Лекция на тему Валуйская средняя школа №2 на тему: А.С.Грибоедов Выполнил ученик 10«А» класса Старокожев Дмитрий Руководитель учитель истории Колесникова Л.С. Валуйки 2006 год Вступление В 2000-м году в России отмечают два столетия со дня рождения великого писателя А.С. Грибоедова. Современники Грибоедова, отмечая главные качества его натуры, называли «светлый ум, страстную любовь к отечеству и огромное дарование». «Он был очень умен», - вспоминал о Грибоедове П.А. Вяземский. «Это один из самых умных людей в России», - отзывался о нем Пушкин. На вопрос Следственного комитета о принадлежности Грибоедова к тайному обществу Александр Бестужев ответил так: «В члены общества я его не принимал, во-первых, потому что он меня и старее и умнее, а во-вторых, потому что не желал «подвергнуть опасности такой талант». Денис Давыдов же со свойственной ему склонностью к грубоватой патетике назвал однажды Грибоедова «уродом ума», тем самым, выразив свое предельное восхищение им. «Горе от ума» - так озаглавил Грибоедов свое величайшее произведение, принесшее ему неувядаемую славу. «Горе от ума» - эта формула, в представлении современников, потрясенных трагической гибелью писателя, наложилась на судьбу самого Грибоедова. Под знаком этой формулы впоследствии часто складывалась традиционная биография драматурга. «Его меланхолический характер, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, - все в нем было необыкновенно привлекательно, - вспоминал о Грибоедове Пушкин. – Рожденный с честолюбием, равным его дарованиям, долго он был опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставались некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости, эту глупую, несносную улыбку, - когда случалось им гворить о нем как о человеке необыкновенном. «Однако хотя жизнь Грибоедова, по замечанию Пушкина, и «была затемнена некоторыми облаками», она была бурной и серкой, устремленной к светлому идеалу». Он многое успел совершить, и, прежде всего, потому, что сущность Грибоедова не исчерпывалась ни блестящей эрудицией в различных областях знаний, ни разносторонними дарованиями: мыслитель и деятель, он был рожден эпохой революционных потрясений, для котрой в высшей степени характерна вера в творческие силы человека, способного преобразить мир. Одним из средств преобразования ему представлялась поэзия, находящая отклик в сердцах людей, пробуждающая в них благородные чувства и высокие стремления. Грибоедов всю свою недолгую жизнь пылал «жаром к искусствам творческим, высоким и прекрасным», жаждал видеть отечество свободным от рабства. Недаром в плане драмы из эпохи Отечественной войны он предусматривал сцену, в которой тени исполинов «пророчесвуют о године искупления для России, если не для современников, то сии, повествуя сынам, возбудят в них огонь неугасимый, рвение к славе и свободе отечества». «Нас цепь угрюмых должностей опутывает неразрывно», - писал Грибоедов в одном из последних своих стихотворений, а в замысле трагедии «Радамист и Зенобия» намечал характер Касперия, римского посла в восточной державе, - образ, несущий в себе, несомненно, некоторые автобиографические черты. «К чему такой человек, как Касперий, в самовластной империи, - размышляет о нем Радамист, - опасен правительству, и сам себе бремя, ибо иного века гражданин». «Иного, грядущего, века гражданином предстает перед нами Грибоедов, светлый ум которого, гармоническая личность и деятельная натура принадлежат к самым могучим проявлениям русского духа», - пишет В.Н. Орлов. Грибоедов – поэт Осенью в Москве Грибоедов с головой окунается в литературно-театральную жизнь. Он близко сходится со многими литераторами и актерами, особенно с В.Ф. Одоевским и П.А. Вяземским. Первый из них вспоминал, повествуя о себе в третьем лице: «Музыка могла быть одним из поводов к дружескому общению между кн. Одоевским и Грибоедовым. Сестра Грибоедова Мария Сергеевна… превосходно играла на фортепьяно, и в особенности на арфе. Часто в доме Грибоедова (под Новинским) устраивались музыкльные кружки. Сам Грибоедов был отличный фортепьянист, - но свх того они с кн. Одоевским занимались и теориею музыки как науки, что в то время было большой редкостью; над ними общие приятели тогда подсмеивались; даже в этом кружке было присловье «Уж как Грибоедов с Одоевским заговорят о музыке, то пиши пропало; ничего не поймешь». В.Ф. Одоевский вместе с Кюхельбекером в Москве издавал альманах «Мнемозина», ставший наряду с петербургским альманахом «Полярная звезда» проводником декабристских идей. Здесь опубликовано программное стихотворение Грибоедова «Давид». Стихотворение это выделяется на фоне поэтической продукции 1820-х годов своей нарочитой архамечностью. Грибоедов применяет лексику, которую использовали разве что во время Тредисковского, и… создает типично «декабристское произведение». Можно сравнить произведение Пушкина и Грибоедова. Оба поэта обращаются к теме пророка, но как по-разному они ее воплощают. У Пушкина встречается всего одно архаическое слово «бразды». Все остальное вполне совершенно, интонация стиха плавна и отчетлива, каждое слово сцеплено с другим, последующее вытекает из предыдущего. Иное у Грибоедова. Лексические единицы словно изолированы друг от друга, во всяком случае между отдельными предложениями чувствуются смысловые «пробелы». Неславен в братии измиада, Юнсйший у отца и был, Пастух родительского стада; И ее внезапно богу сил Орган мои создали руки, Псалтырь устроили персты О! Кто до горной высоты Ко господу воскрылит звуки? При почти равном объеме текстов количество архаизмов у Грибоедова превышает пушкинское почти в десять раз! Грибоедову словно изменяет версификаторский талант. В чем же дело? Объясняется это рядом причин. «Давид» - очень близкое по содержанию и даже по количеству слов переложение 151-го псалма царя Давида. Грибоедовское стихотворение отличается от псалма изменением смысла. Герой Грибоедова, как уже отмечалось, по духу близок к вдохновенным персонажам декабристской поэзии, восстающим на борьбу за общее благо. Поэт ориентировался на такого читателя, который не только помнил Библию, но и был способен наполнить с детства привычные слова и образы новым смыслом. Но Грибоедову было мало простой алиюзионности, он желал поднять современность до мифологических высот. В стихах Грибоедова, пишет А.В. Десницкий, «речь производит впечатление творимой заново, сочетания слов новы, не смотря на то, что слова-то как раз употреблены почти «замшелые», поэтому, естественно, что у читателя возникает не один оттенок, не одно понимание мысли автора, а некая многозначность, настолько широкая, что, только вдумавшись, разобравшись, читатель выделит при чтении из этой многозначности то, что хотел сказать автор. Такая речь настолько своеобразна и оригинальна, что становится речью «одного человека», «речью Грибоедова»… - замечено очень точно. Современники Грибоедова его поэзии не приняли. «От чтения его стихов скулы болят», - говорил Ермолов. В русской драматургии Грибоедов имел таких предшественников, как Д.И. Фонвизин, И.А. Крылов, А.А. Шаховский. К началу XIX века в России уже сложился тип стихотворной комедии, движущей пружиной которой являлась, прежде всего, любовная интрига, но одновременно с тем решались, или, по крайней мере, ставились социальные проблемы. Попытки перевода произведений с французского языка В начале своего творческого пути Грибоедов тяготел к легкой, так называемой «светской», комедии, далекой от обличения социального зла. Первый опыт драматурга представлял собой широко практиковавшийся тогда перевод-переделку с французского. Трехактная комедия Крезе де Лессара «Семейная тайна» (1809 г.) была превращена переводчиком в одноактную, что, естественно, повлекло за собой некоторые изменения в сюжете и композиции. Появились и стихи, отсутствующие в оригинале. Грибоедов сохранил французские имена, но ввел в пьесу отдельные эпизоды, скорее относившиеся к московскому или петербургскому, чем к парижскому быту. В них уже угадывается будущий мастер, но пока это лишь отдельные штрихи. «Молодые супруги» - типично светская комедия. Конфликт в ней основан на любовных недоразумениях, ни о каких социальных противоречиях не идет и речи. Так, по крайней мере, воспринимает ее читатель в наши дни. В 1815 году светская комедия на фоне совсем недавно воспринимавшихся с огромным энтузиазмом классических трагедий, учивших предпочитать государственное личному, выглядели иначе. Существовали и другие обстоятельства, способствовавшие успеху драматургического опыта Грибоедова. Комедия Крезе де Лессара была уже известна петербургскими театралами в переводе активно пишущего в эти годы для сцены А.Г. Волкова. Волков уже имел определенные литературные навыки. Грибоедов впервые приобщался к драматургии – и, тем не менее, его перевод намного экономнее и изящнее. Более того. Несомненно прав был Загоскин, который считал, что перевод Грибоедова «гораздо лучше» самого первоисточника. «Действие идет быстро, нет ни одной ненужной и холодной сцены: в ней все на своем месте». «Важно и то, что в первом опыте Грибоедова уже заявлены те принципы драматургического стиля, которые впоследствии найдут блестящую реализацию в «Горе от ума»: быстрая смена голосов, подхватывание реплики, сочетание иронической окраски речи персонажей с интимно-лирической, тяготение к афористическим высказываниям, к смысловым, ситуационным и интонационным контрастам или противопоставлениям», - пишет В.И. Бабкин. С Вяземским драматург пишет оперу-водевиль «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», музыку к которой создает А.Н. Вертовской. Конечно, это была «безделка», бенефисная вещь, предназначенная для московской актрисы М.Д. Львовой-Синецкой, отличавшейся даром перевоплощения и особенно изящной в ролях травести. П.А. Вяземский вспоминает: «…Директор Московского театра Ф.Ф. Кокошин… просил меня написать что-нибудь для бенефиса Львовой Синецкой… Перед самым тем временем познакомился я в Москве с Грибоедовым, уже автором знаменитой комедии… и предложил взяться вдвоем за это дело. Он охотно согласился». Так появились ноты романса из оперы-водевиля П.А. Вяземского и Грибоедова на музыку А.Н. Верстовского «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом», опубликованные в альманахе «Мнемозина» 1824 г. Грибоедов – музыкант Однажды актер – драматург П.А. Каратыгин сказал Грибоедову: «Ах, Александр Сергеевич, сколько бог дал вам талантов: вы поэт, музыкант, были лихой кавадерист и, наконец, отличный лингвист!» Он улыбнулся, взглянул на меня унывшими своими глазами из-под очков и отвечал мне: «Поверь мне, Петруша, у кого много талантов, у того нет ни одного настоящего». Он был скромен…» Декабрист Петр Бестужев отзывался о своем друге: «Ум от природы обильный, обогащенный познаниями, жажда к коим и теперь не оставляет его, душа чувствительная ко всему высокому, благородному, геройскому. Характер живой, неподражаемая манера приятного, заманчивого обращения, без примеси надменности; дар слова в высокой степени; приятный талант в музыке, наконец, познания людей делают его кумиром и украшением лучших обществ». «По традиции, принятой в русских дворянских семьях Александр Сергеевич с детства учился музыке. Он очень хорошо играл на фортепиано и обладал большими познаниями в теории музыки», - сообщает П.Г. Андреев. Сохранилось немало воспоминаний о Грибоедове - пианисте. «Грибоедов страстно любил музыку и с самых юных лет сделался превосходным фортепьянистом. Механическая часть игры на фортепьяно не представляла для него никакой трудности, и впоследствии он изучал музыку вполне, как глубокий теоретик (К. Полевой). «Я любил слушать его великолепную игру на фортепьяно… Сядет он, бывало, к ним и начнет фантазировать… Сколько было тут вкусу, силы, дивной мелодии! Он был отменный пианист и большой знаток музыки: Моцарт, Бетховен, Гайди и Вебер были его любимые композиторы» (П. Каратыгин). Грибоедов – пианист часто выступал в кругу друзей и на музыкальных вечерах как солист-импровизатор и аккомпаниатор. Его партнерами по совместному музицированию были певцы-любители, артисты итальянской оперной труппы, композиторы. Так, например, под его аккомпанемент впервые Верстовский исполнил только что сочиненный им романс «Черная шаль». К великому огорчению, большинство сочиненных Грибоедовым пьес не было им записано на нотную бумагу и для нас безвозвратно потеряно. Сохранились лишь два вальса. Они не имеют названий, поэтому будем именовать их музыкальными терминами: Вальс ля-бемоль мажор и Вальс ми минор. Первый из них написан в течение зимы 1823/24 года. Об этом рассказывает Е.П. Соковнина, племянница С.И. Бегичева, лучшего друга Грибоедова: «В эту зиму Грибоедов продолжал отделывать свою комедию «Горе от ума» и, чтобы вернее схватить все оттенки московского общества, ездил на балы и обеды, до которых никогда не был охотник, а затем уединялся по целым дням в своем кабинете. У меня сохранился сочиненный и написанный самим Грибоедовым вальс, который он передал мне в руки». Это была первая редакция вальса e-moll. Соковнина переслала его рукопись в редакцию «Исторического вестника» со следующей припиской: «Прилагаю этот вальс в уверенности, что он может и теперь доставить многим удовольствие». Итак, свидетельство Соковниной устанавливает, что сочинение одного из вальсов относится к периоду окончательной отделки «Горя от ума». Другой вальс, As-dur, был написан, по-видимому, тогда же. Однако музыкальное творчество Грибоедова не ограничивалось дошедшими до нас вальсами. Дочь П.Н.Ахвердовой, у которой воспитывалась будущая жена Грибоедова, рассказывала исследователю Н.В. Шаламытову, что в первую поездку в Персию (1818 г.) Грибоедов, посещая дом ее матери в Тифлисе, часто «садился за инструмент и играл большей частью вещи своего сочинения. Она же вспоминает, что Грибоедов, во время второй поездки в Персию в качестве полномочного министра (1828 г.), снова останавливалась у П.Н. Ахвердовой и здесь часто играл для детей «танцы своего сочинения», мелодии которых, - продолжает она, - я еще ясно помню, не очень красивые и несложные». В издании сочинений Грибоедова под редакцией И.А. Шляпкина (1889 г.) сообщается: «Как мы слышали, существует еще мазурка, написанная А.С. Грибоедовым». К сожалению, источника своих сведений Шляпкин не указал. В памяти жены Грибоедова, Нины Александровны, пережившей его почти на тридцать лет, сохранялись долгое время другие его сочинения, в том числе наиболее крупное и значительное – фортепьянная соната. Биограф Н.А. Грибоедовой К.А. Бороздин рассказывает: «Много знала Нина Александровна пьес и его собственной кмопозиции, весьма замечательных оригинальностью мелодии и мастерскою обработкою, - она охотно их играла любящим музыку. Из них в особенности была хороша одна соната, исполненная задушевной прелести; Она знала, что эта вещь была моя любимая и, садясь за фортепиано, никогда не отказывала мне в удовольствии ее прослушать. Нельзя не пожалеть, что пьесы эти остались не записанными никем: «Нина Александровна унесла их с собою». Таким образом, наиболее серьезное музыкальное произведение Грибоедова до нас не дошло. Впечатления современников от импровизаций Грибоедова и от исчезнувших его композиций вполне совпадают с характеристиками, можно дать двум вальсам, напечатанным в сборнике салонных вокальных и инструментальных миниатюр. – «Лирическом альбоме на 1832 год». Они заметно выделяются из фортепьянного раздела альбома. В одной из современных рецензий на «Лирический альбом» говорилось: «Танцевальное отделение очень слабо. В нем заслуживает внимания только вальс ми минор Грибоедова, давно известный, но до сих пор не теряющий своей свежести, по отличной своей мелодии. Автор сам играл эту безделку с отличным искусством». М.М. Иванов, написавший оперу на сюжет «Горе от ума», - оперу неудачную, лучшим номером которой был грибоедовский вальс e-moll, исполнявшийся на балу у Фамусова, - считает, что Шопен и Грибоедов черпали из одного источника – из польской народной песни, мелодии, обоим им знакомой». Оба вальса Грибоедова – небольшие фортепьянные пьесы, весьма простые по форме и фактуре; их музыка – лирико-элегического характера, более светлого в вальсе ми минор. Первый из названных вальсов меньше известен, а второй пользуется ныне огромной популярностью. Она вполне заслужена музыке вальса ми минор присущ какой-то особый нежно-грустный поэтический комфорт; ее исскренность и непосредственность трогают душу. Написанные для фортепиано, оба вальса существуют в большом количестве переложений для различных инструментов: арфы, флейты, баяна и других. По сути дела вальс ми минор Грибоедова – первый русский вальс, дошедший до наших дней благодаря своим художественным достоинствам, реально звучащий в нашем музыкальном обиходе. Он популярен, он у многих «на слуху» и пользуется любовью самых широких кругов любителей музыки. По воспоминаниям современников нетрудно установить музыкальные пристрастия Грибоедова. П.А. Каратыгин утверждает, что его любимые композиторы были Моцарт, Бетховен, Гайди, Вебер. Занимаясь музыкой со своей невестой, а затем молодой женой Грибоедов, по словам ее биографа, был учителем строгим и старался воспитать вкус классической школой». Следует думать, что и в своих творческих устремлениях Грибоедов опирался преимущественно на классические образцы. С другой стороны, нам известно, что Грибоедов любил народные песни, принимал их только в чистом виде. Досадно, что музыкальные произведения Александра Сергеевича бесследно исчезли, оставшись не записанными, - так же, как и его импровизации исчезли, отзвучав в стенах литературных и музыкальных салонов и гостиных и оставив о себе лишь воспоминанье у слушателей. Тем не менее, музыка для Грибоедова была подлинной частицей его существа, а не только подробностью окружающего быта. «Итак, облик Грибоедова – музыканта многогранен: великий русский писатель обладал не только творческим даром композитора и импровизатора, не только известным техническим совершенством исполнителя-пианиста и некоторым знанием других инструментов, но и редкой в тем времена музыкально-теоретической подготовкой», - пишет П.Г. Андреев. Заключение Безвременная гибель не позволила Грибоедову создать новые произведения, которые обещали составить значительную страницу в истории русской литературы. Но и то, что он сделал, дает основание поставить Грибоедова в когорту художников мирового значения. Значение любого писателя прошлого дня нашей современности проверяется, прежде всего, тем, насколько близок нам его духовный облик, насколько творчество его служит нашему историческому делу. Грибоедов в полной мере выдерживает такую проверку. Он близок и дорог людям как писатель, верный жизненной правде, как передовой деятель своего времени – патриот, гуманист и свободолюбец, оказавший глубокое и плодотворное воздействие на развитие русской национальной культуры. Грибоедов и его великая комедия окружены у нас в стране поистине всенародной любовью. Сейчас более чем когда-либо громко и убедительно звучат слова, начертанные на могильном памятнике Грибоедову: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской…» Список литературы: 1. Андреев Н.В. «Великие писатели России», из-во «Мысль», г. Москва, 1988 г. 2. Андреев П.Г. «Грибоедов – музыкант», из-во «Элиста», г. Москва, 1963 г. 3. Бабкин В.М. «А.С. Грибоедов в русской литературе», г. Санкт-Петербург, 1968 г. 4. Володин П.М. «История русской литературы XIX века», г. Москва, 1962 г. 5. Дружинин Н.М. «А.С, Грибоедов в русской критике», г. Москва, 1958 г. 6. Орлов В.Н. «А.С. Грибоедов», 2-е издание, г. Москва. 7. Петров С. «А.С. Грибоедов», г. Москва, 1955 г.