ИСТОРИЯ КИТАЯ, 2-е издание - часть 12

Проведение преобразований, направленных на устранение со-трясавшего страну жесткого кризиса и спасших династию от

223

краха, не смогло, однако, решить острейших проблем внутри-и внешнеполитического характера. По-прежнему, чтобы сохранить мир на границе, приходилось выплачивать дань северным сосе-дям. Кроме того, в 20—30-е гг. XII в. повстанческое движение вновь охватило юг и центр Китая. В восстании в Чжэцзяне в 1120—1122 гг. участвовало более 1 млн человек. Недовольство порядками империи подогревалось проповедью тайной органи-зации «Учение о свете» с элементами манихейских, буддийских и даосских верований. Поводом к выступлению послужил пра-вительственный указ об обложении налогом традиционных про-мыслов, связанных с разработкой в горах мрамора, резьбой по дереву и камню, выращиванием ценных пород деревьев, что приносило местным жителям дополнительный доход.

Вождь восставших Фан Ла — состоятельный хозяин и владе-лец участка лаковых деревьев — в своих воззваниях обличал рас-точительность и продажность властей. Но особенно резко он вы-ступил против выплаты дани киданям и тангутам. Повстанцы по-лучали поддержку в деревнях и городах 14 округов Чжэцзяна, Аньхуэя и Цзянси. В 1121г. они овладели Ханчжоу. В длитель-ной упорной борьбе восстание было с трудом подавлено.

Одновременно с восстанием в Чжэцзяне в провинциях Хэбэй, Хэнань, Шаньдун, на севере Цзянсу и в Аньхуэе действовали повстанческие армии Сун Цзяна и 36 его соратников. В их рядах сражались крестьяне и арендаторы, рыбаки и матросы, бродяги и мелкие чиновники, монахи и торговцы. Восстание, охватившее столичную провинцию Хэнань, представляло особенную опас-ность для властей. Тайными убежищами повстанцев стали остров-ки, затерявшиеся среди озер и болот. История этого движения, паролем которого было «Все люди — братья», запечатлена не только в фольклоре, но и стала темой популярного романа «Реч-ные заводи» Ши Найаня (XIV в.).

Китайское правительство, обеспокоенное народными выступ-лениями и испытывающее огромные финансовые трудности в связи с уплатой дани, начало переговоры с чжурчжэнями. Эти племена, обитавшие на северо-восточной границе Китая, зани-мались скотоводством, охотой и издавна торговали с Китаем, доставляя в обмен на шелк, железо и оружие своих лошадей, ко-жи, соболей, корень женьшеня и речной жемчуг. Но после того как государство киданей Ляо подчинило чжурчжэней, их связи с Китаем затруднились. Разложение первобытно-общинного строя у чжурчжэней привело к длительной внутренней борьбе и воз-никновению протогосударственного образования. Власть захвати-ла племенная аристократия. Ее вождь Агуда в 1115 г. был провоз-глашен императором государства Цзинь (Золотое) (1115—1234).

224

Чжурчжэни начали войну против империи Ляо, к тому време-ни значительно ослабевшей. В 1120 г. сунский двор, увидев в чжурчжэнях союзника в борьбе с киданями, заключил с ними военное соглашение против Ляо.

В 1115—1125 гг. чжурчжэни разгромили империю Ляо. Боль-шинство киданей подверглось истреблению. Спасаясь от завоева-телей, отдельные отряды киданей и ранее подвластных им племен ушли на запад, где в районе Иссык-Куля основали государство кара-киданей Западное Ляо (1124—1211).

В войне обнаружилась слабость сунского двора и его войск. Воспользовавшись этим, чжурчжэни, одолев киданей, вторглись в северокитайские земли. Весной 1126 г. их конница приблизи-лась к Хуанхэ и стала угрожать Кайфыну.

При императорском дворе одержали верх сторонники заклю-чения мира с Цзинь ценой передачи чжурчжэням земель к севе-ру от Хуанхэ. Это вызвало возмущение части горожан и чинов-ников, их поддержали рядовые ремесленники и торговцы, под-мастерья и жители окрестных деревень. На ведущих постах при дворе оказались сторонники отпора чжурчжэням. Против непри-ятеля были высланы войска. Однако вскоре ситуация измени-лась. Сунский двор приостановил военные приготовления для борьбы с чжурчжэнями и начал переговоры с цзиньскими пол-ководцами. В 1127 г. чжурчжэни вновь подступили к Кайфыну и захватили его. Император отправился в стан противника про-сить мира, но был взят в плен. Чжурчжэни устремились на юг. Продвигаясь по Великому каналу, они сожгли г. Янчжоу. Затем чжурчжэньские конники переправились в лодках на южный берег Янцзы.

С захватом Кайфына цзиньская верхушка, учитывая недоста-ток политического опыта управления ханьцами и уязвимость своей военной мощи, решила укрепиться севернее Хуанхэ, а к югу от нее в 1127 г. временно создала зависимое от Цзинь государство во главе с бывшим сунским чиновником. Однако это государствен-ное образование, призванное стать оплотом чжурчжэней при завоевании юга Китая, вскоре рухнуло. В том же году на юге была воссоздана власть дома Сун. После долгих скитаний импера-торский двор с одним из сыновей сунского правителя обосновал-ся в Ханчжоу, ставшем на полтора столетия южной столицей ди-настии (1127—1279). Здесь под защитой мощных потоков Янцзы сунский двор чувствовал себя в относительной безопасности.

Но положение в стране не было стабильным. Свидетельством этому стало и вспыхнувшее в 1130—1135 гг. в Хунани и Хубэе восстание во главе с Чжун Сяном. Его более 20 лет готовила даос-ская секта, чье учение — так называемый «новый закон», — осуж-давшее социальное неравенство, пало на благодатную почву. И без

225

8-. 524

того взрывоопасная обстановка, порожденная превышением на-логовой нормы (что выглядело несправедливостью в глазах зем-ледельцев), усугублялась еще и тем, что в связи с вторжением цзиньских войск сунские власти ввели дополнительные поборы. К тому же население стало все больше подвергаться грабежу лю-бителями легкой наживы — дезертирами из регулярной армии. Восставшие, "защищая население, вскоре испытали на себе по-следствия нашествия чжурчжэньских войск. В этой обостренной ситуации, перейдя к крайним мерам, они стали предавать огню провинциальные канцелярии, монастыри и кумирни, дома бога-чей, убивать особо ненавистных им чиновников, купцов и мона-хов. Восстание охватило 21 уезд, а повстанческая армия насчиты-вала свыше 400 тыс. Один из вождей, обличавший порочность сунского законодательства, провозгласил «равенство знатных и простых, уравнение бедных и богатых». Повстанцы создали цар-ство Чу, пытаясь на практике воплотить свои идеалы о справедли-вом общественном устройстве. Они упразднили повинности и по-дати, а все имущество пытались делить поровну. Выступив против чжурчжэней, крестьянские предводители встали на защиту роди-ны. В условиях, когда значительная часть ханьского этноса уже в который раз в китайской истории оказалась в рамках враждебного ему государства, граница двух империй — Цзинь и Сун — еще не была установлена и шло постоянное противоборство двух армий.

В Хэнани, Шаньдуне, Шаньси чжурчжэни встретили сильный отпор. Вынужденные отойти сначала на север, они тем не менее продолжали свое продвижение.

В 1130—1137 гг. для борьбы с Сунами чжурчжэни создали на территории современных провинций Шаньдун, Хэнань, Шань-си, а также на севере Аньхуэя и Цзинси буферное государство Ци и направили основной удар на главную базу Сун в нижнем течении Янцзы. В это время при южносунском дворе шли долгие споры о судьбах китайских земель, захваченных Цзинь.

Падение северосунской столицы, потеря своих исконных земель и, наконец, вынужденное бегство сына Неба от северных варваров воспринимались всеми слоями китайского этноса как националь-ное унижение. В патриотическом антицзиньском порьше слились два потока сопротивления: народные ополчения, созданные еще в XI в. в ходе реформ Ван Аньши, и регулярная сунская армия. Среди ре-шительно настроенных на бескомпромиссную борьбу с чжурчжэ-нями особо выделялся военачальник, уроженец Хэнани Юэ Фэй (1103—1141), прославившийся победами над врагом. Но когда в 1136 г. государство Цзинь завязало отношения с южносунским двором, китайская сторона откликнулась на предложение вступить в пере-говоры. При дворе победила группировка, настаивающая на за-

226

ключении мира с северным противником, что было продиктова-но осознанием реального соотношения сил: империя не могла продолжать ведение военных кампаний, а казна с трудом выдер-живала бремя расходов.

В 1135—1136 гг. на пост первого министра назначили сторонни-ка мирных переговоров Цинь Гуя. Сына Неба все более беспокои-ла возможность военного сепаратизма в стране. Военачальники, в том числе Юэ Фэй, которым было велено прекратить военные действия, стали, по мнению двора, проявлять чрезмерное свое-волие и могли в дальнейшем легко выйти из-под контроля двора. Войско Юэ Фэя нанесло чжурчжэням ряд серьезных поражений в Северном Китае. Но вскоре пришел указ, требовавший от Юэ Фэя срочно явиться в столицу, а армию — отвести. В 1141 г., по прибытии полководца в Ханчжоу, его заключили в тюрьму и тайно казнили.

В 1142 г. после длительных войн и сложных дипломатических переговоров между государствами был заключен мирный договор. Сунский император признал себя вассалом цзиньского правителя и обязался выплачивать ежегодную дань — 300 тыс. кусков шелка и 300 тыс. слитков серебра. Граница между империями устанавлива-лась по р. Хуайшуй, в междуречье Хуанхэ и Янцзы. Сунский двор признал права чжурчжэней на захваченные ими китайские земли. Подобные же договоры были заключены в 1164—1168 гг. и 1208 г. По оценке некоторых исследователей, неблагоприятные из-менения в расстановке сил между Сун и Цзинь пробили брешь в традиционной внешнеполитической доктрине Китая и сильно из-менили представления китайцев о соседях: Сунская империя те-перь не могла претендовать на признание ее всеобъемлющей Под-небесной и оказалась лишь одним из государств в ряду других, в том числе империи Цзинь. Правда, это не совсем так. Исконное противопоставление Китая всем другим странам с глубокой древ-ности было основано прежде всего на осознании ценности его культуры, в основе своей склонной к компромиссам во имя дос-тижения гармонии и жизни, что в принципе противопоказано конфликтам. Именно в этом был «запас прочности», устойчиво-сти китайской государственности. Иными словами, Китай был велик не своим могуществом, а культурой (что прежде, как пра-вило, совпадало), позволявшей гармонизировать отношения в любых ситуациях. В неблагоприятных условиях как бы приходило

«второе дыхание» и изыскивались новые формы общения с парт-нером, позволявшие Китаю не «терять лица». В данном случае дань оформлялась как «ежегодные приношения» подарков (в виде шелка и серебра) агрессивным и заносчивым варварам, что вре-менно разряжало напряженность и давало возможность выживать обеим сторонам.

227

Память о доблестном патриоте, но слабом политике Юэ Фэе продолжала жить в народе. Спустя 60 лет после казни полководца ему посмертно присвоили высокий титул и воздвигнули храм в его честь. Юэ Фэй стал героем народных преданий, песен и теат-ральных представлений Что же касается Цинь Гуя, в сущности, талантливого дипломата и трезвого политика, реально осозна-вавшего превосходство сил противника и обеспечившего Китаю долгие годы мирного процветания, то он в сознании народных масс стал символом продажного сановника. Ортодоксальной ис-ториографией, не знавшей полутонов, Цинь Гуй был заклеймен

«изменником» за «позорный» мир с варварами.

Реформы XI в и мирное урегулирование взаимоотношений с чжурчжэнями в XII в позволили сунскому Китаю, пусть терри-ториально весьма ограниченному, просуществовать еще свыше столетия Южносунская империя со столицей в великолепном го-роде Ханчжоу стала центром дальневосточной государственнос-ти и культуры. Надолго обезопасив себя от вторжений с севера, Южный Китай развивался быстрыми темпами и превратился в богатое и процветающее государство

Блеск его высокой культуры, достигшей своего апогея в пе-риод правления южносунских императоров, отражает едва ли не наивысший расцвет средневекового китайского государства. Од-нако над южносунским Китаем с XIII в. вновь стали сгущаться тучи. Нависла очередная опасность с Севера. На сей раз угрожали монголы, сравнительно легко разгромившие чжурчжэней и уст-ремившие свой взор на богатый и процветающий Южный Китай. В противостоянии монголам прошел едва ли не весь XIII век, завершившийся крушением южносунской империи и воцарени-ем в стране новой династии Юань, основанной монгольскими завоевателями.

ГЛАВА VIII

КИТАЙ В ЭПОХУ ПРАВЛЕНИЯ ДИНАСТИИ ЮАНЬ (1271-1368)

ЗАВОЕВАНИЕ КИТАЯ МОНГОЛАМИ

В XII в. на территории современного Китая сосуществовали четыре государства, на севере — чжурчжэньская империя Цзинь, на северо-западе — тангутское государство Западное Ся, на юге — Южносунская империя и государственное образование Наньчжао (Дали) в Юньнани.
Эта расстановка сил стала итогом иноземных вторжений ко-чевых племен, обосновавшихся на китайских землях. Единого Китая уже не было Более того, когда в начале XIII в. над страной нависла опасность монгольского завоевания, каждое из государств оказалось крайне ослабленным внутренними неурядицами и было не в состоянии отстоять свою независимость
У северных границ Китая племена, состоявшие из татар, тай-чжиутов, кереитов, найманов, меркитов, известные в дальней-шем как монголы, появились в начале XIII в Еще в середине XII столетия они кочевали на территории современной МНР, в верх-нем течении р Хэйлунцзян и в степях, окружающих озеро Байкал. Природные условия мест обитания монголов обусловили за-нятие кочевым скотоводством, выделившимся из первобытного комплекса земледельческо-скотоводческо-охотничьего хозяйства. В поисках пастбищ, богатых травой и водой, пригодных для вы-паса крупного и мелкого рогатого скота, а также лошадей, мон-гольские Племена кочевали по бескрайним просторам Великой степи. Домашние животные снабжали кочевников продуктами питания. Из шерсти выделывался войлок — строительный мате-риал для юрт, из кожи изготовлялись обувь и предметы домаш-него обихода. Ремесленная продукция шла на внутреннее потреб-ление, в то время как скот обменивался на необходимые кочев-никам продукты земледелия и городского ремесла оседлых соседей. Значение этой торговли было тем более весомым, чем более мно-гоотраслевым становилось кочевое скотоводство. Развитие мон-гольского общества во многом стимулировалось связями с Кита-ем. Так, именно оттуда в монгольские степи проникали изделия из железа Опыт кузнечных дел мастеров Китая, примененный монголами для изготовления оружия, был применен ими в борь-
бе за пастбища и рабов

229
Центральной фигурой монгольского общества были лично сво-бодные араты. В условиях экстенсивного кочевого скотоводства эти рядовые кочевники пасли скот, занимались стрижкой овец, изготовляли традиционные ковры, необходимые в каждой юрте. В их хозяйстве порой использовался труд обращенных в рабство военнопленных.
В кочевом обществе монголов со временем произошла значи-тельная трансформация. Первоначально свято соблюдались тра-диции родовой общины. Так, например, во время постоянного кочевья все население рода на стоянках располагалось по кругу вокруг юрты родового старейшины, составляя тем самым свое-образный лагерь-курень. Именно эта традиция пространственной организации социума помогала выжить в трудных, порой опас-ных для жизни степных условиях, когда сообщество кочевников было еще недостаточно развито и нуждалось в постоянном со-трудничестве всех его членов. Начиная же с конца XII в. с ростом имущественного неравенства монголы стали кочевать аилами, т.е. небольшими семейными группами, связанными узами кровного родства. С разложением рода в ходе длительной борьбы за власть складывались первые племенные союзы, во главе которых стоя-ли наследственные правители, выражавшие волю племенной зна-ти — нойонов, людей «белой кости».
Среди глав родов особенно возвысился Есугэй-батур (из рода Борджигин), кочевавший в степных просторах к востоку и северу от Улан-Батора и ставший вождем-каганом мощного рода — пле-менного объединения. Преемником Есугэй-батура стал его сын Темучин. Унаследовав воинственный характер отца, он постепенно подчинил себе земли на Западе — до Алтайского хребта и на Востоке — до верховья Хэйлунцзяна, объединив почти всю тер-риторию современной Монголии. В 1203 г. ему удалось одержать верх над своими политическими соперниками — ханом Джаму-ху, а затем и над Ван-ханом.
В 1206 г. на съезде нойонов — курултае — Темучин был про-возглашен всемонгольским повелителем под именем Чингис-хана (ок. 1155—1227). Он назвал свое государство монгольским и сразу же начал завоевательные походы. Была принята так называемая Яса Чингис-хана, узаконившая захватнические войны как образ жизни монголов. В этом ставшем повседневным для них занятии центральная роль отводилась конному войску, закаленному по-стоянной кочевой жизнью.
Ярко выраженный военный образ жизни монголов породил своеобразный институт нукерства — вооруженных дружинников на службе нойонов, комплектовавшихся по преимуществу из ро-доплеменной знати. Из этих родовых дружин создавались воору-
230
женные силы монголов, скрепленные кровными родовыми свя-зями и возглавляемые испытанными в долгих изнурительных по-ходах руководителями. Кроме того, покоренные народы нередко вливались в войска, усиливая мощь монгольской армии.
Захватнические войны начались с нашествия монголов в 1209 г. на государство Западное Ся. Тангуты были вынуждены не только признать себя вассалами Чингис-хана, но и выступить на стороне монголов в борьбе против чжурчжэньской империи Цзинь. В этих условиях на сторону Чингис-хана перешло и южносунское правительство: пытаясь воспользоваться ситуацией, оно прекратило выплачивать дань чжурчжэням и заключило со-глашение с Чингис-ханом. Между тем монголы стали активно устанавливать свою власть над Северным Китаем. В 1210 г. они вторглись в пределы государства Цзинь (в пров. Шаньси).
В конце XII — начале XIII в. в империи Цзинь произошли большие изменения. Часть чжурчжэней стала вести оседлый об-раз жизни и заниматься земледелием. Процесс размежевания в чжурчжэньском этносе резко обострил противоречия внутри него. Утрата монолитного единства и прежней боеспособности стала одной из причин поражения чжурчжэней в войне с монголами. В 1215 г. Чингис-хан после длительной осады овладел Пекином. Его полководцы повели свои войска в Шаньдун. Затем часть войск двинулась на северо-восток в направлении Кореи. Но глав-ные силы монгольского войска вернулись на родину, откуда в 1218 г. начали поход на Запад. В 1218 г., овладев прежними зем-лями Западного Ляо, монголы вышли к границам Хорезмского государства в Средней Азии.
В 1217 г. Чингис-хан снова напал на Западное Ся, а затем восемь лет спустя начал решающее наступление на тангутов, учинив им кровавый погром. Завоевание монголами Западного Ся закончилось в 1227 г. Тангутов вырезали почти поголовно. В их уничтожении участвовал сам Чингис-хан. Возвращаясь домой из этого похода, Чингис-хан умер. Монгольское государство вре-менно возглавил его младший сын Тулуй.
В 1229 г. великим ханом был провозглашен третий сын Чин-гис-хана Угэдэй. Столицей империи стал Каракорум (к юго-за-паду от современного Улан-Батора).
Затем монгольская конница направилась к югу от Великой китайской стены, захватывая земли, оставшиеся под властью чжурчжэней. Именно в это трудное для государствав Цзинь вре-мя Угэдэй заключил античжурчжэньский военный союз с южно-сунским императором, посулив ему земли Хэнани. Идя на этот союз, китайское правительство рассчитывало с помощью монго-лов разгромить давних врагов — чжурчжэней и вернуть захва-
231
ченные ими земли. Однако этим надеждам не суждено было сбыться.
Война в Северном Китае продолжалась до 1234 г. и закончи-лась полным разгромом чжурчжэньского царства. Страна была страшно опустошена. Едва закончив войну с чжурчжэнями, мон-гольские ханы развязали военные действия против южных Су-нов, расторгнув договор с ними. Началась ожесточенная война, длившаяся около столетия. Когда монгольские войска в 1235 г. вторглись в пределы Сунской империи, они встретили ожесто-ченный отпор населения. Осажденные города упорно защища-лись. В 1251 г. было решено послать в Китай большое войско во главе с Хубилаем. В одном из походов участвовал великий хан Мункэ, который погиб в Сычуани.
Начиная с 1257 г. монголы наступали на Южносунскую им-перию с разных сторон, особенно после того, как их войска про-шли к фаницам Дайвьета и подчинили себе Тибет и государст-во Наньчжао. Однако занять южнокитайскую столицу Ханчжоу монголам удалось лишь в 1276 г. Но и после этого отряды ки-тайских добровольцев продолжали сражаться. Ожесточенное со-противление захватчикам оказывала, в частности, армия во главе с крупным сановником Вэнь Тяньсяном (1236—1282).
После длительной обороны в Цзянси в 1276 г. Вэнь Тяньсян потерпел поражение и попал в плен. Службе Хубилаю он пред-почел смертную казнь. Патриотические стихи и песни, создан-ные им в заключении, получили широкую известность. В 1280 г. в боях на море монголы разгромили остатки китайских войск.
КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ

Несмотря на долгое и стойкое сопротивление, впервые в своей истории весь Китай оказался под властью иноземных завоевате-лей. Более того, он вошел в состав гигантской Монгольской им-перии, охватившей сопредельные с Китаем территории и прос-тиравшейся вплоть до Передней Азии и приднепровских степей.
Претендуя на универсальный и даже вселенский характер своей державы, монгольские правители дали ей китайское название Юань, означавшее «первоначальное творение мира». Порвав со своим кочевым прошлым, монголы перенесли свою столицу из Каракорума в Пекин.
Перед новым правительством встала сложная задача утвердить-ся на троне в стране чуждой монголам древней культуры, веками созидающей опыт государственного строительства в условиях зем-ледельческой цивилизации.
Монголы, завоевавшие великого соседа огнем и мечом, обре-ли тяжелое наследство. Бывшая Срединная империя, и особенно
232
ее северная часть, переживала глубокий упадок, вызванный губи-тельными последствиями нашествия кочевников. Само развитие некогда процветавшего Китая было повернуто вспять.
Согласно данным источников того времени, в середине 30-х годов XIII в. народонаселение на севере сократилось более чем в Ю раз по сравнению с началом века. Даже к концу монгольского нашествия население юга по численности в четыре с лишним раза превосходило северян.
Экономика страны пришла в упадок. Запустели поля и обез-людели города. Широкое распространение получил рабский труд.
В этих условиях перед правящими кругами Юаньской империи с неизбежностью встал вопрос о стратегии отношений с поко-ренным китайским этносом.
Разрыв культурных традиций был так велик, что первым есте-ственным побуждением шаманистов-монголов было превратить непонятный им мир оседлой цивилизации в огромное пастбище для скота. Однако волею судьбы ввергнутые в притягательное культурное поле побежденных победители вскоре предпочли от-казаться от первоначальных планов едва ли не поголовного ис-требления населения завоеванной территории. Советник Чингис-хана, киданин по происхождению, Елюй Чуцай, а затем и китай-ские помощники Хубилая убедили императоров династии Юань в том, что традиционные китайские методы управления поддан-ными способны дать значительные выгоды ханскому двору. И за-воеватели стали заинтересованно познавать все известные в Ки-тае способы упорядочения отношений с различными категориями населения.
Однако монгольской элите пришлось долго учиться. На поли-тический климат Юаньской империи оказывали влияние все более обнаруживающие себя две ведущие тенденции. Стремлению усво-ить жизненно необходимый опыт китайских политиков препятст-вовало недоверие к своим подданным, чей образ жизни и духов-ные ценности были изначально непонятны монголам. Все их усилия были направлены на то, чтобы не раствориться в массе китайцев, и главной доминантой политики юаньских правителей стал курс на утверждение привилегий монгольского этноса.
Юаньское законодательство делило всех подданных на четыре категории по этническому и религиозному принципам.
Первую группу составляли монголы, в ведении которых сосре-доточилось руководство практически всем административным ап-паратом и командование войсками. Монгольская верхушка бук-вально распоряжалась жизнью и смертью всего населения. К мон-голам примыкали так называемые «сэму жэнь» — «люди разных рас» — иностранцы, составляющие вторую категорию. В ходе своих
233
завоеваний монголы вступали в добровольный или насильствен-ный контакт с различными народами мира. Они достаточно тер-пимо относились ко всем вероисповеданиям и были открыты са-мым разным внешним влияниям. Обращение к выходцам из раз-ных стран, по всей видимости, позволяло новым правителям легче держать в узде многочисленных ханьцев, следуя принципу «раз-деляй и властвуй». Именно в монгольский период в Китае брали на службу выходцев из Средней Азии, Персии и даже европейцев. Достаточно упомянуть, что в Пекине поселилось 5 тыс. хрис-тиан-европейцев. В 1294 г. при юаньском дворе до конца своей жизни находился посол папы монах Джованни Монте Корвино, а в 1318—1328 гг. в Китае жил итальянский путешественник-миссио-нер Одарико ди Парденоне (1286—1331). Особенно известен был венецианский купец Марко Поло (ок. 1254—1324). Он прибыл на Дальний Восток с торговыми целями и долгое время состоял в высокой должности при Хубилае. Китайская политическая элита была отстранена от кормила правления. Так, финансами ведал узбек Ахмед, военачальниками служили Наспер ад-дал и Масар-гия. Хотя по сравнению с монголами иностранцы занимали более низкое положение в социальной структуре общества, они так же, как и представители господствующего этноса, пользовались осо-бым покровительством властей и имели свои собственные суды.
Третью категорию составляли китайцы-северяне, а также ас-симилированные кидане, чжурчжэни, корейцы и т.д.
Низший, четвертый, разряд свободного населения составля-ли жители Юга Китая (нань жэнь).
Исконное население Срединной империи подвергалось все-возможным огрничениям. Людям было запрещено появляться на улицах города ночью, устраивать какие бы то ни было сборища, изучать иностранные языки, обучаться военному искусству. Вме-сте с тем сам факт деления единого ханьского этноса па северян и южан преследовал цель вбить клин между ними и тем самым укрепить свою власть захватчиков.
Озабоченные прежде всего упорядочением отношений с ки-тайским большинством, монголы взяли на вооружение китайс-кую модель развития общества, в частности традиционные пред-ставления о сущности власти императора как носителя в едином лице всех функций управления: политических, административ-ных, правовых.
Созданная в этой связи специальная фуппа ведомств состоя-ла из 15 учреждений, обслуживающих потребности императорс-кого двора и столицы.
Главным управленческим органом монголов стал традицион-ный императорский совет — кабинет министров с шестью ве-домствами при нем, восходящими еще к суйскому времени. Мощ-

234

Империя Юань

ным средством борьбы с центробежными тенденциями в стране стал цензорат, исконно использовавшийся в Китае для надзора за чиновниками.
Но основой могущества монголов оставалось их преимущество в военной области: они обеспечили себе ведущие позиции в уп-равлении военными делами (Шумиюань) и в главном военном ведомстве вооружений.

235
Вопреки бытующему мнению о высокой степени централиза-ции Юаньской империи функции правительственной админист-рации, администрации уделов и других территорий распростра-нялись в основном на столичную провинцию. Чтобы восполнить отсутствие администрации низшего уровня за пределами юаньс-кого дома, там создавали центры управлений, куда посылали чиновников из центра, наделенных огромными полномочиями. Хотя правительство и провозгласило свою власть над местными структурами, полного административно-политического контро-ля ему достичь не удалось.
Под управлением центрального правительства, по существу, находилась лишь столица — г. Даду (совр. Пекин) и примыкавшие к столичной области северо-восточные пределы Юаньской дер-жавы. Остальная территория была поделена на восемь провинций. Постепенное приобщение монгольской элиты к китайской культуре проявилось в восстановлении традиционного китайско-го института экзаменов, тесно связанного с функционировани-ем административного аппарата и системой образования. Эти ком-поненты традиционно обеспечивали кадрами все органы госу-дарственного управления и определяли культуру и образ жизни ханьского этноса. Показательно, что еще в 1237 г., до установле-ния династии Юань, при Угэдэе по совету Елюй Чуцая была предпринята попытка возродить экзаменационную систему. Лю-бопытно, что в испытаниях предусматривалось участие даже кон-фуцианцев, взятых в плен и ставших рабами, причем их хозяева наказывались смертной казнью, если они прятали рабов и не
посылали их на экзамены.
По мере стабилизации и упрочения власти монгольских ханов над Китаем и возникновения в данной связи потребности в но-вых сферах управления и административном аппарате начинает-ся процесс их частичного восстановления.
Однако характер общения носителей двух культур складывал-ся не всегда гладко. Здесь существовало несколько аспектов. Осо-бенно сложными были отношения монгольских властей с китай-скими книжниками на юге, получившими традиционное обра-зование и ученое звание еще в сунское время. Воцарение династии Юань ознаменовалось отменой института экзаменов, и потому бюрократическая машина, созданная монголами до завоевания южносунского Китая, оказалась заполненной китайцами-северя-нами и представителями других народностей. В этих условиях южане-книжники, отстраненные от службы, были востребованы главным образом в системе образования.
Пытаясь привлечь на свою сторону китайских интеллектуалов и погасить среди них антимонгольские настроения, юаньские
236
власти в 1291 г. издают указ об учреждении публичных школ и академий (шуюань), определявший принципы набора их персо-нала и его продвижения по служебной лестнице.
Академии, представлявшие собой учебные заведения более вы-сокого уровня и менее зависимые от властей, сохранили при монгольской династии свои позиции. Академия выполняла роль собирателя и хранителя книг, а нередко и их издателя. Эти учеб-ные заведения стали пристанищем для многих южносунских уче-ных, находивших здесь применение своим знаниям и не желав-ших находиться на службе у юаньского двора.
С другой стороны, всякое продвижение монгольских правите-лей по пути приобщения к китайской культуре встречало про-тиводействие в самой монгольской среде. Во время правления Хубилая — последнего великого хана и первого императора ди-настии Юань — вопрос о введении экзаменационной системы как средства отбора чиновников и стимула для приобретения зна-ния вставал несколько раз. Но попытки ввести новую систему отбора чиновников через экзамены вызывали недовольство и со-противление монгольской знати, опасавшейся отхода от племен-ных порядков. Насколько сильным было это противодействие, свидетельствует тот факт, что обнародованное в 1291 г. при Ху-билае постановление, разрешавшее китайцам занимать любую должность ниже губернатора провинции, при его преемниках не быдо проведено в жизнь.
Преодолеть препятствия на пути восстановления экзаменаци-онной системы, и в том числе сломить сопротивление монгольс-кой знати, удалось только Жэнь-цзуну (1312—1320), привержен-цу конфуцианства, издавшему в 1313 г. указ об экзаменах. Начи-ная с 1315 г. экзамены проводились регулярно каждые три года вплоть до конца правления династии Юань.
Для монголов и иностранцев предусматривалась иная програм-ма, чем для китайцев. Это объяснялось не только дискриминаци-ей последних, но и худшей подготовкой первых. Монголы с трудом привыкали к непривычной для них культурной среде и полити-ческим традициям. В то же время многие из бывших степных ко-чевников становились по-китайски образованными людьми и могли соперничать, пусть на льготных условиях, с утонченными китайскими книжниками.
Кроме общих экзаменов, связанных с изучением и толкова-нием конфуцианских канонов, были введены и некоторые спе-циальные экзамены. Так, много внимания уделялось экзаменам по медицине. Постоянные войны вызвали повышенную потреб-ность во врачебном уходе, и потому монголы стремились исполь-зовать древнюю китайскую медицину на собственное благо.
237
В политике монгольских правителей в области государствен-ного строительства и образования, и в частности в отношении к китайскому институту экзаменов, особенно ярко отразилось противостояние китайского и монгольского начал, укладов жиз-ни двух этносов, культуры земледельцев и кочевников, фактичес-ки не прекращавшееся в течение всего юаньского периода. В ус-ловиях первоначального поражения китайской культуры все более обнаруживалась тенденция к заметному восстановлению и даже торжеству ее позиций. Показательно, в частности, и учреждение монгольских школ по китайскому образцу и обучение в них монгольской молодежи на китайских классических книгах, хотя и в переводе на монгольский язык.
Другой очень важной стороной благотворного влияния ки-тайской культуры было историописание.
Пытаясь представить себя в качестве законных правителей — наследников предшествующих китайских династий, монголы мно-го внимания уделяли составлению официальных династийных ис-торий. Так, при их покровительстве после нескольких лет подго-товительных работ всего за три года были составлены истории династий Ляо (907—1125), Цзинь (1115—1234) и Сун (960—1279). Таким образом завоеватели стремились учесть настроение корен-ного населения и особенно его культурные традиции и тем са-мым способствовать политической консолидации своей власти-
Значительным шагом в этом направлении стало создание еще в начале 60-х гг. XII в. историографического комитета Гошиюаня, призванного хранить и составлять исторические записи и докумен-ты. Так была восстановлена традиция, уходящая в период Хань. Впоследствии Гошиюань была объединена с конфуцианской ака-демией Ханьлинь в целях написания не только вышеназванных китайских историй, но и для составления хроник правления мон-гольских императоров на монгольском и китайском языках.
Историографическая работа над династийными историями ста-ла сферой идеологической борьбы. Одним из главных вопросов дискуссии был вопрос о легитимности некитайских династий Ляо и Цзинь, а это означало, что ставилась под сомнение и законность существующей монгольской династии.
Подводя итог культурным заимствованиям монгольской эли-ты, можно сказать, что их политика, особенно в области образо-вания, явилась своего рода компромиссом, уступкой высшим слоям покоренного этноса со стороны монгольской правящей прослойки, вынужденной пойти на это вследствие потребности страны в чиновниках (как монгольских, так и китайских), из-за ослабления монгольской власти над Китаем и определенной ки-таизации монгольского двора и знати. Побежденный этнос как
238
носитель древнего культурного субстрата и укорененной полити-ческой традиции постепенно одержал победу над формами тра-диционных институтов, привнесенных монголами.
В связи с осознанным курсом на разделение подданных на раз-личные слои строилась и социально-экономическая политика го-сударства, и прежде всего в аграрной области.
В условиях дезорганизации экономики страны монгольские правители совершили поворот к упорядочению управления под-властными территориями. Взамен бессистемных хищнических поборов они перешли к фиксированию налогообложения: было создано налоговое управление в провинциях, проводились пере-писи населения.
Монгольская знать распоряжалась землями в Северном и Цент-ральном Китае. Значительную часть финансовых поступлений монгольские правители получали с удельных владений. Новые хозяева раздавали пахотные поля, угодья, целые селения мон-гольской знати иностранцам и китайцам, поступавшим к ним на службу, буддийским монастырям. Был восстановлен институт должностных земель, кормивших привилегированную часть об-щества из числа образованной элиты.
На юге Юаньской империи большинство земель осталось у китайских владельцев с правом купли-продажи и передачи по наследству. На Юге налоги были более тяжелы, чем на Севере.
Политика завоевателей способствовала разорению слабых хо-зяйств и захвату земли и крестьян монастырями и влиятельными семьями.
В ходе покорения Китая монголами исконное население ока-залось на положении невольников, чей труд в сельском и до-машнем хозяйстве, в ремесленных мастерских фактически был рабским. Немногим легче оказалась и доля арендаторов частных земель — дянъху и кэху, страдавших от нефиксированных налогов. Они отдавали большую часть урожая хозяевам земли — монголь-ским и китайским чиновникам, и буддийским монастырям.
Тяжелыми поборами облагались цеховые ремесленники. Не-редко их вынуждали дополнительно отдавать часть товара, бес-платно работать на гарнизон.
Купцы и их организации также облагались тяжелой податью и платили многочисленные пошлины. Китайским торговцам для перевозки товара требовалось специальное разрешение.
Финансовая политика монгольских властей ухудшила положе-ние всех слоев населения. Резко обострились отношения и с ки-тайской элитой общества. Китайцы, служившие Хубилаю, недо-вольные его правлением, поднимали мятежи. В 1282 г. в отсутствие

239
хана в столице был убит всесильный Ахмед. Иностранцы посте-пенно стали покидать страну.
Правители династии Юань — преемники Хубилая — были вы-нуждены со временем пойти на сотрудничество с господствующим классом Китая и заполнить учреждения чиновниками из ханьцев. Хубилай, продолжая войны с южными китайцами, бросил свои силы на восток. В 1274 г., а затем в 1281 г. он снарядил воен-но-морские экспедиции для покорения Японии. Но корабли его флотилии погибли от бури, так и не достигнув японских остро-вов. Затем завоевательные устремления юаньского императора обратились на юг. Еще в 50-х гг. XIII в. войска Хубилая вторглись в Дайвьет, где встретили решительный отпор. В 80-х гг. хан вновь предпринял попытки завоевать страну, но там началась ожесто-ченная партизанская война. Китайский флот, посланный монго-лами на юг для завоевания портов, был потоплен в дельте Крас-ной реки. Монгольские военачальники увели остатки своих войск на север. В 1289 г. дипломатические отношения двух стран были
восстановлены.
Преемники Хубилая, правившие в Пекине, некоторое время еще продолжали активную внешнюю политику. В 90-х гг. XIII в. ими была предпринята военно-морская экспедиция на о. Ява. С ослаблением военной мощи империи юаньские императоры от-казались от завоеваний.
СВЕРЖЕНИЕ МОНГОЛЬСКОГО ИГА

К середине XIV в. империя Юань пришла в полный упадок. Политика властей разрушительно действовала на жизнь города и деревни Северного Китая. К тому же разразившиеся стихийные бедствия — разливы рек, изменение русла Хуанхэ, затопление обширных равнин — сокращали посевные площади и вели к ра-зорению земледельцев. Городские рынки опустели, мастерские и лавки ремесленников закрылись.

Казна компенсировала сокращение натуральных поступлений выпусками новых бумажных денег, что в свою очередь вело к банкротству ремесленников, торговых компаний и ростовщиков. Обстановка в стране чрезвычайно накалилась. Юаньские влас-ти, опасаясь массового взрыва, запретили народу хранить ору-жие. При дворе был даже выработан проект истребления боль-шой части китайцев — обладателей пяти наиболее распростра-

ненных в стране фамилий.

В 30-х гг. XIV в. крестьяне повсеместно брались за оружие. Их поддерживали горожане и народности Юга. В песнях, популярных

240

рассказах бродячих сказителей воспевались непобедимые герои, храбрые полководцы, отважные силачи и справедливые мужи прошлого. На эти темы разыгрывались театральные представле-ния. Именно тогда появился роман «Троецарствие», воспевавший славное прошлое китайского этноса, и прежде всего воинскую доблесть, необычайное мастерство древних китайских военачаль-ников. Ученые-астрологи сообщали о зловещих небесных знаме-ниях, а гадатели прорицали конец власти иноземцев.

Среди тайных религиозных учений разных толков и направле-ний особо популярной была мессианская идея о пришествии «Буд-ды будущего» — Майтрейи (Милэфо) — и начале новой счаст-ливой эры, а также учение о свете манихейского толка. Тайное буддийское «Общество Белого лотоса» призывало к борьбе с зах-ватчиками и формировало «красные войска» (красный цвет — символ Майтрейи).

В 1351 г., когда на строительство дамб на Хуанхэ власти согна-ли тысячи крестьян, восстание приняло массовый характер. К нему присоединились земледельцы, солевары, жители городов, мелкий торговый люд, представители низов господствующего класса. Движение было направлено на свержение чужеземного ига и власти династии Юань.

«Общество Белого лотоса» выдвинуло идею воссоздания ки-тайского государства и восстановления власти династии Сун. Один из руководителей восставших Хань Шаньтун, будучи объявлен потомком некогда царствовавшего дома, был провозглашен сун-ским императором. Руководство военными действиями принял на себя один из вождей тайного братства Лю Футун. Предводите-ли восстания обличали монгольских правителей, утверждая, что у власти в стране стоят «подлость и лесть», что «воры стали чи-новниками, а чиновники — ворами».

Восстание «красных войск» охватило почти весь север страны. Повстанцы заняли Кайфын, Датун и другие крупные города, достигли Великой китайской стены, приблизились к столице. Правительственные же войска терпели поражение.

В 1351 г. восстания охватили и центральные районы Китая, где также проповедовалось пришествие Майтрейи. В этом экономи-чески развитом районе страны заметную роль в движении наряду с крестьянами играли и горожане. Повстанцы действовали про-тив юаньских властей и крупных местных землевладельцев, со-вершали успешные походы по долине Янцзы в провинциях Чжэц-зян, Цзянси и Хубэй. В Анъхуэе восставших возглавил Го Цзясин. В 1355г. после смерти Го Цзясина командование войском принял на себя Чжу Юаньчжан — сын крестьянина, в прошлом бродя-чий монах.

241

Повстанцы этой провинции были связаны с движением «крас-ных войск» и признавали претендента на сунский престол Мон-гольская знать создавала военные отряды, назначала на высокие посты представителей китайской знати, посылала против вос-ставших отбопные импеоатооские войска Отряды «красных войск» понесли серьезные потери. В 1363 г. главные силы Лю Футуна под-верглись разгрому, а сам он был убит. Часть отрядов «красных войск» отошла через Шэньси в Сычуань, часть присоединилась к Чжу Юаньчжану.

Антимонгольское движение в Центральном Китае продолжа-ло крепнуть. Чжу Юаньчжан обосновался в Нанкине. Поскольку китайские чиновники в этом крае не подцержали власти Юаней (как то было на Севере), он многих из них назначил советниками. Одержав победу над соперниками, Чжу Юаньчжан отправил войско на север и в 1368 г. занял Пекин Последний из правящих в Китае потомков Чингис-хана бежал на север. Чжу Юаньчжан, провозглашенный в Нанкине императором новой династии Мин,

еще около 20 лет отвоевывал территории страны.

Глава IX

КИТАЙ В ЭПОХУ ПРАВЛЕНИЯ МИНСКОЙ ДИНАСТИИ

(1368-1644)

1. ДИНАСТИЯ МИН: ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО

Правление династии, основанной Чжу Юаньчжаном, было отмечено явным стремлением восстановить ряд принципов, ха-рактерных для танского периода, однако наряду с этим в поли-тике Чжу Юаньчжана явно прослеживается влияние и юаньских образцов. Разумеется, то характерное, что было присуще Китаю на протяжении почти трехсот лет правления минской династии, было связано с деятельностью такой яркой и противоречивой личности, которой являлся сам ее основатель.

Чжу Юаньчжан, несмотря на свое простое происхождение, был достаточно образованным человеком, сведущим в китайской ис-торической и философской традициях. Он хорошо знал деяния предыдущих правителей Китая, уже

будучи императором, много времени посвящал изучению классических па-мятников философской и обществен-но-политической мысли. В частности, им были составлены комментарии к наиболее сложному из них — тракта-ту «Даодэ цзин». Свои представления об идеальном общественном устрой-стве он черпал, что вполне естествен-но, также в китайской традиции Его

идеи основывались на представлении о необходимости могущественной им-ператорской власти, опирающейся на общины, освобожденные от гнета имущественного неравенства. Став, возможно, одним из наиболее силь-

Чжу Юаньчжан (основатель династии Мин)

ных правителей в истории Китая, Чжу Юаньчжан предпринял не-безуспешную попытку реализовать эти планы. Таким образом, в его правлении отчетливо различимы мотивы, характерные для по-литики большинства китайских династий на исходном этапе их утверждения, однако в деятельности основателя минской динас-тии они проявились с особой силой.

243

Характерной чертой правления Чжу Юаньчжана, отличавшей его от предыдущих царствований, было недоверие, которое пра-витель испытывал в отношении чиновничества, считая его склон-ным к коррупции и неспособным донести до народа, о благе которого радеет правитель, истинную волю императора. Воссоз-дав трехступенчатую экзаменационную систему (1382), просуще-ствовавшую в Китае до начала XX в. и ставшую во многом образ-цом для подражания при создании бюрократических структур в абсолютистской Европе, Чжу Юаньчжан оставался истинным дес-потом, обрушившим гонения на окружавших его сановников. Ему всюду мерещились заговорщики, готовившие свержение импера-тора. В одном из законоустановлений, обращенных к народу, он писал: «В прежние времена сановники были в состоянии идти одним путем с государем <...> Нынешние же не таковы. Они за-туманивают государев разум, вызывают гнев государя. Группи-ровки с коварными замыслами действуют беспрестанно, возни-кая одна за другой». Одновременно он обрушивался и на мелкое чиновничество: «Коварные мелкие чиновники нарушают законы с помощью крючкотворства».

Масштабы репрессий во времена Чжу Юаньчжана были бес-прецедентными в китайской истории — пострадало, по всей ви-димости, не менее 40 тыс. человек, среди которых находились бывшие сподвижники императора, соратники, с помощью ко-торых ему удалось прийти к власти и которых он опасался преж-де всего. Это отношение к собственному чиновничеству стало доминантой политики всех минских императоров, стремившихся найти ему некий социальный противовес.

Истинную опору императорской власти Чжу Юаньчжан ви-дел в системе общин, объединяющих наделенное землей кресть-янство. В результате мер, предпринятых в период правления Чжу Юаньчжана, была во многом воссоздана надельная система, хотя об этом не объявили официально. По сути дела, это была глубо-кая земельная реформа, осуществленная в ходе упорядочения структур, связанных с налогообложением. Новая политика поко-илась на двух комплексах мер: установлении государственного контроля над земельными ресурсами и использовании людского потенциала империи. В условиях, сложившихся после заверше-ния освободительной войны, новому императору удалось срав-нительно легко создать обширный сектор государственных земель, считавшихся казенными в период правления сунской и юаньс-кой династий. Государственный фонд пополнили также владения приверженцев юаньской династии и тех, кого Чжу Юаньчжан подверг репрессиям. В ходе осуществления этих мер в бассейне Янцзы и в северных провинциях Китая были, в сущности, лик-

244

видированы арендные отношения, и основной фигурой в дерев-не стал самостоятельный крестьянин-землевладелец.

Минское государство стремилось утвердить себя в качестве верховного собственника земли и подданных, что проявилось в ходе осуществления мер, направленных на учет земли и поддан-ных. Уже на следующий год после основания династии был из-дан императорский указ, повелевавший всем подданным зареги-стрироваться при составлении новых подушных реестров. В 1370 г. была проведена первая перепись населения, имевшая целью не только учесть всех подданных, но и определить размеры имуще-ства каждого двора. Анкеты, в которых содержались эти сведе-ния, отсылались в центральное ведомство налогов, а копии ос-тавались у главы домохозяйства и в местных административных органах. В зависимости от имущественного положения дворы об-лагались земельным налогом и трудовыми повинностями так, что их размер зависел от количества земли, работников и имущества в отдельном хозяйстве.

В 1381 г. в эту систему были внесены изменения, позволив-шие упорядочить процедуру сбора налогов и отбывания повин-ностей. Эта система в своих основных чертах сохранилась вплоть до конца императорского периода в истории Китая. Она осно-вывалась на объединении дворов в группы, связанные круговой порукой в выполнении в срок и полностью государственных налоговых и повинностных обязательств. В соответствии с новы-ми принципами каждые 10 дворов объединялись в цзя, а каж-дые 10 цзя составляли ли.

В создании этой системы Чжу Юаньчжану явно не принадле-жало первенство, достаточно вспомнить аналогичные попытки, предпринимавшиеся в сунский период. Однако для первого им-ператора минской династии система лицзя являлась не просто удобным средством организации сбора поземельного налога и отправления государственных повинностей, но и основой гармо-нического социального порядка, достижения единения власти и народа. Эти идеи были разработаны им в специальном трактате, озаглавленном «Великое предостережение». Он состоял из опи-сания многочисленных случаев служебных преступлений, совер-шенных чиновниками, и был снабжен нравоучительными ком-ментариями императора. В этом трактате ярко проявилась при-верженность Чжу Юаньчжана китайской традиции, стремление утвердить в империи «просвещенную деспотию».

В соответствии с повелением государя текст этого произведе-ния должен был храниться в каждом доме, а в случае его отсут-ствия в семье последняя подлежала наказанию по закону. Таким образом, в минской державе этот трактат должен был стать сред-ством массовой индокринации подданных. Чтобы быть понятным

245

простому народу, правитель составил этот документ на языке, близком к разговорному. Даже незнание иероглифов не освобож-дало людей от изучения «Великого предостережения», посколь-ку деревенские старейшины были обязаны читать его вслух одно-сельчанам, сопровождая своими комментариями.

В связи с упрочением статуса общины первый минский пра-витель особые надежды возлагал на институт деревенских ста-рейшин. Их надлежало набирать из числа лиц, достигших 50 лет и известных своим безупречным в нравственном отношении по-ведением. Старейшины должны были сообщать верховному пра-вителю обо всех случаях предосудительного поведения старост лицзя и местного чиновничества, которому под страхом смерти запрещалось появляться в деревнях для сбора налогов.

Если институт деревенских старейшин как основа саморегу-лирования в общине социальных отношений после смерти Чжу Юаньчжана постепенно пришел в упадок, то система круговой поруки укоренилась в качестве удобного для властей средства сбора налогов и отправления повинностей. Сведения об экономичес-ком положении отдельных дворов собирались на основе их при-надлежности к определенной ли, а затем включались в данные, характеризовавшие положение в волости (сян), если речь шла о сельском округе, и в квартале (фан), если обследование прово-дилось в городе. Составленные таким образом реестровые книги полагалось обернуть в желтую бумагу, в связи с чем они получи-ли название «желтых реестров». Их данные обобщались чиновни-ками уездных органов управления, на основе чего составлялись сведения, характеризовавшие общее количество дворов, числен-ность трудоспособных мужчин, общее количество земли и про-чей собственности в ли. Эти сведения отсылались на места, где обобщались данные об экономическом и демографическом по-ложении всей провинции. На их основе составлялись реестровые книги, которые полагалось обернуть в голубую бумагу и отослать ко двору. В отличие от «желтых реестров» они именовались «голу-быми реестрами».

В ] 390 г. были проведены новые обследования, позволившие уточнить содержание «желтых реестров». С этого времени обсле-дования проводились довольно регулярно с интервалом в десять лет, что позволяло, по крайней мере в начальный период прав-ления династии, учитывать изменения, происходившие в сфере имущественных отношений.

Помимо уплаты землевладельцами поземельного налога каж-дый подданный империи был обязан нести трудовые повиннос-ТИ в пользу государства. В зависимости от рода занятий (об этом сообщалось в «желтом реестре») подданный попадал в опреде-ленную категорию в реестре трудовых повинностей. Трудовые

содержание .. 10 11 12 13 ..