте, где он находится. Мы все были там много раз, но я хотел найти для вас самый удобный маршрут. Я его пометил ручкой. Прекрасное место. Вам там очень по­нравится. Мы поблагодарили его, а Кен еще и дал немного де­нег в знак благодарности за оказанную помощь. Лицо таксиста расплылось в широчайшей улыбке. Мы проследовали указанным маршрутом, и он при­вел нас прямо туда, куда и должен был привести, но, как и в предыдущих случаях, Кохунлича там не оказалось. После всех этих неудачных попыток день, видимо, был окончательно потерян. Сбитые с толку и подавленные, мы свернули на обочину и сидели, ничего не говоря, бесцельно взирая на расстилавшуюся перед нами мест­ность. Все казалось бесперспективным. Неожиданно Кен выпрямился и воскликнул: — Понял. Я знаю, что делать. От его слов я буквально подпрыгнул, так как успел за это время основательно углубиться в свои мысли. — И что же? — Кохунлич — это шестая чакра, третий глаз, разве не так? Помнишь, в Тулуме нам пришлось отказаться от обычного восприятия и сменить его на другое? Вероятно, чтобы найти храм, нам нужно просто использовать свой третий глаз. Я в этом уверен, Друнвало. Знаешь что, давай-ка напряги свои психические способности, а я тем временем буду вести машину. — Спасибо, Кен, — вот все, что я мог сказать на это. Возможно, он прав. Тот сказал ведь, что специфиче­ское место для кристаллов в оставшихся четырех храмах мы должны найти сами и что мы оба должны многому научиться в этом путешествии. Вероятно, время для та­кой учебы пришло. Сама мысль об этом необычайно взволновала меня, и мой дух пробудился. — Хорошо, — сказал я, повернувшись к Кену, — ты веди, а я буду говорить, где поворачивать. Пока что ез­жай, как ехал. Кен вырулил с обочины на дорогу, которая куда-нибудь да вела. Я закрыл глаза и начал снова и снова повторять про себя название храма — Кохунлич. Через три или четы­ре минуты мысли покинули меня и включились все мои чувства. Каждый раз, когда мы подъезжали к перекрестку или развилке на дороге, я доверялся своему телу, по­лагаясь на его чутье и интуицию. И принимал как долж­ное все, что оно предлагало. — На следующем перекрестке поверни налево, Кен. И Кен, не задавая вопросов, поворачивал. В таком духе мы одолели почти 120 километров, делая повороты там, где подсказывала интуиция. В конце концов мы совершенно заблудились. Все ка­залось незнакомым, а отель был очень далеко от нас. Помню, как мы сделали последний поворот и выехали на какую-то грязную заброшенную дорогу, узкую и пол­ную глубоких ухабов. Что еще хуже, мы оказались в джун­глях. Думаю, Кен всю дорогу слегка нервничал, судя по тому, что он сидел за рулем выпрямившись, но здесь, впер­вые за все время, он решился высказать свое сомнение. — Друнвало, ты уверен, что мы едем по той дороге? — Я ни в чем не уверен, Кен. Я просто пытаюсь при­менять свои способности. Дорога все глубже и глубже уводила нас в чащу. Ни­каких признаков цивилизации, только джунгли. Проехав еще минут пять, мы наконец заметили ко­ричневый придорожный знак «Кохунлич» с золотистой стрелой, указывающей направление. Мы с Кеном буквально обезумели от радости. Надо же, сработало! За всю мою жизнь ничто так эмоцио­нально меня не взбудоражило и не выплеснуло в кровь столько адреналина, как этот незамысловатый с виду небольшой дорожный знак. Этот день многому меня на­учил в отношении и меня самого, и человеческих воз­можностей, и эти уроки я до сих пор не забыл. Тот был прав. Мы многому научились друг у друга. Третий глаз Мы оказались в самой чаще необозримых джунглей, полностью скрывавших от нас небо. Повсюду виднелись лишь заводи с цветами лотоса, плававшими на поверх­ности воды, и тропические цветы. Пейзаж был невероят­но роскошный, великолепный и — сюрреалистический. Казалось, здесь нет ничего реального, и у меня было та­кое чувство, будто я нахожусь на съемочной площадке голливудского фильма. Мы наткнулись там только на одного человека: это был археолог, уже собиравшийся домой после трудового дня. Он сказал, что Кохунлич был обнаружен года пол­тора тому назад и за это время им удалось исследовать только первую пирамиду, хотя сам храмовый комплекс простирается на многие километры во всех направлени­ях. Езжайте и посмотрите, сказал он, но, пожалуйста, не трогайте структуру вокруг пирамиды. И с этими слова­ми он нас покинул. Мы подошли к единственной доступной для посе­щения пирамиде и здесь впервые за все время увидели то, что вполне раскрывало концепцию, согласно которой каждый из этих храмов связан с определенной чакрой. Все четыре фасада пирамиды были украшены барелье­фом в виде человеческих лиц. Каждое лицо, высотой примерно три метра, выступало над поверхностью при­мерно на полметра. И на каждом человеческом лице, в области между бровями, красовалась круглая точка, символизирующая третий глаз. Я никогда не видел ниче­го подобного во всей Мексике! Кохунлич связан с шестой чакрой, расположенной как раз в точке третьего глаза. Именно здесь, на лбу каждого из этих царственных лиц, наличествовало до­казательство того, что древние майя знали об энергетической функции этого священного места. И это весьма впечатляло. Но нас ждала работа, и, побыв минут пятнадцать ту­ристами, мы начали психическое считывание террито­рии в поисках того тайного места, где должен быть по­мещен кристалл. Кохунлич был, если говорить в терминах чистой энергии, самым мощным энергетическим местом из всех, какие нам до сих пор довелось посетить. Однако мы по­вели себя так, словно страдали умственным расстрой­ством и полностью забыли урок, который нам преподал Тулум: мы еще раз решили использовать свои маятники. Примерно через час мы сдались. Это была не работа, а сплошное мученье. Действительность еще раз напомни­ла нам о начальной дилемме. Мы сели на ступеньки малой пирамиды, находив­шейся недалеко от большой, и начали рассуждать так, как рассуждали в Тулуме. — Маятник здесь не поможет, Друнвало, — сказал Кен. — Уж после Тулума мы должны были бы кое-чему научиться. Я вот думаю: поскольку это третий глаз и мы нашли этот храм с помощью психических способностей, то и для отыскания места должны использовать тот же метод. Ты нашел храм, теперь моя очередь: я последую твоему примеру и как-нибудь найду это место с помо­щью медитации. Как думаешь, я смогу? — Я верю в тебя, Кен. Углубись в себя и дай мне знать, если что обнаружишь. Кен закрыл глаза и минут двадцать сидел, погружен­ный в себя. Затем открыл глаза и очень взволнованно сказал: — Я знаю, где то, что мы ищем. Я тебе покажу. Он достал лист бумаги, ручку и нарисовал то, что ему открылось во время медитации. Там, в земле, есть боль­шая дыра, сказал он, которая выглядит так, как на ри­сунке, а прямо перед этой дырой — маленькое деревце. Между деревом и дырой есть еще одна дыра, поменьше, сантиметров восемь в диаметре. Именно в этой дыре мы и должны поместить кристалл. Существование большой дыры казалось мне чем-то необычным; если бы нам удалось найти ее, мы вряд ли бы усомнились в увиденном, однако в реальности нали­чие такой дыры казалось чем-то маловероятным, если только возможным. Но я не стал высказывать свои со­мнения, а просто встал и сказал: — Хорошо, пойдем. Если она там есть, мы ее найдем. — Друнвало, — молниеносно отозвался Кен, — как выглядит дыра, обнаружил я. А найти ее — твоя задача. Да уж, нахальство — второе счастье! Но я принял этот вызов. Запомнив, как выглядит эта дыра, я положился на свои чувства, давая им возмож­ность обнаружить ее в реальности. Меня, вернее, мое тело повлекло в направлении, противоположном глав­ной пирамиде, прямо в джунгли. Через несколько секунд все признаки цивилизации исчезли, и мы оказались сре­ди девственной природы. Однако неведомая сила про­должала увлекать мое тело дальше. Мы с большим трудом пробивались сквозь плот­ную растительность, ибо мачете, которым пользуются мексиканцы в подобных случаях, у нас не было. Однако это нас не остановило. Мы буквально продирались че­рез низкий кустарник, но все же продолжали двигаться вперед. Я исколол себе все руки, поэтому спустил рука­ва рубашки и застегнулся на все пуговицы, чтобы как-то защитить себя. Мы двигались через джунгли примерно километра два, и вдруг импульс тяги в моем теле изменился. Это случилось, когда мы проходили мимо двух высоких хол­мов по правую руку от нас: импульс в буквальном смыс­ле развернул мое тело навстречу им. Между холмами было открытое пространство, и я знал, что именно сюда меня и влечет. — Иди за мной, Кен. Я полностью не уверен, но ду­маю, что нам сюда. Открытое пространство между холмами представля­ло собой площадь метров восемнадцать шириной и по непонятной причине было совершенно свободно от ку­старника. Получив наконец возможность двигаться сво­бодно, мы легко одолели полпути к этому пространству и вдруг остановились как вкопанные. Ибо увидели не­что, чего здесь не должно было быть, но оно было. На склоне холма справа от нас находилась лестница, ведущая на вершину. Мы стояли среди густых мексикан­ских джунглей, а прямо перед нами была лестница, ко­торая словно перенеслась сюда из Греции. Она была сде­лана из темного, выбеленного узорчатого мрамора, от­полированного как стекло. Казалось, ее сделали только вчера, и мраморные ступени (их было 150-200) взбегали наверх между мраморными перилами. С каждой сторо­ны лестницу обрамляли джунгли и переплетающиеся корни древних деревьев. Действительно, создавалось та­кое впечатление, будто кто-то только что построил эту лестницу прямо среди джунглей и теперь где-то укрыва­ется, следя за нами. У нас прямо мурашки по коже по­бежали! Мы совершенно забыли о своей миссии — настолько очаровало нас это зрелище. Наконец Кен спросил: — Тебе не кажется, что кто-то заранее знал о нашем прибытии? Я не знал, что ответить, и просто сказал: — Давай-ка взберемся на вершину, Кен, и посмотрим, для чего все это. В полной тишине, словно боясь разбудить каких-то мифологических чудовищ, мы поднимались по лестнице, которая, казалось, тянулась до небес. На вершине холма она повернула направо и привела нас на площадку при­мерно в четыре квадратных метра с мраморным полом и скамьями. Вся вершина холма была покрыта джунглями, за исключением этой площадки. В крайнем изумлении мы уселись на одну из скамей. — Что ты обо всем этом думаешь, Кен? Тебе не ка­жется, что все это сделали греки, каким-то образом про­никшие на Юкатан и провозгласившие этот холм своей вотчиной? Тот молча покачал головой. Не могу сказать почему, но я вдруг достал свой маят­ник и начал работать с ним. Он действовал. С его помо­щью я установил, что странная дыра, о которой говорил Кен, где-то здесь, на холме. — Кен, — сказал я взволнованно, — маятник дей­ствует. Мне кажется, дыра здесь. — Где здесь? На холме, ты хочешь сказать? Оставив его вопрос без ответа, я попросил его сле­довать за мной, и мы двинулись в том направлении, ко­торое указывал маятник. Оно вело прямо по вершине холма. Мы вновь оказались среди густых джунглей, а по­тому шли медленно. Вот она! Это было так неожиданно, словно мы толь­ко что выиграли в лотерею крупную сумму денег и те­перь не знали, что с ними делать. Когда я заглянул в эту очень необычную дыру в земле, все мое тело пронизало чувство, которое я никогда не забуду. И это чувство ска­зало мне: «Запомни это, ибо Жизнь в будущем не раз бу­дет преподносить тебе странные вещи и все они имеют смысл и значение». Дыра была примерно метра три в глубину и метра три с половиной — четыре в ширину. Ее земляные стены и дно были обработаны вручную и облицованы плоски­ми камнями, нарезанными на правильные прямоуголь­ники. Но было здесь и то, что Кен не увидел во время медитации: прямо из пола торчали две трубы из крас­ной глины. Каждая имела приблизительно сантиметров тридцать в диаметре и высовывалась из земли на такое же расстояние. Я начал размышлять над предназначени­ем этих труб, но в голову ничего не приходило. Я посмотрел вверх и увидел маленькое деревце, ко­торое открылось внутреннему взору Кена во время ме­дитации. Я поднялся на ноги и направился к нему, чтобы посмотреть, нет ли перед ним дыры поменьше. Она там была — именно такая, какой ее увидел Кен своим вну­тренним оком. Я посветил в дыру фонариком, чтобы посмотреть, что внутри, но ничего не обнаружил. Там была просто бездонная тьма. Но сомнений не оставалось: поместить кристалл мы должны были именно в ней. Кен наклонился и тоже заглянул в дыру, но, как и я, ничего не увидел. Это было все равно что заглянуть в межзвездное пространство, только никаких звезд здесь не было. Оттуда на нас глядела тайна! Тайна, неотдели­мая от веры. Мы развернули ткань, достали кристалл, подержа­ли его минуту в руках и прочли над ним молитву во сла­ву майя; на сей раз выбор похоронить его в земле пал на меня. Помню, что, выбрав подходящий момент, я бросил кристалл в темноту и почувствовал, как он падает. Однако я так и не услышал, чтобы он ударился о дно. Психически это выглядело так, словно я бросил его в космическое про­странство и кристалл полетел прочь от нашей планеты. Мы долго молчали. А затем, не говоря ни слова, сели на краю большой майянской дыры лицом к дереву. Наши глаза были закрыты. Меня словно окружали майя, ставшие теперь моими братьями и сестрами. Мы — дети одного духа. И цель у нас одна и та же: принести небо на землю. Я долго медитировал, а затем мгновенно вернулся в свое тело: я все так же сидел перед священной майянской дырой, заглядывая в самое нутро Земли. Кен все еще ме­дитировал. Я тихо встал и, следуя зову сердца, пошел через джунгли к краю холма; здесь мне открылось то, о чем я уже втайне догадывался. Этот холм был майянской пирамидой! На эту мысль меня навели трубы из красной глины. Думаю, они служили для подачи воздуха во вну­тренние помещения. Все встало на свои места. В тот момент я многое по­нял. И почувствовал себя невероятно польщенным, что именно мне выпала честь быть одним из тех людей, кто помогал возродить к жизни древние воспоминания — вернуть их сознанию Земли, что и произойдет в тот мо­мент, когда нынешнее человечество начнет припоминать, кто оно есть на самом деле. Паленке Мы ехали весь вечер, чтобы попасть в Паленке до за­хода солнца, но не успели. Паленке находился гораздо дальше, чем мы думали. Храм уже закрыли и откроют не раньше восьми часов утра, так что мы свернули с дороги к ближайшему отелю. Пока я разгружал машину, Кен пошел в отель, чтобы оплатить номер. Комнатка оказалась маленькой, с двумя старыми, потертыми кроватями, которые едва там поме­щались. Дверь, даже открытая наполовину, тут же упи­ралась в мою кровать, что, на мой взгляд, было вполне в классическом мексиканском духе. (Не поймите меня не­правильно — я люблю Мексику и мексиканский народ. Но... в общем, надеюсь, вы поймете, что я имею в виду.) Мы поднялись с восходом солнца и были на свя­щенной земле к моменту открытия храма. В этот час мы оказались там единственными посетителями, и все про­странство принадлежало нам. Вскоре здесь на всей тер­ритории, подобно муравьям, начнут копошиться сотни людей. Поэтому мы не стали тратить время зря и при­ступили к поискам сакрального места. Понимая, что искомый нами храм связан с седьмой чакрой, шишковидной, мы оказались в той же ситуации, что в Тулуме и Кохунличе, и понимали, что нам нужно как-то изменить себя в чувственном плане, чтобы суметь отыскать это особенное место. Когда человек достигает того уровня сознания, ко­торое соотносится в теле с чакрой шишковидной желе­зы, значит, он готовится покинуть свое тело и выйти на следующий уровень, выше человеческого. За прошедшие 200 ООО лет становления человеческого сознания только три Вознесенных Учителя смогли выйти на этот уровень. Теперь, естественно, все изменилось. За последние десять лет этого уровня достигли все 8000 Вознесенных Учителей, тем самым подведя сознание человечества к границе новых и совершенно невероятных способностей. Со вре­менем вы узнаете, о чем я говорю, ибо ни один из вас не избегнет предстоящих перемен. Шишковидная железа, расположенная почти рядом с шишковидной чакрой, в центре головы, — это ключевой фактор третьего глаза. А третий глаз обладает куда более широкими и всеобъемлющими способностями, нежели те, сведения о которых поставляет нам большинство уче­ний внешнего мира. Он — связующее звено между полем Мер-Ка-Ба и Сакральным Пространством Сердца, и ког­да оба связаны между собой, человек становится более чем человек: он превращается в Божество. (В следующей книге, которую я собираюсь написать, я объясню это в деталях.) Иисус не смог бы ходить по водам, если бы у него не был открыт третий глаз и восемь лучей, эманируемых шишко­видной чакрой, не распространялись бы над поверхностью его головы. Это простой факт космического сознания. После нескольких часов поиска мы с Кеном сдались и, как делали и раньше, сели на ступеньки маленького, но очень изящного храма на самом краю джунглей. Мы пытались применять маятник, психические способно­сти и все, что знали, но тщетно. Думаю, мы просто очень устали; наш дух смущало чувство совершенной расте­рянности. Мы просто смотрели на джунгли и молили про себя о помощи. Неожиданно мимо нас пробежал майянец в одной набедренной повязке и скрылся в джунглях. Словно об­раз из прошлого, отбрасывающий время на много столе­тий назад. Но это действительно был майянец, и он был настоящим. Мы очнулись словно от толчка, посмотрели друг на друга и вмиг поняли, что нам делать. Действительно, по­чему бы нет? Не говоря ни слова, мы устремились вслед за ним к стоявшим стеной джунглям. Четкий след вел нас прочь от Паленке, и в течение не­скольких минут мы продирались сквозь плотную чащу джунглей, уже не раз виденных нами в Мексике. Паленке находится не на Юкатане, а уже в штате Чьяпас — там, где холмы постепенно переходят в горы. Паленке красив именно по этой причине; все его храмы построены на склонах гор на разных уровнях, что придает ему ореол таинственности. Нашего юного майянского друга нигде не было вид­но. Бегал ли он значительно быстрее нас или же выбрал другую тропу — это было не важно. Важно то, что это был единственный способ найти искомое место, а поче­му и как — этого мы не знали. Должно быть, мы пробежали километров двенадцать. На таком удалении от цивилизации джунгли жили сво­ей жизнью. С веток деревьев свисали змеи, мимо проно­сились редкие разноцветные птицы, в недоумении взи­равшие на нас: мол, кто эти безумцы, вторгшиеся в этот ужасный мир. Вокруг были влага и слизь, из-за чего мы то и дело скользили и падали, так что вскоре стали похо­жи на грязных бродяг, скрывающихся от закона. Но нас ничто не останавливало. Местность неожиданно изменилась, и мы начали подниматься на крутой холм. Казалось, этому подъему не будет конца. На вершину мы уже практически караб­кались, цепляясь руками за каждый мало-мальски при­метный выступ. А потом, взобравшись на вершину горы, мы устремились вниз с другой ее стороны — и нашим глазам открылся совершенно иной мир. Весь южный склон представлял собой маисовое поле. После диких, влажных, холодных джунглей, которые, как нам пред­ставлялось, никогда не кончатся, это маисовое поле, солнечное и сухое, казалось поистине неземным творением человеческих рук. Мое тело буквально испытало шок от такой внезапной перемены. Мы стояли у кромки поля, не веря своим глазам. Но когда наши глаза привыкли к солнечному свету после тьмы лесной чащобы, мы увидели в долине прямо перед собой, примерно в полумиле, настоящую майянскую деревню. Мы стояли очень тихо, не шевелясь, а затем сели и устремили на нее свои взоры. Мое сердце радовалось при виде того, что майя по-прежнему живут так, как жили их предки многие столе­тия назад. Из моих глаз потекли слезы, и я ничего не мог с этим поделать. Да, они все еще живы. Не знаю почему, но у меня к этому времени сложилось убеждение, что майя больше уже не живут по традициям своих предков и полностью ассимилированы цивилизацией. Теперь же передо мной находилось по меньшей мере пятнадцать круглых хижин, сооруженных из лиан, ли­стьев и растений, вокруг которых бегали собаки и дру­гие домашние животные. В яме в центре этого поселения горел костер, а от хижины к хижине бродили несколько человек. Создавалось такое впечатление, что мы набрели на поселение из далекого прошлого, каким оно было до появления современного человека. На меня снизошел покой, а дыхание почти останови­лось — так, что тело, казалось, едва функционирует. Со мной явно кто-то связывался. Затем передо мной возник храм и пространство внутри него. Я тут же узнал этот храм. Затем изображение переместилось в небольшое про­странство, не более квадратного метра, расположенное по соседству с одной из стен храма. Это и было то специфи­ческое место, вибрирующее потоками энергий, которое мы искали. Теперь я знал, где нужно зарыть кристалл. Мы просидели около получаса, а затем, даже не пред­упредив своего спутника, я встал и сказал: — Пойдем, Кен. Кажется, я знаю, что делать. Кен не проронил ни слова. Думаю, это испытание было чрезмерным для него. Когда мы вернулись в Паленке, меня потянуло в сто­рону храмового комплекса, расположенного позади Хра­ма Надписей, мимо дворца и астрономической обсерва­тории к маленькому храму, стоявшему в стороне, метрах примерно в трехстах. Когда мы вошли в этот храм, меня повлекло к одной из стен. Подойдя к ней, я начал смотреть вниз, в землю, и в течение нескольких минут нашел нужное место. Мне был знаком каждый камень на этой площади в один квадратный метр. Несомненно, я был здесь раньше. И на закате солнца, прочитав над камнем молитвы, мы закопали его, с тем чтобы мечты майя и других наро­дов, связанных с этой землей, смогли объединиться, син­хронизироваться и сотворить новую реальность, новое начало. Седьмая нота в этой октаве была пройдена. Восьмая находится уже в другом измерении, в другой октаве и в другом цикле. Иными словами, возвращением энергий в храмы Паленке завершалась первая спираль. Следующая спираль начиналась уже не в Мексике, а в Гватемале, и олицетворяла начало нового цикла сознания. Восьмая чакра — это в действительности шаровая энергия, крошечное поле Мер-Ка-Ба, плавающее в про­странстве над головой на расстоянии ладони. Это первая нота следующей октавы, представляющей собой более высокий уровень сознания. Хан Ха: один глаз Едва я повернулся спиной к стене и тому месту, где мы зарыли кристалл жизни, и, стоя лицом ко входу, сделал шаг, как мою голову пронзила острая боль, от которой я едва не упал на землю. Но я взял себя в руки и стал изучать свое состояние. Я редко страдаю голов­ной болью, раз в десять лет или около того, и длится она обычно часа два, не больше. Но эта была одной из самых ужасных в моей жизни. Когда я проследил ее источник, то обнаружил, что мои все еще детские психические способности подверг­лись колоссальной перегрузке. Все равно как если бы вы в течение нескольких лет не упражняли мышцы ног, а за­тем вдруг совершили двадцатикилометровую прогулку по горам. Ваши мышцы болели бы от перегрузки, и то же самое случилось и с моими психическими способностя­ми. Мне необходим был отдых, и чем скорее, тем лучше. Ворота храма закрыли за нами, ибо мы были первы­ми и, судя по всему, последними посетителями. Отель располагался в нескольких сотнях метров вниз по до­роге, так что буквально через несколько минут мы уже припарковали машину. Кен каким-то образом умудрил­ся втиснуть ее в узкое пространство между двумя други­ми автомобилями. Я вышел из машины и первое, что увидел, — это но­мер на авто, стоявшем перед нами: 444-XY-00. Давным-давно ангелы научили меня, что, если видишь в Реально­сти тройную цифру, это число как-то связано с тем, что ты думаешь, или с окружающей средой. Оно имеет непо­средственное отношение к музыке, к тому факту, что все ноты в октаве разделены одиннадцатью колебаниями в секунду. Поэтому расстояние между нотами выглядит как 11, 22, 33, 44, 55, 66, 77, 88 и 99 колебаний в секун­ду, то есть как сумма одиннадцати и предыдущего числа колебаний, дающая в итоге следующее число колебаний, что является свидетельством совершенной гармониче­ской настройки или момента времени, поскольку вся Реальность была создана на основе музыкальной гармо­ники. А когда вдруг возникает троичное число, каково бы оно ни было, то оно математически олицетворяет момент времени, содержащий гармонику значения этого числа. Человеческими словами число 444 лучше всего можно описать как Школу Мистерий, в которой позна­ется Реальность. Первой об этом значении числа 444 написала Алиса Бейли. А вот краткие значения других тройных цифр: 111 Энергетический Поток. Любой поток энер­гии — например, электричество, деньги, вода, сексуальная энергия, и так далее. 222 Новый Цикл. Начало какого-то нового цикла, природа которого зависит от следующей уви­денной вами тройной цифры. 333 Решение. Вам нужно принять какое-то реше­ние. Оно приведет вас либо к 666, то есть вам так или иначе придется повторить урок заново, либо к 999, что означает завершение, усвоение данного урока. 444 Школа Мистерий. Все, что происходит в жиз­ни, есть урок, объясняющий вам Реальность. Это тот уровень Школы, на котором происходит собственно процесс учебы, то есть чтение книг, но не реальные действия. 555 Единое Сознание. Число человека, достигшего уровня Единого Сознания. Он овладел всеми уровнями Школы Мистерий. Это наивысшее число, число Христа. 666 Сознание Земли. В Библии это «число зверя», поэтому оно может олицетворять чистое зло, но это также число человечества и жизни. Основа жизни — углерод, атом которого состоит из ше­сти протонов, шести нейтронов и шести элек­тронов. Обычно, если вы видите это число, оно подсказывает вам, что вы должны наблюдать за событиями, разворачивающимися перед вами в данный момент, и соблюдать осторожность. 777 Школа Мистерий. Это тот уровень Школы, где вы не только читаете книги о жизни, но и прак­тикуете полученное знание. 888 Завершение какого-то урока в Школе Мисте­рий. 999 Завершение какого-то цикла событий. ООО Не имеет значения. Стоя у машины и глядя на число 444, я спрашивал себя, с чем же мне предстоит столкнуться в этой Шко­ле Мистерий на сей раз. Тут я повернулся и поглядел на номер машины, стоявшей позади; на нем красовалось число 666. Это означало, что урок имеет какое-то отно­шение к физическому плану. Затем я направился к отелю и тут впервые увидел его название. Он назывался «Хан Ха». Онемев от изумления, я простоял целых пять ми­нут, размышляя о том, что бы это значило. На полпути к отелю Кен вдруг заметил, что я стою без движения, и вернулся за мной. — В чем дело, Друнвало? — Посмотри, как называется этот отель, Кен. — Уж не тот ли это майянец, с которым ты беседовал в Чичен-Ице? — Он самый. Затем я показал ему номера на двух машинах. — Ух ты! И что, по-твоему, это значит? — Не знаю, Кен, но чувствую, что это важно. Пом­нишь, Хан Ха сказал, что он был зодчим Храма Надпи­сей в Паленке? Возможно, что так оно и было. Мы поднимались в свой номер, беседуя об уроке, ко­торый нам предложила Жизнь, открыли дверь, вошли внутрь и тут же обнаружили сложенный пополам листок бумаги, лежавший на моей кровати. Я взял его и стал чи­тать, а Кен стоял рядом. На листке было написано: «Спа­сибо за все, что вы сделали. Отныне вы навеки в сердце народа майя». И подпись: «Хан Ха». Прежде чем я как-то отреагировал на эту записку, Кен выхватил ее из моих рук, секунду глядел на нее, по­том посмотрел мне в глаза и сказал: — Это ты написал. Я знаю, что ты. Хан Ха никогда не писал такой записки. Я попытался убедить его, что не имею к этому ни­какого отношения, но он мне не верил. Почти полчаса он не переставая бурчал: «Да, да, как же! Дух написал эту записку и положил ее на кровать. Думаешь, я такой дурак?» Он не унимался и все ворчал, пока мы не легли спать. Так вот, знайте: эту записку я храню у себя все эти годы, и даже сегодня она служит мне источником вдох­новения. Мне никак не удавалось заснуть, гак как голов­ная боль не проходила. Но в конце концов я задремал. И вдруг, совершенно неожиданно, среди ночи я мгновен­но проснулся. Что-то неодолимо тянуло меня из глубин сна. Я перевернулся на бок и посмотрел в глубь комнаты. Оттуда на меня пристально глядел огромный человече­ский глаз. Сначала я подумал, что это мне снится, но я не спал, да и комната была настоящей. Глаз был метра два в диаметре, а высотой чуть боль­ше метра. Он был зеленовато-черный с золотистыми бликами. Время от времени глаз моргал. В своей жизни я видел столько психических феноме­нов, что этот нимало меня не смутил, хотя я и знал, что нужно разобраться в том, что происходит. Пока я пытал­ся понять, что бы это могло быть, раздался мужской го­лос, и я сразу же узнал, кто это. Это был Хан Ха. Он начал говорить о Паленке и о том, что случилось в этот день. На мгновение он умолк, а затем сказал: «У тебя ужасная головная боль, Друнвало. Мы должны вылечить ее. Через секунду я передам тебе знание, которое устра­нит эту боль. Но, Друнвало, его смысл и цель намного выше, чем просто избавить тебя от головной боли». В следующее мгновение, как только глаз моргнул, я тут же принял от Хан Ха древнее знание, касающееся шишковидной железы в центре головы и лучей света, ис­ходящих из шишковидной чакры при наличии должных условий. Я сделал так, как диктовало полученное знание, и боль мгновенно прошла. Этот почти мгновенный пере­ход от невыносимой боли к полному ее отсутствию был поистине драматичен. «Ага, теперь лучше», — сказал Хан Ха и вновь завел разговор о Паленке. Кен пошевелился на своей кровати. Думаю, его разбу­дили мои движения. Он повернулся, посмотрел на меня, затем в комнату и — увидел огромный глаз Хан Ха. Он подскочил как ошпаренный, сел на кровати, натя­нул на себя простыню до самого подбородка и закричал так, как может кричать только взрослый человек. Не со­мневаюсь, что от его крика проснулся весь отель. Я по­спешил его успокоить: — Не волнуйся, Кен. Это всего лишь Хан Ха. Но мое увещевание не помогло. Кен как одержимый пялился на этот психический феномен и, по-видимому, был в шоке. Через несколько минут мне наконец удалось при­влечь к себе его внимание, и он внял моим словам, ког­да я сказал, что все в порядке. Думаю, для Кена это был первый опыт столкновения с настоящими психическими феноменами, происходящими в Реальности, а не у него в голове. Прошло немало времени, прежде чем мы смогли за­снуть, но мы в конце концов заснули. Инициация Кена в Паленке — в шишковидную чакру майя — была завер­шена. Реакция Кена на Хан Ха положила конец моей беседе с майянским зодчим, но меня в этом смысле больше ин­тересовала не сама беседа, а полученная мною информа­ция. И многие годы спустя я убедился, сколь невероятно важна она для расширения человеческого сознания. Она слишком сложна, чтобы излагать ее в этой книге, но когда-нибудь — возможно, в следующей книге — я не­пременно опишу ее, чтобы и вы тоже, если захотите, смогли понять и применить ее. Гватемала Мной владело чувство удовлетворения от выпол­ненного долга. Ехать в Гватемалу, в следующий храм, чтобы завершить поставленную задачу, казалось теперь не столь уж и важным делом, однако мы знали, что это далеко не так. Свое путешествие мы должны были за­вершить в Тикале, в месте, где обитают самые древние и самые сведущие потомки майя. Храм, внутри которого расположено священное место света и где должен быть захоронен последний кристалл, носит название Храма Ягуара. Однако в Гватемале случилось нечто такое, о чем майя запретили мне говорить. Сожалею, но на этом наша история подошла к концу. Возможно, когда-нибудь я расскажу о том, что случилось, но сейчас я должен ува­жать желание майя, которые считают, что эта информа­ция пока не должна разглашаться. Ин лакеш. Так майя приветствуют друг друга и про­щаются. Эти слова означают: «Ты — другой я». Глава восьмая « Ты опять нам нужен» Вернувшись из поездки в Мексику и Гватемалу, я ду­мал, что у меня будет время немного отдохнуть и развлечься. Но я ошибался. Думаю, что Мать Земля использует каждую минуту своего времени, чтобы продолжать процесс расширения сознания и любым доступным способом пытаться на­саждать новые идеи. Во время одной из медитаций мне явился Тот и ска­зал: «Друнвало, ты опять нам нужен. Необходимо вы­полнить еще одну коррекцию решетки. Ты готов послу­жить?» Последнее путешествие обошлось бы мне в немалую сумму и изрядно подточило бы мои финансы, если бы не Кен с его деньгами, который по большей части и оплачи­вал наши общие издержки. Так что благодаря ему я все еще был платежеспособен и мог осилить новое задание. Тот с самого начала дал ясно понять, что Кен не дол­жен участвовать в этом путешествии. Относительно же цели поездки он был весьма туманен. И хотел сначала добиться от меня согласия, а уж потом объяснить, что к чему. Мне показалось, что он вновь меня проверяет. Вообще-то он постоянно это делает. Поэтому я ответил так: «Ты же знаешь, Тот, что единственная причина, по которой я пришел на Землю, — это помогать людям, поэ­тому говори, что тебе нужно». Он пустился в долгие объяснения, продолжавшиеся часа два. Если изложить их вкратце, то суть сводится к тому, что женская сексуальная энергия (энергия всех женщин на Земле) оказалась несбалансированной отно­сительно мужской, и хотя этот дисбаланс был мал, через несколько лет, когда начнется планетарное вознесение, он станет огромным. И эту сексуальную энергию нужно вновь вернуть в состояние если не идеального, то близ­кого к идеальному равновесия, иначе последствия будут непредсказуемыми. Не вполне понимая его, я пытался лишь восприни­мать то, что он говорил: — Хорошо, с чего мне начать? Тот заговорил так, словно эту фразу он неоднократно репетировал: — Ты должен купить зеленый кристалл кальцита очень высокого качества размером в квадратный фут*. Затем расколоть этот кристалл на сорок два куска при­мерно одинакового размера, за исключением двух по­следних, которые должны быть немного больше. * 929 см2 . Я точно знал, где можно приобрести такой кристалл, поскольку видел его несколько месяцев тому назад, и на­деялся, что он все еще там. — Нет проблем, — ответил я. — Я знаю, где его найти. Тот целую минуту, не говоря ни слова, смотрел на меня, а затем сказал: — После того как у тебя окажутся сорок два куска кристалла, ты должен будешь мысленно найти и отобрать сорок две женщины, которые будут помогать тебе в осу­ществлении этого проекта. Эти женщины уже знают, что они избраны и что им предстоит, но претворить эту мечту в реальность ты должен будешь сам. Понимаешь? Я едва не расхохотался. Тот сразу понял, о чем я по­думал: о том, как неимоверно трудно заставить сорок две женщины совместно работать над чем-либо. (Шутка, конечно.) — Это не имеет отношения к твоей концепции че­ловеческой энергии, — сказал Тот, отвечая на мои мыс­ли. — Это всего лишь твоя мечта. — Итак, с помощью магии я получу сорок два кри­сталла и столько же женщин, а что потом? — спросил я. Тот выпрямился и вновь стал таким, как обычно: все просчитывающим до мелочей. — То, что тебе предстоит сделать, должно быть иде­ально рассчитано по времени. Производить координа­цию Единой Решетки Сознания можно будет лишь в те­чение нескольких минут. Ошибки даже в минуту быть не должно. Поэтому мысленно ты должен четко видеть, как это происходит, — как компьютер, контролирующий со­бытия. Понимаешь? Я ничего не сказал. И он продолжил: — На Земле есть сорок два священных места, кото­рые должны быть одновременно подвергнуты преоб­разованию. Эти сорок два места соотносятся с сорока двумя основными хромосомами человека. Из них сорок одно находится в женском секторе решетки, а одно — в Египте, километрах в двух с половиной от пирамиды Хеопса, в пустыне. Сорок первая и сорок вторая пози­ции тесно связаны между собой. Сорок первая нахо­дится в центре острова Муреа, в южной части Тихого океана. Муреа (сорок первая) и Египет (сорок вторая пози­ция) были точками оси Единой Решетки Сознания, поэ­тому все выглядело вполне логично. Тот глубоко вдохнул и снова заговорил: — Когда будет происходить выравнивание, в обе­их точках оси, в Египте и на Муреа, должны находиться один мужчина и одна женщина, а остальные женщины должны находиться в особых сакральных местах, кото­рые я тебе назову. Ты должен верить в свою мечту. Пока же готовься. Когда придет время, я сообщу тебе оконча­тельные детали. Тот покинул мое медитативное пространство, и я вернулся в реальность, в свою комнату, думая о том, что мне поручили почти невыполнимую миссию. Как я най­ду сорок две женщины (если учитывать меня самого и еще одного мужчину, то всего получается сорок две жен­щины и двое мужчин), которые в разных концах мира в один и тот же день будут делать в точности одно и то же? Честно говоря, я вообще не был уверен, что среди моих знакомых наберется сорок две женщины. Но, как недвусмысленно намекнул Тот, дело идет не о том, что обычно считается возможным, а о совершен­но ином процессе — мечте. Я вздохнул и препоручил все возможности Богу. Для выполнения этой задачи у Друнвало, чувствовал я, не было иного пути. Я пошел в магазин кристаллов, где пару месяцев на­зад видел кальцит. Он все еще был там. Каким-то об­разом я знал, что он там будет. Я купил его и по пути домой постарался визуализировать, как буду разбивать его на сорок два куска. Я действительно не знал, как это сделать. Я решил, что сначала разобью весь кристалл на две половины, и это оказалось легче, чем я думал. Затем я разбил эти куски опять на две половины и продолжал в том же духе, пока не получил шестнадцать кусков. С это­го момента пришлось действовать куда более осторож­но и тщательно обдумывать действия, чтобы разделить каждый кусок так, чтобы в конечном счете у меня по­лучилось сорок два кристалла. Это оказалось довольно простым делом, исключая разве что сам мысленный про­цесс. Разделив последние два куска и получив таким об­разом сорок два кристалла, я был очень горд собой. На это, как оказалось, не потребовалось особых усилий. Теперь настала очередь самой трудной, как мне пред­ставлялось, части задания — выбора сорока двух женщин. Что касается мужчины, то тут я не особенно вол­новался. Я был уверен, что уж один-то друг, который по­едет со мной в это путешествие, так или иначе найдется. Но поиск женщин тоже оказался не таким уж труд­ным делом, как я думал. Я просто сидел, ничего не делая, а женщины, иногда одна, иногда две, сами приходили в Наккальскую Школу Мистерий и сообщали, что собираются посетить какое-нибудь сакральное место в районе Тихого океана или, возможно, в Перу, или, может быть, в Калифорнии — то есть все те места, куда хотел напра­вить их Тот, — и спрашивали: «Не хочешь ли, чтобы я сделала что-то, пока буду там?» И всякий раз я объяснял им цель миссии и спраши­вал, не хотят ли они принять в ней участие. И каждая отвечала: «Конечно, мне будет приятно сделать это для тебя. Я уже взяла билеты на самолет и готова лететь». Это была одна из самых поразительных ситуаций, в ка­ких мне когда-либо приходилось оказываться. Только самых последних указаний я им не давал. Но этого и не требовалось; они должны были лишь оказать­ся с кристаллами на нужном месте в нужный момент. Они сверяли свои часы по моим, чтобы быть предельно точными. Примерно за месяц до моего отправления, во время медитации, передо мной вновь появился Тот. — Друнвало, — сказал он, — мужчина, который бу­дет находиться на северном полюсе оси, в Египте, дол­жен пройти через сексуальное выравнивание своего женского аспекта. Женщина, которая будет находиться на южном полюсе, в Мурее, должна одновременно с ним сексуально выровнять свой женский аспект. Женщина, находящаяся при мужчине в Египте, будет контроли­ровать весь процесс отладки у этого мужчины, а другой мужчина, то есть ты, будет на южном полюсе вторым контроллером, следящим за процессом сексуальной от­ладки у женщины. В точно рассчитанный во времени, пространстве и измерении момент женщина в Египте должна бросить зеленый кристалл кальцита в дыру в земле, неподалеку от оси Единой Решетки, выходящей из Земли. Отладка должна быть произведена за то время, пока падает кристалл плюс несколько минут после. Чтобы добиться этого, сорок других женщин должны находиться в конкретных местах по всему миру, держа в руках свои куски кристалла и медитируя на то, чтобы Единая Решетка Сознания была приведена в равновесие. Тот высказал пожелание, чтобы мужчиной на Муреа был я, а женщину себе в партнеры я мог выбрать сам. У меня была подруга, и если бы я выбрал другую жен­щину, то меня, вероятно, уже не было бы в живых и я не смог бы написать эту историю. Итак, когда все вроде бы встало на свои места, мы с подругой отбыли на остров Муреа, а остальные женщи­ны и мужчина отправились в особые места, разбросан­ные по всему миру. Мне оставалось только довериться Святому Духу, так как только Святой Дух в состоянии координировать столь сложное мероприятие. Что касается меня, то отслеживать весь процесс и по­лучать сведения о том, что все идет как надо, я мог толь­ко одним путем, вернее, через одного человека — жен­щину в Египте. Глава девятая Остров Муреа, сорок две женщины и сорок два кристалла Остров Муреа удивил меня. Это было, пожалуй, са­мое ярко выраженное женственное место, в каком мне когда-либо приходилось бывать. Это был не просто остров, имеющий форму сердца, но источник самой оча­ровательной сексуальной энергии, выплескивающейся из недр Земли и океана. Куда ни посмотришь, всюду видишь прекрасно сло­женных загорелых мужчин и женщин, нижняя часть тела которых прикрыта узкими полосками ткани, а верхняя обнажена. Этот вид красивых, почти обнаженных людей лишь подчеркивал саму миссию и ее цель — сместить сексуальный баланс во всем мире в женскую сторону. Тот хотел, чтобы мы прибыли на остров по меньшей мере за неделю до процедуры выравнивания, так чтобы освоиться с энергетикой острова, и предложил, для бо­лее лучшего вживания в нее, вступить в контакт с мест­ными жителями. В итоге мы провели на этом острове десять дней, поскольку завершили свою миссию только на девятый. Хотя ни я, ни моя подруга не имели никакого опыта подводного плавания с аквалангом, мы захватили с со­бой все необходимое снаряжение, поскольку слышали, что Муреа — одно из лучших мест в мире для дайвинга. И мы не были разочарованы! Коралловый риф вокруг Муреа — это просто сказка. Плаваешь в воде, темпера­тура которой почти равна температуре тела, и видишь повсюду вокруг себя миллионы разноцветных рыб и причудливых морских животных... Помню, меня не оставляла мысль, что купание здесь подобно плаванию в аквариуме. Мы никак не могли уйти с побережья. Как только мы выходили из воды, уровень энергии умень­шался наполовину, и мы, как зомби, вновь возвращались в воду. Нас туда тянуло как магнитом. Поэтому мы купа­лись ежедневно по шесть — восемь часов, пока не стали чувствовать себя в водной стихии как дома. Прошло несколько дней подобного блаженства, и вот однажды к нам подошла молодая беззаботная парочка из числа местных жителей. Они спросили, не хотим ли мы зайти к ним в гости. Эти молодые люди показались нам столь приятными и раскованными, что дважды пригла­шать нас не потребовалось. Мы пошли с ними так просто и естественно, словно знали этих людей всю свою жизнь. Их «домом» оказался песчаный пляж, скрытый от глаз туристов. Там было несколько шалашей, которые служили скорее кладовыми, чем жильем. И там же ока­зались человек двадцать пять местных жителей — жен­щин среди них немного больше, чем мужчин. Все они ночевали прямо на песке, если не было дождя. В самом океане, на рифе, их предки возвели специ­альное каменное сооружение, служившее только для одной цели. Женщины и мужчины пользовались им поочередно. В этом месте женщины делали друг другу массаж, после чего наступала очередь мужчин. Так они и сменяли друг друга каждый вечер. В их культуре прида­валось особое значение тому, что представители каждого пола заботились о физическом самочувствии друг друга, так что практически ежедневно каждый человек получал от соплеменников необходимую порцию любви и ласки в виде массажа. Почему бы и нет? Они были хозяевами жизни в такой мере, которая превосходила разумение большинства из нас. У них не было денег, поскольку деньги, по их пред­ставлениям, лишь порабощали их. Когда они были го­лодны, то шли к роще и срывали плоды манго и папайи. Всюду росли сотни видов растений и трав, и они точно знали, где что собирать. Океан был частью их дома, и они просто шли к воде с заостренной палкой в руке и в считанные минуты добывали нужную рыбу. Болели они редко, а при необходимости лечились методами, унасле­дованными от предков. Если на Земле и существует рай, то именно там. В раю они и жили. Игры и любовь были основной целью их жизни. По вечерам они доставали музыкальные инструменты, сде­ланные из природных материалов, поставляемых джун­глями или океаном, и часами танцевали и пели, пока луна не зависала высоко над их головами. Нельзя ска­зать, чтобы труд был неотъемлемой частью их жизни; они работали лишь в редких случаях, когда, например, штормом разбивало лодку и ее требовалось отремонти­ровать. И если вдруг возникала такая необходимость, на помощь приходило все племя. Но даже в этих случаях они превращали труд в веселое и даже волнующее заня­тие. В воздухе носились звуки музыки, а члены племени попеременно то резвились, то работали. Вот это жизнь! Через пару дней мы поняли, что в основе всего обра­за их жизни лежало не эго, а нечто более цельное. Они беззаветно любили друг друга и нежно заботи­лись один о другом. Никто сам не причесывал свои во­лосы, это всегда делали соплеменники того же пола. Эти простейшие действия они претворили в способ, с помо­щью которого выказывали свою любовь. Любовные утехи они тоже делили между собой, слов­но состояли в одном большом браке. Женщины могли выбрать любого из мужчин, а мужчины — любую из женщин. Думаю, что в их словаре даже не было слова «ревность». Прожив вместе с ними три дня, я совершенно забыл о том, зачем сюда приехал. Никогда я не чувствовал себя таким раскрепощенным и расслабленным. Моя прежняя жизнь где-то там, в Соединенных Штатах, забылась пол­ностью. Мое тело было частью этого племени, а острову принадлежала моя душа. Как такое могло случиться за столь короткое время? Ни я, ни моя спутница никогда не говорили им о тай­ной цели нашего пребывания на острове, но на седьмой или восьмой день один юноша из племени, тот самый, что привел нас сюда, пригласил нас присесть рядом с ним. Он с безграничной любовью посмотрел нам в глаза и заговорил: — Вы мои белые брат и сестра, и нам ведомо, что в ваших сердцах. Мы знаем, для чего вы здесь, и хотим вам помочь. Вы должны добраться до священного ме­ста в центре этого острова, чтобы осуществить свою цель, хотя идти вам туда запрещено. Оно слишком свя­то для нас, чтобы мы допускали туда посторонних. Од­нако ваша цель выше всех наших законов. Завтра один из наших старейшин приведет вас туда. Я не скажу его настоящего имени, но вы можете называть его Томасом. Вы в наших сердцах, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам завершить то, ради чего вы сюда приехали. На следующее утро, когда встало солнце, разбросав свое золотистое сияние над синим-синим океаном и окрасив волнистые края облаков в пурпурно-оранжевые тона, перед нами возник человек лет пятидесяти и ска­зал, что он и есть Томас. Он был примерно метр восемь­десят ростом, темно-коричневый. Его черные волосы, едва тронутые сединой, свободно свисали до середины спины, а на теле не было ничего, кроме белой набедрен­ной повязки и кожаного ремня. Ему явно были точно из­вестны наши мысли. Не задавая вопросов, он сказал, что место, нужное нам для выполнения церемонии, находится в глубине острова, что нам одним идти туда опасно, но он покажет путь. Я спросил, не нужно ли нам взять с собой какие-либо вещи. Он посмотрел на нас как на детей. «Нет», — про­сто сказал он, повернулся и пошел прочь. Мы с подругой обменялись быстрым взглядом и устремились за ним. Живя все эти дни на пляже, я заметил, что середи­на острова холмиста и покрыта джунглями, но никогда не задумывался о том, какова она на самом деле, полагая лишь, что там, должно быть, очень красиво. Теперь же нам предстояло ощутить всю ее мощь. Поднявшись выше уровня моря (а выше уровня моря мы здесь еще не поднимались), мы испытали по­трясение. Все склоны были сплошь покрыты джунглями. Я сразу понял, что без провожатого мы со своей спутни­цей никогда не нашли бы дорогу. Нужно знать не только тропинки, проложенные в густых джунглях, но и то, где и как они соединяются с другими, более узкими и почти невидимыми тропками, ведущими к месту назначения. Несколько раз мы прошли мимо древних каменных руин, расположенных чуть в стороне от тропы, и на мой вопрос о них Томас ответил: — Задолго до того, как мы пришли на эти острова, здесь жили древние люди. Мы не знаем, кто они, но эти руины всегда под защитой. Среди вот таких же руин, не этих, а других, мы каждый год проводим церемонию в честь тех, кто пришел сюда до нас. Но то место, куда мы направляемся, — самое священное из всех. Несколько часов непрерывного подъема — и мы взобрались на горный хребет, который издалека, с пля­жа, казался мне почему-то местом нашего назначения. И только поднявшись на самую вершину, мы впервые увидели с нее центр острова. Я не верил своим глазам. Боже, оно выглядело как тайное святилище в одном из фильмов об Индиане Джонсе. Гористый хребет или кряж, на котором мы стояли, образовывал обширный круг, в самом центре которого высилась могучая гора в форме фаллоса. Да-да, это был самый настоящий гигантский фаллос, торчащий в небо и мощно выпиравший из женского круга обрамлявших его гор. «Ух ты!» — воскликнул я и надолго умолк под впе­чатлением этой невероятной мощи, свидетелем которой стал. Как тут не вспомнить о том, что остров Муреа име­ет форму сердца! И эта штука находится в самом центре? Мы трое стояли в полном молчании. Единственным зву­ком был шум ветра, ерошившего мои волосы. И среди этого молчания я с удивлением заметил, что все мы ды­шим совершенно синхронно, как один человек, и почув­ствовал себя связанным со всей Жизнью. Минут через пять Томас указал на площадку слева от фаллической горы и сказал: — Вам нужно сюда. Теперь идите одни. Вы почув­ствуете, когда окажетесь в нужном месте. Мое сердце и сердца моих соплеменников будут с вами. С этими словами он повернулся и ушел, оставив нас одних. Мы долго стояли без движения, взявшись за руки и не желая нарушать это волшебное мгновение. И вдруг почти над нашими головами пролетел ярко-зеленый попугай; он пронзительно закричал и своим криком вывел нас из этого транса. Мы вздрогнули и рассмеялись, но серьезность стояв­шей перед нами задачи заставила нас сосредоточиться и взять свои чувства под контроль. Мы знали, что упуска­ем время. Нам нужно было оказаться в священном месте через полтора часа, иначе все будет потеряно. — Ну что ж, пошли. Идти без Томаса, знавшего каждую пядь земли на этом острове, было нелегко, но теперь нам самим пред­стояло добираться до центра. Чтобы сэкономить время, мы решили спускаться прямо по склону горы к чаше у ее подножья, но это было ошибкой — через пять минут мы сбились с пути. В конце концов мы добрались до священного места. Оно оказалось просто сказочным: ровная площадка, а в середине ее — плоский камень-алтарь, перед которым бесчисленные поколения людей проводили свои ритуа­лы. До наступления эпохального момента оставалось всего пятнадцать минут. Да уж, удивительная штука — жизнь! После многих месяцев подготовки к столь важному для земного чело­вечества событию мы едва успели добраться вовремя. Но все же успели. Как должны были успеть и сорок две женщины и два наших «антипода» в Египте. Масштаб­ная церемония вот-вот должна была начаться. Мы очень быстро определились с четырьмя направ­лениями по сторонам света и поставили вокруг внутрен­него пространства святилища, где должна была прово­диться церемония, энергетическую защиту. Мне уже не раз приходилось заниматься обустройством священного места, и по опыту, который я приобрел во время обуче­ния в племени таос пуэбло, я знал: для того чтобы спро­ецировать и воплотить в жизнь цели и намерения, они должны быть очень четкими и конкретными. А для это­го человек сердцем должен быть связан с Матерью Зем­лей и Отцом Небом, а кроме того, он должен попросить духов сторон света, чтобы они заполнили пространство и защитили людей, участвующих в церемонии. Затем он должен сознательно призвать Великого Духа и в его при­сутствии провести церемонию. Великий Дух, конечно, пребывает повсюду, но здесь речь идет о том, чтобы че­ловек осознавал присутствие Бога. Без таких намерений церемония превратится не более чем в фантазию, ли­шенную силы и действенности. Место вокруг нас и сам амфитеатр были насыщены энергией тысячелетий, в течение которых здесь проводились священные церемонии. Томас дал нам с собой кое-какие травы и священные предметы, чтобы мы, как велит традиция островитян, положили их в центре круга, поэ­тому, зная, насколько важно не нарушать местные верова­ния, мы так и сделали. Когда наконец все было готово, до начала церемонии оставалось всего три минуты. Я посмотрел в глаза моей спутнице и уловил в них не столько предчувствие, сколько неведение того, что должно было произойти. Зная, что Мать Земля вот-вот воспользуется ею как орудием для колоссального энергетического сдвига, который окажет влияние на всех женщин Земли, она, словно завороженная этим знанием, поневоле сдерживала свое дыхание. Я выбрал подходящий момент, взял ее за руку и на­чал произносить следующие слова, чтобы придать ей уверенность: — В настоящий момент ты самая главная, самая пре­красная и самая сексуально привлекательная женщина из всех живущих на Земле. Закрой глаза и позволь свое­му духу войти в твое тело и полностью обосноваться в нем. Через несколько минут ты станешь Землей, творя­щей новые пути для выражения женственности. Я посмотрел на часы. Оставалось пятьдесят пять се­кунд до того момента, когда в священную дыру в Егип­те будет брошен камень. Я повернулся к своей подруге и увидел, что она ушла в себя. Время и пространство сейчас ничего не значили для нее. Она пребывала в том месте, о котором знала и которое воспринимала в целом мире только она одна. В моей голове начался безмолвный отсчет последних секунд. Я ничем не мог помочь. И не мог даже предста­вить, что должно случиться. Пять, четыре, три, два, одна — сейчас! Женщина, естественно, не могла знать точно, когда, в какую долю секунды это произойдет, а все происходило как раз в данную секунду. Она стояла на коленях, выпрямив спину, и в тот мо­мент, когда церемониальная энергия мощным потоком влилась в нее, на ее лице мелькнуло выражение, гово­рившее о шоке или потрясении, и тело откликнулось на это тем, что полностью осело на землю. А затем через нее прошла вторая волна энергии. И еще одна. Для нее, очевидно, это было просто воспри­ятие энергетических волн, которые отличались между собой по степени интенсивности, а вот для меня, мужчины, который глядел на нее со стороны, это было также и сексуальное переживание. Я знал, в чем смысл этой церемонии, но только на­блюдая за этой женщиной и чувствуя то, что чувствова­ла она, я осознал всю мощь происходящего сексуального сдвига. Она вытянулась на земле, широко раздвинула ноги, а из самых глубин ее сокровенного внутреннего храма наружу рвался стон. Он звучал почти как стон боли, но был куда более диким и первобытным. Она погрузилась в ту область сексуальности, где полностью была муж­чиной, и впервые в своей жизни познала неуемную тягу желания — желания соединиться с красивой женщиной. Ее обычная сексуальность растворилась, исчезла, усту­пив место реальности, о которой, как она сказала поз­же, она могла только мечтать, и только эта реальность была настоящей. Эта была телесно-энергетическая ре­альность. Затем, столь же стремительно, как и вся процедура, в ее тело хлынула новая волна энергии, и она непроиз­вольно сменила позицию. Теперь она ерзала по земле, хватаясь за нее руками, и стон, еще более громкий, чем прежде, рвался прямо к Отцу Небу, нависавшему над ней. Теперь ее сексуальность изменила свою полярность. Сейчас она целиком и полностью была женщиной, же­лавшей, чтобы в нее вошли так глубоко, насколько это под силу человеку. «О боже, я люблю тебя!» — то и дело срывалось с ее губ. Эти слова, несомненно, предназначались тому, кого могла видеть только она. Затем на нее накатила еще одна волна энергии — те­перь она снова была мужчиной. Но на этот раз к чисто мужскому желанию примешивалось немного женского. Каждый раз, когда энергия Матери наполняла ее тело, ее сексуальная полярность менялась на противоположную, все больше приближаясь к равновесию. Как маятник, ка­чающийся из стороны в сторону, ее сексуальность с каж­дой энергетической волной меняла свою полярность, пока наконец не утвердилась близко к центру. В течение следующих получаса или около того энер­гия стабилизировалась, но мы оба, и моя подруга и я, уже знали, что женщина навсегда преобразилась под влиянием этого опыта, так же как преобразилась и сама Земля. В будущем женщины этой планеты будут в гораздо большей мере центрироваться на своей собственной, женской сексуальности и будут меняться легко и пла­стично, а не так резко, как последние 13 ООО лет, когда до­минирование мужчины неумолимо втягивало их в мир мужского опыта. Отныне женщины готовы к тем пре­образованиям, которые произойдут в будущем, преоб­разованиям, к которым они, раздираемые сексуальным дисбалансом нынешнего времени, никогда не смогли бы приспособиться. Это было лишь начало, ибо если что и претерпело изменения, так это Единая Решетка Созна­ния над Землей. Эта решетка — будущее человечества, которое теперь становилось полностью зависимым от женщин всех стран, культур и регионов, созданных этим человечеством в своем уме. Прецессия равноденствий вот-вот должна была всту­пить в новый 13000-летний цикл, на этот раз ведомый женской мудростью, мудростью всех женщин Земли, которую каждая из них хранит в маленькой потайной комнатке в своем прекрасном женском сердце. Без этой безусловной любви человечество потерялось бы среди всех тех ментальных пут и ограничений, которые за по­следние 13 ООО лет воздвигли мужчины для защиты себя. Такая защита была необходима в прошлом, но сегодня она — одно из величайших препятствий на пути вы­живания, расширения нашего сознания и восхождения рода человеческого к новому миру света. Спасибо тебе, Господи, за женское сердце! Так было всегда: мужчины защищали нас, когда мы входили в тем­ную часть цикла, а женщины вели нас к свету, когда Ве­ликий Цикл начинал делать обороты в направлении цен­тра Галактики. Моя подруга лежала обмякшая на земле; все мышцы ее тела были расслаблены. Она только что испытала са­мый удивительный и необычный оргазм в своей жизни и благодаря ему спасла человечество. Неожиданно в небе полыхнула молния, и простран­ство вокруг нас сотряслось от раскатов грома. Это под­стегнуло нас обоих. Женщина вскочила, прижалась ко мне, и мы удивленно озирались вокруг, изумляясь тому, сколь не походила эта атмосфера на то синее небо и бе­лые кучевые облака, которые были частью пейзажа в мо­мент, когда началась церемония. Я настолько погрузился в энергию церемонии, что не заметил, как весь остров в считанные минуты оказался во власти яростного штор­ма. Молнии вспыхивали одна за другой, раскалывая воз­дух вокруг нас. Ситуация с каждой минутой становилась все более и более серьезной. Мы схватили вещи и начали осматриваться в поис­ках укрытия, но слишком поздно. Через пятнадцать ми­нут после окончания церемонии на остров обрушился яростный, ураганный ливень. Ни разу в жизни я не ви­дел ничего подобного. Вода низвергалась с небес такой плотной стеной, что буквально в нескольких метрах от нас ничего не было видно. Наконец мы нашли местечко под навесом скалы, где и укрылись от потоков дождя, держа друг друга в объя­тиях, пока бушевал шторм. Мы еще не знали тогда, что дождь зарядил без малого на трое суток!| В конце концов мы кое-как одолели обратный путь до пляжа, к своей «семье», но за это время наша жизнь изменилась так, что вряд ли я в состоянии передать это на страницах книги. Столь сильный шторм был довольно обычным явлением на острове, а вот то, что одновременно точно такое же явление произошло и в Египте, обычным никак не на­зовешь. Через пятнадцать минут после окончания цере­монии в Египте на Гизу хлынули потоки дождя, который продолжался трое суток, что для этого крайне засуш­ливого региона весьма необычно. Газеты сообщали, что улицы Гизы затоплены и трое людей утонули. Один из репортеров уверял, что за всю историю Египта ничего подобного еще не случалось. Глядя на это событие с позиции сегодняшнего дня, я понимаю, что это был мощный эмоциональный выплеск Матери, стремящейся еще раз привести в равновесие свое внутреннее состояние. Хотя новый, женский сексу­альный баланс проявится в мире только через несколько лет, для нашей Матери он уже стал реальностью здесь и сейчас, дав начало новому циклу жизни ее драгоценного тела — планеты Земля. Глава десятая Остров Кауаи и четырехмерная церемония передачи власти от мужчины к женщине Наконец мы с подругой могли перемещаться без вся­кого давления со стороны Вознесенных Учителей. С другой стороны, иного выбора, кроме как покинуть остров Муреа, у нас не было, поскольку билеты на само­лет были куплены заранее, а на то, чтобы обменять их, у нас уже не оставалось денег. Покидать остров было невероятно тяжело. Наши сердца навеки остались на этом крошечном клочке зем­ли, состоящем из гор, песка и деревьев. Но мысль о том, чтобы прокатиться в Австралию, тоже была невероятно волнующей. Мы решили, что после завершения наше­го духовного паломничества непременно съездим туда, и чем больше мы говорили об этом, тем больше нам не терпелось поскорее там оказаться. О Большой Барьер­ный риф, мы едем к тебе! Мы сели на пароход до Таити, а оттуда вылетели в Сидней. Сидней — замечательный, очень красивый го­род, где в гавани по темно-синим водам непрестанно снуют туда-сюда белые парусники. Правда, мы задер­жались там недолго, поскольку нас манил риф. Мы слы­шали, что риф был таким же райским местом для аква­лангистов, как и Муреа, и это нас радовало, поскольку к этому моменту мы стали почти мастерами подводного плавания. И вот мы отправились автостопом на восточ­ное побережье, по пути беседуя с местными жителями и мало-помалу начиная постигать удивительную природу оззи — австралийцев. Это 6ыли очень открытые, любя­щие и ценящие шутку люди. Не думаю, чтобы я когда-либо так смеялся в своей жизни, как в этот раз. Наконец мы оказались в местечке под названием Байрон-Бей, где встречаются воды северного и южного океанов, рождая огромные волны, непрерывно накаты­вающиеся, словно по часам, на побережье, что делает это место идеальным для серфингистов. Я уверен, что все хиппи шестидесятых годов каким-то образом добрались до этого городка и основали здесь пляжное братство, не допускавшее к себе посторонних людей, дабы они не портили здешние мир, любовь и бла­годать. Поскольку я сам принадлежу к числу первых, са­мых закоренелых хиппи, то мне показалось, будто я умер и попал на небеса. Это было мощнейшее дежавю. Все эти люди говорили на моем языке! Нам с подругой было очень нелегко покидать это место, поэтому мы решили, что не очень-то и стремимся к рифу и тот вполне может подождать. Я прожил на побережье две недели и стал практиче­ски настоящим «пляжным бомжом». Но вот однажды, когда я медитировал на вершине горного хребта, созер­цая оттуда Тихий океан, мне вдруг явился Тот. Сначала я подумал, что он просто пришел осведомиться, как дела, но у него были другие планы. Впервые я видел Тота таким нерешительным. Я спро­сил его, в чем дело, и он ответил: — Друнвало, мне очень жаль, но я вынужден попро­сить тебя сделать для нас еще кое-что. Волосы у меня на затылке буквально вздыбились от такого известия. О нет, только не сейчас! — Чего ты хочешь? — еле выдавил я из себя, ибо был не в силах говорить. — Мне в самом деле очень жаль, — ответил Тот, — но ты должен немедленно вылететь на Гавайи, на остров Кауаи, и чем скорей, тем лучше. — Тот, я думал, у нас есть время немного отдохнуть. Не может ли это дело подождать еще пару недель? — Нет, — просто ответил он. — Это дело даже еще более важное, чем то, которым ты занимался на Муреа. Пожалуйста, постарайся понять. Какое-то время я молчал, не зная, что сказать. Я знал только, что духовная работа была одной из главных при­чин, по которым я пересек Вселенную и оказался здесь, на Земле. И ставил эту работу превыше всех других аспектов своей жизни. Но я понимал, что моей подруге, которая предавалась праздному ничегонеделанью и вовсю наслаж­далась отдыхом, эта идея вряд ли придется по душе. Наконец я взглянул на своего наставника и сказал: — Хороню, если ты говоришь, что это важно, пусть будет по-твоему. Чего ты хочешь от меня? — Не сейчас, — ответил он. — Я все объясню, когда ты приедешь на Кауаи. Спасибо, Друнвало. Вели бы кто-то другой мог сделать эту работу, я не стал бы просить тебя. И он исчез. Я долго сидел, пытаясь придумать, как сказать об этом моей подруге, но в голову ничего стоящего не при­ходило. Так или иначе, но сказать все равно придется. Она сидела у палатки и штопала порванную одежду. Когда я подошел, она взглянула на меня и вновь верну­лась к своей работе. — В чем дело, Друнвало? Я рассказал все как есть, стараясь привести разумные доводы в пользу того, что пора покинуть Австралию и отправиться на Кауаи. Она посмотрела на меня (судя по ее виду, она была весьма разочарована) и сказала: — Дорогой, я не уеду отсюда, пока не увижу Большой Барьерный риф. Если тебе нужно, то уезжай. Я тебя пой­му, но сама не поеду. Понятно? — Понятно. Собственно, я тоже не хочу уезжать, но должен. В этом смысл моей жизни. — Ну, тогда встретимся в другом месте. Не знаю, где и когда, но встретимся. А это место мое так нравится, что я еще не скоро отсюда уеду. Я обнял ее, сложил вещи и уехал рано утром — один. Было немного забавно оставлять ее одну в чужой стране, но, с другой стороны, она немало попутешествовала по миру, была взрослой девочкой и могла за себя постоять. А Австралия — действительно прекрасная и спокойная страна. Прошло почти шесть месяцев с момента расста­вания, а мы до сих пор не увиделись. Жизнь иногда мо­жет быть столь же странной, сколь и удивительной. Я приземлился на Мауи и пересел на маленький паро­ходик, курсирующий между островами, доставляя с одно­го на другой местных жителей, и на нем добрался до Кау­аи. Кауаи — самый древний в цепи островов, являющихся остатками затонувшей Лемурии. Поэтому и энергия здесь тоже древняя, какими стандартами ее ни измеряй. Пока самолет заходил на посадку, я размышлял о том, что же именно мне предстоит здесь сделать. По это­му поводу у меня не было ни малейшего представления. Как тут не удивляться? Над островом висели густые дождевые тучи. Здесь почти всегда шел дождь. Это было самое влажное место на Земле. Если где-то выпадает 120-150 см осадков в год, это место считается очень влажным. А на Кауаи выпа­дает 12 метров (!) осадков в год, поэтому склоны почти всех гор на острове представляют собой сплошные водо­пады. Вскоре я стоял в аэропорту с тем чувством собствен­ной неуместности и оторванности от места, которое вы­зывают у меня все аэропорты. Я решил взять напрокат машину — не только чтобы на ней передвигаться, но и чтобы вернуть себе чувство дома. Думаю, что я просто скучал по своей подруге. Решение взять машину оказалось как нельзя кста­ти, поскольку, следуя указаниям Тота, мне пришлось колесить по всему острову. Его северо-западная часть настолько неровна, что власти давно отбросили мысль построить кольцевую дорогу, охватывающую все побе­режье; поэтому здесь имеется лишь одна основная доро­га, в форме лошадиной подковы, протяженностью при­мерно в 50 километров. Куда бы я ни направлялся, мне всегда казалось, что я нахожусь на противоположном конце этой подковы. Каждый раз, когда я ехал в место, названное Тотом, он останавливал меня на полпути, от­менял прежний пункт назначения и отправлял на дру­гой конец острова. Никогда не забуду тот день, когда я возвращал машину в бюро проката. Если большинство людей, берущих машину напрокат, накатывают за столь короткий срок километров сто, то на моем счетчике зна­чились тысяча двести. Приемщик не верил своим глазам, но я-то знал, что это правда! Первую ночь я провел в палатке на берегу океана, на поросшем травой холмике. Впервые за все время я испы­тал умиротворение, а шум океанских волн баюкал меня, навевая глубокий сон. Проснувшись утром, я вспомнил, что Тот все еще не сказал, с какой целью я здесь, но не сомневался, что вскоре это состояние сонной расслабленности сменит­ся интенсивной работой. И оказался прав. Видимо, Тот прочел моим мысли, ибо не прошло и получаса, как он появился передо мной. «Мне слишком сложно объяснить за один раз, что именно тебе предстоит сделать, — сказал он. — Так что я буду объяснять по частям. Проще говоря, здесь, на острове, ты должен принять участие в церемонии, цель которой — изменить ход истории. Но церемония эта совершится лишь тогда, когда некоторые вещи встанут на свое место. Так вот. Как я сказал, ты здесь для того, чтобы стать участником церемонии, связанной с историей Земли, однако прежде, чем будет проведена большая церемония, ты должен принять участие в малой церемо­нии, которая проводится здесь каждый год и связана с чакрой сердца этого острова. Это место находится под манговым деревом. Спрашивай — и ты его найдешь». И Тот неожиданно исчез. Я начал опрашивать местных жителей, но кого бы я ни спрашивал о церемонии, связанной с чакрой сердца и совершаемой под манговым деревом, они тут же торо­пились уйти. Видимо, это было событие, знать о котором чужеземцам не положено. В конце концов я наткнулся на молодого гавайца — он точно знал, о чем я спрашиваю: — Если ты действительно должен участвовать в этой церемонии, то ступай к реке, — сказал он и указал на широкую реку с темно-зеленой водой, бравшую начало где-то в середине острова. Помедлив секунду, он добавил: — Но если тебе повезет и ты доберешься до этого ме­ста, то сразу после окончания церемонии уходи, не огля­дываясь, а если оглянешься, твоя жизнь может оказаться в опасности. Я спросил, что он хочет этим сказать, но он просто пожал плечами и пошел прочь. — Как найти место, где происходит церемония чакры сердца? — спросил я вдогонку. Не оборачиваясь, он сказал: — Следуй своему сердцу. А как еще? Когда он исчез в дверях старой бакалейной лавки, я подумал: «Неужели жизнь всегда должна быть столь та­инственной?» Река извивалась среди густой роскошной листвы и дорогих особняков. Я знал, что делать и куда ехать — к реке и вдоль нее, — но, кроме этой информации, у меня, как обычно, не было главного — ключа. Я завел свою маленькую «тойоту» и поехал, старясь держать направление к реке и следовать своему сердцу, но ехать, не зная куда, казалось бессмысленным. Кроме того, я устал, и единственное, чего мне хотелось, — остановиться и вздремнуть. Поэтому я так и сделал: съехал на обочину дороги и закрыл глаза. Став таким образом восприимчи­вым к вибрациям сердца, я сидел и ждал. Минут через тридцать или сорок, когда я уже готов был тронуться с места, из-за деревьев появились две юные пары с цветами в руках, одетые в церемониальные одежды. Одна из пар несла глиняные горшки. Они сели в машину и через минуту скрылись из виду. Повинуясь инстинкту, я вышел из машины и напра­вился по той тропинке, по которой пришли они. Она ухо­дила в чащу деревьев, и, следуя по ней, я вышел к берегу реки, на которую указывал гаваец. По пути я встретил еще нескольких человек, возвращавшихся с церемонии. Никто из них не то что не кивнул в знак приветствия, но даже не взглянул на меня. Я продолжал двигаться дальше. Пройдя таким образом вдоль реки с полкилометра, я наткнулся на огромное манговое дерево, добрая по­ловина которого нависала над водой, и у его основания обнаружил жертвенные подношения. Присмотревшись, я понял, что это церемониальные дары. Неподалеку, погрузившись в медитацию, сидела мо­лодая девушка лет восемнадцати, по внешности — чи­стокровная гавайка. Я сначала не заметил ее, так как ее скрывали от меня несколько небольших деревцев, а ког­да заметил, то сразу понял, что она первая увидела меня, хотя ее глаза были опущены и она делала вид, что не до­гадывается о моем присутствии. Я понял, что попал в священное место, и решил от­нестись и к нему, и к дереву со всем подобающим уваже­нием. У меня был с собой небольшой кристалл, а по пути я позаимствовал у местной флоры несколько ее даров, то есть, проще говоря, нарвал цветов вроде тех, что видел в руках у двух юных пар. Положив кристалл и цветы у подножия дерева, я сел немного в стороне, чтобы меня никто не увидел, и погрузился в медитацию, прислуши­ваясь к своему сердцу. Меня наполнило чувство радости, и теперь я точно знал, что это то самое место, куда меня отправил Тот. Как только я уверился в этом, перед моим внутрен­ним взором предстал Тот и сказал: «Кристалл напитан твоими вибрациями, поэтому его нужно бросить в реку. Но еще до того, как он упадет в воду, повернись и уходи, не оглядываясь. Просто уйди и вернись к своей машине». Я сделал в точности так, как было сказано: бросил кристалл туда, где простирались над рекой ветки манго­вого дерева, и, прежде чем он упал в воду, повернулся и ушел. Я шел, не оглядываясь, поэтому не знал, все ли еще на месте та молодая девушка и не случилось ли чего не­обычного. Я просто поступил так, как диктовали здеш­ние правила. Навстречу мне попадались гавайцы, идущие к ман­говому дереву, но я при встрече с ними опускал глаза и продолжал идти, пока не добрался до дороги. Тут я вздохнул с облегчением, ибо понял, что вышел из зоны действия энергетического поля святилища. Сев в маши­ну, я поехал к океану. Проснувшись на следующее утро, я почти сразу узрел Тота, который проявился в сфере моего осознания. Те­перь он заговорил о других вещах: — Тебе нужно, — сказал он, — получить разреше­ние на проведение главной церемонии от кахуны* этого острова. ______* Кахуна ~ гавайский шаман. Он назвал мне имя женщины, у которой я должен по­лучить разрешение, и показал, как она выглядит. Судя по тому образу, который спроецировал Тот, эта была осани­стая и волевая женщина преклонных лет. — Как мне найти ее? — Нахождение ее — часть общего процесса, — сказал Тот. — Ты должен сделать это без посторонней помощи. Ты ее найдешь, когда отыщешь вот этот кристалл. В этот момент перед моим внутренним взором по­явился огромный кристалл кварца около метра в дли­ну и сантиметров 80 в ширину. Никогда не видел тако­го большого кристалла воочию! Тот спросил, вижу ли я кристалл, который он мне показывает. Я сказал, что вижу. Тогда он заявил, что не может сказать, где его най­ти, поскольку и этот поиск тоже является частью про­цесса моего духовного роста. Сказав: «Найди кристалл, и ты найдешь женщину», — он собрался меня покинуть. — И еще одно, — добавил он напоследок. — Кристалл находится рядом с чакрой сердца острова. И Тот исчез. Я объездил все места, где уже бывал, спрашивая лю­дей, не попадался ли им па глаза такой большой кристалл, но безрезультатно. После двух дней поиска я решил, что если хочу найти кристалл, то должен задействовать свои внутренние способности, которые усовершенствовал на Юкатане. На следующий день я вновь поехал гуда, где находи­лась чакра сердца острова, но дорога была длинная и от нее расходилось множество ответвлений. Искать кри­сталл в таких условиях можно было целую вечность. Поэтому я поступил так же, как и во время поисков храма Кохунлич на Юкатане: я задействовал свой тре­тий глаз. Держа в уме образ огромного кристалла, я ехал по дороге, пока не почувствовал, что должен свернуть в определенном направлении. Так я проехал несколько километров, делая повороты там, где, как подсказыва­ло мне чувство, это было необходимо. В конце концов я оказался на вершине горного кряжа, в районе роскош­ных особняков, расположенных по обеим сторонам до­роги. Внезапно, когда я свернул на другую дорогу, то увидел, что приближаюсь к индуистскому храму. Моя машина решила въехать на парковочную стоянку и за­глушить мотор. Да-да, это не ошибка. Никак иначе не могу описать, как я сюда добрался. За меня это сделала машина! Я вышел из машины и направился к огромной статуе Ганеши — индусского бога с головой слона. Статуя была выполнена просто мастерски и, думаю, имела в высо­ту метра четыре, а то и больше. Но влекла меня сюда не столько сама статуя, сколько чувство, что кристалл на­ходился где-то рядом. В храме шла воскресная служба. Стоянка была заби­та машинами. Я решил войти внутрь и осмотреться, на­деясь, что это к чему-нибудь да приведет. В центре храма находились люди, певшие на санскри­те, и мое тело мгновенно окутал дым благовоний. Служ­ба была мне знакома, так как я провел немало вечеров в общине Рам Дасса «Хануман фаундэйшн» (она находится в Таосе, штат Нью-Мексико), распевая во время даршана песни и мантры. Я закрыл глаза и присоединился к пе­нию, на какое-то время забыв о цели своего визита. По моему ощущению, прошло всего несколько минут, хотя мой трезвый ум неумолимо оповещал, что проле­тел почти час. Минут через десять большая часть народа ушла, и в этом пересаженном на чужую почву древнем храме быстро воцарилась привычная тишина. Теперь, когда храм покинули все люди, я наконец увидел алтарь, а в центре его -— вот он! — гигантский кварц*. Невероятное зрелище: кристалл, помещенный в самом центре алтарного пространства, распространял свое влияние на весь храм, пронизывая каждый его уголок. Не понимаю, как я не почувствовал его сразу же, как только вошел. ______* Судя по всему, Друнвало посетил индуистский храм, основанный Садгуру Субрамуниясвами — современным шиваитским святым американского происхождения. Там действительно хранится самый крупный в мире одно­вершинный кристалл кварца (весом 317 кг и высотой 1 метр). Подробнее об истории обретения этого камня см. в книге Субрамуниясвами «Свитки из Лемурии» («София», 2008). Я направился к кристаллу, желая выпытать у него, что же он хочет мне сказать, но дорогу мне преградил священнослужитель, проводивший службу. — Что вам угодно? — властно спросил он. Я посмотрел на него и сразу понял: вопрос о том, чтобы подойти к кристаллу, отпадает сам собой. — Я ищу бабушку-кахуну. Ее зовут... — я назвал имя. — Вы не знаете, где можно ее найти? Священник улыбнулся и сказал: — Тебе не надо далеко ходить. Посмотри-ка сюда. Я повернул голову и прямо перед собой увидел ту са­мую женщину, образ которой Тот показал мне два дня назад. Она улыбалась и излучала неподдельную сердеч­ную теплоту, которая устраняла любые сомнения по по­воду того, что именно она облечена настоящей властью и что именно ей я должен представиться. — Бабушка, — сказал я, — я искал вас. Мы можем по­говорить? — Это все, чего ты хочешь? Я облегченно вздохнул и рассказал ей все: о Тоте, о церемонии, которая должна проводиться на ее острове, и о том, что для участия в ней мне нужно ее разрешение. — Бабушка, вы разрешаете мне провести эту церемо­нию? С великой любовью она взяла меня за руку и сказала: — Я даю тебе разрешение, Друнвало, но для столь важного события этого недостаточно. Ты должен полу­чить разрешение еще и от духа острова. Она сказала мне, как зовут духа, и добавила: — Ты должен найти и спросить его сам. Да благосло­вит Великий Дух тебя и твое дело! Она крепко обняла меня и поклонилась на индус­ский манер, произнеся: «Намасте». Я поклонился в ответ и ушел. Сидя в машине, я испытывал огромное удовлетворе­ние — и оттого, что нашел женщину, и оттого, что по­лучил разрешение, хотя цель от этого не стала ближе. Те­перь мне предстояло получить еще одно разрешение — от духа острова. Я закрыл глаза и погрузился в медитацию, надеясь, что получу какую-никакую помощь. Тут же передо мной появился Тот и сказал с улыбкой: — Ты ближе к цели, чем думаешь, Друнвало. Неуже­ли ты не понимаешь, что жизнь уже состоялась? Мысль о неудаче или дополнительной работе — это лишь часть твоего сна, под влиянием которого ты все еще веришь, что отделен от других. — Хорошо, хорошо, хорошо. Что дальше? Тот в присущей ему осторожной манере сказал: — Поезжай в Ханалей, но не в сам город, а мимо него, пока не доберешься до конца дороги. Останови машину и жди моих указаний. Ведя машину вдоль побережья, я начал воскрешать в памяти то, что случилось со мной за последние несколь­ко месяцев. Казалось, время мчится безумно быстро и я не в состоянии его контролировать. С другой стороны, за эти месяцы было сделано очень многое. А у истоков всего, что я делал, стоял Тот. Ангелы, ко­нечно, тоже были не на последних ролях, но их основ­ная заслуга сводилась к тому, что они направляли меня к внутреннему свету, они были подлинной причиной всех моих решений духовного свойства, к тому же они ясно дали понять, чтобы я во всем слушался Тота. Тогда я еще этого не знал, но оказалось, что моя с ним работа бли­зится к концу. В этот момент я проезжал мимо Ханалея — скорее поселка, чем города, расположенного на северном конце подковообразной магистрали. Движение в его пределах было столь незначительным, что он казался скорее тупи­ком, чем придорожным городом, и я с новой силой почувствовал, насколько он мне мил. Здесь повсюду тебя окружают изумительно прекрасные ландшафты, а об­раз жизни местных жителей, свободный и открытый, является, как мне кажется, отражением той природной среды, в которой они живут. Когда я попадаю сюда, мое сердце всегда бьется немного спокойнее. Я добрался до конца дороги и съехал на обочину, поставив машину так, чтобы она не мешала движению. Я не знал, как долго продлится это путешествие, а пото­му закрыл глаза и начал ожидать появления Тота. И он не заставил себя ждать. — Друнвало, — сказал он, — слушай мои инструк­ции. Сними с себя всю одежду, кроме туфель, и оберни бедра белой шалью, которая лежит у тебя в багажнике. И захвати с собой знахарскую сумку. Действительно, со знахарской сумкой я не расста­юсь уже много лет и постоянно беру ее с собой в дорогу. В ней лежат магические предметы, которые я использую во время церемоний: кристаллы, камни, магические зла­ки, шалфей и кедр (их используют для очищения), а так­же птичьи перья. — Церемония начнется, как только ты подойдешь к началу тропы, ведущей в горы, — сказал Тот. — Насчет духа острова не беспокойся, так как он — часть этой це­ремонии и всегда дает нам разрешение. Найди водопад, который при падении разделяется на две равные части. Когда найдешь, стань прямо перед ним, а потом сделай поворот на сто восемьдесят градусов. Посмотри пря­мо перед собой — и увидишь большой плоский камень. Там ты встретишься с духом острова, и там совершится церемония. Мы любим тебя и заранее благодарим за ту работу, которую ты выполняешь на благо этой планеты. И не забывай о сердце: живи, дыши и пребывай в нем. С этими словами Тот исчез. Я открыл багажник и достал белую шаль. Знахарская сумка, то есть мешочек с перечисленными выше атрибутами, висела у меня на шее. Я разделся, обернул шаль вокруг талии и на секунду прикоснулся к своей магической аптечке. Затем закрыл глаза, и передо мной возникли улыбающиеся ангелы. «Мы любим тебя», — сказали они. Перейдя через дорогу, я подошел к тропе, ведущей в горы, где, по словам Тота, и начнется церемония. У са­мого ее начала стоял большой предупреждающий знак с черепом и перекрещенными костями, на котором было выведено: «Не входите в эту зону без высоких резиновых сапог: в воде водятся опасные бактерии, которые при по­падании на кожу могут вызвать летальный исход. Не ка­сайтесь воды». Да, ничего не скажешь, славно начинается мое путе­шествие, да и церемония тоже! Я стоял почти голый, в одних туфлях, без сапог, а этот знак прямо-таки вселял в меня не подвластный уму и телу страх. Не дожидаясь, пока я закрою глаза, Тот внезапно возник передо мной, причем не внутри, а снаружи, и сказал: — Это испытание, Друнвало. Ты должен поверить в себя и свою связь со Вселенной и Творцом. Центрируйся на сердце. Иди и не волнуйся, ибо вреда тебе не будет. Я глубоко вздохнул и сделал, как сказано: ступил на тропу. Все волнение тотчас улеглось, ибо я знал, что за­щищен от всяческих бед. Так, не ведая страха и волне­ния, я начал это священное путешествие вглубь прекрасных, но негостеприимных гор. Поначалу идти по тропе было несложно, так как она тянулась почти вровень с морем и являлась как бы ча­стью дороги. Но по мере того как я поднимался все выше и выше над уровнем моря и углублялся в джунгли, горы становились все суровее и непригляднее, принимая тот первозданный вид, в каком возникли миллионы лет на­зад. Если бы я увидел динозавра, то не особо удивился бы. Повсюду была вода, она каскадами падала со скал, бежала вдоль тропинки, текла ручьями. Я весь вымок. Вла­га капала даже с деревьев. Через каждые сто метров мне попадался чудесный водопад, при виде которого у меня спирало дыхание. Естественно, я не останавливался, ибо искал тот, который при падении разделяется надвое. В какой-то момент я остановился посреди одного из редких открытых пространств, откуда открывался пле­нительный вид на джунгли и океан внизу. Я поразился, увидев, как высоко забрался. Это было все равно что смотреть на море из иллюминатора самолета: вода где-то далеко-далеко внизу. Нетронутая красота, неумолч­ные звуки водопадов, пение экзотических птиц, неверо­ятно роскошные цветы и растения — все это вселяло в меня ощущение, что я нахожусь где угодно, но только не на Земле. Должно быть, это была какая-то планета, где жизнь только-только расцвела во всем своем блеске и была абсолютно действенной. Тог рассказал мне кое-что, о чем, пожалуй, я должен сообщить сейчас вам. Кауаи — то самое географическое место на Земле, где последние 13 ООО лет хранятся вос­поминания планеты. Да, Хроники Акаши сохраняются как в человеческом геле, так и в атмосфере, но память Земли хранится, причем буквально и совершенно наме­ренно, также в одном из кристаллов, который зарыт где-то у береговой линии в том месте, где я стоял. Не знаю, с какой целью это было сделано; Тот никогда мне об этом не рассказывал. Всего на острове тринадцать кристаллов, и только один из них — настоящий банк памяти. Они образу­ют так называемый куб Метатрона: один кристалл — в центре острова, шесть — вокруг него в разных частях, а еще шесть — вокруг первых шести, но только не в земле, а в воде вдоль линии побережья. Эта необычная система применялась еще в далеком прошлом. Известно, что эти­ми же кристаллами пользовались здесь еще лемурийцы и атланты. Если верить Тоту, эта система намного стар­ше обеих этих культур. Кто учредил ее — этого не знает даже Тот. Кристалл, погребенный в воде ниже того места, где стоял я, называют скелетообразным кварцем*, а выгля­дит он так, словно попал на Землю из космоса. В сущ­ности, так оно и есть. В длину сантиметров 60, в диа­метре — 30, с обоих концов заострен. ______*У этого кристалла нет устоявшегося названия; в разных странах его называют по-разному: дымчатым, крокодиловым, наждачным, джаймарскмм и т. д. — Прим. перев. Эти скелетообразные кристаллы встречаются очень редко, и если вы никогда их не видели, то описать их очень трудно. Они представляют собой кварц, но кварц необычный. Необычными эти кристаллы делают квар­цевые «трубки», покрывающие их поверхность. Это выглядит так, словно кто-то второпях обклеил всю по­верхность кристалла круглыми трубками диаметром в четверть дюйма. Насколько я знаю, в мире нет других кристаллов, хотя бы близко похожих на эти и способных хранить внутри и в окружающем пространстве огром­ное количество информации. Именно за эти характеристики кристалл и был вы­бран в качестве хранителя памяти планеты и всего, что живет и действует на ней. Другими словами, в крошеч­ное пространство этого кристалла были загружены Хроники Акаши Земли. Объяснять, почему это важно, — это уже совсем другая история; к тому же, как я уже говорил, я и сам этого не понимаю. Я повернулся и продолжил свой путь по тропинке, выискивая нужный мне водопад, и минут через пять он наконец появился. Я стоял у его подножия самое малое минут десять. Поразительное зрелище! Вода низвергалась с высоты примерно в 60 метров и, ударяясь о мас­сивную скалу, выступавшую из боковины горы, разделя­лась на два потока. Я смотрел на это зрелище не отрыва­ясь и таким образом отдыхал после подъема, ибо знал, что вскоре мне предстоит работа. Почувствовав, что время подошло, я повернулся на 180 градусов, лицом к океану. Как и сказал Тот, прямо передо мной находился большой плоский камень, слегка возвышавшийся над поверхностью склона, а дальше открывался фантастический вид на темно-синие воды оке­ана, тянувшегося до самого горизонта, создавая идеаль­ное пространство для церемонии. Теперь я точно знал, что это то самое место. Не зная, чего ждать, я начал действовать гак, как меня научили в Нью-Мексико: раскрыл свой шаманский кисет и разложил четыре кристалла кварца по сторонам света, обозначив квадрат диагональю в полметра. В самом цен­тре я поместил специальный кристалл, так называемый херкимерский алмаз — двухконечный кристалл исклю­чительной чистоты, позитивно влияющий на мир снови­дений, в чем и состоит его главное предназначение. Затем я сотворил молитву в направлении каждой из сторон света, чтобы освятить церемонию и оградить себя от нежелательных вторжений. По традиции моего племени, на каждый из этих кристаллов я насыпал не­много кукурузных зерен и табаку. Затем помолился еще в двух направлениях от центрального кристалла —- вверх и вниз, а потом прочел молитву и над самим кристаллом; получилось всего семь «направлений», считая с центром. В круге, образованном четырьмя кристаллами, расстав­ленными по сторонам света, я, руководствуясь внутрен­ним чутьем, разместил множество других кристаллов и камней помельче, составив из них окружность. В этой окружности простыми камнями из тех, что оказались по рукой, я выложил крест, соединив им центральный кри­сталл с окружностью. Завершив эту процедуру, я закрыл глаза и начал по­гружаться в глубокую медитацию, готовясь встретиться с духом острова. Я знал, что это случится, не знал лишь как. Поэтому я поступил так, как советовал Тот: сцентрировался в сердце и открылся. Я медитировал то ли двадцать четыре минуты, то ли полчаса, но ничего не произошло. Меня охватило легкое волнение по поводу того, почему так долго ничего не происходит, но я знал, что нужно запастись терпением и продолжать в том же духе, пусть даже на это уйдет весь день. Прошло еще пятнадцать минут, но внутри меня ниче­го не изменилось. И тут я услышал шум. Я открыл один глаз и увидел на камне маленькую белую мышь, которая бегала туда-сюда, обнюхивая зерна и как будто все про­веряя. Она была такой милой и потешной, что я не видел причины пугать ее. Пусть себе бегает, решил я. Я уже приготовился закрыть глаз, как вдруг мышь побежала в самый центр, к херкимерскому алмазу. Она поставила крошечную переднюю лапку на кристалл, по­вернулась и посмотрела прямо мне в глаза — вернее, в открытый глаз. Она смотрела так пристально и неотрыв­но, что я открыл и второй. Минуту она не двигалась, и мы просто смотрели друг на друга. Время остановилось и словно растянулось. И затем это случилось! Я даже не подумал о том, что нужно закрыть глаза, хотя следовало бы. Неожиданно маленькая мышка на­чала увеличиваться в размерах, пока не превратилась в гигантского мужчину ростом, пожалуй, более четырех метров. Внешне он походил на полинезийца: темно-коричневая кожа, черные волосы, карие глаза. Он обла­дал харизмой воина и имел атлетически сложенное, му­скулистое тело. Посмотрев на меня пронзительным взглядом, он низ­ким голосом произнес: — Я дух этого острова, и ты приглашен на эту цере­монию. Он отступил назад, как бы освобождая простран­ство, и в этот момент оно расширилось, образовав от­крытый круг метров девять в поперечнике. И там, ближе к внешней кромке круга, рядом с этим огромным духом перед моим взором предстали Тот, трое незнакомых мужчин полинезийского вида (внутренняя интуиция мне подсказывала, что это были Вознесенные Учителя) и женщина, которая каким-то образом ассоциировалась у меня с Атлантидой. В центре круга стоял мужчина, имя которого мне не разрешено назвать. Могу лишь сказать, что это тот са­мый человек, который был избран на пост охранителя и защитника человечества в завершившемся 13000-летнем цикле. Увидев его, я тут же понял, какова цель этой це­ремонии. Это была четырехмерная церемония, которая прово­дится каждые 12 920 лет с целью передачи власти и от­ветственности от одной энергии к другой — в данном случае от мужчины к женщине. Все происходящее на Земле совершается сначала в четвертом измерении, а по­том фильтруется в привычные для нас три измерения. Для меня это означало только одно: вскоре после окончания этой церемонии должна быть проведена дру­гая, трехмерная, чтобы кристаллизовать эти энергии и осадить их в нашем повседневном мире. А это значит, что по завершении второй церемонии следующие 12 920 лет человечество будет вести к свету исключительно женская энергия. Я присмирел. Теперь я понял, сколь важна эта цере­мония и почему Тот попросил меня все бросить и пу­ститься в это путешествие. Человек в центре круга встал на колени — он был об­ращен ко мне правым боком. В руках он держал скелето­образный кварц, хранящий воспоминания о событиях по­следней половины Великого Цикла (то есть ни много ни мало, а с начала времени возникновения самой Земли). Он начал говорить. Он говорил об опыте, накоплен­ном Землей и человечеством за прошедшую половину цикла и о том, как он благодарен нам, людям, за то, что мы достигли этого момента во времени-пространстве, не создавая слишком много помех и препятствий. Я чув­ствовал, как его переполняют эмоции: он едва сдержи­вал слезы, вызванные чувством просветления от того, что вот-вот должно случиться. В следующее мгновение в круг справа, с той сторо­ны, куда было обращено лицо мужчины, вошла краси­вая молодая женщина и приблизилась к центру, где тоже опустилась на колени, после чего низко склонилась пе­ред мужчиной в знак глубокого уважения. В таком по­ложении она пробыла не менее тридцати секунд, а затем выпрямилась, все так же стоя перед ним на коленях с за­крытыми глазами. Затем женщина открыла глаза и посмотрела в глаза мужчины, но ничего не сказала. И он заговорил вновь: — На меня была возложена ответственность за­щищать и направлять человечество последнюю поло­вину Великого Цикла. Теперь защищать и направлять нас в следующей половине цикла избрана ты. Этот кри­сталл — инструмент, с помощью которого ты сможешь объединить эти две части цикла и завершить свою рабо­ту. Когда я вручу тебе этот кристалл, моя работа будет закончена, а твоя начнется. Принимаешь ли ты на себя эту священную обязанность? Женщина потупила взор и заговорила мягким, мело­дичным голосом: — Спасибо за все, что ты сделал. Ты — великий муж. Да, ради собственной жизни я принимаю эту обязан­ность. И сделаю все, что в моих силах. Произнеся эти простые слова, она умолкла. Мужчина тоже молчал. Так прошло несколько се­кунд. Затем он поднялся, положил массивный кристалл перед ней на землю и вернулся на свое место. — Отныне ты обладаешь всей полнотой власти и вольна следовать своему сердцу и принимать решения, которые будут определять курс человеческой истории, — сказал он. Мы, присутствующие, стали свидетелями самого зна­чительного события в истории человечества — переда­чи власти на следующие тысячелетия. Что тут скажешь? Слова здесь излишни. Женщина встала, поклонилась нам, повернулась и пошла. Кристалл тут же оторвался от земли, поднялся в воздух и полетел позади нее. Он следовал за ней, как ма­ленький щенок. После чего они исчезли, перейдя в иное царство существования. К счастью, внутренним зрением я видел то, что проис­ходило после ее ухода. Я видел, как она вместе с кристал­лом ступила на летучий корабль и полетела к себе домой, в Перу, где приземлилась в месте, расположенном где-то между островом Солнца и островом Луны на озере Тити-кака. Она опустилась на самое дно, зарыла там кристалл, а затем поднялась над озером в атмосферу и стала ждать. Спустя некоторое время из озера прямо в небо устре­мился ослепительный фиолетовый луч света, и прошлые воспоминания таким образом оказались связаны и об­ручены с настоящим. Это ознаменовало начало повой эры в истории человеческой расы — эры света и брат­ства или, как мы теперь имеем полное право сказать, эры единства сестер. Примечание. Тем из вас, кто прочел мою книгу «Цве­ток Жизни» и помнит историю о женщине, поднявшей в воздух из-под Сфинкса в Египте древний космический корабль, я скажу: это та самая женщина. В то время ей было двадцать три года и она жила в Перу, где, в общем-то, живет и сейчас. Отныне она — самый важный и зна­чительный человек в мире. Но ее имя не может быть раз­глашено, так как проводимая ею работа по самой своей природе скрытна. Вы еще услышите о ней на страницах этой книги, когда я буду рассказывать о своем путеше­ствии в Перу. По окончании церемонии в подсознание человече­ства хлынули воспоминания о прошлом, и тем самым была освящена Новая Мечта — мечта, которая, как в этом убеждено высшее сознание человечества, в буду­щем приведет Землю к эпохе мира, красоты и ускорен­ной эволюции. О том, что произошло во время этой церемонии, не знал никто, кроме нескольких продвинутых душ, ибо эта мечта — только семя, посаженное, в буквальном смысле слова, в глубокой тьме на высшем уровне сознания Зем­ли, семя, которое прорастет навстречу свету этого мира только после наступления третьего тысячелетия. Нам не остается ничего другого, как ждать. Глава одиннадцатая Анасази и шаманское колесо для Новой Мечты Светоносная Змея и циклы времени творят Новую Мечту Итак, по прошествии 12 920 лет этот цикл наконец за­вершается, поскольку ось вращения Земли прибли­жается к созвездию Водолея, и начинается новый цикл. Тибет и Индия честно послужили делу просветления мира и Светоносная Змея поселилась в своем новом доме высоко в Андах, в северной части Чили. Благодаря своей связи с центром Земли Светоносная Змея что ни день растет и усиливается, так что мир стоит в преддверии больших неожиданностей. Новый цикл света находится в процессе раскрытия — тем больше, чем больше тьма, казалось бы, овладевает человеческой душой. Мне вспо­минается христианский гимн «О благодать»*: нас ждет огромное количество этой самой благодати. ___* Англ. Amazing Grace . В этом гимне поется: О Благодать, Спасен Тобой я из пучины бед; Был мертв и чудом стал живой, Был слеп и вижу свет... ** ­К огда же плоть моя умрет, Придет борьбе конец, Меня в небесном доме ждет И радость, и венец... События, описанные в этой главе, разворачиваются в 2003 году, и момент, которому посвящено множество книг, 21 декабря 2012 года, быстро приближается. Люди знающие вопрошают себя в глубине сердца своего: что же случится? Как изменятся люди и сама Земля? Суме­ем ли мы добиться положительных сдвигов, прежде чем промышленная среда и политика этого безумного мира доведут его до гибели? Эти и другие вопросы постоянно возникают в нашем сознании, порождая в жизни посто­янный стресс. Знайте же: Светоносная Змея была специально при­ведена в этот мир высшими уровнями сознания, чтобы ответить на все вопросы, касающиеся выживания, воз­рождения и вознесения. У нас все будет хорошо. Даже более чем хорошо. Так что, прошу вас, не беспокойтесь, а доверьтесь Жизни, ибо это самое лучшее, что можно сделать. Существует космическая ДНК, под влиянием которой события этого мира разворачиваются именно так, как это было изначально задумано Единым Созна­нием. Когда ваши глаза, по мере перехода от дуальности к Единому Сознанию, претворятся в единое око, эта ре­альность сделается прозрачной, и тогда вы проникнете в самое сердце Светоносной Змеи. Змея сворачивается кольцами в своем новом доме, а мы откликаемся на это событие Было раннее утро одного из понедельников 2003 года, и свет от восходящего солнца почти незаметно прони­кал в окно моей спальни, озаряя ландшафт моих вну­тренних видений. Через секунду он коснулся моих век, и я бы непременно среагировал, если бы не был так глубо­ко погружен в медитацию, что едва заметил, как комна­та слабо озарилась нарождающимся светом дня, словно светом ночника. Почти час меня наставляли ангелы, и я совершенно забыл, что по-прежнему нахожусь на Земле в человеческом теле. Они говорили, что в скором време­ни мне придется послужить Матери и поездить по всему миру, проводя церемонии для коренных племен и при их участии — церемонии, необходимые для активации приходящих энергий. Ангелы сказали, что предстоит еще многое сделать, чтобы процесс передачи власти от мужчины к женщине шел дальше. Они знали, что все это пока еще не вполне укладывается в моей голове, как зна­ли и то, что я им всецело доверяю. И всегда доверял. Эти два ангела общались со мной с 1971 года, и я знал, что, когда бы они ни появились, на то всегда была причина. И, как правило, причина веская. Но на этот раз все было иначе. Они говорили очень туманно. Они говорили о том, что некоторые племенные народы очень важны для выживания человечества. Эти народы, по их словам, хранили память, знание и муд­рость, и без их опыта и всеведения современное чело­вечество никогда не сможет перебраться через великую бездну, к которой оно стремительно приближается. Я спросил, о каких именно народах идет речь, и ан­гелы назвали анасази, майя, инков и зулусов, сказав, что эти племена в настоящее время наиболее значимы, но со временем появятся и другие. — Чем же я могу быть полезным? — спросил я. Они посмотрели на меня так, словно я притворялся простаком, и ответили: — Будь в своем Сердце, Друнвало, и ты поймешь, что делать. На пути, на который ты вот-вот вступишь, Мать Земля будет твоим проводником. Слушайся ее. Она бу­дет направлять каждый твой шаг. Лучи восходящего солнца коснулись моих век и вы­вели меня из медитации. Это выглядело так, словно вну­три меня вспыхнул золотисто-красный пульсирующий свет. Прежде чем я осознал, что происходит, я вновь почувствовал, что нахожусь в собственном теле, а на дворе уже утро. Я сидел, спрашивая себя, что именно пытались втолковать мне ангелы, но затем подумал, что лучше всего забыть об этом и вернуться к заботам начинающегося дня. Несомненно, со временем всё прояснится само собой. На следующий день мне позвонила моя ассистентка Дайан Купер, многие годы помогавшая мне управляться с деловой стороной жизни. Она предложила совершить поездку в район Четырех Углов, то есть в ту область Со­единенных Штатов, где сходятся границы штатов Аризо­на, Юта, Колорадо и Нью-Мексико, и взять с собой груп­пу людей со всех концов света. И спросила, интересно ли это мне. Организовывать путешествия и возить людей по миру — отнюдь не то, чем я обычно занимаюсь в жизни. Большую часть времени я посвящаю преподавательской работе и написанию книг по медитации и высшему со­знанию. — Это тот самый регион, где жило древнее племя анасази, не так ли? — спросил я. — Друнвало, — ответила она, — ты же прекрасно знаешь, что именно там они и жили. Думаю, я задал этот вопрос только затем, чтобы услышать ее ответ. Разумеется, я знал, что именно там жили анасази, но меня поразило другое: название этого племени всплыло в разговоре буквально на следующий день после того, как ангелы сказали, что анасази первые, ради кого я должен провести церемонию. Я сказал, что мне нужно подумать над ее предложением и что я дам ей знать о своем решении. Со времени моей поездки на Юкатан и в Гватемалу, на острова Муреа и Кауаи прошло много лет, и я считал, что моя работа на этом уровне, связанная с передачей власти от мужчины к женщине, завершена. Теперь, ког­да мне шел шестьдесят третий год, я подумывал о том, чтобы полностью развязаться со всем, имеющим отношение к этой работе, и не потому, что устал, а потому, что чувствовал, что цель моей жизни на Земле близка к осуществлению. Внутренне я был удовлетворен. Но у Жизни другие планы в отношении меня, и кто я такой, чтобы спорить с ней? Формирование Единой Решетки Сознания было за­вершено примерно в 1989-1990 годах, и я в самом деле считал, что остается лишь ждать того момента, когда процесс планетарного вознесения начнет ускоряться. Но теперь, насколько я понял из разговора с ангелами, в решетке образовались нежелательные «блоки», кото­рые препятствовали естественной циркуляции энергии внутри нее и которые необходимо было удалить или сба­лансировать, с тем чтобы женщины смогли более эффек­тивно использовать полученную силу. Эти блоки были сформированы решениями и действиями определенных человеческих культур, живших на Земле много веков тому назад. Вот так и получилось, что Дайан и я организовали тур на Юго-Запад США под названием «Путешествие к древним анасази» и пригласили участвовать в нем всех желающих, где бы они ни жили. Мои книги были переве­дены на многие языки мира, их читали по меньшей мере в сотне стран, поэтому я не сомневался, что у нас набе­рется самая что ни на есть интернациональная группа. Мы решили ограничить число участников количеством мест в экскурсионном автобусе и грузовике, который бу­дет везти запасы продовольствия и снаряжение. В конце концов мы отобрали пятьдесят шесть человек (не счи­тая группы поддержки, в которую входили пять чело­век, включая меня) из двадцати двух стран и послали им приглашения. Эта поездка отличалась от тех «сакральных путе­шествий», которые я прежде предпринимал либо один, либо в сопровождении близких друзей. На этот раз со мной были шестьдесят человек, принадлежавших к различным культурам мира. Некоторых из них я вообще не знал, хотя скоро должен был, конечно, узнать. Некоторые не говорили по-английски, но и это было не страшно. На определенном уровне всех нас объединяла духовная ра­бота, которую могло выполоть лишь множество душ, сотрудничающих между собой и действующих заодно. Более того, мне кажется, что решение о совместном участии в этой работе мы приняли очень-очень давно. Многие полагают, что время линейно, но оно, воисти­ну, сферично. Будущее уже осуществилось. Возможно, вы пока еще этого не понимаете, и никакие объяснения, сколько бы их ни было, не помогут вам это понять. По­стичь эту великую разницу можно только путем непо­средственного опыта, и этот опыт, после того как вы от­кроете для себя истинную реальность времени, навсегда изменит вас. Члены экспедиции прибыли в Седону (штат Аризо­на) — одно из самых красивых и энергетически духов­ных высокогорных мест в мире. Но в этом маленьком городке (в нем примерно 10 ООО жителей) редко бывает менее 20 ООО человек. И все за счет приезжих. Сюда еже­годно приезжают пять миллионов туристов, желающих приобщиться к той удивительной энергии, которая ис­ходит от гор и Земли, непосредственно воздействуя на вашу душу. Вы можете почувствовать ее, даже будучи убежденным материалистом и веря в то, что тайными ключами к Жизни служат политика и рынок ценных бу­маг. Просто оставьте свой блестящий черный «мерседес» где-нибудь на стоянке, окунитесь в водоворот необозри­мого прошлого — и вы сами все поймете. Если говорить о причинах, толкнувших нас на осу­ществление подобной поездки, то они слишком запуган­ны и сложны. Прежде всего она была предпринята с це­лью помочь анасази, о которых рассказали мне ангелы. Нам предстояло вернуть анасази в этот мир, чтобы они могли выполнить свою миссию — разблокировать кристаллическую решетку сознания, связанную с этой древ­ней культурой, и это была вторая причина. Была и еще одна причина, и она была связана с кли­матом. Возможно, это покажется вам малозначитель­ным, но погода — один из аспектов общей проблемы, имеющий самое непосредственное отношение к тому, почему анасази вынуждены были уйти из этого мира. Поэтому погода — важный фактор в процессе разблоки­ровки энергетического поля, удерживавшего анасази во внутренних мирах Земли. Поясню, что я имею в виду. Коренные американцы, То есть индейцы, считают, что мы в настоящее время пребываем в Четвертом Мире и что скоро мы его покинем и перейдем в Пятый Мир. Они полагают, что до того, как прийти в этот мир (мир, где все мы существуем), они прошли через первые три мира, которые находятся внутри Земли. А выйдя из Тре­тьего Мира, они в буквальном смысле вышли из недр Земли на ее поверхность, которую, собственно, они и на­зывают Четвертым Миром. Люди, некогда жившие в районе Четырех Углов на тер­ритории Соединенных Штатов, объединялись в племя, давно исчезнувшее с поверхности Земли, и именно этих людей мы и называем сегодня анасази. Анасази означает «древние», однако некоторые истолковывают это слово как «старый недруг». Анасази не просто исчезли, как ис­чезают со временем государства и народы, — такое впе­чатление, что они просто однажды взяли и растворились в воздухе, оставив на столах пищу и глиняную посуду. Это выглядело так, будто они решили прогуляться, вышли из домов и все вместе, единой толпой, канули в небытие. Почему они так поступили? Куда они ушли? Исследования, проведенные за последние несколько лет, показали, что на завершающей стадии существова­ния культуры анасази течения в Атлантическом океа­не сильно замедлили свое движение и ослабли, как это, в принципе, происходит и в наши дни, и это привело к тому, что область Четырех Углов оказалась сильно обе­звоженной. Каковой она является и сегодня, и все по той же причине. На землях анасази в течение сорока шести лет не выпало ни капли дождя, в результате чего пере­сохли все озера, реки и подземные источники. У анаса­зи не оставалось другого выбора: они должны были или уйти, или умереть. Кроме того, существовала постоянная угроза и со стороны испанских конкистадоров, которые жаждали истребить этот народ. Для анасази такое положение дел было слишком невыносимым, и они решились на отча­янные меры. Большинство из них решило вернуться в Третий Мир, существующий в недрах Земли, полагая, что так они спасутся от гибели, но не понимая при этом, сколь сильно это повлияет на будущую эволюцию — их соб­ственную и эволюцию мира. Поэтому «древние» спустились в свои подземные молитвенные камеры — кит, имевшие символические сипапу. {Сипапу — это отверстие, оставшееся на поверх­ности Земли после того, как «древние» вышли из Третье­го Мира.) Таким образом, анасази (хотя и не все) вновь оказались внутри Земли и, пользуясь особым знанием, вернулись в Третий Мир, где они расчитывали быть в безопасности. Однако, как мы убедились во время путешествия, все далеко не так просто. Поскольку духи анасази были связаны с внешней поверхностью Земли, то их жизнь в Третьем Мире довольно скоро превратилась в кошмар. И лишь спустя много времени очень-очень медленно до них наконец дошло, что они совершили ошибку, по­пытавшись вернуться вспять на пути своей эволюции. Кроме того, они поняли, что эту ситуацию им уже никак не исправить, во всяком случае до тех пор, пока не ис­полнится древнее пророчество (их коллективная мечта). Наша группа как раз и олицетворяла собой осуществление этого пророчества, исполнения которого они ждали сотни лет. Таким образом, до того как власть полностью перей­дет к женщине, решение, принятое анасази более 700 лет тому назад, нужно было откорректировать и исправить. Правда, как сообщили мне ангелы, искажения в Единой Решетке Сознания создавали не только анасази, но и другие аборигенные культуры мира. Так вот и получилось, что перед нашей группой стоя­ла тройная задача, которую нам предстояло выполнить: создать средство, с помощью которого анасази могли бы вернуться назад, в этот Четвертый Мир; изменить погодные условия в районе Четырех Углов; а затем (на осно­ве первых двух) выполнить третью задачу — провести определенную церемонию, чтобы устранить специфиче­ские блоки в Единой Решетке Сознания и тем самым дать женщине возможность подготовиться к принятию вла­сти. И все это должно быть осуществлено посредством церемониальной «магии», или, если желаете, «науки». В 2002 году в штате Аризона разразилась самая страш­ная засуха за последние сто лет, вызванная глобальным потеплением и замедлением течений в Атлантическом океане. Повсюду бушевали лесные пожары. Журнал «Тайм», основываясь на своих вполне надежных источни­ках, писал, что эта засуха продлится без малого 150 лет. Нашей группе предстояло отменить это предсказание, либо покончив с засухой, либо по меньшей мере как-то повлияв на нее. Мы считали, что эти погодные условия напрямую связаны с состоянием человеческого сознания и тем древним народом, который мы называем анасази. Чтобы благополучно провести нашу группу через этот крайне сложный и многослойный культурный ре­гион, я поступил так, как посоветовали мне ангелы: я начал ежедневно медитировать, обращаясь к Матери Земле и прося ее направлять нас. Я любил ее безмерно и чувствовал, что и она любит меня. Поэтому именно она давала мне указания относительно каждого действия и советовала, как его осуществить. Хотя Вознесенные Учителя через посредство Тота тоже помогали мне, воздействуя на первые уровни моей подсознательной памяти и пробуждая их, однако это путешествие требовало совсем иной степени руковод­ства — руководства, которое давалось бы с космических уровней сознания, превышающих уровень Великого Бе­лого Братства. Так что руководство мной и моими дей­ствиями было отныне в руках живого духа Земли, Мате­ри Земли, и моих дорогих ангелов. Тот на протяжении без малого десяти лет был моим главным наставником, но в середине 1990-х годов он и почти все Вознесенные Учителя покинули Землю, чтобы отправиться в то будущее, которое все мы когда-нибудь сформируем. Он вернулся лишь на рубеже нового тыся­челетия и сразу же предстал передо мной, чтобы сооб­щить о своем возвращении, но наши взаимоотношения к этому времени были уже полностью исчерпаны. На­стало время для новой формы руководства, кореняще­гося внутри каждого из нас, — руководства со стороны нашей Божественной Матери. Первое шаманское колесо В то время я жил в Пэйсоне (штат Аризона), который был охвачен кольцом лесных пожаров. Самый большой пожар в истории Аризоны полыхал совершенно бескон­трольно всего лишь в 25 километрах от моего дома. Мать Земля посоветовала мне и членам моей семьи создать на принадлежавшем нам участке шаманское колесо* и мо­литься о дожде. ____* Иначе — «колесо исцеления» (англ. medicine wheel ). В простейшем виде представ­ляет собой выкладываемый на земле камнями круг, в который вписан крест. Мы провели этот священный обряд, обращаясь со словами любви к каждому камню как к живому суще­ству, и по окончании Мать Земля сообщила нам, что че­рез два дня будет дождь. На следующий день небо нахмурилось, а воздух про­питался влагой. Местные газеты пестрели бросающими­ся в глаза заголовками «ДЕНЬ ЧУДА», поскольку влага скопилась прямо над районом пожаров. В этот день дым из черного стал белым, а пожарным удалось отвоевать у огненной стихии пять процентов территории, на которой бушевал этот грандиозный пожарище. Это было только начало событий, положивших конец этому бедствию. На следующий день пошел мелкий дождик, причем, опять же, только вокруг Пэйсона. Понемногу с каж­дым днем дождь все более и более усиливался, пока все окрестности и вся земли вокруг города не пропиталась водой, которая погасила пожар. Шаманское колесо дей­ствовало, но, к сожалению, только поблизости от моего дома. В районе же Четырех Углов пожары по-прежнему продолжали бушевать, так что эта проблема казалась не­разрешимой. Но «семейный» целительский круг оказал­ся архиважным звеном в общей цепочке событий, ибо привел в действие процесс исцеления Земли, завершить который предстояло нашей интернациональной груп­пе. В ее состав входили очень талантливые и одаренные люди со всех уголков света, и их-то нам и предстояло до­ставить в эту природную зону. Мать Земля пожелала, чтобы я посетил все четыре штата, образующих «Четыре Угла», — Аризону, Нью-Мексико, Колорадо и Юту — и в каждом провел цере­монию по восстановлению связей и отношений между древними и современными людьми, то есть между про­шлым и ныне живущим человечеством. Тем самым внеш­ний и внутренний миры будут приведены в равновесие, и тогда устранится негативный блок в одной из частей Единой Решетки Сознания. Анасази История народа анасази укладывается в отрезок времени от Рождества Христова до примерно 1300 года (именно в это время начали замедляться течения Ат­лантики; хронологически малый ледниковый период начался в 1300 году и продолжался до 1850 года), а их влияние ограничивалось главным образом районом Четырех Углов. Они умели строить здания из камня, а о том невероятном уровне, которого достигли их на­учные знания, можно судить по расположению их свя­тилищ и сакральным геометрическим узорам, которые использовались для обрядовых целей. Истории этого народа посвящен недавно вышедший на экраны до­кументальный фильм под названием «Тайна каньона Чако» (рассказчик Роберт Редфорд), где прямо говорит­ся, что по уровню знаний анасази ничем не уступали древним египтянам. Анасази были не варварами, а цивилизованным на­родом, познавшим реальность, которая кажется нам сегодня научной фантастикой. Другие миры, другие из­мерения были для них безусловной реальностью, и они знали, как по ним перемещаться (пусть и в известных пределах). Скажу для ясности, что Третий Мир — это обертон третьего измерения Земли, в ловушке которого анасази и находятся. Они пытались вернуться в четвертое изме­рение, но не смогли, ибо были не подготовлены к этому. Поэтому они нашли некий обертоновый мир за предела­ми этого мира, где, видимо, чувствовали себя в большей безопасности. Возможно, теперь пора объяснить, пусть и в самых общих чертах, как именно связаны между собой раз­личные измерения и обертоны. (Если вы стремитесь к большей ясности по данному предмету, то советую об­ратиться к моей книге «Древняя тайна Цветка Жизни», где приводится более расширенное объяснение.) Это описание в большей мере соответствует взгляду на мир, каким его видели древние люди, нежели современному мировоззрению, которое рассматривает первые три из­мерения как пространственные оси X - Y - Z , а четвертым измерением считает время. Все последующие измерения выводятся математическим путем в согласии с пред­ставлениями современной науки. Нельзя сказать, что этот научный метод неверен; просто он основывается на иных принципах. Я же говорю совсем о другом. Мои объяснения осно­ваны на том, что Вселенная представляет собой чистый звук, или вибрацию. Поэтому связи между измерениями тоже чисто вибрационные, идеально соотносящиеся с законами музыки и гармоники. Измерения отделяются одно от другого точно в тех же самых пропорциях, что и ноты на музыкальной хроматической шкале. Но вме­сто такой единицы, как число колебаний в секунду, кото­рая применяется в музыке для определения интервалов между нотами, для определения пространственных ин­тервалов применяется длина волны. То есть измерения различаются между собой только по длине волны, хотя пропорции остаются теми же, что и в музыке. Существует 12 мажорных и 12 минорных обертоновых измерений, то есть всего 144 измерения в каждой пространственной октаве. Число таких пространствен­ных октав практически бесконечно, и они повторяют­ся снова и снова, хотя восприятие их меняется по мере возрастания уровня измерений. Все измерения прони­зывают одно другое, так что в том пространстве, где вы находитесь в настоящий момент, все они проходят через ваше тело. Вся видимая Вселенная с ее звездами и планетами определяется как третье (мажорное) измерение в шкале из 12 мажорных измерений. Поэтому Земля тоже находится в третьем измерении, но внутри и вокруг нее, как и во всей Вселенной, существуют двенадцать обертонов третьего измерения. Вы не видите эти трехмерные обер­тоны, тем не менее они представляют собой миры, кото­рые на протяжении тысячелетий познавали и осваива­ли шаманы, колдуны, ведуне, знахарки и Вознесенные Учителя. Если бы человек вошел в обертон третьего измерения Земли или любое другое измерение, он исчез бы с глаз живущих на Земле и появился в другом мире. Правда, для этого нужны глубокие знания, ибо без них сделать это очень нелегко. В порыве отчаяния древние анасази перешли из тре­тьего измерения Земли в ее обертон. Проблема в том, что поскольку во время этого перемещения они двигались в своем сознании назад, то это было сродни самоубийству, поэтому-то они и оказались в ловушке нижнего обертонового мира, будучи не в силах выбраться из нее. И несколько слов о природе этого народа; возможно, вы почувствуете к ним такое же сострадание, какое ис­пытываю я. Их жизнь от рождения до смерти уклады­валась, как правило, в мизерный отрезок времени и со­ставляла всего восемнадцать или девятнадцать лет. Если кто-то доживал до двадцати пяти, он или она считались очень старым человеком. Женщина обычно рожала пер­вого ребенка в возрасте двенадцати или тринадцати лет и через пять или шесть лет уже умирала. В силу этого с ранних лет дети должны были обходиться собственны­ми силами и учиться выживать. Поэтому, хотя они и обладали поразительным пони­манием Реальности, им не хватало той жизненной му­дрости, которая приходит только с годами. Жалость и сострадание — вот те чувства, которые я испытываю к анасази после многолетнего их изучения на иных планах бытия во время медитаций. Священное путешествие начинается Я пишу эти строки в конце 2006 года, но, когда я вспоминаю об этом путешествии, которое совершил три года назад, мое сердце оживает и наполняется но­вой энергией. Ибо то, что случилось тогда, изменило всю мою жизнь. Утром того дня, когда я выехал из Седоны, чтобы встретиться с группой, я сидел перед «семейным» ша­манским колесом и молился Матери Земле, чтобы она направляла и защищала нас, когда мы войдем в миры анасази. Ангелы сказали, что молитвы — это тот метод и средство, которыми я должен руководствоваться, пока мой путь не примет другое направление. Тот был мне братом и незаменимым советчиком, но теперь, когда пашу группу ожидало совершенно новое, неведомое ис­пытание, его не было рядом. В сердце своем я поклял­ся: «Дорогой Дух Земли, я буду послушен Тебе и со всем возможным тщанием последую Твоим советам». Итак, я покинул «семейное» колесо и дом и отпра­вился на север, на первую встречу с нашей интернацио­нальной группой. После первого знакомства и первых дружеских контактов мы ступили на тропу индейцев, по которой нам предстояло следовать в ходе всего путеше­ствия. Но прежде, чем ступить на эту тропу, мы догово­рились, что перед началом церемонии, или священного паломничества, группа пройдет очищение в традицион­ной «индейской парилке». Для этой цели сооружают специальный вигвам, в котором умещаются от десяти до тридцати человек. Из ветвей красной ивы, сплетенных и связанных особым образом, получается каркас, который затем покрывают шкурами или одеялами, пока не добиваются полной тем­ноты внутри. Вход в вигвам, как правило, очень низкий, обычно делают на восточном конце и занавешивают плотной попоной. Перед входом зажигают огромный костер, в который кладут специальные «лавовые» камни; их нагревают до тех пор, пока они не становятся оранжево-красными. Затем эти камни (их обычно семь) лопатой или вилами один за другим вносят в вигвам и кладут на землю по­середине. Когда эти камни остынут, вносят другие семь, и начинается еще один цикл молитв. Иногда подобная «парилка» оказывается выше человеческих сил, но она служит определенным целям: изгоняет из тела все, что нечисто, и восстанавливает целостность, которую все мы должны постоянно поддерживать, если хотим, чтобы пророчество сбылось. Члены нашей группы вошли в такой вигвам с мыс­лью о том, что они входят не просто в какое-то строение, а в само чрево Земли, и здесь мы как единая семья пели и молились Матери Земле, Отцу Небу и Великому Духу, прося их очистить и подготовить нас к предстоящему путешествию. Совершив обряд очищения, мы направились в дом к одному из друзей, где за приятной трапезой под песни и звуки диджериду местных музыкантов, которые, каза­лось, лились из самого их сердца, мы еще больше сблизи­лись и лучше узнали друг друга. Короче, мы выпустили на волю свои энергии. А на следующее утро погрузились на ультрасовременный корабль, называемый «туристи­ческим автобусом», и отправились в древнюю землю ис­кать невидимый народ. Навахо Навахо — такое имя дали им белые люди. Самих же себя они называют динэ, что на их языке означает «дети Бога». Слово же навахо испанское и означает «вор». Естественно, что это название им не по душе. Они были первыми, кого мы посетили: нам нужно было получить у них разрешение на проведение церемонии на их землях, ибо навахо и племя хопи являются стражами дверей, ве­дущих туда, где некогда обитали анасази. Так что все начиналось с навахо. Мой наставник из племени хопи, Дедушка Дэвид, ко­торый некогда воспламенил мое сердце великой силой своего провидения, до ухода из этого мира был старей­шиной, одним их хранителей пророчеств этого племени. И он от имени хопи дал мне разрешение на проведение необходимых церемоний на их землях; теперь же мне предстояло раскрыть сердца племени навахо, дабы они тоже дали разрешение на проведение церемонии на сво­их землях, куда входили обширные пространства Аризо­ны, Юты, Колорадо и Нью-Мексико — короче, куда бы мы ни ступили. Я никогда еще не видел, чтобы навахо открыли свое сердце белому человеку, который с самого начала их от­ношений только и делал, что обманывал их и лгал им. Навахо считают, что у белого человека «раздвоенный язык», как у змеи: он всегда говорит одно, а делает дру­гое. И они пронесли свое презрение к белым сквозь века. На моей памяти еще не было такого, чтобы навахо до­верились белому человеку или хотя бы были дружелюб­ны с ним, но знание того, что жизнь — это только сон, нередко очень помогает и делает невозможное возмож­ным. Я много раз читал недоверие в глазах навахо, одна­ко, когда мы прибыли в каньон Де-Шей, я увидел нечто, совершенно противоположное тому, чего ожидал. Люди племени навахо приняли нас весьма радушно и сердечно и показали те уголки своей священной земли, которые обычно недоступны внешнему миру. Проводники племени провели нас по каньонам в пре­делах своих земель и показали пиктографии, сделанные анасази — народом «древних», жившим здесь до навахо. Они снизошли до того, что с великим тщанием и заботой ознакомили нас со священными местами своей родины и поведали легенды и предания о своей земле, которых никто из белых никогда не слышал. Большинство в нашей группе не знали истории нава­хо. Они считали, что это племя всегда такое дружелюб­ное, хотя многие понимали, что это далеко не так и что этот случай исключительный. Наш проводник сказал, что водил в каньон много групп, но наша — особенная, отличающаяся от всех других, и продолжал делиться с нами сокровенными знаниями и о своем племени, и об анасази — знаниями, которые обычно приберегают для домашних бесед. На второй день в каньоне Де-Шей, на скалистом утесе, высившемся в самом сокровенном месте, или сердце, ка­ньона, наши проводники приняли участие в общей цере­монии. Они вместе с нами вошли в «пространство сердца» и помолились за возрождение и исцеление этой земли. Во­истину, это было волнующее и экстраординарное событие. Интересно, однако, то, что динэ начали открывать нам свое сердце (чему стали свидетелями многие члены нашей группы) не в этот раз, а накануне вечером, то есть под занавес первого дня нашего пребывания в каньо­не. Я, к сожалению, ушел в самый разгар веселья, чтобы предаться медитации и подготовиться к предстоящей церемонии, поэтому не видел всего действия, но мне его красочно описал один из его участников, со слов которо­го я и передаю рассказ об этом событии. Человек из нашей группы по имени Джон Дюма решил «подменить» флейтиста-навахо, который с двумя помощниками, игравшими на барабанах, раз­влекал гостей в ресторане, где мы ужинали. Джон прекрасно играет на флейте и диджериду. И музыка, которую он в тот вечер создавал так искусно и с та­ким чувством, — удивительная импровизация, про­должавшаяся до поздней ночи, — стала символом слияния нашей группы с навахо. Хотя все очень устали от перехода, который длился весь день, мы не могли заставить себя уйти. Это было нечто необыкновенное. Сама музыка была удивительной. И сердечное общение не только меж­ду музыкантами, но и между навахо и нашей груп­пой для каждого из нас стало самым изумительным опытом любви. Впервые — по крайней мере, в той небольшой комнате — навахо и белый человек стали Одним. Джон играл с сияющими глазами, и отраже­ние радости, исходившей от него, можно было видеть на лицах наших друзей навахо. В конце, как раз когда мы собирались уходить, один очень старый человек вышел к микрофону. Он сказал, что был «шифроговорителем навахо» * во вре­мя Второй мировой войны и лично участвовал в во­дружении американского флага на Иводзиме** . В его подразделении были еще трое навахо. Все они погиб­ли. Очень тихо и спокойно он назвал их имена и рассказал нам об их гибели. ______* Шифровальщики из племени навахо принимали участие во всех громких опе­рациях морской пехоты США в Тихом океане в 1942-194? гг. Они передавали важнейшие донесения по телефону и рации на своем родном языке. Это был шифр, который японцам гак и не удалось взломать. ______** Остров в Восточно-Китайском море, в северной части архипелага Рюкю. Сра­жение за Иводзиму произошло зимой 1945 года, за один месяц было убито 22 ООО японских и 26 ООО американских солдат. Он сказал, что написал священную песню, посвя­щенную тому дню, Иводзиме и сражению, в котором они участвовали. А потом в притихшем зале рестора­на он почтил нас по древнему обычаю, спев нам без всякого аккомпанемента свою песню. Прежде чем выйти из зала, он обнял каждого из нас. Внутренний смысл этой истории становится поня­тен, только если знать, сколь необычно для навахо подружиться с белыми людьми. Но им было известно, что наша цель — это и их цель, а именно — исцелить недра Земли и вызволить анасази из плена. Второе шаманское колесо Из каньона Де-Шей мы отправились в каньон Чако, что в штате Нью-Мексико, — главный центр культуры анасази. В Чако мы рассчитывали создать шаманское колесо, но, когда мы туда прибыли, оказалось, что правительство запретило проводить в этом месте подобные церемонии. Мы обратились к местным властям, и они ясно дали нам понять, что в этом районе не только нель­зя проводить церемонии, но даже запрещается проносить сюда барабаны. В итоге мы просто отправились к главной местной достопримечательности — древним руинам — и отыска­ли одну из заброшенных кива, откуда исходила крайне мощная энергия. Эта кива, как и многие другие, была лишена верхнего покрытия, поскольку чакоаны, уходя с этих земель, уничтожали многие культурные достиже­ния своей цивилизации, в том числе и кива. Войти в саму кива не представлялось возможным, поэтому мы окру­жили ее и, не имея ничего другого, кроме тела и духа, начали церемонию. Мы попросили у «древних» разрешения войти с ними в контакт, но ответом была тишина. Тогда мы решили, что тщательно осмотрим это пространное место и попы­таемся связаться с этой землей и «древними» на индиви­дуальном уровне. Увы, но другого пути у нас не было. Итак, вместе с несколькими членами группы я начал взбираться по склону утеса, пока не достиг вершины, откуда открывался вид на весь каньон. Я достал флей­ту и немного поиграл на ней, настраивая свое сердце в унисон с этой землей, а затем во мне пробудился внутренний голос, который подсказал мне, чтобы я в оди­ночку вскарабкался на выступ, скрытый от глаз группы (а стало быть, и от глаз правительственных чиновников тоже). Каньон Чако был совершенно сухим, пустынным ме­стом — ни капли дождя или даже влаги. Жизнь здесь, так сказать, всегда висела на волоске. И именно в этом малодоступном, безлюдном месте Мать Земля попросила меня создать шаманское колесо и энергетически соеди­нить его с тем, что находится на моем участке в Аризоне, за сотни километров отсюда. Я нашел несколько небольших камешков с вкрапле­ниями железняка и расставил их в форме круга на по­верхности большого плоского камня. Затем помолился перед ним Матери Земле, как если бы это было шаман­ское колесо обычных размеров, попросив Мать соеди­нить этот круг с кругом возле моего дома. Часа через полтора, почувствовав, что связь установлена, я вернул­ся к группе и снова стал туристом. Здесь, пожалуй, необходимо сказать, что дома, в Ари­зоне, дождь лил почти без остановки недели две, так что вся округа ожила, расцвела и зазеленела. Пожары оста­лись в прошлом. А после того, как шаманское колесо в каньоне Чако было соединено с таким же кругом в Аризо­не, энергия, аккумулированная последним, притянулась из Аризоны в каньон. На следующий день моя семья со­общила, что дождливая погода в Аризоне вновь смени­лась засушливой, какой она и была до того, как мы со­творили свой небольшой «семейный» круг. В принципе, я почувствовал сдвиг в состоянии по­годы уже в тот момент, когда только-только закончил строить в каньоне шаманское колесо. На субъективном уровне это ощущалось так, словно из меня вдруг высо­сали всю жизненную силу. Я рассказал всей группе о том, что произошло, до­бавив, что нам нужно подыскать подходящее место для группового шаманского колеса, ибо без такого круга мы не сможем установить равновесие в этом регионе. На следующий день, подыскивая место для шаман­ского колеса и проведения церемонии, мы посетили две руины — остатки цивилизации древних анасази, отно­сящиеся к чакоанской культуре. Обе они огорожены и находятся под заботливой опекой государства. При посещении так называемых «Руин Самон» нам было позволено войти внутрь сооружений и домов, в которых когда-то жили «древние». Анасази, как извест­но, были небольшого роста по сравнению с нами, однако размер дверных проемов в их жилищах изумлял, что де­лало эти здания похожими на настоящие дома. При посещении «Ацтекских руин», хотя они в общем-то тоже восходят ко временам анасази, мы первый и единственный раз за все путешествие оказались в под­земной кива, имевшей верхнее покрытие, или накат, и сразу же почувствовали энергию и таинственность это­го места. Члены группы уселись вдоль стен кругообраз­ной, похожей на пещеру комнаты на скамьи, которые были специально расставлены здесь для посетителей, и я вкратце рассказал им историю происхождения анаса­зи — о том, как они пришли из Третьего Мира и как эта кива связана с тем миром посредством символического сипапу на ее крыше, через которое «древние» выбира­лись на поверхность Земли. После чего мы вошли в «про­странство сердца» этого святилища, как не раз делали во время путешествия, и провели целительную церемонию. Не помню, что именно я говорил, но прекрасно пом­ню энергетику этого места. Помню, что помимо нашей группы там были многочисленные посетители с семьями и они обступили нас и стояли в почтительном молчании, участвуя в общей церемонии. И тогда же, сидя в полной темноте и медитируя в этой комнате глубоко под землей, то есть подготавливая для анасази путь избавления, я вдруг почувствовал, что эти «древние» находятся среди нас, и ощутил нерасторжимую связь с ними. Примечание. Во время молебна в кива мы обрати­лись к анасази с просьбой присоединиться к нашей груп­пе. Когда церемония закончилась, многие вооружились камерами и сделали на память снимки этого места. И на десятках фотографий проявились духи анасази. У нас было более двадцати камер, и на всех снимках, сделан­ных с их помощью, были видны одни и те же световые шары (на сегодняшний день, правда, у нас сохранились снимки, сделанные только тремя камерами). Так вот, эти шары появились отнюдь не в результате отражения бли­ков света линзами камер, ибо присутствовали на фото­графиях, сделанных всеми аппаратами. Анасази действи­тельно были рядом с нами, что впоследствии подтверди­лось в ходе дальнейшего путешествия. Судьба сводит нас со Львом-Огнем На следующий день мы сели в наш дом на колесах и отправились на север Колорадо, в третий штат Четырех Углов, самый северный уголок «империи» анасази. Добравшись до просторов заповедника Ховенвип, мы сразу же почувствовали мощную энергию этой уда­ленной местности. Мы остановились у ховенвипских руин, непосредственно связанных с культурой анасази, и здесь нас встретил сотрудник Американской нацио­нальной службы охраны парков, отвечавший за безопас­ность этих руин. У него было любопытное прозвище «Лев-Огонь». Увидев, что представляет собой в духовном плане наша группа, и узнав о нашем намерении создать шаманское колесо для избавления анасази, он сразу понял, что правительство не допустит подобных действий на зем­лях парка. Но его сердце открылось навстречу нам, и он предложил пройтись до его собственного участка земли, находившегося на территории заповедника Ховенвип, где тоже сохранились руины времен анасази. Частное владение Льва-Огня оказалось весьма об­ширным, со множеством пологих холмов, с вершин ко­торых во всех направлениях открывался прекрасный вид на пики священных гор и земли древних анасази, ныне принадлежащие современным индейским племенам. На территориях, окружавших владения Льва-Огня, когда-то жили сотни тысяч анасази, а непосредственно на его землях обитало несколько сотен человек этого народа, о чем свидетельствовали древние руины, представавшие взору всюду, куда ни обрати взгляд. В этом месте присут­ствие анасази ощущалось столь мощно, что мы сразу же почувствовали их и то влияние, которое они оказывали на нас, затрагивая сокровенные струны наших сердец. Воздух наполнял запах шафрана. Склоны древних каньонов служили обиталищем для этих орлиных духов. Землю усеивали осколки древних гончарных изделий, словно кто-то специально разбросал их здесь, чтобы указать нам путь к цели. Лев-Огонь не только сотрудник Службы националь­ных парков США, следящий за сохранностью самых се­верных руин культуры анасази, но и шаман, большую часть своей жизни изучавший духовное наследие «древних» и знавший все об их быте. Сам Ховенвип расположен на той же долготе, что и каньон Чако, прямо на «сакральной линии» — Большой северной дороге, начинающейся от каньона и ведущей на север. Сегодня никто уже не знает, куда вела эта дорога и почему она была стратегически выгодна, но Ховенвип расположен именно на ней и некогда являл собой в этом отношении очень важное место силы. Прибыв туда, я сразу понял, что мы нашли то, что ис­кали. Вся группа это поняла. В Ховенвипе мы были как у себя дома и тут же почувствовали, что это место буд­то нарочно создано для того, чтобы мы выстроили здесь шаманское колесо, призванное вызволить анасази из плена. Мы начали осмотр с посещения комплекса древних жилищ. В некоторые из них нам даже удалось забраться, и мы на деле убедились в том, сколь малого роста были «древние». Разрешение на постройку шаманского колеса мы по­лучили не только от Льва-Огня и его жены Мэри, но и от Матери Земли. Она велела нам «не стесняться» и чув­ствовать себя как дома, обращаясь с этим наделом как с собственным. После того как мы выстроим шаманское колесо, мы сможем спокойно его оставить на попечение Льва-Огня и Мэри — оно будет под надежной защитой этих верных хранителей земли. Как признались сами Лев-Огонь и Мэри, много лет тому назад на них снизо­шло озарение, и они знали, что однажды приедем мы и проведем на их землях церемонию. Еще до прибытия нашей группы, когда сами мы даже не подозревали, зачем и с какой целью едем в Ховенвип (вы, наверное, помните, что изначально мы намерева­лись создать шаманское колесо в каньоне Чако), Мэри сочинила в честь нашего путешествия стихотворение. Она сказала, что стихотворение пришло ей в голову все сразу, целиком, и она просто взяла и записала его. Когда все собрались в гигантской кива — она была хоть и без крыши, но так глубоко под землей, что мы должны были спускаться в нее по лестнице, — Мэри прочла нам свои стихи. Тканый узор Мы стоим здесь, в кругу гор священных, У сипапу, где наш мир начался. Мы пришли от четырех углов земли этой, Шли в любви, наше знанье неся — Знанье многих культур и наречий, К пониманью стремясь, к переменам и росту Для себя, наших наций и нашего мира. Таково намеренье наше! Здесь, сейчас, мы творим новый мир, Ткем реальность мы новую! Мы о помощи молим, призываем в свидетели Священные силы нашего мира: ВОЗДУХА — четырех ветров, что звездами движут; ВОДЫ —- дождя, рек, родников; ОГНЯ — Солнца нашего, молний, на небе танцующих; ЗЕМЛИ — нашей Матери, ее песка, утесов и гор; БРАТЬЕВ НАШИХ — четвероногих, крылатых, плавучих и ползучих; СЕСТЕР НАШИХ — всех растущих, от древа могучего до малых цветков; НАШ РОД ЛЮДСКОЙ — от предков, впервые на эту землю ступивших, До седьмого от нас поколенья — потомков наших детей. Но всех больше мы призываем НАС САМИХ быть свидетелями Наших стремлений здесь и сейчас. Мы ткем здесь реальности новый узор. Красота ткани любой создается ее Основой, Утком и Узором самим. Мы кладем в основание, нитью основы, Энергию человека, опыт разных культур. Силу, достоинство наших сообществ и наших семей, Историю, стремления наши найти свой собственный путь. Это основа того, что соткем мы. По ней пропускаем уток повседневной нашей жизни Красивую нить, спряденную, миг за мигом, Каждым нашим честным и чистым шагом, Что вплетает в историю время. А Узор? Тот Узор, что призовет всех людей остальных К пониманию и переменам? Тот узор сформирован намереньем нашим и нашими Учителями. Мы намереньем нашем стремимся Воплотить мир, где дух каждый, Человек, зверь, растение и минерал Существуют в гармонии и равновесии, В здоровье и радости живут. Учителей наших мы просим повести нас к делам, Что вольются в намеренье это. Проявления сути божественной ищем Внутри нашего «Я», что создаст реальность новую эту. Время наше настало. Призваны мы. Мы все вместе соткем новый мир! Стихотворение Мэри изумило нас. В нем было сказа­но как раз то, о чем мы все в последнее время думали и говорили. И еще более удивительным оно было потому, что в нем упоминались «четыре угла земли» и «многие культуры и наречия». Как вы понимаете, Мэри никак не могла знать о том, что лишь менее половины нашей группы составляли американцы. Мы принадлежали к самым разным нациям. Двое вообще не говорили по-английски; они слушали нас сердцем. После церемонии в ховенвипском кива пришло время найти место для создания шаманского колеса. Третье шаманское колесо Пространства Ховенвипа весьма обширны. Я расхаживал по этой земле в различных направлениях, выискивая или, вернее, «вынюхивая» нужное место дли проведения столь важной церемонии. Наконец я оказался в местности, где все горы и древние сооружении, расположенные по соседству с анасазийским каньоном, казались гармонично увязанными воедино. К югу, всего в нескольких метрах отсюда, лежали руины строений времен анасази, некогда имевшие важное стратегическое значение, поскольку они были расположены в самой высокой точке местности. И сердце подсказало мне, что это и есть то самое место. Осмотревшись вокруг, я заприметил большой камень, который буквально «взывал ко мне», предлагай себя на роль центрального, перетащил его и утвердил на выбранном пространстве, сделав «осью» шамански го колеса. Найдя четыре «говорящих» камня поменьше, я расставил их по четырем сторонам света и, управившись с этой первичной схемой, прикинул, что у меня получилось: вышел круг диаметром примерно 10 метров - вполне достаточно, чтобы здесь разместилась вся наши группа. Из-за жары все шестьдесят человек сидели в автобусе, который был снабжен кондиционером, и ждали, когда я закончу предварительную работу. Я находился от пика примерно в полумиле и, когда завершил приготовления, попросил сопровождавшего меня гонца, чтобы он привел сюда моих спутников. Они радостно вывалились из автобуса, горя желанием начать то, что, как нам было известно, поможет исцелить не только людей прошлого и настоящего, но и каждого представителя этого родового древа, уходящего своими корнями вглубь тысячелетий. С этой целью мы, разноликие дети Земли, и собрались здесь как одна человеческая семья — собрались ради духовного здоровья наших предков и исцеления всего региона Четырех Углов. Сначала все разошлись в разных направлениях, чтобы поговорить с духами камней, усеивавших эту землю, попросить у них, не согласятся ли они принять участие в сооружении шаманского колеса. Один за другим люди возвращались назад, прижимая к сердцу «одухотворенные камни» и складывая их в подходящем месте, чтобы были под рукой в момент, когда начнется возведение. Некоторым для этого понадобилось сделать несколько ходок. Олицетворять и охранять стороны света мы выбрали двух мужчин и двух женщин. Каждый из них занял место позади камня, обозначающего определенное направление. Я начал церемонию с чтения молитвы, еще раз попросив у духов предков и земли соизволения на проведение ритуала и обозначив цель и намерение, ради которых мы и строили это шаманское колесо. После этого каждый из назначенных нами охранителей обратился со своей молитвой к высшим силам природы, прося их защитить конкретное направление и пространство внутри круга, которое считается святым, или сакральным. Затем под аккомпанемент барабанов и звуки песнопе­ний участники стали переносить камни, один за другим, в священное пространство круга, входя через «дверь» на восточной его стороне. Намолив очередной камень и посвятив его охранителям четырех сторон света, они клали его на землю рядом с другим так, чтобы их кран соприкасались, создавая таким образом малый круг внутри большого. Затем внутри этого круга мы выложили из камней крест, ориентированный по сторонам света. (Помните про этот крест.) Поскольку круг был не менее десяти метров в диаметре, на то, чтобы составить его, ушло более двух часов, Мы «видели», как анасази танцуют вместе с нами, руководя нашими действиями и ведя работу к завершению, и все это время энергия продолжала непрерывно нарастать. Каждый участник, положив свой камень, присоединялся к товарищам, стоявшим за границами круга, которые танцевали, пели, молились или били в барабаны, ожидая своей очереди войти в круг. Так, в ритме сердца, и создавалось это Шаманство Новой Мечты. Затем мы уселись по кругу и, выдержав минутную паузу, начали читать каждый свою личную молитву. Каждый участник, держа в руках «жезл говорящего», произносил прекрасные, священные слова молитвы, прося о том, чтобы эта земля и все ее формы жизни исцелились, чтобы шел дождь и текли полноводные реки, чтобы здесь всегда были в изобилии здоровье, любовь и красоты, чтобы отношения между людьми были полны гармонии, а пропасть между белым и индейцем была преодоленa. Сердца этих людей открылись, сила и энергия этого пространства продолжали нарастать, пока каждый из присутствующих не сказал свое слово. В течение всей церемонии нас не покидало ощущение неимоверной энергии и чистоты, буквально переполнявшее нас. В завершение я провел особый ритуал, основанный па церемониях моего собственного племени — таос пуэбло на многие километры вокруг, высоко в небе и глубоко в земле я мысленно соорудил пирамиду, которая с помощью шаманского колеса в центре соединяла землю и небо, и этот ритуал вдохнул в наш круг еще больше жизни. Цель же, ради которой я возвел эту пирамиду, была проста — возвратить на эти земли дождь и привести в духовное равновесие всех живых существ, обитающих на территории Четырех Углов. В конце церемонии Мать Земля сообщила, что через пять дней прольется дождь, и я передал это послание моей группе, как меня и учили таос пуэбло. Поскольку мы находились на территории, издревле страдавшей от засухи, но сообщение вселило искру надежды в сердца тех, кто жил неподалеку. Мы надеялись (и не скрывали своих чаяний), что с этого дождя начнется процесс возрождения Юго-Запада, что вода вновь вернется на эти земли и наполнит любовью и целительной силой не только их, но и сами от­ношения между белыми и коренными американцами — индейцами. Мы чувствовали любовь и мир. И ощущали вокруг присутствие анасази. Это было замечательно! Встреча со звездами Когда стемнело и на небе начали зажигаться звезды, мы собрались на главных руинах анасази, в самой высо­кой точке этой части области. Нас позвал сюда (как он это делал и раньше) Даниэль Джамарио, шаман-астролог, путешествовавший вместе с нами и обучавший нас своей премудрости, дабы мы вместе с ним могли полюбоваться звездным небом. Знания Даниэля в области астрологии и постижения путей «древних» поистине изумительны. На протяжении всего маршрута Даниэль был для нас настоящей путеводной звездой: он отдавал всего себя без остатки и приходил на помощь окружающим. В эту столь важ­ную для всех нас ночь он раскрывал перед нами науку понимания небес, используя для этого способ, который был известен лишь немногим. Он учил нас, а мы глядели в центр Галактики и шептали космосу свои молитвы. И Отец Небо внимал нам. Затем в полной темноте мы медленно направились к автобусу, ведомые лишь светом звезд, — как и анасази. которые точно так же передвигались по этой стране много веков тому назад. Обнимая друг друга, мы стремились подобным образом увековечить это чувство слияния с ними, переполнявшее наши сердца. Я чувствовал неразрывную связь между тремями майскими колесами: в Пэйсоне, в каньоне Чако и тем, который мы возвели сегодня. Я знал, что эти руины непременно возродятся. Но что еще более важно — у анасази теперь есть этот воронкообразный круг, через который они вновь вернуться в этот мир, так что, когда Земля начнет восходить к высшим уровням сознания (процесс, который многие называют вознесением), они будут восходить вместе с нами благодаря этому Единая Решетка Сознания над вами станет еще чуточку ближе к точке идеального равновесия. Древние жилища в скалах На следующий день мы решили посетить знаменитые жилища» анасази в Меса-Верде. Меса-Верде, горное плато, окруженное величественными горами, — один из красивейших уголков региона, так что анасази недаром избрали его местом своего проживания. Однако ужасная жара и засуха привели к тому, что здесь бушевал стихийный, все сметавший на своем пути лесной пожар, из-за чего национальный парк закрыли для туристов. Но индейцы племени, охранявшие парк, разрешили нам частным порядком посетить один из участков заповедной зоны — тот, который принадлежал им, а не Национальной службе. Это было место, которое видели или о котором слышали лишь очень немногие белые. Прежде чем мы туда добрались, наш огромный автобус, снабженный удобными авиакреслами и кондиционерам, долго пыхтел по бесконечным узким и грязным дорогам, петлявшим среди кедровых лесов. Водитель то долго тихо чертыхался, кляня дорогу и опасаясь, что мы надолго здесь завязнем и не выберемся из этого дикого места. Но все кончилось благополучно. Нас встретили нас с большими почестями, ибо их уже оповестили о цели нашего путешествия. Пока мы обедали, проводник потчевал нас легендами и преданиями из истории племени, а затем привел к краю глубокого каньона. Казалось просто немыслимым, чтобы человек мог спуститься туда без помощи веревки, но наш про­водник показал нам другое средство — три сделанные вручную деревянные лестницы, свисающие вниз с этих головокружительных скал. Думаю, не ошибусь, если скажу, что, спускаясь по этим отвесным лестницам на расположенный внизу уступ, где находились жилища анасази, не один человек из нашей группы испытал головокружение и страх высоты. Одна женщина так вообще спускалась с помощью страхов­щиков, поддерживавших ее снизу, сверху и с боков, но в конце концов и она благополучно одолела как спуск, так и подъем. Люди не поддавались страху, а встречали его с поднятым забралом и помогали друг другу. Воистину, наша группа была как Одно Сердце. Как только мы оказались в этом волшебном месте, оно словно ожило, наполнившись духами анасази. Я чув­ствовал себя настолько польщенным тем, что меня сюда допустили, что почти лишился дара речи. Вокруг нас зву­чали бесплотные голоса из прошлого, рассказывая о жиз­ни и величии тех, кем они когда-то были. Я мог входить в их дома, касаться камней, которых когда-то касались они, и брать в руки гончарные изделия, сработанные много веков тому назад. В ту же ночь мне приснился необыч­ный сон. Заблудившиеся дети Этот сон был необычайно живым и ярким, что лишь подчеркивает его значимость. Обычно я запоминаю та­кие сны, поскольку они очень важны для моего духовно­го развития. Мне приснилось, что я живу с семьей в районе Меса-Верде, в доме, которого прежде никогда не видел. Я шел в гараж, чтобы сесть в машину, — во сне этот гараж выглядел поистине огромным, — когда увидел, что там живут несколько индейцев. Я подошел к ним, чтобы поинтере­соваться, все ли в порядке, но они при виде меня убежа­ли. Такого со мной еще не бывало. Помню, я еще поду­мал: «Странно, что им нравится жить в моем гараже». Затем, все так же направляясь к гаражу, я увидел тро­их индейских детишек, которые кинулись от меня в глубь гаража и спрятались. Я пошел посмотреть, где они пря­чутся, собираясь поговорить с ними, и обнаружил, что они скрылись в круглой дыре около метра диаметром. Такой дыры я никогда прежде не видел, это уж точно. Я заглянул в дыру, увидел, что она уходит глубоко в землю, и спустился вниз посмотреть, что же там такое. Подземное пространство оказалось очень широким туннелем метра три с половиной в высоту и ширину, ведшим невесть куда. Никого не было видно, и я пошел вперед, движимый любопытством. Думаю, что я прошагал не менее полкилометра, когда вдруг понял, что в нескольких метрах впереди путь мне преграждают какие-то люди, много людей. Я их не раз­личал, а видел по большей части только их глаза. Поначалу я не мог разобрать, кто это, но, когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел, что это дети и под­ростки в возрасте примерно от десяти до восемнадцати или девятнадцати лет. Никто из них не сказал ни слова. Они просто смотрели на меня, не давая идти дальше. Затем через эту толпу осторожно протиснулись трое мужчин, которым, судя по всему, было далеко за три­дцать, они подошли ко мне и посмотрели в глаза. Их тела были покрыты ссадинами, синяками и болезненными язвами. Мужчины были в грязи и, видимо, нуждались в помощи. Самый старший, которому на вид, должно быть, было лет сорок или больше, заговорил. Он представил­ся вождем анасази и поинтересовался, с какой целью я здесь. Я ответил, что хочу только одного — помочь. Он повернулся к детям и жестом пригласил меня взглянуть на них. Я взглянул и увидел, что они в таком же жалком состоянии, что и мужчины. Было мучительно больно смотреть на те раны и язвы, которыми были покрыты их тела, и видеть, что дети страдают так же, как и взрослые. Единственное, о чем я думал в тот момент, — как им помочь. От вождя не укрылась моя реакция. «Спасибо за то, что пришел сюда, — сказал он. — Но теперь ты должен уйти». Я повернулся и пошел назад, к отверстию в гара­же. Выбравшись из дыры, я обнаружил, что вокруг мое­го дома бегает гораздо больше детей, чем раньше, и ре­шил: пусть остаются. Ибо не знал, что делать. На этом сон кончился. Во время проведения церемонии и создания шаман­ского колеса я постоянно ощущал присутствие анасази, и не только я, но и другие члены нашей группы. Но в то время я почему-то не смог сложить два и два — не смог увязать свой сон с постоянным ощущением присутствия подле нас анасази, владевшим мной во время путеше­ствия. Чудодейственный ритуал На следующее утро, когда мы приближались к нацио­нальному заповеднику навахо, известному как Долина Монументов, небо, как всегда, было чисто. Мы ехали по ровной, гладкой дороге и вот-вот долж­ны были въехать в священную долину с устремленными в самое небо красными пиками гор, как вдруг меня по­сетило видение. Я увидел огромную толпу анасази, сот­ни тысяч человек, стоявших по обеим сторонам дороги и глядевших на нас. К приближающемуся автобусу через толпу проби­вался какой-то мужчина. Через пару минут он оказался всего в нескольких метрах от меня, и я увидел, что это был тот самый вождь анасази, который привиделся мне во сне; только теперь он выделялся статью и горделивой осанкой, был одет в красочные, разноцветные одежды, а его голову венчал плюмаж из перьев. Он остановился и заговорил. Он сказал, что проведенная нами церемония, во вре­мя которой мы построили шаманское колесо, связавшее анасази с внешним миром, была давным-давно предска­зана старейшинами его племени. С помощью этого кру­га и наших доброжелательных, исполненных любви на­мерений его люди могут спастись от тех ужасных бед и страданий, которые их одолевают. И он несколько раз от всего сердца поблагодарил нас за наши усилия. Но, сказал он, как группа мы не совсем освоились со своими энергиями и потому не вполне соответствуем им. Он «показал» мне меня самого: я был в рубашке, на которой был изображен круг, а в его центре — буква X. Необходимо, сказал он, развернуть этот икс групповой энергии таким образом, чтобы он превратился в крест. Но для этого мы должны как можно больше приблизить­ся друг к другу Он, как и другие анасази, сказал вождь, застрял «между двумя мирами», а мы пришли их освободить. Для всех, сидящих в этом автобусе, это была насущно важ­ная миссия, осуществить которую мы призваны были в этой жизни. Но все испытания и трудности, через кото­рые мы прошли, причем как в прошлых жизнях, так и в этой, когда тащились по горам под жарким августовским солнцем Юго-Западного региона, — все они были необ­ходимы для выполнения той задачи, ради которой мы сюда и прибыли. Встав перед автобусом и взяв в руки микрофон, я рассказал группе о своем сне и видении. Оказалось, что одного из членов группы посетило очень похожее ви­дение. Описывая увиденное, я едва мог говорить — так сильно мной владело чувство сострадания при воспо­минании о тех горестях и лишениях, которые претерпе­вали дети анасази: их изнуренные, покрытые синяками и кровавыми язвами тела все еще стояли перед моими глазами. Когда я сел в автобус, мы под наплывом эмоций и спонтанного желания все как один взялись за руки, за­крепив тем самым на глубинном уровне свою сердечную связь. И опять же спонтанно, со слезами на глазах еди­ным голосом начали исполнять гимн «О благодать». По­всюду вокруг себя мы «видели» детей анасази и ощуща­ли, как они присоединяются к нам: Был мертв и чудом стал живой... В тот самый момент, когда мы запели, шофер съехал с трассы 666 на шоссе 160, направляясь к «месту встре­чи» четырех штатов — Юта, Колорадо, Нью-Мексико и Аризона, то есть к точке пересечения их границ, извест­ной как «Четыре Угла». Передо мной вновь предстал вождь анасази и сказал: «Гляди». Круг с иксом внутри, который он показал мне прежде, теперь превратился в шаманское колесо с че­тырьмя камнями в центре, образующими крест. «Вы должны провести церемонию прямо сейчас, — сказал он, — стоя ногами на Матери Земле». Нам пришлось искать еще одно подходящее место, чтобы выйти и провести церемонию. Оказалось, что это «подходящее место» находится как раз на пересечении Четырех Углов. Дайан Купер, наша «мастерица на все руки», направила автобус прямо к заповеднику, которым владели навахо. Принимая во внимание прошлый опыт, мы сомнева­лись, что нам позволят провести церемонию в публич­ном месте. Поэтому я посмотрел прямо в глаза индиан­ки из племени навахо, продававшей билеты, и спросил, дадут ли нам на это разрешение. И та без промедления ответила: — Можете здесь и молиться, и проводить церемонию. Мы вам разрешаем. И, махнув рукой в сторону свободного пространства, добавила: — Выберите себе место где-нибудь там. И вот как единая группа мы ступили на территорию, указанную билетершей, и обнаружили, что находимся в Юте — единственном штате, который мы еще не посе­тили. Это было как нельзя более кстати, поскольку Мать Земля — еще перед поездкой — уведомила меня, что провести церемонию мы должны в каждом из штатов, образующих «Четыре Угла». Мы встали тесным кольцом и из небольших камней выложили четвертое шаманское колесо. С помощью компаса мы попытались определить стороны света, что­бы установить там «межевые вехи», но ни у одного из нас компас не работал. Такое уж это было место! Мы кла­ли камень на землю в четырех разных направлениях, и компас всякий раз показывал, что север именно здесь. Поэтому мы сориентировались по знакам ближайшего туристско-информационного пункта и определили на­правление по ним. Мы воскурили шалфей и кедр и принесли жертвен­ное подношение в виде щепотки табаку. А затем освяти­ли круг водой и вдохнули в него жизнь. Наши сердца открылись одновременно, и их напол­нили неописуемые энергии красоты и силы. Сам воздух был проникнут любовью и чистотой. Я заплакал, ибо знал, что Мать любит нас и о нас заботится. Это было по-настоящему прекрасно! И наши голоса еще раз вознесли ввысь слова гимна «О благодать». Одна женщина из группы знала все сло­ва, и ее чистый, мелодичный голос вдохновенно вел нас к завершению: Пройдут десятки тысяч лет, Забудем смерти тень, Богу так же будем петь, Как в самый первый день! Так были освобождены из многовекового заточения дети анасази. Глава двенадцатая Церемония, сопровождаемая молние й Каньон Антилопы И все-таки мы еще на закончили наше дело, причем не знали, почему, хотя ощущали его как вполне завер­шенное. Я спросил Мать Землю, что еще нужно сделать, и она ответила просто: «Друнвало, остался еще дар для тебя. Дар в виде понимания». Увы, но я не понял сказанного. И мы опять пустились в путь. Перед нами лежала долгая, прямо-таки гипнотизирующая дорога в местечко Пэйдж (штат Аризона), к верхним пределам Большого каньона. Здесь нам предстояло провести заключитель­ную церемонию. Но вначале мы решили, что оставшу­юся часть дня и начало вечера посвятим осмотру уни­кального природного «собора», известного как каньон Антилопы, где нас должен был встретить Далвин, шаман из племени навахо, под надежной защитой которого мы пройдем последнее испытание на веру и любовь. Каньон Антилопы — священное место для навахо; посетители сюда допускаются только в сопровождении проводников. Эти проводники — Далвин и две его тет­ки, Кэрол и Лайза, — встретили наш автобус, и мы пере­сели в их пикап с прицепом, чтобы проделать пятнадца­тимильный путь по самой настоящей пустыне. Затем пешком через почти невидимый проход мы перебрались из жары августовского вечера в уютную про­хладу напоминающего пещеру каньона. Под ногами был светлый песок, устилавший дно. А сверху в случайно от­крывающиеся проемы просачивался свет самых разно­образных оттенков, сливаясь с кружившимися вокруг нас вихревыми энергиями, которые ясно ощущались всеми. Каньон Антилопы — это длинный, извилистый, узкий желоб шириной не более шести метров, ведущий из одной части пустыни в другую между красных скали­стых стен, выглядящих так, словно их изваял некий божественный скульптор. Этот скалистый коридор петлял и извивался точно так же, как и вода, его образовавшая. Места, подобного этому, я еще никогда не видел. Далвин молча вел нас по каньону, а когда мы оказа­лись на другом его конце, он сел на скалистый выступ и начал рассказывать легенды, посвященные культуре своего племени. Он говорил медленно, размеренно и так тихо, что нам пришлось буквально сгрудиться вокруг него, чтобы рас­слышать его слова. Он рассказал о трагическом случае, который пережил в молодости, и о том, как этот случай подтолкнул его к выбору шаманской стези. Долгое вре­мя находясь в коме, он «путешествовал в запредельное», а когда вернулся и вышел из комы, то полностью преоб­разился. Он рассказал нам о своем Пути Пейота и о том, что этот каньон — природная церковь пейота. И говоря, пристально глядел нам в глаза, словно доискиваясь, кто же мы такие на самом деле. Спустя какое-то время Далвин вновь повел нас внутрь каньона. Я понял, что его одолевают сомнения в отношении нас, что он не разобрался в своих чувствах по поводу того, насколько мы полномочны проводить церемонию в столь священном месте, и не совсем убеж­ден, что у нас есть право возводить шаманское колесо в Колорадо, о каковом намерении ему поведал один из членов нашей группы. Не только я, но и многие чувство­вали одолевавшие его сомнения. Придя наконец к кругообразной площадке в глубине каньона, мы вновь собрались вокруг Далвина. Он играл на гитаре и пел, а затем сказал, что хочет спеть нам пейотную песню, но у него нет с собой трещотки. Тогда Вайна, женщина из нашей группы, наполовину индианка, дала ему шаманскую трещотку, которую захватила с со­бой. Он тщательно осмотрел ее со всех сторон и несколь­ко раз потряс ею, словно оценивая. А затем под звуки трещотки исполнил две шаманские пейотные песни из своего репертуара. Впоследствии Вайна рассказала, что, возвращая ей инструмент, Далвин сказал, что трещотка очень хорошая. «Она помогала мне петь», — доверитель­но сообщил он. Прослушав песни Далвина, мы отблагодарили его, спев гимн «О благодать». Он удовлетворенно кивнул. Одна из тетушек Далвина спросила нас, не пора ли начинать церемонию. Мы согласились и вместе с ними вошли в «пространство сердца», молясь о том, чтобы в районе Четырех Углов прошел дождь, изменив климат на этой священной для навахо земле, и чтобы белые и ин­дейцы стали наконец единым целым. Каньон озарялся мягким светом, и чувствовалось, как сердца всех сливаются воедино — увы, всех, кроме Далвина. Одна из участниц нашей группы, Сузан Барбер, под­села к двум тетушкам Далвина и завела разговор с более старшей из них, красивой женщиной по имени Кэрол. Она спросила Кэрол, какие чувства владели ею во время церемонии. — Многие, многие группы приходили сюда и совер­шали свои ритуалы, но ни один из них не казался мне ис­тинным или настоящим, — ответила Кэрол. — И только сегодня, впервые за все это время, проводя церемонию с белыми людьми, я чувствовала то же, что чувствуем мы во время своих церемоний. Затем, улыбнувшись так, что все ее лицо просияло, она сказала: — Я «видела», как приближается дождь. Затем заговорил Далвин, и от его слов у тех, кто сто­ял рядом и слышал его, пошли мурашки по коже. Ибо он сказал, что в шаманском колесе (указательным паль­цем он начертил на своей рубашке воображаемый круг) должен быть крест (он начертил крест, с севера на юг и с востока на запад). Но проблема в том, что некоторые выполняют церемонию «почти правильно». Вместо того чтобы генерировать энергию в форме креста, они гене­рируют ее в форме буквы X. Он начертил воображаемый икс внутри воображаемого шаманского колеса на своей рубашке и сказал: — Икс тянет в темную сторону. Это был тот самый образ — круг на моей рубашке, — который предстал передо мной в видении во время по­ездки на автобусе, перед тем как мы спели детям анасази, приветствуя их на пути к свободе. Но, как я уже говорил, затем мне было показано, что это несоответствие устра­нено. Теперь же нам преподали урок в «реальной жиз­ни», тем самым подтвердив мои видения. Стало быть, Далвин по-прежнему сомневался. Слепой прозревает По пути назад, когда мы уже готовились вернуться в свой автобус, Далвин показал нам изображение змеи на стене у входа в каньон и рассказал о нем. Он иллюстри­ровал каждую деталь своего рассказа, указывая на змею и водя пальцем по сорокафутовой скале. В это время те­тушка Кэрол обернулась к нам и тихо сказала: — Удивительно, не правда ли? Я спросил, что она имеет в виду, и та ответила: — Он, знаете ли, совершенно слепой. Так я узнал о том, что Далвин — тот самый человек, который перед этим в сопровождении нескольких чело­век из нашей группы самостоятельно шел к трейлеру, за­тем в полной темноте доставил нас к месту, потом безо­шибочно вел нас через Антилопий каньон, пристально глядел нам в глаза во время рассказа, а теперь указывал на изображение змеи, охраняющей его пейотскую цер­ковь, — что Далвин лишился зрения в результате того давнего инцидента, о котором он сам нам поведал. По словам Кэрол, посетителям каньона никогда не говорили о слепоте Далвина. Фактически о ней не знали даже его собственные дети. Таким образом, мы удостоились чести получить еще один дар — тайное знание, обычно скрываемое от техно­кратического ума современных людей, посещающих эти заповедные земли. Но я еще не знал, что Далвин готовил для нашей группы куда более основательное испытание. На плотах по реке Колорадо В тот же вечер мы подъехали к озеру Пауэлл, на бе­регу которого расположился городок Пэйдж (штат Ари­зона) — уединенное поселение, находящееся на самой северной оконечности Большого каньона. Здесь Дайан приготовила нам сюрприз: сплав на плотах по реке Коло­радо через каньон Глен — двадцатипятикилометровую прогулку по одному из самых величественных мест на Земле. По обеим сторонам реки над нами вздымались крас­новатые каменные стены до 550 метров в высоту. Мы смотрели на скользивших над самой водой больших го­лубых цапель и слушали истории (их нам рассказывали речные лоцманы) про людей, которые жили здесь задол­го до того, как на эти земли пришел белый человек. В одном месте мы высадились с плотов и прогулялись вдоль берега, рассматривая петроглифы, оставленные индейцами, жившими в этих каньонах столетия назад, и размышляя над тем, что могут означать эти изобра­жения. Помнится, то один, то другой вдруг совершенно некстати восклицал: «Вот бы здесь поохотиться!» или «Идите-ка сюда, смотрите, какие жирные утки!» На следующее утро мы пустились к конечному пун­кту нашего путешествия — национальному парку Боль­шой каньон. Я знал, что здесь, на самом краю одного из семи чудес природы, находится то место, где и будет про­ведена заключительная церемония. Церемония подношения даров Мы остановили свой выбор на церемонии подноше­ния даров, поскольку она проводилась древними людь­ми в давно минувшие времена, а в наши проводится коренными американцами. В этом случае выбирается некий предмет, к которому человек сильно привязан и которым он очень дорожит, и преподносится в качестве жертвенного подношения. Тем самым, верят индейцы, он исцеляет себя и гармонизирует свои отношения. Кажется, что это совсем просто. Но, поскольку мы так высоко ценим то, что нам принадлежит, и поскольку к нашей собственности часто привязано наше эмоцио­нальное тело, в результате этой церемонии возможно исцеление на глубинных уровнях. Втроем мы — я и двое мужчин из нашей группы — долго искали среди лесистой местности Большого каньо­на нужное место, пока не обнаружили таковое среди дере­вьев, скрывающих его от глаз прочих посетителей. Мы отметили это место камнями, вдавив их в красную почву и составив из них небольшое шаманское колесо, после чего два моих спутника ушли за другими членами группы. Как только они удалились, из леса вышла лосиха с лосенком — видимо, чтобы посмотреть, что же здесь происходит. Мы какое-то время смотрели друг на друга, а потом животные принялись мирно пастись, не выка­зывая ни малейших намерений уходить, и тут я понял: что бы ни произошло, место выбрано идеально. Завершив все необходимые приготовления для про­ведения церемонии, я сел прямо на землю, чтобы немно­го помедитировать. Как только я погрузился в медита­цию, тут же перед моим внутренним взором возник чет­кий образ Далвина. «Я хочу, — сказал Далвин, — чтобы вы доказали, что ваша группа действительно связана с Матерью Землей и Великим Духом. Если докажете, я от всего сердца присоединюсь к вам и буду всячески помо­гать. Но если вы не сможете этого доказать, то навсегда сделаетесь моими врагами». Я ответил, что нам тоже не помешало бы доказа­тельство, которое бы подтвердило, что цель нашего свя­щенного паломничества достигнута, и что после долгих поисков и размышлений я подыскал такое. По опыту я знал, что единственное доказательство, которое Далвин сочтет убедительным, должно исходить от Матери При­роды и превосходить наши силы и возможности. Поэто­му я сказал, что, как только начнется церемония подно­шения даров, в тот самый момент, когда первый человек вручит свой дар Матери, руководительнице церемонии, небо прорежет молния, которая ударит в землю побли­зости от круга. Далвин согласился, что такого доказа­тельства будет вполне достаточно. Среди деревьев замелькали фигуры членов нашей группы, они подходили сначала по одному или по два, потом по нескольку человек и занимали места вдоль ма­ленького круга из камней. При виде такого количества людей лоси встревожились и быстро исчезли в лесу. Когда мы встали в круг, я попросил самую старую женщину в группе выйти вперед и взять на себя роль Бабушки. Она должна была принимать дары, выслуши­вать слова дарителей, а затем, в самом конце, выбрать для каждого участника ответный дар. Нашей Бабушкой стала Сузан Барбер, она же Лунный Ястреб (это ее ша­манское имя). Как только Бабушка вошла в шаманское колесо и встала по одну его сторону, мы сразу заметили явную перемену в погоде. День клонился к закату, и вместо гне­тущего зноя, к которому мы уже привыкли за эти без малого две недели странствий, в воздухе неожиданно похолодало. Высокие ели, обступавшие нас со всех сто­рон, гнулись под порывами ветра, а по темнеющему небу неслись грозовые тучи, вселяя некое жуткое, сверхъ­естественное чувство соприкосновения с потусторон­ним миром. Я прочел вступительную молитву, выразив надежду, что наша церемония пройдет в атмосфере любви и вза­имного доверия, после чего Бабушка обратилась к перво­му человеку в круге и попросила его принести свой дар. Это был Осирис Монтенегро. Со слезами на глазах — ибо церемония подношения даров невероятно много зна­чила для него — он вышел вперед и, опустившись на коле­ни перед Матерью, обеими руками протянул ей свой дар. В тот момент, когда он протягивал подношение, небо озарила ослепительная вспышка света, раздался оглу­шительный раскат грома и в землю метрах в двадцати от круга ударила молния. Люди, сидевшие в круге, поражен­ные столь неожиданным явлением, вскочили на ноги. Среди общей сумятицы только я оставался спо­койным и безмятежным. Более того, я был счастлив, счастлив настолько, что засмеялся. Я не мог удержать­ся от смеха, ибо знал, что наше священное путешествие успешно завершилось. Помню, я смотрел на группу и ду­мал о том, что передо мной великие души — души, ис­полненные подлинно глубокого участия и сострадания, мировое содружество мастеров жизни. Я ничего не говорил — просто смотрел в землю, а из меня продолжала струиться радость. Вайна — та сама девушка, которая одолжила Далвину трещотку для исполнения пейотных песен и которая даже не подозревала о том, что случилось со мной во время медитации перед началом этой церемонии, — сказала, что сразу после ее окончания перед ней предстал Далвин и попросил вручить трещотку мне. Я понял, что означал этот символический жест: что отныне и впредь Далвин наш друг и он будет помогать нам в проведении сакральных церемоний на других землях. Дар Вайны — ее трещотка — предназначался всем нам. Ибо мы воис­тину являли собой Одно Сердце. Церемония подношения даров длилась три часа. Все это время непрерывно дул ветер, а ветви деревьев над нашими головами с треском гнулись и хлопали. Мно­гие были уверены, что надвигается сильнейшая буря. Однако, едва церемония завершилась, погода внезапно изменилась как по мановению волшебной палочки. Ве­тер прекратился, облака рассеялись и над нами в ночном небе засветились миллионы звезд. Таков был четвертый день после возведения нами шаманского колеса в Колорадо. И опять пошли дожди На следующее утро мы отправились домой. Как толь­ко мы прибыли во Флагстафф, по крыше автобуса засту­чали капли дождя — событие, которое, как предсказала Мать Земля, случится после завершения целительной церемонии. Произошло это точно через пять дней после отъезда из Ховенвипа. Когда в тот же день я сел в свою машину, небо над головой было затянуто темными тучами. Я возвращался в родной город под проливным дождем. Шаманские колеса отныне были Одним Сердцем, ибо являлись творениями наших рук. Люди, недавно собравшиеся в пространстве Одного Сердца ради этого путешествия, отправились каждый своим путем по домам, к родным и близким. И хотя те­перь нас разделяло изрядное расстояние, в своих серд­цах мы неизменно будем едины и всегда будем помнить о том, что именно любовь освещала нам путь во время этого паломничества, о том, как встретились с людьми, ставшими для нас родными и близкими, и как отливали свою творческую мощь в единую силу, совершая церемо­нии ради исцеления этого мира. Я знаю, что анасази теперь наши братья и сестры и что не за горами то время, когда их присутствие в наших сердцах, возможно, станет решающим вкладом в дело нашего великого вознесения. Да благословит всех Великий Дух — как тех, кто воз­вращается в обычный мир, так и тех, с кем соприкасают­ся наши жизни! Глава тринадцатая Путешествие в страну майя Ангелы все чаще стали заговаривать со мной о путе­шествии в страну майя, ибо и эта древняя культура, как и анасази, в далеком прошлом тоже совершила боль­шую ошибку. Причем ошибку такого рода, что если ее не исправить, то она затормозит процесс вознесения мира и помешает женщинам возложить на себя и нести ответ­ственность в последующие 13 ООО лет. Короче говоря, еще одна проблема с Единой Решеткой Сознания. Почти год прошел со времени церемоний в стране анасази, и я совсем не спешил вновь начинать стран­ствия по свету. Одна из самых больших моих проблем состоит в том, что я ленив. Так что моим славным анге­лам пришлось изрядно потрудиться и чуть ли не насиль­но заставить меня пуститься в путешествие, которое, как я подозревал, потребует большой работы. Но такой уж я нерадивый человек! Преодолел огромное расстояние до Земли ради того, чтобы заниматься здесь подобной ра­ботой, а теперь только и мечтаю о том, чтобы бездельни­чать и развлекаться. Путешествие по району Четырех Углов оказалось поразительно захватывающим. Мы участвовали в уста­новлении тесных взаимоотношений между древними анасази, Матерью Землей и нашей собственной, доволь­но немногочисленной группой смелых душ, дышавших в едином порыве как Один Дух. Теперь же мне предстоя­ло еще больше погрузиться в мир коренных обитателей этого материка и еще дальше углубиться во тьму древне­го прошлого. Лев-Огонь, наш охранитель-шаман из Ховенвипа (штат Колорадо), некогда поразивший меня своими по­знаниями в истории анасази, впоследствии удивил меня не менее впечатляющей эрудицией и в области истории майя. Поэтому перед началом путешествия я спросил его, не хочет ли он присоединиться к нам в качестве эксперта-историка, и он с благодарностью согласился. Время и цель прибытия в страну майя Наше путешествие на Юкатан совпало по времени с поступившим от майянского шамана Хунбац Мена при­глашением принять участие в церемонии по случаю ве­сеннего равноденствия, которая должна была состояться в Чичен-Ице 20 марта 2003 года. По традиции, сам Хунбац, представители майянского совета старейшин и с ними примерно еще 250 старейшин из коренных племен Северной, Южной и Центральной Америки ежегодно проводили эту церемонию во имя укрепления мира во всем мире, объединяя свои духов­ные силы ради исцеления человечества. Наша группа вы­ступала в данном случае как группа поддержки, усиливая это стремление посредством церемонии, проводимой во внешнем круге, образованном вокруг внутренней серд­цевины, состоявшей из местных шаманов и старейшин. К нам также присоединилась группа европейцев под ру­ководством Каролины Гегенкамп*, путешествовавшей вместе с нами по святым местам анасази. _____* Автор книг «Феномен Индиго» и «Энциклопедия Индиго». После церемонии в Чичен-Ице наша группа плани­ровала продолжить свое духовное странствие для вы­полнения дальнейшей задачи — путешествия в страну майя. Как и в прошлой поездке, нашей целью было по­мочь древним майя, застрявшим во внутренних мирах Земли, выбраться из этой ловушки. Но у нашего путешествия была и еще одна очень важная цель, о которой мы фактически даже не подозре­вали до тех пор, пока она сама не стала разворачиваться прямо на наших глазах, да и все еще продолжает разво­рачиваться по сей день. Исцеление внутренних и внешних майянских миров Как и в случае «Четырех Углов», обряд исцеления зе­мель майя имел целью восстановление природного рав­новесия между внутренними и внешними майянскими мирами. В этом случае внутренние миры могли бы раз­виваться в гармонии с нашим внешним миром — или, лучше сказать, наш мир мог бы развиваться в гармонии с их мирами. Осуществить это требовалось как можно скорей, ибо, если верить нынешней версии майянского календа­ря, настоящий временной цикл развития должен завер­шиться в 2012 году, то есть менее чем через девять лет после нашего путешествия (напомню, что оно началось в 2003 году). Согласно традициям майя, нынешний пе­риод времени предшествует некоему моменту в истории, называемому Концом Времен, который рассматривает­ся ими как конец очень длительного предшествующего цикла и начало нового. Поэтому наша задача состояла в том, чтобы расчис­тить для находившегося во внутренних мирах Земли на­рода майя каналы и с их помощью связать эти миры с внешними мирами в процессе подготовки человечества к конечному вознесению. Благодаря этому достигалась еще более точная фокусировка Единой Решетки Сознания, а энергия Светоносной Змеи, обитавшей в Чили, среди высоких вершин Анд, делалась ярче и сильнее. Опять же, как это было и прошлым летом во время путешествия к «Четырем Углам», на полуострове Юка­тан и прилегающих к нему территориях царила ужасная засуха. Таким образом, второй аспект нашей работы был связан с тем, чтобы проводить церемонии по привлече­нию сюда дождя, который является физическим симво­лом искомого нами баланса. Почему этой древней культуре для оказания подобно­го рода услуги потребовалась именно интернациональная группа людей? Неужели ее нынешние представители за­были, как это делается? Неужели они по каким-то при­чинам утратили духовную силу и не в состоянии осуще­ствить это сами? Я не могу ответить на эти вопросы, ибо не знаю ответов. Мне до сих пор кажется странным, что они доверили такое сугубо личное дело людям, принадле­жащим к иной культуре. С другой стороны, я не могу не вспомнить тот случай, когда индейцы племени таос пуэб­ло из Нью-Мексико просили меня похоронить их мертве­цов, ибо верили, что для них будет лучше, если эту задачу осуществит представитель другой культуры. Вероятно, для открытия энергетических каналов ны­нешним майя требовалась иная внешняя сила. Или же, как это свойственно многим из нас, они просто потеряли контроль над обстоятельствами и нуждались в помощи. Какова бы ни была причина, но майя — и ныне жи­вущие, и древние — пригласили нас в Мексику, чтобы мы провели вместе с ними (и ради них) эти церемонии. И мы не могли ответить отказом. Прибытие в Мериду Как только я ступил на землю Мексики, мое сердце сильно забилось. Я ощущал неразрывную связь между этим путешествием в страну майя и прошлой своей поезд­кой — путешествием в страну анасази. Даже энергия была одна и та же — словно все это мне снилось. Глубоко вну­три я чувствовал, что эта вторая поездка к майянским чакровым храмам, возможно, станет для меня судьбоносной и изменит всю мою жизнь, только не знал как. Кто, кроме Бога и, вероятно, древних, знал, что должно было случить­ся?! Очевидно, я вступал в область неизведанного. По прибытии в Мериду, кольцеобразно выстроен­ный город, где одно кольцо улиц располагалось вну­три другого, меня доставили в отель «Лос Алушес», что означает «Малый Народ», где я обнаружил Льва-Огня и Каролину, прибывших туда немного раньше меня. В те­чение следующих суток постепенно, один за другим, прибывали люди со всех уголков света, пополняя нашу паломническую группу, состоявшую из шестидесяти душ, не считая меня. Нас приветствуют майя Специально по случаю нашей первой встречи Лев-Огонь вместе со своими майянскими друзьями устроил особенный вечер. Встреча произошла в небольшом помещении отеля, где перед нами выступила одна из старейшин племени — старая, но красивая и статная женщина; она на майян-ском языке дала нам разрешение на участие в церемони­ях и посещение мест, которые в прошлом были доступ­ны только майянским жрецам и первосвященникам. Мы чувствовали себя невероятно польщенными оказанной честью и пролили немало слез. Затем майянская музыкальная группа «Вайяк» ис­полнила для нас свои пленительные мелодии. Горловые крики участников группы и звуки их необычных инстру­ментов казались голосами из далекого прошлого. Я никогда еще не слышал ничего подобного. Волшебство и очарование этого вечера послужили идеальным началом для нашего паломничества, которое, как мы надеялись, благодаря проводимым нами церемониям принесет здо­ровье народу майя, восстановит равновесие на их земле и поможет им подготовиться к необычайно важным це­ремониям в будущем — церемониям, от которых, воз­можно, будет зависеть судьба и жизнь всего этого мира. Когда мы отметили кружками места нашего маршру­та, я обратил внимание на то, что нам придется двигать­ся от храма к храму по той же самой спирали, по которой двигались мы с Кеном почти двадцать лет тому назад, если не считать того, что среди храмов были и несколько новых. Я чувствовал себя одновременно и старым вете­раном, и молодым юнцом и едва мог дождаться начала путешествия. Ушмальские храмы По прибытии в Ушмаль наша интернациональная группа стала понемногу сплачиваться и консолидиро­ваться: нами двигало стремление дышать и пульсировать в ритме Единого Сердца. Пока я вспоминал и рассказы­вал историю о гигантском маятнике Кена и удивительных событиях 1985 года, вокруг меня постепенно собралась толпа. Затем мы отправились к Большой Пирамиде, где я увидел дерево, «опечатывавшее» это место и свидетельствовавшее о том, что кристалл обсидиана все еще на ме­сте. Дерево заметно подросло: оно было и выше, и больше того, каким я его видел последний раз, в 1995 году, когда вместе с Хунбац Меном присутствовал в Чичен-Ице на ежегодной церемонии в честь весеннего равноденствия. На обширном поросшем травой пространстве это было единственное дерево, и если его сориентировать по цен­тру пирамиды и краю соседнего с ней здания, то эти три точки составляли идеальную прямую линию. Мы забрались на самую вершину Большой Пирами­ды — какая крутизна и головокружительная высота для тех, кто никогда не проделывал ничего подобного! С вер­шины нашему взгляду открывалось все обширное пространство Ушмаля с его пирамидами и храмами, уходящи­ми на многие километры в чащу джунглей. Было нетрудно представить себе, что когда-то вся эта территория пред­ставляла собой великий духовный центр народа майя. Здесь наша процессия приняла довольно необычную форму, известную в сакральной геометрии как vesica piscis («рыбий пузырь»), — она образуется состыковкой двух кругов одного диаметра. Представьте на вершине пирамиды группу из шестидесяти человек, которые изо всех сил пытаются образовать окружности и построить­ся в форме двух пересекающихся или наложенных вна­хлест друг на друга кругов. Но мы в конце концов доби­лись желаемой конфигурации — хотя некоторым из нас пришлось стоять чуть ли не на самом краю, — и присту­пили к первой за время нашего путешествия церемонии. Два взаимосвязанных круга символизировали внутрен­ние церемонии коренных народов и нашу интернацио­нальную группу, действующую заодно. К концу церемонии я понял, что мы уже начали вхо­дить в контакт с древними. Я чувствовал, как они смо­трят на нас, изучают и испытывают. И в ответ сердца членов нашей группы раскрывались все шире и шире — настолько, насколько требовалось для того, чтобы нас приняли и те майя, которые пребывают на поверхности Земли, и те, которые обитают во внутренних мирах. Мы уезжали из Ушмаля утомлен­ные, но в приподнятом настроении, и наш отъезд был обставлен со всей возможной пышностью и блеском: по всему Юкатану пылали равни­ны — это майя сжигали траву на полях, готовя их к весеннему севу, и в воздухе стлался легкий дым, отчего заходящее солнце было окружено необычным ослепительно-блестящим ореолом. Когда наши сердца откликнулись на красоту этого места и всего пережитого, я понял, что Великий Дух свел вместе нужных людей, идеально подходящих для прове­дения этой работы. Даже при тщательном планировании нельзя было бы подобрать лучших. Лабна После Ушмаля, прежде чем вернуться в Мериду, мы посетили храмы Лабны и Кабы. Лабна олицетворяет вторую чакру и выступает в роли сексуального центра. Земля Лабны красноватого цвета, цвета ржавчины, как и земли Седоны, штат Аризона, где я сейчас живу. Всему храмовому комплексу присущ не­кий мягкий, соблазнительный аромат очарования, кото­рый неведомым образом проникает до самого сердца. Мы провели здесь простенькую церемонию, направ­ленную скорее на очищение, чем на что-то другое. Я обо­шел вокруг каждого человека, окуривая его дымом шал­фея и кедра, а один из членов нашей группы в это время медленно и размеренно бил в барабан в ритме пульси­рующего сердца. Но пока мы стояли в круге, случилось нечто, что впоследствии могло обернуться для нас се­рьезной проблемой. Одна женщина из Южной Америки, когда ее тело окутали волны церемониального дыма, начала поне­многу терять контроль над собой. Черты ее лица иска­зились, а из горла непрестанно неслись странные звуки. Спустя несколько минут она начала что есть силы мо­лотить руками и извиваться всем телом, вселяя страх в некоторых участников. Люди, стоявшие по обе стороны от нее, немедленно отреагировали, пытаясь унять обезумевшую женщину, но для меня было вполне очевид­но, что здесь заявило о себе нечто, связанное с темной стороной жизни. Я ничего не сделал — просто отметил этот факт и от­ныне стал наблюдать за этой женщиной. Мне было ясно, что некая таящаяся в ней сила могла пагубно сказаться на нашей совместной работе, но в то время я не пони­мал, что все это значило и откуда исходило. Каба Каба — последний храмовый комплекс, который мы посетили в этот день. Когда-то, давным-давно, у Кабы было другое название, и в этом отношении она неверо­ятно интересует меня, поскольку майя — такие же вы­ходцы из Атлантиды, как и евреи, где, собственно, это понятие впервые и вошло в человеческий обиход. (См. первый том книги «Древняя тайна Цветка Жизни».) Так вот, изначально Каба называлась Кабала — что, согласи­тесь, очень напоминает название эзотерического учения евреев. И это не просто совпадение. Но вы поймете это, только если знаете историю майя. После того, что случилось в Лабне, мы лишь осмотре­ли Кабу, но церемонию проводить не стали. Прежде чем мы сможем понять, что именно стоит на нашем пути, не­обходимо, чтобы эта энергия откристаллизовалась. За­тем мы поехали обратно в Мериду и, так как майя осо­бенно не торопились оповестить нас о своих нуждах, стали ждать, что же последует дальше. Мерида В этот вечер мы рано отправились спать, поскольку должны были встать в четыре часа утра, чтобы успеть до 8 Д. Мельхиседек восхода солнца добраться до древнего комплекса Цибиль-чальтун, где ежегодно в период равноденствия солнце встает в «замочной скважине» храма, построенного пред­ставителями некоей цивилизации в 500 году до Рождества Христова; судя по всему, это место древнее всех прочих, которые нам довелось посетить на Юкатане. После этого мы рассчитывали вернуться в Мериду, собрать вещи, посетить необычные пещеры Баланканче, а затем отправиться в Чичен-Ицу, чтобы на следующий день провести там церемонию весеннего равноденствия. Встреча с Хунбац Меном Прежде чем рассказать о Цибильчальтуне, куда мы приехали для участия в древнем ритуале весеннего рав­ноденствия, я должен рассказать о своем разговоре с Хунбац Меном, который произошел накануне во время завтрака. Пока Хунбац пил свой кофе, а я прихлебывал чай, мы решили еще раз просмотреть и проверить графики наше­го маршрута, чтобы синхронизировать свои передвиже­ния в преддверии предстоящих событий. Поскольку це­ремонию в Чичен-Ице — сердечном центре — нам пред­стояло совершить вместе, требовалось точно определить, как и куда именно следует направлять свои энергии по отношению к инкам, майя и сотням других индейских старейшин со всех концов американского континента, которые прибудут для участия в церемонии. Другими словами, Хунбац хотел знать, где именно мы будем сто­ять и как будем взаимодействовать с ними. Кроме того, поскольку в Чичен-Ице наша группа разделится на две и Хунбац отправится вместе с группой Каролины Геген-камп, то нужно было выяснить, где каждая из групп бу­дет находиться в последующие дни, в течение которых нам предстояло провести множество церемоний. После разговора о маршруте Хунбац сменил тему. Он выразил желание рассказать о будущем и, особенно, о той огромной роли, которую в будущих церемониях должны сыграть хрустальные черепа. Он говорил о том, что в эти черепа уже вдохнули жизнь и что вскоре, по мере нашего приближения к Концу Времен, все они бу­дут собраны и задействованы в наших церемониях. Интересно, что Совет по делам индейцев Соединен­ных Штатов еще до моего отъезда прислал мне домой, в Аризону, хрустальный череп, который мне предписыва­лось хранить у себя «сколько понадобится». Но в моем видении этого путешествия на Юкатан совершенно не было места ни для каких хрустальных черепов. Поэтому, слушая Хунбаца, я думал, что тема черепов относилась к будущему времени. Как же мало я знал! Храм Цибильчальтун Я уже присутствовал на церемонии весеннего равно­денствия вместе с Хунбацем в 1995 году и испытывал не­обычайное волнение при мысли о том, что вновь переживу это событие в составе такой замечательной группы. Мы прибыли на место, которое было главным ини­циирующим центром для школ мистерий по всему миру, примерно за двадцать минут до восхода солнца. По слу­чаю празднования дня весеннего равноденствия сюда же приехали и многие другие люди, главным образом майянцы. Храм Восходящего Солнца — это каменное сооруже­ние с отверстием посередине, так называемой «замочной скважиной», в которой ежегодно, во время весеннего равноденствия, появляется солнце. Территория, ведущая к храму, представляет собой длинный скалистый проход, чем-то напоминающий узкую полоску суши с низким кустарником, растущим по сторонам. Храм находится в самом конце этого прохода. Лев-Огонь уже бывал здесь прежде, поэтому он по­мог нашим людям встать на таком расстоянии от храма, чтобы они видели, как солнце появляется в отверстии. Но за две минуты до восхода случилось нечто, чего я никогда не забуду. Ко мне подошли двое знакомых пожилых мексиканцев: — Друнвало, это ты? Хотя до восхода солнца оставались считанные секун­ды, я, тем не менее, повернулся, чтобы им ответить. Женщина, Мария, держала в руках какой-то большой округлый предмет, завернутый в белую ткань. Она раз­вернула ткань и показала, что в нее завернуто. В ее руках оказался фантастически прекрасный, прозрачно-белый древний майянский хрустальный череп. Она поглядела на меня и произнесла: — Пожалуйста, прижми его к своему сердцу. Я прижал череп к сердцу и повернулся к Цибильчальтуну как раз в тот момент, когда первый луч солнца начал проникать в отверстие в храме. Через несколько секунд солнечный свет заполнил все отверстие — и меня начали ослеплять первые лучи света. И тут меня посетило ви­дение. Внутри хрустального черепа, который я прижимал к сердцу, я увидел двух духов, бывших майянцев — мужчи­ну и женщину. Они были не только живы, но и соединя­лись в половом соитии, глядя друг на друга взглядом, пол­ным вечной любви. И в этот момент благодаря внезапной вспышке озарения я понял, для чего майя использовали эти хрустальные черепа. Некоторых майянцев, как правило сразу после рож­дения, выбирали на роль особо важных участников цере­монии с хрустальными черепами. Этих людей готовили на протяжении всей жизни, передавая каждому избран­нику во всей полноте, с начала и до конца, квинтэссенцию майянской культуры в рамках одного из тринадцати раз­личных периодов времени. В точно рассчитанный момент жизни, во время торжественной церемонии, они принима­ли особое природное психоделическое средство и, следуя инструкциям, сознательно умирали, то есть, сохраняя яс­ные ум и память, покидали свое тело и вынуждали свой дух войти в хрустальный череп. Отныне череп на многие сотни и даже тысячи лет становился их домом, их новым телом. Они жили в этом черепе, храня и сберегая знание, воспоминания и мудрость древних майя, чтобы в ны­нешние времена, то есть в Конце Времен, воскресить эту информацию. И сейчас, в этот момент, их цель осущест­вляется. Черепа постепенно доставляют со всех концов страны майя и собирают вместе, поскольку именно та­ково было изначально их предназначение. Таких черепов всего тринадцать, и когда в ближайшем будущем будет проведена Церемония Тринадцати Майянских Черепов, осуществится древнее майянское пророчество и древнее знание напитает дух современных майя. Когда до меня дошел смысл происходящего, я вдруг увидел внутри черепа, на заднем плане, старую женщину, которая тихо сидела поодаль. И тут я понял, что именно она устроила этот вечный брак между двумя влюбленны­ми, что именно она спланировала все цели и намерения, осуществлению которых должен был содействовать этот череп, как понял и то, что именно старые мудрые майянские женщины изобрели этот метод передачи информа­ции через тысячелетия и что они по-прежнему охраняют эти черепа. Знания, воспоминания и мудрость, хранимые эти­ми майянскими влюбленными, относились ко времени первого периода расцвета майянской культуры, когда любовь и сострадание были теми правителями, кото­рым подчинялись все майя. Именно эти необычайные любовь, сострадание и знание и должны были вновь за­жечься в сердцах современных майянцев. Это общение со встающим солнцем, лучи которого проникали сквозь храм, и хрустальным черепом с нахо­дящимися в нем духами влюбленных заставило мое серд­це открыться каким-то неведомым мне образом; я никог­да бы этому не поверил, если бы сам не пережил. Именно в таком драматическом ключе древние майя начали рас­сказывать мне о том, что считали для себя важным. Я слушал и молился. Я знал, что мне предстоит еще одно путешествие, путешествие в глубь сердца, которое более радикально изменит жизнь на Земле и сгармонизирует отношения между людьми. Я верил, что оно рас­сеет даже удушливые облака из двуокиси углерода, под пеленой которых задыхается наша планета, и все мое су­щество воспылало небывалой надеждой. Но я даже не подозревал, что в самом ближайшем будущем, буквально через несколько часов, меня ожида­ло еще одно переживание, не уступавшее первому ни по силе, ни по интенсивности. Нам предстояло побывать в месте, столь энергетически мощном и со столь глубокой сердечной концентрацией, что после пребывания в нем все члены нашей группы стали другими людьми. Нам предстояло разговаривать с древним народом напрямую. Сенот в Цибильчальтуне Сенот — это священный пруд (иногда даже размером с доброе озеро), который питают подземные родники. Помните, я уже рассказывал о сеноте в Чичен-Ице, который мы посетили с Кеном в 1985 году? Все священные для майя места непременно расположены поблизости от сенотов. Дело в том, что майя считают водоемы своего рода вратами во внутренние миры. Считается, что воды сенотов обладают эффективными целебными свойства­ми, а сенот в Цибильчальтуне, с точки зрения самих майя, принадлежит к числу наиболее значительных. Итак, понаблюдав за восходом солнца, которое в этот день весеннего равноденствия изливало свои лучи сквозь каменный храм в Цибильчальтуне, мы направи­лись к сеноту, красивому пруду у самого края джунглей. Мы собрались среди каменных руин, расположенных поблизости от него, и экспромтом, без подготовки про­вели небольшое медитативное богослужение, молясь за майя, за благополучный исход нашего путешествия и за прекращение войны в Ираке, которая началась накануне вечером. Интересно, что за два с половиной года до на­чала этой войны майя объявили эту дату днем проведе­ния церемонии за мир во всем мире. Следуя правилам церемонии, хранители древнего хрустального черепа, который я чуть раньше держал у своего сердца, поместили этот священный предмет на разостланную на камне материю, и каждый из нас под­ходил и касался его рукой, ощущая скрытую в нем силу. Неожиданно в образованный нами круг попытались вторгнуться мощные и ужасные проявления темной энергии, овладевшей телом одно из женщин в нашей группе — той самой, о которой я упоминал выше, когда рассказывал о случае в Лабне. В эту женщину, несомнен­но, вошла темная сущность, ибо она, подняв череп над головой, попыталась что было сил разбить его о боль­шой камень, на котором он покоился. Трое мужчин во главе со Львом-Огнем бросились к ней и попытались выхватить череп из ее рук, но она сопротивлялась. Борь­ба длилась несколько минут, но в конце концов святыню удалось спасти. Под влиянием вселившейся сущности женщиной овладело бешенство, и она билась в безумной ярости. Впредь нам следовало проявлять предельную осто­рожность, чтобы защитить группу от нападок этой энер­гии. Мы знали, что эта сущность была у себя дома, а мы были в гостях, то есть находились в сфере действия ее власти. Когда-то, в пору расцвета майянской культуры, именно эта темная сущность овладела сознанием наро­да майя и отвратила его от любви и красоты в сторону страха и человеческих жертв. Зная об этом, Лев-Огонь бдительно охранял и защищал череп. Тем не менее по­надобилась вся его сила и сила двух других мужчин, что­бы спасти эту бесценную святыню от надругательства. Теперь-то мы знали, сколь сильна и решительна эта тем­ная сила. И прежде чем отправляться на церемонию в Чичен-Ице, запланированную на следующий день, нам, без сомнения, надлежало изгнать эту сущность из тела женщины. Судя по тем словам и комментариям, которыми об­менивалось большинство членов группы, они в общем и целом понимали, что эта темная энергия оказалась сре­ди нас не без причины. Собственно, этот аспект жизни является весьма существенной частью проблемы, от ко­торой мы стремимся избавить мир, и мы понимали, что решать эту проблему нужно было добром — с любовью, состраданием и даже признательностью, особенно по отношению к той участнице нашей группы, которая на каком-то весьма высоком уровне своего бытия согласи­лась играть столь трудную роль. Нам нужен был план. Встревоженные, напуганные, но при этом стараясь держать себя в руках, мы вернулись в «Лос Алушес», по­завтракали, а затем приступили к планированию следу­ющего приключения — путешествия в несравненные пе­щеры Баланканче. (Собственно, там всего одна пещера, но у нее огромное множество боковых ходов и ответвле­ний, расходящихся в различных направлениях.) Наш проводник Умберто Хотелось бы сказать несколько слов и об Умберто Гомесе, нашем мудром, как Мерлин, проводнике в стране майя. Умберто шестьдесят с лишним лет, но выглядит он как человек, которому едва дашь пятьдесят. Это невысо­кого роста, очень стройный и подвижный человек с ари­стократическими замашками и манерами, что, впрочем, вполне естественно, если учесть, что он потомок знатно­го рода испанских идальго. Первые два дня нашего путешествия он был тих и спокоен — вежливый, обаятельный, обходительный, всегда готовый прийти на помощь, но при этом замкну­тый и бесстрастный. Однако на пути к пещерам Баланканче обычно мол­чаливый Умберто изменил своей манере. Я знал, что он по образованию археолог, а теперь узнал, что он не только невероятно эрудированный человек с огромны­ми познаниями в области археологии, но что именно он, Умберто Гомес, в молодости открыл эти пещеры. К тому моменту, когда мы прибыли в Баланканче и въезжали на парковочную стоянку, я понял, что ему об этом месте из­вестно гораздо больше, чем всем другим людям. Несмотря на то что дорога в Баланканче заняла не­сколько часов, мы приехали туда слишком рано: музей, как и сами пещеры, был еще закрыт. Пока мы ждали, я попросил Умберто рассказать о своем открытии. Мы сгрудились вокруг нашего проводника, горя не­терпением услышать его рассказ. И Умберто, сначала из­виняющимся тоном, а потом со все большей страстью и красноречием начал воскрешать перед нами свой много­летний и поистине невероятный жизненный опыт. Это была первая из тех многих историй, которыми Умберто услаждал наш слух во время духовного паломничества по Юкатану. Рассказчик он был поистине замечатель­ный. Умберто было двадцать с небольшим лет и он изучал археологию, когда однажды набрел на маленькую, с гряз­ными стенами пещерку, расположенную неподалеку от его дома. Никому не сказав о своей находке, он сделал эту пещеру своим тайным убежищем, куда приходил, чтобы помедитировать или просто побыть наедине с са­мим собой. Для Умберто пещера была магическим местом, хотя ничего особенного в ней не было — ничего такого, что могло бы навести на мысль, что у этой пещеры древне-майянские корни. Это была просто пещера, но его пе­щера, и он продолжал приходить сюда в течение мно­гих лет. И вот однажды (это было в 1959 году) что-то побудило Умберто взять и начать простукивать часть стены внутри пещеры; к его удивлению, за ней оказалась пустота. Эта стена была покрыта теми же природными осадка­ми и отложениями, что выходили здесь на поверхность земли в течение миллионов лет, а потому она ничем не отличалась от прочих стен пещеры. Но когда Умберто раскопал слой земли, облепивший стену, под ним он об­наружил знакомые кирпично-известковые остатки древ­ней майянской стены. Представьте себе его волнение, когда он, осторожно удалив несколько камней, пролез сквозь образовавшуюся брешь в огромную, неизвестно куда ведущую подземную каверну, начинавшуюся по ту сторону стены. В полном одиночестве Умберто продолжал бродить по, казалось бы, бесконечным коридорам и проходам, проложенным в скале. И там он нашел нечто невиданное и неслыханное, не встречающееся ни в каких других ме­стах страны майя, — он обнаружил разбросанные там и сям алтари, в которые были превращены сталактитовые и сталагмитовые колонны. Вокруг этих алтарей, совер­шенно нетронутые, лежали жертвенные подношения, сделанные, вероятно, тысячи лет назад. Все эти сотни глиняных горшков, орудий быта, изображений и руч­ных мельниц, преподнесенных некогда богу дождя Чаку, лежали там, куда их собственными руками поместили древние майя во время ушедших в небытие церемоний. Все эти долгие годы ни один из этих предметов не был доступен человеческому глазу и ни одного из них не ка­салась человеческая рука, поскольку пещера была тща­тельно скрыта от посягательств человека. Умберто немедленно обратился к правительственным чиновникам и рассказал им о своей археологической находке — он надеялся, что те позаботятся о ее сохран­ности и примут все меры, чтобы защитить найденные предметы от разрушения или вандализма. Обычно, когда в Мексике находят подобные захоро­нения, правительство изымает оттуда все ценные пред­меты и передает их музею. Но этот случай был особен­ным: как только ученые и чиновники, посетившие пе­щеру, осознали, сколь бесценны обнаруженные Умберто артефакты и сколь важно сохранить их в неприкосно­венности, они тут же закрыли ее и поставили у входа охранников. Поэтому все бесценные предметы и по сей день оста­ются неприкосновенными. Ни один из них не был сдви­нут с места или перемещен; во всем комплексе была проложена лишь одна небольшая дорожка, двигаясь по которой посетители могли осматривать пещеру в ее пер­возданном виде, такой, какой ее открыли. Однако, после того как пещеру посетили правитель­ственные чиновники, по округе тут же пошел слух об удивительной находке, и на следующий день сюда яви­лась группа майянских старейшин и шаманов, которые заявили, что собираются войти внутрь и провести там церемонию. Умберто рассказывал об этом с веселой улыбкой. Майянцы, подчеркнул он, даже не спросили, будет ли им позволено войти в пещеру, не говоря уже о том, чтобы проводить там церемонию. Они просто пришли и заявили: «Мы сделаем то-то и то-то». На что правительство ответило: «Нельзя!» Разгорелись нешуточные споры, которые продол­жались до тех пор, пока правительство наконец не дало майянцам согласие на то, чтобы они провели свою цере­монию, — однако при условии, что те позволят предста­вителям администрации присутствовать на ней и делать снимки. После этого споры разгорелись с новой силой. На­конец майя уступили, но поставили два условия: 1) каж­дый, кто войдет в пещеру, должен поклясться, что нико­му не расскажет об увиденном; 2) никто не имеет права покидать пещеру, пока не завершится церемония, а это означало, что там придется пробыть без воды и пищи двадцать четыре часа. Если же кто-то уйдет до оконча­ния церемонии, то, предостерегли майянцы, они не не­сут никакой ответственности за те ужасные последствия, которые неминуемо последуют за этим. На том и порешили. Майя и мексиканцы спустились во тьму подземелий и провели там церемонию, а когда сутки спустя появились на поверхности, то попали под проливной дождь. Это было знамение, которого так жаждали майянцы, знак того, что Чак, бог дождя, услы­шал их молитвы. Умберто был одним из участников этой церемонии, посвященной Чаку, и никогда не забывал о его силе. После Баланканче Умберто стал для нас настоящим кладезем знаний и информации по истории Юкатана и неисчерпаемым источником вдохновенных рассказов о тех местах, которые мы посещали. Однажды я спросил его, не расскажет ли он о той майянской церемонии в Баланканче, на что он ответил «нет». Он, мол, дал обе­щание. Это был единственный раз, когда он отказался ответить на вопрос. В пещерах Баланканче До этого я ни разу не бывал в пещерах Баланканче, и они были мне совершенно не знакомы. Поэтому ни я, да и ни один человек в нашей группе не знал и даже не представлял себе, что именно нам предстоит испытать. Начать хотя бы с того, что мы рассчитывали провести в пещерах Баланканче большую часть дня. Это было не­избежно, ибо охранники, в целях безопасности, пускали туда одновременно только десять человек. Лишь при та­ком количестве посетителей они могли бдительно следить за всеми присутствующими и гарантировать, что никто из них не присвоит какую-либо вещь и даже не прикос­нется к ней. Но Умберто сам принимал участие в наших первых церемониях, а потому убедился, с каким уважением и трепетом мы относимся к священным местам и самому народу майя. Он знал, что сами древние дали нам раз­решение на приезд сюда. А поскольку именно он открыл это святилище, то использовал все свои власть и автори­тет, чтобы добиться для нас исключения. И с гордостью сообщил, что нам разрешили заходить внутрь группами из двадцати человек. Для нас это было свидетельством высокой чести и доверия. Но когда мы начали разделять группу на три меньших, Умберто убедил охрану оказать нам еще боль­шее доверие и объявил, что мы можем войти в пещеру двумя группами по тридцать человек! Я оказался последним в списке участников первой группы. С великим благоговением мы шли по извили­стому проходу, проложенному в джунглях, ко входу в пещеру, коим оказалась огромная дыра, спиралеобраз­но уходящая в Землю. Птицы, вылетавшие из пещеры, и цветы, повсюду свисавшие со стен, — все они, казалось, в страхе склоняли свои головки. Что же касается меня, то волосы у меня на затылке буквально стояли дыбом. Входить в пещеру было все равно что входить в лоно Матери Земли. Мое сердце сразу же начало открываться. Это была совершенно непроизвольная реакция на при­сутствовавшие здесь энергии. Мы продолжали погружаться в недра Земли, спуска­ясь в темноту все глубже и глубже. Я чувствовал, что это одно из самых священных мест, в которых мне когда-либо приходилось бывать. Мое сердце продолжало все больше и больше раскрываться. И я ничего не мог с этим поделать. Я видел и чувствовал, что то же самое проис­ходит со всеми, кто шел передо мной. И вдруг заметил, что тихо напеваю. А затем услышал за собой звук шагов. Обернувшись, я увидел, что к нам быстро приближается вторая группа. Что такое? Неужели произошла какая-то ошибка? Или мы нарушаем инструкции? Ко мне приблизился первый человек из второй груп­пы — женщина; она улыбалась и, как и я, не могла скрыть чувства благоговения перед святостью этого места. — Что вы здесь делаете? — спросил я. — Умберто разрешил нам идти всем вместе, одной группой, — ответила она. Ну конечно, подумал я. Побывать здесь всем вме­сте — это самое правильное решение. Мое сердце и без того уже лопалось от переполнявшего его чувства свято­сти и красоты, и этот столь неожиданный для меня по­ворот событий чуть было не привел меня на край эмо­ционального катарсиса. Так мы и шли группой из шестидесяти человек (хотя обычно допускались только десять), объединенные чув­ством любви и душевного трепета, равного которому ни­кто из нас до этого еще не испытывал. И не могу сказать, чтобы эти слова давались мне с легким сердцем. Затем мы вошли в главную часть пещеры, где огромный сталагмит миллионы лет назад слился с не менее огромным сталактитом, образовав гигантскую колонну высотой порядка двадцати метров. Вокруг этой центральной колонны на земле лежали подношения, оставленные здесь майянцами в давно минувшие времена, — гончарные изделия и сосуды со словами молитвы на них, которые сохранились такими же, какими были сотни и тысячи лет назад. Чувство святости было таким всеобъемлющим, что мое сердце не смогло сдержать слез, и я заплакал. Сквозь слезы, застилавшие глаза, я смотрел вокруг и видел, что все люди рядом со мной тоже были в слезах. Мы приехали в страну майя, чтобы постичь Священ­ное Пространство Сердца. Именно в нем мы теперь и на­ходились — в физическом пространстве, одушевленном живой вибрацией сердец, и существо каждого из нас пребывало в созвучии с этим пространством. Да и все мое существо тоже вибрировало. Продолжая ходить по пещерам, мы обнаружили еще два сталагмито-сталактитовых алтаря, поменьше, но с такими же древними жертвенными дарами вокруг них. И чувство святости продолжало расти и усиливаться. Сенот Баланканче Священное Пространство Сердца всегда ассоциирует­ся с водой, поэтому я в конце концов набрел на какую-то каменную комнатку в этой пещере, где меня тут же при­тянул к себе некий водоем. Вода в нем была настолько чи­стой, что я ясно видел, как она поступает сюда из прилега­ющей пещеры. Эта вода была как живая. Воистину живая. Когда я заглянул в этот сенот, у меня возникло ощу­щение, будто я смотрю в другой мир. Здесь же находились трое человек из нашей группы, они смотрели в воду и плакали; и как только я подошел к ним, мы заключили друг друга в объятия. В этот момент я понял, что нахожусь вместе со своим племенем. С открытыми сердцами и со слезами на глазах мы молились за себя, за народ майя и за Мать Землю. Мне было знакомо это место. Я не раз ощущал его до этого в глубине своего сердца. Можете ли вы себе пред­ставить, что это значит — физически находиться в этом пространстве вместе с другими физическими существа­ми и сообща переживать одно и то же? Ничего подобно­го со мной никогда прежде не случалось. Охранники, которые все это время умудрялись оста­ваться невидимыми, подали сигнал своими фонариками. Время посещения подошло к концу. Когда я пошел к выходу, то не мог даже говорить. Я едва помню, как выбрался из пещеры. Все выглядело как во сне. Я пришел в себя только после того, как выбрался из пещеры и увидел, что подхожу к музею. Я сел в сторонке и закрыл глаза. Сердце мое все еще вибрировало. Прошло добрых полчаса, прежде чем все пережитое улеглось на­столько, что я наконец поднялся и направился к автобусу Никогда не забуду ни этого чувства, ни майянцев, чьи молитвы по-прежнему звучат в этом священном ме­сте, ни тех прекрасных людей, которые вместе со мной спустились в Мать Землю. Сидя под деревом, ожидая, пока соберется вся груп­па, я вспоминал молитву моего самого близкого учителя по имени Колыбель-Цветок из Таос-Пуэбло: Красота передо мной, Красота позади, Красота слева, Красота справа, Красота надо мной, Красота подо мной, Красота есть любовь, Любовь — это Бог. Глава четырнадцатая Очищение страны майя Храм Чичен-Ицы Изящный отель «Майяленд» притаился в джунглях, у самого края храмового комплекса Чичен-Ицы. Мы приехали сюда прямо из Баланканче, причем намного раньше, чем рассчитывали, и все из-за того, что нам по­зволили осматривать пещеры одной группой. Тем же вечером, перед ужином, меня попросили про­инструктировать две группы — европейскую под руко­водством Каролины Гегенкамп и нашу собственную — относительно техники медитации на сердце. В сущности, этот вид медитации был неизвестен лишь нескольким участникам нашего паломничества, поскольку большин­ство ознакомилось с ним на одном из прошлых семина­ров. Под влиянием столь сильных переживаний, которые пришлось испытать сегодня, даже те, кто никогда еще не прибегал к этому виду медитации, легко поняли, в чем ее цель — в необходимости перенести свое сознание из мозга в физическое сердце — и как она достигается (пу­тем воспоминания о Едином Сознании). Естественно, для того чтобы начать жить, руко­водствуясь не умом, а сердцем, вначале требуется про­никнуть в суть этого метода, а уже затем произвести внутренние изменения. Именно так — не умом, а серд­цем — мы и жили до грехопадения, то есть до разделе­ния единого сознания на сознание двойственное и ка­тегориальное («хороший» — «плохой»). Произошло это разделение 13 ООО лет назад. С тех пор мы начали оце­нивать каждую ситуацию и каждое положение, которые преподносит нам жизнь. Действительно, возврат к сердцу настолько прост, что большинство людей поначалу находит этот процесс немного трудным. Нас приучили верить, что чем что-то сложней и изощренней, тем оно значимей. Но к нашему изначальному сознанию это не относится. Я верю в действенность этого метода, поскольку дав­но научился жить сердцем, что, как не раз мне объясня­ли представители аборигенных народов мира, является неотъемлемым аспектом их собственных церемоний. Они «видели», что я живу сердцем, а не умом, а для них это не только образ жизни, но и тот первичный аспект человеческой души, который наиболее ценен. Они, как и я, знают, что мы можем доверять один другому и можем сказать друг другу, как это делают майя, когда привет­ствуют своих собратьев: «Ин лакеш» («Ты — другой я»). Если вы живете в сердце, «Ин лакеш» наполняется смыс­лом, который, воистину, понятен только сердцу, ибо дух, обитающий в вас, это тот же дух, что обитает и во мне. Если вы хотите знать больше, то на эту тему я на­писал целую книгу под названием «Живи в сердце», где не только подробно разъясняется данный предмет, но и приводятся соответствующие инструкции. Так что вы сами можете их опробовать и решить, стоит ли жить в пространстве сердца, а не в пространстве ума. После ужина, сидя под звездным небом в этом очаро­вательном местечке неподалеку от пирамид Чичен-Ицы, олицетворяющих чакру сердца, мы все вместе, как один человек, вошли в Священное Пространство Сердца и дышали в едином порыве одной грудью. А теперь о темной стороне жизни: это только иллюзия! Вместе с другими участниками этого путешествия, пришедшими отдохнуть перед великим торжеством и церемонией в честь весеннего равноденствия, мне теперь предстояло решить проблему, связанную с темной сущ­ностью, давшей о себе знать во время первой церемонии в Лабне и затем утром в Цибильчальтуне, во время ри­туала с хрустальным черепом. Эту сущность необходимо было изгнать до того, как начнется завтрашняя церемо­ния в Чичен-Ице. Ибо, если бы мы стали участвовать в церемонии, не изгнав ее, то эта темная энергия всячески мешала бы нам в достижении цели. Мы просто не могли пренебречь этим обстоятельством. Моя оценка происшедшего сводилась к тому, что женщина, член нашей группы в этом путешествии, под­верглась нападению со стороны духа или духов, которые вошли в нее, намереваясь всеми доступными способами срывать все, что мы делали. Поэтому, прежде чем идти спать (на следующий день мы должны были подняться очень рано), руководители группы — Дайан Купер, Лев-Огонь, наш проводник Ум­берто Гомес и я — договорились, что ситуацию необходимо как-то решить. Но как? И с чего начать? По опыту я знал, что жен­щина, вероятнее всего, будет кричать, когда изгоняемая сущность станет покидать ее тело, а если женщина кри­чит в отеле, то это ничего хорошего не сулит, ибо кто-нибудь непременно вызовет полицию. Что же делать? Мы спросили Умберто, где лучше всего провести процедуру изгнания, и он сказал, что это можно сде­лать, немного отъехав от гостиничной автостоянки, — это место нейтральное и никому не принадлежит. Там можно поставить наш фургончик и провести процеду­ру лечения в нем, а если женщина будет кричать, то ее крик по крайней мере будет приглушенным. На том мы и порешили. Наконец все было готово. Женщина дала доброволь­ное согласие и легла на одно из средних сидений фурго­на. Двое человек стояли снаружи на случай, если кто-то будет проходить мимо, а двое находились внутри, чтобы, если потребуется, прийти на помощь. Тень древних жертвоприношений Когда я стал телепатически связываться с сущностью в теле женщины, то понял, что она не одна, их две, хотя фактически они были одним целым, и что эти две сущ­ности были невероятно сильны. Они были связаны с ми­ром майя и древними обрядами жертвоприношений. По сути дела, именно эта двойная сущность, одержимая же­ланием сеять раздор и хаос, и была той основной движу­щей силой, которая навязывала древним майя практику человеческих жертвоприношений. Эта двойная сущность из мира майя, до того как поселиться в этой женщине, побывала в телах еще ше­стидесяти человек, в основном майянцев. Она была не­отъемлемой, органичной частью этой земли, прекрасно знала, для чего мы сюда прибыли, и всячески стремилась помешать освобождению майя, живущих во внутренних мирах Земли. Короче, она намеревалась помешать вос­становлению баланса. Я призвал на помощь архангела Михаила и возвел вокруг женщины золотой октаэдр — двойную пирамиду, которая, подобно клетке, должна была удерживать изго­няемых сущностей и служить пространственным окном для переправки их в мир, в котором Бог их изначально и создал. На мой взгляд, изгнание сущности — это не столько акт применения силы, сколько акт сострадания и взаи­модействия. Я уже сталкивался с подобными случаями и по собственному опыту знал, что, как только духи по­нимают, что их собираются вернуть домой, в тот мир, где они могут осуществлять свои священные цели, они, как правило, идут на сотрудничество. Разумеется, в этом случае они не сопротивляются. Они, скорее, напомина­ют мне заблудившихся детей, а вовсе не демонов, стре­мящихся к разрушению. Сейчас же мне предстояло столкнуться с духом из прошлого. И здесь меня ждал урок. Когда имеешь дело с более мелкими духами, то они, в сущности, всегда благодарны за то, что им дают возмож­ность вернуться домой; во всяком случае, судя по прошлым прецедентам, уходили они без особых проблем. Но эта двойная сущность отказывалась покидать тело. Она ока­зывала сопротивление, и тело женщины на глазах распуха­ло, принимая самые немыслимые позы. Сущность не сда­валась. Она столько раз участвовала в древних майянских обрядах жертвоприношения и ее связь с землей и народом майя была настолько сильна и всеобъемлюща, что она не желала уступать. Столетиями эти слившиеся воедино сущ­ности принуждали народ майя творить то, что сами майя в своих сердцах расценивали как неправедные деяния. В конце концов у меня не осталось другого выбора, кроме как прибегнуть к силе. Честно говоря, эту роль я никогда прежде на себя не примерял. Используя свою Мер-Ка-Ба, или человеческое Тело Света, а также силу архангела Михаила, мы вместе начали генерировать серию энергетических волн, назначение которых — фокусировать энергии этой двойной сущ­ности и направлять их к пространственному окну окта­эдра, через которое она может перебраться из этого мира в свой собственный, где бы он ни находился. Если бы нам, несмотря на сопротивление, удалось пе­реправить эту сущность в ее собственный мир, для нее это было бы все равно что оказаться на небесах! Сначала, с огромным трудом, энергетический водо­ворот засосал более слабые аспекты двойной сущности; но оставались другие, более сильные аспекты этого духа, которые тоже нужно было изгнать. В конце концов, под действием мощных сил и энер­гий, которые мы задействовали, дух, все еще сопротив­ляясь, вышел из тела женщины в области живота и начал медленно просачиваться в пространственное окно. В тот самый момент, когда сущность покинула тело женщины, внешний мир отреагировал на невероятную силу этого духа и его связь с этой землей. Примерно в тридцати метрах по обе стороны от нас одновременно случились две вещи. Деревья, росшие справа, в границах небольшой окружности, имевшей в поперечнике метров шесть, начали дико сотрясаться, и в результате слома­лась и рухнула на землю огромная ветка. Одновременно с левой стороны, на том же расстоя­нии и в окружности того же диаметра, начала дико со­трясаться другая группа деревьев со стволами до чет­верти метра в толщину. Создавалась впечатление, будто мощные бульдозеры, рыча моторами и налегая на ство­лы всей своей тяжестью, пытались свалить эти деревья на землю. Невероятно (ибо ветра вообще не было), но многие из них переломились у основания и с треском рухнули на наш старенький «фольксваген», смяв крышу и багажник. В тот момент, когда дух покинул тело женщины, я «увидел», что майя, связанные с этими духами, да и сама земля на сотни километров вокруг вдруг «просветле­ли», то есть очистились. И только что бушевавший здесь мощный ураган мгновенно утих. Это был конец. Наступила тишина. Отныне земля майя была свободной. И эта женщина отныне снова безраздельно владела своим телом. Теперь наша группа была готова к завтрашней Цере­монии Сердца в Чичен-Ице — церемонии, давно пред­сказанной самими майя, майянским календарем, а также группой старейшин индейских племен и людьми со всех концов Земли, совместно молившихся за мир во всем мире. Исполнение древнего пророчества Щебет тропических птиц проник за деревянные став­ни и оборвал мой прекрасный сон, сразу вызвав другой, вероятно, не менее прекрасный, но в тот момент казав­шийся далеким. И тут я вспомнил. Это был день, которо­го я ждал более двух с половиной лет. Еще давным-давно Хунбац Мен прислал мне электронное письмо, в котором приглашал на церемонию, предсказанную майянским календарем. И вот этот день настал. Я спрыгнул с кровати, оделся и поспешил вниз, зная, что у нас очень плотный график и очень важно не опо­здать и не ошибиться. Этого момента с огромным вол­нением ждали так много человек. Если наша группа опо­здает, думал я, церемонию начнут без нас. В холле меня ожидали шестьдесят человек, одетые, как и велел Хунбац, в ослепительно белые одежды. Их улыбки и избыток энергии говорили сами за себя. Мы были готовы брать все, что могла предложить нам жизнь, и отдавать то, чем полнились наши сердца и молитвы. После пещер Баланканче наши сердца были широко от­крыты, а вся группа являла собой Одно Сердце. Жизнь готовилась развернуть перед нами еще одну главу своих мистерий. Кто знал о том, что случится? Во всяком слу­чае, не я. Чтобы попасть в храмовый комплекс Чичен-Ицы, нужно было купить билеты, поэтому мы встали в двой­ную очередь перед воротами, ведущими на его террито­рию, и, войдя, по извилистой дорожке, петлявшей между тропическими деревьями, добрались до Замковой Пи­рамиды в восточной части комплекса. Солнце пекло не­щадно, поэтому мы старались по мере возможности дер­жаться в тени деревьев. Хунбац должен был прибыть со своей впечатляющей свитой, куда входили свыше 250 старейшин и шаманов индейских племен, в 10 часов утра. Собравшись неболь­шими группами у подножья пирамиды и тихо беседуя между собой, мы ждали их появления. Время тянулось, а мы все ждали и ждали. Группа ев­ропейцев тоже была с нами, и, чтобы чем-то заняться, они стали разучивать и петь песни других народов. Этот урок пения длился какое-то время, а затем сам собою затих. А мы все еще ждали. Где же старейшины? Никто этого не знал. Утро было в самом разгаре, когда ко мне подошли и представились жрец и жрица Ушмальского храма в своих церемониальных одеждах, красивые, нарядные, полные энергии. Их спокойные улыбки и кроткие, ис­полненные радушия жесты свидетельствовали не только о наполнявшем их внутреннем свете, но и об огромной духовной силе. Они высказали свою радость по пово­ду того, что мы приехали для участия в церемонии. От имени группы я со всеми присущими случаю любовью и уважением поблагодарил их и сказал, что они всегда мо­гут рассчитывать на нашу поддержку. Вскоре подошел еще один человек — инкский жрец из Перу, тоже в церемониальной одежде, — и заговорил с людьми, стоявшими вместе с нами под раскидистым деревом. От него веяло здоровой, первозданной энергией. Чувствовалось, что он пришел сюда специально, чтобы вдохновлять людей во время этой великой церемонии, которая вот-вот должна была начаться. Но где же Хунбац Мен? Ни малейшего следа его при­сутствия. Был уже почти полдень, солнце стояло высоко в небе. Наконец прошел слух, что Хунбац и старейшины задер­живаются. Чтобы им ничто не препятствовало, полиция перекрыла все дороги на расстоянии двух с половиной километров от храма, создав свободный коридор. Мы прождали еще какое-то время. Проблема была налицо, и ее, видимо, нужно было как-то решать. Несо­мненно, кто-то об этом уже позаботился, ибо, как мне сообщили, за Замковой Пирамидой, среди деревьев, на­чали готовить другую площадку. Несмотря на отсутствие Хунбац Мена и старейшин, церемония, судя по всему, вот-вот должна была начаться. Я не знал, что случилось с Хунбацем, но мой вну­тренний голос, безотказный поводырь, ясно дал понять, что не стоит его дожидаться, а следует принять участие в готовящейся церемонии. Радужный круг Мы прошли небольшое расстояние и вышли на ши­рокую поляну среди джунглей, энергия которой казалась просто идеальной для предстоящего действа. С нами была только группа Каролины Гегенкамп, но вскоре при­соединились другие, и вместе мы образовали огромный круг, состоявший из людей всех цветов кожи и рас. Ушмальские жрец и жрица, которые должны были проводить церемонию, разложили на земле специаль­ные куски ткани, создав тем самым некое подобие ал­таря. На нем разместили многочисленные кристаллы и ритуальные предметы. Наконец на этот рукотворный алтарь водрузили сначала один, потом два, а потом и все тринадцать майянских хрустальных черепов, установив их плотным кругом. Затем на черепа набросили выши­тое покрывало, скрыв их от взора присутствующих, по­скольку время для их использования в церемонии еще не пришло. Мне показалось, что черепа поют, и я, погрузив­шись в медитацию, еще раз вступил в общение с ними. К моему удивлению, жрица, которая, как мне каза­лось, должна была проводить эту церемонию, неожидан­но обратилась ко мне, попросив войти во внутренний круг. Она спросила, есть ли в нашей группе другие люди, достойные стоять в этом круге, и я назвал Льва-Огня. Воистину, этот мир майя был в гораздо большей степени его, нежели моим. Затем к нам двоим, стоявшим во внутреннем круге, присоединились еще человек пятнадцать старейшин и представителей индейских племен; одни из них были из Мексики, другие из Северной Америки, однако все они, включая и инкских жрецов, происходили из местных аборигенных племен и культур. Особенно мне запом­нилась одна группа из Южной Америки, состоявшая из трех инкских шаманов: они были настолько колоритны и величественно благородны, что я не мог не почувство­вать, как через их сердца волнами незамутненной радо­сти изливается чистота Матери Земли. Жрица положила ритуальные травы и благовония в маленький древнемайянский котел и подожгла их, после чего воздух наполнился острым пряным ароматом. Под звуки, извлекаемые из морской раковины, в которую дул ее напарник, она подняла вверх руки и, сотворив молит­ву на все четыре стороны, открыла церемонию. И жрица, и жрец читали молитвы на майянском язы­ке, чтобы суть церемонии оставалась сокрытой от непо­священных. Их молитвы возносились ввысь, смешива­ясь с дымком благовоний. Затем каждый из стоявших во внутреннем круге в свою очередь прочел молитву, от всего сердца прося то, что больше всего жаждали наши сердца, — исцеления Земли и ее обитателей. Все, что мы ни делали, отличалось красотой, силой и точностью, словно эта церемония была запланирована многие зоны назад. Казалось, все шло так, словно было заранее отрепетировано. Но было и еще что-то — некий аспект, который тогда прошел мимо моего сознания, поскольку я был глубоко погружен в атмосферу этого действа. Он был связан с людьми, стоявшими во внешнем круге. Когда каждый из тех, кто участвовал в церемонии, произносил на своем собственном языке слова, обра­щенные к Духу, его или ее послание переводилось на несколько языков, чтобы оно было понятно другим участникам. Одна за другой церемониальные молитвы и сантименты на майянском, испанском, английском, немецком, русском и французском языках возносились над этой просторной поляной, облетая на крыльях ветра эту несравненную группу индивидуумов, прибывших со всех концов света, чтобы помочь миру стать единым. Впоследствии одна женщина сказала мне: «На про­тяжении всей церемонии я ощущала, что Вавилонская башня мало-помалу разрушается и что наш мир никогда уже не будет прежним». Что ж, вполне возможно, что, собравшись вместе и объединившись с майянцами для проведения этой древ­ней церемонии, мы положили конец разделению между странами, культурами и расами. Пусть этот акт был чи­сто символическим, но со временем подобное единство непременно станет реальностью. Когда последний дымок благовоний растворился в воздухе над толпой и церемония закончилась, мы, как старые друзья из давно канувших в лету племен, бро­сились друг к другу и стали обниматься, обмениваясь не только энергией любви, но и номерами телефонов и адресами, то есть всеми способами связи и общения, дабы не затеряться в этом мире и продолжать сообща поддерживать ту энергию, которую мы ощущали. Все мы были цветами радуги Единого Духа. Хунбац Мен и старейшины Когда я уходил с церемонии, направляясь к пирамиде, ко мне подбежал гонец и сообщил о том, что случилось с Хунбацем и старейшинами. В атмосфере столь прекрас­ной церемонии слышать подобное казалось каким-то кошмаром. Хунбац и старейшины в конце концов добрались до Чичен-Ицы и приготовились к проведению изначально ожидавшейся церемонии в отведенном для этого месте. И даже сложили в котел ритуальные травы и благовония. Когда все было готово, старейшины разожгли костер под котлом, собираясь начать церемонию. И в этот момент прибежали полицейские с огнету­шителями и погасили огонь. Старейшины разгневались и начали спорить с поли­цией; и только Хунбац был спокоен, ибо предвидел нечто подобное и даже предостерегал остальных. В конце концов полиция запретила церемонию и даже арестовала восемь старейшин из Южной Америки. По­этому церемония, едва начавшись, тут же прекратилась. Хунбац сам рассказал мне об этом, но немного позже. Когда он нашел нашу группу, то мы к этому времени уже проводили свою церемонию и были погружены в молит­вы, а его моральные убеждения не позволяли тревожить кого-либо в такой ответственный момент, поэтому он к нам не присоединился. Вместо этого он дважды обошел наш молитвенный круг и благословил нас. Он сказал, что, если бы мы, представители всех стран, земель и народов, не собрались и не провели собственную церемонию под руководством двух майянских первосвященников, пророчество майянского календаря не сбылось бы. И со слезами на глазах поблагодарил нас. Наши сердца соприкоснулись и познали друг друга, и мы испытывали благодарность за это, ибо знали, что Великий Дух творит на путях, которые не всегда пости­жимы. Явление «змеи» После окончания церемонии наша маленькая ин­тернациональная группа великих душ присоединилась к огромной толпе, собравшейся у Замковой Пирамиды, чтобы посмотреть на явление «змеи» — событие, сви­детелями которого мы с Кеном оказались в далеком 1985 году. В этот день, то есть 21 марта 2003 года, здесь собра­лась толпа, насчитывавшая, по самым скромным оцен­кам, более 80 ООО человек; людей скопилось столько, что не было никакой возможности пробиться сквозь эту массу, заполнившую огромное, поросшее травой поле перед ступенями храма, где «змея» вскоре должна была явить свой феерический облик. Но, увы, утреннее солнце заслонили плотные облака, и послеполуденное небо стало серым. Солнце не могло пробиться сквозь эти облака и отбросить «змеиную» тень. 80 ООО человек, прибывших сюда (вместе с семьями и корзинками с едой для пикника) из Мексики, Южной Америки и других концов света, сидели и стояли, ожи­дая, когда появится эта тень, которая, возможно, не по­явится вовсе. Но затем, уже во второй половине дня, облака не­ожиданно разошлись, и солнце во всем своем сиятель­ном великолепии пробилось сквозь их завесу и освети­ло пирамиду, ступени которой с одной стороны начали отбрасывать тень. Собравшаяся толпа единым духом издала крик — вернее, не крик, а мощный рев радости, а затем притихла, наблюдая за мистическим движением «змеиной» тени. Глядя на эту огромную, неистовую, восторженную массу народа, я вспомнил шестидесятые годы и толпы поклонников, стекавшиеся на концерты рок-групп. Те­перь, видимо, древние майя и группа «Грэйтфул Дэд» по­менялись местами: вместо того чтобы слушать харизма­тический ансамбль, завораживающая музыка которого неслась со сцены, пленяя и волнуя нас, мы пленялись — все и каждый — медленно и неслышно ползущей тенью, дюйм за дюймом спускавшейся по ступеням этой маги­ческой пирамиды, чтобы с обновленной силой утвердить Священную Спираль Жизни. Два сенота Уходя после завершения финальной сцены этого спектакля в театре теней, я вспомнил свой разговор с Хунбац Меном, во время которого он, совершенно не­ожиданно для меня, поведал о двух сенотах в Чичен-Ице и о том, как они связаны между собой. Он сказал, что их связывает подводная река и что прямо над этой рекой и возведена Замковая Пирамида, возведена с особой це­лью. Именно этот подземный поток и заряжал пирамиду энергией. Когда мы много лет тому назад были здесь с Кеном, то даже не подозревали о существовании второго сенота. Хунбац Мен посмотрел мне в глаза и сказал: «Друнвало, второй сенот тоже необходимо перезарядить с по­мощью кристалла. Это свяжет и объединит энергии двух сенотов». Поэтому сразу после церемонии явления «змеи» на ступенях пирамиды я направился ко второму сеноту, чтобы исполнить просьбу Хунбаца. Завершение церемонии За мной увязались несколько человек из нашей груп­пы, желая, видимо, посмотреть, что я собираюсь делать. Я был не против такого сопровождения, ибо всегда при­держивался того мнения, что, кто бы ни оказался в том или ином месте рядом со мной, значит, так тому и быть. Речи о какой-либо случайности или ошибке просто быть не могло. Когда через несколько минут я отыскал второй се­нот, то обнаружил, что нас здесь четырнадцать человек. Я рассказал им историю про наше с Кеном путешествие в 1985 году, про второй сенот и просьбу Хунбац Мена, словно передо мной была группа учащихся из школы психического совершенствования. Казалось, они в точ­ности знали, что нужно делать. Мы взялись за руки и пустили кристалл по кругу, что­бы каждый мог прочесть над ним молитву. Эти молитвы были посвящены народу майя и Матери Земле, чтобы все они пребывали в добром духе и здравии. Последний че­ловек бросил кристалл в глубокую, таинственную воду. Я чувствовал, что связь установлена, и ощущал, как притекает энергия. Внутренним взором я видел, как два сенота соединяются и Замковая Пирамида осветляется новой-старой энергетической формой. И в этот момент понял важность того, что Тот и Хунбац Мен постоянно пытались донести до меня. Впервые за все это время я почувствовал, что дело завершено. Призыв к солнцу Вернувшись в отель, я обнаружил, что Хунбац оста­вил мне записку, в которой говорилось, что он хотел бы побеседовать с членами моей группы. Он, мол, когда-то пообещал, что будет вместе с нами, но, увы, так и не привелось — пока не привелось. И хотя он был крайне занят, он все же хотел бы сдержать свое обещание. Мы собрались полукругом у наружного бассейна оте­ля и стали поджидать Хунбаца. Было уже темно, светили звезды, и нас озарял мягкий свет огней и окон отеля. Наконец пришел Хунбац и рассказал о том, что сего­дня случилось. Он извинился перед нами и поблагода­рил за участие в церемонии. Без нас, сказал он, работа была бы не завершена. А затем сказал, что наше предна­значение — быть учителями для людей нового мира, и подчеркнул, сколь ответственна эта роль. А затем научил нас словам священной песни, сложен­ной в честь Кина, майянского бога солнца. И так как не­которые члены нашей группы были близки к тому, что­бы у них вот-вот пробудилась память об их майянском прошлом, то исполнение этой песни вызвало в каждом из нас непередаваемое ощущение, что мы находимся одновременно в двух точках — ив древнем прошлом, и в настоящем. Этот день в Чичен-Ице завершился под звездным не­бом, где мы все вместе пели священную песню и вспоми­нали свои связи с древностью. Нас настолько переполняли эмоции и ощущение та­инственности, что, казалось, большего мы не в состоя­нии вынести. И если бы нам сказали, что это не конец и нас ждет впереди еще очень и очень многое, то мы просто не по­верили бы. Действительно, это было лишь самое начало. Глава пятнадцатая Кольцевая радуга Через день после празднования весеннего равноден­ствия в Чичен-Ице, все еще храня в сердцах благодат­ную атмосферу церемоний и молитв, мы выехали из отеля «Майяленд» и пустились в дальнейший путь, обратив свои взоры к мексиканскому штату Кинтана-Роо. В этот день нам предстояло посетить майянские хра­мы Тулума, который связан с пятой чакрой. Однако по пути к отелю, расположенному в курортной зоне, на мек­сиканском побережье Карибского моря, мы планировали посетить также и Кобу — вероятно, самый большой хра­мовый комплекс на Юкатане; хотя там и ведутся раскоп­ки, но лишь на малой его части, а большую еще предсто­ит раскапывать. Ближе к вечеру мы рассчитывали совер­шить прогулку к одному из сотен сенотов Кинтана-Роо, что неподалеку от Тулума. Это место достаточно редко посещается, ибо находится на частных землях и скрыва­ется среди джунглей. Но после стольких сюрпризов и неожиданностей мы даже не помышляли о каком бы то ни было плане и всю долгую дорогу к Кобе, как дети, доверчиво, простодуш­но, с открытыми сердцами и глазами ждали, что Господь вот-вот явит нам Свое благоволение и поручит очеред­ное ответственное задание. Древний град Коба В Кобе нам предоставили обширную лужайку, сплошь уставленную небольшими удобными столиками, где мы и пообедали на открытом воздухе, сидя под се­нью пальм. Отведав на десерт свежее кокосовое молоко, которое мы потягивали через соломинку прямо из ореха, мы отправились прямиком в храмовый комплекс Кобы. Площадь комплекса примерно 130 квадратных ки­лометров; когда-то здесь проживали, по самым общим подсчетам, 40 ООО майянцев. Древний город, частью ко­торого изначально являлась Коба, был настолько боль­шим, что если бы мы увидели его таким, каким он был тысячу лет назад, то наверняка бы изменили свои пред­ставления о майя. Осматривая окрестности с вершины Большой Пирамиды (Нохоч-Мул), мы видели повсюду следы, оставленные невероятно развитой цивилизацией. Наш проводник Умберто рассказал, что Коба явля­лась своего рода ступицей в колесе очень сложной и раз­ветвленной системы древних дорог, называвшихся сакбе. Эти дороги строились из камней, скрепленных известко­вым раствором, на высоте один-два метра над поверх­ностью земли. И хотя раствор, цементировавший камни, давно отслоился, многие из камней по-прежнему остава­лись на своих местах, и Умберто то и дело указывал на них. Воистину, в пору расцвета майянской цивилизации все сакбе вели в Кобу. Существование дорог, заметил Умберто, до сих пор остается загадкой для исследователей, поскольку майя не знали колеса и передвижение в колесных экипажах им было неведомо, тем более что и лошадей у них не было. Предполагают, что дороги использовались для ре­лигиозных процессий, хотя, по словам того же Умберто, система дорог, вероятней всего, была как-то связана с майянским календарем. Видимо, они были частью ко­лоссальной астрономической «машины времени», но так до конца и не выяснено, как она действовала. Это одна из тех вещей, по мнению Умберто, которую предстояло исследовать специалистам. Одна из особенностей «современной» Кобы — это как раз колесные экипажи. Посетители, которым лень идти пешком от ворот Кобы до Большой Пирамиды (а расстояния здесь приличные), могут воспользоваться таким экипажем. Эти транспортные средства, которые приводятся в движение силой человеческих ног, очень напоминают четырехколесные повозки рикш, с той лишь разницей, что если рикша бежит и тянет повозку за со­бой, то здесь «рикша» крутит педали. Приближаясь к пирамиде Нохоч-Мул, я спрашивал себя, увижу ли что-то подобное тому, что видели мы с Кеном, когда были здесь много лет назад, в 1985 году. Тогда здесь стоял лишь один маленький каменный до­мишко, располагавшийся на вершине большого холма. Сегодня же, выставленная на всеобщее обозрение, здесь красуется самая высокая пирамида на Юкатане. Со дня моего последнего визита здесь раскопали очень много пирамид, храмов и других сооружений (а их, по предварительным данным, насчитывается около 6500), и теперь Большая Пирамида, несмотря на свои размеры, почти теряется на фоне множества других та­ких же зданий в этом обширном комплексе. Было любо­пытно видеть, как очень многое из того, что прежде было скрыто под землей, теперь очищено, нанесено на карту и выставлено на обозрение. Энергия этого места — просто фантастическая! Мы не собирались проводить в Кобе церемонию, а только ходить, осязать и воспринимать энергетику это­го места. А поскольку каждый в группе был волен делать это на свой лад и манер, то, подобно испаряющейся воде, все быстро растворились среди деревьев, бросившись исследовать части этого комплекса. После чего, подобно туману, который расступается и потом снова смыкается в бесплотную массу, мы стали искать друг друга, а если находили особо интригующие места, то ненадолго задер­живались в них, чтобы немного помедитировать. Мне еще нигде не было так весело, как здесь, да и атмосфера тут была просто чудесной. Тулум. Кольцевая радуга За восемнадцать лет, что прошли с тех пор, когда я бродил по травянистым равнинам Тулума, мексиканское правительство понастроило здесь множество разных сооружений, чтобы сдерживать натиск толп туристов. Однако меня ничто не заботило — ни толпы, ни произо­шедшие здесь перемены. Единственное, что меня вол­новало, так это сознание того, что предстоящее действо будет исполнено смысла и станет очень значимым для балансировки майянских энергий. Сначала мы решили изучить сами достопримеча­тельности и разошлись в разные стороны. Я все время пытался вспомнить, где же мы с Кеном зарыли кристалл. Ведь это было так давно. Однако минут через двадцать я все же нашел это место. Я сразу его почувствовал, а ког­да заглянул внутрь храма и увидел фрески, то понял, что интуиция меня не обманула. Поднявшись на вершину храма, я стал осматривать окрестности, ища место для проведения церемонии, и буквально в считанные секунды обнаружил таковое: оно находилась среди обширных травянистых пространств, окружавших храмы Тулума, и как бы светилось изну­три, намного ярче, чем все прочие. Я направился прямо к нему. Но теперь, когда вся наша группа собралась вме­сте, я, естественно, следовал туда не один, а в сопровож­дении шестидесяти человек. Место было идеальным. Не знаю почему, но идеаль­ным. Я выбрал местечко, которое должно было стать цен­тром круга, положил туда кусок материи, создав импро­визированный алтарь, и обозначил камнями четыре стороны света. Кто-то из группы дал мне большой кри­сталл, и я поместил его в центре алтаря. Прочие члены группы тут же добавили к нему собственные предметы и кристаллы, так что вскоре все было готово к проведению церемонии. Из числа добровольцев я отобрал четырех человек — двух мужчин и двух женщин — и расставил их в качестве охранителей четырех сторон света. Они стояли каждый на своей позиции, лицом к центру круга. Затем каждый из них поочередно прочел молитву и стал воплощением того направления, которое охранял, обеспечивая защиту внутреннего круга с этой стороны. Я опустился на колени в центре круга, олицетворяя тем самым направление вверх и вниз, и произнес молит­ву, чтобы «опечатать» внутреннее пространство. Теперь я опишу то, что случилось во время этой энер­гетически очень мощной церемонии на внутренних пла­нах. Через несколько минут после открытия церемонии несколько майянцев, живших в недрах Земли, вошли со мной в контакт и попросили разрешения участвовать в церемонии. Передо мной в самом деле появились три ста­рых майянца; и хотя их тела были прозрачными, я ясно их видел. Они посмотрели мне в глаза и телепатически очень почтительно спросили, можно ли им включиться в церемонию. Получив разрешение, они присоединились к нам, и сразу вслед за ними появились и другие. Однако далеко не все в группе «видели» майянцев, и, чтобы помочь остальным сориентироваться, я начал описывать происходящее вокруг нас, в одном из невиди­мых обертонов третьего измерения. Сначала трое майянских старейшин — те, кто спра­шивал разрешение на участие в церемонии, — вошли с северной стороны в наш круг и остановились перед ал­тарем. Несомненно, что самый старый из них, стоявший в центре, был их вождем. Он обратился на майянском языке к другим членам своего племени, прося их про­явиться и войти в круг. Затем появились еще четверо майянцев — двое муж­чин и две женщины — и встали за нашими людьми, охра­нявшими каждую из четырех сторон света, еще прочнее «опечатав» внутреннее пространство своими знаниями и мудростью. За ними появились еще человек тридцать майянцев и распределились вдоль круга. После этого между нашей и их группой быстро на­ладилось взаимодействие. Основное внимание майянцы уделяли тому, чтоб взять под свой контроль окружаю­щую среду и погодные условия, особенно дожди, — это привело бы в равновесие внешний и внутренний миры, поскольку и тот и другой были разбалансированы. Дей­ствительно, весь полуостров Юкатан страдал от жесто­кой засухи, и за многие месяцы здесь не выпало ни кап­ли дождя. Майянцы начали «сооружать» огромную энергети­ческую пирамиду, простиравшуюся по всем четырем направлениям. Сначала они возвели маленькую пира­миду, а потом мысленно все более и более увеличивали ее, пока она не стала размерами с ту площадку, которую занимала наша группа. На этом они не остановились, а продолжали наращивать пирамиду, пока та не сделалась поистине огромной — километра три или около того в каждую сторону. Этот процесс майянцы осуществля­ли точно так же, как учили меня таос пуэбло в Нью-Мексико. Они «видели» или визуализировали эту пира­миду, существовавшую в пространстве третьего измере­ния (нашего мира), и своим намерением претворяли ее в реальность. Передавая ей свое дыхание, они вливали в пирамиду жизненную силу (энергию), которая и за­ставляет окружающее пространство откликаться на это мысленное творение так, будто это не воображаемая, а вполне реальная трехмерная пирамида. Обычный человек не видит этой пирамиды, но для окружающей среды различия не существует и вообра­жаемая пирамида воздействует на нее так же, как и ре­альная гора, — притягивает тучи и дождь. Маленькие пирамиды тоже оказывают воздействие на среду, но оно не слишком заметно, зато большие, трехкилометровые пирамиды воздействуют на среду так же, как высокие горы. Эта пирамида и стала той центральной «горой», ко­торая притягивает дождь. Майянцы из внутренних ми­ров Земли, контролируя высоту этой «горы», контроли­ровали тем самым и количество осадков па всей терри­тории полуострова. Чтобы еще больше расширить зону влияния основной пирамиды, майянцы соорудили мно­жество дополнительных, и все вместе они действовали как горный хребет, простиравшийся к северу на многие километры. Когда сооружение было завершено, майянский вождь возвестил, что до наступления завтрашнего дня прольет­ся дождь и засуха кончится. В конце церемонии он обратился ко всем присутству­ющим, как зримым, так и незримым, с просьбой возне­сти хвалу богу солнца, пропев его имя — Кин. Мы все — и майя, расположившиеся в спектральных направлениях круга, и члены нашей группы — несколько раз пропели звук священного имени солнца и на последней ноте под­няли вверх руки и обратили взоры к небу, завершая тем самым эту не имеющую себе равных церемонию. И вот, устремив глаза к небу и пропевая последнюю ноту священного имени майянского бога солнца, мы узрели недвусмысленное святое знамение, свидетель­ствовавшее о том, что церемония была совершена по всем правилам: в этот ясный и безоблачный день вокруг солнца появилась безупречная лучистая кольцевая радуга, настолько яркая, что каждый цвет сиял словно на­электризованный. В этот момент мы поняли: все, что мы уже сделали и что нам еще предстоит сделать во время этого путеше­ствия, несет на себе благословение Великого Духа. Мое сердце распахнулось так широко, что, казалось, я мог бы раствориться и исчезнуть в Земле вместе с майянским народом, возвращавшимся в свои внутренние миры. Это было прекрасно. Интересно, что думали о нас сотни туристов и их дети, когда увидели, как мы одновременно и обнимаем­ся, и плачем, и широко улыбаемся, и что-то говорим друг друга на четырех или пяти различных языках! Правда, в то время я, пожалуй, даже не сознавал, что рядом нахо­дятся другие люди. Большая часть нашей группы устремилась к океану, прямо в огромные бирюзовые волны, которые закрути­ли нас, как поплавки на рыбачьих удочках. Те, кто забыл взять с собой плавки или купальники, прыгали в воду не раздеваясь, и все мы плескались, барахтались, смеялись и играли. Это было изумительно! Жизнь была изуми­тельной! А в небе над нами волшебная радуга все так же об­рамляла кольцом яркое солнце и держалась долго-долго, не думая исчезать. Еще один хрустальный череп Наконец настало время возвращаться к автобусу, — по крайней мере, так мы думали. Господь, однако, думал иначе, и наши дела на этот день еще не были заверше­ны. Когда я уже покинул храмовую территорию Тулума и направлялся к парковочной стоянке, меня по пути оста­новил мексиканец, тот самый, что вручил мне в Цибиль-чальтуне белый хрустальный череп. Он держал в рукахеще один древнемайянский череп, и этот череп притянул меня к себе, как пламя мотылька. Он был зеленого, я бы даже сказал изумрудного, цвета и слегка просвечивал. Когда я телепатически связался с этим черепом, то обнаружил обитавшего в нем мужчину, который еще раз показал мне, как именно древние майянцы использова­ли такие кристаллы. Этот человек — и он сам подтвердил это — был из­бран на смерть, после чего его дух вошел в этот кристалл и поселился в нем до тех пор, пока сам кристалл не вы­полнит предназначенную для него задачу. В молочно-белом кристалле, который вручили мне в Цибильчаль-туне, обитала пара — мужчина и женщина — и старуха. А в этом если и была старая женщина, то я ее не видел. Возможно, она просто не захотела, чтобы я ее увидел. Как всегда, цели, ради которых был задуман этот кристалл, видимо, были связаны с сохранением знаний и воспоминаний древних майянцев до Конца Времен, то есть того времени, в которое мы живем. Я не знал, какой смысл в том, что энергии нашей маленькой группы оказались переплетены с энергиями такого количества хрустальных черепов. Вот ведь за­дача: вдруг в Цибильчальтуне появляется череп и, рас­крыв мне то, что и должен был раскрыть, исчезает среди джунглей. Затем появляется еще один и после взаимо­действия с нашей группой тоже исчезает и больше уже не появляется. И все происходит в точности так, как это предсказал мудрый Хуибац Мен, когда мы сидели с ним в Мериде, попивая чай. Тем же вечером, вскоре после того как мы вернулись в наш роскошный отель, разверзлись хляби небесные, и на землю хлынул даже не дождь, а настоящий потоп, в полном согласии с предсказанием майянского вождя, возвестившего, что «до наступления завтрашнего дня прольется дождь». Закрыв глаза, я обратил лицо к небе­сам и возблагодарил Бога за эту благодать и признание наших молитв и усилий. И опять, как в прошлый раз, по­чувствовал, что наша группа «та самая» и наилучшим об­разом подходит для того дела, которым мы занимались. До возвращения в Ушмаль и Мериду нам оставалось провести еще две специфические церемонии. Но сначала нужно было осуществить два процесса — если их мож­но так назвать, — с целью подготовки самих себя и, воз­можно, целого мира к грядущим переменам, процесса, в ходе которого нам предстояло избавиться от негативных мужских и женских энергий, накопленных за прошедшие тысячелетия. Эти два «процесса» во многом напоминали церемонии, хотя, вероятней всего, были более сродни методам современной психотерапии. Каждый член на­шей группы прибыл на Юкатан в состоянии внутренней эмоциональной неуравновешенности, связанной с соб­ственными сексуальными энергиями. Собственно, это в равной мере относится не только к членам нашей груп­пы, но и практически к каждому живому человеку. Если вкратце, то сексуальная чакра, чакра сердца и чакра шишковидной железы, расположенная в центре головы, когда они сбалансированы и гармонизированы, функционируют как единое целое. Отсутствие подоб­ного баланса ведет к эмоциональной неуравновешенно­сти, а оно в свою очередь — к отсутствию гармонизации. Вот эту-то дисгармонию и предстояло устранить нашей группе путем балансировки чакр, прежде чем присту­пать к последним двум церемониям, иначе проводимая нами работа так и осталась бы незавершенной. Многие из нас рассматривали эти два процесса, ко­торые мы собирались осуществить после окончания работы в Кохунличе, храме «третьего глаза», как самые глубочайшие из всех переживаний, выпавших на нашу долю во время этого путешествия. Энергия в Тулуме говорила сама за себя — она нарас­тала так, что мы сразу поняли: наше дальнейшее путе­шествие будет развиваться неким поистине чудесным образом, и мы над этим не властны. Только Мать Земля и древние майя знали, что должно произойти и к чему это приведет. Именно об этом неустанно говорили нам нынешние представители народа майя. В августе 2003 года они сло­вами, полными тайного смысла, возвестили, что 15 дека­бря того же года все мы войдем в новый мир. И что в это время вокруг нас, вероятней всего, будет царить хаос. Мне кажется, что наше путешествие в страну майя призвано было показать природу этих перемен, которые затронут всех нас. Ибо, воистину, наш мир — это сон, и природа этого сна становится все более и более очевид­ной. В сущности, Сновидящий вот-вот должен проснуть­ся и осознать, что он видит сон и что этот сон о жизни на планете Земля можно изменить. Вот ключ ко всему! После 8 ноября 2003 года, когда произошло полное лунное затмение и образовался «великий секстиль пла­нет» — событие, которое астрологи назвали Гармониче­ским Согласием, — все мы в конце концов осознаем, что в действительности этот Сон — «всего лишь свет и наме­рение». Я верю в это, хотя понимаю, что процесс осозна­ния потребует несколько больше времени. Но для тех, кто знает об этом, портал в четвертое измерение начнет раскрываться, причем все шире и шире. Что это означает? Это означает, что мы — вне времени. И должны реально и полностью взять ответственность за все свои нынешние мысли, чувства и эмоции. Ибо каж­дый из нас — Сновидящий. И видимое нами во сне станет реальностью в этом мире. Именно в это и верят майян­цы: что чем ближе 21 декабря 2012 года и 19 февраля 2013 года, тем сильнее могущество Сновидящего. Внутренние и внешний миры начнут сливаться в еди­ное целое. В это верят не только майя, но и многие абори­генные общества и пророки. Однако для сйчас проходим. Ибо за те два дня, что длилась наша поездка из Тулума в Паленке, мы прошли через последовательный ряд испы­таний и церемоний, цель которых, судя по всему, — воз­нести нас на следующий уровень бытия. Глава шестнадцатая Кохунлич и «третий глаз» Интеграция мужских и женских энергий Когда наша группа прибыла в Кохунлич, во мне сразу же ожили воспоминания о нашей прежней поездке с Кеном, а на ум стали приходить различные вопросы. Будет ли это посещение таким же? На месте ли лестница и треугольная дыра? я все еще не рассказал группе о со­бытиях прошлого. Мы начали с долгой прогулки к главной пирами­де — той, на поверхности которой высечено огромное человеческое лицо. В этот момент мы были не более чем туристами, изучавшими и впитывавшими энергии это­го священного места. Затем я рассказал всем о странной большой дыре и дереве у маленькой дыры. И наконец, мы отправились осматривать мраморную лестницу. Но в Кохунличе произошли перемены. Я надеялся найти пирамиду возле того места, где мы с Кеном много лет назад захоронили кристалл, и освежить свои воспо­минания, но этому, видимо, не суждено было случиться. Во всех направлениях территорию испещрили тропы и дорожки, тянувшиеся на много километров вокруг, и всюду стояли щиты со схемами различных построек. Мы какое-то время шли по этим дорожкам, сначала в одном направлении, затем, повернув, в другом, но так и не смогли найти ту особенную пирамиду или маленькую дыру перед ней, в которую я годы назад бросил кристалл. Наконец мы вышли к широкой древней каменной лестнице, построенной на довольно крутом холме. От мраморных ступеней, которые мы с Кеном обнаружили в прошлый раз, не осталось и следа, но это место явно взывало ко мне и моей памяти. И все мы чувствовали, что нас прямо-таки влечет на вершину этого каменного чуда. Взобравшись наверх, я увидел, что местом обитания древних майя служили не столько какие-то пирамиды или священные здания, сколько вся эта территория. По­всюду, в самых живописных местах и в самом очарова­тельном обрамлении, виднелись небольшие помещения и широкие дворы, где могли собираться люди. И все они казались идеальным местом для той цели, ради которой мы сюда приехали. Поэтому я отбросил мысли о пирамиде и треугольной дыре, и мы подыскали прекрасное местечко под деревья­ми, предлагавшими блаженную тень от жаркого солнца. Мы постелили на земле «солнечную ткань», обозначив таким образом центр, и, по мере того как члены группы обставляли его все большим количеством кристаллов и священных предметов, наш импровизированный алтарь начал принимать достойную форму. Группа собралась вокруг алтаря, и четверо — двое мужчин и две женщины — были избраны в качестве охранителей четырех сторон света. Как и в Тулуме, передо мной из Земли с подняты­ми к небу руками появился главный майянский жрец и расставил четверых своих людей позади наших охра­нителей четырех направлений. Затем из Земли начали во множестве появляться майянцы, образовав круг не­много шире нашего. Сначала спиралеобразными движе­ниями из Матери Земли появлялись только их головы, а затем, медленно и все так же по спирали, возникали их тела. Наконец майянцы выбрались на поверхность на­шего мира и возле каждого человека нашей группы по­ставили своего, чтобы он на протяжении всей церемо­нии дополнял нашего. Одеты они были в светлые балахоны, украшенные геометрическими узорами, лица их были раскрашены, а в волосах торчали перья. От них исходила прямо-таки электрическая энергия. Я чувствовал, что эта церемония была предсказана давным-давно и имела для них огром­ное значение. Видимо, именно поэтому они были так се­рьезны, По многим факторам эта церемония сильно отлича­лась от той, что мы проводили в Тулуме. Там на большом пространстве майянцы возвели множество энергетиче­ских пирамид для создания на своих землях баланса и привлечения дождя. На этот раз они соорудили только одну огромную пирамиду, цель которой, насколько я те­лепатически понял из общения с вождем, — психически пробудить майянский народ. Я до сих пор не понимаю многое из того, что проис­ходило с древними майянцами во время этой церемонии, но знаю, что сердце мое все более и более осветлялось. Лев-Огонь говорит, что когда здесь, в Кохунличе, после окончания церемонии майя удалились, то они забрали с собой всю негативную энергию, которая за это время накопилась в нашей группе, и похоронили ее глубоко­-глубоко в недрах Матери Земли. Как бы то ни было, но мы почувствовали себя очень счастливыми. Помню, что когда сразу после церемонии я пришел в себя и оглядел­ся, то увидел, что все улыбаются и наполнены светом. Случившееся потом было всего лишь отражением того, что происходило прежде, поэтому Лев-Огонь, ви­димо, был прав, говоря об очищающем воздействии це­ремоний. Люди начали обниматься и играть. Всех нас переполняло огромное чувство благодати. Глядя на это, я понял, сколь прекрасно и чудесно то, что мы проводим церемонии в настоящих жилых кварталах древних майя, в их домах. Но я понимал и то, что, хотя майя и помогли нашей группе очиститься от негативной энергии, они не проник­ли в глубочайшие пласты нашей психики и эмоциональ­ного тела — в самый корень нашей сексуальной неуравно­вешенности. Решить эту проблему должны были мы сами. А это требовало прощения на глубинном уровне. Поэтому на следующий день с новообретенной ясно­стью в сердцах нам предстояло окунуться в трудную ра­боту над самими собой. На сегодня же наши труды были завершены, и мы радостно направились к автобусу. По пути я все еще осматривался вокруг в поисках пи­рамиды с мраморными ступенями и треугольной дырой, но при этом, не знаю почему, внутренне знал, что найти ее мне не удастся. Видимо, она должна была оставаться сокрытой. Храмы прощения Следующий день нашего путешествия по Юкатану был для меня неповторимым во всех отношениях. До это­го я никогда не видел храмов, к которым теперь лежал наш путь. Эти храмы олицетворяли темную сторону мужских и женских энергий. Там нам предстояло выполнить две невероятно трудных церемонии или два процесса, чтобы навсегда избавить свое бытие от женско-мужской поляр­ности и сделать себя свободными людьми, наделенными изначально данной нам божественной силой. Цель посещения этих мест была всецело связана с Настоящим — с Концом Времен, как это называют майя, — и с коррекцией нашего полярного сознания; эту коррек­цию действительно требовалось произвести, чтобы мы могли выйти на более высокие уровни сознания. Да, это нужно было сделать, иначе мы так и не продвинемся вперед. Конечно, это сбалансированное состояние не будет длиться вечно, ибо всякий раз, когда мы делаем вдох и выдох или совершаем какое-либо действие, мы создаем еще большую карму, но все же оно будет достаточно дол­гим, чтобы мы успели завершить свою работу. До путешествия в страну майя у нас и мысли не воз­никало о том, что этот вид церемониальной уравновеши­вающей психотерапии станет частью нашего опыта, но он теперь раскрывался прямо на наших глазах и в наших сердцах. Эта фаза нашего сакрального путешествия в страну майя, видимо, представляла собой схему или си­стему подготовки, через которую все мы проходим здесь, на Земле. Выше я уже говорил об этом и повторяю вновь: за те два дня, что длилась наша поездки из Тулума в Па­ленке, все мы прошли через последовательный ряд ис­пытаний и церемоний, которые, как нам кажется, были специально придуманы майя для того, чтобы поднять нас на следующий уровень бытия, а точнее — ускорить процесс сглаживания полового разделения и сделать нас единополыми существами, хотим мы того или нет. Бекан. Начало подготовки Когда на следующее утро мы вышли из отеля, никто из нашей группы, за исключением, пожалуй, Льва-Огня, не знал, сколь эпохальным для жизни многих из нас бу­дет этот день. Именно Лев-Огонь выбрал эти три храма, и, видимо, только он один из всей группы имел пред­ставление о том, что должно было произойти. Мощные энергетические явления, проявившиеся в нашей группе и связанные с темной стороной женско-мужских энергий, вплотную затрагивали Льва-Огня. Как шаман, он совмещал в себе проявление обеих энергий, то есть был своего рода качиной — носителем двух кон­трастных начал, темного и светлого. Одно из его предназначений на жизненном пути — сгармонизировать и сбалансировать эти две стороны, и его присутствие по­могло объединить энергию нашей группы и вывести ее на уровень, где можно было избавиться от негативных аспектов. С самого начала наше пребывание в Бекане было от­мечено духом игры и веселья и являлось идеальной под­готовкой к церемониям, которые мы провели чуть позже. Бекан, некогда региональная столица древнемайянской империи, был основан примерно в 600 году до нашей эры, но годы его наибольшего расцвета пришлись на пе­риод с 600 по 1000 год нашей эры. Это один из наиболее значительных архитектурных комплексов в Кампече. Этот древний город окружен рвом — довольно уни­кальным сооружением на территории обитания майя. Само слово бекан на майянском языке означает «рас­селина, образованная водой». Одни считают, что эта «расселина» служила своего рода защитной преградой в периоды войны. Другие же придерживаются мнения, что она служила линией раздела социальных классов общества: мол, знать возводила свои монументальные постройки на территории, окруженной рвом, а низшие классы ютились за ним. Две главные площади этого древнего города соединя­ет каменный туннель, в котором можно увидеть замеча­тельные расписные маски. Стоя перед одним из алтарей, мы «чувствовали», что некогда их использовали для человеческих жертвоприношений. Правда это или нет, не знаю, но то, что майянская культура в какой-то момент дошла до столь чудовищной практики, не подлежит со­мнению. Для нас Бекан был храмовым комплексом интегра­ции женско-мужских энергий, местом их балансировки. Вот как об этом сказал сам Лев-Огонь: — Пока одни разговаривали с Друнвало у этого алта­ря интеграции женско-мужских энергий, другие отправились танцевать и играть на пирамидах. Чуть раньше, когда мы были в Кобе, я говорил о том, что каждая пи­рамида подобна музыкальному инструменту и все они были задуманы, чтобы на них можно было «играть» са­мыми разными способами, в зависимости от того, какой «танец» вы исполняете. Когда я ушел от алтаря и прохо­дил через дворики, то, к своему удивлению, увидел, что большая часть группы танцует на ступенях, вокруг и на вершине пирамид. Какое веселье! Вот чего нам не хватало: радости, дет­скости, ребячливости! В этом и заключалась подготовка. Группа преодолела страх. С вершины акрополя в Бекане мы ясно различали на расстоянии храмы Шпухиль и Чиканна, места, где мы проведем церемонии в честь муж­ских и женских энергий в самих себе. Шпухиль. Церемония интеграции мужской энергии Из Бекана мы совершили недолгую поездку в Шпу­хиль. Там мы быстро прошли по каменистой дорожке, ведущей через лес, пока не оказались на поросшей тра­вой лужайке у храма с тремя башнями, где и совершили церемонию. Шпухиль означает «место рогоза». Его поразитель­ные башни посвящены Ицамне — Богу-Творцу и перво­му шаману, которого изображают в виде небесного змея. В главном здании Шпухиля двенадцать комнат и плат­форм, на которых покоятся три величественные башни, возносящие свои вершины в небо. В центре — альков, украшенный головой змеи. Этот комплекс интегрирует низшую, среднюю и высшую мужские энергии, фокуси­рующиеся на сексе и любви. Церемония интеграции мужской энергии, которую мы намеревались совершить, как и последующая церемония интеграции женской энергии, была для меня чем-то новым, с чем раньше я никогда не сталкивался. Я даже не знал, как она будет происходить или что должно слу­читься. Меня вело собственное чутье, лишь оно подсказывало, что нужно сделать, и я давал необходимые рас­поряжения, не имея ни малейшего, даже предваритель­ного, представления о сути происходящего. Сначала я подыскал на лужайке перед храмом Шпухиля подходящее место и попросил всех мужчин группы собраться там; они сидели на траве, а женщины стояли позади них, образуя круг. Затем они взялись за руки и привели в действие энергию группы. Я внутренне чувствовал, что вокруг мужчин нужно соорудить сакральные геометрические формы, особенно октаэдр золотистого света; одна его вершина связана с Отцом Небом, вторая энергетически связана с Матерью Землей, а середина покоится в Земле. Таким образом, подсказывало мне чутье, формы оживут и наполнятся праной, жизненной энергией. Я попросил мужчин разрядить весь негативный аспект своей мужской энергии в эти два полюса окта­эдра и визуализировать, как эта энергия покидает их ментальное, эмоциональное и физическое тела, выте­кая из этих вершин подобно воде. Ментальные энергии через одну вершину устремлялись вверх, к Отцу Небу, и разряжались там, а физические и эмоциональные энергии через другую вершину уходили глубоко вниз, в Мать Землю. Хочу, однако, чтобы вы знали, что эта негативная энергия не создает для наших Божественных Матери и Отца никаких проблем. Они ее просто приводят в рав­новесие и вновь применяют в Жизни. Отдав необходимые распоряжения, я умолк, и про­цесс начался. В тот день в Шпухиле было очень жарко, а мы нахо­дились на солнце. Еще до начала церемонии все говорило о том, что будет очень жарко, а затем эта жара стала настолько осязаемой, что едва не доконала нас. Но во время церемонии, как мне кажется, никто в группе этой жары просто не замечал и не обращал внимания ни на что другое, кроме движения и преобразования духов­ных энергий. Когда мужчины освобождались от негативных аспек­тов мужской энергии, накопленных за всю историю на­шего пола и осевших здесь и сейчас в наших физических телах и энергетических полях, мы все чувствовали, что происходит. Поначалу процесс шел медленно, но по мере того, как мужчины все больше включались в поток происходяще­го с ними, разрядка происходила и быстрее, и легче. Что касается меня, то я видел, как движутся эти энергии — процесс, который и завораживал, и бросал в дрожь. Эти энергии, по спирали выходящие из мужчин, были в основном красного, черного и даже желтовато-зеленого цвета, однако разграничить их было почти не­возможно, поскольку все происходило сразу и одновре­менно. На лицах мужчин я видел боль — боль избавления от чего-то, что они хранили в себе тысячелетиями, жизнь за жизнью, — энергию, древнюю и не осознаваемую, кото­рая, совершенно не подвластная их контролю, исподволь влияла на их взаимоотношения с женами, дочерьми и подругами. Все насилия, грубости и убийства, которым коллективный мужчина подвергал невинных женщин и детей, все боль и страдания, которые он им причинял, — все это высвобождалось и изливалось прямо в сердца Бо­жественных Матери и Отца, которые с присущим Им бо­жественным состраданием исцеляли души этих мужчин. В какой-то момент произошел решительный пово­рот. Присутствуй вы при этом событии, вы могли бы услышать своего рода коллективный вздох группы как целого. И вскоре после этого все кончилось. Должен сказать, что со столь сильной группой муж­чин мне еще никогда не приходилось иметь дела. Мало того что мужчин в группе по сравнению с женщинами было намного больше, чем обычно, но и сами мужчины были энергетически невероятно сильными людьми, ибо многие из них являлись шаманами и целителями высо­кого уровня. И благодаря своему духовному уровню эти несрав­ненные мужчины были предельно открыты. Они не толь­ко интуитивно понимали то, что я просил их сделать, но и обладали необходимыми качествами для выполнения этой работы. Когда я сказал: «Всё, конец», большинство мужчин, сидевших в центре образованного женщинами круга, заплакали. Я попросил женщин, чтобы они обняли их, и эти объятия были долгими. Мужчины со слезами на глазах подходили к женщинам, сначала к одной, потом к другой и так далее, и, обнимая их, молча благодарили Женщи­ну за ту любовь, которую она по-прежнему хранит, не­смотря на это разделение между полами, существующее многие тысячи лет, и так же молча просили у нее проще­ния, одновременно чувствуя себя слабыми и уязвимыми, позволяя себя утешать и избавляясь от той жесткости, непреклонности и одиночества, бремя которых они нес­ли на протяжении столетий. Мы говорили о своих чувствах, вызванных этим процессом разрядки не только у нас, но и у всей Земли, о том, что мы неким образом проторили дорогу в не­ведомое, по которой будут следовать другие, и что этот процесс в грядущие дни, месяцы и годы будет крепнуть и развиваться, пока все человечество полностью не за­вершит эту интеграцию. Когда мы шли к автобусу, все были необычайно тихи и молчаливы. Никто не предвидел, насколько мощной и изнурительной окажется эта церемония. И, казалось, каждый понимал, что долгий путь к этому испытанию был одним из наших главных предназначений в жизни. Каждый был на своем месте. Каждый был уникален, не­повторим, важен и необходим для целого. В этой атмосфере молчаливого единства мы доехали до храмов Чиканны, даже близко не подозревая о том взрыве, который нам предстояло пережить. Чиканна. Церемония интеграции женской энергии Едва укладываясь в график — нам нужно было до­браться до Паленке этим же вечером — и все еще не из­бавившись от последствий эмоционального выплеска, вызванного церемонией в Шпухиле, мы шагали по каме­нистым, устланным листьями дорожкам Чиканны в по­исках места для следующей церемонии. Стало еще жар­че, и мы искали тень. Лев-Огонь сказал, что Чиканна сильно отличается от прочих майянских храмовых комплексов, ибо для архи­тектуры здешних храмов характерен тщательно выдер­жанный барочный стиль. Как мы сами убедились, здания здесь маленькие, приземистые, а дверные проемы вы­полнены в виде рта Ицамны, который здесь изображен в виде земного чудовища, чья раскрытая пасть символизи­рует вход в Шибальбу — майянскую преисподнюю. Говорят, что посвященные здесь часто испытывают чувство перемещения в пространстве, как будто они ше­ствуют среди звезд. Это место мощной темной женской магии. Чиканна уравновешивает и интегрирует в жен­щине женские и мужские энергии. Именно здесь нам и предстояло совершить церемонию интеграции женской энергии. Мы подошли к небольшой пирамиде, перед которой была открытая площадка с низкой полуовальной каменной стеной у самого края леса, находившейся в тени деревьев. Я попросил женщин собраться у стены и усесться под ее сенью полукругом. Затем попросил мужчин вы­строиться перед женщинами в шеренгу, от одного края стены до другого. Таким образом, наше расположение напоминало по форме длинную, неглубокую, накрытую крышкой чашу с женщинами внутри, а крышкой для нее служили мужчины. Мужчины взялись за руки, и мы «опечатали» энергию этого пространства. Вокруг женщин, как раньше вокруг мужчин, я возвел такой же сакрально-геометрический октаэдр, но нежно-розового цвета, так, чтобы они мог­ли разряжать свои энергии вверх, в небеса, или в Отца Небо, и вниз, в сердце Матери Земли. А затем обратился ко всем с речью, хотя в общем-то толком не знал, что сказать. Поначалу мои наставления женщинам во многом напоминали те, что я давал муж­чинам. Но затем мне пришла в голову мысль попросить их воспользоваться этой возможностью и избавиться от всех тех не выразимых словами ужасов, которые совер­шались по отношению к Женщине на протяжении мно­гих веков цивилизации, освободиться и простить. Когда я произносил эти слова, со стороны женщин донесся судорожный вздох. Что-то изменилось в энерге­тическом поле, как будто в образованной нами челове­ческой чаше появилась трещина. После этого я умолк, и процесс начался. Он совершенно отличался от того, который осущест­вляли мужчины. Женщины пытались связаться или вой­ти в контакт с той болью и ужасом, на которые до этого у них никогда не было возможности даже взглянуть, не то что почувствовать. Одна за другой они погружались в ту реальность, каковой на протяжении веков представала для женской части человечества жизнь, когда с ними об­ращались как с вещью — и даже хуже. Гораздо хуже. Для продолжения этого процесса им требовалась по­мощь. Поэтому я вмешался и попросил мужчин подойти к женщинам, погладить их по лицу и подарить им неж­ность, любовь и понимание, в которых они так нужда­лись в это время. Я присоединился к мужчинам, и мы переходили от одной женщины к другой, утешая их, по­могая пройти через неимоверные муки эмоциональной боли и горя, которые они испытывали и от которых пы­тались освободиться. Этот процесс занял долгое время. Женщины рыдали, кричали, всхлипывали под воздействием этого глубоко­го, опустошающего всю душу горя, которое до этого они не имели возможности узреть. А мужчины обнимали их, утешали и дарили свою любовь. Несколько женщин скрючились в позе эмбриона, и их обнимали и утешали с великой нежностью, как малых детей. Одна из женщин впоследствии рассказала мне, что первые десять минут этой процедуры ею владело жела­ние все бросить и уйти. По ее словам, это переживание было совершенно новым для нее. Она прежде не пони­мала, почему в книгах говорится о чувстве тошноты, ко­торое появляется у людей при виде осквернения челове­ческого тела, но теперь ее озарило, что это непонимание было обусловлено тем, что прежде она никогда не могла «дойти до этого». В этот день благодаря замечательной поддержке со стороны окружающих — женщин, которые имели муже­ство впервые связаться со своими подлинными чувства­ми, и мужчин нашей группы, которые познали свою соб­ственную силу, — она наконец решилась узреть и испы­тать те чувства, которые из жизни в жизнь подавлялись. Когда ей наконец удалось войти с ними в полный эмо­циональный контакт, она была ошеломлена, истерзана и опрокинута, но затем, когда мужчины утешили ее, она освободилась от горя и почувствовала себя цельной — впервые за все эти тысячи лет. Завершение Молча, с покрасневшими от слез глазами, эмоцио­нально опустошенные, мы тихо вернулись к нашему ста­рому знакомому — автобусу, сели и направились на юго-запад, в Паленке, где нам предстояло провести заключи­тельную церемонию на той спиральной линии храмов, о которой мне поведал Тот. Я чувствовал, что интеграция, которую мы осуще­ствили в этот день, все еще не закончена, что это не име­ющее себе равных соприкосновение с мужской и жен­ской энергией и этот процесс освобождения от гнева, страха и ненависти по-прежнему продолжается. Но в тот день в Кампече — и я действительно так считаю — мы проторили путь, по которому пойдут другие, путь, кото­рый в конечном счете приведет всех мужчин и женщин, живущих на Матери Земле, к новому образу жизни. Глава семнадцатая Паленке и световое шоу в Ушмале После проведения двух церемоний по интеграции Божественной Мужественности и Божественной Женственности мы погрузились в автобус и двинулись в долгий путь к Паленке, где рассчитывали провести три ночи. А на следующий день после прибытия планирова­ли совершить заключительную церемонию у пирамид в Паленке, после чего использовать оставшееся время на посещение других комплексов. Пока мы ехали, некоторые члены нашей группы выразили сомнение по поводу местоположения наше­го отеля, ибо он располагался на окраине города и, для того чтобы добраться до него, нам нужно было миновать военно-пропускной пункт. Мы давно убедились на опы­те, что задержка может растянуться на многие часы. Но Божественный Дух, несомненно, пребывал с нами, ибо нас не остановили и мы вовремя прибыли в отель. Это был настоящий курорт: низкие здания были окружены обширными лужайки, а дорожки через них обрамлены пальмами и цветущими кустами. Как и мно­го раз до этого, во время нашего визита в Мексику, нас встретили у отеля праздничными фруктовыми напитка­ми и цветами. На следующее утро, после восхитительного завтрака в большом обеденном зале отеля, мы направились к хра­мам Паленке. Храмовый комплекс Паленке Запись, которую сделал Лев-Огонь в нашем путево­дителе по поводу этого комплекса, гласит, что, хотя Па­ленке является зримым воплощением шишковидной ча­кры, он, кроме того, находится на пересечении активных артерий и лей-линий Пернатого Змея. Очень изящный город, Паленке расположен в шта­те Чьяпас, на огромной территории юго-западной части Юкатана, на самом краю Петеновых джунглей. Пален­ке — это многое одновременно: Плеядеанский Зал Хро­ник, Школа Мистерий Сакральной Геометрии, большой астрономический центр и Вихревая Воронка Посвя­щения для материкового Запада. Паленке интегрирует энергию кундалини во все чакровые центры и духовные тела Посвящаемого. Поэтому данный храмовый ком­плекс используется Светоносной Змеей — наподобие увеличительного стекла, фокусирующего свет солнца, — для передачи энергии Кундалини из Чили народу майя. Поэтому этот комплекс был очень важен для тех задач, решением которых мы занимались. На мой взгляд, из всех храмовых комплексов Пален­ке наиболее уникален и таинственен. Благодаря столь исключительному равновесию он фокусирует энергии шишковидной железы, как ни одно другое священное место на Земле. Поэтому я был польщен тем, что вновь попал в этот прекрасный древний мир, хранилище глу­бокого психического знания. Группа, едва войдя на территорию, сразу же отправи­лась осматривать этот огромный комплекс с его много­численными пирамидами и каменными платформами, а я в это время пытался отыскать место, где мы с Кеном зарыли кристалл. Найдя, где зарыт кристалл, я смог бы выбрать подходящую площадку для церемонии. Найти место погребения кристалла оказалось непрос­тым делом. Многое из того, что открывалось моему взору теперь, во время моего предыдущего посещения Паленке было покрыто кустами терновника. Я помню, что восемна­дцать лет тому назад мы с Кеном зарыли кристалл между пи­рамидой и небольшим холмом. Но теперь этот «небольшой холм», насколько я понял, был разрыт и превратился в ма­ленькую пирамиду. И как только до меня дошло, что именно здесь и зарыт кристалл, я сразу направился к пирамиде. Дойдя до нее, я увидел, что на ее вершине сидит один из членов нашей группы, и поднялся наверх, чтобы по­беседовать с ним. Но к тому времени, когда я добрался до вершины, тот уже углубился в медитацию, поэтому я решил его не тревожить и тоже начал медитировать. Погрузившись в медитацию, я увидел, что излучае­мая этой пирамидой энергия невероятно мощна и рас­пространяется по спирали вокруг на многие киломе­тры. Только теперь я понял то, чего не понимал прежде: почему мы зарыли кристалл именно в этом месте. Ясно, что он был запрограммирован на то, чтобы исполь­зовать этот храм в качестве антенны и транслировать свое послание миру — особенному майянскому миру. Открыв глаза, я обнаружил, что мой товарищ тоже сидит с открытыми глазами. — Чувствуешь, какая спиралевидная энергия исхо­дит из этой пирамиды? — спросил он. — Она настолько мощная, что, глядя на саму пирамиду, даже не верится, что такое может быть. Странная посетительница Для церемонии я выбрал место, гармонирующее как с этой маленькой пирамидой и создаваемым ею огром­ным энергетическим вихрем, так и с пирамидой поболь­ше, расположенной по соседству. Положив на землю кусок ткани, поместив на нее кри­сталл и сориентировав его по сторонам света, я создал таким образом импровизированный алтарь, вокруг ко­торого начала собираться наша группа. Я оставил не­скольких человек присматривать за алтарем, а сам от­правился собирать остальных паломников, которые, разбившись на маленькие группы, бродили по этой обширной территории. Вернувшись, я сел под деревом и стал ждать, когда все соберутся. Сидел я не где-нибудь, а рядом с тем самым Храмом Надписей, внутри которого на большом надгробном камне изображен, как считают многие, майянский астро­навт. Я все еще сидел у подножия этого храма, в тени старого раскидистого дерева, и вспоминал, что ваятелем этого архитектурного сооружения, как и подобного ему в Чичен-Ице, был Хан Ха, когда ко мне подошла пожи­лая женщина. Она сказала, что проделала долгий путь из Южной Америки, чтобы присутствовать на церемонии. Она не знала, кто я такой, но подумала, что, может быть, я знаю, где будет проводиться церемония, и подошла спросить. Удивленный, я указал в направлении алтаря. И ког­да она повернулась, собираясь уходить, я остановил ее и спросил, с какой целью она приехала сюда. «Я шаманка, — ответила женщина, — и знаю, что эта церемония имеет огромное значение. Во всей Централь­ной и Южной Америке знают об этом. И многие молятся о том, чтобы она совершилась». Я назвал себя, она подошла и крепко, сердечно обня­ла меня. А затем спросила позволения участвовать в це­ремонии и, разумеется, получила его. Я понятия не имел, что кто-то еще, кроме Бога, на­шей группы и нескольких майянских старейшин, знает о том, чем мы занимаемся. Хотя, в сущности, должен бы знать, ибо слухи на всем огромном пространстве от од­них джунглей до других распространяются со скоростью летящего кондора. Церемония Света