Главная      Учебники - Разные     Лекции (разные) - часть 17

 

Поиск            

 

Игры, в которые играют люди 2

 

             

Игры, в которые играют люди 2

Проблемы-с88

ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЮТ ЛЮДИ.. 2

Введение. 3

Часть первая АНАЛИЗ ИГР. 8

ТРАНСАКЦИОННЫЙ АНАЛИЗ. 12

Часть вторая ТЕЗАУРУС1 ИГР. 39

СУПРУЖЕСКИЕ ИГРЫ... 55

ИГРЫ В КОМПАНИЯХ.. 70

СЕКСУАЛЬНЫЕ ИГРЫ... 80

ИГРЫ ПРЕСТУПНОГО МИРА.. 87

ИГРЫ НА ПРИЕМЕ У ПСИХОТЕРАПЕВТА.. 94

ХОРОШИЕ ИГРЫ... 112

Часть третья ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИГР. 116

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИГРАЮТ В ИГРЫ... 124

Часть первая ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ.. 124

ПРИНЦИПЫ ТРАНСАКЦИОННОГО АНАЛИЗА.. 128

Часть вторая РОДИТЕЛЬСКОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ.. 137

ВЛИЯНИЕ ПРЕДКОВ.. 152

РАЗВИТИЕ В ДЕТСКИЕ ГОДЫ... 161

ПЛАСТИЧНЫЕ ГОДЫ... 170

СЦЕНАРНЫЙ АППАРАТ.. 179

ТРУДНОСТИ, ВОЗНИКАЮЩИЕ ЕЩЕ В ДЕТСТВЕ.. 195

ЮНОСТЬ.. 209

ЗРЕЛОСТЬ И СТАРОСТЬ.. 218

Часть третья СЦЕНАРИЙ В ДЕЙСТВИИ.. 229

ТИПЫ СЦЕНАРИЕВ.. 229

«Часовое» и «целевое» время. 235

ПЕРЕДАЧА СЦЕНАРИЯ.. 273

Часть четвертая НАУЧНЫЙ ПОДХОД К СЦЕНАРНОЙ ТЕОРИИ.. 284

ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ.. 292

СЦЕНАРНЫЙ ВОПРОСНИК.. 299

Послесловие. 311

Содержание. 323

Eric BERNE

Games People Play

THE PSYCHOLOGY OF HUMAN RELATIONSHIPS

What Do You Say After You Say Hello!!

THE PSYCHOLOGY OF HUMAN DESTINY

Penguin Books Corgi Books

КЛАССИКИ ЗАРУБЕЖНОЙ ПСИХОЛОГИИ

Эрик БЕРН

Игры, в которые играют люди

ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Люди, которые играют в игры

ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУДЬБЫ

Перевод с английского

Общая редакция доктора философских наук М. С. Мацковского

«УНИВЕРСИТЕТСКАЯ КНИГА» ACT

Санкт-Петербург — Москва 1998

В книге освещаются психологические проблемы человеческих взаимоотношений в соответствии с оригинальной концепцией автора, лежащей в русле психоаналитического направления. Не­смотря на спорность концепции Э. Берна, многие идеи и наблю­дения, основанные на его богатом опыте психотерапевта, могут быть полезными для широкого круга читателей, особенно при разрешении конфликтов, возникающих в процессе общения.

Послесловие докторов философских наук Л. Г. Ионина и М. С. Московского Переводчики А. В. Ярхо (первая книга) и Л. Г. Ионин (вторая книга)

ISBN 5-7841-0226-5

© «Университетская книга», 1996

От автора

Настоящее издание первоначально было задумано как продолжение моей книги «Трансакционный анализ в психотерапии». Однако я предполагаю, что новое изда­ние можно понять независимо от знакомства с предыду­щей публикацией.

На моих лекциях слушатели часто обращались с просьбой дать им более подробные описания игр, кото­рые позволили бы осмыслить общие принципы трансакционного анализа. Это убедило меня в необходимости написать настоящую книгу. Я признателен всем студен­там и слушателям, обратившим мое внимание на новые игры. Они высказали мне много интересных мыслей, например, об умении человека слушать собеседника и о том, какую ценность представляет это качество для всех людей.

Необходимо сделать несколько замечаний о стиле изложения материала. Из соображений компактности игры описываются в основном от лица мужчины, если, конечно, они не являются чисто женскими. Поэтому главный игрок в книге обычно обозначается словом «он». В этом, безусловно, нет какого-либо намерения умалить достоинства женщин, так как ту же самую ситуацию можно с тем же успехом описать, используя местоиме­ние «она». Если роль женщины в том или ином примере существенно отличается от роли мужчины, то описание игры дается раздельно. Точно так же, ничего не желая подчеркнуть, мы называем психотерапевта «он».

Терминология и точка зрения автора в основном ориентированы на восприятие читателя, знакомого с психологией и психиатрией. Однако, я надеюсь, книга будет интересна и полезна представителям различных профессий.

ИГРЫ, В КОТОРЫЕ ИГРАЮТ ЛЮДИ

ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Введение

ПРОЦЕСС ОБЩЕНИЯ

Процесс общения между людьми мы предлагаем очень крат­ко рассмотреть в следующем направлении.

Известно, что младенцы, лишенные в течение длительного времени физического контакта с людьми, деградируют и, в конце концов, погибают. Следовательно, отсутствие эмоцио­нальных связей может иметь для человека фатальный исход. Эти наблюдения подтверждают мысль о существовании сенсор­ного голода и о необходимости в жизни ребенка стимулов, которые обеспечивают ему физический контакт. К этому выво­ду весьма нетрудно прийти и на основе повседневного опыта.

Подобный феномен можно наблюдать и у взрослых людей в условиях сенсорной депривации. Имеются экспериментальные данные, показывающие, что сенсорная депривация может вы­звать у человека временный психоз или стать причиной вре­менных психических нарушений. Замечено, что социальная и сенсорная депривации столь же пагубно влияют на людей, приговоренных к длительному одиночному заключению, кото­рое вызывает ужас даже у человека с пониженной чувствитель­ностью к физическим наказаниям.

Вполне вероятно, что в биологическом плане эмоциональ­ная и сенсорная депривации чаще всего приводят к органиче­ским изменениям или создают условия для их возникновения. Недостаточная стимуляция активирующей ретикулярной ткани мозга может привести, даже косвенно, к дегенеративным изме­нениям в нервных клетках. Разумеется, это явление может быть и результатом недостаточного питания. Однако недоста­точное питание в свою очередь может быть вызвано апатией, например как это бывает у младенцев в результате крайнего истощения или после длительной болезни.

Можно предположить, что существует биологическая це­почка, ведущая от эмоциональной и сенсорной депривации через апатию к дегенеративным изменениям и смерти. В этом смысле ощущение сенсорного голода следует считать важней­шим состоянием для жизни человеческого организма, по сути так же, как и ощущение пищевого голода.

У сенсорного голода очень много общего с пищевым голо­дом, причем не только в биологическом, а и в психологическом и социальном плане. Такие термины, как «недоедание», «насы­щение», «гурман», «человек с причудами в еде», «аскет», мож­но легко перенести из области питания в область ощущений. Переедание — это в каком-то смысле то же самое, что и чрезмерная стимуляция. В обеих областях при обычных усло­виях и большом разнообразии выбора предпочтение в основном зависит от индивидуальных склонностей и вкусов. Вполне возможно, что индивидуальные особенности человека предо­пределены конституциональными особенностями организма. Но это не имеет отношения к обсуждаемым проблемам. Вер­немся к их освещению.

Для психолога и психотерапевта, изучающих проблемы сен­сорного голода, представляет интерес то, что происходит, когда в процессе нормального роста ребенок постепенно отдаляется от матери. После того как период близости с матерью завершен, индивид всю остальную жизнь стоит перед выбором, который в дальнейшем будет определять его судьбу. С одной стороны, он постоянно будет сталкиваться с социальными, физиологически­ми и биологическими факторами, препятствующими продолжи­тельной физической близости того типа, какую он испытывал, будучи младенцем. С другой стороны, человек постоянно стре­мится к такой близости. Чаще всего ему приходится идти на компромисс. Он учится довольствоваться едва уловимыми, иногда только символическими формами физической близости, поэтому даже простой намек на узнавание в какой-то мере может удовлетворить его, хотя исходное стремление к физиче­скому контакту сохранит первоначальную остроту.

Компромисс этот можно называть по-разному, но, как бы мы его ни называли, результатом является частичное преобра­зование младенческого сенсорного голода в нечто, что можно назвать потребностью в признании1 . По мере того как усложня­ется путь к достижению этого компромисса, люди все больше отличаются друг от друга в своем стремлении получить призна­ние. Эти отличия делают столь разнообразным социальное взаимодействие и в какой-то степени определяют судьбу каж­дого человека. Киноактеру, например, бывают необходимы пос­тоянные восторги и похвалы (назовем их «поглаживаниями») от даже неизвестных ему поклонников. В то же время научный

1 По-английски этот термин звучит recognition - hunger (голод по призна­нию) и вместе с тремя другими терминами — сенсорный голод, пищевой голод и структурный голод — образует систему параллельных терминов.— Здесь и далее прим. ред.

работник может пребывать в прекрасном моральном и физи­ческом состоянии, получая лишь одно «поглаживание» в год от уважаемого им коллеги.

«Поглаживание» — это лишь наиболее общий термин, который мы используем для обозначения интимного физиче­ского контакта. На практике он может принимать самые раз­ные формы. Иногда ребенка действительно поглаживают, обни­мают или похлопывают, а порой шутливо щиплют или слегка щелкают по лбу. Все эти способы общения имеют свои аналоги в разговорной речи. Поэтому по интонации и употребляемым словам можно предсказать, как человек будет общаться с ребенком. Расширив значение этого термина, мы будем назы­вать «поглаживанием» любой акт, предполагающий признание присутствия другого человека. Таким образом, «поглаживание» будет у нас одной из основных единиц социального действия. Обмен «поглаживаниями» составляет трансакцию, которую в свою очередь мы определяем как единицу общения.

Основной принцип теории игр состоит в следующем: любое общение (по сравнению с его отсутствием) полезно и выгодно для людей. Этот факт был подтвержден экспериментами на крысах: было показано, что физический контакт благоприятно влиял не только на физическое и эмоциональное развитие, но также на биохимию мозга и даже на сопротивляемость при лейкемии. Существенным обстоятельством явилось то, что лас­ковое обращение и болезненный электрошок оказались одина­ково эффективным средством поддержания здоровья крыс.

СТРУКТУРИРОВАНИЕ ВРЕМЕНИ

Наши исследования позволяют сделать вывод о том, что физический контакт при уходе за детьми и его символический эквивалент для взрослых людей — «признание» — имеют большое значение в жизни человека. В связи с этим мы задаем вопрос: «Как ведут себя люди после обмена приветствиями, независимо от того, было ли это молодежное „Привет!" или многочасовой ритуал встречи, принятый на Востоке?» В ре­зультате мы пришли к выводу, что наряду с сенсорным голодом и потребностью в признании существует также и потребность в структурировании времени, которую мы назвали структур­ный голод.

Хорошо известна проблема, часто встречающаяся у под­ростков после первой встречи: «Ну и о чем мы потом с ней

10

(с ним) будем говорить?» Этот вопрос возникает нередко и у взрослых людей. Для этого достаточно вспомнить трудно пере­носимую ситуацию, когда вдруг возникает пауза в общении и появляется период времени, не заполненный разговором, при­чем никто из присутствующих не в состоянии придумать ни одного уместного замечания, чтобы не дать разговору замереть.

Люди постоянно озабочены тем, как структурировать свое время. Мы считаем, что одна из функций жизни в обществе состоит в том, чтобы оказывать друг другу взаимопомощь и в этом вопросе. Операциональный аспект процесса структуриро­вания времени можно назвать планированием. Оно имеет три стороны: материальную, социальную и индивидуальную1 .

Наиболее обычным практическим методом структурирова­ния времени является взаимодействие в первую очередь с материальной стороной внешней реальности: то, что обычно называют работой. Такой процесс взаимодействия мы назовем деятельностью.

Материальное планирование возникает как реакция на различного рода неожиданности, с которыми мы сталкиваемся при взаимодействии с внешней реальностью. В нашем исследо­вании оно интересно лишь в той мере, в которой подобная деятельность порождает основу «поглаживаний», признания и других, более сложных форм общения. Материальное планиро­вание не является социальной проблемой, оно базируется толь­ко на обработке данных. Результатом социального плани­рования являются ритуальные или полуритуальные способы общения. Его основной критерий — социальная приемлемость, то есть то, что принято называть хорошими манерами. Во всем мире родители учат детей хорошим манерам, учат их произно­сить при встрече приветствия, обучают ритуалам еды, ухажи­вания, траура, а также умению вести разговоры на определен­ные темы, поддерживая необходимый уровень критичности и доброжелательности. Последнее умение как раз и называют тактом или искусством дипломатии, причем некоторые приемы имеют чисто местное значение, а другие универсальны. Напри­мер, стиль поведения за столом во время еды или обычай осведомляться о здоровье жены может поощряться или запре­щаться местными традициями. Причем приемлемость этих кон­кретных трансакций находится чаще всего в обратной взаимо

­1 терминология предложена автором. Смысловая нагрузка терминов рас­сматривается только с точки зрения различных форм общения между людьми.

11

связи: обычно там, где не следят за манерами во время еды, там и не справляются о здоровье женщин. И, наоборот, в местностях, где принято интересоваться здоровьем женщин, рекомендуется выдержанный стиль поведения за столом. Как правило, формальные ритуалы во время встреч предшествуют полуритуальным беседам на определенные темы; по отношению к последним мы будем применять термин «времяпрепровож­дение».

Чем больше люди узнают друг друга, тем больше места в их взаимоотношениях начинает занимать индивидуальное пла­нирование, которое может привести к инцидентам. И хотя эти инциденты на первый взгляд кажутся случайными (именно такими чаще всего они представляются участникам), все же внимательный взгляд может обнаружить, что они следуют определенным схемам, поддающимся классификации. Мы счи­таем, что вся последовательность трансакции происходит по несформулированным правилам и обладает рядом закономер­ностей. Пока дружеские или враждебные отношения развива­ются, эти закономерности чаще всего остаются скрытыми. Однако они дают себя знать, как только один из участников сделает ход не по правилам, вызвав тем самым символический или настоящий выкрик: «Нечестно!» Такие последовательности трансакций, основанные, в отличие от времяпрепровождения, не на социальном, а на индивидуальном планировании, мы называем играми. Различные варианты одной и той же игры могут на протяжении нескольких лет лежать в основе семей­ной и супружеской жизни или отношений внутри различных групп.

Утверждая, что общественная жизнь по большей части состоит из игр, мы совсем не хотим этим сказать, будто они очень забавны и их участники не относятся к ним серьезно. С одной стороны, например, футбол или другие спортивные игры могут быть совсем незабавными, а их участники — весьма серьезными людьми. Кроме того, такие игры бывают порой очень опасными, а иногда даже чреваты фатальным исходом. С другой стороны, некоторые исследователи включали в число игр вполне серьезные ситуации, например каннибальские пир­шества. Поэтому употребление термина «игра» по отношению даже к таким трагическим формам поведения, как самоубий­ства, алкоголизм, наркомания, преступность, шизофрения, не является безответственностью и легкомыслием.

12

Существенной чертой игр людей мы считаем не проявление неискреннего характера эмоций, а их управляемость. Это ста­новится очевидным особенно в тех случаях, когда необуздан­ное проявление эмоций влечет за собой наказание. Игра может быть опасной для ее участников. Однако только нарушение ее правил чревато социальным осуждением.

Времяпрепровождения и игры — это, на наш взгляд, толь­ко суррогат истинной близости. В этой связи их можно рас­сматривать скорее как предварительные соглашения, чем как союзы. Именно поэтому их можно характеризовать как острые формы взаимоотношений. Настоящая близость начинается тогда, когда индивидуальное (обычно инстинктивное) планирование становится интенсивнее, а социальные схемы, скрытые мотивы и ограничения отходят на задний план. Только человеческая близость может полностью удовлетворить сенсорный и струк­турный голод и потребность в признании. Прототипом такой близости является акт любовных, интимных отношений.

Структурный голод столь же важен для жизни, как и сенсорный голод. Ощущение сенсорного голода и потребность в признании связаны с необходимостью избегать острого дефи­цита сенсорных и эмоциональных стимулов, так как такой дефицит ведет к биологическому вырождению. Структурный голод связан с необходимостью избегать скуки. С. Кьеркегор1 описал различные бедствия, проистекающие от неумения или нежелания структурировать время. Если скука, тоска длятся достаточно долгое время, то они становятся синонимом эмо­ционального голода и могут иметь те же последствия.

Обособленный от общества человек может структурировать время двумя способами: с помощью деятельности или фантазии.

Известно, что человек может быть «обособлен» от других даже в присутствии большого числа людей. Для участника социальной группы из двух или более членов имеется несколь­ко способов структурирования времени. Мы определяем их последовательно, от более простых к более сложным: 1) ритуа­лы; 2) времяпрепровождение; 3) игры; 4) близость; 5) деятель­ность. Причем последний способ может быть основой для всех остальных. Каждый из членов группы стремится получить наибольшее удовлетворение от трансакций с другими членами группы.

1 Кьеркегор Серен (1813—1855) — датский философ.

13

Человек получает тем большее удовлетворение, чем более доступен он для контактов. При этом планирование его соци­альных контактов происходит почти автоматически. Однако некоторые из этих «удовольствий» вряд ли могут быть так названы (например, акт саморазрушения). Поэтому мы заменя­ем терминологию и используем нейтральные слова: «выигрыш» или «вознаграждение».

В основе «вознаграждений», полученных в результате соци­ального контакта, лежит поддержание соматического и психи­ческого равновесия. Оно связано со следующими факторами: 1) снятие напряжения; 2) избегание психологически опасных ситуаций; 3) получение «поглаживаний»; 4) сохранение достиг­нутого равновесия. Все эти факторы неоднократно изучались и подробно обсуждались физиологами, психологами и психоана­литиками. В переводе на язык социальной психиатрии их можно назвать так: 1) первичные внутренние «вознаграждения»; 2) первичные внешние «вознаграждения»; 3) вторичные «воз­награждения»; 4) экзистенциальные1 «вознаграждения». Пер­вые три аналогичны преимуществам, полученным в результате психического заболевания, которые подробно описаны у Фрей­да2 . Мы убедились на опыте, что гораздо полезнее и поучитель­нее анализировать социальные трансакции с точки зрения получаемого «вознаграждения», чем рассматривать их как за­щитные механизмы. Во-первых, наилучший способ защиты — вообще не участвовать в трансакциях. Во-вторых, понятие «защита» только частично покрывает первые два типа «возна­граждений», а все остальное, включая сюда третий и четвертый типы, при таком подходе теряется.

Независимо от того, входят ли игры и близость в матрицу деятельности, они являются наиболее благодарной формой со­циального контакта. Длительная близость, встречаясь не так уж часто, представляет собой в основном сугубо частное дело. А вот важные социальные контакты чаще всего протекают как игры. Именно они и являются предметом нашего исследования.

1 Экзистенциальный (позднелат. exsistentia существование) — употреб­ляя этот термин, автор имеет в виду жизненную позицию пациента.

2 Фрейд, Зигмунд (1856—1939) — австрийский врач-психиатр и психо­лог — основатель психоанализа.

14

Часть первая АНАЛИЗ ИГР

СТРУКТУРНЫЙ АНАЛИЗ

Наблюдения за спонтанной социальной деятельностью, ко­торые лучше всего проводить в специальных психотерапевти­ческих группах, обнаруживают, что время от времени разные аспекты поведения людей (позы, голос, точки зрения, разго­ворный словарь и т. п.) заметно меняются. Поведенческие изменения обычно сопровождаются эмоциональными. У каждо­го человека некий набор поведенческих схем соотносится с определенным состоянием его сознания. А с другим психичес­ким состоянием, часто несовместимым с первым, бывает свя­зан уже другой набор схем. Эти различия и изменения приво­дят нас к мысли о существовании различных состояний Я1 .

На языке психологии состояние Я можно описывать как систему чувств, определяя ее как набор согласованных пове­денческих схем. По-видимому, каждый человек располагает определенным, чаще всего ограниченным репертуаром состоя­ний своего Я, которые суть не роли, а психологическая реаль­ность. Репертуар этих состояний мы попытались разбить на следующие категории: 1) состояния Я, сходные с образами ро­дителей; 2) состояния Я, автономно направленные на объектив­ную оценку реальности; 3) состояния Я, все еще действующие с момента их фиксации в раннем детстве и представляющие собой архаические пережитки. Неформально проявления этих состояний Я называются Родитель, Взрослый и Ребенок. В дальнейшем мы будем использовать именно эту терминологию.

Мы считаем, что человек в социальной группе в каждый момент времени обнаруживает одно из состояний Я — Родите­ля, Взрослого или Ребенка. Люди с разной степенью готовнос­ти могут переходить из одного состояния в другое.

На основе этих наблюдений можно прийти к некоторым диагностическим выводам. Высказывание «Это ваш Родитель»

1 В оригинале книги автор использует терминологию 3. Фрейда, обозначая Я-концепцию — Эго. В советской психологии Я-концепция определяется как относительно устойчивая, в большей или меньшей степени осознанная, пере­живаемая как неповторимая система представлений индивида о самом себе, на основе которой он строит свои взаимодействия с другими людьми и относится к себе.

15

означает: «Вы сейчас рассуждаете так же, как обычно рассуж­дал один из ваших родителей (или тот, кто его заменял). Вы реагируете так, как прореагировал бы он — теми же позами, жестами, словами, чувствами и т. д.». Слова «Это ваш Взрос­лый» означают: «Вы только что самостоятельно и объективно оценили ситуацию и теперь в непредвзятой манере излагаете ход ваших размышлений, формулируете свои проблемы и выво­ды, к которым Вы пришли». Выражение «Это ваш Ребенок» означает: «Вы реагируете так же и с той же целью, как это сделал бы маленький ребенок».

Смысл этих высказываний можно пояснить подробнее.

1. У каждого человека были родители (или те, кто их заменял), и он хранит в себе набор состояний Я, повторяющих состояния Я его родителей (как он их воспринимал). Эти родительские состояния Я при некоторых обстоятельствах на­чинают активизироваться. Следовательно, упрощая это поня­тие, можно сказать: «Каждый носит в себе Родителя».

2. Все люди (не исключая детей) способны на объективную переработку информации при условии, что активизированы соответствующие состояния их Я. На обыденном языке это звучит так: «В каждом человеке есть Взрослый».

3. Любой человек был раньше моложе, чем сейчас, поэтому он несет в себе впечатления прежних лет, которые при опреде­ленных условиях могут активизироваться. Можно сказать, что «каждый таит в себе маленького мальчика или девочку».

Здесь нам хотелось бы поместить структурную диаграмму (схема 1а), отражающую все компоненты личности, выявлен­ные на данном этапе анализа. Диаграмма включает состояния Родителя, Взрослого и Ребенка. Они четко отделены друг от друга. Неопытный наблюдатель может и не заметить их отли­чий, но человеку, взявшему на себя труд изучения структурной диагностики, отличия вскоре покажутся весьма впечатляющи­ми и содержательными.

Из соображений удобства мы будем впредь называть кон­кретных людей родителями, взрослыми или детьми (со строч­ной буквы). В тех же случаях, когда будем говорить о состояниях Я, то те же слова будут написаны с заглавной буквы:

Родитель (Р), Взрослый (В), Ребенок (Ре). На схеме 16 дан упрощенный вид структурной диаграммы. Считаем необходи­мым упомянуть о некоторых особенностях используемой нами терминологии.

16

Схема 1. Структурная диаграмма

1. Мы никогда не употребляем слово «ребяческий», так как это понятие содержит негативный оттенок, поэтому от него следует избавляться.

Описывая Ребенка, мы будем употреблять слово «детский». Оно звучит более объективно и может быть использовано в биологическом смысле. Во многих отношениях Ребенок — одна из наиболее ценных составляющих личности, так как вносит в жизнь человека то, что настоящий ребенок вносит в семейную жизнь: радость, творчество и очарование.

Если Ребенок нездоров и обеспокоен, то последствия могут быть самыми неблагоприятными. Однако определенные меры для улучшения ситуации могут и должны быть приняты.

2. Все вышесказанное касается и слов «зрелый» и «незре­лый». Мы не считаем, что существуют так называемые «незре­лые личности». Есть люди, в которых Ребенок совершенно некстати и неумело берет на себя управление всей личностью, но в то же время у них есть и хорошо структурированный Взрослый, которого нужно только обнаружить и привести в действие. У так называемых «зрелых людей», наоборот, конт­роль за поведением почти все время осуществляет Взрослый, но и у них, как и у всех остальных, Ребенок может прорваться к власти, и тогда появляются обескураживающие результаты.

3. Следует отметить, что Родитель может проявляться дво­яким образом — прямо или косвенно: как активное состояние

17

Я или как влияние Родителя. В первом, активном случае человек реагирует так, как реагировали в подобных случаях его отец или мать («Делай, как я»). Если же речь идет о косвенном влиянии, то обычно реакция человека бывает такой, какой от него ждали («Не делай, как я; делай то, что я говорю»). В первом случае он подражает одному из родителей, во вто­ром — приспосабливается к их требованиям.

4. Ребенок тоже может проявлять себя двумя способами:

как приспособившийся Ребенок и как естественный Ребенок. Приспособившийся Ребенок изменяет свое поведение под вли­янием Родителя. Он ведет себя так, как этого хотели бы отец или мать: например, очень зависимо от них или не по годам самостоятельно. Нытье или «уход в себя» — это тоже способы адаптации. Таким образом, влияние Родителя выступает как причина, а приспособившийся Ребенок — как следствие. В то же время естественный Ребенок проявляет себя в спонтанном поведении: например, в непослушании, бунте или в проявлении творческого порыва.

Состояния Я — это нормальные физиологические феноме­ны. Человеческий мозг организует психическую жизнь, а про­дукты его деятельности упорядочиваются и хранятся в виде состояний Я. Некоторые работы американских ученых содер­жат конкретные факты, подтверждающие эту точку зрения. На разных уровнях существуют и другие упорядочивающие систе­мы, такие, например, как память на факты. Однако естествен­ным образом опыт запечатлевается в меняющихся состояниях сознания. Каждый тип состояний по-своему жизненно важен для человеческого организма.

Ребенок — это источник интуиции, творчества, спонтанных побуждений и радости.

Состояние «Взрослый» необходимо для жизни. Человек перерабатывает информацию и вычисляет вероятности, кото­рые нужно знать, чтобы эффективно взаимодействовать с окру­жающим миром. Ему знакомы собственные неудачи и удоволь­ствия. Например, при переходе улицы с сильным движением необходимо произвести сложные оценки скоростей. Человек начинает действовать только тогда, когда оценит степень без­опасности перехода улицы. Удовольствия, которые люди испы­тывают в результате такого рода успешных оценок, на наш взгляд, объясняют любовь к таким видам спорта, как горные лыжи, авиационный и парусный спорт.

18

Взрослый контролирует действия Родителя и Ребенка, явля­ется посредником между ними.

Родитель осуществляет две основные функции. Во-первых, благодаря этому состоянию человек может эффективно играть роль родителя своих детей, обеспечивая тем самым выживание человеческого рода. Важность этой функции подчеркивается тем фактом, что люди, оставшиеся сиротами в раннем детстве, испытывают гораздо большие трудности при воспитании соб­ственных детей, чем те, которые росли в полных семьях вплоть до подросткового возраста. Во-вторых, благодаря Родителю многие наши реакции давно стали автоматическими, что помо­гает сберечь массу времени и энергии. Люди многое делают только потому, что «так принято делать». Это освобождает Взрослого от необходимости принимать множество тривиаль­ных решений, благодаря чему человек может посвятить себя решению более важных жизненных проблем, оставляя обыден­ные вопросы на усмотрение Родителя.

Следовательно, все три аспекта личности чрезвычайно важны для функционирования и выживания. Их изменения необходимы только в том случае, если один из этих аспектов нарушает здоровое равновесие. В обычной ситуации каждый из них — Родитель, Взрослый и Ребенок — заслуживает одинако­вого уважения, так как каждое состояние по-своему делает жизнь человека полноценной и плодотворной.

ТРАНСАКЦИОННЫЙ АНАЛИЗ

Мы называем трансакцией единицу общения. Люди, нахо­дясь вместе в одной группе, неизбежно говорят друг с другом или иным путем покажут свою осведомленность о присутствии друг друга. Это мы называем трансакционным стимулом. Человек, к которому обращен трансакционный стимул, в ответ что-то скажет или сделает. Мы называем этот ответ трансакционной реакцией.

Цель простого трансакционного анализа — выяснить, какое именно состояние Я ответственно за трансакционный стимул и какое состояние человека осуществило трансакционную реак­цию. В наиболее простых трансакциях и стимул, и реакция исходят от Взрослого. Например, хирург, оценив на основе имеющихся у него данных необходимость в скальпеле, протяги­вает руку медсестре. Правильно истолковав этот жест, оценив расстояние и мышечные усилия, она вкладывает скальпель в

19

руку хирурга таким движением, какого от нее ждут. Несколько более сложными являются трансакции Ребенок — Родитель. Например, во время болезни ребенок с высокой температурой просит пить, и ухаживающая за ним мать приносит стакан воды.

Обе вышеописанные трансакции мы называем дополни­тельными. Иными словами, при нормальных человеческих отношениях стимул влечет за собой уместную, ожидаемую и естественную реакцию. Первый пример (его классифицируем как дополнительную трансакцию первого типа) представлен на схеме 2а, Второй (дополнительная трансакция второго типа) показан на схеме 26. Однако совершенно очевидно, что транс­акция — это звенья одной цепочки: каждая реакция (Рк) в свою очередь становится стимулом (Ст).

Схема 2. Дополнительные трансакции

Первым правилом коммуникации мы считаем следующее:

пока трансакции дополнительны, процесс коммуникации будет протекать гладко. Следствие из этого правила: пока трансакции дополнительны, процесс коммуникации может продолжаться неопределенно долго. Эти правила не зависят ни от природы трансакций, ни от их содержания. Они целиком основаны на векторах общения. Пока трансакции сохраняют дополнитель­ный характер, правило будет выполняться независимо от того, заняты ли ее участники, например, какими-то сплетнями (Ро­дитель — Родитель), решают ли реальную проблему (Взрос­лый — Взрослый) или просто играют вместе (Ребенок — Ребе­нок или Родитель — Ребенок).

20

Обратное правило состоит в том, что процесс коммуника­ции прерывается, если происходит то, что мы называем пере­секающейся трансакцией. На схеме 3а представлена наиболее обычная пересекающаяся трансакция, которая вызывает на­ибольшие трудности в процессе общения, какой бы стороны человеческих отношений она ни касалась: семейной жизни, любви, дружбы или работы (пересекающаяся трансакция пер­вого типа). Именно этот тип трансакции доставляет наиболь­шие хлопоты психотерапевтам (в психоанализе он получил название классической реакции переноса). Стимул рассчитан на взаимоотношения Взрослый — Взрослый, например: «Давай попробуем понять, почему в последнее время ты стал много пить» или «Ты не знаешь, где мои запонки?» Соответствующим трансакции Взрослый — Взрослый в первом случае может быть признан ответ: «Давай попробуем понять. Мне и самому этого хочется». А во втором: «Запонки лежат на столе».

Схема 3. Пересекающиеся трансакции

Однако собеседник может вдруг вспылить. Тогда ответы будут другие, например, в первом случае: «Ты как мой отец все время меня критикуешь»,— а во втором: «Вечно я у тебя во всем виновата!» Оба последних ответа соответствуют схеме Ребенок — Родитель, и, как видно из схемы За, векторы трансакций пересекаются.

При подобных обстоятельствах следует временно отложить решение проблемы алкоголя или запонок до тех пор, пока векторы не будут приведены в порядок. Это может продолжать-

21

ся несколько месяцев в первом примере и несколько секунд во втором, причем либо игрок должен стать Родителем, допол­няя неожиданно проснувшегося в собеседнике Ребенка, либо нужно активизировать в нем Взрослого. Если, например, при обсуждении с хозяйкой качества мытья посуды, вдруг служан­ка вздумает взбунтоваться, то разговор на уровне Взрослый — Взрослый будет закончен. Возможным продолжением может стать коммуникация на уровне Ребенок — Родитель или об­суждение другой Взрослой проблемы: не следует ли хозяйке уволить служанку?

На схеме 36 показан случай, обратный пересекающейся трансакции первого типа. Он представляет собой реакцию контрпереноса, хорошо знакомую психотерапевтам: пациент делает объективное, Взрослое замечание, а врач перекрещива­ет векторы, отвечая как родитель ребенку. Это пересекающая­ся трансакция второго типа. Например, на вопрос: «Не знаешь, где мои запонки?» — может последовать ответ: «Почему ты никогда сам не знаешь, где твои вещи? Ты ведь, кажется, уже не ребенок?»

Диаграмма взаимоотношений (схема 4), на которой изо­бражены девять возможных векторов общения между спраши­вающим и отвечающим, обладает некоторыми интересными свойствами.

Схема 4. Диаграмма взаимоотношений

Дополнительные трансакции между «равными психологи­ческими состояниями» представлены линиями (1—I)2 , (5—5)2 и (9—9)2 . Трансакции (2—4) (4—2), (3—7) (7—3) и (6—8)

22

(8—6) тоже дополнительные. Все остальные комбинации обра­зуют пересекающиеся трансакции, и на диаграмме они тоже пересекаются: например (3—7) (3—7),— двое людей, лишив­шихся дара речи, свирепо уставились друг на друга. Если никто из них не уступит, коммуникация прекратится и они разой­дутся в разные стороны. Обычно один отступает на (7—3), что приводит к игре «Скандал»; лучшим решением было бы (5—5)2 , при котором оба рассмеются или обменяются руко­пожатием.

Простые дополнительные трансакции чаще всего встреча­ются при неглубоких производственных или общественных взаимоотношениях. Их легко нарушить простыми пересекаю­щимися трансакциями. В сущности, поверхностные взаимоот­ношения можно определить как не выходящие за пределы простых дополнительных трансакций. Такого рода взаимоотно­шения возникают в совместной деятельности, ритуалах и времяпрепровождениях.

Более сложными являются скрытые трансакции, требую­щие одновременного участия более чем двух состояний Я. Именно эта категория служит основой для игр. Продавцы, например, весьма сведущи в так называемых «угловых трансак­циях», в которых участвуют три состояния Я. Следующий обмен репликами является ярким, хотя и несколько грубова­тым примером торговой игры.

Продавец: Эта модель получше, но она вам не по карману.

Покупательница: Вот ее-то я и возьму.

Эта трансакция проанализирована на схеме 5а. Продавец на уровне Взрослого констатирует два факта: «Эта модель лучше» и «Она вам не по карману». На социальном уровне слова продавца кажутся обращенными к Взрослому покупательницы, поэтому она должна была бы ответить: «Вы, безусловно, правы и в том, и в другом». Однако скрытый, психологический вектор был умело направлен опытным Взрослым продавца к Ребенку покупательницы. Ответ, который дал Ребенок, показывает, что наш анализ правилен. Покупательница думает: «Несмотря на финансовые последствия, я покажу этому наглецу, что я ни­чуть не хуже других его покупателей». Эта трансакция допол­нительна на обоих уровнях, поскольку продавец как бы прини­мает ответ покупательницы за чистую монету, то есть как ответ Взрослого, решившего сделать покупку.

В двойной скрытой трансакции участвуют четыре состоя­ния Я. Она часто присутствует при флирте.

23

Схема 5. Скрытые трансакции

Ковбой: Не хотите ли посмотреть конюшню? Девушка: Ах, я с детства обожаю конюшни! На схеме 56 видно, что на социальном уровне происходит разговор о конюшнях между Взрослыми, в то время как на психологическом уровне это разговор Ребенка с Ребенком и его содержание — сексуальные взаимоотношения (заигрывание). На поверхности инициатива принадлежит Взрослому, но исход большинства подобных игр на самом деле предопределяет Ре­бенок, так что участников игры может ждать сюрприз.

Таким образом, мы подразделяем трансакции на дополни­тельные и пересекающиеся, на простые и скрытые, а послед­ние — на угловые и двойные.

ПРОЦЕДУРЫ И РИТУАЛЫ

Как правило, трансакции следуют друг за другом в опреде­ленной последовательности. Эта последовательность не являет­ся случайной, а планируется одним из трех состояний Я: Родителем, Взрослым, Ребенком или, в более общем смысле, обществом, реальной ситуацией или личностными особенностя­ми. Требования адаптации предусматривают: пока данная соци­альная ситуация не опробована, Ребенок должен находиться под защитой Взрослого или Родителя. Поэтому планирование, исходящее от Ребенка, чаще всего встречается в уже опробо­ванных ситуациях, предполагающих наличие близости и кон­фиденциальности.

24

Простейшими формами общественной деятельности явля­ются процедуры и ритуалы. Некоторые из них универсальны, другие носят локальный характер, однако всем им надо учить­ся. Процедурой мы называем серию простых дополнительных Взрослых трансакций, направленных на взаимодействие с дей­ствительностью, которая имеет два аспекта: статический и динамический.

Мы считаем, что статическая действительность включает все возможные сочетания и расположения вещества во Вселен­ной. Арифметика, например, состоит из утверждений о стати­ческой действительности.

Динамическая действительность содержит потенциальные возможности взаимодействия всех энергетических систем во Вселенной. Химия, например, состоит из утверждений, касаю­щихся динамической действительности. Процедуры основаны на переработке информации и оценках вероятностей, касаю­щихся материальной стороны действительности. Они достига­ют наиболее совершенной формы в профессиональных умени­ях. Процедурами являются, например, управление самолетом и операция по удалению аппендицита. Психотерапия тоже отно­сится к разряду процедур, однако до тех пор, пока ситуацию контролирует Взрослый психотерапевта. Как только на первый план выходит Родитель или Ребенок, психотерапия перестает быть процедурой. Планирование процедуры определяется кон­кретным материалом на основе оценок, произведенных Взрослым.

Процедуры можно оценить по двум параметрам. Мы гово­рим, что процедура целесообразна, если субъект деятельности, которого мы назвали агентом, наилучшим образом использует имеющиеся у него данные и накопленный опыт, хотя его знания сами по себе могут быть недостаточными.

Если же во время переработки информации Взрослым в дело вмешивается Родитель или Ребенок, процедура становит­ся, как мы ее называем, загрязненной и менее целесообразной. Об эффективности процедуры судят по результатам. Таким образом, целесообразность — это психологический критерий, а эффективность — материальный. Например, один местный ле­карь на тропическом острове приобрел высокую квалификацию в удалении катаракты. Он весьма целесообразно использовал знания, которыми располагал, но поскольку знал он меньше, чем проживающий там же профессиональный глазной врач, то эффективность его работы была ниже. Вскоре глазной врач пристрастился к выпивке, поэтому целесообразность его рабо-

25

ты резко упала. Вначале эффективность его работы не страда­ла, но с годами руки у него стали трястись, и его ассистент — местный лекарь — начал превосходить его не только в целесо­образности, но и в эффективности. Этот пример показывает, что оба описанных выше параметра лучше всего может оценить эксперт по данным процедурам: целесообразность — путем личного знакомства с субъектом деятельности, а эффектив­ность — на основе результатов его деятельности.

В рамках нашего анализа мы называем ритуалом стереотип­ную серию простых дополнительных трансакций, заданных внешними социальными факторами. Неформальный ритуал (на­пример, прощание) в разных местностях может отличаться рядом деталей, однако в основе своей он неизменен. Формаль­ные ритуалы (например, католическая литургия) характеризу­ются гораздо меньшей свободой, форма ритуала определяется Родительской традицией, однако в незначительных деталях может сходным образом сказываться более позднее Родитель­ское влияние, хотя его результаты и не столь устойчивы. Некоторые формальные ритуалы, особенно интересные с исто­рической и этнографической точек зрения, имеют две фазы:

1) Трансакции происходят при строгой Родительской цензуре;

2) Родитель отступает в сторону и Ребенок получает более или менее полную свободу трансакций, приводящую порой к оргии.

Многие формальные ритуалы первоначально были сильно «загрязненными» (в указанном выше смысле), хотя и весьма целесообразными процедурами. Однако по мере того, как шло время и менялись обстоятельства, многие из них потеряли какое-либо значение как процедуры и превратились в символ лояльности. Как трансакции они представляют собой попытку избавиться от чувства вины и получить вознаграждение путем соответствия Родительским требованиям. Ритуалы предлагают безопасный, вселяющий уверенность и часто приятный способ структурирования времени.

Приступая к анализу игр, мы считаем полезным вначале рассмотреть некоторые неформальные ритуалы. Думаем, что наиболее поучительным примером могут быть варианты амери­канских ритуалов приветствия.

1) А: Привет! (Доброе утро!). В: Привет! (Доброе утро!).

2) А: Тепло сегодня, правда? (Как поживаете?).

В: Да. Хотя, по-моему, скоро пойдет дождь. (Прекрасно. А вы?)

26

3) А: Ну, счастливо. (Все в порядке.) В: До встречи.

4) А: Пока! В: Пока!

Очевидно, что этот обмен репликами не несет никакой информации. Даже если собеседникам есть что сообщить друг другу, они мудро воздерживаются от этого. Чтобы А мог рассказать о том, как он поживает, ему понадобилось бы минут пятнадцать, но у В, видимо случайного знакомого, нет времени и желания его слушать. Такую серию трансакций справедливо и вполне адекватно мы назвали ритуалом из восьми «поглажи­ваний». Если бы А и В спешили, то они вполне могли бы удовлетвориться двумя «поглаживаниями»: «Привет!» —«При­вет!» Если бы они были, например, старомодными восточными монархами, то, прежде чем перейти к делу, им пришлось бы исполнить ритуал из двухсот «поглаживаний». В нашей ситуа­ции, говоря языком трансакционного анализа, А и В слегка улучшили самочувствие друг другу и каждый из них благода­рен за это другому.

Этот ритуал с обеих сторон основан на тщательном интуи­тивном расчете. На этом уровне знакомства оба собеседника чувствуют, что должны друг другу при каждой встрече пример­но четыре «поглаживания», и при этом не чаще раза в день. Если же они вскоре встретятся снова (например, через полча­са) и ничего нового за это время не возникло, то они просто пройдут, не заметив друг друга, или слегка кивнут головой. Самое большее, что они могут сделать, это обменяться небреж­ным: «Привет!»

Подобные ситуации возникают не только в течение корот­ких интервалов времени. Они могут охватывать периоды и в несколько месяцев. Рассмотрим следующий случай. С и D встречаются раз в день, обмениваются одним «поглаживанием» («Привет!» — «Привет!») и идут по своим делам. Потом С уезжает в отпуск на месяц. В день своего возвращения он, как обычно, встречает D. Если D опять ограничится лишь словом «Привет!», то С может обидеться. По расчетам С, они с D должны друг другу около тридцати «поглаживаний». Но их вполне можно вместить в несколько трансакций, если сделать их достаточно выразительными. D должен был бы повести себя следующим образом (каждая единица «интенсивности» или «ин­тереса» в его репликах соответствует одному «поглаживанию»):

27

1) D : Привет! (1 единица.)

2) D: Что-то вас давно не было видно. (2 единицы.)

3) D: Неужели? Где же вы были? (5 единиц.)

4) D: Вот здорово! Потрясающе! Ну и как? (7 единиц.)

5) D: Выглядите вы чудесно. (4 единицы.) Ездили вместе с семьей? (4 единицы.)

6) D: Рад был вас снова повидать. (4 единицы.)

7) D: Всего хорошего. (1 единица.)

Таким образом, на счету D двадцать восемь «поглажива­ний». И D, и С знают, что на следующий день D отдаст два недостающих «поглаживания», так что счет практически срав­няется. Двумя днями позже они вернутся к обычному обмену двумя «поглаживаниями» («Привет!» — «Привет!»). Однако теперь они лучше знают друг друга, так как убедились, что оба — вполне надежные партнеры, а это может пригодиться, если они встретятся в обществе.

Полезно рассмотреть и обратный случай. Е и F обычно следуют ритуалу из двух «поглаживаний» («Привет!» — «При­вет!»). Но вот однажды вместо того, чтобы, обменявшись стан­дартным приветствием, пройти мимо, Е останавливается и спрашивает: «Как дела?» Происходит следующий диалог:

1) Е: Привет! F: Привет!

2) Е: Как дела?

F: (озадачен): Прекрасно. А у вас?

3) Е: Великолепно. Тепло сегодня, правда?

F: Да. (осторожно). Хотя, похоже, будет дождь.

4) Е: Приятно было повидать вас.

F: И мне. Извините, я должен успеть в библиотеку до закрытия. Всего хорошего.

5) Е: Всего хорошего.

Торопливо уходя прочь, F ломает голову: «Что это с ним вдруг случилось? Может быть, он теперь работает страховым агентом?» В терминах трансакционного анализа подразумева­ется: «Он мне должен всего одно «поглаживание». Почему он вдруг выдал целых пять?»

Приведем еще более простой пример, иллюстрирующий трансакционную, деловую природу этих простейших ритуалов:

N говорит: «Привет!» — а Н, не отвечая, проходит мимо. «Что с ним произошло?» — думает N , то есть: «Я „погладил" его, а он мне „поглаживания" не вернул». Если Н продолжает вести

28

себя подобным же образом и с другими знакомыми, то это наверняка вызовет осуждающие разговоры в его окружении.

В некоторых случаях очень трудно провести границу между процедурой и ритуалом. Дилетанты обычно называют профес­сиональные процедуры ритуалами. И хотя практически каждая трансакция основана на здравом смысле, а порой и на жизнен­но важном опыте, у дилетантов недостает знаний, чтобы это оценить. Наоборот, профессионалы, как правило, стремятся разумно обосновать ритуальные элементы, присутствующие в процедурах, и не обращать внимания на скептически настроен­ных дилетантов на том основании, что те просто не обладают достаточными знаниями для понимания этих разумных основ. Зато это один из способов, с помощью которого ставшие стеной профессионалы могут воспрепятствовать новой, вполне здра­вой процедуре: высмеять ее как ритуал. Это объясняет судьбу Земмельвейса1 и многих других новаторов.

Существенной особенностью и процедур, и ритуалов мы считаем то, что они стереотипны. Как только произошла первая трансакция, все остальные в серии становятся предсказуемы­ми. А порядок их известен заранее. Результат последователь­ности трансакций также предопределен, если, конечно, не случается что-то непредвиденное.

Процедура и ритуал различаются в зависимости от того, что предопределяет их ход: процедуры планируются Взрослым, а ритуалы следуют схемам, заданным Родителем.

Люди, не умеющие хорошо исполнять ритуалы или чувству­ющие себя при этом неуютно, иногда стараются избегать их, заменяя процедурами. К этой категории, например, относятся гости, которые любят помогать хозяйке готовить и разносить угощения во время званых вечеров.

ВРЕМЯПРЕПРОВОЖДЕНИЯ

Времяпрепровождения (как способ проводить время) можно рассматривать на социальном и временном фоне с учетом

1 Земмельвеис, Игнац Филипп (1818—1865) — венгерский акушер, впер­вые добившийся резкого снижения смертности от родильной горячки (родового сепсиса) благодаря тщательному мытью рук и дезинфицированию их. Его метод был встречен врачами очень враждебно

29

различных степеней сложности, соответственно имея в виду различные уровни сложности процесса.

Однако если принимать за единицу общения трансакцию, можно выделить из всех относящихся сюда ситуаций некото­рую сущность, которую мы и назвали времяпрепровождением. Определим его как серию простых, полуритуальных дополни­тельных трансакций, сгруппированных вокруг одной темы, целью которой является структурирование определенного интервала времени. Начало и конец такого интервала мы обычно обозна­чаем процедурами или ритуалами. При этом трансакции при­способлены к нуждам всех участников таким образом, чтобы каждый мог получить максимальный выигрыш в течение данно­го интервала. Чем лучше адаптирован участник, тем больше его выигрыш.

Времяпрепровождения, как правило, составляют основное содержание, например, различных вечеринок или времени ожи­дания перед самым началом какого-нибудь официального соб­рания. Причем структура и динамика человеческих взаимоот­ношений в обоих случаях одинаковы. Времяпрепровождения в эти периоды могут принимать форму «болтовни» или серьезно­го обсуждения какой-либо проблемы.

Компания гостей, приглашенных на коктейль, подчас пред­ставляет собой своего рода выставку разнообразных способов времяпрепровождении. В одном углу могут играть в «Родитель­ский комитет», обсуждая вопросы воспитания детей, в дру­гом — собрались любители психиатрии, в третьем углу обсуж­дают того или иного человека, а четвертая группа может быть поглощена вопросом: «Какая машина лучше?» Женщины обыч­но говорят о проблемах кухни и гардероба.

Наблюдения подтверждают, что такого рода мероприятие практически ничем, кроме имен присутствующих там людей, не отличается от десятков подобных же вечеринок, происходя­щих в то же самое время и в такой же среде. Для различных социальных слоев типичен разный набор времяпрепровождения.

Времяпрепровождения можно классифицировать многими способами. Характеристика по внешним параметрам основана на социальных признаках (пол, возраст, семейное положение, национальная принадлежность, культурный уровень, благосос­тояние). Такие темы, как «Какой автомобиль лучше?», «Кто выиграл спортивные соревнования?» и т. п., относятся к «муж­ским разговорам». А к «женским разговорам» относятся темы:

30

«Покупки», «Кухня», «Гардероб» и т. п. Подростки чаще всего играют в «Ухаживание», а наиболее распространенная игра для людей среднего возраста — «Доходы и расходы». К этой груп­пе, представляющей собой вариации «светской болтовни», от­носятся: «Как это делается» (прекрасно подходит для коротко­го авиапутешествия); «Почем?» (любимое времяпрепровождение в барах среди людей среднего достатка и ниже); «А вы бывали когда-нибудь в...?» (ностальгическое, популярное среди «быва­лых» людей); «Вы знакомы с (таким-то)?» — времяпрепровож­дение для одиноких людей; «А что стало» (со стариной Джо)? (часто играют те, кому повезло или, наоборот, не повезло на финансовом поприще); «На следующее утро» (Похмелье) и «Коктейль» (Я знаю рецепт получше) — времяпрепровожде­ния, типичные для честолюбивых молодых людей определен­ного типа.

Структурно-деятельностную классификацию времяпрепро­вождении мы основываем на личностных характеристиках. В «Родительский комитет», например, можно играть на трех уровнях. На уровне Ребенок — Ребенок игра принимает вид: «Что делать с упрямыми родителями?» На уровне Взрослый — Взрослый: «Родительский комитет» (в собственном смысле слова) — это времяпрепровождение, популярное среди обра­зованных молодых матерей. У более старшего поколения это времяпрепровождение обычно принимает назидательную фор­му: «Преступность среди несовершеннолетних» (уровень Роди­тель — Родитель). Некоторые супружеские пары играют в «Скажи им, дорогой», в которой жена говорит от лица Родите­ля, а муж подыгрывает ей как не по годам развитый ребенок.

Еще более убедительна психологическая классификация времяпрепровождении. Например, и в «Родительский комитет», и в «Психиатрию» можно играть в так называемой проецирую­щей и интроецирующей форме. На схеме 6а дан анализ время­препровождения уровня «Родительский комитет» проецирую­щего типа, основанного на конструкции Родитель — Родитель.

А: Если бы не разводы, не было бы такой преступности среди подростков.

В: Дело не только в этом. Сейчас детей даже в благополуч­ных семьях не учат хорошим манерам, как это было в наше время.

«Родительский комитет» интроецирующего типа соответ­ствует конструкции Взрослый — Взрослый:

31

С: Мне кажется, я просто не могу быть хорошей матерью.

D : Как бы вы ни старались, дети все равно вырастают не такими, как хочется. Вам только и остается, что гадать: пра­вильно ли вы поступаете и какие ошибки успели совершить?

«Психиатрия» проецирующего типа (уровень Взрослый — Взрослый):

Е: По-моему, его поведение — результат подсознательной фрустрации.

F : Мне кажется, вам прекрасно удалось сублимировать ваши агрессивные наклонности.

На схеме 66 показана «Психиатрия» интроецирующего типа. Это времяпрепровождение на уровне «Взрослый — Взрослый».

N : Для меня эта живопись символизирует порочность и грязь.

Н: Что касается меня, занятия живописью — это попытка угодить отцу.

Схема 6. Времяпрепровождения

Времяпрепровождения не только создают структуру време­ни и обеспечивают участникам взаимно приемлемые «погла­живания», но и выполняют функцию социального отбора. В процессе времяпрепровождения Ребенок в каждом участнике внимательно наблюдает за партнерами и оценивает их воз­можности. К концу вечеринки каждый игрок выберет себе нескольких человек, с которыми ему захочется познакомиться поближе, отбросив других участников, независимо от того, насколько интересными или привлекательными они были в

32

течение вечера. Избранники обычно представляют собой наи­более вероятных кандидатов для более сложных взаимоотноше­ний, то есть для игр. Такую систему отбора, несмотря на наше желание дать ей рациональное объяснение, мы считаем в большой степени интуитивной и бессознательной.

В некоторых случаях в процессе отбора Взрослый берет верх над Ребенком. Например, рассмотрим ситуацию, в кото­рой страховой агент старательно учится разного рода социаль­ным времяпрепровождениям. В процессе игры его Взрослый прислушивается к возможным клиентам и выделяет их из остальных партнеров как людей, с которыми ему хотелось бы познакомиться поближе. Причем его выбор, как правило, со­вершенно не зависит от их умения играть или от ощущения внутреннего родства с ними, а основывается на второстепен­ных факторах, в данном случае на их готовности платить.

Между тем времяпрепровождения обладают одной специ­фической особенностью — они взаимно исключают друг друга. Например, «мужской разговор» и «женский разговор» никогда не смешиваются. Компания, увлеченно играющая в «А вы бывали когда-нибудь... (там-то)?», с раздражением отнесется к назойливому гостю, который хочет играть в «Сколько стоит...?». Игрокам в «Родительский комитет» проецирующего типа не понравится вторжение интроецирующих игроков, хотя их недо­вольство не будет столь сильным, как в обратной ситуации.

Времяпрепровождения формируют основу для знакомства и могут привести к дружбе. Например, компания женщин, каж­дое утро собирающаяся по очереди в чьем-нибудь доме, чтобы выпить кофе и поиграть в «Непутевого мужа», скорее всего окажет весьма прохладный прием новой соседке, которая хочет играть во «Все замечательно». Каково им, без конца твердя­щим, что у них отвратительные мужья, слышать, как новая соседка расхваливает своего мужа, утверждая, что он — само совершенство. Вряд ли они будут долго терпеть ее в своей компании. Если на вечеринке кто-то из компании хочет перей­ти от беседующих в одном углу в другую группу, то он либо должен присоединиться к новому времяпрепровождению, либо суметь переключить эту группу на новую тему. Хорошая хозяй­ка, безусловно, всегда владеет ситуацией. В случае необходи­мости она объявит программу: «Мы тут играем в „Родитель­ский комитет" проецирующего типа. Хотите принять участие?» Или: «Ну, девочки, вы, должно быть, уже наигрались в „Гарде-

33

роб?"» Или: «Познакомьтесь, мистер N — писатель (политик, хирург). Я уверена, что он с удовольствием сыграет в „Смотри, мама, какой я молодец!" Не правда ли, мистер N

Времяпрепровождения способствуют подтверждению ролей, избранных человеком, и укреплению его жизненной позиции. Понятие «роль» сходно с тем, что Юнг1 называл persona , с той только разницей, что это понятие более глубоко коренится в фантазиях. В «Родительском комитете» проецирующего типа один из игроков может взять на себя роль сурового Родителя, другой — добродетельного Родителя, третий — роль снисходи­тельного Родителя, а четвертый — роль Родителя-помощника. Все четверо ощущают Родительское состояние Я и действуют в соответствии с ним. Однако все четверо его ощущают по-разно­му. Если роль каждого из них признается другими, то есть не вызывает антагонизма, или в ответ на любой антагонизм толь­ко укрепляется, или встречает одобрение людей некоторого типа (что выражается в «поглаживаниях»), то это означает, что данная роль встречает поддержку.

А подтверждение роли способствует укреплению жизнен­ной позиции индивида. Жизненная позиция формулируется в виде простого утверждения, влияющего на все трансакции того или иного индивида. В конечном итоге жизненная позиция определяет не только его судьбу, но чаще всего и судьбу его потомков. Позиция может быть более или менее абсолютной. Типичными жизненными позициями, исходя из которых можно играть, например, в «Родительский комитет» проецирующего типа, являются следующие: «Все дети — плохие!», «Все чужие дети — плохие!», «Все дети печальны!», «Детям всегда доста­ется!» Каждая из этих позиций соответственно вызывает к жизни роль сурового, или добродетельного, или снисходитель­ного Родителя или Родителя-помощника. Жизненная позиция проявляется прежде всего в установке, которую она порождает. Именно в соответствии с установкой индивид проводит транс­акции, составляющие его роль.

Выбор и фиксация позиций происходят у человека на удив­ление рано, в основном начиная со второго года жизни (иногда даже с первого), и заканчиваются примерно к семи годам. Во

1 Юнг, Карл Густав (1875—1961) — швейцарский психолог и психиатр, последователь психоанализа, один из ближайших сотрудников Фрейда. В дальнейшем их научные пути разошлись.

34

всяком случае, это происходит гораздо раньше, чем человек приобретает достаточный жизненный опыт и ясность мысли, чтобы понять, какими серьезными обязательствами он себя связал.

На основе жизненной позиции, занимаемой человеком, не­трудно сделать вывод о том, какое у него было детство. И если не вмешиваются какие-то важные обстоятельства, то человек чаще всего всю жизнь занят укреплением своей позиции и борьбой с ситуациями, угрожающими ей. Он будет избегать этих ситуаций, обороняться от некоторых элементов или будет умело манипулировать ими, добиваясь того, чтобы из угрозы его жизненной позиции они превращались в оправдание.

Почему времяпрепровождения столь стереотипны? Одна из причин состоит в том, что они служат в основном стереотип­ным целям. Однако преимущества, которые они сулят челове­ку, так велики, что становится понятным, почему люди пре­даются им с таким энтузиазмом и почему так приятно играть с партнером, который занимает творческую и благожелательную позицию.

Времяпрепровождение не всегда легко отличить от деятель­ности; они действительно часто встречаются вместе. Многие обыденные времяпрепровождения, например «Какая машина лучше?», следуют схеме, которую психологи назвали бы обме­ном репликами по типу: «Выбери один из предложенных вари­антов и закончи предложение».

Л. «Форд» мне нравится больше, чем «Шевроле», «Плимут», потому что...

В. Ну, я бы скорее купил «Форд», чем «Шевроле», «Пли­мут», потому что...

Очевидно, что подобные стереотипные высказывания впол­не могут содержать полезную информацию.

Можно упомянуть еще несколько широко распространен­ных времяпрепровождении. «У меня тоже» часто является вариантом «Подумайте, какой ужас!», «Почему бы им не» (сделать что-нибудь в этой связи) — любимое времяпрепро­вождение домохозяек, не стремящихся к эмансипации. «А мы тогда» (сделаем то-то) — времяпрепровождение на уровне Ре­бенок — Ребенок. «Что бы такое отмочить» — времяпрепро­вождение для несовершеннолетних преступников или слишком весело настроенных взрослых.

35

ИГРЫ 1. Определение

Игрой мы называем серию следующих друг за другом скрытых дополнительных трансакций с четко определенным и предсказуемым исходом. Она представляет собой повторяю­щийся набор порой однообразных трансакций, внешне выглядя­щих вполне правдоподобно, но обладающих скрытой мотива­цией; короче говоря, это серия ходов, содержащих ловушку, какой-то подвох. Игры отличаются от процедур, ритуалов и времяпрепровождении, на наш взгляд, двумя основными харак­теристиками: 1) скрытыми мотивами; 2) наличием выигрыша. Процедуры бывают успешными, ритуалы — эффективными, а времяпрепровождение — выгодным. Но все они по своей сути чистосердечны (не содержат «задней мысли»). Они могут со­держать элемент соревнования, но не конфликта, а их исход может быть неожиданным, но никогда — драматичным. Игры, напротив, могут быть нечестными и нередко характеризуются драматичным, а не просто захватывающим исходом.

Нам необходимо разграничить игры с ранее не обсуждав­шимся типом социального действия, а именно с операцией. Операцией мы называем простую трансакцию или набор транс­акций, предпринятых с некоторой заранее сформулированной целью. Например, если человек честно просит, чтобы его уте­шили, и получает утешение, то это операция. Если кто-либо просит, чтобы его утешили, и, получив утешение, каким-то образом обращает его против утешителя, то это игра. Следова­тельно, внешне игра выглядит как набор операций. Если же в результате игры один из участников получает «вознагражде­ние», то становится ясно, что в ряде случаев операции следует считать маневрами, а просьбы — неискренними, так как они были лишь ходами в игре.

Например, в игре «Страхование», о чем бы страховой агент ни вел разговор, если он настоящий игрок, он ищет клиента или «обрабатывает» его. Единственная его цель — заполучить «добычу». То же самое относится к играм «Недвижимое иму­щество» и другим подобного типа. Поэтому когда коммерсант на званом вечере вместе с другими гостями участвует в тех или иных времяпрепровождениях, например в «Доходах и расхо­дах», то за его дружеским поведением фактически может скрываться целый ряд умелых маневров, цель которых — до-

36

быть интересующую его информацию. В США существуют де­сятки профессиональных журналов, обучающих искусству ком­мерческих маневров. Они рассказывают о выдающихся играх и игроках (коммерсантах, заключивших исключительно удачные сделки). С точки зрения трансакционного анализа такие изда­ния ничем не отличаются от известных спортивных журналов.

Однако предметом нашего исследования являются бессо­знательные игры, в которые играют неискушенные люди. Не отдавая себе в этом отчета, они порождают в процессе игры двойные трансакции. Именно такие игры во всем мире образуют важнейший аспект общественных взаимоотношений. Благо­даря их динамической природе игры нетрудно отличить от статических установок, являющихся чаще всего результатом жизненной позиции.

Не следует заблуждаться относительно значения слова «игра». Как мы уже говорили, игра совсем необязательно предполагает удовольствие или веселье. Например, коммивоя­жеры совсем не считают свою работу забавной, как это пре­красно показал Артур Миллер в пьесе «Смерть коммивояжера»1 . Многие игры весьма серьезны. Так же как сегодня спортсмены всерьез играют в футбол, так и большинство игроков нельзя обвинить в отсутствии серьезного отношения к играм.

То же самое относится и к словам «играть» и «игрок». Это могут подтвердить игроки в покер, а также те, кто долго играл на бирже. Этнографы, представители других наук знают о том, какой серьезный характер могут приобретать игры. Одна из самых сложных когда-либо существовавших игр — «Придвор­ный», превосходно описана Стендалем в «Пармской обители». Эта игра отличалась убийственной серьезностью.

Наиболее зловещей игрой является, конечно, война.

2. Типичная игра

Проиллюстрируем основные черты игр на примере одной игры, наиболее распространенной среди супругов, которую можно назвать «Если бы не ты».

...Миссис Уайт жаловалась на то, что ее муж всегда очень строго ограничивал ее светскую жизнь, поэтому она так и не

1 Миллер, Артур (р. 1915) — американский драматург. Трагедия «Смерть коммивояжера» (1949) о крахе успеха как мечты, веры и моральной нормы «маленького человека».

37

научилась танцевать. После того как она прошла курс лечения у психотерапевта, что повлияло на ее установку, ее муж стал чувствовать себя менее уверенно и стал больше ей разрешать. Миссис Уайт могла теперь расширить поле своей деятельности и записалась на уроки танцев. И вдруг она обнаружила, к своему ужасу, что смертельно боится танцевать на глазах у людей, и ей пришлось отказаться от своей затеи.

Это неприятное происшествие, так же как и целый ряд ему подобных, пролило свет на некоторые особенности брака мис­сис Уайт. Из всех своих поклонников она выбрала в мужья самого деспотичного претендента. Это в дальнейшем дало ей возможность сетовать на то, что она могла бы заниматься различными делами, «если бы не он». У многих ее подруг мужья тоже были деспотичными, так что, собираясь за чашеч­кой кофе, они подолгу играли в «Если бы не он».

Однако вопреки ее жалобам выяснилось, что на самом деле муж оказывал ей большую услугу, запрещая делать то, чего она сама очень боялась. Более того, он фактически даже не давал ей возможности догадаться о своем страхе. Это, навер­ное, и была одна из причин, по которой ее Ребенок весьма прозорливо выбрал такого мужа.

Но этим дело еще не исчерпывалось. Запреты мужа и жалобы жены были причиной частых ссор, что отрицательно сказывалось на их интимной жизни. Муж испытывал при этом чувство вины, поэтому постоянно дарил жене подарки. Он этого не делал бы, если бы все было в порядке. Когда же муж предоставил жене больше свободы, то его подарки стали и дешевле, и реже. Помимо дома и детей, супруги, по существу, имели мало общих интересов, поэтому на этом фоне ссоры были для них серьезным событием, во время которых разгово­ры супругов выходили за рамки обычного обмена репликами. В целом семейная жизнь миссис Уайт служила подтверждением мысли, которую она всегда высказывала: все мужчины — под­лецы и тираны. Впоследствии оказалось, что подобная ее установка была связана с навязчивыми фантазиями многолет­ней давности, в которых она представляла себя изнасилованной.

Приведенную игру можно проанализировать с разных сто­рон. Очевидно, что она принадлежит к явлениям из области социальной динамики. Принципиальный факт состоит в том, что, поженившись, мистер и миссис Уайт получили возмож­ность общаться, то есть установили социальный контакт. Бла-

38

годаря этому их семья стала социальной группой — в отличие, например, от вагона метро, где люди пространственно находят­ся в контакте, но редко пользуются возможностью социального контакта и поэтому образуют асоциальную группу. Взаимное влияние супругов Уайт на их поведение и реакции составляет социальное действие.

В рамках различных дисциплин социальное действие можно рассматривать со многих точек зрения. Поскольку наши инте­ресы лежат в области психодинамики личности, то наш подход относится к социальной психиатрии. Мы как бы в неявной форме выносим суждение о том, насколько данные игры отве­чают понятию «душевное здоровье».

Такой подход несколько отличается от более нейтральных и менее пристрастных подходов социологии и социальной психо­логии. В отличие от других дисциплин психиатрия оставляет за собой право вмешаться и воскликнуть: «Погодите!» Трансакционный анализ является частью социальной психиатрии, а ана­лиз игр — это специальный раздел трансакционного анализа.

Объект практического анализа игр составляют конкретные случаи, происходящие в конкретных ситуациях. В то же время теоретический анализ игр стремится выделить и обобщить характерные черты различных игр, с тем чтобы их всегда можно было узнать независимо от их сиюминутного вербально­го наполнения и специфической культурной основы. Например, в теоретическом анализе игры «Если бы не ты» (супружеский вариант) должны быть перечислены ее характерные черты таким образом, чтобы эту игру можно было бы легко распоз­нать как в новогвинейской деревне, так и в манхэттенском особняке. Причем сделать это можно независимо от того, связана ли игра с брачной церемонией или с тем, откуда взять деньги на удочки для внуков, а также вне зависимости от того, насколько грубо или тонко сделаны ходы в игре в соответствии с допустимым уровнем откровенности между мужем и женой.

Распространенность той или иной игры в данном обществе входит в компетенцию социологии и этнографии. А анализ игр в плане социальной психиатрии осуществляется путем описа­ния игры как таковой независимо от того, насколько часто она встречается. Возможно, такое разграничение не является ис­черпывающим. Оно аналогично различию между медицинской статистикой и терапией: первая интересуется тем, насколько широко распространена, например, малярия, а вторая имеет

39

дело с реальными случаями малярии, где бы то ни было — в джунглях или в Манхэттене.

Ниже мы приводим схему, которая, на наш взгляд, оказа­лась наиболее полезной для теоретического анализа игр. Безусловно, по мере накопления новых знаний эта схема будет улучшаться. Прежде всего необходимо установить, что данная последовательность маневров отвечает критериям игры. Затем собирается как можно больше образчиков этой игры. В коллек­ции образцов выделяются существенные черты. Некоторые аспекты игры выделяются как особенно важные. Они класси­фицируются под соответствующими названиями; желательно, чтобы названия были максимально выразительными с точки зрения имеющихся знаний. Сам анализ проводится с позиции Водящего в игре. В нашем случае это миссис Уайт.

Тезис. Содержит общее описание игры, в том числе и фактическую последовательность событий (социальный уро­вень) а также информацию о психологическом фоне, эволюции взаимоотношений, об их существенных чертах (психологичес­кий уровень). Мы уже дали такое описание для игры «Если бы не ты». В дальнейшем мы будем сокращенно называть ее ЕНТ.

Антитезис. Мы можем лишь предполагать, что некоторая последовательность трансакций является игрой, пока не убе­димся в ее существенной значимости для игрока. Для доказа­тельства значимости можно использовать отказ от игры или уменьшение «вознаграждения». В этом случае Водящий пред­примет более энергичные попытки, чтобы продолжить игру. Но, столкнувшись с категорическим отказом играть или с ощутимым уменьшением «вознаграждения», он впадает в отча­яние — состояние, отчасти напоминающее депрессию, но отли­чающееся от нее некоторыми существенными чертами. Это состояние более острое и содержит элементы фрустрации и растерянности, что может выражаться, например, в приступе безутешных рыданий. При успешной терапии такая реакция вскоре может уступить место юмористическому подтрунива­нию над собой, предполагающему Взрослое понимание: «Ну вот, опять я за старое!»

Следовательно, состояние отчаяния находится в ведении Взрослого, в то время как при депрессии все полномочия , принадлежат Ребенку. Состояние, противоположное депрес­сии,— надежда, воодушевление и живой интерес к окружаю-

40

щему. Состояние, противоположное отчаянию,— смех. Вот по­чему так приятен терапевтический эффект анализа игр.

Антитезисом ЕНТ является отсутствие запретов. Игра воз­можна лишь при условии, что муж продолжает что-то запре­щать жене. Если вместо привычного «Не смей!» он вдруг ответит «Ради бога!», ее замаскированные страхи выйдут нару­жу, и жена не сможет больше обвинять во всем мужа, как мы уже наблюдали в случае с миссис Уайт. Чтобы лучше понимать природу игры, необходимо знать ее антитезис и продемонстри­ровать его эффективность на практике.

Цель. Здесь констатируются общие цели игры. Иногда они представляют собой несколько альтернатив. Например, цель ЕНТ можно сформулировать либо как придание себе уверен­ности («Не в том дело, что я боюсь,— просто он мне не позволяет»), либо как самооправдание («Дело не в том, что я не стараюсь,— просто он меня не пускает»). Первая функция (придание уверенности) более очевидна и в большей степени отвечает потребности в безопасности, которую испытывает жена. Поэтому наиболее распространена точка зрения, что цель ЕНТ состоит именно в придании себе уверенности.

Роли. Как мы уже говорили выше, состояние Я — это не роль, а феномен (психический). Поэтому мы должны формаль­но разграничивать их. Игры подразделяются на требующие участия двух, трех и более игроков — в зависимости от того, на сколько ролей они рассчитаны. Состояние Я каждого игрока иногда соответствует его роли, а иногда нет.

ЕНТ рассчитана на двух участников, причем предполагает роли мужа-тирана и подавляемой им жены. Жена может играть свою роль либо с позиции благоразумного Взрослого («Самое разумное, если я буду поступать, как он велит»), либо с позиции капризного Ребенка. Муж-тиран может действовать с позиции Взрослого («Самое разумное для тебя делать, как я говорю») или соскользнуть на позицию Родителя («Не вздумай меня не послушаться»).

Иллюстрации. Очень поучительно попутно изучить дет­ские корни игры, ее прототипы, характерные для раннего возраста. Поэтому, предпринимая формальное описание игры, желательно найти ее детские параллели. Оказывается, дети играют в ЕНТ так же часто, как взрослые, и детский вариант очень похож на взрослый, с той только разницей, что место мужа-тирана занимает реальный родитель.

41

Трансакционная парадигма1 . Приводится трансакционный анализ типичной ситуации, описывающий социальный и психологический уровни той скрытой трансакции, которая об­нажает суть игры. Наиболее драматический вид ЕНТ приобре­тает на социальном уровне с позиции Родитель — Ребенок.

М-р Уайт: Сиди дома и занимайся хозяйством.

М-с Уайт: Если бы не ты, я могла бы не сидеть дома, а развлекаться.

На психологическом уровне (скрытый семейный договор) игра ведется с позиции Ребенок — Ребенок и выглядит совсем по-другому.

М-р Уайт: Ты всегда должна быть дома, когда я прихожу. Я смертельно боюсь, что меня бросят.

М-с Уайт: Я так и буду вести себя, если ты поможешь мне избегать пугающих меня ситуаций.

Оба эти уровня проиллюстрированы на схеме 7.

Схема 7. Игра

Ходы в игре. Ход в игре, в общем, соответствует «поглажи­ванию» в ритуале. Как и в любой игре, по мере накопления опыта игроки становятся искуснее. Ходы, не ведущие к цели,

1 Парадигма (гр. paradeigma — пример, образец) — система основных научных достижений (теорий, методов), по образцу которых организуется исследовательская практика ученых в данной области знаний в определенный исторический период. Здесь анализ коммуникации дан с точки зрения трансакционного анализа.

42

отбрасываются, и каждый ход становится более концентриро­ванным в смысле достижения цели. Многие случаи «идеальной дружбы» часто основаны на том, что игроки дополняют друг друга очень экономно и к большому взаимному удовлетворе­нию, так что их игры отличаются максимальным выигрышем при минимальной затрате сил. Некоторые промежуточные, пред­варительные и предупредительные ходы при этом можно опус­тить, что придает взаимоотношениям красоту и изящество. Усилия, сэкономленные на защитных маневрах, можно потра­тить на «украшения», к восторгу обоих участников, а часто и наблюдателей.

Для того чтобы игра состоялась, необходимо какое-то мини­мальное число ходов, и они могут быть зарегистрированы в протоколе. Конкретные игроки могут «расцветить» ходы или сильно увеличить их число в зависимости от своих нужд, способностей или желаний. Вот основная структура ЕНТ:

1) приказ — согласие («Сиди дома» — «Хорошо»);

2) приказ — протест («Сегодня тоже сиди дома» — «Если бы не ты»).

«Вознаграждения», полученные в результате игры, в целом состоят в ее стабилизирующем (гомеостатическом) эффекте. Биологически гомеостаз обеспечивается «поглаживаниями», а укрепление жизненной позиции увеличивает психологическую стабильность. Мы уже говорили, что «поглаживание» на самом деле может принимать различные формы, поэтому биологичес­кое «вознаграждение» можно описывать в терминах тактильно­го (осязательного) контакта. Например, роль мужа в ЕНТ напоминает шлепок тыльной стороной ладони (весьма отлич­ный от шлепка ладонной стороной кисти, что унизительно), а реакция жены — нечто вроде капризного пинка по голени. Таким образом, биологический выигрыш при ЕНТ есть резуль­тат обмена воинственно-капризными трансакциями: это доволь­но мучительный способ поддержания здоровья, но тем не менее довольно эффективный.

Жизненная позиция жены («Все мужчины — тираны») яв­ляется реакцией на типичную для состояний фобий потреб­ность сдаться и обнажает четкую структуру игры. Если попы­таться дать ее развернутое описание, то получится что-нибудь вроде: «Если я окажусь одна в толпе, соблазн сдаться будет слишком велик; дома же я не сдаюсь, это он меня заставляет, что доказывает: все мужчины — тираны». Поэтому обычно в такую игру играют женщины, для которых типично чувство

43

отрыва от реальности. Это означает, что их Взрослый не в состоянии удерживать контроль над ситуацией при сильном соблазне. Более детальное исследование этого механизма отно­сится уже к области психоанализа, а не анализа игр, для которого основной интерес состоит в конечном результате.

Внутреннее психологическое «вознаграждение» впрямую свя­зано с экономией психической энергии (либидо1 ). В игре ЕНТ социально допустимое подчинение власти мужа защищает жену от приступов невротического страха. В то же время оно удовлетворяет ее мазохистские потребности, если таковые име­ются (мы употребляем термин «мазохизм» не в смысле «само­отречения», а в классическом смысле, как состояние сексуаль­ного возбуждения, возникающее вследствие депривации, боли или унижения). Иными словами, ситуации депривации и подчи­нения приводят жену в состояние возбуждения.

Внешнее психологическое «вознаграждение» состоит в ук­лонении от опасных ситуаций посредством игры. Это особенно очевидно в ЕНТ, где имеется ярко выраженная мотивация: подчиняясь ограничениям со стороны мужа, жена избегает ситуаций, которые вызывают у нее страх.

Смысл внутреннего социального «вознаграждения» содер­жится в названии игры, под которым она известна в узком кругу. Подчиняясь мужу, жена получает право заявлять: «Если бы не ты». Это помогает ей структурировать время, которое она проводит с мужем. В случае с миссис Уайт потребность в структурировании времени была особенно велика, так как общих интересов у них с мужем не было, особенно в период до рождения детей и после того, как дети выросли. Пока дети росли, супруги играли в ЕНТ реже и менее интенсивно, по­скольку дети выполняли свою обычную функцию структуриро­вания родительского времени и, кроме того, обеспечивали семью еще более распространенным вариантом ЕНТ «Загнан­ная домохозяйка».

Тот факт, что молодые американские матери действительно очень заняты, не влияет на анализ этого варианта игры. Анализ игр стремится лишь беспристрастно ответить на следующий вопрос: при условии, что женщина очень занята, каким обра-

1 Либидо (лат libido стремление) — одно из центральных понятий фрейдизма, обозначающее глубинную, бессознательную психическую энергию индивида, коренящуюся в сексуальном инстинкте.

44

зом она сумеет воспользоваться своей занятостью, чтобы полу­чить хоть какую-то компенсацию?

Внешнее социальное «вознаграждение» определяется тем, как данная ситуация используется для внешних социальных контактов. Игра «Если бы не ты» (слова жены мужу) легко трансформируется во времяпрепровождение «Если бы не он», популярное при встречах с подругами за чашкой кофе. Игры влияют и на выбор социальных компаньонов. Когда новую соседку приглашают на чашку кофе, на самом деле ее пригла­шают поиграть в «Если бы не он». Если она будет хорошим партнером, то вскоре может стать для всех лучшей подругой. Если же она откажется играть и будет настойчиво говорить о своем муже в доброжелательном тоне, долго в компании она не продержится. С ней произойдет то же, что обычно происходит с человеком, который отказывается пить на вечеринках. Посте­пенно ее вообще перестанут приглашать в эту компанию.

Таким образом, мы подошли к концу анализа формальных характеристик ЕНТ. Чтобы лучше уяснить процедуру анализа, мы предлагаем читателю обратиться к приведенному в настоя­щей книге анализу игры «Почему бы вам не..? — Да, но» (наиболее распространенная игра; она в равной степени попу­лярна на вечеринках, официальных заседаниях и в психотера­певтических группах).

3. Генезис игр

Опираясь на изложенные выше точки зрения, весь процесс воспитания ребенка мы рассматриваем как обучение тому, в какие игры следует играть и как в них играть. Ребенка обучают также процедурам, ритуалам и времяпрепровождениям, отвеча­ющим его положению в конкретной социальной ситуации. Но последнее мы считаем менее важным, чем обучение играм. Знание процедур, ритуалов, времяпрепровождении, умение участ­вовать в них определяют в основном те возможности, которые будут доступны ребенку, в то время как игры, в которые он научился играть, определяют, как он воспользуется предостав­ленными возможностями; от них зависит и исход ситуаций, в которые он в принципе может быть вовлечен. Любимые игры, будучи элементами его жизненного сценария, в конечном итоге определяют его судьбу, например «вознаграждения», получен­ные в результате брака или деловой карьеры и даже обстоя­тельства его смерти.

45

Добросовестные родители уделяют большое внимание обу­чению детей процедурам, ритуалам и времяпрепровождениям, принятым в их кругу. В последующие годы они столь же тщательно выбирают школу, колледж, обучение в которых будет следовать уже заданному курсу. Однако при этом роди­тели практически не обращают внимания на проблему игр, которые образуют основную структуру эмоциональной дина­мики внутрисемейных взаимоотношений и которым дети обуча­ются с самых первых месяцев жизни на основе собственных значимых переживаний. Такого рода вопросы обсуждаются уже много веков, однако это обсуждение носит довольно общий и несистематический характер.

В современной психиатрической литературе были сделаны попытки подойти к этим вопросам более методично, но без концепции игр мы вряд ли сможем придать исследованиям достаточно последовательный характер. Теориям, исходящим из внутренней индивидуальной психодинамики, до сих пор не удавалось удовлетворительно решить проблемы человеческих взаимоотношений. Описание трансакционных ситуаций требу­ет привлечения теории социальной динамики, которую нельзя целиком вывести из анализа индивидуальной мотивации.

Поскольку мы не располагаем большим числом хорошо обученных детских психологов и психотерапевтов, одновремен­но владеющих и анализом игр, наши данные о происхождении игр пока весьма скудны. Хочется рассказать об одном эпизоде, который произошел в присутствии квалифицированного психо­терапевта.

... У семилетнего Тэнджи за обедом разболелся живот, и он попросил разрешения выйти из-за стола. Родители предложили ему прилечь. Тогда его трехлетний брат Майк заявил: «У меня тоже болит живот» — с очевидным намерением вызвать ту же реакцию. Отец несколько секунд смотрел на него, а потом спросил: «Ты же не собираешься играть в эту игру?» Майк расхохотался и ответил: «Нет!»

Если бы дело происходило в доме, обитатели которого озабочены проблемами еды и пищеварения, встревоженные родители отправили бы в постель и Майка. Если подобная ситуация повторилась бы несколько раз, то можно было бы ожидать, что эта игра станет частью характера Майка. Это нередко и происходит, если родители подыгрывают ребенку. Каждый раз, испытывая ревность к своему брату-сопернику из-за предоставленной тому привилегии, младший брат объяв-

46

лял бы себя больным, чтобы тоже получать какие-то привиле­гии. Скрытая трансакция в этом случае была бы следующей:

(социальный уровень) «Я неважно себя чувствую» + (психоло­гический уровень) «Я тоже хочу получить какую-нибудь приви­легию». Однако Майк был спасен от карьеры ипохондрика. Конечно, может случиться, что он станет кем-нибудь и похуже, но мы в данном случае обсуждаем другой вопрос, а именно: игра была прервана в зародыше вопросом отца, и ребенок честно признал, что намеревался начать именно эту игру.

Приведенный пример показывает, что маленькие дети могут играть в игры вполне намеренно. Уже после того, как игры превратятся в фиксированную последовательность стимулов и реакций, их происхождение становится неразличимым за дым­кой времени, а скрытые мотивации заволакиваются социальным туманом. И только при помощи соответствующих процедур их можно снова вывести на уровень осознания: происхождение — с помощью методов аналитической терапии, а скрытые моти­вы — с помощью антитезиса.

Многократные клинические наблюдения показывают, что игры по своей природе имитативны и первоначально возникают как результат деятельности Взрослого в ребенке (неопсихичес­кий аспект личности). Если во взрослом игроке удается акти­визировать Ребенка, то этот компонент личности (Взрослый внутри Ребенка) обнаруживает такой удивительный психологи­ческий талант и такое завидное умение манипулировать людь­ми, что психиатры заслуженно прозвали его Профессором. Во многих психотерапевтических группах, использующих в основ­ном методику анализа игр, одна из процедур состоит в поиске маленького Профессора внутри каждого участника. Причем все присутствующие обычно как зачарованные слушают рассказ о его младенческих (в возрасте от двух до восьми лет) авантю­рах, состоящих в изобретении игр. И если эти игры не конча­лись трагически, то умело рассказанные истории вызывают у слушателей восторг, а часто и бурное веселье.

Иногда и сам пациент не может скрыть вполне оправданно­го восхищения своей ловкостью. И если он достиг этого этапа, то, значит, есть надежда, что человек вскоре будет в состоянии отказаться от злополучных поведенческих схем, без которых жизнь его станет гораздо лучше. Именно по этой причине, давая формальное описание той или иной игры, мы всегда стремимся рассмотреть ее младенческий или детский прототип.

47

4. Функции игры

Повседневная жизнь предоставляет очень мало возможнос­тей для человеческой близости. Кроме того, многие формы близости (особенно интенсивной) для большинства людей пси­хологически неприемлемы. Поэтому в социальной жизни весь­ма значительную часть составляют игры. Вопрос только в том: играет ли человек именно в те игры, которые для него макси­мально благоприятны?

Существенная особенность игры — это ее кульминация: выигрыш. Предварительные ходы делаются именно для того, чтобы подготовить ситуацию, обеспечивающую выигрыш, одна­ко при этом ходы планируются с таким расчетом, чтобы каж­дый следующий шаг в качестве побочного продукта тоже при­носил максимально возможное удовлетворение.

Например, в игре «Гость-растяпа» (неуклюжая выходка, а потом извинение) выигрыш, равно как и цель игры, состоит в том, чтобы извинениями вынудить партнера простить Растяпу. Пролитый кофе или мебель, прожженная сигаретой, будут лишь ступеньками, ведущими к этой цели, но и каждый из этих проступков сам по себе приносит удовлетворение игроку. Тем не менее переживание, полученное от пролитого кофе, не делает это происшествие игрой. Решающим стимулом, веду­щим к развязке, будет извинение. В противном случае это всего лишь деструктивная процедура, проступок, хотя и он вполне может приносить некоторое удовлетворение.

То же самое можно наблюдать в игре «Алкоголик»: каковы бы ни были психологические корни пьянства (если таковые вообще имеются), в терминах анализа игры выпивка — это просто ход в игре с окружающими. Выпивка может доставлять удовольствие и сама по себе, но суть игры не в этом, что прекрасно показывает вариант игры — «Непьющий алкого­лик»; она происходит по тем же правилам и приводит к тому же выигрышу, что и основной вариант игры, но без всяких бутылок.

Одна из функций игр — удовлетворительное структуриро­вание времени; кроме того, многие игры совершенно необходи­мы некоторым людям для поддержания душевного здоровья. У этих людей психическое равновесие столь неустойчиво, а жиз­ненные позиции столь шатки, что стоит лишить их возможнос­ти играть, как они впадут в безысходное отчаяние. Иногда это

48

состояние может даже послужить причиной психоза. Такие люди яростно сопротивляются любым попыткам проведения антитезиса. Подобные ситуации можно часто наблюдать в супружеских взаимоотношениях, когда улучшение психическо­го состояния одного из супругов (например, отказ от деструк­тивных игр) влечет за собой быстрое ухудшение состояния другого супруга, для которого игры были важнейшим сред­ством поддержания равновесия. Поэтому при анализе игр необ­ходимо соблюдать известную осторожность.

К счастью, свободная от игр человеческая близость, кото­рая по сути есть и должна быть самой совершенной формой человеческих взаимоотношений, приносит такое ни с чем не сравнимое удовольствие, что даже люди с неустойчивым равно­весием могут вполне безопасно и даже с радостью отказаться от игр, если им посчастливилось найти партнера для таких взаимоотношений.

В более широком плане игры являются неотъемлемой и динамичной частью неосознаваемого плана жизни или сцена­рия каждого человека; они заполняют время ожидания развяз­ки сценария и в то же время приближают ее. Сценарий должен закончиться чудом или катастрофой; это зависит от того, конструктивен он или деструктивен. Соответственно игры тоже подразделяются на конструктивные и деструктивные. Говоря обыденным языком, те, чьи сценарии ориентированы на «счаст­ливый приход Санта Клауса» скорее всего будут хорошими партнерами в играх типа «Ах, вы необыкновенный человек, мистер Мергитройд1 ». Те же, кто в соответствии со своими трагическими сценариями обязательно ждет, когда «распрост­ранится rigor mortis »2 , будут играть в неприятные игры типа «Ну что, попался, негодяй!»

Хотелось бы отметить, что разговорные выражения вроде тех, которые мы употребили в предыдущем абзаце, являются неотъемлемой принадлежностью анализа игр. Их часто упот­ребляют во время сеансов трансакционной терапии в группах и на семинарах. В дальнейшем мы подробнее остановимся на разговорных выражениях, поскольку их роль существенна для анализа игр.

1 Персонаж многих комиксов.

2 Rigor mortis (лат.) — смертное оцепенение.

49

5. Классификация игр

Мы уже упоминали выше, что большинство переменных, исходя из которых мы анализируем игры и времяпрепровожде­ния, могут служить основой для их систематической классифи­кации. Некоторые более очевидные типы классификации бази­руются на следующих факторах1 :

1. Число игроков: игры для двоих участников («Фригидная женщина»), для троих участников («А ну-ка, подеритесь»), для пятерых участников («Алкоголик»), для многих игроков («По­чему бы вам не...— Да, но»).

2. Используемый материал: слова («Психиатрия»), деньги («Должник»), части тела («Мне необходима операция»).

3. Клинические типы: истерический («Динамо»), с синдро­мом навязчивости («Гость-растяпа»), параноидальный («Ну по­чему такое случается именно со мной?»), депрессивный («Опять я за старое!»).

4. Психодинамические характеристики: контрфобические («Если бы не ты»), проецирующие («Родительский комитет»), интроецирующие («Психиатрия»).

5. Классификация по инстинктивным влечениям: мазохистские («Если бы не ты»), садистские («Гость-растяпа»), фети­шистские («Фригидный мужчина»).

Кроме классификации по числу участников, можно рассмот­реть еще три количественные характеристики.

1. Гибкость. В некоторые игры (например, «Должник» или «Мне необходима операция») можно играть, используя только один материал; другие игры в этом смысле более гибки.

2. Цепкость. Одни люди легко отказываются от своих игр, другие более упорны.

3. Интенсивность. Одни люди играют с прохладцей, дру­гие — более напряженно и агрессивно. Соответственно игры называются легкими и серьезными.

В зависимости от трех последних характеристик игры под­разделяются на тихие и буйные. У психически неуравновешен­ных людей игры могут иметь несколько стадий. Параноидаль­ный шизофреник на первой стадии может начать с гибкой, легкой разновидности «Подумайте, какой ужас!» (причем будет готов бросить ее в любую минуту) и постепенно дойти на

1 В скобках даны названия игр. Анализ многих из них приводится во второй части настоящей книги.

50

третьей стадии до жесткой и цепкой игры в полную силу. Различаются следующие степени игры: а) игра первой степе­ни — социально приемлемая в данном кругу; б) игра второй степени — такая игра не грозит непоправимым ущербом, одна­ко игроки предпочитают скрывать ее от посторонних; в) игра третьей степени ведется до последней «точки» и может закон­читься в операционной, в зале суда или в морге.

Кроме того, игры можно классифицировать на основе ряда других факторов (мы перечисляли их при анализе ЕНТ): цели игры, роли, наиболее очевидные «вознаграждения». Мы пользу­емся классификацией на основе только социологических фак­торов. Именно на нее мы и будем опираться в последующих разделах.

51

Часть вторая ТЕЗАУРУС1 ИГР

ВВЕДЕНИЕ

Мы предлагаем читателю коллекцию игр, которая продол­жает пополняться. Иногда, тщательно изучив какой-то конкрет­ный пример, который показался вариантом уже известной игры, мы приходим к выводу, что это совсем новая игра. Иногда, напротив, игра, показавшаяся нам новой, оказывается лишь вариантом старой. По мере накопления информации мы вносим изменения и в методы анализа.

Некоторые игры обсуждаются и подробно анализируются. Другие, менее распространенные или требующие дальнейшего изучения, мы лишь упоминаем. Водящий обычно называется Уайт, а его партнер — Блэк2 .

Игры разбиты на группы в соответствии с ситуациями, в которых они чаще всего встречаются, например «Игры на всю жизнь», «Супружеские игры», «Игры в компаниях, на вечерин­ках», «Сексуальные игры» и «Игры преступного мира». Затем следует раздел специально для профессионалов: «Игры на приеме у психотерапевта» — и, наконец, несколько «Хороших игр».

Обозначения

При анализе игр будут использованы следующие обозначения.

Название. Если игра имеет длинное название, мы будем употреблять его аббревиатуру. При устном обсуждении лучше использовать полное название игры.

Тезис. Мы пытаемся сформулировать его как можно более убедительно.

Цель. Автор пытается, исходя из своего опыта, сделать наиболее значимый и осмысленный выбор из возможных целей.

Роли. Вначале дается роль Водящего, с чьей точки зрения обсуждается вся игра.

Иллюстрации: 1) мы приводим пример игры в том виде, в каком в нее играют в детстве, причем стараемся найти такой ее

1 Тезаурус (rp. Thesauras — запас) — полный систематизированный набор терминов в какой-либо области знаний.

2 От англ. White (белый) и Black (черный).

52

прототип, который был бы максимально легко узнаваем; 2) да­ется пример из взрослой жизни.

Парадигма. По возможности кратчайшим способом описы­ваются критические трансакции на социальном и психологи­ческом уровнях.

Ходы. Описывают минимальное встречающееся на практи­ке число трансакционных стимулов и реакций. В различных ситуациях эти ходы могут дополняться, перемежаться с необя­зательными или «украшаться» до бесконечности.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — де­лается попытка установить, каким образом игра увеличивает внутреннюю психическую стабильность; 2) внешнее психоло­гическое — мы пытаемся установить, каких тревожных ситуа­ций или какой близости избегает Водящий; 3) внутреннее социальное — здесь мы приводим типичную фразу, употребля­емую при игре с близкими людьми; 4) внешнее социальное — приводится ключевая фраза, произносимая в менее интимном кругу в игре или времяпрепровождении, производном от дан­ной игры; 5) биологическое — мы пытаемся определить, какой вид «поглаживаний» данная игра предлагает ее участникам; 6) экзистенциальное — описывается жизненная позиция, исхо­дя из которой игроки участвуют в данной игре.

Родственные игры. Приводится список родственных игр, а также игр, дополнительных к данной или содержащих анти­тезис к ней.

Адекватно понять игру можно только в психотерапевтиче­ской ситуации. Причем к психотерапевту гораздо чаще прихо­дят люди, играющие в деструктивные, а не в конструктивные игры. Поэтому лучше исследованы именно деструктивные игры, но читатель не должен забывать, что существуют и конструк­тивные игры — в них играют более благополучные люди. Чтобы уберечь понятие игры от вульгаризации (этой судьбы не избежали многие психиатрические термины), мы хотим еще раз подчеркнуть, что оно имеет весьма четкие границы; исходя из приведенных выше критериев, следует отчетливо разграни­чить, с одной стороны, игры, а с другой — процедуры, ритуалы, времяпрепровождения, операции, маневры и установки, возни­кающие на основе различных жизненных позиций. Игра прово­дится с определенной жизненной позиции, но ни позиция, ни соответствующая ей установка игрой не являются.

53

Разговорные фразы и выражения

Многие разговорные выражения, которые используются в книге, мы услышали от пациентов. Участники игр прекрасно понимают и воспринимают их и даже получают от них удоволь­ствие — при условии, конечно, что они используются вовремя и к месту. Если некоторые из этих выражений и кажутся непочтительными, то ведь понятно, что их иронический заряд направлен против самой игры, а не против ее участников. Первое требование к такого рода выражениям — уместность, и если иногда они и звучат забавно, то именно потому, что попадают «в точку».

В академических целях можно излагать психологические истины научным языком, но эффективное распознавание эмо­ционального заряда конкретной ситуации может потребовать совсем иного подхода. Поэтому мы предпочитаем назвать игру «Подумайте, какой ужас!» вместо «Вербализация спроециро­ванной анальной агрессии». Первое название не только более динамично и эффективно, но к тому же и более точно.

ИГРЫ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Все игры при обычных обстоятельствах оказывают на судь­бу их участников очень важное, а иногда и решающее влияние. Однако некоторые из игр более успешно, чем другие, превра­щаются в дело всей жизни человека и чаще затрагивают более или менее причастных и даже непричастных к ним наблюдате­лей. Мы назовем эту группу «Играми на всю жизнь». В нее мы включили: «Алкоголик», «Должник», «Бейте меня», «Ну что, попался, негодяй», «Посмотри, что я из-за тебя сделал», а также основные варианты этих игр. Они смыкаются с супру­жескими играми и с играми преступного мира.

1. «Алкоголик»

Тезис. В анализе игр не существует ни алкоголизма, ни алкоголиков, а есть роль Алкоголика в некоторой игре. Если основной причиной чрезмерного потребления спиртного явля­ются, например, физиологические нарушения, то это относится к ведению врача-терапевта. Объект анализа в предлагаемой нами игре совсем другой: те социальные трансакции, которые

54

влечет за собой злоупотребление спиртным. Эту игру мы назва­ли «Алкоголик».

В полностью развернутом виде эта игра предполагает пять участников, но некоторые роли могут быть совмещены, так что игра может начаться и закончиться при участии всего двух игроков. Центральная роль, роль Водящего,— это сам Алкого­лик, которого мы будем называть иногда Уайт. Наиболее важ­ный партнер — Преследователь. Эту роль, как правило, играет представитель противоположного пола, чаще всего супруга (супруг). Третья роль — Спаситель, ее обычно играет лицо того же пола, часто врач, который принимает участие в паци­енте и вообще интересуется проблемами алкоголизма. В клас­сической ситуации доктор «успешно излечивает» алкоголика от дурной привычки. После шести месяцев полного воздержания от спиртного доктор и пациент поздравляют друг друга, а на следующий день Уайта находят под забором.

Четвертая роль — Простак. В литературе эта роль обычно принадлежит хозяину закусочной или любому другому челове­ку, который дает Уайту спиртное в кредит или предлагает ему деньги в долг и при этом не преследует его и не пытается спасать. В жизни эту роль может, как это ни странно, играть мать Уайта, которая дает ему деньги и нередко сочувствует ему, потому что его жена, то есть ее невестка, не понимает своего мужа. При таком варианте игры Уайт должен иметь какое-то правдоподобное объяснение на вопрос: зачем ему нужны деньги? И хотя оба партнера прекрасно знают, на что он в действительности их потратит, они делают вид, будто верят его объяснению.

Иногда Простак перерастает в другую роль — не самую существенную, но вполне соответствующую ситуации — Под­стрекателя, Славного малого, который часто предлагает спирт­ное Уайту, даже тогда, когда он не просит: «Пойдем, выпьем по стаканчику» (скрытая трансакция: «И ты еще быстрее пока­тишься под гору»).

Во всех играх, связанных со спиртным, есть еще одна вспомогательная роль, которая принадлежит профессионалу — бармену, буфетчику, то есть человеку, поставляющему Уайту спиртное. В игре «Алкоголик» он — пятый участник, Посред­ник, основной источник спиртного, который, кроме того, впол­не понимает алкоголика и в каком-то смысле является главным человеком в жизни любого наркомана. Разница между Посред­ником и другими игроками в основном та же, что между

55

профессионалами и любителями во всякой игре: профессионал знает, когда нужно остановиться. Так, в некоторый момент хороший бармен может отказаться обслуживать Алкоголика, который таким образом теряет источник спиртного, до тех пор пока не найдет более снисходительного Посредника.

На начальных стадиях игры три вспомогательные роли может играть жена. В полночь супруга — Простак: она разде­вает мужа, варит ему кофе и позволяет срывать на себе зло. Утром она становится Преследователем и поносит его за бес­путную жизнь. Вечером она превращается в Спасителя и умо­ляет мужа отказаться от дурных привычек. На более поздних стадиях, иногда в связи с ухудшением физического состояния, Алкоголик может обходиться без Преследователя и Спасителя, но он терпит их, если они одновременно соглашаются созда­вать ему жизненно необходимые условия. Уайт может, напри­мер, неожиданно пойти в какую-нибудь душеспасительную ор­ганизацию и даже согласиться «быть спасенным», если там ему дадут бесплатно поесть. Он может выдержать как любительс­кий, так и профессиональный разнос, если надеется после получить подачку.

В соответствии с анализом игр мы считаем, что само по себе потребление спиртного если и доставляет Уайту удоволь­ствие, то лишь попутно. Его главная задача — достижение кульминации, которой является похмелье.

Алкоголик воспринимает похмелье не столько как плохое физическое состояние, сколько как психологическую пытку. Два любимых времяпрепровождения пьющих — «Коктейль» (сколько пили и что с чем смешивали) и «На следующее утро» («Послушайте, как мне было плохо»). В «Коктейль» играют по большей части люди, которые пьют лишь на вечеринках или от случая к случаю. Многие алкоголики предпочитают как следу­ет сыграть в психологически нагруженную игру «На следую­щее утро».

...Некий пациент (Уайт), приходя на консультацию к психо­терапевту после очередного загула, обрушивал на свою голову потоки ругательств; психотерапевт в ответ молчал. Позже, будучи участником психотерапевтической группы, Уайт вспо­минал эти визиты и с самодовольной уверенностью приписывал все свои бранные слова психотерапевту. Когда алкоголики в терапевтических целях обсуждают свою ситуацию, их, как правило, интересует не проблема выпивки как таковой (очевид­но, в основном они упоминают о ней из уважения к Преследо-

56

вателю), а последующие мучения. Мы считаем, что трансакционная цель при злоупотреблении спиртным, кроме удоволь­ствия от самой выпивки, состоит еще и в том, чтобы создать ситуацию, в которой Ребенка будет на все лады распекать не только собственный внутренний Родитель, но и любая роди­тельская фигура из непосредственного окружения, принимаю­щая достаточно большое участие в Алкоголике, чтобы пойти ему навстречу и подыграть в его игре. Поэтому и терапию в этой игре надо направлять не на привычку выпивать, а на устранение стремления алкоголика потакать своим слабостям и заниматься самобичеванием, которые наиболее полно прояв­ляются в игре «На следующее утро». К этой категории не относятся, однако, запойные пьяницы, которые морально не страдают после похмелья.

Существует также игра «Непьющий алкоголик», в которой Уайт проходит все стадии финансового падения и социальной деградации, хотя он совсем не пьет. Однако он делает в игре те же ходы и требует того же состава «актеров», которые должны ему подыгрывать. В этой игре основное действие тоже происхо­дит «следующим утром». Сходство между этими играми дока­зывает, что это действительно игры. Игра «Наркоман» очень похожа на «Алкоголика», но еще более драматична и зловеща. Она развивается быстрее и более впечатляюще. По крайней мере в нашем обществе большая нагрузка в ней приходится на Преследователя (который всегда наготове). Спасители и Про­стаки в этой игре встречаются крайне редко, зато роль Посред­ника становится еще важнее.

В США существует множество организаций, принимающих участие в игре «Алкоголик». Многие из них словно проповеду­ют правила игры, объясняют, как надо играть роль Алкоголика: опрокидывайте рюмочку до завтрака, тратьте на выпивку день­ги, предназначенные на другие нужды, и т. д. Кроме того, они объясняют функции Спасителя. Например, «Анонимные алко­голики»1 ведут эту игру, стараясь привлечь алкоголика на роль Спасителя. Бывшим Алкоголикам отдается предпочтение, пото­му что они знают правила игры и поэтому лучше умеют подыгрывать другим, чем люди, никогда раньше в эту игру не игравшие. Сообщалось даже о случаях, когда вдруг кончался «запас» Алкоголиков, с которыми нужно было проводить рабо-

1 «Анонимные алкоголики» — организация, получившая распространение в США и многих других странах мира

ту, после чего некоторые члены организации снова начинали пить, поскольку у них без контингента погибающих, нуждаю­щихся в помощи, не было другого способа продолжать игру.

Существуют организации, цель которых — улучшить поло­жение других игроков. Некоторые из них оказывают давление на супругу, чтобы заставить ее сменить роль Преследователя на роль Спасителя. Нам кажется, что ближе всего к идеальной терапии подошла организация, которая работает с детьми под­росткового возраста, имеющими родителей-алкоголиков. Она стремится помочь ребенку полностью выйти из игры родите­лей. Смена ролей здесь не подходит.

Психологическое исцеление алкоголика может быть достиг­нуто, на наш взгляд, только бесповоротным его выходом из игры, а не простой сменой ролей. В некоторых случаях этого удавалось достичь, хотя вряд ли можно найти что-нибудь более интересное для Алкоголика, чем возможность продолжать игру. Замена ролей вынужденным образом может оказаться другой игрой, а не свободными от игр взаимоотношениями.

Так называемые исцеленные алкоголики часто представля­ют собой не слишком вдохновляющую компанию; они сами скорее всего понимают, что жизнь у них скучная, они постоян­но подвергаются соблазну вернуться к старым привычкам. Критерием исцеления от игры, на наш взгляд, является такая ситуация, при которой бывший алкоголик может выпить в обществе без всякого риска для себя.

Из описания игры видно, что у Спасителя чаще всего имеется сильный соблазн играть в свою игру: «Я всего лишь пытаюсь помочь вам», а у Преследователя и Простака — в свою: в первом случае — «Посмотри, что ты со мной сделал», во втором — «Славный малый». После возникновения большо­го числа организаций, занятых спасением алкоголиков и пропа­гандирующих мысль, что алкоголизм — это болезнь, многие алкоголики научились играть в «Калеку». Акцент сместился с Преследователя на Спасителя, с установки «Я грешник» на «Что вы хотите от больного человека». Польза от такого сдвига весьма проблематична, так как с практической точки зрения это едва ли помогло уменьшить продажу спиртного запойным пьяницам. Однако для многих людей США «Анонимные алкого­лики» все еще представляют один из лучших подступов к тому, чтобы излечиться от потворства своим слабостям.

Антитезис. Хорошо известно, что в игру «Алкоголик» игра­ют всерьез и бросить ее трудно. В одной из психотерапевтиче-

58

ских групп была женщина-алкоголик, которая сначала почти не принимала участия в деятельности группы, пока, на ее взгляд, она не познакомилась с членами группы достаточно близко, чтобы выступить со своей игрой. Она попросила сказать ей, что о ней думают члены группы. Поскольку до сих пор поведение ее было вполне приятным, то большинство высказалось о ней в благожелательном тоне. Но женщина стала протестовать: «Я совсем не этого хочу. Я хочу знать, что вы на самом деле обо мне думаете». Из ее слов было ясно, что она напрашивается на порочащие ее замечания. После того как другие члены группы отказались выступать в роли Преследователя, она пошла домой и сказала мужу: если она выпьет еще хотя бы один раз, то он может разводиться с ней или пусть отправляет ее в больницу. Муж обещал сделать так, как она просит. В тот же вечер эта женщина напилась, и муж отправил ее в больницу.

В приведенном примере пациенты отказались выступать в роли Преследователей, а именно этого ждала от них женщина. Она не смогла вынести подобное антитезисное поведение чле­нов группы, несмотря на то, что все окружающие старались подкрепить то минимальное понимание ситуации, которого ей удалось достичь. А дома она смогла найти человека, охотно играющего необходимую ей роль.

Тем не менее в других случаях бывает вполне возможно так подготовить пациента, что он все же сумеет бросить игру. Психотерапевт может попытаться применить лечение, в про­цессе которого он откажется брать на себя роль Преследовате­ля или Спасителя. Мы считаем, что с терапевтической точки зрения будет столь же неправильно, если он возьмет на себя роль Простака и разрешит пациенту пренебречь финансовыми обязательствами или простой пунктуальностью. Трансакционно правильная терапевтическая процедура состоит в сле­дующем: после тщательной подготовительной работы психоте­рапевту советуем занять позицию Взрослого, заключившего договор с пациентом, и отказаться играть какие-либо другие роли в надежде на то, что пациент сможет соблюсти воздержа­ние не только от спиртного, но и от игры. Если же пациенту это не удастся, то рекомендуем направить его к Спасителю.

Применять антитезис особенно трудно, так как почти во всех западных странах запойный пьяница часто является для благотворительных организаций долгожданным объектом пори­цания, тревоги или щедрости. Поэтому человек, вдруг отказав-

59

шийся играть какую-либо из ролей игры «Алкоголик», скорее всего вызовет общественное негодование. Разумный подход может представлять даже большую угрозу для Спасителей, чем для Алкоголиков, что иногда плохо влияет на процесс лечения.

Однажды в одной нашей клинике группа психотерапевтов, серьезно занимавшаяся игрой «Алкоголик», пыталась вылечить пациентов, разрушив их игру. Как только стратегия психотера­певтов стала очевидной, благотворительный комитет, субсиди­ровавший клинику, постарался изгнать всю группу и в дальней­шем при лечении этих пациентов не обратился ни к одному из ее членов за помощью.

Родственные игры. В игре «Алкоголик» есть интересный эпизод: «Выпьем по рюмочке». Нам указал на него один наблю­дательный студент, специализирующийся в промышленной психиатрии. Уайт и его жена (непьющий Преследователь) отправляются на пикник вместе с Блэком (партнером) и его женой (оба — Простаки). Уайт угощает Блэков: «Выпьем по рюмочке!» Если они соглашаются, то это дает Уайту свободу выпить еще четыре-пять рюмок. Отказ Блэков выпить делает игру Уайта очевидной. В этом случае, по законам совместной выпивки, Уайт должен почувствовать себя оскорбленным, и на следующий пикник он подыщет себе уже более сговорчивых компаньонов. То, что на социальном уровне кажется щед­ростью Взрослого, на психологическом уровне является просто дерзостью, поскольку Уайт путем открытого подкупа добивает­ся от Блэка Родительской подачки под самым носом миссис Уайт, которая бессильна воспротивиться этому. На самом-то деле миссис Уайт соглашается на такое мероприятие, делая вид, будто «бессильна» воспротивиться мужу. Ведь ей так же хочется, чтобы игра продолжалась, и она играла бы роль Преследователя, как этого хочется и мистеру Уайту (с той только разницей, что он хочет продолжать играть роль Алкого­лика). Легко представить себе ее упреки мужу на следующее утро после пикника. Этот вариант игры чреват осложнениями, особенно, если Уайт — начальник Блэка по службе. Вообще-то говоря, Простаки не так уж и просты. Часто это одинокие люди, которые могут многое выиграть от хорошего отношения к алкоголикам. Например, хозяин закусочной, играющий роль Славного малого, расширяет таким образом круг своих зна­комств; к тому же в своей компании он может приобрести репутацию не только щедрого человека, но и прекрасного рассказчика.

60

Один из вариантов Славного малого появляется, например, тогда, когда человек просит у всех совета, ищет возможности, как лучше всего кому-то помочь. Это пример хорошей, конструк­тивной игры, которую следует всячески поощрять. Противопо­ложность этой игры — роль Крутого парня, в которой человек ищет способы как можно сильнее причинить людям боль и ущерб. И хотя, возможно, он никого и никогда не увечит, но окружающие начинают ассоциировать его с такими «крепкими парнями», которые «играют до конца». А он греется в лучах этой славы. Французы называют такой экземпляр fanfarone de vice (фанфароном зла).

Анализ

Тезис: «Ну и гадок же я был! Посмотрим, сможете ли вы меня остановить».

Цель: самобичевание.

Роли: Алкоголик, Преследователь, Спаситель, Простак, По­средник.

Иллюстрации: «Посмотрим, поймаешь ли ты меня». Про­тотипы этой игры обнаружить довольно трудно из-за ее слож­ности. Однако дети, особенно дети алкоголиков, часто проделы­вают маневры, типичные для Алкоголиков. Играя в «Посмотрим, поймаешь ли ты меня», дети лгут, прячут вещи, напрашивают­ся на порочащие их замечания или ищут людей, готовых им помочь. Они находят, например, благожелательного соседа, который раздает подачки, и т. д. Самобичевание при этом как бы откладывается на более поздний возраст.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый: «Скажите мне, что вы обо мне думаете на самом деле, или помогите мне бросить пить»; Взрослый: «Буду с вами откровенен».

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок; Ре­бенок: «Посмотрим, сможешь ли ты меня остановить»; Роди­тель: «Ты должен бросить пить, потому что...»

Ходы: 1) провокация — обвинение или прощение; 2) по­творство своим желаниям — гнев или разочарование.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — а) выпивка как процедура — бунт, утешение, удовлетворение желания; б) «Алкоголик» как игра—самобичевание; 2) внеш­нее психологическое — избегание сексуальной и других форм близости; 3) внутреннее социальное — «Посмотрим, сможешь ли ты меня остановить»; 4) внешнее социальное — времяпре-

61

провождения «На следующее утро», «Коктейль» и т. д.; 5) био­логическое — попеременный обмен выражениями любви и гнева; 6) экзистенциальное — «Все меня хотят обидеть».

2. «Должник»

Тезис. «Должник» — это не просто игра, это нечто боль­шее. В Америке игра «Должник» для многих людей становится сценарием, планом на всю жизнь. Впрочем, то же самое проис­ходит, например, в джунглях Африки, где родственники юноши покупают ему за огромную цену невесту и он на многие годы становится их должником.

В США, в наиболее цивилизованных районах, господствует, по существу, такой же обычай, только вместо невесты чаще всего новобрачным покупается дом. Если необходимую сумму не дают родственники, то на этот случай существует банк.

Таким образом, и африканский юноша с болтающимся в ухе амулетом на счастье, и американский с каким-нибудь подо­бным амулетом — оба молодых человека вдруг могут почув­ствовать, что в их жизни появилась «цель». Большой празд­ник — свадьба или новоселье — происходит ведь не тогда, когда долг выплачен, а в момент займа. Например, по телеви­зору чаще всего рекламируют не мужчину средних лет, кото­рый наконец-то выкупил закладную, а человека молодого, въез­жающего в новый дом со своей семьей и гордо размахивающего только что подписанными бумагами, которые свяжут его по рукам и ногам на все годы наибольшего расцвета его жизни. А после того, как все его долги — закладная, страховка, обуче­ние детей в колледже — будут выплачены, он начинает пред­ставлять собой «проблему»: «почтенный гражданин», которому общество должно обеспечить не только материальный ком­форт, но и новую «цель». Если этот человек практичен и расчетлив, то он может превратиться из великого должника в великого кредитора, но такое в США случается сравнительно редко.

Пока я пишу эти строки, на подоконник вползает мокрица. Если перевернуть ее на спинку, она приложит отчаянные усилия, чтобы снова очутиться на ногах. И все это время у нее будет «цель». Но вот ей удалось перевернуться, и мы словно видим победное выражение ее «лица»! Она уползает, а я пытаюсь представить себе, как могла бы она на ближайшем сборище мокриц рассказать свою историю и молодые мокрицы

62

смотрели бы на нее с восхищением, как на насекомое, которое добилось своего в жизни. И в то же время к ее самодовольству примешивается оттенок разочарования. Теперь, когда ей уда­лось всего достичь, жизнь кажется бесцельной. Может быть, она еще вернется назад в надежде повторить свой подвиг. Надо бы пометить ее спинку чернилами, чтобы можно было ее узнать, если она вдруг рискнет вернуться. Невольно подума­ешь: «Отважное насекомое эта мокрица. Неудивительно, что этому виду — несколько миллионов лет».

Тем не менее большинство молодых американцев относятся к своим закладным всерьез только в период стресса. Если у них возникает состояние депрессии или они находятся в неблаго­приятной финансовой ситуации, то долговые обязательства могут поддерживать человека, даже спасти его от некоторых опасных действий, вплоть до таких трагических, как самоубий­ство. Обычно же молодые американцы лишь слегка поигрыва­ют в «Если бы не долги». И только небольшая их часть играет в полную силу, превращая игру «Должник» в дело всей своей жизни.

В игру «Попробуй получи с меня» (ППСМ) обычно играют молодожены. Эта игра строится таким образом, что игрок «выигрывает» независимо от ее исхода. Так, Уайты (супруги) покупают в кредит всевозможные товары и услуги — дешевые или дорогие, в зависимости от того, из какого они социального круга и как их учили играть родители и дедушки с бабушками. Если после нескольких слабых попыток получить очередной взнос кредитор сдается, то Уайты могут и дальше пользоваться купленным вполне безнаказанно. В этом смысле они выигрыва­ют. Если же кредитор начинает действовать более энергично, то они получают удовольствие одновременно и от того, что заставляют его погоняться за ними, и от самих покупок. Одна­ко игра начинается всерьез, когда кредитор вознамерится во что бы то ни стало добиться уплаты взноса. Чтобы получить свои деньги, ему придется прибегнуть к крайним мерам, кото­рые включают и элементы принуждения, например кредитор подъезжает к дому Уайтов на ревущем грузовике, кузов кото­рого ярко размалеван большими буквами: «Агентство по сбору взносов».

В этот момент в игре наступает перелом. Уайт понимает, что ему скорее всего придется выкладывать деньги. Однако из-за оттенка принуждения, появившегося в его взаимоотноше­ниях с кредитором (чаще всего он знаменуется «третьим пре-

63

дупреждением» от сборщика взносов: «Если Вы не прибудете в наше учреждение в течение сорока восьми часов...»), Уайт чувствует себя вправе возмутиться, и переключается на один из вариантов игры: «Ну что, попался, негодяй!» В этом случае он выигрывает, демонстрируя всем, какой алчный и безжа­лостный человек сборщик взносов, ни одному слову которого нельзя верить.

Два наиболее очевидных «вознаграждения» при этом сле­дующие: 1) выигрыш укрепляет жизненную позицию Уайта, которая является замаскированной формой установки «Все кредиторы — люди алчные»; 2) Уайт сильно выигрывает во внешнем социальном плане, поскольку теперь он может откры­то поносить кредитора перед своими друзьями, не боясь поте­рять собственного статуса Славного малого. Кроме того, он может попытаться в дальнейшем обеспечить себе внутреннее социальное «вознаграждение», войдя в открытый конфликт с кредитором. Помимо всего прочего, это оправдывает его зло­употребление системой кредитных платежей: если все кредито­ры таковы, как он убедился, то с какой стати вообще платить взносы кому бы то ни было?

Мелкие землевладельцы иногда участвуют в игре «Креди­тор», точнее, в ее разновидности: «Попробуй не заплати мне» (ПНЗМ). Любители играть в ППСМ и ПНЗМ легко узнают друг друга, и поскольку игра сулит им трансакционные «возна­граждения» и азарт погони, то контакт с противником в глуби­не души доставляет им большое удовольствие. Независимо от того, кому достанутся деньги, оба в конечном счете помогают друг другу подготовить и укрепить свою позицию для игры «Ну почему такое случается именно со мной?»

Различные игры, связанные с деньгами, обычно имеют очень серьезные последствия. И если наше описание таких игр выгля­дит поверхностным, как утверждают некоторые читатели, то это происходит совсем не потому, что оно касается мелочей, а потому, что оно в основном вскрывает мелочные мотивы, кото­рыми руководствуются люди в весьма серьезных делах.

Антитезис. Очевидный антитезис в игре ППСМ — потре­бовать немедленной уплаты наличными. Однако у хорошего игрока в ППСМ есть способы обойти такое требование, причем эти способы не срабатывают только на совсем уж бесчувствен­ных кредиторах. Антитезис в игре ПНЗМ — честность и свое­временная уплата взноса. Поскольку игроки в ППСМ и ПНЗМ — во всех смыслах профессионалы, у любителя, всту-

64

пившего с ними в игру, шансов выиграть столько же, сколько при игре с профессиональными картежниками. Но хотя люби­тель выигрывает редко, он по крайней мере может получить удовольствие просто от участия в игре. По традиции в обе эти игры люди играют без тени юмора. И ничто не приводит профессионала в большее замешательство, чем смех, которым его жертва-любитель встречает исход игры. В финансовых кругах такое поведение считается совершенно недопустимым.

3. «Бейте меня»

Тезис. В этой игре обычно участвуют люди, которые ведут себя так, будто на них написано: «Пожалуйста, не бейте меня». Искушение почти всегда непреодолимо, поэтому после вполне естественного исхода Уайт жалобно восклицает: «Но ведь весь мой вид ясно говорил: «Не бейте меня»! После этого он чаще всего недоуменно добавляет: «Ну почему такое случается имен­но со мной?» (ПТСМ). С клинической точки зрения игра ПТСМ может интроецироваться и надеть маску стандартного клише из игры «Психиатрия»: «Когда я нахожусь в состоянии стресса, я совершенно не в себе». Один из элементов в игре ПТСМ является результатом, который я называю гордостью наизнанку: «Мои несчастья лучше ваших». Эта черта часто наблюдается у параноидальных личностей.

Если люди из непосредственного окружения Уайта его не «бьют» из-за своей доброты, возможно, из-за установки «Я только пытаюсь помочь вам» или условностей и правил, приня­тых в данном кругу, то поведение Уайта постепенно становится все более и более провокационным, причем до тех пор, пока он не перейдет все границы и не заставит свое окружение пойти ему навстречу. К этой категории могут относиться некоторые покинутые женщины, а также люди, которых постоянно уволь­няют с работы.

Соответствующая игра, распространенная среди женщин, называется «Поношенное платье». Эти женщины, часто весьма благовоспитанные, из хороших семей, прилагают максимум усилий, чтобы выглядеть убого и жалко. Они тщательно следят за тем, чтобы по разным «уважительным» причинам их доходы не превышали уровня, едва достаточного для пропитания. Если им вдруг «свалится на голову» наследство, то рядом почти всегда находится предприимчивый молодой человек, который поможет им от него избавиться, подсунув взамен акции какого-

65

нибудь сомнительного предприятия (или что-нибудь в этом же роде). В повседневной жизни очень часто это бывает Мамина подруга, которая всегда готова дать благоразумный Родительс­кий совет, так как она вообще живет жизнью других людей. Такие женщины играют в ПТСМ молча, и только их стоическое поведение словно говорит: «Ну почему такое случается именно со мной?»

Интересный вариант этой же игры можно наблюдать у хорошо приспособленных к жизни людей, которым постоянно сопутствует успех, часто превышающий их собственные ожи­дания. В таких случаях ПТСМ может подвести человека к серьезным, конструктивным размышлениям и даже к развитию его личности в самом лучшем смысле этого слова. Тогда игра может обрести вид: «Что хорошего я сделал, чтобы заслужить все это?»

4. «Ну что, попался, негодяй!» (НУПН)

Тезис. Эту ситуацию (НУПН) в ее классическом виде можно наблюдать во время игры в покер. Уайт получает самые лучшие карты, например четыре туза. В этом случае, если он любит играть в НУПН, то его куда больше волнует то, что Блэк теперь всецело в его власти, чем предстоящая ему хорошая игра или крупный выигрыш.

...Уайту нужно было установить в своем доме водопровод­ное оборудование. Прежде чем дать водопроводчику «добро», он тщательно обсудил с ним стоимость всех работ и материа­лов. Они сговорились о цене, а также о том, что дополнения в счет вноситься больше не будут. Когда водопроводчик оформ­лял счет, то он включил в него несколько больше денег, так как ему пришлось заменить один лишний клапан: примерно четыре доллара при общей стоимости работ в четыреста долларов. Получив счет, Уайт пришел в ярость. Он позвонил водопровод­чику и потребовал объяснений. Водопроводчик не собирался сдаваться. Тогда Уайт написал ему длинное письмо, в котором подвергал критике его честность, этические принципы и отка­зывался платить по счету, пока не будет снята надбавка. В конце концов водопроводчику пришлось уступить.

Довольно скоро стало ясно, что и Уайт, и водопроводчик играли в какие-то игры. Во время переговоров они оценили, на что каждый из них способен. Водопроводчик, предъявляя счет, сделал провокационный ход. Поскольку он уже раньше связал

66

себя словом, то правда была не на его стороне. А Уайт почувствовал себя вправе дать полную волю своей ярости. Вместо того, чтобы достойно, в соответствии со Взрослыми стандартами, которые он сам себе установил, обсудить всю ситуацию, высказав, может быть, искреннее недоумение, Уайт воспользовался этой возможностью для огульной критики всей жизненной позиции водопроводчика. Внешне их спор, каза­лось, происходил на уровне Взрослый — Взрослый: вполне законное деловое обсуждение заранее оговоренной суммы. Но на психологическом уровне это были взаимоотношения между Родителем и Ребенком: Уайт воспользовался тривиальным, хотя и социально приемлемым поводом, чтобы дать волю ярос­ти, накопившейся за многие годы, и излить ее на своего оппонента, которого он считал мошенником, то есть Уайт поступил точно так же, как повела бы себя его мать в подобной ситуации. Он быстро распознал установку, лежащую в основе его собственных действий в предложенной игре (НУПН), и понял, что в глубине-то души он был в восторге от провокаци­онного хода водопроводчика. Затем Уайт вспомнил, что с раннего детства он не оставлял без внимания подобные случаи несправедливости, всегда с восторгом хватался за них и искал от этого максимальную выгоду. В случаях, которые остались у него в памяти, он мог забыть провокационный ход, но зато помнил во всех деталях все последующее «сражение». По всей видимости, водопроводчик в их ситуации играл в разновид­ность игры «Ну почему такое случается именно со мной?» (ПТСМ).

Игра НУПН рассчитана на двух игроков, и ее следует отличать от игры «Подумайте, какой ужас!» (ПКУ), в которой Водящий стремится обнаружить несправедливость, чтобы по­жаловаться третьему лицу; поэтому игра включает трех игро­ков: Агрессора, Жертву и Доверенное лицо. Девиз этой игры — «Беда никогда не приходит одна». Доверенное лицо обычно играет в ту же игру.

Хотя ПТСМ и рассчитана также на трех игроков, но Водя­щий в ней пытается установить собственное превосходство по количеству обрушивающихся на него несчастий и с негодова­нием отвергает попытки других неудачников соперничать с ним.

Игра НУПН имеет также профессиональный коммерческий вариант для трех игроков, а именно шантаж. В более-менее скрытой форме она существует и как супружеская игра только для двух участников.

67

Антитезис. Наилучшим антитезисом будет корректное по­ведение. Если человек имеет дело с игроком в НУПН, то при первой же возможности ему следует подробнейшим образом оговорить все детали взаимоотношений и в дальнейшем строго их придерживаться. Например, во взаимоотношениях между врачом и пациентом с самого начала необходимо четко огово­рить вопрос об оплате, например в случае пропуска или отмены консультации. И особенно надо быть аккуратным в финансовых вопросах. Если возникает непредвиденное осложнение, то ан­титезисное поведение в таких случаях помогает сдаться элеган­тно, без всякого спора, пока врач не будет готов заняться самой игрой. В обыденной жизни деловые взаимоотношения с игроками в НУПН всегда представляют собой известный риск. С женами таких людей следует обращаться вежливо и коррект­но, избегая малейшего флирта, ухаживания или знаков прене­брежения. Особенно это надо учитывать тогда, когда сам муж поощряет подобные действия.

Анализ

Тезис: «Ну что, попался, негодяй!»

Цель: оправдание.

Роли: Жертва, Агрессор.

Иллюстрации: 1) «На этот раз я тебя поймал»; 2) ревни­вый муж.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый: «Посмотрите, вы поступили неправильно»; Взрослый: «Сей­час, когда вы мне на это указали, я и сам это вижу».

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок; Ро­дитель: «Я следил за тобой в надежде, что ты оплошаешь»;

Ребенок: «На этот раз ты меня поймал»; Родитель: «Да, и ты почувствуешь всю силу моей ярости».

Ходы: 1) провокация — обвинение; 2) защита — обвине­ние; 3) защита — наказание.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — оправдание ярости; 2) внешнее психологическое — помогает избежать осознания собственных недостатков; 3) внутреннее социальное — НУПН; 4) внешнее социальное — они всегда готовы воспользоваться твоей глупостью; 5) биологическое — обмен воинственными трансакциями, обычно между лицами одного пола; 6) экзистенциальное — никому нельзя доверять. 68

5. «Посмотри, что я из-за тебя сделал» (ПЧЯТС)

Тезис. В своей классической форме это супружеская игра;

ей смело можно присудить первый приз по количеству разби­тых браков. Однако в нее могут также играть и родители с детьми или сотрудники по работе.

1. ПЧЯТС первой степени. Уайт, не желая ни с кем общаться, занимается какой-то работой, которая поглощает его целиком и изолирует от других людей. Возможно, что в этот момент он просто хочет, чтобы его оставили в покое. Однако его уединение вдруг нарушает жена или кто-нибудь из детей. Они хотят получить от него «поглаживание» или спросить что-нибудь вроде: «Где плоскогубцы?» В результате этого втор­жения Уайт роняет кисть, стамеску, паяльник или ударяет не по той клавише пишущей машинки, после чего в бешенстве кричит нарушителю его спокойствия: «Посмотри, что я из-за тебя сделал!» Поскольку такие ситуации повторяются из года в год, семья все больше привыкает к такой его реакции и знает: когда он поглощен каким-то делом, то его лучше не трогать. Разумеется, оплошность Уайта вызвана совсем не вторжением другого человека, а его собственным раздражением. Он только рад происшествию, потому что оно позволяет ему выгнать из своей комнаты незваного посетителя. К сожалению, маленькие дети очень легко перенимают эту игру, поэтому она с лег­костью передается от поколения к поколению. Удовлетворение и «вознаграждение», которые эта игра приносит людям, бывают тем очевиднее, чем более провокационными методами ведется сама игра.

2. ПЧЯТС второй степени. Когда игра ПЧЯТС является не просто защитным механизмом, используемым от случая к случаю, а образом жизни человека, тогда Уайт женится на женщине, которая играет в «Я всего лишь пытаюсь помочь тебе» или в какой-нибудь близкий вариант этой игры. Он с легкостью передоверяет жене решение всех проблем. Часто это происходит под маской тактичности или галантности. Муж может любезно дать право жене выбрать, куда пойти пообедать или какой фильм посмотреть. Если выбор окажется удачным, то он тоже получит удовольствие. В противном случае он может прямо или косвенно упрекнуть жену: «Ты меня в это втянула» (простой вариант ПЧЯТС). Или, например, супруг может полностью доверить жене вопросы воспитания детей, оставив себе роль простого исполнителя. Если же с детьми возникнут осложнения, то он прибегнет к игре ПЧЯТС в

69

чистом виде. На основе этого фундамента, заложенного еще много лет назад, он сможет обвинить жену во всех неудачах их детей. В этом случае ПЧЯТС — не самоцель, а лишь ход, попутно приносящий мимолетное удовольствие, в таких играх, как «Ну, что я тебе говорил!» или «Посмотри, что ты наделала!»

Профессиональный игрок, который пытается облегчить бремя психологических нагрузок с помощью ПЧЯТС, будет играть в нее и на работе. В этой ситуации слова обычно заменяются страдальческим, обиженным взглядом. А игрок, прикидываясь демократичным или просто разумным админист­ратором, просит своих подчиненных вносить предложения. Для него это способ занять неприступную позицию, с которой он может терроризировать своих подчиненных. Любая его ошибка может быть приписана им и тем самым обращена против них. Если же эта стратегия применяется по отношению к вышесто­ящим работникам (то есть ошибки приписываются им), то она становится саморазрушительной и может привести к неприят­ностям, вплоть до увольнения. В этом случае для обидчивых людей это только часть игры «Ну почему такое случается именно со мной?», а для людей, склонных к депрессии,— это часть игры «Опять я за старое» (обе входят в категорию «Бейте меня»).

3. ПЧЯТС третьей степени. В эту игру всерьез играют в основном параноики, вовлекая в нее достаточно неосторожных людей, которые станут давать им советы («Я только стараюсь помочь вам»). В этих случаях игра может принимать опасный оборот и даже оказаться фатальной. Игры «Посмотри, что я из-за тебя сделал!» (ПЧЯТС) и «Это ты меня втянула» (ЭТМВ) прекрасно дополняют друг друга, так что их сочетание образу­ет классическую основу для скрытого игрового контракта во многих семьях. Проиллюстрируем этот контракт следующим примером.

...Миссис Уайт по обоюдному согласию с мужем вела се­мейный бюджет и платила по счетам из их совместного счета в банке, так как мистер Уайт был «не в ладах с цифрами». Раз в несколько месяцев банк уведомлял их о перерасходе, и мистеру Уайту приходилось улаживать этот вопрос. Пытаясь выяснить причину перерасхода, он часто обнаруживал, что миссис Уайт совершила дорогую покупку, не поставив его в известность. Узнав об этом, мистер Уайт в бешенстве разыгрывал ЭТМВ, а его жена в слезах признавала справедливость его упреков и обещала, что больше подобное не повторится. Некоторое время

70

все шло гладко, а затем вдруг появлялся представитель креди­тора, чтобы потребовать уплаты по давно просроченному счету. Мистер Уайт, ничего не зная об этом счете, спрашивал у жены, что все это значит. Тогда она начинала свой раунд ПЧЯТС, утверждая: это он во всем виноват. Поскольку муж запретил ей делать перерасходы, то она могла свести концы с концами, только не заплатив по этому большому счету и скрыв от мужа напоминания кредитора.

Игры между супругами продолжались около десяти лет, причем каждый подобный инцидент завершался заверениями, что он будет последним и отныне все пойдет по-другому. И в самом деле, все шло по другому... несколько месяцев. Во время психотерапевтического сеанса мистер Уайт без всякой помощи со стороны консультанта очень разумно проанализировал свою игру и сам разработал эффективное лечение. Он и жена по взаимной договоренности перевели счет в банке на его имя. Миссис Уайт продолжала вести их семейную бухгалтерию и выписывать чеки, но мистер Уайт первым просматривал счета и контролировал предстоящие платежи. Таким образом ни перерасходы, ни напоминания от кредиторов не могли пройти мимо него и оба супруга принимали участие в решении се­мейных финансовых проблем. Лишившись удовлетворения и «вознаграждений» от игр ПЧЯТС — ЭТВМ, Уайты сначала были в растерянности, но затем им пришлось найти более конструктивные и честные способы доставлять друг другу удо­вольствие при общении.

Антитезис. Антитезис в ПЧЯТС первой степени — оста­вить игрока в покое, а в ПЧЯТС второй степени — заставить Уайта самого принимать решение. Игрок первой степени может в результате почувствовать себя всеми покинутым, но вряд ли рассердится; игрок второй степени, если его заставят взять инициативу на себя, может помрачнеть и надуться, так что систематическое применение антитезиса может иметь непри­ятные последствия. Антитезис в игре ПЧЯТС третьей степени следует доверять только квалифицированному профессионалу.

Частичный анализ. Цель этой игры — оправдание своего поведения. Игра легко перенимается детьми. Бросается в глаза внешнее психологическое «вознаграждение» (уход от ответ­ственности); угроза неизбежной близости часто ускоряет ход игры, поскольку «справедливый» гнев представляет собой хоро­ший повод избежать интимных взаимоотношений. Жизненная позиция: «Я ни в чем не виноват».

71

СУПРУЖЕСКИЕ ИГРЫ

В супружеских отношениях, в семейной жизни наблюдает­ся большое разнообразие всевозможных игр. Но некоторые игры, например «Если бы не ты», в жизни многих супругов расцветают особенно пышно. А такие игры, как «Фригидная женщина», могут долго существовать только в условиях юриди­чески зафиксированного брака. Конечно, супружеские игры можно отделить от сексуальных (которые мы рассматриваем отдельно) чисто условно. В число наиболее распространенных игр, достигающих максимального расцвета в супружеской жиз­ни, входят «Тупик», «Судебное разбирательство», «Фригидная женщина», «Загнанная домохозяйка», «Если бы не ты», «Ви­дишь, как я старался», «Дорогая».

1. «Тупик»

Тезис. Эта игра в большей степени, чем другие игры, подчеркивает манипулятивный характер игр вообще и их функ­цию барьера на пути к близости. Как это ни парадоксально, она состоит в изворотливом отказе играть в игру, предложенную другим супругом.

1. Миссис Уайт предлагает мужу сходить в кино. Мистер Уайт соглашается.

2. Первый вариант. Миссис Уайт, собираясь в кино, «не­намеренно» допускает промах. В разговоре она совершенно естественно упоминает, что дом давно пора заново покрасить. Это недешево, а мистер Уайт совсем недавно говорил ей, что с деньгами у них сейчас туго. Он просил ее не приставать к нему с непредвиденными расходами по крайней мере до начала следующего месяца. Момент для обсуждения вопроса о по­краске дома был выбран явно неудачно, и Уайт грубо отвечает жене.

Второй вариант. Уайт, собираясь в кино, заводит разговор в таком тоне, что миссис Уайт становится трудно удержаться от соблазна, чтобы не сказать о необходимости покрасить дом. Как и в предыдущем случае, Уайт грубо отвечает жене.

3. Миссис Уайт обижена; она говорит мужу о том, что у него очередной приступ дурного настроения, поэтому она с ним в кино не пойдет; пусть лучше идет один. Он заявляет, что так и сделает.

4. Уайт идет в кино (или гулять с детьми), оставив миссис Уайт дома лелеять свои оскорбленные чувства.

72

Скрытые механизмы этой игры могут быть следующими:

А. Миссис Уайт прекрасно знает из прошлого, что досаду мужа не следует принимать всерьез. По-настоящему он хочет, чтобы жена показала, как она ценит его тяжкий труд на благо семьи. И тогда они, вполне счастливые, смогут вместе пойти в кино. Но жена отказывается подыгрывать ему, и он чувствует, что его предали. Он уходит, полный обиды и разочарования, а она остается дома с оскорбленным видом, но втайне чувствуя себя победительницей.

Б. Уайт прекрасно знает из прошлого опыта, что обиду жены не следует принимать всерьез. По-настоящему она хочет, чтобы муж приласкал ее и попросил не обижаться. И тогда они, вполне счастливые, смогут вместе пойти в кино. Но он отказывается подыгрывать ей, хотя и чувствует, что поступает нечестно. Он знает: она хочет, чтобы ее ласково уговаривали, но притворяется, что не понимает этого. Он уходит из дому охотно, с чувством облегчения, но при этом выглядит оскорб­ленным. Жена остается дома, полная обиды и разочарования.

С точки зрения неискушенного наблюдателя, позиция побе­дителя в каждом случае безупречна; он (или она) просто поняли партнера буквально. В случае Б, когда Уайт принимает отказ жены идти с ним в кино за чистую монету, это особенно очевидно. Они оба знают, что это неправда, но, как только жена произнесла эти слова, она сразу оказалась в тупике.

Наиболее очевидное «вознаграждение» — внешнее психо­логическое. Для обоих супругов кино может быть источником сексуальной стимуляции. Они оба ждут после возвращения из кино интимных отношений. Поэтому тот из супругов, кто стремится избежать сексуальной близости, начинает ходом из первого или второго варианта игры. Это один из наиболее невыносимых вариантов игры «Скандал».

Конечно, «оскорбленная» сторона, находясь в состоянии справедливого гнева, вполне оправданно не хочет заниматься любовью, и загнанный в тупик супруг (супруга) окажется в сложном положении.

Антитезис. Для миссис Уайт он весьма прост. Все, что от нее требуется,— это передумать, взять мужа под руку и, улы­баясь, отправиться вместе с ним (переход из состояния Я Ребенка в состояние Я Взрослого). У мистера Уайта теперь положение более затруднительное, так как инициатива пере­шла к жене. Но, оценив всю ситуацию целиком, он, возможно, будет в состоянии уговорить жену пойти вместе с ним в кино,

73

либо он сумеет успокоить ее, как надувшегося Ребенка, либо, что еще лучше, как Взрослого.

В несколько ином виде «Тупик» является семейной игрой, в которой участвуют и дети. В этой игре в тупик загоняют ребенка: что бы он ни сделал, все оказывается плохо. Г. Бейтсон1 и его школа полагают, что это состояние может стать важным этиологическим фактором возникновения шизофре­нии. В терминах нашей теории шизофрения может быть тем антитезисом, который ребенок противопоставляет игре «Ту­пик». Опыт лечения взрослых шизофреников с помощью анали­за игр подтверждает это предположение. Когда соответственно подготовленному пациенту помогают анализировать семейную форму игры «Тупик» и показывают, что к шизофреническому поведению он прибегает с целью противостоять игре, то у больного наступает частичная или полная ремиссия.

Наиболее обычная форма игры «Тупик», в которую играют всей семьей и которая наверняка оказывает влияние на форми­рование характера детей, чаще всего встречается тогда, когда отец или мать принадлежит к типу Родителей, всюду сующих свой нос. Возможна ситуация «двойного нажима»: мальчика или девочку просят как можно больше помогать по дому, но, когда ребенок действительно начинает принимать активное участие в домашних делах, родители постоянно находят недо­статки в его работе.

Иногда «Тупик» становится этиологическим фактором астмы. Маленькая девочка: «Мамочка, ты меня любишь?» Мать: «А что значит „любишь"»? Такой ответ не оставляет для ребенка выхода. Девочка хочет поговорить со своей матерью, а мать переводит разговор в сферу философии: маленькой девоч­ке с этой темой не справиться. Она начинает тяжело дышать, мать раздражается, следует приступ астмы, мать извиняется, а «Игра в астму» идет своим чередом. Такой «астматический» вариант «Тупика» нуждается в дальнейшем изучении.

В психотерапевтических группах можно иногда встретить весьма элегантный вариант «Тупика».

Блэк: «Ну, как бы то ни было, пока мы молчим, никто в игры не играет».

Уайт: «Молчание само по себе может быть игрой». Ред: «Сегодня никто ни в какие игры не играл». Уайт: «Но отказ от игр тоже может быть игрой».

1 Г. Бейтсон — известный современный американский психолог и психиатр.

Терапевтический антитезис в этом случае не менее элеган­тен: логические парадоксы запрещаются. Лишенный возмож­ности прибегнуть к своему обычному маневру, Уайт быстро обнаруживает тревожность, лежащую в основе его поведения.

Тесно связана с игрой «Тупик» еще одна игра — «Пакет с завтраком». Муж, имеющий прекрасную возможность позво­лить себе в обеденный перерыв сходить в хороший ресторан, тем не менее каждое утро готовит несколько бутербродов и берет их с собой на работу в бумажном пакете. При этом он использует остатки вчерашнего обеда, черствый хлеб, который приберегает для него жена. Таким образом он может пол­ностью контролировать семейный бюджет, потому что какая же жена осмелится купить себе норковый палантин, видя такое самопожертвование. Муж, кроме того, получает и многие дру­гие «вознаграждения», например, привилегию обедать в одино­честве и возможность подогнать работу во время обеденного перерыва. Эта игра во многих отношениях конструктивна, и ее одобрил бы сам Бенджамин Франклин1 , так как она поощряет такие добродетели, как бережливость, добросовестная работа и пунктуальность.

2. «Судебное разбирательство»

Тезис. По описанию эта игра относится к классу игр, получающих свое лучшее воплощение в юриспруденции. Сюда относятся «Калека» (обвиняемый оправдывает себя душевной болезнью) и «Должник» (гражданский иск). В клинической практике эта игра чаще всего встречается при консультирова­нии супружеских пар и в психотерапевтических группах, зани­мающихся супружескими проблемами. При этом игра «Судеб­ное разбирательство» бывает единственной игрой, в которую играют участники группы. Если игра «Судебное разбиратель­ство» никак не помогает разрешить ситуацию, поскольку про­должается бесконечно, то в таких случаях становится совер­шенно ясно, что консультант сам оказался вовлеченным в игру, причем совсем не подозревая об этом.

Игра может включать любое число участников, но в основ­ном она предусматривает участие трех игроков: Истца, Ответ-

1 Франклин, Бенджамин (1706—1790) — американский просветитель, го­сударственный деятель, ученый, один из авторов Декларации независимости США (1776) и Конституции США (1787).

75

чика и Судьи. Роли распределяются соответственно между мужем, женой и врачом. Если игра происходит в психотерапев­тической группе, по радио или в телевизионной передаче, то остальная аудитория играет роль Присяжных. Муж начинает излагать жалобу: «Хотите послушать, что (имя жены) вчера сделала? Она взяла...» и т. д. Жена защищается: «На самом деле случилось вот что... и потом как раз перед этим он... и, во всяком случае, мы оба тогда...» и т. д. Муж благородно добав­ляет: «Я рад, что вы смогли выслушать обе стороны, я ведь хочу, чтобы все было честно». В этот момент консультант глубокомысленно замечает: «Мне кажется, если мы примем во внимание...» и т. д. Если при этом присутствуют зрители, консультант может им «перебросить мяч» со словами: «Давай­те послушаем, что об этом скажут другие». Если же участники группы уже достаточно обучены, они могут взять на себя роль Присяжных и без подсказки со стороны психотерапевта.

Антитезис. Психотерапевт говорит мужу: «Вы совершенно правы». Если муж облегченно или торжествующе расслабляет­ся, врач спрашивает: «Как вы относитесь к моим словам?» Муж отвечает: «Прекрасно». Тогда психотерапевт замечает: «Сказать честно, я думаю, что вы не правы». Если муж искре­нен сам с собой, он ответит: «Я это все время знал». Если же он нечестен, из его реакции станет понятно, что игра продол­жается. В этом случае можно анализировать ситуацию дальше. Основной элемент игры состоит в следующем: истец громо­гласно требует признать его правым, хотя в глубине души он понимает, что не прав.

После того как собран материал, достаточный для того, чтобы прояснить характер игры, она может быть прекращена одним из самых элегантных маневров в искусстве антитезиса. Психотерапевт оглашает правило, запрещающее использование в разговоре третьего лица (в грамматическом смысле). Таким образом, члены группы могут либо обращаться друг к другу прямо на «ты» или на «вы» или говорить о себе «я», но не могут сказать: «Хотите послушать что он (она)...» После этого супру­жеская пара либо совсем перестает играть в игры в группе, либо переключается на игру «Дорогая» (это уже несколько лучше, чем «Судебное разбирательство») или «Более того» (что ничуть не лучше). Игра «Дорогая» описана в настоящей книге отдельно. В игре «Более того» истец выдвигает одно обвинение за другим, на каждое из которых ответчик замечает: «Я могу все объяснить». Истец не обращает на объяснения никакого

76

внимания, но, воспользовавшись паузой ответчика, бросает ему очередное обвинение, сопровождающееся словами «более того»; за ним следует еще одно объяснение и т. д.— типичный обмен репликами по типу Родитель — Ребенок.

Наиболее интенсивно в игру «Более того» играют ответчики параноидального типа. Они склонны все понимать буквально, поэтому им особенно легко вывести из равновесия обвините­лей, выражающих свои мысли юмористически или метафори­чески. Вообще говоря, метафоры — это самые распространен­ные ловушки в этой игре, и их следует избегать.

Обыденный вариант игры «Судебное разбирательство», пред­полагающий участие трех игроков, часто происходит между детьми — братьями, сестрами — и их родителями: «Мама, она взяла мою конфету».— «А он взял мою куклу, а еще перед тем меня стукнул, и вообще мы договорились поделить конфету».

Анализ

Тезис: «Они должны признать, что я прав».

Цель: самоутверждение.

Роли: Истец, Ответчик, Судья (или Присяжные).

Иллюстрации: 1) дети ссорятся, родители вмешиваются;

2) супруги просят «помощи».

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый: «Вот что она мне устроила»; Взрослый: «Истинные факты таковы».

Психологическая парадигма: Ребенок — Родитель; Ре­бенок: «Скажи, что я прав»; Родитель: «Вот кто прав» или: «Вы оба правы».

Ходы: 1) оглашается жалоба — оглашается оправдание;

2) истец выдвигает опровержение, идет на уступки или дела­ет шаг, демонстрирующий его доброжелательное отношение;

3) решение Судьи или инструкции Присяжным; 4) оглашается окончательное решение.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — проекция чувства вины; 2) внешнее психологическое — осво­бождение от чувства вины; 3) внутреннее социальное — «До­рогая», «Более того», «Скандал» и другие игры; 4) внешнее социальное — «Судебное разбирательство»; 5) биологическое — «поглаживание» от судьи и присяжных; 6) экзистенциальное — депрессивная позиция: «Я всегда не прав».

77

3. «Фригидная женщина»

Тезис. Эта игра происходит между супругами и почти никогда не встречается между возлюбленными, так как трудно представить себе, чтобы мужчина долго терпел подобное пове­дение от любовницы.

...Муж приближается к жене с вполне определенными на­мерениями, но она его отталкивает. После нескольких его попыток жена выговаривает ему: «Все мужчины — скоты». А потом начинает упрекать его в том, что он ее нисколько не любит, что его интересует только секс. На некоторое время муж отступает, после чего делает новую попытку, но с тем же результатом. Наконец он совершенно покоряется судьбе и больше не проявляет к жене сексуальных намерений. Проходят недели, даже месяцы, и жена становится все более и более рассеянной и менее церемонной. То она, полуодетая, проходит через спальню, то, принимая ванну, забывает чистое плотенце, которое муж вынужден принести ей в ванную комнату. Если она играет всерьез, то может даже начать флиртовать с други­ми мужчинами. Наконец муж поддается на ее провокации и делает новую попытку. Но его снова отвергают, и вслед за этим начинается игра «Скандал», во время которой идут в ход различные упреки, вспоминаются недавние происшествия, при­водятся примеры из жизни других супружеских пар, перепле­таются финансовые проблемы и неудачи. Все кончается хло­паньем дверью. На этот раз муж твердо решает: с него хватит, он обойдется без секса. Проходят месяцы. Муж не обращает внимания ни на парад неглиже, ни на маневр с полотенцем. Провокации со стороны жены учащаются — она становится все более рассеянной и все менее строгой, но муж держится. Затем однажды вечером она просто подходит и целует его. Сначала муж не реагирует, помня о своем твердом решении, но скоро природа берет свое, особенно после длительного воздер­жания, и ему уже кажется, что на этот раз он добился своего. Его первые робкие ласки не отвергаются. Он становится сме­лей. И вдруг в самый критический момент жена, отступая на шаг, кричит ему: «Ну, что я тебе говорила?! Все мужчины — скоты! Мне была нужна твоя нежность, а ты думаешь только о сексе!» Во вспыхнувшем скандале супруги могут на этот раз, минуя предыдущие упреки и обвинения, сразу перейти к фи­нансовым проблемам.

78

Следует отметить, что, несмотря на все уверения в обрат­ном, некоторые мужчины также боятся сексуальной близости, поэтому стараются выбирать себе таких партнерш, возможнос­ти которых соответствовали бы их потенции. А в приведенном примере муж теперь может во всем обвинять жену.

В одной из форм этой игры участвуют некоторые незамуж­ние женщины разного возраста, в результате чего они получа­ют известное жаргонное прозвище. В этих случаях игра часто сливается с другой, под названием «Динамо», в которой Водя­щие также разыгрывают негодование.

Антитезис. Эта игра весьма опасна, и возможный антите­зис опасен в той же мере. Заводить любовницу всегда риско­ванно. Поставленная в условия стимулирующего соперниче­ства, жена может прекратить свою игру и попытаться начать нормальную супружескую жизнь. Однако это может быть слиш­ком поздно. С другой стороны, с помощью адвоката жена может использовать связь мужа как оружие в игре «Ну что, попался, негодяй!» Исход порой невозможно предсказать и в том случае, когда муж прибегает к помощи консультации у психотерапевта, а жена — нет. Если уверенность мужа в себе возрастает, то игра жены может расстроиться, что приводит к более здоровым супружеским отношениям. Но если жена игра­ет всерьез, то усиление позиции мужа может привести к их разводу. Лучшим решением для обоих партнеров, если, конеч­но, ситуация это позволяет, было бы их участие в трансакционных группах для супружеских пар, занятия в которых выявили бы «вознаграждения», получаемые в игре, и сексопатологию, лежащую в ее основе. Подготовленные таким образом супруги могли бы заинтересоваться индивидуальной психотерапией, в результате которой они как бы заключили новый брак, на иной психологической основе. Но даже и без этих действий участники могли бы разумно приспособиться к существующей ситуации.

Родственные игры. Обратная игра, «Фригидный мужчи­на», распространена меньше, но она проходит практически по той же схеме, с некоторым различием в деталях. Окончатель­ный исход зависит от сценариев игроков.

Критическим моментом в игре «Фригидная женщина» явля­ется заключительная фаза «Скандала». После нее ни о какой сексуальной близости речи быть не может, поскольку оба партнера получают некое извращенное удовлетворение от игры «Скандал» и больше не стремятся получить друг от друга

79

сексуальную стимуляцию. Отсюда следует, что наиболее важ­ным моментом в антитезисе «Фиригидной женщины» будет избегание «Скандала». В таком случае жена остается сексуаль­но неудовлетворенной, причем это состояние может быть столь острым, что она станет более покладистой. Именно функция «Скандала» отличает игру «Фригидная женщина» от игры «Побей меня, папочка», в которой «Скандал» выполняет функ­цию подготовительной возбуждающей игры, а во «Фригидной женщине» «Скандал» заменяет половой акт. Таким образом, в игре «Побей меня, папочка» «Скандал» создает условие для интимных отношений и является чем-то вроде фетиша, усили­вающего возбуждение. А во «Фригидной женщине» после окон­чания «Скандала», по существу, исчерпывается и весь эпизод.

В детском возрасте в игру, аналогичную «Фригидной жен­щине», играют некоторые благонравные девочки вроде той, которую Диккенс описал в «Больших ожиданиях». Она выхо­дит в накрахмаленном платьице и просит мальчика сделать ей песочный пирожок, после чего насмешливо указывает на его запачканные руки, одежду и говорит ему о том, какая она вся чистенькая.

Анализ

Тезис: «Ну что, попался, негодяй!»

Цель: оправдание.

Роли: Хорошая жена, Нечуткий муж.

Иллюстрации: 1) «Спасибо за песочный пирожок, грязну­ля противный»; 2) фригидная женщина, провоцирующая мужа.

Социальная парадигма: Родитель — Ребенок; Роди­тель: «Я тебе разрешаю сделать пирожок из песка» («Поцелуй меня»); Ребенок: «Мне очень этого хочется»; Родитель: «А теперь посмотри, как ты запачкался».

Психологическая парадигма: Ребенок — Родитель; Ре­бенок: «Посмотрим, сможешь ли ты меня соблазнить»; Роди­тель: «Готов попробовать, если ты меня вовремя остановишь»; Ребенок: «Это ты первый начал».

Ходы: 1) обольщение — реакция на него; 2) отталкива­ние — смирение; 3) провокация — реакция на нее; 4) отталки­вание — скандал.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — освобождение от чувства вины за садистские фантазии; 2) внешнее психологическое — избегает пугающего обнаже­ния и проникновения; 3) внутреннее социальное — «Скандал»;

80

4) внешнее социальное — «Как поступать с нечистоплотными мальчиками (мужьями)?»; 5) биологическое — подавленные сек­суальные взаимоотношения и обмен агрессивными трансакция­ми; 6) экзистенциальное — «Я чиста».

4. «Загнанная домохозяйка»

Тезис. В эту игру обычно играют перегруженные делами домашние хозяйки. Они должны быть опытными специалис­тами в десяти — двенадцати направлениях, иными словами должны умело играть десять — двенадцать самых различных ролей. Время от времени в воскресных приложениях появляют­ся шутливые списки этих ролей: Любовница, Мать, Нянька, Горничная и т. д. Поскольку эти роли очень утомительны и часто конфликтуют друг с другом, исполнение их в течение многих лет приводит в конце концов к состоянию, которое мы символически назовем «Колени домохозяйки» (потому что на коленях укачивают ребенка, скребут пол, колени помогают поднимать тяжести, вести машину и т. д.). Его симптомы можно выразить короткой фразой: «Я устала».

Если домашней хозяйке удается установить свой собствен­ный темп работы, если она умеет находить удовлетворение в любви к своим детям и мужу, то ее многолетняя домашняя служба будет ей не только не в тягость, а даже в удовольствие. И когда она, наконец, отправит в колледж своего самого младшего ребенка, то может почувствовать себя одинокой.

Встречаются женщины, которых, с одной стороны, пресле­дует ее собственный внутренний Родитель и критически на­строенный муж, постоянно требующий с нее отчета, а с дру­гой — ей не удается найти достаточного удовлетворения в любви к своей семье. В такой ситуации она может чувствовать себя все более и более несчастной. Вначале женщина может попытаться утешить себя с помощью «вознаграждений», полу­чаемых в играх «Если бы не ты» и «Изъян» (в тяжелой ситуации к ним может прибегнуть любая домохозяйка). Однако очень скоро и эти игры не смогут поддерживать ее самоощуще­ние на должном уровне. Тогда ей приходится искать другой выход, и она находит его в игре «Загнанная домохозяйка».

Тезис этой игры очень простой. Женщина берет на себя все дела, которые попадаются под руку, и даже сама как бы напрашивается на новые занятия. Она соглашается со всеми замечаниями мужа и выполняет все требования детей. Если ей

81

нужно устроить званый обед, то она чувствует необходимость сыграть роль не только Безупречной собеседницы, но и столь же Образцовой экономки и Распорядительницы, а также роли Художника по интерьеру, Шеф-повара, Обольстительной эле­гантной женщины и обязательно Дипломата. Более того, утром она решит испечь пирог и сводить детей к зубному врачу... В результате она не знает, за что хвататься, но все равно стара­ется сделать свой день еще более сумасшедшим, поэтому к середине дня у нее есть достаточно оснований, чтобы выйти из строя и бросить все дела на произвол судьбы.

Женщина в результате ставит в неловкое положение гос­тей, подводит мужа и детей, добавляя ко всем своим несчасть­ям еще и угрызения совести. После двух-трех таких происшес­твий ее брак подвергается серьезной угрозе: дети неухожены, она худеет, перестает причесываться, лицо у нее становится изможденным, а туфли всегда не чищены. Тогда-то она и появляется в кабинете психотерапевта, вполне готовая к тому, чтобы лечь в больницу.

Антитезис. Логический антитезис прост: миссис Уайт может в течение недели играть все свои роли одну за другой, но она должна отказываться играть две и больше ролей одно­временно. Например, если она устраивает званый вечер, то должна играть роль либо Шеф-повара, либо Прислуги, но не обе сразу. Если все ее проблемы сводятся к комплексу «Колени домохозяйки», такой подход поможет ей ограничить себя. Если же она играет в игру «Загнанная домохозяйка», то ей будет очень трудно придерживаться этого принципа. В таком случае женщина тщательно выбирает себе соответствующего мужа. Во всех вопросах он как будто бы вполне разумный человек, но постоянно критикует жену, если ему кажется, что она не такая расторопная хозяйка, какой, по его представлению, была его мать. На самом деле она выходит замуж за человека, у которо­го навсегда запечатлен образ его матери в его же Родителе, и этот образ очень похож на ее собственную мать или бабушку. Найдя подходящего партнера, Ребенок этой женщины может теперь выбрать роль Измотанного существа, которая необходи­ма ей для поддержания своего психического равновесия и от которой в дальнейшем она так просто не откажется. Чем больше ее муж будет занят на работе, тем чаще и проще они будут находить Взрослые причины для нездоровых аспектов в своих взаимоотношениях.

82

Когда ситуация становится невыносимой (чаще всего в связи с официальным вмешательством школы, озабоченной состоянием заброшенных детей), на помощь призывают психо­терапевта, который вступает в игру на правах третьего партне­ра. Он нужен либо мужу, который хочет, чтобы его жену привели в полный порядок, либо жене в качестве союзника против мужа. Дальнейший ход событий во многом зависит от профессионального умения и бдительности психотерапевта. Пер­вый этап — частичное снятие депрессии жены,— как правило, проходит гладко. Решающим является следующий этап, на котором жена должна отказаться от игры «Загнанная домохо­зяйка» и заменить ее игрой «Психиатрия». Обычно это вызыва­ет противодействие со стороны обоих супругов. Чаще всего оно тщательно запрятано, но может внезапно, хотя и не неожидан­но, привести к взрыву. Если эту стадию удастся пережить, то можно продолжить работу по анализу игры.

Необходимо отдавать отчет в том, что истинный виновник напряженности — Родитель жены, ее мать или бабушка, а муж в какой-то степени лишь любитель, выбранный на роль в этой игре. Психотерапевту приходится бороться не только с этим Родителем и с мужем, которому очень выгодно играть свою роль, но также и с социальным окружением, поощряющим уступчивость жены.

В воскресных газетах обычно печатают статьи о том, как много ролей приходится играть домохозяйке. Через неделю в следующем выпуске может появиться тест «Как я справляюсь». Чаще всего он состоит из десяти пунктов, определяющих: «Хорошая ли вы Хозяйка (жена, мать, экономка, финансист)». Для женщины, играющей в игру «Загнанная домохозяйка», этот тест — все равно, что инструкция-вкладыш к детской игре с перечислением ее правил. Этот тест способен ускорить раз­витие игры, которая, если ее не остановить, может закончиться игрой «Сумасшедший дом» («Меньше всего мне хотелось бы попасть в сумасшедший дом»).

Практическая трудность работы с такими супружескими парами состоит в том, что муж стремится избегать личного участия в лечении, ограничиваясь игрой «Видишь, как я стара­юсь», потому что обычно его душевное равновесие нарушено в большей степени, чем он сам готов в этом признаться. Вместо помощи он посылает психотерапевту каким-нибудь косвенным образом информацию в виде, например, вспышек плохого на­строения при общении с женой, при этом зная, что все будет пересказано ею психотерапевту.

83

Таким образом игра «Загнанная домохозяйка» легко дости­гает третьей степени и выходит на уровень борьбы «не на жизнь, а на смерть», часто приводящей к разводу. Причем на стороне жизни сражается один психотерапевт с небольшой помощью загнанного Взрослого пациентки, которая вовлечена в беспощадную битву (вполне возможно, со смертельным исхо­дом) со всеми тремя состояниями ее мужа. Кроме того, на стороне мужа сражаются и ее собственные Родитель и Ребе­нок. Эта драматическая борьба двух против пятерых требует от психотерапевта максимального профессионального умения и максимальной свободы от игр. Если он дрогнет, то у него всегда есть легкий выход: принести пациентку на алтарь брако­разводного процесса, что эквивалентно признанию: «Я сдаюсь. А ну-ка, подеритесь».

5. «Если бы не ты» (ЕНТ)

Тезис. Мы уже подробно проанализировали эту игру. В нашей практике она была второй по счету, которую мы обнару­жили после игры «А почему бы вам не...— Да, но», которая до той поры рассматривалась лишь как примечательный феномен. Когда же мы обнаружили существование игры ЕНТ, нам стало ясно, что должна существовать целая группа социальных дей­ствий, основанных на скрытых трансакциях. Это привело к более активному поиску подобных коммуникаций, и в качестве одного из результатов мы теперь располагаем представленной здесь коллекцией.

Игра вкратце сводится к следующему: женщина выходит замуж за авторитарного человека, который будет ограничивать ее активность и тем самым оберегать ее от ситуаций, которых она боится. Если бы это была простая операция, жена могла бы поблагодарить его за услугу. Но в игре ЕНТ реакция женщины чаще всего противоположная: она пользуется ситуацией, чтобы пожаловаться на ограничения со стороны мужа, в связи с чем последний чувствует себя неловко и вынужден различными способами «вознаграждать» ее. Выигрыш в этой игре в основ­ном относится к группе внутренних социальных «вознагражде­ний». Внешнее социальное «вознаграждение» состоит во времяпрепровождении, родственном игре «Если бы не он», которому жена предается с близкими подругами, разделяющи­ми ее точку зрения.

84

6. «Видишь, как я старался»

Тезис. Обычная форма этой игры предполагает трех участ­ников: двух супругов и психотерапевта. Как правило, муж стремится к разводу, хотя вслух заявляет обратное, а жена искренне не хочет разрушать брак. Он идет к консультанту против своей воли и общается с ним только для того, чтобы показать жене, что он готов идти ей навстречу. Обычно он играет в несерьезный вариант «Психиатрии» или «Судебного разбирательства». Мало-помалу он начинает либо враждебно спорить с психотерапевтом, либо идти на некоторые уступки, не скрывая при этом своего возмущения. Дома он вначале обнаруживает большее «понимание» и выдержку, но, в конце концов, начинает вести себя все хуже и хуже. После одного, пяти или десяти визитов (что зависит от искусства психотера­певта) он отказывается от следующих сеансов и вместо них отправляется на охоту или на рыбалку. Это вынуждает жену подать на развод. Теперь мужа не в чем упрекнуть: ведь инициатива исходила от жены, а он продемонстрировал лояль­ность, согласившись на психотерапевтическое лечение. Он может смело сказать любому адвокату, судье, другу или родственни­ку: «Видите, как я старался».

Антитезис. Психотерапевту советуем принять обоих супру­гов вместе. Если кто-то из них, например муж, явно играет в эту игру, то с другим супругом надо начать индивидуальные сеансы, а первого отослать назад под вполне достоверным предлогом: он меньше подготовлен к лечению. Это, разумеется, не помешает мужу подать на развод, но только он уже не сможет утверждать, что старался его не допустить. Если есть необходимость, бракоразводный процесс может начать жена, но ее позиция будет усилена тем, что она действительно старалась не допустить развода. Благоприятный исход, на кото­рый чаще всего мы надеемся, состоит в том, что муж, после того как его игру разрушили, почувствует отчаяние и начнет искать способ сохранить брак, но в этом случае его мотивация будет искренней.

Наиболее часто встречающаяся форма игры «Видишь, как я старался» предполагает участие двух игроков: ребенка и одного из родителей. При этом Водящий занимает одну из двух пози­ций: «Я беспомощный» или «Я ни в чем не виноват». Например, ребенок принимается за какое-то дело, но делает его очень неумело, оно ему никак не удается. Если ребенок играет в игру «Беспомощный», то родителю приходится сделать это дело за

85

него. Если же он «Ни в чем не виноват», то у родителя как будто бы нет никаких разумных причин, чтобы его наказывать. Однако это один из вариантов игры. Родители должны выяс­нить, во-первых, кто из них научил ребенка этой игре и, во-вторых, что они делают, чтобы упрочить ее, вместо того чтобы ее избегать.

Игра «Видишь, как я старался» иногда принимает зловещий вид. Проиллюстрируем это на примере заваленного работой человека, страдающего язвой желудка. Многие люди, страдаю­щие прогрессирующими заболеваниями, делают все от них зависящее, чтобы справиться с ситуацией, но при этом они вполне законным способом берут в союзники своих членов семьи. Однако тяжелая болезнь может использоваться и с другими, скрытыми целями.

Первая степень. Человек объявляет жене и друзьям, что у него язва. Он также сообщает им, что не намерен бросать работу. Это вызывает восхищение. Человек, постоянно испы­тывающий сильные боли, имеет право немного похвастаться своим мужеством, чтобы получить хоть какую-то компенсацию за свои страдания. Он, конечно, достоин уважения за то, что не играет в «Калеку», и за то, что не собирается отказываться от своих обязательств. В этом случае вежливой реакцией на игру «Видишь, как я стараюсь» будет «О да, мы восхищены вашей стойкостью и чувством долга».

Вторая степень. Человеку сообщают, что у него язва. Он держит это в секрете от жены и друзей. Он продолжает работать и постоянно нервничать, до тех пор пока однажды на работе ему не становится совсем плохо. Когда об этом уведом­ляют его жену, она в тот же миг понимает, что подобным поведением он будто говорит ей: «Видишь, как я старался». Она наконец-то должна оценить его по достоинству и пожалеть обо всех неприятностях, которые ему доставляла. Теперь уже муж надеется, что жена действительно будет любить его; все предшествующие способы добиться ее расположения оказались безуспешными. К несчастью для мужа, на этом этапе знаки нежности и заботливости со стороны жены могут быть вызва­ны скорее чувством вины, чем любовью. Весьма вероятно, что в глубине души она обижена, поскольку он нечестно использо­вал болезнь как средство давления на нее и получил дополни­тельные преимущества тоже нечестным путем, скрыв от нее свою болезнь. Одним словом, для многих женщин дорогой браслет, подаренный мужем, выглядит более честным способом

86

ухаживания, чем больной желудок. Женщина всегда может с негодованием вернуть браслет поклоннику, но вряд ли есть пристойный способ демонстративно игнорировать его язву же­лудка. Скорее всего, серьезная болезнь мужа в данном случае не завоюет женщину, а заставит ее почувствовать себя в западне.

Намерение пациента играть в эту игру чаще всего можно обнаружить сразу же после того, как он впервые узнал, что болен и его болезнь может прогрессировать. Если он собирает­ся играть в «Видишь, как я старался», то нетрудно понять весь план его игры с помощью тщательного психотерапевтического анализа, который выявит тайное злорадство его Ребенка, осоз­навшего, какое мощное «оружие» он получил. Но этот план будет замаскирован озабоченностью Взрослого практическими проблемами, возникающими в связи с болезнью.

Третья степень. Еще более пагубный и зловещий вари­ант — неожиданное и ничем не предвещаемое самоубийство, вызванное тяжелой болезнью. Язва переходит в рак, а жена и не подозревает об этом, даже не предполагает, что были какие-то серьезные проблемы со здоровьем мужа: и вот однаж­ды она заходит в комнату и вдруг видит своего мужа мертвым. В его записке довольно прозрачно сказано: «Видишь, как я старался». Когда нечто подобное происходит дважды с одной и той же женщиной, ей пора выяснить, в какую игру играет она.

Анализ

Тезис: «Никто не может мной помыкать».

Цель: оправдание.

Роли: Надежный человек, Преследователь, Авторитетное лицо.

Иллюстрации: 1) одевающийся ребенок; 2) супруг, стре­мящийся к разводу.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый. Взрос­лый: «Пора (одеваться), (идти к психиатру)». Взрослый: «Хоро­шо, попробую».

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок. Ро­дитель: «Я тебя заставлю (одеться, сходить к психиатру)»; Ребенок: «Видишь, ничего не выходит».

Ходы: 1) предложение — сопротивление; 2) давление — уступка; 3) одобрение — неудача.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — освобождение от чувства вины за агрессию; 2) внешнее психо­логическое — избегает ответственности за семью; 3) внутреннее

87

социальное — «Видишь, как я старался»; 4) внешнее социаль­ное — обмен враждебными трансакциями; 6) экзистенциальное -

«Я беспомощен (ни в чем не виноват)».

7. «Дорогая»

Тезис. Наибольшего расцвета игра «Дорогая» достигает на ранних стадиях терапии супружеских групп, когда участники занимают в основном оборонительную позицию. Эту игру можно наблюдать также в компаниях, на вечеринках. Уайт рассказывает какую-нибудь историю, попутно выставляя свою жену в не очень-то выгодном свете. Рассказ завершается фра­зой: «Не правда ли, дорогая?» Миссис Уайт обычно соглашает­ся по одной из двух причин, якобы исходящих от ее Взрослого: а) сама по себе история в общих чертах вполне соответствует действительности; если же она не согласится с какой-то мел­кой деталью (на самом деле именно эта деталь и есть основной момент трансакции), то может выглядеть занудливым челове­ком; б) просто невежливо не согласиться с мужчиной, который только что во всеуслышание назвал тебя «дорогая». Однако истинной психологической причиной согласия является ее де­прессивная позиция. Когда она выходила замуж, то хорошо понимала, что муж способен выставлять перед людьми ее недостатки и тем самым избавлять ее от неудобных ситуаций, в которые она неизбежно попадает. В детстве эту услугу ей оказывали ее родители.

Игра «Дорогая» наряду с игрой «Судебное разбирательство» наиболее часто встречается в супружеских психотерапевтиче­ских группах. Чем более напряженной становится ситуация, тем ближе момент разоблачения игры, тем с большей горечью произносится слово «дорогая», пока раздражение говорящего не становится для всех очевидным. Тщательный анализ позво­ляет увидеть сходство данной игры с «Растяпой», так как в ней есть тот же важный момент: миссис Уайт обязательно прощает мистеру Уайту его раздражение, которое она изо всех сил старается не заметить. Соответственно антитезис «Дорогой» строится по тем же законам, что антитезис «Растяпы»: «Ты можешь рассказывать порочащие меня истории, но, пожалуй­ста, не называй меня „дорогая"». Этот антитезис чреват той же опасностью, что и антитезис «Растяпы». Более изощренный и менее опасный антитезис состоит в том, чтобы отвечать: «Да, милый».

В другом варианте игры в ответ на рассказ мужа жена, вместо того чтобы согласиться с ним, может сама рассказать что-нибудь подобного типа о муже, тем самым как бы говоря: «Ты тоже небезупречен, дорогой».

Иногда ласкательные обращения в этой игре не произносят­ся, но внимательный слушатель может их заметить. Это уже будет молчаливый вариант игры «Дорогая».

ИГРЫ В КОМПАНИЯХ

Компании людей созданы для времяпрепровождении, а вре­мяпрепровождения — для компаний. По мере углубления зна­комства в ход все более начинают идти игры. Начинается обычный, хотя и незаметный процесс взаимного выбора. Узна­ют друг друга: «Гость-растяпа» и его жертва, «Большой и сильный папа» и «Я бедняжечка» и другие.

В этом разделе приводятся четыре игры, наиболее типичные для повседневной ситуации группового общения: «Подумайте, какой ужас!», «Изъян», «Гость-растяпа» и «Почему бы вам не...— Да, но».

1. «Подумайте, какой ужас!»

Тезис. Мы выделяем здесь четыре основные формы: три времяпрепровождения — для родителей, для взрослых, для детей — и игру. Во времяпрепровождениях нет развязки и выигрыша, зато возникают недостойные чувства.

1. Времяпрепровождение «Нынешние» представляет собой компанию Родителей, отличающихся самодовольством, созна­нием собственной правоты и даже злонамеренным стремле­нием покарать всех, кто живет не по их правилам. С социо­логической точки зрения такое использование своего времени типично для определенной категории пожилых женщин, обла­дающих небольшим, но независимым источником дохода. Одна из таких женщин, например, прекратила ходить в психотера­певтическую группу после того, как ее первый ход был встре­чен молчанием окружающих, а не возбужденными одобритель­ными возгласами, к которым она привыкла в своем социальном кругу. Члены этой группы, умудренные анализом игр, проде­монстрировали отсутствие «чувства локтя» по отношению к этой женщине. Особенно это было заметно, когда все промол­чали на замечание миссис Уайт: «Кстати, о доверии к людям...

89

Сейчас никому нельзя доверять. И это неудивительно. Я явля­юсь домовладелицей. Недавно заглянула в ящик стола одного из моих жильцов, и вы не поверите, что я там обнаружила...» Она знала ответы на все острые социальные вопросы: юношес­кой преступности (нынешние родители слишком снисходитель­ны), разводов (нынешним женам делать нечего), роста пре­ступности (в наши дни чересчур часто в районах для белых стали проживать иностранцы), роста цен (нынешние бизнесме­ны слишком много хотят урвать). Она дала понять, что сама отнюдь не снисходительна к своему непутевому сыну и к преступникам-жильцам.

Времяпрепровождение «Нынешние» отличается от обычных сплетен девизом: «Неудивительно». Первый ход может в обоих случаях быть одинаковым: «Говорят...» Когда это времяпрепро­вождение осуществляется не ради сплетни, то в нем может быть направление, завершение, нередко предлагается и «объяс­нение». А обычные сплетни чаще всего пересказывают в компа­нии, перескакивая с одного сюжета на другой, и, в конце концов, теряют нить.

2. «Рана» принадлежит к числу более доброжелательных Взрослых времяпрепровождении. Девиз: «Какая жалость!», хотя его скрытые мотивы столь же непривлекательны. Здесь непре­менно речь идет о болезнях, о крови, о страшных случаях. Компания представляет собой как бы импровизированный ме­дицинский коллоквиум. Любой его участник вправе сделать сообщение о каком-либо медицинском происшествии, и чем оно ужаснее, тем лучше. Все детали жадно обсуждаются. Типич­ные темы: разбитое в кровь лицо, полостная операция, трудные роды и т. п. Это времяпрепровождение отличается от обычных сплетен тем, что каждый стремится превзойти других рассказ­чиков и обнаружить большую медицинскую компетентность. Собеседники систематически обсуждают патологическую ана­томию, диагнозы, прогнозы и сравнивают различные истории болезней. В обычных сплетнях благоприятный прогноз может приветствоваться, но в этом времяпрепровождении постоянная демонстрация оптимистического взгляда (если только его неис­кренность не бросается в глаза) может в конце концов привес­ти к изгнанию участника, который играет не по правилам.

3. К времяпрепровождениям для Ребенка относятся «Пере­кур» и «Чаепитие» (на работе). Их девиз: «Что хотят, то и делают». Это вариант для учреждений. Вечером он может превращаться во времяпрепровождение «За стойкой бара»,

90

состоящее в поверхностном обсуждении экономических или политических вопросов. Здесь обычно фигурирует некий персо­наж со смутными очертаниями, держащий в своих руках все козыри, который зовется «они».

4. Игра «Подумайте, какой ужас!» достигает наиболее дра­матического выражения у людей, во что бы то ни стало стремящихся прооперироваться. Их трансакции позволяют вы­делить основные признаки игры. Эти люди «покупают» докто­ров и активно стремятся к операции, даже несмотря на сильное противодействие врачей. Положение хирургического больного (госпитализация и операция) само сулит ему «вознаграждение». Оперированное тело служит для него источником внутреннего психологического «вознаграждения». Внешнее психологичес­кое «вознаграждение» возникает у таких людей в результате отказа от близости, от всякой ответственности — они пол­ностью подчиняются хирургу.

Забота медсестер олицетворяет биологическое «вознаграж­дение». Медперсонал (врачи, сестры), окружающие больные обеспечивают внутреннее социальное «вознаграждение». После выписки из больницы пациент получает внешнее социальное «вознаграждение», вызывая у окружающих сочувствие и благо­говение перед его страданиями. В эту игру в ее крайнем проявлении весьма профессионально играют люди, ложно или искренне утверждающие, что они являются жертвой врачебной ошибки. Они могут зарабатывать себе на жизнь тем, что намеренно приводят себя в недееспособное состояние или не сопротивляются такой возможности. После этого, в отличие от любителей, они требуют не только сочувствия, но и возмеще­ния ущерба. Следовательно, «Подумайте, какой ужас!» стано­вится игрой в том случае, когда на словах игрок испытывает отчаяние, а в глубине души ликует, предвидя, сколько удоволь­ствия он сможет извлечь из своего несчастья.

Мы считаем, что людей, которым постоянно не везет, можно разделить на три группы: а) те, кто не желают навлечь на себя неприятности, а если и навлекают их, то неумышленно; они могут воспользоваться или не воспользоваться участием, с большой готовностью предлагаемым им окружающими; некото­рая эксплуатация своего положения в подобных случаях впол­не естественна, и к этому следует относиться с обычной любезностью; б) некоторые люди навлекают на себя несчастья неумышленно, но принимают их с благодарностью за предос­тавленные им возможности; в этом случае игра не планируется

91

заранее, а является, по терминологии Фрейда, «добавочным урожаем»; в) те, кто сами напрашиваются на несчастья, напри­мер люди, которые во что бы то ни стало хотят лечь на операцию, ходят от хирурга к хирургу, пока не найдут такого, который бы согласился их прооперировать; в этом случае поведение такого человека с самого начала является игрой.

2. «Изъян»

Тезис. Эта игра является источником мелочных склок в обыденной жизни. Игрок исходит из депрессивной позиции Ребенка «Я никуда не гожусь», которую его защитный меха­низм превращает в Родительскую позицию «Они никуда не годятся». Трансакционная задача игрока состоит в доказатель­стве последнего тезиса. Поэтому игроки в «Изъян» не чувству­ют себя спокойно с новым человеком, пока не обнаружат у него какой-нибудь изъян.

В своей тягчайшей форме «Изъян» может стать политиче­ской игрой, проводимой авторитарной личностью с тоталитар­ных позиций. В этом случае игра может иметь серьезные исторические последствия. Здесь становится очевидным род­ство этой игры с времяпрепровождением «Нынешние». Пози­тивное укрепление позиции достигается игрой «Как я справля­юсь», а «Изъян» обеспечивает негативный способ укрепления своей позиции. Ниже мы частично проанализируем эту игру, чтобы прояснить некоторые ее элементы.

Исходные предпосылки «Изъяна» могут варьировать от мел­ких и поверхностных («На ней прошлогодняя шляпка») до самых циничных («У него нет 7000 долларов в банке»), злове­щих («Не стопроцентный ариец»), эзотерических («Не читал Рильке»1 ), интимных («Он импотент») или рефлексирующих («Что он этим пытается доказать?»). С психодинамической точки зрения чаще всего основой игры является сексуальная неуверенность, а ее целью — самоутверждение. В трансакционном плане мы в основном имеем дело с нездоровым любопыт­ством и стремлением совать нос в чужие дела. Причем удоволь­ствие, которое при этом испытывает Ребенок, иногда маскируется филантропической озабоченностью Родителя или Взрослого. Внутреннее психологическое «вознаграждение» игры состоит в защите от депрессии, а внешнее психологическое

1 Рильке, Раинер Мария (1875—1926) — австрийский поэт. 92

«вознаграждение» — в избегании близости, которая может обнаружить изъяны самого Уайта. Он чувствует себя вправе, например, отказаться от общения с немодно одетой женщиной, небогатым или неуверенным в себе человеком. В то же время вмешательство в чужие дела влечет за собой некоторые внут­ренние социальные действия, сопровождаемые «биологическим выигрышем». Внешнее социальное «вознаграждение» принад­лежит к группе игр «Подумайте, какой ужас!»

Интересно отметить, что выбор Уайтом исходной посылки не зависит ни от его интеллекта, ни от кругозора. Так, некий человек, занимавший ответственный пост в министерстве ино­странных дел, однажды официально заявил на лекции, что другая страна не столь высокоразвита, как его государство, в частности, потому, что ее мужское население носит пиджаки со слишком длинными рукавами. Во Взрослом состоянии этот человек, наверное, был вполне компетентен. Но он мог упомя­нуть о такой не относящейся к делу детали, только играя в Родительскую игру типа «Изъян».

3. «Гость-растяпа»

Тезис. Типичный вариант игры развертывается в следую­щей последовательности:

1. Уайт опрокидывает коктейль на вечерний туалет хозяй­ки. Блэк (хозяин) сначала приходит в ярость, но чувствует (часто лишь смутно): если он обнаружит ее, то Уайт выиграет. Поэтому Блэк берет себя в руки, и ему кажется, что выиграл именно он.

2. Уайт говорит: «Извините, пожалуйста». Блэк нехотя или поспешно произносит слова прощения, тем самым усиливая иллюзию своего выигрыша.

3. Уайт продолжает наносить дальнейший ущерб Блэку. Он как бы ненароком разбивает и ломает вещи, проливает вино и вообще устраивает беспорядок. После того как ему удалось прожечь сигаретой скатерть, порвать ножкой стула кружевную занавеску и пролить соус на ковер, Ребенок Уайта приходит в превосходное расположение духа, поскольку он прекрасно про­вел время за этими занятиями и сумел за все получить проще­ние. В то же время Блэк испытывает удовлетворение от того, что все видели, как он мужественно держал себя. Таким обра­зом, оба извлекли выгоду из неблагоприятной ситуации, поэто­му Блэк может не стремиться прекратить подобную дружбу.

93

Как и в большинстве игр, Уайт, делающий первый ход, выигрывает. Если Блэк покажет, что разозлился, Уайт почув­ствует себя вправе ответить тем же. Если Блэку удается сдержаться, Уайт может и дальше куражиться, воспользовав­шись удобным случаем. Однако настоящий выигрыш в этой игре состоит не в удовольствии разрушения — для Уайта это как бы попутно доставшийся выигрыш,— а в получении про­щения. Отсюда становится ясно, каким должен быть антитезис.

Антитезис. Анти-Растяпы состоит в том, чтобы отказать Уайту в прощении, которое он стремится получить. После слов Уайта «Извините, пожалуйста» Блэк, вместо того чтобы про­бормотать: «Ладно, все в порядке»,— говорит: «Сегодня вече­ром вы можете досаждать моей жене, ломать мебель и портить ковер, но только не надо извиняться». Тем самым Блэк из всепрощающего Родителя превращается в объективного Взрос­лого, который полностью берет на себя ответственность за то, что вообще пригласил Уайта.

Насколько интенсивно Уайт ведет свою игру, станет понят­ным из его реакции, а она может быть весьма несдержанной. Хозяин, отвечающий гостю-растяпе антитезисом, всегда риску­ет тут же навлечь на себя ответный удар или, во всяком случае, нажить врага.

Дети играют в неполный вариант «Растяпы», при котором они если не всегда рассчитывают получить прощение, то, по крайней мере, могут насладиться своими проказами. По мере того как они овладевают умением жить в обществе, они могут воспользоваться этим вариантом игры, чтобы получить проще­ние, что является основной целью игры в том ее виде, в каком она применяется в кругу хорошо воспитанных взрослых людей.

Анализ

Тезис: «Я могу безобразничать, и все же получать прощение».

Цель: получение прощения.

Роли: Агрессор, Жертва.

Иллюстрации: 1) дети с разрушительными наклонностя­ми, любители устраивать беспорядок; 2) неуклюжий гость.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый: «Я веду себя вежливо, поэтому и вам придется быть вежливым»; Взрослый: «Все в порядке. Я вас прощаю».

Психологическая парадигма: Ребенок — Родитель; Ре­бенок: «Тебе придется простить меня, ведь ты же видишь, что

94

я это сделал случайно»; Родитель: «Ты прав. Придется показать тебе, что значит хорошо себя вести».

Ходы: 1) провокация — возмущение; 2) извинение — про­щение.

Вознаграждения: 1) внутреннее психологическое — удо­вольствие от манеры устраивать беспорядок; 2) внешнее психо­логическое — избегает наказания; 3) внутреннее социальное — «Гость-растяпа»; 4) внешнее социальное — «Гость-растяпа»; 5) биологическое — провокационные и ласковые «поглажива­ния»; 6) экзистенциональное — «Я ни в чем не виноват».

4. «Почему бы вам не... — Да, но» (ПБВДН)

Тезис. Игра «Почему бы вам не...— Да, но» занимает особое место в анализе игр, так как именно она послужила толчком к формулировке самого понятия «игра». Эту игру мы первой вычленили из ее социального контекста. Она принадле­жит к числу наиболее изученных. Кроме того, она также относится и к наиболее популярным играм, в которые играют на званых вечерах и в самых разных компаниях, включая и психотерапевтические группы. Основные характеристики игры видны из следующего примера.

Уайт (жена): Муж всегда хочет делать ремонт сам, но у него никогда ничего не получается так, как надо.

Блэк: Почему бы ему не взять несколько уроков у плотника? Уайт: Да, но у него нет времени.

Блю (или кто-либо из компании): Почему бы вам не купить ему хорошие инструменты?

Уайт: Да, но он не умеет ими пользоваться. Ред: А почему бы вам не пригласить плотника для ремонта дома?

Уайт: Да, но это слишком дорого.

Браун: Почему бы вам тогда не примириться с тем, как он все делает, и не довольствоваться этим?

Уайт: Да, но ведь все может просто рухнуть. Вслед за таким обменом репликами обычно воцаряется молчание. Наконец его прерывает одна из участниц разговора (Грин) и произносит что-нибудь в следующем роде: «Ох уж эти мужчины, вечно они хотят показать, какие они мастера».

В игре ПБВДН может принимать участие любое число собеседников. В компании Водящий ставит проблему. Осталь­ные присутствующие предлагают одно решение за другим,

95

причем каждое начинается словами: «Почему бы вам не...» Каждому решению Уайт противопоставляет очередное «Да, но». Хороший игрок может успешно отражать натиск других игроков до тех пор, пока все они не сдадутся, а Уайт выиграет. Нередко приходится отвергнуть не менее дюжины предложе­ний, пока не наступит тягостная тишина, знаменующая собой победу и очищающая сцену для следующей игры. В приведен­ном выше примере Грин переключилась на игру «Родительский комитет» типа «Непутевый муж».

Поскольку, за редчайшим исключением, все предложения других игроков отвергаются, совершенно очевидно, что игра преследовала какие-то скрытые цели. Мы считаем, что в ПБВДН играют не для того, чтобы получить ответ на свой вопрос (то есть игра не состоит в поиске Взрослым информации или решения проблемы), а для того, чтобы внушить уверенность своему состоянию Ребенка и доставить ему удовольствие. До­словная запись диалога может создать впечатление, что разго­вор ведется между Взрослыми, но внимательные наблюдения помогают увидеть, что Уайт (супруга) предстает в этой игре Ребенком, неспособным справиться с ситуацией, в то время как остальные участники превращаются в мудрых Родителей, гото­вых поделиться своим опытом ради ее блага.

Этот процесс проиллюстрирован на схеме 8. Игра может продолжаться, поскольку на социальном уровне и стимул, и реакция идут от Взрослого к Взрослому. Они дополнительны и на психологическом уровне, где стимул, идущий от Родителя к Ребенку («Почему бы вам не...») вызывает реакцию, идущую от Ребенка к Родителю («Да, но»). Как правило, для обеих сторон трансакции на психологическом уровне являются бессозна­тельными, но внимательный наблюдатель может заметить, на­пример, по изменившейся позе, голосу, тонусу, произносимым словам о происшедшем сдвиге в состоянии Я (со Взрослого на «несправляющегося» Ребенка —в случае миссис Уайт — и со Взрослого на «мудрого» Родителя — у других участников). Чтобы лучше понять скрытый смысл этой игры, полезно про­анализировать следующий пример.

Психотерапевт: А кто-нибудь предложил решение пробле­мы, которое вам до этого не приходило в голову?

Уайт (супруга): Нет, никто. Честно говоря, я уже пере­пробовала почти все, что они предложили. Я купила мужу инструменты, и он взял несколько уроков у плотника.

96

Схема 8. «Почему бы вам не...— Да, но»

Последнее замечание миссис Уайт делает очевидными две причины, по которым ее разговор с собеседниками не следует принимать за чистую монету. Во-первых, в большинстве случа­ев Уайт не глупее остальных членов компании, и очень малове­роятно, что кто-нибудь из них может предложить решение, которое раньше не приходило ей в голову. Если же кому-то удается придумать действительно оригинальное решение, мис­сис Уайт, если она ведет честную игру, примет его с благодар­ностью.

Иными словами, ее «несправляющийся» Ребенок уступит, если у кого-то из присутствующих возникнет достаточно остро­умная идея, которая будет стимулировать ее Взрослого. Одна­ко заядлые игроки в ПБВДН, такие, как миссис Уайт, редко играют честно. С другой стороны, слишком большая готовность принять чужое предложение наводит на мысль, не скрывается ли за ПБВДН другая игра — «Дурочка».

Приведенный пример особенно нагляден, поскольку он отчет­ливо иллюстрирует второе утверждение: даже если миссис Уайт уже испробовала некоторые решения, она все равно будет воз­ражать против них. Следовательно, цель игры состоит не в том, чтобы выслушать предложения, а в том, чтобы отвергнуть их.

При соответствующих обстоятельствах в эту игру может играть едва ли не каждый, так как она хорошо структурирует время. Но тщательные наблюдения за людьми, которые особен­но предрасположены к этой игре, обнаруживают некоторые

97

интересные закономерности. Во-первых, они с одинаковой лег­костью могут играть как на той, так и на другой стороне. Способность переключаться на другие роли вообще характерна для игр. Игроки могут по привычке предпочитать одну роль другой, но они могут поменяться местами и совсем не возража­ют взять на себя любую роль в той же самой игре, если это по какой-то причине желательно (например, превращение Пьяни­цы в Спасителя в игре «Алкоголик»).

Во-вторых, наблюдения показали, что человек, охотно игра­ющий в ПБВДН, чаще всего принадлежит к типу людей, которые в конечном счете просят психотерапевта применить к ним какое-либо лечение. Во время игры их цель — показать, что никто не может предложить им приемлемого решения проблемы, то есть что они никогда не капитулируют. Но, вступая в контакт с психотерапевтом, они требуют применить к ним приемы, которые могут способствовать полной их капи­туляции, например гипноз. Таким образом, становится ясно, что игра ПБВДН представляет собой в какой-то степени соци­альное решение внутреннего конфликта человека в связи с его капитуляцией по какому-то поводу. Любители этой игры имеют еще одну, очень специфическую особенность: многие из них боятся покраснеть. Приведем пример.

Психотерапевт: Почему вы играете в эту игру, если вы знаете, что это простой обман?

Миссис Уайт: В любом разговоре я все время должна придумывать, о чем говорить дальше. Если я ничего не могу придумать, то начинаю краснеть. Только в темноте я не боюсь покраснеть. Я просто не могу выносить паузу в разговоре. Я это знаю, и мой муж тоже знает. Он мне всегда об этом говорил.

Психотерапевт: Вы хотите сказать, что если ваш Взрос­лый ничем не занят, то ваш Ребенок пользуется случаем, чтобы «выскочить» и заставить вас смутиться?

Миссис Уайт: Вот-вот. Поэтому до тех пор, пока я предла­гаю другим какие-то решения или выслушиваю их идеи относи­тельно моих проблем, со мной все в порядке, я чувствую себя защищенной. Пока мой Взрослый под контролем, я не боюсь почувствовать замешательство.

Слова миссис Уайт ясно показывают: она боится неструкту­рированного времени. Ее Ребенку не удается привлечь к себе внимание, пока занят ее Взрослый, поэтому именно игра пред­лагает ей подходящую, структуру для функционирования Взрос­лого. Однако для поддержания ее интереса игра должна иметь

98

соответствующую мотивацию. Выбор ПБВДН определяется прин­ципом экономии: ее Ребенок, оказавшийся в состоянии кон­фликта по причине физической пассивности, получает в этой игре максимальные внутренние и внешние «вознаграждения». С одинаковым жаром она играет роль хитрого Ребенка, кото­рого невозможно подавить, и мудрого Родителя, который пыта­ется подавить в ком-то Ребенка, но безуспешно. Поскольку основной принцип ПБВДН — не принимать ни одного предло­жения, Родитель никогда не добивается успеха. Девиз игры:

«Не паникуй, Родитель, никогда не добьется успеха».

Подведем итоги. Каждый ход как бы забавляет миссис Уайт и приносит ей удовлетворение хотя бы тем, что еще одно предложение отвергается. Но истинной кульминацией игры является пауза (или замаскированная пауза), которая наступа­ет после того, как все остальные участники уже исчерпали свои возможности и им надоело придумывать приемлемые решения. Для миссис Уайт это означает победу, ибо она проде­монстрировала всем остальным, что это они не могут справить­ся с ситуацией. Если пауза не замаскирована, она может длиться несколько минут.

В нашем примере Грин не дала Уайт насладиться триум­фом, так как хотела поскорее начать собственную игру. Позже в этом сеансе у миссис Уайт проскользнула неприязнь к мис­сис Грин за то, что та лишила ее нескольких минут торжества.

Другой любопытной чертой ПБВДН является то, что ее варианты для внешнего и внутреннего употребления совершен­но одинаковы, но участники при этом меняются ролями. Во внешнем варианте, который мы наблюдали, Ребенок-Уайт в игре со многими участниками берет на себя роль Беспомощно­го существа, нуждающегося в поддержке окружающих. Во внутреннем варианте это более интимная игра для двоих участ­ников, и Уайт играет в нее дома с мужем. Здесь она уже выступает в роли Родителя, источника мудрых и разумных советов. Однако такая смена ролей происходит не сразу. Пока будущий муж за ней ухаживает, она играет роль беспомощного Ребенка, и только после медового месяца начинает проявлять себя ее любящий покомандовать Родитель. Возможно, незадол­го до свадьбы она порой и выдавала себя, но жених этого не заметил, стремясь поскорее заключить союз с тщательно вы­бранной невестой. Если же он заметит ее промахи, их помолв­ка вполне может расстроиться «по уважительным причинам», а

99

Уайт, опечаленная, но отнюдь не поумневшая, возобновит поиски нового партнера.

Антитезис. Очевидно, люди, подхватывающие игру миссис Уайт, когда она, делая первый ход, излагает свою «проблему», играют в один из вариантов игры «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» (ЯППВ). Фактически ПБВДН — это игра, обрат­ная ЯППВ. В последней участвуют один психотерапевт и много пациентов, в первой — один пациент и много «психотерапев­тов». Следовательно, антитезис ПБВДН состоит в том, чтобы не играть в ЯППВ. Если первый ход выглядит следующим образом: «Что бы вы стали делать в случае ...?» — мы предла­гаем отвечать: «Это действительно трудная проблема. А вы что собираетесь делать в этой связи?» Если игра начинается слова­ми: «Мне не удалось то-то и то-то»,— ответ должен быть: «Как жаль». Оба предложенных ответа достаточно вежливы, чтобы привести Водящего в растерянность или по крайней мере вы­звать пересекающиеся трансакции, так что его фрустрация ста­новится очевидной и, значит, может стать предметом анализа.

В психотерапевтической группе для людей, склонных к ЯППВ, хорошей практикой будет отказ от приглашения при­нять в ней участие. В этом случае антитезис ПБВДН, который в некоторой степени является также и антитезисом ЯППВ, будет полезен не только для Водящего, но и для остальных членов группы.

В нормальной ситуации человеческого общения нет ника­ких причин отказываться от участия в этой игре, если она ведется в дружеской и безобидной форме. Если же она пред­ставляет собой попытку использовать профессиональные зна­ния, то может потребоваться антитезисный ход. Но в подобных ситуациях это может стать источником обиды, поскольку Ребе­нок миссис Уайт вдруг оказывается у всех на виду. При этих обстоятельствах лучше выйти из игры после первого хода и поискать более вдохновляющую игру, например «Динамо» пер­вой степени.

Родственные игры. Игру «Почему бы вам не...—Да, но» следует отличать от ее противоположности «А почему же вы не...— Нет, но...», в которой выигрывает Родитель, а обороня­ющийся Ребенок в конце концов в замешательстве отступает, хотя и здесь точное воспроизведение диалога может показаться разумным разговором двух Взрослых, обсуждающих реальную ситуацию.

100

Вывернутая как бы наизнанку ПБВДН на первый взгляд напоминает игру «Крестьянка». В этом варианте миссис Уайт склоняет психотерапевта дать ей рекомендации, которые она не отклоняет, а, напротив, тут же принимает. Только после того, как психотерапевт уже совсем завяз в игре, он начинает замечать, что она его переиграла. То, что вначале казалось игрой «Крестьянка», оборачивается интеллектуальным вариан­том «Динамо».

Игра ПБВДН может принимать форму «Сделай же со мной что-нибудь». Например, женщина не желает выполнять какую бы то ни было домашнюю работу, поэтому каждый вечер, когда муж возвращается с работы, у них начинается игра ПБВДН. Независимо от того, что говорит муж, жена ведет себя угрюмо и не стремится изменить свое поведение. В некоторых случаях ее мрачность может оказаться следствием болезни, что требует тщательного психотерапевтического анализа. Но и в этом слу­чае игровой аспект не следует сбрасывать со счетов, поскольку он заостряет внимание на вопросах, почему муж выбрал имен­но такую супругу и каков его «вклад» в эту ситуацию.

Анализ

Тезис: «Посмотрим, способен ли ты предложить решение, к которому я не могу придраться».

Цель: обретение уверенности.

Роли: беспомощный человек, советчики.

Иллюстрации: 1) «Да, но я не могу сейчас делать домаш­нюю работу, потому что...»; 2) беспомощная жена.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый: «Что бы вы стали делать в случае...?»; Взрослый: «Почему бы вам не...»; Взрослый: «Да, но...»

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок; Ро­дитель: «Я могу заставить тебя почувствовать благодарность за мою помощь»; Ребенок: «Ну, давай, попробуй».

Ходы: 1) проблема — решение; 2) возражение — решение;

3) возражение — замешательство.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — обретение уверенности; 2) внешнее психологическое — избе­гает капитуляции; 3) внутреннее социальное — ПБВДН, роль Родителя; 4) внешнее социальное — ПБВДН, роль Ребенка;

5) биологическое — разумное обсуждение; 6) экзистенциаль­ное — «Все хотят мной командовать».

101

СЕКСУАЛЬНЫЕ ИГРЫ

Люди играют в сексуальные игры, чтобы дать выход своим сексуальным влечениям или побороть их. Все эти игры по своей сути представляют собой извращение сексуальных ин­стинктов, так как источником удовлетворения становится не половой акт, а критические трансакции, представляющие собой кульминацию игры. К сожалению, это не всегда можно проде­монстрировать с должной убедительностью, поскольку в такого рода игры люди играют в интимной обстановке, так что клини­ческие данные о них мы получаем из вторых рук, и не всегда удается удовлетворительно оценить, в какой мере они искаже­ны из-за пристрастности информанта. Например, психиатри­ческая концепция гомосексуальности весьма перекошена, так как более агрессивные и успешные игроки нечасто обращаются к психиатрам и последние в основном располагают сведениями об их пассивных партнерах.

В этот раздел включены следующие игры: «А ну-ка, подери­тесь», «Извращение», «Динамо», «Чулок» и «Скандал». В боль­шинстве случаев «водит» женщина. Это объясняется тем, что тяжелые формы сексуальных игр, в которых главное действую­щее лицо — мужчина, находятся на грани преступления (не­редко переходят эту грань); поэтому их лучше отнести к следующему разделу: «Игры преступного мира». С другой сто­роны, часть игр может быть с одинаковым основанием отнесена и к сексуальным, и к супружеским играм. Здесь мы описываем только те из них, которые в одинаковой мере доступны и для супружеских, и для неженатых пар.

1. «А ну-ка, подеритесь» (АНКП)

Тезис. АНКП может быть маневром, ритуалом или игрой. Во всех случаях в основе лежит женская психология. В силу своей драматичности и выразительности АНКП легла в основу множества произведений мировой литературы, как хороших, так и плохих.

1. Это маневр, но он очень романтичен. Женщина ловко сталкивает двух симпатизирующих ей мужчин, давая понять или даже пообещав, что будет принадлежать победителю. По окончании «сражения» она выполняет свое обещание. Это честная трансакция. Предполагается, что отныне дама и ее партнер «будут жить долго и счастливо».

102

2. Ритуал, исход которого скорее трагичен. Двое мужчин могут сражаться за женщину даже тогда, когда она этого не хочет или уже сделала свой выбор. Если побеждает не ее избранник, то она все равно может достаться победителю. В этом случае АНКП начинает не женщина, а окружающие ее люди. Если женщина не против этой борьбы, то трансакция будет честной. Если же она не желает состязания или разоча­рована его исходом, то ситуация открывает перед ней большой простор для игр, например «Давай надуем Джо».

3. Игра АНКП относится больше к разделу комических. Женщина, устраивая состязание между двумя соперниками, чаще всего пока они «сражаются», исчезает с третьим возлюб­ленным. Для нее и ее избранника внутреннее и внешнее психологическое «вознаграждение» следует из их позиции: честное состязание — для глупцов. И это комическое проис­шествие составляет основу для получения ими внутреннего и внешнего социального «вознаграждения».

2. Извращение

Тезис. Гетеросексуальные извращения, такие, например, как садизм, типичны для Ребенка, находящегося в состоянии тревожности, поэтому подходить к исправлению этого явления надо соответствующим образом. Трансакционная сторона, как видно из реальных ситуаций сексуальных контактов, вполне поддается воздействию путем анализа игр. Это открывает воз­можность социального контроля, поэтому даже тогда, когда извращенные сексуальные влечения остаются неизменными, они все же нейтрализуются на стадии действия.

Люди, страдающие слабой формой садизма или мазохизма, обычно занимают некоторую примитивную позицию, в основе которой лежит принцип необходимости в душевном равнове­сии. Они ощущают в себе сильный сексуальный потенциал и чувствуют, что длительное воздержание может привести к серьезным последствиям. Оба эти вывода совсем необязатель­но соответствуют действительности, но они образуют основу для игры «Калека» с девизом: «Что же вы хотите от такого сексуального человека, как я?»

Антитезис. Он состоит в том, чтобы распространить прин­ципы обычной вежливости на взаимоотношения со своим ин­тимным партнером, то есть воздерживаться от словесного и физического бичевания и ограничиться более традиционными

103

формами половой близости. Если Уайт действительно склонен к извращениям, то это выявит второй элемент игры (он часто находит свое выражение в сновидениях): сам по себе половой акт представляет для него лишь минимальный интерес, истин­ное удовлетворение он получает только от предшествующего половому акту унижения. Возможно, он не хотел признаться в этом даже самому себе. Но теперь ему становится ясно, что его основная жалоба состоит в том, что после всех предваритель­ных трудов ему приходится еще и заниматься любовью. Этот этап более благоприятен для начала конкретного психотерапев­тического лечения. Сказанное выше чаще всего относится к так называемым «сексуальным психопатам» и не имеет отноше­ния к преступным извращениям или к людям, ограничивающим свои сексуальные проявления фантазиями.

В некоторых странах игра, связанная с гомосексуализмом, детально разработана до такой степени, что представляет собой определенный ритуал. Многие случаи половой недееспособнос­ти людей, связанных с гомосексуализмом, возникают именно потому, что они превратили свою жизнь в игру. Гомосексуа­лист напрасно тратит огромное количество времени и энергии, которые можно было бы использовать в других целях. Анализ игр может помочь ему и его партнеру наладить свою жизнь так, чтобы наслаждаться всеми ее благами, а не посвящать себя собственной версии игры «Подумайте, какой ужас!»

3. «Динамо»

Тезис. В эту игру обычно играют мужчина и женщина. Более точным названием для нее, особенно для менее серьез­ных вариантов, наверное, было бы «Катись отсюда» или «Бла­городный гнев». Игра может вестись с разной степенью интен­сивности.

1. «Динамо» или «Катись отсюда» первой степени попу­лярна на вечеринках и состоит, в основном, из легкого флирта. Женщина (Уайт) демонстрирует свою доступность, затем с удовольствием принимает ухаживания мужчины. Как только он показал свое небезразличное отношение к ней, можно считать, что игра закончена. Если женщина вежлива, она, возможно, вполне искренне скажет ему: «Мне очень приятны ваши комплименты. Большое спасибо» и отправится на поиски сле­дующей жертвы. Если она не столь благородна, то может просто бросить его и исчезнуть. Женщина, достаточно искус-

104

ная в этой игре, может играть в нее на протяжении всего вечера, так что мужчине приходится прибегать к довольно сложным маневрам, чтобы следовать за ней, не привлекая к себе слишком большого внимания.

2. В игре «Динамо» или «Благородный гнев» второй сте­пени. Уайт (женщина) получает удовольствие от домогательств Блэка лишь попутно. Главное ее удовольствие состоит в том, чтобы отвергнуть его (поэтому игра иногда называется «Отвя­жись, нахал»). Уайт заставляет Блэка скомпрометировать себя гораздо более явно, чем при легком флирте (в игре первой степени), а затем, оттолкнув его, наслаждается его замеша­тельством. Несомненно, сам Блэк совсем не так беспомощен, как кажется; ему пришлось затратить довольно много усилий, чтобы оказаться в подобной ситуации. Как правило, он играет в разновидность игры «Бейте меня».

3. «Динамо» третьей степени — это жестокая игра, кото­рая может иметь тяжелые последствия, вплоть до суда, убий­ства или самоубийства. Уайт (женщина) склоняет Блэка к компрометирующему интимному контакту, а затем заявляет, что он изнасиловал ее или причинил ей какой-то невосполни­мый ущерб. В наиболее циничном варианте Уайт начинает свою атаку сразу после близости с мужчиной фальшивым воплем: «Насилуют!» Если женщина хочет выдать случившееся за изнасилование, она может найти союзников, либо за деньги, либо из числа любителей покопаться в мрачных историях (представителей прессы, полиции, адвокатов и родственников). Однако иногда эти сторонние наблюдатели могут предать жен­щину, так что она потеряет инициативу и станет орудием в их играх.

В некоторых случаях посторонние наблюдатели могут вы­полнять другую функцию. Они навязывают Уайт игру, к кото­рой она совсем не склонна, потому что у них на уме другая игра: «А ну-ка, подеритесь». Они ставят ее в ситуацию, при которой, чтобы сохранить репутацию или избежать позора, ей приходится кричать: «Насилуют!» Это особенно часто происхо­дит с молодыми девушками. Они не имеют ничего против продолжения любовной связи, но из-за того, что интимные отношения стали предметом широкого обсуждения, они вынуж­дены превратить свой роман в игру «Динамо» третьей степени.

В одной библейской истории осмотрительный Иосиф Пре­красный отказался участвовать в этой игре, после чего жена Потифара проделала совершенно классическое переключение

105

на игру «А ну-ка, подеритесь». Это превосходная иллюстрация обычной реакции заядлого игрока на антитезис, а также тех опасностей, которые подстерегают людей, отказывающихся иг­рать в игры.

Сочетание этих двух игр образует игру «Шантаж». В ней женщина, соблазнив Блэка, кричит: «Насилуют!», после чего в игру вступает ее муж, который шантажом вымогает у Блэка деньги.

У игры «Динамо» тот же детский прототип, что и у игры «Фригидная женщина»: девочка побуждает мальчика унизить­ся или запачкаться, а потом смеется над ним. Это прекрасно описал Моэм в книге «Бремя страстей человеческих» и Дик­кенс в «Больших ожиданиях». Здесь это игра второй степени. Более серьезная форма игры, приближающаяся к третьей сте­пени, встречается в трущобах.

Антитезис. Способность мужчины избежать вовлечения в игру или хотя бы удержать ее под контролем зависит от его умения отличить выражение истинных чувств от хода в игре. Если он умеет держать ситуацию под контролем, он может получить большое удовольствие от легкого флирта в игре «Катись отсюда».

С другой стороны, трудно придумать какой-нибудь безопас­ный антитезис к маневру жены Потифара — разве что спешно отбыть в неизвестном направлении: В 1938 году автор этих строк познакомился с неким пожилым «Иосифом», который тридцать два года тому назад, бросив все, поспешно уехал из Константинополя после того, как во время делового визита в гарем одна из жен султана загнала его в угол. Ему пришлось оставить свою лавку и, прихватив с собой запас золотых франков, навсегда уехать из Константинополя.

Родственные игры. Варианты игры «Динамо», где глав­ным действующим лицом является мужчина, приобрели пе­чальную известность в коммерческих ситуациях: «В постели режиссера» (а потом она так и не получает роли) и «Сядь ко мне на колени» (а потом ее все-таки увольняют).

Анализ, приводимый ниже, относится к игре «Динамо» третьей степени, поскольку в ней все элементы игры выражены особенно наглядно.

Цель: злонамеренная месть.

1 Моэм, Уильям Сомерсет (1874—1965) — английский писатель.

106

Роли: Соблазнительница, Волокита.

Иллюстрации. 1) «Я на тебя пожалуюсь, грязнуля против­ный»; 2) обесчещенная женщина.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый (мужчина): «Извините, если я зашел дальше, чем, вам бы хотелось». Взрослый (женщина): «Вы оскорбили меня и долж­ны поплатиться за это в полной мере».

Психологическая парадигма: Ребенок — Ребенок; Ребе­нок (мужчина): «Видишь, как я неотразим»; Ребенок (женщи­на): «Ну что, попался негодяй!»

Ходы: 1) женщина — обольщение; мужчина — контр­обольщение; 2) женщина — капитуляция; мужчина — победа; 3) женщина — нападение; мужчина — крах.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — выражение ненависти и проекция вины; 2) внешнее психоло­гическое — избегание эмоциональной сексуальной близости; 3) внутреннее социальное — «Ну что, попался негодяй»; 4) внеш­нее социальное — «Подумайте, какой ужас!»; «Судебное разби­рательство», «А ну-ка, подеритесь»; 5) биологическое — обмен сексуальными и агрессивными трансакциями; 6) экзистенци­альное — «Меня не в чем упрекнуть».

4. «Чулок»

Тезис. Эта игра относится к той же группе, что и «Дина­мо». Ее наиболее очевидное свойство — эксгибиционизм, кото­рый по своей природе близок к истеричности. Например, женщина приходит в незнакомую компанию, и, еще не успев освоиться, вызывающе приподнимает ногу, привлекая к себе всеобщее внимание, и восклицает: «Ах, боже мой, у меня чулок пополз!» Это делается с расчетом возбудить сексуальный инте­рес у мужчин и разозлить остальных женщин. Конечно, на любые замечания относительно ее поведения Уайт отвечает протестами, призванными свидетельствовать о ее невинности, или же встречными обвинениями. Это делает игру похожей на классический вариант «Динамо». Отличительной чертой явля­ется отсутствие у Уайт умения адаптироваться в ситуации. Она почти никогда не стремится понять, что за люди ее окружают, или дождаться подходящего момента для своего маневра. Поэ­тому ее ход сразу же бросается в глаза как неуместный и ставит под угрозу ее взаимоотношения с другими членами группы. Несмотря на некоторую поверхностную «утонченность»,

107

она так всю жизнь и не может понять, что с ней происходит, так как судит о людях слишком цинично. Ее цель — показать, что окружающие ее люди похотливы, причем ее Ребенок и Родитель надувают ее Взрослого и не дают ему заметить ее собственное вызывающее поведение и здравомыслие большин­ства окружающих ее людей. Следовательно, эта игра самораз­рушительная.

Женщины с более ярко выраженной патологией, имеющие большой бюст, часто сидят, заложив руки за голову, чтобы привлечь к нему внимание. Иногда они дополнительно привле­кают внимание, упомянув о размере бюста или о какой-нибудь своей болезни, например, опухоли.

Смысл игры состоит в том, что женщина демонстрирует своим поведением сексуальную доступность. Поэтому игра может приобретать и более символический вид, когда в нее играют недавно овдовевшие женщины, неискренне демонстрирующие свое положение вдовы.

Антитезис. Характерной чертой женщин этого типа явля­ется не только плохая адаптация, но и неприятие антитезис­ного поведения. Если подготовленная психотерапевтическая группа игнорирует игру таких женщин или противодействует ей, то они могут перестать посещать консультацию. В этой игре особенно следует разграничивать антитезис и «репрес­сии», ибо последние означают победу Уайт. В игре «Чулок» женщины более изобретательны по части контрходов, чем мужчины, которые, впрочем, мало заинтересованы в том, чтобы игра прекратилась. Таким образом, лучше всего оставить анти­тезис на усмотрение женщин.

5. «Скандал»

Тезис. Классический вариант этой игры обычно разыгрыва­ется между авторитарным отцом и дочерью-подростком. При­чем мать в такой семье чаще всего сексуально заторможена. Отец приходит с работы и начинает придираться к дочери, а она в ответ грубит. Первый ход может сделать также и дочь. Нагло разговаривая с отцом, она вызывает придирки с его стороны. Постепенно их голоса становятся громче, и ссора набирает силу. Исход зависит от того, на чьей стороне иници­атива. Существуют три возможных исхода: 1) отец уходит в свою комнату, хлопнув дверью; 2) дочь уходит в свою комнату, хлопнув дверью; 3) оба расходятся по своим комнатам, хлоп-

108

нув дверью. В любом случае конец игры «Скандал» отмечен хлопаньем дверью. «Скандал» является мучительным, но эф­фективным способом решения сексуальных проблем, которые возникают в некоторых семьях между отцом и дочерью-подрост­ком. Они могут жить под одной крышей, только если постоянно злятся друг на друга и периодически хлопают дверью, что для каждого из них подчеркивает: они спят в разных комнатах.

В испорченных семьях игра может принять мрачную и отталкивающую форму: отец поджидает дочь, ушедшую на свидание, чтобы после ее возвращения тщательно осмотреть дочь, ее одежду и убедиться в том, что она осталась невинной. Малейшее подозрительное обстоятельство нередко вызывает ужасный скандал, в результате которого дочь могут выгнать из дому среди ночи. В конце концов события развиваются в худшем для семьи направлении и подозрения отца оправдыва­ются. Тогда он устраивает скандал и выкладывает все матери, которая беспомощно наблюдала за развитием событий.

В «Скандал» могут играть два любых человека, стремящих­ся избежать сексуальной близости. Например, игра «Фригид­ная женщина», как правило, кончается именно этим. Игра «Скандал» относительно редко встречается между мальчиками-подростками и их родственниками, поскольку мальчикам легче вечером уйти из дому, чем любым другим членам семьи. В более раннем возрасте братья и сестры могут получить некото­рое удовлетворение с помощью драки. Эта схема поведения в разном возрасте имеет различные мотивации. В США она приобрела, на наш взгляд, полуритуальную форму, санкциони­рованную как телевидением, так и официальными педагогами и педиатрами. Среди английских «высших классов» драка счита­ется (или считалась раньше) дурным тоном, поэтому не нашед­шая выхода энергия расходуется в регулируемых строгими правилами «Драках» на игровом Поле.

Антитезис. Для отца эта игра не столь неприятна, как ему хотелось бы думать. Обычно антитезисный ход делает дочь, находя спасение в раннем, часто скороспелом или навязанном браке.

Когда это психологически возможно, антитезисный ход может сделать мать, отказавшись от своей относительной или абсо­лютной фригидности. Игра может утихнуть, если отец заведет интимную связь на стороне. Но это чревато другими осложне­ниями. Если в «Скандал» играют супруги, антитезис должен

109

быть тот же, что и в игре «Фригидная женщина» или «Фригид­ный мужчина».

При соответствующих обстоятельствах «Скандал» вполне закономерно приводит к игре «Судебное разбирательство».

ИГРЫ ПРЕСТУПНОГО МИРА

В работе судов и исправительных учреждений все чаще стала участвовать так называемая «служба помощи», а крими­налисты и чиновники, наблюдающие за соблюдением законов, стали более образованными. В связи с этим мы предлагаем всем заинтересованным лицам наш анализ некоторых игр, встречающихся в преступном мире (как в тюрьме, так и за ее пределами). К их числу мы отнесли: «Полицейские и воры», «Как отсюда выбраться» и «Давай надуем Джо».

1. «Полицейские и Воры» (ПиВ)

Тезис. Поскольку большинство преступников ненавидят полицейских, то от умения перехитрить их они получают порой не меньше удовольствия, чем от награбленной добычи. На уровне Взрослого их преступления представляют собой игры ради материального выигрыша, ради добычи, но на уровне Ребенка их увлекает волнение, связанное с самим приключени­ем: то, как им удалось ускользнуть или обмануть погоню.

Как ни странно, но детским прототипом «Полицейских и воров» будет игра в прятки, где существенным элементом является огорчение по поводу того, что тебя отыскали. Эта особенность становится очевидной в игре с маленькими деть­ми. Если отец нашел ребенка слишком быстро, то малыш огорчается, так как не успел вволю повеселиться. Но если отец — хороший игрок, он знает, как надо себя вести: он никак не может найти сына, и тогда тот подает ему сигнал каким-ни­будь звуком. Таким образом, мальчик вынуждает отца найти его, но при этом все равно показывает, что огорчен. Однако на этот раз ребенку удалось повеселиться побольше и он дольше пробыл в напряжении. Если отец сдается, сын чувствует не торжество, а разочарование. Поскольку ребенку удалось из­влечь весь возможный интерес из самих пряток, то, значит, дело не в них. Сын разочарован, потому что его не поймали. Когда приходит очередь отца прятаться, то он не должен оказаться намного хитрее сына. Родителю следует быть хитрым

110

настолько, насколько нужно для того, чтобы мальчик получил удовольствие. И конечно, у отца должно хватить ума прики­нуться огорченным, когда его найдут. Вскоре становится ясно, что настоящая кульминация игры — когда тебя нашли.

Поэтому прятки — это не просто времяпрепровождение, а настоящая игра. На социальном уровне она представляет собой соревнование в хитроумии и приносит наибольшее удовлетво­рение, когда Взрослый каждого игрока проявляет себя наилуч­шим образом. Но на психологическом уровне она выглядит как навязанная азартная игра, в которой Взрослый Уайта должен проиграть, чтобы дать возможность выиграть Ребенку. Факти­чески не дать себя поймать означает применить антитезис. Среди детей постарше ребенок, придумавший такое место, где его не могут найти, считается плохим игроком, потому что он портит всю игру. Он уничтожил компонент Ребенка и превра­тил всю игру во Взрослую процедуру. Он играет не для того, чтобы повеселиться.

Преступники, по-видимому, делятся на два типа: те, кто видит в преступлении только материальную выгоду, и те, кого в основном привлекает игра. Большое число преступников составляет промежуточную группу: они могут действовать, исходя то из одних, то из других побуждений.

Интересующий нас тип игрока в ПиВ чем-то напоминает «Алкоголика». Человек может попеременно играть то роль Полицейского, то роль Вора. Иногда днем он играет роль Родителя-Полицейского, а с наступлением темноты превраща­ется в Ребенка-Вора. У многих Воров в душе сидит Полицей­ский, а у многих Полицейских — Вор. Если преступник ис­правился, он может взять на себя роль Спасителя и стать работником службы помощи или других социальных организа­ций. Но в этой игре Спаситель гораздо менее важен, чем в игре «Алкоголик». Однако нередко игрок принимает роль Вора на всю жизнь, причем каждый из преступников чаще всего обла­дает своим собственным modus operandi (способ действия), приводящим к его поимке: он может облегчить работу полиции или затруднить ее.

Очень похожа на описанную выше ситуация с азартными игроками. На социальном или социологическом уровне «профес­сиональным игроком» считается тот, у кого азартная игра составляет главный интерес в жизни. Но на психологическом уровне профессиональные игроки подразделяются на две груп­пы. К первой группе мы относим людей, которые почти все время тратят на игру, то есть играющие со своей Судьбой. Ко

111

второй группе относятся владельцы игорных домов, люди, орга­низующие азартные игры, которые этим зарабатывают себе на жизнь. Сами они стараются избегать азартных игр, хотя время от времени, при определенных обстоятельствах, они дают себе волю и с удовольствием принимают участие в игре, точно так же как профессиональный преступник иногда позволяет себе поиграть в ПиВ.

Может быть, этим объясняется положение, при котором психологическое и социологическое изучение преступности у нас в основном расплывчато и непродуктивно. До сих пор рассматривались две различные категории людей, которые не­возможно адекватно разграничить в рамках обычного теорети­ческого и эмпирического подхода. То же самое относится и к изучению азартных игроков. Трансакционный анализ и анализ игр помогают решить эту задачу. Они устраняют неопределен­ность, проводят трансакционное разграничение между азартны­ми игроками и хладнокровными профессионалами не только на социальном, но и на более глубоком психологическом уровне.

Теперь перейдем от общих утверждений к конкретным при­мерам.

...Некоторые взломщики делают свою работу без единого лишнего движения. Но взломщик, играющий в «Полицейских и воров», обязательно оставит свою «визитную карточку», совер­шив какую-нибудь бессмысленность, например испачкает грязью дорогую одежду. Судя по полицейским отчетам, профессио­нальные налетчики при ограблении банка принимают все воз­можные меры предосторожности, чтобы избежать насилия. А налетчик, играющий в ПиВ, ждет предлога, чтобы сорвать на ком-нибудь свою злость. Профессиональный преступник стре­мится сделать свою работу настолько аккуратно, насколько позволяют обстоятельства. А преступник, играющий в ПиВ, во время «работы» должен как бы «спускать пары». Считается, что преступник-профессионал не приступает к работе до тех пор, пока не предпримет необходимых мер, чтобы обезопасить себя на случай, если придется иметь дело с законом. А игрок не прочь сразиться с законом «голыми руками». Профессио­нальные преступники прекрасно осведомлены о существовании игры ПиВ, но сами они в нее не играют. Может быть поэтому профессиональные преступники реже попадаются полиции и поэтому социологические, психологические и психиатрические аспекты их поведения меньше изучены. То же самое можно сказать и в отношении азартных игроков.

112

Примером того, насколько широко распространена самая простая форма игры ПиВ, является клептомания (в противопо­ложность профессиональным магазинным ворам).

Вполне возможно, что очень большой процент представите­лей западной цивилизации любят играть в ПиВ в своем вообра­жении. Именно по этой причине так бойко расходятся в нашем полушарии газеты с описанием разных преступлений. Многие разрабатывают мысленные планы «идеального убийства», пред­ставляющего собой самый опасный из всех вариантов этой игры — он предполагает полное торжество преступника над полицией.

Варианты «ПиВ»: «Ревизоры и воры». В нее играют рас­тратчики по тем же правилам и с тем же исходом; «Таможен­ники и воры» — в нее играют контрабандисты. Особый инте­рес представляет собой преступный вариант игры «Судебное разбирательство». Несмотря на все предосторожности, профес­сионального преступника время от времени все же арестовыва­ют, и он предстает перед судом. Для него «Судебное разбира­тельство» является процедурой, которую он выполняет, следуя инструкциям своих адвокатов. А для многих адвокатов «Судеб­ное разбирательство», по существу, представляет собой игру с присяжными, и цель ее — выиграть, а не проиграть.

Антитезис. Он входит в компетенцию не психиатров, а криминалистов. Полиция и весь судейский аппарат не относит­ся к антитезисным организациям. Напротив, они исполняют свои роли в игре, следуя правилам, которые предписывает им общество.

Однако надо подчеркнуть одну особенность. Исследователи-криминалисты иногда шутят, что некоторые преступники ведут себя так, будто им нравится преследование, и они стремятся быть пойманными. Тем не менее, эти исследователи почти не склонны учитывать этот чересчур «академический» фактор и считать его решающим в их «серьезной» работе. Во-первых, стандартные психологические методы исследования не позво­ляют им обнаружить этот элемент поведения преступника. Поэтому исследователь может пройти мимо такого важного момента, так как он непостижим с помощью обычных методов анализа. В этой связи исследователям, возможно, пойдет на пользу, если они отбросят старые методы и посмотрят на проблему свежим взглядом. До тех пор пока не будет признано, что ПиВ представляет собой не просто интересную аномалию, но в большинстве случаев объясняет самую суть дела, значи-

113

тельная часть криминалистических исследований будет по-пре­жнему сосредоточена на тривиальностях, окаменевших теори­ях и вопросах, не стоящих внимания и не имеющих отношения к делу. В связи с изложенным, в качестве примера расскажем об одном случае, описанном в американском журнале по пси­хиатрии.

В статье приводился яркий пример трагического варианта игры «Полицейские и воры». Молодой человек двадцати трех лет застрелил свою невесту, а потом пошел и сдался полиции. Причем это было нелегко сделать, потому что полицейские не верили его истории. Ему пришлось повторить свой рассказ четыре раза. Позже он сказал: «Мне всегда казалось, что я обречен кончить свою жизнь на электрическом стуле. А если мне так казалось, значит, так и должно было случиться». Автор замечает, что было бы нелегко ожидать от обычных присяж­ных, чтобы они оказались в состоянии понять представленное на суде сложное психиатрическое заключение, к тому же изложенное на профессиональном языке. В терминах анализа игр центральный пункт можно было бы сформулировать про­стыми словами, не употребляя громоздких научных выраже­ний: по причинам, ясно изложенным на суде, еще будучи девятилетним мальчиком, он решил, что ему суждено окончить свои дни на электрическом стуле. Всю дальнейшую жизнь он идет к этой цели, и, использовав свою возлюбленную в качест­ве мишени, в конце концов создает необходимую ситуацию.

Анализ

Тезис: «Посмотрим, сможешь ли ты поймать меня».

Цель: самоутверждение.

Роли: Вор, Полицейский (Судья).

Социальная парадигма: Родитель — Ребенок; Ребенок:

«Посмотрим, сможешь ли ты поймать меня»; Родитель: «Это моя обязанность».

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок; Ре­бенок: «Ты должен поймать меня»; Родитель: «Вот ты где!»

Ходы: 1) У — вызов; Б — негодование; 2) У — скрывает­ся; Б — безрезультатно его ищет; 3) У — провокация; Б — победа.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — ма­териальная компенсация за старые обиды; 2) внешнее психо­логическое — уход от фобии; 3) внутреннее социальное — «Посмотрим, сможешь ли ты поймать меня»; 4) внешнее социальное — «Мне почти удалось остаться безнаказанным» (времяпре­провождение: «Им почти удалось остаться безнаказанными»); 5) биологическое — скандальная известность; 6) экзистенци­альное — «Мне всю жизнь не везло».

2. «Как отсюда выбраться!»

Тезис. Известно, что лучше всего выживают заключенные, которые структурируют время заключения деятельностью, вре­мяпрепровождением или с помощью игры. Излюбленный вид деятельности в одиночном заключении — чтение или написа­ние книг, а излюбленное времяпрепровождение — побег.

Излюбленная игра заключенных — «Как отсюда выбраться» («Хочу выйти»). В нее играют также и в психиатрических больницах. Следует отличать эту игру от операции под тем же названием, известной также как «Хорошее поведение». Заклю­ченный, действительно желающий выйти на свободу, находит способ поладить с начальством, так что его могут освободить при первой же представившейся возможности. В наши дни этого нередко можно достигнуть с помощью умелой игры в «Психиатрию» типа «Психотерапевтическая группа». Что каса­ется игры «Хочу выйти», в нее обычно играют заключенные, Ребенок которых не хочет выйти на свободу. Они симулируют хорошее поведение, но в решающий момент срываются специ­ально для того, чтобы избежать освобождения. Следовательно, при операции «Хорошее поведение» Родитель, Взрослый и Ребенок, сотрудничая друг с другом, добиваются освобожде­ния. В игре «Хочу выйти» Родитель и Взрослый следуют предписанному поведению до критического момента, пока Ре­бенок из-за страха перед ненадежным внешним миром перехва­тывает у них инициативу, и все идет насмарку. Игру «Хочу выйти» наблюдали в тридцатые годы среди подверженных пси­хопатическим расстройствам иммигрантов из Германии. Когда их состояние улучшалось, они просили выписать их из больни­цы, но по мере приближения дня освобождения психопатиче­ские симптомы возвращались.

Антитезис. Бдительные администраторы умеют узнавать и «Хорошее поведение», и «Хочу выйти» и справляться с ними своими силами. А вот новички в психотерапевтических группах зачастую на эту удочку попадаются. Опытный психотерапевт, проводящий групповые занятия, знает, что эти игры чаще всего встречаются в тюрьмах у заключенных с психиатрическими

115

отклонениями, и будет стараться учитывать их, особенно на самых ранних этапах занятий. Поскольку «Хорошее поведе­ние» представляет собой достаточно честную операцию, то к ней можно относиться соответствующим образом и, не боясь вреда, открыто все обсуждать. Игра «Хочу выйти», напротив, требует активного лечения, чтобы привести напуганного за­ключенного в нормальное психическое состояние.

Родственные игры. Близкой по своей сути к игре «Хочу выйти» является операция «Вы должны меня выслушать». Она состоит в том, что обитатель исправительного или лечебного учреждения требует выслушать его жалобы. Сами жалобы часто не имеют отношения к делу. Главная цель просителя — убедиться, что администрация согласна его выслушать. Если администраторы по ошибке решат, что проситель ждет каких-то действий по устранению причин жалобы, и в этой связи откажутся его выслушать, это может привести к неприятнос­тям. Если они согласятся пойти ему навстречу и попытаются устранить причины жалоб, то поток их лишь увеличится. Если же представители администрации просто выслушают его, тер­пеливо и с интересом, то игрок в «Вы должны меня выслушать» будет вполне удовлетворен, даже будет готов сотрудничать с администрацией и больше ничего не станет требовать. Адми­нистраторы должны уметь отличать игру «Вы должны меня выслушать» от серьезных требований, в связи с которыми следует предпринимать незамедлительные меры.

К этому семейству принадлежит еще одна игра — «Приши­ли дело». Профессиональный преступник может вопить: «При­шили дело!», искренне желая выйти на свободу. Но заклю­ченный, для которого это игра, не будет всерьез пытаться освободиться под таким предлогом. Иначе — если ему это удастся — у него больше не будет причины вопить и буянить.

3. «Давай надуем Джо» (ДНД)

Тезис. Примером долговременной игры в ДНД может быть мошенничество. Сюда же относятся разные мелкие проступки, а также шантаж. Проиграть в ДНД может только человек, у которого мания воровства, как говорят, в крови, потому что в качестве первого хода Блэк говорит Уайту, что простофиля Джо только и ждет, чтобы его обманули. Если бы Уайт был абсолютно честен, то он либо отказался бы принимать участие в игре, либо предупредил бы Джо. Но он не делает ни того, ни

116

другого. И обычно в тот момент, когда Джо вот-вот должен попасть впросак, что-то вдруг происходит не так, как было задумано, и Уайт обнаруживает, что это он оказался в про­игрыше.

А в игре «Шантаж» Джо, как правило, входит в комнату именно тогда, когда ему должны были «наставить рога». И тогда Уайт, поступавший в соответствии с собственными пра­вилами, вдруг обнаруживает, что теперь ему придется принять правила Джо, которые ему совсем не по душе.

Как ни странно, предполагается, что жертва (Уайт) знает правила ДНД и будет их придерживаться. Шайка жуликов предвидит возможность того, что Уайт донесет на них в поли­цию. Это не будет поставлено ему в вину, наоборот, ему даже предоставляется некоторая свобода лгать полиции, чтобы спас­ти свое «доброе» имя. Но если он заходит слишком далеко и бестактно обвиняет своих партнеров в грабеже, это уже — обман, вызывающий у преступников возмущение. С другой стороны, попавшийся на мелкой краже мошенник, который, например, опустошил карманы пьяного, вызывает мало сочув­ствия у своих партнеров, поскольку он должен был знать, что так не делается. То же самое относится и к мошеннику, который был достаточно глуп, чтобы избрать своей жертвой человека с чувством юмора, так как он вряд ли будет соблю­дать правила ДНД все время вплоть до последней стадии игры «Полицейские и воры». Опытные мошенники опасаются людей, которые смеются, обнаружив, что их обманули.

Следует отметить, что розыгрыш не является вариантом ДНД, поскольку при розыгрыше достается именно Джо. В игре ДНД, напротив, Джо становится победителем, а пострадавшей стороной оказывается Уайт. Розыгрыш относится к времяпрепровождениям, а ДНД — это игра, в которой розыгрыш чаще всего оборачивается против ее исполнителя.

Игра ДНД в основном рассчитана на трех или четырех участников (четвертым партнером обычно бывает полиция). Она имеет много общего с игрой «А ну-ка, подеритесь».

ИГРЫ НА ПРИЕМЕ У ПСИХОТЕРАПЕВТА

Чрезвычайно важно, чтобы профессиональный психотера­певт, занимающийся анализом игр, знал, какие игры постоянно повторяются в психотерапевтических ситуациях. Их можно без

117

труда наблюдать на приеме во время консультации. В зависи­мости от роли Водящего, они могут подразделяться на три типа.

1. Игры, в которые играют психотерапевты и другие пред­ставители службы помощи: «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» и «Психиатрия».

2. Игры, в которые играют люди с медицинским образова­нием, входящие в качестве пациентов в состав психотерапевти­ческих групп, например «Оранжерея».

3. Игры, в которые играют пациенты и клиенты: «Неиму­щий», «Крестьянка», «Дурачок» и «Калека».

1. «Оранжерея»

Тезис. Эта игра — вариант «Психиатрии». Наиболее актив­но в нее играют молодые ученые — представители гуманитар­ных наук, например психологи. Эти молодые люди в компании своих коллег часто играют в «Психоанализ», как правило, в шуточной форме, употребляя такие, например, фразы: «Здесь проявляется ваша агрессивность» или «До какой степени авто­матизма может дойти защитный механизм?». Чаще всего это совершенно безобидное и приятное времяпрепровождение. Оно знаменует естественный этап их обучения. Если же в группе есть несколько оригиналов, то оно может стать очень забав­ным. (Моя любимая фраза: «О, я вижу, у нас опять в разгаре месячник фрейдистских ошибок»1 .) В роли пациентов психоте­рапевтической группы такие люди имеют тенденцию с удоволь­ствием и уже не шутя предаваться взаимной критике, но, поскольку в такой ситуации это не слишком продуктивное поведение, психотерапевту, возможно, придется пресечь его. В этом случае их поведение может перерасти в игру «Оранжерея».

Недавние выпускники медицинских факультетов, как прави­ло, обладают преувеличенным почтением к тому, что они называют «подлинными чувствами». Выражению этих чувств может предшествовать торжественное предуведомление о гря­дущем порыве откровенности. Затем данное чувство описыва­ется или, скорее, преподносится группе как редкий цветок, на который следует смотреть с благоговением.

1 В оригинале используется термин «парапраксис» в качестве обозначения очевидных ошибок в поведении, типа оговорок или забывания знакомого имени, известных в психоанализе под названием «фрейдистские ошибки».

Реакции других участников группы воспринимаются с подобающей случаю серь­езностью, а сами участники напускают на себя вид знатоков, прогуливающихся в ботаническом саду. Создается представле­ние, что проблема (на профессиональном языке анализа игр) состоит лишь в том, до какой степени данное чувство ред­костно и достойно быть представленным в «Национальной галерее чувств».

Психотерапевт, прервавший это обсуждение неуместным вопросом, может вызвать настоящее негодование, словно он бесчувственный невежда, изуродовавший своими неуклюжими руками хрупкие лепестки экзотического растения. Психотера­певт, напротив, вполне естественно полагает, что для того, чтобы исследовать анатомию и физиологию цветка, его, воз­можно, придется препарировать.

Антитезис. Совершенно необходим для успешной психоте­рапии. Состоит в ироническом подходе к ситуации, которую мы продемонстрировали в приведенном выше описании. Если не прервать эту игру, она будет продолжаться годами, никак не изменяясь. В результате у пациента появится ощущение, будто бы он приобрел «опыт психотерапевтического лечения», в про­цессе которого он «проявлял враждебность» и научился «не бояться осознавать свои чувства», поэтому теперь он имеет преимущество перед менее удачливыми коллегами. А между тем скорее всего ничего по-настоящему важного с ним не произошло, и время, потраченное на его лечение, не было использовано с максимальным терапевтическим эффектом.

Ирония, содержащаяся в описании игры, направлена не против пациентов, а против их учителей и той культурной среды, которая поощряет подобную сверхутонченность. Вовре­мя сделанное скептическое замечание может успешно помочь им избавиться от пустого тщеславия Родителя и установить менее сконцентрированные на себе, а следовательно, более здравые взаимоотношения с другими людьми. Вместо того чтобы культивировать свои чувства в душной атмосфере оран­жереи, они должны дать им возможность произрастать естест­венным образом и срывать плоды, когда они созреют.

Наиболее очевидным в этой игре является внешнее психо­логическое «вознаграждение», поскольку оно дает возможность избежать близости, особым образом обставляя ситуацию, в которой можно выразить свои чувства, и накладывая ограниче­ние на реакцию присутствующих.

118

119

2. «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» (ЯППВ)

Тезис. В эту игру могут играть не только психотерапевты и работники служб помощи, но и представители других профес­сий. Но чаще всего и в наиболее выраженной форме она встречается именно среди консультантов служб помощи с определенным типом подготовки. Характер этой игры прояс­нился для нас при любопытных обстоятельствах. Компания играла в покер, и все игроки, кроме двух, уже вышли из игры. Один из оставшихся был бизнесменом, другой — психологом-исследователем. Бизнесмен, у которого на руках были хорошие карты, объявил ставку; психолог, у которого был беспроигрыш­ный расклад, повысил ее. Бизнесмен был явно озадачен, и тогда психолог шутливо заметил: «Не расстраивайтесь, я всего лишь пытаюсь помочь вам». Бизнесмен слегка поколебался, но в конце концов выставил свои фишки. Тогда психолог показал свой выигрышный расклад, а его партнер с досадой бросил карты. Теперь все присутствующие могли посмеяться над шут­кой психолога, а проигравший уныло заметил: «Помогли, ниче­го не скажешь!» Психолог бросил многозначительный взгляд автору этих строк, как бы давая понять, что его шутка — это камешек в огород психотерапии. Именно в этот момент нам и стала ясна структура игры.

Работник службы помощи или терапевт (неважно, какой специализации) дает пациенту какой-то совет. При следующем посещении пациент сообщает, что предложение не произвело желаемого эффекта. Консультант, пожав плечами, покорно принимает известие о неудаче и делает следующую попытку. Если он прислушается к себе, то в этот момент может почув­ствовать нечто вроде приступа отчаяния, но он все равно сделает следующую попытку. Обычно он не испытывает пот­ребности разобраться в собственных мотивах, поскольку знает, что многие его подобным же образом обученные коллеги дела­ют то же самое и что он следует «правильной» процедуре и потому получит полную поддержку от начальства.

Если психотерапевт столкнется с игроком, не собирающим­ся отступать (например, с обсессивным1 характером), то ему будет все труднее поддерживать свое ощущение адекватности.

1 Обсессии (лат. obsessio осада, схватывание) — разновидность навяз­чивых состояний, выявляющихся в переживаниях и действиях, не требующих для своего возникновения определенных ситуаций.

120

Это означает, что ситуация будет медленно ухудшаться. В самом худшем случае его клиентом может оказаться разозлен­ный параноик, который в один прекрасный день ворвется к нему в ярости, восклицая: «Посмотрите, до чего вы меня довели!» Вот тогда его отчаяние выплеснется наружу, и он скажет (или только подумает): «Но ведь я всего лишь пытался помочь вам!» Людская неблагодарность приведет его в смяте­ние и причинит сильную боль, указывая тем самым на сложные мотивы, лежащие в основе его собственного поведения. Имен­но это смятение и есть кульминация игры.

Не следует путать людей, оказывающих истинную помощь другим, с игроками в «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» (ЯППВ). «Я думаю, эта проблема разрешима», «Я знаю, что надо делать», «Меня назначили оказать вам помощь» и «Мой гонорар за помощь вам будет...» отличаются от игры «Я всего лишь пытаюсь помочь вам». В первых четырех случаях работ­ник делает честное Взрослое предложение: предоставляет в распоряжение попавшего в беду пациента свои профессиональ­ные умения.

Что же касается ЯППВ, игра имеет скрытый мотив, кото­рый оказывает большее влияние на ее исход, чем профессио­нальные умения. Этот мотив исходит из жизненной позиции, состоящей в том, что люди неблагодарны и общение с ними не приносит ничего, кроме разочарования. Перспектива успеха тревожит Родителя и побуждает к саботажу, поскольку успех угрожает его жизненной позиции. Игрок в ЯППВ должен все время быть уверенным: как бы усердно он ни предлагал по­мощь, она не будет принята. Клиент реагирует на это играми «Видишь, как я стараюсь» и «Вы ничем не можете мне помочь». Более гибкие игроки в ЯППВ способны идти на компромисс:

они не видят ничего плохого в том, чтобы пациент в конце концов принял помощь, если только он сделает это не сразу, а через большой промежуток времени. Поэтому психотерапевт может чувствовать себя виноватым, если достигнет успеха слишком быстро, так как знает, что на конференции сотрудни­ков некоторые коллеги будут критиковать его за это. На противоположном полюсе от заядлых игроков в ЯППВ, какие встречаются среди работников служб помощи, находятся хоро­шие адвокаты — они помогают своим клиентам, избегая лич­ной заинтересованности или сентиментальности. Здесь на мес­то показного усердия приходит профессиональное мастерство.

121

Некоторые училища, готовящие работников служб помощи, представляют собой главным образом академию по подготовке профессиональных игроков в ЯППВ, и их выпускникам нелегко бывает воздержаться от этой игры. Ниже, при описании допол­нительной игры «Неимущий», мы приведем пример, который поможет читателям понять некоторые из упомянутых выше моментов.

ЯППВ и ее варианты легко обнаружить в обыденной жизни. В нее играют друзья и родственники (например, «Могу вам это достать по дешевой цене»), а также люди, которые работают на общественных началах с детьми. Это любимая игра родителей. В качестве дополнительной к ней их отпрыск обычно играет в «Посмотрите, до чего вы меня довели». В обществе она может представлять собой вариант «Растяпы», причем ущерб нано­сится скорее не импульсивно, а в процессе оказания помощи. Здесь клиент заменяется жертвой, которая, возможно, играет в игру «Ну почему такое случается именно со мной?» или в один из ее вариантов.

Антитезис. В распоряжении профессионала имеются не­сколько способов справиться с приглашением поиграть в эту игру. Выбор способа будет зависеть от его взаимоотношений с пациентом, особенно от того, какой установки придерживается Ребенок пациента.

1. Наиболее радикальным и самым труднопереносимым для пациента является классический психоаналитический антите­зис. Приглашение пациента поиграть в эту игру совершенно игнорируется. Он предпринимает все новые попытки. В конце концов он впадает в отчаяние, что проявляется в злости или депрессии, а это уже верный признак того, что игра сорвалась. Подобная ситуация может привести к полезному столкновению.

2. При первом же приглашении к игре можно предпринять более мягкую (но по возможности не чопорную) попытку дать отпор пациенту. Психотерапевт заявляет, что для своего паци­ента он всего лишь врач.

3. Еще более мягкая процедура состоит в том, чтобы ввести пациента в психотерапевтическую группу и дать возможность другим пациентам урегулировать ситуацию.

4. Если пациент находится в очень возбужденном состоя­нии, то на начальной стадии, возможно, придется ему подыг­рать. Его лечением должен заниматься психиатр, который, будучи специалистом с медицинским образованием, может про­писать не только лекарства, но и гигиенические процедуры, все

122

еще весьма полезные при лечении таких случаев даже в наш век транквилизаторов. Если врач прописывает пациенту опре­деленный гигиенический режим, который может включать ванны, упражнения, периоды отдыха и регулярное питание, то пациент может, во-первых, выполнять режим и чувствовать себя лучше; во-вторых, скрупулезно придерживаться всех указаний и жало­ваться, что они ему не помогают; в-третьих, небрежно заме­чать, что забыл об указаниях врача и прекратил следовать режиму, потому что от всего этого нет никакого прока. В двух последних случаях психотерапевту предстоит решить: можно ли применять к пациенту анализ игр или же следует назначить какое-то другое лечение, которое подготовит его к последующе­му психотерапевтическому курсу. Прежде чем избрать даль­нейшую стратегию, следует оценить взаимосвязь между адек­ватностью рекомендованного режима и склонностью пациента к играм.

Пациент, с другой стороны, может использовать следующий антитезис: «Не давайте советов, как мне помочь самому себе; я вам сам скажу, что надо делать, чтобы помочь мне». Если известно, что психотерапевт — Растяпа, то пациенту следует прибегнуть к следующему антитезису: «Не помогайте мне, помогите кому-нибудь другому». Однако заядлые игроки в «Я всего лишь пытаюсь помочь вам», как правило, не обладают чувством юмора. Антитезисные ходы пациента обычно вызыва­ют неприязненную реакцию и могут привести к тому, что пациент наживет себе в лице психотерапевта врага. В пов­седневной жизни также не следует предпринимать подобные шаги, если только человек не намерен довести ситуацию до конца и готов нести ответственность за последствия. Напри­мер, презрительный отказ воспользоваться предложением род­ственника «достать что-то по дешевой цене» может повлечь за собой серьезные осложнения в семейной жизни.

Анализ

Тезис: «Никто никогда не слушает моих советов».

Цель: избавление от чувства вины.

Роли: Помощник, Клиент.

Иллюстрации: 1) дети учатся, родитель вмешивается в этот процесс; 2) работник службы помощи и клиент.

Социальная парадигма: Родитель — Ребенок; Ребенок:

«Что мне теперь делать?»; Родитель: «Делай вот что...»

123

Психологическая парадигма: Родитель — Ребенок; Ро­дитель: «Видишь, насколько я компетентен»; Ребенок: «Я сде­лаю так, что ты почувствуешь себя некомпетентным».

Ходы: 1) запрашиваются указания — указания даются;

2) указания не соблюдаются или перепутаны — порицание;

3) демонстрация ошибочности указаний — неявное извинение.

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — му­ченичество; 2) внешнее психологическое — помогает не замечать собственной некомпетентности; 3) внутреннее социальное — «Родительский комитет» проецирующего типа; неблагодарность; 4) внешнее социальное — «Психиатрия» проецирующего типа; 5) биологическое — упреки от клиента, «поглаживание» от начальства; 6) экзистенциальное — «Все люди неблагодарные».

3. «Неимущий»

Тезис. Лучше всего тезис этой игры, на наш взгляд, описал Генри Миллер1 в своей книге «Колосс Марусси»: «Это событие, должно быть, произошло в тот самый год, когда я искал работу, не имея ни малейшего намерения найти ее. Оно напомнило мне о том, что, каким бы отчаянным ни казалось мне мое положе­ние, я не давал себе труда даже просматривать объявления в газетах».

«Неимущий» — это одна из дополнительных игр к «Я всего лишь пытаюсь помочь вам» (ЯППВ) в той форме, в какой в нее играют консультанты служб помощи, зарабатывающие этим себе на жизнь. Столь же профессионально в игру «Неимущий» играют их клиенты, для которых она — тоже способ зарабо­тать на жизнь. Автор знаком с этой игрой довольно мало, но ниже приводится ее описание, данное одной из его наиболее квалифицированных учениц и иллюстрирующие природу игры и ее место в нашем обществе.

...Мисс Блэк работала в агентстве по улучшению благосос­тояния граждан. Цель агентства — за что оно и получало субсидию от правительства — состояла в экономической реа­билитации неимущих. Фактически это означало психологиче­скую помощь в подыскании и сохранении выгодной работы.

1 Миллер, Генри (р. 1891) — американский писатель, автор трилогии о любви, в основу которой положены мемуарные исповеди, для которых харак­терна самообнаженность.

Судя по официальным отчетам, клиенты агентства постоянно «делали успехи» в этом направлении, но лишь совсем немногих действительно удалось «реабилитировать». И это было вполне объяснимо (так по крайней мере полагали работники агент­ства), потому что большинство этих «обездоленных» состояли клиентами подобных агентств в течение нескольких лет, пере­ходя из одного агентства в другое, а иногда они состояли на учете в пяти-шести организациях одновременно, в связи с чем становилось очевидным, что каждый из них представляет собой «трудный случай».

Мисс Блэк, получившая подготовку в проведении анализа игр, вскоре поняла, что все сотрудники агентства постоянно играли в ЯППВ, и заинтересовалась тем, как на это реагируют клиенты. Чтобы выяснить это обстоятельство, она каждую неделю начала осведомляться у своих клиентов, во сколько мест они реально обратились с целью найти работу. Она с интересом обнаружила (это теоретически предполагалось), что на словах они каждый день заняты прилежными поисками работы, но фактически они тратили на это очень мало усилий, а иногда их усилия носили до такой степени символический характер, что вызывали скорее иронию. Один из клиентов, например, сообщил миссис Блэк, что каждый день он обращал­ся по крайней мере в одно место, найденное по объявлению. «Какую работу вы ищете?» — спросила мисс Блэк. Он ответил, что хотел бы стать коммивояжером. «Вы обращались только по таким объявлениям?» — спросила она. Он ответил утверди­тельно, но заметил, что, к сожалению, его сильное заикание мешает заняться работой, которая ему по душе.

В это время слух о ее расспросах дошел до начальника, и тот сделал ей выговор за «недопустимое давление» на клиентов.

Тем не менее, мисс Блэк решила, что не откажется от своей стратегии и попытается реабилитировать некоторых из своих клиентов. Она выбрала тех, кто производил впечатление абсо­лютно здоровых людей и, казалось, не имел особых причин и дальше получать пособие. С этой группой отобранных клиен­тов она обсудила игры ЯППВ и «Неимущий». И когда они уже были готовы сдаться, она заявила, что, если они не найдут работу, она попросит не выплачивать им пособие и направит их в агентство другого типа. Несколько человек тут же нашли работу, причем некоторые из них впервые за несколько лет. Однако они были возмущены ее отношением, и кое-кто из них письменно пожаловался на нее начальству. Начальник вызвал ее к себе и еще более строго указал ей на недопустимость ее

125

поведения, так как, несмотря на то что ее бывшие клиенты и нашли работу, они все же не были «по-настоящему реабилити­рованы». Он заметил, что не уверен в уместности дальнейшего пребывания мисс Блэк в штате агентства. Мисс Блэк с настой­чивостью, которую она могла себе позволить, чтобы не ухуд­шить свое положение в еще большей степени, тактично попы­талась выяснить: что значит, с точки зрения данного агентства, «по-настоящему реабилитировать». Ясности она не добилась. Ей сказали только, что она оказывала недопустимое давление на людей. А тот факт, что впервые за много лет бывшие безработные сами смогли содержать свои семьи, никоим обра­зом не был поставлен ей в заслугу.

Поскольку мисс Блэк не хотела потерять работу (возникла реальная опасность этого), ее друзья попытались помочь ей. Уважаемый директор одной психиатрической клиники написал ее начальнику, что слышал о необычайно эффективной работе мисс Блэк с клиентами агентства, и попросил разрешить ей доложить свои результаты на конференции сотрудников его клиники. Начальник дать разрешение отказался.

В описанном случае правила игры «Неимущий» были разра­ботаны агентством таким образом, чтобы служить дополнением к их правилам игры в ЯППВ. Между клиентом и сотрудником агентства существовало примерно следующее молчаливое со­глашение:

С. (сотрудник): Я попытаюсь помочь вам (при условии, что ваше положение не улучшится).

К. (клиент): Я буду искать работу (при условии, что мне не нужно будет непременно найти ее).

Если клиент нарушал договор, улучшив свое материальное положение, агентство теряло клиента, а клиент — пособие. Таким образом, оба чувствовали себя наказанными. Если со­трудник вроде мисс Блэк нарушал договор, заставив клиента действительно найти работу, наказанием для агентства служи­ли жалобы клиента, которые могли дойти до вышестоящего начальства, а клиент опять-таки был наказан тем, что терял пособие.

До тех пор пока оба действовали в соответствии с молчали­вым соглашением, каждый получал то, что хотел. Клиенту выплачивали пособие, и скоро он начинал понимать, чего от него хотят взамен: возможности «протянуть беднякам руку помощи» (как часть игры ЯППВ) плюс «клинический матери­ал» (чтобы иметь возможность выступать на конференциях,

126

посвященных психотерапии, «центрированной на клиенте»1 ). Клиент с радостью подчинялся этим требованиям и получал от этого не меньше удовольствия, чем работники агентства. Таким образом, они прекрасно ладили, и ни один из них не испытывал желания прекратить столь приятные взаимоотношения. Что же касается мисс Блэк, то, вместо того чтобы «протягивать руку помощи», она на самом деле оказала помощь и предложила терапию, центрированную не на клиенте, а на его взаимоотно­шениях с окружающим обществом; этим она вызвала недоволь­ство всех заинтересованных лиц, даже несмотря на то, что она действовала в соответствии с официально объявленной целью агентства.

Следует отметить здесь два момента. Во-первых, в игру «Неимущий» (если это действительно игра, а не истинное положение дел, вызванное физической, психической или фи­нансовой недееспособностью) играет лишь ограниченное число клиентов таких агентств. Во-вторых, игра получает поддержку только тех сотрудников, которых научили играть в ЯППВ. Другие сотрудники не станут терпеть ее столь же охотно.

К родственным играм относятся «Ветеран» и «Больница». Игра «Ветеран» обнаруживает те же взаимоотношения, что и ЯППВ. Только игра ведется между организациями, занимающи­мися делами ветеранов, достигших пенсионного возраста, а также тех ветеранов, которые обладают законными привилеги­ями, например инвалидов войны. В «Больницу» играют некото­рые пациенты амбулаторного отделения крупных больниц. В отличие от «Неимущих» и «Ветеранов» пациенты, играющие в «Больницу», не получают денежной компенсации, но у них есть другие «вознаграждения». Поскольку они охотно исполняют роль как бы пособий, экспонатов при обучении медицинского персонала и дают возможность наблюдать течение болезни, то они выполняют полезную социальную функцию. Поэтому их Взрослый вполне законно чувствует удовлетворение, недоступ­ное «Неимущим» и «Ветеранам».

Антитезис. Если он не противопоказан, то должен состоять в отказе от предоставления игрокам материальных благ. Риск здесь исходит не от самих игроков, как в других играх, а связан с тем фактом, что игра «Неимущий» попадает в резонанс с

1 Направление в психотерапии, основанное известным американским пси­хиатром К. Роджерсом, посетившим в 1986 г. Москву и прочитавшим ряд лекций для советских психологов и психиатров.

127

традицией и поощряется игроками в дополнительную к ней игру — ЯППВ. Реальная опасность грозит со стороны коллег, возмущенной публики, правительственных агентств и разно­го рода организаций, защищающих права бедняков. Жалобы, вызванные антитезисом к «Неимущему», могут привести к громким выкрикам: «Да, да, что вы можете сказать по этому поводу?» Эти возгласы можно рассматривать и как здоровую операцию или времяпрепровождение, даже если они при этом иногда отбивают охоту к искренности. Фактически вся амери­канская система демократических свобод основана на возмож­ности задавать этот вопрос. Без такой возможности на пути социального прогресса возникли бы серьезные препятствия.

4. «Крестьянка»

Тезис. Прототипом для анализа этой игры послужил слу­чай с крестьянкой, страдающей артритом. Ее осматривает профессор и находит случай столь интересным, что показывает больную студентам-медикам. Он не только дает характеристи­ку ее болезни, симптомов и диагноза, но и рассказывает, как ее нужно лечить. Вся эта процедура наполняет женщину благого­вейным трепетом. Затем профессор вручает ей рецепт, еще раз подробно объясняет, как нужно лечиться, и женщина отправ­ляется домой. Она в совершеннейшем восхищении от его учености и говорит ему: «Ах, профессор, вы просто великолеп­ны!» Однако же она так никогда и не воспользуется рецептом. Во-первых, в ее деревне нет аптеки; во-вторых, даже если бы она и была, крестьянка никогда не выпустила бы из рук рецепт — такую «святыню». Что касается остального лечения, то у нее нет никаких возможностей проводить его: ни придер­живаться определенной диеты, ни принимать водные процеду­ры и т. д. Она просто живет, как и жила, так же искалеченная артритом, но счастливая оттого, что может всем рассказывать, какое замечательное лечение назначил ей великий профессор. Она каждый вечер с благодарностью упоминает его в своих молитвах.

Много лет спустя профессору случилось проезжать через эту деревню по пути к богатому и капризному пациенту. Он узнал крестьянку, которая кинулась целовать ему руку, напо­миная о замечательном лечении, назначенном ей много лет назад. Он благосклонно принял ее поклонение и был особенно рад услышать, как помогло ей его лечение. Он был так поль-

128

щен, что даже не заметил нисколько не уменьшившуюся хро­моту женщины.

В социальной ситуации игра «Крестьянка» может приобрес­ти как искреннюю, так и лицемерную форму. Обе они имеют своим девизом: «Ах, вы просто великолепны, мистер Мергитройд!» (АВВММ). В искреннем варианте мистер Мергитройд, возможно, действительно великолепен. Он может быть знаме­нитым поэтом, художником и ученым. И наивные молодые женщины могут предпринимать длительные путешествия в на­дежде познакомиться с ним, чтобы потом иметь возможность сидеть у его ног, взирать на него с обожанием и идеализиро­вать его недостатки. Более искушенная женщина, которая вполне сознательно собирается завести роман с подобным человеком или женить его на себе (при этом она восхищается им совершенно искренне), может прекрасно отдавать себе отчет в его слабостях. Она может даже использовать их, чтобы добиться своей цели. В зависимости от того, какой из этих двух типов женщин принимает участие в игре, она будет состоять либо в идеализации недостатков, либо в их использовании; при этом мы называем данную форму игры искренней, потому что женщины обоих типов действительно восхищаются деяниями своего избранника, которые они вполне способны правильно оценить.

В лицемерном варианте игры Мергитройд может быть вели­колепен, а может и не быть таковым, но ему приходится иметь дело с женщиной, в любом случае неспособной по-настоящему оценить его, например с женщиной легкого поведения. Она играет в игру «Я бедняжечка» и использует АВВММ как откровенную лесть, чтобы добиться своего. В глубине души она либо озадачена его поведением, либо потешается над ним. Но сам он ей безразличен, по-настоящему ее интересуют только блага и престиж, связанные с его именем.

В клинической ситуации «Крестьянка» тоже имеет два ва­рианта, похожих на только что описанные, но с девизом «Ах, профессор, вы просто великолепны!» (АПВВ). В искреннем варианте пациентка чувствует себя хорошо до тех пор, пока верит в АПВВ; это обязывает психотерапевта вести себя безу­пречно во всех отношениях.

В лицемерном варианте пациентка надеется, что психотера­певт подыграет ей в АПВВ и подумает о ней: «Вы необычайно проницательны» (ВНП). Как только ей удастся навязать ему эту позицию, она может выставить его в смешном виде и уйти к другому психотерапевту. Если же его не так легко провести,

129

то, возможно, он окажется в состоянии помочь ей. Самый лучший способ для пациентки выиграть АПВВ — это не выздо­равливать. Если она по натуре человек недоброжелательный, она может предпринять более решительные шаги, чтобы поста­вить психотерапевта в глупое положение.

...Одна женщина играла в АПВВ со своим психотерапевтом, причем все симптомы ее болезни не исчезали. С извинениями она распрощалась с ним и обратилась за «помощью» к весьма почитаемому ею священнику. Она затеяла ту же игру с ним. Через несколько недель она завлекла его в игру «Динамо» второй степени. Потом по секрету она сообщила своей соседке о своем разочаровании в таком замечательном человеке, каким был всегда для нее преподобный отец Блэк. Оказывается, в моменты слабости он давал ей авансы, ей — такой целомудрен­ной и непривлекательной женщине. Конечно, зная жену свя­щенника, его можно простить, но тем не менее и т. д., и т. п. Разумеется, она проговорилась совершенно неумышленно и только потом «с ужасом» вспомнила, что ее соседка — старос­та церковной общины. Игру с психотерапевтом ей удалось выиграть, не выздоровев.

Игру со священником она выиграла, соблазнив его, хотя и не хотела признаваться себе в этом. А второй психотерапевт все же сумел ввести ее в психотерапевтическую группу, где она не могла проводить прежнюю тактику. Поскольку время, отведенное на ее выздоровление, теперь не было заполнено играми АПВВ и ВНП, то женщина стала более пристально анализировать свое поведение и с помощью членов группы сумела отказаться от обеих своих игр — АПВВ и «Динамо».

Антитезис. Прежде всего психотерапевт должен опреде­лить, с каким вариантом игры он имеет дело. В случае искрен­него варианта лучше позволить пациентке продолжать игру до тех пор, пока ее Взрослый не окрепнет настолько, чтобы можно было пойти на риск и применить контрмеры. Если же психоте­рапевт имеет дело с лицемерным вариантом, то контрмеры можно применять при первом же удобном случае, но после того, как пациентка будет достаточно подготовлена, чтобы понять, что происходит. В этом случае психотерапевт упорно отказывается давать пациентке советы, а когда она начинает протестовать, дает понять, что она имеет дело с тщательно продуманной стратегией. Через некоторое время его отказ давать советы либо приведет пациентку в бешенство, либо ускорит появление симптомов, типичных для острого состоя­ния тревожности. Следующий шаг зависит от состояния паци-

130

ентки. Если она лишилась душевного покоя, следует применить соответствующие психоаналитические приемы, чтобы испра­вить ситуацию. В лицемерном варианте игры прежде всего нужно отделить Взрослого от лицемерного Ребенка, что дает возможность проанализировать игру.

Вообще говоря, рекомендуется не ввязываться в близкие отношения с поклонницами, искренне играющими в АВВММ. Любой разумный импресарио не преминет объяснить это свое­му клиенту.

С другой стороны, женщина, играющая в лицемерный вари­ант АВВММ, порой оказывается интересным и умным челове­ком. Если ей помочь отказаться от этой игры, то она может стать замечательным другом.

5. «Психиатрия»

Тезис. Следует отличать «Психиатрию»-процедуру от «Психиатрии»-игры. Как явствует из научных публикаций, при ле­чении психических заболеваний используются различные эф­фективные методы, такие, например, как гипноз, лекарства, психоанализ, групповая психотерапия и др. Любой из методов может быть использован и в игре «Психиатрия», основанной на жизненной позиции «Я — целитель» и подкрепленной ме­дицинским дипломом: «Здесь написано, что я — целитель». Нужно помнить, что в любом случае такая позиция конструк­тивна и благожелательна. Люди, играющие в «Психиатрию», могут принести большую пользу при условии, что они получи­ли профессиональную подготовку.

У нас все же есть основание считать, что от уменьшения врачевательного рвения результаты лечения только улучшают­ся. Антитезис был лучше всего сформулирован несколько сто­летий назад Амбруазом Паре1 , сказавшим следующее: «Я лечу их, но исцеляет их Бог». Каждый студент-медик учит это изречение наравне с primum поп посеге2 и vis medicatrix naturae 3 . Психотерапевты, не имеющие медицинского образо­вания, чаще всего не знакомы с этими старинными предостере­жениями.

1 Паре, Амбруаз (1510—1590) — французский хирург, сыграл большую роль в превращении хирургии из ремесла в научную медицинскую дисциплину.

2 Прежде всего не навреди (лат.).

3 Целительная сила природы (лат.).

131

Однако жизненная позиция «Я — целитель, потому что в дипломе это написано», может порой принести вред. Думается, что эту позицию лучше бы заменить чем-нибудь вроде: «Я буду применять известные мне терапевтические про­цедуры в надежде, что они принесут некоторую пользу». Благо­даря этому мы сможем избежать игр, основанных на следую­щих установках: «Поскольку я — целитель, то, если вы не выздоровеете, это ваша вина» (например, игра «Я всего лишь пытаюсь помочь вам») или «Поскольку вы — целитель, я выздоровлю благодаря вам» (например, игра «Крестьянка»). Ко­нечно, каждый добросовестный врач обо всем этом в принципе знает, так как подобная точка зрения доводится до сознания любого врача, когда-либо практиковавшего в клинике с хоро­шей репутацией. Соответственно клинику можно назвать хоро­шей, если она заставляет своих врачей осознавать такие поня­тия.

С другой стороны, в «Психиатрию» чаще всего начинают играть пациенты, которых до этого лечили не слишком компе­тентные люди. Некоторые пациенты, например, старательно выбирают слабых психоаналитиков и переходят от одного к другому, демонстрируя невозможность своего выздоровления. А сами тем временем учатся играть во все более изощренную форму «Психиатрии». В конце концов даже первоклассный клиницист не сможет в таком случае отделить зерна от плевел. Пациент обращает к врачу следующую двойную трансакцию:

Взрослый (этого пациента): «Я пришел к вам, чтобы выле­читься»;

Ребенок (этого же пациента): «Вам никогда не удастся вылечить меня, но вы научите меня быть более умелым невро­тиком (то есть более умело играть в «Психиатрию»)». Точно так же некоторые люди играют в игру «Душевное здоровье». Утверждение Взрослого в этой игре звучит: «Дело пойдет лучше, если я буду жить в соответствии с принципами душев­ного здоровья, о которых я читал или слышал».

...Некая пациентка у одного врача научилась игре «Психи­атрия», у другого — игре «Душевное здоровье», а затем в результате обращения еще к одному врачу начала довольно прилично играть в «Трансакционный анализ». Когда с ней вполне откровенно обсудили ситуацию, она согласилась отка­заться от игры «Душевное здоровье», но попросила оставить ей игру «Психиатрия», потому что с ней она чувствовала себя спокойнее. Психотерапевт согласился на это. В течение не­скольких последующих месяцев она продолжала еженедельно рассказывать ему свои сны и интерпретировать их. Наконец —

132

может быть, отчасти из чувства благодарности к нему — она решила, что небезынтересно попробовать понять, что же с ней происходит на самом деле. Она всерьез заинтересовалась трансакционным анализом, и это принесло хорошие результаты.

Вариантом «Психиатрии» является игра «Раскопки». В этой игре пациентка постоянно «пережевывает» детские воспомина­ния. Иногда она пытается заманивать психотерапевта в игру «Критика», в которой она описывает свои ощущения в разных ситуациях, и он говорит ей о том, что в них неправильно. Игра «Самовыражение», распространенная в некоторых психотера­певтических группах, основана на догме «Все чувства хороши». В таких группах, например, могут рукоплескать или хотя бы выражать молчаливое одобрение человеку, употребляющему грубую брань. Однако искушенная группа быстро поймет, что на самом деле это игра.

Некоторые участники психотерапевтических групп вскоре становятся крупными специалистами по выявлению игр типа «Психиатрия» и быстро дают понять новому пациенту группы, что, по их мнению, он играет в «Психиатрию» или в «Трансак­ционный анализ», вместо того чтобы с помощью всей группы достичь верного понимания ситуации.

...Одна женщина, ранее посещавшая группу «Самовыраже­ния», переехав в другой город, стала посещать новую, достаточ­но подготовленную группу. Она поведала там историю о случае инцеста1 , который у нее был в юности. Этот часто повторяемый ею рассказ всегда вызывал у слушателей благоговейный ужас, но в новой группе вместо ожидаемой реакции она натолкнулась на равнодушие, которое привело ее в ярость. Она с изумлением обнаружила, что членов этой группы гораздо больше заинтере­совал ее Трансакционный гнев, а не исторический инцест. Она в бешенстве выпалила слова, которые, по-видимому, считала худшим оскорблением: обвинила их в том, что они не фрейдис­ты. А Фрейд, между прочим, относился к психоанализу очень серьезно и избегал превращать его в игру, заявляя, что он — не фрейдист.

Недавно был открыт новый вариант «Психиатрии», назван­ный «Скажите-ка мне вот что». Он несколько напоминает популярное развлечение «Двадцать вопросов». Уайт рассказы­вает свой сон или какое-то происшествие, случившееся с ним,

1 Инцест (лат incestum ) — кровосмешение, интимная связь между близки­ми родственниками

133

а другие члены группы, часто и психотерапевт, пытаются интерпретировать его, задавая соответствующие вопросы. Пока Уайт в состоянии ответить на вопросы, присутствующие приду­мывают все новые и новые, пока, наконец, кому-нибудь не удастся задать такой вопрос, на который Уайт не сможет ответить. После чего Блэк откидывается на спинку кресла с многозначительным видом, как бы говоря: «Ага! Если бы вы смогли ответить на этот вопрос, то это, безусловно, пошло бы вам на пользу. Я свое дело сделал». (Этот вариант находится в дальнем родстве с игрой «Почему бы вам не...— Да, но»). Некоторые психотерапевтические группы в течение многих лет играют только в эту игру с минимальными изменениями и практически не продвигаются вперед. Эта игра представляет большую свободу Уайту (пациенту), так как он может подыгры­вать остальным, чувствуя, что его ответы неудовлетворитель­ны, или же он может играть против всех, отвечая без колеба­ний на каждый предложенный вопрос. В последнем случае скоро станут очевидными возмущение и смятение других игро­ков, потому что он словно говорит им: «Ну вот, я ответил на все ваши вопросы, однако вы мне ничем не помогли, кто же вы после этого?»

В игру «Скажите-ка мне вот что» играют обычно в школе, когда ученики знают, что должны ответить на вопрос учителя не на основе разумных рассуждений и знания фактов, а долж­ны постараться угадать, какой именно из возможных ответов хочет услышать учитель. Педантичный вариант этой игры встречается, например, при изучении древнегреческого языка: учитель всегда может одержать верх над учеником и вполне обоснованно выставить его в глупом виде, указав на какое-то темное место в тексте.

6. «Дурачок»

Тезис. В мягком варианте этой игры ее тезис можно сфор­мулировать так: «Я смеюсь вместе с вами над моей глупостью и неуклюжестью». Однако люди с серьезными проблемами могут играть в угрюмый вариант этой игры с тезисом: «Да, я глуп, но такой уж я есть, так что сделайте со мной что-нибудь». И в том, и в другом случаях игра ведется с депрессивной позиции. Следует различать игры «Дурачок» и «Растяпа». В последней игрок занимает более агрессивную позицию, а в его неловкости есть цель — получить прощение. Кроме того, нуж­но уметь отличать игру «Дурачок» от времяпрепровождения

134

«Клоун». Последнее укрепляет жизненную позицию: «Я просто прелесть и никому не делаю зла». Критическая трансакция в игре «Дурачок» состоит в том, чтобы Уайт вынудил Блэка назвать его дураком или прореагировать таким образом, будто он считает его таковым. Поэтому Уайт ведет себя как Растяпа, но не стремится получить прощение. Более того, если он получит прощение, то почувствует себя «не в своей тарелке», так как оно угрожает его жизненной позиции.

Уайт может вести себя как клоун, но при этом не пытается показать, что он только дурачится. Он хочет, чтобы его поведе­ние воспринимали всерьез как доказательство его глупости. Таким образом он получает значительное внешнее «вознаграж­дение», поскольку чем меньше он знает, тем эффективнее может вести игру. Поэтому в школе ему не нужно заниматься, а на работе он не должен стараться приобрести какие-то знания, которые бы способствовали его продвижению по служ­бе. Он с детства привык к тому, что люди будут вполне удовлетворены им, пока он ведет себя как дурачок, даже если на словах они утверждают обратное. Окружающие будут удив­лены, если в критической ситуации, при условии, что он решит справиться с ней, вдруг выяснится, что он совсем неглупый человек, не более чем «глупый» младший брат в сказке.

Антитезис. Для мягкой формы игры весьма прост. Если Блэк откажется играть в «Дурачка» и не будет смеяться над неловкостью Уайта или бранить его за глупость, то он приобре­тет в его лице друга. Одна из особенностей этой игры состоит в том, что в нее часто играют люди с маниакально-депрессив­ным типом личности. В состоянии эйфории они ведут себя так, словно и в самом деле приглашают окружающих принять участие в их насмешке над собой. Часто от этого трудно удержаться, особенно потому, что создается впечатление, буд­то в противном случае они обидятся. В каком-то смысле это так и есть, поскольку человек, отказавшийся посмеяться над ними, угрожает их жизненной позиции и портит им игру. Но в состоянии депрессии у них возникает обида на тех, кто смеял­ся над ними, поэтому воздержавшийся от насмешек человек поймет, что, наверное, поступал правильно. Возможно, лишь с ним одним такие люди будут позже разговаривать, а все прежние «друзья», которые охотно участвовали в игре, теперь превратятся в его врагов.

Говорить Уайту, что в действительности он вовсе не глуп, совершенно бесполезно. Он и в самом деле может соображать довольно туго и даже осознавать это. Может быть, поэтому он

135

и пристрастился к этой игре. Но, тем не менее, могут существо­вать такие сферы деятельности, в которых он превосходит других людей. Тогда будет вполне уместно продемонстрировать ему уважение, которого заслуживают его способности. Это сильно отличается от неуклюжих попыток «внушить ему уве­ренность в себе». Последние попытки могут доставить ему горькое удовлетворение от сознания, что другие люди еще глупее, чем он, но это для него небольшое утешение. Такое «вселение уверенности», на наш взгляд, представляет собой не самый умный метод лечения. Как правило, это обычный ход в игре «Я всего лишь пытаюсь помочь вам». Антитезисом «Дурач­ка» должна быть не другая игра, а полный отказ играть в данную игру.

Антитезис к угрюмой форме игры представляет собой более сложную проблему, потому что угрюмый игрок стремится вы­звать не смех или издевку, а вывести партнера из себя или вызвать у него чувство полной беспомощности — так, чтобы у того, как говорится, просто «руки опустились». А с этим его состоянием игрок легко умеет справляться благодаря своему девизу: «Сделайте со мной что-нибудь». Таким образом, он выигрывает в любом случае. Блэк (партнер) ничего не может делать, так как у него «опустились руки».

Если же он что-то предпримет, то только потому, что выведен из себя. Такие люди также имеют склонность к игре «Почему бы вам не...— Да, но», от чего получают такое же удовлетворе­ние, но в более слабой степени. К этой форме игры антитезис придумать нелегко. Мы полагаем, что он может быть найден только при условии ясного представления психодинамики игры.

7. «Калека»

Тезис. Наиболее драматичной формой игры «Калека» явля­ется «Оправдание по причине душевной болезни». В трансакционных терминах тезис игры можно изложить следующим образом: «Что вы хотите от такого эмоционально неуравнове­шенного человека, как я? Чтобы я никого не убивал?» На что Присяжные должны, с точки зрения пациента, понять его и ответить: «Что вы! Нам и в голову не придет требовать этого от вас». «Оправдание по причине душевной болезни» в качестве юридической игры весьма распространено в американском об­ществе. Подобные случаи не следует смешивать с ситуацией, когда человек действительно страдает глубоким психозом и не способен нести ответственность за свои поступки.

136

Тезис игры — «Что вы хотите от калеки?» Действительно, что можно ждать от инвалида, который только и умеет управ­лять своим инвалидным креслом? Однако известны факты, когда во время второй мировой войны некоторые инвалиды с деревянной ногой могли исполнять в ампутационных центрах армейских госпиталей джиттербаг1 , причем делали это очень умело. Встречаются слепые люди, успешно работающие в по­литической области (например, в моем родном городе такой человек был избран на должность мэра). Я знаю глухих людей, плодотворно работающих психиатрами и психотерапевтами, и людей, лишившихся рук, но умеющих пользоваться пишущей машинкой.

Наблюдения свидетельствуют: пока человек, обладающий настоящим, возможно, преувеличенным или даже воображае­мым увечьем, не жалуется на свою судьбу, в его жизнь вообще не следует вмешиваться. Но когда он обращается за помощью к психотерапевту, возникает вопрос: наилучшим ли способом он распорядился своей жизнью и сможет ли он подняться над своим недугом? В США психотерапевту приходится сталки­ваться с оппозицией широких слоев образованной публики. Даже ближайшие родственники пациента, которые громче всех обычно жалуются на неудобства, связанные с его увечьем, могут в конце концов рассориться с психотерапевтом, если дела у пациента будут улучшаться. И хотя психотерапевт, занимающийся анализом игр, прекрасно понимает их мотивы, его задача от этого не становится легче. Всем, кто играет в «Я всего лишь пытаюсь помочь вам», угрожает постоянная опас­ность, что их игра будет сорвана, если пациент вдруг решит в дальнейшем полагаться на собственные силы. Иногда такие игроки (например, родственники) предпринимают просто неве­роятные усилия, чтобы прервать лечение.

Оба этих аспекта можно проиллюстрировать случаем с заикающимся клиентом мисс Блэк. Этот человек играл в клас­сический вариант игры «Калека». Он не мог найти работу и вполне справедливо приписывал эту неудачу тому, что он — заика. Между тем, по его словам, его интересовала только работа коммивояжера. Будучи свободным гражданином, он, конечно, имел право искать работу в любой интересующей его области, но, поскольку он был заикой, его выбор заставлял усомниться в искренности его мотивов. И когда мисс Блэк

1 Быстрый танец с резкими движениями под джазовую музыку.

137

вознамерилась испортить его игру, реакция агентства социаль­ного обеспечения была для нее весьма неблагоприятной.

Игра «Калека» особенно пагубна в клинической практике, потому что пациент может найти врача, который играет в ту же игру и с тем же девизом. Тогда никакого результата ждать невозможно. Иногда оправдание базируется на идеологических доводах, например: «Что вы хотите от человека, если он живет в таком обществе, как наше?» Один пациент соединил этот вариант со ссылкой на «психосоматические причины»: «Что вы хотите от человека с психосоматическими симптомами?» Он переходил от одного психотерапевта к другому, и каждый из них принимал только одно оправдание, но отвергал другое. В результате ни один их них не дал ему почувствовать себя уверенно в своей жизненной позиции. Однако также не уда­лось и сдвинуть его с этой позиции, отвергнув оба довода. А пациент как будто бы доказал, что психотерапия никому не может помочь.

Чтобы оправдать симптоматическое поведение, пациенты очень часто прибегают к самым разным доводам. Это может быть простуда, травма головы, ситуационный стресс, обшир­ный стресс, вызванный современным образом жизни, амери­канской культурой или экономической системой. Образован­ный игрок без труда подтверждает свои слова ссылкой на авторитеты: «Я пью, потому что я — ирландец»; «Этого не произошло, если бы я жил на Таити». На самом-то деле пациенты психиатрических больниц всего мира очень похожи на пациентов психиатрических больниц США. В клинической практике, равно как и при социологических опросах, следует очень тщательно рассматривать такие специфические виды оправданий, как «Если бы не они» или «Меня подвели».

Несколько более изощренными являются следующие оправ­дания: Что вы хотите от а) человека, который вырос без отца; б) невротика; в) лечащегося у психоаналитика; г) больного-ал­коголика. Всех их можно увенчать еще и таким соображением: «Если я перестану заниматься этим, то никогда не смогу выявить подоплеку своего поведения, а значит — никогда не поправлюсь».

Игра, дополнительная к «Калеке», называется «Рикша». Вот ее тезис: «Если бы в этом городе были рикши (были бы девушки, владеющие древнеегипетским языком), то я никогда не влип бы в такую историю».

Антитезис. Анти-«Калека» не представляет больших труд­ностей при условии, что психотерапевт четко разделяет своих

138

собственных Родителя и Взрослого и что обе стороны отчетли­во представляют себе психотерапевтическую цель их взаимо­отношений.

Если психотерапевт выступает с позиции Родителя, он может быть либо «добрым», либо «суровым» Родителем. В качестве «доброго» Родителя он принимает оправдание пациен­та, особенно если оно соответствует его собственным взглядам. При этом он может объяснять для себя ситуацию таким обра­зом: до окончания лечения люди не отвечают за свои поступки. В качестве «сурового» Родителя он отвергает оправдание паци­ента, и между ними начинается борьба за моральную победу. Игрок в «Калеку» обычно хорошо знаком с обеими альтернати­вами и умеет извлекать из каждой максимальное удовлетворение.

С позиции Взрослого психотерапевт должен отвергнуть оба варианта. На вопрос пациента: «Чего вы хотите от невроти­ка?» — или на другой аналогичный вопрос он отвечает: «Я ничего не хочу. Проблема в том, чего вы сами от себя хотите?» Его единственное требование: пациент должен ответить на этот вопрос серьезно. А единственная уступка, на которую он может пойти, состоит в том, чтобы дать пациенту достаточно много времени для ответа — примерно от шести недель до шести месяцев, в зависимости от их взаимоотношений и степе­ни предварительной подготовленности пациента.

ХОРОШИЕ ИГРЫ

Психотерапевт должен постоянно изучать всевозможные игры, в которые играют люди. Для этого он располагает наилуч­шими возможностями. Однако ему приходится общаться в основном с людьми, которых игры довели до неприятностей. Это означает, что большинство игр, исследуемых в консульта­ции, в каком-то смысле можно назвать «плохими». А поскольку игры основаны на скрытых трансакциях, то в них обязательно присутствует какой-то элемент для использования ситуации в своих интересах. По этим двум причинам (с одной стороны, практической, с другой — теоретической) поиск «хорошей» игры становится трудным предприятием. Хорошей мы будем называть игру, позитивный вклад которой в социальную жизнь перевешивает неоднозначность ее мотивов, особенно если игрок примирился с ними без легкомыслия и цинизма. Иными сло­вами, хорошая игра одновременно приносит пользу другим игрокам и позволяет самореализоваться Водящему. Поскольку

139

даже при наилучшей организации общественной жизни боль­шая часть времени обязательно тратится на игры, следует неустанно продолжать поиск хороших игр. Мы предлагаем вниманию читателей несколько примеров хороших игр, пре­красно отдавая себе отчет в том, как их мало и как далек их анализ от совершенства. Сюда входят: «Трудовой отпуск», «Кавалер», «Рад помочь вам», «Местный мудрец» и «Они будут счастливы, что знали меня».

1. «Трудовой отпуск»

Тезис. Строго говоря, это скорее времяпрепровождение, а не игра, и, очевидно, вполне конструктивное для всех участни­ков. Американский почтальон, отправляющийся в отпуск в Токио, чтобы помочь своему японскому собрату разносить почту, или американский отоларинголог, который проводит свой отпуск в больнице на Гаити, наверняка почувствуют себя столь же отдохнувшими и смогут рассказать так же много интересного, как если бы они вернулись из Африки или совер­шили автомобильное путешествие через весь континент. Одна­ко это времяпрепровождение становится игрой, если сама работа является вторичной по отношению к какому-то скрыто­му мотиву, и игрок берется за нее только для вида, чтобы достичь другой цели. Но и при этих обстоятельствах игра сохраняет свой положительный характер и заслуживает одоб­рения как пример конструктивной деятельности.

2. «Кавалер»

Тезис. В-эту игру обычно играют мужчины, не имеющие сексуальных намерений. Иногда это не старые люди, вполне удовлетворенные своим браком, но чаще всего это пожилые мужчины, благородно и безропотно принявшие моногамию или безбрачие.

Встретив подходящую особу женского пола, Уайт поль­зуется каждой возможностью подчеркнуть ее превосходные качества, никогда при этом не нарушая границ приличия, соответствующих ее положению в обществе, конкретным об­стоятельствам и требованиям хорошего вкуса. Но внутри этих границ он дает себе полную свободу, изощряясь в изобрета­тельности и оригинальности в выражении своего восторга. Его цель — не соблазнить женщину, а продемонстрировать соб­ственную виртуозность в искусстве комплимента. Внутреннее

140

социальное «вознаграждение» состоит в том удовольствии, ко­торое доставляет женщине его невинный артистизм, а также в ее восприимчивости и умении с благодарностью оценить мас­терство Уайта. В тех случаях, когда оба участника игры вполне осознают ее механизм, она может, ко всевозрастающему вос­торгу обеих сторон, дойти до крайней степени преувеличения. Разумеется, светский человек знает, где нужно остановиться, и не будет продолжать игру, если почувствует, что перестал быть забавным (то есть исходя из интересов партнерши) или что качество его комплиментов ухудшилось (так велит ему его гордость «мастера»).

В игру «Кавалер» играют многие поэты. Они делают это ради внешнего социального «вознаграждения», поскольку заин­тересованы в признании профессиональных критиков и читате­лей, наверное, в той же, если не в большей степени, чем в положительной реакции на поэтическое творчество вдохновив­шей их дамы.

Европейцы, особенно англичане, со своей романтической поэзией, по-видимому, всегда были более искусными игроками в эту игру, чем американцы. В США она в большой степени сделалась достоянием «поэзии Фруктовой Лавки»: твои глаза точно две груши, твои губы подобны огурцам и т. д. В таком виде она вряд ли может соперничать в изяществе с произведе­ниями Херрика, Лавлейса или даже с циничными, но полными фантазии стихами Рочестера, Роскоммона или Дорсета1 .

Антитезис. Для умелого исполнения своей роли от жен­щины может потребоваться немалый ум и утонченность. Толь­ко совсем угрюмая или неумная женщина может отказаться играть в эту игру. Партнерша должна отвечать Уайту одним из вариантов игры: «Ах, вы просто великолепны, мистер Мергитройд!» (АВВММ) или «Мистер М., я восхищена вашим искусством». Если женщина лишена воображения или наблю­дательности, она может просто прореагировать так же, как в АВВММ, но при такой реакции опускается самое главное:

Уайт хочет вызвать восхищение не собственной персоной, а своей поэзией. Угрюмая женщина может в ответ на эту игру прибегнуть к неприлично грубому антитезису в виде игры «Динамо» второй степени («Отвяжись, нахал»). Если при подо-

1 Имеются в виду английские поэты Роберт Херрик (1591—1674), Ричард Лавлейс (1618—1658), Джон Уилмот граф Рочестер (1647—1680), граф Роскоммон (1637—1685), граф Дорсет (1536—1608).

141

бных обстоятельствах женщине придет в голову прореагиро­вать так же, как в игре «Динамо» третьей степени, то в прин­ципе такую реакцию иначе как отвратительной не назовешь.

Если женщина просто неумна, она будет играть в «Динамо» первой степени, принимая комплименты, которые тешат ее тщеславие, и пренебрегая возможностью оценить творческие усилия и способности Уайта. Вообще говоря, игра будет испор­чена, если женщина решит, что ее пытаются соблазнить, вмес­то того, чтобы воспринимать эту игру как демонстрацию лите­ратурных достижений.

Родственные игры. Игру «Кавалер» надо отличать от опе­раций и процедур, составляющих часть обычного ухаживания. В последнем случае это простые трансакции без скрытого мотива. Женский вариант игры «Кавалер» уместно назвать «Поклонница»: в нее часто играют любезные дамы на закате своей жизни.

Частичный анализ

Цель: взаимное восхищение.

Роли: Поэт, Восхищенный объект поклонения.

Социальная парадигма: Взрослый — Взрослый; Взрос­лый (мужчина): «Смотрите, как я умею делать вас счастливой»;

Взрослый (женщина): «Ах, вы действительно умеете делать меня счастливой».

Психологическая парадигма: Ребенок (мужчина): «Смот­рите, какие фразы я умею придумывать»; Ребенок (женщина): «Ах, ты действительно очень изобретателен».

«Вознаграждения»: 1) внутреннее психологическое — творчество и подтверждение привлекательности; 2) внешнее психологическое — избегает отказа в ответ на сексуальные авансы; 3) внутреннее социальное — «Кавалер»; 4) внешнее социальное — от этого «вознаграждения» можно отказаться; 5) биологическое — взаимные «поглаживания»; 6) экзистенци­альное — «Я умею жить красиво».

3. «Рад помочь вам»

Тезис. Уайт постоянно оказывает помощь другим людям, имея какой-то скрытый мотив. Может быть, он искупает про­шлые грехи, прикрывает теперешние дурные поступки или завязывает дружбу, чтобы позже использовать ее в своих целях, а возможно, из соображений престижа. Если даже

142

кто-то не вполне уверен в искренности побуждений Уайта, все же следует воздать ему должное за его поступки, ведь, к сожалению, встречаются люди, которые прикрывают дурные поступки в прошлом новыми худшими делами и используют других людей в своих целях, действуя не щедростью, а запуги­ванием. Они добиваются престижа не с благородными, а с низкими намерениями.

А некоторых филантропов больше волнует соперничество, чем человеколюбие: «Я дал больше денег (книг, произведений искусства), чем вы». И опять, если искренность их мотивов поставлена под сомнение, все же следует отдать должное этим людям за то, что они участвуют в соревновании конструктивно. Ведь существует еще множество людей, которые делают это деструктивно. У большинства людей (и государств), играющих в «Рад помочь вам», есть и друзья, и враги, причем чувства и тех, и других чаще всего можно объяснить. Враги подвергают критике их мотивы и преуменьшают значение благородных поступков этих людей, а друзья испытывают к ним благодар­ность за реальную помощь и преуменьшают значение их моти­вов. Поэтому так называемое «объективное» обсуждение этой игры практически невозможно. Люди, заявляющие о своем нейтралитете, довольно скоро обнаруживают, что держат его на чьей-то стороне.

Эта игра как способ использования людей составляет осно­ву многих «общественных взаимоотношений» в Америке. Пот­ребители принимают в ней участие с радостью, так как это одна из наиболее приятных коммерческих игр. Эта игра может принимать весьма предосудительную форму в иной сфере взаи­моотношений, например в семейной игре для трех участников, в которой отец и мать соревнуются в попытках завоевать привязанность своего ребенка. Но следует отметить, что даже в этом варианте игры «Рад помочь вам» в некоторой степени сглаживаются отрицательные стороны их действий, поскольку существует множество гораздо более неприятных способов соревнования, например «У меня здоровье хуже, чем у папы» или «Почему ты его любишь больше, чем меня?»

4. «Местный мудрец»

Тезис. Это скорее не игра, а сценарий, но с элементами игры. Образованный и умудренный жизнью человек, помимо собственной профессии, приобретает знания в самых разных областях. Достигнув пенсионного возраста, он переезжает из

143

большого города, в котором занимал ответственный пост, в маленький городок. Там вскоре становится известно, что люди могут обратиться к нему за помощью при решении любых проблем — от стука в моторе до вопроса о том, как поступить с престарелым родственником. Если этот человек в состоянии помочь, то он обязательно это сделает или поможет найти квалифицированных профессионалов. Таким образом, очень скоро он начинает занимать определенное место в новом окру­жении и становится известен как Местный мудрец, ни на что не претендующий, но всегда готовый вас выслушать. Лучше всего эта игра удается людям, которые, прежде чем приступить к исполнению своей роли, обратились к психотерапевту, чтобы для себя выяснить свои мотивы и узнать, каких ошибок им следует избегать.

5. «Они будут счастливы, что знали меня»

Тезис. Эта игра — более достойная разновидность игры «Я им покажу». Последняя имеет два варианта. В деструктивном варианте Уайт намеревается «показать им» путем нанесения ущерба. Например, он может рядом маневров достичь на служ­бе более высокого положения, но не ради престижа или мате­риального вознаграждения, а потому, что это дает ему возмож­ность досадить своим врагам. В другом варианте Уайт изо всех сил старается заработать престиж, но не ради совершенствова­ния в мастерстве или достижения успехов в своей области (хотя и эти мотивы могут играть второстепенную роль) и не затем, чтобы нанести врагам прямой ущерб, а для того, чтобы они завидовали ему и безумно сожалели о том, что раньше не относились к нему лучше.

В игре «Они будут счастливы, что знали меня» Уайт рабо­тает не против своих бывших товарищей, а в их интересах. Он хочет показать: дружелюбие и уважение, с которыми они к нему теперь относятся, вполне оправданны. Он стремится продемонстрировать (с единственной целью сделать им прият­ное), что они оценивали его правильно. Для того чтобы обеспе­чить себе верный выигрыш, Уайт должен следить за тем, чтобы не только цели, но и средства в этой игре были достойными. Именно в этом и состоит превосходство этой игры над «Я им покажу». Однако обе эти игры могут быть не играми, а следст­вием жизненного успеха. Они превращаются в игры тогда, когда Уайта больше интересует не сам успех, а впечатление, произведенное им на его врагов или друзей.

144

Часть третья ЗА ПРЕДЕЛАМИ ИГР

ЗНАЧЕНИЕ ИГР

1. Игры, в которые играют люди, передаются от поколения к поколению. Любимая игра конкретного человека может быть прослежена как в прошлом — у его родителей и у родителей его родителей, так и в будущем — у его детей. В свою очередь его дети, если только не произойдет какое-нибудь вмешатель­ство извне, будут учить этим играм его внуков. Таким образом, анализ игр происходит на обширном историческом фоне. Игра может охватывать около сотни лет в прошлом и может быть надежно прогнозирована по меньшей мере лет на пятьдесят в будущее. Если не разорвать эту цепь, охватывающую пять и даже более поколений, эффект может увеличиваться в геомет­рической прогрессии. Переходя из поколения в поколение, игры могут изменяться, но при этом наблюдается сильная тенденция к вступлению в брак между индивидами, играющими в игры, которые принадлежат одному семейству (если не одно­му роду). В этом состоит историческое значение игр.

2. Воспитание детей в большинстве случаев сводится к процессу обучения их тому, в какие игры они должны играть. Различные культуры и социальные классы имеют свои излюб­ленные игры, а различные племена и семьи предпочитают раз­ные варианты игр. В этом состоит культурное значение игр.

3. Промежуток между времяпрепровождениями и истинной близостью как бы прослоен играми. Повторяющиеся время­препровождения, такие, например, как вечеринки в честь про­движения по службе, в конце концов приедаются. Близость, в свою очередь, требует тщательной осмотрительности, причем и Родитель, и Взрослый, и Ребенок обычно настроены против нее. Американское общество в основном не поощряет искрен­ности (кроме как в интимной обстановке), так как здравый смысл предполагает, что искренность всегда можно использо­вать с дурным умыслом. А Ребенок опасается ее, потому что знает: она может повлечь за собой разоблачение. Поэтому, чтобы отвязаться от скуки времяпрепровождения, не подвергая себя опасностям, сопутствующим близости, большинство лю­дей в качестве компромиссного решения приходят к играм, если только они доступны. Они-то и составляют большую и

145

весьма значимую часть человеческого общения. В этом состоит социальное значение игр.

4. Люди выбирают себе друзей, партнеров, близких людей чаще всего из числа тех, кто играет в те же игры. Поэтому в данном социальном окружении каждый его представитель приобретает такую манеру поведения, которая покажется со­вершенно чуждой членам другого социального круга. И наобо­рот, любой член какого-либо социального окружения, который начинает играть в новые игры, будет скорее всего изгнан из привычного общества, но его с удовольствием включат в другое социальное окружение. В этом состоит личностное значение игр.

Читатель, по-видимому, теперь сумеет лучше оценить прин­ципиальное различие между математическим и трансакционным анализом игр. Математический анализ игр исходит из постулата полной рациональности игроков. Трансакционный анализ, напротив, имеет дело с играми как нерациональными, так и иррациональными и именно поэтому более жизненными.

ИГРОКИ

Наши наблюдения свидетельствуют о том, что интенсивнее всего играют люди, утратившие душевное равновесие. Весьма любопытно, однако, что некоторые шизофреники отказываются участвовать в играх и с самого начала требуют прямолинейнос­ти. В обыденной жизни с наибольшей отдачей играют два типа людей, которых мы назовем Брюзгой и Ничтожеством или Обывателем.

Брюзга — это человек, чаще всего обиженный на свою мать. При внимательном исследовании выясняется, что он обижен на нее с раннего детства. Наверное, у него есть вполне основательные «детские» причины для обиды, например, воз­можно, в его раннем детском возрасте мать заболела и долго лежала в больнице, как бы предав его в критический период. А может быть, он не был счастлив из-за того, что она родила слишком много братьев и сестер? Иногда «предательство» выглядит более злонамеренным, например мать отправляет ребенка на ферму к своим родителям, чтобы вторично выйти замуж. А ребенок с тех пор остается обиженным на весь мир. Будучи взрослым, этот человек не любит женщин, хотя может быть донжуаном. Поскольку с детских лет он дуется вполне намеренно, то свое решение может отменить в любой момент

146

(именно так и поступают дети, когда подходит время обеда). И взрослый (Брюзга), и маленький мальчик отменяют решение дуться на одних и тех же условиях: он должен иметь возмож­ность не уронить своего достоинства и ему «обязаны» предло­жить что-то стоящее взамен его привилегии быть обиженным. Иногда, отказавшись от роли обиженного, пациент может пре­рвать, например, игру «Психиатрия», которая в противном случае может тянуться годами. Для этого необходимо тщатель­но подготовить пациента, найти умелый подход к нему и выбрать подходящий момент. Бестактность и запугивание со стороны психотерапевта будут иметь такой же эффект, как в случае с надувшимся ребенком. В конце концов пациент «ото­мстит» психотерапевту за его неправильное обращение с ним точно так же, как ребенок может затаить обиду на своих бестактных родителей.

С Брюзгой женского пола ситуация обычно такая же, если она злится на своего отца. Но при этом надо учитывать, что ее игра «Калека» («Что вы хотите от женщины, у которой был такой отец?») требует от мужчины-психотерапевта большого такта и дипломатичности. Иначе он рискует оказаться в поло­жении отца этой женщины, то есть быть отнесенным к тому же классу людей, куда попадают все мужчины, похожие на отца.

Думаю, в каждом из нас есть частица от игрока Ничтожест­ва. Поэтому цель анализа — свести эту игру до минимума. Ничтожество — это человек, сверхчувствительный к Родитель­скому влиянию. Поэтому его Родитель скорее всего будет в критические моменты вмешиваться и в его Взрослое состояние, и в спонтанное поведение Ребенка, что вызывает у этого человека неуместное или бестактное поведение. В экстремаль­ных ситуациях Ничтожество сливается с Подхалимом, Позером и Прилипалой. Не следует смешивать Ничтожество с выбитым из колеи шизофреником, у которого не функционирует Роди­тель и едва функционирует Взрослый, поэтому ему приходится справляться с миром с позиции приведенного в замешательство Ребенка. Интересно, что в нашем повседневном языке слово «ничтожество» применяют, как правило, для характеристики мужчин, а иногда и мужеподобных женщин. В Ханже Обывате­ля еще больше, чем в Ничтожестве. Слово «ханжа» обычно употребляется по отношению к женщине, но иногда его упот­ребляют применительно к мужчинам с несколько женскими особенностями поведения.

147

ИЛЛЮСТРАЦИЯ

Рассмотрим следующий диалог между пациенткой (П) и врачом-психотерапевтом (В):

П. Я начала новую жизнь — теперь буду всегда приходить вовремя.

В. Попробую не подвести вас.

П. А мне все равно, что вы будете делать. Я собираюсь начать ради себя самой. Угадайте, что я получила по истории.

В. Четыре с плюсом.

П. Откуда вы знаете?

В. Потому что вы боитесь получить пятерку.

П. Да, я написала на пятерку, но потом перечитала работу, вычеркнула три правильных ответа и вместо них вписала неправильные.

В. Мне нравится наш разговор. В нем совсем нет Ничто­жества.

П. Вчера вечером я как раз думала, какой у меня прогресс. По-моему, во мне сейчас Ничтожества не больше 17 процентов.

В. Ну, сейчас Ничтожество в вас на нуле, так что в следующий раз вы можете позволить себе 34 процента.

П. Это все началось полгода назад: я посмотрела на свой кофейник и вдруг впервые действительно увидела его. А теперь я слышу пение птиц, а когда смотрю на людей, то их вижу! И самое замечательное, что я сама стала настоящей. И не только вообще, я и сейчас, в эту минуту, тоже настоящая. На днях я ходила по музею, смотрела картины. Ко мне подошел молодой человек и сказал: «Какой замечательный Гоген, правда?» Я ответила: «Вы мне тоже нравитесь». После музея мы вместе зашли перекусить, и он оказался очень славным парнем.

Этот диалог представляет собой свободный от игр и от присутствия Ничтожества разговор между двумя независимы­ми Взрослыми, и нам хотелось бы сопроводить его некоторыми пояснениями.

«Я начала новую жизнь. Теперь буду всегда приходить вовремя». Это заявление было сделано после того, как паци­ентка действительно пришла вовремя. Раньше она постоянно опаздывала. Если бы она решила таким образом воспитывать силу воли и ее решение стать пунктуальной было бы навязано Ребенку Родителем только затем, чтобы быть нарушенным, пациентка объявила бы о нем заранее: «Сегодня я опоздала последний раз в жизни». Это было бы не более чем попытка

148

начать игру. Однако ее заявление такой попыткой не было. Это было решение, принятое Взрослым — не намерение, а проект. Пациентка и в дальнейшем оставалась пунктуальной.

«Попробую не подвести вас». Эта фраза не была ни подбад­ривающим высказыванием, ни первым ходом в игре «Я всего лишь пытаюсь помочь вам». Пациентка обычно приходила после перерыва на обед у психотерапевта. Поскольку она, как правило, опаздывала, он тоже привык не торопиться и возвра­щался в кабинет позже обычного. Когда она объявила о своем решении, он понял, что она говорит всерьез, и объявил о своем. Эта трансакция представляла собой договор между Взрослыми, которого оба они в дальнейшем придерживались, а не слова Ребенка, дразнящего Родителя, который из-за своей жизненной позиции вынужден быть «добрым папочкой» и обещать Ребенку помощь.

«А мне все равно, что вы будете делать». Эта фраза подчер­кивает, что пунктуальность — это решение, а не намерение, которое она собирается эксплуатировать как часть игры псевдо­послушания.

«Угадайте, что я получила». И психотерапевт и пациентка вполне осознавали, что это — времяпрепровождение, и позво­лили себе немного поразвлечься. Психотерапевту не нужно было демонстрировать свою бдительность, указывая пациентке, что это — времяпрепровождение: она это и без того знала; пациентке же не надо было воздерживаться от участия во времяпрепровождении.

«Четыре с плюсом». Психотерапевт понимал, что она могла получить только такую отметку, и не было причин не сказать ей об этом. Он не стал притворяться, что не знает: из ложной скромности или из боязни ошибиться.

«Откуда вы знаете?» Это был вопрос Взрослого, а не игра «Ах, вы необыкновенный!», и он заслуживал ответа по существу.

«Да, у меня была бы пятерка». Вот это была настоящая проверка. Пациентка не надулась и не стала придумывать объяснения или оправдания, но честно взглянула в глаза свое­му Ребенку.

«Мне нравится наш разговор». Это и последующие полу­шутливые замечания выражают взаимное Взрослое уважение, с некоторым времяпрепровождением на уровне Родитель-Ребе­нок, которое опять-таки было необязательным для обоих и участие в котором было вполне сознательным.

149

«Я вдруг впервые действительно увидела его». Пациентка обрела свой собственный взгляд на мир, и ей больше не нужно воспринимать кофейники или людей так, как учили ее родите­ли. «Я и сейчас, в эту минуту, тоже настоящая». Она больше не живет в прошлом или в будущем, хотя и может при необходимости коснуться их в разговоре.

«А я ответила: „Вы мне тоже нравитесь"». Не нужно боль­ше тратить время, играя с новым знакомым в игру «Картинная галерея», хотя при желании она могла бы это сделать.

В свою очередь, и психотерапевту нет необходимости иг­рать в «Психиатрию». У него было несколько случаев обсудить с пациенткой проблемы защиты, переноса и символической интерпретации, но он опустил их, не испытывая при этом никакого беспокойства. Однако для дальнейшего обсуждения, наверное, было бы полезно уточнить, какие именно ответы она вычеркнула в своей экзаменационной работе. К сожалению, в дальнейшем, в течение часа, отведенного на прием, 17 процен­тов Ничтожества в пациентке и 18 процентов его же в психо­терапевте давали себя знать время от времени.

Подводя итог, можно сказать, что приведенный выше разго­вор представляет собой деятельность, расцвеченную неболь­шим количеством времяпрепровождении.

НЕЗАВИСИМОСТЬ

Ощущение независимости достигается, как мы считаем, высвобождением или пробуждением трех способностей: «вклю­ченности в настоящее», «спонтанности» и «близости».

«Включенность в настоящее» означает умение видеть что-то определенное или слышать, например, как поют птицы, причем делать это так, как умеешь именно ты, а не так, как тебя учили. У нас есть все основания полагать, что маленькие дети видят и слышат совсем не так, как взрослые, что в первые годы жизни их отношение к миру более эстетично и менее интеллек­туально.

...Маленький мальчик с восторгом смотрит на птиц, слушая их пение. Вдруг приходит «хороший» отец. Он чувствует необ­ходимость принять участие в развлечениях сына и начинает его «развивать». Отец говорит: «Это поет сойка, а сейчас чирикает воробей». Однако, как только мальчик пытается раз­личать птиц, он перестает их видеть и слышать их пение. Теперь он должен видеть и слышать только то, чего хочет его

150

отец. Позиция отца, впрочем, вполне оправданна, так как он понимает, что сын не будет всю жизнь только слушать пение птиц. Чем раньше мальчик начнет свое «образование», тем лучше. Может быть, он станет орнитологом, когда вырастет? Однако лишь немногие люди могут сохранить свою детскую способность видеть и слышать. Наверное, поэтому большин­ство представителей человеческого рода навсегда утрачивают возможность стать живописцами, поэтами или музыкантами, так как они очень рано теряют способность непосредственно видеть или слышать. Это происходит из-за того, что они полу­чают всё из вторых рук.

Обретение способности вновь видеть и слышать непосред­ственно мы называем «включенностью в настоящее». По своей психологической природе «включенность» представляет собой восприятие, родственное эйдетическим образам1 . Возможно, у некоторых индивидов такое восприятие существует в области вкусовых и обонятельных ощущений, что открывает большие возможности в соответствующих сферах деятельности, напри­мер, кондитерам, косметологам, поварам, чья вечная проблема состоит в том, чтобы найти аудиторию, способную оценить их произведения.

«Включенность» предполагает жизнь в настоящий момент, а не где-то в прошлом или будущем. Рассмотрим в качестве иллюстрации человека за рулем машины, который спешит на работу. Этот пример позволит нам проанализировать некото­рые возможности, характерные для американского образа жизни. Три следующие распространенные ситуации представ­ляют собой ответы на главный вопрос: «Где находится созна­ние человека за рулем, в то время, когда его тело в машине?»

1. Главная забота человека за рулем: приехать на работу вовремя. Он — дальше всех от жизни «здесь и сейчас». Пока его тело находится в машине, а сознание уже у дверей учреж­дения, этот человек совершенно не замечает своего непосред­ственного окружения, если только оно не служит препятствием на его пути к цели. Это — «Ничтожество». Главная его забо­та — как он будет выглядеть в глазах начальства. Если же он все-таки опоздает, то может постараться предстать перед на­чальством запыхавшимся и выбившимся из сил. В это время

1 Эйдетизм (гр. eidos — образ) — в психологии — разновидность образной памяти, способной к сохранению и воспроизведению чрезвычайно живого и детального образа воспринятых ранее предметов и сцен.

151

командует угодливый Ребенок, играющий в «Видишь, как я старался». Пока человек правит машиной, он практически пол­ностью лишен независимости, так как ни жив, ни мертв от страха. Весьма возможно, что это наиболее благоприятные ус­ловия для развития коронарной недостаточности и гипертонии.

2. Человек-Брюзга озабочен не столько тем, чтобы прибыть вовремя, сколько поиском уважительных причин для опозда­ния. Неприятные случайности: часто и не вовремя загорающий­ся красный свет светофора, неумелая езда или глупость окру­жающих прекрасно вписываются в его схему, и в глубине души он рад им, так как они способствуют игре «Видите, до чего они меня довели», в которую играют его взбунтовавшийся Ребенок или праведник-Родитель. Он тоже не замечает ничего вокруг себя, за исключением того, что вписывается в его игру, так что он как бы «жив наполовину». Тело этого человека — в машине, а его сознание рыщет в поисках недостатков и несправедливости.

3. Гораздо реже встречается так называемый «водитель по призванию», для которого вождение машины — любимое заня­тие и настоящее искусство. Быстро и умело пробираясь вперед в толпе машин, он сливается в одно целое со своим автомоби­лем. Он замечает окружающее лишь в той мере, в которой оно предоставляет ему возможность показать свое искусство: это является ему «вознаграждением». Кроме того, он глубоко чув­ствует себя и свою машину, которой он так блестяще управля­ет, и в этой мере он живет. Такое вождение машины формаль­но представляет собой времяпрепровождение для Взрослого, но Ребенок и Родитель тоже могут при этом получать удоволь­ствие.

4. К четвертой категории относятся люди, «включенные» в окружающее, которые никуда не торопятся, потому что живут в настоящем, как бы в гармонии со всем окружающим их миром: небом, деревьями и ощущением движения. Торопить­ся — значит пренебрегать этим миром и думать только о том, чего еще не видно за поворотом дороги, или о самых обыкно­венных препятствиях, или исключительно о себе. Как-то один китаец спешил на электричку. А сопровождающий его европе­ец заметил, что они могут сэкономить двадцать минут, если сядут на экспресс. Они так и сделали. Когда они сошли у Центрального парка, человек, спешивший на электричку, к большому удивлению своего друга, уселся на скамью. «Если мы сэкономили двадцать минут,— объяснил он,— то можем позво­лить себе посидеть эти двадцать минут здесь, наслаждаясь

152

пейзажем». Человек, «включенный» в окружающее, знает, что он чувствует, где находится и какое сейчас время. Он знает, что после его смерти деревья будут расти, как и прежде, но он их уже не увидит, поэтому он хочет увидеть их сейчас со всей остротой, на которую способен.

«Спонтанность» означает возможность выбора, возможность свободно самому решать, какие чувства (Родителя, Взрослого или Ребенка) испытывать и каким образом их выражать. «Спон­танность» означает освобождение от принуждения играть в игры и владеть только теми чувствами, которые были воспитаны.

«Близость» представляет собой спонтанное, свободное от игр чистосердечное поведение человека, осознающего окружа­ющее, освобожденно, эйдетически воспринимающего мир гла­зами неиспорченного Ребенка, который со всей искренностью живет в настоящем. Можно экспериментально показать1 , что эйдетическое восприятие пробуждает привязанность, а чисто­сердечие мобилизует позитивные чувства. Известен даже такой феномен, как «односторонняя близость». С ним хорошо знакомы люди, умеющие пленять своих партнеров, оставаясь при этом невовлеченными. Человек добивается этого, поощряя собеседника смотреть ему в лицо, высказываться свободно и чистосердечно, в то время как соблазнитель (или соблазнитель­ница) лишь делает вид, что их чувства взаимны.

«Близость», по существу, является функцией естественного ребенка, хотя и имеет сложную психологическую и социологи­ческую основу. Она, как правило, не приводит к неприятнос­тям, если не вмешивается какая-нибудь игра. Обычно близости угрожает стремление приспособиться к Родительскому влия­нию. Маленькие дети (пока они не испорчены) в большинстве своем предстают существами любящими, а это и есть истинная природа близости.

Сознательно или неосознанно все родители с колыбели учат своих детей думать, чувствовать, воспринимать окружающий мир. Освободиться от этого влияния ребенку нелегко, посколь­ку оно обычно бывает глубоко укоренившимся. К тому же в первые два-три десятилетия жизни человека оно необходимо для биологического и социального выживания.

1 Эффективное экспериментальное использование трансакционного анали­за требует специального образования и опыта. Отличить игру от времяпрепро­вождения порой ничуть не легче, чем отличить звезду от планеты.— Прим. автора.

153

Освобождение от родительского влияния становится возможным только тогда, когда человек достигает независимости, то есть приобретает умение жить «включенным» в настоящее, действовать спонтан­но и достигать близости с другими людьми. Кроме того, в это время он уже свободен в выборе, то есть понимает, что именно из родительского наследия он хочет оставить себе. На ранних этапах жизни человек решает, как он намерен приспособиться к родительскому влиянию. Его адаптация представляет собой последовательность решений, и именно поэтому при благопри­ятных обстоятельствах решения бывают обратимыми. Причем ниспровержение никогда не бывает окончательным: непрерыв­ная борьба против возврата к старым привычкам чаще всего продолжается всю жизнь.

Некоторые счастливые люди обладают свойством, которое выходит за пределы всех классификаций поведения. Это свой­ство — «включенность» в настоящее. Другое их свойство, гораздо более важное, чем любое предварительное планирова­ние,— спонтанность. У них есть нечто куда более ценное, чем игры,— близость. Но все эти три свойства для неподготовлен­ных людей опасны. Может быть, им лучше оставаться такими, какие они есть, и искать решение своих проблем в популярных социальных методах, например в чувстве общности с другими людьми. Это может означать, что для многих представителей рода человеческого впереди прекрасные надежды и большие перспективы.

154-

ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИГРАЮТ В ИГРЫ

ПСИХОЛОГИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СУДЬБЫ

Часть первая ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ

ЧТО МЫ ГОВОРИМ ПОСЛЕ ТОГО, КАК СКАЗАЛИ «ЗДРАВСТВУЙТЕ»!

Этот вопрос, на первый взгляд столь бесхитростный, как будто бы лишенный глубины и не подлежащий научному иссле­дованию, на самом деле содержит в себе важнейшие проблемы человеческой жизни и социальных наук. Этот вопрос еще неосмысленно задают себе дети, его задают друг другу, своим родителям, учителям подростки, юноши и девушки. Этого во­проса многие взрослые избегают, а мудрые философы посвяща­ют ему книги, в которых так и не находят на него полного ответа. А ведь в ответе на этот вопрос, наверное, и заключает­ся большинство изначальных проблем социальной психологии, например: почему люди говорят друг с другом? почему люди хотят быть любимыми? Не удивительно, что лишь немногие ищут ответы на них, ибо большинство людей в течение своей жизни даже не пытались выяснить вопрос: как люди произно­сят приветствие?

Как вы говорите «здравствуйте»? В этом вопросе заклю­чен секрет многих религий (христианства, иудаизма, буддизма и др.). Но прежде всего в нем содержится один из принципов гуманизма. Правильно сказать «здравствуйте» — это значит увидеть другого человека, почувствовать его как явление, вос­принять его и быть готовым к тому, что у него будет адекват­ная реакция. Обнаруживают эту способность в высшей степени те люди, которые, как нам кажется, обладают одной из ве­личайших драгоценностей мира — настоящей, естественной улыбкой. Она обычно возникает постепенно, освещая все лицо, и длится не долго, но вполне достаточно для того, чтобы быть ясно увиденной. Исчезает она с таинственной медлитель­ностью, как будто бы тает. Сравнить ее можно только с улыбкой любящей матери или радующихся друг другу детей. Такие улыбки чаще всего бывают у людей с открытым, добрым характером.

В этой книге в основном обсуждаются четыре вопроса: как вы говорите «здравствуйте»?, как вы отвечаете на привет­ствие? что вы говорите после того, как сказали «здравствуй­те»? И еще один печальный вопрос: что вы делаете, как себя

156

ведете, если не хотите приветствовать того или иного челове­ка? Вначале мы кратко ответим на эти вопросы. А объяснение ответов на них займет всю остальную часть настоящего из­дания, которое адресовано всем читателям, интересующимся проблемами человеческих взаимоотношений, психологии чело­веческой судьбы.

1. Для того чтобы научиться говорить «здравствуйте», не­обходимо избавиться от «мусора», скопившегося у вас в голове с тех самых пор, как вы прибыли из родильного дома. Но чтобы этому научиться, могут потребоваться годы.

2. Для того чтобы ответить на приветствие, также необхо­димо избавиться от «мусора» в своей голове. Могут потребо­ваться годы, чтобы научиться приветствовать человека, кото­рый идет вам навстречу и которому вы должны ответить на его приветствие.

3. Сказав «здравствуйте», вы как бы избавляетесь от «мусо­ра», который мог появиться в вашей голове по отношению к встретившемуся человеку, то есть от всех ощущений, возмож­но, когда-то пережитых обид.

4. Эта книга написана в надежде на то, что люди, обладаю­щие умением и тактом, поймут смысл слова «мусор», ибо в этом состоит суть ответов на предыдущие три вопроса.

Речь людей, научившихся осмысливать свои слова и дей­ствия после того, как они сказали «здравствуйте», мы назовем «марсианской». Она отличается от повседневных земных разго­воров и споров, которые, как свидетельствует история, вели люди с древнейших времен, от Египта, Вавилона и поныне, приводя к войнам, голоду, мору, к различным несчастьям, порождая у тех, кто выживал, духовное смятение.

Можно надеяться, что в конечном итоге правильно понятый и разумно используемый «марсианский» язык поможет людям избавиться от многих бед.

Иллюстрации

Чтобы показать возможную ценность предлагаемого нами подхода, в качестве примера приведем один тяжелый случай.

...Пациент Морт был на пороге смерти. Он страдал неизле­чимой болезнью. Тридцатитрехлетнему мужчине, заболевшему раком, предсказывали самое большее два года жизни. Он жаловался на нервное состояние, проявляющееся в непроиз­вольных кивках головой и подергиваниях ног. В терапевтиче-

157

ской группе скоро нашлось объяснение: он загораживался от чувства страха смерти как бы стеной «музыки», звучащей в его сознании, а его движения головой были способом существовать в такт этой «музыке». Путем внимательного наблюдения было установлено, что соотношение именно таково: человек жил в ритме своей внутренней «музыки». Если ее «выключить» сред­ствами психотерапии, то может прорваться огромный поток страха. Последствия этого непредсказуемы, если, конечно, чув­ство страха не удастся вытеснить более сильными эмоциями.

Все члены группы (понимавшие «марсианскую» речь и обу­чавшие ей Морта) отлично сознавали, что они так же, как и Морт, не бессмертны, однако не знают, когда это случится. Поэтому они тоже испытывали подобные чувства, но разумным образом сдерживаемые. Так же как и у Морта, время и усилия, затрачиваемые на сокрытие этих чувств, были теми факторами, которые мешали им свободно наслаждаться жизнью. Если подойти к вопросу с этой стороны, то можно предположить, что эти люди понимали разницу: прожить большую жизнь до старости, еще очень многое познать и увидеть или судьба Морта, которому отводилось всего лишь два года. И тогда становилось ясно, что важна не длительность жизни, а ее качество. Открытие это не новое и не удивительное, но путь к нему в данном случае был более тяжким, чем обычно, из-за присутствия постепенно умирающего человека. И это не могло не произвести на всех глубокого впечатления.

Все члены группы согласились, что жить — это значит трудиться, любоваться природой, слышать пение птиц и гово­рить людям приятные приветствия. Причем все это делать надо сознательно или спонтанно, не драматизируя и не лицемеря, сдержанно и с достоинством. Они также решили, что все, включая и Морта, должны выбросить «мусор» из головы. Они поняли, что его ситуация в определенном смысле не более трагична, чем их собственная, поэтому робость и сдержан­ность, вызванные его присутствием, улетучились. Теперь им было весело друг с другом, они могли говорить как равные. В результате Морт отодвинул на второй план все больничные заботы и полностью возобновил свою принадлежность к чело­веческому роду. Безусловно, все окружающие и он сам осозна­вали, что его проблемы значительно острее, чем у людей, у которых впереди многие годы жизни.

158

Рукопожатие

Пациенты, посетившие психотерапевта впервые, чаще всего представляются и пожимают ему руку. Правда, некоторые психотерапевты предлагают руку первыми. У меня в отноше­нии рукопожатия свое мнение. Если пациент сердечно протяги­вает руку, я пожимаю ее, чтобы не быть невежливым, но делаю это формально, несколько удивляясь: почему он столь серде­чен? Если пациент своим действием просто демонстрирует хорошее воспитание, то я пожимаю ему руку так, что мы понимаем друг друга: приятный ритуал не мешает предстоящей работе. Если же в пожатии его руки чувствуется отчаяние, то я жму ему руку твердо, как бы давая понять: его беда мне понятна.

Однако, когда я иду по коридору в приемную, все мое поведение, выражение лица, положение рук достаточно ясно показывают новым посетителям, ожидающим приема: упомяну­той любезности лучше избегать. Это нужно для того, чтобы показать, что перед нами цель более серьезная, чем желание удостовериться во взаимной вежливости. И это обычно удается. Я не признаю рукопожатия в основном потому, что в большин­стве случаев не знаком с этими людьми. Кроме того, встреча­ются посетители, не желающие, чтобы их кто-то касался.

Завершение беседы в кабинете психотерапевта — это сов­сем другое дело. Теперь о пациенте (имеется в виду мужчина) многое мне известно. И он кое-что обо мне узнал. Поэтому перед его уходом я специально останавливаюсь, чтобы пожать ему руку, причем я уже знаю, как лучше это сделать. Рукопо­жатие после беседы для пациента очень важно: оно означает, что я проникся к нему участием1 , несмотря на то, что он рассказал о себе весьма неблаговидные сюжеты. Если его нужно успокоить, рукопожатие будет успокаивающим, если же ему необходимо подтверждение его мужественности, мое руко­пожатие вызовет у него такое чувство. Не подумайте, что это только тонко продуманное лицемерие. Нет! Это спонтанное и открытое признание того, что я принимаю его таким, каким узнал после часового обсуждения с ним его самых интимных проблем. С другой стороны, если я понимаю, что он намеренно,

1 Слово «участие» здесь употребляется отнюдь не в сентиментальном смысле Оно означает: я согласен посвятить пациенту много времени и при этом приложить максимум усилий.— Прим. автора.

159

а не из естественной стеснительности обманывал меня или пытался злоупотребить моим доверием, то я вообще не подам ему на прощание руки. Если человек хочет видеть меня своим союзником, пытающимся ему помочь, то он должен вести себя достойно.

В отношении женщин почти все обстоит иначе. Если жен­щине требуется ощутимый знак моего участия, я пожму ей руку так, чтобы она это поняла. Если мне стало известно, что она избегает контакта с мужчинами, я попрощаюсь с ней корректно, но без рукопожатия1 . Этот пример хорошо объясня­ет одну из причин, из-за которой не нужно рукопожатие в качестве приветствия. Если я пожму ей руку вначале, еще не зная, с кем имею дело, то могу оттолкнуть ее от себя. Я как бы унижу ее достоинство и, возможно, оскорблю еще до беседы тем, что, прикоснувшись к ней, принудил ее из-за приличия коснуться меня.

В терапевтической группе я пользуюсь теми же методами. Я не произношу при встрече радостного приветствия участни­кам группы: я не виделся с ними целую неделю, поэтому еще не могу выбрать стиль общения с каждым из них. Сердечное приветствие может оказаться совсем не к месту в свете того, что могло случиться в последнее время. Но я подчеркнуто внимательно прощаюсь с каждым из участников в конце встре­чи. Теперь я знаю, кому говорить «до свидания», знаю, как это сказать в каждом конкретном случае. Предположим, у одной из женщин после нашей предыдущей встречи умерла мать. Весе­лое приветствие при встрече будет явно неуместно. Конечно, мое незнание этого факта извиняло бы мое поведение, но разве была необходимость создавать для женщины лишнее напряже­ние? А когда наша встреча подходит к концу, то я уже знаю, как проститься с ней, не усугубляя, а, наоборот, облегчая горечь ее утраты.

Теория

Думаю, пока достаточно сказано относительно «здравствуй­те» и «до свидания». Суть взаимосвязи между ними мы попыта­емся объяснить с помощью трансакционного анализа. Для того чтобы правильно понять последующий материал, надо опять вернуться к принципам этого подхода.

160

ПРИНЦИПЫ ТРАНСАКЦИОННОГО АНАЛИЗА

Структурный анализ

Мы уже говорили, что главной задачей трансакционного анализа является изучение состояний Я [Ego], представляющих собой целостные системы идей и чувств, проявляющихся в соответствующих моделях поведения. Напомним: в каждом человеке можно обнаружить три типа состояний Я. Первая группа ведет свое происхождение от родительских образцов поведения. В дальнейшем мы будем продолжать называть этот тип состояний «Родитель». В этом состоянии человек чувству­ет, думает, действует, говорит и реагирует точно так же, как это делали его родители, когда он был ребенком. Это состояние Я может активизироваться при воспитании собственных детей. Даже тогда, когда это состояние Я не выглядит активным, оно чаще всего влияет на поведение человека в качестве Родитель­ского воздействия, выполняя функции совести. Вторая группа состояний Я заключается в том, что человек сам оценивает все окружающее объективно, рассчитывая возможности и вероят­ности на основе прошлого опыта. Это состояние Я, как и раньше, назовем «Взрослый». Его можно сравнить с функцио­нированием компьютера.

Каждый человек несет в себе черты маленького мальчика или маленькой девочки. Он порой чувствует, мыслит, действу­ет, говорит и реагирует точно так же, как это делал в детстве. Это состояние Я называется «Ребенок». Его нельзя считать ребяческим или незрелым, это состояние только напоминает ребенка определенного возраста, в основном двух-пяти лет. Возраст в этом состоянии Я является важным фактором. Надо, чтобы человек понимал себя в состоянии своего Ребенка, и не только потому, что он «сопровождает» его в течение жизни, но еще и потому, что это одна из самых значимых сторон его личности1 .

Схема 1а дает представление о целостной структуре лич­ности любого человека, отображая все, что он может чувство­вать, думать, говорить или делать. (Более упрощенная форма дана на схеме 16.) Углубленный анализ не выявит новых состояний Я, он даст лишь более детальные членения первич­ных состояний.

1 Читатель найдет некоторые уточнения понятий (что может показаться повторением), которые освещались в первых частях настоящего издания. Однако это необходимо для более осмысленного понимания принципов транс­акционного анализа.

161

Схема 1. Структурная диаграмма личности.

Очевидно, внимательный поиск обнаружит в большинстве случаев два Родительских компонента: один — ведущий происхождение от отца, другой — от матери. Анализ также откроет внутри детского состояния Я компоненты Роди­теля, Взрослого и Ребенка, которые уже были налицо, когда фиксировался Ребенок, чему можно найти подтверждение, на­блюдая детей. Результаты этого вторичного анализа представ­лены на схеме 1в. Отделение одной модели чувствования и деятельности от другой при определении состояний Я мы называем структурным анализом. В тексте состояния Я будут обозначаться так же, как и в предыдущих схемах: роди­тель (Р), Взрослый (В) и Ребенок (Ре),— все с заглавной буквы (напомним, что родитель, взрослый и ребенок со строч­ной буквы будут относиться к реальным людям).

Мы используем также и описательные термины, которые или понятны сами по себе, или будут объяснены в дальнейшем.

Еще немного о трансакционном анализе

Когда встречаются два человека, во взаимодействие вклю­чаются шесть состояний их Я (по три в каждом из них, что отражено на схеме 2а). Поскольку состояния Я так же отлича­ются друг от друга, как и все люди, то важно понять, какое из состояний во время этой встречи активизировано в каждой из личностей и как эти состояния взаимодействуют. Происходя­щее можно изобразить на схеме в виде стрелок, связывающих двух людей. В простейших трансакциях (взаимодействиях) стрелки параллельны. Они называются дополнительными транс­акциями. Ясно, что могут существовать девять типов дополни­тельных трансакций (РР, РВ, РРе, РеР, РеВ, РеРе), как это показано на схеме 26. На схеме 2а в качестве примера дается трансакция РРе между супругами, где стимул направлен от Родительского состояния Я мужа к Детскому состоянию Я жены, а реакция, наоборот,— от Ребенка к Родителю. В иде­альном случае это муж, проявляющий отеческую заботу о жене, за что она ему весьма благодарна. Пока трансакция остается дополнительной, коммуникация развивается неогра­ниченно.

163

Схема 2а. Дополнительные трансакции РРе—РеР

Схема 26. Диаграмма девяти типов дополнительных трансакций

Схема За. Пересекающиеся трансакции первого типа ВВ—РеР

Схема 3б. Пересекающиеся трансакции второго типа ВВ—РРе

На схемах За, б отражена иная ситуация. На схеме За обозначен стимул от Взрослого к Взрослому (ВВ). Требование предоставить информацию получает отклик от Ребенка к Родителю (РеР), в результате чего стрелки стимула и реакции вместо того, чтобы идти параллельно, пересекаются. Трансак­ции этого типа называются пересекающимися. В этом случае коммуникация нарушена. Например, муж задает вопрос, требу­ющий ответа по существу: «Где мои тапочки?», а жена возму­щенно отвечает: «Почему я во всем всегда виновата?» — здесь имеет место именно пересекающаяся трансакция. Чаще всего разговор о тапочках на этом прекращается. Это пересекающая­ся трансакция первого типа, представляющая собой обычную форму реакции переноса, которая происходит и в психотера­пии. Именно этот тип трансакции, на наш взгляд, порождает большинство жизненных проблем. На схеме 3б изображена пересекающаяся трансакция второго типа, где стимул от Взрос­лого к Взрослому (например, вопрос) вызывает покровитель­ственную или как бы «величавую» реакцию от Родителя к Ребенку. Это один из самых распространенных типов реакции контрпереноса. Одновременно, это самая распространенная при­чина разрывов человеческих взаимоотношений как личных, так и общественных, в том числе и политических.

При внимательном рассмотрении схемы 2б можно увидеть, что возможны семьдесят два типа пересекающихся трансакций (9х9=81 комбинаций минус девять дополнительных). Но, к счастью, лишь четыре из них встречаются настолько часто, что привлекают внимание как психотерапевтов, так и многих людей в их повседневной жизни. Это первый тип (ВВ—РеР) и реакция перенесения, второй тип (ВВ—РРе) и реакция контр­перенесения, а также существует третий тип (РеР—ВВ) — «раздражительная реакция», когда человек, ищущий сочув­ствия, обретает вместо этого голые факты. И четвертый тип (РРе—ВВ) — «дерзость», когда вместо послушания реагирую­щий демонстрирует «наглую самоуверенность», апеллируя к фактам.

Дополнительная и пересекающаяся — это простейшие, одноуровневые трансакции. Существуют также два типа двухуров­невых трансакций — угловая и двойная. На схеме 4а изобра­жена угловая трансакция, при которой стимул выглядит как направленный от Взрослого к Взрослому (например, разумное на первый взгляд предложение торговой сделки), тогда как на самом деле он апеллирует к иному — Родительскому или Детскому — состоянию Я своего респондента. Здесь сплошная линия (ВВ) показывает социальный, или явный, уровень транс­акции, тогда как пунктиром обозначен психологический, или

166

Схема 4а. Успешная угловая трансакция (ВВ+ВРе) (РеВ)

Схема 46. Двойная трансакция (ВВ-ВВ) (РеРе-РеРе)

скрытый, уровень. Если изображенная здесь угловая трансак­ция окажется успешной, то реакция будет идти не от Взрослого к Взрослому, а от Ребенка к Взрослому. Если реакция не удастся, то Взрослый респондента сохранит контроль над ситу­ацией и реакция будет реакцией Взрослого, а не Ребенка. Рассмотрение различных способов включения его состояний (схемы 4 а и 2 б) позволяет обнаружить восемнадцать типов успешных угловых трансакций, где реакция идет по пунктир­ной линии, и каждому из этих типов соответствует неуспешная трансакция с реакцией, параллельной сплошной линии.

На схеме 4 б представлена двойная трансакция. В этом случае налицо два различных уровня: психологический, или скрытый, уровень отличается от социального, или явного. Изу­чение схем покажет, что возможен 812 , то есть 6561 тип различных двойных трансакций. Если мы отбросим те из них, где социальный и психологический уровни повторяют друг друга (а это, собственно, 81 тип простых трансакций), то останется 6480 типов. К счастью, лишь шесть из них, на наш взгляд, имеют значение в общественной и повседневной жизни людей.

Читатель может спросить: зачем так много цифр в этом разделе? Этому есть три причины. Первая — это так называе­мая Детская причина. Она заключается в том, что многие люди очень любят играть в цифры. Вторая — Взрослая причина, благодаря которой можно продемонстрировать большую, по сравнению с другими социальными и психологическими теори­ями, точность трансакционного анализа. Третья причина — Родительская. Суть ее — показать: насколько бы точен ни был трансакционный анализ, живых людей в эти схемы вогнать невозможно. Например, если мы участвуем только в трех трансакциях и каждый раз имеем на выбор из 6597 разновид­ностей, то мы можем осуществить их 65973 способами. Это даст нам множество различных способов структурирования наших взаимодействий друг с другом. Так что перед нами простирается безграничный простор для выражения своих ин­дивидуальностей.

Следовательно, если бы все население Земли разбить на пары и каждая пара осуществляла бы по три взаимодействия двести раз подряд, то они ни разу не повторили бы как свои прежние действия, так и действия любой другой пары. По­скольку большинство людей ежедневно участвует в тысячах и тысячах трансакций, то каждый человек имеет в своем распо-

168

ряжении бесчисленное количество вариантов. Если же он ис­пытывает отвращение к большинству из возможных типов трансакций и никогда в них не участвует, то все равно у него остается достаточно простора для маневра. При этом его пове­дение совсем необязательно станет стереотипным, если, конеч­но, он сам не превратит его в таковое. Если же он все-таки это сделает (так поступает большинство людей), то виной тому не трансакционный анализ, а другие причины, которые мы попы­таемся также проанализировать в настоящей книге.

О системе в целом, со всеми ее частными разделами, мы говорим как о трансакционном анализе, поэтому описанный выше анализ простых типов общения можно назвать собствен­но трансакционным анализом. Это следующий шаг после структурного анализа. Собственно трансакционный анализ дает строгое определение системы как целого, что представляется принципиально важным для людей, специализирующихся в научной методологии. Трансакция, состоящая из единичного стимула и единичной реакции, вербальной или невербальной, является единицей социального действия. Мы называем его трансакцией, поскольку каждая из сторон что-то в нем обрета­ет. Поэтому люди в них и участвуют. Все, что происходит между двумя или большим числом людей, может быть разложе­но на ряды единичных трансакций, что является большим преимуществом для науки, ибо она получает возможность работать с четко определенной системой единиц.

Структурирование времени

Длинные ряды трансакций, возникающие на протяжении всей жизни человека, можно так классифицировать, что в результате появляется возможность кратко- и долгосрочного прогнозирования его социального поведения. Такие цепи транс­акций существуют даже тогда, когда они, пусть и в малой степени, служат удовлетворению инстинктов, потому что для большинства людей бывают тягостны периоды, не структуриро­ванные по времени. Поэтому, например, вечеринка с коктейля­ми считается для многих людей времяпрепровождением менее скучным, чем пребывание наедине с собой. Необходимость структурирования времени мы объясняем тремя видами влече­ний или потребностей. Первый — это стимулирование или жажда ощущений. Многие люди утверждают, что они стре­мятся избегать возбуждающих ощущений, а на самом деле

169

большинство из них, смеем утверждать, ищут их. Второй — это жажда признания, стремление к особого рода ощущени­ям, которые может дать другой человек. Вот поэтому грудным детям точно так же, как младенцам обезьяны, недостаточно только молока, им необходимо тепло материнского прикоснове­ния и звук и запах, исходящие от матери. В противном случае они страдают точно так же, как и взрослый человек, если нет никого, кто сказал бы ему «здравствуйте». Третий — это жажда структурированности. Люди, умеющие постоянно структурировать свое время,— самые дефицитные и высоко­оплачиваемые специалисты в любом обществе.

Существуют различные формы структурирования времени. В социальном поведении мы видим четыре формы плюс два пограничных случая. Когда двое и более людей находятся вместе в одном помещении, они выбирают тип поведения. На одном полюсе пограничный случай — замкнутость, когда явная коммуникация между людьми отсутствует. Это бывает в самых различных ситуациях, например в купе железнодорожного по­езда, в больничной палате и т. п. Далее, за формой замкнутос­ти, когда каждый человек будто бы окутан собственными мыслями, следует наиболее безопасная форма социального дей­ствия — ритуал; это крайне стилизованные формы взаимодей­ствия, которые могут иметь неформальный характер, но могут быть и официальными. В последнем случае это в основном церемониальное поведение, трансакции которого полностью предсказуемы и почти не несут никакой информации. По своей природе ритуалы — это скорее всего знаки взаимного призна­ния. Единицы ритуала называют жестами по аналогии с жеста­ми, свидетельствующими о признании и понимании людьми друг друга. Ритуалы программируются извне — традициями и обычаями.

Следующая форма социального действия называется актив­ностью. Ее мы обычно именуем работой. В этом случае транс­акции диктуются материалом: с чем и над чем работают (будь то дерево, бетон или математическая проблема). Связанные с работой трансакции обычно направлены от Взрослого к Взрос­лому и соотнесены с внешней реальностью, то есть с предме­том деятельности. Далее остановимся на времяпрепровождениях, которые не так стилизованы и не так предсказуемы, как ритуал, но обладают некоторой повторяемостью. Это многова­риантное взаимодействие, имеющее законченный характер, как фраза или предложение. Примером может служить вечеринка

170

с угощением, где участники недостаточно хорошо знакомы друг с другом. Времяпрепровождение чаще всего социально запро­граммировано, поскольку говорить в это время можно лишь в определенном стиле и только на допустимые темы. Когда при этом проскальзывают индивидуальные нотки, тогда времяпре­провождения переходят в другую форму социального действия, которая называется игрой.

Игра, как мы уже говорили,— это комплекс скрытых транс­акций, повторяющихся и характеризующихся четко определен­ным психологическим выражением. Во время скрытой транс­акции участник чаще всего притворяется, так как создает видимость, что делает что-то одно, а в действительности делает совсем другое. Все игры предполагают «приманку». Однако «приманка» срабатывает лишь тогда, когда есть слабость, на которую она рассчитана, или имеется какой-то «рычаг», ухва­тившись за который можно вызвать отклик другого игрока. Это может быть зависть, жадность, сентиментальность, вспыльчи­вость и т. п. Как только «приманка» схвачена, игрок начинает тянуть за «рычаг», чтобы получать свой выигрыш. Партнер смущен или недоумевает, пытаясь осознать, что же такое с ним произошло. Когда игра заканчивается, каждый получает свой «выигрыш», или «вознаграждение», который обычно бывает взаимным и заключается в чувствах, переживаниях (не всегда одинаковых), но возбуждаемых игрой как в активном игроке, так и в его партнере. Если набор трансакций не характеризует­ся этими чертами, то речь идет не об игре, так как при игре скрытые трансакции должны содержать «приманку», «рычаг», недоумение и «выигрыш». Это можно представить в виде сле­дующей формулы:

П+С=Р-Н-В (формула игры), где П + С означа­ет, что «приманка» схвачена, реакция достигнута и игрок тянет за «рычаг» (Р). После этого следует момент смущения или недоумения (Н), а затем оба получают свой «выигрыш» (В). Все, что укладывается в эту формулу, мы считаем игрой. Все, что не укладывается в эту формулу, игрой не является.

За игрой следует второй пограничный случай, замыкающий ряд форм межчеловеческих взаимодействий,— близость. Дву­стороннюю близость можно определить как искренне неигро­вое отношение между людьми со свободным взаимным обменом между ними, исключающим извлечение выгоды. Близость мо­жет быть односторонней, когда один человек дарит другому свое искреннее и свободное отношение, а другой расчетливо ищет при этом своей выгоды.

171

Сценарии

Различные формы социального действия, как уже отмеча­лось в первой книге, способствуют структурированию времени, помогают избежать скуки, а также дают возможность извлечь максимально возможное удовлетворение из каждой ситуации. Большинство людей, кроме того, подсознательно имеют свой жизненный план, или сценарий, согласно которому они струк­турируют более длительные периоды времени — месяцы, годы или даже всю свою жизнь, заполняя время ритуальной дея­тельностью, времяпрепровождениями, развлечениями, играми. Реализуя сценарий, игры дают в то же время немедленное удовлетворение и прерываются периодами замыкания в себе или эпизодами близости. Сценарии обычно основываются на детских иллюзиях, которые могут не исчезнуть в течение всей жизни.

Однако у более чувствительных, восприимчивых, интелли­гентных людей эти иллюзии одна за другой разрушаются, что нередко ведет к жизненному кризису. Подобный кризис может возникнуть в связи с переоценкой родителями своего ребенка в его юношеском возрасте или из-за чувства протеста, часто приобретающего причудливые формы в подростковом возрасте. Чрезмерно усердные попытки сохранить иллюзии в более позд­ние периоды жизни порождают иногда депрессии и мистицизм, а разрушение иллюзий может вызвать даже отчаяние.

Временное структурирование — это обозначение экзис­тенциальных проблем, заключающихся в вопросе: что делать после того, как сказано «здравствуйте»? Мы попытаемся отве­тить на этот вопрос на основании наблюдений за действиями людей после высказанного ими приветствия. В настоящей кни­ге также сделаны предположения о возможных действиях лю­дей, то есть что мог бы сделать человек, как повести себя в какой-то конкретной ситуации. В этом нам помогли исследова­ния природы жизненных сценариев и ход их реализации.

Часть вторая РОДИТЕЛЬСКОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ

СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА Жизненные планы

Судьба каждого человека определяется в первую очередь им самим, его умением мыслить и разумно относиться ко всему происходящему в окружающем его мире. Человек сам планиру­ет собственную жизнь. Только свобода дает ему силу осущест­влять свои планы, а сила дает ему свободу осмысливать, если надо их отстаивать или бороться с планами других. Даже если жизненный план человека определен другими людьми или в какой-то степени обусловлен генетическим кодом, то и тогда вся его жизнь будет свидетельствовать о постоянной борьбе. Встречаются люди, которые постоянно живут как будто бы в молчании и в страхе. Для большинства из них это большое несчастье. Только родные и очень близкие их друзья могут понять, что жизнь такого человека проходит в борьбе. В большинстве случаев он прожил жизнь, обманывая мир и в первую очередь себя. Дальше мы еще поговорим об этих иллюзиях.

Каждый человек еще в детстве, чаще всего бессознательно, думает о своей будущей жизни, как бы прокручивает в голове свои жизненные сценарии. Повседневное поведение человека определяется его рассудком, а свое будущее он может только планировать, например, каким человеком будет его супруг (супруга), сколько в их семье будет детей и т. п. В жизни, однако, может случиться не так, как человек хочет, но главное в том, что он очень желает, чтобы его мечты сбылись.

Сценарий — это постепенно развертывающийся жизнен­ный план, который формируется, как мы уже говорили, еще в раннем детстве в основном под влиянием родителей. Этот психологический импульс с большой силой толкает человека вперед, навстречу его судьбе, и очень часто независимо от его сопротивления или свободного выбора.

В намерения автора не входит стремление сводить поведе­ние всех людей и всю человеческую жизнь к какой-то формуле. Совсем наоборот. Реальный человек как личность действует спонтанно рациональным и предсказуемым образом, принимая во внимание мнения и действия других людей. А человек,

173

действующий по формуле,— это уже нереальная личность. Но поскольку именно такие люди, по нашим наблюдениям, состав­ляют основную массу человечества, мы попытаемся познако­мить читателей с результатами своих исследований.

...Делле около тридцати лет. Она ведет жизнь домашней хозяйки. А ее муж — торговец, он много ездит. Иногда в его отсутствии Делла начинает пить. Эти загулы нередко кончают­ся далеко от дома. Как это обычно бывает, из ее памяти выпадает все, что с ней произошло, когда она была пьяна. Она узнает о том, что с ней было в различных местах, только тогда, когда приходит в себя и обнаруживает неожиданно в сумочке номера телефонов неизвестных ей мужчин. Она пугается, ее охватывает ужас еще и потому, что в эти минуты понимает: жизнь ее может быть погублена из-за непорядочности какого-нибудь случайного партнера.

Подобный сценарий чаще всего планируется в детстве. Поэтому если это сценарий, то именно в нем следует искать все истоки. Мать Деллы умерла, когда она была маленькой. Отец проводил все дни на работе. Делла плохо сходилась с другими подростками в школе, чувствовала себя какой-то не­полноценной, жила одиноко. Но в подростковом возрасте она открыла способ обретения популярности — предаваться лю­бовным забавам с группой мальчишек. А во взрослом состоя­нии ей и в голову не приходило связывать эпизоды сеновала того далекого времени со своим настоящим поведением. Одна­ко все эти годы в голове она сохраняла основные линии своей жизненной драмы. Акт первый: завязка — прегрешения на сеновале и ощущение вины. Акт второй: основное действие — прегрешение и чувство вины из-за пьянства и безответствен­ности. Акт третий: расплата — разоблачение и наказание. Она потеряла все — мужа, детей, положение в обществе. Акт четвертый: освобождение в финале — самоубийство. Теперь, после ее гибели, все прощали и жалели ее.

Делла провела свою жизнь с чувством неотвратимости надвигающейся угрозы. Сценарий — трагическая драма, несу­щая ей освобождение и примирение. Толкаемая каким-то внут­ренним «демоном», она нетерпеливо подстегивает свою судьбу:

проклятие, смерть и прощение.

«...Когда-нибудь я открою школу для самых маленьких, выходить замуж буду четыре раза, заработаю кучу денег на бирже и стану знаменитым хирургом»,— говорит пьяная Мери. Это уже не сценарий. Во-первых, ни одну из высказанных идей

174

Мери не почерпнула у своих родителей. Они ненавидели детей, считали развод невозможным, игру на бирже — слишком рис­кованной, а работу хирурга — чересчур ответственной. Во-вто­рых, по своим личностным качествам Мери для всего этого не подходит. Она слишком напряженно ведет себя с любыми детьми, равнодушно холодна с мужчинами, боится биржи, а руки ее дрожат от пьянства. В-третьих, она давно уже решила быть торговым агентом днем, а вечера и свободные дни прово­дить в пьяной компании. В-четвертых, ни один из предлагаемых проектов ее особо не увлекал. В этих проектах она скорее всего проговаривала то, чего никогда не смогла бы сделать. В-пятых, каждому, кто ее слышал, было ясно, что Мери и не собирается заниматься всем тем, что перечислила в своих мечтаниях.

Сценарий предполагает: 1) родительские указания; 2) под­ходящее личностное развитие; 3) решение в детском возрасте; 4) действительную «включенность» в какой-то особенный ме­тод, несущий успех или неудачу; 5) убеждающую установку или, как принято говорить, вызывающую доверие убежденность.

На сцене и в жизни

Театральные сценарии в основном интуитивно выводятся из жизненных сценариев. Лучший способ это осмыслить — рас­смотреть связи и сходство между ними.

1. Оба сценария базируются, как это ни странно, на огра­ниченном количестве тем. Наверное, наиболее известная из них — трагедия Эдипа. Большинство других сценариев также можно найти в греческой драме и мифологии. Позже люди выделили и записали более домашние, узнаваемые нами моде­ли человеческой жизни.

Психотерапевту, анализирующему чьи-то трансакционные сценарии или игры, может быть известен их конец, если он знает суть интриги и ее действующие лица. В процессе анализа можно внести определенные изменения. Так, например, и пси­хотерапевту, и театральному критику ясно, что Медея располо­жена к убийству своих детей и сделает это, если кто-то не сумеет ее отговорить. Обоим также ясно, что если бы она жила в наше время и ходила бы еженедельно в терапевтическую группу, то известной нам истории могло бы и не произойти.

2. Определенное течение жизни в основном имеет предска­зуемый результат, если, конечно, на жизненном пути нет

175

помех и препятствий. Но для диалога, произнесенного опреде­ленным образом, необходимо, чтобы выработалась соответству­ющая этому диалогу мотивация. Как в театре, так и в реальной жизни реплики заучиваются и произносятся именно так, чтобы реакция их оправдывала и дальше развивала действие. Если герой заменит текст и состояния Я, то партнеры будут реагиро­вать иначе. Например, если во время представления Гамлет вдруг начнет читать строки из другой пьесы, тогда и Офелия тоже должна будет заменить свой текст, чтобы сделать про­исходящее осмысленным. Но ведь все представление пойдет иначе. Они могут, скажем, сбежать вдвоем, вместо того чтобы бродить вокруг замка. Это будет, наверное, плохая пьеса, но, возможно, лучший вариант жизни.

3. Сценарий должен быть доработан и отрепетирован, прежде чем будет готов для драматического представления. В театре существуют чтения, прослушивания, репетиции и прого­ны перед премьерой. А жизненный сценарий запускается еще в детском возрасте в той примитивной форме, которую мы назы­ваем «протоколом». Здесь уже другие исполнители. Они огра­ничены в семье кругом родителей, братьев, сестер, а в интерна­те или детском доме — кругом товарищей или воспитателей. Все они играют свои роли, ибо каждая семья (интернат или детский дом) представляет собой институт, в котором ребенок чаще всего не получает уроков особой гибкости. В период отрочества он встречается с большим числом людей. Он инту­итивно ищет тех партнеров, которые сыграли бы роли, требуе­мые его сценарием (они это делают, ибо ребенок играет роль, предполагаемую их сценариями). В это время подросток дора­батывает свой сценарий с учетом своего окружения. Интрига остается той же самой, но действие слегка меняется. В боль­шинстве случаев это нечто вроде пробного представления. Благодаря ряду таких адаптаций сценарий приобретает опреде­ленную форму. Он уже как бы готов для самой «большой сцены» — финального акта. Если это был так называемый хороший сценарий, то все благополучно заканчивается «про­щальным обедом». Если же то был плохой сценарий, то «про­щание» может звучать с больничной койки, с порога тюремной камеры или из психиатрической больницы.

4. Почти в каждом жизненном и театральном сценариях есть роли хороших людей и злодеев, счастливцев и неудачни­ков. Кого считать хорошим или плохим, кого счастливцем, а кого неудачником, определяется весьма специфично для каждо-

176

го сценария. Но совершенно ясно, что в каждом из них присут­ствуют эти четыре типа, объединенные иногда в две роли. Например, в ковбойском сценарии хороший парень почти всег­да бывает победителем, а злодей — неудачником. Хороший — это храбрый, решительный, честный, чистый человек. Пло­хой — это трусливый, колеблющийся, хитрый, развратный человек. Победитель обычно выживает, а неудачник погибает или наказывается. В музыкальных водевилях чаще всего побе­дителем бывает та женщина, которая завоевывает мужчину, а неудачницей — женщина, теряющая партнера.

В сценарном анализе психотерапевты называют победите­лей Принцами и Принцессами, а неудачников зовут Лягушка­ми. Задача анализа состоит в превращении Лягушек в Принцев и Принцесс. Чтобы это осуществить, психотерапевт должен выяснить, кто представляет в сценарии пациента хороших людей и злодеев. Далее надо уяснить, какого рода победителем способен быть пациент. Он может сопротивляться превраще­нию в победителя, так как, возможно, идет к психотерапевту совсем не для этого. Может быть, он хочет стать храбрым неудачником. Это вполне допустимо, ибо, став бравым неудач­ником, он почувствует себя удобнее в своем сценарии, тогда как, превратившись в победителя, он должен будет отказывать­ся от сценария частично или полностью и начинать все снача­ла. Этого люди обычно опасаются.

5. Все сценарии, театральные или из реальной жизни, в сущности, представляют собой ответы на фундаментальный вопрос человеческих взаимодействий: что вы говорите после приветственных слов? Например, драма Эдипа и вся его жизнь вращаются вокруг этого вопроса. Встречая любого человека старше себя, Эдип первым делом его приветствовал. Следую­щее, что он чаще всего делал, будучи движим своим сценари­ем, это задавал вопрос: «Померяемся силой?» Если встречный отвечал «нет», то Эдипу оставалось гадать: говорить ли о погоде, о ходе военных действий или о том, кто победит на будущих Олимпийских играх. Проще всего он выходил из затруднения, пробормотав что-нибудь вроде «рад был познако­миться», и отправлялся своей дорогой. Но если встречный говорил «да», то Эдип отвечал «отлично!», ибо теперь он нашел того человека, с которым знает, как вести себя дальше.

6. Сцены в жизненном сценарии человека обычно опреде­ляются и мотивируются заранее, точно так же как и театраль­ные. Простейший пример: ситуация, когда кончается бензин в

177

бензобаке автомобиля. Его владелец это всегда определяет за день-два вперед, по показаниям счетчика. Человек соображает: «Надо заправиться»,— но... этого не делает. Фактически не бывает так, чтобы бензин кончился мгновенно, если в машине все исправлено. Однако в сценарии Неудачника это почти всегда постепенно надвигающееся событие и как бы запланиро­ванная сцена. Многие Победители проходят весь свой жизнен­ный путь, ни разу «не оставшись без бензина».

Жизненные сценарии основываются в большинстве случаев на Родительском программировании, которое ребенок воспри­нимает по трем причинам. Во-первых, оно дает жизни цель, которую в противном случае пришлось бы отыскивать самому. Все, что делает ребенок, чаще всего он делает для других людей, обычно для родителей. Во-вторых, Родительское про­граммирование дает ему приемлемый способ структурировать свое время (то есть приемлемый для его родителей). В-третьих, ребенку надо указывать, как поступать и делать те или иные вещи. Учиться самому интересно, но не очень-то практично учиться на своих ошибках. Человек едва ли станет хорошим пилотом, если разобьет несколько аэропланов, предполагая, что выучится на своих ошибках. Хирургу, например, нужен наставник, а не возможность удалять аппендиксы один за другим, пока, наконец, не выяснится, что он делал все непра­вильно. Родители, программируя жизнь своих детей, передают им свой опыт, все то, чему они научились (или думают, что научились). Если они Неудачники, то передают свою програм­му неудачников. Если же они Победители, то соответственно программируют и судьбу своего ребенка. Долгосрочная модель всегда предполагает сюжетную линию. И хотя результат пред­определен Родительским программированием в добрую или дурную сторону, ребенок может избрать свой собственный сюжет.

Мифы и волшебные сказки

Первая и самая архаичная версия сценария — это первич­ный «протокол», который воспринимается сознанием ребенка в том возрасте, когда окружающий мир для него еще мало реален. Можно предположить, что родители являются ему гигантскими фигурами, наделенными магической властью, вроде мифологических титанов только потому, что они намного выше и крупнее его.

178

С годами малыш становится старше и мудрее. Он как бы перемещается в более романтический мир. Он делает из своего сценария первый палимпсест1 или дорабатывает его, приводя в соответствие с новыми представлениями о мире. В нормальных условиях ребенку помогают в этом волшебные сказки и исто­рии о животных, которые сначала читает ему мать, а потом он читает их сам в часы досуга, когда можно отпустить на волю воображение. В сказках есть своя магия, хотя и не столь потрясающая. Они дают ребенку целый ряд новых действую­щих лиц, исполняющих роли в его фантазиях. Представители животного царства знакомы ему либо как товарищи по играм, либо как промелькнувшие в зоопарке фигуры, внушающие то ужас, то восхищение, либо как полувоображаемые существа с непонятными свойствами, о которых он только слышал или читал. Может быть, все они «сходят» к нему с телевизионного экрана, где в этом возрасте даже реклама излучает волшебный свет.

На первой стадии своего развития малыш имеет дело с «магическими» людьми, которые могут в его воображении при случае превратиться в животных. На последующей стадии он просто приписывает животным некоторые человеческие ка­чества. Эта тенденция до определенной степени сохраняется и в жизни некоторых взрослых людей, особенно связанных в своей работе с животными.

В отрочестве подростки обозревают свой сценарий как бы для адаптации его к той реальности, какой она им представля­ется: все еще романтичной и сияющей или с искусственно наведенным глянцем, возможно даже позолоченной с помощью наркотиков. Постепенно человек движется к завершающему «представлению». Задача психотерапевта в том и заключается, чтобы этот путь был бы для людей по возможности спокойнее и интереснее.

В дальнейшем на ряде примеров мы покажем сходство между мифами, сказками и реальными людьми. Оно лучше всего схватывается с трансакционной точки зрения (о которой уже говорилось), основанной на собственном мифе (изобретен­ном специалистами по анализам игр и сценариев) как средстве более объективного видения человеческой жизни.

1 Палимпсест (гр. palimpseston — вновь соскобленная книга) — рукопись на пергаменте поверх смытого или соскобленного текста.

179

Теперь «марсианин», сошедший на Землю, должен вернуть­ся обратно и рассказать «все как есть». «Как есть» — это не так, как о том говорят земные люди, и не так, как они хотели бы, чтобы он думал. Он не прислушивается к высоким словам и не изучает статистические таблицы; его интересует, что действительно делают люди друг другу, друг с другом и друг для друга, а не то, что они делают по их собственным словам. Вот, например, история похищения Европы.

Похищение Европы

...Юная красавица Европа, согласно мифам, внучка Непту­на, однажды собирала цветы на лужайке у моря. Неожиданно перед ней возник и преклонил колени прекрасный бык. Взгля­дом он пригласил ее взобраться ему на спину. Девушке так понравился его мелодичный рев и дружелюбные манеры, что показалось забавным покататься по лужайке на его широкой спине. Но лишь только она уселась, бык бросился в море и поплыл неизвестно куда. Ведь это был сам Юпитер в образе быка, а Юпитер, как известно, не останавливался ни перед чем, если девица была ему по душе. Девушка звала на помощь, плакала. Поездка Европы окончилась не столь уж печально, ибо после высадки на Крите она родила троих могучих и мудрых сыновей. Впоследствии ее именем был назван целый континент.

Похититель Юпитер происходил из довольно необычной семьи. Его отец, Сатурн, имел шестерых детей: пятерых стар­ших он съел сразу же после их рождения, поэтому, когда появился шестой — Юпитер, мать спрятала его, подложив завернутый в пеленки камень, который отец проглотил. Когда Юпитер вырос, он заставил Сатурна отрыгнуть камень, а заод­но и пятерых съеденных малюток: Плутона, Нептуна, Весту, Цереру и Юнону.

А Европу в это время Юпитер покинул, и она сошлась с Данаем, царем Египта, родила ему дочь по имени Амимона. Однажды Амимона пошла за водой для жителей Аргоса. Здесь ее увидел Нептун, воспылал к ней любовью и взял ее к себе. Он был старым, почти таким же, как был Юпитер, когда похитил ее мать.

Перечислим теперь значимые трансакции этой семейной саги, рассмотрев их как ряд стимулов и реакций.

1. Стимул: прекрасная дева грациозно собирает цветы. Ре­акция: влюбленный бог, брат ее дедушки, превращается в

180

золотого быка. 2. Стимул: дева гладит быка, похлопывает его по голове. Реакция: бык целует ей руки и закатывает глаза. 3. Стимул: дева взбирается ему на спину. Реакция: бык похи­щает ее. 4. Стимул: она выражает ужас, плачет, но пытается добиться: кем является бык на самом деле? Реакция: бык привозит ее на остров Крит, и все оборачивается как нельзя лучше. 5. Стимул: отец поедает своих детей. Реакция: мать подсовывает ему камень. Реакция: спасенный сын заставляет отца вернуть съеденных детей и проглоченный камень. 6. Сти­мул: прекрасная дева идет за водой. Реакция: она попадает в историю со стариком.

Для сценарного аналитика самое интересное в этой серии мифических трансакций заключается в том, что, несмотря на бурные рыдания и протесты, Европа ни разу не сказала реши­тельно: «Стоп!» или «Ну-ка, вези меня обратно!» Вместо этого она занялась разгадыванием личности похитителя. Выражая на словах протест, она действовала достаточно осторожно, чтобы не сорвать действие драмы. Она покорилась ходу событий и стала интересоваться их окончанием. А ее рыдания имели тот двусмысленный характер, который мы назовем «игровым», или «сценарным». Фактически она играла в «Соблазни меня», что отлично укладывалось в предназначенный ей сценарий, соглас­но которому она становилась матерью трех сильных и смелых мужчин. Она проявила интерес к личности похитителя, не пыталась его обескуражить. Однако громкие протесты снимали с нее ответственность за то, что она будто бы с ним флиртовала.

Но обратимся к более знакомому сюжету, содержащему в основном те же самые трансакции, хотя и слегка в измененном виде. Мы имеем в виду сказку «Красная Шапочка». Эта сказка братьев Гримм, наверное, известна всем детям мира. Она привлекает их с малых лет и будит их воображение.

Красная Шапочка (КШ)

Жила-была милая маленькая девочка по имени Красная Шапочка (КШ). Однажды мать послала ее отнести бабушке пирожок и горшочек масла. Путь пролегал через лес, где она встретила соблазнителя — волка. Девочка показалась ему ла­комым кусочком. Волк уговорил ее погулять в лесу, погреться на солнышке и собрать цветы для бабушки. Пока девочка развлекалась в лесу, волк отправился к бабушке и съел старую леди. Когда девочка наконец прибыла, волк, притворившись бабушкой, попросил ее прилечь рядом на кровать. Девочка

181

вскоре усомнилась, что перед ней действительно старая леди. Тогда волк съел Красную Шапочку, очевидно не прожевывая. Но потом пришел охотник и спас девочку, разрезав волку живот и заодно освободив бабушку. Затем Красная Шапочка помогла охотнику набить волчий живот камнями. Согласно другим версиям, девочка звала на помощь и охотник убил волка топором в тот момент, когда волк собирался съесть Красную Шапочку.

Перед нами опять разыгрывается сцена похищения. Могу­чее животное завлекает девочку обманным путем. Волк любит есть детей, но вместо девочки в его животе оказываются камни. С точки зрения «марсианина» эта история вызывает целый ряд интересных вопросов. Он принимает ее на веру целиком, вместе с говорящим волком, хотя с таковым никогда не сталкивался. Но, размышляя о случившемся, он гадает:

«Что все это может означать?» и «Что представляют собой люди, с которыми это могло случиться?»

Реакция «марсианина»

...Однажды мать послала Красную Шапочку отнести пиро­жок бабушке, которая жила за лесом. По дороге девочка встретила волка. Вопрос: какая мать пошлет маленькую девоч­ку в путь через лес, где водятся волки? Почему она не отнесла еду сама или не пошла с дочерью? Если бабушка столь беспо­мощна, почему мать позволяет ей жить одной в отдаленной хижине? Но если уж девочке обязательно надо было идти, то почему мать не запретила ей останавливаться и заговаривать с волком? Из истории ясно, что Красная Шапочка не была предупреждена о возможной опасности. Ни одна настоящая мать не может быть в действительной жизни столь беспечной, поэтому создается впечатление, будто мать совсем не волнова­ло, что произойдет с дочерью, или она решила от нее избавить­ся. В то же время едва ли найдется другая такая же бестолко­вая маленькая девочка. Как могла она, увидев волчьи глаза, уши, лапы и зубы, все еще думать, что перед ней ее бабушка? Почему она не бросилась бежать из дома? И кем же она была, если потом помогала набивать волчий живот камнями! В любом случае всякая добрая девочка после разговора с волком не стала бы собирать цветочки, а сообразила бы: «Он собирается съесть мою бабушку, надо скорее бежать за помощью».

Даже бабушка и охотник не свободны от подозрений. Если посмотреть на эту историю как на драму с участием реальных

182

людей, причем увидеть каждого со своим собственным сцена­рием, то мы заметим, как аккуратно (с точки зрения марсиани­на) их личности сцеплены друг с другом.

1. Мать, видимо, стремится избавиться от дочери с по­мощью «несчастного случая», чтобы в конце истории разра­зиться словами: «Ну разве это не ужасно! Нельзя даже пройти по лесу без того, чтобы какой-нибудь волк...».

2. Волк, вместо того чтобы питаться кроликами и прочей живностью, явно живет выше своих возможностей. Он мог бы знать, что плохо кончит и сам накличет на себя беду. Он, наверное, читал в юности Ницше (если может говорить и подвязывать чепец, почему бы ему его не читать?). Девиз волка: «Живи с опасностью и умри со славой».

3. Бабушка живет одна и держит дверь незапертой. Она, наверное, надеется на что-то интересное, чего не могло бы произойти, если бы она жила со своими родственниками. Может быть, поэтому она не хочет жить с ними или по соседству. Бабушка кажется достаточно молодой женщиной — ведь у нее совсем юная внучка. Так почему бы ей не искать приключений?

4. Охотник — очевидно, это тот спаситель, которому нра­вится наказывать побежденного соперника с помощью милой маленькой особы. Перед нами явно подростковый сценарий.

5. Красная Шапочка сообщает волку, где он может ее снова встретить, и даже залезает к нему в постель. Она явно играет с волком. И эта игра заканчивается для нее удачно.

В этой сказке каждый герой стремится к действию почти любой ценой. Если брать результат таким, каков он есть на самом деле, то все в целом — интрига, в сети которой попался несчастный волк: его заставили вообразить себя ловкачом, способным одурачить кого угодно, использовав девочку в ка­честве приманки. Тогда мораль сюжета, может быть, не в том, что маленьким девочкам надо держаться подальше от леса, где водятся волки, а в том, что волкам следует держаться подаль­ше от девочек, которые выглядят наивно, и от их бабушек. Короче говоря: волку нельзя гулять в лесу одному. При этом возникает еще интересный вопрос: что делала мать, отправив дочь к бабушке на целый день?

Если читатель увидит в этом анализе цинизм, то советуем представить себе Красную Шапочку в действительной жизни. Решающий ответ заключается в вопросе: кем станет Красная Шапочка с такой матерью и с таким опытом в будущем, когда вырастет?

183

Сценарий Красной Шапочки

Многие психоаналитики, анализируя сказку о Красной Ша­почке, большое внимание уделяют символическому значению камней, положенных в волчий живот. А трансакционные анали­тики считают более важным изучение взаимодействий между героями сказки.

...Керри пришла к психотерапевту на консультацию в воз­расте тридцати лет. Она жаловалась на головные боли, депрес­сию, скуку, отсутствие удовлетворительного партнера. Как и большинство Красных Шапочек (КШ), с которыми сталкивался психотерапевт, она старалась всем помочь, но не прямо, а как-то косвенно. Однажды, войдя в помещение консультации, она сообщила: «На улице, около вашего дома, лежит больная собака. Позвоните в ветеринарную поликлинику!» — «А поче­му вы сами не позвоните?» — спросил психотерапевт. «Кто, я?» — был ответ женщины. Сама она никого никогда не спасла, но всегда знала, где найти спасителя. Это типично для КШ. Психотерапевт как-то спросил ее: «Не приходилось ли вам работать в учреждении, где кого-то из сотрудников регулярно посылали покупать бутерброды к совместному чаепитию? И кто обычно ходил?» — «Конечно, я»,— был ответ.

Сценарная часть жизненной истории Керри такова. В воз­расте от шести до восьми лет мать обычно посылала дочь к своим родителям с разными поручениями или просто поиграть, Иногда бабушка отсутствовала, тогда внучка играла с дедуш­кой, который в основном старался забраться к ней под платье. Матери она об этом не говорила, так как понимала, что мать этому не поверит и обвинит ее во лжи.

Теперь вокруг Керри много мужчин, большинство из кото­рых для нее — «мальчишки», «щенки». Некоторые пытаются за ней ухаживать, но она рвет отношения после двух или трех встреч. Каждый раз, повествуя психотерапевту об очередном разрыве, на его вопрос: «Почему это произошло?» она отвеча­ет: «Ха! Потому что он щенок!» Так она и живет, отпугивая всех «щенков», прозябая в тоскливом, подавленном состоянии. Отношения с дедушкой были самым волнующим событием в ее жизни. Видимо, она намерена провести остаток своей жизни в ожидании нового «дедушки».

Такой была жизнь КШ (Керри) после того, как сказка закончилась. Впечатления от «волка» (дедушки) — это самое интересное из всего, что с ней происходило. Во взрослом состоянии она также «бродит по лесу» и «носит пирожки»,

184

надеясь встретить нового «волка». Но попадаются лишь «щен­ки», которых она с пренебрежением отвергает.

Характеристика реальной КШ такова: 1. Мать обычно посы­лает дочь с поручениями. 2. Девочка не любит помогать людям сама, но пытается организовывать помощь и всегда ищет пово­ды для этого. 3. Когда она выросла и стала работать, именно ее выбирают из всех сотрудниц для различных поручений. Она всегда либо спешит, либо рассеянно бродит, совсем как ма­ленькая девочка. Она не умеет ходить с достоинством. 4. Она все ждет чего-то подлинно волнующего, а пока что мучается от скуки, поскольку попадаются лишь «щенки», на которых она привыкла смотреть свысока. 5. Ей нравится «наполнять волчьи животы камнями» или каким-нибудь их подобием из повседнев­ной жизни. 6. Неясно только одно: является ли для нее мужчи­на-психотерапевт спасителем или он — просто приятный не­сексуальный «дедушка», в присутствии которого она ощущает покой и легкую ностальгию по былым ощущениям? 7. Она смеется и соглашается, когда психотерапевт говорит, будто она напоминает ему КШ. 8. Следует отметить, что сценарии матери Красной Шапочки, дедушки по материнской линии и бабушки по материнской линии должны быть дополнительными, для того чтобы эпизоды сказки повторялись неоднократно. Счаст­ливый ее конец также подозрителен, так как в реальной жизни все происходит иначе. Надо иметь в виду, что волшебные сказки обычно рассказывают добронамеренные родители, поэ­тому счастливый конец навязывается благожелательным, но лживым Родительским состоянием Я. Сказки, сочиненные са­мими детьми, чаще всего более реалистичны и совсем необяза­тельно хорошо заканчиваются. Наоборот, финал этих сказок бывает ужасным.

В ожидании Rigor mortis

Одну из целей сценарного анализа мы видим в соотнесении жизненного плана пациента с грандиозной историей развития человеческой психологии с самых пещерных времен вплоть до наших дней. Некоторые ученые, освещая принципы сценарного анализа, считают, что Фрейд, Юнг и их последователи показа­ли: логика и деяния героев мифов живы и по сей день... Они утверждают, что мифический герой достиг всемирно-истори­ческого триумфа, тогда как герои волшебных сказок побежда­ют в обычных домашних спорах. А нам бы хотелось добавить:

пациент является пациентом потому, что он — реальный чело-

185

век. Поэтому он и идет к психотерапевту, роль которого — Мудрый Волшебник из мифов и сказок, чей совет помогает «герою» пережить ловушки и удары неумолимой судьбы. Так, на наш взгляд, воспринимает это Ребенок в пациенте, и неваж­но, как излагает проблему его Взрослый.

Совершенно очевидно, что дети во все времена сталкива­лись и сталкиваются с одними и теми же проблемами, исполь­зуя для их решения примерно одни и те же средства. Человек, пытаясь дойти до сути, нередко видит, что жизнь-то оказывает­ся чем-то вроде старого вина, но в новых мехах. Так, например, скорлупа кокоса уступила путь бурдюку из козьей шкуры, бурдюк глине, а глина стеклу, однако виноградные гроздья почти не изменились. Поэтому психотерапевту трудно бывает обнаружить изменения в каком-то обычном сюжете или вы­явить новизну жизненных приключений пациента. Некоторые элементы его сценария можно с определенной уверенностью предсказать и даже изменить путь его развития, прежде чем человек столкнется с бедой или катастрофой. Это мы называем превентивной психиатрией, когда «имеет место прогресс». Более того, психотерапия в состоянии помочь внести в сценарий из­менения или вовсе его отбросить — «достигнуть выздоровления».

Мы исходим из необходимости искать именно тот миф или ту волшебную сказку, которым следует пациент. И чем более мы к ним приближаемся, тем лучше для пациента. Отсутствие такого «исторического» основания обычно бывает чревато ошиб­ками. Простой эпизод из жизни пациента или его любимая игра могут быть приняты за весь сценарий. Соотнесение жизненно­го плана пациента или жизненного плана его Ребенка с целост­ностью сюжета, апеллирующего к универсальным изначальным пластам человеческого сознания, дает психотерапевту по мень­шей мере основание для анализа, а в лучшем случае — указы­вает на необходимые действия, чтобы предотвратить или смяг­чить печальный финал.

Сценарий: в ожидании Rigor mortis

Волшебная сказка может открыть элементы сценария, без которых трудно докопаться до сути, например «сценарной ил­люзии». Трансакционный аналитик чаще всего полагает, что некоторые психиатрические симптомы возникают из опреде­ленной формы самообмана. Именно поэтому пациента можно вылечить, исходя из того, что его проблемы имеют своим источником фантастические идеи.

186

В сценарии, известном под названием «Фригидная женщи­на» или «В ожидании Rigor mortis», мать убеждает девочку, что мужчины — это животные, но долг супруги — удовлетворять их животную страсть. Если мать заходит достаточно далеко, девочка может даже вообразить, что умрет в случае оргазма. Обыкновенно такая женщина — большой сноб, она предлагает выход, или «антисценарий», способный «снять» проклятие. Секс будет дозволителен, если мужем дочери станет очень важная персона, какой-нибудь Принц с Золотыми Яблоками. Если же это не удастся, мать обычно внушает дочери: «Все опасности останутся позади по достижении менопаузы, когда ты уже ничего не будешь чувствовать в смысле секса».

Здесь налицо три иллюзии: оргатанатос, или фатальный оргазм; Принц с Золотыми Яблоками; благословенное освобож­дение или очищающая менопауза. Но из них ни одна не является настоящей сценарной иллюзией. Девочка проверяет оргатанатос мастурбацией и понимает, что это не смертельно. Принц с Золотыми Яблоками не иллюзия, ибо как раз возмож­но, что такой человек найдется. Можно ведь выиграть пари или получить четыре туза в покере — такое маловероятно, но не мифично: это случается. А благословенное освобождение — это не то, чего на самом деле хочет ее Ребенок. Чтобы найти сценарную иллюзию, нужна волшебная сказка.

История Спящей Красавицы

...Рассерженная волшебница сказала, что девушка уколет палец вязальной спицей и упадет замертво. Другая предсказа­ла: «Она будет спать сто лет». Когда ей минуло пятнадцать, она уколола палец и мгновенно уснула. В это же мгновение уснули все, кто был в замке. В течение столетия многие принцы пытались пробиться к замку, но ни один из них не преуспел. Наконец, когда настало время, прибыл принц, которому было суждено достичь цели. От его поцелуя принцесса проснулась. Они полюбили друг друга. В это же время очнулись все в замке. Они находились в тех же самых местах и тех же позах, когда заснули, как будто ничего не произошло и не минуло столетия. Сама принцесса так и осталась пятнадцатилетней, а не стала стопятнадцатилетней. Она вышла за принца замуж, и по одной версии они зажили счастливо, по другой — это было только началом их несчастий.

Мифология полна волшебными снами. Наверное, самый известный — это сон Брунгильды, спавшей на вершине горы,

187

окруженной огнем, который под силу было преодолеть только герою, каковым и оказался Зигфрид.

События, описанные в истории Спящей Красавицы, безус­ловно с некоторыми поправками, могут происходить. Девицы укалывают пальчики и падают в обморок, а в сон они погружа­ются в своих «башнях». Точно так же «принцы» бродят в поисках заколдованных красавиц. Единственное, чего не может быть в жизни,— чтобы никто не постарел и не изменился по истечении многих лет. Это и есть настоящая иллюзия. Именно та иллюзия, на которой строится сценарий, в основе которого лежит появление принца. Девушке все еще будет казаться, что ей пятнадцать, а не тридцать, сорок или пятьдесят лет и будто вся жизнь еще впереди. Такова иллюзия задержанной юности, скромная дочь иллюзии бессмертия. В реальной жизни такую девушку почти невозможно убедить в том, что «принцы» — это уже не те молодые люди, о которых она мечтала, так как они уже достигли ее возраста и стали «королями», что для нее менее интересно. Это самая грустная часть работы сценарного аналитика: разрушать иллюзию, сообщать Ребенку пациента, что Санта Клауса в жизни не существует. Пациенту и аналити­ку гораздо легче работать, если у пациента есть любимый сказочный сюжет, от которого можно отталкиваться.

Одна из практических проблем подобных сценариев состоит в том, что, найдя Принца, Спящая Красавица может ощущать рядом с ним свою социальную неполноценность, поэтому она порой начинает выискивать недостатки и разыгрывать «опозо­ренную», чтобы низвести его до своего уровня. В результате он начинает желать только одного: чтобы она ушла назад в свой «замок» и вновь «заснула». Если же Спящая Красавица согла­шается на меньшее, не на принца, а на Макинтоша из зеленной лавки, то она будет чувствовать себя обманутой, станет выме­щать на нем зло. Но в то же время она не будет терять из виду других мужчин: а вдруг появится тот самый, долгожданный Принц. Описанный сценарий очень важен, потому что мно­жество людей на всем земном шаре тем или иным образом проводят свою жизнь в ожидании Rigor mortis.

Семейная драма

Хорошим способом, раскрывающим основную интригу и главные линии сценария пациента, мы считаем возможность предложить ему вопрос: если вашу семейную жизнь предста­вить на сцене, какая могла бы получиться пьеса? Прототипам

188

некоторых семейных драм нередко считают пьесы древнегре­ческого драматурга Софокла об Эдипе и Электре. Сценарный аналитик должен знать, что драма Эдипа или Электры может выражаться в замаскированных сексуальных переживаниях ма­тери, связанных с сыном, и во влечении отца к дочери. Внима­тельное изучение подобных ситуаций почти всегда открывает довольно явные трансакции, свидетельствующие о том, что эти влечения и чувства могут реально существовать, хотя родители обычно стараются их скрыть за своего рода «шумовой заве­сой». Смущенный родитель маскирует половое влечение Ребен­ка в нем к его собственному отпрыску, становясь на Родитель­скую позицию шумных указаний и поучений. Но в определенных обстоятельствах подлинные чувства пробиваются наружу, не­смотря на попытки скрыть их. Обычно самыми счастливыми родителями бывают те, кто открыто восхищается привлека­тельностью своих детей.

Трагедии Эдипа и Электры в реальной жизни возможны в разных вариантах. Когда дети становятся взрослыми, то вполне вероятны случаи, что мать вступает в интимную связь с при­ятелем сына или отец с подругой дочери. Иная, более «игро­вая» версия — это когда мать находится в интимных отноше­ниях с приятелем дочери, а отец — с подругой сына. Любое отклонение от нормальных ролей Эдипа и Электры должно интересовать психотерапевта, так как в этом сценарии обычно заложены основные жизненные проблемы, несомненно воздей­ствующие на весь жизненный путь личности.

Судьба человека

Мы считаем сценарием то, что человек еще в детстве планирует совершить в будущем. А жизненный путь — это то, что происходит в действительности. Жизненный путь в какой-то степени предопределен генетически, а также положением, которое создают родители, и различными внешними обстоя­тельствами. Болезни, несчастные случаи, война могут сорвать даже самый тщательный, всесторонне обоснованный жизнен­ный план. То же может случиться, если «герой» вдруг войдет в сценарий какого-нибудь незнакомца, например, хулигана, убий­цы, автолихача. Комбинация подобных факторов может за­крыть путь для реализации определенной линии и даже пре­допределить трагичность жизненного пути.

189

Существует множество сил, влияющих на человеческую судьбу: родительское программирование, поддерживаемое внут­ренним «голосом», который древние звали «демоном»; конст­руктивное родительское программирование, подталкиваемое те­чением жизни, с давних времен именуемой physis (природа); внешние силы, все еще называемые судьбой; свободные ус­тремления, которым древние не дали человеческого имени, поскольку они были привилегией богов и королей. Продуктом действия этих сил и оказываются различные типы жизненного пути, которые могут смешиваться и вести к одному или друго­му типу судьбы: сценарному, несценарному, насильственному или независимому.

Мысль о том, что человеческая жизнь порой следует образ­цам, которые мы находим в мифах, легендах и волшебных сказках, основана на идеях Юнга и Фрейда.

Фрейд соотносил многие аспекты человеческого существо­вания с драмой Эдипова мифа. С точки зрения психотерапевта, можно представить пациента Эдипом, что должно проявиться в его реакциях. «Эдип* — это нечто происходящее в голове пациента. В сценарном же анализе Эдип — это драма, реально развертывающаяся в действительности, разделенная на сцены и акты, с экспозицией, кульминацией и финалом. Очень важно, чтобы пациент видел, как окружающие его люди играют свои роли. Ведь он знает, о чем следует говорить с людьми, чьи сценарии пересекаются или стыкуются с его собственными.

Некоторые ученые — последователи Фрейда считают, что «Эдип» — это драма, а не просто разбор реакций, другие психологи придерживаются мнения о том, что самые важные мифы и волшебные сказки происходят из одного фундаменталь­ного сюжета, который реализуется в фантазиях или в действи­тельной жизни многих людей всего мира. Самые ранние сце­нарные психоаналитики были в Древней Индии. Они строили свои предсказания в основном на астрологических идеях. Об этом любопытно говорится в «Панчатантре»1 .

1 «Панчатантра» — памятник санскритской повествовательной литературы (около III—IV вв.), объединяющий книги, басни, сказки, притчи и новеллы нравоучительного характера.

190

ВЛИЯНИЕ ПРЕДКОВ

Задолго до рождения

Истоки многих жизненных сценариев можно проследить, исследуя жизнь прародителей тех семей, у которых прослежи­вается в письменном виде вся история их предков наподобие того, как это делается у королей. Тогда можно заглянуть в глубь времен и посмотреть, насколько дедушки и бабушки, живые или покойные, воздействуют на жизнь своих внуков. (Вспомним старинную поговорку: «Яблоко от яблони недалеко падает».) Известно, что многие дети в раннем возрасте обяза­тельно хотят быть похожими на своих родителей. Это желание оказывает воздействие на их жизненные сценарии, но нередко вносит трудности во взаимоотношения между родителями ре­бенка. Так, например, американские матери чаще всего побуж­дают своих детей брать пример с дедушки, а не с отца.

Очень полезный вопрос, который психотерапевт может за­дать пациенту в отношении его прародителей: «Знаете ли вы, как жили ваши прадедушка и прабабушка?» Если человек знает историю своей семьи, то его ответы в основном можно разбить на четыре самые распространенные формы.

1. Гордость за предков. Пациент констатирует факт:

«Мои предки были ирландскими королями» или «Мой прапра-прадедушка был главным раввином в Люблине». Ясно, что этот человек запрограммирован идти по стопам своих предков, то есть желает стать выдающейся личностью. Если свой ответ он произносит торжественно и церемонно, то скорее всего этот человек неудачник, который использует информацию о своих предках для оправдания собственного существования, посколь­ку ему самому не дано отличиться.

Если же ответ звучит так: «Мать мне всегда говорила, что мои предки были ирландскими королями, ха-ха» или «Мать мне говорила, что мой прапрапрадедушка был главным раввином, ха-ха»,— то за этой интонацией почти всегда скрывается неко­торое неблагополучие. Человеку «позволено» подражать своим исключительным предкам, если у него есть что-то от неудачни­ка. Тогда этот ответ может означать: «Я такой же пьяница, как ирландский король, этим я на него и похож, ха-ха» или «Я так же беден, как главный раввин, тем и похож на него, ха-ха». В подобных случаях раннее программирование состояло в следу­ющем: «Ты происходишь от главного раввина, а все раввины были бедными». Это может быть равноценно указанию: «Будь

191

таким, как твой знаменитый предок, или не ищи богатства, как не искал его твой предок». Во всех подобных случаях предок обычно трактуется как семейный героический образец из прош­лого, которому можно подражать, но который нельзя превзойти.

2. Идеализация. Она может быть романтической или па­радоксальной. Так, преуспевающий в жизни человек может сказать: «Моя бабушка была прекрасной хозяйкой» или «Мой дедушка дожил до девяноста восьми лет, сохранил все зубы и не имел ни одного седого волоска». Это ясно показывает: говорящий хочет повторить судьбу своих прародителей и исхо­дит из нее в своем сценарии. Неудачники обычно прибегают к парадоксальной идеализации: «Моя бабушка была строгой практичной женщиной, но в старости она сильно сдала». Здесь явно предполагается: хотя она и сдала, но была все же самой бодрой старушкой в доме престарелых. Скорее всего в этом же состоит и сценарий внучки: стать среди других старых людей самой бодрой старушкой. Модель, к сожалению, столь рас­пространенная, что состязание за право быть «самой бодрой старушкой» может стать весьма острым, волнующим, но, как правило, разочаровывающим.

3. Соперничество. Ответ: «Дедушка всю жизнь своей лич­ностью подавлял бабушку» или «Дедушка был такой бесхарак­терный, любой человек делал с ним все, что хотел». Подобные ответы часто представляют собой невротическую реакцию, ко­торую психотерапевты интерпретируют как выражение жела­ния Ребенка быть сильнее своих родителей.

Ответ: «Дедушка — единственный человек, который может возражать моей матери. Я хотел бы быть таким же, как он» или «Если бы я был отцом моего отца, то не боялся бы показать ему свою силу». Описания истории неврозов свидетельствуют о сценарной природе подобных установок, когда ребенок в своих мечтах может представлять себя «принцем» воображаемого «королевства», «королем» которого является его отец. При этом может присутствовать отец «короля», причем более могу­щественный, чем сам «король». Иногда ребенок, наказанный матерью, может сказать: «Вот я женюсь на бабушке!» В этом высказывании проявляется его тайное (но не бессознательное) планирование своего сценария, в основе которого была волшеб­ная сказка (становясь собственным дедушкой, он как бы обре­тал власть над своими родителями).

4. Личный опыт. Мы говорим о действительных трансак­циях между детьми и их прародителями, оказывающих сильное

192

влияние на формирование сценария ребенка. Бабушка может вдохновить мальчика на героические дела, с другой стороны, дедушка может плохо повлиять на внучку-школьницу, которая в будущем превратится в Красную Шапочку.

В целом, как показывают мифология и практическая дея­тельность, к прародителям относятся с благоговением или ужасом, тогда как родители вызывают восхищение или страх. Изначальные чувства благоговения и ужаса оказывают влия­ние на общую картину мира в представлении ребенка на ранних стадиях формирования его сценария.

Возникновение новой жизни

Ситуация зачатия человека может сильно влиять на его будущую судьбу. Она начинает складываться уже тогда, когда его родители вступают в брак. Иногда молодая пара, в женить­бе которой были заинтересованы семьи с обеих сторон, мечта­ет родить сына, чтобы иметь наследника. Сын в этом случае воспитывается в соответствии с жизненной установкой, усваи­вая все, что должен знать и уметь наследник большого богат­ства. Сценарий, по существу, вручается ему в готовом виде. Если же в таких случаях первым ребенком оказывается девоч­ка, а не мальчик, то ее могут ждать жизненные трудности. Подобное часто случается с перворожденными дочерями бан­киров. К воспитанию этих девочек родители могут относиться безразлично. Иногда супруг способен даже развестись со своей женой, если она после первой дочери не родит мальчика. При этом девочка, прислушиваясь к ссорам родителей, ощущает смутное чувство своей вины из-за того, что она не родилась мальчиком.

В жизни бывает так, что в планы мужчины вовсе не входит вопрос о женитьбе на женщине, которая ждет от него ребенка. Тогда будущий папаша чаще всего навсегда исчезает «со сце­ны». А юному «герою» суждено в этом случае следовать своим собственным путем почти с самого дня своего рождения. Быва­ет, что и мать отказывается от ребенка. Но иногда мать оставляет при себе даже нежеланного ребенка, потому что его рождение освобождает ее от бездетного налога. Позже, уже в подростковом возрасте, сын (дочь) может узнать о ситуации, сложившейся во время его появления на свет. Тогда на вопрос о его семейном положении он вполне серьезно (возможно, и с иронией) может ответить: «Я — денежное пособие для своей матери-одиночки».

193

Когда у супругов долгое время нет желанного ребенка, то родительская страсть может привести их к определенному состоянию, которое описывается во многих волшебных сказ­ках, таких, например, как «Мальчик-с-пальчик». Это пример тому, что реальная жизнь бывает похожа на волшебный сюжет. Одновременно возникают другие интересные сценарные проб­лемы, охватывающие всю гамму романтики и трагизма. Напри­мер, что было бы если бы шекспировский Ромео стал отцом или Офелия родила бы ребенка? Что бы стало с их детьми? Вспомним миф о Медее, погубившей своих детей. Это наиболее известный пример, в котором дети становятся жертвой роди­тельских сценариев. В современном мире маленькие мальчики и девочки, которые продаются родителями чужим людям, так­же становятся такими жертвами.

Непосредственная ситуация зачатия может быть названа зачаточной установкой, причем, необходимо отметить: незави­симо от того, была ли ситуация результатом случайности, страсти, любви, насилия, обмана, хитрости или равнодушия. Следует анализировать любой из этих вариантов, чтобы выяс­нить, каковы были обстоятельства и как подготавливалось это событие. Планировалось ли оно? Если планировалось, то как: хладнокровно и педантично, с темпераментом, разговорами и обсуждениями или в молчаливом страстном согласии? В жиз­ненном сценарии будущего ребенка могут отразиться все эти качества. Возможно, его родители считали секс занятием без­дельников или пошлостью, а может быть, священнодействием или развлечением? Отношение родителей к интимной жизни может быть перенесено и на их ребенка. А если мать пыталась избавиться от плода? Может быть, даже несколько раз? Дела­лись ли аборты или попытки аборта во время предыдущих беременностей? Здесь можно задать бесконечное число вопро­сов различной степени деликатности. Однако надо учитывать, что все эти факты могут воздействовать на сценарий даже еще не рожденного ребенка.

Очередность рождений

Самый важный фактор здесь — сценарий родителей. При­шелся ли ребенок, как говорят, ко двору? Возможно, малыш родился не того пола или появился на свет не вовремя? Может быть, по сценарию отца ему предназначалось быть ученым, а он вдруг стал футболистом? Совпадал ли материнский сцена-

194

рий со сценарием отца или у них были противоречия? Играют свою роль и традиции, почерпнутые из волшебных сказок или из реальной жизни.

Например, согласно сценариям многих многодетных родите­лей, одному из детей суждено прославить их, а другому отво­дится роль неудачника, который может их опозорить. Если матери суждено под конец жизни стать одинокой и беспомощ­ной, то один из детей, будто с самого рождения воспитанный для этого, обычно остается ухаживать за ней, тогда как осталь­ные дети уходят из дома и усваивают роль неблагодарных. Когда сорокалетний холостой сын или дочь — старая дева решается нарушить сценарий, например переехать в другое место или (еще хуже) выйти замуж, то реакцией матери чаще всего оказывается резкое обострение болезни, вполне понятное в ее возрасте и достойное сожаления. Сценарная природа подобных ситуаций нередко обнаруживается тогда, когда мать «неожиданно» завещает большую часть денег неблагодарным детям, оставляя жалкие гроши преданному сыну или любящей дочери.

Общее правило состоит, на наш взгляд, в том, что дети в своих семейных отношениях чаще всего в будущем воспроизво­дят родительские сценарии. Лучше всего это можно продемон­стрировать на простейших примерах, а именно на количествен­ном и порядковом расположении детей в семье. Пол ребенка лучше не учитывать, так как его еще не научились регулиро­вать. Наверное, это к счастью, ибо остается, пожалуй, един­ственная возможность нарушать повторение сценариев от по­коления к поколению, благодаря чему хотя бы некоторые дети могут начинать все сначала. Тщательное исследование не­скольких семей обнаруживает удивительно много «совпаде­ний» в этой области.

На схеме 5 изображено сценарное фамильное дерево. В семействе Эйбл было трое мальчиков: Кэл; Хэл и Вэл. Когда родился Вэл, Хэлу было четыре года, а Кэлу — шесть лет, так что их порядок — 0—4—6. Их отец Дон был старшим из трех детей с расположением 0—5—7. Их мать Фэн была старшей из трех девочек с расположением 0—4—5. У ее сестер Нэн и Пэн также было по трое детей. Мать Фэн Гренни была старшей из двух девочек с расположением 0—6, с выкидышем в промежут­ке. Видно, что промежуток между рождениями всех этих троиц располагается в пределах от пяти до семи лет. Такого рода фамильное дерево показывает, что при планировании семьи, когда это касается ее численности и расположения в ней детей,

195

Схема 5. Сценарное фамильное дерево семейства Эйбл

люди часто следуют примеру своих родителей. Рассмотрим, какие «сценарные указания» могли бы быть даны Грэммом и Гренни Дону и Фэн.

А. «Когда вступишь в брак, роди троих детей. Потом ты будешь свободной в своих действиях». Это самый гибкий сце­нарий, не требующий спешки и принуждения, к тому же ни в чем не имеющий ограничений. Страх «сценарного срыва» и отсутствие материнской любви могут угрожать тогда, когда Фэн нарушит сценарий, то есть вовремя не произведет на свет запланированных трех отпрысков. Но заметьте: Фэн не свобод­на, пока не родит третьего ребенка. Этот сценарий мы называ­ем «Пока».

В. «Когда выйдешь замуж, роди по крайней мере троих детей». Здесь также нет ограничения, но может ощущаться некоторая спешка, особенно если Грэмм и Гренни будут отпус­кать шуточки по поводу плодовитости Дона и Фэн.

196

С. «Когда вступишь в брак, имей не больше троих детей». Здесь спешить некуда, но вводится ограничение, так что Дон и Фэн могут опасаться новых беременностей после третьего ребенка. Это сценарий «После», так как предполагаются непри­ятности в случае рождения (после третьего) новых детей.

Теперь посмотрим, как могла бы рассуждать Фэн в свете каждого из этих указаний, если бы родила четвертого ребенка (предположим, Педвара). В свете А: «Первые трое — бабушки­ны и пусть воспитываются по ее методе». Педвар же — соб­ственный ребенок Фэн, она может растить его так же, как Кэла, Вэла и Хэла, а возможно, и иначе. У этого ребенка она может воспитать самостоятельность, и, может быть, он вырас­тет более свободным и независимым, чем остальные дети.

Однако Фэн может обращаться с ним, как когда-то с кук­лой. Это была ее собственная, особенная кукла, которую она нянчила так, как ей хотелось. А с другими куклами она обращалась так, как ее учила мать (Гренни). Иными словами, та любимая кукла ее детства как бы подготовила специальный сценарий для четвертого ребенка — Педвара. Эти сценарии Фэн может использовать, выполнив свой долг перед Гренни. В случае В все будет похоже на А, с тем лишь исключением, что Гренни будет иметь на Педвара большее влияние, чем в случае А, поскольку он будет рассматриваться как дополнительная возможность, которую предоставила Гренни, а не как результат свободного выбора. В свете С Педвар — уже неприятность, поскольку, родив его, Фэн нарушила указание Гренни. Поэтому к нему будут относиться как к нежеланному ребенку: непри­ветливо, нервно или безразлично. В этом случае, если принцип наших рассуждений верен, окружающие будут постоянно заме­чать, что он отличается от трех своих старших братьев в худшую сторону.

Далее рассмотрим игры, в которые играют родители, опре­деляя численный состав своей семьи. Например, в одной семье девушка Дженни была старшим ребенком из одиннадцати де­тей. Нэнни, ее мать, частенько жаловалась, что последних пятерых детей ей рожать не хотелось. Казалось, следовало бы предполагать, будто Дженни «запрограммируется» на рожде­ние шестерых детей. Но это предположение оказалось невер­ным. Она родила одиннадцать детей, и, конечно, постоянно жаловалась на то, что последние пятеро детей появились во­преки ее желанию. Таким образом, она получила возможность в зрелом возрасте разыгрывать игры: «И вот опять...», «Поспе-

197

шила», «Фригидную женщину», то есть точь-в-точь, как это делала ее мать. Этот пример можно использовать в качестве теста на психологическую грамотность. Например, на вопрос:

«Если у женщины одиннадцать детей и она постоянно говорит, что пятеро последних не были для нее желанными, то сколько детей скорее всего будет иметь ее старшая дочь?» сценарный аналитик в этом случае должен ответить: «Одиннадцать». Тот, кто скажет «шесть», по нашему мнению, затрудняется в пони­мании и прогнозировании человеческих реакций, ибо полагает, что важные решения, так же, как и тривиальные, должны быть «рационально» мотивированы. А они обычно определяются ро­дительскими указаниями сценария.

Исследуя эту проблему, психотерапевт обычно спрашивает родителей пациента: во-первых, сколько братьев и сестер у каждого из них; во-вторых, сколько детей они хотят иметь; в-третьих, сколько детей, как они полагают, будет у них на самом деле. Если родители понимают, как правильно диффе­ренцировать состояния Я, то еще больше информации можно получить, сформулировав второй и третий вопросы в структур­ной форме: «Сколько детей хочет (полагает, что это будет на самом деле) иметь ваш Родитель, Взрослый и Ребенок?» Это может помочь выявить конфликты между тремя состояниями Я ребенка и между его двумя реальными родителями — конфлик­ты, имеющие важное значение для сценарных указаний, давае­мых пациенту.

По отношению к самому пациенту самый выгодный во­прос — поскольку на него пациент скорее всего знает, что ответить, состоит в следующем: «Какова ваша позиция в семье?» Затем должен следовать вопрос: «Когда вы родились?» Считаем необходимым выяснить точную дату рождения следующего младшего и следующего старшего братьев, чтобы, если разница невелика, высчитать ее с точностью до месяца. Если пациент явился в мир, в котором уже были его сестра и брат, то его сценарные решения будут различными в зависимости от того, насколько старше был предыдущий ребенок. Различия будут определяться не только его отношением к старшему, но и отношением родителей к этому расположению детей. Те же самые соображения применимы и к следующему по порядку рождения ребенку: важен точный возраст пациента в тот мо­мент, когда на свет появился следующий ребенок. Вообще все братья и сестры, рожденные до того, как пациенту исполнилось семь лет, оказывают решающее влияние на его сценарий. Один

198

из важных факторов при этом — число месяцев, их разделяю­щих, ибо это воздействует не только на его установку, но и на установку его родителей. Заметные вариации происходят тогда, когда отвечающий на вопросы является одним из близнецов или в семье есть близнецы, родившиеся до или после него.

Родовой сценарий

Некоторые психологи считают, что травмы, различные об­стоятельства, сложившиеся во время рождения, запечатлева­ются в душе ребенка и в дальнейшей жизни могут воспроизво­диться в символической форме, особенно в виде стремления вернуться в блаженный мир материнского лона. Если бы это было так, то желания и страхи, рождающиеся в моменты опасности, оказались бы важными элементами сценария. Мо­жет быть, это так и есть, но достоверно доказать это невозмож­но, даже если сравнивать роды с помощью кесарева сечения с нормальным рождением ребенка. Мы считаем проблему влия­ния различных родовых травм на жизненный сценарий челове­ка чистой спекуляцией. Весьма возможно, что ребенок, которо­му в будущем сообщат, что он родился с помощью кесарева сечения, сможет понять суть этой операции и использовать ее каким-то образом в своем сценарии, развивая эту тему в различных вариантах. Однако определенно высказаться по этой проблеме можно только после анализа надежных фактических свидетельств.

На практике встречаются наиболее часто два самых рас­пространенных родовых сценария: «Происхождение» и «Ис­калеченная Мать». Сценарий «Происхождение» возникает в основном из фантазий чаще всего приемного, но, бывает, и родного ребенка относительно его «настоящих» родителей и выливается в нечто, напоминающее рождение какого-то мифи­ческого героя. Сценарий «Искалеченной Матери» также встре­чается довольно часто и, как показывает опыт, с равной часто­той у людей обоего пола. Основу этого сценария обычно закладывает мать, сообщая ребенку, что после его рождения она чувствует себя нездоровой. Встречаются и более жестокие формы сообщений, например: «Рождение ребенка так изуродо­вало мать, что ей уже никогда не быть такой, какой она была до его появления на свет». Реакция и сценарий ребенка в таком случае обычно основываются на его наблюдениях. Если мать действительно все это время тяжело болела или стала инвали-

199

дом, то он чувствует необходимость взять на себя за это полную ответственность, и никакие рассуждения Взрослого не убедят его Ребенка в том, что вины-то никакой здесь нет. Если же ребенок не замечает серьезных заболеваний матери, осо­бенно тогда, когда кто-нибудь в семье, например отец, говорит или намекает, что ее болезни — уловка, то сценарий отягоща­ется двусмысленностью, притворством и лицемерием. Иногда мать сама не выдвигает мысль о своих болезнях после родов, оставляя эту роль отцу, бабушке или тетке. Возникающий сценарий оказывается трехсторонним с регулярным поступле­нием информации (обычно это «плохие новости») от третьей стороны. Если сценарий «Происхождение» выливается в миф о рождении героя, то сценарий «Искалеченной Матери» — это миф о рождении злодея, с детских лет отягощенного «чудовищ­ным преступлением матереубийства». Слова: «Моя мать умер­ла, когда рожала меня» настолько трагичны и тяжелы, что человеку, произнесшему их, необходимы добрая помощь и участие. Если мать пострадала при родах, то об этом лучше никогда не говорить.

Имена и фамилии

В книге «Не называйте так младенца», изданной в США, перечисляется ряд распространенных американских имен и дается краткое описание соответствующего имени для опреде­ленного типа личности. Подобные описания представляют ог­ромный интерес для сценарного аналитика. Полное имя, сокра­щенное или ласкательное, каким наградили или нагрузили невинного младенца его родители, нередко демонстрирует их желание видеть своего младенца таким, каким они хотят его видеть в будущем. В качестве сценарных индикаторов имена выявляются чаще всего в средней школе, где мальчик или девочка, изучая историю и мифологию, знакомятся со своими знаменитыми тезками или когда приятели сообщают им, воз­можно даже со злорадством, скрытые значения их имен. Роди­тели должны думать об этом, когда дают имя своему малышу, должны уметь предвидеть все последствия легкомысленно выб­ранного имени.

Имена могут приобретать сценарное значение с помощью четырех способов: целенаправленно, по несчастью, из-за не­брежности или легкомыслия и по неизбежности.

200

1. Целенаправленно. Имена могут быть специализирован­ными, например Гален1 («Наш сын будет врачом»), или могут представлять собой вариант распространенного имени, напри­мер Чарльз или Фредерик (имена королей и императоров). Мальчик, которого мать упорно именует Чарльзом или Фреде­риком и который сам настаивает, чтобы его так называли все сверстники, чувствует себя совсем иначе, значительно уверен­нее, чем ребенок с кличкой Чак или Фред. Когда мальчику дают имя по отцу или девочке — по матери, то это также чаще всего является целенаправленным актом со стороны родителей, который налагает на ребенка определенные обязательства.

2. По несчастью. Иногда, присваивая красиво звучащие имена, родители вовсе не думают о будущем своих детей. Мальчик тогда получает имя Мармадюк, а девочка — Травиата или Аспазия. Они, конечно, могут беззаботно прожить в своей местности и спокойно ходить в свою школу. Но, если родители решат изменить место жительства, они должны задуматься над своими именами и выработать по отношению к ним стойкую позицию.

3. Из-за небрежности или легкомыслия.