Главная Учебники - Литература Лекции по литературе, сочинения - часть 4
Автор: Аверченко А.Т.
I Студент-технолог Берегов — в будущем инженер, а пока полуголодное, но веселое существо — поступил в качестве воспитателя единственного сына семьи Талалаевых. Первое знакомство воспитателя с воспитанником было таково: — Кися, — сказала Талалаева, — вот твой будущий наставник, Георгий Иванович, — познакомься с ним, Кисенька… Дай ему ручку. Кися — мальчуган лет шести-семи, худощавый, с низким лбом и колючими глазками — закачал одной ногой, наподобие маятника, и сказал скрипучим голосом: — Не хочу! Он — рыжий. — Что ты, деточка, — засмеялась мать. — Какой же он рыжий?.. Он — шатен. Ты его должен любить. — Не хочу любить! — Почему, Кисенька? — Вот еще, всякого любить. — Чрезвычайно бойкий мальчик, — усмехнулся Берегов. — Как тебя зовут, дружище? — Не твое дело. — Фи, Кися! Надо ответить Георгию Ивановичу: меня зовут Костя. — Для кого Костя, — пропищал ребенок, морща безбровый лоб, — а для кого Константин Филиппович. Ага?.. — Он у нас ужасно бойкий, — потрепала мать по его острому плечу. - Это его отец научил так отвечать. Георгий Иванович, пожалуйте пить чай. За чайным столом Берегов ближе пригляделся к своему воспитаннику: Кися сидел, болтая ногами и бормоча про себя какое-то непонятное заклинание. Голова его на тонкой, как стебелек, шее качалась из стороны в сторону. — Что ты, Кисенька? — заботливо спросил отец. — Отстань. — Видали? — засмеялся отец, ликующе оглядывая всех сидевших за столом. — Какие мы самостоятельные, а? — Очень милый мальчик, — кивнул головой Берегов, храня самое непроницаемое выражение на бритом лице. — Только я бы ему посоветовал не болтать ногами под столом. Ноги от этого расшатываются и могут выпасть из своих гнезд. — Не твоими ногами болтаю, ты и молчи, — резонно возразил Кися, глядя на воспитателя упорным, немигающим взглядом. — Кися, Кися! — полусмеясь, полусерьезно сказал отец. — Кому Кися, а тебе дяденька, — тонким голоском, как пичуга, пискнул Кися и торжествующе оглядел всех… Потом обратился к матери: — Ты мне мало положила сахару в чай. Положи еще. Мать положила еще два куска. — Еще. — Ну, на тебе еще два! — Еще!.. — Довольно! И так уже восемь. — Еще!! В голосе Киси прозвучали истерические нотки, а рот подозрительно искривился. Было видно, что он не прочь переменить погоду и разразиться бурным плачем с обильным дождем слез и молниями пронзительного визга. — Ну, на тебе еще! На! Вот тебе еще четыре куска. Довольно! — Положи еще. — На! Да ты попробуй… Может, довольно? Кися попробовал и перекосился на сторону, как сломанный стул. — Фи-и! Сироп какой-то… Прямо противно. — Ну, я тебе налью другого… — Не хочу! Было бы не наваливать столько сахару. — Чрезвычайно интересный мальчик! — восклицал изредка Берегов, но лицо его было спокойно. II За обедом Берегов первый раз услышал, как Кися плачет. Это производило чрезвычайно внушительное впечатление. Мать наливала ему суп в тарелку, а Кися внимательно следил за каждым ее движением. — На, Кисенька. — Мало супу. Подлей. — Ну, на. Довольно? — Еще подлей. — Через край будет литься!.. — Лей! Мать тоскливо поглядела на сына, вылила в тарелку еще ложку, и когда суп потек по ее руке, выронила тарелку. Села на свое место и зашипела, как раскаленное железо, на которое плюнули. Кися все время внимательно глядел на нее, как вивисектор на расчленяемого им в целях науки кролика, а когда она схватилась за руку, спросил бесцветным голосом: — Что, обожглась? Горячо? — Как он любит свою маму! — воскликнул Берегов. Голос его был восторженный, но лицо спокойное, безоблачное. — Кися, — сказал отец — зачем ты выкладываешь из банки всю горчицу… Ведь не съешь. Зачем же ее зря портить? — А я хочу, — сказал Кися, глядя на отца внимательными немигающими глазами. — Но ведь нам же ничего не останется! — А я хочу! — Ну, дай же мне горчицу, дай сюда… — А я… хочу! Отец поморщился и со вздохом стал деликатно вынимать горчицу из цепких тоненьких лапок, похожих на слабые коготки воробья… — А я хо… хо… ччч…
|