Уголовное право России - учебник


1. Понятие уголовного права России
2. Система уголовного права
3. Функции уголовного права, предмет и метод уголовно-правового регулирования
4. Задачи уголовно-правового регулирования
5. Принципы уголовно-правового регулирования
6. Уголовное право в системе иных отраслей
7. Уголовный закон
8. Уголовно-правовая норма
9. Структура уголовно-правовой нормы
10. Толкование уголовного закона
11. Выдача лиц, совершивших преступление
12. Виды преступлений
13. Уголовная ответственность. Социальные предпосылки уголовной ответственности
14. Уголовная ответственность - феномен индивидуального правосознания
15. Место уголовной ответственности в социально-правовом пространстве
16. Понятие уголовной ответственности
17. Объективно-субъективная природа уголовной ответственности
18. Основание уголовной ответственности
19. Квалификация преступления
20. Объект преступления. Понятие объекта преступления
21. Классификация объектов преступления
22. Объективная сторона преступления. Понятие объективной стороны
23. Виды преступных последствий
24. Значение последствий в уголовном праве
25. Причинная связь как необходимое условие уголовной ответственности в материальных составах преступления
26. Основные вопросы причинности в теории российского уголовного права
27. Субъективная сторона состава преступления. Общая характеристика субъективной стороны преступления
28. Понятие вины
29. Формы вины
30. Умышленная форма вины и ее виды
31. Неосторожная форма вины и ее виды
32. Двойная форма вины
33. Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления
34. Понятие ошибки и ее правовое значение
35. Стадии совершения преступления. § 1. Понятие стадий умышленного преступления
36. § 2. Оконченное преступление
37. § 3. Приготовление к преступлению
38. § 4. Покушение на преступление
39. § 5. Добровольный отказ от преступления
40. Соучастие в преступлении. § 1. Понятие и признаки соучастия
41. § 2. Виды соучастников преступления
42. § 3. Формы и виды соучастия
43. § 4. Ответственность соучастников
44. § 5. Классификация соучастия в преступлении



1. Понятие уголовного права России

Уголовное право как самостоятельная отрасль, естественно, представляет собой совокупность однородных норм: Причем эта однородность в первую очередь обусловлена их содержанием. Содержательно эти нормы сориентированы, с одной стороны, на деяние, которое (согласно действующему на данный период уголовному законодательству) признается преступлением, а с другой - на правоприменителя, который обязан оценивать совершенное деяние как преступное только в соответствии с требованиями уголовного закона и на основании его. Кроме того, однородность норм выражается и в их общей функциональной направленности. В конечном счете эти нормы предназначены воздействовать на взаимоотношения людей друг с другом, на их отношения с государством (в лице соответствующих органов) в случае совершения преступного акта; предотвращать подобные деяния в последующем.
Известно, что необходимость существования уголовного права осознается, а тем более воспринимается далеко не всеми членами общества. Однако от этого оно не утрачивает своей социальной ценности. Как раз наоборот, уголовное право утратило бы свою основную цель, если бы ориентировалось только на принцип добровольности исполнения. Требование здесь немыслимо без принудительного элемента, гарантом которого выступает государство. Принудительность уголов-но-правовых норм должна быть в равной степени применима ко всем, кто совершит преступление. В определенной степени именно этим обусловлен общеобязательный характер норм уголовного права.
Общеобязательность уголовно-правовых норм предполагает, с одной стороны, что каждый, совершивший преступ-ление, обязан претерпеть воздействие на себе уголовной ответственности, а с другой - что правоприменитель в этом случае обязан (а не имеет право) использовать уголовно-пра-вовые нормы.
Принудительность норм уголовного права, сопряженная с их общеобязательностью, предполагает свойство двоякого рода: во-первых, защитить потерпевшего (обиженного), т. е. восстановить или компенсировать его права и интересы, нарушенные преступлением; во-вторых, образумить преступника (обидчика), т. е. принудить его к претерпеванию тех нежелательных последствий, которые он должен (по обязанности, добровольно на себя возложенной фактом совершения преступления) понести. Иными словами, механизм уго-ловно-правовой защиты интересов общества от преступных посягательств есть своего рода удовлетворение потребностей каждого человека и всех людей вместе в безопасных условиях их бытия. Если право вообще и уголовное в том числе не удовлетворяет эти потребности (независимо от причин), то оно как социальный регулятор утрачивает свои нравственные и фактические позиции и теряет авторитет среди населения, превращаясь в балласт. Удовлетворение же указанных потребностей как бы подключает уголовное право к живительным социальным источникам, подпитывающим и утверждающим его как необходимый и достаточно эффективный государственно-правовой регулятор отношений между людьми.
Самостоятельность уголовного права не страдает от того, что оно оказывается включенным в систему других общественных регуляторов. Только в совокупном их взаимодействии уголовное право и может проявлять свою самостоятельность. Вне системы оно становится зловещим придатком криминально-правовой стихии. Автономность уголовного права позволяет установить совокупность признаков, с помощью которых то или иное порицаемое деяние признается преступным в силу того, что угрожает нормальному развитию или даже существованию той или иной сферы человеческого общественного или государственного бытия, т. е. становится общественно опасным.
Любое посягательство на субъект общественных отношений, морально одобряемых и нормативно урегулированных, представляет определенную опасность. Однако характер и степень этой опасности могут быть различными. Соответственно формы официальной реакции должны быть адекватны опасности такого посягательства. В одних случаях государство (законодатель) ограничивается мерами по восстановлению нарушенных законных прав потерпевшего, если речь идет о нарушении его имущественных прав, способных к восстановлению (гражданско-правовое воздействие); в других к нарушителю могут быть применены меры дисциплинарного или административного воздействия. При более опасных посягательствах действуют уголовно-правовые предписания, предполагающие уголовную ответственность.
Исходя из изложенного, можно сделать заключение, что уголовное право устанавливает прежде всего основание и пределы уголовной ответственности за те деяния, которые признаются преступлениями, и предусматривает возможность применения к виновному определенного наказания. Данное заключение подводит к логическому выводу о том, что уголовное право регулирует и случаи освобождения (при наличии законных на то оснований) от уголовной ответственности.
Бесспорным в этой связи является утверждение, что нормы уголовного права устанавливаются только государством в лице его законодательного органа.
Таким образом, уголовное право есть самостоятельная отрасль единой правовой системы, представляющая собой совокупность однородных норм высшего органа государственной власти, которые содержат описание признаков, позволяющих правоприменителю признавать деяние преступлением, и определяют основание и пределы уголовной ответственности, а равно условия освобождения от уголовной ответственности и наказания.



2. Система уголовного права

В результате длительной исторической эволюции уголовно-правовые нормы, рассеянные по различным источникам, постепенно сформировались в определенную систему, обладающую множеством собственных (присущих только системе) элементов: институт (совокупность однородных норм), отдельная норма, гипотеза, диспозиция, санкция нормы и т. д.; как автономная, она взаимодействует с другими системными образованиями (уголовно-процессуальным, гражданским, административным правом, моралью, психологией, статистикой и т. д.); для системы уголовного права характерна иерархичность строения (норма, группа норм, институт и др.).
Уголовное право включает в свою структуру Общую и Особенную части. В настоящее время ни у кого не вызывает сомнения необходимость такой градации. Однако еще до ХУШв. действовали отдельные уголовные законы, определявшие конкретные преступления и предусматривающие за них конкретные санкции.
В Общей части содержатся нормы, определяющие: задачи и принципы уголовного права; основания уголовной ответственности и освобождения от нее; пределы действия уголовных законов по кругу лиц, во времени и пространстве;
понятие преступления, вины, вменяемости, невменяемости, стадий совершения преступления, соучастия, давности, обстоятельств, исключающих преступность деяния. Дана система наказаний, общие и специальные основания назначения наказания и освобождения от него и др.
Особенная часть уголовного права конкретизирует объем и содержание уголовной ответственности применительно к каждому составу преступления.
Между их нормами существует тесная и неразрывная связь, так как практически невозможно применить нормы Особенной части без правил, закрепленных в Общей части. Их неразрывность определена единством содержания. Институты Общей части выполняют роль своеобразной уголов-но-правовой матрицы; они имеют значение фундаментальных положений, предопределяющих всю систему уголовного права и по существу структуру его Особенной части, круг ее институтов и входящий в них перечень деяний, признаваемых преступлениями.
Иными словами, нормы Общей части, кумулируя в себе уголовно-правовые положения универсального характера, делегируют их свойства (признаки) институтам Особенной части, ориентируя тем самым законодателя на оптимально допустимые объем и содержание составов преступлений, видов и размеров наказаний, позволяющих правопримени-телю решать задачу борьбы с преступностью. Именно потому нормы Общей части уголовного права носят в основном обязывающий характер, предписывают органам правосудия руководствоваться содержащимися в них постановлениями или учитывать их, применяя нормы Особенной части. В этом проявляется органическая связь Общей и Особенной частей уголовного права на уровне правоприменительной деятельности.
Вместе с тем нельзя видеть системность уголовного права лишь в его делении на две части. Как система взаимосвязанных юридических норм уголовное право слагается из соответствующих институтов, наиболее крупными из которых являются институты преступления и наказания. Они в свою очередь включают более дробные по объему, но внушительные по содержанию пединституты: например, стадии преступной деятельности, соучастие, множественность, виды наказаний, судимость и т. д. Институты состоят из отдельных норм (статей уголовного закона), содержащих не только гипотезу, диспозицию и санкцию, но и в определенных случаях различные виды составов преступлений (части статей уголовного закона): простой, привилегированный, квалифицированный и особо квалифицированный.
Уголовно-правовая система реализует себя с помощью механизма, включающего объективные *и. субъективные факторы.
Объективные факторы - это прежде всего изменение социально-правовых реалий. Вместе с тем любая правовая система, в том числе и уголовно-правовая, в силу своей статичности в определенной, а порой и в весьма существенной мере консервативна, результатом чего неизбежно возникает ее разрыв с действительностью, что чревато появлением социальных зон, не охраняемых уголовным законом. И чем больше таких зон, тем выше уровень криминогенности. Вот почему именно в различные, особенно переходные, периоды так остро стоит вопрос обновления и значительного усовершенствования уголовного законодательства.
Субъективные факторы действия уголовно-правовой системы заключаются в сознательном (субъективном) восприятии законодателем, правоприменителем и гражданами тех или иных уголовно-правовых велений. В этом плане очень важна выработка указанными субъектами своего собственного видения оптимальной модели отношения к системе уголовно-правовых норм. Если, например, законодатель улавливает зарождающиеся аномальные отношения, стимулирующие криминал, он может локализовать их своевременным установлением уголовно-правового контроля за этими отношениями.
Изложенное убеждает в одном - развитие уголовно-правовой системы, в основе которой лежит действующее уголовное законодательство, должно осуществляться постоянно и с учетом самых разнообразных факторов, в том числе и исторических, ибо уголовно-правовые нормы, обладая социально-правовой пластикой, не лишены "янусовского двуличия": при оценке содеянного они обращены в прошлое, а при наказании - в будущее.
Кроме того, исторический срез анализа уголовно-право-вой системы позволяет выделить следующие основные направления ее развития:
во-первых, коррекция отдельных норм уголовного права с целью приведения их в соответствие с изменившейся и постоянно изменяющейся системой социальных реалий;
во-вторых, постоянное изменение приоритетов, методов убеждения и принуждения в зависимости от категории совершаемых преступлений и степени опасности преступников.
Уголовно-правовая система непосредственно влияет на систему уголовного законодательства, имеющего с первой теснейшую связь, однако сохраняющего свою относительную самостоятельность.
Преступное деяние необходимо рассматривать в двух ракурсах: как отношение преступника к нарушаемому им личному, общественному или государственному благу; как отношение к преступнику государства, общества, потерпевшего.
В совокупности элементов уголовно-правового механизма защиты интересов личности, общества и государства от преступных посягательств должна соблюдаться четкая функциональная иерархия. Связующим, стержневым элементом выступает деятельное лицо (преступник). Нет деятеля - нельзя вести речь и о преступлении. В связке "преступник" и "преступление" первое - исходно, второе - результат.
В свою очередь деяние, содержащее необходимые уго-ловно-правовые признаки, является единственным основанием уголовной ответственности. В паре "преступление" и "уголовная ответственность" ведущая роль отдается преступлению. Нет преступления - нет основания вести речь об уголовной ответственности.
Далее, уголовная ответственность должна быть реализована судом: либо путем освобождения лица от уголовной ответственности, либо путем осуждения лица и назначения ему наказания.
Таким образом, совершая преступление, человек включает очень сложный в нравственном, психологическом, правовом и содержательном смысле механизм, действующий по принципу бумеранга: зло, им сотворенное, возвращается (должно возвращаться) воздаянием уголовно-правовой кары.
Органическая связь указанных элементов предопределяет динамику их взаимодействия, что, в свою очередь, обусловливает специфику функций, содержания предмета и метода уголовно-правового регулирования.


3. Функции уголовного права, предмет и метод уголовно-правового регулирования

Социальные ценности, созданные многовековой деятельностью людей, уголовное право (в содружестве с другими социально-правовыми регуляторами) охраняет от потенциальных (возможных) преступников и преступных посягательств. Такова охранительная функция.
Своими позитивными, социально-ценностными свойствами уголовное право обращено прежде всего к честным, нор-мопослушным гражданам, побуждая их включиться в сложный, но необходимый для развития личности, общества и государства охранительный механизм. Чем большее число людей вовлекается в его орбиту, тем меньший удельный вес должен иметь в нем уголовно-правовой регулятор. В этой связи одной из главных задач уголовного права в сфере действия охранительной функции является борьба с преступной психологией, идеологией уголовного мира и криминальным образом жизни.
Карательные, репрессивные свойства уголовное право в первую очередь обращает к тому, кто совершил (либо пытался совершить) преступление, стремясь всей силой своего принудительного заряда локализовать, а в последующем разрушить возникшее в результате этого отклоняющееся (аномальное) отношение. Конечной целью уголовного права в этом плане является "вытеснение" подобных отношений из общественной жизни. Устрашающие атрибуты, неизбежно сопутствующие процессу реализации карательных уго-ловно-правовых институтов (правда, с различной степенью воздействия), сориентированы на всех (в том числе и на тех, кто уже совершил преступление) субъектов общественных отношений с целью удержать их от преступного поведения (в том числе в будущем). Именно в этом и заключается основной смысл регулятивной функции. Оперативно реагируя на совершенное преступление, нормы уголовного права тем самым предотвращают наступление более разрушительного (зачастую невосполнимого) вреда социально значимым интересам людей, как бы упреждая возможные преступные посягательства. На этом этапе регулятивная функция трансформируется в охранительную. Можно сказать, что регулятивная функция есть активная (деятельная) форма охраны субъектов общественных отношений, необходимо проявляющаяся в экстремальных (преступных) ситуациях.
Если образно представить совокупность общественных отношений, подлежащих охране уголовно-правовыми средствами, в виде огромного склада, то уголовное право, по меткому выражению М. И. Ковалева, можно представить в роли сторожа (часового), готового отразить любое вторжение на охраняемый им объект. Сторож (часовой) - весьма примитивная модель одной из основных функций уголовного права, хотя и довольно точно отражает ее суть.
Обе функции уголовного права можно, опять же образно, представить в роли печной заслонки, с одной стороны которой находится то, что так необходимо и потому подлежит охране (защите) - свет, тепло, уют. С другой ее стороны то, что вредно и даже опасно и в силу этого подлежит вытеснению (устранению) - дым, гарь, копоть, смрад и т. д.
Естественно, что указанные функции неравнозначны с точки зрения условно ожидаемого социального результата их реализации. Одна из них (регулятивная) решает прежде всего тактические задачи, другая (охранительная) рассчитана на дальнюю перспективу. Однако, действуя вместе, взаи-мообусловленно и взаимопроникновенно, они составляют суть механизма уголовно-правового регулирования.
Исходя из общетеоретического постулата образование отдельных отраслей права можно обосновать, а тем более объяснить прежде всего спецификой предмета регулирования. Известно, что предметом правового регулирования выступают социальные отношения. Установить предмет непосредственного уголовно-правового регулирования - значит выделить группу общественных отношений, отличающихся (качественно) определенным единством. Вместе с тем было бы неверно думать, что указанные отношения однородны во всех своих проявлениях. Обособленность регулирования нормами одной отрасли права неоднородных или не полностью однородных общественных отношений обусловлена их сложностью и многообразием, тесной, а порой и неразрывной взаимосвязью. Подобно тому, как солнечный свет состоит из световых волн различной длины, что определяет различные цвета светового спектра, право, в том числе и уголовное, регулирует совокупность различных по социальной значимости и оттенкам содержания общественных связей.
Отношения, регулируемые уголовно-правовыми нормами, органично распадаются на две неоднозначные в социально-ценностном восприятии группы: на отношения необходимые, позитивные, а потому и социально полезные и отношения отклоняющиеся, негативные и в силу этого социально вредные. Если первая группа отношений (в которых заинтересовано все общество или подавляющее большинство его представителей) необходимо охраняется (защищается), наряду с уголовным правом, всей совокупностью нравственных, социальных и правовых регуляторов, то вторая группа (интерес криминально настроенных людей) обусловливает необходимость властного (принудительного) вмешательства государства путем применения уголовно-правового воздействия. Указанные группы в результате их юридического оформления приобретают статус правоотношений, в том числе и уголовных.
Итак, раскрывая суть предмета уголовно-правового регулирования, можно выделить две основные и потому уни-версальные поведенческие сферы человеческого бытия, в которых активно функционируют нормы уголовного права:
а) сфера правомерного поведения граждан по причинению вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния (необходимая оборона, крайняя необходимость, задержание преступника, обоснованный риск и т. д.); б) преступное поведение, сопряженное с совершением общественно опасного посягательства. Связующим компонентом этих сфер является отклоняющееся (аномальное) отношение, свидетельствующее о наличии социального конфликта, порожденного преступным актом одной из сторон этих отношений. Именно это отклоняющееся отношение и является предметом уголовно-правового регулирования, ибо только наличие этого вида отношения между людьми снимает предохранительное пусковое устройство всегда находящегося в повышенной готовности уголовно-правового регулятивного механизма. С исчезновением (устранением) отклоняющегося отношения регулятивная функция уступает место функции охранительной, которая (в отличие от регулятивной функции) не имеет остановок. Она действует непрерывно с момента вступления в силу соответствующего уголовного закона и до его полной отмены.
Приведенное позволяет сделать вывод о том, что уголовное право сориентировано на два предмета. Первый - охрана наиболее важных для общества отношений независимо от сферы человеческой деятельности (производственной, управленческой, имущественной, духовной и т. д.). Факт совершения преступления является юридическим основанием для возникновения особых отношений между преступником и потерпевшим, интересы которого представляет государство в лице его правоприменительных органов. Содержание второго предмета как раз и составляют отклоняющиеся (аномальные) отношения, противоречащие интересам не только отдельных граждан, но и общества в целом.
В теории прочно господствует мнение, согласно которому отрасли права различаются не только по предмету, но и методу правового регулирования. Как известно, метод определяется спецификой предмета и потому выступает в качестве вторичного. Можно заключить, что он как лакмусовая бумажка выявляет особенности предмета регулирования. Будучи неразрывны, предмет и метод различаются функционально. Если первый отвечает на вопрос, какие общественные отношения должны регулироваться нормами уголовного права, то второй показывает, каким образом



4. Задачи уголовно-правового регулирования

Специфика и содержание уголовного права обусловливаются задачами, стоящими перед этой отраслью права. Социальная ценность уголовного права состоит прежде всего в охране общественных отношений, а именно: мира и безопасности человечества, личности, ее прав и свобод, собственности, природной среды, общественных и государственных интересов и всего правопорядка от преступных посягательств. Для осуществления этих задач уголовное право и законодательство устанавливают основание и пределы уголовной ответственности, определяют, какие опасные для личности, общества и государства деяния признаются преступлениями, и закрепляют виды наказания и иные меры уголовно-правового воздействия. Иными словами, указанные задачи уголовное право решает на основе реализации охранительной и регулятивной функций. Если исходить из социального назначения уголовного права, то окажется, что обществом и государством на него возлагается задача охраны всей системы общественных отношений от преступных посягательств. Вместе с тем те, от кого охраняются общественные отношения, не могут рассматриваться посторонними (изгоями) для этих отношений людьми. Они являются носителями, участниками, а нередко активными творцами этих отношений. Поэтому уголовное право не только охраняет общественные отношения от преступных посягательств, но и воздействует на сознание и поведение субъектов, вступающих в эти отношения.
Благодаря охранительной и регулятивной роли уголовное право (в комплексе г '^/гими факторами духовного, экономического, политического и идеологического характера) выполняет также зада -'дупреждения (превенции) преступлений, ликвидации причин, порождающих преступность. Превенцию преступлений уголовно-правовыми средствами следует рассматривать в двух аспектах: во-первых, с точки зрения общей профилактики под воздействием уголовно-правового механизма и, во-вторых, с точки зрения частной профилактики путем уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших преступления. Отсюда очевидно, что превенция - это оборотная сторона охранительной задачи.
Иначе говоря, нормы уголовного права выполняют охранительную, профилактическую и воспитательную задачи прежде всего демонстрацией своего существования. Однако было бы иллюзией полагать, что устрашающим эффектом обладает норма (в том числе и уголовного права), применение которой представляет собой лишь абстрактную возможность. Фемида, по замечанию М. И. Ковалева, не должна выступать в образе немощной старухи, которая только и может, что грозить пальцем непослушному правнуку, приговаривая при этом: "Ах ты, негодник, смотри у меня!". Норма уголовного права, неспособная в пределах "своей компетенции" разрешить криминальный конфликт, напоминает стриженого ежа, которого всяк может пнуть даже босой ногой. Правосудие обязано использовать весь арсенал своих средств для борьбы с преступлениями, только в этом случае оно достойно выполнит свои основные социальные функции. Однако карательное жало уголовного закона должно разить виновного, каждый раз основываясь на строгом соблюдении принципов, способствующих возведению уголовного права на авторитетный олимп социальных регуляторов общественной жизни.
Естественно, что социально-ценностные возможности уголовного права не беспредельны, они имеют свои разумные ограничения. Какой бы совершенной ни была система уголовного права и отдельные ее подразделения, оно не в состоянии искоренить те причины преступности, которые находятся вне пределов уголовно-правового пространства. Можно сказать, что только одна тысячная доля жизни подлежит уголовному закону, остальная часть происходит, вне его. Потому-то прогрессивное человечество выработало золотое правило: самым экономным, однако наиболее эффективным способом борьбы с преступными и иными антиобщественными проступками является их ранняя профилактика, а она, в свою очередь, требует повседневной заботы о повышении материального благополучия людей, росте их культурного уровня и сознательности, правовом и нравственном воспитании.



5. Принципы уголовно-правового регулирования

Уголовное право только тогда выполняет свою основную социально-нравственную и организационно-правовую миссию, когда руководствуется принципами, выработанными многовековой житейской мудростью сотен предшествующих поколений. Очевидно, уголовному праву присущи следующие основные принципы.
Принцип законности, который вытекает из положений Всеобщей декларации прав человека: никто не может быть признан виновным в совершении преступления и подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом. Кроме того, принцип законности проявляется в том, что лицо может быть осуждено только за то совершенное им деяние, которое содержит в себе состав преступления, предусмотренный уголовным законом. Далее, принцип законности требует применения к нему только того наказания, которое предусмотрено уголовным законом за это преступление. И, наконец, освободить от уголовной ответственности (наказания) можно только при наличии оснований и условий, указанных в законе.
Принцип равенства граждан перед уголовным законом. Преступник подлежит уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. Возможно только одно основание уголовной ответственности- наличие в совершенном деянии признаков конкретного состава преступления. Ко всем лицам, совершившим одинаковое преступление, должен применяться один уголовный закон. Вместе с тем равенству всех перед уголовным законом должно предшествовать социальное равенство.
Принцип неотвратимости уголовной ответственности заключается в том, что лицо, совершившее преступление, подлежит наказанию в уголовно-правовом порядке. Под последним следует понимать и своевременное привлечение преступника к ответственности, и то, что перед уголовным законом ни у кого не должно быть привилегий. Коль совершено преступление, то виновный должен понести справедливое наказание независимо ни от каких обстоятельств. В уголовно-правовом пространстве государства не должно быть "элитарных" (в том числе и депутатских) зон, и каждый, кто совершит преступление, должен понимать, что справедливая и суровая кара для него неминуема.
Принцип личной ответственности находит свое выражение в том, что лицо отвечает лишь за то, что оно совершило (сотворило), причем действие этого принципа не противоречит уголовной ответственности при соучастии, при наличии которого все виновные несут уголовную ответственность за совместно и согласованно совершенное преступление "солидарно". Уголовную ответственность может нести только физическое лицо.
Принцип виновной ответственности подразумевает, что человек отвечает только за деяние и его последствия, причиненные им умышленно либо по неосторожности.
Принцип справедливости означает, что уголовное наказание или иная мера уголовно-правового воздействия, применяемые к преступнику, должны соответствовать тяжести преступления, степени его вины и личностных свойств, проявившихся в совершенном им преступном деянии. Справедливость в уголовном праве - "уголовно-правовая соразмерность", - почти никогда не бывает соразмерностью фактической, так как законодатель при установлении санкций за деяние руководствуется политическими, идеологическими, материальными, моральными соображениями, т. е. прежде всего соображениями утилитарными СМ. И. Ковалев). Указанный принцип следует понимать и в том смысле, что никто не может дважды нести уголовную ответственность за одно и то же преступление.
Принцип демократизма, хотя и не в полном объеме, проявляется в уголовном праве в различных формах участия представителей общественных объединений и частных лиц при назначении уголовной санкции, ее исполнении и, в частности, при освобождении от уголовной ответственности и наказания.
Сущность принципа гуманизма заключается в признании ценности человека (однако не только преступника, но и в первую очередь того, кто пострадал от него). В частности, он выражается в том, что уголовная мера, влекущая существенное ущемление правового статуса осужденного, преследует единственную цель - оградить интересы других, правопослушных граждан, от преступных посягательств. В целях положительного влияния на виновного к нему должна применяться минимально необходимая мера уголовного наказания. С этих позиций следует признать вполне гуманным положение, согласно которому не влечет уголовной ответственности деяние, которое хотя формально и содержит в себе признаки состава преступления, но по своей малозначительности не является общественно опасным.


6. Уголовное право в системе иных отраслей

Известен постулат, что любое посягательство на охраняемые законом социальные блага представляет для общества опасность. Вместе с тем ясно другое: степень этой опасности может быть различной, в связи с чем различаются и методы защиты. Таким образом, выяснение, меры воздействия какой отрасли права применимы к данному правонарушителю, зависит от сферы общественных отношений, которым причиняется вред, а также от тяжести самого проступка в пределах одной и той же социальной сферы. Вот почему уголовное право тесно связано с другими правовыми отраслями. С позиции конструктивного подхода имеет смысл прежде всего указать на их социально-нравственное и организационно-правовое единство, а затем - на отличия, которые, как известно, лежат в плоскости предмета и метода регулирования, а также правовых последствий правонарушения.
Прежде всего следует сказать о "творческой близости" национального и международного уголовного права (становление которого в качестве самостоятельной отрасли - дело ближайшего будущего). Они взаимодействуют по проблемам борьбы с преступлениями международного характера, выдачи преступников, уголовной ответственности лиц, пользующихся особой международной защитой, и др.
Особое значение имеет конституционное право, которое предопределяет содержание и систему действующего уголовного законодательства, обусловливает социальные приоритеты, защита которых является первостепенной задачей уголовного права и законодательства. Иными словами, нормы конституционного права выступают юридической основой, на которой развивается и которой (как и международному праву) должно концептуально соответствовать уголовное право.
Применение уголовного права связано с определенными процедурными правилами: порядком привлечения к уголовной ответственности и возбуждения уголовного дела по признакам того или иного состава; предъявлением обвинения; избранием меры пресечения; определением методов и способов доказывания виновности; прекращением уголовного преследования; вынесением оправдательного либо обвинительного приговора и применением (в последнем случае) уголовного наказания. Как известно, эти действия регулируются нормами уголовно-процессуального права. Вместе с тем процессуальная деятельность подчинена уголовно-правовой оценке содеянного виновным. В трактовке философской науки о праве связь уголовного (материального) и уголовно-процессуального права подчинена диалектике соотношения содержания и формы. Уголовно-процессуальное право - это своеобразная форма установления виновности лица в совершенном преступлении. Особенно тесно соприкасается уголовное право и уголовный процесс в таких институтах, как основание уголовной ответственности.
"Родство" уголовного и уголовно-исполнительного права определяется прежде всего тем, что существование последнего обусловлено нормами уголовного права, определяющего основания, пределы, условия и порядок назначения наказаний. Порядок и условия исполнения (отбывания) назначенных наказаний регулируются нормами уголовно-исполнительного права. Кроме того, цели уголовного наказания находят свою дальнейшую реализацию в сфере действия норм уголовно-исполнительного права. Связь уголовного и уголовно-исполнительного права особенно ощутима при решении вопросов об освобождении осужденного от уголовного наказания. Приведенное не противоречит тезису о самостоятельности уголовно-исполнительного права, которым была завершена длительная дискуссия о месте этой отрасли в системе права.
Трудно переоценить степень близости уголовного и административного права при решении проблем о разграничении преступлений и административных проступков, о соотношении административных и уголовно-правовых санкций, при законодательном "переводе" административных проступков в ранг преступлений или наоборот. Связь между этими отраслями в недалеком прошлом проявлялась и в том, что по некоторым нормам уголовного права необходимым условием ответственности являлась административная преюди-ция - предварительное привлечение виновного к административной ответственности. Сближение этих отраслей обнаруживалось и в тех случаях, когда за преступление, не представляющее большой общественной опасности, лицо привлекалось к административной ответственности, освобождаясь от уголовной.
Уголовное право "сотрудничает" и с гражданским. Это прежде всего относится к области разграничения имущественных преступлений и гражданско-правовых деликтов, как правило, содержащих имущественный элемент. Огромную пользу может принести сравнительное исследование эффективности уголовно- и гражданско-правовых санкций имущественного характера: штрафа и конфискации имущества. Лишь рассматривая нормы этих ведущих отраслей во взаимосвязи, можно правильно определить пределы уголовной и гражданской ответственности.
В сфере борьбы с экономическим криминалом, к которому относятся наиболее опасные преступления (имущественные, хозяйственные, коммерческие и экологические), находятся точки соприкосновения уголовного, предпринимательского и экологического права.
В охране трудовых и производственных прав граждан, обеспечении безопасных условий их труда наиболее ощутима тесная связь уголовного и трудового права.
Таким образом, можно сделать вывод, что уголовное право, будучи системным по своей природе и относительно самостоятельным правовым феноменом, само является лишь частью (хотя и внушительной) более серьезного образования, именуемого правовой системой России.


7. Уголовный закон

Вопросы применения уголовного закона представляют собой часть общеправовой проблемы. Поэтому уголовно-пра-вовая наука в основном детализирует положения общей теории права относительно нормативных юридических актов. Однако в теории уголовного закона имеются некоторые специфические черты. Именно они будут предметом рассмотрения данной главы.
Уголовный закон - это принятый высшими органами государственной власти нормативно-правовой акт, нормы которого устанавливают основание и принципы уголовной ответственности, определяют, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и какие виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за них следуют.
Признаки уголовного закона:
1. Уголовный закон - это федеральный закон. В соответствии с Федеративным договором о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами власти субъектов Федерации, текстуально включенным в Конституцию России, уголовное законодательство отнесено к ведению федеральных органов власти. Согласно ст. 76 Конституции по предметам ведения Российской Федерации принимаются федеральные конституционные законы и федеральные законы, которые имеют прямое действие на всей территории Российской Федерации. Федеральные конституционные законы принимаются по вопросам, предусмотренным Конституцией. По всем остальным вопросам, отнесенным к ведению федеральных органов государственной власти, в том числе и по уголовно-правовым, принимаются федеральные законы. Никакие другие органы не вправе принимать утоловно-пра-вовые акты. Уголовный закон, как и любой другой федеральный акт, не должен противоречить Конституции. Таким образом, Уголовный кодекс Российской Федерации (УК) является федеральным законом, имеющим юридическую силу на территории всей России.
2. Уголовный закон принимается высшими органами государственной власти по процедуре, строго регламентированной Конституцией. Закон принимается Государственной Думой большинством голосов от общего числа ее депутатов. Принятые Думой законы в течение пяти дней передаются на рассмотрение Совета Федерации. Закон считается одобренным Советом, если за него проголосовало более половины от общего числа членов этой палаты, либо если он не был рассмотрен в течение четырнадцати дней, либо если в результате повторного голосования квалифицированным большинством голосов (двумя третями) Дума преодолела отклонение Советом Федерации данного закона. Принятый закон в течение пяти дней направляется Президенту Российской Федерации. Президент в течение четырнадцати дней подписывает и обнародует его в соответствии с Федеральным законом от 14 июня 1994 г. № 5-ФЗ "О порядке опубликования и вступления в силу федеральных конституционных законов, федеральных законов, актов палат Федерального Собрания'4.
3. Уголовный закон обладает высшей юридической силой. Юридическая сила есть свойство нормативного акта действовать, порождать юридически правовые последствия. Высшая юридическая сила заключается в том, что: а) ни один другой орган не вправе отменять или изменять закон; б) все другие нормативные акты не должны противоречить закону; в) в случае противоречия закону иных нормативных актов приоритет должен принадлежать закону.
4. Следующий признак уголовного закона - его норжа-тивностъ. Уголовный закон содержит нормы права, т. е. общеобязательные правила поведения людей, рассчитанные на неопределенное количество случаев подобного рода и неопределенный круг субъектов.


8. Уголовно-правовая норма

Уголовно -правовая норма - это правило поведения, предоставляющее участникам данных общественные отношений юридические права и возлагающее на них юридические обязанности. Нарушение или несоблюдение этих норм влечет за собой применение мер государственного принуждения в виде уголовного наказания. Уголовно-правовые нормы отражаются (формулируются) в статьях УК. Таким образом, статья У К - это письменная форма выражения уголовно-правовой нормы. Причем уголовно-правовая норма и статья уголовного закона могут не совпадать между собой. Можно выделить следующие варианты соотношения нормы и статьи закона:
1. Уголовно-правовая норма содержится в одной статье закона (или одна статья содержит одну норму). Примером может служить ст. 109 УК, содержащая одну норму о причинении смерти по неосторожности.
2. Уголовно-правовая норма формулируется в нескольких статьях УК. Например, норма об умышленном убийстве формулируется законодателем в четырех статьях УК - 105 106, 107, 108.
3. Одна статья УК содержит две (и более) уголовно-пра-вовые нормы. Так, ст. 204 УК "Коммерческий подкуп" содержит одновременно норму о незаконной передаче взятки и незаконном получении взятки должностными лицами коммерческих и иных негосударственных организаций.


9. Структура уголовно-правовой нормы

В общей теории права принято выделять три элемента нормы права: гипотезу, диспозицию и санкцию. Однако ни одна уголовно-правовая норма не содержит терминологической обрисовки всех трех элементов: в статьях Общей части нет санкций и зачастую нет гипотез; статьи Особенной части "умалчивают" о гипотезах. Поэтому в уголовном праве общепринята двучленная классификация: диспозиция и санкция, хотя такое мнение нам представляется не бесспорным.
Диспозиция указывает деяния, которые признаются преступлениями и за совершение которых устанавливается наказание. Различают диспозиции четырех видов.
Простая диспозиция только называет преступление, не раскрывая его признаков. Такие диспозиции встречаются так же редко, как и общепризнанные (бесспорные) термины, содержание которых очевидно и не требует пояснений. Примером может служить диспозиция ст. 126 УК - похищение человека.
Описательная диспозиция не только называет преступление, но и описывает его основные признаки. Например, клевета определяется как распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию. А кража - как тайное хищение чужого имущества. Это самый распространенный вид диспозиций в уголовном законе, что совершенно правильно, ибо уголовный закон должен предельно формально определять все основные объективные и субъективные признаки деяний, за которые устанавливается уголовная ответственность.
Ссылочная диспозиция для установления признаков преступления предлагает обратиться к другой статье УК. Например, ст. 117 УК определяет истязание как "причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями, если это не повлекло последствий, указанных в статьях 111 и 112 настоящего Кодекса".
Бланкетная диспозиция отсылает к нормам других отраслей права - трудового, гражданского, административного и т. п. Именно с помощью бланкетных диспозиций сформулированы почти все преступления в сфере экономической деятельности, большинство должностных преступлений, преступлений против общественной безопасности, связанных с нарушением специальных правил (горных, строительных и иных) либо правил обращения с предметами, представляющими повышенную общественную опасность (оружие, боеприпасы, радиоактивные вещества и т. д.).
Санкция - часть уголовно-правовой нормы и часть статьи УК, определяющая вид и размер наказания.
Абсолютно-определенные санкции устанавливают точный вид и точный размер наказания. Действующее законодательство не содержит абсолютно-определенных санкций, ибо они не позволяют индивидуализировать наказание в зависимости от обстоятельств конкретного преступления и личности виновного.
Относительно-определенные санкции устанавливают конкретный вид наказания и его пределы, в связи с чем можно выделить три разновидности относительно-определенных санкций:
с указанием минимального размера наказания ("от трех лет лишения свободы"). Их максимальный предел установлен в статьях Общей части для данного вида наказания;
с указанием максимального размера наказания ("до пяти лет лишения свободы"). Их минимальный предел установлен статьями Общей части для данного вида наказания;
с указанием минимального и максимального размеров наказания ("от трех до десяти лет лишения свободы"). Именно данная разновидность наиболее распространена в статьях Особенной части.
Альтернативные санкции указывают два или более вида наказания, которые могут быть назначены за совершенное преступление ("лишение свободы на срок от восьми до двадцати лет или смертная казнь или пожизненное лишение свободы"). Когда виды наказаний имеют в альтернативной санкции минимальные и/или максимальные пределы, она становится комбинированной (альтернативной и относительно-определенной).
Абсолютно -неопределенная санкция не содержит указания ни на вид, ни на размер наказания. В действующем УК данный вид отсутствует, но многие международные договоры, посвященные борьбе с преступлениями, имеют такие санкции.



10. Толкование уголовного закона

Под толкованием понимается объяснение уголовного закона, уяснение его смысла, определение того содержания, которые вложил в него законодатель. Толкование (интерпретация) включает в себя два элемента: уяснение смысла закона и разъяснение его для других правоприменителей. Эти элементы взаимосвязаны. Однако они позволяют говорить о толковании как методе познания права, с одной стороны, и о толковании как виде юридической деятельности, с другой. Необходимость толкования уголовного закона вызвана, во-первых, общим характером норм права, во-вторых, использованием специальной юридической техники для построения уголовно-правовых норм (бланкетных диспозиций, оценочных терминов и т. д.), в-третьих, системностью уголовно-правовых норм, их взаимосвязью и взаимозависимостью с нормами права других отраслей.
Толкование обеспечивает единообразное применение норм права, способствует устранению недостатков в законе.
Виды толкования зависят от различных классификационных оснований.
По субъектам толкования оно бывает официальным и неофициальным.
Официальное толкование осуществляется специально уполномоченными государственными органами, и его результаты обязательны для всех субъектов применения права. Официальное толкование подразделяется на два вида:
1. Нормативное толкование, которое в свою очередь бывает:
аутентическим, т. е. осуществляемым тем органом, который принял данный закон. Применительно к уголовному закону аутентическим будет толкование уголовно-правовых норм, данное Федеральным Собранием РФ;
подзаконным, которое в уголовном праве, в силу специфики его источников, невозможно;
правоприменительным, т. е. осуществляемым правоохранительными органами. Именно нормативное право.приме-нительное толкование, осуществляемое судебными инстанциями, наиболее значимо в уголовном праве. Согласно Конституции РФ Верховный Суд России, являющийся высшей судебной инстанцией по уголовным делам, имеет право издавать разъяснения по вопросам применения уголовного права. По закону данные разъяснения носят обязательный характер для всех судов. Поскольку все иные правоохранительные органы, применяющие нормы уголовного права (органы дознания, следствия, прокуратуры), в конечном итоге работают на суд, то следует признать, что разъяснения Верховного Суда РФ имеют обязательный характер и для них.
2. Казуальное толкование, под которым понимается разъяснение закона, нормы права, обязательное только для конкретного случая. Применительно к уголовному праву речь идет о решениях судебных инстанций по конкретным уголовным делам.
Неофициальное толкование подразделяется на:
доктринальное, осуществляемое научными работниками, преподавателями юридических учебных заведений, высококвалифицированными практическими работниками в результате теоретического анализа норм права;
профессиональное, даваемое юристами не по конкретным уголовным делам;
обыденное, которое может осуществляться любыми непрофессиональными участниками правоотношений, любыми гражданами.
По объему выделяется:
а) буквальное, адекватное толкование, возможное при полном совпадении текста ("буквы") и содержания ("духа") закона;
б) распространительное толкование, которое возникает, когда смысл нормы шире ее текстуального выражения;
в) ограничительное толкование, которое возникает, когда смысл нормы уже его текстуального выражения.
По способам толкования выделяют грамматическое, логическое, систематическое, историко-политическое, специально-юридическое и функциональное толкование.



11. Выдача лиц, совершивших преступление

Проблема выдачи преступников не имеет отношения к вопросам уголовного закона и действия уголовного закона во времени или пространстве. Лишь то обстоятельство, что законодатель поместил статью о выдаче преступников в главу 2 УК "Действие уголовного закона во времени и в пространстве", определяет необходимость рассмотрения здесь этого вопроса. Строго говоря, проблема выдачи преступника (экстрадиция) относится к международному, а не национальному законодательству. Именно там разработаны ее основные положения.
Под экстрадицией понимается передача лиц, совершивших преступления, одним государством (запрашиваемым), на территории которого они находятся, другому государству (запрашивающему), на территории которого было совершено преступление либо гражданином которого является преступник.
В международном праве выделяют две разновидности выдачи преступника: для осуществления уголовного преследования и для исполнения наказания.
Приведем нормативные основания экстрадиции.
1. Многосторонние соглашения по борьбе с отдельными видами преступлений. Так, согласно ст. 7 Конвенции о предупреждении преступления геноцида "в отношении выдачи виновных геноцид и другие перечисленные в статье 3 деяния не рассматриваются как политические преступления. В таких случаях Договаривающиеся Стороны обязуются осуществлять выдачу в соответствии со своим законодательством и действующими договорами".
2. Многосторонние конвенции об оказании правовой помощи по уголовным делам. Примером может служить Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам, подписанная 22 января 1993 г. в Минске государствами - членами Содружества Независимых Государств. Ст. 56 Конвенции устанавливает, что "Договаривающиеся Стороны обязуются в соответствии с условиями, предусмотренными настоящей Конвенцией, по требованию выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение".
3. Двусторонние договоры о правовой помощи по уголовным делам либо о выдаче преступников. В послевоенные годы СССР заключил такие договоры со всеми бывшими социалистическими государствами и с некоторыми капиталистическими государствами. После распада СССР Российская Федерация стала его правопреемником в международных отношениях, в том числе и по данным договорам. После 1992 г. Российская Федерация заключила договоры о правовой помощи со всеми государствами, образовавшимися на территории бывшего СССР, и с некоторыми государствами так называемого дальнего зарубежья. Примером может служить Договор с Китайской Народной Республикой о правовой помощи по гражданским и уголовным делам от 19 июня 1992 г. Все они содержат нормы о выдаче преступников.


12. Виды преступлений

Одна из существенных новелл УК РФ - система норм, посвященных решению вопроса о видах преступления. Что в ней обращает на себя особое внимание? Прежде всего то, что она по месту расположения связывается с понятием преступления и, во-первых, подразделяет все преступления на четыре категории, именуемые преступлениями: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкими и особо тяжкими, а во-вторых, выделяет неоднократность преступлений, совокупность преступлений и рецидив.
Казалось бы, такой подход к решению о видах преступления не должен вызывать каких-либо серьезных возражений. Дело, однако, в том, можно ли считать неоднократность, совокупность и рецидив видами преступления? Вряд ли, поскольку далеко не всякая классификация предполагает выделение лишь видов преступлений. Различая, к примеру, умышленные и неосторожные, простые или сложные, оконченные или неоконченные деяния, мы, безусловно, говорим о видах преступлений. Но такого рода классификацию нельзя ставить в один ряд с выделением неоднократности, совокупности и рецидива, ибо применительно к ним мы имеем дело уже с особенностями не отдельных преступлений, а их множественности, различных ее форм и видов. Логика как местонахождения, так и изучения уголовно-правовых норм, посвященных понятию неоднократности, совокупности и рецидива, требует решения сначала вопросов, связанных с тем, что непосредственно раскрывает общее и особенное в понятии преступления, является обязательным для всякого преступного деяния или, напротив, исключает его преступность, и лишь затем изложения вопросов разграничения отдельного преступления и множественности преступлений, форм и видов такой множественности. Не являясь непосредственно видом преступлений, она лишь предполагает их своим содержанием, вследствие чего множественность может включать в себя умышленные и неосторожные, оконченные и неоконченные и т. п. деяния. Во всяком случае, не видя необходимости рассматривать в данной главе неоднократность, совокупность и рецидив преступлений, авторы настоящей работы руководствовались не малоактуальностью данной проблематики, а тем, что побудило законодателя не рассматривать видами преступления совершение его группой лиц, группой, действующей по предварительному сговору, или организованной группой.
Что же касается вопроса обоснованности признания особо тяжкого, тяжкого преступления, преступления средней тяжести и небольшой тяжести видами преступления, то его решение может быть однозначным. И, действительно, всякая классификация лишь тогда является состоятельной, когда она основана на четко фиксируемом, едином основании (признаке, критерии) деления. Каково оно в данном случае? С одной стороны, законодатель прямо закрепляет, что выделение категорий особо тяжких, тяжких, средней тяжести и небольшой тяжести преступлений производится им "в зависимости от характера и степени общественной опасности деяний, предусмотренных настоящим Кодексом". Исходя из этого следует констатировать, что отнесение каждого преступления к какой-либо из названных в УК категорий должно осуществляться с учетом именно общественной опасности посягательства, ее характера и степени, т. е. с позиций материального, объективного признака преступления. Принципиально важно при таком понимании классификации определить, что влияет на общественную опасность отдельного преступления. Признав целесообразным не ограничиться лишь указанием на количество и наименования категорий преступлений, а указать их отличительные признаки, законодатель установил: "Преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает двух лет лишения свободы"; "Преступлениями средней тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает пяти лет лишения свободы", "Тяжкими преступлениями признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное настоящим Кодексом, не превышает десяти лет лишения свободы"; "Особо тяжкими преступлениями признаются умышленные деяния, за совершение которых настоящим Кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или более строгое наказание" (ч. 2-5 ст. 15 УК).
Поскольку, если не считать умышленность или неосторожность деяния, единственным отличительным признаком каждой категории названо предусмотренное Кодексом наказание, то вполне закономерно возникает вопрос о том, можно ли считать его тождественным указанному законодателем основанию деления: характеру и степени общественной опасности преступления? Ответ более чем очевиден по меньшей мере в трех отношениях: 1) характер и степень общественной опасности преступления есть то, что лишь познается законодателем, но никак не зависит от его воли и сознания, в то время как предусмотренное Кодексом наказание за совершенное преступление обусловлено не только объективными, но и субъективными факторами, в частности целями, которые законодатель стремится достигнуть применением наказания; 2) общественная опасность совершенного преступления ни в коей мере не зависит от тяжести предусматриваемого Кодексом наказания; последнее же, напротив, не может более или менее точно не учитывать первое; 3) какое бы большое значение ни имела общественная опасность совершенного преступления, она не является и не может являться единственным критерием наказания, предусматриваемого законом. Стало быть, не вступая в противоречие с логикой, необходимо заключить, что общественная опасность преступления и предусмотренное за него законом наказание могут рассматриваться как два самостоятельных основания классификации: первое позволяет выделить разные по тяжести виды (или категории) преступлений; второе - разные по тяжести уголовно-правовые санкции, зависящие не только от общественной опасности совершенного преступления.
Не будет лишним подчеркнуть, что идея подразделения преступных деяний на виды исходя из тяжести предусматриваемого за них наказания не нова. Не касаясь доктрин и законодательства зарубежных государств, где она издавна получила весьма широкое распространение, заметим, что еще в Уголовном Уложении 1903 г. преступные деяния подразделялись на: а) тяжкие преступления, за которые в законе определены как высшее наказание смертная казнь, каторга или ссылка на поселение; б) преступления, за которые устанавливалось в качестве наиболее сурового наказания заключение в исправительный дом, крепость или в тюрьму; в) проступки, влекущие за собой наказания, самое суровое из которых - арест или денежная пеня. УК 1922 г. различал две категории преступлений: "а) направленные против установленных рабоче-крестьянской властью основ нового правопорядка или признаваемые ею наиболее опасными, по которым определенный кодексом низший предел наказания не подлежит понижению судом, и б) все остальные преступления, по которым установлен высший предел определяемого по суду наказания". Примечательно то, что об этом делении речь шла в связи не с преступлением, а наказанием. Аналогичным образом решался вопрос и в УК 1926 г. Уголовное законодательство нашей страны 60-80 гг. содержало исчерпывающий перечень лишь тяжких преступлений, но так или иначе упоминало также об особо тяжких; о преступлениях, не являющихся тяжкими; преступлениях, не представляющих большой общественной опасности; малозначительных преступлениях.
Примечательно и то, как воспринимались подобного рода деления представителями уголовно-правовой теории. Пожалуй, в наиболее резко отрицательной форме высказывал свое отношение французский криминалист Росси, который, по свидетельству Н. С. Таганцева, утверждал, что ввести в закон такое деление - значит сказать обществу: не трудитесь исследовать внутреннюю суть человеческих деяний, смотрите на власть: если она рубит голову кому-либо, вы должны заключить, что этот человек - великий злодей. Как полагал Росси, в этом выказывается такое презрение к человечеству, такое притязание на деспотизм во всем, даже нравственности, что можно без особой смелости судить о духе целого кодекса по одной статье. Сам Н. С. Таганцев, хотя и считал деление преступлений в зависимости от предусмотренного за них наказания формальным, тем не менее признавал суждения Росси не совсем справедливыми, поскольку законодатель устанавливает наказание не произвольно, а с учетом существа деяния, и, кроме того, отмечал практическую выгоду использования этого деления в законотворческой деятельности'. В советской юридической литературе многие авторы давали положительную оценку рассматриваемому принципу деления, хотя имелись и другие точки зрения.
Придерживаясь мнения о том, что классификация преступлений по признаку их общественной опасности еще ждет своей научной разработки (кстати, весьма продуктивной для нее может оказаться идея подразделения преступлений по их тяжести раздельно в отношении умышленных и неосторожных посягательств), было бы более правильным при характеристике видов преступления внести определенные коррективы в представления о категориях преступлений. Одна из таких корректив состоит в том, что в основе выделения указанных в УК РФ категорий лежит не общественная опасность содеянного, а особенность его правовых последствий- предусмотренного наказания. Другое уточнение касается наименования категорий: первая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание небольшой тяжести (суровости), т. е. не превышающее двух лет лишения свободы; вторая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает наказание средней тяжести, т. е. не превышающее пяти лет лишения свободы; третья категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает тяжкое наказание, т. е. лишение свободы не свыше десяти лет; и, наконец, четвертая категория - преступления, за совершение которых УК РФ предусматривает особо тяжкое наказание, т. е. на срок свыше десяти лет либо иное, более суровое наказание.
Предлагаемое смещение акцентов позволяет не только избежать логического противоречия в характеристике оснований выделения категорий преступления, но и ориентирует практику на то, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит лишь от квалификации посягательства, а не от оценки правоприменителем каких-то обстоятельств дела в качестве исключительных или от фактически назначенного судом наказания. Первое - несвязанность категорий преступления с наличием исключительных обстоятельств дела - не лишено актуальности, в частности, по той причине, что авторы модельного УК (кстати, рекомендующие выделять также четыре категории преступлений - особо тяжкие, тяжкие, менее тяжкие и не представляющие большой общественной опасности) предложили сформулировать правовую норму, в соответствии с которой суд, учитывая исключительные обстоятельства дела, может в определенном порядке признать совершенное преступление на категорию ниже, чем указано в законе. "Такое решение,- поясняют разработчики модельного УК, - может быть принято на основе оценки конкретных условий и обстановки совершения преступления, например, при наличии нескольких смягчающих обстоятельств, особых признаков личности виновного, предотвращения тяжких последствий, добровольной явки с повинной и т. д."'. Хотя внесение данного предложения мотивировалось гуманными мотивами - "целью смягчить жестокость законодательного решения о принадлежности преступления к определенной категории для некоторых случаев", законодатель не счел нужным согласиться с обоснованностью принятия такой нормы.
Второе положение - несвязанность категорий преступлений с фактически избираемой судом мерой наказания - следует иметь в виду при решении вопросов толкования названного законодателем признака деления преступлений на категории, которым, как указывалось, фактически является не общественная опасность содеянного, а максимальное наказание, предусмотренное УК. Если исходить из того, что отнесение конкретного преступления к той или иной категории зависит от его квалификации, то можно, например, утверждать: при назначении наказания по совокупности преступлений или приговоров определение категории преступления должно производиться с учетом того максимального наказания, которое предусмотрено за каждое совершенное преступление, а не за совокупность. Несколько сложнее обстоит дело с выяснением того, что понимать под максимальным наказанием, предусмотренным УК в отношении деяний несовершеннолетних. Имея в виду положения Общей части УК, согласно которым лишение свободы назначается несовершеннолетним осужденным на срок не свыше десяти лет, следует заключить: какое бы преступление ни вменялось несовершеннолетнему, оно в любом случае не должно относиться к той категории преступлений, которую законодатель обозначает как особо тяжкое преступление (и связывает с признаком предусмотренности за него максимального наказания в виде лишения свободы на срок свыше десяти лет или другого, более сурового наказания). Можно ли считать данный вывод обоснованным? Надо полагать, что нет, поскольку в главе УК, закрепляющей особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, речь идет о невозможности назначить наказание на срок свыше десяти лет, а в главе о понятии преступления и видах преступления - о наказании, предусмотренном настоящим Кодексом, т. е. указанном в уголовно-правовой санкции и, стало быть, зависящем от квалификации содеянного. Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что, подробно перечисляя особенности ответственности и наказания несовершеннолетних, законодатель не упоминает об их "льготе" в интересующем нас смысле. И наконец, учтем и то, что в ст. 93 УК прямо говорится о назначении наказания несовершеннолетнему за особо тяжкое преступление.
Если в части оснований закрепленных в УК РФ видов преступлений позиция законодателя небезупречна, то как обстоит дело с его заключением о необходимости выделять именно четыре, а не больше или меньше категорий преступлений? Рекомендации ученых по этому поводу, кстати, никогда не были едиными: одни из них отдавали предпочтение двучленному делению, другие - трехчленному, третьи - четырехчленному, четвертые - пятичленному. Столь же неоднозначна до настоящего времени была и законотворчес-кая практика нашего государства и других стран. Но подтверждает ли такая ситуация, что законодатель волен по своему усмотрению определяться с числом выделяемых им категорий преступлений? Надо думать, что нет. Если в основе градации преступлений на категории усматривать признак общественной опасности, то решение проблемы состоит в том, чтобы найти соответствующий механизм ее измерения, позволяющий фиксировать переход количественных изменений опасности в качественные. Результаты проведенных в нашей уголовно-правовой науке исследований убеждают лишь в одном: количественная определенность общественной опасности находит свое выражение в ее степени, а качественная - в характере. Все иные суждения носят либо слишком общий, либо дискуссионный характер.
Понятно, что применительно к классификации преступлений исходя из тех правовых последствий, которые с ними связываются, нужно сделать несколько иной вывод. В то же время и она не может быть произвольной, в том числе и в плане выделения количества категорий преступления. Во всяком случае с позиций логики и здравого смысла каждая из категорий имеет право на существование лишь постольку, поскольку она оказывается практически значимой. Но если это так, то особенность категории должна заключаться не только в размере максимального наказания, предусмотренном законом за охватываемые ею преступления, но и в характере правовых последствий, непосредственно связанных с этим размером. Каковы их различия?
Сопоставляя соответствующие статьи УК, можно обнаружить, что они допускают в отношении преступлений, именуемых законодателем:
1) преступлениями небольшой тяжести:
а) освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (лица, совершившие преступления иной категории, могут быть освобождены на этом основании лишь в случаях, специально предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК), в связи с примирением с потерпевшим, изменением обстановки, истечением двухгодичного срока давности с момента совершения преступления или со дня вступления в законную силу обвинительного приговора;
б) смягчение ответственности за преступление, совершенное впервые вследствие случайного стечения обстоятельств;
в) применение принципа поглощения менее строгого наказания более строгим; г) право суда на решение вопроса о целесообразности отмены условного осуждения в отношении лица, которое в течение испытательного срока совершило преступление небольшой тяжести (в то время как совершение преступления иных категорий влечет обязательную отмену условного осуждения);
2) преступлениями средней тяжести: освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением шестилетнего срока давности со дня его совершения или со дня вступления в силу обвинительного приговора;
3) преступлениями небольшой и средней тяжести:
а) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении половины срока наказания;
б) замена неотбытой части более мягким видом наказания;
в) применение отсрочки отбытия наказания беременным женщинам и женщинам, имеющим малолетних детей (за тяжкие и особо тяжкие преступления отсрочка возможна только при назначении наказания менее пяти лет);
г) погашения судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, по истечении трех лет после отбытия наказания, а применительно к несовершеннолетним - одного года;
д) освобождение от уголовной ответственности или наказания несовершеннолетних с применением принудительных мер воспитательного воздействия;
е) применение условно-досрочного освобождения по истечении одной трети срока наказания, назначенного судом за преступление;
4) тяжкими преступлениями:
а) признание рецидива в случаях совершения лицом умышленного тяжкого преступления, если ранее оно было осуждено за такое преступление;
б) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении не менее двух третей его срока, а в отношении несовершеннолетних - не менее половины срока;
в) освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением десятилетнего давностного срока с момента совершения преступления или со дня вступления обвинительного приговора в силу;
г) погашение судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы, по истечении шести лет после отбытия наказания;
5) тяжкими преступлениями и преступлениями средней тяжести:
а) признание особо опасного рецидива при совершении лицом умышленного преступления, за которое оно осуждается к лишению свободы, если ранее это лицо три или более раза было осуждено к лишению свободы за умышленное тяжкое преступление или умышленное преступление средней тяжести;
6) особо тяжкими преступлениями:
а) признание особо опасного рецидива в действиях лица, если такое лицо ранее было осуждено за умышленное тяжкое или особо тяжкое преступление;
б) применение пожизненного лишения свободы и смертной казни;
в) лишение свободы с содержанием только в исправительных колониях строгого режима;
г) отбытие части срока назначенного наказания в тюрьме;
д) условно-досрочное освобождение от отбытия наказания по истечении трех четвертей его срока, а в отношении несовершеннолетних - двух третей;
е) освобождение от уголовной ответственности в связи с истечением пятнадцатилетнего давностного срока с момента совершения преступления или вынесения обвинительного приговора;
ж) погашение судимости в отношении лиц, осужденных к лишению свободы по истечении восьми лет после отбытия наказания, а применительно к несовершеннолетним - трех лет;
7) особо тяжкими или тяжкими преступлениями:
а) осуждение за приготовление к преступлению;
б) квалификация действий в качестве преступления, совершенного преступным сообществом;
в) установление и применение за содеянное таких видов наказания, как конфискация имущества и лишение специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград.
Учитывая характер правовых последствий, устанавливаемых законодателем применительно к каждой из выделенных им категории преступлений, можно заметить, что с первыми двумя категориями (небольшой и средней тяжести) связывается использование сравнительно мягких условий реализации уголовной ответственности и наказания (устанавливаются дополнительные виды освобождения от уголовной ответственности, расширяется перечень обстоятельств, смягчающих наказания, и т. п.), в то время как две другие категории (тяжкие и особо тяжкие преступления) чаще всего влекут за собой более суровую реакцию со стороны законодателя как в части видов и размеров наказания, так и в части освобождения от уголовной ответственности и наказания, оценки содеянного в качестве рецидива, установления давностных сроков и т. д.
Если иметь в виду это соображение, то, заключая изложенное о категориях преступления, можно констатировать, что они представляют собой один из инструментов юридической техники, с помощью которого законодатель стремится обеспечить более дифференцированный подход к возложению уголовной ответственности на лиц, совершивших преступления.



13. Уголовная ответственность. Социальные предпосылки уголовной ответственности

Сущность любой ответственности, в том числе и уголовной, обусловливается взаимодействием трех основных слагаемых человеческого бытия: личности, общества и государства. Каждый человек испытывает на себе, как минимум, тройную социально-нравственную коррекцию: собственную сознательно-волевую регуляцию, общественное воздействие и влияние государственных установлении.
Аристотель говорил, что человек, не нуждающийся в обществе людей, - не человек: он или животное, или бог. Как ни парадоксально, но самостоятельность человек приобретает лишь в обществе; и чем большую самостоятельность общество ему предоставляет, тем выше степень его свободы. В древние периоды истории человеческой цивилизации изгнание из племени рассматривалось как самое тяжкое наказание.
Государство воздействует на человека двояко: опосредованно - через общество (сограждан) и непосредственно- как на гражданина. Вместе с тем стопроцентное "растворение" личности в обществе, как и полное подчинение ее государству, недопустимо, ибо в противном случае человек лишается своей сознательно-правовой индивидуальности. В демократическом государстве человек является личностью отдельной, свободной и вместе с тем неразрывен с общей государственной жизнью.
Можно заключить, что от животного человека отличает разум, а от раба - свобода. Основой всей человеческой деятельности выступает его свободная воля, и только при ее наличии можно требовать от человека отчета в его поступках (деяниях). По Гегелю, право есть сама воля, так как почвой права является вообще духовное, и его ближайшим местом, исходным пунктом является воля, которая свободна, ибо свобода составляет ее субстанцию и определение, и система права есть царство реализованной свободы, мир духа, порожденный им самим, как некая вторая природа. Воля и свобода взаимодополняют друг друга. Воля без свободы представляет собой пустое слово, и точно так же и свобода действительна лишь как воля, как субъект. Вместе с тем свобода противна произволу, ибо в произволе и заключена несвобода человека. Когда мы слышим, что свобода - это возможность делать все, то мы можем признать такое представление полным отсутствием культуры мысли (Гегель). Таким образом, свободная воля есть как раз тот самый механизм, сила которого заставляет человека принимать соответствующее решение, в том числе и правового (уголовно-правового) характера.
Сила воли способна как положительно, так и отрицательно влиять на выбор человеческих поступков. Это зависит от многих обстоятельств, как субъективных, к возникновению которых причастен сам человек, так и объективных, существование которых от него не зависит. Феномен ответственности, таким образом, зарождается в точке пересечения: личных потребностей и интересов человека; общественного мнения, осуждающего или одобряющего соответствующий поступок; велений государственной власти. Указанные факторы неоднородны по содержанию и неоднозначны по своим функциям, в силу чего между ними идет постоянная (вполне естественная) социально-нравственная и общественно-политическая борьба. "Примирить" их на определенное время или надолго (если не навсегда) может лишь единство целей, взаимный интерес. Чем выше степень этого единства, тем меньше вероятность криминального поведения людей.
С точки зрения ответственности нас в первую очередь интересует вопрос, что происходит после того, как человек совершил неблаговидный поступок, и во вторую, почему он это сделал? Первое требует наличия ответственности, второе - ее меру. Силы, стимулирующие человека к этому поступку, угасают после его совершения. Остается деяние, оно отдаляется от его творца и предстает перед ним как фактор, уже существующий для других (и официального судьи). А поскольку совершаемое деяние касается их, затрагивает их интересы, постольку оно превращается в социальный (общественно значимый) феномен, требующий отрицательной оценки.
Во всем мире нет ничего более святого, по И. Канту, чем право других людей. Оно неприкосновенно и ненарушимо. Значит, поистине свободен лишь тот, кто, осуществляя свою свободу, не награждает несвободой других. Категорический императив Канта заключается в следующем: мы должны поступать так, как требуем от других, чтобы они поступали по отношению к нам. Мы должны уважать человека, права которого нарушены, требовать, даже при помощи насилия, удовлетворения оскорбленного права. Но если же наша жажда права идет дальше, чем необходимо, то это уже месть.



14. Уголовная ответственность - феномен индивидуального правосознания

Матрицей уголовной ответственности служат уголовные правоотношения. В сфере этих отношений важным признаком социальной связи между людьми является специфическая обязанность строго определенного поведения (состояния) взаимодействующих субъектов. Уголовно-правовые веления органично сочетаются (должны сочетаться) с общеобязательными нормами поведения, установленными в данном обществе. Действуя объективно, социальные (уголовно-правовые) нормы, как и социальная среда, сами по себе, однако, не приводят человека к фатальной неизбежности выбора своего поведения в единственно (желаемом или нежелаемом) для него варианте. Отсутствие фатального давления внешних обстоятельств на поведение человека требует правильной оценки субъективных факторов в детерминации сдабриваемого обществом поведения, так как в реальной действительности социальное (объективное) "работает" через личное (субъективное). В личностных понятиях общественные нормативы или нормы уголовного права принимаются и осознаются самим деятельным субъектом; становятся его самовелениями и самооценками. На этом уровне принятие того или иного решения, выбор варианта поведения зависит от чувства ответственности, которое при определенных условиях органически трансформируется в сознание ответственности, своеобразный социальный фильтр. При высоком уровне правосознания уважение к уголовному закону превращается в личное убеждение каждого. Успех правового воздействия, таким образом, обусловлен тем, насколько право проникает в сознание членов общества и встречает в них нравственное сочувствие и поддержку.
Обыденное правосознание может либо отторгнуть, либо принять соответствующие правовые модели поведения. Мы имеем немало примеров, когда законы, принятые без учета обыденного сознания граждан, обрекались на скорое или медленное умирание либо превращались в пустые идеологизированные декларации. Значит, только тот закон может быть признан действенным и жизнеспособным, который обладает необходимым зарядом социализации, и чем больше этот заряд, тем эффективней действие закона. Кроме того, норма уголовного права только тогда может побудить индивида к должному поведению, когда она тесно связана с действительностью, адекватно ее отражает, и если эта правовая норма воспринимается не как отвлеченное понятие, а как явление, вытекающее из фактического поведения людей.
Законы, по Монтескье, должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату - холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов - земледельцев, охотников или пастухов, степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются. Весь ход исторического развития общества доказал, что право, в том числе и уголовное, не может "обгонять" развитие производственных отношений и не считаться с экономическими возможностями общества. Это с одной стороны. С другой - право не может игнорировать и личностный срез общественных отношений, для охраны (урегулирования) которых оно предназначено. Данное положение обусловлено тем, что экономические и организационно обеспеченные интересы человека приобретают свойство субъективных прав лишь в том случае, если они закреплены в законе в качестве таковых и снабжены юридическими гарантиями. Как известно, субъективные права и свободы человека должны обеспечиваться единством нравственных, экономических и организационных гарантий. Очевидно, что лишь при таком условии уголовно-правовая норма и ее требования в сознании индивида будут восприниматься не как пустая словесно-терминологическая оболочка, а как отражение объективного мира. Отсутствие же указанных и иных гарантий создает состояние беззащитности, социально-нравственной обреченности людей и - как ни парадоксально это воспринимается - правового беспредела. Кроме всего прочего, следует учитывать еще и то, что уголовные законы приобретают особую важность в зависимости от того, кто их проводит. Самые лучшие правила могут потерять свое значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках (А. Ф. Кони). Он не случайно призывал, оградив судей от условий, дающих основание к развитию в них малодушия и вынужденной угодливости, создать такое положение, при котором они могут совершенно не помышлять о своем завтрашнем дне, а думать лишь о дне судимого им обвиняемого. Для того, чтобы применение уголовного права было социально полезным и справедливым, необходимо наличие таких норм, которые бы отвечали насущным потребностям общества, что значительно повышает их социальную восприимчивость. И хотя модель связи отношения в уголовно-правовых нормах носит общий, абстрактный характер, она отражает уго-ловно-правовые отношения, индивидуализированные в своей основе. Социально-психологический механизм восприятия индивидом велений уголовно-правовой нормы в таком случае заключается в том, что он сталкивается в своем поведении не просто с формальным требованием этой нормы, а с требованием правомерного поведения со стороны большей части людей или общества в целом, подкрепленного социально-правовым и социально-нравственным авторитетом, подчиняясь которому (или хотя бы учитывая который), он избирает приемлемый для него в данной конкретной ситуации вариант поведения.
Нередко законы, в том числе и уголовные, не исполняются не только потому, что их не уважают, а потому, что в силу своей социальной неприемлемости они вообще неисполнимы. Характерно в этом плане наставление Дон Кихота Санчо Пансе, ставшему губернатором острова Баратория: "Не издавай слишком много указов... главное, позаботься, чтобы их соблюдали и исполняли. Если законы не исполняются, то подданным невольно приходит на мысль, что у правителя, издавшего их, хватило разума, чтобы их составить, но не хватило мужества и власти настоять на их соблюдении. Помни, что самые суровые законы, если их не исполняют, подобны тому чурбану, который сделался царем у лягушек: сначала они его пугались, а потом стали презирать" (М. Сервантес).
Необходимо особо подчеркнуть, что в действительно правовом государстве высок престиж права в целом, его отраслей и институтов, что, естественно, вызывает доверие со стороны подавляющего большинства граждан. В таком государстве имеются все объективные предпосылки к превращению в действительность известного суждения древних юристов:
".Тиз ез1 агз Ьош е1 ае§ш" ("Право - это искусство добра и справедливости").
Можно заключить, что поведение личности выступает как равнодействующая многих факторов: объективных, внешних по отношению к личности, связанных с характером социальной среды, и субъективных, зависящих от качеств человека, среди которых важное место занимает особая обязанность индивида, обусловленная общественной категорией "должное". Эта обязанность заключается в сознании человеком и (при наличии у него возможности) в практическом осуществлении общесоциальных или уголовно-правовых велений. При этом необходимо иметь в виду то обстоятельство, что в личном сознании индивида нравственные побуждения вовсе не обязательно должны выступать как чувство долга. Моральным, или правомерным, будет признана мотивация поведения в диапазоне от самопринуждения до внутренней убежденности следовать должному. В этой связи мы имеем дело с социально-правовой аксиомой: чем шире круг возможностей индивида в выборе должного, дозволенного варианта поведения, тем выше степень ответственности за свое поведение, если оно противоречит велению уголовно-правовой нормы.
Уголовную ответственность следует рассматривать как с позиции побудительного мотива поведения, мотивообразу-ющего фактора действия, так и с позиции меры требуемого от индивида поведения. Иными словами, уголовная ответственность выполняет роль разновидности социально-правового контроля в соотношении должного с возможным, свободой воли с необходимостью и, тем самым, занимает центральное (узловое) место в механизме уголовно-правового регулирования.
Объективная сторона уголовной ответственности заключается в том, что закрепленное в соответствующей уголовно-правовой норме (системе норм) общеобязательное требование к определенному поведению (состоянию) индивида обусловлено объективными законами общественной жизни людей. Этим самым уголовное право поощряет, стимулирует ответственное поведение участников общественных отношений. В этом плане важно заметить, что уголовно-правовая среда не является лишь чем-то внешним по отношению к личности. Она представляет собой единое социально-правовое явление, основную суть которого пронизывает нравственное начало.
Субъективная сторона ответственности находит свое выражение в том, что обусловленные социальными отношениями общеобязательные уголовно-правовые требования определенного поведения (состояния) преломляются в сознании и психологии человека (любой социальной общности), в усвоении им норм уголовного права, выработке у него социально-позитивной мотивации.
Таким образом, уголовно-правовое регулирование общественных отношений включает в свой механизм сознание и волю индивидов, вступающих друг с другом в общение. Вне сознания и воли общение немыслимо, возможны лишь импульсивно-инстинктивные контакты, не способные создать систему отношений.
Иными словами, содержательная характеристика отношений между людьми на уголовно-правовом уровне в немалой степени зависит от ориентации человека в мире социальных ценностей, охраняемых уголовным законом, личностных возможностей и способностей человека к избирательному поведению относительно этих ценностей. Только в этом смысле можно говорить об уголовной ответственности человека за свои деяния, которые способны причинить или фактически причиняют вред этим ценностям.



15. Место уголовной ответственности в социально-правовом пространстве

Уголовная ответственность в широком плане является реально существующим феноменом, определяемым совместной деятельностью людей при наличии свободы их сознания и воли. Вместе с тем ответственность, в том числе и уголовную, нельзя рассматривать лишь как "продукт", результат социальной взаимосвязи человека и общества. Она, в свою очередь обладает активным, динамичным началом, дающим возможность реального воздействия (как элемент механизма уголовно-правового регулирования) на процессы общественного развития. В этом плане об институте уголовной ответственности можно говорить как об одной из важных упорядочивающих и организующих форм взаимосвязи человека, общества и государства.
В плане анализа проблемы ответственности вообще необходимо заметить, что до недавнего времени она исследовалась либо как нравственно-психологическая категория, либо как категория права. Однако в последние годы возросли попытки найти точки их соприкосновения. Этому в немалой степени способствует и то, что современная теория социальной ответственности в настоящий период реализуется весьма успешно, и ее результаты, естественно, используются и учеными-правоведами, равно как исследования юристов оказывают обратное, обогащающее воздействие на теорию социальной ответственности. В силу этого обстоятельства "стыковые" проблемы, к которым относится проблема ответственности, в том числе и уголовной, успешно разрешается в исследовательском "содружестве" наук различной ориентации.
С активизацией этого процесса непосредственно связана и проблема так называемой позитивной социальной ответственности, которая бурно развивается с 60-х годов.
Другим видом социальной ответственности является негативная (ретроспективная) ответственность, наступающая в случаях противоправного поведения субъектов (или субъекта) общественных отношений: общественная, моральная, юридическая, в том числе (и в первую очередь) и уголовная. При этом важно заметить, что уголовная ответственность может быть только негативной (ретроспективной), однако негативна она лишь по своему содержанию, но по целям, которые перед ней стоят, и по способу достижения этих целей уголовная ответственность обладает большим позитивным началом. Данное обстоятельство обусловлено спецификой и содержанием уголовных правоотношений и норм, их регулирующих.
Известно, что уголовно-правовые нормы своим "лицом" обращены к человеку, совершившему преступление, авторитетно и требовательно повелевая ему претерпеть необходимые ограничения его правового статуса, преследующие единственную цель - восстановить (если это возможно) нарушенные им законные права потерпевшего и побудить его к отказу от преступных действий в будущем. Иными словами, уголовно-правовая норма в лице своих структурных элементов: гипотезы, диспозиции и санкции - выступает в роли регулятора отношений между людьми. Вот почему в решении проблемы уголовной ответственности, выявлении ее структурно-функциональных особенностей, взаимообусловленности с другими правовыми и неправовыми обстоятельствами, взаимосвязи с уголовно-правовой нормой, уголовным правоотношением и правосознанием индивида центральное место занимают деяние и личность, его совершившая. Таким образом, уголовная ответственность как бы проникает в структуру личности, а не просто отражается в ее поведении. При этом личность выступает в трех юридически значимых ипостасях - адресата уголовно-правовых норм, участника уголовно-правовых отношений и обладателя правосознания. Через эти ипостаси структурно и функционально проявляется феномен уголовной ответственности. Учитывая социально-правовой "организм" уголовной ответственности, отражающей объективно-субъективный характер преступного деяния, общественные и личные интересы, субъективную поведенческую активность, оценку преступника, ее можно рассматривать как элемент регулятивного уголовно-право-вого механизма, существующий лишь в рамках отклоняющихся (аномальных) отношений.
В настоящее время четко наметилось стремление многих авторов выработать общетеоретическое понятие юридической ответственности, определить ее роль и место в системе и взаимоотношении с отраслевыми определениями этой категории. Этот процесс следует признать вполне закономерным и естественным.
Следует (не без сожаления) отметить, что единственное положение, всеми признаваемое и одинаково оцениваемое,- это факт существования уголовной ответственности как вида юридической ответственности. Что же касается других моментов, то здесь наблюдается широкая полифония мнений, не только расходящихся в деталях, но нередко диаметрально противоположных. Объяснить это, очевидно, можно сложностью и многоаспектностью анализируемой проблемы, что в свою очередь создает объективные трудности на пути однообразного понимания вопросов, связанных с уяснением содержания и признаков уголовной ответственности. Другой, не менее важный фактор - в период реформ уголовного законодательства всегда очень остро ставится вопрос о социально возможных, пусть даже и мобильных пределах уголовно-правового вмешательства в процессы общества. Кроме того, следует учитывать, что повышенный интерес к одному из фундаментальных понятий уголовного права - уголовной ответственности - продиктован, с одной стороны, потребностями процесса криминализации и декримина-лизации, с другой - практикой применения уголовного законодательства.
Термин "ответственность", в том числе и "уголовная ответственность", упоминается уже в древнейших памятниках права, так как развитие идеи об ответственности опережало развитие мысли о праве как о совокупности норм поведения. Это положение можно обосновать в определенной степени тем, что юридическое общение характеризовалось через непосредственное, фактическое общение. В силу сказанного вполне логично, что понятие "смерть" появилось раньше понятия "личность", "кража" - раньше, чем "собственность", и т. д. Важно заметить, что уголовная ответственность в этот период отождествлялась с наказанием. Кстати, взгляд на уголовную ответственность как на тождественное с наказанием понятие был долгое время присущ и теории отечественного уголовного права, чему в немалой степени способствовало уголовное законодательство, до 1958 г. не рассматривавшее уголовную ответственность отдельно от наказания. Однако и в настоящее время имеют место попытки свести уголовную ответственность к применению санкций, либо вообще к мерам государственного принуждения. Уголовная ответственность определяется и как порицание (осуждение) лица за совершенное им преступление, и как обязанность этого лица претерпеть меры государственного принуждения, дать отчет в совершенном преступлении, держать ответ и т. д.
Для уяснения специфики уголовной ответственности целесообразно остановиться на анализе, структуры и содержания уголовного регулятивного (отклоняющегося, аномального) правоотношения, включающего в себя уголовную ответственность. Сущность любого уголовно-правового регулятивного отношения заключается в характере совершенного преступления, что в свою очередь обусловливает определенные основания, целесообразность применения уголовной ответственности, объем прав и обязанностей участников данного правоотношения.
Субъектами уголовно-правового регулятивного правоотношения выступают, с одной стороны, лицо, совершившее преступление, с другой - потерпевший и с третьей - государство. Мысль о возникновении правоотношения между преступником и государством проводилась достаточно давно, а вот о включении в эту сферу потерпевшего и в настоящее время не имеет существенной проработки.
Права субъектов уголовного регулятивного правоотношения и корреспондирующие им обязанности образуют юридическое содержание этого правоотношения. Материальным же содержанием этих отношений выступают фактические отношения участников отклоняющегося (аномального) отношения, т. е. преступного события. Говоря о содержании уго-ловно-правовых регулятивных правоотношений, следует заметить, что в условиях цивилизованного государства все стороны (субъекты) имеют взаимные права и обязанности: государство обязано привлечь к уголовной ответственности лицо, совершившее преступление, осудить преступное деяние и его творца, изменить его правовой статус; вместе с тем государство имеет право на основе закона "простить" некоторые уголовно-правовые грехи виновного: освободить от уголовной ответственности или наказания, сократить его срок либо досрочно снять судимость и т. ^потерпевший вправе требовать от преступника и государства восстановления его законных прав и интересов; виновный, будучи обязанным претерпеть меры ответственности и восстановить нарушенные им права потерпевшего, может требовать, чтобы изменение его правового статуса производилось в объеме, определенном законом. Объем прав и обязанностей субъектов уголовно-правовых регулятивных отношений определяется уголовным законом, предусматривающим ответственность за совершение конкретного преступления, приговором суда, вынесенным на основе уголовного и уголовно-процес-суального закона, но с учетом особенностей данного преступного деяния и личности, его совершившей.
Структурным элементом уголовного регулятивного правоотношения является и объект, в роли которого выступают личные или имущественные блага лица, совершившего преступление, которых оно лишается в связи с привлечением к уголовной ответственности. Такой взгляд на объект регулятивных правоотношений обосновывается тем, что последние хотя и возникают в связи с совершением преступления, но существуют и реализуются по поводу воздействия на личные или имущественные блага преступника с целью восстановить нарушенные преступлением законные права потерпевших, а также положительной реформации сознания и нравов преступника.
Можно заключить, что уголовно-правовые регулятивные правоотношения вовне выступают системным образованием, имея свои элементы, связи между ними, свою структуру и функции каждого из элементов. При этом следует заметить, что основное функциональное значение в этой системе имеет юридическое содержание правоотношения (уголовная ответственность), так как именно оно определяет не только сферу фактических отношений, для воздействия на которую возникают соответствующие регулятивные правоотношения, но и цель, и социальную значимость их существования.
Будучи элементом регулятивного правоотношения, уголовная ответственность выполняет очень важную и весьма специфическую функцию. Именно уголовная ответственность выступает тем необходимым сообщающимся уголовно-пра-вовым сосудом, через который в одном направлении общественная опасность содеянного и личности преступника трансформируется в объем и характер наказательного заряда; в другом же направлении, только в пределах объема уголовной ответственности, происходит фактическое изменение (ущемление) правового статуса, выступающего неизбежным следствием осуждения виновного лица. Иными словами, "генетически" уголовная ответственность связана с фактическим преступным деянием; функционально она сориентирована на виновное лицо с целью воздействия на его правовой статус; содержательно она неразрывна с осуждением и наказанием (в необходимых случаях) преступника. В этом плане вряд ли можно согласиться с мнением, что уголовная ответственность возникает только с момента осуждения лица, совершившего преступление. Правильней было бы сказать, что с этого момента начинается наиболее динамичная и наиболее важная форма реализации существующей с момента совершения преступления уголовной ответственности и до тех пор, пока не исчезнут отклоняющиеся (аномальные) отношения, содержанием (юридического характера) которых она выступает. Уголовная ответственность возникает не в зале судебного заседания, где провозглашается приговор, а на месте преступного события, в момент его совершения. Как это ни парадоксально воспринимается, но преступнику, а не судье принадлежит право вызвать к жизни уголовную ответственность, заложником которой он становится сразу же, как только преступит закон.


16. Понятие уголовной ответственности

Уголовная ответственность в содержательном плане есть разновидность правоотношения, входящего в механизм уго-ловно-правового регулирования.
Как правоотношение уголовная ответственность предполагает, прежде всего, свое содержание, суть которого выражается в осуждении (и наказании) лица, совершившего преступление, и принуждении его к исполнению правовой обязанности претерпеть в связи с этим лишения личного или имущественного характера: ограничение правового статуса, в результате чего происходит своеобразная переакцентовка в сочетании его прав и обязанностей. Превалируют в этом случае обязанности, а подчиненное (ущемленное) положение занимают права. Объяснить это можно тем, что фактом совершения преступления виновный сам приводит в действие уголовно-правовую норму, сакцентированную на его правовой обязанности - принять как должное деформацию правового статуса, понести наказание и восстановить нарушенные законные права потерпевших. Только в таком контексте можно признать справедливым замечание о том, что ответственность является внутренним регулятором поведения. В этом плане как раз и находит свое выражение одна из функций уголовной ответственности - эффективно воздействовать на сознание и психологию преступника, чтобы вызвать положительную для общества психологическую "встряску" правонарушителя, переустройство его интеллектуально-волевых качеств.
В этой связи можно заметить, что объектом правоотношения уголовной ответственности (в широком смысле) можно назвать правовой статус лица, совершившего преступление. Уголовно-правовые регулятивные отношения могут воздействовать на личные или имущественные блага лица, совершившего преступление, лишь через отношения уголовной ответственности. Именно это и обусловливает совпадение их совместного объекта воздействия. Говоря об ограничении правового статуса, следует особо подчеркнуть, что это лицо остается гражданином своего государства и имеет комплекс обязанностей и прав, предоставленных ему законом в связи с привлечением к уголовной ответственности. Сказанное еще раз подчеркивает мысль о том, что реализация уголовной ответственности происходит в строгих рамках конкретного регулятивного правоотношения, которое возникло в связи с совершением преступления.
Субъектами правоотношений уголовной ответственности являются, с одной стороны, лицо, совершившее преступление (носитель правового статуса), с другой - государство в лице соответствующих органов. При этом государство всегда имеет право обязать виновного претерпеть неблагоприятные для него последствия. Это, однако, один аспект их взаимоотношений (по нисходящей линии). Другой заключается в том, что преступник имеет право требовать, чтобы ущемление его прав и интересов происходило в законных пределах и на законной основе, а государство обязано эти требования неукоснительно соблюдать (взаимоотношения по восходящей линии). Думается, что анализ уголовной ответственности с позиции ее содержания, структуры и функции, т. е. с позиции ее как отношения, значим главным образом для правильного выявления места и роли государственного принуждения (а в конечном счете - и наказания) в структуре уголовного регулятивного правоотношения. Последнее же позволит определить социально-правовое значение уголовных санкций, их взаимодействие, с одной стороны, с уголовной ответственностью, а с другой - с уголовным наказанием.
Изложенное позволяет выявить цепочку взаимосвязанных звеньев в решении вопроса о понятии уголовной ответственности. Суть этой взаимосвязи заключается в том, что уголовное регулятивное правоотношение может в полном объеме реализоваться лишь через уголовную ответственность, уголовную санкцию и в необходимых случаях - уголовное наказание. Уголовная ответственность, таким образом, вы-ступает как правоотношение, возникающее между государством и преступником по поводу его личных или имущественных прав. Возникая в рамках регулятивного отношения, уголовная ответственность, однако, реализуется не сразу. Лишь в двух случаях она может быть прекращена мгновенно: либо с выстрелом, лишившим жизни приговоренного судом к смертной казни, либо со смертью (естественной или криминально-насильственной) творца преступного деяния. Во всех же остальных случаях уголовная ответственность реализуется в присущих ей формах, соответствующих определенным стадиям самого процесса ее реализации.
На первой стадии - привлечения к ответственности - она может реализоваться: а) в форме ограничений уголовно-процессуального характера, применяемых к лицу, совершившему преступление (например, меры пресечения); б) в форме безусловного освобождения от уголовной ответственности (истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности и др.).
Вторая стадия - назначение наказания - включает три формы реализации уголовной ответственности: а) безусловное освобождение от уголовного наказания (истечение сроков давности исполнения обвинительного приговора и др.);
б) условное освобождение; в) реальное назначение уголовного наказания.
В содержании третьей стадии - исполнение наказания - она реализуется: а) в форме ограничений, обусловленных спецификой уголовно-исполнительных правоотношений; б) в форме замены одного вида наказания другим, более мягким или более тяжким (например, при злостном уклонении осужденного от отбывания исправительных работ).
Четвертая стадия - судимость (следствие уголовной ответственности) - реализуется в форме многообразных ограничений, предусмотренных различными отраслями права (например, запрет на занятие определенных должностей).
Указанные стадии, обладая относительной автономностью, могут быть самостоятельными. Однако во всех случаях правоотношения уголовной ответственности реализуют себя лишь в рамках уголовно-правовых отношений регулятивного типа.
Вместе с тем было бы ошибочным отождествлять регулятивные правоотношения с правоотношениями уголовной ответственности. Их совпадение (близость) заключается лишь в том, что они действуют в одних и тех же временных параметрах: от совершения преступления до снятия всех уголовно-правовых ограничений - судимости. Правоотношения уголовной ответственности составляют лишь юридическое содержание регулятивных. Далее. Функция регулятивных правоотношений заключается в том, чтобы наполнить правоотношения уголовной ответственности конкретным содержанием. Функция же правоотношений уголовной ответственности - в том, чтобы это содержание довести до лица, совершившего преступление. И наконец, задача регулятивных правоотношений - создать все необходимое для привлечения преступника к уголовной ответственности. Задача же правоотношений уголовной ответственности - реализовать эту ответственность либо частично, либо в полном объеме.
Изложенное позволяет определить уголовную ответственность как правоотношения, возникающие с момента совершения преступления, в рамках которых и на основании закона уполномоченный на это государственный орган порицает (осуждает) преступное деяние, человека, его совершившего, ограничивает его правовой статус и возлагает на него обязанность вынужденно претерпеть лишения личного или имущественного характера исключительно с целью восстановления нарушенных законных прав потерпевшего и положительной ресоциализации сознания и поведения преступника.


17. Объективно-субъективная природа уголовной ответственности

Уголовная ответственность, будучи по своей социально-правовой функции объективной категорией, содержательно заключает в себе и субъективные моменты. Объективная и субъективная ее стороны прежде всего выражают вовне специфику собственно ответственности как уголовно-правовой категории, которая, возникнув, существует объективно (реально), независимо от того, желательна она для лица, совершившего преступление, или нет. Кроме того, они отражают и глубину личного чувства ответственности. Объясняется это, очевидно, тем, что уголовная ответственность, возникшая как внешняя (по отношению к отдельному индивиду), социально-правовая форма взаимосвязи преступника с отдельным человеком или обществом, в результате интериоризации (т.е. перехода извне внутрь) способна породить, а в большинстве случаев и порождает, наряду с другими факторами социальной действительности, осознание людьми чувства ответственности по поводу благ других людей или общественных благ, охраняемых всем комплексом социально-правовых установлении. Этим в определенной степени можно объяснить то, что большое число людей соблюдают законы (в том числе и уголовные) в силу своей внутренней привычки, ставшей для них жизненной необходимостью.
Взгляд на уголовную ответственность как на правоотношение (правоотношение уголовной ответственности) позволяет, в свою очередь, определить оптимальную дозировку соотношения объективного и субъективного признаков состава преступления, что воплощается в объеме уголовной ответственности и характере мер государственного принуждения, применяемых к конкретному лицу, совершившему преступление.
Наше отечественное уголовное право исходит из признания двуединого, объективно-субъективного основания уголовной ответственности, таким образом подчеркивая свой релятивный (относительный) характер. При этом объективные и субъективные элементы основания уголовной ответственности не конкурируют между собой, не вытесняют друг друга, а образуют единое основание уголовной ответственности. В решении этого вопроса недопустима как недооценка, так и переоценка объективного и субъективного моментов, на основе которых в каждом конкретном случае определяется не только объем уголовной ответственности, но и вид и размер назначаемого наказания, а также ряд других моментов, существенно влияющих на правовой статус осужденного. Для цивилизованного уголовного права является аксиомой тезис о том, что намерения и убеждения человека, как бы порицаемы они ни были, не влекут уголовной ответственности, если они не воплощены в деяние. В этом плане недооценка объективных признаков основания уголовной ответственности за счет гипертрофирования субъективных неизбежно приведет (и приводит) к беззаконию и произволу.
Вопрос о соотношении объективных и субъективных элементов в основании уголовной ответственности очень важен, помимо всего изложенного, в реализации таких принципов уголовного права, как неотвратимость уголовной ответственности и наказания, индивидуализация уголовной ответственности и наказания. Известно, что персональная уголовная ответственность является необходимым условием ее индивидуализации.


18. Основание уголовной ответственности

В настоящее время подавляющее число правоведов основание уголовной ответственности рассматривают через призму состава преступления. Однако делают они это по-разному. Для одних единственным основанием уголовной ответственности является установление в действиях лица определенного состава преступления. Но ведь установление состава есть процесс познания, оценки, сравнения совершенного деяния с описанием его в законе. Деяние в своем наличном бытии всегда конкретно, истинно. Установление же его законодательных границ - относительно и не всегда должно быть истинным и конкретным.
Для других основанием уголовной ответственности выступает состав преступления. Главный недостаток этой точки зрения кроется в том, что в такой интерпретации нарушается закон логики: основное, исходное, конкретное и реальное явление (деяние) подменяется производным, относительным и абстрактным понятием этого явления (составом преступления). Подобная подмена в конечном счете приводит к неизбежному отрыву состава преступления как законодательной модели от фактического, содержательного основания этой ответственности, т. е. преступного деяния. И, наконец, утверждение о том, что состав преступления является основанием уголовной ответственности, не согласуется с положениями закона. В соответствии с требованием Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. основанием уголовной ответственности являлось предусмотренное уголовным законом общественно опасное и виновное деяние. Согласно этому закону, для привлечения к уголовной ответственности и признания лица виновным необходимо установить, что в совершенном им деянии имеется состав определенного преступления. В силу требований уголовно-процессуального законодательства уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное подлежит прекращению за отсутствием состава преступления. Если подобное обнаруживается в стадии судебного разбирательства, то суд выносит оправдательный приговор.
Точка зрения законодателя на наличие в совершенном деянии признаков состава преступления как на основание уголовной ответственности сориентирована не на содержательные (фактические) свойства самого деяния, а на их правовую форму выражения. Еще дальше от истины уводит формулировка У К РФ 1996 г., согласно которой основанием уголовной ответственности является сам процесс "совершения" деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Главный недостаток приведенной формулировки заключается в ее противоречивости. Процесс "совершения" деяния в силу своей незавершенности может как раз не содержать "всех" признаков состава преступления. Иными словами, подобный подход к определению основания уголовной ответственности ориентирует на постоянное расхождение между фактически содеянным и его уголовно-правовой оценкой.
Исходя из диалектического понимания человеческой (в том числе и преступной) деятельности и уголовно-правового определения преступления, можно заключить, что единственным основанием уголовной ответственности является деяние (действие или бездействие) общественно опасное, виновное и противоправное, т. е. преступление, признаки которого заключены в соответствующей статье Особенной части УК. Такой подход к определению основания уголовной ответственности логично приводит к выводу о том, что уголовная ответственность возникает одновременно с фактом совершения лицом указанного в законе деяния. Состав же преступления, определяя оптимально допустимую правовую дозировку соотношения объективных и субъективных признаков совершенного общественно опасного, виновного и противоправного деяния, выступает для правоприменитель-ных органов единственно возможной моделью (эталоном) уголовно-правовой оценки (квалификации) преступления и лица, его совершившего.
Как известно, общее понятие состава преступления является средством познания конкретных составов преступлений и позволяет подвергать научному анализу их признаки, классифицировать эти признаки и составы преступлений, их содержащие. Общий состав является основой для правильного определения в каждом конкретном случае наличия или отсутствия в действиях лица того или иного состава преступления. Иными словами, общий состав преступления в науке уголовного права является своеобразной теоретической базой правильной квалификации совершенного деяния, ибо он заключает в себе ту универсальную совокупность элементов, которая характеризует необходимые признаки каждого состава преступления.
Все составы преступления в теории уголовного права подразделяются в зависимости от признаков (свойств), характеризующих объект, объективную и субъективную стороны, а равно субъекта преступления. В основу классификации составов преступления положены прежде всего такие критерии, как: степень общественной опасности деяния, структура или способ описания признаков состава преступления в законе.
По степени общественной опасности выделяются три вида состава преступления: основной (простой), квалифицированный (с отягчающими, квалифицирующими признаками) и привилегированный (со смягчающими признаками).
Основным (простым) признается состав преступления, содержащий совокупность объективных и субъективных признаков, которые всегда имеют место при совершении определенного вида преступления, однако не предусматривающий дополнительных признаков, повышающих или понижающих уровень общественной опасности содеянного.
Вместе с тем одно и то же преступное деяние в зависимости от тех или иных признаков, относящихся к объекту (ценность блага, на которое происходит посягательство, и др.), к объективной стороне (например, способ, место, время и т. п. совершения преступления), к субъективной стороне (наличие корыстных или иных мотивов и т. д.) или к субъекту преступления (особое должностное или служебное положение, возраст и т. д.) может содержать различную степень общественной опасности.
Если эти и другие подобные признаки отягчают вину и в силу этого влияют на квалификацию (квалифицирующие признаки), они учитываются законодателем в диспозиции статей Особенной части УК наряду с основными составами, т. е. выделяются как квалифицированные составы преступления.
Квалифицирующими признаками следует признавать все дополнительные обстоятельства, включенные в состав преступления и изменяющие его квалификацию. Думается, что главным в этом вопросе является не столько терминологическое оформление этих признаков (хотя это и важный аспект проблемы), сколько выявление их. Квалифицированный состав преступления, как правило, формулируется в разных частях или пунктах соответствующей статьи Особенной части УК терминологической моделью типа: "То же деяние...".
Уголовное законодательство предусматривает довольно значительное количество квалифицирующих признаков, из которых наиболее часто в этой роли используются: неоднократность, систематичность, тяжкие последствия, насилие, судимость, особо опасный рецидив, организованная группа, низменные побуждения и др.
По своей юридической природе квалифицирующие признаки имеют двойственный характер. С одной стороны, они входят в совокупность признаков преступления и в этом смысле обладают определенным набором черт, характеризующим их как признаки состава. С другой - они являются своеобразным "привеском" к основному составу, так как не входят в ту совокупность признаков общественно опасного деяния, которая определяет его согласно закону как преступное и уголовно наказуемое.
Квалифицирующие признаки отражают степень общественной опасности определенного вида поведения, так как свидетельствуют о существенном изменении ее уровня по сравнению с той, которая отражена с помощью признаков основного состава. Однако отсутствие квалифицирующих признаков или неподтверждение их в ходе следствия или судебного разбирательств автоматически не влечет исключение состава преступления, так как содеянное может содержать признаки основного состава преступления.
Квалифицирующие признаки состава преступления необходимо отличать от факторов, выполняющих роль лишь смягчающих или отягчающих вину обстоятельств. Основное различие между ними заключается в том, что квалифицирующие признаки - это средство (прием) законодательной дифференциации прежде всего ответственности, а через нее и наказания. Обстоятельства, смягчающие или отягчающие вину, - это способ индивидуализации только наказания, и потому учитываемые лишь при назначении наказания, ибо они предоставляют суду возможность варьировать выбор вида и размера наказания в пределах санкции статьи, уменьшая его или увеличивая.
Признаки, особо отягчающие вину, если они включены в диспозицию соответствующей статьи УК, могут повлиять на создание особо квалифицированного состава преступления, обозначающегося законодателем словосочетанием типа: "Действия, предусмотренные частями первой, второй и т. д. ...").
Привилегированным является состав преступления, который, помимо признаков основного состава, содержит еще и признаки, с помощью которых законодатель осуществляет дифференциацию ответственности в сторону ее снижения. Привилегированный состав может содержаться либо в разных частях одной и той же статьи УК, либо в отдельной статье.
Предложенная классификация не является единственной. Помимо деления составов преступления по степени общественной опасности деяния в теории уголовного права они разграничиваются и по способу описания в законе признаков состава преступления.
Теории уголовного права известно мнение, согласно которому все составы преступлений по указанному критерию предлагалось делить на простые и сложные. Простые составы в свою очередь - на описательные и бланкетные; сложные - на альтернативные, с двумя действиями, двумя формами вины и двумя объектами.
Думается, что такое подразделение не вполне обоснованно. Прежде всего в теории уголовного права устоялось общепризнанное правило, согласно которому состав преступления не может быть бланкетным, поскольку всегда содержит описание тех или иных конкретных признаков преступления. Бланкетной может быть только диспозиция уголов-но-правовой нормы. Кроме того, вряд ли целесообразно отнесение альтернативных составов преступления к сложным, ибо по сути своей это особое описание законодателем в одной уголовно-правовой норме нескольких различных составов преступления, каждый из которых обладает совокупностью определенных признаков и потому рассматривается в качестве самостоятельного.
По мнению большинства ученых, все составы преступления по способу описания в законе их признаков следует подразделять на: простые, сложные и альтернативные.
Простой состав преступления содержит описание одного деяния, части или стадии которого не образуют самостоятельного преступления. Иными словами, каждый элемент состава преступления представлен в единственном экземпляре.
Сложный состав преступления имеет дополнительные в количественном плане элементы или признаки, однако в совокупности с основными они представляют один состав преступления.
Сложные составы преступления в свою очередь подразделяются на:
а) составы преступления, в которых один или несколько элементов состава преступления - не одинарные (несколько объектов, форм вины и т. п.);
б) составы, в которых одно преступление самим законодателем сконструировано из нескольких преступлений, имеющих, применительно к другой ситуации, относительно самостоятельное значение, однако в данном составе выполняющих роль лишь его элементов или признаков.
Последний подвид составов преступления имеет свои разновидности, а именно состав:
с двумя объектами (разбой и др.);
с двумя обязательными действиями (изнасилование и др.);
с двумя формами вины (незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей, и др.);
с двумя последствиями (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, и др.).
Альтернативный состав преступления описывает не одно преступное действие или способ действия, а несколько вариантов, наличие хотя бы одного из которых является основанием для решения вопроса об уголовной ответственности. Этот вид подразделяется на составы:
с двумя или несколькими альтернативными действиями (обман потребителей и др.);
в которых законодатель внутри одного состава преступления органично объединяет два других (разбой).
По особенностям конструкции признаков объективной стороны составы преступления подразделяются на: материальные, формальные и усеченные.
В материальных составах момент окончания преступления законодатель связывает с наступлением преступного результата (последствий). Если же деяние, направленное на достижение преступного результата, обязательного для данного состава, не привело к его наступлению, оконченного преступления не будет. Виновный в таком случае будет нести ответственность за покушение на соответствующее преступление.
Формальными признаются составы, в которых для наличия оконченного преступления требуется лишь совершить деяние, указанное в законе, вне зависимости от наступления тех или иных последствий, которые могут быть вызваны этим деянием. Фактически же наступившие последствия в формальных составах могут выполнять роль либо квалифицирующих признаков, либо отягчающих вину обстоятельств.
Усеченным является состав преступления, для признания которого оконченным не требуется не только наступления преступного результата, но и доведения до конца тех действий, которые способны вызвать данные последствия. Усеченные составы преступлений законодатель считает оконченными на более ранней стадии преступных действий (разбой, бандитизм и др.).


19. Квалификация преступления

Проблема квалификации преступления является не только одной из наиболее сложных в уголовном праве, но и наиболее значимой для практики расследования и судебного разбирательства.
Термин "квалификация" произошел от слияния двух латинских понятий: '^иаИз" - качество и "Гасеге" - делать; в интересующем нас плане это означает качественную оценку какого-либо явления, процесса, познание его существенных черт через соотношение с другими явлениями, социальная значимость которых уже известна.
Под квалификацией преступления понимается установление и юридическое закрепление точного соответствия между фактическими признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уго-ловно-правовой нормой. В связи с этим следует заметить, что квалификация - это не одномоментный акт, а последовательный логический процесс, направленный на выявление сути применяемой уголовно-правовой нормы и установление признаков, в ней предусмотренных, в совершенном деянии.
Основное материально-правовое содержание понятия квалификации заключается в том, что именно она является официальным признанием наличия юридического факта, который порождает регулятивные уголовно-правовые отношения и следствием которого является уголовная ответственность лица, совершившего преступление. Поскольку деяние, содержащее признаки состава преступления, отражает фактическое, состав преступления - юридическое содержание основания уголовной ответственности, а квалификация раскрывает уголовно-правовой познавательный аспект этого деяния, постольку возможны (и в немалом количестве) расхождения между объективизированным фактом (деянием) и его субъективной оценкой правоприменителем.
Предпосылками правильной квалификации можно назвать следующие положения:
точное и полное установление фактических обстоятельств дела;
глубоко профессиональное их изучение;
определение примерного круга норм, под действие которых может подпадать совершенное деяние; сопоставление признаков преступлений, названных в диспозициях выделенных для анализа статей УК, с признаками совершенного деяния; разграничение смежных составов преступлений; построение вывода и закрепление в процессуальном документе окончательной квалификации, заключающейся:
а) в указании соответствующей статьи или пункта, части статьи Особенной части УК, предусматривающей уголовную ответственность за данный вид преступления;
б) в указании (в случае необходимости) статьи Общей части УК, устанавливающей ответственность за неоконченную преступную деятельность, соучастие, множественность преступлений и т.д.
Необходимым и решающим условием правильной квалификации является, таким образом, точный социально-правовой анализ признаков совершенного преступления. Установление же тождества фактических обстоятельств преступления и признаков соответствующей уголовно-правовой нормы является одним из основных условий соблюдения законности при отправлении правосудия по уголовным делам.
Квалификация преступления, в зависимости от ее результатов, может быть зафиксирована:
в постановлении о привлечении лица, совершившего преступление, в качестве обвиняемого;
в обвинительном или оправдательном приговоре;
в постановлении о прекращении уголовного дела.

Список литературы

1. Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.
2. Кругликов Л. Л. Смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства в уголовном праве. Воронеж, 1985.
3. Кругликов Л. Л., Савинов В. Н. Квалифицирующие обстоятельства: понятие, виды, влияние на квалификацию преступлений. Ярославль, 1989.
4. Костарева Т. А. Квалифицирующие обстоятельства в уголовном праве. Ярославль, 1993.
5. Козаченко И. Я., Костарева Т. А., Кругликов Л. Л. Преступления с квалифицированными составами и их уго-ловно-правовая оценка. Екатеринбург, 1994.
6. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М., 1972.
7. Куриное Б. А. Научные основы квалификации преступлений. М., 1984.
8. Бурчак Ф. Г. Квалификация преступлений. Киев, 1983.





20. Объект преступления. Понятие объекта преступления

Одним из главных аспектов существующей ныне отечественной концепции объекта преступления является вопрос о его понятии. В этом плане характерно, с одной стороны, то, что на протяжении нескольких десятилетий почти во всех работах, так или иначе рассматривающих данный вопрос, единодушно проводится мысль, согласно которой объектом преступления должны признаваться определенные общественные отношения, и только они. Ссылаясь на законодательство и общепризнанность в литературе, многие авторы подчеркивают принципиальную значимость такого рода представлений об объекте преступления, их важность для правильного уяснения социальной сущности и общественной опасности любого преступного посягательства. Что же касается другой стороны рассматриваемой концепции, то здесь примечательны два момента. Во-первых, авторы ориентируются на весьма различную интерпретацию самих общественных отношений. Причем наиболее существенное отличие состоит не в том, что общественные отношения характеризуются как нечто, раскрывающее то положение человека в обществе (его статус), то его фактическое поведение, то интересы людей и т. д., а в том, что нередко под общественными отношениями подразумевают любые социальные связи между людьми, в том числе и конкретные, индивидуальные, в то время как есть немало работ, в которых общественные отношения связываются лишь с типичными, устойчивыми связями. Во-вторых, какой бы позиции ни придерживался тот или иной автор в трактовке общественных отношений в качестве объекта преступления, она редко находит свое подтверждение при анализе отдельных составов преступлений, ибо оказывается, что их объектом выступают: "общественный и государственный строй", "внешняя безопасность", "личность", "жизнь и здоровье человека", "права и свободы гражданина", "половая свобода (или неприкосновенность) женщины", "деятельность государственного аппарата", "интересы правосудия" и др., т. е. то, что само по себе нельзя назвать общественным отношением. Если, однако, ни в исходном (в понимании общественных отношений), ни в конкретном (при характеристике отдельных составов преступлений) до сих пор нет достаточной ясности, то вполне закономерно возникает вопрос: почему именно общественные отношения должны быть признаны объектом всякого преступления?
Если вникнуть в логику рассуждения тех, кто видит в объекте преступления общественные отношения, то нетрудно обнаружить две исходные посылки: а) объектом посягательства может быть признано только то, чему преступление причиняет или может причинить ущерб. Такое явление, которому преступлением не может быть причинен ущерб, не нуждается в охране; б) любое преступление наносит или создает угрозу нанесения вреда именно общественным отношениям, а не чему-либо иному (нормам права, правовому благу, имуществу и т. п.). Обоснованность сделанного вывода вряд ли вызывала бы какие-либо возражения, будь каждая из этих посылок верной. Но дело в том и состоит, что обе они нуждаются в существенных уточнениях, ибо в недостаточной мере учитывают смысловое значение, в одном случае - категории "объект", в другом - термина "вред".
И действительно, согласно энциклопедическим словарям объект (позднелатинское оЬ]ек1ит - предмет, от латинского оЬ]1сю - бросаю вперед, противопоставляю) есть философская категория, выражающая то, что противостоит субъекту в его предметно-практической или познавательной деятельности. Аналогичным образом данная категория раскрывается в специальной философской литературе. Стало быть, применительно к понятию объекта преступления следует заключить: его признаком должно рассматриваться то, что противостоит субъекту посягательства, т. е. виновному. Если при этом принять во внимание, что преступление есть отношение лица к другим лицам и что именно они являются сторонами любого общественного отношения, вывод напрашивается один: объектом всякого преступления всегда выступают люди, а не что-либо иное.
Такое же понимание объекта преступления предполагает анализ второй из указанных логических посылок. Даже допустив, что объект преступления есть то, чему в результате содеянного причиняется или создается угроза причинения вреда, нельзя упускать из виду главное в его характеристике: вред есть не сами по себе изменения, которые наступают или могут наступить: они всегда оцениваются с позиций человека, применительно к нему, его интересам. На этом, казалось бы, более чем очевидном обстоятельстве приходится делать акцент потому, что, пытаясь обосновать взгляд на общественные отношения как на объект преступления, в литературе было выдвинуто по меньшей мере небесспорное представление о сущности преступного вреда, увязывающего его с самим фактом изменения общественных отношений, их "нарушением", "разрушением", "заменой" и т. п. Разумеется, будучи причинно связанными с конкретно совершаемым деянием (действием или бездействием), изменения в окружающем мире, которые бывают самыми разнообразными, можно и нужно включать в понятие преступных последствий. Вместе с тем, когда идет речь о причиняемом преступлением вреде (ущербе), то подразумевается уже не только физическая, но и социальная характеристика изменений действительности. Действия человека способны уничтожить, повредить, видоизменить какую-либо вещь, однако вред при этом всегда наносится или может наноситься не тому, что изменяется (имущество, отношение и т. д.), а тому, чьи интересы это изменение затрагивает. Иначе говоря, преступление причиняет или создает угрозу причинения вреда не чему-то, а кому-то. Всякое иное решение вопроса, в том числе и такое, при котором преступление связывается с причинением вреда общественным отношениям (а равно имуществу, нормам права и т. д.), а не людям, носит фетишистский характер и неизбежно вызывает весьма сомнительные представления не только о самом объекте посягательства, но и о его соотношении с потерпевшим от преступления, предметом преступления и составом преступления в целом.
И, действительно, если согласиться с тем, что общественно опасное деяние причиняет вред общественным отношениям, в силу чего именно они должны быть признаны объектом преступления, то, обосновывая свою позицию, необходимо пояснить, почему им (объектом) нельзя рассматривать тех, кто оказывается или (при покушении) мог оказаться жертвой посягательства. Одним из первых на этот счет высказался Б. С. Никифоров. Однако в отличие от других авторов, подчеркивающих, что в ряде случаев (прежде всего в преступлениях против личности) объектом являются не сами общественные отношения, а их субъекты, он утверждал, что субъекты общественных отношений составляют часть этих последних и что поэтому в понятие объекта преступления обязательно включаются и те, и другие. Аналогичные суждения приводят и другие авторы (в частности, Н. П. Карпу-шин и В. И. Курлянский). Обосновывая идею о том, что от преступления терпят люди, они также оговаривались, что не противопоставляют свой вывод утверждению о том, что объектом преступления являются общественные отношения. По их глубокому убеждению, неправильно противопоставлять людей общественным отношениям, поскольку люди выступают как их участники, материальные субстраты. В силу этого, считали они, не может быть признано общественно опасным и преступным деяние, которое не затрагивает интересы людей, которое, следовательно, не нарушает или не разрушает "нормальные" с точки зрения государства общественные отношения, т. е. опять-таки отношения между людьми.
Подобного рода пояснения трудно назвать убедительными, поскольку из приведенных положений, во-первых, следует, что при характеристике объекта преступления как определенного рода общественных отношений его участники могут признаваться и самим объектом преступления, и его составной частью, и материальным субстратом этого объекта. Во-вторых, остается неясным, почему признание участников общественного отношения объектом преступления означает их противопоставление общественным отношениям. О такого рода противопоставлении нужно вести речь лишь в случаях, когда объектом преступления одновременно объявляются и общественные отношения, к их участники, но отнюдь не в тех случаях, когда им рассматривается одно из этих понятий; и наконец, не будет ли более логичным положение о том, что не сам факт причинения вреда людям, их интересам влечет за собой нарушение (разрушение) "нормальных" общественных отношений, а как раз напротив:
нарушение этих отношений нужно воспринимать как средство, способ и т. п. причинения вреда самим участникам отношений, их интересам.
Еще больше открытых (неразрешенных) вопросов остается при выяснении взаимосвязи объекта преступления, понимаемого как общественное отношение, с тем, что именуется предметом преступления. Можно ли считать случайным тот факт, что до сих пор в нашей литературе практически нет ни одного положения на этот счет, которое бы не носило дискуссионного характера. Так, нередко в предмете преступления усматривается то, по поводу чего складываются общественные отношения, рассматриваемые авторами в качестве объекта преступления. В этом случае чаще всего констатируется, что: а) предмет преступления есть составная часть охраняемых общественных отношений; б) им выступает такой самостоятельный их элемент, который играет роль предмета общественных отношений, т. е. того, по поводу чего они складываются; в) поскольку беспредметных отношений не существует, то в каждом преступлении предполагается наличие его предмета; г) в одних посягательствах он представляет собой материальные ценности, в других - нематериальные (духовные, моральные, организационные и т. д.);
д) причинение вреда общественному отношению как объекту преступления происходит путем воздействия на этот предмет.
Весьма представительным является такое определение предмета преступления: то, на что воздействует лицо в процессе посягательства. Здесь наибольшую сложность вызвал вопрос о том, на что именно воздействует преступник: только на материальные ценности либо как на материальные, так и на духовные.
Отличительным для первого варианта решения вопроса служит то, что в предмете преступления предлагается видеть лишь элементы общественного отношения, которые носят материальный характер (вещи, участники отношений). Исключая способность преступления оказывать воздействие на нематериальное (действия, процессы, идеи и т. п.), сторонники такого решения вопроса считают обоснованным говорить о существовании "беспредметных" преступлений, к которым относят в основном посягательства, совершаемые в пассивной форме (путем бездействия).
При втором варианте предметом преступления признается любой элемент общественного отношения, вне зависимости от того, является ли он материальным или нет: если в процессе посягательства оказывается воздействие на участника общественного отношения, то он - участник и является предметом преступления; когда преступник непосредственно воздействует на вещь (например, при краже), то предметом преступления выступает эта вещь; и наконец, при нарушении общественного отношения путем видоизменения действий его участников (например, при преступном бездействии) предметом признается деятельность самого виновного. Поскольку с точки зрения сторонников такого понимания предмета преступления посягнуть на общественное отношение без воздействия на какой-либо из его элементов невозможно, то делается вывод об отсутствии "беспредметных" преступлений. Заметим, что, помимо указанных, в нашей литературе встречается и такое понимание предмета, которое вообще выводит его за пределы объекта преступления.
Исходя из сказанного, можно заключить: концепция "объект преступления есть общественные отношения" явно не способствует решению проблем, связанных не только с потерпевшим от преступления, но и с предметом преступления.
Вряд ли свидетельствует в пользу этой концепции и то, к каким выводам она приходит при уяснении так называемого механизма причинения вреда общественным отношениям. Имеется мнение, что каждое преступление, независимо от его законодательной конструкции и от того, удалось ли преступнику довести его до конца или же преступная деятельность была прервана на стадии покушения или приготовления, разрывает общественно необходимую связь субъекта преступления с другими людьми, нарушая урегулиро-ванность и порядок, внутренне присущие всем общественным отношениям. Каждое лицо, совершившее преступление, является субъектом того конкретного общественного отношения, на которое посягает его деяние. Само деяние, независимо от того, какие изменения оно производит во внешнем мире и какова форма его проявления, "взрывает" это отношение изнутри. Этот "взрыв" происходит непосредственно в ядре общественного отношения, в его содержании. Ссылаясь на неоднократно высказываемое в литературе положение, согласно которому те, от кого охраняются общественные отношения, не являются посторонними для этих отношений лицами, констатируется, что если это так, если общественные отношения складываются из действий людей, а следовательно, именно действия - их структурные элементы, то совершить действие - значит с неизбежностью нарушить указанные отношения. Объект преступления - это не мишень, пробитая пулей, а живая ткань общественного организма, куда внедрилась раковая клетка социальной патологии'.
Для рассматриваемой концепции объекта преступления подобного рода представления о "механизме" причинения вреда общественным отношениям выглядят логичными, ибо, выступая как некоторого рода целое, они не могут не включать в себя определенные элементы. Вполне понятным и закономерным следует признать и стремление приверженцев рассматриваемой концепции включить в число таких элементов участников (носителей) общественного отношения, его содержание и предмет. Наконец, не должны вызывать возражений и часто высказываемые в этой связи утверждения, согласно которым характеристика участников общественного отношения предполагает выявление и учет: признаков субъекта преступления, с одной стороны, и потерпевшего - с другой; содержания общественного отношения - прав и обязанностей участников и их фактического поведения; предмета отношения - того, по поводу чего оно возникает. Но, соглашаясь в целом с подобного рода представлениями о структуре общественных отношений, неизбежно придется констатировать и другое: признание за ними роли объекта преступления влечет за собой и соответствующее понимание структуры объекта преступления. Суть вопроса, однако, в том, можно ли считать такое представление о структуре объекта преступления (заметим, именно его, а не самого общественного отношения) приемлемым? Думается, что нет, и вот почему.
Трудно привести пример более парадоксальный, чем тот, который обнаруживается при сопоставлении такого рода взгляда на структуру объекта преступления с учением о составе преступления. Не оспаривая положений, согласно которым последний включает в себя в качестве самостоятельных составных частей объект, субъект, объективную (в частности, деяние) и субъективную стороны посягательства, с одной стороны, и с другой - характеризуя объект преступления как общественное отношение, посягательство на которое осуществляется изнутри, нельзя не заметить того логического противоречия, которое в результате этого возникает, в частности, применительно к понятию субъекта преступления. В учении о составе преступления его объект и субъект выступают как самостоятельные элементы, пусть даже и неразрывно связанные друг с другом. В учении же об объекте преступления субъект признается участником отношения, на которое он посягает изнутри, и, стало быть, играет роль уже элемента не состава преступления, а общественного отношения, т. е. объекта преступления. Аналогичное происходит и с деянием (действием). В итоге в теории состава преступления субъект и совершаемое им деяние не поглощаются объектом, в то время как в концепции "объект преступления есть общественное отношение" они оказываются его внутренними образованиями. Далее, при более внимательном осмыслении того, как ныне в литературе характеризуется "механизм" взрыва общественного отношения изнутри, приходится в конечном счете (вопреки здравому смыслу) констатировать, что не общественное отношение (объект посягательства) служит элементом преступления, а по сути дела само преступление - внутренней частью общественного отношения (объекта посягательства).
Истоки перечисленных неточностей в исходных логических посылках идеи "объект преступления есть общественные отношения" нужно искать не в решении вопроса о понятии общественных отношений и содержании его элементов, а в самой идее о признании отношения объектом преступления. Конечно, как и многие другие научные отрасли знаний, уголовное право не может обойтись без использования категории "общественное отношение", однако вовсе не потому, что всякое преступление посягает на него и только на него, а потому, что, совершая преступление, виновный тем самым вступает в отношения с другими людьми, иначе говоря, определенным образом относится к ним. Только в этом случае появляется возможность не только дать целостную характеристику преступления, но и сформулировать соответствующее ей понятие объекта преступления. Для решения этой проблемы считаем наиболее важными следующие положения.
1. Поскольку каждое преступление есть отношение лица к людям, то на этом основании можно констатировать, что объект преступления есть не само общественное отношение, а лишь одна его сторона. С этой точки зрения нельзя признать обоснованным представление об объекте посягательства, которое выводит его за рамки состава преступления.
2. В качестве стороны общественных отношений объектом преступления выступает определенный участник отношений, а стало быть, объект - это всегда люди (отдельное лицо или группа лиц), и только они.
3. Объект преступления есть не любой участник общественного отношения, а тот, против которого направлены действия активной стороны, отношения, его субъекта.
В связи с этим, кстати, нельзя не обратить внимание на то, что не только в уголовно-правовой, но и общетеоретической литературе очень часто, называя всех участников общественного отношения его субъектами, авторы упускают из виду самое существенное в содержании философской категории "субъект": то, что ею обозначается не любая, а лишь активная сторона социального взаимодействия. Быть может, и этим в какой-то степени обусловливается априорное непризнание объектом преступления участников общественных отношений.
4. Выступая различными сторонами общественного отношения, объект и субъект преступления неразрывно связаны между собой как единство противоположностей, но эта связь всегда носит не непосредственный, а опосредствованный характер, т. е. осуществляется через какой-то предмет. Предмет любого общественного отношения в той же мере предполагает его объект и субъект, в какой объект и субъект отношения предполагают наличие в нем предмета. Стало быть, преступление не существует не только без объекта и субъекта, но и без предмета посягательства. С учетом этого речь должна идти не о "предметных" и "беспредметных" преступлениях, а о преступлениях, в которых предметом выступают различного рода материальные ценности (имущество, деньги, и т. п.), и о преступлениях, в которых предметом служат нематериальные ценности (честь, достоинство, интеллектуальная собственность и т. п.).
5. Раскрывая взаимосвязь объекта и предмета преступления, нужно исходить из того, что структура преступления должна соответствовать структуре всякого общественного отношения. Из этого следует, что: а) уясняя место предмета посягательства в составе преступления, необходимо иметь в виду положение, согласно которому предмет является самостоятельным элементом общественного отношения; б) поскольку между предметом преступления и предметом общественного отношения не может быть функциональных различий, то, давая определение предмету преступления, в самом общем виде его можно сформулировать так: это то, по поводу чего складывается отношение между людьми. В то же время, конкретизируя данное определение, необходимо уточнить: предмет общественного отношения может быть признан предметом преступления только при условии, что ценности, по поводу которых складывается отношение, во-первых, подвергаются преступному воздействию в процессе посягательства, в результате чего кому-либо причиняется или создается угроза причинения вреда, и, во-вторых, в силу этого они поставлены под уголовно-правовую охрану; г) с позиций УК РФ в наиболее общем виде к ценностям, поставленным под уголовно-правовую охрану, относятся права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества.
6. По сравнению с предметом посягательства, без которого не может быть ни преступления вообще, ни в частности, его объекта, фигура потерпевшего от преступления имеет иной характер связи как с преступлением, так и с его объектом. С одной стороны, потерпевший от преступления не должен противопоставляться самому преступлению и объекту посягательства, ибо в конечном счете в качестве первого всегда выступает только тот, кто является объектом посягательства. Если лицу причинен какой-либо вред, но при этом оно не было объектом преступления (например, родственник погибшего), то данное лицо должно рассматриваться представителем потерпевшего, но никак не самим потерпевшим. С другой стороны, объект преступления и потерпевший от преступления - понятия не тождественные. В отличие от объекта преступления, которым выступает тот, против кого совершается преступление, потерпевший - это лицо, которому реально причинен физический, имущественный, моральный или иной вред. Указывая на объект преступления, мы подчеркиваем ту роль, которую играло лицо в процессе совершения посягательства. Фигура же потерпевшего от преступления возникает не в процессе, а в результате посягательства. Поскольку не всякое преступление влечет за собой фактическое причинение вреда, то, в отличие от объекта преступления, без которого преступления нет и не может быть, потерпевший от преступления является факультативным признаком состава преступления. Вместе с тем, характеризуя признаки потерпевшего от преступления, нужно подчеркнуть главное: поскольку о наличии преступления и преступного вреда можно судить лишь с позиций норм уголовного права, то потерпевший от преступления в изначальном своем смысле есть понятие именно уголовно-правовое, а не процессуальное. Подобно тому, как констатация деяния в качестве преступного предполагает определенную процессуальную форму, признание лица потерпевшим также должно осуществляться в определенном процессуальном порядке.
Итак, обобщая приведенные положения о понятии объекта преступления, можно предложить следующее определение: объект преступления - тот, против кого оно совершается, т. е. отдельные лица или какое-то множество лиц, материальные или нематериальные ценности которых, будучи поставленными под уголовно-правовую охрану, подвергаются преступному воздействию, в результате чего этим лицам причиняется вред или создается угроза причинения вреда.


21. Классификация объектов преступления

Как известно, всякая классификация должна производиться на основе определенного рода правил. Применительно к классификации объектов преступления наиболее актуальны следующие четыре требования.
1. Классифицируя объекты преступления, нужно прежде всего различать деление того, что в общетеоретическом плане именуют признаками и их носителями (вещью). В отличие от носителя, признак, представляя собой "показатель, знак, посредством которого можно узнать, определить что-либо", не способен к самостоятельному существованию в пространстве и времени и всегда является принадлежностью какой-то вещи, относительно которой он не должен ни отождествляться, ни противопоставляться. К сожалению, и того и другого в существующем ныне учении об объекте преступления (как, впрочем, и в уголовно-правовой науке в целом) избежать не удалось, в связи с чем возникает необходимость внести уточнения в так называемую классификацию объектов преступления по вертикали, согласно которой они подразделяются обычно на общий (генеральный), родовой (групповой, видовой, специальный и т. п.) и непосредственный (конкретный) объект посягательства. Заметим, что она получила по сути дела общепризнанный характер и приводится почти в каждой учебной и научной работе, изданной в нашей стране за последние полвека и посвященной проблеме объекта преступления. Не останавливаясь на особенностях решения вопроса отдельными авторами, в частности по поводу того, сколько видов предполагает такая классификация, обратимся к ее основанию.
Если анализировать данное деление объектов преступления (понимаемых авторами как определенного рода общественные отношения) под указанным углом зрения, то, пожалуй, имеет смысл привести два весьма характерных высказывания. Н. А. Беляев, разделяющий идею трехчлен-ности такого деления, аргументирует его тем, что "совокупность общественных отношений может быть предметом научно обоснованной и логически завершенной классификации на базе марксистско-ленинского положения о соотношении общего, особенного и отдельного. Классификация объектов посягательств, - утверждает он, - как общего объекта (вся совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений - общее), родового объекта (отдельные однородные группы общественных отношений - особенное) и непосредственного объекта (конкретное общественное отношение) вполне соответствует требованиям логики"'. В этом же видит правомерность деления объектов преступления и Н. И. Коржанский, отстаивающий необходимость выделения четырех звеньев. "В основе этой классификации, - отмечает автор, - лежит соотношение философских категорий общего - особенного - отдельного"2. Каких-либо иных оснований данной классификации ни названные, ни другие авторы обычно не указывают.
Между тем ссылка на философские категории в этом случае не совсем корректна. Дело в том, что в философии взаимосвязь указанного категориального ряда имеет совсем иной характер, чем тот, который фиксируется в уголовно-правовой науке применительно к соотношению общего, родового и непосредственного объектов посягательств. Так как в философии не отдельное включается в особенное и общее, а, напротив, общее и особенное признаются частью отдельного, то следует констатировать: приводимые юристами характеристики взаимосвязи общего, родового и непосредственного объектов посягательств не только не соответствуют, но и противоречат взглядам философов на соотношение этих категорий.
При анализе причин возникающих разногласий нет необходимости доказывать, что, раскрывая взаимосвязь выделяемых видов объектов преступлений, сторонники данной классификации фактически подразумевают соотношение другого категориального ряда: элемента, подсистемы и системы (или близкого им ряда: части и целого). Вся совокупность объектов преступлений, имеющая место в действительности, на самом деле предстает перед нами не общим объектом посягательства, а некоторой системой (целым), в рамках которых могут быть выделены определенные подсистемы и элементы (части). Роль подсистемы, очевидно, играет любая разновидность объектов преступлений, включающая в себя однородные по направленности посягательства. Отдельно взятый объект преступления выступает как элемент системы объектов в целом и одновременно какой-то ее подсистемы. Стало быть, с позиций той взаимосвязи, которая фактически обнаруживается в существующих ныне представлениях о соотношении названных видов объектов, нет никаких оснований говорить об общем, родовом и непосредственном объектах преступлений. Более того, в данном случае не должна идти речь о классификации как таковой, поскольку анализ системы, подсистемы и элемента предполагает предметом изучения не виды объектов преступлений, а совсем иное: их иерархию, для которой главной является характеристика не горизонтальных (как имеет место при классификациях), а именно вертикальных связей - отношений целого и части.
Раскрывая содержание понятия объекта преступления, конечно же, можно использовать установленные философией закономерности соотношения категорий общего, особенного, индивидуального и отдельного. Однако при этом было бы большой ошибкой Не учитывать, что в качестве отдельного должны признаваться сами объекты, в то время как роль общего, особенного и индивидуального способны играть уже не объекты, а признаки, свойственные им. Общим правомерно обозначать те признаки, которые повторяются в каждом без исключения объекте посягательства. Особенным - признаки, присущие не всем, а лишь какой-то части объектов преступлений. Индивидуальным - признаки, принадлежащие одному объекту и отсутствующие у всех других.
Именно виды признаков, а стало быть, и виды понятий, но никак не виды самих объектов преступлений фактически подразумевают те, кто пишет о целесообразности классификации объектов преступлений по вертикали.
2. С позиций того, что всякая классификация должна быть адекватной, соразмерной, т. е. исчерпывать объем делимого целого, необходимо сделать соответствующие акценты в так называемой классификации объектов преступления по горизонтали, в рамках которой обычно говорят о трех видах объектов.
Первый вид - основной объект преступления. Его отличительная черта - обязательность для состава преступления, вследствие чего вменение последнего возможно лишь в тех случаях, когда конкретное деяние причинило или создало угрозу причинения вреда данному объекту. Кроме того, специфический для него признак - особая значимость основного объекта по сравнению с иными объектами одного и того же состава преступления. Считается, что именно основной объект в наибольшей степени отражает общественную опасность посягательства, именно его законодатель в первую очередь ставит под уголовно-правовую охрану при конструировании уголовно-правовой нормы.
Второй вид - дополнительный объект преступления. Как и основной, он рассматривается в качестве обязательного для данного состава преступления со всеми вытекающими отсюда последствиями (наличие признаков дополнительного объекта в составе преступления, возможность вменения данного состава лишь при условии, что дополнительному объекту причиняется или создается угроза причинения вреда, влияние признаков дополнительного объекта на квалификацию содеянного и т. д.). Что же касается различий между основным и дополнительным объектами посягательства, то их видят главным образом в том, что уголовно-правовая защита последнего осуществляется не самостоятельно, а в неразрывной связи с основным объектом. В качестве типичного примера приводят состав разбоя, в котором отношения собственности объявляются основным, а личность, ее здоровье - дополнительным объектом преступления.
И, наконец, некоторые авторы считают третьим видом факультативный объект преступления, имея в виду, что, в отличие от двух уже названных, данный объект не является обязательным для состава преступления, а значит, причинение или создание угрозы причинения ему вреда не служит необходимым условием для вменения состава преступления.
Заметим, что в юридической литературе по поводу целесообразности и возможности выделения указанных видов объектов высказываются и другие мнения: одни признают выделение дополнительных и факультативных объектов не имеющим никакой практической ценности; другие считают факультативный объект разновидностью дополнительного. Придерживаясь на этот счет той точки зрения, что выделение основного, дополнительного и факультативного объектов вполне обоснованно, подчеркнем два существенных момента, непосредственно касающихся объема делимого целого, которые в литературе обычно не акцентируются, но так или иначе подразумеваются.
Одно из них - это то, что вычленение основного, дополнительного и факультативного объектов посягательства носит производный характер, т. е. предполагает в качестве своей предпосылки тезис, согласно которому действующее законодательство различает составы преступлений одно- и многообъектных посягательств. Ясно, что однообъектные составы преступлений оказываются за рамками деления по горизонтали. Следовательно, оно применимо лишь к тем составам преступлений, где законодателем описываются признаки по меньшей мере двух объектов. Другой момент, предполагаемый при классификации объектов преступлений на основной, дополнительный и факультативный, состоит в том, что объем делимого целого в данном случае образуют объекты не всей совокупности многообъектных составов, а какого-то одного. Именно в пределах отдельно взятого многообъектного состава преступления становится возможным, с учетом конкретных его признаков, различать либо основной и дополнительный, либо основной и факультативный, либо основной, дополнительный и факультативный объекты. Стало быть, имея в виду тот факт, что объекты всей совокупности преступлений по своему объему не совпадают с количеством объектов одного преступления, можно сделать вывод о недопустимости отождествления классификации объектов преступления и классификации объектов преступлений.
3. При характеристике встречающихся в литературе классификаций объектов преступления существенное внимание должно обращаться на то, что вообще понимается под объектом преступления. Для примера можно привести деление, предложенное Ю. А. Демидовым, который по аксиологи-ческим основаниям различает объекты: а) абсолютной и относительной ценности; б) политической, экономической, моральной, материальной и иной социальной ценности; в) общественной и индивидуальной ценности; г) большей или меньшей ценности; д) общей и частной ценности; и т. д.' Если исходить из такого понимания, которое видит во всяком преступлении посягательство на лиц (отдельное лицо или группу), то большинство из указываемых Ю. А. Демидовым оснований оказываются либо лишенными смысла (скажем, вычленение объектов политической, экономической, моральной и другой социальной ценности), либо неприемлемыми по принципиальным соображениям (в частности, различать лиц по их абсолютной или относительной, большей или меньшей ценности). Но автор, говоря о классификации объектов уго-ловно-правовой охраны, имел в виду не тех, кого защищает уголовный закон, а то, что им защищается (государственный и общественный строй, общественный порядок, жизнь, здоровье, честь и достоинство человека, имущество и т. п.). В сущности, такого рода ценности следовало бы относить не к объекту, а к предмету преступления, но в любом случае основания деления того, кто защищается, и того, что защищается, уголовным законом отождествляться не могут.
4. Число членов любой классификации, ее практическая значимость и научная состоятельность во многом зависят от того, является ли основание классификации единым и существенным. В этой связи особый интерес представляет такое деление объектов посягательства, исходя из которого общественно опасные деяния группируются на преступления против личности, общества и государства. Что является наиболее характерным для такой классификации?
Прежде всего ее общепризнанность. Будучи известной еще во времена римского права, она всегда привлекала внимание ученых. Но если в XIX - начале XX вв. почти во всех научных трудах этому делению давалась положительная оценка, то позднее, в советской литературе, оно стало рассматриваться как неприемлемое по идеологическим соображениям. Считая его применимым лишь к буржуазному праву, авторы исходили из того, что в социалистическом государстве не может иметь место противопоставление личных и общественных интересов. В настоящее время подобного рода представления о взаимосвязи личности, общества и государства стали более реалистичными, в силу чего есть все основания полагать, что данная классификация не должна оставаться вне сферы внимания исследователей.
Далее. Характерной она является и с точки зрения трудности понимания используемого в ней основания, что служит главной причиной ее неприятия. Так, в отличие от римского права, различавшего преступления публичные и частные, в известном труде Чезаре Беккариа с учетом направленности преступных посягательств они группировались, например, не на две, а на три разновидности: некоторые преступления, считал он, разрушают само общество или вызывают гибель того, кто является его представителем, другие нарушают личную безопасность граждан, посягая на их жизнь, имущество и честь, третьи являются действиями, которые противоречат тому, что для общественного спокойствия и блага закон предписывает каждому гражданину делать или не делать. Сходное трехчленное деление позднее широко распространилось и в юридической литературе России, в связи с чем вычленялись, например, преступления против интересов государства, против интересов общества и против частногражданских интересов. Помимо указанных двух, наиболее часто встречающихся подходов, в истории развития уголовно-правовой мысли можно обнаружить и менее представительные по числу сторонников точки зрения, в соответствии с которыми назывались "государственные", "общественные", "семейственные", "против прав отдельных лиц, как физических, так и юридических, заключающиеся в преступлениях против личности и имущества". Упуская из виду требование единства основания, иногда их делили на пять групп: "преступления против прав отдельных лиц", "преступления против половой нравственности и семейства", "преступления против общества", "преступления против государства", "преступления против религии и церкви". Имелись сторонники и восьмиразрядной классификации. В первом упоминались те преступления, которые ведут к гибели государства; во втором - наносящие вред законной власти; в третьем - те, которые направлены против личной безопасности; в четвертом - посягательства на нравственность; в шестом - деяния, затрагивающие честь; в седьмом - преступления против общественного спокойствия; в восьмом - деликты против религии. Укажем также и на позицию авторов, выступающих за необходимость выделения еще большего числа видов преступных посягательств по данному критерию и еще в меньшей степени учитывающих принцип единства основания деления: "При подразделении уголовных правонарушений на группы по различию объектов или предметов преступлений, - писали они, - уголовные правонарушения разделяются не на несколько, а на много групп. Например, преступления и проступки против безопасности государства отойдут в одну группу, против неприкосновенности законного авторитета или законного господства правительственной власти - в другую, против доброкачественности исполнения государственной или общественной службы - в третью, против доброкачественности денежных знаков - в четвертую, против неприкосновенности веры или религии человека - в пятую, против неприкосновенности правового состояния личности - в шестую, против жизни - в седьмую, против телесной неприкосновенности - в восьмую, против половой неприкосновенности - в девятую, против свободы - в десятую, против чести - в одиннадцатую, против имущества - в двенадцатую и т. д."1
Не останавливаясь на всех существующих до настоящего времени дискуссионных аспектах классификации преступлений по их направленности, нельзя не подчеркнуть ее теоретическую актуальность, особенно для более глубокого изучения понятия объекта преступления и преступления как такового. В этой связи не может не вызвать интерес, в частности, вопрос о возможности признания объектом преступления юридических лиц и государства (в целом или его органов). Казалось бы, его решение не должно вызывать больших затруднений, поскольку многие ученые считают вполне обоснованным рассмотрение юридических лиц и государства в качестве участников общественных отношений и, стало быть, как объекта преступления. Между тем есть и другая, на наш взгляд, более правильная точка зрения, сторонники которой уже не раз подчеркивали, что всякого рода социальные учреждения имеют несколько иную сущность, чем естественно исторические общности, в связи с чем не могут быть признаны участниками общественных отношений. Будучи организационной формой, органом, социальные образования, по терминологии Ю. Г. Ткаченко, есть объективизированное, структурно оформленное орудие действия субъектов общественных отношений. Последовательно развивая этот тезис, следовало бы сделать соответствующие выводы и по поводу того, правомерно ли признавать юридическое лицо и государство объектом преступления. Суть вопроса в данном случае состоит в том, кого считать объектом, например, в так называемых преступлениях против правосудия: само государство (правосудие) либо каждого члена общества, интересы которого призваны выражать государство и его органы. Встав на ту точку зрения, что государство и его органы как таковые не должны рассматриваться участниками общественных отношений, можно утверждать: в такого рода преступлениях виновный противопоставляет себя всем тем, чьи интересы представляет государство и правосудие, и, стало быть, объектом в данном случае выступают все члены общества, а предметом преступления - организационная форма (государство, правосудие). Аналогичный подход предполагается и при характеристике направленности посягательств против порядка управления, воинских преступлений, должностных преступлений и т. д.
Немаловажное значение имеет интересующая нас классификация объектов преступления, обусловливающая выделение соответствующих видов посягательств, и в практическом плане. Для законодателя она представляет особую ценность в связи с систематизацией материалов в Особенной части УК, для правоприменителя - при разграничении целого ряда преступлений, в частности, при квалификации содеянного как лишения жизни лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля; посягательства на жизнь сотрудника правоохранительных органов.


22. Объективная сторона преступления. Понятие объективной стороны

Существование человека всегда связано с какой-либо деятельностью, т. е. активным вмешательством в природную среду либо среду, связанную с определенными социальными отношениями. Проявляя свою активность, индивид стремится изменить, приспособить или не допустить наступления какого-либо события либо ускорить его. Подобная деятельность может быть полезной, вредной или нейтральной для общества. Иными словами, деятельная сторона поведения выражается в определенном воздействии на окружающий мир. Что же касается составных частей человеческой деятельности, то она подразделяется на психическую и физическую активность.
Преступное поведение человека отличается от обычного тем, что представляет собой опасность для общественных интересов. В преступлении психическую деятельность принято называть субъективной стороной. Физическую, заключающуюся в телодвижениях и в соответствующих изменениях, которые они вызывают во внешнем мире, называют объективной, т. е. внешней стороной человеческого поведения.
В самом общем смысле объективная сторона преступной деятельности - это реализация задуманной субъектом цели путем активного вмешательства в ход событий и явлений внешнего мира либо, напротив, отказ от такого вмешательства при наличии правовой обязанности действовать. Она включает также и последствия этой деятельности, а равно и причинную связь между ними.
Преступление - это явление нормативного характера, т. е. к фактической стороне деятельности человека добавляется ее нормативная оценка. Норма уголовного права преобразует с помощью юридической формулы конкретное преступное действие в юридический состав правонарушения. Действие может быть признано преступлением лишь при наличии определенных компонентов активности лица, образуя юридические признаки состава преступления, его объективной стороны; другие же элементы действия, не обозначенные в норме права, значения не имеют. Поэтому мы считаем, что следует различать объективную сторону преступления и объективную сторону состава преступления. Именно о ней пойдет речь в настоящей главе. Объективная сторона состава преступления - это совокупность юридически значимых признаков, характеризующих внешнюю сторону преступного деяния. К ней относятся обязательные признаки: общественно опасное действие (бездействие) и его результат, причинная связь между ними, а также факультативные: обстановка, время, место и способ совершения преступления.
В ст. 8 УК сказано, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Термин "деяние" не является научным в строгом смысле этого слова, поскольку употребляется лишь в уголовном законодательстве как термин сугубо криминальный, который охватывает все виды человеческой деятельности, могущей стать общественно опасной. Он же включает в себя и бездействие, а оно есть нечто иное, чем действие. Под термином "деяние" понимается конкретный единичный акт преступного поведения (например, убийство), либо совокупность различного рода действий (диверсионный акт), либо, наконец, концепция поведения, состоящая из пронизанной одной целью системы актов. Нет необходимости рассматривать детально различия между сущностью указанных терминов, так как в уголовном праве они все объединяются одним словом - "деяние". Скажем только, что они характеризуют различные уровни поведения (деятельности).
Как уже было сказано, с объективной стороны преступление может быть простым телодвижением, сложным комплексом различных телодвижений либо действий или видов деятельности. Все указанное начинает проявляться в телодвижениях, они могут быть единичными и элементарными, сложными и представлять собой многообразную и разностороннюю деятельность, и все это, как уже сказано, представляет собой "деяние". Следует, однако, добавить: преступление довольно редко представляет собой одно или сумму простых телодвижений. Оно только начинается с них и в них проявляется. В действительности человек обладает мизерным набором физиологических инструментов, с помощью которых он может делать мускульные усилия. Но он может производить бесконечное многообразие действий благодаря изобретательности своего интеллекта и употреблять созданные с его помощью орудия. Поэтому объективная сторона преступления всегда включает в себя не только сумму телодвижений, совершенных человеком, но и орудия, инструменты, приборы, силы природы, в общем, все средства, которые он использует для достижения своих целей, осуществляя изменения в окружающем его внешнем мире. Несомненно, преступное действие индивидуально и осуществляется в определенных конкретных условиях. Все это должно включаться в объективную сторону преступления как элемент действия. Разумеется, всегда следует четко различать собственные телодвижения преступника и технические средства, которые были использованы им при совершении преступления, но эти различия должны проводиться в рамках объективной стороны его состава.
Иными словами, если рассматривать человеческое действие как процесс, то, конечно, не возникает никаких сомнений, что оно причинно связано с телодвижениями через столько опосредствований, событий, действий, что назвать причиной указанного события только телодвижение было бы такой же ошибкой, как камень в мочевом пузыре Наполеона - причиной его поражения в битве при Ватерлоо. Действие человека есть прежде всего осознанный процесс, т. е. сознательное поведение с использованием всех указанных внешних атрибутов, и в этой системе взаимодействия телодвижение дает лишь изначальный импульс последующему развитию событий, вплоть до наступления результата. И всякая цепь, составляющая этот процесс, охватывается в той или иной степени сознанием человека и подчинена его волевым усилиям.
Действие есть сознательное телодвижение, поэтому запущенный таким движением часовой механизм бомбы и ее взрыв в целях террористического акта являются частями объективной стороны этого преступления. Более того, во многих преступлениях конец телодвижений знаменует собой только начало развития объективной стороны, особенно в преступлениях с использованием техники.
Итак, элементами объективной стороны состава преступления являются: а) совокупность всех телодвижений, направленных на достижение преступного результата; б) использование с их помощью приборов, механизмов, орудий и оружия, различного рода приспособлений для достижения преступной цели; в) использование естественных закономерностей и сил природы, например стихийного бедствия (наводнения, пожара и т. п.) для диверсионного акта; г) использование в качестве орудия преступления деятельности других людей. В последнем случае речь идет о так называемом посредственном причинении, которым в науке уголовного права признается не подстрекательство или пособничество, а исполнение преступления, поскольку при указанных обстоятельствах "чужие" руки используются для реализации объективной стороны состава преступления. Его классическим примером служит вовлечение в преступление невменяемого лица, несовершеннолетнего, не достигшего возраста уголовной ответственности. Возможно посредственное причинение и в том случае, когда вменяемое лицо используется в качестве простого орудия преступления. Такое может случиться, когда данное лицо ошибалось в основных элементах состава преступления, и эта ошибка вызвана или самим посредственным причинителем, или использована им. Посредственное причинение возможно и при физическом или психическом насилии, когда исполнитель вынужден действовать помимо собственной воли и желания. Нам представляется, что, например, посредственным убийством может быть доведение лица до тяжелой и неизлечимой болезни, вызвавшей у больного желание уйти из жизни, если причинитель имел прямой умысел на убийство. Своеобразным случаем посредственного причинения будет и выполнение преступного приказа, отданного начальником, несмотря на возможную ответственность и самого подчиненного. Не может быть посредственного причинения при так называемых собственноручных деликтах, например при совершении должностного преступления, при дезертирстве и подобных преступлениях со специальным субъектом.
По особенностям конструкции признаков объективной стороны составы преступления подразделяются на: материальные, формальные и усеченные.
В материальных составах момент окончания преступления законодатель связывает с наступлением преступного результата (последствий). Если же деяние, направленное на достижение преступного результата, обязательного для данного состава, не привело к его наступлению, оконченного преступления не будет. Виновный в таком случае будет нести ответственность за покушение на соответствующее преступление.
Формальными признаются составы, в которых для наличия оконченного преступления требуется лишь совершить деяние, указанное в законе, вне зависимости от наступления тех или иных последствий, которые могут быть вызваны этим деянием. Фактически же наступившие последствия в формальных составах могут выполнять роль либо квалифицирующих признаков, либо отягчающих вину обстоятельств.
Усеченным является состав преступления, для признания которого оконченным не требуется не только наступления преступного результата, но и доведения до конца тех действий, которые способны вызвать данные последствия. Усеченные составы преступлений законодатель считает оконченными на более ранней стадии преступных действий (разбой, бандитизм и др.).
Как известно, нормы уголовного права, описывая признаки соответствующего преступления, конструируются путем указания на запрет или предписания. Запретного характера нормы призваны обеспечить воздержание от общественно опасных действий, а нормы предписывающего характера- от наступления, в случае их невыполнения, общественно опасных последствий.
Бесспорно, что всякое событие и действие всегда влечет за собой определенные изменения во внешнем мире, т. е. последствия. Все их великое множество можно разбить на две условные категории: социально-значимые и не носящие такого характера. Естественно, что вторые лежат за пределами права вообще. Первые могут быть социально полезными и социально вредными. Коль скоро преступное деяние представляет собой вмешательство человека в ход определенных событий, изменение их, направление в искусственное русло, очевидно, что оно влечет массу разнообразных последствий. Однако для права важны только юридически значимые последствия.
В юриспруденции преступные последствия отождествляются с термином "результат". Применительно к преступлениям думается, что термин "результат" надо толковать как следствие, вызванное человеческим действием, точнее, вызванные этими действиями изменения в объекте - общественно опасные последствия.
Таким образом, отвлекаясь от множества последствий, иррелевантных для уголовного права, можно сказать, что преступный результат есть ущерб, причиненный прежде всего субъектам (участникам) общественных отношений, охраняемых уголовным правом.
Преступный ущерб может быть материальным, физическим, политическим и т. п. Но можно ли при этом сказать, что материальный, физический, моральный ущерб причиняется общественным отношениям, а не конкретным лицам? Действительно, с юридической точки зрения дело обстоит значительно сложнее (см. главу 6 "Объект преступления").
Шкала социальных ценностей, с которыми связан объект преступления, зависит от экономических, политических, моральных, религиозных отношений, представлений, взглядов, господствующих в обществе. Эти ценности изменяются в процессе развития общества, эволюции его материальной и духовной культуры, меняется и их шкала. Следует, однако, заметить, что подобные изменения происходят в период революций, общественных потрясений социального или экономического характера или в период мирной перестройки общества. В недавнем прошлом, в советский период жизни России, на первом месте в иерархии уголовно-правовых ценностей стояло государство, социалистическая собственность, затем - жизнь и здоровье человека. Демократические реформы коснулись и системы российского уголовного законодательства. В соответствии с мировыми гуманистическими представлениями о социальных ценностях Особенная часть действующего ныне УК начинается преступлениями против личности.
Реальная тяжесть последствий, ущерба, причиненного преступлением, представляется одним из самых важных факторов, составляющих в глазах законодателя тяжесть преступления, а следовательно, и степень суровости наказания за него. Если сравнить санкции за деяния, причиняющие реальный ущерб, и ставящие объект в опасность, то окажется, что последние значительно мягче первых, при равенстве всех прочих условий: вины, квалифицирующих признаков и т. п.
В формальном плане все последствия можно разделить на три вида:
1) последствия, прямо перечисленные в законе;
2) последствия, хотя и не перечисленные в законе, но влияющие на ответственность преступника;
3) последствия, которые с точки зрения уголовного права безразличны для правовой оценки преступления. В первом случае только при наступлении этих последствий (всех, нескольких, единичных, в зависимости от конструкции диспозиции) состав преступления считается оконченным. Их отсутствие образует оконченное или неоконченное покушение на преступление. Несколько сложнее обстоит дело с последствиями второго вида. Их наступление или ненаступление может повлиять на меру наказания, когда они перечислены в ст. 61 или 62 УК.
К сожалению, УК иногда прибегает к нежелательному, с точки зрения законодательной техники, приему, называя различными терминами одинаковые по существу последствия: тяжкие последствия, крупные размеры, значительный ущерб, существенный ущерб, существенный вред. Можно заметить: чем неопределеннее последствия, тем больше тавтологии. А это затрудняет реализацию принципа единообразия толкования закона. Как правило, в таких случаях законодательным усовершенствованием занимается Верховный Суд Российской Федерации, который пытается разъяснять смысл таких терминов в своих постановлениях и определениях. Чаще всего все эти обстоятельства имеют оценочный смысл.



23. Виды преступных последствий

В основу квалификации преступных последствий должны быть положены их качественные и количественные характеристики, которые должны включать в себя соответствующие единицы измерения.
Все преступные последствия делятся на материальные и нематериальные. В большинстве случаев к материальным последствиям относят имущественный ущерб, причиненный гражданам, общественным организациям и предприятиям, государству, и физический вред, причиняемый личности. К нематериальным - моральный, политический, организационный и другой нематериальный вред.
Материальные последствия в виде имущественного ущерба лучше всего измерять в единицах стоимости, и прежде всего в деньгах как всеобщем экономическом эквиваленте. Это касается всех видов хищений, истребления и повреждения имущества, а также причинения материального ущерба при халатности, злоупотреблениях служебным положением и при совершении других подобных преступлений, причем в случаях как прямого ущерба, так и упущенной выгоды. Авторы УК избрали следующий путь установления размеров оценки похищенного: значительный размер в пятнадцать раз превышает размер минимальной оплаты труда, а крупный - в пятьсот. Причем это применимо ко всем статьям главы 21 "Преступления против собственности".
Физический ущерб существенным образом отличается от имущественного, ибо количественное его измерение невозможно. Например, биологическая смерть не может иметь степеней. Состояние здоровья, правда, поддается градации, однако градация с точки зрения медицины и с точки зрения уголовного права - не одно и то же. Медицина определяет здоровье по шкале: "абсолютно здоров", "относительно здоров", "болен излечимым или неизлечимым заболеванием", "инвалид". В уголовном праве всякий потерпевший считается здоровым. Абсолютным критерием степени причинения вреда является оценка этого вреда наличному состоянию здоровья. Эта степень определяется законодателем заранее и не зависит от самочувствия потерпевшего после причинения вреда его здоровью. Действующий Уголовный кодекс предусматривает следующие виды причинения вреда здоровью человека (ранее в законе это называлось телесными повреждениями): тяжкий, менее тяжкий и легкий. Кроме того, УК предусматривает побои (ст. 116 УК) и истязание (ст. 117 УК), которые не считаются причинением вреда здоровью. Сама же степень тяжести причиненного вреда определяется медицинскими показателями, которые перечисляются в утверждаемых Министерством здравоохранения РФ Правилах судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений.
Определение степени морального, политического и идеологического ущерба целиком относится к компетенции суда. Моральный ущерб наносится любым преступлением, ибо оно оскорбляет закон. Моральный ущерб неизменно причиняется и потерпевшему, так как его оскорбляет и унижает несправедливость, совершенная преступником. Но во всех преступлениях, где последствия материальны, моральный ущерб является побочным и включается в оценку преступления, данную законодателем. Однако в УК много и таких преступлений, которыми причиняется экономический, политический, моральный, экологический ущерб. Последний, правда, можно отнести и к материальным последствиям.



24. Значение последствий в уголовном праве

Различный по свойствам преступный результат является основанием для разной его оценки законодателем, а это, в свою очередь, влечет различную конструкцию состава преступлений в диспозиции закона. Все преступления с точки зрения их последствий можно разделить на две большие группы: те, в которых ядро общественной опасности заложено в результате деятельности преступника, и те, которые опасны сами по себе. Описывая первые, законодатель формулирует материальный состав, во вторых же ограничивается описанием преступного действия - формальный состав. Таким образом, можно сказать, что "материальное" и "формальное" в учении о составе преступления есть не более чем законодательный прием, с помощью которого создается формула состава преступления. В конструкции материальных составов использованы такие приемы законодательной техники, которые позволяют органически включить в формулировку объективной стороны и деяние, и преступные с точки зрения уголовного закона последствия.
С помощью законодательной техники формулируется и так называемый усеченный состав преступления. Эта конструкция достигается перенесением естественного окончания преступления на более раннюю стадию - покушения или приготовления. Яркий пример усеченного состава - разбой, предусмотренный ст. 162 УК: "Разбой, т. е. нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия". Служебная роль усеченного состава невелика. Таким приемом законодатель пользуется, когда необходимо наказывать и приготовление к данному преступлению.


25. Причинная связь как необходимое условие уголовной ответственности в материальных составах преступления

Причинность есть объективная категория, которая является частью универсальной связи в цепи всеобщего взаимодействия окружающего нас мира. Все основные философские направления считают причинность фундаментальным явлением действительности, ибо все в окружающем нас мире взаимосвязано, взаимозависимо и взаимообусловлено, и основой этой универсальной связи является причинность. Исходными постулатами разделяемой в правовой науке концепции причинности являются следующие положения.
1. Причинная связь активна, действенна и асимметрична. Иными словами, причина порождает, вырабатывает внутри себя последствие, которого еще нет, но которое с относительной необходимостью должно появиться.
2. Причинность является объективной связью и независима от нашего сознания. Человеческое сознание не создает причинность, но способно адекватно отражать ее путем познания.
3. Свойством причинности является ее всеобщность. Нет беспричинных явлений, так же как нет и последствия, которое, в свою очередь, не становилось бы причиной нового явления.
4. Причинная связь является необходимой, закономерной, а не случайной. Необходимость здесь понимается как процесс, осуществление которого при наличии всех благоприятных условий и обстоятельств неизбежно приведет к наступлению последствия.
5. Развитие причинной связи есть бесконечный процесс, в котором причина и следствие постоянно меняются местами.
6. Причинная связь осуществляется во времени и пространстве. Таким образом, причина - это одно явление, которое генетически, т. е. непосредственно, порождает и обусловливает другое. Последствие же - это одно явление, закономерно рожденное в результате развития (действия) другого.



26. Основные вопросы причинности в теории российского уголовного права

Вопрос о причинной связи в конкретном уголовном деле возникает не так уж часто, поскольку обычно причинная связь проявляется непосредственно, т. е. бывает очевидной. Однако с вторжением уголовного права в сферу технического прогресса, экологии, безопасности использования природных ресурсов, химических веществ, транспорта и другие сферы человеческой жизнедеятельности, практические проблемы причинности значительно усложняются. В подобных случаях для решения вопроса о наличии или отсутствии причинной связи необходимо привлекать квалифицированную научно-техническую экспертизу.
Несколько положений о теории вопроса. На протяжении многих десятилетий в правовой науке существовали две основные концепции причинной связи. В уголовном праве - теория причины-условия. В гражданском - адекватная. Обе они, с нашей точки зрения, лишь частично могут быть использованы в юриспруденции, поскольку обладают большими недостатками в общефилософском смысле. Теория причины-условия понимает под причиной всякое предшествующее условие, без которого результат не наступил бы. Исследователь должен мысленно представить себе процесс формирования последствий, рассмотреть все условия, предшествующие последствиям, и решить главный вопрос: а если бы не было предшествующего условия, то наступили бы последствия или нет? Отрицательный ответ дает основание считать, что данное условие, наряду с другими, следует рассматривать как причину последствия. Современная философия критически относится к этой концепции, так как ее крайние проявления ведут к нелепым выводам и результатам. Вот, например, рассуждения русского профессора уголовного права Н. Д. Сергиевского, который в середине XIX в. писал: "Причиной смерти лица, например, умершего от простуды, будет и портной, сшивший ему холодное платье, и слуга, ошибочно уверявший его, что погода теплая, и извозчик, который слишком тихо вез его по улицам города в морозный день, и, наконец, он сам, надевший холодное платье в большой мороз'".
В уголовном праве недостатки такой теории не столь очевидны, так как она может корректироваться требованием вины, которую в перечисленных случаях трудно доказать. Но в гражданском праве она явно непригодна, так как не может быть применена к деликтам из причинения вреда, для доказательства которых вина не требуется.
Одним из важных условий верного установления наличия или отсутствия причинной связи является принцип изолирования. Он заключается в том, что необходимо установить, порождено ли преступное последствие виновным действием субъекта или оно появилось вследствие других обстоятельств, лишь внешне связанных или просто совпадающих по времени с последствиями. Принцип изолирования - великий инструмент познания. Главная проблема состоит в верном понимании сути преступного действия и его компонентов. В основе этого понимания должен лежать состав преступления, особенно его объективная сторона, поскольку она воплощает действие. При анализе составных элементов действия необходимо понимать преступное поведение не просто как сумму телодвижений, но и как сознательное управление или использование подконтрольных лицу процессов и механизмов для достижения преступного результата.
Если субъект не использовал какие-то обстоятельства, сопровождавшие его деятельность, а они случайно изменили процесс и привели к преступному результату, то объективно такие обстоятельства случайны, и отсюда случаен и сам результат. Но, если субъект сознательно использует их в преступных целях, то они уже становятся элементами его действий и результат становится последствием этих действий. Если некто зимой в лесу привяжет человека к дереву, чтобы он замерз, то любой судья признает его убийцей. Виновный в данном случае использовал силы природы, и именно эти силы должны быть признаны элементом объективной стороны его преступления.
Итак, при установлении причинной связи между действиями и последствиями надо всегда иметь в виду, что причиной выступает не только сумма телодвижений исполнителя, но и сознательное использование им орудий, объективных закономерностей, действий механизмов, иных обстоятельств, ибо только они в совокупности с телодвижениями образуют общественно опасное действие.
Принцип же изолирования заключается в том, чтобы правильно определить все слагаемые, которые относятся к действию как таковому. Это представляет определенную сложность, ибо следует правильно очертить границы действия. Кроме того, следует выделить не только те факторы, которые образуют основные элементы объективной стороны, но и факультативные, ибо все они влияют на преступный результат. К примеру, возьмем соучастников преступления. Принято считать, что все они участвуют в наступлении преступного результата. В известной мере это так, поскольку они в той или иной степени связаны с последствиями преступления, но в действительности преступный результат непосредственно причиняется исполнителем, действия же остальных участников создают лишь условия для наступления этого результата. С другой стороны, такое утверждение будет верным, если рассматривать действия соучастников изолированно, а не как единое целое. Это соответствует реальной действительности, но юридическая формула соучастия в том и состоит, что преступный результат причиняется совокупными действиями всех участников, действующих заведомо сообща, и в этом коллективном действии каждый выполняет отведенную ему роль.
Причинная связь развивается во времени и пространстве. Ее особенностью является то, что между причиной и следствием всегда существует разница во времени. Поэтому первым вопросом, на который должен ответить судья или следователь, устанавливающий причинную связь, - вопрос о временной последовательности предполагаемой причины. Его можно сформулировать так: предшествовало ли действие, совершенное субъектом, наступившим общественно опасным последствиям? Отрицательный ответ исключает целесообразность дальнейшего исследования обстоятельств дела. Положительный же ответ обязывает исследователей идти дальше и определить наличие или отсутствие какой-либо связи между ними. Именно после установления последовательности событий и начинается процесс исследования причинной зависимости, поскольку "после этого" еще не означает "вследствие этого". Главным критерием истинности такого исследования является опыт. Если мы, наблюдая определенную последовательность в развитии двух явлений, сумеем ее искусственно воспроизвести, придав ей желаемое направление, значит, мы правильно установили причинную зависимость этих явлений.
Развитие причины происходит в сложных условиях при взаимодействии с ней многих других, более или менее существенных или незначительных связей, и все это в определенной мере влияет на формирование последствия, конкретизируя и индивидуализируя его, или может не допустить его наступления. Следует еще раз подчеркнуть, что нельзя смешивать причину и условие наступления какого-либо события. Причина порождает следствие генетически, благодаря процессам, происходящим внутри нее. Условие же только внешним образом благоприятствует наступлению последствия. Но среди условий могут быть и те, которые препятствуют наступлению последствия, т. е. действию причины.
Итак, между причиной и условием существует качественное различие, а не разница в степени причинения. Именно причина служит решающим и определяющим фактором наступления последствия. Смешение причин и условий ведет к неправильному заключению о наличии или отсутствии причинной связи. Порочность теории причины-условия заключается в том, что ее сторонники считают: наличие необходимого условия представляет собой конечный момент констатации причинной связи. Сторонники необходимого причинения утверждают, что подобная констатация - лишь начальный момент в исследовании наличия или отсутствия причинной связи между действиями обвиняемого и наступившими последствиями. Думается, что основным пороком теории причины-условия является отрицание роли случайности в формировании конечного результата преступной деятельности. Но случайность, безусловно, реальная сила в окружающем нас мире вещей и событий. Более того, любое закономерное явление всегда несет печать случайности. Однако она никогда не может быть подлинной причиной определенного явления. Случайность - это явление объективной действительности, иное, чем необходимость, хотя, достигнув определенного количества, случайности приобретают значение схоластических закономерностей, например закон больших чисел. Причинная же связь выражает категорию необходимости. Поэтому только то явление, которое с внутренней необходимостью, закономерностью порождает, вызывает другое явление, может быть признано его причиной. Случайности могут выступать в двух видах: как форма проявления необходимости и как дополнение последней. Случайность шагает рядом с необходимостью и всегда, в той или иной мере, присутствует в ней, делая ее индивидуальной, т. е. придает ей форму. Противоположны ей такие случайности, которые не связаны с данным процессом, а вторгаются в него со стороны.
Итак, случайность выражает внешние, нестойкие, не характерные для данного процесса связи. Конечно, необходимость и случайность нигде не проявляются в чистом виде, ибо в самых строгих закономерностях (необходимостях) всегда присутствует элемент случайности, и наоборот. Уголовное право имеет дело с индивидуальными явлениями, а не с глобальными закономерностями, следовательно, и соотношение необходимости и случайности значимо только в таком контексте.
Когда мы говорим, что причинная связь - это связь между действием и последствием, при котором первое с необходимостью порождает, вызывает второе, то в данном контексте необходимость нельзя отождествлять с неизбежностью.
Неверно было бы и утверждать, что существуют необходимые и случайные причинные связи. Последние не являются связью причины и следствия. Если преступный результат наступил вследствие случайного стечения обстоятельств (пересечения двух рядов причинности), одним из которых были действия обвиняемого, то ответственности быть не может.
Другое дело, если случайность есть форма проявления необходимости. Элемент случайного имеется почти в каждом развивающемся процессе, заканчивающемся конкретным результатом, ибо необходимость проявляет себя как тенденция, заложенная в процессе развития, а случайность придает ей индивидуальную форму. Как же практически установить, была связь необходимой или случайной? Для этого надо мысленно установить, к каким закономерным последствиям приводило развитие причинной связи, если бы не вмешались посторонние для действий субъекта силы, действия других лиц, - к тем ли, которые наступили, или к иным? В первом случае результат объективно необходим. Во втором - объективно случаен. Здесь действия обвиняемого могут быть необходимым условием преступного результата, но не его причиной. Некто П. был осужден за неосторожное убийство. Он обвинялся в том, что, проезжая на телеге по улице, наехал на игравшую прямо на дороге девочку, причинив ей незначительную травму головы. В больнице через две недели она скончалась. Судебно-медицинская экспертиза пришла к следующим выводам: а) наездом были причинены незначительные ушибы и ссадины на голове девочки; б) организм девочки находился в крайней степени истощения, поэтому не мог в достаточной степени сопротивляться инфекции, которая привела к воспалению оболочки головного мозга; при отсутствии инфекции повреждения могли быть лишь легкими. Руководствуясь данным заключением, суд пришел к выводу, что хотя действия П. и были необходимым условием наступления такого результата, но не являлись его действительной, необходимой причиной. Результат осложнился такими обстоятельствами, которые явились объективно случайными для действия П.
Как же на практике следует проводить исследование наличия или отсутствия причинной связи? Основываясь на собственном опыте, исследователь анализирует простые закономерности. К помощи экспертизы он прибегает, если располагает недостаточными знаниями и опытом в области науки, искусства или ремесла.
Возвращаясь к вопросу о теории причинной связи, необходимо заметить, что всякое событие вызревает в причине как реальная возможность. Ее появлению предшествуют определенные изменения, происходящие в причине. Реальной следует считать возможность, для осуществления которой имеются все объективные основания и которая при определенных условиях закономерно превратится в действительность. Чаще всего действия лица создают возможность наступления одного из сходных по роду последствий, а наступление именно данного результата вызвано случайными обстоятельствами. Например, убийца хотел выстрелить в голову, а попал в сердце жертвы. Тем не менее он должен отвечать за умышленное убийство, так как несовпадение желания с результатом было формальным и ничтожным; желаемый результат наступил в несколько измененном виде, но не препятствовал достижению главного намерения убийцы. Как правило, подобные случаи имеют место при нанесении телесных повреждений в драке, когда наносятся удары, могущие повлечь и смерть, и телесные повреждения любой тяжести; факт наступления одного из последствий реализован случайными обстоятельствами, возможность которых обвиняемый предвидел. Подобный результат возможен при так называемом неопределенном умысле.



27. Субъективная сторона состава преступления. Общая характеристика субъективной стороны преступления

Преступление как общественно опасное деяние совершается при взаимной обусловленности объективных и субъективных признаков. К числу первых относятся объект и объективная сторона, к числу вторых - субъект и субъективная сторона. Общим для названных признаков является то, что они с разных сторон характеризуют одно и то же социальное явление (преступление). В отличие от объективной, субъективная сторона отражает внутренние процессы, происходящие в сознательной и волевой сферах лица, совершающего либо готовящегося совершить преступление. В реальной жизни обе стороны преступления существуют неразрывно, обусловливая само деяние, в одном месте, в одно время, совершаемые одним и тем же лицом. Однако при теоретическом анализе представляется возможным рассмотреть объективную и субъективную стороны преступного деяния раздельно, не забывая при этом об их внутреннем единстве.
Содержанием субъективной стороны является психическая деятельность лица, связанная с совершением преступления. К признакам, ее характеризующим, относятся вина, мотив и цель преступления. В совокупности они дают представление о том внутреннем процессе, который происходит в психике лица, и отражают связь его сознания и воли с совершаемым общественно опасным деянием. К факультативным признакам субъективной стороны относятся также эмоции, т. е. переживания лица. Как обязательный признак они редко указываются в нормах закона, но их наличие может повлиять на квалификацию либо назначение наказания.
Уголовно-правовое значение признаков субъективной стороны неодинаково. Вина в форме умысла или неосторожности является обязательным признаком всякого преступления. Без вины нет уголовной ответственности, какими бы тяжелыми ни были последствия общественно опасного деяния. Факультативные признаки - мотив, цель и эмоции - становятся обязательными лишь при условии, что законодатель включает их в таком качестве в конструкцию данного состава преступления. В остальных случаях они могут влиять на квалификацию деяния либо учитываться при индивидуализации наказания как обстоятельство, смягчающее или отягчающее ответственность.
С учетом сказанного можно дать следующее определение: субъективная сторона - это элемент состава преступления, дающий представление о внутренних психических процессах, происходящих в сознании и воле лица, совершающего преступление, характеризующийся конкретной формой вины, мотивом, целью и эмоциями.
Правовое значение субъективной стороны состоит в том, что она позволяет:
1) установить основания для привлечения к уголовной ответственности;
2) обеспечивает точную квалификацию преступления;
3) дает возможность разграничить смежные составы преступлений, сходные по объекту и объективной стороне;
4) влияет на установление степени общественной опасности деяния и, как следствие, на индивидуализацию уголовного наказания.
Все это, в свою очередь, способствует осуществлению принципов законности, справедливости, гуманизма и вины, прямо зафиксированных в уголовном законе.
Принцип вины гласит:
1. Лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.
2. Объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается" (ст. 5 УК).





28. Понятие вины

Российское законодательство, теория уголовного права и судебная практика последовательно исповедуют принцип субъективного вменения. Вина представляет собой особое психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и преступным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности.
В теоретическом плане вину необходимо рассмотреть в нескольких аспектах, каждый из которых высвечивает определенную грань этого понятия.
1. Психологический аспект. Раскрывая сущность вины, юристы пользуются такими психологическими понятиями умысла и неосторожности, как интеллектуальный и волевой: сознание, предвидение последствий и т. п.
2. Уголовно-правовой аспект подчеркивает то обстоятельство, что понятия умысла и неосторожности используются лишь применительно к преступлениям.
В принципе умысел либо неосторожность связаны с любым поведением человека. Однако уголовно-правовое значение они приобретают только в тех случаях, когда совершается общественно опасное деяние, признанное преступлением.
3. Предметный аспект тесно связан с уголовно-право-вым. Он означает, что вины как абстрактного понятия не существует, она должна связываться с совершением конкретного деяния. Лицо признается не вообще виновным, а виновным в совершении, например, кражи, хулиганства или другого какого-либо конкретного преступления.
Только при таком предметном рассмотрении вины уменьшается риск вынесения неправо'судного приговора за мысли и убеждения, а также деяния, хотя объективно и связанные с преступлением, но совершенные при отсутствии вины.
4. Социальный аспект вины означает, что лицо, совершая преступление, посягает на важнейшие социально-политические ценности, существующие в Российской Федерации на основе Конституции и потому охраняемые уголовным законом.
Совершая преступление умышленно, лицо сознает, что посягает на указанные ценности, предвидит общественно опасные последствия своих действий и желает либо сознательно допускает их наступление. Такое психическое отношение лица к совершаемому им деянию, опасному для отдельных лиц, их прав и свобод либо в целом для общества и государства, заслуживает морально-политического порицания со стороны общества и государства.
При неосторожном совершении деяния, опасного для личности, общества, государства, лицо признается виновным потому, что проявляет недопустимое легкомыслие или недостаточную внимательность и осмотрительность в своем поведении, вследствие чего существенно страдают названные объекты уголовно-правовой охраны. Отсутствие должной внимательности и осторожности, приведшее к наступлению общественно опасных последствий, также заслуживает морального осуждения.
Правовой формой социального порицания (осуждения) является приговор суда, в котором именем Российской Федерации общественно опасное деяние признается преступлением, а лицо - виновным в его совершении с назначением вида и размера наказания. (Мнение о ненужности включения данного аспекта в понятие вины высказано в правовой литературе.)1
С учетом всех названных аспектов можно дать следующее определение: вина - это психическое отношение лица к совершаемому им конкретному общественно опасному деянию и к его общественно опасным последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности, в котором проявляется антисоциальность деятельности виновного, порицаемая судом от имени Российской Федерации.
Развитие учения о вине в науке уголовного права проходило не прямолинейно. В разные периоды высказывались различные точки зрения. Наиболее острой была дискуссия 50-х годов, которую принято характеризовать как дискуссию между сторонниками "психологического" и "оценочного" понимания вины. Вкратце суть взглядов сторонников психологической теории вины состояла в том, что вина существует объективно, вне сознания юристов. Она познаваема. Познать форму вины правоохранительные органы могут по действиям преступника. Сознание и воля лица, совершающего преступление, находятся в определенном сочетании друг с другом, и в зависимости от этого вину можно определить как умысел или неосторожность. В итоге дискуссии "оценочная" теория, сторонники которой виной считали оценку, данную общественно опасному деянию судом, была отвергнута2.
В УК РФ глава 5 "Вина" значительно расширена. Базируясь на достижениях науки уголовного права и практике законодательного применения, она содержит пять норм. Из них три новые и две - обновленные как терминологически, так и по существу. Новыми являются нормы о понятии вины, двойной форме вины, невиновном причинении вреда. Важное достижение УК 1996 г. - определение сущности и значения вины через ее формы, указанные в законе.



29. Формы вины

Формы вины, с достаточной полнотой регламентированные в законе, имеют большое значение для квалификации преступления. Они позволяют оценить степень общественной опасности однородных преступлений (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах наказывается лишением свободы до двадцати лет либо смертной казнью, причинение смерти по неосторожности без квалифицирующих признаков наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на тот же срок).
Форма вины является важным критерием криминали-зации деяния. Так, в соответствии с УК 1996 г. за деяние, совершенное по неосторожности, виновный привлекается к уголовной ответственности только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части (ст. 24 УК). Отсюда следует, что нормы, в которых нет прямого указания на неосторожную форму вины, предусматривают ответственность лишь за умышленные деяния. Это правило относится и к составам с двойной формой вины. В составах с умышленной формой вины, квалифицированных наступлением тяжких последствий, вносится указание на неосторожность по отношению к этим последствиям (например, ч. 4 ст. 111 УК).
Общественно опасное деяние, совершаемое преступником, - всегда проявление его сознания и воли, в связи с чем понятие вины необходимо рассматривать с учетом интеллектуального и волевого критериев.
Интеллектуальный критерий заключается в сознании виновным общественно опасного характера совершаемого им деяния и в предвидении его общественно опасных последствий (для материальных составов), в сознании виновным общественно опасного характера деяния (для формальных составов).
Волевой критерий характеризует отношение субъекта преступления к совершаемому деянию и его последствиям. Он выражается в желании, либо сознательном допущении вредных последствий, либо легкомысленном или небрежном отношении к этим последствиям.
Учет обоих критериев, а также соотношения между ними дает основание делить вину на две формы - умышленную и неосторожную. В свою очередь, умышленная форма может быть с прямым или косвенным видом умысла. Неосторожная форма вины подразделяется на преступное легкомыслие и преступную небрежность.
Формы вины в конкретных преступлениях либо прямо указываются в диспозициях статей Особенной части УК, либо подразумеваются и устанавливаются при анализе конструкции нормы УК. Так, если в законе называется цель преступления, то оно может совершаться только с прямым умыслом (поставив цель, добиться ее осуществления можно лишь при желании, что характерно именно для прямого умысла). Об умышленной форме вины свидетельствуют и такие признаки, как злостность деяния, специальный мотив (особая жестокость при убийстве, например), заведомость, незаконность действий и т. д.
Правовое значение форм вины состоит в следующем:
1) они позволяют разграничить преступление и проступок;
2) разграничивают преступления, сходные по объекту и объективной стороне (ст. 105 и 106 УК);
3) влияют на индивидуализацию наказания;
4) в сочетании со степенью общественной опасности деяния служат критерием законодательной классификации преступлений (в соответствии со ст. 15 УК к особо тяжким отнесены только умышленные преступления);
5) форма вины влияет на назначение вида исправительного учреждения при отбытии наказания в виде лишения свободы (ст. 58 УК);
6) умышленная форма вины влияет на признание рецидива преступлений (ст. 18 УК);
7) формы вины влияют на условно-досрочное освобождение (ст. 79 УК).



30. Умышленная форма вины и ее виды

Преступлением, совершенным умышленно, признается деяние (действие или бездействие), совершенное с прямым или косвенным умыслом (ст. 25 УК).
Прямой умысел. Преступление признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния, предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления. Данное законодательное определение прямого умысла относится к преступлениям с материальным составом, в котором наказуемым является не только деяние, но и общественно опасные последствия, указанные в диспозиции конкретной статьи в качестве обязательного признака. Поэтому в характеристику прямого умысла включается предвидение последствий и желание их наступления.
Преступление с формальным составом признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своего деяния и желало его выполнить. Предвидение последствий здесь не является обязательным признаком умысла, так как они лежат за рамками состава преступления.
Интеллектуальный критерий прямого умысла характеризуется двумя понятиями: сознанием и предвидением. Лицо, совершающее преступление с прямым умыслом, сознает общественно опасный характер своего действия или бездействия, предвидит неизбежность либо реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Сознание общественной опасности деяния означает понимание его фактической сути и общественной значимости. Лицо сознает, где и какое именно преступление оно совершает, кому причиняет вред, каким способом, в какое время и при какой обстановке. Предвидение - это отражение в сознании лица, совершающего преступление, тех событий, которые произойдут в будущем. Предвидением преступника охватывается в общих чертах тот вред (ущерб), который наступит от совершенного им деяния.
Прямой умысел предусматривает два варианта предвидения: неизбежность или реальную возможность наступления общественно опасных последствий. Конкретизация вариантов зависит от обстановки совершаемого преступления, способа и степени подготовленности лица к его совершению (стреляя в упор из надлежащего, проверенного оружия, виновный предвидит неизбежность смерти жертвы; тот же выстрел на значительном расстоянии от потерпевшего создает лишь реальную возможность лишения жизни).
Волевой критерий прямого умысла указывает на то, что лицо желает наступления задуманных им общественно опасных последствий. Желание - это воля, мобилизованная на достижение конкретно поставленной цели, стремление достигнуть определенного результата.
Косвенный умысел в соответствии с законом означает, что лицо осознавало общественную опасность своего деяния (действия или бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.
По сознанию общественной опасности деяния прямой и косвенный умыслы схожи между собой. Различие между ними проводится по предвидению (вторая часть интеллектуального критерия) и в основном по волевому критерию. Предвидение в прямом умысле охватывает возможность либо неизбежность наступления общественно опасных последствий. В косвенном умысле имеется в виду предвидение только реальной возможности их наступления.
Волевой критерий косвенного умысла характеризуется нежеланием наступления общественно опасных последствий. Вместе с тем лицо, предвидя реальную возможность их наступления, сознательно допускает последствия либо относится к ним безразлично. Нежелание последствий объясняется тем, что при косвенном умысле общественно опасное последствие выступает как побочный результат преступного акта. Субъект направляет свои усилия на достижение иной цели, находящейся за рамками данного состава преступления. Сознавая, что ее достижение чревато причинением вреда другим социальным ценностям, он не предпринимает никаких активных действий для предотвращения побочных последствий, т. е. сознательно допускает возможность их наступления.
В отдельных случаях лицо, совершающее преступление с косвенным умыслом и не желающее наступления побочных вредных последствий, надеется на какие-то неконкретизированные, абстрактные обстоятельства, которые, по его мнению, могут их предотвратить (на удачу, судьбу, везение и т. п.). В теории уголовного права это принято называть надеждой на "авось". По существу такое отношение виновного к возможности наступления последствий есть не что иное, как сознательное их допущение, ибо надежда виновного не связывается с какими-либо реальными обстоятельствами, которые могут предотвратить наступление последствий. Сам он не предпринимает для этого никаких активных действий.
Второй разновидностью проявления воли при косвенном умысле является безразличное отношение к возможности наступления побочных общественно опасных последствий от целенаправленных действий. По существу оно мало чем отличается от сознательного их допущения. Например, пьяный хулиган, умышленно открыв беспорядочную стрельбу из ружья на остановке автобуса, убил двух человек и ранил одного. Умысла на убийство у него не было, однако безразличное отношение к наступившим последствиям свидетельствует об особом эгоизме, черствости виновного, полном равнодушии к интересам других людей, общества в целом.
Косвенный умысел при совершении преступления может проявляться двояко: 1) лицо совершает какое-либо преступление с прямым умыслом, сознает, что при этом возможно наступление общественно опасных последствий другим объектам уголовно-правовой охраны и сознательно допускает их наступление. Так, заложив взрывное устройство в автомашину с целью лишения жизни ее владельца, виновный сознает, что жизни и здоровью других пассажиров грозит реальная опасность, и, не испытывая к ним враждебных чувств, сознательно допускает возможность наступления любых последствий; 2) в отдельных случаях совершаемое лицом деяние само по себе еще не является преступлением. Оно становится таковым лишь при наступлении общественно опасных последствий от неправильного, аморального, легкомысленного поведения человека. Например, туристы, которые разожгли в ветреную засушливую пору костер в лесу, предвидят возможность возникновения лесного пожара. Они не желают этого, но, не принимая никаких мер, сознательно допускают либо безразлично относятся к возможным последствиям.
Общественная опасность деяний, совершенных с косвенным умыслом, может быть не меньшей, чем при умысле прямом. Этим объясняется тот факт, что при конструкции многих составов преступлений законодатель не дифференцирует ответственность по видам умысла и не устанавливает пониженного наказания за преступление с косвенным умыслом. Вид умысла, как и обстоятельства совершения преступления, могут быть учтены судом при индивидуализации наказания.
В связи с тем, что косвенный умысел определяется отношением к последствиям, он невозможен в формальных составах, где само деяние образует оконченный состав преступления. Например, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, хулиганство, вандализм и т. п., где состав преступления считается выполненным независимо от наступления или ненаступления общественно опасных последствий. Волевое же отношение виновного к самому деянию в таких преступлениях может быть только в виде прямого умысла. Субъект желает совершить хулиганские действия либо незаконно сбывать наркотические средства. Невозможно, совершая названные действия, одновременно не желать их совершения.
Разграничение прямого и косвенного умыслов проводится по интеллектуальному и волевому критериям: интеллектуальный критерий прямого умысла заключается в предвидении неизбежности или реальной возможности наступления преступных последствий, а косвенного - в предвидении только реальной возможности их наступления;
волевой момент прямого умысла выражается в желании наступления общественно опасных последствий, а косвенного умысла - в нежелании, но сознательном их допущении, безразличном к ним отношении или надежде на "авось".
Кроме прямого и косвенного умыслов, предусмотренных непосредственно в законе, теория и практика знает другие виды умысла, влияющие на квалификацию преступления и индивидуализацию наказания.
Так, в зависимости от времени формирования различаются заранее обдуманный и внезапно возникший умыслы. При заранее обдуманном умысле между возникновением намерения совершить преступление и его реализацией есть определенный, иногда весьма продолжительный период времени. Данный вид умысла следует воспринимать в совокупности с другими обстоятельствами дела: характером и степенью общественной опасности готовящегося преступления, его способом и орудиями, мерами, предпринимаемыми лицом для последующего сокрытия преступления, и т. п. Длительный период подготовки преступления может в одних случаях свидетельствовать о большой степени его общественной опасности (например, при подготовке террористического акта, создании банды и т. д.), а в других - о сомнениях и терзаниях лица, готовящего, например, убийство супруга по мотивам ревности, о чувстве жалости к потерпевшему и т. п. Лишь всесторонняя оценка всех обстоятельств по делу позволит суду правильно определить значение такого умысла. Заранее обдуманный умысел в принципе может быть как прямым, так и косвенным. Первый встречается чаще, так как длительная подготовка обычно свидетельствует о том, что лицо не только поставило цель, но и желает наступления последствий.
Внезапно возникший умысел характерен для тех случаев, когда между возникновением и реализацией умысла на совершение преступления практически нет разрыва во времени или этот разрыв крайне незначителен. Данный вид умысла свойствен неврастеникам, лицам со склонностью к истерическим реакциям, несовершеннолетним, особенно с такими аномалиями в психике, как невротия. Он свойствен также рецидивистам, у которых выработался в процессе многократного совершения преступлений и отбытия наказания. В местах лишения свободы устойчивый стереотип поведения - стремление совершать тождественные либо однородные преступления (квартирные и карманные кражи, мошенничество при азартных играх и т. п.) при удачно складывающихся для этого обстоятельствах. Внезапно возникший умысел характерен также для лиц с низким общеобразовательным и культурным уровнем, у которых в конфликтных ситуациях "кулак опережает мысль". Сюда относятся все разновидности хулиганов, а также убийц, способных лишить жизни человека, который не дал им закурить или сделал замечание.
Разновидностью внезапно возникшего умысла является аффектированный умысел, к признакам которого относятся внезапность возникновения, кратковременность протекания. В отличие от других видов этот умысел возникает как реакция на неправомерность поведения потерпевшего в отношении виновного или его близких. Внезапно возникающее сильное душевное волнение служит побудительным мотивом к преступному акту. Аффектированный умысел оценивается законодателем как обстоятельство, существенно влияющее на снижение общественной опасности преступления и, соответственно, снижение наказания.
В зависимости от степени предвидения общественно опасных последствий в теории уголовного права принято делить умысел на конкретизированный и неконкретизированный (неопределенный).
Конкретизированный - это такой вид умысла, при котором лицо четко и ясно представляет последствия своего деяния. Этот вид умысла подразделяется в свою очередь на простой и альтернативный.
При простом конкретизированном умысле виновный предвидит, что в результате совершенного им деяния наступит одно конкретное (определенное) последствие - например, смерть жертвы от сильного удара топором по голове.
При альтернативном конкретизированном умысле лицо предвидит, что в результате совершенного им деяния может наступить одно или другое вполне определенное последствие. Каждое из них ему одинаково желательно. Например, ударяя топором по голове потерпевшего, виновный предвидит, что от этого удара может наступить смерть или тяжкие телесные повреждения. Каждое из этих последствий преступнику одинаково желательно, так как способно удовлетворить чувство мести, которое является побудительным мотивом данного действия. Преступления, совершенные с альтернативным умыслом, следует квалифицировать в зависимости от фактически наступивших последствий.
Неконкретизированный умысел необходимо устанавливать и анализировать по тем уголовным делам, где виновный, удовлетворяя чувство мести, ненависти, ревности путем совершения противоправных действий, в общих чертах предвидит наступление общественно опасных последствий, но не представляет, в чем они конкретно выразятся. Сознанием виновного в этом случае охватывается комплекс последствий от самого тяжелого до незначительного, каждое из которых ему одинаково желательно. Вместе с тем у него нет прямого умысла на причинение какого-либо точного, конкретного последствия. Данный вид умысла чаще всего встречается в преступлениях против жизни и здоровья и дает, судя по опубликованной практике Верховного Суда РФ, значительный процент ошибок при квалификации преступлений.
Следует иметь в виду, что при неконкретизированном умысле виновный отвечает за фактически наступившее последствие его действий, но при обязательном условии, что он это последствие сознавал, желал либо сознательно допускал.



31. Неосторожная форма вины и ее виды

Преступлением, совершенным по неосторожности, признается деяние, совершенное по легкомыслию или небрежности (ст. 26 УК).
По общему правилу, преступление с неосторожной формой менее опасно, чем умышленное, ибо лицо вообще не намеревается совершать преступление. Чаще происходит нарушение каких-либо инструкций (по технике безопасности, противопожарных, обращения с оружием, безопасности движения на автотранспорте и т. п.), которое влечет общественно опасные последствия, превращающие проступок в преступление.
Однако необходимо иметь в виду, что, во-первых, неосторожная форма вины - это одна из опасных разновидностей невнимательности, неосмотрительности, а иногда и равнодушия, неуважения к интересам личности и общества в целом. Во-вторых, в условиях научно-технического прогресса заметно увеличивается число неосторожных преступлений практически во всех сферах деятельности человека. Лица, обязанные по роду своей службы (работы) соблюдать определенные требования, из-за беспечности, легкомыслия, недисциплинированности нарушают их, причиняя огромный ущерб жизни, здоровью людей, окружающей среде. Поэтому уголовно-правовая реакция на совершение неосторожных преступлений вполне оправданна и социально необходима'.
Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий.
Интеллектуальный критерий преступного легкомыслия состоит из:
осознания виновным общественной опасности совершаемого действия (бездействия);
предвидения абстрактной возможности наступления общественно опасных последствий. Абстрактное предвидение означает, что лицо сознает неправомерность своих действий, понимает (предвидит), что такие действия вообще, в принципе, могут повлечь за собой общественно опасные последствия, но считает невозможным их наступление в данном конкретном случае.
Волевой критерий. Лицо не желает наступления последствий, более того, стремится не допустить их с помощью каких-то реально существующих факторов (сил). Прежде всего виновный имеет в виду собственные личные качества - опыт, мастерство, силу, ловкость, профессионализм; далее - действия других лиц, механизмов, даже силы природы. Однако расчеты его оказываются легкомысленными, самонадеянными. Виновный либо не знает законов развития причинной связи между деянием и грозящими последствиями, либо, что чаще встречается в судебной практике по делам с этим видом вины, не учитывает каких-то привходящих обстоятельств, которые существенно меняют развитие причинной связи. Не срабатывают механизмы, не включаются силы, на которые рассчитывало лицо.
Эта надежда, хотя и необоснованная, самонадеянная, существенно отличает преступное легкомыслие от косвенного умысла, при котором такой расчет вообще отсутствует. (При косвенном виновный может рассчитывать "на авось", т.е. на удачу, везение, судьбу, но не на конкретные реальные обстоятельства и силы.) По этой причине преступное легкомыслие является менее общественно опасным, чем косвенный умысел.
Преступное легкомыслие отграничивается от косвенного умысла по интеллектуальному и волевому критериям.
Интеллектуальный критерий проводит различие по характеру предвидения. При косвенном умысле лицо предвидит реальную возможность наступления преступных последствий, а при легкомыслии - только их абстрактную возможность.
Волевой момент как косвенного умысла, так и легкомыслия заключается в нежелании наступления последствий, однако при косвенном умысле лицо относится к этому безразлично, либо сознательно их допускает, либо надеется на "авось", тогда как при легкомыслии оно рассчитывает на конкретные жизненные обстоятельства, которые способы предотвратить наступление последствий, но этот расчет оказывается легкомысленным.
Преступная небрежность как вид неосторожной вины в законе характеризуется тем, что лицо не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть. Таким образом, интеллектуальный критерий состоит в том, что лицо не сознает общественной опасности совершаемых им действий (бездействия). Происходит это потому, что оно не намеревается совершать преступление. Оно нарушает какие-либо нормы, запреты (строительные нормы, правила обращения с оружием, спортивными снарядами, санитарно-эпидемиологические правила) либо всем понятные житейские правила предосторожности. Отсюда - лицо не предвидит общественно опасных последствий своего деяния, причем непредвидение вовсе не означает отсутствия всякого психического отношения к происходящему, а представляет особую форму этого отношения. Непредвидение последствий при небрежности свидетельствует о пренебрежении лица к требованиям закона, правилам общежития, интересам других лиц'.
Волевой критерий - лицо при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия. По существу лицо, действующее с преступной небрежностью, упрекают за то, что оно, имея реальную возможность предвидеть общественно опасные последствия своих действий, не проявляет должной внимательности, осмотрительности, заботы, направленной на то, чтобы не допустить общественно опасные последствия.
Обязанность предвидеть последствия своих поступков теоретически является характерным признаком для всех дееспособных здравомыслящих людей. Но, коль скоро в законе говорится об уголовной ответственности за проявленное кем-то преступно небрежное отношение к объектам, охраняемым именно уголовным законом, то и условия ответственности следует оговорить с предельной точностью.
Вопрос о возможности человека сознавать факт нарушения им каких-то правил и предвидеть наступившие в результате этого общественно опасные последствия должен решаться с учетом конкретной обстановки и индивидуальных особенностей лица, привлекаемого к уголовной ответственности. В соответствии с этим в законе и науке уголовного права выделяются два критерия преступной небрежности:
объективный и субъективный.
Объективный критерий носит нормативный характер и означает, что обязанность предвидеть общественно опасные последствия возлагается на определенных лиц, которые должны выполнять свои обязанности, строго соблюдая предписанные правила поведения, проявляя должную внимательность и предусмотрительность. Обязанность предвидеть основывается на прямом указании закона либо вытекает из профессиональных обязанностей лица, договорных, семейных отношений, правил общежития.
Однако для привлечения к уголовной ответственности одного объективного критерия недостаточно. Необходимо еще выяснить, мог ли конкретный человек, привлекаемый к уголовной ответственности, предвидеть общественно опасные последствия своего неправомерного поведения.
Субъективный критерий преступной небрежности означает индивидуальную способность лица по своим личностным качествам предвидеть наступление общественно опасных последствий. Личностными (сугубо индивидуальными) качествами виновного считаются образовательный, интеллектуальный уровень, наличие или отсутствие отклонений в психике, профессиональный и жизненный опыт, состояние здоровья на момент выполнения данных действий, состояние опьянения и другие. Выяснение названных качеств и сопоставление их с особенностями ситуации, в которой совершается деяние, позволяет установить, могло ли данное лицо предвидеть общественно опасные последствия.
Являясь видом неосторожной вины, небрежность имеет некоторое сходство с преступным легкомыслием. Общее для них в интеллектуальном критерии - отсутствие предвидения реальной возможности наступления общественно опасных последствий. Вместе с тем они различаются по целому ряду признаков, относящихся как к интеллектуальному, так и волевому критерию.
Интеллектуальный критерий:
при легкомыслии лицо осознает общественно опасный характер своих действий, тогда как при небрежности - нет;
при легкомыслии лицо предвидит абстрактную возможность наступления последствий, а при небрежности - не предвидит, однако должно (объективный критерий) и могло (субъективный критерий) их предвидеть.
Волевой критерий:
в легкомыслии он характеризуется легкомысленным расчетом на предотвращение преступных последствий, основанном на реальных жизненных обстоятельствах, при небрежности - непроявлением должного напряжения психических процессов, которое не позволяет ему предвидеть последствия своего поведения.
Преступную небрежность как вид неосторожной вины необходимо отграничивать также от случайного, невиновного причинения вреда. Случай, "казус" может характеризоваться либо полным отсутствием как объективного, так и субъективного критерия преступной небрежности, либо отсутствием одного из них. При невиновном причинении вреда лицо не предвидит, не должно и не могло предвидеть наступления общественно опасных последствий либо должно было, но не могло их предвидеть. Например, рабочий мясокомбината, играя в обеденный перерыв со своим приятелем, из озорства надел ему на голову бумажный мешок из-под костной муки. Остатки муки попали в глаза потерпевшему, в результате чего он ослеп. Объективный критерий в этом случае имеется - все рабочие названного предприятия должны знать свойства костной муки и не допускать нарушения правил безопасности при обращении с мешком. Однако субъективный критерий небрежности - лицо могло предвидеть наступление вредных последствий - здесь отсутствовал. Рабочий ранее не имел дела с костной мукой, не знал ее свойств, не прошел соответствующего инструктажа по технике безопасности.
Таким образом, если отсутствуют объективный и субъективный критерии преступной небрежности либо нет одного из них, лицо, допустившее наступление последствий, считается невиновным, а сами последствия расцениваются как несчастный случай.


32. Двойная форма вины

Двойная форма вины - это соединение в одном составе двух различных ее форм, из которых одна характеризует психическое отношение лица к непосредственному, а вторая- к отдаленному общественно опасному последствию.
Необходимость ее теоретического обоснования и законодательного воплощения возникла в связи с тем, что в уголовном законодательстве существуют нормы, которые устанавливают повышенную ответственность за отдаленные последствия от умышленного общественно опасного действия (бездействия). Наступления этих последствий виновный не предвидел, хотя должен был и мог предвидеть либо предвидел абстрактно (нечетко, неясно), не желая их наступления, самонадеянно рассчитывая на их предотвращение. Иными словами, совершая умышленное преступление с материальным составом, лицо иногда приводит в движение какие-то силы, которые помимо его воли влекут наступление дополнительных более тяжких, не желаемых им последствий. Эти последствия, превращающие простой состав в квалифицированный, инкриминируются лицу лишь при установлении неосторожной вины по отношению к ним. В противном случае наказуемость за отдаленные последствия наступала бы на основе объективного вменения, что чуждо нашему уголовному праву.
Длительное время проблема двойной формы вины обсуждалась лишь на теоретическом уровне, и только УК 1996 г. закрепил это понятие в следующей редакции: "Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно" (ст. 27 УК).
Действующий уголовный закон содержит около тридцати составов с двойной формой вины. Все они по конструкции относятся к сложным составам с квалифицирующими признаками. Например, ч. 3 ст. 227 УК - пиратство. Это умышленное деяние, состоящее в нападении на морское или речное судно с целью завладения чужим имуществом, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения. Если совершенное нападение повлекло по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, простой состав (ч. 1 ст. 227) превращается в квалифицированный (ч. 3 ст. 227) со значительным увеличением срока наказания. В этом случае основное действие (нападение) совершается умышленно, а к отдаленному последствию - смерти человека психическое отношение субъекта выражено в неосторожной форме вины. В целом это - один состав с усложненной субъективной стороной - двойной формой вины.
Все составы с двойной формой вины конструируются законодателем (а не судом или другими правоприменяющи-ми органами). Задача следствия и суда состоит в правильном определении вида состава с двойной формой вины и правильной квалификации действий виновного.
Из анализа норм, содержащихся в Особенной части УК, можно назвать два вида составов с двойной формой вины. Первый вид -материальные составы с двумя последствиями, причем вторые (отдаленные) последствия более тяжкие, чем первые, являющиеся обязательными признаками простого состава. Отдаленные последствия выступают в качестве квалифицирующего признака, существенно повышающего общественную опасность деяния. К ним можно отнести ч. 2 ст. 167 УК - умышленное уничтожение или повреждение имущества, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 4 ст. 111 УК - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть человека; ч. 3 ст. 205 УК - терроризм, повлекший по неосторожности смерть человека, и др.
Общими, характерными для этого вида составов признаками являются:
1) это преступление с материальным составом;
2) умыслом виновного (прямым или косвенным) охватывается деяние и близкие (обязательные для этого состава) последствия его;
3) отдаленные последствия являются более тяжкими и выступают в роли квалифицирующего признака;
4) психическое отношение виновного к обязательным последствиям выражается в форме умысла, а к отдаленным - в неосторожной форме вины. В целом такое преступление считается умышленным;
5) квалифицирующее последствие причиняет вред другому непосредственному объекту (не тому, которому причиняется вред в основном составе). Так, если основным непосредственным объектом в ч. 1 ст. 205 УК (терроризм) является общественная безопасность, то по ч. 3 этой статьи объектом будет жизнь и здоровье человека.
Второй вид преступлений с двойной формой вины характерен для формальных составов. Общими признаками для этих составов являются:
1) основной состав законодательно сконструирован как формальный. Ответственность устанавливается за сам факт совершения общественно опасного деяния;
2) общественно опасное действие (бездействие) совершается умышленно;
3) квалифицированный вид преступления конструируется как материальный состав, повышающий общественную опасность деяния за счет наступления тяжких последствий. Например, ч. 1 ст. 220 УК устанавливает наказание за незаконное приобретение, хранение, использование, передачу или разрушение радиоактивных материалов, ч. 2 - за те же деяния, повлекшие по неосторожности смерть человека. Здесь в ч. 2 - материальный состав с неосторожной формой вины. В целом это - умышленное преступление.
Последствия от преступлений с формальным составом в законе описываются двумя способами. В некоторых статьях они прямо называются (смерть человека по ч. 3 ст. 206 УК - захват заложника или по ч. 3 ст. 230 УК - склонение к потреблению наркотических средств или психотропных веществ). В других законодатель использует оценочные понятия, такие, как тяжкий вред (ч. 3 ст. 123 - незаконное производство аборта); иные тяжкие последствия (ч. 2 ст. 128 - незаконное помещение в психиатрический стационар и т. п.). Во многих нормах в виде отдаленного последствия указывается лишение жизни по неосторожности. Такая конструкция состава наглядно дает понятие двойной формы вины с ее характерным признаком - умышленно совершаемым деянием и допущением последствий по неосторожности.
Обратимся к правовому значению двойной формы вины.
1. Анализ субъективного отношения виновного к отдаленным последствиям своего действия (бездействия) позволяет решить вопрос о наличии или отсутствии состава преступления (если, умышленно причинив тяжкий вред здоровью, лицо не предвидело, не должно было и не могло предвидеть наступления смерти потерпевшего, то его нельзя привлечь по ч. 4 ст. 111 УК).
2. Исследование субъективного содержания преступлений с двумя формами вины необходимо для их отграничения от умышленных, с одной стороны, и неосторожных - с другой в тех случаях, когда они сходны по объективным признакам, т. е., в конечном счете, для правильной квалификации. Например, умышленное нанесение множества тяжких повреждений потерпевшему с целью лишить его жизни, от которых наступила смерть, следует квалифицировать как умышленное убийство. Здесь наличествует одна умышленная форма вины как к действиям, так и к последствиям. Далее, если при неосторожном лишении жизни не установлен умысел на причинение тяжкого вреда здоровью, также нет двух форм вины и деяние следует квалифицировать как лишение жизни по неосторожности. Лишь сочетание умысла на причинение тяжкого вреда здоровью с неосторожностью в отношении наступившей смерти дает возможность квалифицировать деяние по ч. 4 ст. 111 УК и говорить о составе с двойной формой вины.
3. Наличие двойной формы вины в деянии, вменяемом лицу, позволяет оценить степень опасности совершаемых им действий (бездействия), что влияет на размер наказания.
4. Учет особенностей психического отношения виновного к деянию, его основному и дополнительному последствиям влияет, с учетом мотивов преступления, на индивидуализацию наказания.
Завершая разговор о формах и видах вины, следует остановиться еще на одной новелле уголовного закона. УК 1996 г. специальной нормой выделяет вопрос о невиновном причинении вреда как обстоятельстве, исключающем уголовную ответственность: "Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не сознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть" (ч. 1 ст. 28 УК). На первый взгляд - это законодательно оформленное теоретическое положение о случае (казусе), исключающем уголовную ответственность. Однако следует обратить внимание на то, что в ч. 1 ст. 28 УК подчеркивается возможность освобождения от уголовной ответственности при отсутствии хотя бы одного (объективного или субъективного) критерия преступной небрежности. Такая четкая уголовно-правовая трактовка данного обстоятельства позволит практическим работникам более точно, со ссылкой на закон решать вопросы об освобождении от уголовной ответственности лиц, причинивших вред невиновно. Лишь совокупность объективного и субъективного критериев позволяет установить в действиях лица преступную небрежность.
В ч. 2 ст. 28 УК предусмотрена разновидность случая (казуса): "Деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, хотя и предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам".
Включение такой новеллы в уголовный закон вызвано все ускоряющимся темпом деятельности людей в эпоху технического прогресса, нарастающим увеличением нервно-психических перегрузок. Психические качества и физические силы людей подчас не могут противостоять наступлению общественно опасных последствий, вызванных действиями самих этих лиц в экстремальных ситуациях. Например, водитель трамвая, оставшийся за пультом управления из-за неявки сменщика после 8 часов работы, сознает возможность аварии из-за чрезмерной усталости. Если суд придет к выводу, что водитель нарушил правила движения из-за нервно-психических перегрузок, не позволивших ему избежать общественно опасных последствий в экстремальных условиях, его освободят от уголовной ответственности за отсутствием вины.
Аналогичное решение может быть принято и на стадии предварительного следствия. Для применения ч. 2 ст. 28 УК необходимы следующие условия:
1. Лицо не намеревается совершать преступление, но действует в экстремальной ситуации или в условиях нервно-психических перегрузок.
2. Лицо предвидит абстрактную возможность наступления общественно опасных последствий от своих действий.
3. Лицо не может предотвратить общественно опасные последствия из-за несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.


33. Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления

Любое волевое действие вменяемого человека, в том числе и преступное, исходит из определенных мотивов и направляется на достижение определенной цели. Кроме того, деяния имеют различную эмоциональную окраску. В связи с этим, расследуя уголовное дело или рассматривая его в суде, следователи и судьи должны всегда выяснять мотивы, цели и эмоции, проявившиеся при совершении преступления, в качестве самостоятельных элементов субъективной стороны. Вместе с тем надо иметь в виду, что указанные факультативные признаки имеют различное правовое значение.
Мотив преступления - это обусловленное определенными потребностями и интересами внутреннее побуждение, вызывающее у лица решимость совершить преступление. Мотив - побуждение осознанное, обусловленное желанием достичь определенную цель. Он тесно связан с виной, но не совпадает и не сливается с ней. Воздействуя на сознание человека, мотив формирует направленность его воли, обусловливает характер его действий. Мотивы характерны для всех преступлений, совершаемых с прямым умыслом, их наличие просматривается и при совершении действий (бездействия) с косвенным умыслом. Можно говорить о мотивах даже в неосторожных преступлениях, однако это уже мотивы общественно опасного поведения, приведшего к преступному результату, а не мотивы заранее предусмотренного, рассчитанного преступления1. Мотивы преступления и мотивы поведения различаются между собой. Если первые говорят, почему преступник совершил то или иное деяние, породившее определенные последствия, то вторые - почему (по каким побуждениям) лицо поступило так, что его поведение породило общественно опасные последствия, наступления которых оно не желало. Очевидно, что значение мотива преступления и мотива поведения для уголовной ответственности весьма различно. Мотив преступления может выступать в качестве его обязательного либо квалифицирующего признака (корысть, месть, ненависть и т. д.). Мотив поведения помогает уяснить причину неправомерных действий лица, характеризует личность правонарушителя и может быть учтен при индивидуализации наказания (например, хвастовство, эгоизм, озорство и т. п.). Кроме того, мотивы поведения, характерные не только для одного, а для целой группы правонарушителей, могут быть учтены криминологами в целях превенции преступлений (мотивы поведения рокеров, гоняющих на мотоциклах с большой скоростью по улицам с интенсивным движением, учитываются службами ГАИ и милиции, организующими досуг подростков и безопасные для окружающих гонки на специальном полигоне под руководством специалистов-автогонщиков).
Для правильной квалификации преступления большое значение имеет классификация мотивов.
В истории уголовного права предпринималось много попыток такой классификации. Еще в 1867 г. на конгрессе во Флоренции была установлена четырнадцатичленная градация мотивов преступления.
В дореволюционной русской литературе М. Я. Чубинский делил мотивы на две группы: 1) возвышенные или вообще достойные внимания; 2) низменные и достойные порицания'.
В советской науке уголовного права "бум" исследовательских работ о мотиве и цели преступления приходится на 60-70-е годы. С принятием уголовного законодательства в 1958-1963 гг. заново осмысливались понятия не только уголовного права, но и психологии, категориями которой до этого оперировали чаще адвокаты, чем следователи и судьи.
Именно в этот период времени, доказывая важность установления мотива преступления, юристы ссылаются на авторитетные мнения и высказывания по этому поводу психологов и юристов прошлого, в частности В. Д. Спасовича, сравнившего уголовное дело, в котором не установлен мотив преступления, со статуей без головы, или без рук, или без туловища2.
Следует, однако, отметить, что в отличие от теории, нередко недооценивавшей значение мотива, Верховный Суд постоянно указывал на необходимость оценки мотива преступления. Но, в связи с неразработанностью учения о мотиве и цели преступления, постановление Пленума Верховного Суда воспринималось как декларация. Этому способствовала и нечеткая формулировка мотивов, даваемая законодателем в конкретных статьях Особенной части УК РСФСР. Например, такие указанные в статьях УК мотивы, как корысть, низменные побуждения, личная и иная заинтересованность, хулиганские побуждения требовали дополнительного толкования.
Субъективное толкование судьями понятия мотива и его правового значения приводили и приводят к многочисленным судебным ошибкам. Например, изучение опубликованной практики Верховного Суда за 1980-1983 гг. по делам об умышленных убийствах показало, что до 70% ошибок в квалификации умышленных убийств приходится на субъективную сторону и, в частности, на недостаточное выявление либо неправильную оценку мотива преступления'.
Исходные данные классификации должны быть едиными, основанными на законе, и практически полезными при решении конкретных уголовных дел. Соглашаясь с классификацией, предложенной И. Г. Филановскгсм2, полагаем, что мотивы прежде всего надо разделить на два основных вида:
мотивы преступления и мотивы поведения (последние лежат в основе совершения неосторожных преступлений).
Мотивы преступления всегда антисоциальны, поскольку свидетельствуют о желании или сознательном допущении общественно опасных последствий. Они противоречат нормам морали и права, правам и свободам граждан, правилам общежития, официально провозглашенным законом в качестве объектов, охраняемых с помощью норм уголовного права.
В основу классификации мотивов следует положить характер и степень их общественной опасности, проявляющиеся в совершении умышленных преступлений. В соответствии с этим мотивы преступления можно подразделить на следующие виды: 1) человеконенавистнические, 2) корыстные, или низменные, 3) личные (ревность, зависть, карьеризм и т. п.).
К первому виду необходимо отнести мотивы, по которым совершаются преступления против мира и безопасности человечества (раздел XII УК РФ). Остальные виды мотивов могут проявляться при совершении умышленных преступлений из любого раздела УК. Они должны быть установлены, четко зафиксированы в процессуальных документах и учтены при рассмотрении уголовного дела. Правильное установление мотивации преступных действий играет большую роль и в деле исправления осужденного. Методика работы с осужденным, имеющим корыстную ориентацию, существенно отличается от работы с лицом, имеющим насильственную либо смешанную ориентацию.
Цель преступления - это мысленное представление, модель общественно опасных последствий, к достижению которых стремится лицо, совершающее преступление. Цель и мотив тесно связаны между собой. Однако по времени мотив возникает, как правило, раньше цели. Цель как осознанное стремление к удовлетворению возникает из потребности, появляется на основе преступного мотива. Вместе эти элементы субъективной стороны формируют интеллектуальную и волевую деятельность лица по совершению преступления.
Эмоции - это испытываемые человеком переживания по поводу собственного состояния, совершаемого деяния или событий окружающей действительности. Они не являются источником действий человека, их функции связаны, главным образом, с повышением активности его деятельности. Они придают психическим процессам особый фон, способствуют возникновению мотива, ориентируют человека на постановку определенной цели'.
В качественном отношении эмоции полярны, они делятся на положительные и отрицательные, первые связаны с удовлетворением потребностей или возможностью такого удовлетворения, а вторые - с тем, что этому препятствует. Отсюда и формирование мотивов - положительных либо отрицательных. Определенное влияние эмоции могут оказать и на форму вины. "Увлечение одним предметом, - отмечает А. А. Пионтковский, - может быть связано с ослаблением внимания к другому и повлечь за собой неосторожное причинение вреда государственным или общественным интересам или правам и интересам отдельных граждан"2.
Эмоции характеризуются различной степенью интенсивности, напряженности, выступая как определенные эмоциональные реакции, среди которых наиболее часто встречаются реакции гнева, радости, тоски, страха. Интенсивность эмоциональных реакций и степень их влияния на психологическую деятельность человека выражаются в рамках таких понятий, как эмоциональный отклик, эмоциональная вспышка, аффект.
Эмоциональный отклик - это наиболее распространенная, постоянная реакция на сложившуюся или ожидаемую в обыденной жизни ситуацию. Его напряженность и продолжительность и, следовательно, влияние на эмоциональное состояние человека невелики. При совершении общественно опасных деяний они лишь "окрашивают" поведение человека в определенный эмоциональный тип. Практически они нейтральны при решении вопросов об уголовной ответственности и наказании.
Эмоциональная вспышка по своей напряженности значительно сильнее и поэтому способна воздействовать на эмоциональное состояние, хотя и не ведет к серьезному ослаблению контроля над собой. Сюда относятся и стрессы. Характерной чертой обоих названных эмоциональных процессов является то, что они контролируются сознанием и волей. Вместе с тем эмоциональная вспышка как реакция на неправомерное либо аморальное поведение человека, проявившаяся в причинении вреда потерпевшему, может расцениваться как смягчающее обстоятельство при назначении наказания.
В отличие от эмоционального отклика и вспышки адб-фект - это чрезвычайно сильные, бурно протекающие, кратковременные эмоциональные возбуждения взрывного характера, которые находят разрядку в действии при ослабленном волевом контроле либо полном его отсутствии. Ослабление волевого контроля и торможение интеллектуального процесса характерны для физиологического аффекта, при котором сознательное поведение лица дезорганизуется, но не исключается полностью. Действия, совершенные в состоянии физиологического аффекта (в уголовном праве это называется состоянием внезапно возникшего сильного волнения, вызванного противоправным либо аморальным поведением потерпевшего), считаются по названной причине преступлением. Вместе с тем, с учетом особого эмоционального состояния виновного, законодатель конструирует так называемые привилегированные составы, в которых устанавливается сравнительно мягкое наказание для лиц, совершивших умышленное убийство (ст. 107 УК) или причинивших тяжкий либо средней тяжести вред здоровью потерпевшего (ст. 113 УК) в состоянии аффекта.
Патологический аффект заключает в себе эмоциональный заряд такой силы, взрыв которого полностью помрачает сознание и порождает неуправляемое импульсивное действие. На этом основании патологический аффект исключает уголовную ответственность по основаниям, названным в ст. 21 УК.
Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления имеют троякое правовое значение:
1) если мотив, цель и эмоции указаны в диспозиции конкретной статьи Особенной части УК в качестве обязательного признака, то их исключение (игнорирование) разрушает сам состав. Так, дезертирством (ст. 338 УК) можно считать только такое самовольное оставление части или места службы, которое совершается в целях уклонения от прохождения военной службы. Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, является преступлением по ст. 360 УК в том случае, когда эти действия совершены в целях провокации войны или осложнения международных отношений. По ст. 107 УК за убийство можно привлекать лишь в случае установления у лица обязательного для этой статьи признака - состояния физиологического аффекта;
2) факультативные признаки могут выступать в качестве квалифицирующих обстоятельств конкретного состава преступления. Их присутствие превращает простой состав в квалифицированный. Так, ч. 1 ст. 105 УК предусматривает наказание за умышленное убийство без отягчающих или смягчающих обстоятельств (простой состав). Пункт "и" части 2 этой же статьи предусматривает ответственность за убийство из хулиганских побуждений. Здесь мотив превратил простой состав убийства в квалифицированный со значительным ужесточением наказания;
3) если мотив, цель и эмоции не указаны в статьях УК ни в качестве обязательных, ни в качестве квалифицирующих признаков, то их установление по конкретному уголовному делу может быть учтено судом при индивидуализации наказания (ст. 61-63 УК).




34. Понятие ошибки и ее правовое значение

Совершая преступление, виновный не всегда может точно представить себе развитие события преступления, причинную связь между деянием и последствием, а также другие обстоятельства преступления. Не всегда он знает о наказуемости преступления, квалификации и сроках наказания.
Принцип ответственности за вину (субъективное вменение) требует оценки не только истинных, но и ошибочных представлений лица о характере совершаемого деяния и его социальном значении. В связи с этим, рассматривая понятие вины, необходимо дать и понятие ошибки, определить ее влияние на уголовную ответственность. В УК нет специальных норм, регламентирующих вопросы уголовной ответственности при наличии ошибки. Поэтому понятие ошибки и ее влияние на уголовную ответственность даны в теории уголовного права.
Ошибка - это заблуждение (неправильное представление) лица о действительных юридических и фактических обстоятельствах совершаемого деяния. В зависимости от характера неправильных представлений виновного различаются юридическая и фактическая ошибки.
Юридическая ошибка - это заблуждение лица по поводу наказуемости или ненаказуемости его действия (бездействия) и юридических последствий. Таких ошибок три.
1. Мнимое преступление. Лицо считает, что совершаемые им действия (бездействие) - преступны, в то время как уголовный закон их таковыми не считает.
2. Лицо не считает свои действия преступными, в то время как закон расценивает их как преступление. Ответственность за совершенное преступление наступает по правилу: "Незнание закона не освобождает от ответственности".
3. Неправильное представление лица о квалификации его деяния, виде и размере наказания.
Общее правило, касающееся всех видов юридических ошибок, сводится к тому, что уголовная ответственность лица, допускающего ошибки относительно юридических свойств и правовых последствий совершаемого деяния зависит не от его субъективной оценки, а от оценки законодателя, выраженной в конкретных статьях УК. Юридическая ошибка не влияет на решение вопроса об уголовной ответственности.
Фактическая ошибка представляет собой заблуждение лица относительно фактических обстоятельств, относящихся в основном к двум элементам состава преступления - объекту и объективной стороне. В уголовно-правовой литературе выделяются, кроме того, ошибки в характере совершаемого действия, обстоятельствах, отягчающих ответственность, и др.'
Ошибка в объекте - собирательное понятие, включающее несколько разновидностей ошибок. Основная ее разновидность возможна только при конкретизированном умысле, когда виновный четко представляет тот объект, которому он намерен причинить вред. Например, совершая террористический акт (ст. 277 УК) с целью лишения жизни государственного или общественного деятеля, виновный по ошибке убивает простого гражданина. Ущерб причинен другому объекту - жизни гражданина. При разрешении этого вида ошибки учитывается, с одной стороны, объективная завершенность общественно опасных действий лица, а с другой - несовпадение фактически выполненных действий с его умыслом. И в соответствии с направленностью умысла лицо должно нести ответственность за покушение на жизнь государственного деятеля с целью дезорганизации государственной власти (ст. 30 и 277 УК).
Вторая разновидность ошибки в объекте состоит в незнании виновным обстоятельств, благодаря которым объект посягательства охраняется законом более строго, чем он предполагал. Так, несовершеннолетие потерпевшей при изнасиловании служит квалифицирующим признаком и влечет более строгое наказание. Если виновный в изнасиловании не знал и не мог знать об этом обстоятельстве, он, в соответствии с направленностью умысла, должен отвечать за преступление без данного квалифицирующего признака. Если же он был убежден, что потерпевшая - несовершеннолетняя, но ошибся, то, в соответствии с направленностью умысла на причинение вреда объекту, более строго охраняемому законом, должен отвечать за покушение на изнасилование несовершеннолетней.
Таким образом, при ошибках в объекте учитывается направленность умысла, с одной стороны, и фактически причиненный ущерб иному объекту - с другой.
Ошибка в предмете. Суть ее состоит в том, что ущерб (вред) виновный причиняет тому объекту, которому и намеревался, но ошибается в предмете. Так, участвуя в краже из контейнеров, перевозимых на открытых платформах железной дороги, воры взяли три ящика, в которых, по их мнению, находились малогабаритные японские транзисторы. Фактически же в похищенных ящиках оказались дезодоранты и туалетная вода в коробках, похожих по форме на упаковку транзисторов. Происшедшая ошибка в предмете посягательства не влияет на решение вопроса об уголовной ответственности лиц, причинивших ущерб объекту - чужой собственности.
Ошибка в личности потерпевшего состоит в том, что виновный, посягая на определенное лицо, по ошибке принимает за него другое лицо и причиняет ему вред. Например, желая лишить жизни Иванова, ошибочно убивает похожего на него Петрова. Здесь, как и при ошибке в предмете, объектом остается жизнь человека. Поэтому ошибка в личности не меняет квалификации преступления.
Ошибки, относящиеся к объективной стороне состава преступления, могут касаться любого юридически значимого признака объективной стороны.
В теории уголовного права к данному виду относят:
1) ошибку в развитии причинной связи;
2) ошибку в средствах совершения преступления.
В уголовно-правовой литературе предусматривается также ошибка в последствиях. По нашему мнению, этот вид охватывается ошибкой в развитии причинной связи и ее разновидностью - ошибкой в отклонении действия.
Суть ошибки в развитии причинной связи состоит в том, что лицо, совершая преступление, заблуждается относительно хода развития причинно-следственных связей между своим действием и наступлением общественно опасных последствий. В результате вред виновно причиняется одновременно нескольким объектам уголовно-правовой охраны. Так, владелец автомашины, нарушив правила дорожного движения, сбил велосипедиста, ехавшего по обочине дороги, что вызвало болевой шок и потерю сознания потерпевшего. Считая его мертвым и желая скрыть преступление, виновный, не удостоверившись в смерти, сбрасывает тело в речку, а велосипед забрасывает в кусты. Однако, как показывает судебно-медицинское вскрытие трупа, велосипедист скончался от асфиксии (попадания воды в дыхательные пути). Виновный должен отвечать за вред, причиненный в условиях фактической ошибки в развитии причинной связи по двум статьям УК: ст. 264 - за нарушение правил дорожного движения, повлекшее причинение тяжкого вреда здоровью, и ст. 109 УК - за причинение смерти по неосторожности.
Ответственность по двум статьям УК - принципиальный подход к решению этого вопроса с точки зрения ответственности за вину. Все действия, совершенные преступником осознанно и по своей воле, должны быть соответствующим образом оценены с позиций субъективной стороны состава преступления. При этом первое действие и последствия от него могут быть как умышленными, так и неосторожными. Действие может быть оконченным (как в приведенном примере) или неоконченным. Последствия второго действия должны охватываться хотя бы неосторожной формой вины. В противном случае они не могут вменяться лицу по основаниям, указанным в ст. 28 УК (невиновное причинение вреда).
Разновидностью ошибки в развитии причинной связи является отклонение действия. Эта ошибка имеет место в тех случаях, когда вследствие определенных обстоятельств фактический вред причиняется не тому, против кого было направлено преступление. Намереваясь лишить жизни потерпевшего, идущего по улице в группе приятелей, виновный стреляет в него, но тот в момент выстрела делает шаг в сторону, и его место занимает другое лицо, в голову которого и попадает пуля, причинив смерть. В этом случае, в соответствии с направленностью умысла, виновный должен отвечать по ст. 30 и 105 УК - за покушение на умышленное убийство и ст. 109 УК - за причинение смерти по неосторожности. Виновный должен был и мог предвидеть, что стрельба при таких условиях может повлечь причинение вреда другим лицам, либо самонадеянно рассчитывал на недопущение вредных последствий.
Ошибка в средствах выражается в использовании лицом иного, чем было запланировано, средства для совершения преступления. Данный вид возможен при следующих ситуациях:
1. По ошибке используется другое средство, столь же пригодное для достижения преступного результата. Например, исполнитель мошеннического получения товаров по поддельной накладной уверен, что пособник изготовил для него полностью новый документ, тогда как фактически в подлинной накладной были подделаны лишь некоторые реквизиты, дающие возможность получить товары обманным путем. Эта ошибка в средствах не имеет юридического значения.
2. Для совершения преступления используется средство, сила которого по ошибочному представлению субъекта представляется заниженной. Оградив забор вокруг дачи проволокой и пропустив через нее ток напряжением в 60 вольт, лицо считает, что такое напряжение не может быть опасным для жизни похитителей, а способно лишь отпугнуть их. Случайно дотронувшийся до мокрой после дождя проволоки мальчик был убит током. Ответственность в этом случае наступает, при наличии всех остальных условий, как за неосторожное преступление.
3. Для совершения преступления по ошибке используется средство, оказавшееся непригодным. С., решив по мотивам мести убить Ш., прицелился в него из ружья и нажал спусковой крючок. Выстрела не произошло из-за неисправности спускового механизма. Виновный должен нести ответственность за покушение на убийство, так как использованное им для этой цели средство сказалось негодным лишь в данном случае. Его действия общественно опасны и наказуемы.



35. Стадии совершения преступления. § 1. Понятие стадий умышленного преступления

Умышленная, т. е. сознательная и целенаправленная деятельность субъекта преступления проходит в своем развитии ряд этапов. Сначала у него возникает намерение совершить преступление. Он ставит перед собой конкретную цель, обдумывает способы, место, время ее достижения, одновременно формирует либо уточняет мотивы деяния.
Приняв решение, субъект осуществляет подготовительные действия, а затем начинает непосредственно выполнять задуманное деяние. Если оно завершено, тогда речь идет об оконченном преступлении. В тех случаях, когда по причинам, не зависящим от воли виновного, преступление не было доведено до конца, необходимо установить и юридически оценить тот этап (стадию, ступень), на котором преступная деятельность была прервана. Термин "стадия преступления" законодатель не употреблял ранее и не использует в действующем ныне УК РФ. Однако эта терминология обоснованно использовалась как в дореволюционной, так и в советской теории уголовного права.
Вновь принятый федеральный Уголовный кодекс употребляет термины "неоконченное" и "оконченное" преступление.
К числу неоконченных относятся два вида преступной деятельности:
1) преступление, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам - приготовление к преступлению и покушение на преступление;
2) преступление, прерванное по воле деятеля. Таковым является добровольный отказ от доведения преступления до конца.
Соглашаясь с такой законодательной трактовкой понятий, считаем возможным в теоретическом анализе сохранить устоявшийся и достаточно четко характеризующий этапы развития умышленной преступной деятельности термин "стадии".
Традиционно российское уголовное право выделяет три стадии развивающейся преступной деятельности: приготовление, покушение, оконченное преступление. Кроме того, в науке уголовного права периодически возникали дискуссии о целесообразности отнесения к стадиям преступления обнаружение умысла (обнаружения преступной воли) виновного, т. е. сообщения (устно, письменно) кому-либо о намерении совершить преступление.
Такие попытки порождали беззаконие, в частности, установление уголовной ответственности за "инакомыслие". Так, по ст. 70 УК РСФСР 1926 г. за антисоветскую агитацию и пропаганду к ответственности привлекались лица, у которых обнаруживались дневниковые записи с критикой общественно-политического строя, которые никому, кроме автора, не были известны.
В соответствии с понятием преступления обнаружение умысла не может быть отнесено к стадиям преступной деятельности, ибо не представляет опасности для объекта уго-ловно-правовой охраны. Так, суждения о некомпетентности правительства и необходимости его смены еще не свидетельствуют об угрозе конституционному строю Российской Федерации. Однако, если лицо публично призывает к насильственному изменению конституционного строя РФ - налицо оконченное преступление, предусмотренное ст. 280 УК, ибо здесь уголовно-правовое действие облечено в понятие "публичные призывы к насильственному изменению строя", которые уже являются общественно опасными, так как реально угрожают незыблемости того строя, который установлен на основе действующей Конституции. Они способны спровоцировать массовые беспорядки, попытки совершить государственный переворот.
В некоторых случаях общественную опасность представляет само обнаружение умысла, например, намерение убить, причинить тяжкие телесные повреждения, уничтожить имущество, разгласить сведения интимного характера и т. д. Законодатель счел необходимым для этих случаев установить уголовную ответственность за сам факт высказывания угрозы, считая его самостоятельным оконченным преступлением, а не обнаружением умысла.
Таким образом, говоря о стадиях развития умышленной преступной деятельности, необходимо иметь в виду приготовление, покушение и оконченное преступление. Первые два вида принято называть неоконченными преступлениями. Это определение используется и в УК. Уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье Особенной части УК, предусматривающей ответственность за данное оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30 УК.
Основания и пределы уголовной ответственности за неоконченное преступление те же, что и за оконченное, так как в нем содержатся все признаки преступления - общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость. Единственным отличием от оконченного преступления является незавершенность действий по причинам, не зависящим от воли виновного. На это обстоятельство специально указывается в ст. 30 УК.
С объективной стороны предварительная преступная деятельность в виде приготовления и покушения чаще всего встречается в преступлениях с материальным составом, при котором оконченным является деяние, повлекшее наступление указанных в законе последствий.
По формальным составам, где наказание устанавливается за само общественно опасное деяние, стадия покушения, как правило, невозможна. Исключением являются такие преступления, объективная сторона которых может выполняться в течение определенного времени. Например, посылка по почте клеветнического письма по месту работы потерпевшего, которое не было доставлено по назначению по причинам, не зависящим от воли виновного.
Стадия приготовления возможна как по материальным, так и по формальным составам.
По усеченным составам, где момент окончания преступления перенесен на стадию приготовления, предварительная преступная деятельность исключена. Организация вооруженных банд, например, будет оконченным преступлением в момент самих организаторских действий.
С субъективной стороны приготовление и покушение возможны только с прямым умыслом на совершение конкретного преступления. Оконченное преступление может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом.
Правильность квалификации неоконченной преступной деятельности зависит, кроме того, от установления вида прямого умысла, который, как известно, делится на конкретизированный простой, альтернативный и неконкретизированный.
При конкретизированном (определенном) простом умысле лицо намечает точную цель, на достижение которой и направляет свои действия (лишение жизни, обман потребителей, кража в крупных размерах). Если по не зависящим от воли виновного причинам этот результат достигнут не был, но был причинен другой, менее тяжкий вред, формально позволяющий квалифицировать совершенное деяние как оконченное, но менее тяжкое преступление, то деяние, с учетом направленности умысла, необходимо квалифицировать как покушение на то более тяжкое преступление, к совер-шениюкоторого стремился преступник (например, покушение на убийство, покушение на обман потребителей в крупных размерах и т. д.).
При неконкретизированном умысле, когда виновному одинаково желателен любой из охватываемых его умыслом преступный результат, его деяние следует квалифицировать как оконченное в соответствии с фактически наступившими последствиями. Аналогично должен решаться вопрос и при альтернативном умысле: ответственность наступает за тот из нескольких преступных результатов, который предвидел и желал виновный.
Стадии предварительной преступной деятельности тесно связаны между собой. Общим для них является совершение общественно опасного деяния с прямым умыслом. Разграничение между видами этой деятельности проводится по объективной стороне, т. е. по характеру (содержанию) действий субъекта и наличию либо отсутствию последствий. Разграничить приготовительные действия и покушение практически достаточно важно, потому что индивидуализация ответственности, согласно закону, базируется на реальном учете всех конкретных обстоятельств дела, свидетельствующих о степени подготовленности преступления и осуществлении преступного намерения. Чем ближе к завершению своих действий подошел преступник, тем более опасна его деятельность. Соответственно более суровым должно быть и наказание, определяемое ему судом. По общему правилу, наиболее опасным является оконченное преступление, затем - покушение, далее - приготовление. С учетом этого в действующем уголовном законодательстве предусматривается ответственность за приготовление только к тяжкому или особо тяжкому преступлению. Такие деяния, несмотря на их отдаленность от момента окончания преступления, представляют значительную опасность для общества, так как сопряжены, как правило, с вовлечением в преступную орбиту соучастников и формированием организованных преступных групп, сопровождаются незаконным приобретением оружия, разработкой планов нападения и другими подобными действиями. Пресечение тяжких преступлений на раннем этапе их формирования дает значительно больший эффект в плане общей и специальной превенции.
При назначении наказания за неоконченное преступление учитываются обстоятельства, в силу которых преступление не было доведено до конца.
Срок или размер наказания за приготовление к преступлению не может превышать половины максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК РФ за оконченное преступление.
Срок и размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного УК за оконченное преступление.
Смертная казнь и пожизненное лишение свободы за приготовление и покушение не назначаются (ч. 4 ст. 66 УК).


36. § 2. Оконченное преступление

Особенная часть УК содержит составы преступлений, которые сформулированы как оконченные. По этой причине раскрывать содержание предварительных стадий логически правильно именно с понятия оконченного преступления.
В соответствии с законом оконченным признается такое преступление, в котором содержатся все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. Из определения, данного в ст. 29 УК, видно, что с объективной стороны оконченное преступление должно содержать все те признаки, которые характерны для конкретного состава, названного в статьях УК. Так, момент окончания преступления зависит от законодательной конструкции состава. Деление составов на формальные, усеченные и материальные обусловливает и момент окончания. Разбой, например, будет считаться оконченным с момента нападения, бандитизм - с момента организации банды, кража -с момента завладения чужим имуществом.
Вместе с тем для квалификации преступления как оконченного необходим учет и субъективной направленности действий виновного. Преступление может считаться оконченным при наличии объективных и субъективных предпосылок:
фактически наступившего, соответствующего описанию в статье УК ущерба объекту и выполнения замысла виновного. Отсутствие одного из этих признаков не позволяет считать преступление оконченным. Так, если, осуществляя умысел на кражу в крупных размерах, виновный в сейфе находит лишь небольшую сумму, то его действия, в соответствии с направленностью умысла, надо квалифицировать как покушение на кражу в крупных размерах, а не как оконченное преступление.
В зависимости от конструкции составов оконченные преступления можно разделить на несколько видов: 1) простое, 2) продолжаемое, 3) длящееся, 4) альтернативное, 5) составное, 6) сложное, 7) преступление, образованное необходимой тождественной систематичностью. Характеристика видов оконченных преступлений дается в главе 13 учебника "Множественность преступлений".
Нерешенным в законодательстве и спорным в теории уголовного права остается вопрос об оконченности преступления, когда результат (как конструктивный признак состава) наступает через значительный промежуток времени, но как непосредственное следствие данного деяния лица. Эта ситуация возникает чаще всего при нанесении множественных ранений жертве в жизненно важные органы, если смерть от них наступает через пять и более дней. Суд в большинстве случаев квалифицирует подобные действия как оконченное преступление - тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшего, а не покушение на убийство.



37. § 3. Приготовление к преступлению

Приготовление к преступлению состоит в совершении различных действий: приискании, изготовлении или приспособлении лицом средств или орудий, приискании соучастников преступления, сговор на совершение преступления, иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом оно не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.
Характерным для приготовительных действий является то, что они: 1) лишь создают условия для совершения преступления; 2) не создают непосредственной угрозы объекту уголовно-правовой охраны; 3) прерываются вынужденно, по причинам, не зависящим от воли виновного.
Под орудиями и средствами преступления понимаются предметы (вещи материального мира), которые используются для его совершения, например, огнестрельное или холодное оружие, применяемое при убийстве, бандитском нападении, набор отмычек для проникновения в жилище при краже, автомашина для вывоза похищенного имущества, поддельная накладная для получения имущества мошенническим путем и т. п.
Понятие приискания орудий и средств охватывает все виды получения их преступником в свое распоряжение на период подготовки и совершения преступления. Способы получения могут быть законными: покупка оружия в соответствии с Законом об оружии, получение в дар, в долг с обещанием последующего возврата либо незаконными: хищение бланков, печатей, ключей и т. д. Приисканием следует также считать находку, например, найденный в лесу топор лицо использует при разбойном нападении.
Изготовление - это создание из полуфабрикатов, заготовок или сырья оружия, орудий или средств совершения преступления заводским либо кустарным способом.
Приспособление - такая обработка предметов (изменение их конфигурации, степени заточки), после которой они становятся пригодными для совершения преступления. Например, изменение формы ключа, заточка отвертки и т. д.
Анализируя все перечисленные виды приготовительных действий, следует иметь в виду субъективную ориентацию виновного. Ведь само по себе приобретение, изготовление либо приспособление орудий и средств может оказаться безразличным для уголовного закона. Лишь связав воедино действия виновного с его намерением совершить преступление, можно говорить о наличии или отсутствии стадии приготовления к нему. Более того, необходимо учесть, что приготовленным к преступлению орудием (средством) может быть назван только предмет, приведенный в такой вид и поставленный в такие условия, при которых он действительно может служить средством выполнения задуманного.
В качестве самостоятельных приготовительных действий в УК названы приискание соучастников преступления либо сговор на совершение преступления. Первый вид приготовительных действий характерен в большей мере для организатора преступления. Он состоит в завязывании либо возобновлении знакомств с потенциальными соучастниками, побуждении их к участию в конкретном преступлении, обсуждении роли каждого и т. д. Приискание соучастников как вид приготовления наказуем лишь в тех случаях, когда организаторская деятельность направлена на совершение конкретных тяжких и особо тяжких преступлений. В Особенной части УК предусматривается, кроме того, ответственность за такую же деятельность как за оконченное преступление (например, вербовка наемников - ст. 359 УК, планирование и подготовка агрессивной войны - ст. 353 УК, создание устойчивой вооруженной группы (банды) - ст. 209 УК) и т. д. В этих случаях, имея в виду чрезвычайно высокую общественную опасность организаторской деятельности, законодатель переносит окончание преступления на стадию приготовления и конструирует как усеченные составы.
Сговор на совершение преступления предполагает, что два и более лица, достигших возраста уголовной ответственности, договариваются совместно совершить одно или несколько преступлений. Сговор касается преступления в целом, а не отдельных его деталей по сокрытию, допустим, следов преступления, транспортировке и сбыту похищенного и т. п. Признаками, позволяющими отнести сговор к приготовлению, можно назвать:
1) цели объединения двух и более лиц - для совершения одного или нескольких преступлений, отнесенных законодателем к тяжким или особо тяжким;
2) сговор должен состояться до начала выполнения объективной стороны конкретного состава преступления;
3) подготовительная преступная деятельность прервана помимо воли виновных.
Иное умышленное создание условий для совершения преступления может выражаться в самых разнообразных действиях, не подпадающих под определение приискания, приспособления. Так, преступник может составить план помещения, из которого намечает совершить хищение, умертвить сторожевую собаку, отвлечь внимания сторожа, охраняющего склад, выяснить режим работы банка или реквизиты и порядок прохождения таможенных документов при контрабанде, прийти на место преступления и выследить жертву, изготовить фальшивый паспорт для предъявления его при хищении путем мошенничества и т. д.
Приготовление может совершаться как одним действием, например изготовлением отмычки для отпирания замка, так и целой системой действий. Например, приготовление к подделке денежных знаков может заключаться в изготовлении клише, подборе бумаги, красителей, вербовке соисполнителей для выпуска фальшивых купюр в обращение. Приготовление в большинстве случаев выражается в действиях, но может совершаться и в форме бездействия, когда, например, с целью хищения по предварительному сговору группой лиц сторож склада, обязанный закрывать входную дверь на замок, умышленно оставляет ее открытой.
По времени приготовительные действия предшествуют преступлению. Временной промежуток может быть различным: от нескольких месяцев до нескольких минут перед общественно опасным деянием. Место совершения подготовительных действий может не совпадать с местом преступления; иногда они могут находиться на значительном расстоянии друг от друга.
Наказание за приготовление назначается по статье Особенной части УК, предусматривающей ответственность за данное преступление с обязательной ссылкой на ст. 30 УК.
Приготовление иногда может содержать оконченный состав другого преступления. В этом случае действия виновного необходимо квалифицировать раздельно: за это оконченное преступление и за приготовление к другому преступлению. Например, если приготовление к умышленному убийству выразилось в похищении огнестрельного оружия, то лицо подлежит ответственности по ст. 226 УК - за хищение оружия и ст. 30 и 105 УК - за приготовление к убийству.
Таким образом, действия считаются приготовлением к преступлению при наличии трех взаимосвязанных условий:
1) они были направлены на совершение тяжких или особо тяжких преступлений и создавали возможность причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны;
2) виновный ограничился только приготовительными действиями и не приступал к действительному осуществлению задуманного, ибо в противном случае он будет отвечать за покушение либо за оконченное преступление;
3) приготовление должно быть остановлено по причинам, не зависящим от воли виновного. Если же лицо, совершившее приготовительные действия, по собственной воле не доводит преступление до конца, то оно наказывается лишь в том случае, если в уже совершенных им действиях содержится состав другого преступления.



38. § 4. Покушение на преступление

Покушением на преступление признаются действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам. Кратко можно сказать, что покушение - это начатое, но неоконченное преступление. Однако в виду схожести его с другими стадиями: приготовлением и оконченным преступлением - необходимо рассмотреть понятие покушения более подробно.
Отметим прежде всего то обстоятельство, что покушение более опасно, чем приготовление, в связи с чем оно наказуемо при совершении любых преступлений, а не только тяжких или особо тяжких, как в приготовлении.
Для покушения (как и приготовления) характерно, что лицо уже частично реализует умысел на совершение конкретного преступления, но результат и в том и другом случае не наступает по причинам, не зависящим от воли виновного. Вместе с тем покушение существенно отличается от приготовительных действий, с одной стороны, и оконченного преступления - с другой. Различия видны при анализе объективных и субъективных предпосылок ответственности за покушение.
С объективной стороны покушение состоит в действиях, непосредственно направленных на совершение преступления. Термин "непосредственно" означает, что лицо начало выполнять или выполнило объективную сторону конкретного состава преступления. При покушении на убийство, например, виновный пытается выстрелить в жертву либо выстрелил, но промахнулся; при краже с проникновением в жилище, помещение или иное хранилище - начал взламывать запирающие устройства на двери, окнах; при изнасиловании применяет физическое либо психическое воздействие с целью преодолеть сопротивление потерпевшей. Общим во всех приведенных примерах является и то, что объект уголовно-правовой охраны уже поставлен под угрозу причинения вреда. По этим признакам - осуществлению действий, составляющих объективную сторону конкретного состава преступления, и угрозе причинения вреда объекту - покушение и отличается от приготовления, при котором только создаются условия для преступления, но действия непосредственно не направлены на его совершение.
В абсолютном большинстве случаев покушение совершается путем действий. Однако по материальным составам некоторых преступлений покушением может быть признано и бездействие, если в нем проявляется воля лица, стремящегося к достижению преступного результата. Если мать, задумав лишить жизни своего новорожденного ребенка, не кормит его и довела до полного истощения, так что смерть не наступила лишь благодаря вмешательству посторонних лиц, ее действия (при доказанности умысла на лишение жизни) могут быть квалифицированы как покушение на убийство.
С субъективной стороны, покушение характеризуется осознанием виновным общественной опасности своих действий, непосредственно направленных на совершение конкретного преступления и желанием выполнить их, в то время как в приготовлении лицо сознает, что совершаемые им общественно опасные действия лишь создают предпосылки (условия) для конкретного преступления, и желает совершить их. Следует уточнить, что покушение возможно только с прямым умыслом.
От оконченного преступления покушение отличается ненаступлением желаемых последствий, конструктивно входящих в конкретный состав преступления (при оконченном покушении), либо невыполнением всех действий, необходимых для достижения преступного результата (при неоконченном покушении).
Действующий уголовный закон не разделяет покушение на виды. В науке уголовного права необходимость такого деления связывается с вопросом о привлечении виновного к уголовной ответственности и размерах наказания за неоконченную преступную деятельность. Временной промежуток между началом осуществления преступления и его окончанием может быть весьма значительным, а деятельность виновного, проявленная в покушении, ее объем и характер весьма разнообразны, в связи с чем степень общественной опасности покушавшегося будет тем больше, чем ближе он подошел к моменту, когда преступление окончено.
Именно это обстоятельство должно влиять на уголовную ответственность покушавшегося и назначение ему наказания, но для реализации названной научной идеи она должна быть не только описана в учебной и научной литературе, но и предусмотрена в законе. Упование на мудрость судей далеко не всегда себя оправдывает, так как она зависит от целого ряда личностных качеств, профессионального уровня, жизненного опыта, свойств характера лиц, отправляющих правосудие. Максимальная формализация принципиальных понятий в Общей части УК могла бы способствовать укреплению законности.
По признаку близости к оконченному преступлению и степени завершенности действий покушение принято делить на два вида: оконченное и неоконченное. Оконченное покушение имеет следующие характерные признаки: с объективной стороны - лицо выполнило все действия, необходимые для наступления последствий; с субъективной стороны - лицо сознает, что им выполнены все намеченные действия и предвидит, что последствия наступят без применения дальнейших усилий, автоматически, и желает наступления таких последствий. Однако преступный результат не наступает по причинам, не зависящим от его воли.
Вместе с тем преступные последствия могут наступить, но не те, к достижению которых стремился виновный. Например, желая убить, преступник ударяет человека ножом в грудь, но вследствие того, что потерпевший уклонился от удара, фактически причинит ему лишь легкие телесные повреждения. В соответствии с направленностью умысла здесь необходимо вменить ст. 30 и 105 УК как за оконченное покушение на убийство.
Неоконченное покушение характеризуется тем, что виновный объективно не выполнил всех действий, которые должны были привести к наступлению последствий. Субъективно он сознает неполноту совершения намеченных действий и необходимость их продолжения. Именно этими обстоятельствами и обусловливается ненаступление последствий, к достижению которых стремился виновный. Например, намереваясь совершить кражу с проникновением в жилище, преступник выполнил все приготовительные действия, затем выставил окно и влез в квартиру, но был задержан работниками охранной службы. Виновный еще не совершил всех действий, которые, по его умыслу, были необходимы, чтобы довести преступление до конца.
Оконченное и неоконченное покушение относится к так называемому годному (обычному) покушению. Наука уголовного права выделяет еще один вид - негодное покушение. Оно может быть оконченным или неоконченным; суть его состоит в ошибке при выборе объекта (предмета) посягательства или средств совершения преступления.
Если негодное покушение общественно опасно, ответственность должна наступать на общих основаниях, как за обычное покушение. Если действия не представляют общественной опасности, необходимо уточнить, всегда ли дело обстоит так или только в данном случае. Если деяние всегда, при любых условиях не может вызвать наступления ожидаемых преступных последствий, лицо, их совершающее, должно быть освобождено от уголовной ответственности и наказания при условии, что действия его были лишены здравого смысла или были вызваны крайним невежеством.
Причиной ненаступления последствий может быть применение таких средств для совершения преступления, которые противоречат известным бесспорным законам развития природы и здравому смыслу. Так, чрезвычайно развитый в настоящий период культ "белой и черной магии", слепой веры в возможность причинения вреда здоровью путем "сглаза", "порчи", "наговоров" приводит иногда к использованию доверчивыми и невежественными людьми перечисленных способов в качестве средств совершения преступления. Их действия можно признать негодным покушением, однако при одном важном условии. Общественную опасность таких действий надо оценивать не вообще, теоретически, а применительно к конкретному делу. Не следует забывать, что в отдельных случаях на здоровье и даже жизнь нервных впечатлительных людей может негативно повлиять человек с более сильной волей, особенно владеющий знаниями (навыками) гипноза, психологического воздействия.
Термин "покушение на негодный объект", распространенный в учебно-методической литературе по уголовному праву, по существу ошибочен. Все объекты, охраняемые уголовным законом, являются годными. По этой причине лицо, покушающееся на причинение им вреда, и привлекается к уголовной ответственности. Речь должна идти о покушении на негодный предмет, включающий как неодушевленные вещи, животных, птиц, так и человека (потерпевшего). Негодным для посягательства предмет может оказаться из-за его отсутствия либо вследствие утраты им прежних свойств, защищаемых законом. Так, покушением на негодный предмет может быть признан выстрел с целью убийства в труп человека, приобретение сахарной пудры вместо наркотического средства.
При покушении на негодный предмет налицо фактическая ошибка, относящаяся к свойствам предмета посягательства. Такая ошибка происходит по обстоятельствам, не зависящим от посягающего. Покушение прерывается. Общественная опасность действий виновного сохраняется в полной мере, в связи с чем эти действия относятся к числу наказуемых наравне с годным покушением. Исключением являются случаи, когда совершенные действия не представляют общественной опасности по причине их малозначительности (ч. 2 ст. 14 УК) либо вследствие использования покушающимся таких средств, которые являются абсолютно негодными при любых обстоятельствах.




39. § 5. Добровольный отказ от преступления

В уголовном законодательстве большинства государств существует принцип ненаказуемости лиц, по собственной воле отказавшихся от доведения до конца своего преступного намерения. Причины, объясняющие такой подход, лежат в экономии мер уголовной репрессии. Однако главной является оценка общественной опасности таких лиц. Добровольное прекращение преступной деятельности "свидетельствует, или же заставляет предполагать, что виновный доступен чувству раскаяния, жалости, угрызений совести, а государство не может игнорировать эти проявления человеческой природы, не может забывать, что возбуждение раскаяния составляет одно из желаемых последствий уголовной кары, оправдывая отчасти самое существование наказания'4.
В уголовном праве и законодательстве России конца XIX и XX вв. институт непривлечения добровольно отказавшихся к уголовной ответственности рассматривался как способ дать последнюю возможность лицу, намеревающемуся совершить преступление, удержаться "на краю пропасти".
В УК 1960 г. такая норма была сформулирована неудачно. Не было дано само понятие добровольного отказа, в связи с чем его применение на практике базировалось на теоретических посылках, а не на законе. В действующем УК "добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца" (ч. 1 ст. 31 УК).
Основанием освобождения от уголовной ответственности является отсутствие состава преступления. В поведении добровольно отказавшегося от преступления лица нет признаков оконченного преступления (отсутствуют общественно опасные последствия) и нет признаков приготовления или покушения на преступление (лицо добровольно, а не вынужденно прекращает деяние).
Таким образом, добровольный отказ - это основание не привлекать к уголовной ответственности лицо, которое отказалось от доведения начатого преступления до конца.
Из данного определения очевидна совокупность трех условий, необходимых для освобождения лица.
1. Отказ от доведения преступления до конца должен быть добровольным, т. е. осуществленным без принуждения со стороны других лиц. Если отказ был вынужденным, это может свидетельствовать о том, что общественная опасность деяния (и лица) не исчезла и потому не исключает уголовной ответственности. Надо иметь в виду, что инициатива добровольного отказа может исходить от родственников, знакомых, предполагаемой жертвы преступления, работников правоохранительных органов. Важно другое - решение прекратить преступление лицо принимает по своей воле.
2. Добровольный отказ должен быть безусловным (окончательным), а не отсрочкой до более удобного случая либо с целью запастись новыми орудиями, привлечь соучастников и т. д.
3. Добровольно отказываясь, виновный должен осозна-ватъ возможность доведения преступления до конца. Все три условия должны рассматриваться в совокупности.
Мотивы добровольного отказа могут быть любыми: раскаяние, жалость к жертве, неуверенность в возможности скрыть преступление, страх перед суровым наказанием. Для моральной оценки личности значимы мотивы, свидетельствующие о начале позитивных изменений в его сознании (раскаяние, чувство жалости и др.), но для освобождения от уголовной ответственности приемлем любой мотив. Самое главное, что, отказавшись добровольно и окончательно от доведения преступления до конца при объективно существующей возможности его совершить, лицо показывает, что оно и его деяние утратили общественную опасность.
Наряду с условиями освобождения от уголовной ответственности закон (ч. 3 ст. 31 УК) указывает: "Лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления". Например, если, намереваясь лишить жизни кого-либо, виновный похищает огнестрельное оружие, а затем добровольно отказывается от убийства, то он освобождается от уголовной ответственности за это преступление, но должен отвечать по ст. 226 УК за хищение оружия.
Добровольный отказ возможен, когда лицо еще не выполнило всех тех действий, которые оно считало необходимыми для совершения преступления. Отказ от продолжения действий означает, что преступление совершено не будет.
Стадия оконченного покушения, по мнению большинства ученых-криминалистов России, исключает разговор о добровольном отказе, так как на этом этапе преступник объективно и осознанно сделал все необходимое для наступления последствий (промахнувшись после целенаправленного выстрела, виновный выполнил полностью объективную сторону умышленного убийства. Здесь ни от чего уже отказаться нельзя и лицо должно отвечать за покушение на убийство). Профессор Н. Д. Дурманов считает, что добровольный отказ возможен и на этой стадии преступления, если совершенные действия еще не успели вызвать общественно опасные последствия. Добровольный отказ в этом случае должен проявиться в действиях, направленных на недопущение или предотвращение преступных последствий1. В принципе с этим можно согласиться, но при обязательном учете всех признаков, характерных для добровольного отказа, и особенно - сознавало ли лицо возможность довести преступление до конца. Кроме того, следует учесть, способен ли был виновный объективно сохранять власть над развивающимся от его первоначальных действий ходом событий. Предотвратить наступление последствий можно лишь тогда, когда воля виновного и объективные обстоятельства, влиявшие на развитие ситуации, не противоречат друг другу. Пытаясь предотвратить уничтожение подожженного дома, лицо должно сознавать, что объективно может это выполнить. Здесь должна быть учтена локализация очага, сила и направленность ветра, пожаростойкость строения и ряд других обстоятельств. С высказанным мнением можно согласиться как с исключением из общего правила.
Добровольный отказ соучастников преступления имеет свои особенности, которые рассматриваются в соответствующей главе учебника. Здесь же целесообразно изложить новеллу, принятую законодателем о добровольном отказе всех иных соучастниках, кроме исполнителя. Часть 4 ст. 31 УК гласит: "Организатор преступления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца. Пособник не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления".
Из содержания закона видно, что добровольный отказ организатора, подстрекателя и пособника должен выражаться в форме активных действий, направленных на прекращение преступления, начатого исполнителем. Все названные лица обычно принимают участие в совместной преступной деятельности до начала совершения преступления, создавая необходимые условия для успешной реализации задуманного. В связи с этим для добровольного отказа необходимо, чтобы они активными действиями ликвидировали созданные ими ранее условия и, таким образом, сделали невозможным совершение преступления исполнителем. Для организатора и подстрекателя это - любое сообщение органам власти о готовящемся при их участии умышленном преступлении, либо совершение иных действий, например убеждение исполнителя добровольно отказаться от задуманного, оборона объекта посягательства, задержание исполнителя. Физический пособник, предоставивший исполнителю орудия или средства совершения преступления, должен их изъять. Интеллектуальный пособник, содействовавший началу преступления советами, информацией, необходимой для успешной преступной деятельности исполнителя, а также заранее обещавший скрыть преступника, средства (орудия), следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а также заранее обещавший приобрести или сбыть такие предметы, должен активными действиями предотвратить преступление или хотя бы изъять тот вклад, который он внес в преступную деятельность (отказаться от ранее данных обещаний).
Добровольный отказ всех соучастников возможен на тех же стадиях, что и у исполнителя. Если действия организатора или подстрекателя не привели к предотвращению преступления исполнителем, то предпринятые ими позитивные меры могут быть учтены судом в качестве обстоятельств, смягчающих ответственность при индивидуализации наказания.
Для пособника законодатель делает исключение: если он предпринял все от него зависящее, чтобы предотвратить преступление, но оно все же совершено, пособник и в этом случае освобождается от ответственности.
Добровольный отказ от совершения преступления имеет определенное сходство с деятельным раскаянием, предусмотренным в законе в качестве смягчающего обстоятельства. В обоих случаях преступник, проявив чувство жалости, сочувствия к жертве и тому подобные мотивы, пытается загладить причиненный вред либо не допустить его наступления. Вместе с тем между названными институтами имеются существенные различия.
1. Добровольный отказ возможен на стадиях приготовления и неоконченного покушения. Деятельное раскаяние - после совершения преступления. Суть его состоит в том, что лицо после окончания преступных действий добровольно устраняет или хотя бы уменьшает вред, возмещает причиненный ущерб, полностью либо частично предотвращает вредные последствия.
2. Термин "раскаяние" означает, что мотивом постпреступного поведения являются моральные побуждения, проявляющиеся в попытках загладить причиненный вред. Добровольный отказ, как уже было сказано, может быть мотивирован любыми побуждениями, в том числе и чувством страха перед наказанием.
3. Раскаяние должно быть деятельным, т. е. лицо ведет себя активно. Добровольный отказ может проявиться и в пассивном поведении. Так, исполнитель может вести себя пассивно, т. е. не выполнять тех действий, которые от него требовались по договоренности с другими соучастниками.
4. Деятельное раскаяние, в отличие от добровольного отказа, не исключает преступности деяния. Виновный несет уголовную ответственность, а его раскаяние учитывается судом при назначении наказания в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность (п. "к" ст. 61 УК).



40. Соучастие в преступлении. § 1. Понятие и признаки соучастия

Институт соучастия в преступлении является одним из самых важных и сложных в теории уголовного права. И это неслучайно. Преступная деятельность, как и всякое творчество человека, может осуществляться как в одиночку, так и группой лиц, и даже определенной организацией людей с разветвленной деятельностью, наделенных различными преступными "правами" и "обязанностями", с иерархическим руководством: от организаторов до исполнителей, пособников и укрывателей.
Правоприменительная практика показывает, что в соучастии совершается очень большое количество преступлений (примерно одна треть), причем наиболее тяжких и опасных. Естественно поэтому, что в законодательстве соучастию отводится большое место. Не обойдена эта проблема и теорией уголовного права. Соучастию в преступлении был посвящен седьмой Международный Конгресс по уголовному праву, проходивший в 1957 г. в Афинах, который принял весьма важную резолюцию, воплотившую наиболее прогрессивные концепции, принятые на вооружение большинством европейских, латиноамериканских и азиатских стран.
Нормы о соучастии сосредоточены в главе 7 УК РФ (в ст. 32-36). В ст. 32 дается научно-практическое определение самого понятия соучастия в преступлении. В нем сформулированы основные признаки соучастия, которые отражают принятую в России концепцию, выработанную русскими учеными-правоведами еще во второй половине XIX столетия.
Это определение звучит так: "Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления". Данное определение и все последующие постановления закона, развивающие основные положения этого общего правила, полностью соответствуют ключевым положениям Резолюции седьмого Международного Конгресса по уголовному праву.
Существует несколько взглядов на саму юридическую природу института соучастия. Основные позиции, которые их разделяют, можно свести к двум основополагающим:
а) возможно ли неосторожное соучастие в умышленном или неосторожном преступлении; б) является ли юридическая природа соучастия акцессорной, т. е. базируется ли она на основе исполнения преступления, или же все соучастники, несмотря на их различную роль, являются своеобразными исполнителями преступного деяния, либо среди них центральной является фигура исполнителя, а все остальные соучастники группируются вокруг него, как бы являясь его помощниками?
Ответ можно найти в тексте ст. 32 УК. В законе прямо подчеркивается, что соучастием признается умышленное участие нескольких лиц и только в умышленном преступлении. Четкость этого постановления совершенно исключает неосторожное соучастие в умышленном или неосторожном преступлении (речь идет о применении именно постановлений о соучастии в названных обстоятельствах).
В ч. 1 ст. 33 УК "Виды соучастников преступления" сказано: "Соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник". Эта формула лишь очерчивает круг лиц, ответственность которых определяется по правилам, устанавливаемым главой 7 УК, но не раскрывает самой юридической природы соучастия. Думается, что законодательная формула целиком и полностью демонстрирует акцессорную природу соучастия в УК РФ. Суть акцессорной теории заключена в признании того очевидного факта, что ключевой фигурой является исполнитель, ибо без него соучастия нет и не может быть, хотя отсутствие среди действующих лиц организатора, либо подстрекателя, либо пособника не исключает соучастия. Кроме того, особые условия и формы ответственности соучастников возможны только в том случае, если исполнитель закончил задуманный состав преступления или, по крайней мере, начал его выполнять. А раз это так, то соучастие по самой своей сущности акцессорно, т. е. зависит от действий исполнителя. Об этом свидетельствует уже тот факт, что неудавшееся подстрекательство или пособничество не имеет никакого отношения к соучастию, а квалифицируется по по правилам о стяд^я^ преступной деятельности.
Русская теория уголовного права, по нашему мнению, стоит на признании логической акцессорности, согласно которой действия соучастников должны квалифицироваться по той статье, которая вменяется исполнителю. Отступление от этого правила возможно лишь в строго определенных случаях. Правила акцессорности требуют, чтобы: а) все участники действовали совместно; б) действия каждого соучастника находились в причинной связи с действиями исполнителя и далее с преступным результатом; в) все участники действовали умышленно. Все эти правила неуклонно соблюдаются на протяжении многих лет судебной практикой нашей страны по крайней мере в лице ее высших судебных органов.
Согласно ст. 32 УК соучастием признается лишь умышленная деятельность участвующих в преступлении лиц.
Умысел свидетельствует о наличии единства действий участников, не только внешне, но и внутренне сцементированных единой волей и единым стремлением к преступлению. Как известно, при соучастии состав преступления непосредственно осуществляется исполнителем. Действия других соучастников создают лишь благоприятные для этого условия. Поэтому любая их деятельность всегда определенным образом отражается в действиях исполнителя, которые и приводят к преступному результату.
Вторым признаком, указанным в законодательном определении, является совместность участия в преступлении. Совместность означает, что все они участвуют: а) в совершении одного и того же преступления либо как соисполнители, т. е. совместно выполняют объективную сторону преступления, либо одновременно или частью и в разное время;
б) в качестве организаторов, подстрекателей и пособников.
В этом случае они, как правило, не участвуют в исполнении состава преступления, но либо руководят им (организатор), либо возбуждают в исполнителе решимость совершить его, либо содействуют совершению преступления физически или интеллектуально (подстрекатель и пособник).
Соучастие, как правило, с объективной стороны предполагает действия, но в ряде случаев они могут быть совершены и путем бездействия. Такие случаи возможны, если бездействию предшествовало соглашение, заключенное до совершения преступления или в момент его совершения, но всегда до наступления преступного результата. Например, умышленное бездействие должностного лица, обязанного в силу своего служебного положения принимать меры по предотвращению преступления, когда оно заведомо по соглашению с преступником таких мер не принимает. Эту точку зрения высказывал Верховный Суд СССР, и она в принципе верна.
Причинная связь - необходимое условие ответственности за соучастие. Общее учение о причинной связи изложено в главе 7 "Объективная сторона состава преступления". Здесь мы рассмотрим лишь то, что относится к особенностям соучастия. Требование причинной связи дает возможность очертить круг действий, которые относятся к соучастию.
Первое важное правило: соучастие мыслимо либо бо момента совершения преступления, либо как присоединяющаяся деятельность в момент начала преступления и во время его продолжения, но всегда до наступления преступного результата. Это положение высказано еще на седьмом Конгрессе по уголовному праву и неуклонно соблюдается в законодательстве большинства государств.
Второй предпосылкой причинной связи является требование, чтобы соучастники чем-либо активно содействовали преступлению. При этом вновь возникает вопрос о бездействии. В подавляющем большинстве работ о причинной связи считается, что и бездействие в уголовно-правовом смысле может причинять вред, так как любое преступное бездействие всегда представляет собой неисполнение определенных обязанностей, благодаря чему начинают действовать вредоносные силы, причиняющие преступный результат, и при-чинителем его признается тот субъект, который должен был в данный момент действовать, чтобы предотвратить преступные последствия. К этому следует добавить: только то бездействие может считаться соучастием, которое исполнитель использует как средство, помогающее ему совершить преступление. Кроме того, обязательно требуется, чтобы соучастник был осведомлен о действиях исполнителя, а последний- о бездействии соучастника.
Следующей особенностью причинной связи при соучастии надо признать то положение, что деятельность соучастников в любой стадии совершения преступления причинно связана с интеллектуально-волевой деятельностью исполнителя преступления: все нити ведут к сознанию и воле исполнителя. Совокупные действия всех соучастников при этом становятся необходимым условием успеха преступной деятельности исполнителя и наступления преступного результата. К этому нужно добавить, что деятельность подстрекателя и пособника имеет своим последствием: а) совершение исполнителем преступного действия; б) преступный результат, наступивший непосредственно от действий исполнителя.
Содержание и характер вины при соучастии. Как уже было сказано, состав преступления выполняет исполнитель, но все соучастники отвечают за преступление, совершенное им, и связующим звеном всех их внешне разрозненных действий является умысел. Именно он делает преступную деятельность этих лиц совместной. При такой форме соучастия, как соисполнительство, действия каждого соисполнителя характеризуются не только умыслом, но и знанием того, что преступление совершается им совместно с другими (хотя бы одним) исполнителями. Без этой осведомленности каждый участник действует самостоятельно и отвечает в пределах им лично совершенного. Если А. и Б. порознь причинили здоровью В. легкий вред, который в совокупности образует тяжкий вред, то они отвечают за это только при условии взаимной осведомленности о совместном причинении тяжкого вреда здоровью человека. В этом смысле они действуют заведомо сообща, даже если не было предварительной договоренности. Без такого знания нет соисполнительства, и речь может идти либо о действиях в одиночку, либо о посредственном причинении. Если А., желая убить Б., причинит тяжкий вред его здоровью, а В. добьет его, то А. будет отвечать за покушение на убийство, а В. - за оконченное убийство.
При соучастии необходимо, чтобы все соучастники знали об исполнителе преступления, в котором они участвуют. Знание заключается в том, что они сознают те стороны преступного деяния, которые образуют основные признаки и элементы состава преступления. Сказанное не требует непосредственного знакомства с исполнителем; достаточно сознания того, что таковой есть, преступление им совершается или будет совершено.
Так называемое посредственное соучастие, т. е. подстрекательство к подстрекательству, пособничеству, либо пособничество подстрекательству или пособничеству должно рассматриваться как обыкновенное соучастие. Верховный Суд в таких случаях всегда употреблял очень четкую формулу:
все соучастники должны иметь представление о преступном характере намерений и действий исполнителя. Не менее важным является вопрос и знания исполнителем других соучастников. На этот вопрос следует ответить так: если исполнитель не сознает преступной деятельности подстрекателя, а выступает в качестве простого орудия в руках подстрекателя, то ни тот ни другой не могут считаться соучастниками одного и того же преступления. Независимо от ответственности исполнителя подстрекатель в данном случае должен рассматриваться как посредственный причинитель. Однако для подстрекательства не требуется личного общения с исполнителем, т. е. исполнитель вовсе не должен всегда знать лично подстрекателя. То же самое можно сказать и о пособнике. Важно лишь, чтобы он знал, что оказывает помощь исполнителю в совершении преступного акта.
Итак, исполнитель должен всегда отдавать себе отчет, что мысль о совершении преступления пришла к нему от подстрекателя, а не возникла сама по себе; при этом неважно, соответствовала ли эта мысль его собственным желаниям. Но, если подстрекатель использовал заблуждение исполнителя, то здесь вырисовывается другая картина. То же самое можно сказать и о пособничестве.
Итак, соучастие возможно там, где у соучастников имеются: а) взаимное знание о преступной деятельности друг друга; б) единое намерение совершить одно и то же преступление, хотя, разумеется, цели и мотивы у них могут быть и разными.
С интеллектуальной стороны умысел соучастников отличается от умысла лица, действующего в одиночку. Требуется, чтобы они сознавали обстоятельства, относящиеся не только к их собственному поведению, но и к деятельности других соучастников. Для интеллектуального момента умысла соучастников характерно: а) сознание общественно опасного характера своей деятельности; б) предвидение ее общественно опасного результата, т. е. преступных действий со стороны исполнителя со всеми их последствиями.
Разумеется, не требуется знание преступного деяния во всех его деталях. Необходимо лишь представление об основных элементах состава совершаемого преступления.
В тех случаях, когда закон конструирует состав преступления, предъявляя особые требования к его субъективной стороне, это требование распространяется и на других соучастников. Соучастники умышленного убийства из корыстных побуждений (п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ) должны знать о наличии корыстного мотива у исполнителя. Напомним, что Верховный Суд СССР и Верховный Суд РФ всегда в своих решениях и постановлениях подчеркивали: соучастие в преступлении предполагает осведомленность каждого из соучастников о преступных целях лиц, участвующих в преступлении. Если же закон не указывает на специальные цели и мотивы преступления, то знание их, если они имелись у исполнителя, соучастниками не требуется. В этом случае достаточно знания того, что преступление совершается исполнителем умышленно.
Далее. Лица могут нести ответственность за соучастие в более тяжком преступлении лишь в случае, если они знали о его квалифицирующих признаках. Если исполнитель преступления признан невменяемым или несовершеннолетним, а соучастники не знали об этом, то речь должна идти о покушении на преступление с негодными средствами. Если подстрекатель склоняет исполнителя к умышленному преступлению, а он действует неосторожно, то также нет соучастия, а есть покушение на умышленное преступление; исполнитель же отвечает за неосторожное. Знание или незнание чисто личных обстоятельств, характеризующих исполнителя, если они не относятся к основным элементам состава преступления, не может влиять на ответственность соучастников.
Особенности волевого момента умысла соучастников заключаются в том, что во всех случаях он является прямым. Нельзя говорить о соучастии в преступлении, если подстрекатель или пособник действовали с косвенным умыслом. Соучастник, сознавая, что его действия способствуют совершению преступления, не может сознательно допускать, что в нем участвует. Если он содействует преступлению или подстрекает к нему, то он желает этого.
Вместе с тем общность намерения всех соучастников совершить преступление не означает общности их целей и мотивов. Наличие у подстрекателя и пособника иных мотивов, чем у исполнителя (исполнитель совершает корыстное преступление, а соучастники действуют из мести), не влияет на квалификацию (участие в корыстном преступлении). Таким образом, юридическая судьба соучастников зависит от исполнителя. Суть акцессорности соучастия в том и заключается, что не личные побуждения, цели, мотивы и действия определяют в конечном итоге характер их ответственности, а лишь те, которые они внушали исполнителю и которыми он руководствовался, совершая преступление. Судебная практика России всегда придерживалась такой позиции. Так, например, Ш., подговаривая своего брата Д. обокрасть К., действовала из ревности и мести. К. же совершил кражу и Ш. отвечала за подстрекательство к краже, хотя не преследовала корыстных целей.
В связи с этим в судебной практике иногда возникает проблема юридической оценки действий агента-провокатора, т. е. лица, которое подстрекает исполнителя на преступление, преследуя цель его последующего изобличения. В принципе названная проблема особых сложностей не вызывает. В практике работы правоохранительных органов агентурная деятельность имеет важное значение, но вряд ли она может представлять собой неограниченное поле для провокаций преступлений, хотя бы и для последующего разоблачения виновных. Разумеется, в агентурной работе всякое может быть. Возможно и участие в каких-то действиях, способствующих осуществлению преступных замыслов, когда преступная задача поставлена, план выработан и решение принято. Конечно, каждый конкретный случай деятельности агента должен обсуждаться с точки зрения законности, но наиболее ответственные действия санкционируются соответствующей службой, которая и должна взять на себя ответственность. Во всяком случае решение (решимость) осуществить преступление не должна исходить от агентурного работника, а если такое решение принято главарями преступной организации, то агенты могут быть замешаны в подготовке преступления или его осуществлении, но лишь постольку и в такой мере, в которой они содействуют не совершению, а раскрытию преступления.


41. § 2. Виды соучастников преступления

УК РФ называет четыре вида соучастников: исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник. Все они отличаются друг от друга формами и характером участия в преступлении. Какие же критерии положены в основу их разграничения? На этот счет следует сделать несколько предварительных замечаний.
Существуют две основные теории - субъективная и объективная. Суть первой состоит в том, что проводить различие между ними следует, учитывая заинтересованность в преступном результате, независимо от их объективного вклада в его достижение. Согласно этому те, кто считает деяние своим собственным, должен признаваться главным виновником (в частности, исполнителем), все остальные - соучастниками. На основе этой теории много лет назад один германский суд признал исполнителем преступления мать новорожденного ребенка, хотя его собственноручно задушила ее сестра, а мать только помогла ей в этом. Учитывая, что убийство было совершено в интересах матери, она и была признана исполнителем, а тетка ребенка - пособником. Однако против такого решения единодушно восстало большинство теоретиков уголовного права и представителей практики. С тех пор данная теория не пользуется успехом среди представителей догмы уголовного права и почти единодушно отвергается судебной практикой. В СССР и России всегда в основу различения соучастников выдвигались объективные критерии. Ст. 34 УК РФ говорит о двух критериях, которые должны быть положены в основу, - степень и характер участия в преступлении. Поскольку закон не предусматривает обязательного смягчения уголовной ответственности по формальным основаниям, то главным в определении объема вины соучастников является степень участия, хотя не следует забывать и того, что в большинстве случаев она напрямую зависит от характера деятельности соучастника.
Степень участия представляет собой всестороннюю оценку фактической роли субъекта в совершении преступления. Характер же участия представляет собой критерий разграничения исполнителей, подстрекателей и пособников между собой. Однако указанный критерий в отношении организатора преступлений должен быть дополнен и некоторыми другими деталями. Основным моментом, характеризующим организатора преступления, является степень его участия в преступлении, которая всегда оказывается наивысшей. Итак, характер участия в преступлении определяет разграничение исполнителей, подстрекателей и пособников. Наивысшая степень участия характерна для организатора преступления, хотя формально его роль в преступлении может выглядеть как исполнение, подстрекательство или даже пособничество деянию. Исполнитель преступления. Часть 2 ст. 33 УК гласит:
Исполнителем признается лицо, непосредственно совершив-|шее преступление либо непосредственно участвовавшее в |его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом".
Несмотря на определенные неточности, касающиеся чисто юридических аспектов и четкости выражений, данное определение отражает главные черты исполнения преступления и вполне пригодно как рабочее определение закона.
Итак, исполнитель - это прежде всего лицо, выполняющее состав преступления, предусмотренный законом. Этим он отличается от подстрекателя и пособника. Российское уголовное право неизменно придерживается объективного понимания исполнения преступления. Следует отметить и то, что ст. 33 УК впервые указывает на посредственное исполнение (причинение). Развивая данное определение, можно сказать следующее: под исполнением преступления следует понимать не только непосредственное совершение действий, образующих состав преступления, и не только использование с этой целью различного рода предметов, приспособлений, механизмов и т. п., но и животных и даже людей при так называемом посредственном причинении, т. е. при использовании людей в качестве орудий преступления.
Посредственное причинение невозможно в преступлениях, где законом предусмотрен специальный субъект (исполнитель), например в должностных и воинских преступлениях, а также в преступлениях, где субъект обладает какими-либо физиологическими свойствами, например при изнасиловании. Кроме того, невозможно посредственное причинение при так называемых собственноручных деликтах (дезертирство, уклонение от призыва на воинскую службу и т. п.). Итак, посредственное причинение объясняется: а) причинами, заложенными в самом исполнителе (невменяемость, несовершеннолетие); б) ошибкой в основных элементах, образующих объективную сторону состава, если она вызвана самим причинителем или он ей воспользовался; в) физическим или психическим насилием, заставившим исполнителя действовать помимо воли и желания; г) отношениями власти и подчинения (исполнение приказа). Однако не может быть посредственного причинения при неосторожных действиях, которыми созданы условия, благоприятствующие общественно опасным действиям несовершеннолетних или невменяемых. Следует рассматривать как посредственное причинение и заражение лица заведомо для виновного неизлечимой болезнью при наличии умысла на причинение смерти.
Исполнить преступление - значит выполнить состав преступления, инкриминируемого всем его соучастникам. Согласно ч. 2 ст. 33 УК, исполнителем считается не только лицо, которое единолично и полностью реализовало состав преступления, но и все, кто принимал непосредственное участие в выполнении объективной стороны состава преступления. Понятие "непосредственное участие в преступлении" нельзя назвать точным. Например, пособник, закрывающий похитителю дверь хранилища, также принимает непосредственное участие (хотя и не в самом акте хищения, но в непосредственной близости от исполнения). Следует сделать одно уточнение: конститутивным признаком соисполнительства является хотя бы частичное осуществление каждым соисполнителем объективной стороны состава преступления. При этом, разумеется, следует учитывать характерные особенности компонентов, образующих объективную сторону состава.
Таким образом, участие в совершении преступления является отличительным признаком соисполнителъства. При этом всегда надо учитывать характерные особенности описания в законе элементов состава преступления. Если закон не содержит деталей действий, а подробно описывает лишь преступный результат, то соисполнительством следует считать совершение любых действий, приведших к данному результату. Например, составы убийства или причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего описаны так, что главным признаком объективной стороны является причинение смерти или вреда здоровью; здесь соисполнительством следует считать любые действия насильственного характера, причинившие данный результат, - механические, физические и т. д. При изложении объективной стороны ряда других составов преступлений законодатель отдает предпочтение описанию действий, а не результата. В подобных случаях соисполнительством будет совершение хотя бы одного из описанных действий. Например, при изнасиловании соисполнителями следует считать не только лиц, совершивших сам половой акт, но и тех, кто употребил насилие в отношении потерпевшей, чтобы парализовать ее сопротивление.
Если объективная сторона преступления включает в себя и действие, и бездействие, то соисполнителями должны считаться и действующие, и бездействующие лица, если все они стремятся достигнуть одного результата.
Если состав преступления по закону может быть выполнен только специальным субъектом, то и соисполнителями этих преступлений могут быть только специальные субъекты. К числу таких составов следует отнести должностные, воинские и некоторые другие преступления. Все остальные лица, участвующие в подобных преступлениях, могут рассматриваться как пособники или подстрекатели. Ключевая роль исполнителя преступления, в частности, заключается в его особом юридическом положении, которое выражается в следующем: а) его действиями, как правило, определяется квалификация действий всех соучастников; б) если исполнитель совершил только приготовление или покушение на преступление, то и действия соучастников квалифицируются как соучастие в приготовлении или покушении; в) срок истечения давности для соучастников начинается с момента совершения действий исполнителем; г) местом совершения преступления считается место, где действовал исполнитель, независимо от места действия остальных соучастников.
Подстрекательство к преступлению. Часть 4. ст. 33 УК гласит: "Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом". Прежде чем рассматривать способы подстрекательства, следует выяснить, в чем усматривать основу ответственности за него: в самом факте склонения на преступление, в возникшей у исполнителя решимости его совершить, или только в реализации этой решимости. В литературе высказывались самые различные точки зрения. В российской теории уголовного права и в судебной практике сложился вполне определенный взгляд на этот институт уголовного права и его можно определить следующим образом: подстрекательство предполагает такое склонение другого лица к преступлению, при котором у подстрекаемого возникает намерение совершить преступление, если это намерение полностью или частично было реализовано. В судебной практике подстрекательство в чистом виде встречается крайне редко. Чаще всего оно выливается в организацию преступления. Тем не менее опасность этого вида соучастия, особенно в настоящее время, увеличивается.
Само подстрекательство, да и личность подстрекателя представляют собой, как правило, большую опасность, чем пособничество, особенно если речь идет о склонении к преступной деятельности несовершеннолетних.
Итак, подстрекательство, согласно УК, представляет собой склонение к преступлению, внушение другому лицу мысли о желательности, необходимости, потребности или выгодности конкретного преступления, т. е. процесс воздействия на волю и интеллект исполнителя. Подстрекательство же как вид соучастия предполагает прежде всего результат этого процесса.
Объективной сущностью подстрекательства является воздействие на сознание и волю исполнителя с целью склонить его к совершению преступления. Причем это воздействие не парализует волю подстрекателя. Он остается свободно действующим субъектом. Подстрекать можно одного или нескольких, но определенных лиц, причем к совершению конкретного преступления. Нельзя рассматривать как подстрекательство обучение преступному ремеслу вообще. Нельзя считать подстрекательством и различные виды агитации и пропаганды, если они не содержат призыва к совершению определенных преступлений. Нельзя рассматривать как подстрекательство выражение мысли совершить конкретное преступление, если это не обращено к конкретным лицам. Равным образом, если исполнитель совершил в интересах другого субъекта какое-либо преступление, зная, что этот субъект заинтересован в нем, последний также не может рассматриваться как подстрекатель. Поясним эту мысль примером. Братья В. и Н. устроили выпивку по случаю приезда Н. Во время пьянки в квартиру зашел их дядя Г.; В. пожаловался Н., что Г. украл у него крупную сумму денег. На этой почве между В. и Г. завязалась ссора. Затем В. вышел из комнаты, когда же он вернулся, то Н. сообщил ему, что ударил Г. бутылкой по голове и убил за то, что тот обидел В. Вдвоем они расчленили и спрятали труп. Совершенно справедливо суд усмотрел в действиях В. не соучастие в преступлении, а укрывательство.
Не может образовать подстрекательство к преступлению и рассказ о каких-либо хитроумных способах совершения конкретных преступлений, если при этом автор не призывал конкретных лиц использовать его рассказ в качестве сценария для совершения конкретного преступления. Подстрекательство к подстрекательству должно квалифицироваться как подстрекательство. Подстрекательство к пособничеству - как пособничество. Подстрекательство не предполагает участия в самом преступлении. Если же оно имело место, то, как правило, такие действия должны квалифицироваться как организация преступления. Если же участие подстрекателя состояло в пособничестве, то этот факт должен быть учтен при определении ему меры наказания.
От интеллектуального пособничества подстрекательство отличается тем, что возбуждает решимость на совершение преступления, тогда как интеллектуальное пособничество лишь укрепляет ее. Подстрекательство всегда предполагает действия, склоняющие к преступлению. Практически нельзя представить себе возможность подстрекательства путем бездействия, хотя действия сами по себе могут быть разнообразными и их трудно уложить в определенную схему. Поэтому, как правило, в уголовных кодексах различных стран если и дается перечень средств и способов подстрекательства, то почти всегда примерный. Как это видно из закона, и УК РФ придерживается этой позиции. Подстрекать к преступлению можно словом, действием (как правило, конклю-дентным), жестом. Любое средство и любой способ надлежит рассматривать как подстрекательство, если они употреблены умышленно с целью склонить другое лицо к конкретному преступлению и если подстрекателю это удалось.
Не придавая решающего значения характеру действий подстрекателя, российское уголовное законодательство перечисляет наиболее распространенные способы подстрекательства, которые могут быть только ориентировочными. Среди них УК РФ упоминает уговор, подкуп, угрозу.
Уговор (убеждение) как способ подстрекательства наиболее распространен: исполнителю внушается мысль, что он имеет какой-либо прямой или косвенный материальный, моральный или другой интерес в преступлении. При этом не имеет значения, может ли подстрекаемый в действительности получить эту выгоду или подстрекатель обманывает его. Практически уговор - это просьба совершить преступление, но заявленная более настойчиво и, как правило, неоднократно. Уговор можно уподобить систематической психологической обработке сознания исполнителя с целью внушить ему решимость совершить преступление и побороть контрмотивы к нему. Так, некая Ш. в течение нескольких месяцев систематически внушала своей дочери К. убить ее мужа за "недостойное поведение". Однажды вечером, когда потерпевший после очередной ссоры с женой лег спать, мать напомнила дочери об убийстве и последняя, достав заранее приготовленный и спрятанный под кроватью топор, несколькими ударами по голове сделала это.
Подкуп. Этим термином можно обозначить любое склонение к преступлению путем обещания материальных выгод - передачи денежных средств или имущества, освобождения от имущественных обязательств, обещание выгодной сделки и т. п. Выгода может быть заключена в самом совершении преступления (например, избавление от нетрудоспособного члена семьи). Подстрекательство путем подкупа может иметь место и при "заказном" убийстве. В этом случае подстрекатель чаще всего выступает как организатор. При этом следует заметить, что в случае подкупа для совершения наемного убийства само преступление может быть квалифицировано для организатора и как убийство по другим мотивам.
Угроза. И этот способ подстрекательства близко примыкает к организации преступления, поскольку может представлять собой "заказное" убийство. Если же угроза представляет собой лишь способ обычного подстрекательства, то она должна быть реальной и достаточно серьезной, например угроза применить физическое насилие (в том числе и по отношению к близким), лишить имущества, прав на имущество. Думается, что степень реальности и серьезности угрозы должна быть основанием отграничения подстрекательства от организации преступления.
К числу других способов подстрекательства может быть отнесена просъбо. Этот вид подстрекательства к преступлению возможен по отношению к лицу, которое находится в более или менее близких отношениях с подстрекателем.
Поручение представляет собой задание совершить преступление, даваемое подстрекателем исполнителю устно, письменно или иным путем. Обычно такая ситуация возможна, когда между поручающим и уполномоченным существуют определенные взаимоотношения служебного, семейного или иного порядка, дающие одному лицу возможность в определенной мере влиять на поведение другого. Вместе с тем поручение - не распоряжение, а скорее просьба, основанная на доверии и без использования серьезного давления на волю исполнителя. Во всех случаях оно должно быть "чистым" и не носить организационного характера; в противном случае поручитель может стать организатором преступления.
В числе иных способов подстрекательства можно назвать приказ, обман, физическое насилие. Эти средства вплотную соприкасаются с посредственным исполнением, что всегда должно учитываться с особым вниманием.
Приказ. Подстрекательство путем обязательного приказа кегда должно рассматриваться как посредственное причи-1ение. Поэтому приказ нельзя без оговорок относить к подстрекательству. Он может быть подстрекательством, когда хредставляет собой злоупотребление служебным положени-?м, авторитетом с целью склонить подчиненного к преступению, само же распоряжение не носит обязательного характера и его выполнение зависит от доброй воли подчиненного. В противном случае налицо посредственное причинение. Иное дело приказ в семье, когда он касается взрослых членов семьи. Власть в ней покоится на авторитете главы семьи, злоупотребление которым не может парализовать волю взрослого и вменяемого члена семьи.
Физическое насилие очень редко выступает в качестве средства подстрекательства. Оно возможно, например, когда исполнителя, действующего в условиях крайней необходимости, подстрекают на преступление более значительное, чем тот вред, который при этом предотвращается.
Обман также редко является средством подстрекательства. Он может касаться лишь мотивов преступления, его конечных целей, выгод от деяния. Иными словами, речь идет о тех случаях, когда обмен представляет собой средство лучшего воздействия на психику исполнителя, но не вводит его в заблуждение относительно элементов, образующих состав преступления.
Отдельно следует сказать о скрытом подстрекательстве, когда внешне действия подстрекателя не являются склонением к преступлению, а в действительности сознательно на это направлены. Именно таким образом действовал Антоний, персонаж известной трагедии В. Шекспира "Юлий Цезарь", который, чтобы отомстить убийцам Цезаря, выступил с провокационной речью и намеками разжег ненависть толпы к Бруту, Кассию и другим участникам заговора.
Во всех случаях следует установить, внушил ли подстрекатель исполнителю решимость совершить преступление именно своими действиями. Средства, которыми он пользовался, имеют здесь лишь второстепенное значение.
Субъективная сторона подстрекательства заключается в следующем: подстрекатель, возбуждая в другом лице решимость совершить преступление, всегда должен предвидеть, во-первых, все те фактические обстоятельства, которые образуют преступления, и, во-вторых, развитие причинной связи между своими действиями и совершением преступления.
Законодательство большинства стран, в том числе и российское, в принципе отвергает возможность неосторожного подстрекательства, следовательно, предполагает только умысел, причем прямой, ибо волевая сторона деятельности подстрекателя заключается в желании видеть преступление совершенным. Желание подстрекателя, чтобы исполнитель сделал, как тот подсказал, внушил ему, т. е. видеть преступление совершенным или начатым, является необходимым компонентом подстрекательства.
Подстрекательство с косвенным умыслом, на наш взгляд, невозможно, так как вряд ли нормальному человеку придет в голову мысль внушить другому лицу идею совершить преступление, не желая, а только допуская, что преступление может быть совершено. При этом речь не идет о неизбежности рокового воздействия на сознание и волю исполнителя, а о собственном желании видеть преступление совершенным чужими руками. Если подстрекатель сомневается в том, что преступление неизбежно будет исполнителем совершено, а лишь предполагает такую возможность, то это не устраняет его личного желания видеть преступление совершенным, поскольку именно он является инициатором преступления. Логическая бессмыслица подстрекательства с косвенным умыслом делает невозможным и его доказательство.
По одному из дел Пленум Верхового Суда Союза ССР категорически высказал эту мысль. Дело заключалось в следующем. Свекровь постоянно жаловалась сыну на поведение невестки. Сын часто ссорился на этом основании с женой и однажды после очередной ссоры убил ее. Свекровь была осуждена за подстрекательство к убийству. Отвергая это обвинение, в своем Постановлении Пленум указал: "Не оспаривая того обстоятельства, что действия П., которая систематически порочила невестку в глазах сына, объективно могли явиться одной из причин, толкнувших его на совершение преступления, необходимо иметь в виду, что действия того или иного лица могут рассматриваться как подстрекательство лишь в том случае, если доказано, что они совершены с прямым умыслом склонить другое лицо к совершению преступления" (см. Бюллетень Верховного Суда СССР, 1960, № 3, с. 35).
Цели, которые преследует подстрекатель, могут простираться дальше желания видеть преступление совершенным. Они могут не совпадать и с целями, которые он внушает исполнителю. В судебной практике нередки случаи, когда один человек, желая отомстить кому-либо, подстрекает другого ограбить или обокрасть его. В этом случае цель подстрекателя - месть, а исполнителя - корысть. Точно так же могут не совпадать и мотивы преступления. Для квалификации действий подстрекателя главную роль играют цели и мотивы, которыми руководствовался исполнитель. Собственные же цели и мотивы подстрекателя могут иметь значение лишь в плане оценки его личности.
Если преступление окончено, то подстрекатель должен отвечать за оконченное преступление. Соответственно покушение исполнителя на преступление вменяется в вину именно как покушение, хотя подстрекатель исполнил свою роль и его деятельность давно окончена. Все обстоятельства, которые учитываются при покушении и приготовлении, должны быть рассмотрены и относительно подстрекателя.
Пособничество преступлению представляет собой наиболее распространенный вид соучастия. В общей массе преступности на долю пособничества приходится около трех процентов. Согласно ч. 5 ст. 33 УК, "Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы".
Данное определение, текстуально повторяя понятие собственно пособничества, совершенно справедливо указывает и на второй, не менее распространенный его вид, который ранее лишь декларировался теорией и безусловно признавался практикой - заранее обещанное укрывательство преступника и следов преступления. Что касается не обещанного заранее укрывательства и недонесения, то подобные действия называются не соучастием, а прикосновенностью. Они наказуемы лишь по небольшой категории преступлений и предусмотрены отдельными статьями Особенной части УК.
Одним из основных вопросов учения о пособничестве является отграничение его от исполнения. Пособником должен считаться тот, кто содействует подготовке или совершению преступления, не принимая участия в действиях, образующих объективную сторону состава преступления, которому он способствует. Исключением могут быть случаи, когда совершается преступление со специальным субъектом. Например, если А. как должностное лицо содействовал Б. - недолжностному лицу в подделке документа, который мог составить в силу своего служебного положения, то он отвечает как исполнитель должностного подлога, а Б. - только как пособник. В данном случае можно констатировать наличие посредственного причинения.
При установлении пособничества принципиальное значение имеет время его совершения. По смыслу ч. 5 ст. 33 УК пособничество может быть совершено либо до начала исполнения преступления, либо в момент его совершения, но в любом случае до фактического его окончания. В редких случаях пособничество возможно до того, как индивидуализировался исполнитель, или когда подстрекатель сначала уговорил пособника предоставить ему орудия или средства преступления, для которого он еще не подыскал исполнителя. При этом следует иметь в виду, что во всех таких случаях инициатива совершить преступление возникает помимо пособника. Однако если исполнитель так и не определился или отказался от преступления, то действия пособника квалифицируются как приготовление, поскольку необходимое условие пособничества - причинение преступного результата. Не является соучастием оказание помощи, которой исполнитель не воспользовался или которая была столь незначительной, что не могла повлиять на развитие причинной связи.
Пособничество в большинстве случаев представляет собой совершение каких-либо действий, но в принципе нельзя отрицать возможности бездействия, если на пособнике лежала обязанность действовать, а он умышленно этого не делал. Однако пособничество в преступлениях, совершаемых путем бездействия, всегда должно носить активную форму. В большинстве таких случаев возможно интеллектуальное пособничество, кроме преступлений, объективная сторона которых выражается не только путем действий, но и путем бездействия.
Пособничество принято делить на интеллектуальное и физическое. Интеллектуальное пособничество согласно п. 5 ст. 33 УК заключается в содействии преступлению советами, указаниями, предоставлением информации, заранее данным обещанием скрыть преступление, оружие или иные средства совершения преступления, а равно заранее данное обещание приобрести или сбыть такие предметы. К этому, как нам представляется, необходимо добавить и заранее данное обещание не донести о совершенном преступлении или не препятствовать его совершению, если субъект обязан был ему препятствовать.
Под советом следует понимать разъяснение, как лучше или безопаснее подготовить преступление, каким путем целесообразнее его совершить, в какое время лучше начать осуществление задуманного, кого привлечь в соисполнители. Словом, любая информация, рекомендация, относящаяся к осуществлению основных или факультативных элементов состава преступления.
Под указанием понимается наставление или разъяснение, как действовать в данном случае. Во всем остальном различие между советом и указанием провести довольно сложно. Советы и указания могут быть даны как устно, так и письменно, поэтому не всегда требуется, чтобы исполнитель и пособник общались между собой непосредственно. Советы и указания могут быть даны открыто или в замаскированной форме.
Предоставление информации - новая форма интеллектуального пособничества, которая близка по своему характеру к совету и указанию, но по сравнению с советом она более нейтральна. Совет выявляет интерес к непосредственному совершению конкретного преступления. Предоставление же информации - это простая передача сведений о потерпевшем, об объекте преступления, о средствах его охраны, о возможных препятствиях на пути осуществления преступного замысла при видимом отсутствии какой-либо личной заинтересованности к самому факту преступления, о котором, разумеется, информатор имеет достаточное представление.
Данное заранее обещание скрыть преступника, средства или орудия преступления, его следы либо предметы, добытые преступным путем, а равно обещание приобрести или сбыть их является интеллектуальным пособничеством. Именно в силу того, что такое укрывательство обещано заранее, оно делает этот вид прикосновенности к преступлению пособничеством. Здесь обещание укрепляет решимость преступника, устраняет колебания и увеличивает шансы на безнаказанность. Именно благодаря обещанию заранее обещанное укрывательство становится в причинную связь с преступлением. Само же последующее исполнение или неисполнение обещания уже не играет какой-либо роли в юридической оценке этого пособничества. Хотя закон ничего не говорит об обещанном заранее недонесении или попустительстве преступлению, они также могут представлять собой интеллектуальное пособничество, когда между этим обещанием и совершенным преступлением имеется причинная связь (укрепление решимости совершить преступление). Под обещанием следует понимать не только словесное заверение или выражение согласия, но и различные конклюдентные действия.
Физическое пособничество представляет собой содействие путем оказания физической помощи исполнителю при подготовке или совершении последним преступления, если эта помощь не является частью объективной стороны состава.
Закон упоминает два вида физического пособничества: а)пре-доставление средств для совершения преступления; б) устранение препятствий к его совершению при подготовке или исполнении.
Физическое пособничество также должно быть необходимым условием совершения преступления. Если исполнитель не воспользовался услугами физического пособника, то последний не может быть назван соучастником преступления, ибо он фактически в нем не участвовал. В данном случае отсутствует причинная связь, а следовательно, и объективное условие ответственности.
Под предоставлением средств понимаются любые действия, которые облегчают возможность совершить или довести до конца начатое преступление. Действия пособника могут заключаться в предоставлении преступнику орудий совершения преступления: снабжение убийцы оружием, грабителя - отмычкой и т. д. К этому же виду пособничества можно отнести предоставление исполнителю различных побочных средств, необходимых для достижения преступного результата: транспорта, фальшивых документов и т. п.
К устранению препятствий можно отнести взлом хранилища для последующей кражи, отравление сторожевых собак с тем, чтобы исполнитель мог свободно проникнуть на склад, согласие часового или сторожа на хищение со склада материальных ценностей.
На практике обе указанные в законе формы физического пособничества настолько тесно переплетаются друг с другом, что между ними трудно провести грань. Часто пособник одновременно и предоставляет средства, и устраняет препятствия. По приговору одного из судов г. Екатеринбурга были осуждены мать и дочь: первая - за убийство, а вторая- за пособничество этому преступлению. Исполнительница осуждена за то, что она напоила мужа, сонному нанесла несколько ударов топором по голове, отчего он скончался. Ее дочь признана виновной в том, что по просьбе матери согласилась помочь ей в убийстве, купила отцу водки, угощала его, пока тот не оказался в крайней степени опьянения. В данном примере она выполнила последовательно два вида физического пособничества - купила водку по поручению исполнителя (предоставление средств, облегчающих совершение преступления) и привела потерпевшего в беспомощное состояние (устранение препятствий для его совершения).
Для оценки степени опасности физического пособничества имеет значение только и исключительно действенность средств, предоставленных пособником для успешного доведения преступления до конца.
Организатор преступления. Согласно ч. 3 ст. 33 УК "Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими".
Анализ современной преступности показывает, что в различных организациях, объединенных общим названием "организованная преступность", среди главных виновников следует выделить таких, чья роль не ограничивается только выполнением действий, образующих состав преступления. Это вынудило теорию уголовного права и законодателя разработать и внести в УК еще одного участника групповой преступности - организатора.
Часть 3 ст. 33 УК определяет два вида преступной деятельности, входящих в понятие организатора, - организация конкретного преступления и организованной группы либо преступного сообщества. Под организаторами конкретного преступления следует понимать лиц, которые: а) организуют преступление, т. е. не только склоняют другое лицо к преступлению, но и сами участвуют в его совершении в качестве непосредственных исполнителей наряду со втянутыми ими лицами; б) руководят непосредственным совершением преступления в качестве главарей, руководителей, распорядителей преступной деятельности, независимо от того, участвуют они при этом физически в исполнении состава преступления или совершают только действия, которые способствуют преступной деятельности исполнителей.
Если субъект одновременно выступает в роли и подстрекателя, и соисполнителя, то чаще всего признается организатором преступления. Особенно наглядно проявляется повышенная общественная опасность подобных субъектов, когда предметом их "заботы" выступают несовершеннолетние. Можно смело сказать, что более половины несовершеннолетних свое первое преступление совершают под руководством взрослых, ранее судимых лиц.
Итак, организатора преступления от других участников отличает прежде всего инициатива, проявляемая в подготовке к преступлению, вовлечение других лиц, активное участие в разработке плана совершения преступных действий и, очень часто, активное участие в самом преступном акте.
Руководитель (организатор) преступления, нередко сам не принимая участия в подготовке преступления, руководит его непосредственным осуществлением, отдает различные распоряжения. В самом преступном акте он может выполнять лишь функции пособника, но от этого его роль не превращается во второстепенную. Руководство преступной деятельностью, как правило, осуществляется как соучастие с предварительным соглашением в наиболее организованной его форме.
Естественно, что руководство возможно лишь в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Содержание умысла организатора определяется как ролью, которую он играл при совершении преступления непосредственно, так и теми руководящими функциями, которые он при этом исполнял. Известно, что он может выступать и в роли исполнителя, и подстрекателя, и пособника, совмещая их или выполняя одновременно либо последовательно. В каждом конкретном случае минимум объема знаний, образующих интеллектуальный момент умысла, может быть различным. Если же он не участвует в совершении самого преступления, а лишь организует предварительную деятельность, то, естественно, он может и не знать многих обстоятельств, но поскольку при подготовке плана реализации преступного замысла обсуждались различные варианты, то знание деталей преступления вовсе не обязательно для него лично. Если, например, организатор разбойного нападения знает, что исполнители вооружены холодным или огнестрельным оружием, то он должен нести ответственность за любые последствия, связанные с применением этого оружия, даже если он и не знал, при каких обстоятельствах это оружие было применено или, узнав о его применении, неодобрительно к этому отнесся.
Личные цели организатора могут и не совпадать с целями конкретных исполнителей; тем не менее он должен отвечать за все, что соответствует целям, которые были внушены непосредственным исполнителям преступления. Так, лицо, организующее разбой, может лично преследовать цель мести, однако отвечать оно должно за организацию корыстного преступления. Здесь необходимо подчеркнуть, что главным признаком субъективной стороны организатора является намерение совершить преступление. Если представить себе место совершения преступления сценой, на которой разыгрывается трагедия, то организатора можно сравнить с режиссером-постановщиком. Он готовит ее, распределяет роли, дает указания актерам до и в процессе игры, хотя сам находится за кулисами. Он может вообще не значиться в числе действующих лиц, а может исполнять второстепенную роль, но от этого он не перестает быть главной пружиной в развитии действия и несет полную ответственность за успех или неудачу спектакля. В подавляющем большинстве случаев организатор - это главный инициатор, основной распорядитель и автор плана преступления. Зачастую он выступает и в качестве воспитателя преступных наклонностей и привычек у других лиц.



42. § 3. Формы и виды соучастия

Лицо может выступать в роли организатора группы лиц, соединившихся для совершения одного преступления. Однако чаще всего такая группа организуется для совершения неопределенного количества преступлений либо для постоянного занятия преступной деятельностью. Статья 35 УК содержит определение различных преступных групп, отличающихся по степени их организованности.
В ч. 1 ст. 35 УК говорится о самой примитивной форме совместной преступной деятельности. "Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора". Здесь организатором может выступать лишь один из соисполнителей, хотя выявить его в такой группе бывает достаточно сложно.
Часть 2 ст. 35 УК предусматривает наиболее простую преступную группу, организованную по предварительному сговору: "Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления". Этот вид соучастия (как и предусмотренный ч. 1 ст. 35 УК) - классический пример совиновничества (со-исполнительства). В данном случае организатором может выступать человек, по чьей инициативе создана эта группа, который ее возглавлял и сам непосредственно участвовал в преступлении в качестве соисполнителя.
В ч. 3 ст. 35 УК сказано: "Преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений". Эта группа отличается: а) организованностью и б) устойчивостью. Организованность, но мнению законодателя, выражается прежде всего в устойчивости до совершения первого преступления. Устойчивость предполагает довольно высокий уровень, который выражается в том, что ее предварительная деятельность, во-первых, рассчитана на более или менее длительное существование и преступную деятельность. Такая деятельность может выражаться в подготовке и совершении определенных преступлений: краж, грабежей, разбоев, заказных убийств, рэкета и т. п. Для этих групп преступный универсализм не характерен (подобная тенденция свойственна организованным группам, когда они перерастают в преступное сообщество). Но их уже отличают существенные элементы преступной организации: целенаправленность, организованное руководство, дисциплина среди участников и т. п.
Во главе таких групп стоят наиболее авторитетные преступники, которые вырабатывают планы, руководят преступлениями на месте их совершения, а зачастую и сами являются основными исполнителями.
Наибольшую опасность для общества и государства представляет собой организованное преступное сообщество, которое предусмотрено ч. 4 ст. 5 У К:
"Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено сплоченной, организованной группой (организацией), созданной для совершения тяжких или особо тяжких преступлений", либо объединением организованных групп, созданных в тех же целях. В российском уголовном законодательстве данное определение появилось впервые за все существование советского и постсоветского государства. В различных Уложениях о наказании, действовавших в царской России, подобные определения были: скоп, заговор, шайка. Под скопом понималось совершение преступления несколькими лицами без предварительного соглашения. Заговор предполагал участие нескольких лиц в совершении одного и того же преступления на основе предварительного соглашения. Под шайкой же понималось объединение группы лиц для занятия преступной деятельностью в виде ремесла.
Согласно ч. 4 ст. 35 УК преступное сообщество - это организованная группа (банда, шайка), для которой характерны три признака:
а) устойчивость;
б) сплоченность;
в) совершение тяжких и особо тяжких преступлений.
Устойчивость означает, что преступное сообщество создается для занятия преступной деятельностью, т. е. для совершения неопределенного количества преступлений за неопределенный, сравнительно длительный срок. Сплоченность означает высокую степень организованности, иерархическое руководство, т. е. во главе стоит босс, шеф, старик, хозяин и т. п. Он, как правило, возглавляет "совет", на котором решаются основные вопросы преступной деятельности, утверждаются планы преступлений и т. п. В него входят руководители отдельных преступных формирований, и (обычно временно) руководители отдельных преступлений. На последней ступени организации стоят рядовые исполнители, наводчики, пособники, укрыватели, сбытчики имущества, добытого преступным путем. В той или иной степени в руководство могут включаться различные советники - юристы, коррумпированные должностные лица и т. п. Всех их цементирует строжайшая дисциплина, основанная на круговой поруке.
Чаще всего такие преступные группы избирают основным ремеслом: хищения, торговлю наркотиками, рэкет, бандитизм, охрану (естественно, принудительную) и т. п. Вместе с тем основное ремесло не препятствует занятию и другой преступной деятельностью, например, заказными убийствами. Но в большинстве своем "любимое" занятие группы - один-два вида преступной деятельности.
Социальные аспекты организованной преступности изучаются криминологией. В учебнике по уголовному праву раскрываются юридические аспекты этого вида преступной деятельности. Тем не менее и здесь необходимо упомянуть о некоторых сторонах этого явления. Прежде всего следует сказать о чрезвычайной опасности организованной преступности. В любом обществе во все времена социальных потрясений, на крутых поворотах истории первыми, как правило, проявляют небывалую активность криминальные структуры, которые пользуются при этом неустойчивостью вновь возникающих экономических преобразований, ослаблением государственной власти, которая начинает перестраиваться во всех ее эшелонах и особенно в системе правоохраны. В связи с внедрением частного предпринимательства и частной торговли в первые шеренги новых направлений неизбежно проникают криминальные элементы, которые получают возможность "отмывать" средства, полученные преступным путем, - деньги и материальные ценности. Ненасытная жадность, которая свойственна этим структурам, толкает их на то, чтобы соединить преступление с бизнесом: сделать бизнес преступлением, а преступление - бизнесом.
Следует признать, что организованная преступность стала в настоящее время прямой, реальной и страшной угрозой российскому обществу. Поэтому проблемы законодательства, организации борьбы именно с организованной преступностью встали во весь рост перед государством и особенно перед органами охраны общественного и государственного правопорядка.



43. § 4. Ответственность соучастников

Одной из важных юридических проблем борьбы с организованной преступностью является законодательное оформление пределов и степени ответственности организатора, но прежде чем это сделать, следует указать на особенности субъективной стороны его деятельности.
Естественно, умысел организатора может быть только прямым. Что касается особенностей интеллектуального момента его умысла, то необходимо напомнить: объективно организатор может выступать в роли любого соучастника - от исполнителя до пособника. Как и во всех других случаях соучастия, характерным для умысла организатора является намерение совершить преступление.
Существует несколько точек зрения на то, как квалифицировать его действия. Автором этих строк высказывалось мнение, что действия организатора всегда являются действиями исполнения преступления. Судебная практика Верховного Суда СССР и РСФСР придерживалась этой точки зрения. Однако ч. 3 ст. 34 УК содержит следующее указание: "Уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на статью 33 настоящего Кодекса, за исключением случаев, когда они одновременно являлись соисполнителями преступления". Думается, что с таким решением законодателя можно согласиться, поскольку УК не предусматривает обязательного смягчения наказания соучастникам по сравнению с наказанием, предусмотренным для исполнителя.
Ответственность соучастников. Ст. 34 УК предусматривает общие основания ответственности соучастников. Часть 5 ст. 35 УК оговаривает особенности ответственности организаторов преступного сообщества и его участников. Согласно ч. 1 ст. 34 УК "Ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью участия каждого из них в совершенном преступлении". Что касается соисполнителей, то они отвечают по одной статье УК за совместно совершенное ими преступление. Все остальные соучастники отвечают по той же статье Особенной части УК, но со ссылкой на ст. 33 УК. Далее в ст. 34 УК содержатся постановления о неудавшемся соучастии.
Степень участия в преступлении - это мера интенсивности и эффективности деятельности соучастников как в осуществлении преступного действия, так и в достижении реального результата или в создании возможности его наступления. Вместе с тем из всех названных соучастников можно выделить организатора, степень участия которого в преступлении логически всегда является наивысшей. Поэтому в отношении него наказание может быть смягчено только при наличии смягчающих обстоятельств личного характера. Говоря же об индивидуализации ответственности соучастников, необходимо иметь в виду, что любому из них могут быть вменены все элементы, характеризующие состав деяния, совершенного исполнителем. Вместе с тем соучастники могут нести ответственность только за обстоятельства, связанные с составом выполненного деяния, но не с личностью исполнителя, а потому объективные отягчающие или смягчающие обстоятельства распространяются на всех соучастников, тогда как личные обстоятельства должны вменяться только их носителю.
К конструктивным признакам объективного характера следует отнести наступление или возможность наступления тяжких последствий, обстановку, способ, время и место совершения преступления. Если они охватывались сознанием соучастников, то безусловно должны влиять на ответственность. К обстоятельствам, которые характеризуют субъективную сторону или субъекта преступления, относятся возраст, особые мотивы и цели, присущие субъективной стороне преступления. Если они являются конструктивными признаками состава, то вменяются в вину всем соучастникам. При этом следует различать два случая: а) когда эти элементы имеются на стороне исполнителя; б) когда они имеются на стороне других соучастников.
Все субъективные обстоятельства, указанные в диспозиции статьи УК, вмененной исполнителю, подлежат вменению всем соучастникам, даже если они фактически отсутствовали. Например, пособник корыстного убийства будет отвечать за соучастие в нем и в том случае, если он не преследовал таких целей.
Если закон в качестве квалифицирующего обстоятельства предусматривает неоднократность и она имеется на стороне исполнителя, то вменяется и соучастникам, которые об этом знали. На том же основании следует считать правильной конструкцию, которая допускает возможность соучастия со специальным субъектом. Это правило зафиксировано в ч.4 ст. 34 УК:
"Лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника". Сказанное, однако, не относится к случаям невменяемости исполнителя или соучастника. То же самое следует сказать и о возрасте исполнителя и соучастников (ст. 20 УК). Если личные обстоятельства, зафиксированные в законе, имеются только на стороне соучастников (кроме исполнителя), то они вменяются именно им.
Эксцесс исполнителя. Термином "эксцесс" обозначается обычно крайнее проявление чего-либо. Согласно ст. 36 УК РФ "Эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат".
Как уже отмечалось, при эксцессе исполнителя волевой и интеллектуальный моменты умысла соучастников характеризуются незнанием того, что исполнитель задумал выйти за пределы совместной преступной деятельности или совершить иное, более квалифицированное преступление. Сказанное означает, что при эксцессе отсутствует как причинная связь между действиями соучастников и преступлением, совершенным исполнителем, так и вина, и это является основанием освобождения соучастников от ответственности за действия, совершенные исполнителем. Исполнитель является действующим лицом преступления, а не механическим инструментом. При выполнении даже самого тщательного плана исполнитель всегда, сообразуясь с обстановкой, вносит в него существенные коррективы и иногда столь значительные, что меняется сам облик преступления.
Эксцесс исполнителя можно разделить на два вида - эксцесс количественный и эксцесс качественный.
При количественном эксцессе преступление однородно тому, которое было задумано. Несмотря на известные отклонения, оно не прерывает причинной связи. Вместе с тем соучастники не могут отвечать за преступление, совершенное исполнителем, поскольку оно не охватывалось их предвидением. Они отвечают лишь за преступление, в котором участвовали и на которое уполномочили исполнителя. Например, подстрекатель, склонивший исполнителя к вымогательству, будет отвечать за соучастие именно в вымогательстве, хотя исполнитель и совершил разбойное нападение. То же самое будет и в том случае, если исполнитель совершил менее тяжкое преступление.
Иначе обстоит дело при качественном эксцессе, когда совершенное преступление неоднородно задуманному соучастниками. В этом случае абсолютная несоизмеримость двух преступлений (задуманного и совершенного) прерывает причинную связь между действиями соучастников и исполнителя. Поэтому первые не могут отвечать за соучастие в том, чего не было. Они должны отвечать за приготовление к задуманному преступлению, если оно было задумано как тяжкое или особо тяжкое (ч. 2 ст. 30 УК).
Неудавшееся соучастие относится к случаям, которые можно назвать беспоследственным соучастием. Рассмотрим следующие обстоятельства: а) подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступлению, организатор сделал попытку организовать преступление, но исполнитель (исполнители) отказался его совершить; б) исполнитель согласился, но затем отказался совершить преступление; в) исполнитель хотел совершить преступление, но не довел его до конца;
г) пособник снабдил исполнителя орудиями преступления или дал совет, как его совершить, но ни тем ни другим исполнитель не воспользовался; д) исполнитель не довел преступление до конца по не зависящим от него обстоятельствам, хотя и воспользовался содействием соучастников.
Неудавшимся соучастием будут только случаи, указанные в п. а, б, г. Отличие этих случаев от остальных заключается в том, что при неудавшемся подстрекательстве и пособничестве либо нет преступления вообще, либо отсутствует объективная связь между действиями исполнителя и соучастников. При таких обстоятельствах возникает вопрос: можно ли случаи неудавшегося соучастия квалифицировать вообще как соучастие? В УК РФ этот вопрос частично решен в ч. 5 ст. 34 УК: "В случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление. За приготовление к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, которому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления". Из сказанного следует, что здесь соучастие превращается как бы в исполнение, когда соучастники пытаются сами осуществить преступление, создавая для этого необходимые условия. Они и отвечают в таких случаях за приготовление к преступлению. Это не относится к преступлениям, где исполнителем может быть только специальный субъект.
Добровольный отказ соучастников подробно регулируется ст. 31 У К. Часть 1 ст. 31 УК считает добровольным отказом: "... прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действия (бездействия), непосредственно направленного на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца". В ч. 2 названной статьи сказано, что лицо не подлежит уголовной ответственности, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца. Бесспорно, в этой части ст. 31 УК речь идет об исполнителе преступления. Он может отказаться от преступления, просто прервав его осуществление либо не начиная последнее. Отказ должен быть окончательным и бесповоротным, а не временным прерыванием преступной деятельности. Что же касается добровольного отказа других соучастников преступления, то к сказанному следует добавить: особенности добровольного отказа соучастников зависят от того, что их действия совершаются, как правило, до начала исполнения преступления. Вследствие этого и добровольный отказ их возможен до либо в самый начальный момент деятельности исполнителя, т. е. всегда до наступления преступного результата. Дело в том, что при добровольном отказе соучастников мы сталкиваемся с положением, которое возникает при добровольном отказе от оконченного покушения. Но добровольный отказ при оконченном покушении возможен в весьма ограниченных случаях и при соблюдении некоторых условий. Они указаны в ч. 4 и 5 ст. 31 УК:
4. Организатор преступления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным сообщением органам власти или иными своевременно предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца.
Пособник не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступления.
5. Если действия организатора или подстрекателя, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению совершения преступления исполнителем, то предпринятые им меры могут быть признаны смягчающими обстоятельствами при назначении наказания".
Что касается характера деятельности организатора и подстрекателя при добровольном отказе, то она должна быть всегда активно направлена на предотвращение преступления. Добровольный отказ пособника может выразиться в бездействии в том случае, если он пообещал предоставить исполнителю орудия или средства для совершения преступления, но не сделал этого.




44. § 5. Классификация соучастия в преступлении

В уголовном законодательстве России не было и пока нет исчерпывающего решения вопроса о формах (видах) соучастия в преступлении. Не используется в нем и само понятие "форма соучастия", как и понятие "вид соучастия".
В специальной и учебной литературе о соучастии в преступлении варианты классификации соучастия в преступлении весьма многообразны, что обусловлено в основном различием в критериях деления соучастия в преступлении на формы или виды2. Нередко то, что в одном месте обозначается понятием "форма соучастия", в другом месте обозначается как "вид соучастия" в преступлении3.
Наиболее оптимальным вариантом классификации соучастия в преступлении с позиций уголовного закона, широты охвата всех известных практике случаев проявления этой специфической формы преступной деятельности, глубины проникновения в ее особенности представляется наиболее часто встречающееся деление всех случаев соучастия в преступлении, с одной стороны, на формы, а с другой - на виды соучастия4. С некоторыми коррективами он может быть взят за основу.
В соответствии с этим вариантом классификации все случаи соучастия в преступлении сначала подразделяются на виды: простое соучастие (соисполнительство) и сложное (при наличии в нем фигур подстрекателя, пособника или организатора), а затем на формы соучастия в преступлении: соучастие без предварительного сговора, соучастие с предварительным сговором, организованная группа и преступная организация5. По существу, в этом варианте представлены две классификации с использованием различных критериев, положенных в основу деления.
Деление соучастия на виды произведено с использованием такого критерия, как различие в характере поведения соучастников преступления, а деление на формы^-с "использованием признака степени согласованности поведения соучастников вместе^ с внешними его проявлениями, Однако "различие в характере поведения соучастников (критерий деления на виды) прежде всего ориентирует на особенности образа преступного поведения соучастников преступления (подстрекательство, пособничество, организаторские действия, исполнительские действия) и заслоняет особенности совместной преступной деятельности при простом виде соучастия и сложном его виде.
Все совместно действующие лица при соисполнительстве (простой вид) непосредственно своими действиями выполняют объективную сторону деяния, предусмотренного статьей Особенной части УК, то есть непосредственно воздействуют на объект охраны. В случаях же сложного соучастия (когда наряду с исполнителем в преступлении участвуют подстрекатель, пособник или организатор) особенность совместной преступной деятельности проявляется в том, что только исполнитель (соисполнители) непосредственно своими действиями выполняет объективную сторону деяния, предусмотренного статьей Особенной части УК, а остальные соучастники выполняют ее опосредованно, то есть посредством действий исполнителя (соисполнителей).
Из сказанного следует, что акцент должен делаться не на различии в характере действий соучастников, а на обусловленном этим различием том или ином способе совместного воздействия на объект охраны - том либо ином, так сказать, "способе производства" преступления. Поэтому в качестве критерия деления соучастия в преступлении на указанные два вида должен быть взят обусловленный различием в характере действий соучастников способ непосредственного или опосредованного совместного их воздействия на объект охраны.
Особенности того или другого способа воздействия на объект охраны находят прямое отражение в различных формулах уголов-но-правовой квалификации содеянного в случаях простого и сложного соучастия. В конкретных случаях простого соучастия содеянное исполнителями (соисполнителями), коль скоро оно вписывается в рамки объективной стороны деяния, предусмотренного Особенной частью УК, квалифицируется прямо по соответствующей статье (части статьи) Особенной части УК, то есть без ссылки на ст. 33 Общей его части.
В случаях же сложного соучастия содеянное исполнителем (соисполнителями) на том же основании также квалифицируется прямо по соответствующей статье (части статьи.), предусмотренной Особенной частью УК, а содеянное иными соучастниками (подстрекателем, пособником или организатором), как правило, - по той же статье Особенной части УК, но с обязательной ссылкой на ст. 33 Общей его части.
Таким образом, этот вариант классификации соучастия в преступлении целиком основан на законе (ст.ст. 33, 34 УК), напрямую работает на соответствующие закону квалификацию содеянного и индивидуализацию наказания, с достаточной ясностью ориентирует как на особенности способа совместной преступной деятельности, так и на различия в характере и степени участия в преступлении каждого соучастника.
В отношении другого варианта классификации соучастия в преступлении (деления его на упомянутые выше формы) необходимо прежде всего хотя бы кратко сказать об уместности употребления понятия "форма соучастия" для обозначения того либо другого члена деления.
Понятие "форма" имеет место лишь применительно к какому-то единичному предмету, явлению, процессу. Нельзя говорить о форме в отношении целого класса предметов или явлений, объединяемых по какому-либо общему для них признаку. Особенности одного предмета, повторяющиеся в других предметах, позволяют обособить их в определенный класс, для обозначения которого всегда уместно собирательное понятие "вид". Понятие "форма" несет иную смысловую нагрузку и в роли собирательного понятия не употребляется. Поэтому и в отношении членов деления применительно ко второму варианту классификации соучастия в преступлении уместнее пользоваться понятием "вид соучастия"'.
Далее, согласованность поведения соучастников, внешним проявлением которой служат сговор (соглашение) в письменной или устной формах, жесты, знаки или просто визуально различимая направленность и координация их действий, берется в единстве объективного и субъективного как критерий деления соучастия на виды в этом варианте его классификации. Поэтому, вопреки утверждениям со стороны его критиков, никакой подмены критерия здесь не происходит'.
С учетом сказанного обозначим основные параметры каждого из видов этого варианта классификации соучастия в преступлении.
Соучастие без предварительного соглашения включает все случаи участия в преступлении, когда .согласие., в поведении соучастников возникло в процессе совершения преступления (например, при изнасиловании один соучастник просит другого не давать потерпевшей сопротивляться, что последний и выполняет). Ситуация не меняется, если другой соучастник присоединяется точно таким же образом к изнасилованию по своей инициативе и при отсутствии просьбы в указанном содействии (молчаливое соглашение). Аналогично тому в случаях убийства или причинения тяжкого вреда здоровью человека исполнитель может молча принять и использовать нож или другой предмет от пособника во время совершения преступления либо непосредственно перед его началом.
Согласованность в таких случаях минимальная2, что_предпо-лагает знание соучастника о присоединяющемся преступном поведений другого и желание либо сознательное допущение соединения преступных усилий и вытекающего из этого .преступного результата.
"При этом в случаях, специально предусмотренных законом, преступление, в котором участвуют два и более соисполнителя, рассматривается как совершенное "группой лиц" (часть первая ст. 35, ст.ст. 105, 131 и др.). Это повышает опасность содеянного и влечет более строгое наказание на основании и в пределах, установленных в законе, то есть совершение преступления "группой лиц" (группой соисполнителей) расценивается либо как квалифицирующее обстоятельство, либо как обстоятельство, отягчающее наказание (ст. 63 УК).
Сложное соучастие в рамках термина "группа лиц" закон исключает (ст. 35 УК).
"Соучастие с предварительным . соглашением имеет место в случаях, когда соглашение о совместном участии в совершении преступления состоялось заранее, до начала его совершения. Это обеспечивает взаимную осведомленность о том, в совершении какого именно преступления предполагается участвовать и в какой роли,а также более высокий уровень согласованности по сравнению с соучастием, без .предварительного соглашения.
Соучастие с предварительным соглашением может быть как простым (соисполнительством), так и сложным и квалифицируется обычно по формулам, свойственным для простого и сложного видов соучастия.
Следует отметить, что в целом ряде статей Особенной части УК соучастие с предварительным сговором в качестве "группы предварительно договорившихся лиц" выступает как квалифицирующий признак (например, в ст.ст. 158, 161 УК). В таких случаях преступление, в котором участвуют два и более исполнителя (соисполнителя), заранее договорившихся о совместном его совершении, считается совершенным "группой лиц по предварительному сговору". Квалифицируется содеянное прямо по соответствующей части статьи Особенной части УК, где предусмотрен такой квалифицирующий признак.
Повышение ответственности в случаях совершения преступлений группой предварительно договорившихся лиц регламентируется так же, как и при совершении преступлений группой лиц.
Организованной группой признается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений (часть третья ст. 35 УК). На устойчи-,вость этого преступного объединения указывает продолжительность, его существования во времени. Это может быть время, истекшее с момента формирования группы до момента совершения первого из числа запланированных ее участниками преступлений. Это может быть и отрезок времени, в пределах которого ее участниками совершались преступления. В то же время продолжительность существования такой группы во времени указывает на более высокую степень согласованности в преступном поведении ее участников по сравнению с рассмотренными выше видами соучастия.
Помимо временного признака, на высокую степень согласованности и устойчивости связей между участниками организованной группы может указывать существование плана преступной деятельности с обозначением в нем ролей и функций, отдельных актов и операций. При этом устойчивость связей между участниками организованной группы, в свою очередь, отражает не только высокую степень согласованности их поведения, но и уровень замкнутости, изолированности от общества этого преступного формирования (со своими правилами общения, субординации, дисциплины и т.п.).
Таким образом, сказанное подводит к заключению о том, что каждый из вступивших в организованную группу является уже не просто ее участником, а членом независимо от места и выполняемых функций, отведенных ему при осуществлении плана преступной деятельности. Такой вывод подтверждается еще и тем обстоятельством, что закон не ограничивает участия в организованной группе только исполнительскими или соисполнительски-ми действиями, как это имеет место в случаях с "группой лиц". Поэтому содеянное членом организованной группы, не являющееся соисполнительством в собственном смысле этого понятия, есть основания квалифицировать прямо по статьям (статье) Особенной части УК, то есть без ссылки на ст. 33 Общей его части (например, содеянное организатором, не принимавшим непосредственного участия в совершении конкретного преступления согласно плану преступной деятельности группы).
Рядовые участники - члены организованной группы могут и не знать об отдельных преступлениях, совершенных другими ее участниками-членами. В подобных случаях они несут ответственность лишь за участие в группе и за лично содеянное ими во исполнение плана ее преступной деятельности также по соответствующим статьям Особенной части УК. При этом, однако, следует иметь в виду, что сам факт создания организованной группы, если это специально не предусмотрено в Особенной части УК, влечет ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана (ст. 35 УК).
Если совершенное организованной группой преступление квалифицируется по статье Особенной части УК, где это не предусмотрено в качестве основного или квалифицирующего признака, то в подобных случаях сам факт его совершения организованной группой расценивается как отягчающее обстоятельство при назначении наказания (ст. 63 УК). Вместе с тем совершенное организованной группой преступление, подпадающее под статью (часть статьи) Особенной части УК, где это выступает основным или квалифицирующим признаком, влечет более строгое наказание в пределах санкции этой статьи (части статьи).
Преступным сообществом признается сплоченная: организованная группа, созданная для совершения тяжких или особо тяжких преступлений (часть четвертая ст. 35 УК).
Закон гласит, что преступное сообщество является Прежде всего организованной группой со всеми характерными для нее признаками. Однако преступное сообщество наделяется и дополнительными признаками: а) сплоченность; б) создание данного преступного объединения лиц для совершения многих преступлений; в) создание этого формирования для совершения не просто преступлений, а тяжких или особо тяжких преступлений (ст. 15 У К); г) объединение нескольких организованных групп в тех же целях.
Признак сплоченности (помимо устойчивости) характеризует более высокую степень согласованности преступной деятельности участников-членов преступного сообщества по сравнению с организованной группой. Устойчивость и сплоченность данного преступного формирования, его изначальная нацеленность на совершение тяжких и особо тяжких преступлений характеризуют также весьма высокую степень опасности этого вида соучастия. Это в полной мере учитывалось и учитывается законодателем в особенностях конструкции составов преступлений, где преступное сообщество выступает в качестве конститутивного признака. Так, в ст. 208 УК сами факты организации преступного сообщества, руководства им или его структурными подразделениями, участия в нем являются оконченными преступлениями, а организаторы, руководители и участники рассматриваемого формирования расцениваются как исполнители (соисполнители), и содеянное ими квалифицируется прямо по указанной статье Особенной части УК.
Организаторы преступного сообщества, кроме того, несут ответственность за все преступления, совершенные его членами, если эти преступления входили в план преступной деятельности и охватывались их умыслом.
Совершение преступления преступным сообществом признается законом отягчающим ответственность обстоятельством и влечет более строгое наказание в пределах санкции применяемой статьи Особенной части УК (ст.ст. 35, 63).



КОНЕЦ
 

///////////////////////////////////