Влияние гламура на потребительскую культуру Введение Что такое «Гламур» Слово «glamour» является производным от старофранцузского grimoire – колдовская книга, собрание заклинаний. Перебравшись сначала в Англию, затем в Шотландию, слово превратилось в старошотландское glamour – околдовывать, наводить чары. Исследователь А. Частицина установила, что впервые слово использовано в литературе в начале XVIII в. в смысле «затуманивать», «закрывать пеленой», «создавать иллюзию». Вальтер Скотт использовал его в значении «колдовство». В современном американском английском glamur – это неотразимое очарование, эффектная романтичность. Мэрилин Монро, в белых мехах и блестках поспешающая на яхту миллионера – это, несомненно, glamur. В русском языке это слово стало активно использоваться с конца 90-х. Мир роскоши, очарования, вечной молодости, блеска…. Стиль жизни «девушек Cosmo» – работа в офисе, украшенном орхидеями, улица бутиков (в миру Третьяковский проезд), презентация «русской пасторали» ее счастливым новым владельцем в закрытом клубе. В социологическом смысле гламур – стиль жизни, демонстрирующий прямое участие или близость индивида к повседневной практике демонстративной роскоши, активной светской жизни, культа «вечной весны». Чем-то это похоже на определение соцреализма:»… изображает счастье… герои выглядят здоровыми и просвещенными». Стиль жизни демонстративно выставлен в качестве социального маркера, причем маркируются не индивидуальные ценности, а достигнутый уровень потребления – роскошь. Стилизация жизни под названием «гламур» осуществляется, таким образом, в рамках классической модели престижного потребления, разработанной Т. Вебленом в конце XIX в. Именно он определил роскошь, т.е. использование благ в размере и качестве очевидно сверх необходимого, в целях завистнического сопоставления себя с другими как исторически первую форму демонстративного потребления. Придя в русский язык года два-три назад, гламур быстро освоился и столь же быстро стал «попсовым». «Гламур» в сознании одних легко и непринужденно связался с миром глянца, шика и расточительности, с роскошью и комфортом. Бесценный блеск драгоценностей, вычурная красота плодов фантазий итальянских дизайнеров, напыщенность светских вечеринок и утонченность искусства для избранных, надменность элитного спорта и отстраненность престижных районов мегаполиса, красота и молодость, не природные, но купленные по очень высокой цене, – это первый, правильный гламур. Его оборотной стороной стали скандальные телеведущие реалити-шоу, личная жизнь светских персонажей в таблоидах и навязчивые логотипы на ремнях в стиле R`n`b. Гламур слился с трэш-культурой…. Декорации у Роскоши и Шика замечательные, в их роли выступают лучшие рестораны и клубы, живописные пляжи экзотических островов и палубы белых, как снег, яхт. Участники разнообразны и делятся на несколько категорий. С бокалами шампанского в руках на презентациях и фуршетах – это, конечно, статисты. Любители – это мы: смотрим, раскрыв рот, на фотографии Марио Тестино, шушукаемся про последнюю коллекцию Pucci, обсуждаем будущее русской моды – словом, пытаемся разобраться. Третья категория – те, кто делает на этом безумии деньги. И самая удивительная и чудесная категория – профи мира роскоши. Те, кто занимается режиссурой и постановкой всего этого замечательного спектакля «Много гламура из ничего», вкладывает в это душу и талант, отдавая себя поклонникам и умирая рано и с помпой, как Джанни, как Джанфранко, оставляя после себя нечто большее, чем знаменитый логотип. Оставляя искусство. Казалось бы, какое отношение гламур – порождение потребительской культуры, феномен, апеллирующий не к самым высоким устремлениям человека – имеет отношение к жизни православного человека? Но на самом деле имеет, как и все, что происходит вокруг нас. Философия гламура, или, как его еще называют, глянца, распространяется со скоростью эпидемической инфекции, становится для многих нормой жизни. И в группе риска оказываются дети. Но как противостоять гламуру, как не дать детям заразиться его призрачной и обманчивой красивостью? 1. Влияние «гламура» на детей Конечно, хочется, чтобы дети с удовольствием слушали классическую музыку, читали умные книжки и мечтали посвятить свою жизнь чему-то высокому. Но вместо этого нередко приходится слышать что-то подобное таким словам: Из разговора мамы с десятилетней дочерью – Мам, а знаешь, во что мы сегодня играли в школе? – Во что? – В моделей. – И как же вы играли? – А мы включали мелодии на телефоне и по очереди ходили как по подиуму. Если кто-то хорошо ходил – тому устраивали салют, то есть подбрасывали вверх снег, а кто плохо – того наоборот забрасывали снегом. Конечно, можно наслушавшись о таких идеалах, успокоить себя. Понадеяться, что дети вырастут, многое поймут и эта увлеченность гламурно-звездной жизнью, где есть подиумы, сцена, аплодисменты, так и останется на полочке детских мечтаний, как наши грезы о полетах в космос и об участии в экспедиции на Северный полюс. А если этого не произойдет, если эти идеалы прочно врастут в их сознание? Полеты в космос всегда были уделом единиц, а вот подобие дефилирования по подиуму можно увидеть и в сельском клубе. Девочкам навязывается все розовое, куклы-блондинки, одетые во всевозможные нарядные платья; у тех же Барби есть различные аксессуары – гардероб, зеркальце, парфюм, и прочее. Безусловно, когда все эти игрушки покупают ребенку, ему предлагается и определенный круг интересов, даже навязывается. Раз есть этот набор аксессуаров, одежды, естественно, дети без конца все это перебирают, играя. И, конечно, даже в чисто эстетическом плане яркие цвета привлекательны для ребенка, дети «западают» на такие образцы, начинают к таким вещам тянуться. Главное в мире гламура – внешний вид, фасад. Скажи мне, что ты носишь, на чем ты ездишь, и я скажу, кто ты. Таков девиз современности. Человек как бы исчерпывается внешними атрибутами. Внутреннее перестало иметь вес. Его как бы и не существует. Масштаб личности определяют не интеллект, не эрудированность, ни душевные и человеческие качества, а, в первую очередь, – фасадом. Фасад стал всем. Падкими на такую философию становятся часто и люди, которых назвать недалекими ну уж никак нельзя. Конечно, можно вполне говорить о том, что так было всегда. Высший свет и в сказке «Золушка», и в романе Толстого «Война и мир», как многих и многих других произведениях, одинаков. Но погоню за внешним лоском тогда все больше осмеивали. Наверное, самым выразительным в русской литературе произведением, развенчивающим эту самую манящую обманчивую внешнюю привлекательность, стала повесть Гоголя «Невский проспект» (вспомним эпизод с прекрасной незнакомкой, которая оказалась продажной женщиной). Сегодня, увы, глянец торжествует. Достаточно бросить беглый взгляд на любой ларек или лоток торгующий прессой, включить телевизор, зайти в гипермаркет и т.д. И дети автоматически принимают эти кричаще розовые идеалы как норму жизни, как нечто само собой разумеющееся, что даже не вызывает у них сомнений – ведь это же красиво. Из разговора мамы с 10 летней дочерью – Мам, у Наташи есть такой небольшой красивый чемоданчик, и он весь забит косметикой. Я очень хочу, чтобы на день рождения ты мне подарила косметику! – Я понимаю твое желание, но поверь мне – накрашенная девочка в 10 лет – это уродливо. – Ну, может быть и так, но мне все равно, знаешь как хочется. На празднике в школе я накрасилась розовыми тенями, которые взяла у Наташи. Мне кажется, что было красиво. – Когда я училась в школе, уже в старших классах, я тоже не верила свой маме, которая мне говорила, что ребенок с косметикой на лице – это уродство. Но теперь могу со всей уверенность тебе сказать, что это действительно некрасиво. Ты не веришь мне? – Почему? Я готова с тобой согласиться. Но мне все равно очень хочется. Ведь ты сама говоришь, что и тебе хотелось. Ну, пожалуйста, подари мне косметику… Самым сильным воспитательным приемом является личный пример. Наверно бесполезно рассказывать ребенку о высоких материях, приучать его душу чувствовать подлинное настоящее искусство, но при этом все свободное время проводить у телевизора за просмотром сериалов и телепередач типа «Снимите это немедленно», где научат, как нужно одеваться, чтобы выглядеть самой обаятельной и привлекательной. Как для девочки все гламурно-розовое, так и для мальчика идеалы людей с бицепсами становятся привлекательными именно тогда, когда ребенок предоставлен сам себе и не видит других примеров для подражания. Если же родители живут содержательной жизнью, имеют какой-то предметный интерес, увлечение, любят свою работу, то они всегда будут ярким примером для детей. Еще важнее, чтобы у детей и родителей был совместный досуг, когда семья вместе проводит время, и дети включены в общую жизнь как помощники или равноправные участники. Тогда эта совместная деятельность в семье будет «перекрывать» тягу к таким занятиям, которые не развивают, а просто приятны для глаз или, наоборот, будоражат нервы, как все эти игрушки-монстры с мускулами для мальчишек. Дети должны видеть родителей, которые переживают моменты вдохновения, творят, много знают, у которых широкий кругозор. И родители, вместо того, чтобы требовать от детей выключить телевизор или компьютер с играми, на самом деле должны задуматься: «А что я могу предложить взамен? Вот я требую выключить, а что я могу дать? Куда я в этот момент поведу ребенка, о чем я буду с ним говорить?». Когда люди приходят со своими проблемами в наш центр, беседуя с ними, мы стараемся понять, как они живут. И в большинстве случаев оказывается, что родители выдвигают к детям жесткие, ограничительные трбования, а альтернативных предложений у них нет, потому что сами родители часто живут скучной, прозаичной, стереотипной жизнью, которая связана с тем же телевизором. Если что-то с ребенком не так, значит ищи проблему в жизни родителей. 2. Кто такой «человек гламурный»? Четкую грань в поведении человека между гламурной и негламурной компонентами провести невозможно подобно тому, как невозможно разделить его на материальную и духовную составляющие. Материальное и духовное в человеке слито воедино, но благодаря силе мысли мы пытаемся судить о соотношении того и другого, чтобы выявить приоритет тех или иных ценностных ориентаций и мотиваций. «Человек гламурный» как веберовский «идеальный тип», по нашему мнению, может быть охарактеризован следующими чертами. Во-первых, это материалист , желающий «жить, чтобы иметь», сводящий успех и цель жизни к деньгам, которые можно конвертировать в материальные и нематериальные ценности. Во-вторых, это гедонист, стремящийся к удовольствию, наслаждению, комфорту, ублажению своего тела, чувственному. В-третьих, это обреченный потребленец, бегущий по замкнутому кругу, как белка в колесе, сосредоточенный на добывании денег и их трате в потугах подражать вышестоящему классу. В-четвертых, это безнравственный эстет: нарядный, «упакованный», привлекающий к себе внимание безукоризненностью костюма, прически, аксессуаров, «профессионал» в брэндах, моде, светских новостях, но «пустой», ибо сосредоточен на потреблении, демонстративной праздности и мертвой, холодной эстетике роскоши, Красоте в отрыве от Истины и Добра. В-пятых, это безответственный эгоист, пренебрегающий ценностями семьи и общества, манипулирующий ради реализации собственных интересов сознанием других людей. В-шестых, это женственный образ, свойственный не только гламурной женщине, но характерный сегодня также и для представителей «сильного» пола в силу тенденции к феминизации мужчин, их повышенного внимания к собственной внешности (метросексуализм), а также в результате распространения гомосексуализма. В реальной жизни можно найти разные типажи представителей «человека гламурного». Так, журнал «Огонек» выделил пять главных типов в русском гламуре. Тип «Чичваркин» (или новый олигархический гламур). Внешне многие олигархи – люди скромные и малозаметные, т. к. не каждый может отличить подлинную дорогую вещь от подделки. Кроме того, сегодня, имея солидный счет в банке, нет необходимости самоутверждаться с помощью одежды. Поэтому костюм может быть, как у Чичваркина, бывшего хозяина «Евросети»: бейсболка, джинсы, толстовка. Тип «Ксения Собчак» (или дягилевский гламур). Это посетители элитных клубов «Дягилев», «XIII» и им подобных, где важна именно последняя коллекция Dolce&Gabana или Gucci. Живое воплощение – две подруги: бывшая модель Ульяна Цейтлина и «телесветская львица» Ксения Собчак, которые знают, что сегодня модно, а что – нет. Тип «Как бы Ксения Собчак» (или народный гламур) – это девушки «в фальшивке», знающие все про жизнь «звезд», подражающие им и мечтающие о Куршевеле и Сен-Тропе. Тип «Чекистский гламур» – мужчина средних лет с офицерским прошлым, ведущий двойную жизнь. Может иметь дом на Рублевке, но на работу ездит на «Волге»; на отдыхе с близкими друзьями – в часах «Патек Филипп», на работе – в часах «Слава»; бывает в Альпах, но никому об этом не рассказывает. Спорт, семейные ценности, очень много работы, много говорит о любви к Родине, предпочитает черный и темно-серый цвет. Сегодня модно быть патриотом и иметь «близких товарищей» из числа высокопоставленных чиновников. Сами чекисты и аппаратчики тоже «огламуриваются», но скрывают это. Тип «Федя Бондарчук» – растущее племя российского топ-менеджмента, завсегдатаи ночных клубов, 70% мужчин, обеспечивающих 99% доходов этих клубов. Отличные ботинки, идеально сидящий пиджак, модные джинсы, дорогие часы, прекрасная рубашка (но без галстука!) Мы бы добавили еще тип «Сергей Зверев» , наиболее явственно отражающий такую черту homo glamouricus, как женственность. Удивительно, но в данной типологии оказалось мужских типов больше, чем женских. Гламур перестал быть «чисто» женским явлением, имеющим исторические и биологические корни. 3. Советские déjà-vues: идеологический капитал гламурной прозы Поскольку постсоветское культурное пространство все еще несет в себе значительное идеологизированное наследие советского прошлого, не удивительно, что гламурная проза может показаться жанром «новых утопий» в духе советского романа 1930-х годов. Чтобы уловить эти советские déjà-vues в прозе Робски, стоит обратиться к монографии Катерины Кларк «Советский роман: история как ритуал» (1985). Согласно Кларк, в сталинской культуре существовало две категории реальности, «обычная и необычная», и, соответственно, два типа «обычных и необычных» героев, категорий времени, места и так далее. Образ «реальной» жизни был так идеализирован, что граница между реальностью и нереальностью, между фактом и вымыслом стала условной и размытой. Сама «реальная жизнь» тоже утратила свою «нормальность» и правдоподобие и была похожа на карнавал: кругом происходили открытые суды, сотни тысяч «врагов народа» обвинялись в шпионаже, вредительстве или заговорах против советской власти; стахановцы поражали воображение своей сказочной продуктивностью на рабочем фронте; человек воевал с природой. Литература и жизнь как бы «слились» в единое целое, и чем больше советское общество «отвергало позитивизм и эмпирическую правду», тем больше «воображаемого» появлялось в литературе. Как убедительно демонстрирует Кларк, сталинский роман явился детищем этого процесса и описывал фантастические достижения советской страны в строительстве социализма. В центре сталинской мифологии была символическая «великая семья» (государство), состоящая из «отцов» (партийные руководители во главе со Сталиным) и «сыновей» (положительных героев). Сталинская «семья» была построена по вертикальной оси, и «отцы» всегда находились над «сыновьями». Только следуя за «отцами», «сыновья» могли достичь высокой цели и стать преемниками «отцов». Эта иерархия «отцов и детей» узаконивала приоритет государства и отводила кровной семье второстепенное значение. Положительного героя советского романа Кларк называет homo extraordinarius, «человек экстраординарный». Ведомый «отцом / отцами», он проходит путь от «наивности» к «зрелости», превозмогая все трудности, и, в конце концов, совершает подвиг во имя «великой семьи». Миф o счастливой жизни при Сталине не допускал драматизма, противоречий и проблем реальной жизни. Его герои жили динамично и весело, их пример доказывал, что счастье доступно всем. Подобную модель счастливой жизни конструирует гламурная проза, если только заместить в ней советскую героическую реальность реальностью материального потребления. В «Casual» жизнь героев представлена как серия больших и малых удовольствий, жизнь как праздник. При чтении «Casual» у читателя может создаться впечатление, что развлечения – главная и неотъемлемая часть жизни россиян, как, например, в этом рассуждении рассказчицы: «Вся Москва уехала в горы. Те, кто еще не уехал, собирали чемоданы, чтобы уехать сразу после Нового года. Те, у кого есть потребность в знакомых лицах и близости к олигархам, уехали в Куршевель. Все остальные – в Сент-Моритц. Правда, некоторые оригиналы уехали в жаркие страны, но их было меньшинство. Хотя это меньшинство выкупило билеты на все рейсы «Аэрофлота», и улететь на какие-нибудь Мальдивы, Сейшелы или во Флориду, не позаботившись об этом заранее, невозможно». Еще в XVIII веке французский экономист и государственный деятель Анн Роббер Жак Тюрго заметил, что в коммерческих обществах люди «покупали и продавали счастье», и чем бóльшая масса людей втягивалась в материальное потребление, тем прибыльней становилась торговля счастьем. Нетрудно себе представить, какой идеал счастья продает гламурная проза и сколько блестящих «рекламных» моментов читатель может найти в «Casual»: здесь и загорелые красавицы в шезлонгах, потягивающие из трубочек модные коктейли, и счастливые дети, пускающие мыльные пузыри у надувного бассейна, и катание на лыжах в Куршевеле, и ныряние с аквалангами в Египте, и рекой льется «Moët & Chandon», и подаются макароны с белыми трюфелями «по тридцать долларов грамм» – и так без конца. Гламурное счастье – уже не просто предмет народного созерцания; оно становится правом и обязанностью каждого гражданина. Как пишет Жан Бодрийяр, в обществе потребления человек обязан быть «счастливым, влюбленным, обожаемым / обожающим, соблазнительным / соблазненным», динамичным, увлеченным и так далее. А если по какой-то причине вы успокаиваетесь на достигнутом и больше не стремитесь к новым удовольствиям (а ведь нужно попробовать все), «общество записывает вас в разряд «асоциальных» или маргинальных типов, отвергающих идею общего счастья». Какие знакомые советские déjà-vues можно уловить в этом осмыслении счастья! Ведь советский человек так же должен был постоянно «дерзать», «стремиться» и «идти к новым свершениям», а тот, кто не «шел», оставался на обочине «радостной» жизни и коллективного счастья. Главный герой, прошедший путь от «маленького человека» до «замечательного» или «гламурного», в зависимости от контекста, стал, несомненно, самым удивительным изобретением соцреалистического романа и гламурной прозы. Особенно интересным представляется сходство биографий этих двух типов героев и трансформация их социального статуса: оба вышли «из народа», прошли через унижение и бедность в детстве, поставили перед собой высокие цели, преодолели много трудностей и, в конце концов, стали «гламурными». В обоих сценариях срабатывает механизм волшебной сказки: герой «был никем», но стал «всем», его мечта сбылась, потому что он неустанно шел к ней. Биографии героев в этих параллельных мирах дают оптимистическую и демократическую установку: «замечательными / гламурными людьми не рождаются – ими становятся». И homo extraordinarius, и homo glamorousus – идеологические символы своего времени. И неважно, что первый из них – дитя сталинских пятилеток, а второй – продукт потребительской культуры: между ними существует неоспоримое родство. Постсоветская культура унаследовала и удачно воспроизвела культурные модели советских времен. Вот что говорит об этом Борис Дубин: « «Советское» конструировалось заново и в результате стало зеркалом, в котором видны отражения нас сегодняшних. Две картинки поддерживают друг друга – прошлое в настоящем и настоящее в прошлом». Популярность homo glamorousus в современном масскульте настолько очевидна, что напрашивается вопрос, как этот герой / героиня вписывается в занимающую сейчас многих дискуссию о постсоветском человеке. Так, Анна Шор-Чудновская видит закономерную связь между формированием homo postsoveticus и «победным шествием гламура по России», а историк Ирина Глебова с горечью пишет о «восстании (точнее, бунте) русского обывателя» против «диктатуры высоких идеалов, принципов, жизненных норм». Критики почти единогласно заявляют, что в современной «гламурной» России у народа появилась ностальгия «по покою брежневских времен» и «порядку сталинских», и констатируют почти синонимичное сходство между политически пассивным постсоветским человеком и «совком». И похоже, что пока homo glamorousus уютно уживается в массовом сознании постсоветского человека, подталкивая его вперед к гламурному счастью, общество потребления становится «властным элементом социального контроля». Заключение гламур культура стиль проза Но на самом деле гламур – это все-таки не искусство, а колдовство. Придется смириться с этим, даже если вы не верите в магию. Это волшебство от стилистов, дизайнеров, имиджмейкеров, рекламщиков и пиарщиков, прытких перьев glam-журналистов и дорогущих камер светских фотографов. Гламур – это то, чего нет, но во что хочется верить после того, как перестаешь верить в Деда Мороза. Потому что в мире роскоши полно своих Санта-Клаусов, русалок и ведьм. Гламур – последняя сказка для взрослых. Только недалекие циники способны расчленить его на составляющие, например: «Чтобы быть гламурной, надо иметь сумку от Chanel, маленькое черное платье и длинные, мерцающие белокурые волосы». Список литературы 1.В. Шохина «Гламур без берегов» Независимая газета – ExLibris. 2006 г. 28 декабря. 2.Л. Глебова «Верхи и низы: новая консолидация. Российское общество в эпоху массового потребления» Независимая газета. 2006 г. 15 декабря. 3.Л.И. Ростовцева. Цикл статей по ИЭУ «Homo glamouricus» 4.Ю. Семёнова. Журнал «Православие и современность» Апрель 2010 г. 5.http://www.fakultet.net/forum/index.php? showtopic=5099